Портнов Эдуард Ростиславович : другие произведения.

Глаз Змея

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Действие романа "Глаз Змея" происходит в мире Конана-Варвара триста лет спустя. Похищена древняя реликвия "Глаз Сета", волшебники ищут способ вернуть её, а в это время пикты готовят набег на Аквилонию, и с гор спускается кимерийский варвар по имени Конан...

   Посвящается моей любящей и любимой жене Ольге, за то, что она вырывала из меня каждую строку этого произведения, словно орёл, терзающий печень Прометея.
  

Глаз Змея.

   ПРОЛОГ. Башня Сета.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ПРОЛОГ. Башня Сета.

  
   Город Сухмет находится далеко на юге, в глубине Стигийской пустыни. Его мрачные здания из огромных каменных плит помнили тяжёлую поступь победоносных легионов Атлантиды, кровавые обряды стигийских магов, которых уничтожил Конан Великий, скользящие шаги валузийцев - человекозмей, обитавших здесь задолго до появления людей.
   Огромная чёрная башня Сета возвышается в самом центре города. После того, как стигийские маги погибли под мечами аквилонских рыцарей, в этой башне редкий человек решался подойти. Ходили легенды о сокровищах магов, которые охраняют ужасные демоны и чудовища. Многие поначалу пытались проникнуть в тёмные залы башни, но ни один из смельчаков не возвращался обратно. Жители Сухмета старались не подходить близко к башне Сета, чтобы не навлечь на себя проклятие Митры.
   К этой башне подошли четверо иноземцев. Один из них был высоким беловолосым мужчиной. Бугры мышц перекатывались у него под кожей. По длинным светлым волосам и бороде в нём сразу же можно было узнать северянина, скорее всего асира. Одет он был в кожаные штаны, невысокие сапоги и лёгкую шёлковую рубаху, которая насквозь промокла от пота. Кусок тряпки был обмотан у него вокруг головы, защищая от палящего солнца. Широкий меч и длинный кинжал оттягивали его пояс.
   Второй явно был зингарцем - чёрные как смоль волосы, стянутые на затылке в конский хвост, смуглая кожа, тёмные глаза, защищённые от палящих лучей солнца широкими полями шляпы. Жару он переносил гораздо лучше своего товарища - высокие ботфорты, чёрные штаны и камзол составляли его наряд. На поясе у него висела длинная шпага и тонкий кинжал.
   Третий был карликом, он едва доставал до пояса своим высоким спутникам. Однако, несмотря на невысокий рост, он не был слабаком - бочкообразная грудь, могучие мышцы и широкие плечи говорили о необычайной силе. Его одежда была грязна и оборвана, тяжёлые ботинки, подбитые гвоздями, гулко стучали по плитам мостовой. Рыжая борода скрывала черты его лица. За спиной у него висел мешок с инструментами и секира. Его можно было бы принять за гнома, если бы этот таинственный народец не исчез с лица Земли много тысячелетий назад.
   Их четвёртым спутником была молодая женщина. Одета она была в мужской костюм серого цвета, из под широкополой шляпы выбивались чёрные пряди волос. Судя по всему она была из Аргоса - камзол был более свободного покроя, чем зингарский. Высокие сапоги поднимались до середины её округлых бёдер. Её шпага была короче и легче, чем у её спутника-зингарца, но на поясе кроме двух кинжалов виднелись шесть метательных ножей.
   - Вы что, собираетесь прямо посреди дня зайти в эту башню? - удивлённо спросил северянин. - Да местные нас прибьют к воротам города за это!
   - Успокойся, Ральф, - ответил зингарец. - Даже в Стигии не сильно любят колдунов и волшебство. Они до смерти боятся проклятий и колдовства, но и препятствовать не будут. Мы можем потом и поделиться с ними. Вон, Бьёф уже и мешок побольше приготовил.
   - Каждый сам понесёт свою долю, - огрызнулся карлик. - Я не знаю в чём ты, Рамон, потащишь сокровища, а я уж набью этот мешок до верху.
   -Сначала надо добыть эти сокровища, а уж потом и мешок готовить, - сказал Ральф. - Я думаю, что внутри найдётся что-нибудь, куда можно будет положить драгоценности.
   -Не надо туда ходить, - вмешалась в их разговор девушка. - Там зло, древнее зло. Я чувствую его. Рамон, давай вернёмся назад, в Кордаву или к моим родителям в Мессантию.
   -Я не хочу быть нищим ни в Кордаве, ни в Мессантии, - ответил Рамон. - Эльвира, какое зло ты чувствуешь там? Стигийские маги оставили сторожей?
   -Не знаю, Рамон, но нам туда не следует идти.
   -Что значит "не следует идти"? - возмутился Бьёф. - А зачем мы вообще сюда явились? Посмотреть на эту башню, сказать "Ах, там такое зло!" и уйти? Вы как хотите, а я пойду в башню с вами или без вас. Мне же больше достанется.
   -Бьёф прав, - согласился Ральф. - Я согласен подготовиться получше, поговорить с местными, но отступать я не намерен!
   -Я слышала легенды про эту башню, - продолжала убеждать Эльвира. - Древние стигийцы поклонялись змею Сету и приносили ему в жертву людей. Жертвоприношения совершались по всей Стигии, но главное капище находится здесь, в этой проклятой башне. Многие хотели поживиться сокровищами жрецов, но Сет охраняет имущество своих слуг.
   -Детские сказки, - махнул рукой Ральф. - У нас, в Асгарде, тоже полно древних саг, где рассказывается о том, как боги жили среди людей, как павшие герои пировали в небесных чертогах и порой возвращались обратно, в мир людей. Но ни один из моих погибших товарищей не вернулся назад, а среди них было немало героев.
   -Да если этот змей и охранял свои сокровища, то это было давно, - поддержал северянина Бьёф. - Все чары уже рассеялись, словно дым.
   -Вы оба не правы, - сказал Рамон. -Я тоже чувствую злые чары, окружающие эту башню. И Великий Сет когда-то царил над миром. Однако всё это нас не остановит. Не будем мозолить глаза прохожим, вернёмся сюда ночью.
   Все четверо двинулись вдоль по широкой улице, начинающейся от огромной площади на которой возвышалась башня Сета. Ральф и Бьёф оживлённо беседовали, размахивали руками, объясняя друг другу на что они потратят свою долю. Рамон был задумчив и молчалив. Эльвира тоже шла молча, иногда оглядываясь на башню, и тогда в её глазах мелькал страх...
   Главные улицы Сухмета расходятся от башни Сета, словно колёсные спицы. Вдоль этих широких улиц, мощёных серыми каменными глыбами, высятся дома местной аристократии и богачей. После похода Конана Великого стигийская знать играла заметную роль в жизни страны. Хотя соседи считали всех стигийцев в той или иной степени колдунами, как и в любой другой стране настоящих чародеев среди них было не так уж и много.
   Пройдя по улице до храма Гора, путешественники свернули в проулок. Гостиница, в которой они остановились, находилась в глубине узкого грязного проулка. Стигийцы были древним и мудрым народом, в их старых городах ещё сохранились остатки водопровода и канализации, однако без ремонта и обслуживания они постепенно приходили в негодность. Только в Луксуре, столице Стигии акведуки регулярно ремонтировались.
   Обеденный зал занимал большую часть нижнего этажа двухэтажной гостиницы. Мальчишка, помогающий повару, крутил над огнём насажанного на вертел молодого кабанчика. С десяток посетителей ели и пили, шумно веселясь, лапая шлюх, которых всегда полно в подобных заведениях.
   Бьёф и Ральф присоединились к посетителям. Великан Ральф тут же усадил себе на колени молоденькую шлюшку, которая отвечала визгливым смехом на его пошловатые шутки. Бьёфу меньше везло с прекрасным полом, но он явно решил компенсировать недостаток женской ласки излишком местного пива. Эльвира прошла к трактирщику через зал, провожаемая похотливыми взглядами пирующих.
   Рамон поднялся наверх, в снятую комнату. Он был спокоен за Бьёфа - взломщик мог пить всю ночь напролёт и оставаться трезвым. Гораздо больше его волновал Ральф - не пришлось бы его вечером искать в постели какой-нибудь смазливой девчонки.
   Волнение лишило Рамона аппетита. Отпрыск одного знатного, но обнищавшего зингарского рода, он был вынужден с юных лет искать применение своим немалым, надо признать, талантам. Он везде достиг немалых успехов, был личным телохранителем короля Аргоса, гвардейцем короля Зингары, командовал отрядом наёмников, был пиратским капитаном.
   Однако нигде он не достиг того, чего желал с самого детства - власти. Чтобы те богачи и знать, которые презирали его в бедности и безвестности, пресмыкались перед ним, ловили каждый его взгляд и жест... И вот здесь, в забытой богами Стигии, он, наконец, должен был обрести то, что принесёт ему абсолютную власть над всем миром.
   Змеиный жезл верховного жреца Сета - вот то, что даст ему в руки небывалую мощь. Многие века жрецы Сета правили Стигией, посылая своих эмиссаров в далёкие страны. По их желанию умирали могущественные правители и знатные вельможи, выдающиеся полководцы и богатые купцы, благородные рыцари и удачливые авантюристы.
   Когда Конан Великий двинул свои армии на юг, среди поклонников Сета был раскол. Тот-Амон, давний враг аквилонского короля, уничтожил своего предшественника, но так и не прошёл обряд вручения ему Змеиного жезла - символа верховной власти, в котором была скрыта огромная магическая сила. Когда стигийские жрецы погибли от клинков северян, жезл оставался внутри башни Сета, в своём хранилище.
   Рамон случайно натолкнулся на сведения о нём и мысль о власти, которую жезл давал своему владельцу, завладела его сердцем. В своих изысканиях зингарец обнаружил древний манускрипт, в котором было описание жезла. Когда-то, когда владыки Ахерона расширяли границы своей чёрной империи, они натолкнулись на стойкое сопротивление стигийцев. Две силы зла столкнулись в ужасной битве, полыхали пламенем небеса, чудовищные порождения мрака бились друг с другом, сцепившись в клубок клыков и когтей... Маги Ахерона так и не смогли сломить волю жрецов Сета и были вынуждены отступиться. Верховный жрец Амон-Ра использовал в той страшной битве Глаз Сета - залог этого ужасного божества своим последователям.
   Борьба с Ахероном превратила окрестности Сухмета - главной твердыни стигийских жрецов, в бесплодную пустыню. Воды Стикса были в те далёкие времена пропитаны ядом, ядом же сочились деревья и цветы, которые смогли выжить в поединке магов. Когда варвары одержали победу над Ахероном и их орды докатились до Стикса, ядовитые испарения стигийских болот, мёртвая вода Стикса, залитые палящим солнцем песчаные барханы поразили воображение северян, и они долгие века считали земли южнее Стикса царством Мёртвых.
   Со временем воды Стикса очистились от яда, его берега превратились в благоухающие сады, люди заселили земли Стигии. Неоднократно ещё жрецы использовали Глаз Сета, который они врезали в навершие жезла верховного мага.
   К этому-то жезлу и стремился Рамон. Стигийские жрецы затаились по надёжным укрытиям, в тайне справляя свои тёмные обряды, не мечтая даже о восстановлении былого могущества. Если и находился среди них кто-то достаточно безрассудный, чтобы открыто появиться на городских улицах, специальные патрули из аквилонских рыцарей и жрецов Митры охотились за ними и сжигали на кострах, пробивали им ладони и сердце кольями, разрывали лошадьми.
   И вот он в древнем Сухмете, так близко от Глаза Сета, что стоит только протянуть руку и возьмёшь его, ощутишь наполняющую его мощь...
   От мыслей о Змеином жезле Рамона отвлёк скрип несмазанных петель. В следующее мгновение он был уже на ногах, шпага и кинжал в его руках готовы были разить врага и отражать удары.
   Только в последнее мгновение он отвёл в сторону стальной клинок от груди испуганно вздрогнувшей Эльвиры, которая чуть не выронила пузатую бутыль терпкого пуантенского вина и две кружки.
   - Ты стал странным в последнее время, Рамон, - сказала Эльвира, ставя на стол кружки и вино. - Всё это началось, когда ты нашёл этот проклятый стигийский свиток!!
   - Извини, я не хотел тебя напугать, - буркнул себе под нос Рамон, вдевая в ножны шпагу. Он отвернулся к окну, отбросив в сторону чёрные пыльные занавеси.
   -Ты стал жестоким и подозрительным, - продолжала Эльвира. - Ты просыпаешься от малейшего шороха, каждый шум заставляет тебя настораживаться. Ты за пустяк готов убить человека.
   -Когда-то тебе это нравилось, детка, - ухмыльнулся Рамон. - Помнишь того барахского капитана, который пытался затащить тебя в свою каюту? Что бы с тобой было, если бы я не убил его из-за пустяка.
   -Пустяка?! - задохнулась от гнева Эльвира и почувствовала, как слёзы выступили в уголках её глаз.
   -Пленниц тогда мы взяли много, выбирай любую, - пожал плечами зингарец. - Ты просто была немного красивее остальных.
   -Подонок! - закричала Эльвира. - Грязный пёс, червь земляной...
   Она бросилась на него с кулаками, но Рамон толкнул её на убогую кровать. Слёзы текли по её щекам от бессильной ярости. Она готова была задушить зингарца.
   -А я любила тебя, зингарская крыса, пират, убийца, - рыдания сотрясали девушку. - Я как деревенская дурочка верила, что и ты меня любишь.
   Она вскочила с кровати и снова попыталась ударить своего любовника.
   -Я люблю тебя, глупышка, - улыбнулся Рамон, ласково обнимая девушку за плечи. - Я сделаю тебя богаче и могущественнее всех принцесс и королев мира. То, что хранится внутри этой проклятой башни, даст нам власть, подобной которой нет ни у кого из смертных! Я создам империю и брошу её к твоим прелестным ножкам... Я заставлю склонить пред тобой головы всех этих высокомерных королей и султанов...
   Говоря это, он всё сильнее прижимал к себе трепещущее тело Эльвиры, покрывал поцелуями её шейку и плечи. Она закрыла глаза и уже не обращая внимания на предчувствие беды, которое не оставляло её с тех пор, как она увидела чёрную башню Сета. Она обняла за шею зингарца, гладила его спину, и её рыдания постепенно перешли в стоны...
   Южная ночь наступает быстро, тьма, словно брошенное каким-то великаном чёрное покрывало, пала на Сухмет. После заката солнца стигийцы редко выходили из дома. По древнему городу до сих пор бродили по ночам порождения Великого Змея.
   Никем не замеченные четверо северян добрались до башни Сета. Могучий Ральф раскрутил железный крюк с привязанной к нему верёвкой и метнул его вверх. Металл звякнул, цепляясь за камень зубца башни. Ральф дёрнул верёвку со всей силы, чтобы удостовериться, что крюк хорошо закрепился, и полез наверх. Вскоре с башни донёсся свист Ральфа. Не мешкая, остальные полезли по верёвке.
   Рамон был последним. Он уже поднялся футов на пятнадцать, когда снизу донёсся тихий шелест. Зингарец неплохо видел в темноте, и ему показалось, что он видит внизу тело огромной змеи, ползущей по улице. Не медля, он снова полез наверх. Снизу донеслось раздражённое змеиное шипение, верёвка в паре футов под Рамоном, дёрнулась, и раздался глухой стук. Похоже было, что гигантская змея, почувствовав человека попыталась достать его, но тот был слишком высоко и рептилия со всего размаху ударилась в камень башенных стен. Шипение внизу стало ещё громче - змея похоже сильно разозлилась.
   -Что там такое? - спросила Эльвира, когда Рамон добрался до верху.
   -Ничего особенного, - ответил зингарец. - Всего лишь змея-переросток. Не зря видать местные сидят по домам ночью.
   -Здесь никого нет, всё тихо, - сообщил Ральф, подходя к Рамону и Эльвире. - Бьёф уже внизу рыщет.
   -Будьте осторожны, - сказал Рамон. - Не хватало только влезть в дурацкую ловушку.
   -Эта пещерная крыса так просто не попадёт в западню, - усмехнулся Ральф. - Мы с ним где только не были! У него чутьё на опасность, словно у гандерландской гончей.
   Рамон не ответил, и они начали спускаться по винтовой лестнице. Бьёф ждал их несколькими ступенями ниже. Он уже зажёг факелы, принесённые с собой. Пламя факелов отбрасывало на стены причудливые зыбкие тени.
   Шаги людей отзывались гулким эхом. Ни человек, ни зверь, ни чудовище, ни демон не преградили им путь вниз. Бьёф шёл впереди, внимательно вглядываясь в темноту. Следом за ним двигались Рамон с Эльвирой, Ральф находился позади, прикрывая их.
   Узкая лестница была сложена внутри толстой каменной стены башни, спускаясь вниз, они несколько раз обошли башню по периметру. Вдруг снизу донеслось тихое шуршание, словно кто-то волочил по каменным ступеням тяжёлый мешок. Секира немедля оказалась в руке Бьёфа. Выставив вперёд левую руку с горящим факелом, он осторожно двинулся вперёд. Секира, зажатая в правой руке, была занесена для удара.
   Остальные тоже обнажили оружие. Спуск несколько замедлился, чем ближе был источник шума, тем осторожнее двигался Бьёф.
   Гигантская змея, которая ползла по лестнице, была под стать той, что пыталась схватить Рамона, когда тот поднимался в башню по верёвке. Её тупая треугольная голова внезапно вынырнула из-за изгиба лестницы и уставилась, ослеплённая светом факела. Не раздумывая, Бьёф ударил своей секирой в глаз гигантской рептилии. Огромное тело змеи забилось на узкой лестнице.
   Бьёф отбросил факел и, схватив секиру обеими руками, обрушился на умирающую змею. Куски мяса и брызги блёклой змеиной крови полетели в стороны, заливая стены. Пресмыкающиеся необычайно живучи, но наконец змея затихла.
   Залитый с ног до головы змеиной кровью Бьёф тяжело выдохнул.
   -Что это за тварь, Рамон? - спросил Ральф. - Ты говорил, что башня необитаема.
   -Древние стигийцы поклонялись богу-змею. Естественно, что жрецы вывели крупную породу, чтобы пугать народ. У вас, в Асгарде, тоже ведь жрецы пугают людей снежными волками. И находятся такие, которые видели их, потому что ваши жрецы разводят огромных собак с белой шерстью, - в голосе зингарца слышалось раздражение. - Ты думал, что до тебя никто никогда не пытался завладеть сокровищами Сета? Пытались и многие.
   -Так что же ты повёл нас на верную гибель! - воскликнул Ральф.
   -Долго ты будешь нюни распускать, красавчик? - сварливо осведомился Бьёф, - Змея как змея, только большая. Идём вперёд, пока ещё какая нечисть сюда не приползла. Или ты испугался, Ральф?
   -Не испугался, коротышка, не испугался, - Ральф вынул из ножен свой широкий меч, факел он теперь держал в левой руке.
   -Дайте огня, - потребовал Бьёф. - Мой факел погас в крови проклятой змеи.
   Рамон отдал карлику свой факел. Бьёф двинулся дальше вниз по лестнице, освещая дорогу. Теперь он шёл ещё осторожнее, чем раньше.
   Эльвира потянулась было за запасным факелом для Рамона, но тот остановил её, слегка сжав руку. Он заложил пальцы рук за свой широкий пояс с множеством кармашков и пробежался ими по вещицам из стигийских гробниц, которые он себе оставил при дележе добычи. Кольцо из зеленоватого камня в виде змейки, кусающей свой хвост. Медальон с изображением кобры. Кольцо с чёрным камнем, ещё одно кольцо. Браслет, свитый из двух переплетающихся железных змей. Зингарец надеялся, что этого будет достаточно, что амулеты, принадлежащие когда-то стигийским колдунам, защитят его. На крайний случай на шее у него был древний амулет, принадлежащий когда-то одному из ахеронских магов.
   Наконец, их спуск закончился, лестница упёрлась в запертые двери.
   Бьёф убрал свою секиру за спину и достал из заплечного мешка инструменты. Жёлтое пламя факела, которым Эльвира светила карлику, колебалось на сквозняке, отбрасывая причудливые тени, но дрожащий свет казалось нисколько не смущал его. Сверло с хрустом вгрызалось в железо, которым были обиты двери.
   Рамон пытался услышать хоть что-нибудь по ту сторону двери, однако скрежет сверла мешал ему. Тем не менее, зингарец чувствовал какое-то живое существо, которое находилось внутри башни и ждало, когда же взломщики проникнут туда. Волна злобы и нечеловеческого голода накатилась на Рамона, едва тот закрыл глаза и попытался нащупать таинственное существо через астрал. Зингарец заскрипел зубами - злоба существа взорвалась дикой болью в его голове.
   Рамон вздрогнул и открыл глаза, возвращаясь из мира духовного в мир материальный. Вскрикнула Эльвира - злоба таинственного обитателя башни причинила ей сильную боль. Факел, который она держала в руках, упал на карлика, опалив ему щёку и бороду.
   Злобно выругавшись, Бьёф отскочил от двери, смахивая с плеча искры, и налетел на Ральфа, который с интересом следил за работой взломщика. Великан и коротышка рухнули на каменный пол. Бьёф завопил во всё горло, решив, что на него кто-то напал сзади, и, извернувшись словно уж, выскользнул из рук вцепившегося в него Ральфа и принялся осыпать того ударами своих огромных кулаков.
   Рамон успел подхватить падающее тело бесчувственной Эльвиры. Она не была сведуща в магии, просто была очень восприимчива к ней и ей пришлось гораздо тяжелее, чем Рамону, который когда-то учился азам волшебства. Что же касается Ральфа и Бьёфа, то они вообще ничего не почувствовали.
   -Перестаньте, вы... - из уст зингарца вылетала отборная брань на добром десятке языков. Он со злостью пнул барахтающихся на полу, сцепившихся друг с другом северянина и карлика.
   Бормоча себе под нос ругательства, Бьёф встал на ноги. Хотя его брани было далеко до тирады более сведущего в языках Рамона, она заставила бы покраснеть многих моряков, солдат и бродяг. Ральф медленно поднялся на ноги, держась за бока.
   -Ты совсем безголовый, что ли, подземный червь, - прошипел Ральф. Карлик, обладающий недюжинной силой, успел чувствительно пересчитать ему рёбра, да и носок сапога Рамона нашёл уязвимое место. - Ты чего набросился-то на меня?
   -Нечего стоять у меня за спиной, когда я работаю, верзила тупая, - огрызнулся Бьёф. Он пострадал гораздо сильнее северянина - подпалённая борода, обожжённая щека, помятые Ральфом бока. - Это ты накинулся на меня, обезьяна бесхвостая.
   -Я не накидывался, мерзкий ублюдок. Я просто стоял, а ты...
   -Хватит! - рявкнул Рамон. - Хватит чесать языком! Ральф, возьми факел и сторожи, чтобы никто на нас сзади не напал.
   -Ты кто, ярл что ли, чтобы мне приказывать?! - разъярился Ральф. - Сначала этот недомерок меня сбивает с ног, теперь ты ...
   Рамон молча смотрел в пылающие яростью глаза асира. Сила воли зингарца гасила гнев северянина, подчиняя его разум. Ральф запнулся на полуслове, замолчал и молча пошёл к лестнице.
   -Помоги мне, Бьёф, - сказал Рамон, наклоняясь к Эльвире, которую всё это время держал на руках. - Посвети мне.
   Кряхтя и держась за обожжённую щёку, Бьёф поднял с пола факел, который, к счастью, не погас. В свете факела лицо Эльвиры было мертвенно-бледным. Рамон приложил к её лбу руку и закрыл глаза, концентрируясь. Он снова погрузился в астрал. Каким-то особым чувством, которое люди называют шестым, он огляделся вокруг. Бледно, почти невидимо, мерцали двойники Ральфа и Бьёфа. Где-то вдалеке чувствовалось присутствие таинственного обитателя башни. Астральное отражение Эльвиры ярко светилось совсем рядом, ослепляя астральный взгляд зингарца. Странно, раньше он не замечал в её астральном образе такой силы...
   Образ Эльвиры вдруг вспыхнул ярким огнём, выбрасывая Рамона из астрала. Рамон вскрикнул, отпуская девушку. Острая боль взорвалась у него в голове ещё сильнее, чем недавно. Зингарец упал на колени, сжимая ладонями виски. Девушка упала бы на пол, если бы Бьёф не подхватил её свободной рукой. Эльвира глубоко вздохнула и открыла глаза.
   -Что случилось? - спросила она, удивлённо глядя на искажённое страхом лицо Бьёфа. Карлик не сводил глаз со стоящего на коленях и раскачивающегося вперёд и назад Рамона. Эльвира попыталась встать на ноги, но могучая рука карлика крепко держала её за одежду.
   Резко оттолкнув Бьёфа, Эльвира встала и подошла к Рамону. Возложив свои руки на голову зингарца, она прошептала то ли какое-то заклинание, то ли молитву. Рамон перестал стонать и опустил руки, которыми только, что сжимал свои виски.
   -Поторопись, милый, - промурлыкала Эльвира. - Или ты до утра хочешь здесь оставаться?
   Рамон поднялся с колен, взял факел из руки карлика.
   -Давай Бьёф, вскрывай дверь, - сказал Рамон.
   -Да, Рамон, я сейчас, я быстро, - пробормотал Бьёф и, подобрав с пола сверло, подошёл к дверям. Его руки привычно вгоняли сверло всё глубже и глубже. В образовавшееся отверстие он вставил закалённую стальную пилку и начал перепиливать тяжёлый засов.
   Бьёф лихорадочно пытался сообразить, что случилось с его спутниками. Сначала Рамон и Эльвира пали жертвами какого-то чёрного колдовства. Проклятие на головы этих стигийских жрецов, чтоб их пожрал их собственный змееподобный бог! После этого Рамон явно приобрёл волшебную силу. Он и раньше знал кое-какие заклятия, но чтобы вот так, просто подчинить своей воле Ральфа! Здесь дело нечисто. Да и Эльвира, которая совсем недавно требовала отказаться от дела, теперь просто рвётся вперёд. Надо валить отсюда, при первой же возможности.
   Через полчаса засов был перепилен и двери с лёгким скрипом отворились. Рамон и Эльвира вошли в огромный зал, своды которого терялись во мраке. Внутри башни не было ни перекрытий, ни перегородок. Внутри она была полой, один-единственный зал. Ужасающая красота башни Сета поражала. Пламя факелов не могло разогнать мрак, барельефы и фрески, украшающие стены и потолок, были не видны.
   В центре зала, на возвышении, стояла гигантская статуя змея, обвивающегося вокруг трона. Кольца змеиного тела создавали ступени, ведущие к трону. Голова змея нависала над троном, и можно было видеть, что глаз змея был сделан из какого-то зелёного камня. Вторая глазница была пустой.
   На троне сидела фигура, закутанная в чёрный плащ, капюшон низко нависал, скрывая лицо. Рамон вздрогнул, ощутив огромную колдовскую силу, которой обладало существо на троне. В руках оно держало чёрный жезл, навершие которого было двойником зелёного глаза статуи.
   Рамон вздрогнул от нелепой мысли - если вернуть Глаз Змеи в глазницу гигантского гада, он оживёт, станет воплощением змееподобного бога на Земле, его аватарой. Зингарец вспомнил легенды об ужасных временах, когда Сет царил на юге Турии - допотопного материка. Человеческие жертвоприношения, чёрные обряды... Рамон понял, что существо не выпустит их живыми. Оно было слишком сильно, чтобы его уничтожить, но можно было попытаться похитить Глаз Змея, без которого Сет не мог бы вернуться в мир.
   На постамент вели широкие каменные ступени. Вокруг постамента стояли статуи. Здесь были и человекоподобные фигуры, и чудовища. Огромные тела, могучие перепончатые крылья, зеленоватая чешуя, угрожающе согнутые когти... Общим для них было одно - в каждой фигуре явно присутствовали черты рептилий: змей, крокодилов, ящериц.
   Бьёф задержался у дверей, собирая свой инструмент в мешок. Ральф прошёл мимо него и встал рядом с замершими неподвижно Рамоном и Эльвирой.
   -Привессствую вассс, храбрецссы, - прошипел сидящий на троне. - Давно никто не осссмеливалссся войти в башшшню Сссета.
   -Кто ты? - громко спросил Рамон. Эхо его слов гулко отозвалось в огромном тёмном зале.
   -Мой госссподин и повелитсель не дал мне имени. Я страшш башшни.
   Сидящий на троне откинул капюшон, и глазам удивлённых людей предстала отвратительная змеиная морда. Тонкий раздвоенный язык мелькал в широкой узкой пасти. Зловещее шипение вырывалось из пасти.
   -Ты валузиец! - воскликнул Рамон, ставя ногу на первую ступеньку. - Проклятый нелюдь! Мне нужен змеиный жезл Сета и я получу его, ты меня не остановишь.
   Правую руку зингарец держал на рукояти шпаги, левая скользнула по широкому поясу, ощупывая потайные кармашки с амулетами и талисманами.
   -А зачшем тебе змеиный жессл? - пасть человека-змеи распахнулась в жалком подобии улыбки.
   -Чтобы стать властелином мира, змеиное отродье.
   Рамон в два прыжка достиг верха постамента и ступил на свитое в кольца тело змеиного изваяния. Он ожидал почувствовать под ногой камень, но вместо этого чешуйчатое тело змея упруго прогнулось под его весом. Зингарец поскользнулся на скользкой чешуе и упал на одно колено.
   Валузиец небрежно махнул жезлом, зажатым в его когтистой лапе. Две статуи, стоящие внизу вдруг ожили. Обе они напоминали крылатых ящериц трёхметрового роста, которые встали на задние лапы. Взмахнув крыльями, ящерицы одним прыжком настигли Рамона.
   Когти вцепились в плечо зингарца. Рамон закричал от боли и вслепую ударил кинжалом назад, в грудь чудовища. Закалённый стальной клинок пробил чешую, и потекла зеленоватая жидкость, которая служила кровью крылатой рептилии. Взревев, чудовище выпустило плечо Рамона. Алая кровь капала с острых когтей, текла по чешуйчатой лапе. Упершись здоровым плечом в чешуйчатые кольца изваяния Сета, Рамон со всей силы ударил ногой в грудь ревущего чудовища. Рептилия рухнула на пол, нелепо махая крыльями и лапами. Выхватив шпагу, Рамон вскочил на ноги, повернувшись лицом ко второй ящерице.
   -Неплохо, Рамон, неплохо, - прошипел валузиец. - Эти серпенты глупы, но весссьма воинссственны.
   -Ральф, Бьёф, помогите мне, - крикнул Рамон, атакуя скалящегося серпента.
   Шпага зингарца рассекла перепончатое крыло рептилии, снова брызнула зеленоватая кровь. Чудовище заревело и бросилось на Рамона, не обращая внимания на раны, которые наносил ему зингарец.
   Взревев, словно бык, Бьёф бросился на помощь Рамону. Секира карлика обрушилась на спину серпента. Острое тяжёлое лезвие вонзилось в лопатку рептилии, почти начисто отрубив крыло. Второй удар перерубил ей позвоночник, и дёргающееся в конвульсиях тело рухнуло на ступени.
   Ральф подскочил к корчащемуся на полу серпенту, сброшенному вниз зингарцем, и со всего маху рубанул своим мечом прямо по оскалившейся морде. Тяжёлый клинок рассёк голову рептилии, зелёные брызги летели во все стороны, однако тело чудовища продолжало жить, несмотря на кинжал в груди и раскроенную голову.
   Валузиец на троне снова взмахнул своим жезлом, и ещё несколько статуй ожили и набросились на людей.
   Ральф широким взмахами меча заставил попятиться двоих серпентов. Северянин хрипло расхохотался, наступая на чудовищ. Длинный хвост рептилии, подкравшейся сзади, захлестнул горло Ральфа. Северянин ухватился левой рукой за хвост, чтобы ослабить хватку рептилии. Одновременно он ударил наугад мечём назад. Чудовище издало раздражённое шипение, но клинок лишь оцарапал её бледно-зелёное брюхо. Оба серпента, которые отступали перед кромсающим воздух лезвием меча, теперь бросились на человека. Когти рвали северянина на части, во все стороны летели брызги крови. Рептилии визжали, выдирая друг у друга кровавые куски того, что ещё недавно было Ральфом-северянином, воином из Асгарда...
   Тем временем, Рамон достиг трона, где сидел валузиец. Шпага зингарца взлетела над змеиной головой Стража Башни, но то защитился жезлом. Тонкий клинок переломился пополам, в руке зингарца остался эфес с обломком лезвия, а отломившийся кусок вонзился валузийцу в глаз. Нечеловеческий вопль гулко отозвался от стен башни, перекрыв шипение серпентов, скрежет их когтей, хлопанье крыльев и чавкающие удары человеческого оружия, когда оно врубалось в тела рептилий.
   Страж Башни поднял вверх свои лапы, зеленоватый огонь начал разгораться в глубине Глаза Змеи в навершии жезла. Рамон всадил в брюхо валузийца, закутанное мантией жреца, обломок шпаги. Рептилия покачнулась, но Глаз Змеи вспыхнул ярким зелёным светом и зингарец замер. Его тело отказывалось повиноваться, чей-то холодный чужой разум заставил его тело окаменеть. Рука безвольно разжалась, выпуская эфес, Обломок шпаги так и остался в ране валузийца.
   Бьёф устало опустил секиру, которой отбивался от наседавших на него рептилий, прикрывая спину Рамона - чудовища замерли, едва вокруг разлился зеленоватый свет. В схватке с ними, карлик получил несколько царапин и порезов, его одежда была вся залита кровью - красной человеческой и зелёной змеиной. Бьёф обернулся, глядя на замершего Рамона и стоявшего рядом валузийца. Две воли боролись между собой, стали не было места в этом поединке разумов, противоборстве колдовства и человеческой воли.
   Рамон не мог пошевелиться. Волны чужой злой воли ломали последние искры уходящего сознания, ещё несколько мгновений и проклятый нелюдь обретёт полную власть над ним! Рамон последним усилием воли рванул ворот камзола и высоко поднял ахеронский амулет, сорванный с шеи. Круглая пластинка с изображением какой-то птицы вспыхнула ослепительно белым светом, разгоняя зеленоватый полумрак, исторгающийся из Глаза Змеи.
   Рамон почувствовал, что он снова властен над своим телом и двинулся на валузийца, высоко подняв руку с амулетом. Бьёф размахнулся и со всей силы обрушил свою секиру на ближайшего серпента. Тяжёлое лезвие снесло голову чудовища, и тело рептилии рухнуло на ступени. Вместо того чтобы наброситься на Бьёфа, серпенты попятились, зачарованно глядя наверх, на поединок древних заклятий.
   Эльвира неподвижно стояла у подножия постамента. Рептилии почему-то не трогали её, она же не вмешивалась в схватку. Но когда началась колдовская схватка валузийца и Рамона, воля которых подпитывала силу древних амулетов, девушка вздрогнула, и её глаза стали зелёными, словно свет, исходящий из Глаза Змеи, впитывался ими. Эльвира медленно протянула руку к поясу. Рукоять метательного ножа привычно легла в её ладонь, девушка медленно, словно во сне, подняла руку для размаха, отвела её назад...
   Бьёф заметил, что с Эльвирой что-то происходит, когда было уже поздно. Широкий метательный нож вонзился под лопатку Рамона. Вздрогнув, зингарец выпрямился во весь рост и начал заваливаться назад...
   Развернувшись, Бьёф бросился к падающему Рамону. По закатившимся глазам зингарца, Бьёф понял, что жить ему оставалось недолго. Карлик подхватил падающего зингарца левой рукой. Рамон продолжал держать в высоко поднятой руке светящийся амулет.
   -Забери у него Змеиный Глаз, - прохрипел Рамон, захлёбываясь кровавой пеной - нож Эльвиры пробил лёгкое. - Спрячь его...
   Зингарец опёрся на плечо Бьёфа и встал на ноги. Второй нож ударил его в тыльную сторону ладони правой руки, в которой он держал амулет. Пальцы разжались, и металлическая пластинка упала на ступени.
   Рамон повернулся лицом к Эльвире. Как она была права, когда отговаривала его от набега на эту проклятую башню. Его поразили глаза девушки - зелёные, светящиеся в полумраке. Но это уже была не та Эльвира, которую он знал - красавица, аргосская аристократка, любящая женщина и верный друг. Перед ним стояла рабыня проклятого валузийца, её разум, воля, душа, были подавлены чёрной волей ещё у входа в зал. Что ж, он привёл её сюда, на верную гибель и вечные страдания, он и освободит её чистую душу из лап валузийца.
   Рамон бросился вперёд, не обращая внимания на рептилий, которые всё ещё были парализованы ахеронским амулетом и не могли его остановить. Метательный нож воткнулся прямо в грудь зингарца, но это не остановило его. Ребром ладони он перебил гортань Эльвиры, и их тела рухнули на пол рядом друг с другом.
   Рамон упал на грудь, и рукоять ножа ударилась о пол, вгоняя нож ещё глубже, хрустнула грудная кость, и изо рта зингарца хлынула тёмная кровь. Рамон закрыл глаза и провалился в темноту небытия. Он всё же не дал лишить Эльвиру посмертия...
   Замершие во время магического поединка Рамона и Стража Башни серпенты зашевелились. Их когти заскрежетали по камню, зашумели перепончатые крылья. Валузиец всё ещё стоял, расставив свои лапы в разные стороны. Не теряя времени, Бьёф бросился вперёд, его секира легко отсекла лапу валузийца с зажатым в ней жезлом. Зеленоватая кровь хлынула из обрубка.
   Змеиный жезл упал вниз, на растерзанное тело Ральфа. Теперь, когда погас свет, льющийся из ахеронского амулета и Глаза Змеи, зал освещался только пляшущим пламенем факелов, валявшихся на полу.
   Взревев, Страж второй лапой ударил карлика. Когти разодрали щёку и шею Бьёфа, сильный удар сбил его с ног. Карлик скатился по ступенькам вниз, не выпуская из рук своего оружия. Валузиец злобно шипел где-то наверху, очевидно отдавая приказы серпентам, одно из чудовищ наклонилось к жезлу и схватило его. Скатившийся вниз Бьёф упал на тушу убитого Ральфом серпента. Не вставая на ноги, он перекатился и ударил рептилию, схватившую жезл, своей секирой. Змеиная голова слетела с длинной шеи, начисто срубленная широким острым лезвием.
   Бьёф схватил упавший в лужу крови жезл. Одна из рептилий набросилась на него сзади. От толчка Бьёф распластался на полу. Туша серпента вдавливала его в кровавую жижу, покрывавшую пол. Задние лапы ещё одного чудовища остановились прямо перед глазами Бьёфа.
   Карлик выпустил из рук секиру и жезл и упёрся ладонями в пол. Бугры мышц вздулись на могучих руках карлика, который попытался немного приподняться. Рептилия, злобно шипящая на спине Бьёфа и рвущая его своими ужасными когтями, весила немало, но карлик обладал нечеловеческой силой и смог встать на четвереньки. Заплечный мешок с инструментом мешал серпенту добраться до тела человека. Резко согнув в локте левую руку, карлик оттолкнулся правой и перекатился вбок, сбросив с себя чудовище.
   Откатившись в сторону, Бьёф встал на ноги. Стоявший перед ним серпент наклонился, чтобы поднять оставленный на полу Змеиный жезл. Сверху слышалось злобное шипение Стража Башни. Бьёф со всей силы ударил склонившуюся над жезлом тварь носком ботинка прямо в змеиную морду. Выронив жезл, рептилия отскочила - очевидно, удар попал в чувствительное место, между круглыми ноздрями чудовища сочилась кровь.
   Бьёф выхватил свой нож и метнул его в серпента. Зашипев от боли, рептилия отшатнулась и ухватилась за рукоять ножа, торчащую из глазницы. Подхватив Змеиный жезл, карлик бросился бежать к двери, ведущей на винтовую лестницу. Не обращая внимания на когти рептилий, в кровь полосующие его тело, когда он пробегал мимо, карлик выбежал из зала и начал подъём наверх башни, прыгая через несколько ступенек за раз, несмотря на свой небольшой рост.
   Преследующие его серпенты замешкались на узкой лестнице - их крылья мешали им. Бьёф остановился только на самом верху башни. Яркие южные созвездия мерцали в небе. В отличие от севера, где между днём и ночью царила полутьма сумерек, на юге следом за ослепительным дневным светом сазу же наступала ночная тьма. Зато и звёзды были лучше видны в чистом тёмно-синем небе.
   Однако Бьёфу было не до звёзд. На плоской крыше башни лежала огромная змея, свернувшаяся рядом с прикреплённой верёвкой, по которой не так давно четверо людей поднялись сюда.
   Заметив человека, змея подняла свою уродливую голову и зашипела. В длину она была не меньше тридцати футов, толстые кольца её тела блестели чешуйками в свете звёзд. Мешкать было нельзя - внизу было слышно царапанье и шипение. Серпенты не были предназначены для подъёма по узким лестницам. Однако Змеиный жезл манил их.
   Карлик невольно попятился. Его кинжал и секира остались там внизу, в башне. Лапа серпента появилась из люка, когти заскрежетали, оставляя глубокие царапины на камнях башни. Бьёф захлопнул крышку люка прямо на вытянутые лапы. Громкое шипение, раздавшееся снизу подтвердило, что серпенту на понравилось, когда тяжёлая железная крышка обрушилась на его конечности.
   Не теряя времени, Бьёф бросился прямо на змею. Однако та с неожиданной быстротой метнулась ему навстречу. Тупая голова гадины, словно таран врезалась в грудь карлика, отбросив его назад. Бьёф ударился спиной о каменный парапет с такой силой, что у него потемнело в глазах. Его рука разжалась, и жезл, кружась, исчез в южной ночи, окружающей башню своим тёмным покрывалом...
   Бьёф попытался встать на ноги, но змея снова сбила его с ног. Тяжёлые кольца змеиного тела обвили карлика. Змея сжимала свою добычу, хрупкие человеческие кости с треском ломались под давлением чудовищной силы гадины. Бьёф закричал от ужаса, напряг мускулы, пытаясь освободиться из смертельных объятий, но змеиные кольца сжимали его тело всё сильнее, и он провалился в спасительное забытьё, из которого ему было не суждено очнуться...
   Бродяга мёрз, южная ночь не отличается теплом. Даже в пустыне, где солнечные лучи спаляют всё живое днём, ночью выпадает роса, и даже изморозь. Бродяга кутался в обрывки старого плаща, но теплее не становилось. Он пришёл сюда, в древний стигийский город Сухмет, с севера, с берегов Стикса.
   Там, в Луксуре и Кеми, Птейоне и Асгалуне он всегда находил себе компанию таких же как и он изгоев общества, которые коротали ночи у огня, в каком-нибудь старом заброшенном доме...
   Здесь же любой бродяга, последний нищий старался на ночь забиться в какую-нибудь нору, отдавая с таким трудом добытые медяки жадным хозяевам многочисленных ночлежек. Рассказывали какие-то страшные сказки об ужасах, ползающих в ночи, о гигантских змеях, вампирах, оборотнях. Пустая брехня! Бродяга уже около месяца ночевал в заброшенном доме Старого Города и никаких чудовищ не видел.
   Сегодня он замешкался и не успел добраться до своего убогого жилища засветло. И вот теперь ему приходится кутаться в старый плащ, сохраняя жалкие остатки тепла - в центре города не было пустующих домов. Бродяга устроился у подножья башни Сета. Впрочем, похоже, что этой ночью поспать ему не удастся.
   Сначала мимо прошли несколько человек, судя по их языку и цокоту подбитой гвоздями обуви, северяне - стигийцы носили сандалии и башмаки из мягкой ткани. Едва бродяга, испугавшийся, что это патруль, устроился поудобнее, как внутри башни раздались какие-то крики, шум.
   Наконец всё затихло.
   Бродяга задремал, несмотря на ночной холод, но вдруг наверху башни послышалась какая-то возня, злобное змеиное шипение, грохот захлопнувшейся железной двери.
   -Когда они там угомонятся, - пробормотал бродяга. Башня считалась давно покинутой, хотя и проклятой. Похоже, её проклятие в том, что рядом никак не уснуть.
   Рядом с бродягой вдруг упал сверху какой-то металлический предмет. Ночную тишину вдруг прорезал человеческий крик, оборвавшийся на самой высокой ноте. Бродяга вскочил на ноги. Пора убираться отсюда.
   Он запахнул поплотнее своё рваньё и зашагал, было прочь, но его внимание вдруг остановилось на упавшем с неба предмете. Бродяга поднял его и стал с любопытством рассматривать. Жезл. Жезл в виде трёх металлических змей, которые свивались друг с другом, их головы с распахнутыми пастями держали зелёный камень, похожий на изумруд. Одна змея была золотой, вторая - серебряная, третья - из тёмной бронзы. Дорогая игрушка, за неё можно получить хорошие деньги.
   Спрятав жезл за пазухой, бродяга бросился бежать прочь и исчез в темноте...
   ЧАСТЬ I. Боссонское пограничье.
        -- Боссонское пограничье.
          --
  
   Чёрная река отделяет Боссонские топи от пустошей пиктов. Деревья, растущие на Боссонском берегу Чёрной спускаются к самой воде, опуская в неё свои корни и ветви. Сидящий на одном из деревьев боссонец следил за берегом пиктов, скрытый свисающими к самой воде ветвями. Он был одет в кожаную куртку и узкие штаны, заправленные в невысокие сапоги. Короткий меч, кинжал и длинный лук составляли его вооружение.
   Боссонское пограничье всегда было неспокойным - дикие орды пиктов постоянно вторгались в земли соседей. И тогда пылали боссонские деревни и усадьбы, чёрный дым заслонял небо, и мчались боевые дружины из Велитриума, чтобы уничтожить вторгшихся дикарей. Боссонская земля долго залечивала раны после набегов. Пепелища на месте богатых поселений, выжженные поля, загубленные сады. И вороньё, всегда сопутствующее людской беде, с карканьем высматривало себе поживу...
   Карательные экспедиции не принесли желаемого результата - дикари просто сворачивали свои нехитрые пожитки и уходили в холмы, изрезанные многочисленными оврагами, где они могли спокойно отбивать атаки противника. Тогда была создана пограничная стража. С приходом с Северную Боссонию киммерийцев, которые осели на выделенных им землях, набеги пиктов стали гораздо реже - киммерийцы были несравненными бойцами, которые под прикрытием боссонских лучников выкашивали своими мечами и секирами целые племена пиктов.
   Боссонец заметил пиктов, перебегающих под прикрытием зарослей вереска и пологими холмами. Трое, ещё пятеро, ещё двое... В узком овраге, виляющем между холмов, уже скопилось с полсотни дикарей. И вооружены они были для боя, а не для охоты.
   Боссонец неслышной тенью скользнул по уходящим в воду корням деревьев, которые затейливо переплелись, образуя прочный плотный настил над самой поверхностью реки. Его ноги в мягких сапогах осторожно ступали по мокрому скользкому дереву. Он достиг берега и спрыгнул на поросшую зелёной травой землю.
   На небольшой полянке расположились трое воинов. Один из них был боссонцем - черноволосый, коренастый, рядом с ним, прислонённый к стволу дерева, стоял длинный лук. Двое других были явно босками - боссонскими киммерийцами. Осевшие на севере Боссонии горцы вместе с коренными жителями страны несли охрану границы с беспокойными соседями. Круглые деревянные щиты, обитые полосами железа, широкие мечи и короткие копья составляли их вооружение. Оба боска были высокими и широкоплечими, подобно прочим северянам - асирам и ванам. Их длинные чёрные волосы были заплетены сзади в подобие конских хвостов, подбородки - гладко выбриты. Один из босков был уже опытным воином, второй был помоложе, если бы не его рост, широкие плечи и огромные мышцы, ему можно было бы дать лет шестнадцать-семнадцать.
   Когда следивший за вражеским берегом боссонец появился на поляне, молодой боск вскочил и схватился за копьё. Старший боск и боссонец, прислонившийся к стволу дерева, остались сидеть.
   -Успокойся, Гарт. Что там видно, Арторикс, на другом берегу? - спросил старший боск.
   -Пикты собрали отряд на полсотни копий, , - ответил боссонец, который только что следил за рекой. - Надо известить капитана Ховарда - похоже дикари готовятся к прорыву.
   -Ты уверен, что пикты готовятся перейти реку здесь? - боск качнул головой в сторону реки. - Здесь нет ни брода, ни удобного места для переправы. С чем мы явимся к капитану?
   -Посмотри сам, Олаф, - возразил Арторикс. - Пикты хорошо знают и помнят силу пограничных дружин и не станут подставляться под боссонские стрелы и мечи босков. Они могут переправиться здесь, где их никто не ждёт. А пока наши дружинники будут гоняться за разбойниками, основные силы прорвутся на Кровавых Бродах или Верхнем Пороге.
   - Я смотрю - ты стратег, Арторикс! - усмехнулся Олаф. - Прямо полководец! Если бы пикты были такими умниками, то давно бы уже захватили не только Боссонию, но и Пуантен, и Аквилонию.
   Арторикс сплюнул, глянув на Олафа исподлобья, и повернулся, чтобы продолжить наблюдение. Олаф был старшим в дозоре, а неповиновение не приветствовалось в пограничных дружинах...
   Свист стрелы и щелчок спущенной тетивы, казалось, прозвучали одновременно с вскриком сидевшего у дерева боссонца - стрела пробила ему горло, пригвоздив к стволу. Раненый хрипел, захлёбываясь кровью, пока вынырнувший из леса пикт не добил его ударом секиры. Словно вода, прорвавшая запруду, из лесных зарослей хлынули пикты. Низкорослые, жилистые дикари, одетые в плохо выделанные звериные шкуры, с воем набросились на рослых босков.
   Гарт развернулся лицом к врагам, закрывшись щитом, в который тотчас вонзилось копьё. Обрубив выхваченным из ножен мечём древко копья, торчавшее из щита, великан-боск ринулся на дикарей. Он раскроил своим мечём голову одного из пиктов, рассёк другому рёбра и отбросил щитом в сторону третьего. На какое-то время ему, казалось, удалось остановить дикарей...
   Снова свистнула стрела и вонзилась между лопатками рослого боска - затаившийся в зелёных зарослях лучник был отличным стрелком. Гарт зашатался, его пальцы разжались и меч, занесённый для нового удара, выпал из его руки. Несколько пиктов тотчас подскочили к раненому боску и сбили с ног...
   Олаф, поднимаясь на ноги, метнул снизу своё копьё, которое пробило насквозь бегущего пикта, и окровавленное остриё вышло из его спины. Олаф одним резким движением встал на ноги, одновременно выхватывая меч. Первые дикари, подбежавшие слишком близко к воину, жестоко поплатились за это - быстро покрывшийся кровью врагов, меч Олафа рисовал в воздухе смертельные узоры в могучей руке боска, перерубая копья, пробивая щиты, кромсая плоть пиктов.
   Снова свистнула в воздухе стрела, однако Олаф, видевший как погибли его товарищи, ждал этого. Стрела вонзилась в дерево щита. Пикты бросились в атаку, решив, что их противник отвлёкся на отражение стрелы, но Олаф сразил ещё троих, прежде чем дикари отступили.
   Могучий ствол дерева не давал пиктам подобраться к Олафу сзади, а все их атаки он успешно отбивал - у его ног уже распростёрлись семеро мертвецов. Стрелы таинственного стрелка воин отбивал щитом, в нём уже торчали три обломанных древка. Пикты окружили боска, прижавшегося спиной к дереву, не решаясь снова атаковать его. Пикты были достаточно отсталым и диким народом, их тела не были защищены доспехами, а бронзовое оружие не могло соперничать с добротным железным мечём Олафа.
   - Ну, что же, ублюдки, дети крыс, - ревел Олаф, размахивая мечём. - Есть среди вас настоящий воин?
   Варвары кричали и бесновались вокруг, потрясая своим оружием. Мало, кто из них понимал язык, на котором выкрикивал свои ругательства и оскорбления боск, но они догадывались, что он хотел сказать. Несколько наиболее нетерпеливых пиктов бросились в атаку, но Олаф отразил их яростную атаку, на земле к уже лежавшим прибавилось ещё два мёртвеца, один пикт отступил, зажимая рану на боку.
   Олаф рассмеялся, продолжая злить пиктов. Он именно этого и добивался, чтобы разъярённые дикари бросались в атаку сломя голову. Впрочем, их всё равно было слишком много, и они всё прибывали и прибывали. Среди плохо вооружённых дикарей, одетых в звериные шкуры, стали попадаться воины в доспехах из кожи с нашитыми металлическими пластинками. И оружие у них было добротным - короткие мечи, небольшие круглые щиты, копья. Мимо Олафа прошла не одна сотня пиктов. Это явно был не простой набег.
   Боск стоял, не пытаясь вырваться из кольца пиктов, которые держали своё оружие наготове. Вдруг они расступились, и к Олафу вышел воин в богато украшенных доспехах. Справа от него стоял низкорослый кривоногий шаман, опирающийся на посох, слева - высокий северянин в кольчуге.
   -Ты храбро бился, боск, - заговорил вождь. - Но нас слишком много даже для тебя. Я предлагаю тебе сдаться и служить мне.
   -Кто ты такой, чтобы я служил тебе, грязный пикт?
   -Ты думаешь меня разозлить, как моих воинов? Тебе это не удастся. Моё имя - Гарм, я - верховный военный вождь могучего племени пиктов. Мы намерены уничтожить подлых пришельцев, когда-то вытеснивших наших предков в непригодные для жизни земли.
   -Пограничные дружины...
   -Будут уничтожены, боск. Я хорошо подготовился к вторжению в Боссонию. Ты думаешь, что видишь перед собой глупого дикаря, который содрал эти доспехи с убитого воина, но ты ошибаешься. Аквилонские короли охотно берут на службу тех, кого зовёте варварами. Я был центурионом в аквилонском легионе. И среди моих воинов многие те, которые по несколько лет провели на службе Аквилонии. Кстати, король отпускает со службы с оружием.
   -Почему ты мне всё это говоришь?
   - Не знаю, - ответил Гарм. - Гюнтер!
   Гарм махнул рукой в сторону боска и развернулся. Высокий воин в кольчуге достал меч и двинулся вперёд, пикты радостно завопили вокруг, предвкушая кровь врага. Олаф понял, что сейчас погибнет. Надо было успеть за те мгновения, что ему оставались, успеть сделать как можно больше... Убить Гарма! Без вождя вторжение пиктских орд превратится в обычный набег, который боссонцы и боски смогут отразить...
   Олаф бросился на вождя. Он выбросил вперёд руку с мечом, который был нацелен прямо под левую лопатку Гарма, но Гюнтер был быстрее - его меч ударил сверху по руке боска. Олаф закричал, удивлённо глядя на обрубок своей руки. Отрубленное запястье, всё ещё сжимающее рукоять меча, лежало рядом. Второй удар Гюнтера снёс боску голову с плеч и то, что ещё недавно было полным сил мужчиной, упало на траву...
          --
   Арторикс бежал изо всех сил. Боски хоть не надолго, но задержали дикарей. И теперь он, Арторикс, должен успеть предупредить капитана. Иначе пикты прорвутся вглубь Боссонии, и всё обернётся большой кровью. Велитриум, конечно, выстоит, но остальные поселения...
   Вскоре лес расступился и Арторикс остановился, прислушиваясь. Вокруг было тихо, только испуганные им птицы летали над деревьями. Пограничные посты стояли не слишком часто, Арторикс не встретил никого на своём пути.
   На высоком холме, возвышавшемся над поросшей зелёной травой и кустарником равниной, стояла Рамфордская застава. Шестиугольник стен, сложенных из крепких брёвен, внутри заставы находились казарма, двухэтажное здание капитана, конюшни, кузница. Боссония располагается на болотистой земле, каменные стены были только в Велитриуме - столице. Острое зрение лучника различало фигуры дозорных на угловых башнях. Арторикс перевёл дыхание и побежал к заставе.
  
          --
  
   Капитан Ховард сидел за своим столом, погружённый в груду бумаг. Приказы из Велитриума, приказы из Тарантии, депеши с соседних застав, отчёты интендантов о закупке провианта и оружия, счета от поставщиков, жалобы соседних землевладельцев...
   -Чтоб их всех разорвало! - капитан в сердцах отбросил бумагу, которую держал в руке. Это был очередной приказ усилить бдительность, никого не пропускать через границу. Даже купцов. Лучше бы и солдат прислали, чтобы выполнить приказ!
   Крики и шум во дворе крепости привлекли внимание капитана. Стукнув кулаком по столу, Ховард поднялся и подошёл к окну. Высунувшись наружу, он увидал десятка два солдат, которые сгрудились посреди двора. Заметив среди них сержанта Анселя, капитан крикнул:
   -Сержант! Что там случилось?
   - Пикты, господин капитан, - ответил сержант. - Совершено нападение на пост между Бараньим и Каменистым бродами. Лучник Арторикс едва спасся, его товарищи погибли.
   Капитан хмуро кивнул. Арторикса он знал - это был один из лучших стрелков заставы. Пикты - это понятно. Но сколько их - десять, двадцать, полсотни?
   -Сержант, зайди ко мне. С Арториксом вместе.
   Капитан отошёл от окна и снова сел за стол. Пикты! Хоть есть повод оторваться от бумажной работы. Смахнув со стола прямо на пол все бумаги, он достал из шкафа и расстелил карту. Карта была довольно грубой, капитан сам рисовал её. Кто ещё на заставе имел хоть какие-то знания в картографии?
   Сержант и Арторикс вошли в кабинет капитана и приблизились к столу с картой.
   -Где пикты переправились, Арторикс? - спросил капитан. - Сколько их?
   Арторикс посмотрел на расстеленную перед ним карту, беспомощно бросил взгляд на сержанта и пробормотал:
   -Я не силён в картах, капитан.
   -Их пост находился вот здесь, - корявый палец сержанта уверенно указал точку на карте. - Наши посты расположены достаточно часто вдоль берега. Я думаю, что если всё, что говорит Арторикс - правда, нас ожидают крупные неприятности.
   -Послушаем, что нам скажет лучник, - согласился капитан. - Пикты часто пересекают реку.
   -Нет, капитан, - покачал головой Арторикс. - На нас напало несколько десятков пиктов. Наш пост был расположен достаточно далеко от удобной переправы. Я думаю, что они шли вдоль берега, уничтожая наши посты.
   - Зачем им это надо, лучник? - спросил капитан. - Если пикты переправились через реку - они скорее двинутся на восток, вглубь Боссонии.
   - Это не обычный набег, капитан. Я думаю, что вы слышали о вожде, который объединил племена пиктов, чтобы собрать достаточно сил для вторжения в Боссонию. Похоже, вторжение началось...
   - С той стороны всегда приходят слухи о вождях, пророках, шаманах, которые собирают силы всех племён для войны с нами. Либо всё заканчивается обычным набегом, либо покорением соседей, которые затем, через пару лет, поголовно вырезают покоривших. Сержант, соберите мне полсотни людей. Я сам должен посмотреть на этих пиктов. Сообщите лейтенанту Роггару, что он остаётся за старшего. Пока меня не будет, пусть приготовит заставу к бою. Ополчение пока созывать не стоит.
   Сержант ударил себя правым кулаком в грудь слева, отдавая честь капитану, и вышел. Лучник последовал следом за ним. Со двора тотчас донеслись зычные команды сержанта, который собирал людей.
   Капитан Ховард задумался. Здесь, в Рамфорде, под его командой находились три сотни лучников-боссонцев, две сотни мечников-босков, да полста всадников. Достаточно, чтобы сдерживать дикарей, но если учесть, что на многие мили не было никаких других боссонских войск... Если лучник прав, то следует собирать дружины местных землевладельцев, ополчение... Вызвать подмогу из столицы... Это - если лучник прав и пикты собрали на границе значительные силы.
   Если же лучник ошибся, просто испугался, бросив товарищей, и хочет прикрыть своё бегство... Хоть Арторикс и опытный солдат, однако, и на старуху бывает проруха. Тогда он, капитан пограничной стражи, будет выглядеть в глазах короля Харальда не в лучшем свете. О сам должен всё выяснить.
   Приняв это решение, Ховард надел на голову островерхий шлем, накинул на плечи плащ и двинулся к дверям. Меч он всегда носил на поясе, кольчуга также была на нём. С момента получения донесения о вторжении пиктов не прошло и часа, а из ворот заставы уже вышел отряд воинов, дозоры были удвоены, во все стороны расходились усиленные патрули.
   Рамфордская застава была готова встретить врага.
  
          --
  
   -Проклятье! Почему я не осталась в Тарантии?
   Девушка, сидящая на породистой гнедой лошади, просто дрожала от негодования. Её бирюзовый дорожный плащ был весь покрыт грязью. Весна здесь, на севере, приходила позже, в Аквилонии дороги уже просохли, а в Боссонии грязь порой достигала колен лошадей.
   -Успокойтесь, госпожа, - ехавшая рядом служанка попыталась стереть пятна с плаща хозяйки, но это ей не удавалось - грязь просто размазывалась по ткани. - Скоро мы приедем в Велитриум...
   -Ещё одна грязная провинциальная дыра, - огрызнулась госпожа. - Эрик! Эрик!
   -Что случилось, дорогая?
   Подъехавший был мужчиной двадцати восьми - тридцати лет. Светлые длинные волосы и лёгкий акцент выдавали в нём северянина знатного происхождения. Скорее всего, он был гундерландцем. Его одежда отличалась богатством и изяществом, характерным для столицы. Как и женщины, он весь был в дорожной грязи.
   - Эрик, ты сказал, что едва мы уедем из Тарантии, мы тут же обвенчаемся. Однако мы уже забрались на самый край света, а о свадьбе нет и речи.
   - Успокойся, Лана, - Эрик заставил своего вороного идти вровень с лошадью девушки. Слегка наклонившись в седле, он обнял Лану за плечи.
   - Ты же знаешь, что твой отец не одобряет наш брак. Мы должны убраться от него подальше, исчезнуть на время из Аквилонии. Он уже наверняка послал за нами погоню...
   - Может быть, ты хочешь спрятаться у пиктов? - язвительно спросила Лана. - У этих дикарей сам король не найдёт тебя.
   Эрик вздрогнул. Отпустив девушку, он ударил каблуками своего коня и поскакал вперёд.
   Лана зло посмотрела ему вслед. Она, принцесса Лана Аквилонская, должна пробираться по этой грязи, вместо того, чтобы танцевать на балах, который часто давал её дядя, король Конан IV. Эрик, молодой аристократ из свиты лорда Вулфа, был представлен ей на одном из балов и за два месяца сумел настолько вскружить ей голову, что она уже готова была выйти за него замуж...
   Ни отец, герцог Тарантийский, ни король, никогда не одобрили бы такого брака!
   И вот, Эрик предложил ей бежать, обвенчаться и через некоторое время, когда гнев отца и дяди успокоится, вернуться. Она согласилась. Взяв только свою любимую служанку Фанни, немного драгоценностей и денег, она бежала из Тарантии. Поначалу всё шло как надо. Эрик всё организовал, повсюду их ждали свежие лошади, карета с влюблёнными быстро достигла Танасула, намного опередив погоню. Там их встретил лорд Вулф, один из влиятельнейших аристократов Гундерланда.
   Лана прекрасно понимала, зачем во всё это вмешался лорд, теперь она даже не сомневалась, что он с самого начала спланировал их побег. Эрик, как муж принцессы, значительно укрепит позиции северян при дворе короля.
   С начала их побега Эрик изменился, сильно изменился. До этого он был внимательным и предупредительным, теперь же - раздражительным и резким. С тех пор, как они покинули Галпаран - последний крупный город на северо-западе Аквилонии, они двигались верхом, повозки не прошли бы по бездорожью.
   Кроме поведения Эрика и неизвестности, Лану пугали трое людей, которые неразлучно находились при лорде. Один из них был личным телохранителем лорда, настоящий великан, защищённый сплошными воронёными латами, закрытый шлем скрывал его лицо. Весь увешанный оружием, которым умел превосходно пользоваться, он был отличным бойцом. Имя его было Фандор. Эрик как-то раз обмолвился, что когда-то Фандор был королевским гвардейцем, но после того, как убил на дуэли посла из Асгарда, был приговорён к смертной казни. Лорд Вулф спас его, от петли и с тех пор Фандор был его преданным рабом. Двое других выдавали себя за странствующих жрецов-митраитов, однако, Лана не верила в их святость. Саргон - высокий молчаливый человек в одежде, полностью закрывающей его тело, руки и лицо - лишь чёрные глаза холодно глядели из прорези капюшона. У него был странный акцент, и он слегка шепелявил.
   Второго лже-жреца принцесса знала, хоть и постаралась не выдать этого. Несколько лет назад, когда Лана была ещё совсем девочкой, она присутствовала на суде над колдуном. Он занимался так называемыми "чёрными ритуалами" - магическими обрядами, которые должны призвать какого-либо из тёмных богов, низвергнутых за пределы мира. Мага звали Равен. Король Конан приговорил его к смерти, но волшебник скрылся. Маленькая принцесса запомнила пронизывающий ледяной взгляд мага, ей несколько ночей после суда снились кошмары. И вот, совсем случайно, она снова встретила его. Но что общего могло быть у лорда Вулфа, благородного и влиятельного человека, и этого мага, занимающегося запрещённым колдовством?
   Кроме них, в отряде были ещё двенадцать вооружённых охранников под командой сержанта Хока - личная охрана принцессы. В этих людях, простых воинах, по крайней мере, хоть было что-то человеческое. А от Саргона, Равена и Фандора принцессу просто бросало в дрожь.
  
          --
   Эрик догнал лорда Вулфа, возглавлявшего отряд. Лорд бросил быстрый взгляд на молодого человека.
   -Что опять?
   -Принцесса устала, спрашивает, далеко ли ещё, - ответил Эрик.
   -Скажи ей, что мы устроим лагерь по ту сторону Чёрной.
   -А дикари?! Разве мы не в Велитриум направляемся? - удивился Эрик.
   -У нас два мага - пикты за милю будут обходить нас. А Велитриум мы уже давно проехали. И вот ещё что, - лорд Вулф нахмурился. - Будь с ней поласковей. Ты же влюблён в неё.
   -Да мне она надоела как сто демонов со своим нытьём... - брякнул Эрик и тут же прикусил язык.
   -Сотню демонов я тебе не смогу устроить, а вот парочку-другую - запросто, - голос лорда Вулфа был холоден как лёд. Вся чётко спланированная операция могла провалиться из-за глупости этого красавчика. - Принцесса должна верить тебе, верить как своему отцу. Она должна сделать всё ради тебя. Запомни это.
   -Да я...
   - Мне плевать на то, что ты делаешь, Эрик, но если принцесса Лана не сделает то, что мне от неё требуется, то ты пожалеешь.
   - А что она должна сделать?
   - Не твоего ума дело. Пока что мне надо, чтобы она следовала за тобой куда угодно, хоть к пиктам, хоть в ад. Понял?
   - Да, - буркнул Эрик, замедляя бег своего коня.
   - Всё понял? Тогда езжай к ней и постарайся, чтобы она была довольна тобой.
  
          --
   Эрик вернулся к принцессе. Проклятье! Впервые он увидел принцессу на балу, перемолвился с ней парой слов. Затем Лорд Вулф устроил им свидание... Эрик был доволен своей головокружительной карьерой. Младший сын барона, которому не светило ничего из наследства, попал ко двору короля Аквилонии, стал возлюбленным его племянницы. Лорд Вулф снабжал его деньгами и драгоценностями, всё шло великолепно - балы, маскарады, светские приёмы...
   Затем лорд Вулф велел, ему бежать с принцессой из столицы, чтобы обвенчаться. Эрик был вне себя от радости, когда принцесса Лана согласилась. Несмотря на свою молодость, Эрик уже успел одержать немало побед над слабым полом. Он был смазлив, обладал хорошей фигурой - широкие плечи, узкие бёдра, ни грамма жира, одни мышцы; мог красиво говорить, складывал стихи для своих дам; был хорошим фехтовальщиком, что не раз позволяло ему выпутываться из неприятностей. Но, чтобы принцесса...Затем всё пошло не так, как думал Эрик. Лорд Вулф преследовал, конечно, какие-то свои цели, о которых Эрик даже не догадывался. Когда они покинули Аквилонию, поведение лорда Вулфа изменилось. Теперь он не советовал, не просил - он приказывал.
   Принцесса молчала, надув свои прекрасные губки и разглядывая верхушки деревьев в лесу, вдоль которого шла дорога. Эрик ехал молча, в глубокой задумчивости, не зная, как подступиться к дующейся принцессе. Попавшийся на глаза молодому человеку Фандор стимулировал его мысленные способности. Эрик знал, на что способен этот великан, он был не только личным телохранителем лорда, но и его подручным палачом.
   Эрик однажды присутствовал при разговоре лорда с одним из баронов Гундерланда. Лорд Вулф требовал от барона вассальную клятву, баронство находилось в самом сердце земель, подвластных лорду. Барон в гневе приказал своим стражникам схватить лорда, но закованный в чёрные латы великан прорубил себе дорогу через толпу вооружённых людей и переломал барону хребет, подняв его над собой и бросив вниз, на своё подставленное колено.
   Барон прожил ровно столько, сколько было необходимо для того, чтобы принести клятву верности. Десяток мёртвых стражников остались остывать на полу зала в замке барона.
   Вздрогнув от мрачных мыслей, пришедших ему на ум, Эрик заметил на опушке леса ландыши. Пришпорив коня, он подъехал к цветам. Наклонившись прямо с седла, он сорвал несколько цветов и помчался назад, к принцессе.
          --
   Ландыши совершили чудо с принцессой Ланой. Только что её всё раздражало, она ненавидела Эрика, боялась лорда Вулфа и её тяготила неизвестность. Но вот, Эрик принёс ей маленький букетик и даже бледное северное солнце стало светить ярче, дорога стала менее грязной. Эрик любит её! Любит и помнит каждое мгновение!
   И лорд Вулф, хоть и выглядит порой угрюмым, принимает в её судьбе непосредственное участие. Он помог Эрику устроить их побег из Тарантии и до сих пор заботится о них.
   У неё с Эриком всё будет хорошо! Придётся, конечно, пожить неделю-другую, ну может быть месяц, здесь на границе. Зато потом, когда родня смирится с её замужеством... Снова танцы, маскарады, балы. И рядом всегда будет Эрик, её Эрик. Не тайком, как раньше, а открыто, чтобы все знали об их любви!
  
          --
   Пикты появились внезапно. Только что лес, по краю которого двигался отряд, был тих и спокоен. И вот уже из-под зелёных ветвей и из-за толстых древесных стволов выбегают дикари в шкурах, размахивающие копьями, палицами и топорами. Принцесса натянула поводья, пытаясь развернуть лошадь, но испуганное животное затопталось на месте, мотая головой. В ужасе Лана смотрела на измазанные в грязи полуголые тела пиктов, их раскрытые рты, налитые кровью глаза.
   Однако дикари не успели добежать до принцессы, судорожно дёргающей поводья - всадники Хока обрушились на пиктов. Боевые лошади сбивали низкорослых пиктов грудью, топтали упавших копытами, мечи аквилонцев собирали кровавую жатву...
   Чья-то рука схватила повод лошади принцессы. Лана оторвала взгляд от кровавой сцены на опушке, где аквилонцы боролись с пиктами, и, наконец, закричала от страха.
   - Тихо, Лана, успокойся.
   Эрик пришпорил своего коня, увлекая лошадь с сидящей на ней принцессой за собой. Лорд Вулф, Саргон, Равен и Фандор стояли поодаль. Оба мага спешились и стояли на земле, делая пассы руками и шепча заклятья.
   Когда Эрик с принцессой промчались мимо них, лорд Вулф что-то сказал Фандору и воин последовал за влюблёнными. Его огромный вороной конь резво взял с места в карьер, догоняя Эрика и Лану.
   Эрик знал, что где-то рядом здесь должна быть застава. Он несколько лет назад был в свите герцога Гундерланда, который посещал эти места вместе с королём Аквилонии. Туда, на заставу он и направлялся. Он крепко держал в руке повод лошади принцессы.
   Вот впереди показалась лесная тропа, Эрик направил своего коня прямо на тропу. С ветвей деревьев, свисающих над тропой, на несущихся вскачь всадников прыгнули несколько пиктов. Один из дикарей поторопился, он мягко, словно кошка приземлился на согнутые в коленях ноги... Вороной сбил его с ног своей грудью и, заржав, понёсся дальше.
   Второй пикт с воплем вцепился в руку Эрика, сжимающую поводья лошади принцессы. Выпустив узду вороного, Эрик ударил кулаком по голове дикаря. Оглушённый пикт отпустил руку Эрика и отлетел в кусты.
   Пикты сыпались с веток, словно спелые яблоки, но Эрик и Лана уже промчались мимо. Фандор на своём громадном коне врезался в кучку дикарей, разметав их по сторонам тропы. Он даже не снизил скорость, попутно рубанув пару раз по головам врагов.
   Попытка остановить всадников дорого обошлась пиктам - с полдюжины мертвецов остались лежать на тропе в растекающихся лужах крови, ещё столько же были сильно помяты копытами коней.
   Между тем на равнине перед лесом продолжался бой аквилонцев с пиктами. Всадники Хока отбросили дикарей обратно к роще, из которой те появились, но из-за деревьев выбегали всё новые и новые воины. Кони потеряли разгон в массе орущих дикарей, размахивающих копьями и палицами. Пикты проскальзывали под брюхом лошадей, наносили удары снизу и добивали упавших всадников. Сержант Хок зычно отдавал команды, собирая своих людей, не давая отряду рассеиваться. Рядом с ним остались лишь восемь людей, трое из которых еле держались в сёдлах. Четверо убитых аквилонцев уже лежали на земле, рядом с телами своих коней. Над полем боя разносилось жалобное ржание искалеченной лошади, которой пикты перерезали сухожилья.
   Похоже, что пора было выходить из боя. Хок огляделся. Принцесса с молодым гундерландцем уже ускакали прочь. Что ж, одной головной болью меньше. Телохранитель Вулфа тоже исчез, наверно лорд поручил ему охранять принцессу с женихом. Недалеко от сражения находились лорд, да двое жрецов в чёрном, которые сопровождали его. Служанка Фанни тоже была с ними.
   - Назад! - скомандовал Хок, разворачивая коня. - Отходим!
   Внезапно слева от него полыхнуло пламя, в котором исчезли трое всадников, рубящие мечами врагов, и дикари, окружавшие их. Пикты в ужасе бросились к лесу, бросая своё оружие. Ещё один шар пламени пролетел мимо опешившего сержанта и ударился в дерево на краю леса. Огонь взвился, опалив вершину дерева, несколько ветвей вспыхнули. Вокруг разбегались дикари, шкуры, служившие им одеждой, тлели. Запах горелого мяса разносился вокруг.
   Аквилонцы замерли, не зная, что делать. Уже много лет магия не применялась на Западе вот так, когда шары волшебного огня летят во врага. Со времён Конна I свободное использование магической силы было запрещено. Конечно, короли не собирались терять такое оружие, как волшебство, но и выпускать из-под контроля его не следовало. За этим следили маги ордена, созданного старым Пелиасом, соратником Конана Великого.
   Хок развернул своего коня. Он был вне себя от ярости - проклятые маги уничтожили своими дурацкими огненными шарами половину его отряда. Заметив, что лорд Вулф показывает прямо на него рукой, он понял, в кого полетит следующий сгусток огня.
   Вздыбив своего коня, он выпустил поводья, выпав из седла. Едва он это сделал, как прямо в грудь его коню, стоящему на задних ногах, ударился шар огня. Пламя брызнуло во все стороны ...
  
          --
   Атака пиктов была для лорда Вулфа полнейшей неожиданностью. Он рассчитывал проскользнуть незаметно через боссонские заставы, воспользовавшись тем, что пограничные дружины будут заняты нападением дикарей. На побережье Западного моря ждал корабль, который должен доставить их на юг.
   Гюнтер был послан к дикарям с заданием организовать набег. Судя по его донесениям, всё шло как надо. Гюнтер вошёл в доверие к Гарму, бывшему наёмнику-пикту, служившему когда-то в аквилонских легионах, который смог захватить власть в одном из племенных союзов.
   Вулф улыбнулся. Гарм ему нравился за то, как бывший центурион смог собрать вокруг себя верных людей, как расправился с вождями, противостоящими ему... Гюнтер стал правой рукой Гарма, помогал ему делать солдат из этих полуголых дикарей...
   Похоже, что Гюнтер перестарался. В последнее время лорд Вулф не получал от него посланий, но Гарму удалось сплотить вокруг себя большинство пиктских родов. Вместо небольшого набега, только чтобы отвлечь дружинников, Вулф натолкнулся на целую армию, орду дикарей.
   Волшебники тоже растерялись и не сразу смогли собраться, чтобы отбросить пиктов силой своих чар. И весь прекрасно разработанный план затрещал по всем швам. Идиот Эрик умчался с принцессой неизвестно куда. Хорошо ещё, что он, лорд Вулф, успел послать вслед за ними Фандора...
   Маги, наконец, сотворили какое-то подходящее заклинание. Саргон простёр вперёд руку, и с его пальцев сорвались молнии. Огненные стрелы ударили в толпу дикарей и взорвались оранжевым пламенем. Равен тут же послал вслед огненный шар, который ударился в деревья. Огонь, извергнувшийся из разорвавшегося шара был, казалось, жидким, он просто затопил опушку леса.
   Маги вопросительно посмотрели на лорда.
   - Убейте всех, - сказал лорд Вулф. - Никто не должен знать, что я связался с колдунами.
   Саргон и Равен одновременно вытянули вперёд правые руки, посылая огненную смерть за новыми жертвами. Через мгновение на поле боя остались лишь мёртвые и умирающие. Оставшиеся в живых пикты исчезли среди деревьев. Аквилонцы все полегли здесь...
   -Вы можете выследить принцессу? - спросил лорд Вулф.
   - Да, лорд, - ответил Равен. - Мы можем идти по её следу, оставленному в мире духов...
   - Мне плевать, по какому следу, в мире духов или в нашем мире, - грубо оборвал его лорд. - Хоть носом, как собака, вынюхивай, но она нужна нам. В глазах Равена вспыхнул гнев, но он взял себя в руки и покорно склонил голову. Саргон молча наблюдал эту сцену. За тканью, закрывавшей его лицо, было не видно его реакции, чёрные глаза ничего не выражали. Он надевал на правую руку перчатку, которую стянул, для сотворения огненных молний. Лорд Вулф заметил, что кожа на руке зеленоватая, в пупырышках, словно у ящерицы. Пальцы заканчивались острыми когтями.
   Лорд Вулф ничем не выдал своего удивления, но в голову его закралась мысль о том, не зря ли он связался с этими странными людьми... Или даже не людьми, а демонами в людском обличье. Однако отступать было поздно - на кону был трон Аквилонии, и кости судьбы были уже брошены, оставалось лишь подсчитать очки после броска. И Вулфу подходили лишь все шестёрки.
   - Нам следует найти Гюнтера и Гарма, - решил лорд Вулф. - Потом мы займёмся поисками принцессы.
   - А что с ней? - Равен указал на Фанни. Лорд небрежно махнул рукой. Женщина не успела даже испугаться, когда длинный тонкий стилет вонзился ей под левую грудь. Она вздрогнула и обмякла на руках Равена. Маг оттолкнул тело Фанни от себя, и оно упало на землю.
   Маг лизнул окровавленный стилет...
   - Не время расслабляться, волшебник, - проскрипел Саргон.
   Трое всадников пришпорили коней и поскакали вслед за Эриком, принцессой и Фандором...
  
          --
  
   Северная часть Боссонии покрыта лесами. Чахлые, корявые деревья, выросшие на топкой, болотистой равнине, теснились рядом с настоящими лесными великанами, которые нашли для своих могучих корней клочок твёрдой земли. В отличие от густо заселённой Южной Боссонии, с её плодородными равнинами, Северная долгое время была практически не заселена. Мало находится охотников устраиваться здесь на долгое время, только охотники ставили здесь небольшие сторожки. Даже дикари-пикты, набеги которых постоянно тревожили боссонцев, не зарились на эти забытые богами земли.
   Только киммерийцы, несколько кланов которых спустились с гор, привыкшие к суровому холодному климату, основали в Северной Боссонии поселения. Однако и сейчас можно было идти по этим болотистым лесам и не встретить ни единого человека.
  
   На лесную прогалину, образованную рухнувшим старым дубом, вышли трое. Все они были высокими и широкоплечими. Длинные чёрные волосы были спутаны и покрыты грязью, как и сами путники. Многодневная щетина покрывала подбородок старшего из них, остальные двое были ещё совсем юноши.
   Их одежда не отличалась изяществом - длинные кожаные штаны, широкие пояса, плащи из медвежьих шкур, грубые башмаки. Каждый из них держал в руке копьё, боевые топоры торчали за поясами. Судя по оружию и одежде, это были киммерийцы. Не боски, которые успели перенять одежду и оружие от более цивилизованных соседей, а дикие горцы, обитатели Киммерийской долины.
   Выйдя на открытое место, старший киммериец тяжело опёрся рукой на ствол поваленного дерева. Вместо копья он нёс тяжёлый длинный посох, покрытый резьбой. Из глубины переплетающихся ветвей и зелёных листьев вылетела стрела и воткнулась в дерево рядом с рукой киммерийца. Оба юноши занесли над головами свои копья, приготовившись метнуть их во врага, но кругом было тихо, ни одна ветка, ни один лист не шевелились.
   Старший предостерегающе поднял руку, и молодые неохотно опустили копья. Все трое внимательно вглядывались в глубину леса, но вокруг царила тишина.
   - Кто вы такие и что вам здесь надо?
   Говоривший появился неслышно, словно по волшебству, из леса позади киммерийцев. Он был среднего роста, темноволос. Одежда из кожи и грубой ткани была типичной для боссонских охотников - плотная куртка, штаны свободного покроя, заправленные в невысокие сапоги. На поясе у него висел короткий меч, в руке он держал длинный лук.
   Молодые варвары схватились было за своё оружие, но старший жестом остановил их.
   -Мы ушли из Киммерийской долины. Не хотим причинять здесь никому вреда, - сказал старший киммериец. - Идём к нашим соплеменникам, которые поселились здесь, в низинах. На заставе в предгорьях нам указали путь.
   - Что ж, нам нужны добрые воины, а лучших бойцов, чем вы, киммерийцы, следует поискать, - охотник широко улыбнулся, показав свои зубы, немного потемневшие от древесной смолы, которую часто жуют жители Боссонии. Меня зовут Торвальд, со мной Харвальд, Эдвин и Сварт.
   Из леса вышли ещё трое лучников. Киммерийцы держались немного настороженно, но боссонцы были дружелюбны и весело хлопали могучих горцев по плечам. Такое поведение объяснялось особенностью жизни боссонского приграничья - любой, кто не был пиктом, являлся вероятным союзником. А уж перепутать великанов-киммерийцев с низкорослыми пиктами было просто невозможно.
   Киммерийцы назвали себя. Старшего звали Хаг, он был наставником юношей одного из горных кланов, Конан и Сканд были его учениками. Несколько соседних кланов, объединившись, внезапно напали на их деревню и полностью вырезали её. Много лет назад часть клана переселилась в Боссонию, и Хаг надеялся найти здесь помощь.
   Торвальд вызвался проводить киммерийцев до заставы. Там было полно босков и Хаг наверняка нашёл бы среди них своих родственников. Он с остальными как раз направлялся туда, поскольку их уже сменили на пограничном посту другие дружинники.
   Киммерийцы, особенно Хаг, на боку которого была не зажившая ещё рана, были измучены долгим переходом, поэтому Торвальд решил расположиться на небольшой отдых. Боссонцы быстро разложили на полянке огонь. Харвальд и Сварт набрали сухого хвороста, который весело затрещал в костре, почти не выделяя дыма.
   Эдвин исчез в лесу, но вскоре вернулся с тушей только что убитой косули. Сварт тем временем настрогал длинных тонких палочек, на которые насадили куски мяса. Киммерийцы удивлённо наблюдали за работой боссонцев. В горах, где вечные снега и холод, горцы могли и развести огонь, и найти дичь, но несколько веток, которые Конан и Сканд принесли для костра, были влажными и охотники отложили их в сторону, чтобы не выдавать своего местонахождения дымом. Да и жарили киммерийцы обычно всю дичь целиком, а не нарезая на куски.
   Вечерело.
   Пламя костра весело похрустывало сухими ветками, искры взлетали вверх, но не высоко - боссонцы выкопали в земле небольшую яму, чтобы труднее было заметить огонь со стороны. Торвальд и Эдвин рассказывали горцам о Боссонском Пограничье, пиктах и босках. Сварт и Харвальд были менее разговорчивы. В свою очередь Хаг отвечал на вопросы боссонцев о Киммерии. Сканд и Конан отмалчивались.
   Сумерки уже укрыли лес своим серым плащём-невидимкой. Ближайшие к костру деревья ещё были видны в отсветах костра, но за ними всё тонуло в темноте. Где-то далеко в лесу раздалось ржание коней.
   - Сварт, - сказал Торвальд, указывая подбородком в сторону шума.
   Названный боссонец тотчас поднялся на ноги, взял своё оружие и растворился в темноте среди стволов. Киммерийцы тоже взялись, было за оружие, но Торвальд остановил их:
   - Не стоит беспокоиться - пикты не знают верховой езды. Это наверно кто-то с заставы или с востока.
   Вскоре совсем рядом с биваком послышался хруст веток и голоса. Затем на свет вышел Сварт.- Здесь трое из Аквилонии, - сказал Сварт. - Ищут заставу. Говорят, что пикты напали на них.
   Следом за охотником к костру подъехали трое всадников. Внимание всех сразу же привлекла черноволосая красотка на взмыленной гнедой лошади. Похоже, было, что и лошади, и наезднице здорово досталось за сегодняшний день. Её дорожный наряд был весь залеплен дорожной грязью, на плаще виднелось бурое пятно, явно от крови, на лицо легла усталость. Это была принцесса Лана, племянница короля Аквилонии. Торвальда очень заинтересовало, что занесло принцессу на самую границу с дикарями, но он промолчал.
   Рядом с нею находился светловолосый дворянин, одетый по аквилонской моде - высокие сапоги, чёрные штаны, красный кафтан, расшитый золотом, длинный синий плащ, богато украшенный серебряной вышивкой. Как и его спутница, мужчина был весь в грязи и крови, но, похоже, что это была чужая кровь. Звали его Эрик Норгардский.
   Третий приехавший был в тёмных латах и весь увешан оружием. Пятна чужой крови покрывали правую сторону его тела, было ясно видно, что он сегодня убил не одного и не двух врагов. Он представился, как Фандор, телохранитель принцессы Ланы.
   Для вновь прибывших день выдался тяжёлым, и они с радостью приняли приглашение к жаркому. Фандор и Торвальд уселись у самого огня, и боссонец попросил рассказать ему подробности нападения пиктов. Остальные боссонцы с интересом слушали их беседу, порой вставляя свои замечания. Старый Хаг жадно ловил каждое слово боссонцев, поскольку в Киммерии мало, что знали о жизни на равнинах.
   Сканд молча сидел, погружённый в свои мысли, жадно вгрызаясь в жаркое на деревянном пруте. Конан сидел рядом с ним, но аппетита у него не было. Время от времени, украдкой, он бросал взгляды на принцессу. Выросший в суровом высокогорном климате, он слабо себе представлял титулы и звания. Принцесса - это, наверное, дочь вождя или колдуна. Но почему боссонцы, только что с интересом глазевшие на Лану, вдруг потеряли к ней весь интерес, когда узнали, что она принцесса? Может они боятся её отца?
   Лана завораживала юного варвара. Её чёрные волосы, уложенные в замысловатую причёску, тонкие брови, изящный носик и большие глаза, не говоря уже о великолепной фигуре... Всё это было так не похоже на киммерийских девушек, которые с детства были приучены постоять за себя. Как её холёная кожа лица и рук отличалась от обветренной, грубой кожи женщин Киммерии, Ванахейма и Асгарда!
   Женщины Киммерии - отличные воины, которые плечом к плечу с мужчинами идут в бой и на охоту. Принцесса же была абсолютно беспомощна, беззащитна. Конану хотелось обнять её, прижать к своей мускулистой груди и защищать от всех опасностей...
   Гундерландец Эрик, который ни на шаг не отходил от принцессы, не нравился Конану. И дело было не только в том, что он был вместе с той, которая привлекла внимание молодого киммерийца. С простотой, присущей варварам, и, которой начисто лишены люди цивилизованные, юноша мог искренне восхищаться своим соперником, противником, врагом, если тот этого заслуживал. Эрик же был слишком надушен, слишком красиво одет, слишком болтлив...
          --
  
   Следующее утро выдалось пасмурным и прохладным. Густой туман скапливался в низинах и оврагах, между стволами деревьев. Утренний ветерок уже рвал в клочья серые туманные клубы, разнося их обрывки по сторонам.
   Эдвин и Торвальд успели разведать окрестности и вернулись с неутешительными новостями - вокруг было полно пиктов, только случай уберёг лагерь путников от бродящих вокруг дикарей.
   Быстро свернув лагерь, боссонцы тщательно скрыли все следы своего пребывания. Пепел от костра, кости, мусор и всё, что могло рассказать о том, что здесь провели ночь десять человек и три лошади, было закопано на месте кострища и забросано валежником.
   Дорога вскоре вывела отряд из леса.
   -Далеко до Рамфорда? - спросил Фандор.
   -Не очень, - ответил Торвальд. - Если бы у нас у всех были лошади, можно было бы сократить путь, пройдя через равнину. Всего несколько миль, затем лес, а там уже и до заставы рукой подать. Но среди холмов и оврагов много удобных мест для засады и дикари очень быстры, а у нас только три коня - там мы от них не уйдём.
   - Можно двигаться вдоль леса, - предложил Эрик. - Тогда мы сможем вовремя заметить опасность с равнины и укрыться в лесу.
   - Если мы будем между лесом и равниной, - возразил Торвальд. - Мы будем между двух огней - нас будут видеть и с равнины и из леса. К тому же мы должны будем сделать довольно большой крюк. - Что же нам остаётся? - усмехнулся Эрик. - По лесу ехать?
   - По лесу верхом не проехать, - сказал Фандор. - Не забывайте, что с нами женщина. Принцесса будет сильно задерживать нас. Да и крюк будет не меньше. Придётся рискнуть проскочить по равнине.
   - Да, по равнине, - согласился Торвальд. - Но мы пройдём оврагами.
   - Оврагами?! - удивился Эрик.
   - По оврагам лошади не пройдут, - заметил Фандор.
   - Да, - согласился Торвальд. - Мы их оставим здесь.
   - Нет, принцесса не выдержит этой дороги, - сказал Фандор. - Придётся рискнуть. Принцесса будет верхом.
   - Я не собираюсь класть наши головы даже ради принцессы, - возразил Торвальд.
   - Я готов заплатить, - предложил Фандор. - Сотня золотых. Во дворе Рамфордской заставы. Если принцесса будет там, в целости и невредимости.
   Боссонцы переглянулись. Риск был велик, но и деньги были немалые...
  
        -- Рамфордская застава.
          --
   Туман уже начинал рассеиваться, но всё ещё доставал до холок трёх коней, неспешной рысью двигающихся по равнине. Впереди ехал Фандор, внимательно вглядывающийся в туман. За ним, кутаясь в плащ от утренней свежести, следовала принцесса Лана. Замыкал небольшую кавалькаду Эрик.
   Эрик был зол на Фандора, на боссонцев, на принцессу и даже на себя. Фандор и Торвальд обсуждали дорогу, словно его, Эрика, не существовало. Все его замечания повисали в воздухе, предложения даже не обсуждались. Что себе позволяют этот грязный охотник Торвальд и наёмник-телохранитель Фандор?
   От мрачных мыслей его отвлёк какой-то шорох слева. Почти сразу же раздался тихий вскрик справа. Сколько Эрик ни вглядывался в редеющий туман, он так ничего и не заметил необычного.
   Однако, солнечные лучи и лёгкий ветерок делали своё дело - туман становился всё более прозрачным. Несколько раз Эрик видел вокруг какие-то крадущиеся тени, но они растворялись в остатках тумана.
   Лошадь принцессы всхрапнула и попятилась - на траве, мокрой от росы, лежали два мертвеца. Шкуры, раскрашенные тела, грубое оружие - пикты. Принцесса побледнела, но Фандор взял поводья её лошади и двинулся дальше.
   До спасительного леса было уже не далеко, большую часть открытого пространства между двумя стенами деревьев они уже проехали...
   Боевой клич пиктов расколол тишину. Дикари появились отовсюду, они словно выросли из-под земли. Группы по пять-десять воинов поднимались по всей равнине.
   Из редеющего тумана поднялись боссонцы и киммерийцы, сопровождающие всадников. Они были разбиты на три группы, по двое на флангах и трое впереди.
   - Вперёд! - крикнул Фандор, пришпоривая коня.
   Лошади резво рванулись вперёд, разбрасывая из-под копыт куски дёрна и комки земли. Хаг и двое боссонцев едва успели отскочить с пути несущихся коней. Трое всадников мчались прямо к спасительному лесу, за которым должна быть застава. Отрезая путь к лесу, наперерез им бежали несколько групп пиктов.
   Свистнули стрелы боссонцев. Несколько пиктов, возглавляющих группы, отрезающие всадников от леса, рухнули на землю, подстреленные лучниками. Заметившие новых противников, многие пикты с воплями ринулись на них...
  
          --
   Конан крался, согнувшись, чтобы не подниматься выше тумана. Рядом с ним, так же осторожно, двигался Сварт, держа лук наготове. Слева от них был слышен храп лошадей, на которых ехали принцесса со спутниками.
   План, предложенный Торвальдом, был прост, хотя и достаточно опасен. Фандор, Эрик и принцесса поедут верхом через равнину, а остальные будут незаметно сопровождать их, рассеявшись по сторонам. Харвальд и Сканд должны были прикрывать слева, а Хаг, Торвальд и Эдвин - расчищать дорогу.
   Сварт вдруг остановился, прислушался к шуму справа. Оттянув стрелу, наложенную на тетиву, он выжидал. Конан стоял, сжимая в руках своё копьё. В тумане гулко раздался тихий голос, говорящий на незнакомом молодому киммерийцу языке. Боссонец послал в туман стрелу, не ожидая результата, рванул из колчана вторую, пустил следом. Впереди раздался хрип - первая стрела попала в кого-то. Стон, послышавшийся тут же, показал, что и вторая стрела не пропала даром.
   Сварт мотнул головой, давая знать своему напарнику, чтобы он следовал за ним, и двинулся вперёд. Конан ожидал, что они пойдут и добьют раненых врагов, сразятся с теми, в кого стрела не попала, ибо пикты ходили только группами от пяти-шести человек. Однако Сварт продолжил свой путь вперёд, к лесу, за которым находилась застава.
   Сварт ещё несколько раз пускал стрелы в стороны и назад, иногда они просто исчезали в тумане, но чаще Конан чувствовал, что они попали в цель.
   Однажды они наткнулись прямо на шестерых пиктов, приготовившихся к нападению на принцессу. Без единого вопля или крика, противники бросились друг на друга. Сварт всадил стрелу прямо в грудь атаковавшего его дикаря. Крепкая тисовая стрела насквозь пробила пикта, тот упал на колени, а затем ткнулся лицом во влажную от тумана траву.
   Конан метнул своё копьё в одного из пиктов, который, похоже, был старшим в засаде. Тот наклонился, перекатился через голову вперёд, и тяжёлое копьё пронеслось над ним, воткнувшись в брюхо следующего воина.
   Вожак взмахнул своим каменным топором. Конан не успевал выхватить свой боевой топор, поэтому он перехватил руку пикта. Оба варвара напрягли свои мышцы, которые, словно огромные канаты вздулись у них на руках и спине. Ноги заскользили по влажной земле, срывая дёрн.
   Конан был выше, но он ещё не вошёл в полную силу, которая отличает мужчину от юноши. Пикт же был хоть и невысок, что характерно для его племени, но необычайно широкоплеч. Они напрягали все силы, чтобы сломить противника, но ни пикту, ни киммерийцу этого не удавалось.
   Конан резко поджал ноги и дёрнул противника на себя. Пикт перелетел через киммерийца и со всего маху хлопнулся спиной о землю. Конан тут же вскочил на ноги, выхватывая из-за пояса боевой топор. Пикт, подбежавший на подмогу своему вожаку, рухнул на колени, щедро орошая траву кровью, льющейся из распоротого живота.
   Сварт уже успел разделаться с одним из противников - пикт сидел на земле, зажимая рукой широкую рану на боку. Второй дикарь наносил сокрушительные удары своей палицей, которые Сварт с трудом отбивал своим боссонским коротким мечём. Тяжёлое оружие дикаря отбрасывало в сторону клинок боссонца. Сварт с трудом уворачивался от ударов пикта.
   Конан не стал вмешиваться в их поединок, боясь оскорбить боссонца. Он раскроил голову раненому Свартом и повернулся к вожаку, который уже стоял на ногах.
   Сделав ложный выпад вправо, вожак пиктов отпрыгнул влево и проскочил мимо киммерийца к Сварту и его противнику. Конан нанёс удар своим топором, но вожак успел его отбить своим оружием. Левый кулак огромный пикт обрушил между лопаток боссонца. Сварт выронил свой меч и рухнул ничком на землю, хрипя от боли.
   Теперь Конан был лицом к лицу с двумя противниками. Не обращая внимания на судорожно кашляющего боссонца, пикты двинулись на киммерийца. Вожак ударил топором, целя в бок Конану, но тот отскочил назад и, присев, схватил широкий кинжал, прикреплённый к его ноге. Удар второго пикта, киммериец отбил своим топором и резко рванулся к вожаку. Бронзовое лезвие кинжала пробило рёбра пикта. Конан рванул кинжал вверх, расширяя рану. Бронза с хрустом переломила ребро, вожак захрипел и упал.
   Вытащив кинжал из рёбер пикта, Конан добил его, ударив по горлу. Усмехнувшись, он заткнул кинжал за пояс и повернулся к последнему пикту. Тот немного отступил и перехватил свою палицу поудобнее.
   Пикт начал медленно поднимать для удара своё оружие. Конан также неторопливо готовился отразить его атаку. Он понимал, что эта медлительность обманчива, что когда дикарь начнёт атаку, он будет двигаться стремительно, как стрела...
   Наконечник стрелы вышел из груди пикта, кровь потекла по его смуглой коже. Пикт рухнул на землю. Конан гневно взглянул на Сварта, который медленно опускал свой лук.
   - Здесь тебе не горы, приятель, - прошептал боссонец. - И здесь тебе не честный поединок, а война. Можешь убить врага - убей, прежде, чем он убил тебя или твоего союзника. Идём, мы и так сильно задержались.
   Сварт подобрал свой меч и вложил его в ножны, поднял несколько своих стрел, выпавших из колчана во время схватки, и двинулся вперёд, к лесу. Конан заткнул за пояс свой боевой топор, вытащил копьё из мертвеца и двинулся следом за боссонцем.
   Они значительно отстали от своих спутников. Выглянув из редеющего тумана, Конан увидел принцессу с её сопровождающими далеко впереди. Пригибаясь, чтобы не высовываться из тумана, всё ещё достаточно густого у земли, Сварт и Конан побежали вперёд.
   Боевой клич пиктов разнёсся далеко позади. Тотчас же крики пиктов раздались со всех сторон. Дикари выныривали из тумана и с воплями бежали наперерез всадникам. Сварт и Конан тоже встали во весь рост. В трёх десятках шагов слева поднялись Сканд и Харвальд. Хаг, Торвальд и Эдвин ненамного опередили остальных, похоже, что они выдержали не одну и не две схватки.
   - Вперёд! - крикнул Фандор.
   Он, Эрик и принцесса помчались к лесу, но пикты старались отсечь их от него. Боссонцы начали пускать стрелы в бегущих пиктов. Длинные тисовые стрелы пронзали дикарей, те падали, словно ныряли в туман, который теперь стелился по земле не поднимаясь выше пояса.
   Потеряв десятка полтора воинов, пикты обратили, наконец, внимание на стрелков. Несколько групп продолжали преследование верховых, а остальные бросились на боссонцев и киммерийцев.
   - Ну, теперь держись, приятель, - сказал Сварт, закидывая за спину бесполезный лук - кончились стрелы. - Пробивайся к лесу, как сможешь. Там встретимся, если кто-то дойдёт.
   Достав меч, Сварт шагнул в сторону и провалился куда-то. Конан в растерянности уставился на то место, где только что был боссонец. Колдовство какое-то!
   - Ты идёшь или нет, дубина киммерийская, - раздался голос Сварта откуда-то из-под земли. Затем из тумана появился кончик меча.
   Конан в последний раз бросил взгляд на равнину перед лесом. Фандор проложил дорогу через толпу дикарей и теперь прикрывал сзади Эрика и принцессу, рубя своим огромным мечём. Закованный с ног до головы в металл, он был неуязвим для пиктов, боевой конь рвал дикарей зубами и бил копытами, не давая тем залезть ему под брюхо. Сканд и Харвальд успели присоединиться к остальным и теперь все вместе они со всех ног бежали вслед за верховыми, стараясь прорваться к лесу.
   Однако шансов прорваться у них не было, Конан это понял сразу. Не раздумывая больше, он шагнул вслед за Свартом...
          --
   Торвальд вёл свой небольшой отряд к лесу. Боссонцы останавливались по его команде, выпускали несколько стрел, по наиболее рьяным пиктам. Несколько раз им приходилось пробиваться сквозь отряды пиктов. К счастью, крупные отряды дикарей находились позади беглецов. Группы пиктов сливались воедино, словно разлитая ртуть и один из таких отрядов, насчитывающий около четырёх десятков воинов, столкнулся с беглецами. Мелькнули в воздухе копья пиктов...
   Эдвин резко остановился, вытянувшись во весь рост, когда наконечник копья вонзился ему под лопатку. Медленно, словно подрубленное дерево, боссонец рухнул лицом вниз, раскинув руки...
   Харвальд споткнулся и упал на землю - копьё пробило ему бедро. Однако это падение оберегло лучника от остальных копий, пролетевших выше. Он закричал от боли - проткнувшее ногу копьё не позволяло ему двинуться, мешаясь длинным древком, лежащим на земле. Харвальд достал меч, но подбежавший пикт раскроил ему голову своим каменным топором...
   Копьё, воткнулось в землю у самых ног Торвальда. Боссонец споткнулся о толстое древко и кубарем прокатился по земле. Не теряя времени, Торвальд поднялся на колено. Подскочившие к нему двое дикарей размахнулись своими палицами. Лучник вонзил свой меч в грудь одного из пиктов, но второй обрушил ему на голову своё первобытное оружие. В голове Торвальда вспыхнули тысячи искр, и он погрузился во мрак...
   Старый Хаг остановился, чтобы подороже продать свою жизнь. Он всё ещё не отошёл от раны, полученной в Киммерии, и пробежка далась ему тяжело. Несколько копий летели прямо в него, стоящего неподвижно.
   Хаг с кажущейся небрежностью отбил своим посохом все копья, летящие в него. Трое пиктов бросились на него, размахивая копьями. Отведя посохом в сторону одно из копий, Хаг нанёс резкий короткий удар концом посоха в лицо пикта, сразу превратившееся в кровавую маску. Второе копьё свистнуло над самым ухом старого киммерийца. Крутанув перед собой посох, Хаг сбил с ног двух оставшихся пиктов.
   Увидев в деле боевое искусство киммерийца, остальные пикты осторожно начали окружать его. Положение Хага было безнадёжно - прорваться сквозь толпы пиктов было ему не по силам.
   Не обращая внимания на дикарей, Хаг запел старинную песнь киммерийцев, посвящающих себя Крому - их суровому богу. Хаг просил у Крома силу, чтобы унести с собой, на Серые Равнины, побольше врагов.
   Двое пиктов решили, что Хаг ничего не видит вокруг, занятый своей песней. Они одновременно бросились в атаку. Посох Хага одним концом ударил в живот нападающего справа, второй конец поднялся и обратным движением пробил череп того, что слева.
   С криками ярости пикты бросились на Хага. Посох киммерийца разбрасывал нападающих в стороны, но дикарей было слишком много... Песнь Хага прервалась, когда старика сбили с ног и пикты в ярости ещё долго кромсали его тело...
          --
   Сканд неподвижно лежал на земле. Он видел, как погибли боссонцы, как погиб старый Хаг, посвятивший себя Крому. Молодой варвар рванулся, было к своему наставнику... но сдержал себя. Рыдая сквозь зубы, Сканд лежал неподвижно, стараясь оставаться незамеченным. Порвалась последняя нить, связывающая его с Киммерией, он был последним оставшимся в живых из его рода.
          --
   Капитан Ховард убедился в истинности слов Арторикса, но для того, чтобы он поверил, потребовалась гибель полутора десятков его людей. Они уже удалились достаточно далеко от заставы, когда попали в засаду. Сколько там было пиктов, вряд ли кто-то мог сосчитать. Они были повсюду, прыгали с деревьев, нападали из кустов, из-за деревьев...
   Отряд Ховарда смог вырваться из засады только благодаря опыту и смелости. Эта засада дорого обошлась пиктам - больше сотни их воинов остались лежать на лесной дороге. Но и семнадцать боссонцев остались там же.
   Орды пиктов отрезали капитана с его отрядом от заставы, ему пришлось отступать к северу. Ночью боссонцам удалось оторваться от преследования, свернуть к юго-западу, и вернулся к Рамфордской заставе.
   Прежде, чем сделать попытку прорваться в крепость, капитан решил дать своим людям отдых. Едва наступило утро, он поднял отряд и уже готовился двигаться к заставе, как к нему подошли сержант Ансель и Арторикс.
   - Капитан, там трое всадников на равнине, - доложил Ансель. - Арторикс заметил их с полчаса назад. Они не торопясь пересекают Вересковую Пустошь, очевидно, направляются к заставе.
   - Посмотрим, кто это, - сказал Ховард. - Это не пикты?
   -Пикты на лошадях не ездят, - ответил сержант. - Даже в аквилонских легионах пикты служат только в пехоте. Они же почти звери, кони их боятся.
   Капитан, сержант и лучник вышли на опушку леса. Три человеческих силуэта плыли в тумане. Вокруг царило спокойствие, только птицы пели свои утренние песенки.
   Капитан Ховард разместил свой отряд вдоль кромки леса. Боссонские лучники привычно устраивались за стволами, корнями, ветвями деревьев.
   Долго ждать не пришлось.
   Туман начал рассеиваться. Боевой клич пиктов прозвучал в тишине. Вопли дикарей, похожие на звериный вой, разнёслись по всей пустоши и из тумана начали появляться пикты. Трое всадников пришпорили коней, направляясь прямо туда, где расположился отряд Ховарда. Кроме всадников, на равнине, похоже, были несколько пеших воинов. Ховард заметил несколько боссонцев и высоких варваров в звериных шкурах, не похожих на пиктов. Пешие попытались прорваться вслед за верховыми, но их попытка не увенчалась успехом.
   Высокий рыцарь в воронёных латах остановился, чтобы задержать дикарей. Пикты просто облепили его со всех сторон. Рыцарь заметив, что двое его спутников, один из которых оказался женщиной, почти достигли леса, развернул коня, стряхнул с себя дикарей и поскакал вслед за ними.
   Боссонцы встретили пиктов, преследующих всадников, дружными залпами. Пикты падали один за другим, боссонцы выкашивали их десятками. Оставив перед лесом груды трупов, пикты отступили.
   Ховард схватил за узду коня женщины, останавливая. Её спутник схватился, было за меч, но заметив, что вокруг боссонские пограничники, а не дикари, успокоился. Вскоре к ним присоединился и рыцарь.
   Узнав, что они направляются на заставу, Ховард не стал терять время и выступил в дорогу. Путь через лес дорого обошёлся лошадям. К тому моменту, как отряд достиг опушки леса, окружавшего Рамфорд, бедные животные были взмылены, устало поводили боками.
   До заставы оставалось совсем недалеко - шагов четыреста-пятьсот. Но эти шаги надо было сделать по открытому полю, на глазах у пиктов, хотя бы приблизительное количество которых, капитан Ховард всё ещё не представлял себе. Он только понял, что их очень много - может быть даже несколько тысяч.
   Вокруг заставы всё было тихо. Также лениво прохаживались дозорные на вышках. Шумел на ветру лес. Но капитан уже знал где находятся пикты. Двоих лучники заметили своим острым зрением на ветвях деревьев, ещё несколько лежали за небольшими кустами на поле. Пока пикты не приближались к заставе на расстояние выстрела, боссонцы не тратили впустую стрелы, словно и не обращали внимание на врагов.
   Ховард был уверен, что лейтенант Роггар не допустит грубых ошибок - старый вояка знал все хитрости и уловки пиктов. Но всё же капитана не оставляла мысль о том, что в столицу так и не успели отправить гонца с известием о нападении. Вернее не "не успели", а он, капитан Ховард, допустил ошибку и не послал гонца...
   Между тем время шло. Дальше оставаться здесь было опасно - пикты могли заметить их в любой момент. Капитан отдал приказ идти в крепость.
   Верховые пришпорили своих коней, за ними следом побежали лучники. Кольчуга, меч и прочее снаряжение весило немало, простым лучникам было гораздо легче, капитан начал спотыкаться и отставать. Пот заливал ему лицо, шлем давил на голову, дыхание с хрипом вырывалось из раскрытого рта Ховарда...
   Давно ему не приходилось так бегать! Вдруг нога капитана попала в кротовину и Ховард рухнул на землю.
   - Вот и всё! - мелькнула у него в голове мысль.
   Вставать не хотелось.. Казалось, что если он так и останется лежать, его не заметят, оставят в покое...
   Чьи-то сильные руки подхватили Ховарда под руки. Пограничники не оставили своего капитана врагам.
   Дозорные, заметившие бегущих к заставе лучников, подняли тревогу. Ворота со скрипом распахнулись, пропустив трёх всадников и лучников, несущих капитана Ховарда. Затем ворота захлопнулись. Вскоре ничто не напоминало о том, что здесь только что произошло - стояла та же тишина, только дозорные прохаживались по стенам крепости...
  
          --
   Конан следовал за Свартом, который вёл его по хитросплетению оврагов. Трижды они натыкались на пиктов. Но два раза их просто не заметили, а в третий - было всего двое пиктов, которые не успели даже вскрикнуть, как меч боссонца и топор киммерийца успокоили их.
   Наконец, один из оврагов вывел их к реке. Оба беглеца с жадностью припали к воде.
   - Ну, что, киммериец? - улыбнулся Сварт. - Мы живы, а это уже немало здесь, на границе. Как стемнеет, попытаемся проскользнуть в крепость. А сейчас можно поспать. Пикты собрались у Рамфорда, а отсюда до них миль пять будет.
   Боссонец удобно растянулся на мягком мхе, покрывающем подножье толстого дуба, который рос в небольшой ложбинке между трёх холмов.
   Конан сел рядом. Несмотря на то, что он был погружён в свои мысли, его слух и зрение подмечали всё, что происходило вокруг. Вот какое-то движение слева - просто белка уронила шишку. Кусты шевельнулись - высунул свою любопытную морду барсук, заметил чужаков и тотчас убрался обратно.
   Лес пугал киммерийца. В горах всё было иначе, там он знал чего надо опасаться, а на что можно не обращать внимание. Здесь же любая качнувшаяся ветка, любой хруст заставлял его настораживаться.
   Мысли молодого киммерийца текли неторопливо. Жизнь горца-варвара вообще не терпела торопливости.
   Итак, он остался один, вне рода, вне клана. Его род был полностью уничтожен. Изгой! Любой мог убить его, не опасаясь кровной мести. А там, в горах остался враждебный клан, воины которого вырезали сородичей Конана. Слово "Киммерия" для него отныне становилась равнозначной слову "смерть".
   Здесь, в Боссонии он, может быть, и смог бы найти своих родичей, но как они отнесутся к тому, что он не смог отомстить за смерть соплеменников? Старый Хаг был опытным воином, старейшиной, вождём... За ним боски может и пошли бы в горы за кровью убийц их сородичей, но вряд ли они пойдут за ним, безвестным молодым воином, даже ещё не прошедшим посвящение...
   Из груди Конана непроизвольно вырвался вздох - ему никогда не пройти посвящение в воины - его клана больше не было. Не было никого, кроме него, последнего, оставшегося из всего многочисленного рода...
   Но ещё не всё потеряно. Он, Конан, уничтожит проклятых врагов, убивших его родичей, и заново создаст свой род. Украсть несколько женщин у этих ротозеев с равнин...
   Лёгкая улыбка вдруг тронула губы Конана. Принцесса! Вот та женщина, которая поможет ему возродить род!
   От радужных мыслей, Конана отвлекла сорока, со стрёкотом закружившаяся над кустами на краю поляны. Кто-то явно вспугнул её.
   Киммериец сделал вид, что собирается улечься поудобнее. Когда его правая рука коснулась лежащего на земле копья, он, не вставая на ноги, метнул его прямо в кусты. Копьё вошло во что-то мягкое, раздался разъярённый рёв. Выхватывая свой топор, Конан вломился в заросли вслед за копьём.
   Удар медвежьей лапы отбросил варвара назад. Огромный серый медведь вылез на поляну, вслед за человеком. Он шёл на задних лапах, его рёв разносился далеко вокруг. Копьё Конана попало ему в спину, под лопатку, когда медведь шастал по лесу в поисках малины или вкусных корешков. Жирные красные муравьи также были по вкусу лесному лакомке. Медведь только начал переворачивать камень, под которым всегда полно вкусной всячины, когда в спину ему ткнулось что-то острое.
   Медведь размахивал лапами круша всё вокруг, крепкое киммерийское копьё хрустнуло словно тонкий прутик. Маленькие красные глазки медведя со злобой уставились на Конана, в котором зверь признал своего обидчика.
   Оглушив всё вокруг своим очередным рыком, медведь бросился на Конана. Киммериец обрушил на морду зверя свой топор. Бронзовое лезвие лишь скользнуло по толстому черепу медведя и раскроило ему губы. Топор только рассёк кожу на лбу зверя, кровь залила ему левый глаз. Однако, боль лишь ещё больше разъярила медведя и тот прыгнул на Конана.
   Огромная туша медведя сбила с ног киммерийца и сцеплённые в смертельных объятиях человек и зверь рухнули на землю. Конан упал на спину, медведь своим весом прижал его к земле. Когти медведя рвали плечи киммерийца, смрадное дыхание вырывалось из его пасти.
   Конан пытался вздохнуть, но не мог набрать воздух в лёгкие. Медведь был настоящим лесным великаном, он весил не меньше тысячи фунтов, которые вдавливали молодого варвара в землю.
   Перед глазами Конана плыли разноцветные круги, рычание медведя превратилось в небесный гром... Бородатый мужчина вышел из пещеры на склоне горы и взглянул на Конана. Мужчина был высок и необычайно мускулист, его огромные мышцы перекатывались под смуглой кожей, выдубленной ветром и непогодой. Шкура гигантского тигра служила ему единственным одеянием, в руке он держал огромную секиру.
   Конан стоял перед мужчиной, холодный высокогорный ветер пронизывал юношу насквозь. Поёжившись от холода, Конан огляделся и понял, что он стоит абсолютно голый. Мужчина взглянул на него.
   - Торопишься, сопляк? Ещё не время пировать за моим столом.
   Мужчина махнул рукой, всё вокруг исказилось, оплыло...
   - Эй, киммериец, ты жив?
   Сварт брызгал водой в лицо киммерийца, пытаясь привести его в чувство. Медведь основательно помял Конана, его огромные когти располосовали спину и плечи юноши, щека была разодрана зубами зверя.
   Застонав от боли, Конан открыл глаза.
   - Что тебя дёрнуло кидаться на медведя? - бормотал Сварт, промывая раны киммерийца чистой водой и притирая мазью, которую воины-боссонцы держали при себе для заживления ран.
   - Кром... Кром сказал, что мне ещё рано идти к нему... - прохрипел Конан.
   - Ещё и бред... Ты, парень, не бойся, я видывал и худшие раны. Месяца два назад один из босков сорвался с дерева, да грохнулся о толстенный сук... Так он переломал себе все кости наверно, а жив до сих пор - лекарь на заставе выходил его. А в прошлом году ягуар задрал Кривого Харри. Ну, тогда тот ещё не был кривым. И ничего, выкарабкался. Лекарь у нас знатный. Говорят, он в столице был даже при дворе... То ли кого не вылечил, кого надо. То ли наоборот, вылечил кого не надо, только теперь он у нас, на заставе...Болтая так боссонец обработал раны Конана, почистил их как мог, смазал мазью и перевязал чистой тряпицей. Сделав всё, он с сомнением посмотрел на творение рук своих. Раны были достаточно глубокие, кое-где когти разодрали тело до костей, грязи в ранах было полно - всё просто не было времени очистить...
   Варвары, конечно, народ крепкий, киммерийцы - это не аквилонцы, даже не боссонцы... Но всё же Сварт сомневался в том, что Конан проживёт хотя бы три дня...
   Да и три-то дня вряд ли. Кругом полно пиктов, а одному Сварту было просто не доставить юного великана на заставу, к лекарю. Оставаться с ним - значит просто погибнут зазря. А ведь там, на заставе его ждали сто монет, обещанные Фандором.
   Сварт проскользнул мимо раненого, впавшего в очередной раз в забытьё, и направился вдоль берега реки в сторону заставы. Совесть его была чиста - он сделал всё, что мог. А умирать вместе с глупым варваром, который сам потревожил лесного хозяина - это уж слишком...
   Боссонец быстрым шагом двигался по лесу. Несмотря на то, что он торопился, Сварт внимательно осматривал окружающие его кусты и деревья. Мысль о брошенном им киммерийце жгла его мозг словно прут раскалённого железа. Сварта не беспокоили мысли о своих друзьях - Торвальде, Эдвине и Харвальде, погибших на равнине. Они пали в бою, каждый спасал свою жизнь как мог, а пиктов было слишком много. Сварту было жаль их, но таковы были реалии войны.
   Но бросить раненого вот так, не отступая перед многочисленным врагом, а просто оставить лежащего без сознания...
   Сварт тряхнул головой, отгоняя видение раненого Конана, и замер. Прямо перед ним, в засаде сидели трое пиктов. Если бы боссонец шёл по тропе, он вряд ли заметил затаившихся дикарей. Один из пиктов показывал своим спутникам какую-то блестящую безделушку, которую, очевидно, снял с убитого боссонца или боска. Двое других с жадностью смотрели на эту вещь. Наконец, жадность пересилила и один из слушавших вскочил и что-то гортанно произнёс, указывая на вещицу, зажатую в кулаке рассказчика.
   Сварт осторожно отступил назад, стараясь не наступить на сухую ветку, которых много лежало вокруг. Он шаг за шагом отходил от спорящих пиктов, голоса которых были всё громче.
   Какая-то тяжесть навалилась сзади на Сварта, тот не удержался на ногах и упал на землю. Чьи-то мускулистые руки, заросшие чёрными волосами, сжались на его горле, из-за спины доносилось довольное ворчание пикта, напавшего на Сварта.
   Боссонец тщетно пытался достать меч - он неловко упал, сбитый с ног тяжестью прыгнувшего сзади дикаря, прижав ножны своим телом к земле. Пикт всё сильнее сжимал пальцы, перед глазами Сварта мелькали радужные пятна, он задыхался.
   Боссонец уже почти потерял сознание, когда руки дикаря разжались. Сварт захрипел, кашель, сотрясающий его тело, сводящей с ума болью отдался в раздавленном горле. Сварт хватал ртом воздух, корчась на земле.
   Струя горячей крови, брызнувшая из располосованного горла пикта, упала на затылок Сварта, но тот даже не почувствовал этого. Тело пикта упало рядом с боссонцем. Рука убитого дикаря больно стукнула Сварта по голове. Даже этот лёгкий толчок вызвал взрыв боли в горле и новый приступ кашля.
   Словно сквозь густой туман, искажающий все звуки, Сварт слышал крики дикарей и звон оружия. Затем всё стихло. Тяжело опираясь руками о землю, Сварт приподнялся и открыл глаза.
   Прямо на него смотрел, присев на одно колено, воин. Густые чёрные усы, слегка опалённые и длинные волосы выдавали в нём южанина, но не из Зингары или Аргоса, а из Аквилонии, скорее всего из Пуантена.
   - Жив, лучник? - спросил аквилонец.
   Сварт попытался ответить, но из горла вырвалось лишь сухое карканье. Отдышавшись, он кивнул.
          --
   Сержант Хок устало брёл по лесу. Проклятая Боссония! Леса, леса... Кроме них разве что холмы, да овраги... Жаль ребят, жив остался он один. Лорд Вулф связан с колдунами. Хок уже давно подозревал, что эти двое, Саргон и Равен, не митраиты. Хотел бы он теперь оказаться неправым.
   Планы Вулфа как-то связаны с принцессой Ланой. Хок должен был как можно быстрее добраться до ближайшей заставы, чтобы снарядить погоню за лордом и колдунами. Но сержант был кавалеристом и не привык много передвигаться пешком, да и местность не располагала к пешим прогулкам.
   Однако Хок упорно шагал в сторону границы. Он дойдёт до заставы и соберёт людей... Проклятье! Боссонские пограничники сейчас будут заняты другим - пикты пересекли границу. Тот отряд, с которым столкнулись аквилонцы, насчитывал сотни полторы воинов. А один ли это отряд? Вряд ли.
   Мысли Хока постоянно возвращались к лорду Вулфу и принцессе Лане. Что замыслил коварный гундерландец? Что заставило одного из богатейших и могущественнейших людей Аквилонии связаться с колдунами?
   Сержант знал только три вещи на свете, которые заставляли людей идти на любое предательство, только бы завладеть ими - жажда власти, страсть к золоту и любовь. Но лорд Вулф был достаточно богат и уже не так молод, чтобы бросить всё ради столь неверной вещи, как любовь. Власть! Вот чего жаждал лорд.
   Хок достаточно насмотрелся на чародеев, чернокнижников и жрецов тёмных богов, когда служил в южных гарнизонах Аквилонии, чтобы понимать для чего лорд вёз с принцессу. Тёмные ритуалы требовали очень часто жертвоприношений. Иногда подходила любая жертва, а порой требовалась королевская кровь, невинная девушка, ребёнок...
   Аквилонец содрогнулся, вспомнив уничтожение логова одного из жрецов Ваала. Дело происходило в Шемской пустыне, к востоку от Асгалуна. Жрец наводил ужас на племена кочевников, которые приводили к нему маленьких детей, в основном захваченных во время набегов. Жрецу требовалось всё больше и больше жертв, кочевники всё чаще нападали на караваны и небольшие поселения и встревоженный правитель Асгалуна обратился за помощью к Аквилонии. Отряд всадников, посланный к башне жреца, с трудом сломил сопротивление воинов пустыни. Когда аквилонцы, наконец, ворвались в башню, где стоял алтарь, многих бывалых воинов вывернуло наизнанку - расчленённые детские тела, искромсаные, обгорелые куски плоти... Хок до сих пор помнил тот удушливый запах горелого мяса и въевшегося в камень башни запах крови, которая ручьями проливалась на алтарь...
   Хок был полон решимости уничтожить, убить обоих колдунов или хотя бы помешать им осуществить их замыслы. Мысли сержанта совершили круг и вернулись к тому же, вокруг чего они вертелись последнее время: добраться до любого пограничного гарнизона.
   Очнулся Хок, после гибели своего отряда, когда уже начинало темнеть. Мёртвая лошадь придавила его к земле. Левая нога, запутавшаяся в стремени и прижатая конём, была повреждена. Она онемела и сержант не чувствовал боли.
   Однако погибшая лошадь защитила его от колдовского пламени. У Хока лишь была обожжена левая рука, которой он держал поводья, да опалена щека. С трудом выбравшись из-под трупа коня, Хок огляделся.
   Похоже было, что суеверные пикты даже близко боялись подходить к выжженной огнём опушке леса. Хромая на левую ногу, Хок добрёл до леса, где и устроился на ночлег.
   Ночь прошла спокойно: зверьё лесное было распугано пиктами, а те были слишком многочисленны, чтобы бояться нападения и назначать посты и патрули. Сержант нашёл себе подходящее для ночлега место у корневища вывернутого бурей дерева. Длинные толстые корни, облепленные землёй, образовывали что-то вроде пещеры, защищающей от ветра и чужих глаз.
   Утром Хок продолжил свой путь. Однако дикарей вокруг стало значительно больше, словно все племена пиктов собрались переселяться на восток. Сержант старался быть осторожным, но пикты не осматривались по сторонам. Если раньше они двигались небольшими группами по десять-двадцать человек, изредка попадались отряды в полсотни-сотню воинов, то теперь по дорогам, не скрываясь, шагали целые толпы дикарей.
   Сержант обратил внимание, что среди плохо вооружённых дикарей, всё чаще появлялись воины в лёгких доспехах, с добротными копьями и щитами. Эти воины показывали дорогу предводителям отрядов, вели все группы пиктов к какому-то месту сбора. Сначала Хок попытался уйти в сторону от пиктов, но это ему не удалось - тех было очень много и они двигались широким фронтом.
   Пикты шли на юго-восток, к столице Боссонии Велитриуму. Поняв, что уйти с дороги варварских орде ему не удастся, сержант направился навстречу им, на запад. Он был уверен, что пикты не могли с ходу взять пограничные заставы, да и так вряд ли возьмут, а значит там Хок найдёт подмогу. Дикари шли не скрываясь, по лесным дорогам и тропам, поэтому Хок почти не заботясь о том, чтобы сохранять тишину, двинулся по лесу, старясь держаться подальше от дороги.
   Наконец, Хок вышел к прогалине, на которой здоровенный пикт душил какого-то человека. Судя по одежде это был один из боссонских пограничников. Боссонец лежал на животе, судорожно хватаясь за удушающие его руки пикта. Дикарь сидел на спине бедняги и сжимал пальцы на горле противника. Немного поодаль, за кустами, сидели ещё трое пиктов, но душитель не окликал их, желая единолично расправиться с боссонцем. Его рот был искажён звериным оскалом, который должен был означать улыбку.
   Пикт так и продолжил улыбаться, когда кинжал Хока полоснул его по горлу. Дикарь захрипел, пытаясь предупредить своих соплеменников, разжал свои руки... Безжизненное тело пикта упало на заходящегося кашлем боссонца.
   Сержант достал меч и встал в боевую позицию - трое дикарей услышали кашель спасённого боссонца. Дисциплина у пиктов была в зачаточном состоянии. Вместо того, чтобы послать одного человека к командиру или вождю с донесением, все трое бросились в бой.
   Уклонившись от брошенного копья, Хок сделал пару шагов вперёд, резко сократив расстояние до не ожидавших этого пиктов. Меч аквилонца вонзился в брюхо одного из дикарей, кинжал чиркнул по горлу второго...
   Третий дикарь даже не успел сообразить, что он остался один. Он взмахнул своим топором, метя в голову противника. Хок легко уклонился от неуклюжего, хотя и очень мощного удара, отступил назад, освобождая своё оружие.
   Только когда два умирающих пикта рухнули на траву, оставшийся в живых пикт понял, что он остался один. Он не успел поднять глаза, удивлённо смотрящие на бьющихся в агонии своих соплеменников, когда клинок Хока раскроил ему голову...
   Сержант усмехнулся, взглянув на распростёртые у его ног тела убитых им пиктов. Он был одним из лучших фехтовальщиков своего полка, прежде чем поступил на службу к лорду Вулфу. Воспоминание о предавшем его хозяине стёрло улыбку с его губ.
   Не время сейчас расслабляться! Надо было привести в чувство спасённого, надо было добраться до заставы...
        -- Волшебный меч.
          --
   - Проклятье! - Эрик расхаживал по темнице, словно дикий зверь, запертый в клетку. - Как они смели меня посадить в эту вонючую тюрьму!? Ублюдки.
   Эрик прислонился щекой к решётке на окне и покричал на улицу:
   - Ублюдки! Грязные варвары!
   Его крики развеселили пограничников, десятка два которых толпились у окна тюрьмы. С тех пор, как Эрика и Фандора арестовали по требованию лорда Гара и посадили под замок, Эрик с некоторой периодичностью веселил гарнизон заставы своими возмущёнными криками. Боссонцы и боски заключали пари на то, кого он будет ругать в следующий раз: капитана Ховарда, лорда Гара, тупых аквилонцев, грязных боссонцев или всех сразу. Для разнообразия Эрик иногда прекращал ругать всех и вся и начинал угрожать, расписывая ужасы, которые ждут тех, кто посмел его запереть.
   - Сядь, барон, - буркнул Фандор. - Перестань быть шутом для черни.
   - Ты как обращаешься ко мне, наёмник!? - набросился Эрик на него. - Я - барон Норгардский...
   - Я и сказал - барон, - спокойно возразил Фандор. Он забавлялся гневом этого красавчика - с тех пор, как их заперли, Эрик совсем потерял голову от страха. Фандор мог бы сказать, что Эрик не барон, а всего лишь баронет, что он, Фандор, не уступает Эрику в знатности, что сейчас они в равном положении, титулы в темнице роли не играют... Но Фандору нравилось изображать из себя тупого солдафона, который впервые общается с аристократом. Он видел, что это бесит Эрика и хотел позволить себе это маленькое развлечение.
   Грохот отпираемого засова заставил узников прекратить свою перепалку. Дверь открылась, и в темницу вошёл лорд Гар в сопровождении двоих аквилонских рыцарей. Двое других аквилонцев сменили четверых стражников, охраняющих дверь в темницу.
   - Вы ответите, лорд Гар, за то, что заперли меня... - начал было снова Эрик, но аквилонец отмахнулся от его крика.
   - Успокойся, красавчик, - сказал лорд Гар не повышая голоса. Эрик замолчал и сел на тюфяк, набитый соломой, который служил ему постелью.
   - Что же мне с вами делать-то, похитители принцесс? Я надеюсь, что и лорд Вулф здесь где-то бродит, а? Я думаю, что королю Конану будет интересно узнать, кто стоит за похищением его племянницы.
   - Я люблю принцессу Лану, она любит меня, и никто мне не помогал... - возразил Эрик.
   - Всем известно, что Фандор, - лорд Гар указал на безмолвного воина, - личный телохранитель лорда Вулфа, его доверенное лицо. Да и ты - из его свиты. Так, что не выходит у тебя, красавчик, выгородить своего сеньора.
   - Гар, ты ведь не для того сюда явился с такой свитой, чтобы издеваться над пленниками, - вступил в разговор Фандор. - Так, что не тяни, говори чего надо.
   - Меня бы больше устроило, если бы ты, Фандор, называл меня "лорд Гар" и обращался ко мне "на вы". Впрочем я действительно пришёл по делу. Что скажете, если я предложу вам обоим прощение?
   - Прощение... - удивлённо пробормотал Эрик.
   Фандор хранил молчание, ожидая продолжения.
   - Да, королевское прощение, - продолжил лорд Гар. - Как только закончится эта война с дикарями, я отвезу вас и принцессу в Тарантию, где вы оба предстанете перед королевским судом. Если, конечно, я не найду ещё кого-нибудь, лорда Вулфа, например. Если вы на суде подтвердите, что действовали, принуждаемые лордом Вулфом, который готовит заговор с целью свергнуть законного короля Аквилонии...
   - Ты хочешь уничтожить лорда Вулфа? - прямо спросил Фандор.
   - Да, хочу, - согласился лорд Гар. - То, есть не я один, конечно. Северяне забрали слишком много власти при дворе короля Конана. Удар по лорду Вулфу неизбежно ударит и по всей северной партии... Как видите, я ничего не скрываю.
   - И мы получим свободу? - спросил Фандор. - После того, как признаемся в похищении принцессы и участии в заговоре против короля? Ты принимаешь нас за дураков.
   - После того, как вы признаетесь, я устрою вам побег. Свежие кони и немного золота помогут вам скрыться. Что скажете?
   - Ты нас сейчас освободишь?
   - Теперь ты, Фандор, считаешь меня за дурака, - улыбнулся лорд Гар. - Нет, вы будете моими пленниками. Впрочем, ваши слова не так уж и важны для нас...
   - Нас? - тут же подхватил Фандор.
   - Да, нас - южан. Когда я привезу вас в столицу и вы добровольно или под пытками обличите лорда Вулфа...
   Его слова заглушил грохот рушащихся построек, треск ломающихся досок и крики людей. Лорд Гар и его люди выглядели растерянными, но едва Фандор подобрался для атаки, один из рыцарей сразу же положил ладонь на рукоять меча.
   - Я ещё вернусь, а вы пока подумайте, - лорд Гар вышел из темницы. Следом за ним вышли сопровождающие его рыцари.
   Не успела захлопнуться за аквилонцами дверь, как на заставу обрушились ещё два удара. С другой стороны двери послышался стук засова, удаляющиеся шаги уходящих рыцарей.
          --
   Ховард нервно расхаживал по комнате. Пикты вели себя не так, как обычно. Они не бросились сразу же на штурм укреплённой заставы. Они просто обложили заставу плотным кольцом осады. Дикари даже не пытались пересечь открытое пространство вокруг крепости, но среди деревьев, окружающих заставу, постоянно мелькали их полуголые тела, размалёванные разноцветной глиной.
   Лучники, несущие службу на стенах и башнях крепости, доносили, что пикты сооружают какие-то странные конструкции у самой кромки леса. О том, чтобы совершить вылазку не могло быть и речи - пикты, охраняющие эти сооружения, были бдительны.
   Ховард в который уже раз прикинул какими силами он располагает. Укрепления заставы были недавно отремонтированы и подновлены, за них можно было не волноваться. Шесть сторожевых башен были сложены из толстых брёвен. Стены заставы представляли собой два частокола, пространство между которыми было засыпано землёй. Таким образом, даже в случае повреждения частокола, штурмующие не могли проникнуть в брешь.
   Сырой климат Боссонии не позволял достаточно эффективно применять горящие стрелы - дерево было слишком влажным. От стрел пиктов занялось лишь несколько крытых соломой крыш внутренних построек, которые сразу же были потушены. Никаких горючих веществ у пиктов быть не могло, при их примитивном уровне развития. Так, что огня можно было не опасаться.
   Вокруг заставы было вырублено пространство, чтобы враг не мог скрытно подобраться к крепости. С этим дело обстояло хуже - кое-где вырос кустарник, появились ямы и овраги. Это создавало определённые трудности, но боссонские лучники время от времени посылали наугад пару стел в заросли. Стрел в арсенале было достаточно, а несколько мертвых тел показали, что не все стрелы пропали впустую.
   Несмотря подавляющее количественное преимущество пиктов, капитан надеялся выдержать осаду, до подхода войск из Аквилонии.
   В крепости находилось достаточно воинов, чтобы отбить не один и не два штурма дикарей. На заставу, до того, как пикты окружили её непроходимым кольцом, успели войти несколько окрестных танов с дружинами. Теперь в распоряжении капитана Ховарда находились свыше тысячи бойцов, две трети которых были лучники.
   Вместе с дружинами танов на заставу пришли и много их домочадцев. Вместе с семьями солдат гарнизона, в Рамфорде собралось до трёх тысяч женщин, стариков и детей.
   После того, как капитан с отрядом ушёл на разведку, стоившую два десятка стрелков, на заставу прибыл отряд аквилонцев. Два десятка аквилонских рыцарей и полсотни лёгких всадников. Все они были отличными бойцам и, хотя кавалерия в осаде не очень-то и нужна, Ховард был рад их присутствию.
   Лорд Гар, возглавлявший аквилонский отряд, заявил, что принцесса Лана была похищена Эриком Норгардским. Теперь Эрик и его телохранитель Фандор сидели под замком в темнице заставы, под охраной аквилонцев. Лорд Гар ни на шаг не отходил от принцессы, которую счастливый случай привёл к нему.
   Ховард не сомневался, что лорд Гар уже подсчитывал и прикидывал, какая его в Тарантии ждёт награда. Впрочем, капитан и сам надеялся на то, что и ему что-нибудь перепадёт. Но чтобы получить от короля Конана хоть что-нибудь, надо было выдержать осаду.
   Капитана Ховарда беспокоил вопрос о том, какими силами располагают осаждающие. Похоже было, что все силы Гарма стягивались сюда, к Рамфорду. Было понятно, что Гарм не сможет долго ждать здесь, теряя время, необходимое ему для захвата Велитриума. Либо в ближайшем времени последует решительный штурм, либо Гарм оставит часть сил осаждать заставу, а сам двинется к столице.
   Стук в дверь отвлёк Ховарда от размышлений.
   - Кто там? Заходите, - громко произнёс капитан.
   В открывшуюся дверь вошли двое - сержант Ансель и раненый аквилонец с обожжённым лицом.
   - Капитан Ховард, этот аквилонец сумел проскользнуть мимо пиктов, - доложил сержант. - Он говорит, что у него важные новости, сказал, что сообщит только вам.
   - Хорошо, Ансель, можешь идти, - кивнул капитан.
   Сержант вышел, затворив дверь. Капитан сел за стол, жестом предложив аквилонцу сесть рядом, что тот и сделал.
   - Итак, что вы мне хотите сообщить?
   - Меня зовут Хок, я - сержант на службе у лорда Вулфа, - представился аквилонец. - Я сопровождал со своими людьми лорда и его спутников...
   - Вы сопровождали принцессу Лану Аквилонскую, - заинтересовался капитан Ховард.
   - Да, но она исчезла. Я думаю, что она в руках пиктов...
   - Нет, сержант, она здесь, на заставе.
   - Эрик Норгардский и Фандор, телохранитель лорда Вулфа...
   - Да, они были с принцессой. Вы ранены, идите к лекарю, а потом мы поговорим...
   - Нет, капитан. Я должен предупредить вас - лорд Вулф связан с колдунами. С ним ехали двое, они и уничтожили моих людей, чтобы никто об этом не мог рассказать...
   - Колдовство? - удивился Ховард. - Этого только нам не хватает. Он встал и направился к двери. Хок последовал за ним.
   - Мы должны принять меры. Здесь, на заставе есть жрец-митраит...
   Ховард не успел договорить. Снаружи раздался какой-то шум. Сначала послышался стук, словно упали несколько брёвен друг на друга, затем гул... Мощный удар потряс здание, хруст ломаемых досок и брёвен, крики людей...
   Толчок от удара сбил не ожидающих этого капитана и сержанта с ног. Поднявшись с пола, Ховард поспешил к выходу. Почти одновременно на заставу обрушились ещё два удара.
   По коридору спешили солдаты. Никто не мог сказать, что случилось.
   Во дворе заставы Ховард столкнулся с сержантом Анселем.
   - Ансель, что здесь происходит? - спросил капитан.
   - Пикты построили метательные машины, капитан, - доложил Ансель. - Их конструкции мне незнакомы, они гораздо крупнее тех, которые я видел в аквилонских легионах. Два камня попали в конюшню, третий в казарму. Убито шесть лошадей...
   - Сколько у них этих машин?
   - Они построили шесть конструкций. Выстрелили только три.
   - Что же тогда ещё они задумали?
   Капитан и сержант поднялись на западную башню. Шесть сооружений находились к западу от заставы, у самой кромки леса. В четырёх Ховард узнал так называемые онагры - огромные метательные машины, которые могут бросать камни весом в несколько сот фунтов на достаточно большие расстояния. Однако онагры были очень громоздки и перезарядка занимала много времени.
   Две других конструкции были не что иное, как тараны, построенные по всем правилам инженерной мысли. Сам таран представлял собой толстое бревно, заострённое с одного конца и обитое железом. Это бревно висело на цепях на деревянном каркасе. Крыша из толстых досок, крытая влажным мхом, защищала людей от снарядов, которые могли метать со стен осаждённые.
   Один за другим три онагра выбросили вверх свои длинные коромысла, и к заставе полетели огромные камни. Ховард прикинул на глаз их вес - получилось не меньше пятисот фунтов.
   Все три камня обрушились где-то среди конюшен и сараев. Испуганное ржание коней, крики людей разносились с новой силой, едва стих грохот рушащихся строений и треск ломающихся перекрытий.
   - Этак они разнесут нам всю заставу, - буркнул Ансель. - Как эти проклятые дикари построили эти проклятые камнемёты?
   - Это не они построили, сержант, - ответил капитан Ховард. - Видишь, около машин суетятся не пикты, а кто-то другой, то ли аквилонцы, то ли ещё кто.
   Ховард спустился с башни. Камни падали на заставу с некоторой периодичностью, не часто, но тупо и монотонно. Люди уже привыкли к смерти, обрушивающейся на них с неба, паника улеглась. Ховард приказал заводить всех оставшихся коней в двухэтажный блокгауз. Первый его этаж был срублен из очень толстых брёвен, он был рассчитан на осаду, в случае падения стен и башен, поэтому мог выдержать даже попадание камня, выпущенного из онагра.
   Часть людей он разместил у западной стены, в башнях, в подвалах - только не на открытом месте. Потери сразу же уменьшились. Первые несколько залпов камнемётов убили и покалечили десятка два людей. Теперь же камни падали среди пустых строений, сокрушая остатки стен.
          --
   Гарм стоял на опушке леса, наблюдая за работой камнемётов. Поднявшаяся было на заставе паника быстро улеглась. Бросать своих воинов на стены Гарм не хотел - пограничники были лучше вооружены и легко отбили бы любой приступ. Пожалуй его легионеры, пикты, служившие ранее в Аквилонии, могли бы потягаться с боссонцами, но терять своих лучших бойцов Гарм не хотел.
   Великий вождь пренебрежительно относился к пиктам из присоединившихся к нему кланов - как воины они не многого стоили. Вся сила пиктов была в искусстве засад, внезапных нападений и необычайной маневренности. Они были ночными воинами, в искусстве маскировки им не было равных. Это обрекало на поражение любую армию, вторгающуюся в пустоши пиктов, но это же и не давало им возможности удачно сокрушить силы Боссонии. Каждый раз племена пиктов терпели поражение в решительном сражении и откатывались назад, за Чёрную.
   Теперь же всё было иначе. Гарм собрал пятитысячный отряд ветеранов-легионеров. Ещё два таких же отряда были вымуштрованы ветеранами так, что не уступали лёгкой аквилонской пехоте. Гарм сумел установить связь с некоторыми из аквилонских вельмож, которые снабдили его оружием, которым он и вооружил своих легионеров. Общего количества воинов кланов, присоединившихся к Гарму не знал никто. Если Гарму требовались воины, он просто отдавал приказ вождям племён и те выделяли необходимое количество бойцов. Гюнтер говорил, что под знаменем Гарма собралось не меньше ста тысяч пиктов.
   Кроме того, на соединение с Гармом шла дружина ванов. Ярлы обещали выставить не меньше десяти тысяч мечей. Несколько кланов киммерийцев, объединившись, должны были подойти к Велитриуму с севера. Это ещё около четырёх тысяч бойцов.
   С такими силами Гарм намеревался покорить Боссонию, взять Велитриум и вторгнуться в Аквилонию. Против армии аквилонского короля все племена пиктов не устояли бы. Но Гарм считал интригу и заговор не меньшим оружием, чем меч и стрела. Он был уверен, что едва его войска нарушат границы Аквилонии, к нему присоединятся все недовольные королём. Хотя трон Аквилонии уже больше сотни лет принадлежал Конанидам, все баронские мятежи происходили под лозунгом свержения узурпатора. Гарм не сомневался, что и Гундерланд, и Пуантен пополнят его армию баронскими дружинами.
   А сейчас следовало заняться Рамфордом. Это была самая крупная застава на севере Боссонии, которую не удалось застать врасплох. Можно было бы блокировать её и двинуться с основными силами к столице, но Гарм хотел испытать на ней свои катапульты. Они были построены для него гундерландцами и аквилонцами, которые пришли к нему вместе с Гюнтером. Гарм хотел точно знать, на что он может рассчитывать, когда подойдёт к стенам Велитриума и крепостям Аквилонии.
   Пока дела шли неплохо. Онагры метали огромные камни, которые пикты притащили на своих плечах - в проклятой Боссонии камней было мало. Камни были очень тяжелы - требовались усилия двух-трёх человек, чтобы поднять один снаряд. Тараны ещё не были опробованы в деле, но Гарм не сомневался в успехе.
   -Великий вождь, - послышался сзади голос Гюнтера. - Я привёл человека, который послал меня сюда, чтобы я мог тебе помочь. Он же прислал тебе аквилонское оружие, что я привёз и мастеров осадного дела...
   Гарм резко обернулся.
   - Где он? Мне надо много вопросов с ним обсудить. Очень много.
   Гюнтер отступил в сторону, пропуская вперёд лорда Вулфа. Стоявший рядом шаман злобно оскалился и прошипел:
   -О мудрый Гарм, это тот человек, который сжёг колдовским огнём твоих лучших воинов. Он должен умереть.
   Лицо лорда Вулфа было словно каменное, он никак не отреагировал на слова шамана. Но внутри он весь искрился весельем, глядя на попытки шамана устранить возможного конкурента - шаман не хотел ни с кем делиться своей властью, даже Гюнтера он люто ненавидел.
   - Успокойся, Квэйд, - сказал Гарм шаману. Затем он обратился к Вулфу. - Я приветствую тебя, славный вождь с востока. Я - Гарм, военный вождь пиктов.
   -Приветствую тебя, Великий Гарм, чьё имя войдёт в летописи всех стран Запада, - ответил лорд Вулф. - Я - Вулф, лорд Хилгарский.
   - Правду ли сказал шаман Квэйд? Ты убил волшебным огнём моих воинов?
   -Могучий шаман сказал правду, мой вождь. Я спешил к тебе, но твои славные воины напали на меня из засады. Я не знал как им объяснить, что я не враг им, а союзник.
   -Забудь про этих дураков - они погибли в бою. Но если ты повелеваешь колдовскими силами, то можешь помочь справиться с нашими общими врагами.
   -Ты прав, о великий вождь. Со мной двое могущественных колдунов, которые охотно помогут тебе. Они знают множество заклинаний, которые сделают тебя непобедимым воителем.
   -Хорошо говоришь, лорд Вулф. Пусть твои колдуны подготовятся - им понадобится всё их могущество. Когда они будут готовы, я объявлю штурм. Застава должна быть уничтожена сегодня.
   -Они будут готовы через час, мой вождь.
   Лорд Вулф поклонился и отошёл от Гарма к Равену и Саргону, которые стояли поодаль. Оба они также кутались в свои широкие одежды.
   -Вы всё слышали? Пробейте в стенах заставы несколько дыр, чтобы эти дикари вырезали всех. И найдите мне принцессу. Она должна быть живой и невредимой.
   -Мы знаем, лорд, - прошелестел Саргон. - Мы заинтересованы в принцессе ещё больше, чем ты.
   -Хорошо. Если возможно, я бы хотел видеть ещё и Эрика с Фандором. Живыми.
   Маги безмолвно склонились перед лордом.
   -Но пусть сначала эти дикари расчистят на дорогу.
   Лорд Вулф осмотрелся, в поисках удобного наблюдательного пункта. Немного в стороне от метательных машин находился невысокий холм.
   -Вот отсюда мы и будем наблюдать за штурмом крепости. А когда выдастся удобный момент, тогда и вмешаемся.
  
          --
   - Что это такое? - удивлённо и немного испуганно спросил Эрик.
   -Камнемёты, вот что, - ответил Фандор, пытаясь разглядеть в узкое зарешёченное окно, что творится в крепости. Окно как раз выходило на один из четырёх дворов заставы и он увидел несколько хозяйственных построек, разрушенных камнями. Испуганно ржали лошади, несколько покалеченных животных визжали от боли. Кричали и метались люди, не зная что делать. Впрочем сержанты быстро навели порядок, передавая приказы капитана - укрыться в казарме, чьи стены могли выдержать удары камнемётов, за стенами заставы, в подвалах.
   Теперь камни впустую рушились среди обломков, в которые превратились склады, сараи и конюшни заставы. Несколько камней попали в казарму, но Фандор не мог разглядеть какие повреждения они нанесли.
   В целом, всё это метание камней не дало ощутимого результата, хотя монотонное уханье осадных машин, свист летящих камней и грохот, с которым они врезались в здания и руины, начинали действовать на нервы.
   - Эй, аквилонцы, - раздался тихий шёпот у окна темницы.
   Отошедший было от окна Фандор метнулся обратно. Прижавшись к стене стоял лучник Сварт.
   - Господин Фандор, вы не забыли, что должны мне сто золотых? - осведомился Сварт.
   - Где остальные - Торвальд, варвары? - поинтересовался Фандор. С него мигом слетел скучающий вид, которым он старался усыпить бдительность лорда Гара.
   - Все остались в холмах. Так как насчёт монет?
   - Помоги нам выбраться отсюда и получишь вдвое больше.
   - Сначала я хотел бы получить...
   Фандор отскочил от окна. Люди Гара отобрали вместе с оружием кошельки у него и Эрика, чтобы они не смогли подкупить стражу. Проклятый боссонец! Взгляд Фандора упал на золотую цепь на шее Эрика, на которой висел медальон, украшенный самоцветами.
   - Дай цепь, - сказал Фандор.
   - Какую цепь, - не понял Эрик.
   - Золотую, - огрызнулся Фандор, - Снимай, пока я сам не снял её с тебя.
   У Фандора на шее также висела золотая цепь, хотя и не так пышно украшенная, как у Эрика. Взяв обе цепи, Фандор показал их Сварту. Затем он передал ему свою, а эрикову оставил у себя.
   - Освободишь нас и достанешь нам оружие - получишь эту, - предложил Фандор.
   Сварт кивнул и скрылся за углом.
   - Он поможет нам? - спросил Эрик.
   - Поможет. Жадность не даст ему спокойно спать, пока он не получит эту побрякушку.
   - Она стоит больше, чем сто золотых. Самоцветы вендийские...- Ну и ладно. Чем они лучше, тем вернее попался боссонец.
   Фандор сел на свой тюфяк и опёрся спиной на стену, закрыв глаза.
   - Теперь нам только ждать остаётся. Постарайся отдохнуть - потом времени не будет.
   Эрик удивлённо посмотрел на Фандора. Он был не настолько хладнокровен, чтобы спокойно задремать, когда вот-вот решится его судьба, а на заставу сыплются с неба каменные глыбы.
  
          --
   Принцесса Лана уже второй день сидела взаперти. С тех пор, как она прибыла на заставу, её не выпускали из комнат, предоставленных ей. Проклятый лорд Гар разлучил её с любимым, с Эриком...
   Правда, Эрик уже изрядно упал в глазах принцессы, но вспоминая его сильные руки, обнимающие её, его пальцы, нежно касающиеся её, его губы, целующие её... Эрик мог быть весьма обаятельным и ласковым, и Лана тщетно гнала прочь мысль, что ей не хватает его - её злость на Гара росла с каждым днём, с каждым часом.
   К принцессе были приставлены две служанки - пожилая дородная женщина, жена одного из сержантов, и молодая вертлявая девчонка, её племянница. Обе они не были опытны в услужении, но терпеливо сносили капризы принцессы.
   Настроение Ланы было плохим не только из-за разлуки с возлюбленным. Принцесса представляла своё позорное возвращение к королевскому двору. Все придворные дамы будут закатывать к потолку глаза, охать и вздыхать: "Как вы могли так поступить, Ваше Высочество! Одна, среди мужчин!". А сами, за её спиной будут шушукаться и сплетничать.
   Аквилонские дворяне будут смущённо отводить глаза при её появлении, не зная как себя вести. Раньше любой из них готов был бы сразиться за право танцевать с ней, возможность поднять носовой платочек или веер, уроненный ею. А теперь они будут с сочувствием глядеть на того, кто будет её кавалером. Ещё бы! Ведь она себя обесчестила, бежала с любовником...
   Отец вряд ли простит её, а уж замужество с Эриком, бедным гундерландским дворянином, и вовсе станет несбыточной мечтой. Герцог Конрад Тарантийский найдёт подходящую партию для своей дочери, даже после её неудачного побега с Эриком. Её мнение в выборе мужа отец даже не станет принимать во внимание.
   Король Конан, её дядя, тоже не отличается терпимостью. Он очень любил её, свою племянницу, и искренне желал ей счастья. Вот только счастье все понимают по-своему.
   Надо бежать, бежать отсюда... Вопрос был только в том, куда бежать. И как. Двое аквилонских рыцарей охраняли покои принцессы. Да и Эрик, единственный близкий ей человек на сотни миль вокруг, был заперт в темнице, которая охранялась людьми лорда Гара.
   Гар сегодня с утра заходил к принцессе и уговаривал её сказать отцу и дяде, что её похитил лорд Вулф, что её увезли силой. Он обещал за это устроить побег для Эрика. Лана понимала, что в Тарантии Эрика и Фандора ждёт жестокое наказание, может быть даже смерть...
   Может солгать, как просит Гар? Тогда Эрик, её возлюбленный, остается жив...
   Лана подошла к окну и выглянула во двор заставы. Рамфорд жил своей, непонятной для принцессы жизнью. Голуби летали над заставой, не обращая внимания на сотни солдат, готовящихся к сражению.
   Лана наблюдала за птицами. Ах, если бы и она смогла взять и улететь...
   Над лесом взлетела какая-то тёмная точка. Принцесса пыталась разглядеть, что это за пятнышко, которое летело к заставе, быстро увеличиваясь в размерах. Летающий камень! Кому понадобилось заставлять камень летать?
   Принцесса звонко рассмеялась - она находила забавным то, что огромный камень летает, словно птица...
   Удар сотряс здание, когда камень врезался в него. Принцессу отбросило от окна и она упала на пол...
          --
  
   - Всё-то этим мужикам неймётся. То на войну соберутся, то на охоту, то просто так сцепятся друг с другом. А если уж совсем не с кем силой померяться, так хоть жену-бедняжку надо поучить. А чем учат-то? Ясно чем - дрыном, да хлыстом. Самих бы так поучить...
   Старческий дребезжащий голос врывался в сознание Конана. Он никак не мог понять, что с ним случилось, почему он лежит здесь, в тепле, на мягком ложе... И что за старуха бормочет у него над ухом.
   Последнее, что он помнил - борьба с медведем, боссонский лучник, который перевязал ему раны... Кажется его звали Сварт. До этого был бой с пиктами... Но где он сейчас?
   Киммериец открыл глаза. Он лежал на медвежьей шкуре в комнате, стены которой были сложены из толстых брёвен. Пучки засушенных растений гирляндами висели под потолком. Сгорбленная старуха сидела рядом с Конаном, опираясь на клюку, и бормотала обращаясь к огромному чёрному коту, развалившемуся на сундуке.
   -Очнулся, душегубец? - не совсем ласково буркнула старуха.
   -Где я? - спросил Конан, приподнимаясь на ложе. Его глаза быстро обежали внутреннее убранство избы, ища оружие или то, что могло его заменить. Старуха правильно истолковала его взгляд, её губы скривились в усмешке.
   -Опять ищешь кого бы убить? И нет бы поблагодарить старую Джагу, за то, что выходила его. Нет ведь, ему не знакомо чувство благодарности, он снова готов проливать кровь человеческую...
   Опершись на свою клюку старуха встала и побрела к столу.
   Киммериец провёл ладонью по своему плечу, которое было сильно порвано медведем... Раны зажили, только рубцы ещё прощупывались там, где когти зверя располосовали плоть... Конан потрогал себя за лицо - следов от медвежьих клыков, разодравших ему щёку не было.
   -Давно я здесь?
   -Вот ведь каковы люди! Где я, кто я, а о благодарности можно и забыть - не дождёшься... - укоризненно покачивая головой, старая Джага поставила на стол две миски с кашей, которые стояли до того в огромной печи.
   -Опять разворчалась, старая?
   На пороге избы стоял высокий мужчина в синей мантии. Его длинные седые волосы спускались до плеч, борода была аккуратно подстрижена. Несмотря на то, что он выглядел гораздо лучше старухи, моложе её, он обращался к ней, словно был старше, мудрее.
   -Ты мог бы и не напоминать мне о моём возрасте, Пелор, - покачала головой старуха. - Когда-то ты считал меня весьма красивой и молодой. И вовсе не замечал моего ворчания.
   -Раньше ты не ворчала, - ответил Пелор, проходя к столу, грубо сколоченному из толстых досок. - Раньше ты кокетничала. Ты же знаешь, как много прощается молоденьким ведьмочкам...
   -Ты как был подлецом, Пелор, так им и остался. Не то, что твой брат. Ты мне так и не простил, что я выбрала не тебя...
   -Джага, не будем ссориться при посторонних. Кстати, что это за юноша? Ты соскучилась по человеческому обществу и решила скоротать свой век с этим молодым варваром?
   -Ты зря зубоскалишь, Пелор. Пелан был совсем другим, не таким как ты. За это я и любила его.
   -Хватит Джага! - рявкнул Пелор. - Мой брат был слишком мягкотел для волшебника. И поплатился за это. Отец не доверял ему до конца.
   - Ваш отец, старый Пелиас, был жестоким подонком, - зло сказала Джага. - Человеческие жизни он никогда не ценил, они были его оружием, инструментом. Когда они переставали быть ему необходимыми, он просто выбрасывал их. Ты - совсем как он! А Пелан был другим...
   -Другим, другим, - согласился Пелор. - Был другим, а теперь его нет. Так что забудем о нём. Я кажется спрашивал об этом варваре.
   -Я случайно нашла его в лесу, он был ранен. Медведь его здорово порвал.
   -Похож на киммерийца, - сказал Пелор, разглядывая юного варвара. - А язык-то он хоть знает цивилизованный? Аквилонский или зингарский хотя бы.
   Конану надоело, что Пелор его не замечает. Он встал с ложа и шагнул к столу, за которым сидели ведьма и волшебник. Его зашатало и киммерийцу пришлось опереться о стол, чтобы не упасть.
   Волшебник бросил насмешливый взгляд на ведьму. Та хмуро взглянуло на него и пробормотала:
   - Медведь сильно его порвал. Я его нашла позавчера, раны уже гноились. Я почистила раны и постаралась залечить их.
   -Похоже, что братец многое успел тебе передать, - сказал Пелор. В его глазах мелькнуло на мгновение что-то похожее на удивление. - Он всегда больше увлекался восстановлением и созиданием, чем разрушением.
   -Он был лучше тебя, - сказала Джага. - Людям не нужны все эти войны, убийства. Люди хотят жить, любить, рожать детей, растить хлеб...
   -Всё равно будущее за разрушением, - возразил Пелор. - Чтобы создавать что-то новое, необходимо уничтожить уже существующее...
   -Я не суюсь в высшие материи, волшебник, - зло прошипела Джага. - Но люди тянутся к свету, к мудрости, к созиданию.
   -Да? А вот это мы сейчас увидим. Что ты можешь предложить этому варвару? Я ему предложу то, что я думаю ему нужнее. Посмотрим, что он выберет: твоё созидание или моё разрушение? - предложил Пелор. - Кстати, как тебя зовут?
   Последний вопрос был обращён к киммерийцу, который изо всех сил пытался понять то, о чём говорили Пелор и Джага.
   - Конан из клана... - вспомнив о гибели своего рода, Конан запнулся. - Я последний из клана - остальные подло убиты врагами.
   - Похоже, что когда жизнь здесь, на равнине, становится спокойной, с гор спускается киммериец и, конечно же, по имени Конан! Только после предыдущего отдышаться успели - ещё один. У вас там в горах что - мозги замёрзли что ли? Имён других нет? Небось в любой деревушке Конан на Конане и Конаном погоняет! - Не слушая возмущённого киммерийца, Пелор приглашающе махнул рукой ведьме. - Ну, Джага, что ты можешь предложить ему?
   - Конан, я понимаю, что сердце твоё ожесточено потерей родных и близких, но нельзя всю свою жизнь бросить на алтарь мести, - в голосе Джаги слушалась материнская теплота и участие, почти мольба. - Ты можешь поселиться здесь, в лесу. Построишь дом, найдёшь себе жену и твой род возродится.
   - А потом сюда придут враги и уничтожат мой род! - воскликнул Конан. - Дай мне оружие, ведьма, и я отомщу моим врагам, убийцам моих сородичей!
   - Ты носишь войну в сердце, воин, - устало сказала Джага. - И война всюду найдёт тебя. Я не могу тебе дать оружие, которое ты хочешь...
   - Ну, киммериец, теперь послушай меня, - обратился Пелор к Конану. - Я знаю, где лежит волшебное оружие, оружие древнего бога, имя которого давно забыто. С его помощью ты сможешь отомстить...
   - Я с тобой, колдун, - решил Конан.
   - Но ничто не даётся просто так, - усмехнулся Пелор. - Ты сначала отслужишь мне. Будешь выполнять все мои приказы и желания, всё, что я тебе поручу...
   - Я выполню всё, что ты поручишь мне, - согласился варвар. - Но я воин, а не раб. И если ты не выполнишь свой обещание, я убью тебя.
   - Хорошо, - Пелор вытянул руку, прикоснувшись кончиками своих пальцев к груди юного великана. Конан почувствовал тепло, расплывшееся по его телу от пальцев мага, голова его слегка закружилась.
   - Иди и подожди меня за дверью, - приказал Пелор. - Нам предстоит дорога.
   Конан огляделся, ища своё оружие, но его нигде не было.
   - Где мой боевой топор, ведьма? - спросил киммериец.
   - Неблагодарный варвар! - возмущённо воскликнула Джага. - Мало мне было нести тебя сюда, так ещё и проклятую железяку тащить?
   -Иди, Конан, я позабочусь о твоём вооружении, - сказал маг.
   Киммериец взял сухую сморщенную руку старухи и приложил её к своему сердцу.
   -Я благодарен тебе, ведьма, за то, что ты спасла мне жизнь. Когда я стану вождём, тебе не придётся сидеть в этой избе в чаще лесной. Ты окончишь свои дни окружённая заботой и почётом.
   Конан отпустил руку старухи и вышел за дверь.
   - Ты хорошо поработала, Джага, - похвалил Пелор. - Он почти здоров, а ведь он был весь изранен. Я почувствовал следы от его ран и лишь окончательно исцелил их.
   - Ты - волшебник, Пелор, - грустно сказала Джага. - Тебе достаточно дотронуться до раны, и она уже исчезает. Я провозилась с ним два дня. Если бы я могла...
   - Ты - ведьма. Пелан много тебе дал, но сделать из тебя волшебницу ни ему, ни мне не под силу, - Пелор встал и направился к двери. - Я ведь выиграл наш спор. Он пошёл за мной.
   - Он ещё молод и глуп. Он не станет служить тебе, Пелор, - в нём есть доброта, не свойственная тебе.
   - Посмотрим, Джага, посмотрим.
  
          --
   Конан ждал Пелора у коновязи. Маг путешествовал один. Его великолепный туранский жеребец беспокойно гарцевал на месте, кося налитый кровью глаз на варвара. Вьючный тяжеловоз с двумя огромными тюками на спине стоял тут же, но на киммерийца не обращал никакого внимания.
   Конан потянулся, удивлённо глядя на себя, ища следы от ран, но нашёл только старые шрамы. Старая Джага постаралась на славу. Конан чувствовал себя полным сил, словно не было не только схватки с медведем, но и тяжёлого перехода через Киммерийские горы, бегства от врагов...
   Конан закрыл глаза, вспоминая заснеженную Киммерийскую долину, безлюдный Скаргорд, мёртвые тела его отца, матери, его братьев и сестёр... Он и Сканд были на охоте, когда было совершено нападение, и вернулись слишком поздно, чтобы сражаться или умереть.
   Потом они нашли старого Хага. Тот был тяжело ранен и они три дня ждали, пока он хоть немного окрепнет. Потом пришли люди Чёрного Дага. Узнав, что кто-то выжил, Даг сам возглавил погоню.
   Конан снова и снова перебирал в уме имена тех, на ком была кровь его родичей: Чёрный Даг, давний враг Скара, отца Конана; Сван Силач и Рыжебородый Руттар - братья Дага; Кетиль, военный вождь киммерийцев южных долин, который не любил Скара за его независимость и резкие слова на советах кланов; старый шаман Каллох, обидевшийся на мать Конана, отказавшуюся отдать ему последнюю тёлку, во время голода много лет назад.
   Хаг рассказал, что они пришли в Скаргорд с большим количеством воинов и убили его родителей и остальных обитателей горда. Шаман Каллох обвинил мать Конана в колдовстве, сказав, что она ведьма. Когда Скар отказался отдать свою жену, Кетиль со своими людьми напал на горд. Многие обитатели Скаргорда погибли в первые же мгновения сражения - враги напали внезапно.
   Скар, Хаг и остальные мужчины горда пытались оказать сопротивление, но враги были лучше вооружены и очень многочисленны. Хаг был ранен и сбит с ног. Он видел, как Даг и его братья напали на Скара...
   Конан сам видел изуродованное тело отца, почти изрубленное на куски...
   Жену Скара убил Даг. Он всадил ей под сердце нож, глядя прямо в глаза, пока смерть туманила их. Даг знал, что ему не удастся умереть своей смертью, если хоть один из рода Скара останется жив. Поэтому он и его люди долго преследовали Хага, Конана и Сканда, загнали беглецов к отвесным стенам Киммерийского хребта.
   Снежная буря помешала Дагу выследить беглецов, они смогли проскользнуть через перевал, но Конан знал, что когда-нибудь он встретится с Дагом в смертельной схватке...
   Прежде всего следовало позаботиться об оружии. Там, в Киммерии, только известные опытные воины могли похвастать мечём, большинство имели лишь секиры и копья, которые более просты в изготовлении, чем настоящий клинок.
   Киммериец видел, что мечи есть у всех боссонцев, аквилонцев и прочих жителей равнин, но для него мечи были слишком малы. Пожалуй, что только у Фандора меч был под стать рослому варвару.
   Вскоре из избушки Джаги вышел Пелор, в сопровождении хозяйки. Маг одним махом взлетел в седло своего жеребца, который довольно заржал, приветствуя хозяина.
   - Не отставай, варвар, - крикнул Пелор, разворачивая коня, - Джага тебя славно залатала. Я тороплюсь, можешь держаться за стремя. До встречи, старая!
   - Удачи в дороге, Пелор, - ответила ведьма, - Возвращайся, Конан, худой мир лучше хорошей войны.
   -Спасибо, Джага, - крикнул Конан старухе, - Война горячит кровь воина, а мир её остужает.
   - Война же и пьёт кровь воинов... - тихо сказала Джага, покачав головой. Маг могущественнее ведьмы и Пелор не был исключением, но ведьмы обладают даром провидения. Джага ясно видела залитое кровью тело Пелора, окровавленного Конана... Но ведьмы часто ошибаются в своих предсказаниях.
   Джага вернулась в свою избушку, плотно затворив покосившуюся дверь.
  
          --
   Конан бежал, держась за стремя Пелора. Он не угнался бы за жеребцом мага, но навьюченный тяжеловоз не мог бежать так быстро и варвар без труда держался наравне с конями. Их путь лежал через холмы, затем, через лес, они выехали на пустошь.
   Они несколько раз видели вдалеке пиктов, но те их не заметили. Конан склонен был приписывать это не слепой удаче, а чарам Пелора.
   - Откуда здесь столько пиктов? - удивлённо буркнул себе под нос Пелор. Затем он снова погрузился в раздумья.
   Пелор, маг Башни, прибыл сюда, на окраину цивилизованного мира по личному поручению магистра ордена. Стигийские жрецы Сета похитили свитки Сетиса. Свитки хранились в подвалах тарантийского дворца, которые надёжно охранялись, но всё же были украдены. Магистр Пел-Аран был уверен, что свитки похитили жрецы Сета.
   Сетис был одним из древних правителей Стигии. В те далёкие времена культ змеиного бога был на вершине своего могущества. Ахерон пал под натиском варваров, соперники стигийцев были рассеяны и уничтожены, но многие ахеронцы нашли себе убежище на юге, в Стигии, у своих давних врагов.Сетис не жаловал жрецов, которые сильно ограничивали власть главы государства и искал способы их уничтожить. Ахеронцы охотно помогали ему, несмотря на недовольство жрецов Сета.
   Сетис оставил после себя богатейшую библиотеку. В этих книгах были сильнейшие заклинания, магические трактаты, очерки из истории различных государств древности. Жрецы безжалостно уничтожили все эти бесценные книги, кроме нескольких свитков, которые были спасены ахеронцами, бежавшими обратно, на север. Эти-то свитки и назывались свитками Сетиса.
   В сохранившихся свитках Сетиса хранились тайные знания о том, как призвать в мир и как изгнать Сета. Стигийские жрецы уже много веков разыскивали их. Считалось, что они бесследно пропали, пока совсем недавно архивариус королевской библиотеки не наткнулся на них...
   Хотя следы похитителей вели на юг, в Аргос и Коф, Пел-Аран считал, что это лишь обманный ход, что свитки либо находятся до сих пор в Тарантии, либо будут переправлены в Стигию через Боссонию и Пустоши Пиктов, либо через страны востока - Немедию, Коринфию или Замору в Коф и дальше на юг.
   Что ж, Пелор прибыл сюда, на границу Боссонии, прибыл так быстро, как только мог. Он опережал возможных похитителей на день или два. Однако, он уже третий день скитался вдоль границы, а присутствие свитка он так и не ощутил.
   Любой маг почувствует творимое заклинание на значительном расстоянии. Пелор не был исключением. Однажды он почувствовал колдовство совсем близко, но оно было кратковременным, и маг не нашёл никого, когда достиг места. Колдунов было двое, их магия сильно отличалась. Один был обычным чернокнижником - колдуном, который поклонялся злым силам. Пелор был значительно сильнее него. Второй же был гораздо опаснее - Пелор чувствовал стигийскую магию, призывающую силу Сета. С этим придётся повозиться.
   Своим колдовством маги выжгли опушку леса, где находились пикты. Здесь же погибли и несколько аквилонцев. Пелор попробовал найти их следы, но стигиец установил защитное заклятие, мешающее использовать магию для обнаружения следов, а следопытом маг Башни был неважным.
   Поэтому он обрадовался подарку судьбы в виде этого варвара-киммерийца. Пелор заглянул к Джаге с целью попросить помощи, но гордость мешала ему. А тут подвернулся этот дикарь Конан. Варвары были отличными следопытами, охотниками, воинами. А такой помощник сейчас был как нельзя кстати. Надо было только найти ему оружие.
   Пелор улыбнулся своим мыслям. Ему требовался меч. Меч, который смог бы поразить не только простого смертного, но и мага, а также демонов, которых в состоянии призвать к себе на помощь любой чернокнижник.
   Впрочем, Боссония была древней землёй. Когда-то, после гибели Атлантиды сюда приплыли её обитатели, предки киммерийцев. Здесь они вели кровопролитнейшие войны с пиктами, которые были в те далёкие времена гораздо более развитыми, чем сейчас. Прежде всего следовало поискать гробницу какого-нибудь древнего боссонца. Когда-то существовал в древней Боссонии обычай сажать на могиле великого воина дуб. Пелор улыбнулся - его увлечение историей древности, над которым посмеивались его собратья по искусству волшебства, пригодилось ему.
   Он заметил огромный многовековой дуб. Главный ствол дуба был поражён молнией, но из него росло несколько ответвлений, каждое из которых не обхватили бы и трое человек. Можно было не сомневаться, что под этим дубом скрывается гробница какого-нибудь древнего короля.
   Маг остановил жеребца, не доезжая до дуба и легко спрыгнул на землю.
   - Стой с лошадьми, - бросил он Конану и направился к дереву. Дойдя до дуба, Пелор положил свои ладони на кору одного из стволов и закрыл глаза. Сосредоточившись, он слился мыслями с дремлющим сознанием лесного великана. Деревья медлительны в своих мыслях, однако они живые и обладают разумом, хотя и непонятным для большинства людей.
   Друиды понимают деревья, знают их язык... Пелор не был друидом, однако ему и не надо было понимать мысли дерева - его интересовали воспоминания, зрительные образы, а их мог понять и он.
   Перед мысленным взором Пелора предстала картина этих мест, какими они были наверное лет пятьсот назад, а может и больше. Вокруг росли чахлые деревца, дуб-великан тогда был маленьким саженцем. Он трепетал под порывами ветра, а рядом с ним плакала молодая женщина, посадившая этот саженец на могиле своего мужа...
   Пелор открыл глаза и убрал руки от дерева. С первого раза не вышло. Что ж, глупо было бы надеяться, что древнее оружие будет найдено с первой же попытки. Однако маг заметил огромное дерево, росшее немного поодаль в то время, когда этот дуб-великан был ещё саженцем.
   Он направился к тому месту, где он заметил это дерево. Продравшись через кусты, он обнаружил ровную полянку, поросшую грибами и кустарником... Пелор удивлённо потоптался по полянке, тщетно разыскивая хоть какие-то следы дерева-великана. Ничего похожего на дуб не было. Вот земля, поросшая травой, вот поросший мхом валун...
   Пелор достал нож и соскоблил немного мха. Как же он раньше не догадался!? Подо мхом была полусгнившая древесина. Добравшись до ещё не совсем сгнившего слоя, маг положил на него ладони...
   Мысли дерева постоянно возвращались к моменту своей гибели. Тысячи пиктов, беснуясь рубили своими каменными топорами его ствол. Его тело было твёрдым, словно камень, работа дикарей едва продвигалась. Тогда они разложили у его подножия огонь...
   Боль пронзила Пелора. Эту боль дерево испытывало сотни лет. Очевидно оно когда-то было священным дубом, которому поклонялись друиды, поскольку пикты явно не жалели усилий, чтобы его уничтожить.
   Преодолев боль, маг сосредоточился на более ранних временах, но дерево упорно цеплялось за воспоминания о боли, о пламени, умерщвляющем его...
   Вокруг молоденького дубка, пересаженного из ближайшего леска, стояли воины в богато украшенной одежде. Вокруг трепетали на ветру пурпурные с золотом, небесно-голубые плащи, тёмно-синие, зелёные плащи. Золото и драгоценные камни блестели в лучах заходящего солнца. Люди были высокие, светлокожие, с длинными чёрными волосами.
   Пелор невольно подумал о киммерийце - те же черты лиц, те же серые глаза, те же чёрные волосы. Один из воинов, волосы которого уже тронула седина, что-то говорил. Пелор не понимал этого языка.
   А между корнями дуба лежал воин в полном вооружении, доспехах, шлеме с копьём, щитом, секирой и МЕЧЁМ...
          --
   Конан стоял с лошадьми. Маг подошёл к огромному дубу, приложил к нему свои ладони и замер. Конана распирало любопытство, но он ничем его не выдал - негоже воину вести себя, как женщине. Маг стоял так довольно долго.
   Наконец, он оторвался от дерева и вломился в густые заросли, росшие в сотне футов от дерева-великана. На этот раз мага не было ещё дольше. Сначала он бродил по кустам, не обращая внимания на ветки, цепляющиеся за одежду, затем затих.
   Через некоторое время из кустов раздался голос Пелора - маг звал Конана к себе. Киммериец привязал коней к ближайшему дереву. Затем он присоединился к магу, который стоял посреди зарослей кустарника.
   - Здесь, под землёй, древняя могила, - сообщил Пелор, - Я её открою, а ты возьмёшь меч. Боишься мертвецов?
   - Я ничего не боюсь, маг, - ответил Конан. Он полагал, что его голос и внешний вид соответствуют образу сурового воина.
   Пелор усмехнулся, глядя на молодого киммерийца, который вёл себя, словно видел оживших мертвецов по три раза в день.
   Маг закрыл глаза, простёр перед собой руки с обращёнными вниз ладонями. Он что-то забормотал себе под нос, повернул ладони вверх и стал медленно разводить руки в стороны. Почва задрожала, раздался скрип... и остатки дерева-великана начали выдираться из земли.
   Корни дерева корчились, земля осыпалась с них... Под вывороченным пнём показался врытый в землю каменный саркофаг. На его крышке были вырезаны полустертые временем руны древнего языка.
   Пелор вздрогнул, когда волна колебаний эфира от мощнейших заклятий достигла его. Где-то на юго-востоке творились сильные заклинания. Пелор узнал и тёмного мага, и стигийца. Они находились около Рамфордской заставы.
   Следовало поторопиться, пока чернокнижники не ушли совсем далеко.
          --
   Конан шагнул к саркофагу. Его ноги по щиколотку увязли в рыхлой земле.
   -Открывай быстрее, киммериец, я тороплюсь, - прошипел над ухом Конана маг.
   Конан ухватился за крышку и изо всех сил налёг на неё. Тяжёлая каменная плита со скрежетом отъехала в сторону, открыв их взорам внутренность саркофага. Там лежало тело высокого мужчины, воина. Время оказалось бессильным, перед искусством древних мастеров - тление и гниль не тронули его, казалось, что он спит и вот-вот откроет глаза.
   Руки мертвеца были сложены на груди, сжимая рукоять длинного прямого меча. Золотистая змея овивала его перекрестье. Белый узор, в виде переплетающихся волнистых линий на золотистом клинке, собирались в некое подобие человеческой фигуры, что говорило о качестве металла. Конан не разбирался в мечах, но тот, что лежал на груди мёртвого атланта, зачаровал молодого киммерийца.
   - Бери меч. Быстрее давай, - прикрикнул Пелор, - Бери меч, киммериец. Конан протянул руку и взялся за меч. Руки мертвеца цеплялись за меч, Конан резко дёрнул, высвобождая клинок. Руки мертвеца разжались и остались торчать вверх, скрюченные пальцы словно пытались схватить похитителя оружия.
   Киммериец поднял над головой меч, любуясь игрой солнечного света в узорах клинка. Даже Пелор невольно залюбовался чудесным мечём. Рукоять меча была широкой, меч было удобно держать и одной, и двумя руками. Его длина была около трёх с половиной футов. Атлант в саркофаге был настоящим великаном, его меч был бы тяжеловат для большинства людей, но для сильного и рослого киммерийца он был в самую пору.
   Холодная как лёд, костлявая рука вцепилась в плечо Конана. Киммериец вскрикнул и отскочил назад. Мертвец стоял в своём саркофаге, простирая свою длинную руку в сторону варвара.
   - Меч. Мой меч. Отдай мне мой меч.
   Голос мертвеца был глухим и хриплым. Конану на ум невольно пришло, что он был "замогильным". Конан не собирался отдавать этот меч ни живому, ни мёртвому. Неупокоенные мертвецы появлялись порой и в Киммерии, их называли драугами. Правда, это случалось не часто, Конан ещё ни разу не сталкивался с воскресшим мертвецом, но не стал отступать.
   Киммериец размахнулся мечём, и обрушил клинок на мертвеца. Конан никогда раньше не держал в руках меч, он схватил его неловко, словно секиру, однако вся немалая сила молодого варвара, вложенная в удар, сделала своё дело. Лезвие врезалось в бок атланта, отбросило его в сторону, едва не перерубив надвое. Однако клинок застрял в закаменевшей за долгие века покоя плоти мертвеца. Конан дёрнул меч на себя, но клинок не поддавался. Руки мертвеца тянулись к киммерийцу, драуг уже стоял на коленях, медленно, но верно, он поднимался на ноги.
   Конан упёрся ногой в грудь драуга и резко дёрнул меч. С хрустом и скрежетом, словно тело атланта было из дерева, клинок освободился. Руки мертвеца тут же схватили варвара за ногу. Конан не удержался на одной ноге и упал на спину. Драуг, вцепившийся в него, оказался сверху.
   Молния, посланная Пелором, ударила в грудь мертвеца и отбросила назад. Киммериец и драуг вскочили почти одновременно. Движения мертвеца, вначале судорожные и медленные, становились всё более быстрыми и плавными. Когда атлант поднялся с земли, куда его отбросила молния мага, он уже двигался вполне нормально, словно живой. В его глазах, вначале пустых и безжизненных блеснул разум.
   - Глупцы! - прогрохотал драуг, - Вы решили обокрасть могилу Балора-Губителя! Теперь вы оба умрёте и станете моими...
   Ещё одна молния сорвалась с пальцев Пелора и ударила в атланта. Оживший мертвец пошатнулся, но устоял и двинулся вперёд. Киммериец встал было на пути атланта, но тот отбросил его в сторону одним движением руки, и шагнул к магу.
   Пелор встретил его огненным шаром. Пламя охватило мертвеца. Его крик, в котором не было ничего человеческого, разнёсся далеко вокруг. Пелор поднял руки с зажатым в них посохом, чтобы добить атланта, вернуть его в преисподнюю, откуда он вернулся, разбуженный похищением меча...
   Из языков огня, лизавших Балора, взметнулась рука и ударила мага. Посох Пелора отлетел далеко в сторону, маг рухнул навзничь, сбитый с ног чудовищем. С жутким хохотом, обгоревший мертвец выпрямился во весь свой огромный рост и занёс кулак для последнего удара...
   Конан ухватился за рукоять меча обеими руками, поднял его над головой и обрушил клинок на ожившего мертвеца. Лезвие меча рассекло ключицу Балора. Правая рука драуга, отрубленная его же мечём, упала на землю. Кровь из раны атланта не текла - за время его погребения она успела превратиться в красно-рыжую пыль.
   Балор повернулся к киммерийцу. Глаза драуга впились в лицо Конана.
   - Грязный дикарь! - взревел мертвец, - Как смел ты поднять на меня руку? Ты умрёшь...
   Балор поднял вверх свою левую руку, между его пальцев замелькали искорки. Драуг готовил смертоносное заклятье. При жизни Балор явно был великим магом и воином. Конан не стал раздумывать и атаковал драуга, не дав ему времени завершить заклинание.
   Меч отсёк руку драуга, чуть выше локтя. Балор закричал от бессильной злобы, но киммериец следующим ударом снёс ему голову. Останки мертвеца рухнули наземь, кожа и плоть стали сползать с костей, рассыпаясь в прах. Время, которое ничего не могло поделать с мёртвым атлантом, теперь брало своё, быстро сжирая его тело.
   Вскоре от Балора не осталось ничего, кроме горстки праха. Дольше всего держался череп, он долго скалился голыми костями, но наконец и он распался в пыль...
          --
   - Надеюсь, что этот меч хотя бы стоил того, чтобы за него сражаться с драугом, - пробормотал Пелор, подбирая свой посох, - Дай-ка его сюда.
   Конан с неохотой протянул меч, который он держал в руке. Пелор взял оружие в руки, нежно погладил клинок, взглянул на древние руны, вытравленные на нём. Примерившись к мечу, маг проверил его баланс, подержав на вытянутой руке. Затем он резким движение срубил молодую берёзку, росшую рядом.
   - Отличное оружие, - сказал он, протягивая меч обратно Конану, - Судя по надписи на клинке, меч выкован мастером Птахом из Атума. Я также вижу руны нанесённые магами на клинок. Так, держи его на свету.
   Пелор жестом приказал киммерийцу поднять меч повыше, чтобы на него падал солнечный свет, продирающийся сквозь лесную листву.
   - Орф из Керба заклинает меч, чтобы он был твёрже камня и гибче ивовых веток. Хм, оригинальное сравнение. Идём дальше. Тефнут Сехемский... Ниншубур из Хатхора... На этот клинок наложены заклятия по меньшей мере пятерых магов. Так, что можешь гордиться им. Имя меча - Губитель Душ.
   Пелор вдруг вздрогнул, вглядываясь в руны на клинке. Затем он отодвинулся немного назад, словно стараясь оказаться подальше от клинка.
   - Убери пока меч. Эти ножны удобнее носить за спиной. Нам следует поторопиться, киммериец.
   Сказав это, Пелор направился к лошадям, тяжело опираясь на просох. Конан неловко надел перевязь, пристроив Губитель за спиной.
   Вскоре маг верхом на коне, варвар с длинным мечём за спиной и вьючная лошадь исчезли в лесу...
          --
   Сканд постарался обойти осаждённую заставу как можно дальше. У него на поясе уже висели семь скальпов пиктов, которые имели неосторожность ходить поодиночке или вдвоём. Киммерийцы были обитателями гор, но и пикты чувствовали себя в лесу неуютно. Поэтому Сканду удавалось проскальзывать под самым носом врага.
   Очнувшись от беспамятства среди холмов, Сканд похоронил то, что осталось от Хага. Пикты превратили его тело в кровавое месиво, а голову отрезали... Сканд оттащил изуродованное обезглавленное тело в овраг и засыпал камнями и землёй.
   Теперь он направлялся в Аквилонию, чтобы вступить в королевскую армию и вновь встретиться с пиктами в бою. Он так и не нашёл тела Конана, возможно тот остался жив, убежал.
   Сканд поклялся страшно отомстить пиктам, Чёрному Дагу и всем остальным. Прежде всего следовало насытиться кровью пиктов. Сканд не просто убивал их, он снимал с головы каждого кожу, привешивая к поясу свои страшные трофеи. Когда их наберётся слишком много, возможно он остановится... Хотя нет! Он просто выбросит старые и начнёт охоту на врагов заново.
   Внезапно на лесную поляну выбежал огромный чёрный волк. Сканд сначала подумал, что это один из злобных асирских псов, натасканных на людей. Однако волк бросился на чужака, как сделал бы любой из асирцев, а замер посреди поляны, глядя на Сканда.
   Киммериец осторожно отступил назад, доставая из ножен короткий боссонский меч, который в его руках смотрелся как кинжал. Рослый киммериец так и не выбрал себе подходящего оружия. То, охотничье снаряжение, что было у него раньше, он потерял во время бегства через холмы, когда погиб Хаг, а пикты были вооружены примитивными бронзовыми и каменными топорами и копьями. Поэтому Сканду пришлось довольствоваться боссонским мечём. Однако то, что прекрасно подходило для охоты на пиктов, совсем не годилось для схватки с таким зверем, как этот чёрный волк. Поэтому-то Сканд и начал отступать в лес.
   Ему показалось, что в глазах волка мелькнули интерес и весёлые искорки... Сканд помотал головой, стряхивая это наваждение - привидится же, веселье у волка... Когда он отступил достаточно в лес, киммериец развернулся и поспешил убраться подальше от огромного зверя.
   Не успел он сделать и двух десятков быстрых шагов, как что-то упало на него с дерева, сбив с ног. Киммериец выронил меч, который всё ещё держал в руке, как на него набросились несколько пиктов. Сканд попытался встать, но не смог поднять напряжённые тела врагов, вцепившихся в него со всех сторон.
   Тогда киммериец, не пытаясь больше встать, начал расшвыривать низкорослых пиктов ударами огромных кулаков и ног. На какое-то мгновение казалось, что ему удастся освободиться от насевших на него дикарей, но новая волна пиктов погребла Сканда.
   Сквозь шум в голове, Сканд расслышал крики пикта, который был вожаком отряда. Сильные руки дикарей, державших киммерийца, подняли его с земли. Один из пиктов, судя по одежде шаман, сорвал с пояса пленника связку скальпов и потряс ими перед лицом вожака. Тот с рычаньем вырвал связку кровавых трофеев, поднял над головой, чтобы все его люди могли увидеть, и что-то заорал.
   Сканд не знал языка пиктов. С аквилонцами и боссонцами он без труда объяснялся, поскольку их речь была родственной - их основой служил древнеатлантский язык. Но не требовалось знать речь дикарей, чтобы понять, что вожак разжигает в их сердцах гнев и врождённую кровожадность.
   На прогалине сгрудились десятка три пиктов, которые кольцом обступили вожака, шамана и киммерийца, которого держали ещё шестеро. Судя по всему, этот отряд был выставлен одним из бесчисленных пиктских родов.
   Вожак поднял с земли боссонский меч, оброненный Скандом, и двинулся к киммерийцу. Но шаман что-то закричал пронзительным голосом и встал на пути вожака. Тот остановился, затем кивнул и снова отошёл от киммерийца.
   Шаман достал из-за пояса нож... Вернее даже не нож, а острый кусок кремня, насажанный на рукоятку из турьего рога. Даже у пиктов такой нож уже давно не служил для боя, это было явно жертвенное оружие.
   Сканд подобрался, надеясь резким рывком высвободиться, но державшие его пикты заметили, как напряглись мышцы киммерийца, и ещё сильнее вцепились в него. Сканд попытался освободить ноги, но их держали двое воинов.
   На лице шамана заиграла кровожадная ухмылка, когда он заметил попытку Сканда. Пикт протянул вперёд руку с кремневым ножом, острый край камня прочертил царапину на обнажённом животе киммерийца. Кровь потекла тёплой струйкой по бедру Сканда.
   - Кром! Дай мне смерть в бою от руки воина! - заорал Сканд, глядя в голубое небо, частично закрытое ветвями деревьев. Кром был суровым божеством воинов, но он не требовал кровавых жертв, подобно богам войны других племён. Не требовал жертв, но и не прислушивался к мольбам веривших в него киммерийцев. Однако, в такой мольбе даже он не может отказать!
   Шаман уже нанёс несколько неглубоких порезов на тело Сканда и занёс нож для последнего удара...
   Сканд решил принять смерть, как и положено настоящему киммерийцу. Он открыл в упор смотрел на шамана, ненависть переполняла его...
   Чёрная тень пронеслась над головами пиктов, окружавших прогалину - чёрный волк, которого встретил недавно Сканд, сбил вождя с ног и вцепился ему в горло. Пикты оцепенели. Огромный чёрный зверь, стоящий над мёртвым вождём, поднял вверх забрызганную кровью морду и завыл...
   Сканд не стал задумываться над неожиданным вмешательством. В конце концов он просил своего бога о помощи и он получил её. Киммериец резким движением освободился от вцепившихся в него дикарей. Его кулак врезался с разворота в лицо одного из пиктов, отбрасывая его назад. Тёплая кровь брызнула на руку Сканда.
   Словно очнувшись от сна, пикты бросились на него, но теперь киммериец не был застигнут врасплох. Он сбил с ног ещё одного пикта, другого он схватил за горло и резко дёрнул вверх, с хрустом ломая его позвонки.
   По какой-то причине дикари пытались схватить Сканда живым и не использовали оружие. Один из дикарей, коренастый широкоплечий воин, обхватил киммерийца за пояс. Другой повис у него на руке. Сканд согнул правую руку и локтём ударил по хребту обхватившего его воина. Коренастый пикт рухнул на колени, и киммериец отбросил его ногой в сторону. Удар кулаком оглушил последнего противника, вцепившегося в его руку...
   Киммериец огляделся. Чёрный волк по-прежнему стоял над мёртвым вождём. Кроме воинов, убитых или оглушённых Скандом, и шамана, застывшего с ножом в руке, на прогалине не осталось ни одного пикта - остальные в ужасе бросились через лес, крича о чёрном демоне, сожравшем их вождя...
   Шаман в ужасе отступал, глядя то на Сканда, только что расправившегося с шестерыми воинами, то на огромного зверя, явившегося из ниоткуда и обратившего в бегство остальных пиктов. Сканд шагнул к шаману, его ручищи сомкнулись на горле пикта. Быстрым небрежным движением киммериец свернул шею шаману и отпустил обмякшее тело.
   Теперь на прогалине остались только двое - киммериец и волк. Сканд приблизился к волку, склонил голову, прижав ко лбу сжатые кулаки - единственный жест покорности, который гордые киммерийцы могли себе позволить.
   - О Великий Кром, благодарю тебя за то, что внял моей просьбе, - произнёс Сканд, - и теперь я твой верный помощник.
   - Ну-ну, варвар, я совсем не Кром, хотя и не откажусь от твоей службы.
   Сканд опустил кулаки и поднял глаза... Перед ним, над телом вождя пиктов, стоял красивый юноша. Он был полностью обнажён, поджарое, но мускулистое тело его было слишком белым, словно солнечные лучи и ветер никогда не касались его кожи. Длинные чёрные волосы волной падали ему на плечи и спину.
   - Не стой, как истукан, варвар, - обратился к Сканду юноша, - скажи мне, как тебя зовут и что ты здесь делаешь. Насколько я помню, последние несколько веков твои родичи живут в северных горах.
   - Я Сканд. Моё племя действительно живёт в горах. Но мой клан вырезан полностью, остался только я.
   - Это хорошо, Сканд. Зови меня Ульфертом. Я направляюсь на запад, возможно, что и дальше. Ты пойдёшь со мной и отслужишь, как и обещал. Не обращай внимания на то, что я буду обращаться в различных зверей, а также буду пользоваться парой-другой волшебных фокусов. Они нам здорово пригодятся, я думаю.
   - Я не часто сталкивался с колдовством... - развёл руками Сканд.
   - Это не страшно. Я не глупец, чтобы требовать от тебя колдовских знаний. Размахивай мечём... секирой, палицей или чем тебе удобнее. А о волшебстве я сам позабочусь.
        -- Гибель заставы.
          --
   Метательные машины целый день осыпали заставу камнями. Вождь Гарм берёг своих воинов, что было не свойственно пиктам. Вместо того чтобы губить людей в бесполезных попытках выбить защитников заставы из укреплений, подставляя их под стрелы метких боссонских лучников, он утомлял гарнизон.
   Камни не причинили особого ущерба, но постоянное уханье падающих глыб, заставляло всех быть в напряжении, всё время ожидая приступа. Вечер не принёс покоя - под покровом ночной темноты, пикты начали подбираться к заставе.
   Капитан Ховард стоял на западной башне, пытаясь высмотреть, что нового подготовил проклятый Гарм. Этот военный вождь заставлял себя уважать. Он был не похож на остальных пиктских вождей, которые вторгались в Боссонию каждые пять-десять лет.
   В лагере пиктов, позади метательных машин горело множество огней. Пламя отбрасывало причудливые тени на ровное место вокруг заставы, мешая лучникам целиться. Наконец-то двинулись тараны. Ховард удовлетворённо потёр руки - он уже подготовил для атаки два отряда рослых босков. Капитан не сомневался, что они сумеют уничтожить эти громоздкие машины.
   Капитан готовился отдать приказ о контратаке - пикты уже перебегали у самого частокола заставы, тараны были на середине пути к укреплениям...
   Яркий огонь осветил вдруг заставу - в небо взмыли четыре огненных шара, выпущенные метательными машинами пиктов. Огонь тут же набросился на груды щепок, в которые были перемолоты метательными снарядами сараи, конюшни и склады заставы. Пламя вспыхнуло сразу в нескольких местах, защитники заставы растерялись...
   Огненный метательный снаряд ударился о частокол, от удара пламя полыхнуло, лизнув брёвна. Раздались крики раненых и обожжённых лучников. Со стен внутрь заставы посыпались боссонцы, стараясь избегать языков пламени.
   - Поджарим их, ребята! - раздался хриплый голос сержанта Анселя.
   В воздух взмыла куча горящих стрел. Боссонцы стреляли навесом, не целясь, через стену. Стрелы описывали огненную дугу и втыкались в землю, стволы деревьев. Живые кусты, росшие вокруг заставы, сопротивлялись огню, не желая гореть, но после третьего и четвёртого залпа всё же занялись. Не ожидавшие этого дикари с воплями разбегались, стараясь убраться подальше от огня и горящих стрел. Только два отряда пиктов, которые шагали рядом с таранами, не поддались общей панике. Это были легионеры Гарма. Они размеренно шагали вперёд, не обращая внимания на бушующее вокруг пламя.
   От падающих сверху стрел, пикты-легионеры прикрывались квадратными щитами. Крыши таранов были покрыты намоченными звериными шкурами, в которых гасли горящие стрелы.
   Капитан Ховард спустился вниз. У самых ворот стояла наготове сотня босков. Оставив старшим вместо себя лейтенанта Роггара, Ховард приказал открыть ворота и повёл босков прямо в бушующее вокруг заставы пламя.
   Великаны-боски выстроились клином, прикрывшись щитами и ощетинившись копьями. Их шаги дополнили царящий вокруг шум мерным топотом. Боски действовали словно единое целое, их сапоги втаптывали в землю горящие кусты, сбивали пламя, тушили огонь.
   Пикты не ожидали нападения. Привыкшие сражаться без строя, они были отброшены в стороны. Боски прошли сквозь мечущихся бесцельно дикарей, словно нож сквозь масло. Только у таранов им было оказано сопротивление легионерами Гарма.
   Боски рубили деревянные сооружения, предназначенные для разрушения стен заставы. Из распахнутых ворот заставы выходили всё новые и новые отряды. Следом за сотней, которую вёл капитан Ховард, последовала ещё одна сотня босков, затем вышли две сотни боссонских лучников. Не остались в стороне и аквилонцы - тяжеловооружённые всадники на рысях выехали с заставы, несмотря на то, что огонь пугал коней.
          --
   Капитан Ховард шагал вместе с босками, каждый из которых был выше него на голову. Боски шагали плотным строем, Ховард никак не мог протиснуться в первые ряды - добродушно улыбаясь, мечники оттеснили его в самую середину строя.
   В передних рядах раздались вскрики, звон мечей - там столкнулись с пиктами. Ховард споткнулся о мертвеца - пикт с разрубленной ключицей лежал навзничь. Клинок боска рассёк его тело почти до позвоночника. Затем мертвецы стали попадаться чаще.
   Ховард буркнул себе под нос проклятие. Он абсолютно ничего не видел из-за широких спин воинов.
   - Не беспокойся, капитан, - громыхнул великан-боск возвышающийся над Ховардом, словно гора, - Мои люди знают своё дело. До Гарма мы, ясное дело не доберёмся, но камешки-то он бросать больше не будет.
   Капитан в отсветах горящего кустарника узнал говорившего - это был Хиллард, хозяин усадьбы Хиллгорд, находившейся в нескольких милях южнее. Хиллард не жалел добра, которое ему пришлось оставить, зато два десятка его воинов явились на заставу хорошо одетые и вооружённые. Он также привёз много разной снеди, копчёные мясо и рыбу, зерно и прочие продукты, которые не скоро испортятся. Окрестные таны избрали Хилларда своим воеводой и теперь он вёл в бой сотню мечников.
   Клин босков был остановлен перед таранами, которые охранялись легионерами Гарма. В отличие от дикарей-пиктов, пикты-легионеры были опытными воинами, ветеранами, привыкшими сражаться в строю. Ночная схватка нарушила построения и босков, и пиктов. Сражение постепенно превращалось в кровавую свалку, где враги налетали друг на друга со всех сторон. Ховард вдруг оказался в одиночестве, окружавший его строй босков распался. Вокруг него, в отсветах огня, метались воины, размахивающие оружием. Никакой возможности определить кто есть кто у Ховарда не было: темнота скрывала лица людей.
   Капитан двинулся вперёд, к таранам, вокруг которых кипел бой. Из темноты на него выскочил какой-то человек. В отсветах пламени блеснули голые руки. Ховард встретил его своим мечём, пикт напоролся на клинок. Захрипев, пикт рухнул на колени, выронив своё оружие и схватившись руками за капитана. Изо рта дикаря хлынула кровь.
   Ховард оттолкнул от себя пикта, высвобождая меч и двинулся дальше. Ему то и дело приходилось перешагивать через мертвых и раненых людей. Большинство были пикты, но попадались и боски.
   Ховард подошёл к одному из таранов. В то время, как за тараном шла схватка, несколько босков рубили крепления. Вся конструкция тарана трещала и раскачивалась. Когда Ховард подошёл вплотную, таран с хрустом рухнул, длинные деревянные брусья полетели во все стороны. Боски отскочили в стороны, спасаясь от них. Один не успел увернуться, толстое бревно ударило его по ногам. С криком боли воин рухнул на землю.
   - Вперёд! - взревел где-то впереди Хиллард.
   Двое босков подняли раненого, а остальные бросились туда, где слышался звон оружия. Вскоре второй таран тоже опрокинулся. Издалека доносились радостные крики босков. Ховард снова остался в одиночестве. Не мешкая, капитан поспешил вперёд.
          --
   Гарм со своими легионерами находился около таранов, когда началась атака боссонцев. Пикты из союзных племён не смогли остановить атаку, они бежали... Гарм поправил щит, надетый на левую руку, достал из ножен меч. Он ещё разберётся с вождями племён, которые могут лишь хвастать друг перед другом своей храбростью.
   Гарм не случайно оказался здесь, в передовом отряде. Военный вождь должен время от времени доказывать свою храбрость и воинское искусство. Гюнтер знает своё дело, Гарм полностью ему доверял. Он с остальными легионерами должен был атаковать боссонцев, когда те втянутся в бой.
   Легионеры встретили клин босков стеной щитов и лесом копий. Воины сшиблись с грохотом. Пикты Гарма были отличными бойцами, но боски были выше и тяжелее их. Великаны-мечники бросались на врага всем весом, сбивая противника щитами, обрубая древки копий. Несколько копий легионеров нашли свои жертвы, но клин мечников всё же разрезал строй пиктов.
   Отбросив назад копейщиков Гарма, боссонские мечники принялись уничтожать тараны, рубить их соединения. Они были вынуждены сломать строй и тогда легионеры навалились на них с новой силой.
   Бой становился всё более неуправляемым. Противники рубились в темноте, часто даже не имея возможности определить, друг перед ним или враг. Последний свой приказ Гарм отдал, когда бросил своих легионеров в контратаку. Тараны сослужили свою службу - отвлекли внимание врага, заставили его выйти в поле. Здесь, где не было никаких укреплений и ловушек, Гарм надеялся на численное превосходство своих войск.
   Однако боссонцы не торопились сдаваться. К передовому отряду подоспело подкрепление, затем аквилонские всадники ударили во фланг копейщикам Гарма...
   Верховный военный вождь пиктов бился наравне со своими легионерами. Он умело использовал свой невысокий рост, раз за разом подныривая под высоко поставленный удар боска, вонзая ему под рёбра свой меч. Он уже прикончил троих врагов, когда на него напал всадник.
   Аквилонец рубил сверху мечём. Каждый удар, в который всадник вкладывал всю свою силу и вес, едва не выбивал оружие из рук пикта. Выпрямившись в седле, всадник привстал в стременах и обрушил свой меч прямо на голову Гарма. Вождь пиктов подставил свой меч, но удар был так силён, что его клинок переломился. Меч аквилонца скользнул по шлему пикта и рубанул по плечу. Гарма отбросило назад, обломок меча выпал из его руки.
   Рассмеявшись, аквилонец пришпорил коня и бросился в самую гущу схватки, оставив Гарма, Верховного военного вождя племён пиктов, истекать кровью...
          --
   Сварт не пошёл вместе с остальными лучниками. Когда на заставе поднялась суматоха, сопровождающая подготовку к атаке, боссонец пробрался на восточный двор заставы, куда выходили окно и дверь темницы, где держали Фандора и Эрика. Хозяйственные постройки заставы давно превратились в развалины, кругом валялись каменные глыбы, выпущенные метательными машинами пиктов.
   Всё это теперь горело, подожжённое огненными снарядами. Сварт скользнул вдоль стены казармы, прикрываясь плащом от жара огня. Дверь, ведущая к темницам заставы, была заперта - Сварт легонько дёрнул её, но она не поддалась. В коридоре перед темницами разговаривали двое аквилонцев. Это были простые солдаты: лорд Гар забрал всех рыцарей с собой.
   Сварт огляделся в поисках того, что помогло бы ему открыть дверь. Дверь была крепкая, из толстых дубовых досок, укреплённых железом. Уголёк вылетел из пламени и попал на полу плаща. Сварт затряс плащом, вытряхивая уголёк, который успел прожечь в ткани дыру...
   Отложив плащ и лук со стрелами в безопасное место, Сварт принялся перетаскивать к двери горящие обломки. Вскоре перед дверью пылал костёр, огонь с жадностью лизал дубовые доски.
   Аквилонцы не беспокоились - запах гари витал над заставой, проникая всюду, даже в подвалы. Сварт взял в руки лук и пристроился поудобнее, подальше от огня, но так, чтобы видеть дверь. Пламя быстро перекинулось на стену казармы. Защитники заставы облили сохранившиеся постройки, чтобы огонь не мог так легко приняться, но сейчас вода из дерева выпарилась и пламя весело разбрасывало свои языки во все стороны.
   Наконец аквилонцы забеспокоились, загрохотал засов и дверь открылась, сдвинув в сторону костёр, сложенный Свартом. Распахнувший дверь воин вышел из казармы, отбрасывая ногой горящие головешки...
   Стрела вонзилась ему в горло и, пробив насквозь, вонзилась в дверные доски. Аквилонец захрипел, схватился рукой за рану и упал. Второй охранник удивлённо посмотрел на убитого товарища и поспешил убраться из дверного проёма. Вторая стрела вонзилась в косяк двери, там, где только что была его голова.
   Выругавшись вполголоса, Сварт наложил на тетиву третью стрелу и осторожно двинулся вперёд. Он заглянул в коридор - аквилонца не было видно, очевидно затаился у двери. Сварт прислонил свой лук к двери, достал меч.
   Выставив вперёд руку со стрелой, боссонец держал свой клинок наготове. И он не ошибся - едва наконечник стрелы пересёк порог, с боку выскочил аквилонец, ударив мечом туда, где, как он считал, должен был быть враг. Его меч перерубил стрелу, аквилонец быстро сообразил, что промахнулся, но не успел поднять своё оружие, чтобы отбить удар Сварта - сталь боссонского меча пронзила ему грудь.
   Дверь темницы, в которой держали Фандора и Эрика, была заперта на висячий замок. Сломать замок или толстый запор, не было никакой возможности. Сварт даже не стал искать ключи у убитых охранников, наверняка главный аквилонец оставил их у себя.
   Сварт достал из кармана связку ключей. Он усмехнулся. Сержант Ансель имел у себя дубликаты ключей от всех замков заставы и его племянница, смешливая, вертлявая брюнетка не отказала Сварту в пустой просьбе - достать одну из связок.
   Сварт был смазливым парнем и малышка Энни охотно помогла ему. Что ж, может быть он даже возьмёт её с собой. На деньги, которые он получит от Фандора, вполне можно неплохо устроиться где-нибудь на востоке Боссонии.
   Найдя нужный ключ, Сварт повернул его в замке и сбросил засов.
          --
   Покои принцессы Ланы охранялись двумя рыцарями - лорд Гар не рискнул заменить их на простых солдат. Мысль о том, что они находятся здесь, за укреплениями заставы, в то время, как в нескольких сотнях шагов отсюда идёт битва выводила молодого сэра Артана из себя. Он нервно расхаживал по комнате, выглядывал в окно.
   Второй рыцарь, приставленный охранником к принцессе, сэр Элтон, был постарше, он спокойнее относился к своей задаче, хотя и он не мог спокойно сидеть на месте. Он внимательно разглядывал картины, которыми была украшена комната. Конечно, картины не шли ни в какое сравнение с полотнами мастеров, которые украшали стены дворцов в Тарантии, но среди них попались несколько довольно хороших работ.
   Принцесса с обеими служанками была заперта в предоставленных ей комнатах. Лорд Гар знал о её нежелании возвращаться в Тарантию, и рыцари были готовы помешать любой попытке принцессы скрыться. Впрочем, сейчас, когда пикты окружали заставу, решиться на побег мог только сумасшедший.
   - Пикты! Откройте скорее, господа рыцари! Пикты в Рамфорде!
   Кричавший это боссонец изо всех сил колотил кулаками по двери. Рыцари тотчас выхватили мечи и сбросили засов, отпирая дверь. В проёме стоял боссонский лучник, его одежда была кое-где прожжена и залита кровью.
   - Мы разбиты, - выпалил он, врываясь в комнату. - Капитан Ховард послал меня предупредить вас...
   - А что с аквилонцами? - спросил, нахмурясь сэр Элтон. - Где лорд Гар?
   - Лорд Гар погиб, - со стоном сказал боссонец. Он прижимал левую руку к рёбрам, правая с мечём была опущена к полу.
   Растерянность рыцарей, вызванная новостями длилась какое-то мгновение, но этого оказалось более, чем достаточно. Незапертая дверь в комнату распахнулась - на пороге стоял Фандор с мечом в руке. Он подскочил к рыцарям, замахиваясь для удара, его клинок обрушился на юного сэра Артана. Рыцарь пытался отбить удар своим мечом, но клинок Фандора раскроил ему голову.
   Не успело тело молодого рыцаря упасть на пол, как сэр Элтон бросился в атаку. Клинки скрестились, высекая искры, снова разлетелись в широких замахах и вновь сшиблись. У рыцаря меч был длиннее, чем у Фандора и сэр Элтон наступал, но вдруг он выгнулся назад, его колени подогнулись и он рухнул на пол...
   Сварт наступил на бездыханное тело сэра Элтона, вытаскивая свой меч из его шеи. Он был горд собой, ведь это он придумал постучаться к принцессе, под видом бежавшего с поля битвы.
   В комнату осторожно зашёл Эрик. Вся эта затея ему нравилась всё меньше и меньше. Одно дело - соблазнить девушку, увезти её подальше от родительского гнева, но совсем другое - убивать благородных рыцарей, подданных короля Аквилонии.
   - Эрик, Сварт - идите за принцессой. Торопитесь, - приказал Фандор.
   - Сначала заплати мне, - буркнул Сварт.
   - Держи, боссонец, - усмехнулся Фандор, бросая лучнику цепь Эрика, - Я пошёл к конюшням, нам нужны лошади. Сварт, где здесь у вас коновязь?
   - Не думаю, что там есть хоть одна дохлая кляча - все животные согнаны в подвалы казармы, чтобы их камнями не зашибло, - ответил Сварт, - но там слишком много солдат.
   - Сет с ними, - хорошее настроение Фандора, оказавшегося вновь на свободе, казалось, ничто не могло испортить, - Тогда берём принцессу и убираемся отсюда.
   Он бросил меч, который взял у убитого Свартом охранника, и подобрал клинок сэра Элтона. Меч старого рыцаря и впрямь был прекрасен - волнистый узор на клинке, богато украшенная рукоять и крестовина, удобные для руки...
   - Что здесь за шум? - на пороге стояла принцесса Лана. Заметив кровь и мёртвых рыцарей, она побледнела и ухватилась за дверной косяк. Следом за ней показались жена сержанта Анселя Агата и её племянница Энни.
   - Ваше высочество, - обратился к принцессе Фандор, - Мы должны бежать. Пока все заняты битвой с дикарями, мы незаметно исчезнем...
   - Куда нам бежать?! - воскликнула принцесса. Она почувствовала, как в ней закипает гнев - начиная с Асгалуна, её везли в неизвестность.
   - За Чёрную, - ответил Фандор, - Там нас не достанут люди короля...
   - Я не поеду, - заявила принцесса. - Я возвращаюсь в Тарантию. Мы с Эриком обвенчаемся в ближайшем храме Митры...
   - Ваше высочество, вокруг снуют тысячи дикарей, вы не выберетесь с заставы, а пикты скоро уже будут здесь. Если понадобится, я силой увезу вас...
   Фандор не успел договорить - Эрик заслонил собой принцессу и встал в боевую стойку, выставив меч перед собой.
   - Я не позволю... - начал было Эрик, но молниеносный удар Фандора сбил его с ног. Набалдашник на рукояти меча содрал кожу со лба гундерландца, кровь хлынула из раны, заливая глаза.
   Принцесса вскрикнула и бросилась к упавшему. Она разом забыла все свои недавние сомнения в правильности выбора жениха. Эрик доказал свою смелость, пытаясь защитить её с оружием в руках от этого ужасного убийцы Фандора!
   - Я сказал - собирайтесь! - рявкнул Фандор, - Сварт, помоги ему подняться.
   Боссонец подошёл к принцессе, склонившейся над потерявшим сознание Эриком. Отодвинув её в сторону, Сварт похлопал раненого по щекам. Эрик что-то забормотал и открыл глаза.
   - Вставай, приятель, - сказал Сварт, поддерживая Эрика, помогая ему встать.- Ты будешь меня слушаться, принцесса, - сказал Фандор, походя к Лане и беря её пальцами за подбородок, заставляя глядеть ему прямо в глаза. - Я должен доставить тебя к лорду Вулфу и я доставлю тебя к нему.
   - Ты ничего не сможешь сделать, подлец, - выпалила ему в лицо Лана, ударяя его по руке. Фандор усмехнулся и отпустил подбородок принцессы. - Лорд Вулф спустит с тебя шкуру, если хоть волос упадёт с моей головы!
   Принцесса вспомнила, как Вулф беспокоился о её безопасности и немного приободрилась. Пусть этот цепной пёс Фандор не лает попусту - кусить он не сможет.
   - Я доставлю тебя в целости и сохранности, - согласился Фандор, - но я думаю, что лорд Вулф не слишком расстроится, если несколько волосков упадёт с головы этого красавчика. За тебя ответит Эрик. Так, что подумай, принцесса.
   Лана почувствовала, как слёзы копятся у неё в уголках глаз, готовые вырваться наружу. Она усилием воли заставила себя сдержаться, чтобы не разрыдаться - принцессы не ревут, словно простолюдинки.
          --
   Пиктов было слишком много. Боссонцы отступали, сбиваясь в плотные группы, отбивающиеся от окружающих их со всех сторон дикарей. Оставшиеся на стенах заставы лучники осыпали стрелами врага, расчищая дорогу отступающим.
   Ховард потерял в пылу битвы свой шлем, его иссечённый вражескими ударами щит остался где-то там, около разрушенных таранов. Он получил несколько царапин, но серьёзных ран не было. Капитан не мог даже приблизительно оценить потери. Атака развивалась отлично, но обрушившиеся на них пикты не были полуголыми дикарями, как другие. Это были опытные воины в лёгких доспехах, с небольшими круглыми щитами и короткими толстыми копьями, как и те, что защищали тараны. Они отбросили защитников заставы назад, к воротам. Ховарду и Хилларду удалось перестроить своих людей, сдержать на какое-то время натиск пиктов. Отступающие вливались в отряд, сплотившийся вокруг них, из ворот крепости подошло подкрепление - полторы сотни боссонских лучников и сотня босков.
   Хотя атака была успешной и тараны были уничтожены, Ховард решил попытаться уничтожить и метательные машины, продолжающие метать огненные снаряды и камни в крепость. Всадники сгруппировались за рядами пехотинцев, лорд Гар зычно отдавал приказы.
   Атака аквилонских кавалеристов дала небольшую передышку пехоте, боссонцы перестроились. Теперь центр строя занимали лучники, на флангах были собраны два отряда мечников, третий отряд прикрывал строй сзади.
   Хиллард затрубил в рог, всадники отступили. Пикты немедля воспользовались этим. Неистощимые орды их бросились в атаку. Залп лучников уничтожил множество дикарей, передние были утыканы стрелами, словно ежи иглами. После первого дружного залпа последовал второй, третий, а затем каждый лучник стрелял так быстро, как мог.
   Убитые и раненые пикты падали на землю, мёртвые тела громоздились друг на друга. На таком малом расстоянии, стрелы пробивали людей насквозь. Бывало, одна стрела поражала двух, а то и трёх воинов.
   Пиктов охватила паника, они давили друг друга стараясь убраться с пути надвигающихся боссонцев, стрелы которых сеяли вокруг смерть. Ситуация могла в любой момент повернуться, если бы пикты провели успешную атаку на боссонцев с фланга или с тыла, но у них не оказалось вождя, который бы собрал их и повёл в бой.
   Бегущие с поля боя пикты смешались с подходящими свежими отрядами, сея в них панику. Вскоре основные силы пиктов бежали, оставив на поле перед заставой тысячи мертвецов. Разгром был полным. Несколько сотен боссонцев разбили многократно превосходящие их силы врага...
   С победными криками боссонцы бросились вперёд, к метательным машинам...
          --
   Пелор и Конан достигли заставы, когда битва уже подходила к концу. Пикты всюду отступали, только легионеры Гарма ещё сопротивлялись. Схватка шла у метательных машин, горел лес, горели деревянные рамы камнемётов, и в свете этого пламени бились пикты с боссонцами.
   -Кажется, мы успели вовремя, - сказал Пелор, выходя на опушку леса.
   Конан молчал, вглядываясь в темноту.
   Пелор закрыл глаза, сосредотачиваясь. Чужое чародейство словно огонь маяка притягивал к себе внимание мага. Хотя чары и были защитного характера, которые труднее почуять на расстоянии, однако они были очень сильны и Пелор без труда определил местонахождение источника колдовства - к югу от заставы.
   Пелор, как опытный маг, отлично видел в темноте. Там, на холме стоял крупный отряд пиктов, о котором даже не подозревали боссонцы, вовсю рубящиеся у камнемётов.
   Вдруг Пелор почувствовал ещё одно волшебство. Это было совсем простенькое слабое заклинание, которым архивариус пометил найденные им свитки Сетиса, чтобы потом их было легче найти...
   Маг ещё раз прислушался к своим чувствам. Так и есть. Заклинание архивариуса было слабым и на большом расстоянии его не почувствовал бы и самый могучий маг. И не почувствовал. Но Пелор находился совсем рядом с зачарованным предметом, который, как надеялся маг, являлся свитками Сетиса.
   - Следуй за мной, - приказал Пелор киммерийцу. - Увидишь кого - убивай не раздумывая, на меня не надейся. Брось коней, они никуда не денутся.
   Конан обиженно засопел, доставая меч и двинулся вслед за магом, который быстро двинулся к заставе. Конан и не надеялся на волшебство. Теперь, когда в его руках был меч, равный которому трудно даже представить, он чувствовал себя непобедимым. Встретился бы ему сейчас Чёрный Даг со своими братьями, Кетиль и шаман...
   Маг и сопровождающий его варвар огибая заставу наткнулись на мертвецов и раненых, которые отмечали место недавнего кровопролитного сражения. Мертвецы лежали вместе, боссонцы и пикты.
   Мертвецы спокойно лежали рядом. Вот рука пикта неподвижно лежит на плече рослого боска, головы их покоятся рядом, словно пикт что-то шепчет приятелю на ухо... Смерть, словно художник, убрала с лиц убитых ненависть и ярость, оставив умиротворение и спокойствие. Или же наоборот, изуродовав лицо застывшим в безмолвии криком, ненавистью, злобой...
   Раненых попадалось немного - упавших в схватке затаптывали ногами, били по головам нижними краями щитов. Те же, кто остался жив, спешили убраться отсюда: боссонцы ползли из последних сил на заставу, пикты спешили в лес.
   Пелор вёл Конана, избегая встреч даже с ранеными. Несколько небольших групп воинов едва не натолкнулись на мага и киммерийца, но всё обошлось. Конан полагал, что здесь не обошлось без колдовства.
   Раненый пикт неожиданно появился из темноты. Он был коренаст, невысок ростом. Его длинные мускулистые руки свисали почти до колен, ноги были короткими и кривыми. Казалось, что боги, чтобы посмеяться над обезьяной, превратили её в человека, но сделали это наспех, не до конца. Пикт был ранен в плечо, вражеский клинок рассёк ему левую ключицу. Однако пикт не собирался сдаваться или бежать. Сжав в здоровой руке длинный меч, который мог принадлежать только боску, он молча ждал.
   Пелор и Конан прошли мимо. Маг не обратил на пикта никакого внимания, киммериец же оглянулся несколько раз, чтобы пикт не напал внезапно. Конан был уверен, что пикт не мог их видеть, но он каким-то образом чувствовал их и шагал следом...
          --
   Гарм открыл глаза. Тёмно-синее ночное небо было затянуто тучами. Приближалась гроза. Вождь пиктов попробовал сесть, боль вспыхнула в его правом плече. Он сразу вспомнил аквилонца, рубанувшего его мечём.
   Пикт с трудом сел и дотронулся до раны здоровой рукой. Похоже, что рана не смертельная, хотя крови он потерял немало. Прежде всего следовало найти своих воинов, завершить сражение и сровнять с землёй проклятую заставу.
   Гарм перевязал, как смог, рану, подобрал первый попавшийся меч и встал. Меч был очень длинным, очевидно принадлежал одному из босков. Ослабевшему Гарму он показался слишком тяжёлым, но бросать его, пикт не стал - негоже безоружному бродить среди сражения.
   Высоко в небе загрохотало. Вспышка молнии на мгновений высветила распростёртых перед вождём пиктов мертвецов. Зрелище было ужасным. Когда глаза привыкли снова к темноте, Гарм осмотрелся. Битва шла у его камнемётов. Неужели жалкая горстка боссонцев разбила его неисчислимую армию?! Гюнтер должен был отрезать боссонцев от заставы и тогда... Но следов атаки Гюнтера нигде не было. Предатель!
   Первые капли дождя упали на лоб Гарма. Вдруг он отступил назад, выставив перед собой свой меч. Кто-то в темноте прошёл мимо. Как пикт не вглядывался в темноту, он ничего не видел, хотя чувствовал опасность, чьё-то присутствие...
   Колдовство! Это всё проклятые колдуны, которых привёл лорд Вулф! Это они околдовали его воинов, его легионеров. Иначе пикты бы выполнили его приказ, не послушали бы предателя!
   Нечто невидимое, побеспокоившее Гарма двигалось к заставе. С трудом переставляя ноги, пикт двинулся следом. Где колдовство, там и маги. А где маги, там он найдёт и предателя Гюнтера с его хозяином Вулфом...
          --
   Лорд Вулф наблюдал за битвой с небольшой возвышенности. Пять тысяч пиктов-легионеров под командой Гюнтера стояли в лесу позади холма. Там же находились три тысячи воинов племён. Рядом с лордом находились Саргон, Равен, Гюнтер и семеро вождей пиктов. Сотня воинов окружали возвышенность, готовые защищать своих командиров.
   -Мой лорд, - снова обратился Гюнтер к Вулфу, - Нам следует атаковать немедля, иначе боссонцы доберутся до таранов...
   -Знаешь, Гюнтер, почему ты, такой отличный командир и воин, никогда не станешь настоящим вожаком, вождём, королём? - спросил лорд Вулф и, не дожидаясь ответа, продолжил. - У тебя нет воображения. Тараны были всего лишь приманкой, чтобы выманить боссонцев из крепости. Теперь Гарм навалится на них всеми силами и уничтожит эту надоедливую заставу.
   Между тем, битва продолжалась. Крики сражающихся, стоны раненых, звон оружия - звуки сражения были хорошо слышны здесь, на холме. Видно было гораздо хуже - в отблесках огня метались чьи-то тени, блестели клинки...
   Стоящие вокруг Вулфа военачальники и не пытались что-либо разглядеть. Шум боя достаточно хорошо передавал как идёт сражение. Вот мечники-боски обрушились на пиктов. Вот - аквилонские всадники двинулись в атаку. Вот сшиблись легионеры Гарма, охраняющие тараны, с боссонцами, сражение разгорелось с новой силой.
   После того, как тараны были уничтожены, сражение немного затихло. Все, кроме Вулфа, напряжённо вслушивались в то, что происходило на поле перед заставой. Затем, когда свежие силы пиктов обрушились на потерявших строй боссонцев, звон оружия и крики усилились и начали откатываться к воротам крепости.
   - Равен, Саргон, - обратился Вулф к колдунам, - мы должны первыми найти принцессу. Гюнтер, веди своих людей вперёд, к заставе.
   -Но вождь Гарм... - возразил было Гюнтер, но лорд Вулф перебил его:
   -Гарм пусть сам бьётся с боссонцами. Чем больше их он убьёт, тем нам будет легче.
   Квэйд, шаман пиктов, вышел вперёд и что-то крикнул на своём гортанном языке. Гюнтер схватился за меч, ответив ему по пиктски. Вожди пиктов тоже зашумели, выказывая своё возмущение. Лорд Вулф не знал языка этих дикарей, но для того, чтобы понять шамана не требовалось знания речи пиктов. Квэйд обвинил Гюнтера и Вулфа в предательстве.
   - Равен, - позвал в полголоса лорд Вулф.
   - Я здесь, лорд, - отозвался колдун.
   Он вытянул свою руку в сторону кипевшего от бешенства шамана и сжал руку. Пикт запнулся на полуслове, лицо его побагровело. Он схватился руками за шею, словно пытаясь оторвать от своего горла невидимую руку, которая душила его. Посох шамана выпал из его руки.
   - Оставь его, Равен, достаточно, - велел лорд Вулф, - Я думаю, что он погибнет при штурме заставы, а не сейчас.
   Колдун с поклоном отступил назад. Гюнтер осторожно отпустил рукоять меча, со страхом глядя на Равена. Пиктские вожди тоже молчали.
   - Гюнтер, веди людей к заставе. Самое время, - приказал Вулф. - Я думаю, что теперь все с тобой согласятся.
   Гюнтер отдал необходимые распоряжения и шеренги копейщиков двинулись вперёд. Вулф не стал ввязываться в сражение - там и без них был многократный перевес. Он приказал Гюнтеру вести пиктов прямо к южным воротам.
   Между тем битва у западных ворот заставы продолжалась, но понять кто кого теснит было невозможно - мерный топот легионеров заглушал всё.
   Отряд Гюнтера вышел к запертым воротам. Несколько человек на башнях заметили пиктов, свистнули несколько стрел, в крепости раздались крики.
   Равен и Саргон выступили вперёд и встали перед воротами. Они сложили перед собой ладони и что-то забормотали, низко опустив головы. Затем, они выставили руки вперёд и раскрыли ладони - на них лежали светящиеся шарики, размером с куриное яйцо. Шар Саргона горел бледно-зелёным светом, шар же Равена был тёмно-бордовым, словно наполненным кровью. Они разводили ладони в стороны и шары увеличивались, пока не достигли размера со среднюю тыкву.
   Стрелы, которые боссонцы пускали в колдунов, втыкались в землю, не причиняя им вреда - ещё днём, колдуны сотворили защитные поля для себя, лорда Вулфа и Гюнтера. Стрелы отклонялись в сторону, не в силах пробить волшебную защиту.
   Оба колдуна одновременно толкнули свои шары, которые полетели в ворота. Страшный взрыв разнёс в щепки ворота, одна из башен, охраняющих ворота, накренилась с громким треском - путь в крепость был открыт...
          --
   Боссонцы подожгли метательные машины и двинулись обратно. Бежавшие в панике пикты не преследовали их. Из трёх сотен мечников-босков, трёх с половиной сотен боссонских лучников и сотни всадников, в строю осталось едва ли треть. Ховард надеялся, что часть из пропавших были только ранены, но в любом случае второго такого боя им не выдержать.
   Воины были веселы и горды собой - сегодня они разбили врага, который в несколько раз превосходил их силой. Об этой битве, битве под Рамфордом, будут слагать легенды и баллады! Ну, а потери... Так без них ни одно сражение не обходится.
   Внезапно со стороны заставы раздался грохот. У южных ворот взметнулось в небо пламя. Боссонцы были на полпути к заставе и, несмотря на сильную усталость, бросились бегом к воротам. Всадники пришпорили лошадей, торопясь поскорей оказаться в крепости.
   Вся застава кипела, словно муравейник. Среди горящих полуразрушенных зданий метались женщины с детьми, старики, спасаясь от дикарей, которые были, казалось, повсюду. Не успевшие отдохнуть от недавнего сражения люди снова ринулись в бой.
   Пикты уже захватили почти всю заставу, сопротивление оказывали лишь здание казармы, где успели укрепиться около сотни воинов, во главе с сержантом Анселем, и несколько башен.
   Пиктам дорого давался каждый шаг, но они рвались вперёд, не обращая внимания на потери. Имеющиеся у них колдуны сеяли страх среди защитников заставы, однако схватка продолжалась.
   Ховард провёл свой отряд в казарму. Отбросив назад ворвавшихся было пиктов, боссонцы начали укреплять здание, баррикадировать проходы и коридоры. Пикты отступили, готовясь к новому штурму...
          --
   Лорд Гар спешился у крыльца казармы. То, что застава скоро падёт, было ясно. Взяв с собой четверых рыцарей и десяток простых солдат, лорд Гар двинулся к покоям принцессы. Ещё полтора десятка всадников остались с лошадьми.
   У лорда Гара был один шанс из десяти прорваться с принцессой сквозь пиктов, и он намеревался им воспользоваться. Пикты, отброшенные от метательных машин, были обращены в бегство, поэтому небольшой отряд всадников легко мог уйти от погони, а там и до Велитриума не далеко.
   Однако, прежде всего надо было взять принцессу. Лорд Гар оставил двоих рыцарей охранять её, да и пикты пока ещё не добрались до того крыла казармы.
   Заметив, что дверь, ведущая в покои принцессы, распахнута настежь, Гар бросился вперёд. В комнате лежали мёртвые тела Элтона и Артана. Здесь же лежала старуха, приставленная к принцессе.
   Лорд Гар уставился пустым взглядом на тела рыцарей, переводя дыхание. Проклятье! Снова принцесса выскользнула из его рук! Но на карту поставлено очень много, поставлена не только судьба его, лорда Гара, но и многих высокопоставленных лиц. Если принцесса сама заявится ко двору короля Аквилонии и заявит о том, что ей говорил он, Гар... Ничего хорошего из этого не выйдет.
   Стон старухи отвлёк лорда от грустных мыслей. Женщина лежала на полу, очевидно она была всего лишь оглушена. Лорд Гар наклонился и похлопал служанку ладонью по щеке.
   - Где принцесса? Кто был здесь?
   -Они увели её с собой, - еле слышно сказала раненая, - её и Энни.
   - Какую ещё Энни? - не понял лорд, - Где принцесса?
   -Принцессу забрали те двое, которые приехали с ней...
   -Что здесь случилось? - на пороге стояли сержант Ансель и капитан Ховард.
   Лорд Гар повернулся, чтобы посмотреть, кто пришёл и сержант заметил лежавшую служанку.
   -Агата! Что они с тобой сделали? - сержант бросился к женщине.
   Лорд Гар вспомнил, что одна из приставленных к принцессе служанок была женой сержанта. Лорд скривился, глянув на тучного сержанта, стоящего на коленях около жены и обратился к Ховарду:
   -Капитан, принцессу похитили. Мне нужны ваши люди.
   - Вы в своём уме, лорд Гар? Мне нужен каждый человек, пикты ворвались на заставу...
   Капитан не успел договорить - в коридоре раздались крики, звон оружия. Капитан Ховард и лорд Гар немедля выхватили оружие и двинулись на помощь своим людям...
          --
   Боссонцы остановили легионеров-пиктов. Здание казармы было сложено из толстых брёвен, узкие окна и крепкие дубовые двери, укреплённые железными скобами, превращали его в некое подобие цитадели. Пикты без труда захватили две башни у ворот, но дойдя до угловых башен, они понесли значительные потери от лучников.
   Толпящиеся во дворе заставы пикты были отличной мишенью для боссонских стрелков. На легионеров обрушился ливень стрел, что вызвало панику. Несколько сотен пиктов расположились за наспех сооружёнными укрытиями, остальные спешно покинули заставу. Лишь время от времени десяток-другой пиктов проскальзывал в ворота, рассасываясь по укрытиям. Напрасно Гюнтер вновь и вновь посылал пиктов на штурм казармы и башен. Пикты из племён, примкнувших к Гарму, начали постепенно исчезать в темноте, стремясь оказаться подальше от заставы. Теперь, когда неорганизованных дикарей не скрепляла железная воля Гарма, они снова превратились в толпу, которую с большим трудом можно было назвать войском.
   Только ветераны Гарма, его легионеры, шли в бой, не задумываясь об исходе сражения. Это им вбили в головы ещё в аквилонской армии. Они знали, что могут выйти из боя в любой момент, но не спасаясь бегством, а сбившись в каре, выставив во все стороны копья и прикрывшись щитами. Тогда даже туранская конница им будет не страшна.
   Однако и среди легионеров появилось уныние. Их вождь исчез, скорее всего погиб. Сражение проиграно. Даже взяв заставу, пикты уже вряд ли смогут своевременно явится на место сбора их союзников. Да и потери они понесли значительные, ещё неизвестно, сколько дней придётся провести здесь, собирая разбежавшихся воинов.
   Лорд Вулф молча наблюдал за попытками пиктов поджечь стены казармы. Толстые брёвна никак не занимались, да и начавшаяся гроза быстро потушила огонь. Вулф задумался. Почему всё пошло не так, как он рассчитывал. Вместо того, чтобы незаметно проскочить через объятые войной земли, он вынужден уже третий день искать принцессу. Интересно, зачем она нужна Саргону?
   Хитрый и внимательный Вулф давно понял, что под рясой жреца-митраита скрывается не человек. Как и любой аквилонец, выросший на балладах и легендах о подвигах Конана Великого, который сражался с колдунами Стигии, он знал о существовании валузийцев - древней расы человекозмей, которые населяли мир задолго до гибели Атлантиды. И Вулф не сомневался, что Саргон один из чудом сохранившихся валузийцев.
   То, что Саргон скрывает своё лицо, когтистые лапы, покрытые чешуёй, случайно замеченные лордом - всё говорило о том, что это не человек. Когда Равен, скрывающийся от рыцарей ордена, явился к лорду, как раз подумывающему о том, как возвыситься при королевском дворе Аквилонии, он не догадался о том, что ему придётся иметь дело с такими ужасными силами. Культ Сета был слаб, но стигийцы славились своими убийцами, поэтому союз со жрецами змеиного бога был на руку Вулфу. Стигийцы расчистили ему дорогу к власти. Вскоре глава северной партии при дворе Конана IV был укушен змеёй. Затем главный соперник Вулфа исчез бесследно. Ещё несколько его наиболее непримиримых врагов погибли. Лорд Вулф стал одним из могущественнейших людей Аквилонии...
   А потом было поздно - Саргон предупредил лорда, что если король узнает о его связи со стигийцами... И Вулф был вынужден организовать побег принцессы.
   А что, если ударить кинжалом этого Саргона и дело с концом? Все документы, записки и т.д., Саргон уничтожил в присутствии самого Вулфа, когда они ждали принцессу в Асгалуне. Никто не поверит оговору, если кто-то из стигийцев...
   Все, кто так или иначе знает о причастности лорда Вулфа к похищению принцессы, находятся здесь, в Рамфорде. Убить их всех...
   Нет. Саргон обещал ему власть, корону Аквилонии. И он, лорд Вулф, готов помогать даже демонам преисподней, если это приблизит его к заветной мечте.
   Между тем, очередной штурм казармы был отбит. Весь двор перед воротами был завален убитыми пиктами. Что там мешкают эти проклятые колдуны?
   Вулф поискал их глазами. Саргон и Равен спокойно стояли по чудом соханившимся навесом, где на них не капал дождь. Несмотря на то, что они стояли на виду у боссонцев и были отличной мишенью, ни одна стрела не попала в них.
   Заметив пристальный взгляд лорда, Саргон что-то прошипел на ухо Равену и колдуны вышли на середину двора. Как и перед воротами, они сотворили по огненному шару. Затем Равен бросил свой шар в дверь казармы. Багровый шар с грохотом разбился. Пламя метнулось на стену казармы, жадно вгрызаясь в о влажную древесину. Сама дверь разлетелась в щепки, лишь оплавленные исковерканные железные полосы остались висеть на покосившихся петлях.
   Не дожидаясь, пока рассеется дым, Саргон бросил в дверной проём и свой шар. Зеленоватый шар влетел в казарму и разорвался внутри.
   - Вперёд! - заорал Гюнтер. Его клич подхватили несколько голосов, затем ещё и вскоре пикты, выскочив из-за своих укрытий, бросились в раскрытые двери казармы.
   Маги не только открыли вход в укреплённое здание. Шар Саргона разметал сооружённую наспех баррикаду, опалив заодно и её защитников. Это позволило пиктам беспрепятственно захватить нижний этаж.
   Растерянные боссонцы отступали, преследуемые по пятам пиктами. Однако, даже отступая, защитники Рамфорда яростно оборонялись, порой отбрасывая пиктов назад. Но Саргон и Равен, которые вошли вместе с лордом Вулфом внутрь казармы, быстро подавляли очаги сопротивления.
   От одного из раненых боссонцев, Вулф узнал, где находятся покои принцессы и теперь направлялся туда. Как и стрелы, мечи не причиняли вреда ни лорду, ни магам и они быстро шагали по коридорам здания, неся с собой смерть всем, кто пытался их задержать...
          --
   Сохранять чары, скрывающие их от глаз окружающих, было бесполезно. По заставе беспорядочно бегали люди, постоянно натыкаясь на Пелора и Конана. Маг убрал заклятье. Сразу же идти стало проще - их видели и спешили отойти в сторону с дороги мрачного человека в длиннополой одежде, который держал в руках посох, и высокого воина-варвара, держащего наготове длинный меч.
   Войти в ворота заставы оказалось не трудно - они стояли распахнутые настежь, ожидая возвращения воинов. Пелор ясно чувствовал чужие защитные заклятия и исходящий от свитков сигнал - они находились с другой стороны здания казармы.
   В проходах, ведущих к южным воротам, кипело сражение. Пробиться через них, не прибегая к волшебству было невозможно, а Пелор не хотел раньше времени раскрываться перед противником. Те лёгкие чары, которыми он укрыл себя и киммерийца от чужих взглядов, можно было и не заметить, но боевое заклятье...
   Пелор направился к крыльцу казармы. Он когда-то был здесь, в Рамфорде, и знал, что по коридорам казармы можно выйти к любому из четырёх дворов заставы. Чужие чары чувствовались на южном дворе. - Кто вы такие, демоны вас забери?
   На пути Пелора стоял высокий боссонец. Это был лейтенант Роггар. Заметив чужаков внутри казармы, где боссонцы баррикадировали все проходы, готовясь к отражению атаки пиктов, он поспешил узнать, кто они такие. Один из незнакомцев явно был колдуном, а враги уже применили волшебство, чтобы ворваться на заставу.
   Пелор удивлённо поднял бровь и попытался рукой отодвинуть Роггара с дороги, но лейтенант даже не пошевелился, когда ладонь Пелора легла ему на плечо. Он не боялся колдовства - вокруг находились сотни боссонцев, которые в случае чего утыкали бы любого чародея стрелами, словно ежа иглами. А против стольких воинов даже самый могущественный маг долго не продержится.
   За спиной Роггара показался великан Хиллард, который не раздумывая вмешался в разговор:
   - Не упрямься, друг, - посоветовал магу Хиллард. - Если ты на нашей стороне, то тебе нечего скрывать, а если враг, то наверное припас какую-нибудь правдоподобную сказку.
   Пелор понимал, что сейчас не время и не место препираться, поэтому распахнул свой плащ. На груди у него висел медальон с изображением перекрещенных меча и посоха, которые венчала корона.
   -Я маг ордена.
   -Эта побрякушка может и значит что-то там, на востоке, но я впервые вижу её, - ответил Роггар, - и если ты не объяснишь, что тебе здесь надо...
   Внутри Пелора вскипела ярость. В какую же глушь он забрался, если здесь даже не знают эмблемы ордена магов! Впрочем, орден на протяжении долгих лет истреблял боссонских друидов. Не удивительно, что его звание не вызывает здесь особой симпатии и почтения. Поэтому Пелор начал объяснять:
   - У пиктов находятся двое очень сильных магов. Я подозреваю, что они...
   Мощный удар сотряс здание казармы. Стены заскрипели, с потолка посыпался какой-то мусор. Из бокового коридора показался дым. Оттуда доносились крики раненых, бежали люди. Многие из них были обожжены, один налетел на стену, держась руками за глаза. - Вперёд, колдун! - рявкнул Хиллард. - Каким ветром тебя сюда занесло - потом расскажешь.
   Хиллард бесстрашно бросился в тот коридор, откуда валил дым. Роггар замешкался, Пелор наконец-то отодвинул его в сторону и последовал за Хиллардом. Конан догнал мага, следом за ними бежали Роггар и другие боссонцы.
   Холл у южных дверей казармы был весь заполнен легионерами-пиктами. Хиллард с рёвом врезался в толпу врагов. Меч боска снёс голову не успевшему увернуться пикту, кончиком лезвия распорол живот другому и впился в бедро третьему.
   На Хилларда тут же бросились несколько врагов, но они только мешали друг другу. На помощь боску подоспел Конан, обогнавший готовящего боевое заклинание мага. Некоторое время Хиллард и Конан одни сдерживали натиск пиктов. Они отступили в коридор, где враги не могли использовать свою численность.
   Слегка опалив волосы боска и киммерийца, мимо них пролетел огненный шар, разорвавшийся среди пиктов. Охваченные пламенем легионеры налетали друг на друга, на стены, падали на пол, катаясь, чтобы сбить огонь. Вопли сожжённых заживо людей разносились по казарме вместе с удушливым запахом горелого мяса.
   - Вперёд! - крикнул Пелор.
   Боссонцы, во главе с Хиллардом, Конаном, Пелором и Роггаром ворвались в холл. Схватка закипела с новой силой. Вдруг среди пиктов возникло замешательство, они отступили к наружным дверям казармы. Они что-то кричали на своём языке, спорили, соглашались и кого-то приветствовали.
   - Убейте их! - крикнул Пелор, указывая рукой на двоих в длиннополой одежде, которые поднимались по лестнице на второй этаж.
   Конан быстро сообразил, что это и есть вражеские колдуны. Несколько боссонцев, которые были с луками, выпустили залп по ним, но все стрелы пролетели мимо.
   Пелор выпрямил руку, которой только что указывал на колдунов. С его пальцев сорвалась молния и бессильно вспыхнула, не долетев до колдунов. Фигуры колдунов и ещё двоих воинов в доспехах, явно аквилонской работы, замерцали голубоватыми искрами. Колдуны тотчас ответили своими заклинаниями, молнии словно стрелы выкосили людей вокруг Пелора, но сам он остался невредим. Он успел сотворить воздушный щит, отразивший направленные в него заклинания. Вокруг Пелора вспыхнула полусфера, по поверхности которой разлилось зелёное пламя.
   Конан и Хиллард, не мешкая, бросились к лестнице. Поражённые пикты и боссонцы застыли, глядя на битву волшебства и чародейства, поэтому никто даже не попытался остановить их.
   Один из колдунов направил себе под ноги руку с расставленными в стороны пальцами. С его руки сорвался сгусток пламени и ударил в ступени лестницы. С треском пролёт лестницы рухнул вниз. Обломки лестницы рухнули на головы стоящих под лестницей пиктов...
          --
   Появления аквилонского мага Саргон не ожидал. Они с Равеном поднимались наверх, к покоям принцессы, следом за лордом Вулфом и Гюнтером, когда в их магический щит ударило заклятье...
   Оба колдуна были застигнуты врасплох и не успели восстановить волшебную защиту. Вспыхнув, она исчезла, но всё же отразила заклятье. Равен и Саргон засыпали молниями весь холл, пытаясь найти мага. Их заклятья убивали и боссонцев, и пиктов, но маг успел выставить магический щит.
   Саргон заметил у мага на груди эмблему ордена Магов Башни. Судя по тому, как легко он отбил их удар, это был очень сильный чародей.
   - Измена! Гюнтер - предатель! - раздались вдруг крики пиктов, находящихся снаружи.
   Пикты в холле растерянно замерли. Они бросали неприязненные взгляды на колдунов и лорда Вулфа. Саргон не сомневался, что в этом замешаны вожди, слышавшие разговор лорда Вулфа с Гюнтером на холме. В суматохе боя вожди поспешили убраться подальше от колдунов, похоже, что теперь они решились на открытое выступление.
   Саргон мощным заклятьем обрушил лестничный пролёт. Наверху лестницы, вместе с Гюнтером находились десятка два пиктов-легионеров. Их центурион уже давно подозревал Гюнтера в измене, он успел перемолвиться парой слов с одним из вождей, бывших на холме.
   По команде центуриона, пикты бросились на предателей. Но Гюнтер и лорд Вулф хорошо владели мечами и отбросили нападающих. Пикты занимали верхние ступени лестницы, не пуская туда предателей. Пять мёртвых тел легионеров распластались перед ними - потери при атаке на Гюнтера и Вулфа.Равен ударил в легионеров молниями. Словно огненные стрелы срывались они с его пальцев, прожигая щиты и доспехи. Трое оставшихся в живых пиктов бросились бежать, а остальные упали на ступени. В их телах были выжжены огромные дыры, крови почти не было, поскольку огонь прижёг края ран.
   В грудь центуриона ударили сразу две молнии, но он успел сделать шаг вперёд, прежде, чем упасть. Кончик его меча прочертил кровавую полосу на груди Равена - лишившись волшебной защиты, разрушенной молнией мага ордена, колдуны стали уязвимы и для простого оружия.
   Не мешкая, лорд Вулф, Гюнтер и колдуны побежали наверх, к покоям принцессы. Саргон ругал себя последними словами, что не сообразил прицепить к принцессе магический знак, чтобы с помощью заклятья поиска найти её. Теперь они были вынуждены искать принцессу вслепую.
   Промчавшись по коридору, они оказались перед покоями принцессы. Несколько боссонцев, стоящих перед дверями, выхватили оружие.
   - Стойте! Кто вы такие? - один из боссонцев шагнул навстречу бегущим.
   Равен и Саргон остановились. Хоть они оба и были опытными колдунами, сотворить боевые заклятия на бегу им было не под силу. Лорд Вулф сделал резкий выпад, но боссонец отбил его клинок в сторону. Тут же меч Гюнтера вонзился в живот боссонца. Выронив оружие, тот отлетел назад, поскольку Гюнтер врезался в него на бегу.
   Остальные боссонцы тут же атаковали двоих гундерландцев, напавших на них. Вулф и Гюнтер встали плечом к плечу, перекрыв коридор. Их клинки мелькали, словно молнии, разя противника. Клинки боссонцев скользнули несколько раз по доспехам гундерландцев, не причинив вреда. Тяжёлые же мечи северян легко пробивали кожаные панцири боссонцев.
   Перед Вулфом и Гюнтером уже валялись несколько убитых, трое раненых отступили, оставляя кровавые следы, когда сквозь ряды воинов пробился высокий широкоплечий боск с огромной секирой. Его тяжёлое оружие отбило в сторону клинки обоих гундерландцев, заставив Гюнтера отступить. Лорд Вулф поскользнулся в луже крови и упал. Это спасло его - острое лезвие секиры просвистело над ним.
   Боск тут же перехватил секиру, не дав ей вонзиться в стену коридора. Теперь его страшное оружие рассекло воздух в обратную сторону и значительно ниже, чем в первый раз. Гюнтер был вынужден ещё раз отступить. Несмотря на тяжёлые доспехи, лорд Вулф легко поднялся на ноги и тоже отступил.
   Боск снова замахнулся своей секирой, но молния, сотворённая Саргоном ударила ему в грудь. Великан выронил секиру и схватился за выжженную рану. Гюнтер и Вулф тут же вонзили свои мечи в раненого, сбивая его с ног.
   Боссонцы беспорядочно сгрудились у двери. Огненный шар разметал их в стороны. Пламя, охватившее было и людей, и коридор, тут же погасло. Несколько мертвецов остались распростёртыми на полу, остальные бежали...
          --
   Конан и Хиллард, не останавливаясь, перемахнули через обрушенный пролёт. Они бросились следом за колдунами, не обращая внимания на то, что за ними никто не последовал. Пикты и боссонцы не двигались с места, поражённые схваткой волшебников.
   Вскоре боск и киммериец настигли беглецов, задержанных боссонцами у самых дверей в апартаменты принцессы. Саргон заметил преследователей и бросил в них сноп молний. Конан всем телом навалился на ближайшую дверь, которая, к счастью была не запертой. Киммериец влетел в пустую комнату, споткнулся, но тут же вскочил на ноги и застыл с мечём в руке, готовый отразить нападение.
   Хилларду так не повезло. Он встретил молнию лезвием меча. Молния раскалила клинок до бела и ударила в плечо. Сжав зубы, чтобы не закричать, боск прислонился спиной к стене и медленно сполз на пол.
   Конан осторожно выглянул в коридор - никого, кроме мёртвых тел боссонцев у двери в покои принцессы не было. Хиллард стонал, привалившись к стене. Глаза его были закрыты, сквозь сжатые зубы вырывалось порывистое дыхание.
   Из-за поворота показался Пелор. Он шёл быстрым шагом, держа перед собой посох, готовый в любой момент к отражению вражеского заклятия. Заметив Конана, маг остановился.- Ну что, киммериец? Не боишься колдунов?
   - Я ещё не слышал о колдуне, который бы не боялся доброго клинка, - ответил Конан.
   - Хорошо, - кивнул Пелор, - Тогда вперёд. Я займусь этими колдунами, а ты разберись с их спутниками.
   Не мешкая, Конан подошёл к двери в комнаты. Держа меч перед собой обеими руками, киммериец бросился внутрь. Пелор последовал за ним.
          --
   Лорд Гар и капитан Ховард отступили от дверей, когда оттуда полыхнуло пламенем. Огонь быстро угас и в комнату вошли четверо - лорд Вулф, Гюнтер, Равен и Саргон.
   - Не ожидал увидеть тебя здесь, Гар, - усмехнулся лорд Вулф.
   - А я тебя наоборот, искал, - ответил рыцарь, - Я шёл за тобой от самой Тарантии...
   - Ну, нашёл ты меня. Что дальше будешь делать? - лорд Вулф нарочно затягивал разговор, чувствуя, как позади него сплетают свои боевые заклятия Саргон и Равен. Вулф не боялся схватки с лордом Гаром. Оба они превосходно владели оружием и исход схватки был неясен, но лорд Гар только что выдержал тяжёлый бой, а он, лорд Вулф, был свеж и полон сил. Однако его больше устроила бы помощь колдунов. А что, если взять Гара живым?
   Вулф опустил меч, предполагая продолжить разговор, но стоящий на коленях возле лежащей на полу служанки толстяк-сержант вдруг вскочил на ноги.
   - Убийцы! - закричал сержант, выхватывая меч, - Вы убили её, убили Агату!
   Сержант бросился вперёд, замахиваясь мечём на лорда Вулфа. Не ожидавший этого гундерландец отшатнулся и выставил свой клинок. Толстяк налетел грудью на меч... и осел на пол, выронив оружие.Ховард и Гюнтер одновременно бросились друг на друга, их клинки скрестились. Лорд Гар подождал, пока Вулф достанет свой меч из тела сержанта. Затем два лорда тоже сошлись.
   Равен поднял руки, чтобы наложить опутывающее заклятье на Ховарда и Гара. В этот момент в комнату ворвался варвар с мечём. Равен обернулся и махнул рукой, набрасывая на него сеть заклятья, но варвар перекатился по полу, проскользнув под магическими контурами.
   Вскочив на ноги, Конан напал на Гюнтера, который уже успел нанести капитану две серьёзные раны - в плечо и бок. Древний клинок скрестился с мечом Гюнтера, выбив на его лезвии зазубрину. Киммериец снова размахнулся, обрушив свой меч на гундерландца. Гюнтер принял и этот удар на свой клинок, где появилась новая щербина.
   Лорд Вулф обменивался ударами с лордом Гаром. Их клинки и доспехи были сделаны лучшими мастерами Аквилонии, искусством владения оружием они не уступали друг другу и их поединок длился ровно, без неожиданных атак. Лорд Вулф старался вымотать и без того уже уставшего Гара, клинки мелькали в воздухе со всё большей скоростью.
   Заметив появление киммерийца, Вулф усилил свою атаку на противника. Всё чаще меч Вулфа скользил по доспехам Гара. Аквилонец отступал под натиском северянина. Отбив в сторону клинок Гара, Вулф ударил с плеча. Лезвие рассекло наплечник, кровь хлынула из широкой раны. Гар шатаясь отступил к стене. Вулф ударил снова. От удара по голове, завязки шлема порвались и он покатился по ковру. Оглушённый лорд Гар выронил меч и опёрся здоровой рукой на стену позади него.
   Лорд Вулф занёс меч и раскроил череп аквилонскому рыцарю. Довольный собой он рассмеялся. Лорд Гар уже давно, ещё в столице, стоял у него на пути, плёл свои интриги, мешал интригам Вулфа. Теперь он получил сполна!
   Лорд Вулф тоже устал, но он оглядел комнату, где шёл бой. Саргон и Равен схватились с магом ордена в серьёзной битве. Молнии, огонь, лёд мелькали вокруг них. Вся стена комнаты, около которой шёл колдовской бой, пылала, зажжённая огненными заклятьями. Угол комнаты блестел инеем - туда попала ледяная молния. Воздух вокруг троих магов переливался всеми цветами радуги, потоки силы искрились яркими огоньками.
   Пока что маг ордена успешно отражал атаки колдунов. На его магическую защиту непрестанным потоком сыпались боевые заклятья. Но он не выказывал усталости, наоборот, его контрудары всё сильнее разрушали защиту колдунов.
   Лорд Вулф усмехнулся уголком рта, переложил меч в левую руку и достал из-за пояса кинжал. Когда-то, в годы бурной молодости, Вулф побывал на юге, в Зингаре, где научился хорошо кидать в цель ножи. Это умение не раз выручало его, пригодилось оно ему и теперь.
   Широко размахнувшись, Вулф бросил кинжал... Кто-то схватил его за ногу и холодное лезвие вонзилось ему под колено. Лорд пошатнулся и кинжал вместо того, чтобы воткнуться прямо в глаз мага, попал ему в плечо.
   Лорд Вулф неловко упал на пол. Тот, кто напал на него, помешав броску, навалился сверху. Меч оказался прижат телом лорда к полу. Безоружный, Вулф пытался повернуться поудобнее, чтобы защититься от неожиданного противника, который всем своим весом прижимал лорда к полу.
   - Умри, подонок, - прохрипел Вулфу в ухо умирающий сержант, который нашёл в себе силы всадить нож в ногу врагу.
   Страшный взрыв разметал магов в стороны, крыша казармы разлетелась в щепки и пламя взмыло ввысь. Лорд Вулф вжался всем телом в пол, проклиная себя за то, что ввязался в интриги колдунов...
          --
   Пелор вошёл следом за киммерийцем. Варвар уже вовсю рубился с высоким гундерландцем. Здесь же бились двое рыцарей. Маг несколько раз бывал при дворе короля Конана и знал обоих - это были лорды Вулф и Гар. Но не они сейчас занимали мысли Пелора.
   Колдуны встретили Пелора ливнем боевых заклятий. Каким образом этих заклятий избежал киммериец, Пелор не понимал, но не стал задумываться, занятый битвой с колдунами.
   Равен набросил на Пелора колдовскую сеть, которая должна была лишить мага возможности двигаться. Световой щит, созданный Пелором, затрещал в местах соприкосновения с потоками волшебной силы, которые и составляли сеть. С треском, разбрасывая во все стороны искры, щит уничтожил сеть. Мгновенно превратив щит в копьё света, Пелор направил его в грудь Равена. Тот успел выставить щит мрака, который поглотил световое копьё. Саргон тут же бросил в Пелора россыпь ледяных молний. Маг начертил в воздухе огненный знак, который поглотил все ледяные молнии, кроме одной, которая ударила в угол комнаты. Огненный знак, начерченный в воздухе Пелором, вспыхнул в последний раз и исчез.
   Волшебники поглядели друг на друга с невольным уважением. Саргон и Равен не ожидали, что их противник выстоит против них в одиночку. Пелор же был в свою очередь уверен, что орден магов расправился со всеми колдунами, остались только знахари, да обманщики, с которыми ему не составит труда справиться. Здесь же он столкнулся с высшей магией, в которой используются силы стихии в их первозданном виде, а это под силу лишь очень могучим магам.
   Решив покончить бой одним ударом, Пелор обрушил на Равена целый поток стихии, которая лучше всего подходит для смертоносных заклятий, - огня. Равен на мгновение исчез в языках пламени. Со стороны казалось, что колдун стоит под огненным водопадом низвергающимся на него прямо с потолка.
   Надо отдать должное Равену - он успел создать для себя защитную сферу, сотканную из тьмы. Однако огонь всё же прорывался сквозь этот волшебный щит, опаляя колдуна.
   Саргон выставил перед собой скрещённые руки и бледно-зелёный луч ударил из них. Пелору пришлось прекратить поджаривать Равена. Маг ордена выставил раскрытую ладонь, из которой сверкнул голубой луч, перекрестившийся с зелёным. Там, где они скрестились, воздух засверкал голубыми и зелёными искрами.
   Равен, наконец, справился с огнём и простёр перед собой руки. Его луч был багрово-красного цвета. Пелор был полностью занят борьбой с Саргоном и Равен полагал, что его атака без труда пробьёт защиту мага.
   Волшебный луч был одним из мощнейших боевых приёмов магов. Он представлял собой поток магической силы, контролируемый чародеем, который уничтожал любые охранные заклинания. Волшебный луч часто использовался магами в поединках. Но даже достаточно сильный маг порой оставался беспомощным против нескольких чародеев, которые слабее его. Редко кто из магов мог контролировать хотя бы два луча.
   Пелор был, несмотря на свой молодой для мага возраст, способен управлять двумя лучами. Он встретил атаку Равена своим голубым лучом. Некоторое время чародеи стояли, застыв, словно изваяния. Со стороны могло показаться, что взрослые люди играют в какую-то детскую игру - выставленные в стороны руки, растопыренные пальцы... Только напряжение на их лицах говорило посторонним, какие усилия они прилагают, чтобы удерживать силовые потоки под контролем.
   Пелор был сильнее любого из колдунов, но двоих сразу он не мог победить. Но и Саргон вместе с Равеном не могли одолеть мага ордена. Некоторое время их схватка сводилась к простому противоборству сил...
   Равновесие магического сражения нарушило вмешательство человека, не имеющего ничего общего с магией. Кто-то бросил в Пелора кинжалом. Стальное лезвие попало прямо в точку, где скрещивались магические лучи Саргона и Пелора. Потоки силы вышли из-под контроля волшебников, потоки огня хлынули во все стороны...Раскалённое до красна лезвие кинжала вонзилось в грудь Пелора. Маг ордена упал на спину, нелепо взмахнув руками. Саргон, потерявший контроль над магическим лучом был отброшен взрывом в сторону, его одежда загорелась. Только Равен смог прекратить поток силы, пока тот не вышел из-под контроля. Он успел выставить щит против пламени и практически не пострадал.
   Огонь погас также быстро, как и вспыхнул. Равен был единственным в комнате, кто удержался на ногах. Саргон лежал у стены грудой обгоревшего тряпья. Пелор в последний момент успел отразить пламя, но и он был сильно обожжён. Остальных людей, находящихся здесь, волна пламени просто смела. Вышедшая из-под контроля магическая сила сорвала крышу и сильно повредила стены казармы. Равен шагнул к раненому магу ордена. Его следовало добить, ведь несмотря на ожоги и раны, тот сможет их быстро залечить силой своих заклятий, а от Саргона сейчас не так уж и много пользы.
   Позади колдуна что-то зашевелилось и он обернулся. Из-под обломков и обгорелых мертвецов поднимались двое - лорд Вулф и варвар, спутник мага...
  
          --
  
   Конан поднялся на ноги, сбросив с себя изуродованный труп Гюнтера. Когда у магов что-то не получилось и во все стороны хлынул огонь, Конан успел встать так, что его противник заслонил его от пламени. Воздушная огненная волна сбила их обоих с ног, Конан оказался внизу.
   Комната превратилась в руины, крыши не было и в помине, стена, отделяющая комнату от коридора рухнула, всё было обгорелым и сломанным... Там, где раньше была дверь в коридор лежал Пелор, опираясь на руку. От огня он не сильно пострадал, но варвар заметил рукоять кинжала в его плече.
   Один из колдунов стоял над магом, собираясь добить. Конан шагнул вперёд, занося меч. Колдун обернулся на варвара, его взгляд задержался на чём-то позади Конана.Киммериец пригнулся и отскочил в сторону. Там, где только, что была его голова просвистел меч лорда Вулфа. Конан отступил назад, стараясь следить за обоими своими противниками.
   Лорд Вулф едва устоял на ногах - нанесённая сержантом рана давала себя знать. Конан заметил, что колдун забормотал заклинания. Времени на раздумья не оставалось. Киммериец перехватил свой длинный меч за лезвие и метнул его, словно копьё. Тяжёлый клинок пробил грудь колдуна и пригвоздил его к деревянной стене. Руки чародея ухватились за лезвие меча, ноги заскребли по полу, но жизнь уже покидала его.
  
          --
  
   Лорд Вулф удивлённо уставился на умирающего колдуна. Проклятье! Теперь ему не выбраться отсюда, оба чародея погибли, а вокруг - сотни боссонцев, жаждущих его крови, и пиктов, которые жаждут любой крови. Даже если его не убьют сразу что ждёт его? Королевский суд, многочисленные унижения и в конце неизбежная смерть!
   Отбросив в сторону меч, Вулф подошёл к окну. Лорд с трудом снял латные перчатки. Его пальцы заскользили по застёжкам доспехов, залитых кровью, которая запеклась, образовав корку. Наконец ему удалось расстегнуть застёжки и кираса с грохотом упала на пол.
   Под кирасой оказалась кольчуга. Лорд достал тонкий стилет, который носил в ножнах на руке. Лезвие стилета было очень тонким, но необычайно прочным. Зингарский торговец получил за стилет полсотни серебряных крон.
   Лорд Вулф глубоко вздохнул. Зря он ввязался во всю эту авантюру, но изменить уже ничего нельзя. Он приставил стилет к своей груди. Тонкое лезвие прошло сквозь крупные ячейки кольчуги, прорезало ткань подкольчужной рубахи, тонкое полотно сорочки, и уткнулось в кожу лорда.
   Вулф чувствовал, ощущал ладонями, лежащими на рукояти стилета, как бьётся его сердце, как кровь бежит по его жилам... Лорд бросился на пол. Удар вогнал стилет ему в сердце и аквилонский вельможа, герцог Гунерланда, родственник короля скончался в забытом богами безвестном Рамфорде на самой границе с варварскими землями...
          --
  
   Конан приготовился к атаке лорда, но тот отбросил меч и отвернулся. Киммериец удивлённо смотрел, как рыцарь расстёгивает крепления доспехов, что-то бормочет себе под нос. Вдруг он бросился на пол, дёрнулся и замер. Конан осторожно перевернул лорда на спину - в сердце у него торчал стилет.
   - Киммериец, - раздался хриплый голос позади.
   Конан резко выпрямился и обернулся. Пелор приподнялся на локте, кровь залила его грудь, окрасив мантию в красный цвет. Судя по всему крови из него вытекло немало. Киммериец подошёл к волшебнику и наклонился к нему.
   - Киммериец, у них должны быть свитки... свитки Сетиса..., - прохрипел Пелор. - Найди их, иначе всё зря...
   - Какие свитки? Как они выглядят?
   - Ищи палки, обёрнутые кожей...
   Киммериец бросился к колдуну, проткнутому его мечём. Чернокнижник скорчился, сжав рукоять меча скрюченными пальцами, ноги согнутые в коленях, не поддерживали его. Несмотря на свой молодой возраст, Конан вдоволь успел насмотреться и мертвецов и крови, да и события последнего дня отнюдь не способствовали сохранению каких-либо иллюзий. Пальцы варвара неуклюже ощупывали одежду мертвеца, выворачивая многочисленные карманы. Горстка сушёных трав, засушенных лапок, крыльев и прочих частей тушек мелкого зверья, летучих мышей и птиц, многочисленные амулеты - ничего, кроме обычного имущества колдуна.
   Шорох сзади и предостерегающий крик Пелора заставил варвара обернуться. Второй колдун, значительно пострадавший в схватке магов с трудом поднимался на ноги. Его одежда обгорела, сквозь многочисленные прорехи виднелось чешуйчатое зеленоватое тело. Маска, скрывавшая лицо Валузиец!В коридоре послышался шум, топот ног и звон оружия - боссонцы или пикты наконец-то преодолели обрушенную лестницу. Конан схватил свой меч и выдернул его из стены. Освобождённое тело колдуна рухнуло на пол.
   Змеечеловек зашипел, раздвоенный язык со свистом мелькал перед безгубой пастью рептилии. Обгорелые куски маски ещё держались на морде валузийца, однако они уже не могли скрыть нечеловеческие черты. Валузиец выставил перед собой руку, зеленоватое мерцание окутало его пальцы.
   Огненный луч ударил в грудь валузийца, отбросив его назад. Из разодранного одеяния рептилии выпали три пергаментных свитка. Конан бросился на валузийца, выставив перед собой меч. Лезвие меча полоснуло по телу валузийца.
   Змеечеловек закричал. Его ноги резко выпрямились, отбросив киммерийца назад. Конан быстро поднялся. С мечом в руке он снова бросился в атаку.
   Валузиец простёр вверх руки и что-то сказал на языке, который был древним ещё в те времена, когда атланты впервые высадились на материк. Молния ударила в пол комнаты, обрушив доски перекрытий. Провал отрезал Конана и вбежавших в комнату боссонцев от валузийца. Рептилия бросилась к свиткам, валявшимся среди обломков и мертвецов.
   - Достань свитки! - крикнул из последних сил Пелор.
   Конан одним прыжком перемахнул через провал, занеся обеими руками над собой меч. Валузиец сгрёб в охапку все три свитка, когда лезвие меча отсекло ему левую руку. Свитки снова упали.
   Когтистая лапа полоснула по лицу киммерийца, оставив длинные рваные борозды. Конан, не обращая внимания на кровь, заливавшую ему глаза, рубанул наугад и ранил противника. Хлопнули по наручам стрелков тетивы луков и три стрелы впились в грудь валузийца - боссонцы наконец разобрались в обстановке и попытались помочь киммерийцу. Схватив в правую лапу два свитка, валузиец бросился в пролом в полу...
          --
   Зарево над заставой было видно издалека. Огромные языки пламени, словно мечи исполинов полосовали тёмное небо, освещая окрестности. Крики людей и звон оружия не доносились до холма, поросшего редким кустарником, находящегося в паре миль от заставы.
   Сканд смотрел на далёкое пламя. Рядом с ним развалился на траве чёрный волк.
   - То, что мы ищем находится там, Ульферт? - спросил Сканд.
   Волк бросил на киммерийца быстрый взгляд и кивнул. Варвар снова уставился на зарево, а волк удобно положил голову на передние лапы.
   Ульферт чаще предпочитал обличье волка, чем человека. Зверь был выносливее, неприхотливее... Ульферт даже начал со временем думать как-то по-волчьи. Это здорово помогало ему, избавляя от излишних сомнений.
   Ульферт вспомнил своё далёкое детство, когда он, совсем ещё мальчишка, бежал от работорговцев и, полуголодный и замёрзший, попался на глаза одному из асгардских колдунов. Нельзя сказать, что старый Ольф был могучим чародеем, совсем нет. Он был колдуном средней руки, прозябающим в горде одного из прибрежных ярлов. И всё же он сумел разглядеть и разбудить в юноше дар...
   При воспоминании о своём наставнике, Ульферт улыбнулся... Вернее оскалил зубы, ведь он был в облике зверя. Киммериец тут же насторожился и повернулся к своему спутнику, но волк уже снова погрузился в свои мысли.
   Ольф был хорошим учителем. Ульферт заботился о старике, и тот умер в своей постели от старости. Это было много веков назад. На земли асиров пришли ваны и потеснили их на восток. Давно уже исчез с лица земли тот горд, где молодой Ульферт обучался магии. Но сам Ульферт всё ещё оставался вечно молодым юношей.
   На севере обитали две категории чародеев - огненные волшебники и ледяные колдуны. Ульферта всегда раздражало то, что ледяные были именно колдуны, а огненные - либо волшебники, либо маги, хотя между ними было не так уж и много разницы. Тем не менее, людская молва упорно превозносила добрые дела огненных и распускала слухи о злодействах ледяных. Бывали даже случаи, когда ледяного колдуна в сагах называли огненным, потому что он был положительным героем и наоборот.
   Как ни странно, Ульферт не принадлежал ни к тем, ни к другим, хотя знал несколько заклятий. Он был оборотнем. Вернее он любил оборачиваться зверем и питался кровью жертв, поддерживая в себе жизненные силы. На юге его назвали бы вампиром. Как чародей он не прошёл дальше своего учителя, чем немало его разочаровал. Но Ольф научил Ульферта оборачиваться в волка, ворона и выдру.
   Свою способность восстанавливать свои силы, выпивая кровь жертв, Ульферт открыл случайно. Однажды ваны осадили горд. В битве с врагом, который многократно превосходил асиров, Ульферту пришлось использовать те заклятия, которые он знал, и он был полностью истощён, но ваны бежали.
   Ульферт едва дотащился до своей постели. Инга, дочь ярла, которой нравился молчаливый ученик мага, пришла навестить его. В руках она несла чашку с отваром трав, который должен был восстановить истощённые силы юноши. Но всё внимание Ульферта было приковано к синей жилке, бьющейся на белоснежной шейке девушки... Когда она наклонилась, Ульферт схватил её и впился зубами в горло несчастной...
   Потом было бегство из горда, потом были кошмары по ночам и бесцельные блуждания по диким безлюдным землям... Ульферт тогда настолько привык к облику волка, что он стал его настоящей сущностью. Со временем он успокоился и вернулся. Ярл не простил его и попытался схватить... Ульферт-волк тогда славно поохотился...
   Из всех обитателей горда в живых остался лишь Ольф, но с тех пор старик совсем сдал. Он лежал на постели в одной таверне, куда его привёл Ульферт, и проклинал себя. Со временем старик перестал узнавать своего ученика, пытался даже убить его, называя убийцей и чудовищем. Ульферт не оставил старика, хотя и не понимал, что его держит.
   После смерти учителя, Ульферт старался не привязываться к смертным. Сначала он пришёл ко двору одного из могущественнейших ярлов и помог тому стать конунгом Асгарда. Однако даже его союзники, даже сам конунг, испытывали отвращение и ненависть к оборотню. Ульферту требовалась молодая кровь, чтобы не стареть. Слухи о том, что он пьёт кровь людей, просочились в королевские покои. Конунг попытался убить своего мага-оборотня, но Ульферт бежал...
   С тех пор Ульферт жил и действовал один. Бессмертный и неуязвимый, опасный и сильный, он порой затевал безумные предприятия, чтобы развлечься... Пока не встретил её...
   Морриган была чародейкой. Очень сильной чародейкой, которая знала толк в некромантии. Маг Пелиас при поддержке Конана Великого уничтожил большинство некромантов, разрушил их чёрные замки... Морриган скрылась далеко на западе, среди племён дикарей. Она подчинила себе большой племенной союз пиктов на севере и почиталась ими как богиня смерти и разрушения. Ульферт, которого тяготило одиночество, словно мальчишка влюбился в чародейку. Оба они были бессмертны, вечно молоды...
   Каким образом Морриган узнала о свитках, Ульферт не знал, да это его не очень-то и интересовало. Она велела своему любовнику найти их, и Ульферт поспешил на поиски. Киммерийца он спас не просто так. Ему, так или иначе, нужен был помощник, а кто для этого подойдёт лучше, чем изгнанник, блуждающий по чужим землям?
   Свитки находились где-то там, где шло сражение. Ульферт был смел, но не безумен - вставать на пути орд пиктов, которые осаждали Рамфорд, мог только безумец. Хотя пикты и поклонялись Морриган, они её не любили, а боялись. Оборотня же они просто ненавидели. Нет, следовало дождаться окончания битвы и отобрать свитки у победителя. В том, что победителями окажутся пикты, можно было не сомневаться.
   Магический удар огромной силы донёсся до холма, где находились оборотень и киммериец. Пламя над заставой взмыло ввысь с новой силой. Волна силы накатила на Ульферта, и оборотень содрогнулся. Сканд, который не почувствовал ничего необычного, удивлённо уставился на Ульферта. Чёрный зверь вскочил на лапы, затем упал на спину, извиваясь всем телом.
   Тихий скулёж вырывался из полураскрытой пасти волка. Зверь извивался на земле, постепенно превращаясь в человека. Наконец, Ульферт замер в неподвижности. Он пытался справиться с болью. Оборотень был очень чувствителен к волшебству, он чуял её за десятки миль, что уж говорить о том чародействе, которое творилось на заставе! Ульферт просто не был готов к защите, и магические волны беспрепятственно ударили по нему.
   - Всё в порядке, Сканд, - буркнул Ульферт, - мы просто слишком приблизились к цели.
   - А с тобой не случится того же, когда мы совсем к ней приблизимся? - спросил киммериец.
   - Нет, теперь я буду готов. Сейчас мы идём к заставе. Где-то там должны быть свитки, которые мы ищем. Постараемся не лезть в самое пекло, а подобраться к ним поближе.
   - Что за свитки? - спросил Сканд.
   - Свитки с руническим письмом... - Ульферт запнулся, поняв, что киммериец не понимает его. - Это палки с намотанным на них пергаментом... тонкой корой. Свитков три. В драку постарайся не лезть, но когда их увидишь, убивай всякого, кто встанет у тебя на пути.
   Ульферт сгорбился, его тело начало покрываться чёрной шерстью, вместо ногтей выросли когти, лицо удлинилось, превращаясь в волчью морду. Вскоре рядом с варваром стоял чёрный волк. Оборотень мотнул головой, приказывая Сканду следовать за ним, и неспешно потрусил вниз с холма.
          --
   Далеко на юге, в тысячах миль от Боссонии, выл от бессильной злобы Страж Башни. Много лет назад он просчитался, допустив в главное святилище Сета нескольких авантюристов, искателей приключений, мародёров и осквернителей могил. Последствия были плачевны - ими был похищен Глаз Сета.
   Они все погибли, все четверо, но Змеиный Жезл попал в руки какого-то бродяги, который исчез и следы его затерялись. Страж все эти годы посылал своих слуг, своих рабов на поиски жезла. Змееподобные валузийцы прятали свои морды под масками и капюшонами, когтистые лапы - в длинных широких рукавах и перчатках. В таком виде, выдавая себя за жрецов и знахарей, они ездили по миру, разыскивая хоть какой-нибудь след Глаза Сета.
   Аквилонские рыцари и маги, предки которых сокрушили когда-то мощь стигийских жрецов, практически уничтожив культ змеиного бога, ослабили бдительность. Золото и жажда власти делали понемногу своё дело. Несколько десятилетий назад, весь мир для последних живых валузийцев заключался в сухметской башне, а теперь культ Сета набрал силу, мощь, его жрецы бродили по дорогам Запада, обращая людей в свою веру. Так похищение жезла пошло на пользу жрецам Сета.
   Лишь недавно удалось узнать, что жезл находится у магов Ордена Башни. Похищение жезла прошло успешно. Одновременно с этим были обнаружены и свитки Сетиса - глупцы держали их почти без охраны, в королевской библиотеке Аквилонии в Тарантии. Их пропажа ещё долгое время не была бы замечена, но при этом погиб архивариус, и орденские маги заподозрили неладное.
   И вот, когда свитки были уже на пути...
   Страж ударил своей когтистой лапой по стене, оставив на камнях борозды.
   Но свитки ещё не вернулись в Тарантию. К тому же часть свитков всё ещё у Саргона, который вынужден скрываться в северных дебрях. Страж решился. Он пошлёт туда, на север своих верных слуг - серпентов. Кто сможет противостоять этим идеальным убийцам?
   По пустой зале башни Сета пронёсся шелест. Если бы Страж был человеком, он бы смеялся в предвкушении того часа, когда он начнёт ОБРЯД...
      -- Пустоши пиктов.
        -- Через пустоши.
  
          --
   Развалины Рамфорда всё ещё дымились. Гарм со своими пиктами ушёл к Велитриуму, оставив всё как есть. Он мог бы вырезать всех рамфордцев, которые ещё остались живы, но застава более не представляла угрозы для его полчищ.
   Большая часть Рамфорда превратилась в пепелище, повсюду в частоколе виднелись бреши. Только здание казармы по-прежнему возвышалось над заставой, несмотря на разрушенный второй этаж.
   Боссонцы раскапывали обгорелые обломки, в надежде разыскать хоть что-нибудь из припасов. Впрочем, все подвалы оставались в целости и сохранности, поэтому в продовольствии рамфордцы не нуждались.
   Битва прошлой ночью была ожесточённой и кровопролитной, и большая часть защитников заставы полегла под ударами пиктов. Теперь под началом капитана Ховарда находились около трёх сотен измученных ночным сражением бойцов. Выжившие были в большей или меньшей степени ранены. Женщины и дети, которых было не меньше тысячи, оплакивали своих родных.
   Пикты бросили своих воинов не погребенными, поскольку во время военного похода они не заботились о своих павших. Потом, после окончательной победы, они устроят пышную тризну, принесут многочисленных пленников в жертву павшим героям и богам. А в походе нет оправдания малейшей задержке.
   Капитан Ховард понимал, что следовало уводить людей прочь от заставы, где лежали тысячи мертвецов. Похоронить их не было никакой возможности. Сам капитан был ранен и большую часть обязанностей взял на себя лейтенант Роггар.
   Боссонцы, боски, аквилонцы грузили припасы на волокуши, на носилки. Было решено уходить на север, к Киммерийским предгорьям, где горцы могли помочь с едой и лечением раненых. Идти следом за пиктами не было никакого смысла. Можно было уйти на юг, к другим заставам, но пикты наступали широким фронтом и вряд ли рамфордцы добрались бы до какой-нибудь уцелевшей заставы или усадьбы.
  
          --
  
   - Мэтр Пелор, вы не выдержите пути к побережью, - в который раз сказал капитан Ховард. Рука капитана висела на перевязи, на боку белая повязка была пропитана кровью. Однако, капитан выглядел хоть и сильно усталым, но не павшим духом.
   - Я должен вернуть свитки, капитан, - возразил маг, глядя на свою повязку. Кинжал Вулфа оказался отравленным, и волшебник обессилел, борясь с ядом, который успел разойтись по телу.
   - Не много пользы от вас будет в деле, - покачал головой капитан. - Лучше бы вы доверили это дело кому-нибудь.
   Пелор только сжал зубы. Он лежал, обливаясь холодным потом, лихорадка трясла его всю ночь. Если бы он сейчас заехал к Джаге! Но что мечтать о несбыточном. Пока он лечится, свитки могут попасть в руки...
   Страшно подумать, кому они могут достаться! Всегда находятся безумцы, которые готовы бросить весь мир в огонь своих страстей. Призванием богов в мир занимались многие чародеи прошлого. Однако волшебник Пелиас боролся с ними по мере своих сил, уничтожая ересь на корню. Свитки следовало немедленно вернуть в Тарантию!
   Капитана Ховарда окликнули люди, разбирающие руины бывшие совсем недавно заставой, и он покинул мага. Пелор остался в одиночестве на опушке леса. Кроны деревьев давали достаточную защиту от солнца, стоящего в зените. Пелор задумался.
   Несколько аквилонских рыцарей весьма кстати оказались здесь, в Рамфорде. Аквилонцы не такие варвары, как эти боссонцы, и подчинятся приказам мага ордена. Что ж, вот и пусть эти рыцари гоняются за свитками...
   Нет! Никто кроме него не в состоянии найти свитки. Можно дать о себе знать другим магам, которые занимаются поисками... Нет, никто не успеет добраться сюда.
   Пелор немного углубился в лес, пока застава не исчезла за стволами деревьев. Здесь он нашёл небольшую уютную полянку. Непримятая зелёная трава, трели лесных птиц... Кровь и смерть, которые отделяли от поляны лишь несколько рядов деревьев, казались такими далёким.
   Пелор вздохнул и приступил к приготовлениям. То, что он собирался сейчас сделать, вызывало у него неприятные чувства, но другого выхода не было. Пелор развязал повязку, распахнул мантию. Запёкшаяся кровь коркой покрывала его рану. Яд окрасил края раны в тёмно-фиолетовый цвет, кожа вокруг раны была лиловой.
   Маг опустился на колени в центре поляны. Затем он достал тонкий кинжал, который носил в ножнах на поясе. Аккуратно срезав дёрн, он отложил его в сторону, разровнял ладонью землю. Лезвием кинжала маг нарисовал на земле окружность и перечертил её двумя линиями крест накрест.
   Магия крови всегда считалась одним из самых опасных разделов волшебства. Шаманы и жрецы, значительную часть ритуалов которых составляли различные жертвоприношения, порой могли противостоять мудрейшим чародеям, которые редко прибегали к подобным приёмам. Слово и жест были основой магии ордена.
   Однако, сейчас Пелору было недостаточно высшей магии. Он провёл лезвием кинжала по своей едва затянувшейся ране. Боль раскалённым прутом полоснула его по груди, но рука мага не дрогнула. Крестообразный разрез вскрыл рану, и кровь потекла по груди Пелора. Затем маг провёл окружность вокруг раны, которая тотчас набухла кровью.
   Теперь маг вытянул перед собой правую руку. Левая, раненая рука его немного дрожала, но Пелору удалось вырезать такой же рисунок на правой ладони. Отбросив в сторону кинжал, чародей прижал окровавленную ладонь к ране. Дрожь прошла по его телу, когда вырезанные в человеческой плоти кинжалом знаки соприкоснулись.
   Спина чародея выгнулась, он вытянул правую руку и опустил вниз, накрыв ладонью рисунок, начерченный на земле. Когда он коснулся ладонью земли, беззвучный гром пронёсся вокруг, внезапный порыв ветра пошевелил ветви деревьев, окружающих поляну.
   Тишина, воцарившаяся на поляне, была нарушена вздохом облегчения, вырвавшимся из уст Пелора. Маг быстро поднялся на ноги, словно и не был тяжело ранен. Кровь из его раны на груди уже не сочилась, порезы на ладони почти исчезли. То, что только что сделал Пелор, было просто и в то же время сложно, вряд ли нашлось бы с десяток магов, которые смогли бы повторить это. В то же время многие шаманы могли бы сделать то же. Пелор только что взял себе силу земли, отдав яд, который всё ещё был у него в крови, и слабость...
   Теперь можно было и в погоню за валузийцем отправляться!
   Пелор поднял с земли свой кинжал и вернул его в ножны, тщательно обтерев окровавленное лезвие. Затем он аккуратно вернул на место дёрн, срезанный им, скрыв все следы только что проведённого ритуала.
   Оглядев ещё раз поляну, Пелор направился обратно к разрушенной заставе.
          --
   Саргон всю ночь бежал на северо-запад. Не могло быть и речи о том, чтобы остановиться - до рассвета следовало уйти как можно дальше от людей. Несколько раз он натыкался на отряды пиктов, которые в ужасе бежали от него или начинали забрасывать его копьями и дротиками.
   Рептилии были очень живучи, поэтому потеря одной руки не слишком ослабила Саргона. Прижимая к себе уцелевшей рукой свитки, Саргон мчался по холмистым землям пиктов, словно олень, преследуемый волчьей стаей.
   Наконец валузиец остановился. Утренние лучи солнца сушили его кожу, раздражая её. Змеечеловек забился на дно оврага, куда солнечные лучи не доставали. Маска и разодранная мантия остались где-то по дороге. Людская одежда только мешала рептилии - Саргон содрал с себя сапоги и штаны.
   Тщательно привязав оба уцелевших свитка к себе за спину, Саргон начал оборачиваться. Превращение прошло превосходно, не зря Саргон был одним из лучших слуг Сета. Спина валузийца сгорбилась, ноги удлинились, морда расплылась в стороны, превратившись в жабью. Обрубок руки начал расти, превращаясь в целую лапу. Вскоре на дне оврага сидела гигантская жаба. Однако лапы этой жабы заканчивались длинными когтями.
   В таком виде Саргон мог спокойно продолжать свой путь, кожа его была достаточно влажной, чтобы выдержать солнечные лучи. Квакнув, словно обычная лягушка, жаба-Саргон выпрыгнул из оврага.
   Четверо охотников-пиктов, случайно оказавшихся поблизости, закричали от ужаса, когда перед ними вдруг возникло чудовище. Двое бросились бежать, один упал на колени и начал молиться, но четвёртый размахнулся и бросил копьё.
   Саргон небрежно отмахнулся от копья и прыгнул. Его тяжёлая туша обрушилась на охотника, сбив того с ног и переломав все кости. Довольно урча, жаба-Саргон принялся за кровавую трапезу - перед долгой дорогой следовало подкрепиться...
          --
   После полудня Пелор со своими спутниками выехали на запад.
   Проводником вызвался быть один из боссонских лучников по имени Арторикс. Капитан Ховард отрекомендовал его как опытного следопыта и отличного стрелка. Теперь худой боссонец пешком возглавлял отряд. Конан тоже отказался от коня - в горах не было пищи для лошадей и киммерийцы были никудышными всадниками.
   Следом за ними двигался неторопливой рысью Пелор верхом на своём жеребце. Маг полностью оправился от раны и яда.
   За магом следовали шестеро всадников. Из семидесяти людей лорда Гара остались всего семнадцать человек. Большинство из них были тяжело ранены. Пелор послал двоих с письмом в Тарантию. Двое рыцарей и четверо легковооружённых всадников, которые в ночной битве получили лишь лёгкие ранения, сопровождали мага.
   Кругом простирались холмистые пустоши, поросшие красным вереском. Среди оврагов и холмов лошади не могли двигаться быстро. Арторикс и Конан почти бежали по следу валузийца. Змеечеловек оказался очень выносливым - несмотря на раны, на отрубленную руку, он бежал на северо-запад.
   Вскоре солнце начало припекать, однако не сильно. Несколько раз в поле зрения путников попадались группы пиктов, однако они были слишком малочисленны и избегали встречи.
   - Не нравится мне это, - буркнул себе под нос Арторикс, взбираясь на очередной холм. В паре сотен ярдов от них, на вершине невысокого холма, остановились трое пиктов. Заметив всадников, пикты скрылись за холмом в зарослях вереска.
   -Я думаю, что они скоро вернутся, - продолжил Арторикс, не обращая внимания на молчание киммерийца.
   Конан продолжал молчать. Он внимательно огляделся вокруг. Похоже было, что это были не единственные пикты в окрестных холмах. Острый взгляд киммерийца отметил какое-то движение в кустах восточнее путников. Нагнувшийся пикт мелькнул среди зарослей позади отряда.
   Конан положил руку на плечо боссонца. Тот резко обернулся. Киммериец подбородком указал в направлении шевелящихся кустов. Арторикс взглянул туда и снял с плеча лук.
   - Нам не вырваться, - спокойно сказал боссонец. - Они окружили нас.
   - В чём дело, почему остановились? - поинтересовался Пелор, въезжая на вершину холма. Конан с раздражением отметил, что силуэт мага на лошади отлично виден со всех сторон. Может чародеи и обладают силой, понять которую не дано простому смертному, но во всём остальном им далеко до самого тупого солдата.
   -Вокруг нас пикты, господин чародей, - ответил Арторикс. - Даже верхом на пустошах нам не удастся уйти от них.
   - Где же они? - спросил маг. - Может мне удастся отпугнуть их.
   - Вон там, - за тем холмом, боссонец слегка качнул головой в сторону, где шевелились кусты.
   Пелор простёр сторону руку в указанную Арториксом сторону и произнёс несколько странно звучащих слов. Киммерийцу тут же пришло на ум видение родных Киммерийских гор, покрытых вечными снегами и льдом. В воздухе над вересковыми зарослями что-то блеснуло в лучах солнца. Острые льдины, настоящие копья, обрушились на кусты.
   На киммерийца налетел резкий порыв горячего сухого ветра. Всадники-аквилонцы пришпорили коней и помчались к подозрительному холму.
   -Эгей! Здесь была засада! - крикнул сэр Аллен, молодой рыцарь, который был командиром отряда.
   Пелор и киммериец с боссонцем поспешили присоединиться к аквилонцам. Огромные ледяные копья, воткнутые в землю, таяли на солнце. Кусты вереска на холме были жестоко изломаны, вбиты в землю. Но самым страшным были тела пятерых пиктов. Дикари лежали проткнутые насквозь острыми кусками льда, их тела были превращены в кровавое месиво.
   Конан поймал себя на мысли, что ему не хотелось бы принять такую же смерть, когда внезапно, из ясного неба, на тебя рушится неумолимая смерть...
   - Ладно, надеюсь, что они теперь немного поостерегутся, - сказал маг. Он слегка тронул каблуками своего коня и начал спускаться с холма...
          --
   Ульферт и Сканд преследовали валузийца. Оборотень мчался по следу рептилии, следуя за неуловимым для людского носа запахом вековой пыли и старого пергамента. Киммериец не отставал от него, казалось варвар был неутомим.
   Ульферт был вне себя от ярости. Там, на заставе, они даже не сумели подобраться близко к свиткам. Здание, где они находились, было окружено многотысячной толпой пиктов. В самом здании бились друг с другом могущественные маги. Оборотень даже не попытался сунуться туда. Он отлично знал пределы своей силы.
   Затем, правда, им повезло. Человекообразная рептилия со свитками пробежала мимо них, и острый нюх оборотня тут же взял след и свитков и самого валузийца. Теперь они преследовали беглеца...
   Однако человекоящер нёсся с такой скоростью и по таким буреломам, что даже оборотню не удалось настичь его. К счастью валузиец был вынужден петлять, огибая пиктов, которые осыпали его дротиками.
   Ульферту вовсе не хотелось возвращаться к Морриган с пустыми руками. Впрочем, на берегу моря валузиец попадёт в ловушку - морская вода испортит пергамент свитков. Ульферт уже составил примерный план - он соберёт пиктов из прибрежных селений и устроит облаву на беглеца...
        -- Участь предателей.
          --
   Сварт неторопливо подбрасывал сухие ветки в весело потрескивающий костёр. Языки пламени бросали отсветы в ночную тьму, разгоняя её. Мысли боссонца были мрачны, как укрытые темнотой окрестные холмы.
   Фандор обещал ему много золота, одна золотая цепь уже лежала в кошеле Сварта, однако теперь боссонец думал не о золоте, а о том, как выбраться из всего этого.
   Рядом с костром сидели девушки, принцесса Лана и Энни. Они укутались от ночного холода в тёплые мужские плащи, только бледные лица оставались открытыми. Глаза Энни осуждающе глядели на Сварта, он спиной ощущал её взгляд. Энни любила его, однако события последних двух дней поколебали её веру в жениха. Сварт ступил на скользкую дорожку. Это понимала Энни, понимал это и он сам.
   Эрик Норгардский сидел рядом с девушками, обняв за плечи принцессу. Он молчал, уставившись в огонь неподвижным взглядом. Он был младшим в семье, на него не наседали так, как на старших братьев ни с воинским искусством, ни с науками. Юность протекала для него безоблачно. Да и потом, при аквилонском дворе, никакие заботы не омрачали его мысли.
   Фандор был изнанкой того мира, в котором жил Эрик. Фандору было плевать на Эрика, на его чувства, желания. Воинбыл холоден как лёд и остёр, как лезвие его меча. Он точно знал, что ему надо и не задумываясь пускал в ход все свои воинские таланты, чтобы добиться желаемого.
   Эрик со стыдом ощутил, что он боится, страх ледяными пальцами сжимал ему душу. Он не раз бился на дуэлях, не раз бывал ранен, но удар Фандора, оглушивший его... Фандор, казалось, даже не заметил меча в руках Эрика, просто ударил рукоятью меча по лбу. Эрик считал себя хорошим фехтовальщиком, а Фандор в его громоздких латах всегда казался ему медлительным и неповоротливым. Однако в бою Фандор преображался - он двигался столь быстро и ловко, что казался каким-то демоном убийства. Эрик чувствовал, что Фандор при необходимости убьёт его, не задумываясь, и это его пугало.
   В отличие от своего своих спутников, принцесса Лана не отчаялась, она просто устала бояться. Теперь она внимательно следила за Фандором и ждала момент, когда представится возможность бежать. Однако Фандор был словно из железа, он спал мало и очень чутко...
   Между тем, Фандор вернулся от лошадей. Им удалось раздобыть в конюшнях заставы шесть коней, пешком они далеко не ушли бы. Не обращая внимания на враждебные взгляды своих спутников, он подошёл к костру.
   - Сварт, попробуй подстрелить какую-нибудь дичь. Мы не лошади, чтобы хрустеть травкой, - сказал Фандор.
   - Здесь ничего не подстрелить ночью, господин, - ответил Фандор. - Да и днём тоже. Только пикты способны найти здесь еду.
   Фандор молча кивнул. Он не позаботился о пище, тогда было не до неё. Теперь приходилось пожинать плоды спешки. Фандор надеялся завтра найти какое-нибудь маленькое селение пиктов, где не будет слишком много мужчин, способных оказать сопротивление...
   Фандор с наслаждением растянулся на голой земле - свой плащ он отдал принцессе. Он настолько привык к своим доспехам, что совсем их не замечал. А сейчас тёплая мягкая фуфайка, которую надевали под латы, надёжно защищала его от холода. Сон наёмника был чуток, поэтому он не боялся, что его прирежут во сне. Да и сбежать от него не посмеют. Незаметно для себя Фандор погрузился в сон...
          --
   Сон Кирта был прерван какими-то криками. Пикт встал, поскрёб всей пятернёй свой живот и вышел из хижины, недовольно ворча. Что там могло случиться? Опять Старая Гира сцепилась у ручья с толстухой-Маргой, или кто-нибудь из детей чего натворил...
   Когда Чимкен увёл воинов деревни в войско Горма, Кирт и ещё несколько мужчин остались охранять деревню и охотиться. Четверо охотников во главе с Хантом как раз ушли в холмы на охоту.
   Кирт вышел из хижины. Женщины сгрудились посредине открытой площадки, окружённой строениями из глины и камней, которые пикты называли домами. Мужчины стояли у своих домов. В руках двоих или троих были копья и каменные топоры, остальные были безоружны.
   - В чём дело? - сквозь толпу женщин к центру площади начал пробиваться Кан - первый охотник селения. Кан был невысок, но необычайно широкоплеч. Длинные руки, сжимающие каменный топор, достигали колен его коротких толстых кривых ног.
   Женщины расступились, одна из попавшихся Кану на пути женщин рухнула на землю, отброшенная могучей рукой охотника. Кирту не нравился Кан, но где-то в душе он завидовал охотнику.
   Между тем, женщины расступились и взорам мужчин предстали двое охотников, ушедших утром с Хантом. Оба они едва держались на ногах от страха и усталости.
   - Что случилось? - рявкнул Кан. - Где Хант?
   - Там Груагах! - закричал один из охотников, испуганно озираясь. - Демон напал на нас! Он пожрал Ханта!
   - Врёшь, трус! - крикнул Кан, схватив охотника за горло. - Вы бросили Ханта, испугавшись тени.
   Пикт хрипел, задыхаясь, его пальцы вцепились в могучую руку Кана. Второй охотник бросился с копьём на Кана, чтобы освободить своего спутника, но отлетел назад. Кан одним взмахом своего топора отбросил нападающего. Копьё воткнулось в утоптанную землю. Не выпуская из рук горла первого охотника, Кан сделал шаг к упавшему.
   - Он не врёт! На нас напал демон, Груагах. Мы побежали. Хант остался. Вот и всё!
   - Вы бросили родича, брата, - презрительно сказал Кан. - Кто вы после этого? Какие вы охотники, вы просто старые бабы.
   Кан ногой ударил лежащего, бросил на землю второго, разжав пальцы.
   - Я иду искать Ханта, - объявил Кан. - Кто пойдёт со мной?
   Мужчины неуверенно мялись, не выказывая явного желания присоединиться к Кану. Пикты вообще народ очень суеверный. В их легендах и преданиях упоминаются тысячи чудовищ и демонов, волшебных народов и существ. К тому же жители деревни могли провести всю свою жизнь, не удаляясь от родного дома дальше, чем на несколько миль. А всё, что скрывалось за соседним холмом вполне могло оказаться волшебной страной. Поэтому слова охотников о демоне, напавшем на них были восприняты совершенно серьёзно.
   В отличие от остальных жителей деревни, Кан не боялся ничего. Поговаривали, что отцом Кана был один из болотных демонов. Поэтому все побаивались его, хотя и уважали, как лучшего охотника.
   - Я вижу, что вы все тут трусливые бабы! - громко заявил Кан. - Придётся мне одному идти за Хантом.
   Неожиданно для себя Кирт шагнул вперёд и крикнул:
   - Я с тобой, Кан.
   - Отлично, брат, - улыбнулся Кан, оскалив зубы.
          --
   Следы убегающих охотников были для Кана и Кирта яснее, чем руны для летописца. Оба пикта бежали, внимательно всматриваясь в следы, замедляя свой бег, когда след терялся среди камней.
   Оба пикта молчали. Кан вообще был молчаливым, а Кирт уже успел добрый десяток раз пожалеть о своём опрометчивом поступке. Он отправился вместе с получеловеком-полудемоном охотиться на демона-Груагаха, который уже сожрал двоих.
   Поднявшись на высокий холм, они огляделись. Внизу, в ложбине лежал человек. Вокруг него алели следы крови, которая уже впиталась в землю. Кан не спеша направился к мертвецу. Кирт следовал за ним, но сохранять такой же спокойный вид он не мог.
   Мертвец лежал лицом вниз, но по узорам на поясе и изодранной одежде Кирт сразу же узнал Ханта. Кан остановился над мёртвым охотником, небрежно отбросив ногой в сторону обломки копья.
   - Эти трусливые псы не солгали, - заметил Кан, - Ханта убил какой-то крупный зверь.
   - Может вересковый волк? - предположил Кирт.
   - Не знаю. Похоже что-то покрупнее.
   Кан наклонился к мертвецу и перевернул его на спину. Это действительно был Хант - только у него одного во всём селении на шее висело ожерелье из клыков снежного барса. Эти дикие кошки редко встречаются в землях пиктов, лишь порой барсы забредают к югу от Киммерийских гор, где водятся в изобилии. Ханту повезло - он убил одного из них. Однако ожерелье и узоры на одежде были единственными признаками по которым можно было определить личность мертвеца - лица у него не было. Кто бы или что не напало на охотника, оно было огромным, поскольку откусило всё лицо Ханта.
   - О Меб, защити нас, - вырвалось у Кирта.
   Даже видавший виды Кан вздрогнул, увидев кровавое месиво, бывшее когда-то лицом его друга. Тем не менее, Кан не заколебался ни на миг. Он мгновенно весь преобразился, напомнив Кирту подобравшегося для прыжка волка.
   - Поищи каких-нибудь следов вон там, в овраге, - Кан махнул рукой в сторону от трупа. Сам он тут же начал подниматься на холм.
   Кирт двинулся в указанном направлении, сжимая древко копья с такой силой, что пальцы рук побелели. Ноги по щиколотку погрузились в рыхлый песок, и Кирт спустился на дно обывистого оврага, причудливо извивающегося между холмами. Что потянуло его за язык? Хант не был ему ни другом, ни родичем. Затем Кирт представил лицо Хары, когда они с Каном вдвоём вернутся в деревню со шкурой чудовища... Если вернутся...
   Вскоре Кирт увидел кровь и следы. Длинные пальцы, заканчивающиеся мощными когтями, соединяли перепонки. Кирт сказал бы, что это след жабы, если бы не размер следов - оставившие их лапы были раза в два-три больше человеческой ступни. Кроме того, на дне оврага виднелись пятна крови.
   - Кан! - крикнул Кирт. - Оно было здесь.
   Не дожидаясь, пока его спутник присоединится к нему, Кирт осторожно двинулся дальше. Вскоре он наткнулся на человеческую руку, торчащую из песка. Очевидно, чудовище просто закопало несчастного в песок, не давая выбраться наружу. Дно оврага вокруг было истоптано жабьими следами и залито кровью.
   Кирт покрепче ухватился за руку и дёрнул изо всех сил. Песок был рыхлым и он надеялся вытянуть тело... Пикт в ужасе закричал, отбросив от себя руку, которая вовсе не была частью мертвеца, а просто лежала наполовину засыпанная песком.
   Кан остановил бег Кирта, просто сбив его с ног.
   - Что ты орёшь? Хочешь приманить Груагаха? - прошипел Кан, наклонившись к лежащему навзничь Кирту. Тот отрицательно помотал головой и поднялся на ноги, подобрав своё копьё.
   - А теперь давай, что там ты увидел?
   - Там рука... - Кирт замялся, не зная, как описать то, что он видел дальше по оврагу.
   - Чья рука?
   - Не знаю. Просто рука...
   - Показывай, Кирт, - приказал Кан, отчаявшись добиться толку от своего спутника.
   Оба пикта двинулись дальше и вскоре достигли залитого кровью места. Кан склонился к самой земле и внимательно осмотрел руку и следы. Затем он выпрямился и сказал:
   - Кость перегрызена. Похоже, что Груагах здесь просто поел и отправился дальше. Мы должны догнать его и убить.
   Кан сурово поглядел на Кирта, который почувствовал себя ещё неуютнее под его взглядом.
   - Ты идёшь со мной, - закончил Кан.
          --
   - Вон там, на холме пикт показался, - заметил остроглазый Сварт, указывая рукой.
   - Их там много? - поинтересовался Фандор.
   - Нет, наверное охотники. Два, может три. Здесь, далеко от границы, они большими отрядами не ходят.
   - Отлично. Сварт, останешься с принцессой. Эрик - со мной.
   Фандор пришпорил своего усталого коня и добился от него неторопливого галопа. Эрик последовал за ним следом. Всадники проскакали полдороги до холма, на котором Сварт заметил пиктов, когда на вершине соседнего холма мелькнул силуэт человека на фоне неба.
   Фандор лучше бы взял с собой Сварта, а Эрика оставил охранять принцессу и Энни, но у этого недоумка могла появиться мысль сбежать. Здесь, в самом сердце пустошей пиктов, Эрик не смог бы вернуться в Боссонию не попав в какую-нибудь засаду. А Сварт, не говоря уж о его здравомыслии, сможет позаботиться о женщинах.
   Взлетев галопом на вершину холма, Фандор заметил двоих пиктов, скрывшихся в овраге. Один из них был коренастым мужчиной, второй - высоким юношей. Оба они выглядели не как воины, а как охотники. Впрочем, все воины пиктов остались далеко на востоке, в Боссонии. Здесь вряд ли кто-то сможет оказать сопротивление трём хорошо вооружённым бойцам.
   Фандор ещё раз пришпорил коня и влетел в узкий овраг вслед за пиктами. Эрик мчался следом. Фандор был отличным бойцом, который не знал себе равных во владении любым оружием, известном в Аквилонии, но тактика никогда не была его сильным местом. Это брал на себя его хозяин - лорд Вулф.
   Копьё, вонзившееся в грудь коня, не смогло остановить полторы тысячи фунтов, мчащихся вперёд. Конь Фандора сбил с ног коренастого пикта, бросившего копьё, и промчался дальше. Однако, дно оврага изобиловало расщелинами, засыпанными рыхлым песком и нога жеребца попала в одну из таких расщелин. Кость с сухим хрустом сломалась, и всадник рухнул.
   Фандор успел высвободить ноги из стремян, но падение произошло не на открытом пространстве, а в узком овраге. Фандора отбросило на песчаную стенку оврага, песок засыпал ему лицо, от удара он разжал руку, в которой держал свой меч...
   Жеребец со сломанной ногой упал, вздымая тучи песка. Фандор упал рядом. Он постарался откатиться в сторону от бьющих копыт коня, но одно из них всё же попало ему по рёбрам. Страшный удар отбросил Фандора, только стальные доспехи сохранили воину жизнь.
   Фандор попытался приподняться, но острие копья, которое держал в своих руках молодой пикт, не позволило ему даже шевельнуться.
   - Эй, Фандор! Оставайся с пиктами, надеюсь, что они не сразу тебя убьют! - раздался издевательский голос Эрика, затем топот копыт и Фандор понял, что он остался один, безоружный, с двумя пиктами...
          --
   Эрик гнал коня обратно. Свобода! Теперь они смогут вернуться назад, в Аквилонию. Может им и удастся вымолить прощение у короля Аквилонии. И тогда он, Эрик из Норгарда, станет одним из принцев величайшего королевства...
   А может будет безопаснее увезти её на север, в Гундерланд. Там, в фамильном замке Эрика они счастливо проживут жизнь...
   - Что случилось? - встретил его на полпути Сварт. - Где Фандор?
   - Фандора больше нет! Пикты его убили, - радостно объявил Эрик. - Теперь ты мне починяешься.
   - Нет, приятель, - ухмыльнулся Сварт. - Я теперь подчиняюсь только сам себе. Я спасу принцессу Лану и получу награду, а ты никак в это не вписываешься.
   Эрик схватился за меч, но Сварт навёл на него свой лук.
   - Остынь, приятель, - сказал Сварт. - Брось меч.
   Эрик разжал пальцы и меч медленно выпал из его руки... В самый последний момент, Эрик подхватил пальцами тяжёлый меч и бросил его в Сварта. Сам Эрик наклонился и выпал из седла, чтобы избежать стрелы.
   Эрик вскочил на ноги, доставая кинжал, и бросился на Сварта, который тщетно пытался осадить свою лошадь, которая взвилась на дыбы от боли - Эрик промахнулся, и меч ударил лошадь Сварта, вместо того, чтобы поразить всадника.
   Поняв, что он не сумеет справиться с лошадью, до того, как Эрик нападёт на него, Сварт соскочил на землю. Эрик ударил кинжалом, но боссонец отбил лезвие своим луком и нанёс ответный удар. Твёрдый, как камень, кулак лучника врезался в подбородок гундерландца, Эрик почувствовал, как у него из под ног уходит земля, а затем эта земля ударила его со всего маху, выбивая из лёгких воздух...
   Эрик долго лежал на земле, приходя в себя. Поднявшись, наконец, на ноги, он обнаружил, что стоит один, посреди бескрайней равнины, покрытой холмами и полной дикарей. Ни оружия, ни драгоценностей Эрик у себя не обнаружил. Проклятый предатель! Боссонец обокрал его.
   Эрик сел на землю и закрыл лицо руками. По щекам его катились слёзы.
          --
   Принцесса Лана и Энни укрылись в ложбине между тремя холмами. Энни держала повод вьючной лошади. За два дня пути, дочь короля и дочь сержанта стали настоящими подругами. Обе они были увезены их женихами из родного дома... Впрочем, Энни даже не знала остался ли у неё ещё родной дом.
   События последних дней совершенно сломили принцессу. Куда они ехали, зачем? Раньше, когда лорд Вулф был рядом, всё казалось таким простым и правильным. Они с Эриком любили друг друга, но король никогда бы не позволил ей выйти замуж за бедного дворянина из северной провинции. Выход был только один - бежать.
   Однако теперешняя ситуация никак не укладывалась в прелестную головку принцессы. Зачем бежать так далеко? Ведь они собирались обвенчаться и вернуться ко двору... Однако, и Эрик, и лорд Вулф вели себя так, словно у них имелся какой-то план. Они увозили её всё дальше в варварские земли, подвергая опасностям.
   Принцесса впервые столкнулась с насилием. До чего же рыцарские турниры и поединки отличались от штурма Рамфорда! Столько крови, столько боли и смерти, что Лана не была уверена, что ей когда-либо доставит удовольствие наблюдать за турниром, ни один из которых она раньше старалась не пропускать.
   - Там что-то случилось, - сказала Энни. - Слышишь ржание коня? Надо осмотреться.
   - Мы должны ждать здесь, - принцесса оторвалась от своих мыслей. - И Фандор и Сварт сказали...
   - Какая разница, что они сказали, принцесса? - усмехнулась боссонка. - Если мы дождёмся их возвращения, они просто увезут нас дальше на запад. Я собираюсь сбежать от них.
   - Сбежать?! - удивилась принцесса. Что себе позволяет эта простолюдинка? Сначала она перебивает её, принцессу Авилонии, потом предлагает бежать! Сначала Энни даже понравилась Лане, она была мила, услужлива. Принцесса никак не могла поверить, что ей предлагают пробираться вдвоём, без охраны, через варварские земли, населённые враждебными племенами.
   - Да, сбежать, - повторила Энни. - Я не знаю, зачем ты им нужна, принцесса, но я не думаю, что ты будешь очень рада узнать это.
   - Что ты себе позволяешь? - принцесса наконец справилась с удивлением и гнев бросился ей в голову. - Я не собираюсь отправляться в путь через земли дикарей вдвоём с сумасшедшей! Эрик любит меня...
   - Что-то не очень это заметно, - усмехнулась Энни. - Как бы то ни было, ему от тебя нужно только одно... Хотя, может его ещё заинтересует и твой титул?
   - Да как ты смеешь... - принцесса пыталась найти подходящее слово, чтобы указать этой грубиянке на ту пропасть которая разделяла их. - Простолюдинка! Да, простолюдинка. Эрик любит меня. Любит!
   Принцесса еле сдерживалась, чтобы не разреветься. Только непомерная гордыня мешала ей закрыть лицо руками и дать волю слезам. Нет! Она всё же принадлежит роду Конанидов и не должна позволять себе то, что может простая крестьянка.
   - Твой Эрик затащил тебя на окраину мира не просто так, - сказала Энни. Разговор начинал её уже утомлять. Принцесса казалась ей такой разумной и простой, никак не похожей на крикливых и чопорных дам Велитриума, куда она несколько раз ездила с обозом с заставы. Однако как ни была умна и проста принцесса, всё же она слишком избалована! Энни ни мало не сомневалась в чувствах Сварта. Да, он был её женихом; да, он её любил. Но если бы он любил по настоящему, как поют в своих балладах трубадуры и менестрели, то не потащил бы с собой сюда.
   - Сварт мне такой же жених, как тебе - Эрик, однако, я не позволю вести меня, Хель знает куда, словно тёлку на продажу...
   - Ты должна говорить не Эрик, а лорд Эрик, - огрызнулась Лана. - И не сравнивай своего дружка с моим женихом. Я отправляюсь за ними!
   - Ну, а мне - в другую сторону, - Энни развернула свою кобылу и ударила её каблучками своих туфель. - Прощай, принцесса! Удачи тебе!
   Принцесса отвернулась, высокомерно вскинув свою прелестную головку, и направила свою лошадь к холму, за которым исчезли её спутники.
          --
   Кирт приставил своё копьё к горлу аквилонца. Остриё прикасалось к коже там, где заканчивалась кольчуга.
   - Прикончи его, Кирт! - крикнул Кан, поднимаясь. - Убей его, парень.
   Однако Кирт медлил. Убить чужака, да ещё закованного в железные доспехи... О таком долго будут рассказывать старики. Но ему могли и не поверить. Кан не разговорчив, из него слова лишнего не вытянешь... Нет, не поверят ему селяне. Скажут, что доспехи и оружие с мертвеца снял.
   - Отведём его в деревню, Кан, - ответил Кирт. - Пусть его шаман в жертву злым духам приносит, чтобы те не вредили нам.
   Кан остановился на пол пути, словно ударился головой о сук дерева. Затем он, не торопясь, приблизился к Кирту и его пленнику.
   - Прославиться захотел, сопляк. Знавал я и более сильных и опытных воинов, которых стремление к славе приводило к гибели. Но будь по-твоему.
   Кан сжал рыцаря в своих медвежьих объятиях, умело скрутил ему руки кожаной полоской, которые пикты использовали вместо верёвок. Затем, коренастый пикт одним рывком поднял аквилонца, который оказался на целую голову выше него.
   - Кто ты и что тебя занесло сюда, аквилонец? - спросил Кан на аквилонском языке.
   Заметив удивление на лице пленника, он добавил:
   - Я служил в армии Аквилонии и знаю ваш язык.
   - Меня зовут Фандор, - ответил аквилонец. - Я был в Рамфорде, когда армия Гарма сожгла его.
   - Овечий брод? - Кан усмехнулся. - Гарм не торопится. Однако какой демон потащил тебя к побережью, вместо того, чтобы укрыться за стенами Велитриума?
   - Гарм направляется к Велитриуму, а второй раз встречаться с его армией я не хочу.
   - Не ври мне, аквилонец. Я знаю, что вся та орда, которую ты так гордо называешь армией, не выстоит и часа против атаки аквилонских рыцарей. Гарм может сколько угодно возится со своими легионерами, но против боссонских лучников и королевских пикинёров они не стоят и медной монеты!
   - Ты не прав...
   - Давай договоримся сразу, аквилонец, - пикт поднял ладонь, прерывая Фандора, - ты мой пленник, поэтому не споришь со мной. А теперь я ещё раз спрошу: зачем ты пришёл сюда, а не на восток?
   - Я же тебе говорю...
   Кулак пикта врезался в живот Фандора, выбивая у того из лёгких весь воздух.
   - Отдышись, аквилонец, и попробуем ещё раз. Только не ври мне.
   - Я не аквилонец - я с севера, из Гундерланда. Аквилонцы не любят нас, северян. В Рамфорде меня посадили под замок. Во время штурма я бежал. В Аквилонии мне нечего делать - если лорд Гар выжил, то меня ждёт плаха.
   - Хорошо, поверю.
   Пикт повернулся к своему спутнику. Своей могучей рукой, он толкнул пленника к Кирту.
   - Сторожи его сам.
   Затем Кан извлёк из груди мёртвого коня своё копьё и подобрал топор. Кирт неуверенно топтался около пленника. Наконец, Кирт толкнул его древком своего копья и махнул рукой, показывая, что он должен идти следом за Каном.
          --
   Сварт преградил принцессе дорогу. Он держал на поводу коня Эрика.
   - Где Эрик, что с ним? - спросила принцесса, напустив на себя всю суровость, на которую была способна.
   - Его больше нет, принцесса, - ответил Сварт. - Пикты убили его.
   - Не может быть, ты лжёшь! - слёзы выступили на глазах у Ланы. Тут её взгляд остановился на руке Сварта, которой он держал повод её лошади - на пальцах у него блестели перстни с драгоценными камнями, которые она видела у Эрика! Даже фамильная печатка владельца Норгарда, которую Эрику дал его отец!
   - Ты убил его, подлец! - завизжала Лана. Принцесса изо всех сил ударила своим миниатюрным кулачком в бархатной перчатке по плечу Сварта.
   - Ну, если так, - буркнул Сварт, спешиваясь.
   Он ухватил принцессу за талию и снял с лошади, поставил на землю. Принцесса замолчала, опешив. Боссонец быстро снял несколько колец с пальчиков Ланы, золотую цепь с кулоном, и сел в седло.
   - Предатель! Тебя ждёт верёвка! - завизжала принцесса, придя в себя.
   - Верёвка ждёт меня не скоро, принцесса, - усмехнулся Сварт, - а вот тебя постель пикта - в самое ближайшее время.
   Он ударил каблуками коня и исчез за холмом, оставив принцессу одну...
          --
   Сварту не составило труда найти следы лошади Энни и догнать её. Всё было не так уж и плохо. Он разжился побрякушками этого слизняка Эрика и принцессы. Среди драгоценностей боссонец заметил несколько крупных рубинов, изумрудов, сапфиров и других камней. Сварт не сильно разбирался в драгоценных камнях, но столь знатные люди не станут носить дешёвку! Да и само золото стоит немало! Хватит на то, чтобы купить не просто хутор, где-нибудь на юге, а хорошую усадьбу в Аквилонии.
   - Энни! Мы богаты! - крикнул Сварт, подъезжая к девушке. - Смотри, что у меня есть!
   Сварт протянул Энни раскрытую ладонь с золотыми перстнями, снятыми с принцессы. Девушка улыбнулась одними губами и потянулась к своему жениху. Сварт заставил своего коня приблизиться к лошади Энни...
   Что-то острое вонзилось ему в горло; боссонец захрипел, захлёбываясь кровью. Энни молча вцепилась одной рукой в отворот охотничьей куртки боссонца и снова ударила ножом, зажатым во второй.
   Сварт покачнулся в седле, его пальцы разжались и украшения высыпались из его руки.
   - За что... - прохрипел он.
   - За измену, - сказала Энни, пристально глядя ему в глаза, уже затянутые туманной поволокой. - Подлый убийца.
   Сварт выпал из седла и остался лежать на спине, широко раскинув руки. Золотые кольца с драгоценными камнями рассыпались вокруг.
   Энни слезла с коня и опустилась на колени рядом с умирающим.
   - Зачем, Сварт? Зачем ты всё это сделал? - Энни разрыдалась. Она любила Сварта, лучшего стрелка заставы, весёлого парня, неизменного участника всех попоек и забав. Он был насмешлив, подчас жесток, но он всегда был так нежен, так заботлив с ней...
   Энни сняла со своего пальца дешёвенькое колечко, которое Сварт подарил ей на помолвку. Она взяла его безжизненную руку и надела колечко на палец. Колечко было маленьким, оно налезло лишь на мизинец Сварта.
   - Прости меня, любимый, - Энни наклонилась, прикоснувшись своими губами к холоднеющим губам мертвеца.
   Только что, она ненавидела Сварта, готова была вернуться на восток, в Боссонию. Однако теперь, после смерти Сварта, убитого её собственной рукой, жизнь вдруг потеряла смысл. Она не могла себе представить, что кто-то другой, не Сварт, будет её обнимать, ласкать.
   Откуда у неё эти аристократические бредни? Правду, верно говорил ей дядя, сержант Ансель, что её мать спуталась с каким-то аргосским дворянином. Энни сама помогла Сварту выпустить Фандора и Эрика, запертых в темнице, но она не простила ему, не могла простить, гибель аквилонских рыцарей, стороживших принцессу. Да и кольца он не в подарок же получил от принцессы Ланы.
   Энни долгое время, после их бегства из Рамфорда, не могла поверить в то, что её жених настолько изменился. Однако когда она увидела в его глазах жажду богатства, то решила бросить его. После того, как в его руках она заметила драгоценности принцессы, она поняла, что он стал законченным преступником, и к прошлому нет возврата. И тогда она прервала список его злодеяний!
   Теперь ей надо хотя бы частично исправить то, что натворил Сварт -помочь принцессе вернуться домой, в Аквилонию. А потом она, Энни, сможет соединиться со своим любимым. Самоубийство - грех, но Митра Благостный простит ей...
        -- Гибель валузийца.
          --
   Сканд бежал следом за оборотнем. Даже небывалой выносливости киммерийца приходил конец. Его дыхание было тяжёлым, перед глазами мелькали алые пятна. Чёрный волк стрелой взлетел на холм и исчез за гребнем. Сканд с трудом переставлял ноги, однако, одолел половину склона, когда с другой стороны донёсся волчий вой.
   Сканд остановился, переводя дыхание. Он достал меч и, не торопясь, продолжил восхождение. Не много от него будет толку в бою, если он с ходу бросится в атаку, словно загнанный конь.
   На склоне следующего холма ему открылась причина воя. Оборотень кружил вокруг огромного чудовища, похожего на жабу. На спине у рептилии болтались две какие-то палки, обёрнутые кожей. Очевидно, это и были те свитки, за которыми охотится Ульферт.
   Теперь Сканд понял, почему изменились следы. Он и Ульферт думали, что раненый валузиец оседлал гигантскую жабу, но это чудовище и было валузийцем. Два оборотня кружили друг против друга. Ульферт хотел зайти сбоку, чтобы достать мягкое брюхо жабы, которое не было защищено непробиваемой бронёй, как бока и спина. Жаба-валузиец был более массивным, чем его противник. Он пытался подмять волка под себя, задавить или схватить зубами.
   Воспользовавшись тем, что рептилия была полностью поглощена своим противником, Сканд подбежал к ним и всадил в спину жабы свой меч. Клинок, направляемый могучими руками киммерийца, пробил крепкую чешую рептилии. Жаба завизжала и мгновенно развернулась мордой к новому противнику. Меч, оставшийся в ране, вырвался из рук Сканда.
   Жаба раскрыла свою огромную пасть, усеянную острыми мелкими зубами. Длинный красный язык, словно хлыст, вырвался из пасти рептилии и метнулся к варвару. Сканд упал на землю и откатился в сторону, избегая языка. Язык промахнулся, пролетев над Скандом, лишь слегка коснулся плеча киммерийца. Ядовитая слюна обожгла кожу Сканда.
   Ульферт вцепился в брюхо жабы, но гигантская рептилия отбросила оборотня от себя. Острые когти прочертили кровавые полосы на чёрном боку оборотня. Ульферт опрокинулся на спину, и рептилия обрушилась на него сверху. Визг волка разнёсся вокруг.
   Сканд огляделся в поисках оружия, поскольку его меч остался в теле жабы. Подхватив с земли обломок камня и большой сук, он бросился к рептилии. Камень обрушился на голову жабы. Хотя чешуя рептилии была прочной, жаба моргнула от удара. Второй удар пришёлся в глаз чудовища. Жаба взмахнула лапой, киммериец отлетел в сторону. Когти полоснули по груди варвара.
   Язык рептилии метнулся к киммерийцу. Сканд заслонился древесным суком, который держал в левой руке. Длинный язык обмотался вокруг палки. Капли ядовитой слюны брызнули на лицо киммерийца. Теперь, когда язык рептилии крепко обхватил дерево, Сканд резко рванул сук на себя.
   Жаба заверещала от боли. Красный язык натянулся до предела - казалось ещё немного и он порвётся. Оставив Ульферта, рептилия бросилась на киммерийца. Едва стоящий на ногах от усталости Сканд упал на спину, и гигантская жаба навалилась на него. От веса, вжавшего его в землю, у киммерийца затрещали рёбра. Сканд не мог вдохнуть, перед глазами заплясали цветные огоньки... Бородатое лицо Крома показалось из этих огней, и бог укоризненно покачал головой...
          --
   Усталые лошади едва переставляли копыта, несмотря на постоянные понукания наездников. Хок с укоризной наблюдал за чародеем, возглавляющим отряд. Может он и опытный маг, слишком возвышенный, чтобы обращать внимание на нужды обычных людей, однако он должен понимать, что потеря коней приведёт к гибели горстки аквилонцев в глубине пустошей.
   Но Пелор ехал, погружённый в какие-то свои размышления, словно соломенное чучело, посаженное на коня. Впрочем, стоит признать, что его вороной конь был словно вырезан из камня - несмотря на долгую и утомительную дорогу, он ни разу не сбился с плавной иноходи.
   Лучник Арторикс и варвар Конан, единственные в отряде, кто не имел лошадей, тоже показывали чудеса выносливости, но и они начали уставать. Прошлой ночью отряд остановился на отдых всего на три часа.
   - На таких усталых лошадях мы приедем прямиком в ад, - буркнул Лестер.
   Хок согласно кивнул головой. Лестер, Керк и Деррик уже давно возмущались безжалостным отношением чародея к людям и лошадям. Рыцари - сэр Аллен и сэр Конрад - молчали, но и их могучие боевые жеребцы были измотаны.
   Лошадь, которую Хок раздобыл себе в ночь, когда пикты нападали на Рамфорд, была не плоха, вряд ли бывший хозяин бросил её. Скорее всего аквилонский кавалерист, судя по армейскому седлу с гербами, погиб в отчаянной атаке лорда Гара на пиктов. После боя в Рамфорде царила неразбериха и никто не удивился тому, что незнакомец присоединился к магу. Хока ничто не удерживало в Рамфорде, в Аквилонии ему вряд ли удастся избежать королевского суда. Хок не думал, что кому-то из людей лорда Вульфа удастся избежать пыток и казни.
   Если же ему удастся помочь магу в спасении принцессы Ланы, то король может и даровать ему помилование или даже наградить. Хок не желал всю жизнь скрываться от королевских стражников!
   Из-за холма донесся волчий вой, тут же прервавшийся каким-то рычаньем и бульканьем. Все пришпорили своих уставших коней, что ни на сколько не ускорило их неторопливую рысь. Чародей на своём вороном первым поднялся на вершину холма.
   - Скорей! - крикнул Пелор, простирая вперёд руку, с которой тотчас сорвалась молния. - Мы настигли его!
   Конан достиг вершины даже быстрее всадников. Внизу, в ложбине между холмами, огромная жаба пыталась отбросить чёрного волка, который вновь и вновь нападал на неё. Всей своей тушей жаба навалилась на какого-то человека. Молния Пелора ударила прямо в рептилию, но лишь опалила покрытый чешуёй бок чудовища. Волк снова бросился в атаку, вцепившись в заднюю лапу, но был безжалостно отброшен в сторону.
   Конан с боевым кличем побежал к месту схватки. Он словно получил новый заряд сил, ведь весь путь от Рамфорда он проделал пешком. Его длинный меч обрушился на спину жабы, но лезвие скользнуло по покрытой слизью чешуе.
   Рептилия отмахнулась лапой, отбросив варвара назад. Когти прочертили кровавые полосы по плечу Конана. Но киммериец тут же вскочил на ноги и, перехватив меч двумя руками, всадил его по самую рукоять в бок жабы, куда ранее угодила молния.
   Жаба повернулась к своему новому врагу, но Конан крепко держал рукоять своего меча. Киммериец не смог устоять на ногах, повиснув на рукояти меча, крепко засевшего в теле рептилии. Лезвие меча расширило рану, перерезая внутренности чудовища. Рептилия открыла свою зубастую пасть, её лапа вцепилась в бедро киммерийца...
   Шестеро аквилонцев обрушились на чудовище. Оба рыцаря со всего разбегу, который смогли взять с вершины холма их измученные кони, врезались в рептилию. Всадники рухнули на землю: усталые кони не устояли после удара. Однако и жабу отбросило назад, и мечи остальных с хрустом врезались в мягкое брюхо рептилии.
   Жаба двумя взмахами отбросило нападающих мечников и приподнялась на задних лапах, разевая свою ужасную пасть... Огненный шар, вовремя посланный Пелором попал прямо в эту раззявленную пасть и взорвался уже внутри чудовища. Огонь вырвался из пасти жабы, и чудовище распростёрлось на земле...
   - Что это за бестия? - громко спросил у чародея один из аквилонцев, по имени Лестер. - Я не собираюсь дальше идти в эти проклятые богами земли!
   Керк и Деррик поддержали Лестера. Сэр Конрад гневно сжал рукоять меча и двинулся к ним, но сэр Аллен задержал его. Не обращая внимания на назревающий бунт, Хок и Арторикс занялись раненым варваром, которого едва не сожрало чудовище.
   Пелор тоже не обратил никакого внимания на недовольство солдат. Он сосредоточился на разодранном бедре Конана, который лежал в луже крови рядом с мёртвой тушей рептилии. Его длинные тонкие пальцы мелькали над рваной раной, сплетаясь в замысловатые фигуры. Он нараспев начал произносить заклинание. Голубоватое свечение окутало его руки и, казалось, языки пламени срываются с пальцев чародея. Конан наблюдал, как рана затягивается, новая, нежная кожа нарастает на его бедре.
   - В чём дело? - спросил Пелор, пристально глядя прямо в глаза Конана.
   - В избушке у ведьмы ты залечил мои раны, даже не обратив на них внимания, а тут... - киммериец был смущён тем, как Пелор быстро заметил его удивление.
   - Те раны были нанесены железным оружием и когтями медведя, - ответил Пелор. - А эти... Когти чудовища наполнены волшебством... В общем тебе всё равно не понять.
   Киммериец нахмурился. Ему не нравилось, когда кто бы-то ни было подчёркивал своё превосходство. Впрочем, в большинстве случаев Конан не задумываясь бросался доказывать обратное с помощью силы.
   - Ты ещё молод, варвар, - усмехнулся Пелор. В его глазах мелькнуло что-то похожее на теплоту. - Чтобы объяснить тебе разницу между ранами, я должен сначала обучить тебя основам чародейства. Просто представь себе две раны - нанесённую простым ножом и отравленным. Какую труднее залечить?
   - То есть, чтобы вылечить отравленную рану, надо сначала отсосать яд, - кивнул Конан. - Только вместо яда - чёрная магия?
   - Можно сказать и так.
   Пелор резко выпрямился и повернулся к аквилонцам, готовым уже всерьёз схватиться друг с другом.
   - В чём дело?
   - Мы не хотим погибать здесь, колдун! - выкрикнул Лестер. Кер и Деррик молча стояли рядом.
   - Я тебя не держу, - спокойно сказал Пелор. - Я не держу ни одного из вас. Мне нужен только проводник. Но я не собираюсь сопровождать вас и заботиться о вашей безопасности на обратном пути.
   Аквилонцы смущённо молчали. Если бы чародей набросился на них с угрозами, скорее всего дело закончилось бы кровью. Смогли бы бунтари справиться с магом или он испепелил бы их своими молниями... Однако Пелор нашёл единственно правильное решение - он просто сбил с толку недовольных.
   Лестер понял, что остальные перестали его поддерживать и махнул рукой с обречённым видом. Керк и Деррик вдруг решили помочь Хоку и Арториксу, которые возились со спасённым от чудовища человеком. Лестер тоже развернулся и направился к коням.
   - Лестер! - позвал Пелор. Аквилонец остановился и обернулся. - Ты плохо кончишь.
   Аквилонец побледнел. Его рука скользнула к рукояти меча, замерла на пол пути и очертила круг у сердца, отгоняя злые чары.
   Не обращая на него больше внимания, чародей направился к воинам, склонившимся над раненым. Хок и Арторикс уже успели перевязать раны спасённого. Это был молодой рослый варвар. Когти жабы полоснули его по груди, оставив кровоточащие раны. Он был без сознания, но других значительных повреждений у него заметно не было. Однако, он был сильно помят, когда чудовище всей тушей навалилось на него.
   Пелор наклонился над ним и отбросил длинные волосы с его лица.
   - Сканд! - воскликнул Конан, узнавая своего родича.
   - Ты его знаешь? - спросил Пелор.
   - Мы с ним остались последние из нашего клана. Чёрный Даг напал внезапно на нашу деревню и...
   - Понятно, - хмыкнул Пелор, - вы с ним спустились с гор, чтобы этот Чёрный Даг не добрался и до вас. Ты его потерял тогда же, когда оказался у Джаги?
   Конан кивнул.
   - Ну, что ж... Теперь у меня будет два варвара.
  
          --
   Ульферт с трудом волочил ноги. Проклятая жаба здорово помяла его. Если бы он не был оборотнем... Но даже оборотню пришлось туго. Аквилонский чародей появился как нельзя кстати. Однако теперь приходилось начинать всю охоту за свитками по новой. А ещё надо найти нору, где он сможет залечить раны. Дня три он вряд ли сможет отправиться вслед за аквилонцами. Морриган будет очень недовольна.
   Оборотень остановился и осмотрел свои раны. Жаба здорово помяла его, похоже, левая задняя лапа была сломана, да и пара рёбер тоже. Кровоточащая до сих пор рана тянулась по всему левому боку. Если не найти свежей крови, то он скоро совсем ослабеет. В обличье волка он лучше сумеет заживить свои раны, поэтому оборачиваться обратно Ульферт не собирался.
  
          --
   Шаги гулко разносились по огромному пустому залу, посреди которого возвышалась огромная каменная змея. Страж Башни повернулся к вошедшему. Это был высокий худощавый мужчина в чёрных одеждах.
   - Повелитель, - мужчина остановился на почтительном расстоянии и склонил голову, одновременно прижав правую руку к груди.
   - Я Ссстрашш Башшшни, - прошипел Страж Башни. - Я как и ты лишшь ничтошшшный слуга иссстинного Повелителя.
   - Прости меня, Страж Башни, - мужчина почтительно поклонился. - Я только что вернулся с Севера.
   - Ты досстал Сссмеиный Шшесссл, Рамиресс?
   - Да. Глупцы из Ордена его совсем не охраняли. В башне Пелиаса сокровища охраняются хорошо, но золото открывает все запоры.
   С этими словами Рамирес распахнул свой плащ и протянул вперёд руку, в которой был зажат Змеиный Жезл, много лет назад покинувший Башню Сета. Страж Башни жадно потянулся к чёрному жезлу, в навершии которого сверкал даже в темноте зелёный кристалл.
   - Шшшертва, Рамирессс. Найди мне шшшертву...
   - Я пошлю серпентов на поиски, Страж Башни, - Рамирес поклонился.
   - Пусссть ищут на севере. Кровь северянки понравитссся Сету.
        -- Забавы чародейки.
          --
   Жаркое солнце нещадно палило человека, привязанного к столбу, посреди площади в деревне пиктов. На пленнике не было ничего - дикари раздели его догола и теперь бурно жестикулируя делили награбленное. Фандор страдал от жажды, жёсткие путы врезались в его тело.
   Молодой пикт, захвативший Фандора в плен, с гордостью излагал историю о своём небывалом подвиге уже в пятый раз, гордо выпячивая грудь. Впрочем, Кирт, как его называли односельчане, изредка оборачивался в сторону немногословного воина, по имени Кан, который на самом деле и пленил гундерландца.
   Никто из пиктов даже не подумал о том, чтобы напоить пленника. Впрочем, может это и было проявление той первобытной жестокости, которую всегда приписывали пиктам. Фандора не подвергали никаким пыткам, зачем? Ведь за пиктов всё сделает солнце.
   Фандор облизал сухим шершавым языком пересохшие губы. Лучше бы этот пикт его прикончил там, в овраге. Хотя, у него ещё оставалась надежда...
          --
   Кирт упивался славой. Кан молчаливо подтвердил его слова перед односельчанами. Поняв, что охотник не собирается оспаривать его подвиг, Кирт начал пересказывать тем, кто ещё не слышал, каждый раз добавляя новые и новые подробности, и вскоре, каждый житель деревни понял, что Кирт спас их от неминуемой гибели, в виде армии аквилонских рыцарей и магов, сопровождаемых огромным количеством злобных демонов и чудовищ.
   Местные красотки с обожанием поглядывали на Кирта и он уже прикидывал в скольки шалашах он побывает. А может он даже возьмёт одну из них в жёны!
   Очередной рассказ Кирта был прерван появлением огромного чёрного волка. Пиктам был хорошо известен этот прислужник богини Морриган. Чёрный волк-оборотень был весь покрыт засохшей кровью и какой-то зелёной жидкостью. Зверю сильно досталось, похоже, нарвался на такое же порождение зла, как и он сам.
   Оборотень тяжело опустился на брюхо и завыл. Пикты сгрудились вокруг него, воины нацелили копья на волка. Зверь слабел с каждой минутой, однако сил на то, чтобы взять чью-либо жизнь, кровь, у него не было.
   - Владычица Морриган послала нам своего слугу, чтобы он взял жизнь нашего врага, - объявил старый Жерг, шаман деревни. - Пусть же Зверь пожрёт душу аквилонца!
   Пикты одобрительно зашумели, соглашаясь. Решение было самым приемлемым: оборотню нужна жертва, ведь не зря Владычица Морриган прислала его сюда. А то, что в деревне случайно оказался чужак, воин, полный сил, так это знак особого благоволения богов. Ведь теперь в жертву можно принести его, а не жителя деревни.
   Толпа расступилась, освобождая оборотню путь к пленнику.
   - Стойте! - Кан выступил вперёд и встал напротив шамана. - Жерг, надо убить этого любителя падали. Вы же вольные пикты, вы не покорились ни пришельцам с Запада, ни людям Севера, ни захватчикам Востока. И теперь вы запуганы какой-то ведьмой и её прислужниками!
   Люди в ужасе отшатнулись от Кана. Вокруг него образовался пустой круг, порази его сейчас молния, кара небес никого не задела бы.
   - Замолчи, святотатец! - воскликнул шаман. - Владычица Морриган заботится о нас, она защищает нас от врагов...
   - Врагам не нужны эти бесплодные земли. А Морриган...
   - Ты звал меня?
   Все повернулись на звуки приятного женского голоса... Посреди площади, около столба с привязанным пленником, стояла женщина в длинном чёрном платье, плотно обтягивающем её стройную фигуру. Длинные чёрные волосы развевались у неё за спиной, словно плащ, сотканный из мрака.
   - Владычица Морриган, - прошептал Жерг, падая ниц перед своей богиней. Остальные пикты также пали в пыль, приветствуя свою повелительницу.
   Кан остался стоять. Он побледнел, но не выпустил из рук копья.
   - Что же ты замолчал? - Морриган шагнула к непокорному охотнику. - Ты что-то хотел мне сказать?
   - Да. Я хочу сказать, что твоя власть держится на страхе. Если бы ты сделала хоть что-то, что облегчило бы нашу жизнь, тогда я первый бы поклонился тебе.
   - Ты хороший воин, Кан, - усмехнулась Морриган. - Мне нравится твоя прямота, но я не собираюсь просто так делать что-то для людей. Чего не хватает твоей деревне?
   - Здесь нет чистой воды. Единственный источник - мутные воды Жёлтого ручья. Мы не можем даже выращивать хлеб, как аквилонцы. Дай нам воды, Морриган.
   - Я дам воду, - согласилась чародейка, - но поклянись служить мне до самой смерти. Принеси себя в жертву во имя жизни рода.
   - Я клянусь быть тебе верным рабом, если ты дашь воду моей деревне, - произнёс Кан.
   Морриган простёрла руку перед собой и закрыла глаза. Все замерли, глядя на чародейку. Некоторое время ничего не происходило. Чародейка застыла неподвижной статуей. Постепенно, пикты начали приходить в себя, покашливать, прочищая горло. Некоторые поднялись на ноги.
   Вдруг земля вспучилась у самых ног Кана. Воин отскочил в сторону. Земляной бугор разлетелся в стороны копьями грязи, и на поверхности земли появилось уродливое чудище с мощными клешнями. Оно напоминало чёрного скорпиона, который водился южнее, но было размером с волка.
   Не открывая глаз, Морриган вытянула вперёд вторую руку и указала на землю. Скорпион тут же развернулся и начал вгрызаться в землю. Вскоре он исчез совсем. Поражённые такой демонстрацией могущества чародейки, пикты снова попадали на землю.
   Комья земли, отбрасываемые мощными лапами чудовища, вылетали из норы, которую углублял скорпион. А затем, поток чистой воды, рванулся вверх, вымывая из скважины рыхлую землю. Столб воды поднялся выше крыши самого высокого дома деревни и рассыпался радостными брызгами. Толпа восторженно вздохнула и бросилась к воде.
   Пикты катались по грязи, в которую превратилась сухая земля, тянули к воде свои руки. Морриган открыла глаза и опустила руки. Она с презрением взглянула на копошащихся в воде и грязи дикарей и отошла в сторону, куда не долетали брызги.
   Кан тяжело опустился на колени и склонил голову. Видно было, что ему, воину и охотнику, было непривычно гнуть шею перед кем бы-то ни было.
   - Встань, непокорный, - усмехнулась чародейка. - Я устала. Добыть здесь воду было нелегко. Ты должен дать мне силы, дорогой. Иди за мной.
   Морриган направилась к хижине вождя, которая была просторнее и чище, чем прочие строения деревни. Поскольку всё население деревни было на площади, внутри не было никого.
   Морриган остановилась посреди хижины, поджидая Кана. Охотник вошёл за своей хозяйкой и остановился у порога.
   - Дай мне сил, охотник, - прошептала чародейка и одним движением скинула своё одежду на пол.
   Взору Кана предстала белоснежная кожа, плавный изгиб бёдер, стройные ноги... И всё это не прикрытое ничем! Однако, вид обнажённой женщины не вызвал у пикта никакого желания. Она была волшебницей, богиней, его хозяйкой... но не женщиной.
   Чародейка медленно повернулась лицом к застывшему, словно изваяние охотнику. Молочные холмы высоких грудей с красными вишнями сосков нависали над плоским животом, ладони её скользнули, лишний раз обрисовывая соблазнительные изгибы её тела...
   Кан отбросил копьё и шагнул вперёд. Морриган привлекла его к себе, завязки его одежды оказались мгновенно развязаны...
   Кан опрокинул Морриган прямо на пол, на груду одежды, и склонился над ней...
          --
   Морриган чувствовала себя опустошённой, после того, как вызвала Тварь из Бездны и заставила её прокопать скважину для воды. Прежде, чем отправляться следом за свитками, которые так бездарно упустил Ульферт, необходимо было восстановить силы.
   Силы для чародейства Морриган черпала из двух источников. Первый был тем самым, из-за которого ей пришлось в своё время спасаться здесь, в этих диких землях - некромантия. Можно было бы принести в жертву пару десятков людей и чародейка снова была бы полна сил. Однако эти обряды были столь ужасны и жестоки, что Морриган прибегала к ним в самых безвыходных ситуациях. За всю её долгую жизнь, продолжавшуюся уже более полутора тысяч лет, она не больше двух дюжин раз прибегала к подобным ритуалам.
   Второй источник силы был оборотной стороной некромантии - магия жизни. Многие чародейки весьма любвеобильны и черпают свои силы в своих многочисленных любовниках. Морриган эта магия нравилась больше, поскольку доставляла ей удовольствие. Ульферт, оборотень, был отличным любовником и вполне устраивал чародейку. Но сейчас он был изранен и вряд ли смог бы что-то дать своей любовнице.
   Морриган родилась в Кофе. В её жилах кровь бежала стигийская кровь, ибо в те далёкие времена, стигийцы правили на землях Запада, пока не были вытеснены хайбореями. Когда племена варваров, позднее ставших аквилонцами, ворвались в замки Кофа и Офира, много древних знаний погибло в огне.
   Затем Морриган жила во многих местах, но рано или поздно, её обвиняли в колдовстве, и ей едва удавалось спастись. Со временем, она перебралась на окраины цивилизации хайбореев, основавших могучие королевства. Пелиас и его последователи, при неуёмной энергии короля Конана Великого, про которого часто шутили, что он самый знатный истребитель ведьм, прогнали Морриган из замка на границе Зингары и Аргоса, в котором она жила. Вот тогда она и ушла дальше на запад.
   Свитки, за которыми охотились маги Аквилонии, были необычайно ценны, и Морриган надеялась обрести истинную мощь с их помощью. Стать невестой бога...
          --
   Холодная вода, окатившая Фандора, привела гундерландца в чувство. В деревне явно что-то произошло. Посреди деревенской площади била из земли струя воды, высотой в два человеческих роста. Дикари валялись вокруг, катались по грязи, пытаясь руками схватить ледяные струи.
   На Фандора никто не обращал внимание. Холодная вода придала ему сил, гундерландец попытался ослабить путы. Пикты ещё не пользовались верёвками из растительных волокон, которые вряд ли ослабила вода, а кожаные ремни, которые затянул Кирт на своём пленнике, размокли. Фандор начал растягивать путы. Затёкшие руки пронзили тысячи игл, кровь бросилась в голову Фандора, и у него всё поплыло перед глазами. Справившись с собой, гундерландец продолжил растягивать ремни.
   Фандору удалось зацепить ремень, стягивающий его руки за плохо обрубленный сучок на столбе, к которому он был привязан. Дело освобождения пошло быстрее. Вскоре руки Фандора были свободны. Он наклонился, чтобы распутать ноги и замер, почувствовав, что на него кто-то пристально смотрит.
   Фандор резко выпрямился, и его глаза натолкнулись на ненавидящий взгляд чёрного волка, который с трудом полз к нему, мимо беснующихся жителей деревни.
   Кто-то закричал, и пальцы впились в плечо гундерландца. Фандор схватил руку, державшую его за плечо, и резко дёрнул. Раздался сухой хруст сломанной кости, и Кирт, брошенный рослым гундерландцем, упал между своим недавним пленником и волком. Фандор успел перехватить копьё пикта и теперь он одним движением рассёк путы.
   Теперь, Фандор был свободен и вооружён крепким охотничьим копьём. Искать отобранные пиктами вещи было некогда, но и выжить в этих диких холмах без всего, даже без одежды, Фандор не мог. Оставалось только одно - захватить в плен ведьму, которой поклонялись пикты. Тогда он сможет диктовать им свои условия.
   Не раздумывая, Фандор бросился в хижину, в которой скрылись ведьма и охотник по имени Кан...
          --
   Ульферт полз из последних сил. Он едва добрался до деревни... Здесь он получит свежую кровь и восстановит свои силы...
   Когда Морриган появилась посреди площади, Ульферт поначалу решил, что она явилась, чтобы помочь ему. Он был её верным слугой и отличным любовником вот уже многие годы...
   Вместо этого она выполнила желание первого же попавшегося дикаря и ушла с ним... Перед глазами Ульферта всё поплыло, он вспомнил прекрасное тело Морриган, белеющее в темноте спальной залы; красные вишни её сосков на манящих холмиках грудей; призывно полуоткрытый рот с полными, чувственными губами. Она дарила всё это, свою вечную молодость и красоту, ему... А теперь - грязному охотнику-дикарю!
   Ревность заставила его сердце биться сильнее. Кровь волнами накатывалась на его мозг и тогда в голове стучало и перед глазами наплывала кроваво-красная пелена.
   Ульферт полз к пленнику, захваченному дикарями. Он выпьет его кровь и обретёт новые силы. Пленник извивался в путах, стараясь освободиться. Оборотень был уже в паре шагов от столба, когда пленник освободил руки.
   Броситься на человека оборотень не мог - он слабел с каждым мгновением. Появление юноши с копьём в руке было на руку Ульферту - теперь он был уже совсем близко от намеченной жертвы. Но аквилонец обезоружил пикта и бросил на землю, сломав ему руку. Дикарь распростёрся на спине, и Ульферт вцепился ему в шею. Тёплая живая кровь хлынула в горло оборотню, давая ему силы. Пикт забился, попытался оттолкнуть волчью морду от себя, но Ульферт уже не был беспомощным и лишь крепче сжал челюсти...
          --
   Морриган раскинулась, вся отдавшись сладостной неге. Охотник-пикт тяжело дышал, склонившись над нею. За всё время, пока оборотень Ульферт был её возлюбленным, Морриган не испытывала того, что дал ей этот дикарь, Кан. У Ульферта, прожившего не одну сотню лет было всё: опыт в искусстве любви; неутомимость дикого зверя; сила. Однако в нём, пресытившимся всем за долгую жизнь, не было того огня, пламени страсти, который сейчас горел в глазах пикта.
   Вдруг Кан остановился и резко отскочил от волшебницы. Наконечник копья просвистел мимо уха Морриган и воткнулся в земляной пол хижины. Морриган откатилась в сторону и плавным кошачьим движением поднялась на ноги.
   Посреди хижины стоял обнажённый пленник, совсем недавно привязанный к столбу. Аквилонец сумел каким-то образом освободиться и теперь напал на её нового любовника.
   Кан подхватил своё копьё, брошенное рядом с одеждой. Аквилонец выдернул из пола своё копьё и замер напротив пикта, выжидая. Морриган стояла чуть в стороне, наблюдая за тем, как нагие мужчины дерутся, как ей показалось, за её благосклонность. Эта мысль вызвала волну дрожи в её ногах и томление внизу живота.
   Кан напал первым. Он прыгнул вперёд, ударив копьём туда, где только что стоял его противник. Но аквилонец ловко увернулся и ударил своим копьём в бок пикта. Бронзовый наконечник рассёк кожу на рёбрах Кана. Пикт перекатился через себя и встал на ноги с другой стороны. Аквилонец не успел повернуться, когда копьё пикта оцарапало ему плечо.
   Морриган замерла. Оба воина были хороши, просто чудо, как хороши. Она не могла никак выбрать, кто же ей больше нравится. Не раздумывая больше, она решила, что ей нравятся оба!
   Она подняла руки и начала творить заклинание. Противники снова бросились, было, в бой, но воздух вокруг них сгустился, превратившись в невидимые сети, которые лишили их движения.
   - Перестаньте, жеребцы, - проворковала Морриган, подходя к замершим мужчинам. Её руки скользнули им по мышцам живота. Она с удовольствием отметила, что её нагота и прикосновение вызвали естественную реакцию их естества.
   Морриган рассмеялась, запрокинув вверх голову. Эти двое смертных доставят ей немало удовольствия, пока не постареют. А может быть она и им откроет секрет бессмертия...
  
        -- Пираты Западного моря.
          --
   Чёрная двадцативёсельная галера медленно шла вдоль побережья. Карим, капитан галеры, полулежал на мягких подушках в своей каюте. Барахские пираты были настоящим бичом морской торговли через море Запада. Зингарские и аргосские короли неоднократно посылали свои корабли на охоту за пиратами, но в протоках Барахского архипелага тяжёлые триеры и биремы не могли развернуться, а галеры пиратов не уступали королевским морякам ни в скорости, ни в количестве.
   После зимних бурь пиратские корабли пускались в путь, подстерегая на оживлённых торговых путях одинокие корабли, а порой и целые караваны. Но в этом году пираты натолкнулись на объединённый флот Аргоса и Зингары, который предпринял очередную попытку уничтожить гнездо разбойников.
   Карим не стал рисковать своим кораблём и ушёл на север. Если пираты отобьются, как и раньше, то он ничего не потеряет. А если нет - то он остаётся при своей команде и отличном корабле. А надёжную зимнюю стоянку можно найти в Асгалуне или Кеми, которые не так страдали от пиратства, а то и уйти дальше на юг - в Куш или Чёрные Королевства. Карим не сомневался, что он без трудностей проскользнёт мимо боевых кораблей под знамёнами Зингары и Аргоса.
   Раздался тихий стук в дверь, и в каюту вошёл приземистый коренастый мужчина. Как и большинство барахитов он был отлично вооружён: кривая абордажная сабля, два кинжала - широкая аргосская дага и узкий зингарский стилет, небольшой топорик. Полосатые барахские шаровары, заправленные в невысокие сапоги, и свободная красная рубаха составляли его одеяние. Пират подошёл к столику, уставленному яствами и напитками, и наполнил фиал золотистым аквилонским вином из высокого кувшина.
   - В чём дело, Рафат? - спросил Карим. Он знал, что его помощник не зайдёт без дела.
   - На берегу заметили небольшой лагерь, человек на десять-пятнадцать, - ответил Рафат.
   - Чем можно поживиться у этих грязных дикарей? - сморщился Карим, словно кусил лимон. - Не стоит и приставать.
   - Это не пикты, - ответил Рафат. - С ними лошади, а пикты не пользуются вьючными животными. Я думаю - это аквилонцы.
   - Что здесь делать аквилонцам? - удивился капитан.
   - Наверное, стоит задать этот же вопрос им самим, - усмехнулся Рафат. - К тому же у нас кончается питьевая вода - мы слишком поторопились уйти из Бараха.
   - Хорошо. Готовь людей.
   - Подойдём поближе к берегу и высадимся как можно ближе к лагерю, - предложил Рафат.
   - Нет. Они наверняка заметят нас. Пока мы высаживаемся, они уже будут на конях, а гнаться за ними вглубь земли пиктов... К тому же наши моряки не так быстры на земле, как на палубе. Мы пройдём дальше, а потом высадимся на берег. Я думаю, что десятка три воинов тебе хватит. Подождёшь темноты, окружишь лагерь и нападёшь.
   Рафат согласно кивнул. Карим не был бы барахским капитаном, если бы не мог быстро принимать решения. Рафат тоже мог принимать решения быстро, но они не были столь же правильными как у Карима.
  
          --
   Ночная темнота упала на равнину, словно покрывало. Продолжать путь в полном мраке было невозможно. Вскоре огнь весело захрустел сухими ветками, а над ним жарилось жаркое из дикой козы, которую подстрелил Арторикс.
   Воины весело переговаривались, сидя вокруг костра. Весёлое пламя разогнало тьму и будущее не казалось столь удручающим, как пару часов назад. Всё же они старались не очень шуметь, чтобы не привлекать внимание чародея, устроившегося у самого костра и задумчиво изучающего свитки.
   Конан сидел спиной к костру, внимательно вслушиваясь и вглядываясь в темноту. Пусть эти южане пялятся на пламя сколько угодно, оставаясь слепы к окружающему их мраку. Киммериец знал несколько людей, которым нравилось смотреть на завораживающий танец языков пламени, они даже говорили, что так с ними говорят боги... Ни один из них не прожил больше двадцати зим и они теперь действительно говорят с богами.
   Чудом оказавшийся живым Сканд спал поле исцеления. Киммерийцы не перемолвились и парой слов поле битвы с жабой. Что ж, теперь их было двое - теперь Конан не мог самостоятельно принимать решения, без участия Сканда.
   Будущее Конана мало волновало - надо прежде всего отслужить чародею за меч, а уж потом думать о том, что делать дальше. Услышав позади чьи-то осторожные шаги, Конан вскочил и выставил перед собой меч, с которым теперь не расставался.
   - Полегче, парень, - улыбнулся Хок, разводя руками. Улыбка у него получилась кислая - лезвие меча киммерийца остановилось в полдюйме от его груди.
   Конан молча опустил меч и снова сел, повернувшись спиной к костру и Хоку. Аквилонец сел рядом и протянул Конану прут с нанизанными на него кусочками жареной козлятины.
   - Бери, парень, твоя доля.
   Конан взял жаркое и кивнул, показывая, что он благодарен. Некоторое время они молча жевали. Первым заговорил Хок.
   - Что ты думаешь о нашем маге? Выведет он нас обратно или заведёт к погибели?
   - Спроси у него сам, если хочешь, - ответил Конан.
   - Ладно, парень, - Хок отбросил в сторону прут, с которого он уже успел сглодать мясо, и поднялся. - Я смотрю, ты не утруждаешь свою голову мыслями, но поверь мне, что если не будешь думать своей пустой башкой, то очень скоро её потеряешь.
   Конан никак не отреагировал на это, продолжая молча жевать.
          --
   Пелор внимательно вчитывался в древние стигийские иероглифы. Что-то в этих свитках было не то. Древнее стигийское письмо было достаточно хорошо изучено магами Аквилонии, однако написание этих свитков было нехарактерно для него. Либо эти свитки были подделкой, тогда не ясно, зачем ими так дорожили воры, либо...
   Пелор вспомнил списки Баста, в которых была ссылка и на свитки Сетиса. Там было сказано, что Сетис так и не нашёл способ призвать в мир Змея... Вот оно! Стигийцы подменили ряд списков, собранных магами! Пелор лихорадочно пробежал по строкам чужого письма. Есть! "Змей придёт, когда в глазах его будет"... Проклятые иероглифы! Как и в других древних языках, каждый иероглиф имел много значений, в зависимости от стоящих рядом других знаков.
   "Змей придёт, когда в его глазах... когда на его глазах... когда в его глазу"... В порыве гнева Пелор отбросил от себя свиток. Но он тут же взял себя в руки и подобрал его, положил в футляр. Поднявшись на ноги, Пелор огляделся.
   Взгляд мага остановился на принцессе, которая с аппетитом обгладывала жаркое с палочки, на которую оно было нанизано. Отряд Пелора наткнулся на принцессу и служанку вскоре после того, как убили валузийского оборотня. Эрик Норгардский тоже был с ними.
   Оказавшись среди подданных Аквилонии, принцесса быстро пришла в себя после всех несчастий, выпавших на её долю. Она снова стала высокомерной, ведь все обращались к ней не иначе, как "Ваше Высочество". Служанка Энни была мрачной и подавленной. Эрик Норгардский тоже не радовался, но это и понятно - в Аквилонии его ждала плаха.
   Какова же роль принцессы во всей этой истории? Зачем-то ведь нужна была она стигийскому оборотню! Иначе не стали бы её похищать, скрывать... Всё-таки это принцесса Аквилонии и королевская стража охраняла её бдительно.
   Для чего может быть необходима принцесса? Жертвоприношение. Но гораздо проще было бы для этого взять какую-нибудь простолюдинку. Да и на невольничьих рынках можно подыскать и красивую девушку, и молодую, и даже королевской крови.
   Может быть вся история похищением принцессы Ланы была лишь для отвода глаз? То, что валузиец использовал лорда Вольфа для каких-то своих целей, было ясно. Но вот для каких? Каким образом похищение аквилонской принцессы послужит оживлению Сета?
   Внезапно маг почувствовал опасность. Он резко отскочил в сторону, и мимо него просвистела стрела. В тусклых ответах костра по лагерю метались какие-то тени. Аквилонцы попытались оказать сопротивление, но враги были слишком многочисленны.
   Заклятье невидимости позволило Пелору остаться незамеченным наблюдателем, хотя пару раз на него случайно налетали разбойники, напавшие на лагерь. Простейшее заклинание рассеяло тьму для острых глаз чародея и Пелор смог внимательно рассмотреть нападающих. Судя по одежде, это были барахские пираты. Среди них было полно зингарцев и аргоссцев, но командовал всеми невысокий широкоплечий барахит.
   Внезапность нападения не позволила аквилонцам организовать оборону. В считанные мгновения всё было кончено. Связанные аквилонцы, подгоняемые пиратами, двинулись к лодке, покачивающейся на волнах за дюнами. Кричащую и царапающуюся принцессу завернули в конскую попону, и рослый пират понёс её на плече.
   Пираты быстро перетряхнули всё, находящееся в лагере, забрав всё ценное, и вернулись на берег. Лодка несколько раз плавала к чёрной галере, доставляя пиратов и их добычу. Пелор устроился на корме, когда лодка направилась к кораблю в последний раз. Барахитов на ней было не много, и маг надеялся, что на него никто не наткнётся случайно.
   Когда лодка ударилась о высокий борт галеры, Пелор ловко перебрался на корабль. Он нашёл себе спокойное место на крыше капитанской каюты, куда никто не забирался. Лишь во время боя здесь располагались стрелки.
   Команда галеры насчитывала больше сотни рабов, сидевших на вёслах, и сотни полторы пиратов. Захваченных пленников тут же определили к вёслам, предварительно раздев их. Барахит, командовавший нападающими, высвободил принцессу из попоны, в которой она едва не задохнулась, и втолкнул в капитанскую каюту. Пелор едва успел проскользнуть следом за барахитом, прежде чем тот закрыл дверь.
          --
   - Всё прошло успешно, Карим, - улыбнулся своей ослепительно белой улыбкой Рафат. - Мы потеряли троих. Зато эта малютка будет украшением твоего гарема.
   - Посмотрим, посмотрим, - Карим вскочил и оглядел принцессу. Под его изучающим взглядом девушка как-то сжалась. Барахит рассмеялся, взял за руку. Лана вырвала свою руку из его пальцев и отшатнулась.
   Карим рассмеялся.
   - Моя горная козочка, ты не бойся меня. Я тебе ничего плохого не сделаю. Наоборот, я буду о тебе заботиться, любить тебя...
   - Ты грязный разбойник и место твоё на виселице, - ответила Лана. - Я принцесса Аквилонии и требую, чтобы ты доставил меня и моих спутников в любой из портов Аргоса или Зингары. Там тебе заплатят выкуп.
   - Мне не нужен выкуп, луна моей души, - снова расплылся в улыбке Карим. - Ты сама - бесценное сокровище. Твои губы - рубины, твоя кожа - мрамор, твои волосы - чистое золото. Ты станешь самой дорогой драгоценностью моей сокровищницы.
   Принцесса вздрогнула. Она уже догадывалась, что за "сокровищница" у Карима - такие же несчастные девушки, похищенные или захваченные пиратами.
   - Сядь на эти мягкие подушки, о солнце моего сердца, - Карим махнул рукой, приглашая девушку к столику, заставленному яствами и напитками. - Подкрепись после долгого путешествия. Ах, хотел бы я быть одной из тех подушек, которых коснутся эти прекрасные ножки или даже жемчужины любви...
   Принцесса шагнула к столику и устроилась на подушках. Здесь, на пиратской галере, она вдруг почувствовала себя так же, как и в королевском дворце: комплименты, иносказания, искусно вплетённые в разговор. Она этого была лишена с тех пор, как покинула Аквилонию.
   - Что ещё? - спросил Карим, повернувшись к Рафату.
   - Девять пленников. Один - варвар, крепкий малый. Другой - боссонец. Боссонцы - отличные лучники...
   - Возьмём его в команду, Рафат. Но смотри за ним! Кто остальные?
   - Аквилонцы. Трое говорят, что они из благородных семей и готовы заплатить выкуп.
   - А что с водой?
   - Мы набрали все бочки. Прекрасная родниковая вода.
   - Утром отправляемся на юг, В Зингару или Аргос нам лучше не соваться даже с такими пленниками. Может они врут, надеясь устроиться получше и потом бежать. Всех на вёсла. Когда прибудем в Асгалун, тогда и будем заниматься выкупом.
   - Но прорвёмся ли мы на юг?
   - Наша галера достаточно быстроходная, чтобы оторваться от триер Аргоса и Зингары. Попробуем, не вечно же нам здесь скитаться.
   Рафат поклонился и вышел из каюты.
          --
   Пелор дождался ухода Рафата. Капитан Карим направился к принцессе. Его маленькие глазки стали масляными, словно у кота, нашедшего крынку сметаны. Принцесса напряглась, готовясь дать отпор барахиту.
   Чародей решил, что он уже достаточно пробыл невидимым, пора было брать события в свои руки. Пелор взмахнул рукой, убирая заклятье невидимости.
   - Любезный, уберите свои лапы от Ланы Тарантийской, принцессы Аквилонии, - произнёс Пелор спокойным голосом.
   Если бы чародей не растерял за долгие годы жизни способность веселиться, он бы несомненно рассмеялся при виде подпрыгнувшего на месте от неожиданности капитана пиратов. Тем не менее, Карим не был трусом. Выхватив саблю, он бросился на мага. Пелор лишь небрежно отмахнулся от него и упругий порыв ветра отбросил барахита с стенке каюты.
   - Я же попросил Вас успокоиться и не причинять мне неприятностей.
   Карим был не только храбр, но и умён. Он понял, что перед ним не простой человек, пробравшийся на его корабль тайком, а чародей.
   - Кто ты и что тебе надо? - спросил Карим, не пытаясь, однако, подняться.
   - Тебя это не должно волновать, - холодно процедил Пелор. Он мог бы сказать пирату, кто он, но неизвестного сильнее боятся. - Ты отвезёшь нас в Кордаву и там высадишь.
   - Но триеры... - заикнулся было Карим, но чародей прервал его.
   - Флот Аргоса и Зингары не тронет тебя, хотя твоё место и на виселице, как это точно заметила её высочество. И освободи моих спутников. Пусть их поместят под этой каютой.
   Карим мрачно кивнул, соглашаясь. Не показывая вида, барахит решил при первой же возможности избавиться от мага. И долго ждать подходящего случая не пришлось...
          --
   Едва пираты напали на лагерь, как Конан был уже на ногах. Сверкнул в отсветах костра длинный меч киммерийца, и оказавшийся рядом пират со стоном рухнул на землю. Судя по всему, нападающих было слишком много, и аквилонцы не смогут оказать сопротивление. Киммериец не стал дожидаться, пока его окружат, и неслышной тенью шагнул во тьму. Один из пиратов последовал, было, за ним, но напоролся на клинок...
   Конан укрылся за пределами круга, освещённого пламенем костра. Он видел, как аквилонцев связали и погнали к берегу. Киммериец бросился бежать к берегу и достиг его значительно быстрее, чем пираты. На волнах покачивалась лодка, в которой сидели двое разбойников.
   Конан сбросил рубаху и обувь. Теперь он остался в одних штанах из кожи. Он приспособил за спину меч, с помощью своего ремня, и вошёл в воду. Хотя климат Киммерийской долины был суровым, летом дети и подростки охотно плескались в озёрах долины. Конан научился отлично плавать в озере, на берегу которого стояла деревня его клана.
   Киммериец быстро достиг пиратской галеры. Он начал оплывать её, ища, где можно выбраться из воды.
   - Что там плещет? - барахит с луком в руке показался над бортом.
   - Рыба, наверно, - высказал предположение пират, стоящий позади.
   - Проклятые воды, проклятые земли! - сказал первый, опуская лук. - Холод, пустоши... Ни одного города, лишь рыбачьи лачуги. Вода холоднее льда.
   - Ничего, - усмехнулся второй. - Скоро мы вернёмся на юг. Идём, пропустим по стаканчику аргосского.
   Пираты отошли от борта. Лодка, наполненная барахитами и пленниками приближалась к галере. Отсветы факелов плясали на волнах. Конан поспешил убраться подальше от света. Он проскользнул мимо форштевня и оказался со стороны галеры, обращённой к открытому морю. Но и здесь не за что было ухватиться. Тяжёлые вёсла были убраны, уключины задраены парусиной.
   Из недр корабля доносился храп, кашель и гул голосов - рабы-гребцы, прикованные к вёслам, отдыхали, пользуясь любой возможностью. С другого борта раздался шум - крики пиратов, грабящих пленников, команды вожаков. Решившись, Конан выпрыгнул из воды, стараясь достать как можно выше и ухватиться за край парусины, закрывающей уключины. Однако его рука лишь бессильно скользнула по бортовым доскам. Киммериец с головой окунулся в чёрную воду, ударившись головой о борт корабля.
   Отдышавшись и собравшись с силами, Конан попытался ещё раз, но опять не достал до уключины. Он уже готовился ещё раз попробовать, когда край парусины отогнулся в сторону и из уключины показалась голова, заросшая длинными волосами и бородой.
   - Кто здесь? - буркнула в темноту голова, пристально вглядываясь в воду.
   Конан погрузился под воду.
   - Ну, кто здесь может быть, Гран? - рядом с бдительным дозорным появился второй. - Рыба, небось, плещется.
   - Ага., рыба, - буркнул Гран. - Холодно здесь, рыбе-то. Плавает где поглубже. Тут тебе не Зингарское побережье и не Аргос.
   - Ну, смотри тогда в оба, - рассмеялся второй. - Как бы тебя морской дядька не уволок в свои подводные хоромы - за борт не высовывайся.
   Что-то недовольно бурча себе под нос, Гран отошёл от борта вслед за товарищем.
   Конан вынырнул неподалёку от пиратов, проплыв пару саженей вдоль борта. Соваться наверх здесь было опасно. Киммериец продолжил свой путь вдоль корабля. Вскоре он добрался до носа галеры. Один из якорей галеры был опущен и толстый просмолённый канат уходил под воду. Неслышной тенью Конан взобрался во канату на нос галеры.
   Едва он очутился на борту галеры, как прямо перед ним показался пузатый барахит, нетвёрдо держащийся на ногах. Что-то недовольно бурча себе под нос, он встал у самого борта и стал мочиться прямо в море. Конан едва успел нырнуть под сложенный артемон, прямо за спиной толстяка, как подошли ещё двое.
   - Эй, Вахир, смотри море из берегов выйдет из-за тебя! -окликнул один из пиратов толстяка.
   - Хррум-хррум-гха, - огрызнулся толстяк.
   - Да оставь ты его, - рассмеялся второй из подошедших. - Вахир проиграл в кости почти всё своё золото, вот и топит в море свою печаль.
   Оба пирата ушли. Конан подождал, пока не остался наедине с Вахиром и тогда выбрался из-под паруса. Барахит даже не успел вскрикнуть, когда сильные пальцы юного киммерийца вцепились ему в шею. Вахир дёрнулся, вцепился в руки Конана, но не смог разжать смертельной хватки и затих.
   Конан осторожно опустил тело пирата на палубу и раздел его. Затем он убрал мертвеца под парус и переоделся в его одежду. При жизни Вахир был невысоким и толстым. Киммериец же был рослым и широкоплечим, но он надеялся, что в темноте, рассеиваемой пламенем факелов, никто не обратит внимания на это несоответствие. Свой длинный меч он спрятал под барахский халат, держа его рукой, сгорбился и двинулся вперёд. Лицо его скрывала широкополая зингарская шляпа.
   Киммериец прошёл мимо пиратов, играющих в кости. Проходя к корме, он обратил внимание на связанных аквилонцев, которых пираты обобрали, и отправили вниз, на скамьи гребцов. Принцессу протащил в кормовую каюту помощник капитана по имени Рафат так близко от киммерийца, что тот мог коснуться её рукой.
   Первым делом, Конан решил освободить аквилонцев, а вместе с ними и рабов-гребцов. Затем, пока пираты будут отвлечены на мятежников, он проникнет в каюту капитана и освободит принцессу. План дальнейших действий был составлен, и киммериец направился к трапу, ведущему на палубу гребцов.
   - Эй, Вахир! Подожди, старый дурак! - раздался позади окрик.
   Киммериец заметил обоих пиратов, насмехавшихся недавно над Вахиром.
   - Грху-кхам, - откашлялся Конан, стараясь подражать покойному Вахиру.
   - Ну и Змей с тобой, медуза гнилая, - обиделся один из пиратов.
   Киммериец спустился на нижнюю палубу и юркнул за трап, но пираты не последовали за ним. Подождав немного, Конан двинулся вдоль рядов скамей, на которых попарно были прикованы гребцы. Сейчас, когда галера стояла на месте, большинство рабов спали, пользуясь возможностью. Вонь вокруг стояла ужасная, от запаха грязных тел, пота и нечистот, у непривычного человека вполне могла закружиться голова. Киммериец, привыкший к чистому холодному воздуху Киммерии, даже пошатнулся...
   Сзади послышался шорох и горло Конана перетянула удавка, ловко наброшенная кем-то. Киммериец захрипел, его руки потянулись к горлу, чтобы ослабить удавку. Меч с глухим стуком упал на доски палубы.
   - Ай, зачем крадёшься, сын шакала? - раздался над ухом у Конана голос душившего его человека. - Свой так не крадётся.
   Говоривший был рослым шемитом. Среди пиратов было много уроженцев других стран, но шемиты попадались редко, поскольку не очень любили морскую стихию. Шемские кочевники считались мастерами засад и убийств, удавка и кинжал были их излюбленным оружием, хотя и саблей они владели неплохо.
   Киммериец задыхался. Перед глазами Конана поплыли красные и чёрные пятна. Из последних сил Конан отпрянул назад, со всего маху впечатав противника в трап. Затем, он резко присел, пытаясь перебросить врага через себя, но это не удалось - что-то злобно шипя в ухо киммерийца, шемит словно клещ вцепился в свою жертву. Тогда Конан попытался сбросить с себя душителя, резко упав на бок. Слышно было, как шемит ударился рёбрами о палубу. Однако и это не ослабило его хватки.
   Конан чувствовал, что уже теряет сознание... Вдруг шемит дёрнулся, удавка ослабла на горле киммерийца.
   Конан стоял на четвереньках, держась рукой за горло. Беззвучный кашель сотрясал тело киммерийца, воздух с хрипом выходил из раздражённого горла варвара и Конан хватал его ртом словно рыба, выброшенная рыбаком на песок.
   - Ну, ты жив, приятель? - спросил грубый голос.
   Конан наконец пришёл в себя. Его рука легла на рукоять меча, упавшего на палубу во время борьбы с шемитом. Плавно, словно дикий зверь, киммериец поднялся на ноги, одновременно разворачиваясь и выставив перед собой меч. Шемит, почти задушивший киммерийца, лежал на полу, раскинув в стороны руки и ноги. Его шею захлестнула цепь, приковывающая одного из гребцов к скамье. Цепь была свободной, чтобы раб мог орудовать веслом, но не позволяла ему уйти далеко. Гребец, который помог Конану, был огромным детиной, заросшим чёрными волосами с головы до ног. Вокруг бёдер его было намотано какое-то тряпье, рваная тряпка, бывшая когда-то плащом, была накинута на его плечи.
   Конан смотрел прямо в глаза гребца, но и тот не отводил взгляда. Другие гребцы оставались неподвижны в полумраке нижней палубы, однако они внимательно следили за разворачивающимися событиями.
   - Ты не пират, - наконец ответил гребец на немой вопрос Конана. - Здесь могут быть либо пираты, либо пленники и рабы. Освободи меня.
   Конан подошёл поближе. Цепь, сковывающая обоих гребцов, сидящих рядом, была пропущена под скамьёй. Место под скамьёй было слишком мало, чтобы человек, даже ребёнок, мог пролезть там. Кроме того, вторая цепь приковывала гребца к его веслу.
   Конан размахнулся и со всей силы обрушил свой меч на весло. Толстая щепа отлетела от весла, однако крепкое дерево, отполированное руками гребцов не поддалось даже атлантскому клинку.
   Вдруг наверху раздались голоса и по трапу начали спускаться трое пиратов. Не дожидаясь, пока она спустятся и разберутся что здесь, на нижней палубе, происходит, Конан ударил мечом. На этот раз лезвие не подвело его: клинок перерубил бедро первого пирата и тот с криком упал вниз. Конан тут же ткнул остриём меча в незащищённый живот второго. Подхватив сильной рукой падающее тело, киммериец отбросил пирата к гребцам. Тут же ятаган и многочисленные кинжалы барахита оказались в руках гребцов, которые сбросили с себя обычное оцепенение.
   Третий пират бросился, было, наверх, но киммериец ухватил его левой рукой за пояс и стащил вниз. Барахит загремел по трапу и Конан оглушил его ударом по голове рукоятью меча. Оружие этого пирата также досталось гребцам.
   Между тем, морские разбойники на верхней палубе почуяли неладное. Вокруг люка столпились вооружённые воины. Двое с обнажёнными саблями попытались спуститься на нижнюю палубу. Конан бросился им навстречу и, отразив удар одного из них, пронзил своим мечём другого. Сабля первого пирата скользнула по рёбрам киммерийца. Конан намеревался было прикончить второго противника, но звериное чутьё дикаря подсказало ему об опасности. Конан отпрянул назад, и в ступеньку трапа вонзилось копьё - один из пиратов на верхней палубе решил помочь своим товарищам.
   Конан провёл левой ладонью по своему боку, где его ударила сабля. Рука была в крови, но, рана была неопасной, если он не потеряет слишком много крови. Между тем, пираты бросились в атаку. Ранивший Конана барахит уже спустился с трапа, ещё пятеро уже спускались по ступеням...
   Вооружённые рабы вступили в бой со своими бывшими хозяевами с яростью, накопившейся за все годы неволи. Первый пират не сделал и пары шагов в сторону Конана, как его пронзил саблей здоровяк, говоривший с Конаном. В полумраке нижней палубы пираты не сразу сообразили что к чему и гребцы быстро покончили с ними. Между тем, совместными усилиями, нескольким гребцам удалось выломать скамьи и втянуть вёсла вовнутрь галеры. Теперь рабы могли относительно свободно передвигаться, поскольку цепи были достаточно длинные. Многие использовали свои цепи как оружие, оплетая ими ноги врагов.
   Верзила по имени Фрар, который и начал мятеж, рубил цепи абордажным топором, отнятым у пиратов. Вскоре большинство гребцов были уже свободны, лишь цепи болтались на их запястьях.
   Стихийный мятеж рабов отвлёк внимание пиратов от Конана, однако, он теперь оказался заперт под палубой галеры...
          --
   Шум, раздавшийся на палубе, и крики пиратов привлекли к себе внимание Пелора и Карима.
   - Что там такое? - спросила принцесса Лана.
   Пелор с интересом взглянул на Карима.
   - Не знаю, - буркнул Карим, - могу посмотреть, что случилось...
   - Не принимай меня за глупца, - улыбнулся Пелор. - Мы все останемся здесь...
   В этот момент дверь в каюту распахнулась и ворвался Рафат.
   - Беда, капитан... - выпалил он и только тут заметил Пелора.
   Чародей вытянул вперёд руку, его зрачки сузились, пристальный взгляд, направленный на барахита, лишал его воли...
   Это продолжалось лишь мгновение. Карим, воспользовавшись тем, что внимание чародея отвлечено на его помощника, выхватил кинжал и всадил его в бок Пелора. Чародей пошатнулся, с кончиков его пальцев сорвались язычки пламени, но было уже поздно. Карим выхватил саблю и ударил...
   Рафат замер. С пальцев высокого мужчины, которого раньше не было в капитанской каюте, сорвалось пламя и ударилось в грудь Карима. Капитан завизжал, пытаясь сбросить с себя колдовское пламя, однако вскоре он уже пылал, словно живой костёр, мечась по каюте. Наконец, он ударился о стену и упал. Жуткий вой вырывался из клубка пламени, в который превратился Карим.
   Однако, и чародей не уцелел - сабля капитана отрубила ему руку ниже локтя. Пелор опустился на колено, сжимая левой рукой обрубок правой. Губы чародея шевелились, очевидно он готовил исцеляющее заклятье. И тут к нему подскочил Рафат с обнажённой саблей.
   В следующий миг, чародей брызнул своей кровью на пирата. Ещё в воздухе кровь волшебника почернела. Чёрные капли, попав на одежду и кожу Рафата, стали разъедать и ткань, и плоть. Рафат с ужасом смотрел, как кожа на его руке, в которой он держал саблю, занесённую над своей головой, почернела, словно от жаркого пламени, и начала обугливаться. Тогда он закричал и в его крике было больше ужаса, чам в криках капитана, ибо тот лишь чуствовал боль, ничего уже не понимая, а Рафат почти не чувствовал боли... зато видел, как страшное чародейство пожирает его самого, его тело...
   Пелор тяжело опустился на колени. Он был чародеем, волшебником, но и его силы были не беспредельны. Он чувствовал, что слабеет. Он взглянул на принцессу. Закусив губу и поджав свои ножки, Лана сидела на мягком капитанском ложе, заваленном подушками. Её лицо было бледным, без единой кровинки.
   Пелор вздохнул и тут же застонал от боли - кинжал в груди мешал дышать. Любой обычный человек давно бы уже умер или от кинжала, или от потери крови, однако, чародею удалось остановить кровь, а кинжал... С кинжалом он разберётся позже.
          --
   Серпенты летели на север, лениво перебирая огромными перепончатыми крыльями. Рамирес, помощник Стража Башни, дал им приказ найти жертву, угодную Сету. Серпенты, плоть от плоти Великого Змея, прекрасно знали какая жертва нужна их хозяину и искали на совесть. Они давно миновали пределы Стигии и Шема, промчались они и над Зингарой с Аргосом. Кровь того, кто сокрушил когда-то слуг Змея, кто воспрепятствовал пришествию Змея требовалась Сету. Кровь Конана Великого, текущая в жилах его потомков. И серпенты, не зная усталости, мчались туда, где погиб Саргон, нашедший подходящую жертву - принцессу Аквилонии, праправнучку Конана Великого...
   Уже наступал рассвет, когда серпенты обнаружили, наконец, то, что искали. Недалеко от берега покачивался на волнах корабль. Именно там, вожак серпентов это чувствовал, находится женщина, предназначенная в жертву. Серпент уже чуял её страх. О, она ещё не видела их, слуг Сета, и боялась она не их. Но когда он возьмёт её и понесёт на юг, в Стигию, о, тогда-то она будет дрожать от настоящего страха, от ужаса, от которого трепетали когда-то могучие королевства...
   Вожак сложил крылья и с воем устремился к галере. Следом за ним последовали и остальные восемь серпентов...
          --
   На нижней палубе кипело сражение. Пираты пробились всё же вниз и теснили гребцов, которые были неповоротливы в своих цепях и зачастую мешали друг другу, путались в своих оковах. Кроме того, барахиты спустились по другому трапу и теперь атаковали с двух сторон.
   Конан находился в самой гуще сражения. Он размахивал своим мечём, легко отбивая в сторону сабли пиратов. Меч не подвёл его. Пролежавший в земле тысячелетия, клинок, казалось, вобрал в себя силу земли. В могучей руке киммерийца он рубил плоть и железо - уже не раз ломалось оружие в руках пиратов, противостоящих Конану.
   Тем не менее, рабов теснили. Тела убитых лежали вокруг, доски стали скользкими от крови. Вдруг наверху раздался вой, словно грешные души вырвались из преисподней. Пираты дрогнули и отступили. С верхней палубы раздались крики ужаса, что-то тяжёлое упало на палубу, гигантские когти поскребли по дереву...
   В люки, ведущие вниз, один за другим посыпались пираты. Они не думали о битве, ряды барахитов смешались. Крики о том, что на корабль с неба спустились демоны, вызвали панику среди пиратов. И не было ни капитана, ни его помощника, чтобы пресечь панику...
   - Вперёд! - взревел Конан. - Вперёд, пока они растерялись!
   Восставшие рабы бросились на пиратов. Некоторые ещё пытались сражаться, но большинство просто отступало, пока не сгрудились на корме, словно стадо овец. Рабы потянулись наверх, где происходило что-то невообразимое. Топот башмаков и скрежет когтей, рёв каких-то чудовищ и крики людей, раздавались с верхней палубы.
   Фрар шёл первым, держа наготове иззубренный абордажный топор. Киммериец следовал за ним. Вдруг что-то упало в люк, и струя крови обрызгала Фрара. Конан взглянул на упавший предмет и вздрогнул - это была человеческая голова, оторванная какой-то невероятной силой от тела. Следом последовало и изодранное огромными когтями тело.
   Фрар побледнел, однако, он был не из робких. Взревев, словно разъярённый бык, он выскочил на палубу. Киммериец выскочил следом за ним и замер, поражённый открывшейся картиной.
   По всей палубе лежали изуродованные тела пиратов. Около десятка каких-то крылатых существ с головами змей, обследовали корабль, вытаскивая спрятавшихся людей из укрытий и убивая их. Капитанская каюта горела и над ней взлетало такое же чудовище, тяжело взмахивая крыльями. В лапах оно держало принцессу!
   Заметив двоих людей, одно из чудовищ шагнуло к ним. Оно было значительно выше человека и протянуло к новым жертвам длинные лапы с огромными когтями. Конан резко бросился вправо. Рептилия повернулась и тут меч киммерийца отсёк её когтистую лапу. Зелёная кровь, текшая по жилам чудовища, брызнула на Конана.
   Чудовище ударило второй лапой. Когти продрали барахский халат, который был на Конане, и процарапали кровавые полосы по спине киммерийца. Конан откатился в сторону, оставив халат в лапе рептилии, и, поднимаясь на ноги, ударил остриём меча в незащищённый бок чудовища. Подскочивший с другой стороны Фрар вонзил в бедро чудовища свой топор.
   Рептилия начала заваливаться на бок. Она опёрлось о палубу уцелевшей лапой, слабо взмахнула крыльями, словно собираясь взлететь, но Конан и Фрар продолжали добивать её. Меч и топор раз за разом били в чешую рептилии, оставляя раны, сочащиеся зелёной кровью.
   Чудовище вытянуло шею и зашипело. Воспользовавшись этим, Конан со всего размаху обрушил свой топор на шею рептилии. Древний клинок перерубил шею и змеиная голова чудовища откатилась в сторону.
   Однако шипение чудовища привлекло внимание остальных. К двум смельчакам направились остальные рептилии...
   Сверху раздалось шипение вожака, держащего принцессу и чудовища начали взлетать, взмахивая своими крыльями. Конан и Фрар облегчённо вздохнули. Крылатые чудовища поднялись повыше и полетели на юг...
          --
   Пелор лежал на полу, отброшенный ударом серпента. Слуга Сета увернулся от огненного шара, который сотворил чародей, и исчез, подхватив бесчувственную принцессу, через дыру в крыше каюты. Для того, чтобы излечить раны, нанесённые когтями чудовища, у волшебника уже не было сил.
   Как они могли быть так доверчивы! Свитки Сетиса - грандиозна фальшивка, брошенная стигийцами чародеям Запада и успокоившая их. "Призвание Сета невозможно!" Ещё как возможно! Стигийский оборотень был послан вовсе не за свитками Сетиса - это был лишь отвлекающий маневр. Саргон искал подходящую жертву. А какая кровь может быть слаще для Змея, чем кровь Конана Великого? В жилах принцессы Ланы текла именно эта кровь. А свитки Саргон получил случайно и решил выслужиться перед своим Господином.
   Теперь, когда в Стигии собрались жертва, Глаз Сета и свитки Сетиса, подлинные свитки Сетиса, ничто не сможет остановить Змея! Сил не оставалось даже на то, чтобы мысленно связаться с магистром.
   Дверь каюты распахнулась и на пороге появился киммериец. Пелор усмехнулся: ещё один Конан-киммериец... А может в этом и есть знак судьбы? Полтора века назад Конан из Киммерии остановил Змея. И теперь, когда слуги Змея вновь воспрянули, накопив силы, с гор спускается киммериец по имени Конан и тут же оказывается в самом сердце событий!
   Стены каюты уже горели и Конан наклонился к волшебнику, чтобы вынести его.
   - Что с тобой, чародей?
   В этот момент, Конан обратил внимание на отрубленную кисть руки лежащую рядом с Пелором. Волшебник поднял взгляд на киммерийца и заговорил:
   - Конан-киммериец, ты обещал... поклялся служить мне верой и правдой. Выполни же мою волю, и я освобожу тебя от этой клятвы. Я ранен. Возможно, смертельно. Я не исполнил свой долг и хочу, чтобы ты выполнил его. Отправляйся в Стигию, в город Сухмет. Там, в башне Сета стигийские маги готовят жертвоприношение, чтобы призвать Великого Змея. Тогда наступит Конец Света, того Света, который знаем мы. Ты должен торопиться и не допустить этого. Знай, что жрецы должны будут кровью принцессы Ланы окропить зелёный камень, который называется Глаз Сета. И когда этот камень они вернут на место, в изваяние огромного змея, в наш мир вернётся бог Сет. Возможно, он сильнейший из богов, но в любом случае сейчас ему будет некому противостоять. Ты должен этому помешать. А Глаз Сета ты отдашь хранителю Тарантийской библиотеки. Держи мой перстень. Твоя награда будет достойной твоего подвига...
   Пелор говорил с трудом. Под конец, он уже откинулся на руку киммерийца, который его поддерживал.
   - Ты же колдун, ты не можешь так просто умереть, - возразил Конан.
   - Моя сила уходит. Оставь меня здесь, пусть тело моё сгорит. Иди. И знай, что лишь твоим мечом из атлантской могилы можно поразить Змея.
   Киммериец положил чародея на мягкие подушки, которых ещё не коснулось пламя. Конан поклонился и сказал:
   - Я выполню твою волю, чародей.
   Пелор остался один. Итак, для человека, посланного судьбой, он сделал всё, что мог. Варвар будет теперь из кожи вон лезть, чтобы выполнить волю умирающего. Это волшебник прочитал в его глазах. Теперь следовало позаботиться о себе. Несмотря на потерю сил, Пелор не собирался умирать.
   Чародей неловко, левой рукой, отстегнул от пояса золотой ключ и начертил им в воздухе магический знак. Воздух перед ним замерцал, и Пелор, с трудом поднявшись, шагнул в этот проход...
          --
  
   Хрим Золотой Шлем не обращал внимания на солёные холодные брызги, падающие на него. Он стоял на носу своего драккара, который двигался на вёслах вдоль берега. Команда драккара состояла из ста двадцати ваниаров. Весна! Лебединая дорога, как северяне называли морские просторы, лежала перед лихими морскими разбойниками.
   Северная земля была не столь плодородной, как на юге - в Аквилонии, Зингаре и Аргосе. Поэтому каждую весну тысячи воинов отправлялись в набег. От северных разбойников не было спасения ни за высокими каменными стенами, ни в храмах Митры.
   Но набеги не могли продолжаться вечно - южане порой успешно отбивали набеги пиратов и уничтожали целые армии разбойников. Да и свои, ваниары, не все следуют пути секиры. Многие ваниары предпочитали ковыряться в земле, вместо того, чтобы с оружием в руках забрать то, что необходимо у других. Хрим искренне верил, что боги даровали одним судьбу воина, а другим - рабов. Себя, естественно, ярл не считал ничьим рабом.
   Зоркие глаза ярла заметили впереди корабль. Солнце уже встало, разогнав своими лучами ночную мглу. Южная галера покачивалась рядом с берегом. Судя по всему, она только, что побывала в бою - все снасти были спутаны и свободно болтались на мачтах, корма горела. На борту галеры суетились люди, бегая туда и сюда, тушили огонь, пытались привести снасти в порядок.
   Хрим усмехнулся в свою рыжую бороду. Добыча сама просилась в руки. На кораблях юга всегда полно рабов, а воинов не больше полусотни. Ваниары же сами гребли, не сторонились работы. Благородная работа воина, будь то гребля или подкоп, устройство и укрепление лагеря или ремонт корабля, не в тягость ваниару. Даже команды барахских галер, одна из которых сейчас покачивалась перед ярлом на волнах, вряд ли были больше сотни легковооружённых воинов. Хрим с гордостью подумал, что под его командой сто двадцать хирдманов, каждый из которых был в прочном доспехе, вооружён мечём и секирой, с большими круглыми щитами, запросто справится с этими южанами с их лёгкими сабельками и тонкими мечами.
   - Правь на южанина, Гарг! - крикнул Хрим. - Может быть в их трюмах есть то, что и нам пригодится!
   Рулевой Гарг направил драккар прямо на галеру. Ваниары отозвались одобрительным гулом. Половина гребцов тут же начали вооружаться. Затем они сели на вёсла, и тогда вооружились остальные. Хрим водрузил на голову свой знаменитый шлем, за который и получил прозвище. Он отбил его у одного рыцаря во время набега на Аргос. Проверив легко ли вынимается из ножен меч, Хрим закрепил щит на левой руке и взял поудобнее боевую секиру. Высокий борт вражеского корабля приближался...
          --
   Люди работали вместе, барахские пираты и освободившиеся рабы-гребцы. До Аргоса или Зингары было далеко, а корабль был основательно потрёпан. Кормовая капитанская каюта горела и огонь уже перекинулся на паруса, снасти были изодраны и спутаны крылатыми чудовищами. Во время мятежа рабы сломали все скамьи и вёсла. Теперь изуродованная галера была просто не в состоянии двигаться ни на вёслах, ни под парусом.
   Конан сидел на палубе, привалившись спиной к борту. Надо спешить на юг, в Стигию, к башне Сета. Но без корабля...
   - Эй, судно слева по борту! - раздался крик.
   Конан поднялся на ноги. Действительно к галере приближался корабль, вёсла мерно вздымались по бортам. На носу корабля возвышалась резная голова дракона. Держась за шею дракона, впереди стоял высокий воин в золотом шлеме. Экипаж галеры, если так можно назвать смешанные ряды пиратов и бывших рабов, столпился у борта корабля, разглядывая приближающееся судно.
   - Это северяне, - сообщил барахит, стоящий рядом с Конаном. - Теперь либо убьют во славу своих Ледяных богов, либо увезут рабство туда, где солнца нет половину года.
   Конан словно завороженный следил за вражеской ладьёй. Ему нужен был корабль, чтобы попасть в Стигию - и корабль появился. Это ли не знак судьбы? Однако впереди была жестокая битва: корабль, посланный самой судьбой, следовало ещё захватить.
   Между тем, северяне приближались. Видны были их рыжие волосы, развевающиеся на ветру, глаза, горящие злым огнём в прорезях шлемов, красные круглые щиты. Северяне, все как на подбор, были рослыми. Они были отлично вооружены, не было, пожалуй, ни одного без брони.
   Поперечный брус, поддерживающий парус северной ладьи, упал вниз, и тотчас же свободные от гребли воины обрушили на галеру целый дождь глиняных пращных ядер и стрел. Застонал барахит, стоящий рядом с Конаном - ядро ударило ему в ключицу. Киммериец даже слышал, как хрустнула сломанная кость. Стрела вонзилась в грудь гребца, и тот перевалившись через борт исчез в волнах.
   Люди отхлынули от борта, стараясь укрыться от этого смертоносного дождя. Конан не стал испытывать судьбу и присел, укрывшись за бортом галеры. Рядом с ним скорчился Фрар. Освобождённые аквилонцы попытались построить людей для начинающегося боя. Конан заметил Хока и обоих рыцарей, выстраивающих людей под прикрытием щитов. Пираты не позарились на латы рыцарей, которые были достаточно тяжелы, поэтому аквилонцы были единственными людьми на галере, кто имел надёжную защиту. Но непривычные к строю пираты и гребцы, большинство из которых были южане, норовили укрыться от стрел и ядер в трюме, даже не пытаясь прикрываться щитами.
   Свистнула стрела над водой и один из северян упал, скрывшись за плечами товарищей: Арторикс нашёл свой лук и устроился на трапе, ведущем на крышу капитанской каюты.
   - Ну, что, Конан, - ухмыльнулся Сканд, пробравшись под прикрытием борта к своему сородичу, - готов к встрече с Кромом?
   Сканд уже пришёл в себя после ранения. Его литые мышцы снова налились силой, и он был готов к сражению. В одной руке он сжимал секиру, в другой - меч. Доспехов не было ни у Сканда, ни у Конана.
   - Не надо торопиться на встречу к богам, - ответил за Конана Фрар. Он тоже был без доспехов, вся одежда его состояла из набедренной повязки, но в руках он сжимал иззубренный топор, славно уже послуживший ему сегодня. С железных браслетов, охватывающих его запястья, свисали звенья цепи.
   Сканд не успел ничего ответить: корабли столкнулись, и северяне хлынули через борт галеры...
          --
   Кормчий опытной рукой направил драккар вдоль высокого борта галеры. Хрим усмехнулся: он видел попытки южан организовать сопротивление, однако меткие стрелы и ядра его людей выбивали одного за другим из выстроившихся рядов. Железные крюки, брошенные сильными руками ваниаров, зацепились за борт галеры. Тотчас же по несколько человек потянули за каждую верёвку и корабли со стуком соприкоснулись.
   Несмотря на тяжёлые доспехи, ваниары быстро взобрались на борт галеры. Хрим был в первых рядах, показывая пример своим людям. Ваниары разметали нестройные ряды южан и сражение разбилось на ряд поединков.
   Хрим обрушил свою секиру на стоящего перед ним оборванца с небольшим щитом и саблей. Лезвие секиры прорубило щит и рассекло руку южанина. Хрим вырвал секиру из пробитого щита и ударил снова. Южанин упал под ноги дерущимся и уже не поднялся, затоптанный.
   Дорогу ярлу преградил воин в аквилонских доспехах. Ярл много раз участвовал в походах на Аргос и Зингару и встречался с аквилонцами в бою. Однако, здесь была не земля, а качающаяся палуба корабля, и аквилонец сражался пешим.
   Секира Храма метнулась к груди рыцаря, однако тот уклонился и сталь лишь скользнула по латам. Меч аквилонца ударил в подставленный Хримом щит. Щепки полетели в стороны от деревянного щита. Сбоку к рыцарю подступился Оттар, один из лучших бойцов ярла. Секира Оттара взмыла над головой аквилонца, но наткнулась на щит, которым прикрыл того ещё один рыцарь.
   На мгновение оба рыцаря остановили натиск ваниаров, но и этого оказалось достаточно. Вокруг аквилонцев начали собираться остальные южане. Какой-то лучник слал стрелу за стрелой в воинов Хрима. Уже трое мертвецов лежали со стрелами в ранах.
   - Взять его! - крикнул Хрим, указывая на лучника.
   Двое хирдманов бросились выполнять его приказ. Лучник всадил стрелу прямо в шель шлема одного из воинов. Тот пошатнулся и рухнул на палубу. Вторая стрела вонзилась в щит хирдмана. Ваниар ударил секирой и лучник исчез, провалившись вовнутрь каюты через дыру в крыше...
          --
   Дождавшись, пока все северяне втянутся в бой, Конан, Сканд и Фрар перемахнули через борт и очутились на палубе ладьи. На борту ладьи находились шестеро северян. Рулевой, высокий седой старик, стоял на корме ладьи. Рядом с ним находились ещё двое. Остальные стояли у мачты.
   Конан взмахнул мечом, и горячая кровь брызнула ему на руки. Северянин даже не успел защититься, и его обезглавленное тело упало на доски палубы. Топор Фрара врубился в плечо второго северянина. Размахивая топором, словно дровосек, теснил раненого на нос ладьи. Тот отражал удары щитом, который трещал под ударами топора. Третий северянин из стоящих у мачты, увернулся от удара Сканда и отступил к корме, где к нему присоединились ещё двое.
   Северяне встали в ряд, выставив вперёд секиры. Кормчий что-то закричал на своём языке. Не мешкая, киммерийцы бросились в атаку. Сканд всадил свой топор в деревянный щит северянина и резко дёрнул в сторону. Ваниар неуклюже попытался закрыться секирой, но киммериец всадил меч ему в грудь. Клинок пробил кольчугу, и северянин распростёрся на палубе.
   Конан встретил своим мечом секиру своего противника и со всей силы пнул в центр щита ваниара. Северянин пошатнулся и отступил на шаг. Третий северянин ударил киммерийца, и тот едва успел увернуться от секиры. Нога Конана скользнула по мокрым доскам палубы, и он едва удержался на ногах. Удар щитом сбил его с ног. Северянин занёс уже секиру, но киммериец ударил его ногой по колену. Северянин вскрикнул, раздался хруст кости...
   Конан поднялся на ноги. Сканд и Фрар уже покончили со своими противниками, и они втроём двинулись к рулевому.
   - Э-хой! - раздался боевой крик, и на палубу ладьи спрыгнул ваниар в золотом шлеме.
   За ярлом не последовали его хирдманы, и Конан двинулся ему навстречу, сделав знак Фрару и Сканду не мешать. Защищённый бронёй ваниар, к тому же имел щит, что давало ему преимущество перед киммерийцем, всё вооружение которого состояло из одного меча.
   Сражение на палубе галеры постепенно затихло. Ваниары столпились у борта, наблюдая за своим ярлом и подбадривая его своими криками. Южане тоже наблюдали за поединком сверху - со спутанных снастей, куда они забрались, спасаясь от тяжеловооружённых хирдманов, и с крыш надстроек.
   Поединок начался с осторожного сближения противников. Конан без труда отвёл в сторону первый выпад секиры ярла Хрима, но от удара щитом в грудь отступил назад. Ваниар тут же размахнулся и обрушил секиру сверху на киммерийца. Конан принял удар на клинок, и тогда ярл повторил удар щитом.
   Конан отступил на два шага, стараясь увеличить дистанцию. Удары окованным железом щитом по незащищённому телу были весьма чувствительны, и киммериец быстро слабел. Его движения болью отзывались в левой руке и плече, на которые пришлись удары. Хрим это почувствовал и поспешил этим воспользоваться.
   Ярл решительно двинулся вперёд, снова занося секиру для удара. Конан понимал, что долго так продолжаться не может, рано или поздно тяжеловооружённый ваниар добьёт его. Он увернулся от следующего удара секиры и его меч, сверкнув у самых глаз противника, врезался в дерево щита, которым тот успел закрыться. Однако, это даже не остановило Хрима. Лезвие секиры вновь метнулось к груди киммерийца.
   На этот раз, Конан скользнул за мачту, в которую и вонзилось лезвие секиры.
   - Не бегай, горец, - разнёсся над безмолвными кораблями густой бас ярла. - Всё равно ты никуда не денешься. Давай покончим с этим поскорее.
   - Я не тороплюсь, Золотоголовый, - ответил Конан. Смерть, казалось, уже заглянула в его глаза, её тень лежала на секире ярла, на его доспехах. Он едва не упал, наткнувшись на скамью для гребцов. Решение пришло в голову киммерийца, и тень смерти отступила от киммерийца!
   Конан сделал выпад, легко отражённый щитом ваниара, и отступил. Он встал на скамью, срезу же став выше противника на две головы. Секира рассекла доски скамьи там, где только что стояла нога Конана, но он уже прыгнул...
   Хрим успел поднять щит, закрыться от лезвия меча, которое, словно молния, низринулось на него сверху. Древний клинок прорубил окованный железом край щита и расколол деревянную основу. Хрим отшатнулся, едва устояв на ногах, и отступил, стряхивая с руки остатки щита. Конан поспешил закрепить успех. Ярл размахивал секирой, защищаясь, но киммериец обрушил на него град ударов.
   Освободившись от щита, Хрим перехватил секиру обеими руками и сумел сдержать натиск киммерийца, отражая удары меча древком секиры. Конан нанёс очередной удар и пнул со всей силы в колено противника. Нога киммерийца в мягком башмаке не смогла нанести какого-либо вреда закованному в железо колену ярла, но нога Хрима скользнула на досках палубы, залитых кровью.
   Ярл упал на одно колено и поднял над собой секиру, защищаясь от очередного удара киммерийца. Клинок перерубил древко секиры и обрушился на золотой шлем ярла Хрима...
  
      -- Змеиные кольца.
        -- Дорога к Змею.
          --
   Кеми был единственным морским портом Стигии. Коренных стигийцеы здесь было немного, большинство горожан когда-то плавали по Западному морю и лишь под старость осели на берегу. В Кеми прибывали корабли из Мессантии, Кордавы и Асгалуна. Частыми гостями были здесь и барахские пираты. Но северный драккар, вставший у одного из многочисленных причалов Кеми между неуклюжеим пузатым кораблём работорговцев, которые привезли свежий товар из Чёрных королевств Юга, и длинной зингарской галерой, был здесь нечастыми гостем.
   На причал спустились две с половиной дюжины вооружённых мужчин. С драккара им перекинули несколько тюков с припасами, которые тут же были разобраны и пристроены зва спины.
   - Удачи, Конан! - гаркнул бородатый верзила, возвышающийся над своими спутниками, сгрудившимися у борта. - Мы будем вас здесь ждать через две луны.
   - Хорошо, Фрар, - ответил рослый воин, возглавляющий отряд на причале. - Удачи и тебе в открытом море. Берегись Аргосских галер!
   - Не потеряйся в песках, киммериец, - усмехнулся Фрар, бывший раб-гребец на барахской галере, а теперь вожак лихой команды ваниаров, барахитов и бывших рабов.
   Конан взвалил себе на плечи тюк и двинулся в город. Его спутники прощались на ходу со своими новыми и старыми товарищами и следовали следом за ним.
   Двадцать три дня назад, когда Конан убил в поединке ярла Хрима, ваниары сдались. Конана тут же избрали вожаком вместе с Фраром и ваниаром Оттаром. Драккар не мог вместить всех, поэтому часть людей, высадилась на берег и. Их снабдили необходимыми припасами и они во главе с сэром Алленом отправились через пустоши пиктов обратно в Аквилонию. Туда ушли почти все освобождённые рабы, кроме Фрара и десятка отчаянных бродяг. Ушли также все аквилонцы, кроме сэра Конрада и Хока. Ушёл и боссонский лучник Арторикс.
   На драккаре собрались полторы сотни воинов. Основную часть составляли северяне. Непривычные к работе барахские пираты роптали, когда приходил их черёд грести и Конан уже пожалел, что взял их с собой. Зато бывшие рабы, привычные к веслу быстро влились в ряды ваниаров.
   Переполненный драккар направился на юг, в Стигию. Воля Конана управляла этим походом, казалось, дух одержимости вселился в молодого киммерийца. Когда трое барахитов начали излагать ему свои протесты против того, что все попеременно гребут, Конан просто высадил их на пустынный берег.
   Несколько раз им встречались зингарские и аргосские галеры, но Конан избегал столкновения. Драккар, дружно работая вёслами, уходил от неповоротливых боевых кораблей.
   Наконец, они достигли цели своего путешествия. Таинственная Стигия встретила их сухим встречным ветром и жарой. Конан отобрал добровольцев, и теперь его небольшой отряд держал путь на Сухмет, где находилась священная статуя Великого Змея. Конан не отрицал опасностей, ждущих их в глубинах Стигии. Но всё же нашлись смельчаки, которые презрели опасности ради славы и наживы. Кроме Конана, Сканда и сэра Конрада, в отряде были аквилонец Хок, двое освобождённых рабов, четверо барахских пиратов и двадцать один ваниар.
   Дружно шагая, отряд достиг портовой таверны. Здесь Конан с Конрадом и барахитом Джезаром направились к хозяину, оставив свою разношёрстую команду обедать за длинным столом.
   Хозяином заведения был худой старик, коричневая кожа которого была выдублена морской солью, ветром и солнцем. Морщины избороздили его лицо, волосы поседели, однако в руках ещё оставалась сила, и глаза горели молодым задором.
   - Мир тебе, почтенный Ставрак, - начал барахит. Он несколько раз бывал в Кеми и гулял здесь, в этой таверне. - Пусть Митра защитит тебя от дыхания Змея.
   - Мир и вам, уважаемые, - отозвался Ставрак. - Не часто ко мне приходят северяне.
   Хозяин посмотрел на аквилонца и киммерийца. Для южных государств аквилонцы и впрямь были северянами, но сэр Конрад, привыкший, что северянами называют асиров, киммерийцев и ваниаров, вкладывая в это слово презрение цивилизованных людей к варварам, невольно поморщился.
   - Мы Ищем дорогу в Сухмет, - сразу же перешёл к делу Конан.
   Лицо Ставрака исказилось какой-то внутренней болью. Он отшатнулся и заново осмотрел странных собеседников.
   - Зачем вам в Сухмет? Это город зла, город страха. Жители почти все покинули его, а те, кто ещё остался только и дрожат от ужаса в своих жилищах. Не надо вам туда идти. Это верная погибель.
   - Поведай нам, почтенный Ставрак, о том, что же нам угрожает в Сухмете, - попросил Конан. - Наш долг зовёт нас туда, и мы не можем отступить.
   - Знайте же, чужестранцы, что долгое время после похода Великого Конана на юг, когда он выжег все змеиные гнёзда, в Стигии воцарился мир и покой. Матери не боялись за детей, играющих на улицах, по ночам люди не боялись выходить из дома. Но несколько лет назад всё изменилось. Не раз по ночам люди видели крылатых тварей, проносящихся по небу. Появились странные люди в чёрных одеяниях жрецов, которые призывали склониться перед силой Великого Змея, пока не поздно, и гнев его не обрушился на непокорных. Некоторых из них люди забили и змеепоклонники больше не беспокоили нас.
   - Что же страшного в том, что ходят люди, поклоняющиеся Змею? - усмехнулся Конан. - А что касается крылатых тварей, так их можно убить. Тело одного из них гниёт далеко на севере у берегов пиктов.
   - Вы убили серпента? - удивился Ставрак. - Тогда вы воистину великие воины. Хотя может быть ваш серпент той же природы, что и морская змея, с которой я когда-то схватился, а?
   - Мне не нравится твой тон, трактирщик, - сэр Конрад побледнел и стукнул кулаком в латной перчатке по стойке с такой силой, что кружки и кубки, стоявшие там подпрыгнули. - Этот киммериец и ещё один воин сразили чудовище, похожее по описанию на твоего серпента...
   Конан положил свою ладонь на сжатый кулак аквилонца, призывая не ссориться.
   - Рассказывай дальше, почтенный Ставрак. Ты же знаешь, как горды и горячи аквилонцы. Продолжай.
   - Ну, что продолжать? Ходят слухи, что когда сжигали одного из этих жрецов, из пламени раздавалось змеиное шипение. А чудовища полезли из башни Сета уже и днём. Змеи ползают по улицам опустевшего города, а крылатые серпенты кружат над башней. Оставшиеся в городе просто боятся идти по пустыне, где негде спрятаться ни от солнца, ни от чудовищ.
   - Спасибо тебе, почтенный Ставрак, - поблагодарил Конан. - А теперь, не укажешь ли ты нам дорогу к этому самому Сухмету. И как нам найти башню Сета?
   - Дорога на юг отсюда одна. И вы до самого Сухмета не встретите ни селения, ни деревни. Все люди селятся поближе к воде. Если вы не собьётесь с пути, то колодцы не дадут вам погибнуть от жажды.
   - А если собьёмся? - спросил Конан. - Среди нас нет обитателей песков. Не скажешь ли, где мы можем найти проводников?
   Ставрак задумчиво потёр подбородок.
   - Вряд ли найдётся много охотников идти к оставленному Митрой городу...
   - Мы хорошо заплатим, - предложил Конрад.
   - А сколько стоит человеческая жизнь, - прищурив глаз, спросил его Ставрак. - Только не чья-то, а своя? Хватит ли у тебя золота, северянин?
   - Всё в этом мире имеет свою цену, почтенный, - ответил за рыцаря Конан, - и жизнь человека не исключение. Однако, мы пришли сюда не загадки разгадывать, а по делу. Можешь помочь - спасибо, нет - мы дальше пойдём.
   - Скор ты больно, - усмехнулся Ставрак. - Как бы кто не окоротил. А что касается проводника, то спроси вон у тех троих, что у самой двери сидят. Может они, и помогут вам.
   Конан бросил быстрый взгляд на тех, которых ему указал Ставрак, и направился к ним. Трое смуглокожих мужчин, сидели за столом и неторопливо потягивали разбавленное водой вино. Светлые одежды их были все в дырах и заплатах; плащи их, когда-то белые, а теперь неопределённого жёлто-серого цвета, были небрежно наброшены на плечи. Зато оружие сразу же выдавало в его хозяевах настоящих воинов - начищенное, ухоженное и богато украшенное золотом, серебром и драгоценными камнями. Один был высокий и худощавый, второй низенький и коренастый. Но видно было, что старшим был седобородый мужчина среднего роста.
   - Мне нужны проводники до Сухмета, - Конан сразу перешёл к делу, остановившись около смуглокожих. - Я готов заплатить золотом.
   Седобородый поднял глаза на возвышавшегося перед ним киммерийца. Двое его спутников даже не прервали свой отдых, продолжая маленькими глотками потягивать разбавленное вино.
   - Вы знаете дорогу к Сухмету? - переспросил Конан.
   - Дорога на юг опасна, - процедил сквозь зубы седобородый.
   Конан молчал, пристально глядя на него. Сэр Конрад, заметив заминку, двинулся было к собеседникам, но барахит удержал его.
   - Полсотни аквилонских крон будет достаточно. Золотых, - наконец назвал седобородый цену.
   В казне капитана Карима нашлось достаточно золота и драгоценностей, чтобы Конан мог щедро оплатить услуги проводника. Киммериец дал знак, и к нему приблизился Сканд. В руке он держал кошель, набитый золотыми монетами.
   - Я не знаю, много или нет "полсотни", - сказал Конан, беря у Сканда кошель и небрежно бросая его на стол. Завязки туго набитого кошеля лопнули, и золото просыпалось на стол. - Этого достаточно или нужно ещё?
   - Достаточно, - седобородый облизал враз пересохшие губы. Его спутники тоже встрепенулись, отставив в сторону чаши с вином. Золото на столе раза в полтора превышало названную сумму.
   Однако, Конан, хоть и не умел считать, заметил алчный блеск в глазах смуглокожих, и тут же добавил:
   - Здесь же плата за лошадей и припасы.
   - Хорошо, северянин, - седобородый поднялся. - Дорога до Сухмета займёт пять-семь дней. Когда выступаем?
   - Когда будем готовы, стигиец.
   - Зови меня Селим, - оскалился седобородый. - Мы сейчас достанем лошадей и вернёмся. Подождите нас здесь.
   - Не считай себя самым хитрым, Селим, - усмехнулся Конан. - Мои люди пойдут с вами, а то ведь вы можете и не вернуться.
   В глазах Конана блеснула сталь. Селим улыбнулся в ответ. С таким человеком, как этот северянин, лучше быть честным. Выйдет дешевле.
          --
   Вереница всадников и вьючных лошадей растянулась среди песчаных барханов. Палящее солнце и жара заставили северян снять доспехи. Обливаясь потом, они постоянно прикладывались к бурдюкам, но тёплая вода не утоляла жажду. Люди накинули на себя лёгкие полотняные плащи, спасаясь от обжигающих лучей солнца. Несколько ваниаров, чья кожа меньше привычна к солнцу, уже успели сжечь себе плечи в первый же день пути: несмотря на советы стигийцев, они ехали обнажённые по пояс.
   Пустыня напоминала Конану море. Такая же сила и необузданность, то же безразличие к жалким людишкам, куда-то ползущим по необъятной глади. Барханы были словно волны, только замершие по чьей-то безумной фантазии... Впрочем, вовсе не застывшие, а такие же переменчивые, набегающие песчаными волнами на заброшенные людьми города, на скалы и камни.
   Путь пролегал среди песчаных холмов. Нигде не видно было никаких ориентиров, барханы менялись под воздействием ветра, помаленьку переползая вперёд, однако, Селим легко находил дорогу. Несколько раз они раскапывали колодцы из-под песка. Племена пустыни плотно закрывали колодцы большими крышками, что мешало песку засыпать источники. Порой, совсем рядом с колодцами белели кости людей и животных, которые сбились с пути и погибли в одном шаге от спасения...
   Конан был рад, что не пожалел золота на проводников. Несмотря на явно незаконную деятельность Селима и его товарищей, какой бы она не была, они знали пустыню лучше, чем свои пять пальцев.
   Как и обещал Селим, к вечеру шестого дня они увидели вдали жёлтые башни Сухмета. Над самой высокой из башен кружили крылатые тени, в которых Конан признал серпентов. Под ногами то и дело стали попадаться злобно шипящие змеи, греющиеся на солнце. Ядовитые зубы гадов не могли прокусить толстую одежду северян, однако люди стали осторожнее.
   Бродить в ночной темноте по городу, полному слуг Сета, никому не улыбалось и люди решили разбить лагерь на окраине Сухмета, в одном из заброшенных домов. Последние лучи солнца исчезли за барханами на западе, когда Конан, Селим, барахит и трое ваниаров достигли крайнего дома.
   Сухмет отличался от других городов полным отсутствием каких-либо укреплений. Многочисленные каменные башни, которые видны были издалека, строились не как укрепления. Это были храмы, храмы Великому Змею. Да и весь город когда-то был огромным капищем тёмного бога. И теперь, некая злая сила стремилась вновь возвести бесчисленные жертвенники, на которых будет литься кровь жертв в славу Сета!
   Среди башен, вздымающихся ввысь, выделялась одна. Она была выше любого здания Сухмета, широкий чёрный цилиндр. В отличие от других башен, сложенных из песчаника, эта башня, бывшая долгие годы единственным оплотом былой силы Стигии, была чёрной. Каменные глыбы, составляющие её стены, были словно обожжены адским пламенем. Она-то и была той самой башней Сета, куда стремился Конан, чтобы исполнить слово, данное чародею Пелору.
   Деревянная калитка была сорвана с петель ударом могучего плеча киммерийца, и путники вошли в сад. Казалось, что после выжженной, безжизненной пустыни, они попали в обиталище богов. Где-то журчала вода, в ухоженных кустах щебетали птицы с ярким оперением.
   - Что это? Клянусь бородой Игга, это всё злые чары! - прохрипел пересохшим горлом ваниар. Сколько не бились Селим и двое его соплеменников, северяне быстро приканчивали запасы воды и потом мучались жаждой.
   - Вальхалла посреди пылающих полей Суттунга, - поддержал товарища другой ваниар.
   - Тише, - сказал Селим, - надо удостовериться, что дом пуст.
   Оставив одного из ваниаров с лошадьми у калитки, остальные двинулись к дому. Входная дверь скрывалась в зарослях дикого плюща, вьющегося по плитам песчаника, из которых был сложен дом. Конан легко толкнул рукой дверь, и та со скрипом отворилась. Он вошёл в дом. Следом двинулись остальные.
          --
   Шуасс отдыхал. Наконец-то закончился этот гнетущий жаркий день. Страж Башни хорошо заботился о детях Змея. Несколько дней назад Шуасс нашёл двуногого, который по глупости не убрался отсюда, из своего дома. Это был уже пятый человек, которого он убил за долгие столетия. Двуногий был стар, его плоть была слишком жёсткой, но теперь и эта жалкая еда закончилась.
   Шуасс был огромным питоном. Он был уже стар, но не дряхл. Могучие кольца его тела, казалось, заполняли всю комнату. Долгие века он томился в подземельях башни Сета. Холод пещер въелся в него, он теперь с трудом переносил стигийскую жару и выползал из дома лишь в прохладные ночи.
   Совсем недавно этот город был полон пищи. Теперь же двуногие покинули его. Лишь шипящие голоса детей Сета раздавались порой в брошенных домах.
   Стук дерева где-то в саду привлёк внимание Шуасса. Питон лениво поднял голову. В саду слышны были голоса двуногих. Добыча! Надо торопиться, пока остальные не прознали. Питон подполз к самой двери и приготовился к прыжку.
          --
   Страшный удар в грудь отбросил Конана назад, в заросли акации. На некоторое время киммериец потерял сознание, но боль от шипов акации, впившихся в незащищённую кожу северянина, привели его в чувство.
   С проклятиями, поминая всех ледяных и огненных демонов, которых он знал поимённо, Конан выбрался из кустарника. Изодранный плащ остался на акации, по обнажённому торсу киммерийца текла кровь из десятков мелких ран и царапин. Пожалев, что он не надел свои доспехи, Конан двинулся обратно, к дому.
   Огромная змея, ударившая его своей головой, выползла на крыльцо и теперь гневно шипела, извивая свои кольца. Ваниары, барахит и стигиец размахивали оружием, пытаясь попасть по стремительно мелькающим и извивающимся кольцам змеиного тела. Несколько раз клинки отскакивали от прочной чешуи рептилии, но чаще они лишь рассекали воздух.
   Резким ударом хвоста, змей отбросил в сторону одного из ваниаров. Меч второго пришёлся прямо по морде чудовища, но лезвие лишь рассекло ноздрю рептилии. Змей рванулся вперёд, сметая нападающих на него людей своим толстым телом. Подняв свою уродливую морду, с которой стекали капли тёмной крови, высоко над упавшими людьми, змей ударил своей головой словно тараном. Барахит, который уже поднимался на ноги, был просто вбит в мягкую землю сада. Хрустнули кости и человек замер.
   Змей уже поднимал голову для нового удара, но тут в схватку вступил Конан. Выставив перед собой меч, киммериец со всего разбега налетел на рептилию. Древний клинок, сражавшийся с подобными созданиями ещё в те времена, когда мир был молод и люди бились со слугами Сета, не зная кто победит, пробил чешую. Рукоять меча взмыла ввысь, вместе с Конаном, державшимся за неё. От боли змей дёрнулся всем телом, его хвост хлестнул по прицепившемуся к нему человеку...
          --
   Едва дверь отворилась, Шуасс распрямил своё тело. Словно таран в ворота осаждённой крепости, его голова ударила в грудь вошедшего двуногого. Тот отлетел куда-то в темноту, а питон неспешно выполз на крыльцо. О том двуногом можно было не беспокоиться: такого удара не выдержали бы и герои далёкого прошлого. Однако, снаружи оказались ещё несколько двуногих, тут же набросившихся на Шуасса.
   Питон некоторое время забавлялся с ними. Как же давно у него не было возможности поохотиться! Двуногие пугались его и либо бежали, не разбирая дороги, либо замирали от ужаса. А эти хорошо держались. Тем приятнее будет потом их есть!
   Змей сбил с ног одного из двуногих, но второй ударил его своим железным клыком прямо по нежной коже ноздрей. Разъярившись, Шуасс свалил с ног этих двуногих. Пора с ними кончать, забавы закончились.
   Меткий удар головой просто смял двуногого, вдавив в землю. Шуасс поднял голову для нового удара. Что-то кольнуло его совсем рядом с головой, боль пронзила мозг змея. Тот самый двуногий, которого он ударил головой в доме, все кости которого должны были быть переломаны страшным ударом головы, пробил своим железным когтем шкуру Шуасса, от которой отскакивали самые крепкие когти и зубы противников змея, будь они костяными или железными.
   Злобное шипение вырвалось из пасти питона, раздвоенный язык плясал по безгубым челюстям рептилии. Шуасс высоко поднял голову и ударил хвостом. Проклятый двуногий отлетел в заросли акации, из которых только что выбрался. Железный коготь двуногого покинул рану на теле питона. Боль отступила.
   Поднявшихся на ноги двуногих, Шуасс снова повалил на землю и двинулся к тому, который ранил его. Это был крупный самец, ловкий и сильный. Запах свежей крови этого великолепного самца ударил в ноздри змея. Шуасс предпочитал лакомиться молодыми самочками двуногих, но только пожирая ещё не остывшее жёсткое мясо сильных самцов, чувствуешь себя настоящим змеем!
   Шуасс ударил. Железный коготь человека скользнул по чешуе, но не пробил её. Питон сбил двуногого с ног и обвил его своими могучими кольцами. Боль двуногого, его страх, желание жить... Шуасс наслаждался страданиями двуногого...
   Вместо того, чтобы вопить от ужаса, оцепенеть от взгляда змеиных глаз, двуногий схватился руками за челюсти Шуасса. Никогда ещё такого не бывало со старым питоном. Какой-то жалкий двуногий, вся суть жизни которого служить пищей детям Змея, сопротивляется ему, верному слуге Сета, бившемуся в доброй сотне сражений, бушевавших тысячелетия назад!
   Раздвоенный язык змея обвился вокруг запястья человека. Шуасс попытался сомкнуть челюсти, но руки двуногого оказались необычайно сильны. Старый змей почувствовал, как двуногий раздвигает его челюсти, как рвётся его пасть... Кровь, его собственная кровь хлынула в горло Шуасса. Последней мыслью древнего существа, помнившего ещё то время, когда люди только заселяли континент, было то, что двуногие сильно выросли и уже не могут служить пищей детям Сета.
   В мозгу Шуасса огненным шаром взорвалась боль: человек с силой дёрнул рукой, освобождаясь от змеиного языка, а затем была темнота и в этой темноте его манил к себе голос его отца, Великого Змея Сета...
          --
   Конан был весь залит кровью питона. Тело змея ещё некоторое время сотрясалось в предсмертных конвульсиях. При этом кольца, обвивающие киммерийца и не дающие ему дышать, ослабли. Конан поспешил откатиться в сторону от извивающегося питона.
   Что-то дёрнуло его за запястье. Поднявшись на ноги, он заметил, что змеиный язык всё ещё обвивает его руку, вырванный из пасти рептилии.
   Селим и ваниары собрались вокруг своего вожака. Все молчали. Увиденное наполнило страхом сердца самых смелых. Напавший на них питон имел в длину не менее семидесяти футов. Какими же будут чудовища, которые им встретятся в самой башне?
   - Устроим лагерь здесь, - распорядился Конан. - Оттар, Свен, сходите за остальными.
   - А что с этой гадиной делать? - спросил Фрего, третий ваниар.
   - Оттащим его к воротам. Пусть остальные чуют его запах и не трогают нас, - ответил Конан. - Иначе найдётся ещё какой-нибудь гад, который облюбует этот дом для своего логова.
   Оттар и Свен ушли. Селим, Фрего и Конан приблизились к убитому змеем барахиту. Несчастного звали Тарик, он был ещё молод. Теперь же смертельная бледность покрывала его красивое лицо, руки и ноги раскинулись в стороны. Селим приподнял его руку и она безвольно упала на землю.
   Тарик открыл глаза. Его товарищи отшатнулись в ужасе, однако Тарик не двигался, лишь глаза с болью и мольбой смотрели на них.
   - У него сломан хребет, - сказал Селим. - Он уже почти мёртв.
   - Спасти его нельзя? - спросил киммериец.
   - Может быть можно, если бы среди нас был лекарь, подобный Алефу ибн-Джауру или Али бен-Фараду. Они могли бы вырвать его из цепких лап смерти. Но даже они не могли бы вернуть ему силу. Он навсегда останется беспомощным, словно дряхлый старик.
   - Я понял, - остановил его Конан. Подобрав свой меч, он встал на колено перед Тариком. - Прости меня, Тарик, но это всё, что я могу сделать, это исполнить долг воина.
   Глаза Тарика закрылись и снова открылись. Барахит смотрел прямо в глаза киммерийцу. Меч Конана пронзил горло Тарика и тот затих, дёрнувшись в последний раз. Конан ладонью закрыл ему глаза и поднялся на ноги.
          --
   Принцесса Лана откинулась на мягких подушках. Она уже несколько недель жила здесь, в стигийском дворце. Когда серпент схватил её и поднял в воздух, сознание покинуло её, и о дальнейшем она не имела никакого представления.
   Очнулась она уже здесь, в этом роскошном дворце. Перед ней, лежащей на кушетке, стояли две темнокожие девушки. Девушки были стройны и миловидны, чёрные курчавые волосы, словно шапки, возвышались на их головах. Одеты они были с белые хитоны и сандалии. Одна тут же ушла из комнаты, а вторая осталась.
   - Где я? - спросила принцесса. Голос её был хриплым.
   - Что госпоже угодно? - спросила темнокожая, словно не слыша вопроса принцессы.
   - Пить, - попросила Лана.
   Рабыня тут же подбежала к столику, стоящему поодаль, на котором на подносе были расставлены графины и кувшины, тарелки со сладостями и чаши с фруктами. Девушка налила в красивый кубок вино и разбавила его водой.
   Принцесса отпила и внимательно оглядела комнату, в которой находилась. Всё было богато украшено золотом и драгоценными камнями. Окна были витражными, осколки цветного стекла под руками мастеров превратились в чудесные изображения неведомых богов, ужасных демонов и доблестных воинов. В основном, здесь преобладали сцены битвы сил добра и зла. Однако, чувствовалось, что мастер сочувствовал, скорее, воинам и чародеям в чёрном, что повелевали змееподобными демонами. Против них выступали рыцари в белоснежных плащах, жрецы Митры, судя по изображению солнца на их рясах. Из божественных помощников у них были крылатые люди с прекрасными чертами лица. Они тоже были в белых хламидах, в руках - огненные мечи.
   Лана с любопытством рассматривала роскошное убранство дворца, забыв где она находится. Лёгкое деликатное покашливание вернуло её в реальность. Убежавшая служанка привела худощавого смуглокожего мужчину, скорее всего зингарца. Чёрная одежда, камзол и штаны, плотно облегала его тело, короткий плащ с золотой каймой спускался на спину. Длинный тонкий меч висел на бедре.
   - Приветствую тебя, принцесса, - улыбнулся зингарец. - Моё имя - Рамирес. Приношу свои глубочайшие извинения за все неудобства и ужасы, которые постигли тебя на пути сюда. Однако, ты нам нужна. Необходима. От тебя зависит судьба мира.
   - Где я? Служанки не отвечают мне... - спросила девушка.
   - Это не служанки, а рабыни. Можете с ними не церемониться. Единственная цель из существования - служить тебе, моя принцесса. Если они будут тебя раздражать - только скажи, и они умрут.
   - Нет-нет, - поспешно возразила Лана. Её даже передёрнуло от мысли, что от её слов зависит жизнь этих несчастных. Она привыкла к окружению слуг, но в Аквилонии их могли наказать, могли уволить, но для казни требовалось что-то посущественней, чем слова принцессы. Когда-то и в Аквилонии царил произвол сильных мира сего. Но Конан Великий ввёл в действие свод законов, который не осмелился отменить ни один из его преемников.
   - Я рад, что ты довольна рабынями, - улыбнулся Рамирес.
   - Но что это за место? И что я должна сделать?
   - Это Стигия. Сухмет, древняя столица Стигии.
   - Но ведь Стигия - это бесплодная пустыня, - удивилась принцесса.
   - Не совсем. Здесь много оазисов, которые выглядят, словно сады Митры. А когда-то Стигия была зелёной цветущей страной. Но колдуны с севера уничтожили её. Этот дворец - один из сотен дворцов былых властителей. Мои слуги привели его в порядок, чтобы твоё пребывание здесь не было омрачено неудобствами. Ты можешь гулять по всему дворцу, здесь есть тенистый сад с множеством беседок. Рабыни покажут тебе.
   - А что я должна делать? Зачем меня похитили?
   - Не похитили, моя принцесса, - поморщился Рамирес. - Просто доставили сюда. Ты ведь и так покинула Тарантию и направлялась на запад. Мы лишь помогли тебе закончить начатое путешествие.
   - Так значит Саргон...
   - Саргон был нашим посланником, он должен был позаботиться о том, чтобы путешествие было необременительным. Однако вторжение пиктов спутало все наши планы.
   - Он был чудовищем! - воскликнула Лана.
   - Чародеи порой превращаются в ужасных животных, но это ещё ни о чём не говорит.
   - Но он был гигантской жабой!
   - Отвратительно на вид, но только и всего. Чародей Пелиас, которого в Аквиолонии почитают, словно святого, превращался в орла. А ведь эта благородная, по мнению северян, птица убивает, чтобы прокормиться. И, в отличие от всеми презираемых стервятников, которые просто очищают землю от падали, благородный орёл каждый раз убивает жертву, будучи не в состоянии её полностью сожрать. А чародеи древности любили оборачиваться драконами, грифонами и прочими чудовищами.
   - Но драконы такие величественные, - возразила принцесса. - А грифон, что на гербе Аквилонии, просто воплощение благородства.
   - Ты думаешь, что грифон и дракон благородные звери. Не буду спорить. Но взгляни на фреску у тебя над головой. Там дракон дерётся с грифоном. Скажи мне, они красивы?
   Принцесса подняла голову. На фреске действительно были изображены дракон и грифон. Но что это были за чудовища! Синяя морда дракона была вся покрыта кроваво-красными наростами, огромные клыки были покрыты кровью грифона. Перепончатые крылья, словно у летучей мыши, хищно изгибались. Из открытой пасти грифона торчал тонкий птичий язык, когти вонзились в бок дракона...
   - Я вижу, что ты вполне оценила красоту этих милых зверей, - улыбнулся Рамирес.
   - Да. А зачем я вам? Вернее, почему именно я?
   - Сюда скоро придёт мой хозяин. Я хочу, чтобы его приветствовала красавица-северянка благородных кровей. А чья кровь более благородна, чем кровь Конана Великого?
   - И что я должна сделать?
   - О, не беспокойся, моя принцесса. Ты только пригласишь хозяина войти. Чтобы ублажить его и согреть постель есть достаточно рабынь, не обижайся, повелительница, более искусных в любовных утехах.
   - И я смогу вернуться в Аквилонию?
   - Несомненно. Мои слуги позаботятся об этом.
   - А когда прибудет твой хозяин? Сколько мне ещё здесь находиться?
   - Через двадцать три дня. После солнечного затмения. Но должен тебя предупредить, принцесса, что мой хозяин не обычный человек.
   - Ещё один чародей?
   - Можно и так сказать. И ты должна будешь совершить определённый ритуал, открыть Врата. Я обучу тебя всему, что необходимо. Надеюсь, мы не разочаруем моего хозяина, иначе... иначе я уже буду не в состоянии исполнить своё обещание вернуть тебя в Аквилонию.
        -- Все пути сходятся.
          --
   Морриган стояла в своём заклинательном покое. Её руки мелькали в колдовских жестах, голос, поющий заклинания на неведомом языке, то взлетал ввысь, то опускался. Волшебница была полностью снаряжена для дальней дороги. Она была одета в чёрный зингарский костюм: обтягивающие штаны, высокие сапоги, приталенный камзол. Шпага и два кинжала покоились в ножнах на широком поясе, во множестве кармашков которого хранились необходимые для колдовства предметы: засушенные части редких и не очень зверей и птиц, порошки, травы, камни. У ног её лежал длинный чёрный посох.
   Трое её любовников: Ульферт, Кан и Фандор, стояли вряд позади неё. Морриган играла их сердцами, словно ярмарочный жонглёр шарами и все трое, даже бедняга Ульферт, обидевшийся на свою повелительницу, готовы были отдать свои жизни, а уж чужие и подавно, лишь бы получить свою долю её ласк.
   Ульферт был одет в просторную барахскую одежду, которая не сковывала движений и не помешала бы при необходимости обернуться в волка. Сабля, кинжал и метательные ножи составляли его вооружение.
   Кан так и остался дикарём. Разве что одет был почище, чем обычно. Набедренная повязка и шкура леопарда на плечах, которого он успел убить в зверинце Морриган, составляли его наряд. Топор за поясом, толстое копьё и три дротика в руке были его оружием.
   Фандор же не один день рылся в оружейном зале, подбирая подходящее оружие. Поскольку коня у него не было, он облачился не в тяжёлые латы, а в кольчугу с нагрудником, стальные наручи, поножи и открытый шлем, не мешающий обзору. На поясе у него висел меч, за спиной - двуручная секира и огромный щит.
   Все трое не отрываясь следили за своей госпожой. Наконец, Морриган закончила своё заклинание и вскинула вверх руки. Воздух перед ней замерцал радужными искрами. Оттуда пахнуло сухим ветром, разметав чёрные волосы чародейки.
   Подняв свой посох, она шагнула в радужную круговерть. Трое её любовников-рабов молча последовали за ней.
          --
   Морриган вела своих любовников через Исподние миры. Светлым волшебникам может и ближе Вышние миры с их извечно голубыми небесами, драконами, грифонами и прочей летучей мерзостью. Однако, ей были ближе Исподние миры. Бордово-красное небо низко нависало над чёрной равниной. Тёмно-синие облака пролетали с непривычной скоростью. Под ногами хрустел чёрный песок, в котором попадались красные и синие песчинки.
   Дорога к Сухмету, которая иначе заняла бы около месяца, путями Исподних миров займёт не более суток. Чародейка бодро шагала впереди.
   Вдруг, чёрная гладь равнины пришла в движение. Словно шквал в море, поднялась огромная песчаная волна и устремилась прямо к людям. Морриган усмехнулась. Песчаный демон! Она подняла несколько песчинок, поднесла ко рту и, прошептав короткое заклинание, дунула со всей силы.
   Мощный ураган налетел на песчаное чудовище. Ветер поднял ввысь тучи песка, снося верхушку песчаного вала. Однако, демон не сдавался. Несмотря на значительное уменьшение высоты, волна катилась на людей, и было ясно, что ветер не успеет сровнять её. Чародейка сделала круговой жест ладонью. Ураган превратился в вихрь, который воронкой присосался к песчаной волне. Небо почернело от песка, разбрасываемого вихрем, но, демон исчез, ушёл вглубь земли.
   Чародейка произнесла слово Силы, и вихрь тут же исчез. Четверо путников двинулись вперёд. Идти стало трудней. Песок, словно снег, падал с неба, а колдовать Морриган не решалась, чтобы не привлечь ещё какого-нибудь местного обитателя.
   Так они двигались уже больше часа. Белоснежная горная цепь, завидневшаяся на горизонте, неуклонно приближалась. Эти горы спутали Морриган все планы. Приходилось уходить ещё глубже в Исподние миры. А там обитали существа гораздо опаснее.
   Впрочем, возможно в горах есть проход. Не терзаясь пустыми сомнениями, Морриган направилась к горам.
          --
   - Да-да, Старой Джаге нельзя уж и помереть спокойно, киска. Всем нужна Старая Джага. Когда они сильны и здоровы, они и не вспомнят о старухе. А стоит им понатыкать в себе дырок, так они уж толпой ломятся в двери. "Помоги, матушка! Помоги, сестрица!". Любую службу готовы отслужить, а как встанут на ноги - и нет их, след простыл.
   Бормоча себе под нос, ведьма укладывала в многочисленные кошели и мешочки травы, камни, амулеты и прочее колдовское добро. Не надо быть сильным чародеем, чтобы понять: на юге готовится нечто такое, что не оставит от этого мира камня на камне. Джага, со своей ведьминой чуткостью, уже несколько дней ощущала где-то на юге запах крови. Горячей жертвенной крови.
   Как ни ограждалась она от окружающего мира, годы, проведённые с чародеем Пеланом, не прошли зря. Пелан ведь был могущественным магом, мог устроить настоящий вырий на клочке земли, где они жили вместе. Но не стал. Не стал. Когда этот бродяга Пелор, его братец, поманил его в путь, спасать в очередной раз мир от сил Зла и Тьмы, Пелан ушёл и не вернулся. Пелор потом принёс Джаге сломанный посох Пелана и молча отдал. Никогда больше, ни до, ни после того, Пелор не был с ней ласков и добр. А Джага молчала. Внешне она оставалась спокойной, но в груди её бушевала буря, огненная буря. И в этом пламени её любви к Пелану исчезли навек смех и веселье, радость жизни и тяга к власти, могуществу.
   Молодая, по меркам волшебников, ведьма, ей тогда едва семьдесят исполнилось, но выглядела она, словно шестнадцатилетняя девушка, ушла в глушь, в дебри. Она ушла от блестящего общества чародеев и волшебников и посвятила всю свою оставшуюся жизнь помощи тем, кто в ней нуждался. Первое время к ней заезжали её знакомые, многие предлагали ей власть и любовь, но Джага всех отвергла и осталась одна.
   Она как-то разом состарилась и превратилась в седую сморщенную старуху. Когда-то она удивлялась, почему чародеи и волшебники не остаются вечно юными, ведь это так просто. А теперь она поняла, что не время старит людей, посвятивших себя магии и чародейству, а переживания и груз ответственности за судьбы своих близких. Потому-то молодые колдуны гораздо чаще встречаются среди посвятивших свой дар Мраку и Злу, чем Свету и Добру.
   Теперь лишь Пелор изредка заезжал к старой Джаге.
   Когда раненый Пелор ввалился в избушку Джаги, она обомлела. Весь в крови, обгорелый, прижимающий к груди обрубок правой руки. Джага выходила его, и он ушёл. Однако, на прощание предупредил её о надвигающейся опасности. Пелор дал ей совет уйти на восток или на север. Что за угроза миру волновала Пелора, Джага знала: призывание Сета. И теперь, когда с юга потянуло кровью... Джага начала собираться в дорогу.
   Был бы жив Пелан... Чародей не медлил бы и предотвратил надвигающуюся угрозу. Но его нет. Значит она, Джага должна сделать это, защитить мир от власти Змея. Хотя ведьма и знала, что она может погибнуть, но уже давно жизнь без любимого ей опостылела. Она не знала зачем она живёт, а теперь поняла. Именно для того, чтобы взвалить на свои старые плечи ответственность за весь этот мир.
   Пелор рассказал ей тогда, что Пелан погиб в борьбе со слугами Сета, чёрными стигийскими жрецами. И теперь, Джага хотела вернуть долг, разрушить планы стигийцев, спустя полторы сотни лет с гибели Пелана.
   Джага с трудом отодвинула в сторону стол, простоявший на месте больше века. Села на стул и с трудом отдышалась. Но надо было торопиться. Джага опустилась на колени и вытащила несколько половиц. Под полом избы, засыпанный землёй, лежал длинный свёрток. Ведьма достала свёрток и развернула его. Под несколькими слоями мешковины покоился сломанный пополам посох и длинный меч.
   Джага осторожно взяла в руки обломки посоха. Синий кристалл, когда-то украшавший навершие посоха, сейчас был чёрен. Дерево посоха было изгрызено зубами какого-то зверя, кое-где обуглено. Чародей, судя по всему, дорого продал свою жизнь. И кто-то, возможно сам Змей, заплатил высокую цену, но купил эту жизнь. Купил и изничтожил.
   Нижняя половина посоха была изъедена какой-то кислотой. Джага приставила куски, закрыла глаза. Ничего не получилось. Это было не простое дерево, это был посох волшебника и могучее чародейство до сих пор наполняло его.
   Со вздохом Джага отложила обломки посоха, сунула их в котомку, что болталась у неё на плече, и взяла меч. Меч мага. Нет, не её слабым рукам справиться с этим клинком. Однако, Джага знала того, кто может им владеть. Конан! Тот самый киммериец, которого она нашла в лесу и выходила, а Пелор увёл с собой. Чародей поведал о том, что юный варвар выжил. Поведал он и о мече, который киммериец добыл. Тем не менее, Джага не сомневалась в том, что зачарованный клинок Пелана, по имени Фархорн, лучше древнего атлантского меча.
   Она пристроила Фархорн себе за спину, взяла в руки клюку и начертила перед собой руну пути. При этом она начала распевать заклинание, которое должно открыть ей путь через Вышние миры. Клюка чертила синим пламенем в воздухе руны и воздух перед ней сгустился. Молочно-белый шар, сотканный, казалось, из тумана или облака, пульсировал перед ведьмой, и Джага шагнула в него.
          --
   Вышние миры потому и зовутся Вышними, что пролегают они где-то в заоблачной выси. В данном случае, однако, не в заоблачной, а в облачной. Молочный туман покрывал дорогу, прихотливо извивающуюся между горными пиками. Джага двигалась на ощупь, пробуя перед собой дорогу своей клюкой.
   Пелан любил эти миры. Здесь полно у него было друзей: грифоны, драконы, гигантские орлы, крылатые люди. Как давно это было. Пелан часто отправлялся сюда, на дороги других миров и Вышних, и Исподних. И часто он брал с собой свою любимую. Джага на мгновение почувствовала себя молодой и счастливой. Чародей научил Джагу открывать Врата Миров.
   Джага быстро выучилась этому простому, но не у всех получающемуся заклинанию. Однако, что ждёт её в Вышнем мире на Небесной дороге теперь, спустя столько лет?
   Джага мерно шагала по ровной дороге, вьющейся меж каменных пиков, подножия которых терялись в молочно-белых облаках. Сама дорога была словно сделанной из голубого стекла. Плавные повороты, пологие впадины и возвышения. Как-то раз Пелан поведал своей любимой, что дорога сделана из затвердевшего воздуха. Кто её сотворил? Кому под силу было сделать такое? Впрочем, если от мороза вода становится твёрдым льдом, почему бы и воздуху не затвердеть от волшебства?
   Солнечный свет играл в полупрозрачной голубизне дороги, преломляясь и распадаясь на радужные лучи. Джага зажмурила глаза. Она снова была там, в далёких днях, полных счастья и любви.
   Ледяной ветер вдруг обдал ведьму. Джага открыла глаза. Прямо на неё летел синий дракон, распластав в полёте свои огромные перепончатые крылья. Встреча с Небесным драконом не предвещала ничего хорошего для ведьмы. Пелан нашёл бы с ним общий язык, да и Пелор тоже. Дракон не так глуп, как считают многие, и не станет связываться с чародеем. Дракон чувствует чары...
   Джага достала из котомки верхнюю половину посоха Пелана. Дракон уже опустился на дорогу перед ней, и ледяное дыхание его обдало старуху. Несмотря на огромный вес дракона, небесная дорога даже не колыхнулась.
   Сопротивляясь встречному ветру, Джага выставила перед собой посох Пелана. Дракон встал на задние лапы, выгнул брюхо и потянулся к ведьме. Огромные когти клацнули у самых ног Джаги. Она закрыла глаза...
   ... они с Пеланом гуляли по Небесной дороге. Рядом с ними семенил малыш-дракончик. Он был светло-голубым, неуклюже переваливался с боку на бок...
   Ведьма открыла глаза. Дракон всё ещё стоял перед ней. Его огромная морда находилась прямо у руки ведьмы, сжимающей посох. В глазах дракона была печаль. Он вдруг резко сорвался с места и взмыл вверх. Потоки воздуха из-под его крыльев едва не смели Джагу с дороги в пропасть. Горестный вопль дракона разнёсся далеко вокруг.
   Может это и был тот самый дракончик? Кто знает? Со вздохом Джага убрала посох Пелана и двинулась дальше. Всё прошло, остались одни только горестные вздохи...
          --
   Пел-Гарун, глава ордена чародеев Запада, отложил в сторону толстый фолиант в чёрном переплёте. Щёлкнув пальцами, он погасил свечи, горевшие в канделябре на столе, и поднялся. Синяя просторная одежда, расшитая серебряными молниями, была обычной для члена ордена. Лишь обруч с огромным сапфиром на его седой голове выдавал в нём магистра.
   Кризис приближался. Змеепоклонники юга сумели заполучить и Глаз Сета, и свитки Сетиса. Как они ловко провели его! Похищение аквилонской принцессы, ограбление Тарантийской библиотеки... Все маги Запада охотились на похитителей, оставив без присмотра саму библиотеку. Откуда и были похищены настоящие свитки. А Глаз Сета был украден прямо из-под носа Пел-Гаруна. Рамирес, зингарский чародей, молодой, но подающий большие надежды... "Подававший" поправил себя магистр.
   Итак, всё, что необходимо для призывания Великого Змея находилось в руках слуг Сета. Аквилонские войска не успеют дойти до Стигии, а от чародейской атаки змеепоклонники отобьются с помощью всё того же Глаза. При этом Стигия вновь превратится в бесплодную пустыню. Там и так-то оазисы и города редки.
   Магистр решился. Змеепоклонники соберутся в башне Сета для призыва своего бога. Вот тогда и надо ударить! Стигийцы непременно ослабят защиту...
   Глаз Сета несколько лет хранился в орденской башне. Вопрос сохранить Глаз Сета или уничтожить многократно обсуждался на совете. Мнения разделились. С одной стороны Глаз Сета был мощным артефактом, оружием, равного которому не было во всём мире. Но и опаснее вряд ли можно было найти предмет. Потом всё же решено было уничтожить опасный артефакт, но все попытки магов были тщетны: ни чародейство, ни огонь, ни сталь не брали Глаз Сета. Даже прочнейший алмаз не оставлял ни царапины на его поверхности.
   Магистр вышел из библиотеки и поднялся в центральную башню. На самом верху располагался Звёздный зал. Вдоль стен стояли кресла членов ордена. Ровно тридцать три кресла. Зал был круглым и все члены ордена занимали равное положение. Сейчас зал был пуст.
   Пел-Гарун подошёл к своему креслу, отличающемуся от остальных высотой. Высший среди равных. Пора начинать. Чародей взял в руки свой посох. Чёрное дерево, покрытое причудливыми резными узорами...
   - Мастер, нам следует торопиться.
   В залу вошёл Пелор. Обрубок правой руки мага был подвязан на груди. Несмотря на все старания Старой Джаги и искусство магов-целителей, Пелор ещё не полностью оправился от ран. Доклад Пелора был краток, но сразу же выдвинул его в ряды совета ордена. Дряхлый Бриус недавно покинул этот мир и члены совета всё никак не могли прийти к выводу, кто же сменит его. Пелор, успешно противостоящий проискам стигийцев и раскрывший подлог свитков Сетиса доказал свою верность ордену и искусство мага.
   - Приближается солнечное затмение, если мы не поторопимся... - продолжил было Пелор, но Пел-Гарун прервал его.
   - Тень Змея затмит Око Митры. Я знаю об этом. Не думай, что твои подвиги и увечья дают тебе право лезть не в своё дело.
   Пелор поклонился, проглотив обиду. Магистр был коварен и ревнив к своей власти. Поговаривали, что он получил обруч магистра не из-за знаний или таланта, а благодаря интригам, и успешно оставался им уже добрую сотню лет, сменив Пелиаса. Он перекрыл Пелану и Пелору, воспитанникам, а кое-кто поговаривал, что и сыновьям старого чародея, путь к креслам членов совета ордена.
   Пелан в своё время сумел добиться места в совете. Пелору же пришлось ждать долго, очень долго. Чародеи живут гораздо дольше простых людей, а уж случая, чтобы кто-то из членов совета ушёл добровольно... Такого не припомнит и старейший из магов Хелурий. И вот, теперь, он, Пелор, полноправный член совета. Несмотря на это, магистр продолжает обращаться с ним, словно он всё ещё ученик.
          --
   Магистр поморщился, отвернувшись от Пелора. Этот выскочка осмеливается советовать ему, МАГИСТРУ! Однако, новоиспечённый член совета прав: пора было начинать.
   Пел-Гарун двинулся в центр зала, где возвышался огромный хрустальный шар на подставке. Шар был огромным, не меньше человеческого роста в диаметре. Встав у шара, магистр развёл в стороны руки и запел заклинание. Шар заискрился всеми цветами радуги, внутри его вспыхивали и гасли разноцветные огни. Казалось, что внутри шара бьются птицы с ярким светящимся оперением.
   Магистр завершил заклинание замысловатым символом, очерченным в воздухе посохом. Символ продолжал гореть в воздухе голубоватым пламенем. Пел-Гарун двинулся обратно, к своему креслу или, скорее, трону.
   Не прошло и нескольких минут, как воздух вокруг шара замерцал огненными искрами: маги открывали порталы перемещения. Один за другим чародеи возникали в зале совета, материализуясь прямо из светящегося воздуха. Все они были в похожих широкополых одеждах, расшитых различными символами, среди которых преобладали звёзды.
   Когда все члены совета собрались, символ, начертанный в воздухе магистром, исчез с глухим хлопком. Огни, мерцающие внутри шара, погасли. На некоторое время воцарилась тишина. Затем, магистр заговорил.
   - Все мы знаем, чем грозит пришествие в мир бога Тьмы. Слуги Великого Змея Сета готовят жертвоприношение, которое откроет их господину путь в наш мир.
   - Разве это возможно, мастер? - спросил один из магов.
   - Завтра произойдёт солнечное затмение. Силы Тьмы будут очень сильны во время затмения и им хватит могущества, чтобы кровью жертв проложить путь Сету.
   - Мы должны помешать этому! - воскликнули сразу несколько чародеев.
   - Едва начнётся затмение, мы откроем портал прямо внутри башни Сета в Сухмете.
   - Мастер, вы же знаете, как неверно заклятие перемещения, - заметил один из магов. Несколько членов совета поддержали его.
   - Мастер Пелор уверен, что сумеет открыть портал прямо в башне, - ответил Пел-Гарун.
   - Во время моего последнего похода, я обнаружил древнюю атлантскую могилу, - Пелор поднялся с кресла. В отличие от магистра, простые члены совета говорили стоя. - Там находился меч, на который наложены весьма сильные чары. Я настроен на этот клинок и смогу открыть портал совсем рядом с ним.
   - Но где этот меч сейчас?
   - Варвар, который сейчас владеет этим клинком, находится на пути в эту башню. Едва он войдёт вовнутрь...
   - А он сумеет войти? Какой-то там варвар! Стигийцы не впустят его туда.
   - Он войдёт, - заверил Пелор. - Это киммериец и он исполняет мою предсмертную волю. Он уже в Сухмете. Я чувствую, как чары меча сопротивляются магии змеепоклонников.
   - Что ж, будем ждать, - решил Пел-Гарун. - И когда начнётся затмение, мы откроем портал там, где будет этот киммериец или его меч. Будем надеяться, что наш новый член совета не ошибается. Последствия его самоуверенности могут быть катастрофическими.
   Пел-Гарун позволил себе улыбнуться. Если Пелор ошибётся, это будет стоить ему места в совете, если не жизни. А со стигийцами и Рамиресом чародеи ордена расправятся легко... Если те не вызовут Сета. В любом случае Пел-Гарун сможет открыть портал в окрестностях Сухмета, а даже Великий Змей будет весьма уязвим первое время.
        -- Последняя преграда.
          --
   - Уже третий день сидим здесь, - пробурчал Оттар.
   - Зачем мы сюда пришли? Ни золота, ни рабов, - поддержал его Эгер. - Только песок везде - и под ногами, и перед глазами, и во рту.
   - Уходить надо, - подвёл итог Гейр. - Места здесь гиблые.
   Сидящие вокруг костра согласно закивали головами. За то время, что люди основали себе лагерь в доме, вычистив логовища змей, им по несколько раз за ночь приходилось отбиваться от настоящего нашествия гадов. Здесь немало было обычных гадюк, питонов и прочих рептилий, которые водились в южных джунглях, болотах на востоке и других местах. Однако, были здесь и невиданные чудовища: змеи с лапами, крылатые гады, многоглавые аспиды и прочие. В жарких битвах, которые разыгрывались с заходом солнца в доме, погибли четверо. Все они были северянами-ваниарами.
   Сначала во власти змеиного воинства остался сад, а затем люди перебрались на чердак, который они и защищали с успехом. Полчища гадов казались неисчислимыми. Люди уже начали терять веру в успех.
   Никто старался не упоминать о четверых ваниарах, оставленных с лошадьми у источника в паре миль от города. Кто мог сказать, сколько змей сползлось сюда, в Сухмет. Возможно, что коноводы уже давно лежат бездыханные в песках или бежали без оглядки на север, к Кеми или Луксуру.
   - Мы пришли сюда по доброй воле, Оттар, - сказал Конан. - Я никого из вас не неволил. Могли бы идти с Фраром на драккаре. Но если уж вы пошли со мной, я не позволю мутить народ. Если хочешь, Оттар, уходи. И кто хочет идти с тобой - дорога открыта.
   - Открыта, - согласился Оттар, поднимаясь на ноги. - Только ты забыл, дикарь, что на этой дороге разлеглись тысячи змей.
   - Если мы не помешаем стигийцам, то такое же будет повсюду.
   - Это ты говоришь, горец. Мне до смерти надоели твои бабьи сказки!
   Конан сидел, словно не замечая, что ваниар нависает над ним, словно скала. Оттар держал ладонь на рукояти меча, готовый в любой миг обнажить клинок. Весь он, казалось, олицетворял вызов и непокорность. Если бы не этот варвар, Оттар оставался бы правой рукой ярла!
   Словно опасаясь, что Конан может не принять вызов, Оттар носком сапога бросил песок в лицо киммерийцу. Ответ не заставил себя ждать. Конан резко метнулся к Оттару, плечом ударил того в живот. Сбив с ног ваниара, Конан ударил кулаком в челюсть. Кровь брызнула из разбитого рта Оттара и тот затих.
   - Кто хочет уходить - пусть идёт, - повторил Конан, поднимаясь на ноги. Ему тоже пришлось не сладко - Оттар успел ударить его коленом в грудь. Стряхнув с себя песок, он вернулся на своё место.
   Двое ваниаров подхватили лежащего без сознания товарища и оттащили в сторону. После такой расправы никто не собирался вызвать гнев Конана. Постепенно люди разошлись по чердаку, занятые своими делами. Большинство устраивались поспать, пока не настала ночь и змей можно не опасаться. Кое-кто чинил оружие и доспехи, несколько человек играли в кости. Правда, несколько неприязненных взглядов было брошено на киммерийца, но глаза тут же опускались вниз.
   - Что будем делать дальше, северянин? - спросил Селим.
   Стигиец, Сканд и сэр Конрад обступили Конана. Оставаться здесь далее было бесполезно и опасно. Надо было либо уходить, бросив всё дело, либо идти дальше. И следовало решить, куда именно идти.
   - Надо идти к башне, - ответил Конан. - Пойдём днём, когда все эти гады спят. Сэр Конрад, ты останешься в лагере. Будь осторожен с ваниарами, они ненадёжны.
   - Я знаю, - кивнул аквилонец. За время совместного путешествия, он в полной мере оценил здравый смысл Конана. Несмотря на молодость, киммериец проявил себя хорошим вождём. Он вёл за собой людей и те охотно шли за ним, чувствуя его силу. Первое время гордый рыцарь с неприязнью относился к выскочке-дикарю, но теперь он считал киммерийца толковым командиром.
   - Оттара я осадил, но он не успокоится, - продолжал Конан. - Его и ещё двоих-троих бунтарей я возьму с собой.
   - Может лучше их здесь оставить? - спросил Конрад. - Я присмотрю, чтобы их козни не принесли много вреда.
   - Среди змей у них быстро пройдёт охота строить козни, - возразил Конан. - Я знаю, что он попытается избавиться от меня. Но это ему не удастся.
   Сэр Конрад пожал плечами. Порой киммериец бывал просто безрассуден!
   - Селим... - киммериец повернулся к стигийцу, но тот прервал его.
   - Я тебе обещал, северянин, показать дорогу до Сухмета. Мы здесь. Башня Сета видна, ты не заблудишься.
   - Ты хочешь уйти, Селим?
   - Да. Убить бога у тебя не хватит сил. А вот рассердить бога - ты вполне можешь. А гнев Великого Змея я могу не пережить. Как и все мы.
   - Я понял, Селим. Ты и твои люди вольны покинуть нас. Но я готов дать тебе ещё золота, если ты подождёшь ещё день и пойдёшь со мной к башне, - предложил Конан.
   - Я ведь могу и жизнь потерять, северянин, - покачал Селим.
   По знаку Конана, сэр Конрад и Сканд отцепили от поясов кошели, битком набитые золотом, и положили на пол перед Селимом. Неслышными тенями за спиной Селима возникли его товарищи-стигийцы.
   - Бери золото, Селим, - буркнул высокий худой Барад.
   - Соглашайся, Селим, - поддержал его плотный невысокий Агаб.
   - Мне жизнь дорога, - покачал головой Селим.
   - Я провожу тебя к башне, северянин, - сказал Барад.
   - Нет, я, - возразил Агаб.
   Стигийцы схватились было за ножи, но Конан остановил их:
   - Вы оба пойдёте. Возьмёте по кошелю.
   - За одного проводника - два кошеля, - возразил Агаб.
   - За него - два кошеля, - Конан указал на Селима. - А за тебя - один.
   Поняв, что больше золота они не увидят, Агаб и Барад согласились.
          --
   - Их кровь падёт на тебя, северянин, - буркнул Селим, собирая свой мешок.
   - Они не дети, Селим, - возразил Конан. - Они старше меня!
   - Они дети, северянин, большие дети, - покачал головой Селим. - Жаль, что для того, чтобы это понять, тебе надо дожить до моих лет. А ты вряд ли доживёшь, если сунешься в башню.
   - А для чего же я сюда пришёл? - удивился Конан.
   - Когда я взялся проводить сюда, я тебя не знал. А теперь, я даю тебе совет - беги отсюда быстрее. Здесь нет места честным клинкам или, даже, предательским кинжалам. Здесь правит злое колдовство.
   - И справится с ним можно только добрым волшебством? - усмехнулся Конан. - У нас, в Киммерии, нету колдунов, да волшебников. И знаешь почему? Нет такого чародея, который бы переварил добрый клинок, который вонзается в его тело.
   - Ты молод. Ты веришь только самому себе, но ты ещё молод. Если даже ты попадёшь в башню, что ты сделаешь? Ты хоть представляешь, что там затевается?
   - Призывание Сета. Змеепоклонники готовят возвращение своего хозяина.
   - Так вот зачем скупают рабынь на рынках Луксура. Вновь появились стигийские жрецы Сета в чёрных одеждах. Они не носят открыто своих амулетов и посохов, но их легко узнать по их змеиным глазам. Но откуда ты, варвар-северянин, знаешь о призвании Змея?
   - Я служил у одного чародея. Он погиб, а перед смертью велел мне помешать призванию Сета. И объяснил, что надо сделать.
   - Я помогу тебе. Я уже стар, хоть и ценю свою жизнь. Однако, если ты действительно знаешь, что надо сделать, то я с тобой. Но ты должен мне рассказать, как помешать слугам Змея.
   - Чародей рассказал мне, что для призвания Змея надо совершить жертвоприношение. Крылатые чудища похитили аквилонскую принцессу. Наверно её кровь должна пролиться на алтарь.
   - А точно не знаешь?
   - Не знаю. Но знаю, что ещё надо вернуть Сету его глаз. Это такой зелёный камень...
   - Ясно. Видел я этот камень, северянин. Лет семь назад явился в Луксур бродяга из пустыни. На него было страшно смотреть: солнце сожгло его тело до костей. Бедняга сошёл с ума. Он был убит в пьяной драке, но под лохмотьями у него нашли жезл, усеянный драгоценностями. Венчал этот жезл крупный изумруд. Теперь-то я думаю, что он вовсе не был изумрудом.
   - А что с ним случилось?
   - В Луксуре как раз был один из аквилонских колдунов.
   - Волшебников, - поправил Конан.
   - По мне, что волшебник, что колдун, так всё едино. Конечно, можно своих называть волшебниками, а врагов - колдунами, да чернокнижниками, но по сути ничего не меняется. А для меня нет "своих" чародеев. Все - колдуны. Так, вот этот аквилонский колдун и забрал жезл.
   - Жезл украли змеепоклонники. Сейчас он уже должно быть в башне.
   - Плохо дело. Ты прав, северянин, есть древняя легенда, что когда каменный змей вернёт глаз, он оживёт и ад придёт на землю. Похоже, что пришло для этого время.
   - Я не хочу, чтобы мою судьбу решал какой-то чародей, - сказал Конан.
   - А разве сейчас твою судьбу не чародей решает? - усмехнулся Селим. - Ты идёшь на верную погибель, даже не зная, правду ли тебе сказал чародей, да и умер ли он неизвестно.
   - Я сам видел, что он смертельно ранен, - возразил Конан.
   - Колдуны имеют плохую привычку возвращаться с Серых равнин.
   - Даже, если это и так. Змеепоклонников надо остановить. И если на острие меча оказались мы, то мы должны выполнить свой долг.
   - Что ж, тогда вперёд, к башне, - махнул рукой Селим.
          --
   Чёрная громада башни Сета нависала над близлежащими кварталами глинобитных хижин, заслоняя собой небо. Солнце палило немилосердно, и змеи попрятались в тени домов. Немного поодаль виднелись белоснежные стены какого-то дворца. Ворота башни были заперты, узкие высокие окна, забранные решётками, располагались слишком высоко.
   - Что делать дальше, северянин? - спросил Селим.
   Девять воинов пробрались по крышам домов к самым стенам башни Сета. Конан взял с собой, кроме Селима, Сканда, обоих стигийцев - Агаба и Барада, и четверых ваниаров - Оттара, Эгера, Гейра и Лотара. После трёпки, заданной киммерийцем, Оттар притих и послушно выполнял приказы.
   - Попробуем проникнуть в башню, - ответил Конан. - Сканд, ты с Барадом отправляйся в лагерь и приведи остальных. До ночи ещё далеко, змеи спят.
   - Каким образом мы заберёмся в башню? - спросил Оттар. - Через эти окна не пролезет и ребёнок.
   - Забросим крюки и заберёмся наверх. Потом спустимся внутрь башни.
   Сканд и высокий стигиец двинулись по крышам обратно. Вскоре их фигуры растворились в горячем мареве, стоящем над брошенным городом. Проводив их взглядом, Конан повернулся обратно, к чёрной башне. Камни безмолвно встретили его взгляд.
   Между тем, Оттар достал из мешка трезубый крюк с привязанной верёвкой. Примерившись, ваниар размахнулся и метнул. Крюк взлетел вверх, железные клыки скользнули по камню. Оттар дёрнул на себя верёвку, проверяя, надёжно ли зацепился крюк. Закрепив конец верёвки, ваниар отошёл в сторону.
   Конан взялся за верёвку, дёрнул её. Оттар закрепил надёжно, хотя Конан и ожидал от него каверзы. Проверив ножны с мечём, киммериец застегнул ремешок, чтобы меч не выпал. На драккаре Конан нашёл ножны для длинного меча, которые подошли к его оружию. Не раздумывая, киммериец начал подъём. Селим ждал своей очереди.
   Конан был уже на уровне зарешёченного окна, когда Оттар решился. Выхватив свой меч, ваниар оттолкнул Селима и рубанул по верёвке. Верёвка упруго спружинила, отбросив клинок вверх. Конан от неожиданности едва не сорвался с верёвки, но удержался. Расслабив руки, он скользнул по верёвке вниз.
   Селим выхватил кинжал и полоснул Оттара по лицу. Лезвие рассекло щеку ваниара и тот отшатнулся от верёвки. Остальные ваниары выхватили мечи. Агаб убрался подальше от разворачивающихся кровавых событий. Эгер бросился на Селима. Стигиец попытался отразить удар меча своим длинным кинжалом, но тяжёлый северный меч переломил тонкий клинок.
   Селим взмахнул руками, споткнулся о натянутую верёвку. Лезвие меча Эгера прочертило кровавую полосу поперёк груди стигийца. Эгер замахнулся мечём, чтобы перерубить верёвку, но тут в него врезался стремительно спускающийся киммериец.
   Конан с Эгером свалились вместе на доски крыши. Киммериец первым вскочил на ноги, схватился за рукоять меча. Ремешок, закрепляющий меч в ножнах, не поддался рывку. Эгер ударил мечом. Конан увернулся от клинка, отступил на край крыши. Отцепив ремешок, киммериец достал из ножен меч.
   Теперь он был один против двоих. Оттар и Эгер не торопясь приближались. Отправляясь на разведку, Конан велел не брать щиты, поэтому ваниары были вооружены только мечами. Позади них рубились Лотар и Гейр. Конан понял, что один из них оказался верен слову и не предал его, но кто именно, не мог сказать. Оба они были уже ранены, Лотар в левое предплечье, Гейр в ногу.
   Селим скорчился у верёвки, кашлял, захлёбываясь кровью. Агаб держался в стороне, сжимая в руке кинжал.
   Оттар стёр с лица кровь, но из пореза через всю щёку текло не переставая. Переглянувшись с Эгером, Оттар бросился вперёд. Эгер последовал за ним. Отбив в сторону меч Оттара, Конан едва увернулся от клинка Эгера, который всё же задел его, но добротная кольчуга выдержала.
   Не останавливаясь, ваниары наседали на киммерийца. Оба были превосходными бойцами, и Конан едва успевал отражать их удары. Уже несколько раз его задело: клинок Оттара скользнул по бедру, кровь уже хлюпала в сапоге, меч Эгера ударил в плечо, прорубив кольчугу.
   Было ясно, что ему так долго не продержаться. Вдруг, Селим, на которого уже никто не обращал внимание, приподнялся и вонзил обломок своего кинжала сзади под колено Оттару. Вскрикнув, ваниар опустился на одно колено. Его меч обрушился на старика-стигийца. Однако, Конан успел воспользоваться дарованной ему возможностью. Встретив своим клинком меч Эгера, он отбросил его назад и ринулся в атаку. Древний клинок, словно молния, метнулся к Эгеру. Меч ваниара, который должен был отразить удар, отлетел отбитый в сторону. Лезвие распороло кольчугу на плече Эгера. Второй удар киммерийца снова отбросил меч ваниара в сторону. Клинок пробил кольчугу на боку Эгера.
   Не обращая внимание на раны, Эгер бросился в атаку. На губах его выступила пена и он, размахивая мечом, шагнул вперёд. Искры брызнули из скрестившихся клинков. Конан резко шагнул в сторону, опуская меч. Ваниар сделал ещё шаг вперёд и начал поворачиваться к противнику, но меч киммерийца ударил его в бок, пронзая насквозь.
   Тело Эгера упало вниз, на улицу. Конан повернулся к Оттару. Тот продолжал стоять на одном колене - Селим перерезал ему сухожилие.
   - Что медлишь, дикарь? - прошипел Оттар, глядя прямо в глаза киммерийца. - Убей меня. Но я постараюсь всё же дорого продать свою жизнь.
   - Почему? - спросил Конан. - Почему ты предал меня?
   - А кто ты мне, грязный дикарь? Ты убил моего ярла. Ты привёл нас в эти пески, где мы гибнем один за другим.
   - Сейчас, из-за тебя погибло почти столько же людей, сколько за весь наш путь сюда. Так чего же ты добивался? Ты мог остаться на драккаре, с Фраром.
   - А что мне этот грязный раб? Ярл Хрим подобрал меня мальчишкой, но не сделал рабом. Вместо этого, он вложил в мою руку меч и повёл по пути воина. Я пошёл за тобой, чтобы отомстить! Что ж, мне это не удалось. Но я надеюсь, что ты сдохнешь в этих песках собачьей смертью.
   - Ты ослеплён злобой и местью, но это не оправдывает тебя. Ты сам умрёшь смертью предателя.
   - Я погибну во имя мести. Игг будет милостив ко мне. Иди сюда.
   Конан не заставил себя упрашивать. Он двинулся вперёд. Клинки столкнулись, но Оттар не мог сравниться с киммерийцем, который наносил удары снизу вверх. Вскоре кольчуга на груди ваниара была пробита в трёх местах. Хотя раны были неглубокими, кольчуга пришла в полную негодность. Поняв, что близится его конец, Оттар ступил на здоровую ногу, выпрямился и обрушился на Конана. Клинки скрестились. В левой руке Оттара блеснул широкий нож, и ваниар всадил его в бок противника.
   Конан пошатнулся и оттолкнул от себя Оттара. Нога ваниара подвернулась, и он упал. При этом он крепко держал в руке нож, всё ещё остающийся в ране. Конан закричал от боли. Казалось, что его бок терзает огненный дракон. Киммериец упал на врага, пригвоздив его мечом к крыше здания.
          --
  
   Шум шагов, раздавшийся позади, заставил Конана очнуться. Киммериец с трудом, помогая себе руками, поднялся. По его боку, куда ударил Оттар, словно раскалённым прутом провели. Конан заскрипел зубами от боли.
   Прямо перед киммерийцем распростёрся Оттар, меч торчал из груди ваниара. Тело Эгера остывало, если это вообще возможно под палящим стигийским солнцем, внизу, на улице. Несколько змей проползли по солнцепёку и устроились на мертвеце. На самом краю крыши скорчился Селим. Его светлая одежда была обильно полита кровью, рука сжимала обломок кинжала. Шаги приближались. Они были неровными, человек сильно хромал.
   Конан резко обернулся. Перед ним стоял Гейр. Ваниар был весь изранен, кровь покрывала его одежду и доспехи. Меч Лотара оставил немало отметин на теле Гейра. Ваниар глядел прямо в глаза киммерийцу, рука его сжимала меч. Конан был безоружен.
   Гейр поднял меч. Кто из них, Лотар или Гейр, остался верен слову, Конан не знал. Шагнув назад, киммериец взялся за рукоять своего меча и выдернул его из тела Оттара. Гейр остановился и облизал пересохшие губы.
   - Я не предал тебя, Конан, - сказал Гейр. Он указал мечом на верх башни.
   Конан повернул голову, проследив за клинком ваниара. Над чёрными зубцами башни показалась фигура человека в длиннополой одежде с капюшоном. Человек, или человекоподобное существо, поправил себя Конан, вспомнив о валузийцах, постоял, глядя на людей, а затем исчез.
   - Кажется, внезапно напасть не удастся, - сказал Гейр.
   - Возвращаемся, - решил Конан. Из-за предательства Оттара безнадёжно потеряна внезапность, Гейр прав. Однако, это можно было предвидеть. В конце, концов, какая разница, как их обнаружили: услыхав шум драки, или увидев в волшебном шаре, или зеркале, или Кром знает каком предмете, которых всегда полно у проклятых колдунов. Однако лезть в самое логово врага сейчас было нельзя: Конан был ранен и потерял много крови. Хотя бы день надо было отлежаться: даже меч казался киммерийцу тяжёлым.
          --
   Огонь весело потрескивал, разгоняя ночной мрак. Здесь, на юге, ночи были тёмные. Только что, казалось, был яркий день, и сразу же, словно чёрное покрывало падало на пустыню и на город. И холод по ночам был силён: по утрам песок покрывался инеем. Но едва выходило солнце, как сразу же становилось невыносимо жарко.
   Ночью змеи выползали из своих нор, из подвалов домов, ползали по улицам города. Их злобное шипение доносилось снизу. Порой в ночном небе мелькали тени крылатых серпентов. Куда они направлялись? Конан не задумывался, чем меньше чудовищ останется в башне, тем легче будет выполнить свой долг. Впрочем, серпенты к утру возвращались обратно.
   Конан лежал у костра. Нож проклятого предателя нанёс тяжёлую рану в бок. Киммериец и Гейр остались на крыше дома, рядом с башней. Оба тяжело раненые, они не смогли перебраться на соседнюю крышу и были вынуждены дожидаться остальных. Очистив верхний этаж дома от змей, люди разбили там лагерь.
   Конан вспоминал свой разговор с Селимом. Старый стигиец словно чувствовал свою судьбу, не хотел идти к башне. Однако, пошёл всё же. Пошёл, чтобы остановить змеепоклонников, а погиб от руки предателя.
   - Что делать будем, Конан, - спросил сэр Конрад, подсаживаясь к костру.
   - Нам надо торопиться, - сказал Конан. - Похоже, что призвание Сета уже не далеко.
   - Да, - согласился сэр Конрад. - все эти чудовища гораздо больше летают вокруг своей башни. Змеями полон весь город, похоже, что они сползлись сюда со всей Стигии. Но как можно остановить слуг Сета? Если отнять Глаз Сета, они не смогут открыть Змею дорогу в наш мир.
   - Откуда ты всё это знаешь, рыцарь? - спросил Конан. - Когда обо всём этом рассуждает чародей, ясное дело, что он должен знать. Но ты, рыцарь, ты владеешь мечом, а не волшебством.
   - Ты молод, киммериец, - улыбнулся Конрад. - Ты ещё молод и не понимаешь, что настоящий воин должен владеть не только оружием, но и знаниями. Военачальник без знаний, пусть даже и владеющий мечём лучше своих солдат, гораздо опаснее для своего королевства, чем вражеская армия. Я помню много древних преданий о войнах наших предков, пришедших с севера. И там есть легенда о короле-воине Аквиладе, который поверг Великого Змея Стигии. Он впоследствии основал Аквилонию. И там говорится, что когда Змей вернёт свой глаз, погибнет мир.
   - Это легенда, - буркнул Конан.
   - Любая легенда имеет под собой реальные события, - возразил Конрад.
   - Это совпадает с тем, что мне сказал чародей. Почему же чародеи не уничтожили Глаз Сета, когда он был у них в руках?
   Конрад пожал плечами:
   - Не так-то легко уничтожить частицу бога.
   - Ладно, - махнул рукой Конан. Что толку говорить о том, что надо было сделать, к тому же не нам. Каким же образом проникнуть в эту проклятую башню?
   - Как и думали, через верх. Если змеелюди не обнаружат её.
   - Я не смогу. Придётся Сканду идти. Может быть, ему удастся открыть ворота.
   - А если нет?
   - Тогда и будем думать об этом, - отрезал Конан. Рана снова напомнила о себе. - Дождёмся утра и тогда Сканд попытается забраться. Он откроет ворота...
   Киммериец замолчал. Его меч. Пелор сказал, что Змея можно остановить лишь мечом из могилы атланта. Но Конан не может проникнуть в башню. А открыть ворота... Это слишком сложно. Он должен отдать меч Сканду, и пусть удача улыбнётся тем, кто пойдёт в башню Сета!
        -- Крушение надежд.
          --
   Сканд карабкался по верёвке на башню. Слуги Сета не обратили внимания на крюк, зацепившийся за зубец башни и верёвку. И вот, киммериец теперь поднимался, чтобы войти первым в цитадель тьмы. Тяжёлый меч Конана приятно оттягивал плечо. Сканд уже давно засматривался на этот древний клинок. Конан поведал, что добыл он его вместе с чародеем из древней могилы. Отличный клинок, покрытый рунами. Лихо рубился им Конан.
   Что ж, теперь он, Сканд, идёт в бой с этим мечём. И он докажет, что тоже имеет право владеть таким оружием! Киммериец подумал о том, что после боя придётся отдать этот меч, ЕГО меч, Конану. Сканд скрипнул зубами. Конан был его последним родичем, братом. Но на двоих был всего один меч...
   Сканд не собирался отдавать древний клинок.
          --
   Сканд спустился с башенного зубца. Пригнувшись, словно опасаясь, что его кто-то может увидеть, киммериец метнулся к крышке люка. Он легко, одной рукой открыл тяжёлую крышку из толстых досок. Вниз уходила витая лестница, солнечный свет освещал пыльные ступени. Внизу было тихо.
   Остальные один за другим присоединялись к Сканду: Сэр Конрад, аквилонец Хок, двое освобождённых рабов - Даран и Арло, дюжина ваниаров. Конан, Гейр, Барад и Сигвард остались в лагере. В конце концов, было решено, что вошедшие в башню не будут открывать ворота, а постараются похитить Глаз Сета и, если возможно, спасти принцессу Лану.
   Когда все собрались на башне, Сканд открыл люк, и первым двинулся вниз по лестнице. За ним последовали остальные. Тёмная лестница вела вниз, постоянно поворачивая. Внутри башни царила тьма и люди, не позаботившиеся захватить с собой факелы, пробирались вперёд на ощупь.
   Сэр Конрад сыпал шёпотом проклятия. Понятно, что эти варвары не озаботились взять факелы, но он-то, опытный военачальник...
   Хок шёл в середине вереницы спускающихся людей. В темноте слышался легкий звон металла, глухие шаги и проклятия оступившихся. Снизу доносился стук барабанов. Знал ли сержант охраны лорда Вольфа, выезжая из Тарантии, что судьба забросит его сюда, на самый юг мира, в далёкую Стигию?
   Наконец, лестница закончилась. Сделав пару шагов по ровному каменному полу, Сканд наткнулся на запертую дверь. Он взмахнул рукой, делая знак остановиться, но вокруг царил мрак. Шедший следом сэр Конрад с ходу налетел на киммерийца.
   - Стойте, - прошипел в темноту Сканд. - Здесь заперто.
   Воины остановились, лязг доспехов и оружия прокатился над людьми и затих где-то наверху лестницы. Киммериец налёг плечом, но дверь даже не шелохнулась. Сканд провёл ладонью по толстым доскам и массивным петлям. Дверь делали на совесть.
   - Топор, - распорядился Сканд. Ему всё больше нравилось чувство, когда в его власти жизни и судьбы людей. Недовольство воинов ему даже нравилось - так больше риска, больше интереса.
   Сканд вложил в ножны меч Конана. Сзади ему передали боевой ваниарский топор. Отступив от двери, Сканд размахнулся, и всадил топор в крепкое дерево дверей. Острая щепка оцарапала ему щёку. Это разъярило киммерийца, и он обрушил на дверь целый град мощных ударов. Вскоре тонкий лучик света проник в первую пробитую щель. Барабаны стали громче.
   Сэр Конрад положил руку на плечо Сканда, останавливая его. Рыцарь отстранил киммерийца и взглянул в щель.
          --
   Каменный Зверь мчался со всех лап, которых у него было целых шесть. Его подслеповатые маленькие глазки, налитые кровью, плохо видели даже при свете тусклого багрового светила Исподнего мира, но острый нюх явно чуял впереди добычу.
   Мощные лапы с когтями отбрасывали назад груды земли и камней; огромное тело, покрытое прочной бронёй, неслось вперёд, к добыче. В одном месте, где скалы низко нависали над проходом, спинной гребень врезался в твёрдый базальт. От удара затряслись окрестные скалы, Зверь присел от неожиданности, но его лапы тут же заработали, кроша камень утёсов. Нависшая скала зашаталась и обрушилась на Чудовище.
   Вес скалы прижал, было, страшилище к земле, но оно тут же выпрямилось. Скала рухнула перед Зверем, загородив узкий проход. Подняв вверх морду, Каменный Зверь взревел. Рык чудовища отозвался гулким эхом от высоких пиков...
          --
   - Ты остановила его? - спросил Фандор, переводя дух. Проклятый мир! Морриган всё же отыскала в горной цепи брешь: узкое ущелье с отвесными стенами. Было такое впечатление, что какой-то великанский клинок рассёк горный хребет.
   - Ещё никому не удалось остановить Каменного Зверя, - ответила Морриган. Несмотря на её чародейские силы, дорога через Исподние миры оказалась не столь лёгкой, как она надеялась. Впрочем, и особых препятствий не было... Не было, пока их не учуял Каменный Зверь. Это было ужасное порождение земли со шкурой, прочнее камня.
   Кан и Ульферт молчали. Оборотень сам был достаточно осведомлён об опасностях других миров, а пикт воспринимал всё как должное. Ульферт с ненавистью взглянул на гундерландца и тут же опустил глаза. Он ещё посчитается с проклятым человечишкой, осмелившемся стать между ним и прекрасной Морриган. Оборотень ужасно ревновал.
   Между тем, скала, загромоздившая ущелье, зашаталась, посыпались камни.
   - Хватит, - решила Морриган, - мы уже почти на месте.
   Она подняла руки. Пальцы её засветились красным светом.
   Каменный Зверь прорвался, наконец, через завал. Кроша крупные камни, попадающиеся на его пути, чудовище ринулось к четырём людским фигуркам, которые казались такими маленькими перед ним...
   Чародейка распахнула Проход и первая шагнула в него. Её спутники не замедлили последовать за ней...
   Удивлённое чудовище пробежало по тому месту, где только, что была добыча. Все шесть лап взрыли землю, огромное тело моментально остановилось. Зверь бросился в одну сторону, в другую, но запах добычи слабел.
   Поднявшись на четыре задние лапы, Зверь в ярости вздыбился и обрушился на ни в чём не повинную землю...
          --
   Заметив вдалеке гарпий, стаи которых вились вокруг высокой горы, где, очевидно, были их гнёзда, Джага поспешила укрыться за одним из пиков, которые огибала Небесная дорога. Встреча с гарпиями не сулила ничего хорошего. Будь на её месте волшебник... Хотя от целой стаи гарпий и волшебнику не отбиться, а поодиночке гарпии не охотятся.
   Джага огляделась. Она была совсем недалеко от цели. Она клюкой начала рисовать руну дома, но тут что-то ударило её в спину. Крепкий коготь процарапал по боку старухи, сильная лапа сжала до боли плечо. Джага упала на дорогу, стараясь примять гарпию, напавшую на неё.
   Ловкая женщина-птица отскочила в сторону, её прекрасное лицо исказилось в жутком оскале. В одной лапе гарпия держала меч Пелана в ножнах: истлевшие ремешки ножен, которыми Джага закрепила за спиной меч лопнули.
   - Отдай! - крикнула старуха, взмахнув клюкой.
   Гарпия рассмеялась. Хотя Джага знала, что смех для гарпии то же самое, что чириканье для воробья или карканье для ворона, ей показалось, что уродина смеётся над ней, над её беспомощностью, её старостью. Громко закричав, ведьма подняла вверх свою клюку и бросилась на гарпию...
          --
   - Тишина, - сказал Сигвард. Ваниар только что вернулся с крыши, откуда он наблюдал за башней Сета.
   - Пожрали их там дети Сета, - сказал Барад. - Уходить надо, пока можем...
   - Молчи, ворона старая, - рявкнул Конан. От крика, боль снова пронзила его бок.
   - Погибнем ведь все, - огрызнулся Барад. - Я-то золото получил, могу и уйти.
   - Ну, так и иди, крыса песчаная, - предложил Сигвард.
   Барад бросил взгляд на заплечные мешки, сваленные в кучу в углу и тут же отвёл глаза. Киммериец понимал, что алчного стигийца удерживает здесь только мысль поживиться остатками золота. В мешках ещё оставалось немало золота.
   А куда же исчез второй стигиец, Агаб? В первые часы после схватки с предателями, Конан не задумывался над этим, но теперь... Тела толстого стигийца нигде не было видно. Так куда же он мог деться.
   Затем, мысли киммерийца перешли на людей в башне. Смогут ли они выполнить свою задачу?
   - Там какая-то процессия! - сообщил Сигвард. - Похоже на свиту короля или кто здесь у них.
   Пересилив боль, Конан подошёл к окну. Голова кружилась, но киммериец вцепился пальцами в край окна и взглянул туда, куда указывал Сигвард.
   По безлюдному городу двигались белоснежные паланкины, расшитые золотом, стражники в развевающихся белых одеждах... Откуда они могли взяться здесь, посреди заброшенного города? Или не все покинули Сухмет?
   - Эй, Барад, - Конан повернулся к стигийцу. Барад трясся, словно страдал лихорадкой.
   - Это вестники смерти, - пролепетал Барад. - Свита Сета.
   - Какая ещё свита Сета, Кром тебя прибей? - удивился киммериец.
   - Посмотри, северянин, там нет ни одного животного. Ни коня, ни верблюда, ни слона. Это не люди. Это слуги Сета, его свита. Белый цвет смерти...
   - Так ты же сам в белом, Барад, - попытался успокоить стигийца Конан.
   - Мы тоже вестники смерти, северянин, - криво усмехнулся Барад. - Для купцов.
   - Как же ты не боишься ходить в белом по Кеми? Стражники могут узнать кто ты.
   - Они знают. Но не хотят, чтобы я или мои люди стали вестниками смерти для них. Даже солнце не трогает людей смерти.
   - У нас, на севере, цвет смерти - чёрный, - сообщил Сигвард. - Поэтому одежда воинов всегда чёрная.
   - У нас нет цвета смерти, - ответил Конан. - Цвет смерти - это кровь, текущая по кончику вражеского клинка. И этот цвет для всех один.
   Между тем, процессия приближалась. Паланкины, носильщики, воины, заполонили улицу. Хвост процессии ещё тянулся от белокаменного дворца на окраине города, а голова уже приближалась к башне Сета.
   - Они там все не поместятся! - удивился Сигвард.
   Конан пожалел, что не поинтересовался тем, что творилось в этом дворце. Но кто же мог знать!
   Процессия приблизилась к башне. Паланкины расставили вокруг башни, стражи неподвижными статуями застыли рядом. Ворота башни распахнулись, и оттуда вышли трое в белых одеждах. Как Конан не старался, он не смог разглядеть люди это или змееподобные валузийцы. Однако, киммерийца насторожило то, что все, и трое жрецов, и стражники, были закутаны в белые одежды по самые глаза.
   Двое жрецов держали по жезлу, третий держал в руках посох. Неспешно, они подошли к одному из паланкинов, и старший жрец указал посохом на сидящего внутри. Младшие жрецы распахнули занавеси паланкина и помогли сойти на землю высокой чернокожей девушке в красном платье.
   Киммериец весь вспыхнул от неземной красоты чернокожей девушки. Рядом что-то одобрительно пробормотал Сигвард.
   Почтительно ведя красавицу под руки, все четверо скрылись в башне.
   Через четверть часа трое жрецов снова появились из башни и ушли, ведя с собой невысокую девушку с немного раскосыми глазами. Девушка не уступала в красоте первой.
   - Похоже, что Старый Змей решил полакомиться, - прошептал Сигвард, подмигивая Конану.
   - Это невесты Великого Змея, - пояснил Барад. Первый ужас прошёл, его никто не убивал и он постепенно приходил в себя.
   - А тот, кто будет вместо Змея, получит немало удовольствия, - усмехнулся Сигвард. Жрецы Ванахейма охотно брали себе дары, приносимые богам.
   - Невесты Сета достаются самому Сету, - прошептал Барад. - Или не достаются никому.
          --
   Принцесса Лана с утра не находила себе места. Рамирес сказал, что сегодня свершится ритуал, после которого принцесса сможет вернуться в Аквилонию. Лана волновалась не только от близкого возвращения домой, но и предстоящему ритуалу. Вряд ли кто из дам королевского двора принимал участие в чём-то более значимом, чем ежегодный Тарантийский фестиваль.
   Рамирес часто навещал принцессу, каждый раз превознося её значение для ритуала. Это было что-то связано с культом южных богов. То, что аквилонская принцесса, правнучка самого Конана Великого, примет участие в церемонии, непосредственное участие, как постоянно напоминал Рамирес, заставляло сердце Ланы биться сильнее.
   Во дворце, помимо её, жили ещё с дюжину женщин, не считая служанок. Принцесса видела их лишь мельком, но успела заметить, что они необычайно красивы и очень печальны. Всё тот же Рамирес объяснил, то эти женщины из местных племён, которые боятся богов, во имя которых будет церемония. Хотя принцессу поразило, что среди красавиц были и светлокожие северянки, и женщины востока с раскосыми глазами, и даже одна чернокожая. Но у местных племён, жизнь которых необычайно трудна в безводной пустыне, есть обычай принимать в свои ряды сирот и покупать рабов-детей. Таким образом, она несколько восполняли свою численность.
   Наряд, предназначенный для церемонии, не понравился принцессе тем, что он был слишком откровенен и почти не скрывал её прекрасного тела. Газовые покрывала, вуали и полупрозрачное платье смутили бы даже столичную шлюху. Лишь одев под наряд нижнюю юбку и прикрыв грудь куском ткани, принцесса позволила служанкам нарядить себя.
   Паланкин неторопливо покачивался. Сухой воздух города сушил кожу, вызывал жажду. В прохладе садов дворца, Лана совсем забыла, где она находится. Захотелось пить. Облизнув пересохшие губы, принцесса поднесла ко рту кувшин с прохладной фруктовой водой, заботливо оставленный в паланкине.
   Паланкин мерно покачивался. Вначале принцесса удивилась, что носильщики и стражники закутаны по самые глаза в просторные одежды, но выглянув из паланкина, она поняла, что лучи палящего солнца тут же сожгут самую дублёную человеческую кожу. Она откинулась в паланкине на спинку удобного кресла. Чья-то рука тут же задёрнула занавеси.
   Паланкины остановились на широкой площади перед башней. Недвижными статуями замерли стражники. Принцесса замерла в ожидании. Рамирес говорил ей, что она будет участвовать в завершении ритуала, а начнут его менее знатные девушки. О самом ритуале он так ничего и не сказал, хотя Лана не раз пыталась расспросить его. Зингарец каждый раз отвечал, что она должна довериться своим чувствам, а если надо ей там подскажут.
   Ожидание тянулось нескончаемо долго. Уже ушли в башню, ведомые жрецами, пять девушек. Сколько ей ещё ждать. Принцесса неожиданно для себя успокоилась и откинулась на подушки.
          --
   Врата открылись на самой окраине Сухмета. Трое мужчин и чародейка просто вывалились из радужного портала. Следом за ними из Врат появился коготь каменного зверя, но портал уже закрылся и гигантское остриё втянулось обратно.
   - Что теперь? - спросил Фандор.
   - Мы должны попасть вон в ту чёрную башню, возвышающуюся над городом, - указала своим посохом Морриган.
   - И что дальше? - поинтересовался Фандор.
   - Сначала попасть надо в башню, - отрезала Морриган.
   Четверо людей двинулись по пустой улице.
   - Что с людьми-то случилось? - снова спросил Фандор. Он волновался, столь тесно соприкасаясь с колдовством. Проклятые чернокнижники! План лорда Вульфа был хорош, увезти из Тарантии принцессу, выдать её замуж за нужного человека... Если бы не появление этих двоих колдунов, Равена с Саргоном! Поначалу они помогли кое в чём лорду, вошли ему в доверие. Они замутили ему разум, заколдовали его. Всегда расчётливый и холодный, лорд Вульф переменился, стал раздражительным. Немало верных слуг поплатились своими головами за то, что осмелились перечить хозяину. И этот побег с принцессой в Боссонию и к пиктам был порождением того же безумия, насланного колдунами.
   Морриган тоже была колдуньей, ведьмой. Пока она ласкова с ним и добра, но Фандор не тешил себя пустыми иллюзиями - она бросит его, как только он ей наскучит. Делить любовницу с дикарём-пиктом и пропахшим псиной бродягой! Фандор твёрдо намерился убраться подальше от любвеобильной чародейки.
   - Зло витает над городом, - то ли отвечая Фандору, то ли просто так, сказала Морриган. - Мало найдётся людей, которые могут жить в таком соседстве.
   - Однако, это зло здесь находится уже не один век, - возразил Фандор. - И люди спокойно жили здесь. Город покинут совсем недавно.
   Морриган посмотрела на мостовую, куда указывал Фандор: песок едва покрывал камни, некоторые камни даже выступали из него, словно скалы из морской глади. Морриган никогда не была на юге, но слышала о городах, поглощённых песками.
   - Что из того, что люди совсем недавно ушли отсюда? - раздражённо спросила колдунья.
   Фандор пожал плечами и промолчал, но для себя решил быть наготове бежать отсюда сломя голову. Правда ни воды, ни пищи у него не было, а рассчитывать на то, что Морриган вспомнит о нём, когда они все окажутся в опасности... Каменный Зверь тоже был опасен, весьма опасен. Но колдунье тогда не пришлось выбирать между своим спасением и его жизнью.
   Улица вышла на круглую площадь, которая была когда-то рынком. Среди поваленных навесов и павильонов с изодранными полотняными стенками, валялся мусор. Ветер лениво шевелил лоскутья торговых палаток.
   - Странно, - произнёс Фандор.
   - Что странно? - спросила Морриган, гневно сверкнув глазами на осмелившегося отвлечь её от размышлений.
   - Крысы, - ответил Фандор. - Здесь столько мусора, да и город был большим. Однако нигде нет ни одной крысы.
   - Ну и что?
   - Я бывал в брошенных городах, волшебница. Там всегда полно крыс. Когда уходят люди, крысы чувствуют себя полными хозяевами. Они ходят вереницами по улицам, ничего не боясь. А здесь нет крыс. Значит, здесь есть что-то, что изгнало крыс. И мне это не нравится.
   - Мне тоже здесь не нравится, - отрезала Морриган. - Если тебе больше нечего сказать, то лучше молчи.
   Фандор снова пожал плечами и замолчал. Ему не нравилось, что его судьба зависит от женщины, и ему нравилось раздражать её. Морриган гордо вскинула голову и двинулась дальше.
   Появление змей было неожиданным. Только что ничего живого не было видно, и вот, изо всех щелей, изо всех нор, нескончаемым потоком хлынули змеи. Фандор выругался и выхватил меч. Клинок со свистом рассёк длинное тело джунгарской кобры, которая бросилась прямо на гундерландца. Пикт Кан отбросил своим копьём назад несколько гадюк. Ульферт же просто поймал одну из змей и молниеносным движением срезал ей голову кинжалом.
   Но гибель нескольких гадин не остановила змеиный поток. Клинок Фандора прочертил кровавую полосу среди извивающихся змей. Конец меча зарылся в песок и замер, наткнувшись на камень. Воин рванул меч на себя, но несколько гадин уже скользнули вдоль лезвия к рукояти и выше. Их истекающие ядом клыки задрожали перед самым лицом гундерландца...
   Копьё Кана просвистело мимо щеки Фандора. Копьё летело не наконечником вперёд, а вертясь в воздухе, словно простая палка. Древко копья снесло змей, изготовившихся к укусу, и отбросило их назад. Фандор отскочил назад, подальше от края смертоносного потока.
   Волна жара ударила прямо в гущу змеиных тел. Змеи шипели, дёргались и гибли одна за другой. Некоторые вспыхивали ярким, слепящим пламенем, некоторые просто обугливались и замирали на почерневшем от гари песке.
   Фандор оглянулся. Морриган стояла закрыв глаза и вытянув вверх руки, в правой руке её дрожал посох. Воздух вокруг неё вибрировал от жара, исходившего из навершия посоха. Волна жара, оградившая четверых людей, достигла стен домов, оставляя за собой лишь пепел. Затрещала соломенная крыша хибары, занимаясь огнём. Глинобитные кирпичи покрылись трещинами, почернели и рассыпались в песок.
   Чародейка опустила руки, и тотчас жар прекратился.
   - Надо торопиться, - сказала Морриган, ни к кому конкретно не обращаясь. - Если в городе есть хоть один волшебник, то скоро нас ждут неприятности.
   Морриган зашагала к центру города, где возвышалась башня Сета.
          --
   Внутри башни царил мрак. Барабаны и бубны выбивали бешенный ритм, заглушая все другие звуки. Сканд расширил дыру в дверях и, наконец, распахнул её, перерубив засов. Воины вошли в зал башни. В центре огромной залы, которая целиком занимала внутренность башни, возвышался каменный постамент. На постаменте стоял трон. Вокруг трона и постамента обвивались кольца каменного змея. Огромная голова нависала над самым троном.
   Вокруг постамента и змея горели костры; пламя освещало каменное изваяние. Однако, мрак башни, словно живое существо пожирало свет, скрывая многочисленные статуи, стоящие вдоль стен. Трон тёмным пятном выделялся среди отсвечивающих чешуек змея. В зале не было никого.
   Сканд двинулся вперёд. Он миновал круг огней, поднялся к трону.
   - Добро пошшшаловатьсс, - прошипело из темноты и из клубка темноты, скрывающего трон, появилась человекообразная фигура, закутанная в чёрные одежды. Змеиная голова торчала из воротника, раздвоенный язык метался по безгубым челюстям. - я Страшшш Башшшни. Вашши шисссни нушшшны мне.
   Сканд отпрянул назад, выставив перед собой ваниарский топор. Люди замерли. Пламя костров вдруг взметнулось, разогнав клочья темноты... Вдоль стен стояли ряды змеелюдей, вооружённых изогнутыми мечами, секирами с огромными лезвиями, булавами с длинными шипами и ещё множеством оружия, которое не было знакомо Сканду. На этих чудовищах были туники кроваво-красного цвета. Впереди этих рептилий стояли те, кого люди поначалу приняли за статуи: крылатые серпенты, с которыми они уже сталкивались.
   Не дожидаясь, пока его небольшой отряд сомнут рептилии, Сканд бросил топор в Стража. Рептилия ловко поймала оружие и отбросила его в сторону. Страж был вооружён лишь чёрным жезлом с зелёным камнем в навершии. Сканд выхватил меч. Воздух загудел, рассекаемый древним клинком...
   Не оглядываясь на своих людей, Сканд бросился на Стража.
          --
   По знаку Стража, серпенты и змеелюди бросились на людей, осмелившихся вторгнуться в святилище Сета. Опытные в бою ваниары встали плечом к плечу, сдвинув щиты. Первый натиск чудовищ был отражён. Однако, не знающие страха смерти дети Сета продолжали нападать на плотные ряды отряда. Груды мёртвых рептилий громоздились вокруг людей. Топоры и мечи работали не переставая.
   - Держитесь, если мы потеряем строй, то станем их добычей! - крикнул Конрад. Аквилонец сражался огромным двуручным мечём, забросив щит за спину.
   Сразу три серпента протолкались через ряды змеелюдей и ринулись на стену щитов. Один из них сразу же рухнул, изрубленный топорами и мечами, второй продержался немногим дольше, однако они пробили брешь в строе людей. Третий серпент сбил с ног ваниара, ударив огромной булавой в подставленный щит. Воины раздались, подальше от смертоносной булавы. Конрад встал на пути чудовища. Длинный меч рассёк грудь рептилии, второй удар раскроил голову.
   Люди снова сплотили ряды. Пока потери были незначительны: трое убитых и с десяток раненых, но остающихся в строю. Потери противника были огромны, но из каких-то тайных коридоров в башню вливались всё новые и новые потоки змеелюдей и серпентов. Люди постепенно отступали, пока не оказались прижаты к ступеням возвышения.
   Под ноги людям вдруг выплеснулся поток змей. Маленькие, но смертоносные из-за своего яда, дети Сета сделали то, что оказалось не под силу огромным серпентам и змеелюдям: люди в ужасе бросились в разные стороны. Теперь каждый думал лишь о собственном спасении.
          --
   Хок бился наравне с другими. Его меч легко рассекал холодные тела рептилий. Его сосед справа, рослый ваниар по имени Бьёрн, вовсю орудовал своей огромной секирой. Каждый взмах тяжёлого лезвия сбивал с ног врага. Сосед слева, барахит Акмаль, едва отбивал своей лёгкой саблей удары змеелюдей, но зато лезвие сабли проникало в любую брешь в обороне противника.
   Крик Бьёрна, полный ужаса, отвлёк Хока, копьё в руке змеечеловека скользнуло над верхним краем щита и вонзилось в плечо бывшего сержанта. Великан-ваниар отбросил щит и секиру. Лицо его налилось кровью. В руке он держал змейку, которую только, что оторвал от своей ноги. На губах Бьёрна выступила пена, губы почернели, и он рухнул на каменные плиты.
   Хок вонзил меч в горло змеечеловека, ранившего его, и огляделся. Несокрушимого строя больше не было. Люди топали ногами, стряхивая с себя ядовитых змей, и падали под ударами змеелюдей, или же бились со змеелюдьми, не замечая, что ядовитые зубы уже вонзаются в тело...
   Хок опустил глаза: по его ноге уже ползла маленькая зелёная змейка. Ещё несколько извивались у его ног. Хок отскочил назад, бросил на змей щит и встал на него ногами. Несмотря на шум схватки, ему почудился тихий хруст змеиных позвонков. Смахнув с себя змею, Хок бросился вверх по ступеням, куда ещё не добрались ядовитые змеи...
          --
   Конрад отступил на ступени. Хотя змеи не могли добраться своими ядовитыми зубами через кольчужные поножи и высокие сапоги, аквилонец не жаждал узнать, что какая-нибудь расторопная гадюка нашла-таки прореху. Отряд распался. Последние воины исчезли в бешенной круговерти змеиных морд.
   Рыцарь один сдерживал натиск рептилий, давая Сканду возможность убить Стража Башни. Длинный меч косил врагов, отрубленные лапы и головы, сочащиеся тёмной кровью тела, громоздились перед Конрадом. Однако, он ступень за ступенью уступал неисчислимым врагам. Несколько раз его обходили, и, чтобы враги не окружили его, Конрад отступал. Он даже не оглядывался на Сканда и Стража. Свой долг он исполнит, пусть же и киммериец исполнит свой.
   Вдруг змеелюди остановились, дрогнули и отступили. По залу разнеслось шипение. Змеиные морды смотрели куда-то поверх Конрада. Рыцарь оглянулся, не опуская меч. У трона стоял с поднятым мечом Сканд. У его ног распростёрся умирающий Страж. Чёрный жезл выпал из лапы рептилии и покатился вниз по ступеням. Горел зелёным светом камень на жезле. Глаз Сета!
   Падение жезла остановилось посреди лестницы. Конрад одним махом поднялся на несколько ступеней и потянулся к жезлу. Однако, на полпути к жезлу, его рука, затянутая в железную перчатку, была остановлена вцепившимися в локоть пальцами Сканда.
   - Глаз Сета - мой, - сказал киммериец.
   - Мы должны его доставить в Тарантию, - возразил Конрад.
   - Ваши колдуны упустили Глаз, и теперь он по праву должен принадлежать мне! - крикнул Сканд. - Я добыл его в бою!
   С этими словами, он толкнул стоящего ниже рыцаря ногой. Не ожидавший этого аквилонец опрокинулся и упал на спину. Несмотря на доспехи, боль пронзила его тело, когда острый край ступени врезался Конраду в спину.
   - Предатель!
   Хок бросился на киммерийца. Но варвар был настороже. Мечи скрестились, высекая искры. Сканд был сильнее, но бывший сержант опытнее в обращении с оружием. Увернувшись от сильного, но медленного удара, аквилонец ранил противника в бедро. Сканд пошатнулся и отступил.
   Хок и Сканд замерли над жезлом. Конрад с трудом поднялся. Вдвоём с Хоком, они, пожалуй, смогут оттеснить от жезла Сканда. Если не вмешаются рептилии. Рыцарь огляделся. Змеелюди и серпенты стояли неподвижно, словно разом лишившиеся воли. Надо пользоваться моментом, неизвестно, сколько ещё продлится их оцепенение.
   Конрад шагнул наверх, к замершим друг против друга Хоку и Сканду. Глаз Сета надо доставить в Тарантию любой ценой!
   - Не торопись, рыцарь.
   Конрад обернулся. Змеелюди расступились, и по освободившемуся проходу прошёл мужчина в просторной чёрной одежде. Смуглая кожа и чёрные волосы выдавали в нём уроженца Зингары или Аргоса. Лицо его показалось Конраду знакомым.
   - Этот жезл нужен мне, рыцарь, - произнёс чародей в чёрном, поравнявшись с Конрадом. Он улыбнулся и рыцарь узнал его: падший маг Рамирес, бывший орденский волшебник. Несколько лет назад, он был многообещающим чародеем, но потом связался с запретными культами, тёмными жрецами и змеепоклонниками.
   - Рамирес? - удивлённо спросил Конрад.
   - Ты знаешь меня? - удивился чародей. - Впрочем, я тоже помню тебя. Мы встречались при дворе короля.
   - Этот жезл слишком опасен, чародей, - сказал Конрад. - Я доставлю его в Тарантию или погибну.
   - Погибнешь, - с грустью улыбнулся Рамирес, касаясь своей ладонью груди рыцаря.
   Страшный удар отбросил рыцаря от Рамиреса. Аквилонец врезался в ряды змеелюдей и распростёрся на каменных плитах башни, сбив по пути несколько рептилий. Последнее, что успел заметить Конрад, были когти и раздвоенный язык серпента, склонившегося над ним.
          --
   Сканд и Хок не отрываясь смотрели на неторопливо поднимающегося по ступеням чёрного мага. Рамирес, так назвал его сэр Конрад.
   Оглянувшись на Сканда, Хок отступил и преградил путь магу.
   - Уйди с дороги, жалкий червь, - сказал спокойно Рамирес. - Тебе не под силу остановить меня.
   Вместо ответа, Хок бросился вперёд, выставив перед собой меч. Клинок ударил прямо в грудь магу... но его там уже не было. Неуловимым движением, Рамирес отступил в сторону и хлопнул рукой по боку аквилонца. Удар отбросил Хока в сторону, и змеелюди тотчас набросились на него.
   - Что скажешь ты, киммериец? - спросил Рамирес, останавливаясь перед Скандом. - Твои спутники уже сделали свой выбор. Теперь сделай ты свой.
   Сканд медленно наклонился к жезлу и поднял его.
   - Подумай, киммериец: власть или смерть, - продолжал чародей. - Будь осторожен в выборе. Я могу сделать тебя великим вождём или королём. Твои враги падут перед властью, которую я могу тебе дать.
   Сканд взглянул на свой меч, на жезл, на чародея. Также медленно, он протянул жезл Рамиресу. Лёгкая улыбка тронула губы чародея. Он протянул руку за жезлом.
   Удар киммерийца был быстр и, при всей его ловкости, у Рамиреса не было возможности увернуться. Однако, он успел подставить левую руку. Клинок легко перерубил кость и вонзился в рёбра чародея. Рамирес рухнул на колени, а Сканд поднял над собой жезл и приставил кончик меча к горлу Рамиреса.
   - Всё может быть и иначе, чародей, - сказал киммериец. - Это здесь, на юге, все трясутся перед колдунами, а на севере они служат великим вождям. Ты понял меня, колдун?
   Рамирес кивнул.
   - Ты научишь меня владеть силой жезла и останешься жив. Иначе, я убью тебя.
   Рамирес снова кивнул.
   - Я ранен, - прохрипел чародей. - Я истекаю кровью.
   - Колдуны живучи. Так как же мне использовать жезл?
   Чародей протянул руку, но Сканд рассмеялся:
   - Не считай себя самым умным, колдун. Этот жезл останется у меня. Говори, что надо делать.
   - Это не всем дано, киммериец. Только маги могут укротить энергию жезла.
   - Мой отец был жрецом. Я попробую.
   - Сосредоточься на том, что ты хочешь сделать. Закрой глаза и представь падающую башню, рану на груди врага или...
   - Я понял, - прервал его Сканд.
   Киммериец закрыл глаза. Тело чародея резко выпрямилось, рука Рамиреса метнулась к горлу Сканда. Киммериец открыл глаза, но пальцы чародея уже вонзились ему в горло, раздирая плоть...
          --
   Рамирес брезгливо отбросил вырванный кадык киммерийца, отряхнул руку от крови. Чародей взял из ослабевшей руки Сканда жезл. Мёртвый Сканд, из разодранного горла которого хлестала кровь, зашатался и рухнул на ступени.
   - Я верный слуга твой, Сет Великий, - прошептал Рамирес, касаясь губами зелёного камня на жезле.
   Раны его почти не беспокоили: пока Сканд мечтал о будущей власти, он успел остановить кровотечение и залечить большинство ран. Взгляд Рамиреса упал на свою отрубленную руку, лежавшую на ступени. Чародей поднял жезл и огненная молния ударила из Глаза Сета в каменную ступень, испепелив руку.
   - Я новый Страж Башни! - крикнул Рамирес.
   Змеелюди покорно склонились перед своим новым вождём.
   - Ведите жертвы! -продолжал Рамирес. - Готовьте алтарь. Близится Приход нашего повелителя! И уберите отсюда мертвецов!
   Змеелюди бросились исполнять повеления нового Стража Башни.
          --
   Джага торопилась. Она уже давно не ходила Небесными путями и вернулась в мир слишком далеко от Сухмета. Целый день она потратила на то, чтобы добраться до города. Жажда мучила её, солнце безжалостно её палило, но старая ведьма не рискнула возвращаться в Вышний мир. После столкновения с гарпией, которая едва не украла меч Пелана, Джага удвоила осторожность, проклиная себя за то, что не отправилась в дорогу раньше.
   Ведьма с трудом отыскала в пустыне воду. Больше часа потратила она на то, чтобы расчистить родник и выложить его камнями. Теперь песок вряд ли засыплет источник и люди смогут пользоваться трудами старой Джаги!
   Ведьма шла всю ночь и к утру добралась до города. Несмотря на солнце, улицы Сухмета кишели змеями. Прошептав себе под нос заговор, ведьма двинулась дальше, осторожно ступая прямо среди змей. Благодаря заговору, змеи не обращали на Джагу внимания, продолжая греться на солнце.
   Однако, кроме змей, ничто не препятствовало ведьме. Далеко впереди, там, где возвышалась башня Сета, рокотали барабаны. Вскоре Джага вышла на широкую улицу, ведущую на широкую площадь, на которой возвышалась башня Сета. Вокруг башни было оживлённо. Стражники в белых одеждах оцепили площадь, на которой стояли несколько паланкинов.
   Ведьма сошла с середины улицы, где было не так много змей, и двинулась в тени домов. Однако, её опасения были напрасны: ни один из стражников ни разу не обернулся. Как же найти здесь того молодого киммерийца? Или, если уж на то пошло, хоть кого-нибудь способного управиться с мечом чародея?
   Как бы то ни было, надо пробраться к самой башне. Все, кто решится встать на пути слуг Змея должны быть там. В одном из окон домов, окружавших площадь, мелькнула светловолосая голова.
   Час затмения уже приближался, и Джага заторопилась вперёд.
          --
   Девушки одна за другой исчезали в недрах башни. Как и обещал Рамирес, принцесса Лана была последней. Что ж, именно ей и принадлежит честь завершения этого таинственного ритуала.
   Наконец, жрецы подошли к её паланкину. Старший жрец указал своим посохом, в виде вытянутой змеи, на принцессу. Двое его помощников подставили свои плечи, осторожно, но крепко, подняли девушку и извлекли из паланкина. Лана даже зажмурилась от яркого солнца, после полумрака паланкина у неё в глазах на мгновение потемнело. Однако, дворцовая жизнь не прошла даром: она прямо стояла перед жрецом, бормочущим какие-то молитвы своему богу.
   Постепенно глаза её привыкли к свету, и она с интересом огляделась. Привыкшая к придворной жизни, она сумела оценить искусство древних архитекторов. Высокая башня, словно обелиск возвышалась посреди ровной круглой площади. Это место идеально подходило для парадов, фестивалей или религиозных обрядов. Лана невольно вспомнила громаду тарантийского храма Митры. Он поражал своими огромными размерами, но от башни, которая была раза в два ниже и в несколько раз меньше, исходил такой заряд тёмной силы...
   Принцесса задумалась, какому же богу посвящён ритуал...
        -- Пришествие тьмы.
          --
   Жёлтый диск солнца висел в светло-голубом, почти белом небе. Жаркое марево пробегало волнами, искажая идеальный круг светила. В стигийском небе не было видно ни облачка, ни тучки.
   Внезапно, какая-то тень набежала на солнце, край светила почернел. Чернота разливалась по диску всё быстрее, и вскоре в тёмных небесах можно было увидеть чёрный диск с огненной короной. Тьма окутала мир.
   Затмение солнца началось.
          --
   Принцесса испуганно подняла глаза. В багрово-чёрных небесах горело тёмное светило. Вокруг чёрного диска пылала огненная корона. От ужаса, она замерла. Жрецы подхватили её и устремились в раскрытые ворота башни.
          --
   Конан наблюдал за тем, как жрецы уводили красавиц одну за другой в башню. Наконец, остался лишь один паланкин. Там-то и должна быть принцесса Лана. Если же нет... Конан не знал, где искать принцессу, если её не окажется здесь.
   Трое жрецов вышли из башни и направились к последнему паланкину. Девушка была закутана в накидку, но несколько прядей золотистых волос внушили Конану надежду, что это принцесса Лана.
   - Эй, Барад, - обратился киммериец к стигийцу. - Почему все девушки были без накидок, а последняя замотана так, что ничего не видно?
   - "Двенадцать жертв откроют путь невесте Сета", - процитировал Барад. - Это из древних легенд. "Сказание об Эйнуне и Ярин".
   - А кто они были?
   - Они были возлюбленными, но жрецы отдали Ярин в невесты Великому Змею.
   - И как же они спаслись? - поинтересовался Сигвард.
   - А они и не спаслись, - ответил Барад.
   - Что ж это за сказка? - удивился Сигвард. - У нас скальды всегда придумают хороший конец для саги.
   - А конец хороший. Ярин стала невестой Сета, а Эйнун его верховным жрецом.
   Покачав головой, Сигвард отвернулся от стигийца.
   Между тем, трое жрецов и принцесса застыли перед башней. Конан пристально следил за ними, гадая, чего же они ждут.
   Позади послышался скрип двери.
   Киммериец обернулся. Сигвард с обнажённым мечём стоял посреди комнаты. Барад сжался в комок у окна. Гейр так же метался в забытье на расстеленном одеяле.
   В дверях комнаты стояла старуха, опираясь на клюку.
   - Погоди, Сигвард, - сказал Конан, узнав Джагу.
   Ведьма вошла и устало опустилась на один из заплечных мешков, наваленных в углу.
   - Змей готовится прийти, Конан-киммериец, - объявила она.
   - Я знаю, ведьма, - кивнул Конан. - Мой брат сейчас внутри башни...
   - Он не справится, - покачала головой Джага. - Для того, чтобы поразить Змея нужен меч, волшебный меч.
   - Клинок атланта, который мне дал Пелор, справится с любым врагом, - сказал киммериец. - Это древний клинок.
   - Клинок из могилы не поразит Повелителя Могил, - улыбнулась Джага. - Он предаст своего хозяина. Только меч, полный жизни, может сразить бога Смерти.
   - У меня нет другого оружия, ведьма, - развёл руками Конан. От резкого движения боль пронзила его бок.
   - У меня есть меч, который может сразить Великого Змея, меч волшебника. Один... Один маг сковал его специально для того, чтобы поразить Сета.
   Пелан был пророком, редкий дар для мага. По свету бродит много прорицателей и пророков, но они годятся лишь для того, чтобы выманивать у простаков золото. Пелан же действительно обладал даром предвиденья. Но Пел-Гарун не признавал его дар, говорил, что Пелана посещают кошмары. Джага сняла с себя меч Пелана, Фархорн, и положила его на пол.
   - Я не могу, ведьма, - покачал головой Конан. - Предатель ранил меня, я даже двигаюсь с трудом. Поэтому и в башню отряд повёл Сканд, а не я.
   - Я могу взять меч, ведьма, - сказал Сигвард.
   Ведьма внимательно оглядела ваниара.
   - В тебе есть сила, но нет света, - ответила Джага. - Я вылечу тебя, Конан-киммериец.
   Она встала и подошла к киммерийцу. Ведьма закрыла глаза и провела руками по раненому боку Конана. Тепло растеклось по коже киммерийцу, боль отступила.
   - Теперь ты силён, как и прежде, - сказала Джага. Она с трудом сделала два шага и упала посреди комнаты.
   - Что случилось? - Конан одним прыжком оказался рядом с ведьмой и приподнял её. Рана больше не беспокоила.
   - Я умираю, - прохрипела старуха. - Я отдала тебе свою жизненную силу, Конан-киммериец. Спаси мир от Змея.
   - Я сделаю это, ведьма.
   Внезапно комната погрузилась в темноту, словно кто-то захлопнул ставни на окнах.
   - Торопись, Змей приходит...
          --
   - Затмение началось!
   Голос Рамиреса, казалось, заполнил всю башню. Принцесса Лана справилась с ужасом, сковавшим её разум. Она читала, что солнечные затмения порой случались и в прошлом, каждый раз предвещая различные бедствия: болезни, мор, войну. Объяснения были самые разные, от того, что великий Митра моргает раз в несколько десятков лет, до того, что луна - чего только не выдумают люди! - заслоняет солнце. Как бы то ни было, это вполне объяснимое явление, причём объяснений хоть отбавляй. Однако, сердце Ланы сжималось от ужаса: полные затмения, когда огненная корона пылает вокруг тёмного светила, случались чрезвычайно редко, на рубеже эпох, когда старый мир разваливается на части и рождается новый.
   Лана очнулась от своих мыслей о затмении, только очутившись перед Рамиресом. Жрецы подняли её по ступеням к чёрному каменному трону, вокруг которого извивалась огромная змея из камня. Массивная голова змеи нависала над троном. Зелёный глаз змеи мерцал в свете костров и факелов, которыми освещалась башня. Вторая глазница была пуста.
   - О, Великий Змей! - Рамирес повернулся к каменному гаду. - Владыка Смерти! Повелитель Мрака! Чёрный Властитель! Прими в жёны эту чистую деву. Приди и возьми её! Приди к нам и правь нами. Да будет воля твоя, Сет Серпентарум, Сет Нигарум, Сет Аспидий!
   С этими словами, Рамирес повернулся к принцессе. Его глаза вспыхнули тёмным пламенем, и темнота затопила сознание Ланы...
          --
   - Пора!
   Магистр Пел-Гарун встал с трона. Тридцать два мага ордена поднялись вслед за ним. Пелор приблизился к хрустальному шару в центре зала. Подняв вверх руку, чародей произнёс слово Силы. Внутри хрустального шара заплясали синие искры, они завертелись в бешенном круговороте. Шар засветился изнутри.
   Пел-Гарун первым шагнул в раскрывшийся на месте волшебного шара портал. Остальные маги последовали за ним. Последним шагнул в портал Пелор. Облако синих искр вспыхнуло напоследок и портал закрылся.
   Внутри хрустального шара искры гасли одна за другой, и зал Совета магов погрузился в темноту.
          --
   Рамирес торопился. Считанные мгновения отделяли его от божественного могущества. Он взмахнул рукой, и вспыхнувшее пламя осветило двенадцать девушек, приготовленных в жертву Змею. Девушки были распяты между столбов, которые окружали возвышение с троном и каменным змеем.
   - Собирай дары, невеста Змея, - сказал Рамирес, протягивая принцессе поданную ему валузийцем чашу, украшенную золотыми змеями. Глазами змеям служили драгоценные камни. - В эту чашу ты соберёшь кровь жертв. И преподнесёшь её в дар своему суженому.
   Зачарованая Лана послушно взяла чашу и двинулась следом за чародеем.
   Рамирес подошёл к кешанке. Чернокожая красавица в красном платье, которое ничуть не скрывало её прекрасного тела. Чародей достал из ножен на поясе каменный кинжал. Посвящённый Владыке подземного мира, Сету, он был сделан из вулканического базальта. Рамирес собственноручно его изготовил, но ещё ни разу не использовал, берёг для подобного случая.
   Лезвие кинжала скользнуло по изгибам тела кешанки. Девушка вздрогнула. Гнев кипел в её чёрных глазах, белоснежные зубы оскалились от злобы, кипящей в ней. Рамирес улыбнулся. Кинжал распорол несколько швов на платье, и оно упало к её ногам в золотых сандалиях. Кешанка осталась нагая перед чародеем. Она дёрнулась в путах, но валузийцы вязали крепко жертвы для своего повелителя.
   Рамирес продолжал водить кончиком кинжала по телу девушки, но ни разу лезвие, несмотря на свою остроту, не поранило, не порезало кожу. Глаза кешанки влажно заблестели, гнев исчез. Кровь прилила к её губам, они горели багрянцем на тёмно-коричневой коже. Рамирес положил её руку на грудь и начал её ласкать. Девушка застонала...
   Кинжал вонзился в аорту, и алая кровь хлынула прямо в подставленную принцессой Ланой чашу.
   - Примарис Сакритариум, - произнёс Рамирес, кланяясь в сторону изваяния Сета. - Тебе, о Сет Великий, приносим мы жертву. Владей ею.
          --
   - Дальше не пройти, - сказал Фандор, смахивая пот со лба. Солнце палило нещадно, тело под доспехами нещадно чесалось. Сумасшедший бег по городу, полному змей и змеелюдей, ящеров и прочих рептилий, тяжело достался всем. Морриган тяжело дышала, её высокая грудь вздымалась под плотно обтягивающей чёрной тканью камзола. Ульферт и Кан легче перенесли бег, однако, пот заливал и их лица.
   Впереди тянулись ряды стражников в белых одеждах. Воины стояли лицом к башне, не оглядывались и пока не замечали приближающихся людей. Внезапно сумерки опустились на город, словно грозовая туча накрыла солнце. Фандор поднял голову. В небе висело чёрное солнце с огненной короной.
   - Надо спешить, - повторила Морриган, взглянув вверх.
   Чародейка подняла руки и завертела над собой посох. Резко остановив вращение, Морриган замерла в неподвижности, но движение воздуха от её посоха не прекратилось. Вокруг чародейки вихрь всё усиливался, поднимая песок и пыль. Морриган вытянула вперёд руку, указывая посохом на башню, и вихрь, завывая, устремился вперёд.
   Морриган быстрым шагом двинулась вслед за вихрем. Трое её воинов последовали за ней.
   Вихрь промчался через площадь, опрокидывая паланкины и сбивая с ног стражников. Однако, упавшие тут же поднимались на ноги и вставали на свои места. Опрокинутые паланкины никто не поднимал, и они остались лежать. Вихрь ударился о чёрные камни башни... и исчез.
   - Не останавливайтесь, - крикнула Морриган.
   Фандор чувствовал, как она вся наливается волшебной мощью, силой, готовая пустить её в ход при малейшем сопротивлении. Однако, они беспрепятственно прошли через площадь, стражники даже не пошевелились. Похоже было, что они не охраняют башню от чьего-то вторжения, а наоборот, препятствуют чему-то выйти из башни.
   Морриган со спутниками вошла под тёмную арку входа и оказалась внутри башни.
          --
   Туранка дёрнулась в последний раз. Рамирес отнял от раны, из которой текла кровь, свой кинжал. Застывшая в неподвижности Лана собирала кровь жертвы в подставленную чашу. Жертвоприношение приближалось к концу.
   Рамирес начал подниматься по ступеням к трону, туда, где возвышалась голова каменного змея. Принцесса следовала за ним, бережно неся чашу с жертвенной кровью. Пустые глаза девушки уставились прямо в спину чародея. Костры взметнули пламя в последний раз и погасли, погрузив во мрак всё, кроме возвышения.
   Воздух впереди, прямо перед троном, замерцал голубыми и алыми искрами, сгустился, и оттуда, из вихря огней, вышел высокий мужчина с посохом. Синий камень в обруче на его голове сверкал, несмотря на темноту.
   Рамирес отшатнулся, он заткнул за пояс нож и достал змеиный жезл. Он узнал Пел-Гаруна, магистра ордена. Следом за магистром, появились другие. Все они также были одеты в длинные одежды разных цветов, украшенные магическими символами. В руках почти все держали посохи или жезлы, были также и мечи. Рамирес знал почти всех. Стагор Хауранский, Гарвин Офирский, Астер-хан из Турана. Все они были верховными магами, членами совета ордена. Рядом с магистром стоял Пелор, молодой чародей, который не был при Рамиресе принят в члены совета, но подавал большие надежды. Рамирес вздрогнул, заметив, что Пелор однорукий, как и он сам.
   - Я Пел-Гарун, магистр ордена магов, - громко сказал мужчина с обручем. - Настала пора покончить с вашим отвратительным культом Змея.
   Рамирес отступил назад, взмахнул жезлом. Серпенты и змеелюди хлынули из темноты, затопляя ступени возвышения. Пел-Гарун не обратил, казалось, никакого внимания на них, пристально наблюдая за Рамиресом. Зато сопровождающие его маги обрушили на слуг Сета ливень молний, огненных и ледяных шаров и прочих заклинаний. Вспышки пламени, изливающегося с с рук магов озаряли всё вокруг, разгоняя мрак башни.
   Рамирес и Пел-Гарун застыли неподвижно, глядя друг другу в глаза. Принцесса замерла с чашей позади чернокнижника. Однорукий Пелор держался рядом с магистром, не принимая участия в побоище детей Змея, учинённом магами.
   Слуги Сета гибли сотнями, но из тайных проходов, ведущим далеко вниз, к самому сердцу Земли, в царство Сета, текли нескончаемые потоки серпентов, змеелюдей, ящероидов, драконидов и прочих рептилий, которых не видели на поверхности уже несколько тысячелетий. Чародеи выстроились на ступенях полукругом в несколько рядов, чтобы их боевые чары не мешали друг другу. Наконец, поток слуг Сета, казавшийся неиссякаемым, заметно уменьшился.
   - Всё кончено, Рамирес! - произнёс Пел-Гарун, вытянув по направлению к Рамиресу руку. Он щёлкнул пальцами. Несмотря на крики и шипение змеелюдей, грохот боевых заклинаний, сухой щелчок громом прозвучал в башне.
   - Где я?
   Принцесса Лана огляделась, взвизгнула, ступив в лужу крови, и выронила чашу с жертвенной кровью. Рамирес застонал от бессильной злобы: жертвенная кровь растеклась лужей на каменных плитах башни.
   Принцесса завизжала и бросилась бежать, не разбирая дороги. Один из серпентов вынырнул из темноты, схватил девушку и растворился во мраке.
   Магистр произнёс заклинание, и языки пламени окутали Рамиреса. Вспыхнули его чёрные одежды, занялись волосы и борода...
   Из пламени вытянулась рука, сжимающая змеиный жезл. Зелёный камень вспыхнул чернотой, которая окутала жезл и горящего чернокнижника. Пел-Гарун взмахнул посохом, но молнии гасли в этом сгустке тьмы. Чёрный луч, ударивший прямо в грудь Пел-Гаруна, не могли рассеять даже огненные шары и молнии магов, обрушивших всё свою мощь на облако мрака, внутри которого скрывался Рамирес.
   Ткань на груди Пел-Гаруна истлела, распалась лохмотьями, обнажив кожу, которая стремительно превращалась в прах. Оголившаяся плоть ссыхалась, сжималась. Магистр выронил посох, зашатался и рухнул. В его теле зияла дыра, в которой виднелись лишь полуистлевшие кости.
   Чёрный луч прошёлся по рядам чародеев. От обрушившейся на тёмное облако мощи, оплавились каменные ступени, но луч не остановился, не отклонился, нещадно выкашивая магов ордена. Площадка перед троном и верхние ступени, были завалены истлевшими телами магов.
          --
   Конан оглядел площадь. Стражники даже не пошевелились, не обращая внимания на темноту, опустившуюся на город. В небе пылало чёрное солнце, окружённое огненной короной. Принцессы и жрецов уже не было видно, очевидно они уже вошли в башню. Внезапно, на стражников налетел вихрь, промчался через площадь, разбрасывая их в стороны, ударился о каменную стену башни и рассыпался. Следом за вихрем через площадь бежали четверо. Одна из них была женщина в чёрном. Среди сопровождавших её мужчин, Конан узнал Фандора.
   Странная четвёрка исчезла под сводами башни. Конан обратил внимание, что стражники не препятствовали проникновению в башню. Оцепив снова площадь, они застыли неподвижно.
   Выяснять, всех ли они пропускают к башне или нет, Конан не рискнул. Он направился к канату, натянутому между башней и крышей дома, в котором Конан и его спутники разбили лагерь. Он не позволил ни Сигварду, ни Бараду, да он и не стремился, следовать за ним.
   Подъём на башню не занял много времени, никто из стражников даже не поднял голову, чтобы взглянуть наверх. Киммериец спрыгнул с зубца на пол. Люк был открыт, приглашая в тёмное нутро башни.
   Достав из ножен, привязанных за спиной, меч Пелана, киммериец ступил на каменные ступени. В кромешной тьме, не нарушаемой ни одним лучом света, Конан двигался вперёд, осторожно нащупывая ногой следующую ступень. Откуда-то снизу, из глубины башни, доносился грохот. Время от времени стены сотрясались. И в этот грохот ушли Сканд, Конрад и остальные.
   Лестница закончилась. Шум внутри башни затих, отсветы огня освещали нижние ступени лестницы и площадку перед дверью. Конан осторожно ступил на освещённое место. Рана больше не болела, спасибо Джаге. Ведьма постаралась на славу.
   Взломанная дверь была распахнута. Киммериец вошёл в залу.
          --
   Принцесса задыхалась от зловония, исходившего от серпента, чудовище пахло землёй, каким-то тленом. Однако могучие лапы без напряжения удерживали девушку.
   Где она? Сколько она здесь пробыла? Последнее, что она помнила, был мрак в глазах Рамиреса. Затем она всё видела словно через какую-то туманную дымку: двенадцать девушек распятые между столбов, Рамирес срывает с них одежды; кровь течёт по кривому лезвию кинжала; она, Лана, собирает кровь в чашу...
   Это всё было словно во сне. Затем появились какие-то люди, тоже чародеи. В одном из них, принцесса узнала магистра Пел-Гаруна, придворного мага Аквилонии.
   Она пришла в себя, вся забрызганная кровью, стоящая с ужасной чашей в руках. Отбросив от себя чашу, она бросилась прочь отсюда, из этого безумия.
   Обессилев, принцесса прекратила вырываться. Серпент склонился над ней, прикрывая своим могучим телом от молний, сыпавшихся вокруг. Огонь вспыхнул вокруг серпента, рептилия зашипела от боли, выпустила добычу и рухнула, поражённая молнией.
   Принцесса приподнялась, оглядываясь. На тронном возвышении стояли чародеи во главе с Пел-Гаруном и осыпали боевыми заклинаниями облако тьмы, сгустившееся вокруг Рамиреса. Ещё немного, и подлый чернокнижник будет уничтожен! Но дело у магов шло не так, как они рассчитывали: тьма поглощала все их удары без видимого ущерба для себя, в то время, как чародеи гибли один за другим.
   Несколько молний ударили совсем рядом с принцессой. Такой промах мог дорого стоить Лане: капли расплавленного камня брызнули во все стороны, раскалённая каменная крошка -осыпала принцессу.
   Девушка стряхнула камешки со своего недавно белоснежного, а теперь в пятнах крови и грязи, наряда и вскочила на ноги. Бежать! Бежать отсюда куда угодно, хоть в пустыню!
   Однако, чья-то цепкая рука ухватила принцессу за локоть. Девушка вздрогнула. Перед ней стояла прекрасная женщина в чёрной одежде с посохом в руке. Позади неё стояли трое... Фандор! Один из них был Фандор!
   - Успокойся, девушка, - сказала волшебница в чёрном.
   - Это принцесса Лана, дочь короля Конана, - сообщил Фандор.
   - Отлично, - улыбнулась волшебница. - Мы подождём конца этого представления и тогда выйдем на сцену, чтобы присоединиться к победителю.
   Все пятеро отступили под арку ворот, подальше от молний, огненных шаров и прочих заклинаний, которыми оставшиеся маги осыпали своего противника.
          --
   Боль... Жуткая боль, боль от которой хотелось кричать, и он кричал... Боль сводящая с ума, затопляющая сознание мраком царства Змея...
   Темнота, в которую погрузилось сознание Рамиреса, погасила боль, причинённую колдовским пламенем. О, Пел-Гарун не даром был магистром, огонь, который он обрушил на Рамиреса, пожирал не только плоть, он пожирал душу, саму суть мага...
   Рамирес открыл глаза. Он стоял на чудом сохранившейся каменной плите, залитой жертвенной кровью, у его ног валялась чаша. А вокруг него застыл волнами расплавленный боевыми заклинаниями камень. Рамирес взглянул на тронное возвышение. Там лежали полуистлевшие останки чародеев, сильнейших магов мира. Воистину невиданную мощь дарует своим слугам Великий Змей!
   Рамирес опустил руку с зажатым жезлом. Это ему удалось с трудом. Рамирес удивлённо взглянул на руку. Обугленная до костей плоть крепко вцепилась в жезл. Чернокнижник оглядел себя. Обгорелые лохмотья едва прикрывали обожжённое тело чародея. Каждый шаг, каждый жест давался ему с трудом.
   Чернокнижник с трудом наклонился, мазнув жезлом по каменной плите. Кровь испачкала Глаз Сета, и в глубине камня загорелся огонёк.
   - Тарминус Сакритариум, - прошелестел Рамирес обгорелыми губами. - Приди Великий Змей к нам и владей нами.
   Медленно переставляя ноги, он двинулся к каменному изваянию Змея, чтобы вернуть Сету его глаз.
          --
   - Не торопись, чернокнижник.
   Голос Морриган, словно гром прогремел в тишине, воцарившейся в башне. Ведьма подошла к Рамиресу и преградила дорогу к Змею. Вид чародея заставил вздрогнуть даже ведьму. Обожжённая плоть; сукровица, сочащаяся при малейшем движении из обгоревшего тела...
   - Этот жезл нужен мне.
   Морриган взяла жезл, повыше руки Рамиреса. Прикосновение к его пальцам заставило вздрогнуть ведьму, однако, она резко выдернула жезл из руки замершего чародея.
   - Верховным жрецом Змея может быть только мужчина, - прошелестел Рамирес.
   - Я не собираюсь стать чьей-то жрицей, чернокнижник. Я не хочу быть чьей-то рабыней. С этим жезлом я сама стану повелительницей мира.
   Ведьма ткнула жезлом прямо в грудь чародея, и тот рухнул навзничь.
   - Посмотрим, выдержит ли Змей свой собственный яд, - Морриган направила жезл на изваяние Сета.
          --
   Рамирес лежал на спине, не в силах пошевелиться. В груди, там, куда ударила жезлом ведьма, жгло, словно вновь вспыхнуло волшебное пламя. Всё зря...
   Жжение прекратилось, зато кожа на груди чародея, если она ещё не сгорела, начала зудеть. Говорят, человек, который лишился части тела продолжает ощущать её. Вот и кожа зудит, а ведь наверняка она обгорела до мяса. И рука... Рамирес попробовал понять, чувствует он отрубленную руку или нет. Странные мысли лезут ему в голову перед смертью!
   Нестерпимый зуд расползался по телу. Зачесалось лицо. Рамирес поднёс к лицу руку и с удивлением обнаружил, что она почти вся покрыта мелкой чешуёй. Чешуйки наползали друг на друга, росли прямо на глазах. Слуга Сета! Великий Змей заботится о своих детях!
   Ещё немного, и он поквитается с проклятой ведьмой.
          --
   Морриган опустила жезл. Магия Глаза Сета превратила в прах и трон, и каменные плиты, на которых он стоял, но не причинила ни малейшего вреда изваянию.
   - Отдай мне Глаз Сета, ведьма. И отпусти принцессу.
   Морриган обернулась. Посреди каменного хаоса, в который превратился каменный пол, после битвы чародеев, среди обгорелых, изуродованных останков рептилий и людей, стоял высокий воин, совсем ещё молодой, с длинным мечём в руке.
   - Кто ты, юноша? - спросила ведьма.
   - Я тот, кто вернёт жезл туда, откуда он был похищен змеепоклонниками. Отдай мне его, и я не трону тебя.
   Ведьма рассмеялась.
   - Я смотрю, что слишком много желающих получить Глаз Сета. Убейте этого наглеца!
   Кан и Ульферт метнулись к новому противнику не раздумывая. "Похож на горца, - решила про себя Морриган, - скорее всего киммериец". Она с наслаждением глядела, как юноша встретил клинком копьё Кана и заставил отскочить в сторону Ульферта. Этот юноша хорош! Как развеваются его длинные чёрные волосы, когда он нападает... Жаль, что ему суждено погибнуть...
          --
   Фандор держал за руку принцессу. Двое недоумков сразу же бросились к киммерийцу. Вот и пусть трое глупцов рубятся друг с другом. С него, Фандора, хватит! Вернуть принцессу ко двору короля, получить свою награду и убраться подальше. С этой колдуньей оставаться себе дороже.
   - Молчите, принцесса, - прошептал он в ушко Лане. - Я выведу вас отсюда, но обещайте мне не говорить о моём участии в вашем похищении.
   Принцесса кивнула. Фандор медленно двинулся к выходу из башни, ведя за собой Лану.
   - Куда это вы? - раздался яростный крик Морриган.
   Ведьма была вне себя от ярости. Фандор, человек, которого она спасла от смерти, который отведал её ласки, её любви, бежит, прихватив прекрасную пленницу. Ведьма подняла жезл, направив его прямо на Фандора и Лану.
          --
   Конан встретил нападающих широким взмахом меча. Отлично сбалансированный клинок шутя перерубил древко копья пикта, очертил полукруг, заставив Кана и Ульферта остановиться. Противники начали кружить по башне. Быстрота оборотня и ловкость пикта столкнулись с неутомимостью и силой киммерийца. Кан и Ульферт пытались напасть на киммерийца с двух сторон, а тот то отступал, то бросался вперёд, заставляя отступать нападающих.
   Крик Морриган, заметившей бегство Фандора и принцессы, заставил бойцов отступить друг от друга. Все трое следили краем глаза за ведьмой, поднявшей змеиный жезл.
   Серебряная молния сверкнула в воздухе и ударила прямо в грудь ведьмы: Фандор выхватил из ножен меч и метнул его. Тяжёлый клинок вонзился в тело Морриган по самую рукоять, сбив её с ног.
   Ульферт с рычанием метнулся к Фандору. На бегу он оборачивался зверем. Сабля и пояс с метательными ножами отлетели в сторону, отброшенные когтистой лапой. Фандор заслонил собой принцессу и достал из-за спины секиру. Оборотень налетел на гундерландца, и его челюсти клацнули у горла человека. Фандор выставил перед собой секиру и отбросил зверя назад. Ульферт упал на бок, перекатился через себя и снова бросился на врага.
   Киммериец и пикт ещё дальше отодвинулись друг от друга, наблюдая за схваткой.
   Наконец, Ульферт высоко подпрыгнул и сверху обрушился на Фандора. Широкое лезвие секиры глубоко вошло в бок оборотня, хрустнули рёбра зверя. Но клыки оборотня сомкнулись на лице Фандора, превратив его в залитую кровью маску смерти...
          --
   - Мне не нужен жезл, горец, - сказал Кан.
   - Я лишь доставлю его в безопасное место, где его не найдут слуги Сета, - ответил Конан. Бывшие противники протянули друг другу руки и пожали их.
   Теперь, когда в башне не осталось никого, кроме киммерийца, Кана и принцессы Ланы, застывшей в ужасе над телами Ульферта и Фандора, слившиеся в танце смерти, можно было закончить начатое дело. Прежде всего, следовало взять змеиный жезл. Однако, киммериец направился не к Морриган, лежавшей навзничь с мечом Фандора в груди, рука которой покоилась на жезле, а к принцессе.
   Подойдя к девушке, Конан протянул руку и легко коснулся её руки. Принцесса вздрогнула, её глаза наполнились страхом.
   - Не бойся, принцесса, - сказал Конан. - Всё уже позади.
   Девушка с рыданиями бросилась к киммерийцу и обняла его, словно не было на свете никого, роднее его. Да, на многие сотни миль и не было никого, кто не продал бы её на первом же рынке рабов за пригоршню золотых монет.
   Конан растерянно стоял, боясь потревожить рыдающую девушку. Его грубая ладонь неуклюже легла на талию Ланы, другая прошла по золотистым локонам, спадающим на спину.
   - Не теряйся, горец, - усмехнулся Кан. - Она твоя.
   Пикт прошёл мимо них и опустился на колени перед Ульфертом. Он лежал неподвижно, кровь почти не текла из разрубленного бока. Смерть вернула оборотню человеческий облик. Вдруг, глаза Ульферта открылись, и он взглянул прямо на пикта. Кан отшатнулся, но наклонился, чтобы услышать шёпот умирающего.
   - Морриган... Отнеси меня к ней, пикт...
   Кан взял оборотня и поднял его на руки. Глаза Ульферта снова закрылись, кровь толчками хлынула из раны на боку. Рот оборотня приоткрылся и струйка слюны, смешанной с кровью, протекла ему на грудь.
   Пикт донёс его до ведьмы и положил рядом. Ладонь оборотня упала на руку ведьмы.
   - Морриган, любимая...
   Ульферт дернулся в последний раз и затих. Даже могучий организм оборотня не мог пережить доброго удара секирой, и жизнь в нём поддерживалась до сих пор чудом, чудом имя которому - любовь.
   Пикт наклонился, чтобы взять жезл. В нём - сила, в нём - власть, к которой так стремилась ведьма. Однако, Кану не нужен был этот жезл. Свой долг перед ведьмой он отработал, теперь у его деревни есть свой источник воды. Сколько же деревень он мог бы осчастливить, если оставит жезл у себя!
   Пальцы пикта сомкнулись на жезле...
          --
   Рамирес наблюдал за пиктом, наклонившимся к ведьме. Вот он взял жезл, резко дёрнул, разжимая заледеневшие от смерти пальцы ведьмы. Мертва! Мертва та, которая отняла у него жезл, Глаз Сета! Которая едва не убила его, его, сразившегося со всеми чародеями Запада! Она мертва, а он жив! И Глаз Сета будет его, и он вернёт его своему господину.
   Подлые воры! Они передрались друг с другом, и жезл снова, уже в который раз за этот день, сжимает мёртвая рука. Принцесса Лана рыдала в объятиях юного варвара. Для того, чтобы открыть Сету путь в этот мир нужна жертва. Из-за проклятого Пел-Гаруна жертвенная кровь разлита по полу, смешавшись с кровью погибших сегодня людей и рептилий. Что ж, кровь принцессы откроет путь Великому Змею.
   Рамирес весь подобрался, готовый к прыжку. Его новое обличье дало ему силу и ловкость, которые он ощущал каждой частицей разума. Ни киммериец, занятый плачущей принцессой, ни пикт, склонившийся над мёртвой ведьмой, убитой клинком её любовника, не обращали-внимание на одно из тел рептилий, грудами наваленных по всему залу. Маги ордена были отличными бойцами, но и они пали перед мощью Великого Сета. А теперь пришла очередь и этих двоих варваров.
   Пикт наклонился и поднял жезл. Одним движением, Рамирес распрямился и тело рептилии, в которую он обратился, метнулось через залу. Пикт едва успел обернуться, как когти вонзились ему в грудь, терзая плоть и ломая с хрустом кости. Всё было кончено в считанные мгновения. Растерзанное тело пикта лежало рядом с мёртвыми ведьмой и оборотнем, а Рамирес огромными скачками, зажав в лапе жезл, уже мчался к киммерийцу и принцессе...
          --
   Крик Кана и змеиное шипение разнеслись по зале. Конан отстранил от себя принцессу и выхватил меч, заслонив девушку собой. Клинок описал полукруг, со свистом рассекая воздух. Человек, покрытый чешуёй, словно змея, мчался прямо на киммерийца. Глаз Сета светился зелёным светом в его руке-лапе.
   Рептилия мчалась прямо на варвара, преграждающего ему путь к принцессе Лане. Клинок скользнул по чешуе рептилии, процарапал бок. Рамирес налетел на киммерийца, сбив его с ног. Чешуйчатое тело Рамиреса стало гораздо массивнее, чем до его преображения, киммериец просто отлетал назад. Обрубок левой руки заканчивался загнутым когтем, который провёл кровавую полосу по плечу Конана.
   Рептилия шагнула к принцессе. Лана попыталась убежать, но споткнулась и упала. Рамирес наклонился над ней. Длинный коготь метнулся к горлу принцессы. Девушка дёрнулась и коготь оцарапал плечо, разорвав тонкую ткань платья. Рамирес ткнул Глазом Сета прямо в кровавую полосу, расползающуюся по белой ткани.
   Удар мечом, нанесённый Конаном сзади, заставил рептилию зашипеть от боли. Рамирес обернулся. Увернувшись от второго удара, Рамирес отскочил в сторону и бросился мимо киммерийца к изваянию Сета.
   Конан бросил взгляд на принцессу, она лежала не шевелясь. Но киммериец, не раздумывая, устремился вслед за рептилией. Помочь принцессе он сейчас не мог ничем, а кроме него некому было остановить Рамиреса.
   Киммериец бежал словно ветер, но догнать слугу Сета ему было не под силу. Он ещё только подбегал к возвышению, когда лапа рептилии вырвала Глаз Сета из жезла и вставила в пустую глазницу каменного изваяния.
          --
   Дрожь прошла по каменному телу Змея. Глаза вспыхнули зелёным огнём, залив всё вокруг мертвенным тусклым светом. Длинная шея Сета изогнулась, кольца огромного тела взметнулись. Толстый хвост ударил в стену башни, кроша камень.
   - Владей миром, Великий Змей! - крикнул Рамирес, падая на колени перед Сетом.
   Змеиная голова склонилась над Рамиресом, зелёные глаза смотрели прямо на него...
          --
   В тёмном небе чернело светило, окружённое огненной короной. Вдруг, край светила озарил свет, тьма стремительно исчезала так же, как некоторое время назад появлялась. Огненная корона поблёкла и исчезла вместе с чернотой. В небе вновь светило полуденное солнце, освещая всё вокруг своими ласковыми лучами.
          --
   Конан настиг Рамиреса, когда было уже поздно. Каменное изваяние Сета ожило. Каменный гад зашевелился, его кольца окружили киммерийца и змеечеловека. Зелёные глаза пристально следили за Конаном и Рамиресом.
   Не дожидаясь, пока бог, вселившийся в каменное изваяние, уничтожит его, Конан опустил клинок волшебника на склонённую перед своим господином шею Рамиреса. Отрубленная голова чернокнижника откатилась в сторону. Змееподобное тело упало рядом.
   Голова Змея метнулась к киммерийцу. Конану показалось, что в грудь ему ударило бревно, раскачиваемое великанами. Могучий удар отбросил его назад. Варвар рухнул спиной на мёртвые тела людей и рептилий, наваленные на полу зала. Чья-то когтистая лапа вонзила когти ему в спину, однако Конан даже не почувствовал боли: массивная голова Змея нависла над ним...
          --
   Вдруг темноту башни прорезал луч света, ворвавшийся через распахнутые двери. Едва свет упал на шкуру Змея, как она задымилась. Сет дёрнулся, от движения его могучего тела дрогнула башня... и замер окаменев. Лишь глаза ещё горели зелёным огнём.
          --
   Конан встал. Огромный змей снова застыл в камне. О том, что изваяние Сета оживало, говорило лишь то, что его кольца теперь были свиты по иному, не так, как прежде. Изуродованные тела переплелись в узоре смерти. В этой массе виднелись чёрные опалины от молний и огненных шаров чародеев.
   Киммериец вздохнул, оглядевшись. Десятки людей, воинов и магов, сложили свои жизни, чтобы остановить Сета. Но что будет, если в небе вновь загорится чёрное солнце с огненной короной? Великий Змей оживёт!
   Конан со всей силы ударил мечом по телу Змея. Клинок отскочил, даже не оцарапав чешую. Глаза Змея! Однажды один глаз уже был вырван у Сета. Но в чьих руках окажется это страшное оружия. Широко размахнувшись, Конан обрушил тяжёлый клинок на глаза. Зелёные брызги разлетелись в стороны, словно глаза Змея были из хрусталя. В воздухе зазвенела певучая нота, словно колокольчик.
   Киммериец взглянул на обломок клинка в своей руке. Меч Пелана, Фархорн, выкованный для борьбы со Змеем, выполнил своё предназначение и переломился.
   Звон не прекращался. Дрожь прошла по стенам башни, сверху посыпалась пыль и куски раствора, скрепляющего камни. Башня вздыхала, словно живое существо.
   Отбросив обломок меча, киммериец бросился вниз, к принцессе. Бежать по оплавленным камням, заваленным телами, было очень неудобно, и лишь навыки горца не давали Конану упасть.
   Принцесса лежала там, где её сбил с ног слуга Сета. Конан подхватил её на руки и выбежал из башни. Едва он преодолел дверной проём, звон прекратился и стены башни рухнули вовнутрь, засыпая следы битвы. Груда чёрных камней, посреди огромной площади, возвышалась, словно обелиск погибшим в битве с Тёмным богом.
   ЭПИЛОГ. Дорога королей.
   По дороге на Тарантию двигался небольшой конный отряд. Возглавлял отряд высокий юноша, могучее телосложение и густые чёрные волосы, спадающие чёрной волной ему за спину, выдавали в нём киммерийца.
   Остановив своего коня на перекрёстке, киммериец осмотрелся.
   - Нам направо, киммериец, - крикнул рослый рыжеволосый ваниар, нагоняя киммерийца. - Переедем Хоротский мост и мы почти в Тарантии.
   Следом за ваниаром, киммерийца догнала красивая девушка в аргосском платье для верховой езды.
   - Конан, я так рада, скоро уже Тарантия, - она закатила глаза. - Весь этот ужас позади, впереди - придворные балы, королевская охота...
   - Я рад за тебя, принцесса, - сказал Конан. - Ты обрела свой дом. Сигвард и остальные проводят тебя к королевскому двору и, я надеюсь, что король щедро наградит их.
   - Да, уж, - рассмеялся Сигвард. - Я надеюсь на золото, которого мне хватит на всю жизнь.
   - А ты, Конан? - удивилась принцесса. - Разве не ты проводишь меня к королю, разве не ты спас меня и достоин награды? Ты можешь стать офицером гвардии. А можешь... можешь стать моим мужем.
   Сигвард пришпорил коня и тактично отдалился от Конана и Ланы.
   Их возвращение в Аквилонию было долгим: сначала они пересекли Стигийскую пустыню; в Кеми их встретил Фрар и доставил в Мессантию; там, купив коней и снаряжение, Конан, принцесса и два десятка ваниаров, соблазнённых королевской наградой, отправились вдоль Хорота вверх по течению до Тарантии. За время путешествия, Конан не раз задумчиво смотрел на прелестную фигурку принцессы, её роскошные золотистые волосы, её прекрасное лицо. И не раз ловил ответные взгляды, полные огня, от которых краска приливала к его лицу. И однажды это свершилось. На берегу быстрого Хорота, их тела слились в танце любви...
   - Я приду за тобой, принцесса, и стану твоим мужем, - ответил Конан. - Но я приду не как нищий бродяга, а как равный. Дай мне два года.
   - Ты с ума сошёл, варвар, - воскликнула принцесса Лана. - Два года! Да что ты возомнил о себе, грязный варвар...
   - Я должен найти свой путь, принцесса, - возразил Конан. - Нет чести и славы в том, чтобы жить щедростью других. Прощай! Жди меня через два года.
   - Постой, - принцесса соскочила с лошади и ухватилась за стремя киммерийца. - Тогда и меня бери с собой! Не нужен мне тарантийский двор, если не будет со мной тебя, любимый.
   - А как же отец, семья? - удивился киммериец.
   - Они уже давно похоронили меня и вряд ли обрадуются возвращению, - печально улыбнулась принцесса. - Меня там не ждут.
   Киммериец подхватил одной рукой принцессу, посадив перед собой. Их губы слились в поцелуе. Между тем, к перекрёстку подтянулись остальные всадники. Смех и дружеские советы окружили влюблённых.
   - Мы не едем в Тарантию, друзья! - крикнул Конан. - К Змею королевский двор! Мы сами станем королями, создав королевство своим мечём.
   - Веди нас, киммериец, - прогудел ваниар, бороду которого посеребрила седина. - На тебе знак судьбы и мы будем следовать за тобой к богатству и славе. О твоих подвигах ещё сложат саги, а там и нас не забудут.
   Отряд дружно повернул от перекрёстка налево, прочь от Тарантии. Впереди мчался киммериец, нежно прижимая к своей могучей груди хрупкую принцессу.
  
   Послесловие.
   Власть Аквилонии простиралась на весь Запад Хайбории. Последним соперником могучего королевства Конанидов была Немедия, союзниками которой выступали Бритуния, Коринфия и Замора. В ряде войн, Аквилонские короли сокрушили мощь этого союза.
   Однако, на крайнем Западе росла мощь, способная поколебать трон Аквилонии. Это были пикты, многочисленные дикие племена, которые постоянно беспокоили Боссонскую границу. Аквилонские короли охотно принимали пиктов на службу. Вождь Гарм, также служивший в легионах Аквилонии, собрал многочисленную армию, ядром которой были бывшие легионеры.
   Первое вторжение в Боссонию было неудачным. Героическое сопротивление пограничных застав не позволили Гарму неожиданно прорваться к Велитриуму, столице Боссонии. При переправе через реку Громовую, у Велитриума, полки Аквилонии разгромили неорганизованные орды пиктов.
   На следующий год вторжение повторилось. Невиданному успеху Гарма способствовало вторжение гирканцев, для отражения которого, король Аквилонии ослабил приграничные гарнизоны. Пикты словно вешний поток хлынули через незащищённую Боссонию, осадили Велитриум, и вторглись в Аквилонию, чего не случалось ни разу за время правления династии Конанидов.
   Герцог Кон Тауранский встретил пиктов на реке Ширке, под Танасулом. Из-за неумелого руководства аквилонцы потерпели поражение и отступили к столице. Галпаран и Танасул, крупнейшие города на севере Аквилонии, открыли свои ворота Гарму. Узнав о поражении, сдался и гарнизон Велитриума.
   Переправа через Хорот прошла успешно, пикты переправились выше по течению и подступили к Тарантии с севера. Король Конан IV срочно собирал войска. Легионы были отозваны из Бритунии и Заморы, которые тут же были разорены гирканскими ордами, из Шема и Хаурана, которые захватил Туран, и из Зингары и Аргоса.
   Битва под Тарантией вошла в хроники тех лет, как крупнейшая за всю историю Конанидов. Пикты выстроились севернее Тарантии огромной фалангой, с одной стороны которая упиралась в берег Хорота. Позади фаланги стояли полки резерва. Битва началась атакой аквилоонцев. Боссонские стрелки из восточных полков, вызванных из Бритунии и Заморы, выкосили первые ряды пиктов и в образовавшиеся бреши хлынули пуантенские рыцари, следом за которыми следовала аквилонская пехота.
   Остатки фаланги пиктов были втоптаны в землю копытами рыцарских коней, но и атака захлебнулась. Пикты, сбитые с ног, вспарывали брюхо коней, рубили их ноги, стаскивали с седла закованных в железо всадников. И тогда Гарм вёл в бой свои резервы. Закалённые в боях ветераны, прошедшие службу в армии Аквилонии, опрокинули пуантенцев. Отступающие рыцари смешали ряды аквилонской пехоты. Однако, аквилонцы сдержали контратаку пиктов и сражение перешло в резню.
   Неизвестно чем закончилось бы сражение, но король Аквилонии Конан IV не стал дожидаться окончания и со свитой покинул поле боя. Оставшаяся без главнокомандующего армия Аквилонии дрогнула. Отступление превратилось в полный разгром.
   Генерал Теобальд, командующий восточными полками, отступил в Немедию, где жестоко подавил мятеж местных аристократов и отразил нападение гирканцев из Бритунии. Герцог Карлон Пуантенский собрал под свои знамёна остатки аквилонской армии и ушёл в Пуантен.
   Король укрылся в Шамаре, где был убит своими придворными, когда Гарм осадил город. Шамар сдался, и с его взятием Гарм стал полным хозяином Аквилонии.
   Эпоха Конанидов в Хайбории завершилась.
  
   Конан-киммериец принимал заметное участие в пиктском вторжении. Он был ближайшим соратником Гарма. Выдвинулся он ещё в приграничных сражениях в ряды вождей пиктов. При переправе через Громовую его тысяча первая прорвалась на левый берег реки. Конан собственноручно сразил герцога Тауранского, пробившись через ряды его телохранителей.
   В битве под Тарантией он сражался в рядах фаланги. Его отряд потерял более половины людей, но не отступил. Когда пуантенские рыцари пробились через фалангу, Конан собрал людей вокруг себя и ударил по рыцарям, схватившимся с резервом, сзади.
   После гибели Аквилонии, Конан-киммериец стал наместником Гарма в северных провинциях нового королевства. Чёрный Даг и его братья, уничтожившие клан Медведя, всех родичей Конана, погибли во время набега на Конангард, крепость, построенную Конаном. В той битве полегло много киммерийцев, сражавшихся с обеих сторон. С гибелью Дага кровавая распря, много лет бушевавшая в Киммерийской долине, закончилась. Киммерийская молодёжь устремилась на службу к Конану.
   Конан участвовал в восточном походе Гарма, который закончился провалом: немедийцы, вместе с гирканцами разбили полки короля пиктов. Опасаясь дальнейшего усиления Гарма, давние враги объединились против нового соперника. Киммерийцы Конана, не дрогнувшие под стрелами немедийской пехоты и гирканцев, позволили остаткам разбитой армии отступить, не дали превратиться сражению в бойню.
   После этого неудачного похода, Конан вернулся со своими поредевшими полками и больше не принимал участие в войнах Гарма.
   После смерти Гарма, его приближённые начали войну за наследство, государство распалось на части. Конан-киммериец, который к этому времени уже разменял седьмой десяток, создал своё собственное независимое государство Киммерию, объявив себя королём. Оно включало в себя Киммерийскую долину, северную часть Боссонии, Гундерланд и территорию Пограничного королевства.
   Многочисленные хроники того времени отмечают, что всюду, плечом к плечу с Конаном-киммерийцем билась золотоволосая дева-воительница по имени Лана. Лишь в восточном походе она не участвовала. О любви Конана и Ланы были сложены многочисленные песни и сказания. И во всех говорится о том, что они умерли в один день. На самом деле, Конан не смог пережить утраты своей любимой и быстро состарился. Если в семьдесят три года это был ещё полный сил мужчина, разбивший набег северян - асиров и ваниаров, при этом он сам бился в первых рядах своей армии, то через три года, спустя год после смерти королевы Ланы, он предстаёт перед нами как дряхлый старик, принимающий туранских послов. В "житие Конана, короля Киммерийского" аноним отмечает, что тот почувствовал приближение смерти и попрощался с родными и близкими. Все восприняли это, как блажь впавшего в детство старика. На следующее утро он был уже мёртв.
   Своим многочисленным детям Конан-киммериец оставил крепкое королевство с сильной армией, что позволило им выстоять в войнах, волной прокатившихся по Хайбории. После землетрясения, расколовшего материк, из-за похолодания, киммерийцы двинулись на юг, сметая со своего пути тех, кто осмеливался им сопротивляться, и основали Новую Киммерию на берегах образовавшегося моря. Там их и обнаружил Гомер, легендарный греческий поэт и историк.
  
  
  
  
  
  
  
   Портнов Э.Р. Глаз Змея стр. 1 из 130
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"