Надо ж было случиться так, что именно в тот день, когда ударил мороз, у хозяина лопнуло терпение, и он выгнал Потапыча из дома. Дети, которые подобрали его неделю назад на улице, еще не вернулись из лицея, и заступиться за него было некому. Впрочем, он подозревал, что они несильно расстроятся, потому что их любви хватило лишь на пару дней, необходимость каждые утро и вечер водить его на прогулки тяготила их, а убирать за ним они попросту брезговали. И он превратился - уже в который раз! - в старого бездомного пса.
С тех пор, как его Настоящего Хозяина увезли люди в белых одеждах, в жизни Потапыча началась черная полоса и, хотя то и дело находились доброхоты, которые умилялись, глядя на бассетхаунда, и приводили его к себе домой, настоящего просвета он не видел. Все его благодетели через два дня обнаруживали, что “любить” и “думать, что любишь” совершенно разные вещи, и собаку выставляли за дверь. Конечно, можно было нанять робота для ухода за животным, но это было равносильно тому, что приютить в доме отдельную семью, состоящую из этого робота и собаки. К счастью, среди всех этих доброхотов не было приезжих, и Потапыч оставался в родном Теплом Стане, где знал еще с щенячьей поры каждый закоулок и каждый подвал.
Вот почему, оказавшись в очередной раз на улице, пес не суетился, не приставал к прохожим, а, оглянувшись в последний раз на серый автомобиль - новый хозяин, стыдясь знакомых, отвез его в соседний микрорайон, - деловито потрусил вдоль длинного зеленого дома в сторону школьного двора. Ворота оказались открыты, и это было очень кстати, потому что избавило от необходимости рыть подкоп под забором - занятие, крайне неприятное в такой морозный день. Пес пробежал мимо школы, номера которой он не знал, и оказался в смежном дворе другой, сто двадцать шестой, школы, которую он запомнил, поскольку его Настоящего Хозяина приглашали в нее несколько раз вести уроки рисования. Он остановился и слегка потянул морозный воздух, в котором чувствовался запах школьных котлет, доносившийся с левой стороны. Пес замялся, размышляя над тем, как поступить: отправиться к школьной столовой и полаять под дверью в расчете на то, что повариха выбросит объедки, или бежать дальше к своей цели, не отвлекаясь по пустякам. Он не был голоден - хозяин щедро накормил его перед тем, как выгнать; он вывалил в его миску содержимое трех консервных банок, но от самого него пахло так гаденько, что Потапыч сразу понял, что это последняя кормежка в этом доме, и у него напрочь пропал аппетит, но, слава богу, хватило благоразумия через силу сожрать предложенное ему мясо. В конце концов, пес решил не тратить время на недоеденные школьниками котлеты. Прощальной трапезы было вполне достаточно, чтобы бежать вперед к своей цели, туда, где ПУСТО, как любил говорить Настоящий Хозяин, туда, где Покой и Умиротворение, Свет и Тепло и очень много Объедков.
Пес обежал вокруг здания и оказался на школьном стадионе. Он бросился напрямик через футбольное поле, но едва переступил беговую дорожку, как его лапы разъехались в разные стороны и он растянулся на льду, больно ударившись мордой. Потапыч заскулил, осторожно поднялся и прокрался назад на припорошенную сухим снегом беговую дорожку. Почувствовав под подушечками смерзшийся гравий, на котором лапы не разъезжались, пес потрусил увереннее. Он обежал вокруг футбольного поля, превращенного на зиму в каток, и оказался возле задних ворот, створы которых были связаны цепью, но не туго. Пес протиснулся в щель и оказался возле еще одного длинного зеленого дома. Он пробежал под аркой, мимо продовольственного магазина, через улицу Академика Варги и наконец оказался в Теплостанском проезде, ведущем к Ленинскому проспекту. Потапыч побежал дальше вдоль проезжей части по маленькой тропинке, протоптанной вдоль высокого кирпичного забора Диспетчерского Центра.
Ему стало холодно. Дул ледяной, пронизывающий ветер, морозный воздух обжигал легкие, нос замерз, шерсть на морде превратилась в маленькие сосульки. Но больше всего его заботили лапы. Чтобы не дать им совсем закоченеть, нужно чаще переставлять их, значит, бежать быстрее, но тогда приходилось глубже дышать, и Потапыч чувствовал, как с каждым вдохом уходило тепло из его старого тела, уступая место сосущему холоду. Иногда он старался задержать дыхание, но получалось еще хуже, потому что через несколько шагов он не выдерживал и делал большой судорожный вдох, и морозный воздух выстуживал изнутри его легкие и живот, леденил кровь и пронизывал тонкими иглами кости вплоть до кончика хвоста. К счастью, путь был недальним.
Иногда встречные автомобили слепили его фарами. Возможно, люди, проезжавшие мимо, видели его. Потапыч старался не смотреть в их сторону. У него была своя цель, и ему не хотелось, чтоб его вновь подобрали какие-нибудь “сердоболики” - так их называл Настоящий Хозяин - и увезли неизвестно куда. Впрочем, Теплостанский проезд был чересчур узок, чтобы кому-нибудь пришло в голову остановить машину и создать затор ради того, чтобы подобрать беспризорного пса.
Вдруг движение прекратилось, видимо, впереди на перекрестке включили красный свет. С противоположной стороны проезда заиграли косые лучи, освещая тропинку впереди Потапыча и рисуя диковинную тень от него самого. Потапыч побежал быстрее. Скомкавшись, тень пробежала под ним и осталась позади. Пес увидел большой черный автомобиль. Неожиданно он замигал всеми фарами и остановился. Открылась передняя дверца, и из джипа выпрыгнул человек в длинном черном пальто. Он всматривался в сторону Потапыча, и пес замер, вдавился в снег, поджав лапы, чтобы остаться незамеченным, и тут же почувствовал, как холод выстуживает лапы и брюхо, пронизывая их нестерпимой болью. “Уезжай! Уезжай! Тебе нет до меня дела!” - посылал он мысленные приказы незнакомцу в черном. Он приподнял голову и увидел, что человек в длинном пальто бежит через дорогу навстречу ему.
“Видно, так просто от тебя не отделаться”, - подумал Потапыч, поднялся и засеменил дальше, поджав хвост и прижав уши. Человек, смешно проваливаясь в сугробах, бросился наперерез к собаке, изловчился и ухватился за старый ошейник, оставшийся еще от Настоящего Хозяина.
- Стой, стой, песик, - приговаривал он.
Потапыч обернулся и посмотрел на него грустными глазами. “Ну что тебе до меня? Ты же выгонишь меня через два дня. Так стоил ли затевать эту игру в любовь? Ведь потом всем будет больно”, - как бы говорил он.
- Ну что ж ты упрямишься как осел, - возмущался человек, - пойдем в машину, согреешься.
“Легко отказать тому, кто тебя ненавидит; труднее тому, кто тебя любит; и совсем не легко тому, кто думает, что любит тебя. Твоя беда в том, Потапыч, - вспомнил пес слова Настоящего Хозяина, - что ты не умеешь отказывать таким людям, они тебя ласкают, а ты ни гавкнуть, ни рычать не можешь, а когда они натешатся вдоволь, ты остаешься один со своей болью и грустью”.
- Да не упрямься ты как осел! - повторил человек в черном пальто и вновь потянул за ошейник.
“Хватит с меня! Буду, буду упрямым как осел! Оставь меня в покое! Поезжай по своим делам! А у меня есть своя цель, я бегу туда, где ПУСТО”, - пес потянул в сторону и даже зарычал, наверно, впервые в своей жизни.
- Ого! Ты еще и сердишься! - воскликнул незнакомец, и Потапыч по запаху понял, что тот ничуть не испугался.
Со стороны проезда загудели клаксоны. За джипом человека в черном пальто выстроилась очередь автомобилей.
Незнакомец отпустил ошейник и попытался поднять пса на руки, но Потапыч увернулся и отбежал в сторону.
- Черт побери! Упрямая скотина! - выругался человек.
Он выпрямился и, смешно задирая ноги, стараясь попасть в старые следы в сугробах, побежал к джипу, на ходу размахивая руками и выкрикивая в сторону сигналящих автомашин:
- Да иду я, иду!
Пес с облегчением вздохнул и побежал дальше по запорошенной сухим снегом тропинке в сторону Ленинского проспекта. Через минуту он оказался у перекрестка как раз напротив стоянки с бесформенными сугробами, под которыми - Потапыч знал это - скрывались искореженные в авариях автомобили. Именно здесь Настоящий Хозяин любил писать свои картины. Он устанавливал мольберт напротив поста ГАИ, раскладывал тюбики с красками, пробовал кисточки и на несколько часов погружался в работу. Потапыч, предоставленный сам себе, лаял на проезжавшие мимо авто, спугивал птиц, раскапывал мышиные норы, изредка навещая Хозяина и замечая, как на холсте появляется стеклянная будка ГАИ, искореженные автомобили, небо с летящими черными птицами. Иногда Потапыч замечал и себя на картинах Хозяина, который любил приговаривать, что только самый великий живописец мог одарить бассетхаунда такими красочными черными с рыжиной пятнами. Но больше всего он любил рисовать черных птиц, когда они взлетали или садились на площадке по другую сторону проспекта. В такие минуты все гудело, разноцветные огни, переливаясь, освещали все вокруг ласковым светом и наполняли воздух теплом. Пес неистово лаял, а Хозяин любил повторять: ”Тебе нравится?! Нравится это?!” А потом добавлял, вздыхая: ”Эх, Потапыч, когда-нибудь и мы с тобой отправимся навстречу такому свету туда, где ПУСТО”. Однако Настоящий Хозяин, хотя и был добрым к Потапычу, но в силу своей непрактичности так и не сдержал данного обещания. И теперь после того, как его, совсем слабого, увезли люди в белых одеждах, пес решил самостоятельно перебраться на ту сторону проспекта и отправиться навстречу свету туда, где Покой, Умиротворение, Свет, Тепло и много Объедков.
Радостно тявкнув, Потапыч сорвался с обочины и услышал какой-то скрежет слева. Он обернулся на звук и увидел громадную машину, летящую прямо на него. Промелькнуло лицо в кабине, искаженное злобной гримасой, неожиданно вспыхнули фары, ослепив Потапыча ярким светом, но через мгновение черная туша накатила на него сверху, и весь мир погрузился в темноту.
- Черт возьми, кто придумал такие морозы?! У меня челюсть еле шевелится! - молодой солдат прикрыл лицо синей перчаткой.
- Хорошо хоть на учения не поехали, - пробурчал второй солдат.
Первый солдат присел на корточки, укрывшись от ветра за бортиком вышки.
- В казарме сейчас тепло, ребята фильм смотрят, - протянул он.
- Сейчас бы в баньку с бабой да водочкой, - ответил напарник.
- Хорошо бы подстрелить кого-нибудь, - неожиданно заявил первый солдат.
- Хорошо бы, - согласился второй.
- Хоть бы кто-нибудь полез сюда, я б его - раз! Раз! - первый солдат несколько раз ударил автоматом по настилу. - И в отпуск на десять дней! А там уж тебе и баба, и водочка!
- Куда тебе подстрелить?! - усмехнулся второй солдат, прикрываясь от ветра руками в черных перчатках. - Ты пока от ветра прячешься...
Он не договорил, потому что резкий скрип тормозов перебил его.
- Чего там? - солдат в синих перчатках выпрямился.
Они увидели огромный “КРАЗ”, замерший напротив поста ГАИ. Легко одетый милиционер выскочил из стеклянной будки, жезлом остановил движение и направился к грузовику.
- Смотреть-то на него и то холодно! - проворчал первый солдат.
- Ему-то что?! Андроид! Ему погода нипочем.
- Почему в армии андроидам не служить? - пожал плечами солдат в синих перчатках.
- ООН запрещает, - ответил напарник.
Из кабины “КРАЗа” выпрыгнул растерянный водитель и, наклонившись, заглянул под машину.
- Тоже небось андроид, - проворчал солдат в синих перчатках.
- Отсюда не определишь.
Андроид-”гаишник” подошел к машине, наклонился и жезлом выгнал из-под нее собаку с черно-рыжими пятнами.
- Глянь-ка, пес.
- Бассетхаунд.
“Гаишник” попытался схватить собаку за ошейник, но та увернулась и стремглав бросилась бежать через проспект. Пес пересек проезжую часть, андроид взмахнул жезлом, и движение возобновилось.
- Сердобольный, черт! - проворчал солдат в синих перчатках.
- У него разве есть сердце? - спросил солдат с черными перчатками.
- Ты глянь-ка, глянь! - воскликнул первый.
Пес добежал до ограждения и начал рыть толстыми короткими лапами.
- Вот тварь!
- Ну почему это собака, почему не человек! Сейчас бы бац-бац! И готово! Едешь в отпуск за отличную службу!
Солдат в синих перчатках отвернул рукав и взглянул на часы.
- По рукам! - второй солдат потер нос черной перчаткой и добавил. - Если не сгорит, побежит обратно. Ставлю червонец - подстрелю его на зеленой линии! Спор?
Первый солдат еще раз взглянул на пса и оценил расстояние от вышки до зеленой линии.
- Ладно, по рукам!
Собака протиснулась через вырытый ход, отряхнулась и засеменила вглубь охраняемой территории.
Андрей сидел за рулем и педантично проклинал сам себя по двум пунктам. Во-первых, за сентиментальность. Надо ж было так расчувствоваться из-за какой-то собаки, бросить машину и гоняться за неблагодарным животным по лесу, как будто дел других не было. Во-вторых, за малодушие. Собрался спасти живое существо и оставил эту затею из-за того, что ему посигналили несколько раздраженных болванов, не желавших ждать, пока он поймает упрямую собаку.
Он включил на полную мощность обогреватель и перевел тумблер так, чтобы горячий воздух подавался в ноги, замерзшие и насквозь промокшие из-за набившегося в ботинки снега.
Перед ним загорелся красный свет, и в ожидании зеленого он стал свидетелем небольшого дорожно-транспортного происшествия, виновником которого был все тот же пес, добежавший до Ленинского проспекта и кинувшийся прямо под колеса огромного “КРАЗа”. К счастью, для собаки все обошлось благополучно. А постовой даже остановил движение, чтобы дать ей возможность перебраться на другую сторону. Правда, лучше уж он прогнал бы собаку назад, потому что на той стороне ей точно делать было нечего.
- Что ты делаешь?! Что ты делаешь, черт тебя побери! - выругался Андрей вслух, увидев, как пес роет под ограждением.
И когда загорелся зеленый свет, вместо того, чтобы ехать дальше, он вырулил в сторону и, бросив машину на стоянке, заставленной битыми автомобилями, направился пешком через дорогу.
- Идиот, кретин! Далась тебе эта неблагодарная скотина! Да мало ли их пропадает каждый день! - бормотал он себе под нос, пересекая Ленинский проспект и наблюдая за тем, как пес, выбравшись с другой стороны из-под ограждения, побежал прямо по направлению площадки для приземления.
Он добежал до ограждения, в два приема перемахнул через решетку и тут же услышал окрик с вышки:
- Стой! Стой, стрелять буду!
Андрей оглянулся на голос и увидел фигурки двух солдат, маячивших наверху. “Да пошли вы, болваны!” - выругался он про себя, а вслух крикнул:
- Да я только собаку подберу и назад!
Он повернулся и, высоко задирая ноги и прикрываясь руками от встречного ветра, побежал за бассетхаундом.
На вышке солдат зубами стащил с правой руки синюю перчатку и, торопливо порывшись в кармане, вытащил монетку.
- Орел или решка? - спросил он второго солдата.
- Орел, - ответил тот.
Первый солдат подбросил монетку, щелкнув по ней большим пальцем так, чтоб она завертелась в воздухе, поймал ее правой рукой, положил на запястье левой и убрал ладонь. Монетка лежала решкой вверх.
- Повезло тебе, - произнес солдат в черных перчатках.
Его товарищ вскинул автомат и прицелился в человека, бежавшего за собакой. Однако тот, хотя и медленно передвигался, но постоянно дергался из стороны в сторону, проваливаясь и выдергивая ноги из глубокого снега, из-за чего солдат никак не мог надежно взять его на мушку. К тому же мешали пурга и дувший прямо в лицо ветер. Воздух задрожал и загудел, “Паромщик” был совсем близко, хотя и невидим из-за непогоды.
- Стреляй же! - волновался солдат в черных перчатках. - Стреляй! Упустишь!
- Да сейчас! Сейчас! - ответил напарник.
- Дай я! Упустишь! - солдат в черных перчатках поднял автомат.
- Не вздумай! Он мой!
- Если подстрелишь, в отпуск один поедешь, а если упустишь, на гауптвахту обоих посадят, - произнес солдат в черных перчатках, но стрелять не стал.
Потапыч чувствовал, что его опять преследует тот настырный человек в черном пальто. Пес изо всех сил продвигался вперед, но ему было нелегко пробираться через толщу глубокого снега. Он знал, что почти достиг своей цели, свет и тепло были совсем близко, и тем обиднее было б оказаться в руках незнакомца. Потапыч тужился, что есть мочи разгребая лапами снег, но вдруг странное явление заставило его замереть на месте. Прямо с неба сквозь пургу с нарастающим воем падала огромная черная махина. Ожидая страшного удара, Потапыч вдавился в снег, пригнул голову и прижал уши. Рев усилился шестикратно, и все вокруг залил яркий свет, различимый даже сквозь опущенные веки. Не в силах преодолеть любопытство, пес поднял голову и увидел, что черная махина непостижимым образом зависла в воздухе и теперь опускалась плавно, опираясь на шесть огненных столпов, с шумом вырывавшихся из нее. Стало нестерпимо жарко, снег вокруг быстро таял, Потапыч стоял мокрый и наблюдал, как по земле в его сторону вслед за испаряющейся водой высокой белой стеной с огромной скоростью надвигается пламя. “Настоящий Хозяин был очень добрым и очень странным человеком”, - подумал пес и, собрав остатки сил, бросился бежать в обратную сторону.
Андрей подхватил врезавшуюся в ноги ошалевшую собаку и по щиколотку в горячей воде помчался назад. Ступив на снег, он сбавил темп, а дойдя до зеленой линии, обозначенной невысокими столбиками, расставленными через равные расстояния, остановился, чтобы перевести дух, и в то же мгновение его грудь пронзила острая боль, от которой перехватило дыхание, а еще через мгновение он, уже ничего не чувствуя, упал лицом в снег, придавив собаку, которую так и не выпустил из рук.
- Есть! - радостно выкрикнул солдат с синими перчатками.
- Повезло тебе, - с облегчением произнес второй солдат.
Затем он поднял свой автомат, прицелился и выстрелил в собаку, которая скулила и сучила лапами, пытаясь выкарабкаться из-под навалившегося на нее тела. Пес мгновенно утих.
- С тебя два червонца, - объявил солдат в черных перчатках своему товарищу.
- Это не честно! - возмутился тот. - Если б не этот дурак, пес сгорел бы. И стрелял ты нечестно, потому что он не бежал, а сидел на одном месте.
- Да не жмоться ты, в отпуск же поедешь, - миролюбиво ответил солдат в черных перчатках.
- Один червонец так и быть в казарме отдам.
- Плюс кабак за твой счет.
- Ладно, - солдат натянул синюю перчатку на правую руку и поднес к уху радиотелефон. - Дежурный! Это “седьмой”. На нашем участке незаконное проникновение.
Андрей проснулся оттого, что его позвоночник чуть-чуть запоздал, когда он переворачивался на левый бок. Конечно же, он тоже повернулся вместе с ним, но как-то несинхронно. Он застонал от вспышки головной боли. Открыл глаза и увидел мужчину в голубом халате.
- Проснулся? - спросил мужчина. - Вам повезло. Лет сто назад пристрелили бы на хрен.
Подошла молодая женщина, тоже в голубом халате.
- Болит голова? - у нее был приятный голос. - Немного поболит. Такой дозой транквилизатора можно лошадь свалить.
- А собака? - спросил Андрей.
- У нас. С нею все в порядке, - сообщила женщина. - Вы сможете забрать ее. Впредь следите внимательней за своим питомцем. Такой умильный песик.
- Умильный на хрен! - откликнулся мужчина. - Глаза такие, как будто знает, что впереди ни фига хорошего.