Аннотация: Продолжение "Трех пятнадцати утра" и "Брестского квартета" можно купить в книжных магазинах http://veche.ru/books/4/25/45/1686/
17
Переночевать решили в лесу... Ночи стояли теплые, летние: как говорится, каждый кустик ночевать пустит... Всю ночь Диме снились кошмары: то бежал он через топь на непослушных все больше увязающих в бурой жиже ногах от развернувшихся цепью и странным образом не тонущих в трясине немцев, то с криками ужаса едва выскакивал из-под падающей стены горящего дома, то чудилось ему искаженное гневом лицо подруги, кричащей страшным и почему-то мужским голосом что-то про ссучившегося, забывшего понятия вора...
Когда Брестский открыл глаза, в лесу еще было темно... Крутицын сидел неподалеку на поваленном дереве и, глядясь в маленькое зеркальце, брился... "Ну, Вы, Серей Евграфович, ну...." -поразился Дима, зябко поежившись, и потер свои колючие щеки... А счетовод, тем временем умылся водой из фляжки и с невозмутимым видом стал заклеивать клочками газеты небольшие порезы...
После скромного завтрака, решились, наконец, выйти на пустынную дорогу, бегущую в сторону Барановичей меж бескрайных колхозных полей... Вдоль дороги чернели остовы сгоревших или просто брошенных машин, валялись раскрытые чемоданы, вещи... Попадались и убитые...
Угнетенные этим зрелищем путники не сразу заметили идущую им навстречу большую колонну военнопленных в сопровождении немецких автоматчиков. Бежать было уже поздно. "Иди спокойно... Мы с тобой - мирные граждане... Только в глаза конвоирам старайся не смотреть." - быстро сказал Крутицын и потрогал верхнюю губу ... .
Поравнявшись с колонной, товарищи сошли на обочину.... Один из немцев с закатанными до локтей рукавами вдруг обратил внимание на Диму.... Конвоир кивком подозвал к себе Брестского, и, когда тот подскочил, сунул руку в его оттопыривающий карман.. Голубые глаза солдата радостно заблестели, когда он извлек оттуда пистолет.. "Золдат, комьюнист?".- спросил немец, грозно сдвигая пшеничные брови, и ткнул пистолетом в подбородок Брестского.. "Нет, что Вы, нет... упаси Бог" - растерянно залепетал последний и видно было, как мертвенная бледность проступила сквозь его загар и суточную щетину. Но немец уже не слушал. Сунув пистолет за поясной ремень, он подтолкнул несчастного дулом своего автомата к колонне и повернулся в сторону Крутицына. Тут счетовод отчебучил такое, что Дима от него вовсе не ожидал. Сергей Евграфович вдруг рухнул на колени и стал кланяться проходящим мимо немцам. Те весело заржали, показывая пальцами на странного русского. "Отец, встань не позорься!" -крикнул ему кто-то из пленных... "Сволочь!"- как пощечиной залепил другой. Но Крутицын, казалось, не слышал этих слов, не замечал взглядов, продолжая раболепно кланяться проходящим мимо немецким солдатам... Никто не видел его глаз, а если бы случайно заглянул в них, то с ужасом отшатнулся: столько в них было в этот момент ненависти... Брестский пару раз пытался обернуться на Крутицына, неосознанно ища защиты, но сильный тычок автоматным дулом в спину заставил его влиться в колонну и покорно шагать с другими пленными все дальше от бухающегося в придорожную пыль счетовода... Димино лицо выражало полнейшую растерянность... "Это ошибка, это какая-то ошибка.." - проговорил он, наконец... "Эх, мила-ай, все мы здесь по ошибке.."- хрипло и как обреченно отозвался идущий рядом солдат с черным от копоти лицом и неопределенного вследствие этого возраста...
Выходка Крутицына позабавила немцев, и они его не тронули... Когда хвост колонны, наконец, скрылся из глаз, счетовод поднялся с колен и, ссутулившись, затрусил ей вслед, держась обочины и лихорадочно соображая, как выручить из беды товарища...
Через пару километров пустынную до того дорогу словно прорвало: навстречу колонне стали то и дело попадаться спешащие на восток мотоциклетки, грузовики, полные веселых и кажущихся одинаковыми как заготовки солдат, танки... Тогда конвоиры криками и выстрелами сгоняли пленных на обочину, а Крутицын, если удавалось, прятался за какую-нибудь разбитую машину или просто бросался ничком в придорожную канаву, притворяясь мертвым...
Бывший поручик рассчитывал, что красноармейцев поведут через лес... Там он смог бы, убив нескольких автоматчиков,- Крутицын, будучи отличным стрелком, даже не сомневался, что успеет завалить как минимум двух,- спровоцировать панику среди немцев и дать возможность пленным скрыться в чаще. Сергей Евграфович прекрасно сознавал всю рискованность своего замысла, не дававшего, к тому же, никакой гарантии спасения именно Хохлатова, но выбора у счетовода не было...
Тем временем, конвоиры, не дойдя до леса каких-то несколько сот метров, неожиданно для Крутицына, повернули красноармейцев прямо в поле... Ему ничего не оставалось, как добежав до опушки, пробираться под прикрытием кустов и деревьев за колонной. Вскоре она достигли конечного пункта следования: большого огороженного колючей проволокой участка. Имелись даже ворота. Рядом под присмотром автоматчиков с собаками строили вышки и барак для охраны какие-то гражданские - видимо, согнанные с окрестных сел местные жители. "Быстро немцы подсуетились, - горько усмехнулся Крутицын, - одно слово- Европа." Пленных завели внутрь ограждения и закрыли ворота...
18
Еще не зная зачем, Крутицын решил вернуться к дороге. Устроившись в придорожных кустах и рассеянно глядя на проносящиеся на восток мотоциклетки и грузовики, он стал думать, что делать... Этот извечный русский вопрос занимал сейчас все мысли бывшего поручика, ибо от правильности выбранного ответа зависела не только его собственная жизнь, но и жизнь Димы Хохлатова.
Задумавшись, Сергей Евграфович не сразу обратил внимание на легковую машину, вдруг остановившуюся на обочине. Из машины выскочил тучный офицер и быстрым шагом направился в сторону придорожных кустов: совсем рядом с тем местом, где прятался Крутицын. Глядя на спешащего по нужде немца, счетовод решил, что судьба, возможно, дает ему шанс... "Самое главное - кровью мундир не попортить... Прости, Господи! " - подумал он, быстро обматывая носовым платком рукоятку именного револьвера...
Шофер с тяжелой от постоянного недосыпа головой, воспользовавшись минуткой, сразу же прижался лбом к жесткому ободу руля и за ровным урчанием мотора не услышал ни вскрика своего шефа, ни треска потревоженных кустов. К тому же, по дороге в этот самый момент загрохотали танки. Они подняли такой столб пыли, что скрыли от глаз и дорогу, и придорожные кусты... Пистолетное дуло, больно надавившее на живот чуть повыше ременной бляхи и фраза: "Вы будете геройствовать или предпочитаете вернуться домой?", вежливо произнесенная с едва уловимым акцентом, застали шофера врасплох. Он с шумом заглотнул воздух, закашлялся и стал таким синюшно-бордовым, что Крутицыну даже пришлось постучать несчастного по спине, чтобы привести его в чувство. Немец оказался понятливым и, испуганно кося в отливающие сталью васильковые глаза, без раздумий выбрал второй вариант - геройствовать ему как-то не хотелось. "На всякий случай, предупреждаю: стреляю без промаха - прошу поверить на слово, и если попытаетесь делать глупости - пристрелю... По крайней мере, первую пулю получите Вы - это я Вам, как офицер русской армии, обещаю наверняка... " - задушевно и даже как-то интимно сказал Крутицын, наклонившись к пунцовеющему уху немца. Со стороны казалось, что штабной офицер о чем-то мило беседует со своим шофером, демократично пересев к нему на переднее сиденье. Деморализовав противника, счетовод быстро изложил немцу, что от того требуется, пообещав сохранить жизнь, если все пройдет гладко...
В шестом часу пополудни, когда звуки дня стали чуть поспокойней, глуше и недалекий уже вечер начал потихоньку копится в оврагах и лесах, к воротам временного лагеря для военнопленных подъехала штабная машина. Не заглушая мотора, первым из нее выскочил шофер с совершенно бескровным лицом и остекленевшим взглядом... "Наверное, нагоняй от начальства получил.." - подумал обер-лейтенант - начальник лагерной охраны и сам отчего-то заволновался. Шофер проворно распахнул заднюю дверцу и из кабины вначале неторопливо высунулся длинный щегольской сапог, а вслед за ним, блеснув серебряными шнурами на погонах и лакированным козырьком фуражки, вылез и сам офицер. "Майор. Штабная крыса... И чего его принесло?" - с тревогой подумал начальник охраны, скорым шагом направляясь к нежданному гостю... Тем временем, майор,- правая рука с небрежным видом опущена в карман галифе,- что-то быстро сказав тут же последовавшему за ним шоферу, двинулся навстречу обер-лейтенанту...
Штабист говорил со странным едва уловимым акцентом. Нетерпеливо выслушав приветствие вытянувшегося в струнку начальника охраны, он потребовал немедленно построить пленных. " Мне нужно забрать здесь кое-кого." - туманно пояснил он и беспардонно смерил обер-лейтенанта взглядом.
Когда понукаемые окриками и выстрелами красноармейцы, наконец, образовали некое подобие строя, майор в сопровождении шофера, начальника охраны и нескольких автоматчиков с собаками прошел за ограждение. Пленные угрюмо смотрели на визитеров. Брезгливо прикрывая нос белым платочком, офицер медленно зашагал вдоль строя. Из-за этого самого платочка Брестский и не узнал Крутицына. Да и в какую здравомыслящую голову пришла бы мысль, что твой товарищ может вот так, переодевшись в немецкую форму, спокойно явиться в лагерь для военнопленных, да еще что-то там потребовать. Только безумец или редкой храбрости человек был способен на это... Дима же не считал счетовода ни тем и ни другим, а в свете недавних событий вообще испытывал к нему чувство глубочайшего презрения. "Попался, как последний фраер!"- с досадой думал он о себе и чуть не плакал от отчаянья. Стоя среди военнопленных и настороженно наблюдая за немцами, Брестский не подозревал, что это его сейчас высматривают васильковые глаза офицера...
"Проклятые сапоги: жмут. Сотру, как пить дать, сотру ноги..." - думал тем временем Крутицын, скользя взглядом по лицам пленных. " Вот этот уже все - сдался, а соседний с ним каким волком смотрит: того и гляди в глотку вцепится... А это лицо....Какое знакомое лицо.."-насторожился бывший поручик и вдруг вспомнил жаркий вчерашний полдень, офицера-пограничника, жадно пьющего воду посреди двора: острый кадык, двигается в такт глоткам, и кольнувшие самолюбие слова: "простите, товарищ, не имею права..." Карие глаза пленного, поначалу равнодушно-отстраненные, внезапно сощурились, и Крутицын, столкнувшись с ними взглядом, тут же ускорил шаг, боясь быть узнанным...
Но Чибисов его не узнал: форма совершенно преобразила счетовода, да и слишком много событий произошло с момента их короткого разговора в Н., чтобы как следует запомнить лицо просившегося в батальон селянина. Сейчас лейтенант видел перед собой лишь ненавистного немецкого офицера, с непонятной целью приехавшего в лагерь, и ничего хорошего от этого визита Федор не ждал... Днем, на коротком совете Чибисов, Кошкаров и Соловец, - к ним присоединилось еще несколько бойцов, - решили попытаться бежать. План был прост: под прикрытием темноты пролезть под колючей проволокой и добраться до леса, а там уж как повезет. Приезд офицера грозил все испортить...
Крутицын заметил, наконец, своего товарища: пожалуй, единственного гражданского среди гимнастерок и кирзовых сапог. Счетовод молча ткнул пальцем в заросшее щетиной и совершенно потерянное лицо Димы, и, отвернувшись, буркнул охранникам: "Связать и в машину." "Куда Вы меня ведете, господа хорошие?!"- затравленно озираясь, закричал было Брестский, но, получив от конвоира сильный тычок в спину, обреченно замолчал...
Крутицын на мгновение задумался, а затем, стремительно вернувшись к Чибисову, выдернул последнего из строя за ворот гимнастерки: "И вот этого тоже..." Взгляд счетовода, избегающего смотреть в лицо лейтенанта, вдруг наткнулся на маленького морячка, стоящего рядом. И как он не заметил его сразу! Что-то трогательное было в потемневших от злости глазах, в оттопыренных ушах паренька, и сердце бывшего поручика дрогнуло... "И моряка...., да побыстрее! У меня мало времени: в штабе ждать не любят! - Крутицын говорил быстро, с напором, не давая тут же вытянувшемуся во фрунт обер-лейтенанту опомниться.- Первых двоих - в кабину, а моряка - в багажник!".
Хохлатова посадили рядом с шофером, а сзади - поместили пограничника. Его руки были связаны за спиной с такой силой, что кожа на них посинела. Последним весело гогочущие солдаты запихнули в багажник морячка... "Гер майор, быть может выделить мотоциклетку для сопровождения?" - забеспокоился обер-лейтенант, но "Герр майор" только отрицательно покачал головой: "Сам справлюсь! Ауфидерзейн." На висках и на верхней губе его,- заметил вдруг немец,- блестели капельки пота.... Достав из кобуры "Парабеллум", штабист уселся рядом с пограничником - внушительный и грозный, и, словно ставя в разговоре точку, захлопнул дверцу. Машина тут же сорвалась с места и, подпрыгивая на ухабистой полевой дороге, понеслась прочь..."Ауфидерзейн" - по инерции пробормотал обер-лейтанант и убрал от козырька руку. "Штабная крыса! Сволочь! Они и в Россию въедут на наших плечах! "- зло подумал немец, провожая взглядом машину, и когда она совсем скрылась из глаз, с досадой сплюнул на дорогу...
Весь остаток вечера, он то срывался на подчиненных, то, словно усталый цепной пес, что-то глухо ворчал в ответ на собственные мысли. А ночью из лагеря бежало человек десять военнопленных и это обстоятельство совершенно вытеснило штабиста из памяти обер-лейтананта. Поскольку прожектора еще не были установлены, он приказал солдатам пускать осветительные ракеты. С недостроенных вышек удалось подстрелить шестерых беглецов. Посланная вдогонку поисковая группа с собаками обнаружила и добила на опушке еще двоих раненных, а остальным удалось скрыться в лесных непролазных болотах...
19
<
Продолжение уже можно купить в книжных магазинах
http://veche.ru/books/4/25/45/1686/