Аннотация: Молодой предприниматель провел фантастическую ночь с секретаршей. Если б он знал, каким фантастическим будет утро!
"КОМПАНИЯ МИХАЛЫЧА".
С чего начинается день бизнесмена? У каждого на этот счет свои привычки. Один начинает рабочий день с чашечки кофе, другой - с просмотра утренних газет, третий играет в "тетрис". А я подсматриваю за своей секретаршей, Катей. Только не подумайте, что я какой-нибудь извращенец. Просто если другие секретарши в зависимости от привычек своих боссов начинают рабочий день с того, что либо готовят кофе, либо красятся, то предугадать, с чего начнет рабочий день Катя, невозможно. Однажды она маникюрными ножницами препарировала умершего хомячка, и это занятие было прервано сердечным приступом главного бухгалтера Раи, которая зашла подписать у меня чек. В другой раз Катя, подражая Клинту Иствуду, лихо крутила на указательном пальце газовый пистолет RECK AGENT девятого калибра, который выстрелил, и мы полдня гуляли на морозе возле офиса, дожидаясь, пока выветрится газ, а оставшиеся полдня мерзли в выстуженном помещении, чихали и терли глаза. В свете сказанного, столь недостойное занятие, каковым является подглядывание за девушкой, становится не только соблазнительным, но и просто необходимым.
А в тот день Катя вела себя достаточно безобидно. Она стояла возле стола, напряженно сжав кулачки и слегка согнув ноги в коленях, и негромко считала:
- Раз, два...
На счет "три" она совершила неожиданный прыжок на месте с разворотом на сто восемьдесят градусов. При этом у нее был такой сосредоточенный взгляд, как будто она рассчитывала застать кого-то врасплох. Я даже невольно отпрянул от щели между дверью и косяком и подумал: "Это что-то новенькое". Впрочем, именно так я думал каждый день. Катин прыжок, видимо, не достиг преследуемой цели, и она повторила его еще несколько раз. Я дождался, пока она смахнула со стола галогенную лампу, которую я привез из Сингапура, и открыл дверь, будто бы привлеченный шумом.
- Что случилось? - спросил я.
- Доброе утро, Юрий Михайлович, - Катя собирала скрепки, сидя на корточках. - Да вот лампу случайно опрокинула.
"Как же это произошло?" - хотел спросить я, но не успел, - в приемную вошла Рая. Вернее, попыталась войти. Потому что, когда она, наполовину остановившись в дверном проеме чтобы ногой закрыть за собой дверь, кто-то - как выяснилось Гена Мельников, наш менеджер по сбыту, шедший за Раей следом, - открыл эту дверь, и Рая растянулась на пороге, чуть не сделав шпагат.
- С мягкой посадкой, - поздоровался я с нею и приказал перешагивающему через Раю и извиняющемуся Гене. - Помог упасть, помоги и подняться.
Жалобно постанывая, Рая поднялась и покосилась на торчащую из-за стола туго обтянутую в цветастые лосины круглую попу Кати, уползавшей то ли вдогонку за скрепками, то ли для того, чтобы отсмеяться над главным бухгалтером.
- Катерина, ты опять крыс режешь? - грозно спросила Рая.
В ответ донеслось что-то нечленораздельное.
- Ты предупреждай заранее, что готовить - валидол или противогаз.
- Вазелин, - ответила Катя, вылезая из-за стола.
- Что? - возмутилась Рая.
- В понедельник проверка из налоговой инспекции, - пояснила секретарша.
- Правда? - всплеснула руками Рая.
- Да, звонили вчера вечером, когда ты ушла, - ответила Катя.
- Юрий Михайлович, - запричитала главбух, - нам придется посидеть с вами в выходные, дела в порядок привести.
- Я тебе зарплату плачу за то, чтоб они всегда были в порядке, - перебил я Раю.
- Но вы же сами вечно теряете то накладные, то договора! - возмутилась она.
- Надо, сама и сиди, - отрезал я.
- Да уж лучше два дня посидеть, чем два года, - произнесла Рая.
- Типун тебе на язык! - воскликнул я. - Чтоб я больше этого не слышал! А сейчас в банк поедешь. Катя, - я повернулся к секретарше.
Она извлекла из папки и протянула мне два листочка. Это было заявление с просьбой произвести погашение кредита досрочно. Я подписал оба экземпляра и подвинул один Рае, а второй оставил Кате.
- Рая, аккредитив вчера раскрыли. Сегодня деньги должны быть на расчетном счете. Отвезешь это в банк, пусть спишут в погашение кредита.
- Я поеду на Гене, - то ли спросила, то ли сообщила Рая, закрывая за собой дверь и утаскивая Гену, пытавшегося что-то сказать, наверняка, опять о крокодилах.
Я вернулся в свой кабинет и едва сел за стол, как из приемной послышался стук каблуков. Катя возобновила свои прыжки. Через некоторое время донесся страшный грохот, и я понял, что недооценил сегодняшний эксперимент по части его безопасности. Я выскочил в приемную и увидел, что на этот раз свалился монитор компьютера. Причем на ногу Кате и она корчилась в кресле от боли, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться.
- Ремонт - за твой счет, - злобно прорычал я.
- Но мне же ногу отдавило! - всхлипывая, возразила девушка.
- И лечение тоже.
Зазвонил телефон, судя по звонкам - межгород. Катя сняла трубку и хорошо поставленным голосом, произнесла:
- "Компания Михалыча". Добрый день. - Ей что-то ответили, и она, сказав в трубку: "Секундочку", прикрыла ее ладошкой и простонала:
- Юрий Михайлович, это вас, Петербург.
- Я возьму у себя в кабинете.
- Михалыч, - услышал я хрипловатый голос своего бывшего одноклассника, а ныне президента Торгового Дома ВДВ Мучковского, - хорошо, что я тебя застал. У нас тут неприятности...
"Плевал я на твои неприятности. Твои люди товар забрали, аккредитив банк раскрыл и сегодня я погашу кредит", - но это я только подумал, а вслух спросил:
- Что случилось, Коля? Надеюсь, ничего страшного.
- Да на Матвеева хулиганы напали. Огрели чем-то по голове и дипломат забрали. Я-то думал, что он к тебе за товаром уехал и к Верке, жене его, вчера вечером сунулся. А он как ни в чем не бывало дома сидит с проломленным черепом. Ты уж спирт-то попридержи, я его выкуплю обязательно.
- Минуточку, - насторожился я. - Но вчера здесь был твой представитель, который забрал весь спирт и раскрыл аккредитив.
- Как это, как это? - закудахтал Мучковский. - Михалыч, ты меня не пугай. Я в Москву посылал Матвеева и никого больше.
- Странно, - я забеспокоился. - Коля, это какое-то недоразумение. Но вчера здесь был человек с печатью твоей фирмы.
- Я печать из своих рук никогда не выпускаю, а мои люди действуют по доверенности, - раздалось в ответ.
- Коля, обожди. Я все выясню и перезвоню тебе.
- Ответь сначала, товар у тебя или нет?
- Нет, - вздохнув, произнес я.
- Тогда я отзываю аккредитив, и ты заплатишь мне штраф.
- Коля, аккредитив уже раскрыт.
- Да ты что, издеваешься?! - заорал он. - Срочно верни мне деньги!
- Как же я их верну, если я отдал за них товар. К тому же деньги ушли на погашение кредита, - объяснил я.
- Слушай ты, козел, - зашипел в ответ Мучковский. - Я тебя из-под земли достану, и твоего здоровья для будет лучше, если к этому времени ты будешь держать в зубах четыреста миллионов и один процент штрафа за каждый день с того момента, как я выставил аккредитив.
- Да ты меня не пугай, - разозлился я. - Сами с усами. И вообще, неужели ты не понял, что и тебя, и меня кто-то подставил. Лучше выясни, что это за хулиганы отобрали дипломат у твоего Матвеева.
Я положил трубку и услышал, что Катя опять прыгает.
- Зайди ко мне, - приказал я ей, нажав кнопку селектора.
Через секунду она стояла передо мной.
- В чем дело?! Какого черта ты целый день скачешь как Жучка за хвостиком?! - набросился я на свою секретаршу.
- Юрий Михайлович, я хочу увидеть разноцветный туман, - невозмутимо ответила Катя.
- Какой еще пестрый туман? - удивился я.
- Понимаете, - начала объяснять Катя, усаживаясь напротив меня, - все предметы, которые нас окружают, видимы лишь потому, что на них кто-то смотрит. А когда на вещь никто не смотрит, она моментально делается невидимой.
- Что это за чушь, - перебил я девушку.
- Да это не чушь, это правда. Сами подумайте. Мы с вами в этом кабинете одни. Вы видите меня почему? Потому что лучи света отражаются от моего тела и фокусируются в ваших глазах. А если бы ваши глаза были обращены в противоположную сторону, то лучам, отраженным моим телом, фокусироваться было б негде, и они б просто рассеялись в воздухе. Таким образом, если на предмет не смотреть, он делается невидимым, а вся окружающая обстановка превращается в разноцветный туман. И чтобы увидеть этот туман, нужно повернуться на сто восемьдесят градусов очень резко, чтоб лучи света, отраженные поверхностью предметов, не успели сфокусироваться в глазах. Вот я и пытаюсь это сделать, но у меня не получается.
- Катя, с кем ты спишь? - нахмурился я.
- Вы угадали, с физиком, - ответила девушка.
- К тому же с первокурсником, - уточнил я. - Даже если он закончил аспирантуру. И от общения с ним пестрый туман заполонил твою голову.
- Вы ошибаетесь, - обиделась Катя, встала и направилась к выходу.
И глядя вслед ягодицам, обтянутым пестрыми лосинами, я подумал, что на счет головы действительно ошибаюсь. Катя вышла, и я хотел позвонить домой, но не успел, потому что в кабинет ввалились три продавщицы из наших киосков. За ними вошел Гена.
- В чем дело? - спросил я.
- Да работать нам негде, - громко ответила Тамара, брюнетка лет тридцати.
- Что, Выставка исчезла? - ухмыльнулся я.
- Выставка-то на месте, а вот палатки наши - те исчезли! - чуть ли не кричала Тамара, а две другие продавщицы, Жанна и Люба, ей поддакивали.
- Вот так номер, - удивился я.
- Если б я имел коня,
это был бы номер.
Если б конь имел меня,
я б, наверно, помер, - пропел Гена.
- Заткнись ты, - оборвал я его. - Райку в банк отвез?
- Да уж обратно приехали. Кредит погасили, а на счет еще двадцать лимонов поступило из Твери.
- Ладно, потом, - отмахнулся я. - Так куда ж это палатки могли деться?
- Да вывезли их ночью, вот куда, - объяснила Жанна.
- Все три? - спросил я.
- Ага, - утвердительно закивали продавщицы.
- И только наши?
- Вроде, других не тронули, - неуверенно ответила Тамара.
- А милиция что?
- А ничего, - вновь подал голос Гена. - Я уже там побывал. Руками разводят. Ну, не уследили, говорят...
- Ладно, девочки, идите пока, в столовой посидите, а мы с Геной поприкидываем, что к чему.
- Я ж тебе говорил, не надо на Выставку соваться, - лениво проворчал Гена, когда женщины вышли.
- Да почему не надо?! Место ж хорошее, проходимость большая. Опять-таки никакого тебе рэкета, милиция все в своих руках держит.
- Именно поэтому и не надо было туда лезть, потому что рэкета там нет. У нас же в стране абсурд полнейший. Нашел место, где нет рэкета. Казалось бы, радоваться надо. Ан, нет. Оказывается, где нет рэкета, там еще хуже. Потому что были бы там бандиты, ты бы с ними договорился об условиях работы на их территории и, как показывает практика, существует достаточно большая вероятность того, что эта договоренность не будет нарушена. А если будет нарушена с их стороны, то на них наехать можно, и другие бандиты тебя поддержат, потому что их слово еще что-то значит. А теперь что? На ментов что ли наезжать? С них ведь не спросишь.
- А без их ведома с территории Выставки ничего вывезти нельзя, - добавил я.
- Вот именно.
- А и черт с ним, - махнул я рукой. - Подумаешь, три палатки уперли. Да они уже пять раз окупились.
- Эх, Михалыч, добрый ты парень. Подари мне миллион.
- Обойдешься, - огрызнулся я.
- Ну, хотя бы в Африку отпусти.
- Опять ты за свое.
- Ага, - простодушно улыбнулся Гена. - Ты же знаешь, это моя мечта - иметь дома ручного крокодила.
- Ты же два раза пробовал, ведь не получается из этого ничего. Ведь он вырастет и кусаться начнет.
- А может, на этот раз получится его приручить. А не получится, невелика забота, отправлю туда же, куда и первых двух.
- Кстати, я все хотел поинтересоваться, как ты избавляешься от этих крокодилов, когда они вырастают?
- Да я их ночью втихаря в бассейн "Москва" выпускаю.
- А-а. То-то в "Московском комсомольце" по субботам странные объявления печатают. Дескать, пропал без вести гражданин такой-то, которого в последний раз видели ныряющим с вышки в бассейне. Тому, кто видел, где он вынырнул, гарантируется крупное вознаграждение.
- Крупное, это сколько? - спросил Гена.
Я не успел ничего ответить, потому что открылась дверь и вошла моя жена. Я заметил, что она плачет. Я вышел из-за стола и обнял ее, жестом приказав Гене выйти.
- Инга, успокойся. Что случилось?
- Мой "порш" накрылся, - рыдала она.
- Ты куда-нибудь врезалась? - обеспокоено спросил я.
- Нет, я оставила его возле общежития МГУ, а студенты сбросили сверху холодильник "Юрюзань".
- Ну, нашла из-за чего плакать. Ребята пошутили немножко, а ты плачешь. Не плачь, я куплю тебе "понтиак".
- Правда, купишь? - Инга подняла голову и посмотрела на меня блестящими от слез глазами.
- Конечно, куплю, - заверил я ее.
- Но "порш" жалко.
- Жалко, но что делать!
Она плакала еще полчаса, после чего мы поехали в бистро "Неделя" на Октябрьской улице обедать. Потом Инга отправилась бродить по магазинам, а я вернулся на работу.
От нечего делать я позвонил в Петербург Мучковскому, но его секретарша ответила, что Коля уехал в Москву.
Совершенно неожиданно у меня испортилось настроение. Вечно со мною так: то мне все нипочем, то ни с того, ни с сего - бац и я становлюсь мрачнее тучи. Причем настроение не просто портится, а делается каким-то дурным. Умному человеку если плохо, он домой идет, пропускает рюмашку, ложится и лежит. А мне домой идти не хочется. Мне начинает казаться, что жизнь моя проходит впустую в то время, как где-то рядом происходят необыкновенно интересные события, решаются вечные вопросы и имена в историю записываются. Где уж тут с таким настроением домой идти?! С таким настроением, пока на свою задницу приключения не поймаешь, не успокоишься. И решил я Лешке Бричкину позвонить. Тот в баню сходить никогда не откажется и пара девочек у него всегда найдется. Я несколько раз его номер набрал, но все время было занято. И решил я к нему так подъехать, без звонка. Благо его контора в двух шагах от моей: я сижу на улице Римского-Корсакова, а он - на Северном бульваре. Покидал я вещи в дипломат, и тут вошла Катя.
- Юрий Михайлович, отпустите меня сегодня пораньше, - робко попросила она.
- Валяй, а то еще чего-нибудь разобьешь.
- А вы куда едете? - спросила Катя, радостная оттого, что ее отпустили.
- А что?
- А может, вы меня подвезете?
- Куда?
- На Сретенку, если не сложно.
- Ладно, - согласился я, решив пренебречь походом в баню с Лешкой и его девочками.
Мы ехали по Алтуфьевскому шоссе, и я думал о том, как это здорово: ехать на новеньком "мерседесе" с такой классной девушкой. А Катя, действительно, девочка что надо. Почти с меня ростом - а меня им Бог не обидел, фигурка - пальчики оближешь, да еще натуральная блондинка с голубыми глазами. И все это - в фирменной упаковке. И когда мы выехали на проспект Мира, я подумал, что неплохо бы посидеть в баре "Пескаторе", выпить чашечку кофе, шампанского "Асти Спуманте". Пусть все вокруг мне завидуют и думают, что это моя любовница. Катя мою идею одобрила, и через десять минут мы уже сидели за столиком с шампанским и бананами, а рядом галдели молодые люди, преимущественно, югославы.
- А я тебя ни от каких дел-то не отрываю? - спросил я свою прекрасную спутницу. - Ты вроде специально пораньше ушла.
- Да нет, мне просто захотелось свалить с работы, - честно призналась девушка.
- Хорошо, давай выпьем просто так, ни за что.
Я наполнил бокалы шампанским и мы чокнулись. Я слегка пригубил, а Катя сделала несколько глотков и спросила:
- А вы?
- Я буду пить потом, когда нам не надо будет никуда ехать, - ответил я и подумал: "Боже мой, куда меня понесло? Ведь это мой подчиненный! А что, если она не откажется только потому, что я ее начальник?"
А Катя весело прощебетала:
- А вы уверены, что так будет?
- Не знаю.
- Я тоже пока не знаю, - улыбнулась она.
Я не выдержал и спросил ее напрямик:
- Надеюсь, ты не считаешь это сексуальным преследованием? Ты можешь плеснуть в меня шампанским, я отвезу тебя домой, и мы забудем о происшедшем.
- Я не буду плескать в вас шампанским, потому что у меня дома его удобнее пить из бутылки, а не выжимать из вашего пиджака, - улыбнулась Катя.
- Значит, мы едем к тебе, - улыбнулся я и добавил. - Кстати, давай выпьем на брудершафт.
- Куда мы едем, я еще не решила, - лукаво ответила Катя. - А на счет брудершафта - принято.
Мы выпили, и я наклонился, чтобы поцеловать девушку в щеку, но она подставила мне свои губы и поцеловала меня по-настоящему долгим и страстным поцелуем, от которого закружилась голова и сладкая истома поднялась откуда-то из глубины моего естества и разлилась по всему телу.
- Ты знаешь, у меня дома нечего есть, - сообщила Катя. - Давай, поедим чего-нибудь.
- Только не здесь, мне не нравится здешняя кухня. Поехали в "Садко-Аркаду", поужинаем в "Стейкхаусе".
После "Стейкхауса" Катя предложила вспомнить детство и прогуляться по зоопарку. Было уже темно, и зоопарк был закрыт, но мы перелезли через забор со стороны "Планетария". Мы бродили вдоль пустых клеток и клеток со спящими животными. Некоторые из них просыпались и кричали, провожая нас настороженными взглядами. От их крика просыпались другие животные, и вскоре все вокруг наполнилось полусонным рычанием и блеянием. А потом затрубил слон, и нам стало жутко. Неожиданно возле клетки с водоемом мы заметили чью-то фигуру. Я тут же вытащил свой RECK и на всякий случай взвел курок.
- Кто здесь? - услышали мы мужской голос.
- Мельников?! - изумилась Катя.
- Я, - послышалось в ответ, и из темноты навстречу нам вышел Гена.
- Что ты здесь делаешь? - удивленно спросил я.
- А вы что? - вопросом на вопрос ответил Мельников.
- Мы-то гуляем, а вот ты должен был в Африку уехать, - сказала Катя.
- Как в Африку? - у меня брови полезли на лоб от изумления.
- Что значит, как? - обиженно переспросил Гена. - Ты же сам меня отправил в эту командировку.
И тут я понял, каким этот Мельников был пройдохой - впрочем, чего я еще ожидал от менеджера по сбыту.
- Ах ты жулик! - накинулся я на него. - Ты, значит, меня обворовываешь потихонечку!
- Да ты что, Михалыч! - запротестовал Гена.
- Заткнись! - рявкнул я. - Я тебя раскусил. Я тебе командировочные выдаю для поездки в Африку, а ты, стало быть, ни в какую Африку и не думаешь ехать. А просто воруешь крокодилов из зоопарка и предъявляешь их мне как доказательство, что ты побывал в Африке!
- Михалыч, - залепетал Гена. - Ей богу, это ошибка. Я сюда пришел для того, чтобы запомнить, как крокодил выглядит. Здесь же на клетке написано. А в Африке, сам знаешь как: крокодила встретишь, так на нем таблички висеть не будет, что это крокодил.
- Свинья ты, - заявил я и плюнул ему под ноги. - Видеть тебя не хочу. Чтоб завтра же уволился по собственному желанию. Пошли, Катя.
Я обнял девушку, и мы направились назад, в сторону "Планетария".
- Поехали к тебе, - сказал я. - Что-то эта прогулка стала утомительной.
Катя жила на втором этаже в двухкомнатной квартире в дореволюционном особнячке на Сретенке. На этом же этаже были расположены еще две квартирки, и все они когда-то были одной большой квартирой, в которой жил какой-нибудь небогатый помещик, а может быть, размещался пансион. Мы прошли в просторную комнату, одна стена которой была заставлена стеллажами. Полки ломились от книг, в основном, подписных изданий, очень много было книг из серии "Жизнь замечательных людей". На одном стеллаже висел китель полковника с общевойсковыми эмблемками.
- Это папин, он военный историк, - пояснила Катя и добавила. - Они с мамой сейчас на даче.
- А почему у твоего папы такое странное имя - Мэлор Захарьевич? - спросил я.
- Ничего странного. Мэлор означает "Маркс, Энгельс, Ленин - Организаторы Революции".
- Екатерина Мэлоровна - хорошее сочетание, - хмыкнул я.
На тумбочке у противоположной стены стоял музыкальный центр "SONY", полученный Катей в прошлом году в качестве презента от нашей фирмы. Я включил его, он оказался настроен на радио "Сто один". Играла необыкновенно приятная музыка. Я погасил свет, включил висевший на стене светильник и пригласил Катю танцевать. Мы кружились под музыку, я вдыхал запах ее волос, а она гладила меня по шее, и вскоре я почувствовал, что она прижимается ко мне чересчур сильно. И тогда я сделал то, что мне хотелось сделать всегда при виде своей секретарши с первого же дня ее работы на фирме. Я опустил руки и изо всех сил сжал ее ягодицы. Катя тихо застонала и начала торопливо расстегивать мои брюки...
Под утро меня начали мучить кошмары. Мне снилось, что гигантский осьминог скрутил меня и начал высасывать мой мозг. Я проснулся и обнаружил, что весь опутан какими-то проводами. Кожу на руках, ногах и висках неприятно стягивал лейкопластырь, удерживавший металлические пластины, от которых тянулись провода к непонятному прибору размером с небольшой телевизор. На краю кровати в розовом пеньюаре сидела Катя и выжидательно смотрела на щель в нижней части загадочного агрегата. Прибор равномерно жужжал и многообещающе попискивал.
- Что это за фигня такая? Что ты делаешь, Катя? - возмутился я.
- Коэффициент "О" - это коэффициент Онуфриева, - сообщила Катя. - В соответствии с его величиной я смогу определить, чем ты являешься в нашем мире - моделью "Ф" или Привнесенным Сознанием.
Я расхохотался и, не срывая провода, присел и обнял девушку.
- Катя, ты обалденная девчонка, я просто без ума от тебя, но тебе, по-моему, нужно посетить психиатра. Что за чушь ты городишь и чем ты занимаешься, делать тебе что ли нечего?
- Это не чушь, - обиженно ответила Катя. - Это величайшее открытие одного моего друга.
- Онуфриева? - усмехнулся я и на утвердительный катин кивок спросил. - И что же он открыл?
- Я могу объяснить, но предупреждаю, что ты не готов к восприятию такой информации.
- Ладно, валяй, от тебя можно ждать все, что угодно.
- Вот-вот, - вздохнула девушка. - Ты так к этому и отнесешься, как к какой-то несусветной фантазии и не поверишь, что это серьезно.
- А ты попробуй, может, убедишь меня, - улыбнулся я.
- Видишь ли, дело в том, что мы живем в нереальном мире. Весь наш мир - это всего лишь чей-то сон. И люди, которые населяют этот мир, делятся на две категории: модели "Ф" и модели "ПС". Первые не существуют в действительности, это фантасмагории вызванные фантазией Спящего, а вторые являются Привнесенными Сознаниями, то есть проявлениями реально существующих людей, сознания которых каким-то образом порабощены сознанием Спящего. Они как бы случайно попали в чужой сон и заблудились в нем.
- Да-а, - только и смог вымолвить я.
- Вот видишь, - грустно произнесла Катя. - Я так и думала, что ты не поверишь.
В этот момент жужжание прибора усилилось, он перестал пищать, неожиданно загудел, из щели выполз длинный лист бумаги с ломаным графиком, и прибор умолк.
- Ну что, я могу снять с себя все эти провода, - осведомился я.
- Можешь, - растеряно прошептала девушка.
На нее явно серьезное впечатление произвела диаграмма, нарисованная прибором.
- Кать, ты б поменьше общалась с этими физиками, иначе действительно свихнешься, - посоветовал я.
- Невероятно, - раздалось в ответ. - Это уникально, Юра. Я не могу в это поверить!
- И слава богу!
- Судя по этому, - она тыкнула мне в лицо перфолентой, - ты и есть Спящий!
- Чего?! - удивился я.
- Если я не ошибаюсь, ты и есть тот человек, которому все это снится и во сне которого мы все находимся!
- Слушай, иди к черту, - рассмеялся я. - Мы провели с тобой такую незабываемую ночь, и я хочу, чтобы утро было таким же.
Я схватил ее в охапку и завалился на спину, увлекая за собой девушку.
- Сумасшедший! - весело воскликнула Катя.
И в поддержку ей раздался звонок в дверь. Катя вырвалась из моих объятий, одернула пеньюар и вышла в коридор.
- Кто там? - спросила она.
- Газета "Коммерсантъ-DAILY" для господина Кудрявцева, - послышалось с лестничной клетки.
- Юра, тебе газету принесли! - крикнула мне Катя, открывая дверь.
Вот она плата за процветание. Ни минуты покоя и неотлучное чувство страха. Я езжу на дорогих машинах, собираю живопись, трачу деньги на шикарных женщин, но утро начинаю с последних страниц "Коммерсанта". Кого арестовали за прошедший день, какие аферы вскрыли, нет ли среди арестованных и подозреваемых кого-либо, кто связан со мной и моей фирмой? Об этом знают и доставляют мне газету, где бы я ни проснулся.
Катя бросила газету на одеяло, и я сразу открыл предпоследнюю страницу. Когда я разворачивал "Коммерсантъ", из его недр вывалился "Московский комсомолец". Катя потянулась за ним, но я быстро придавил газету ладонью и спросил:
- Сегодня суббота?
- Не знаю, - ответила Катя и добавила. - Но вчера была пятница.
- Тогда газеты сначала прочитаю я, а ты пока приготовь завтрак.
- А жена тебе готовит по утрам?
- Да. Каждое утро, как только я открываю глаза, наготове горячий завтрак, чистые трусы и носки, ну и все остальное.
- В таком случае, - безапелляционно заявила девушка, - завтрак приготовишь ты.
Она уселась рядом со мной, чтобы просмотреть газеты, заглядывая через мое плечо. В "Коммерсанте" я не обнаружил ничего, заслуживающего внимания. Но когда я открыл последнюю страницу "Московского комсомольца", меня прошиб холодный пот. В разделе "Хроника происшествий" красовалась фотография Гены. В комментарии к снимку было сказано: "Внимание розыск! Мельников Геннадий Андреевич, 1963 года рождения, на вид - тридцати лет, рост средний, глаза карие, волосы русые. Вчера около 24 часов перелез через ограждение питомника с крокодилами и с тех пор домой не вернулся. Все, кому что-либо известно о местонахождении гражданина Мельникова, звоните по телефону "02". Нашедшему гарантируется высокое вознаграждение".
- Эх, Гена, - вздохнул я. - Конечно, ты был отъявленным мошенником, но мне тебя будет не хватать. Ты был...
- Да ладно! - перебила меня Катя. - Может, найдется еще. Ты тоже вчера домой не вернулся, однако за тебя пока что никто гонорара не обещает.
Я собирался провести с Катей все выходные, но эта заметка отбила у меня всякое желание продолжать праздник любви. Я встал и начал одеваться.
- Уже уходишь? - угрюмо спросила девушка.
Я не успел ответить, потому что опять позвонили в дверь.
- Ну кто еще там в такую рань?!- воскликнула Катя и пошла открывать.
"А вдруг это родители?"- подумал я и было пошел вслед за девушкой, но из коридора неожиданно донесся страшный удар. Кто-то вышиб дверь и ворвался в квартиру. Катя завизжала, но ее тут же прервал грубый мужской голос:
- Заткнись! Нам нужен твой шеф, а не ты! Где он? - это рычал Мучковский.
- Не знаю, - всхлипнула Катя. - Здесь его нет.
"Молодец!" - мысленно воскликнул я, выхватил пистолет и нырнул под кровать. Судя по шагам, бандиты направились в комнату катиных родителей. Я понял, что у меня есть еще несколько секунд и употребил их на то, чтоб стянуть с постели край одеяла так, чтобы он загораживал меня. Должен отметить, что, если в катином доме и был веник, то дорогу туда, где я нашел себе убежище, он, очевидно, давно забыл. Кроме того, под кроватью валялись погоны - лейтенанта, старшего лейтенанта, капитана, майора и подполковника. И мой нос распирало от гордости за то, что к обыкновенной комнатной пыли, которую я вдыхал, примешивалась пыль фронтовых дорог, прошедших через военные архивы. "А то б так и прожил жизнь, не понюхав пороху", - с удовлетворением думал я, сжимая свой RECK AGENT. Я тер переносицу, чтоб не расчихаться, и прислушивался к шуму в квартире. Мне удалось определить, что с Мучковским пожаловали еще трое непрошенных гостей. Они обыскивали квартиру, и я молил Бога о чуде, будучи уверен, что, если боевики Мучковского не догадаются заглянуть под кровать сами, их внимание привлечет стук моего сердца. Но эти болваны так и не нашли меня.
- Останешься здесь караулить девчонку, пока мы не отыщем этого урода! - приказал Коля одному из своих мордоворотов.
"Вали-вали отсюда!" - подумал я, и, пытаясь улечься поудобнее, наткнулся локтевым нервом на майорскую звездочку. Если б не присутствие бандитов, я взвыл бы от боли. А так я лишь изобразил несколько эксцентричных сцен из немого кино. С моих уст полился беззвучный поток чего-то очень грубого, возможно, цитат из диссертации Мэлора Захарьевича, за которую он получил звание майора. Я понял, что если я полежу на этих погонах еще немного, то научусь не только застилать постель по утрам, но и выравнивать подушки по нитке. Но дверь за Мучковским наконец-то захлопнулась, и для меня наступила пора решительных действий. Но я не знал, что предпринять.
А оставленный Мучковским бандит оказался более расторопным. Он решил вынужденное заточение с очаровательной девушкой провести с пользой для здоровья.
- Эй, мамулька, иди сюда! - приказал он Кате.
Через несколько секунд, не взирая на ее мольбу о пощаде, он затащил Катю в спальню, уселся на кровать и усадил девушку рядом. Матрас надо мной провис, и я мог определить местоположение обеих задниц, но кому какая принадлежит было неизвестно, потому что свисавшее с кровати одеяло закрывало ноги сидевших. Наверху возились, ругались и визжали, а я водил снизу дулом пистолета, не зная, куда выстрелить. А пистолет мой был хотя и газовым, но патроны в обойме были не с газом, а с дробью. И засадить свинцом Кате в то место, которым она вскружила мне голову, после этой сказочной ночи, мне казалось неблагородно, а в присутствии боевика, чей зад останется невредимым, еще и небезопасно. И я совсем было отчаялся, не зная, что предпринять, но вовремя вспомнил о шариковой ручке "Паркер", лежавшей у меня в нагрудном кармане. Если ее развинтить, получится скальпель. Эту ручку мне подарил Гена. "Каким пройдохой был, а оставил о себе добрую память", - с грустью подумал я о Мельникове. Я решил воткнуть скальпель в первый попавшийся зад, и если в ответ завопила бы Катя, я б выстрелил в соседнюю задницу. Нужно было спешить, пока бандит не завалил девушку на спину. Я аккуратно вспорол матрас и ткнул вверх изо всех сил.
- Твою мать!!! - раздалось в ответ.
- Не повезло тебе, парень! - крикнул я и выстрелил в то же место.
Он дико завопил, на этот раз что-то нечленораздельное и вскочил с кровати. "В следующий раз он присядет нескоро!" - ехидно подумал я, вылезая из своего укрытия. Я увидел здоровенного верзилу, который валялся на полу окровавленной задницей кверху и вопил благим матом.
- Ты плохо обращался с девушкой, - сказал я, приставляя свой RECK к его затылку.
- Да ты вчера был не намного галантнее, - заметила оправившаяся от испуга Катя. - Впрочем, немногие из нас отличаются хорошими манерами, - добавила она и опустила на голову несчастного с простреленным задом прибор для определения коэффициента "О".
- Наконец-то ты нашла наиболее верное применение этому аппарату, - заметил я девушке, вставляя новый патрон в обойму.
- Сейчас не время злорадствовать, - огрызнулась Катя. - Нужно сваливать отсюда!
- Я готов. А что делать с этим? - я пнул ногой бесчувственное тело.
- Я думаю, Мучковский скоро вернется. Вот пусть он и помучается, - ответила Катя, натягивая на себя лосины.
Одевшись, она потащила меня на кухню, окно из которой выходило во внутренний двор. Катя ловко запрыгнула на широкий подоконник и открыла ставни. Под окном оказалась пристройка. Мы быстро выбрались на ее крышу, я спрыгнул вниз и помог спуститься девушке. Когда мы вышли в Даев переулок, Мучковского и его команды видно не было, и мы бросились к моему "мерседесу".
- Куда б податься?- спросил я, когда мы выехали на Сретенку и направились в сторону Сухаревской площади.
- По-моему, тебе следует побеспокоиться о своей жене и ребенке, - заметила Катя.
- Они вчера улетели в Сочи. Так что пока мне следует беспокоиться о себе самом.
- И что же ты думаешь предпринять?
- Пока не знаю. Я даже не знаю, куда я сейчас еду, - ответил я, пока мы пересекали Сухаревскую площадь и въезжали на Проспект Мира.
- Судя по направлению, мы едем в офис. Боюсь, что это не лучший вариант. Послушай, поехали к моему другу. Он живет недалеко от метро "Китай-город".
- Онуфриев что ли? - покосился я на Катю.
- Нет, Винников. Но он такой же умный. Пойми, это человек не твоего круга и никому в голову не придет искать тебя у него.
- Логично. А телефон у него есть?
- Есть.
- Ну что ж, когда я расправлюсь с Мучковским, назначу тебя своим заместителем, - заявил я, сам не зная шутя или серьезно.
- Вот еще! - фыркнула Катя. - Лучше повысь зарплату с сохранением прежней должности.
- Ты не хочешь сделать карьеру?
- Я хочу жить спокойно и чтоб всякие Мучковские за мной не гонялись.
- Однако, тебе от него и так досталось.
- Да уж с тобою как свяжешься! Мог бы, между прочим, радиотелефон себе купить. Сейчас бы таких проблем не было.
Мы проехали по Садовому кольцу, свернули на Мясницкую и попали в пробку. До Большого Комсомольского переулка мы добрались только через час.
Винников жил в густонаселенной коммунальной квартире с небольшими комнатушками самых причудливых форм. Нам открыла его соседка, пожилая женщина, которая знала Катю, потому что, увидев девушку, ничего не спросила, а сразу же крикнула в глубь полутемного коридора:
- Игорь, к тебе пришли.
Женщина ушла на кухню, а на ее крик одна из дверей отворилась, и на свет божий выполз длинный субъект с нечесаной копной волос в круглых очках с очень толстыми линзами. Он неспеша прошаркал навстречу нам в огромных рванных шлепанцах, из которых далеко торчали длинные пальцы и еще дальше нестриженные ногти, и я даже слегка попятился, опасаясь, что он оцарапает меня этими ногтями, если подойдет слишком близко. Субъект остановился и, вытаращив глаза на Катю, сказал: