Поселягин Владимир Геннадьевич : другие произведения.

Сашка. Серия "Адмирал". (Черновик)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.95*97  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Кто-то мечтает получить новую жизнь и начать её по-другому, однако в реальности не все этого хотят. Именно таким и был главный герой этой истории Александр Поляков, однако Судьба решила всё за него. Новая жизнь, новая семья, и ещё большая ответственность. Куда большая. Ведь попал он именно туда, о чём пишут фантасты, в сорок первый год. Правда, в январь, но от этого лучше не становиться. Ленинградская область, окрестности озера Чудское и послезнания. Так что, оставить на погибель новую семью или хрипя от натуги вытащить их из этой беды? Это очень трудно, это действительно очень трудно, особенно когда новому телу нет и двенадцати лет. Но ответственность, характер, но главное воля с упорством к победе осталась с Александром. Книга написана на 100% Выложена на 37.6%
  
  ***
  
  Казалось бы, обычный случай для попаданца, ночные воды реки, удары волн о борта белоснежного катера, удочка, шум глоха, натянутая сомом крупная леска и внезапно удар грома и вспышка молнии в чистом звёздном небе, сводящие на нет радость добычи, которую уже удалось подтянуть к борту. Природа бушует или кто-то там на небе свои божественные игры устраивает? С учётом того что на небе не облачка, иначе бы звёзд не увидел, второе как-то само приходит на ум, не смотря на закостенелый атеизм.
  - Не понял, откуда гром? - удивился мой помощник, а так же старший по техобеспечению моего же яхт-клуба.
  В прошлом боцман на разных судах, выйдя на пенсию, старик устроился в моём клубе и взял на себя всю техническую оснастку. Я ни разу не пожалел что Пахомыча взял на работу, вот только он был чисто гражданским специалистом. На флоте срочником служил, но на транспорте, видимо слышать такие громы ему не приходилось, в отличие от меня.
  - Это не гром, - ответил я, разгибаясь, но крепко удерживая леску, намотав её на бортовой фланец, чтобы не резала руки от рывков сома. - Ты что, никогда артиллерийскую канонаду не слышал?
  - Так это учения идут?
  - Тут нет полигонов. Странно всё. Может склад загорелся и боезапас рвётся? Так зарево было бы видно. До Москвы километров сорок, никто тут стрелять не будет. Случилось, похоже, что-то.
  - О, там зарево, похоже, действительно склады горят.
  Я рассмотрел в темноте движение, Пахомыч указывал направление, как вдруг послышался свист и рядом метрах в ста в воду ухнул снаряд. А в небе две новые вспышки, похоже, ещё два снаряда разорвалось. Причём тот, что разорвался о воду, вызвав неслабый гейзер, чего просто не могло быть. На складах снаряды даже в нашем бардаке со вкрученными детонаторами не хранят. Тут послышался схожий свист приближающегося снаряда.
  - Наш! - заорал я. - В воду!
  Видимо от рывка сом стал биться сильнее, да и оглушило его первым разрывом, потому тот резко дёрнувшись, натянул леску и мою руку прижало к леерам катера. Я слышал, как с шумом обрушился в воду Пахомыч, тот знал, зря я такое кричать не буду, слышал, как щелкнуло лезвие моего складного ножа, которой я всегда ношу на поясе в чехольчике, но порезаться леску, что прижала мою руку к штырю, не смог. Просто не успел. А говорили своего снаряда не слышишь.
  
  ***
  
  Захрипев, боль в груди всколыхнулась, но стала гаснуть, когда я почувствовал тёплую ладошку у себя на лбу. Чёрт, неужели повезло? Выжил? Но с какими потерями? То, что без ранений не обошлось это ясно, главное чтобы руки-ноги были целы. Остальное переживём и подремонтируемся.
  - Как там Пахомыч, уцелел? - прохрипел я.
  Хрипел и сам не узнавал себя. Проведя языком по зубам, удивился ещё больше. Частокол был не мой, ну вот не мой и всё. Непривычный, хотя все зубы были на месте. Попытка открыть глаза не увенчалась успехом, похоже на них была повязка. Однако мой вопросительный хрип не пропал даром. Я даже больше скажу, его явно смогли разобрать, всё же вопрос был маловразумительным.
  - Мама, Сашка очнулся! - крикнул тот, кто сидел рядом со мной явно куда-то в сторону. Кричали женским, даже девичьим голоском. Звонкий, с бархатными нотками. Чёрт, неужели у меня появился музыкальный слух, до этого ничем подобным я не страдал?
  Со слухом у меня было всё в порядке, скорее даже улучшился и, стал чуть ли не музыкальным, и только поэтому одному крику я понял, что находимся мы в небольшой комнате, не эхо, но нечто подобное отразилось от стен потолка и возможно пола. Но главное, запах, запах жилого дома, пирогов, керосина, чего-то скисшего, вроде квашеной капусты, и забродившего, явно бражки. Так в больнице пахнуть не могло. Ничего лекарственного унюхать я не смог, даже от повязки. Аналитик я был отличным, и сразу стал раскладывать по полочкам всё, что произошло, мне оно так как-то привычнее, анализ получался более широким, и скажем так, подробным.
  Начнём с тела. Оно не моё, сто процентов. Зовут, похоже, Александром, тут попадание, не придётся привыкать, это хорошо. Пока я размышлял, вернее начал это делать, на крик отреагировали, да и другие звуки проявились, на которые я ранее как-то не обратил внимания. Вьюжило, похоже, снаружи, слышалось завывание ветра в печной трубе. Кто-то открыл в соседнем помещении дверь, и до меня донеслась морозная свежесть воздуха, но с примесями.... Не понятными примесями народного хозяйства. Что-то вроде взопревшей соломы, помёта кур, ну и остального что может быть в сельском хозяйстве. Уже интересно, не знаю в кого я попал, но то, что снаружи зима, это понятно отчётливо. Причём неизвестный, по стариковски кряхтя, веником стал отряхивать валенки. Про появившийся идеальный слух я уже говорил? Так вот, оббивал он именно валенки, да и как веником по ним проходил тоже расслышал и без труда распознал. Помимо этих звуков, было несколько взрослых голосов, но так же множество детских. Мне показалось, что их было больше десятка, но я чуть позже разобрался, что гам исходит от пяти детей до десяти лет отроду... Хотя нет, шестерых. Подала голос ещё одна девочка. Лет двенадцати вроде. Вот от её голоса как будто что-то колыхнулось в груди, родное и тёплое. Не понятно. А всё что не понятно всё настораживает.
  Так и не дали мне проанализировать моё состояние. С одной из сторон, почему-то собрались все, кто находился в этом неизвестном здании, как я подозреваю обычной деревенской избе. Детишки шушукались, где-то чуть далече агукал ребёнок, но не младенец, за год точно был, слишком звуки издавал осмысленные, хотя и непонятные.
  Тут вдруг послышался девичий шепоток, все кто собрались рядом с моим ложем молчали, видимо переглядывались с сиделкой:
  - А Сашка проснулся?
  Голосок слышался откуда-то ниже моего ложа. Да и оно само было несколько непривычным. Мало того что в шею кололся явно мех, видимо что-то подстелили под меня, так ещё этот мех подогревался снизу. Я был в лёгком поту. Хм, если бы я не знал что живу в двадцать первом веке, подумал бы что лежу на печке, на меховой шкуре. Однако и тело другое, перенос? Вполне возможно, значит и печка тоже возможна. Пока остановимся на этом и нужно что-то решать с неизвестными аборигенами. Определится на местности, что делать. Одно понятно, наилучший выход, это потеря памяти. Я не самый большой любитель книг, но про попаданцев читать приходилось, в редкие моменты, так что тему знал. Тем более что-то давило в левую сторону головы и там чувствовалось заметное онемение со всполохами лёгкой боли. Не головной, а как при травмах, ну или ранениях. В жизни у меня всякое случалось.
  - Проснулся, - пробормотал я. - Что с моими глазами? Руки-ноги чувствую, уже шевелил ими, а с глазами что?
  - Ожил! - радостный многоголосый гул дал мне возможность и без зрения определить, кто стоит рядом.
  Точно старушка лет близко к семидесяти, старичок, что всё аськал, ась да ась. Потом женщина, лет тридцати пяти по голосу, сыночком меня называла, видимо это тело ранее принадлежало её сыну. Потом голосок девушки, моей сиделки, примерно лет двадцати, но тут я могу ошибиться. Дальше снова девчонка, лет двенадцати, следом две девчушки лет восьми, возможно погодки. Ещё были мальчишка и две девчушки, возраст не определю, но точно ещё маленькие, а если вспомнить ещё ребёнка в соседнем помещение, получалось со мной восемь детей. Неплохо. Если родные, то мать-героиня тут живёт, без разговоров.
  Всё это пронеслось молнией в мыслях, анализ занял секунды две, максимум, так что буря объяснений, по-другому это было не назвать, меня не смела. Почувствовав касание на лице, я увидел, как повязку приподнимают на лоб. Свет, о счастье, свет керосиновой лампы, значит, мой нос не обманул, была лампа, но главное зрение было, это не могло не радовать. Пока мне поднимали повязку, я успел из этой бури разговоров вычленить главное. Я был ранен, причём ранен бандитами, когда прикрывал нашего раненого участкового, Дмитрия Пантелеевича Пахомова. Видимо когда я задавал вопрос про Пахомыча, его восприняли по отношению к участковому. С тремя ранениями он лежал в своей хате нашей деревеньки и там сейчас был привезённый из райцентра отцом Сашки врач. В общем как я понял, дело было так, Сашка возвращался с охоты, двигаясь на лыжах, двух зайцев взял, сейчас бульончику принесут покормить, второго зайца семье участкового отдали, чтобы раненого главу семьи кормить. Что-то я отвлёкся. Так вот, Сашка, бывший хозяин этого тела, который так и не подал ни разу весточку, что присутствует тут, сразу направился на выстрелы. Опытный охотник, ещё бы, отец лесник, сразу вычленил в выстрелах, что стреляют из "Наганов" и "ТТ". Последний был только у участкового. Выстрелы слышались на дороге что вели к складам леспромхоза. Сашка рванул на помощь и подоспел вовремя. Банда что налетела на бухгалтерию леспромхоза и взяла кассу на свою беду возвращаясь, повстречалась с участковым на узкой лесной зимней дороге. Кто палить первым начал никто разобрать не смог, но Сашка из своей мелкокалиберной винтовки убил четверых из шести бандитов. У всех аккуратные дырочки в висках. Поляковский почерк. Я уже без особого удивления узнал, что не только по имени схож с бывшим хозяином тела, но и по фамилии. Вот только по отчеству совпадения не было. Отец у Сашки Кондрат, а у меня Михаил. Пятый бандит участковым был застрелен, а вот шестой оказался на удивление упорным, палил не переставая, как будто имел с собой вагон патронов. При перестрелке три пули схлопотал участковый. Но он ранен был ещё при встрече когда пешим вышел к саням бандитов, не подозревая кого несёт ему на встречу. Ладно возницу снять умудрился да лошадь ранить уже сам будучи раненым, а тут и Сашка подоспел. Вот с ним чуть хуже. Четыре попадания. Одна в плечо, нужна операция, пулю вынимать, другая по касательной по спине, третья попала в приклад винтовки, разбив его, от удара пули тот приложился по боку, похоже, пара рёбер сломано, ну и самая поганая пуля, четвёртая. Тоже касательное ранение, но в голову. Вырвав клок волос, улетела, но теперь у меня был железобетонный повод говорить, что никого не помню. Это было правдой, я реально никого вокруг не знал.
  Всё это вываливалось таким скопом, что было трудно вычленить что-то членораздельное, но я старался и даже получалось. Меня ругали, хвалили, пара девчушек всхлипывали, жалея. Старичок одобрительно покряхтывал, старушка кончиком головного платка утирала слёзы. Осматривая всех, не ошибся с количеством, полом и возрастом, кто столпился у печки, всё же на печке я лежал, негромко спросил у всех присутствующих. Не громко, вот только мой вроде как невинный вопрос вызвал гробовое молчание в избе:
  - А вы кто?
  
  ***
  
  Потянувшись, я нагнулся и, подхватив тушку филина, закрепив её на палке, побежал лёгкой трусцой в сторону нашей деревне. М-да, всё же прижился и акклиматизировался, если это можно так назвать. Было ли тяжело? Было, не скрою, ещё было тяжелее поставить себя, именно так.
  Добежав до лосиной кормушки, я посмотрел следы, отец попросил, он сюда не успевал. Были лоси, под утро, а сейчас время к вечеру близилось. Устроившись в стороне на поваленном стволе дерева, я достал из небольшой котомки остатки обеда и стал ужинать, хотя можно сказать, что полдничать. Пока крепкие молодые зубы перемалывали слегка зачерствевший хлеб с салом, перьями чеснока и зелёным луком, я так же прокручивал в памяти всё с момента попадания в это новое своё тело. Прошлый владелец так и не проявился, и я понял, что не проявиться никогда. Но перед уходом он мне много что подарил. Об этом чуть позже.
  Так вот попал я в тело Александра Кондратьевича Полякова, причём, похоже, попал в тот момент, когда его по касательной ранили в голову. Очнулся я на печке, спустя шесть часов после ранения. Об этом тоже чуть позже. Семья Поляковых была большой, хотя для местных как раз нормальной, обычной. Глава семьи Кондрат Гаврилович Поляков, лесник. Мать Анна Георгиевна Полякова счетовод в леспромхозе. На момент нападения банды та по счастливому стечению обстоятельств была дома, выхаживала заболевшую дочь. Простыла. Прошло всё без осложнений. Старший ребёнок в семье была Татьяна, симпатичная дивчина семнадцати лет отроду, в этом году та закончила школу и готовилась поступать по велению отца в сельскохозяйственный техникум в Ленинграде. Всей семьёй её собирали, завтра отъезжаем.
  Следующие дети у Поляковых были близнецы, это Сашка, теперь уже я и Марина. А за пять месяцев я уже настолько свыкся с тем, что являюсь именно Сашкой, сыном лесника, и лучшим следопытом района. Так вот, у меня была сестра, Марина. Мы были очень похоже, и так же различимы по характерам. Мой изменился, это видели все, причём изменялся кардинально. Сашка всё же был добряком. В принципе я тоже, но добрым остался только по отношению к семье, а на остальных мне было начхать. С семьёй я свыкся, можно сказать полюбил, именно она меня выхаживала, а никто другой. Сложные у нас с сестрёнкой отношения. Близнецы говорят, чувствуют друг друга, не знаю точно, слухи всё, но видимо слухи имели под собой корни. Марина видимо имела какую-то связь с братом, а тут её не стало. Пришлось приложить немало сил, чтобы стать в семье своим, включая отношения с Мариной. Я её действительно теперь считал своей семьей.
  Следом идут две младшие сестрёнки погодки, девяти лет Валентина, Валькой её все кличут, и Лукерья, восьми лет. Лука и всё тут. Второй сын Дмитрий, семи лет, мелкий пострелёнок которому до всего есть дело. Пацан как пацан, и младший брат, так что приглядываю за ним, не без этого, обучаю всему. А то в бабском окружении растёт, хорошему они его не научат. После братишки, три сестрички. Ольга пяти лет, Тонька четырёх лет и Наташа, вот ей почти два, через пару месяцев будет. Это ещё не всё, судя по большому животу у матери, семейство снова увеличиться, и произойдёт это как раз месяца через два. Я думал при знакомстве с семьёй, детей было восемь, но нет, с Татьяной девять, а с новым ребёнком, будет десять. В отличие от других крупных семейств, у Поляковых все дети рождались здравыми и выживали в слабом младенческом возрасте.
  Помимо них в семействе были бабушка с дедушкой со стороны отца, тоже Поляковы. Дед, Гаврила Иванович, бывший артиллерийский унтер контуженый и раненый в войну. Последствия контузии были видны и сейчас. Иногда дед замирал и как в припадке тряс головой. Такое бывало в моменты сильных волнений, а так старичок как все, седой да бородатый. Ольга Пафнутьевна, наша бабушка была мастерицей на все руки, и именно на неё было возложено всё хозяйство на дому и присмотр за маленькими. Если бы не Таня и Марина, трудно было бы ей. А так помогают когда не в школе.
  Зимой, примерно за четыре месяца до ранения Сашки, сгорел дом Поляковых. Тогда пол села выгорело, лютый ветер был, искры во все стороны летели. Раньше в деревне с два десятка домов было, а теперь всего семь. Хорошо на окраине дом бабушки с дедушкой был, туда и переселились пока отец и мать занимались заготовкой материала, благо лесопилка была не так и далеко, в леспромхозе где работала мама. Всё хорошо, лес вокруг, лесопилка есть, но земляные полы в хате деда, меня до сих пор убивают. Это меня, а вот им привычно. Дом разделён на две комнатушки с печкой посередине, она и для обогрева и для готовки. Именно на ней я очнулся. Как мы в этой избе помещались, сложно сказать, но теперь хоть знаю, что такое спят - друг на друге.
  Так вот, началось всё именно с ранения. Похоже, именно тогда я и был подселён в тело вместо почившего Сашки. Когда очнулся и вдруг выяснилось, что я никого не узнаю, как раз в хату в сопровождении отца пришёл врач из больницы что в райцентре находилась. Он меня осмотрел, опросил и с отцом с печки перенёс на общий рабочий стол. Ему ламп нанесли побольше, снаружи давно стемнело. Потом выгнал почти всех на улицу, почли чего дал понюхать какой-то дряни и прямо на столе провёл операцию, и довольно качественно извлёк пулю, ничего не повредил. Вон рука в порядке. Он же и упомянул такой диагноз как амнезия. Это я на следующий день узнал, когда очнулся после операции. Доктор часто к нам приходил, а когда я снова стал ходить в школу, снова для этого тела и для всех, то приходил к нему на осмотры. Да и сейчас хожу, что уж говорить. Ладно хоть реже, раз в две недели.
  Рассказывать подробно, как я познавал мир, не буду, хочу уточнить главное. То, что время не моё я уже понял, был январь сорок первого года. Тысяча девятьсот сорок первого года. Находились мы в ленинградской области у границы с псковской областью, в двенадцати километрах от озера Чудское, того самого, и в шести километрах от реки Нарва. До школы в районном посёлке Сланцы ходили через лес каждый день, а что тут на лыжах туда шесть километров, это напрямки, по дороге все пятнадцать будет, и обратно. Малые под присмотром бабушки, это такой семейный детсад, ну а родители работали. Леспромхоз, его склады и контора находились у перекрёстка дорог, в паре километров от нашей деревни, большая часть жителей там же и работали. Там три дороги сходилось, не считая ту, что от нашей деревни шла. Почему бандиты именно на неё свернули, не скажу, видимо через деревню хотели проскочить. Шестой бандит, пока мы раненые кровью истекали, уйти умудрился с частью добычи. К счастью, довольно быстро у места боя оказался верхом почтальон, он то и помог участковому, ну и меня по стонам нашёл. Услышал как-то. На повозку бандитов всех погрузил, распряг мёртвую лошадь, свою завёл, и в деревню. Спас нас. Вот только поблагодарить его не получилось. Пока мы лечились, в соседней деревне отмечали что-то и замёрз он, уснул на улице на сугробе. Говорят, хорошим парнем был, два года как из армии вернулся. Жалко, я даже отблагодарить его не успел.
  Так вот, вернёмся уже к моей истории. Именно к моей, всё же дальше всё тесно переплетено с моим перемещением. Я уже смирился с этим, в первое время злился, столько эмоций зря потратил, но всё равно лёгкая тень досады иногда поднимается в душе. Хотел ли я этого перемещения? Сейчас даже не знаю, не уверен, больше даже привык, интересно всё стало, а в первое время очень тоскливо было и тяжело. На что я променял свою жизнь? У меня вообще всё было в порядке. Я не говорю хорошо, хотя это определение тоже подходит, просто не люблю так говорить. Порядок - как на флоте, это по мне определение. Да, я сам поднял себя, поднялся, силой, волей и упорством сделал себя. Да и что рассказывать? Жизнь как у всех, родители, семья, школа, армия, Кавказ со Второй Чеченской которую зацепил краем. Всё было. Потом работа, тяжёлая, отказывая себе во многом, преодолел этот рубеж, в олигархи не выскочил, да и ненужно мне этого, но в порядке. Свой яхт-клуб, названный моей же дворовой кличкой "Адмирал". Были причины. Любимая жена рядом, чего ещё надо? Живи и радуйся. Я именно это и делал, заслужил, своим потом и кровью. О подобном перемещении даже не думал, ну не моё. Однако случившегося не изменить, я это отчётливо понял недели через две, когда отходил после операции. Ещё теплилась надежда на возможность обратного перемещения, но её становилось всё меньше и меньше. Как-то внезапно озарило что всё, назад пути не будет. А так если и рефлексовал я, то семье старался этого не показывать, мне проще забиться в угол чтобы пережить всплески эмоций, но не делать этого на людях. Не терплю и не люблю.
  Именно тогда я понял, нужно вживаться в этот мир и что-то делать. Как и любой нормальный попаданец имея знания о будущем, а историю я помнил хорошо, имея светлую голову и довольно неплохую память, однако бежать с криками и сообщать об этом не хотел. Не знаю что будет, но если даже поверят, то сидеть где-то взаперти и работать на вроде оракула мне не хотелось категорически. Другого я просто не видел на этом пути. Однако совсем в сторону не убирал, как запасной возможный путь в жизни подойдёт, но только в крайнем случае. Не хочу чтобы меня постоянно держали под контролем, если даже выдоив на знания, отпустят обратно к семье. Вольная птица - это про меня.
  Рыбаком я был страстным, чего не отнять так этого, но и охотой баловался, не без этого, однако только тут мне открылись новые горизонты. Вот сейчас стоит рассказать о том, что я всё же получил от Сашки, а это для меня как подарок с небес и отказываться от него в здравом уме я даже не мыслил. Так вот, у Сашки было умение, хорошо развитое отцом, ну и видимо им самим. Это я говорю умение, но на самом деле это был самый настоящий Дар, подарок с небес. Атеист я, напомню, и несмотря на слабо работающую церквушку в соседней деревне, в ней ни разу не был. Причины снова поминать Небесных жителей были совсем другие.
  Так вот, у Сашки был реальный Дар, причём в двух направлениях. Первый и, на мой взгляд самый важный. Он был лучшим стрелком нашей области, да и думаю соседних тоже. Положить в шестилетнем возрасте мелкокалиберную пулю точно в голову кабану с восемьсот метров при том, что у его любимой винтовки "Тоз-8" прицельная дальность едва двести пятьдесят метров, это нужно иметь огромный опыт и везение, но всё перекрывал тот самый дар данный природой. При этом тот постоянно выдавал такие результаты в стрельбе. Доказывая, что первый выстрел не случайность. Сашка был не только великолепным стрелком, но и следопытом. Два в одном. Когда я уже со всеми познакомился и заканчивал лечение отец сильно озаботился, не растерял ли я умения, а к тому моменту я уже отождествлял себя как Сашку. Не сказать что мимикрировал, скорее просто вживался в роль, и многочисленные сестрёнки и единственный братик мне в этом изрядно помогли. Вот сейчас вспомнил о них, и как будто тёплая волна прошла по сердцу. Теперь они за эти месяцы реально стали родными, и я их постараюсь никогда не бросить. По собственной воле, конечно же.
  Отец был серьёзным бородатым мужиком, он, не смотря на большую занятость, находил время, чтобы пообщаться со мной, поговорить. Когда я начал ходить, тот с одобрением воспринял мои пробежки вокруг нашего участка. Он был большой, метров четыреста бежать приходилось пока не оббежишь всё. Тропинку натоптал серьёзную. А для детворы это было лишь веселье, вдогонку со мной бегали. Отец, когда увидел, лишь одобрительно усмехнулся в бороду и велел переходить на лыжи, так что дальше я уже бегал на лыжах. Не сразу, сначала на своих двоих приноровился, учился, тело не знакомое, даже ходить и двигаться заново пришлось учиться, однако ничего, на удивление быстро пошло, так что на лыжи я встал вскоре. Ну а когда отец убедился что я довольно долго могу стоять на лыжах, больше часа, он меня побыстрее в лес потащил. Хотел понять, растерял я свои навыки или нет. К моему на тот момент огромному удивлению, оказалось, что нет. Пока шли, отец тыкал пальцем в следы, что нам попадались, испрашивал что это. Проводил таким образом экзамены и сдал я их реально блестяще. Блин, да я даже половины животного мира этого района не знал, а тут откуда-то всплывали из глубин, похоже, не моей памяти нужные слова и я отвечал и, судя по счастливому лицу отца, отвечал правильно. Причём не только кто прошёл, но и когда и куда. Сам от себя такого не ожидал. Дальше мы вышли на большую и длинную поляну, судя по стволам деревьев на опушке, поляна создана природой с помощью огня. Пожарище, к гадалке не ходи. Когда мы покинули дом, отец велел взять мою винтовку, которую я в последние недели чистил и осматривал каждый день, привыкая. Я и взял, да всего с десяток патронов. Больше отец выделять для тренировки не хотел. Деревенские мы, один выстрел одна добыча и никак иначе. В засаде можно сидеть хоть сутки, но только один выстрел и без добычи не возвращайся. В чём-то отца я понимал, так что старательно целился. А отец с каждым разом уносил мишени всё дальше. На шестистах метрах я уже не был уверен в результате. Но попал, три пули и все в цель. Сам не ожидал. Винтовка была не новая, не сказать что расстрелянная в хлам, но похоже скоро и до этого дойдёт, однако всё на месте, ложе крепко держится, так что пока послужит. Да и уж больно она удобная для меня, и лёгкая чуть больше трёх кило, и ухватистая. Ложе теперь было ореховым, отец выстругал новое, моё старое было разбито пулей. У него был запас высушенного дерева, так из чего изготовить ложе имелось.
  Вот после того дня, практически каждый день уходил в лес, тренировался. Сашка для отца был помощником. Всё тот ухватить просто не мог, хотя и имел в соседних деревнях аж двух заместителей, так что, получая поначалу мелкие задания, я вернулся в струю, в которой раньше жил Сашка. Тот был крепким, тренированным пареньком, но как-то однобоко тренированным. Охотник и следопыт. Бой с ножом, которым я владел на уровне армейских знаний, у него не был развит, тут уже я старался. Даже обломок косы превратил в метательный нож и учился, учился и учился. В лес часто уходил, не редко что без добычи. Ну не встречалась, шёл бы на охоту, то что-нибудь да добыл, а так выполняя поручения отца, больше знакомился с лесом. Нравилось мне тут не без этого. Отец, когда знакомил с лесом поперва я с ним ходил, показал границы своего участка. Часть по реке Нарва шла. По весне, когда снег сошёл снова ликбез был, и мы с отцом ходили по лесу, иногда покладая дом на двое, а то и на трое суток, но хоть знать стал, где можно ходить и где нет. А обширный у отца участок оказался, за день и не обождёшь. Даже болотистая местность в одном месте была, причём с топями.
  Навык Сашки в охоте и умении ходить по следу я перенял, причём, судя по довольному виду отца, перенял полностью. Мы не раз загоны устраивали на разную дичь, кабанов или лосей. Я больше тут загонщиком был. Когда важные люди на охоту к отцу приезжали, он там старшим был, я особо старался на глаза не лезть. Моя добыча в основном была из мелкой дичи, зайцы, лисы, может волка пару раз взять, да только повывели их в окрестностях. Кабан уже редкость, всего раз и было. Это у меня добыча была не хуже, но в принципе Сашка ранее тоже на мелочь охотился, крупная пока не для него. Тупо не дотащить до дому, тяжело. Да и лесники мы больше, а не охотники, чтобы постоянно с дичью возвращаться. Раненого животного добить, из капкана браконьера достать, это за всегда, а чтобы чисто охотиться, то не всегда получалось. Кстати, зайца, что сегодня взял, как раз из капкана браконьера и достал. Причём капкан на место я не ставил, посмотрел, где следы браконьера проходили, и установил там ему ловушку, чтобы напоролся сам, замаскировав капкан. Отец такие мои методы не одобрял, более того, ещё и запрещал их, но я всегда действовал по-своему. Сам капкан мелкий, вряд ли повредит ногу, но намёк лиходею будет ясным.
  Вот так вот я ходил по лесу, сначала на лыжах, потом когда снег сошёл уже в крепких сапогах. Кстати, пора менять, уже тесными становились. Не расходишь. Я сейчас в таком возрасте, что рост скачет огромными шагами. По первому Дару данному Сашке природой вроде всё, теперь о втором. Музыкальный слух. Я сам в принципе музыку люблю, тем более жена профессиональная певица, но тут мой уровень вообще подскочил вверх. У Сашки была гитара, подарок отца на одиннадцатилетие, но она сгорела в доме вместе со всем имуществом. Повезло, что крики соседей всё семейство тогда на ноги подняло и они успели выскочить уже из горевшего дома наружу кашляя от дыма. Причём в основном в чём мать родила. Так-то семейство у нас, похоже, крепкое было, не сказать что зажиточнее, но крепкое. Ничего из имущества практически спасти не удалось. Сашка вытащил из дома лишь ящик с оружием и патронами. Пока отец выводил из конюшни служебных лошадей и телегу. Спас всех, да и живность тоже. Но дом сгорел, как и у соседей. Вот так и стали они погорельцами и перебрались в дом деда. С учётом того что те тоже в новой избе жили, вместе с ними, то тоже считались погорельцами. В доме у деда отец сделал склад и избушку лесника. Пришлось разгребать всё и вселяться в уже студёные и дождливые дни осени. Одеждой и едой помогали другие соседи. Повезло, что при пожаре обошлось без жертв, ожоги у многих было, но никто не погиб. Некоторые семейства-погорельцы покинули деревню, по родственникам разъехались, другие остались. Сейчас вернусь, и от дороги увижу шесть новых срубов, что уже стояли на опорных быках, среди них был и наш дом. Отец с охоткой рубил нам новую избу. Уже сруб поставил и сейчас под крышу будем подводить. Я в этом тоже участвовал, так что был в курсе. У соседей уже под крышу начали подводить, но отец не спешил и правильно делал. Печник работал внутри и поднимал две печи, кухонную и отопительную. Когда трубы поднимет до нужно уровня, тогда и крышу будем заводить. В этот раз отец твёрдо решил, будем железную крышу делать, не соломенную как было раньше. Даже с кем-то насчёт кровельного железа смог договориться. Обменом, живых денег в деревне почти и не видели. А на обмен было что, у отца много что имелось, он и бортничеством занимался. Семья большая, кормить ведь надо. Ладно хоть погреб и ледник уцелели во время пожара, было чем прокормиться в студёную зиму. Да и живность дворовая уцелела. Включая собак. А у отца их было пять, считая охотничьих лаек. Один дворовый пёс, Шарик, в будке на привязи жил, ну и четыре лайки. Три с отцом ушли, его второй день нет, а вот одна, молодая сучка, была со мной. Белкой звали. Кстати, я сижу и ем, а её нет, не порядок. Уже должна объявиться. Может, что интересное нашла? Действительно нашла, выскочила из-за деревьев и по только-только проклюнувшейся травке рванула ко мне с добычей в пасти. Птичку видимо умудрилась отловить, трупик свежей. Так что на мою еду псина не претендовала, улеглась неподалёку и тоже захрустела пищей, изредка отфыркиваясь от перьев. Я даже не морщился, привык уже, нормально всё.
  Так, что-то я отвлёкся. У Сашки действительно был второй Дар. Гитара сгорела, но мне уже все уши протрещали какой тот самоучка и как он хорошо, да даже великолепно научился играть на гитаре. Сам научился, даже ноты разбирает. Вот тут проверить было сложно, несмотря на одарённую жену, сам я в музыке разбирался... Скажем так где попса и где рок понять смогу, любил кстати последний, в остальном всё сложно. А тут Татьяна принесла вдруг гитару. Одолжила у одноклассницы, а та у брата. На три дня дали. Я попробовал, так, с большим сомнением, и понял, всё, пропал. Теперь я понимал жену, что это такое. Знаете, как было тяжело отдавать гитару через три дня, но пришлось, не моя. Отец тоже не чуждый музыки, особенно когда струны не звенели, они пели, но он лишь покачал головой. Первую гитару, погибшую в огне, он купил скорее по везению, средства были, копили на зимнюю одежду мне и Татьяне, ну и продавал один рабочий лесопилки. Не новой та была. Играл я не по нотам, а больше по памяти, причём музыку из своего родного мира, собирая этим огромное количество слушателей. Необычная для тех она была, заводная. Даже исполнил несколько композиций жены, Екатерины Даниловой, если кто не слышал, интернет наше всё. Странно даже, не думал, что по памяти смогу всё исполнить, а ведь смог, и легко. Вот такой был дар у Сашки. Гитары не было, но не беда, отец реально сейчас не мог позволить такие траты, мы дом строили, так что это моё дело, сам добуду. Я даже знал когда. Очень скоро.
  Думаю, стоит прояснить этот момент подробно. Но начну не с него, скорее с себя. Вживался я в новую роль не сказать что со скрипом, но реально было тяжело, столько экзаменаторов вокруг, что пристально следили за всем моим поведением, особенно из младших родичей, донося родителям о любом моём странном поведении. Ну да ладно, вжился, благо амнезия помогал сгладить многие углы, да и отец был доволен, главные умения остались, а остальное нарастёт, тем более ранения были не такими и тяжёлыми. Больше из-за большой потери крови чуть не помер, так что для него как раз со мной всё в норме. Быстро на ноги встал и так же быстро пришёл в норму. Для него я мало изменился. Вот мне роль отведённая Сашке была не сказать что по нраву, тем более на будущее были огромные планы. Начну по порядку. Как я уже говорил, сообщать кому-либо о себе я не хотел категорически, прекрасно понимая, чем это может закончиться, а свободу, даже такую иллюзионную терять хотел ещё меньше. С чего я начал? Начал по-новому ставить с себя. Это было не просто, но постепенно мнение родных и окружающих о себе менял. Всё же я был руководителем, именно руководителем, не только работягой, иначе вверх бы не поднялся, так что так по-тихому, не торопя коней, я стал создавать мнение у родни, что не последний человек в семье. Причём достиг довольно заметных успехов, если даже отец со мной советуется относительно постройкой дома. Кое-что я знал и действительно давал дельные советы. Так что уважением стал пользоваться даже большим чем Сашка до меня. Поверьте это немаловажно для моих планов.
  То, что Таня пойдёт учиться, да ещё не куда-нибудь, а в Ленинград, на семейном совете было решено ещё год назад. Та в принципе была не против, хотя сама мне призналась, любила та мне поплакаться в жилетку, что мечтает стать детским врачом, но раз отец сказал в лесохозяйственный техникум, значит туда и пойдёт. Однако пожар изменил и эти планы. Популярно объясню, средств чтобы отправить дочь учится, у родителей попросту не было. Именно это и оплакивала Таня, вот она учиться хотела, да и город посмотреть тоже. Вот тут я и взял решающее слово, собрав семейный совет, и твёрдо сказал, нужно отправлять Таню учиться. Сейчас или никогда, позже будет поздно. Аргументы перед советом собирал много, вот их постепенно и выкладывал. Дед с бабкой они были только за. Готовы всё отдать, лишь бы вывести старшую внучку в люди, вот отец с матерью сомневались. Была причина. У матери всего одно выходное платье было, да ещё то в чём она по дому ходила и на работу, остальное забрал пожар. У Тани так вообще одно платье, в школу в нём ходила. Экзамены чтобы сдать, там платье матери брала. Так что бедны мы были как церковные мыши. Ну не совсем прямо так, но близко. Всё уходило на постройку дома, а его кровь из носу, но нужно было построить до осени. Вон, доски ждём для пола и потолка. Для стропил есть, их запасти успели. И ведь не скажешь что бессмысленно это, не будем мы в нём жить, костьми лягу, а не будем, однако тайну подобную я хранил при себе. Вот и строились.
  Всё же я смог убедить и родителей тоже. Более того, даже смог их убедить, что лично сопровожу Таню до Ленинграда и помогу ей устроиться не только в техникум, но и на такую работу, чтобы было время на учёбу. Стипендию, конечно, никто не отменял, но помогать мы ей фактически не будем, так что на пропитание Таня должна заработать сама, та была согласна даже с этим. Легко. Девчонка действительно была боевая, работящая, острая на язык, отличница и аккуратистка. В общем, устрою её и, убедившись, что та освоилась, вернусь обратно. К моменту совета я уже имел некоторый авторитет, все знали, что слов на ветер я не бросаю, да и вообще вёл себя серьёзно, поэтому почти неделю шли разговоры пока отец не дал добро. Ещё убедило их с матерью то, что денег нам нужно по минимуму, крохи. Только на дорогу. Дальше Таня, устроившись на работу, начнёт кормить себя сама. Вот еды нам планировали дать побольше. Добавлю еще, что именно завтра мы покидаем нашу деревеньку и отправляемся в путь. Отец на телеге добросит нас до райцентра, там посадит на поезд, и дальше двинем на плацкартном вагоне до Ленинграда. В Сланцах, куда мы ходили в школу была железная дорога, в основном там ходили товарные и грузовые составы, но и пассажирские не были обделены. Раз в сутки проходил поезд на Ленинград и обратно. Сам посёлок был новым, отстроенным не так давно, с десяток лет назад, у месторождения горючего сланца. Посёлок новый, но стройка шла в нём и сейчас активно. Отец кстати именно там учился, в Ленинграде, вот тот и решил пусть в бывшей столице учиться и старшая дочурка. Наивный.
  Ладно, главное сделал, убедил родителей, что Татьяну нужно отправлять в город учиться, да и себя предложил в качестве надёжного сопровождающего, причём в моей надёжности как раз никто и не сомневался, могу ещё себя поставить, так что можно переходить к остальному плану. Вести Танюшу в Ленинград, я не настолько её не люблю, чтобы совершать подобное, нет, версия с Ленинградом и техникумом это для родителей. Мы же поедем в Москву. Я понимаю, что денег нет, но эту проблему я решу, как раз в моей компетенции. Так что Москва, медицинский институт и полная надежда, что Таня переживёт эту войну и станет дипломированным специалистом. А уж родителям я при возвращении объясню, что так надо, найду подходящие слова. Не думаю, что мама будет возражать, она как раз одобрит, врач в семье это хорошо, вот отец может расстроиться. Смену себе растил. Кстати, если он думает, что я пойду по его стопам то зря, я выбрал себе туже профессию. Не наскоком, после долгих раздумий, я тоже решил стать врачом, у меня ведь снова всё будущее впереди. В прошлую свою молодость о будущем как-то я не задумывался, а сейчас нет, ещё как подумать успел. Взрослый мужик в теле пацана, да и повадки это выдавали, дед не раз задумчиво поглядывал на меня. А так нужная и необходимая профессия. Так что пусть на других надеется, детей у него много, а я тут пас.
  Причина отправиться в Москву, думаю, Танюша возражать не будет, да что не будет, уверен она и пешком туда согласится отправиться, лишь бы мечту осуществить, была не только в ней. У меня были свои причины посетить Златоглавую. Сообщать о себе я не хотел, но вот гложило в груди, томила не то чтобы тоска, но что-то вроде неопределённости. Ну не могу я вот так зажать язык между ягодиц и молчать. Нужно дать информацию, нужно, но так чтобы на меня не вышли. Нельзя допустить катастроф с фронтами, блокадой Ленинграда и остальными, бедствиями, нельзя. Так что у меня тут один выход. Написать письмо и отправить его по адресу. Сталину писать не буду, напишу Берии, а если до того дойдёт, он проверит и поверит в написанное, то сам решит передавать его дальше или нет. Вот только, как только поймёт что информация верна, искать меня будут по серьёзному, но надеюсь, что всё же не найдут.
  Пока письмо не писал, всё сделаю в Москве, когда Таню буду устраивать. На месте определюсь, что и как. Нужно лишь подумать, как объяснить ей, что на врача нужно учиться именно в Москве, а не в Ленинграде, где также было схожее образовательное учреждение. Ничего, я что-нибудь придумаю. Стряхнув крошки с брюк, я поправил котомку и, встав, подхватив прислонённую к стволу винтовку, направился к дороге, что вела к нашей деревне. Тут до неё близко. Выйду недалеко от места боя где был ранен, а скорее всего убит Сашка, я занял опустевшее место, в этом я уже был уверен. Естественно я тщательно смотрел место боя, когда более-менее встал на ноги. Меня сюда Димка, братишка сопроводил. Теперь стало понятно, почему был ранен участковый да и Сашка тоже. Не самое удобное место попалось. Бой вёлся со стрельбой практически в упор. В этом месте дорога ныряла в небольшую балку, там сейчас огромная лужа, и выныривала из-за густых кустов, голых из-за зимы. Так что встреча бандитов с участковым была неожиданной для обеих сторон. Так и разгорелся бой. Как объяснил Пахомыч, это его прозвище у нас на деревне, он бы пропустил их, не сообразив, что банда, но те первыми стрелять начали. Причём издалека и удачно. В ногу, но и тот достал из кармана полушубка свой "ТТ" и разрядил магазин. И лошадь тяжело ранил и возницу достал. Снег укрытие плохое, так что тот получал ранение за ранением, когда подоспел Сашка, и бандиты, решив, что с участковым покончено, приключились на него. Деревья тут буквально заросли густым кустарником так, то чтобы тщательно и прицельно бить, нужно было выйти на опушку, что свело преимущество винтовки по дальнобойности на нет и та была почти на равных с револьверами. Бандиты действительно частили, а Сашка стрелял редко и точно. Если бы не тонкая молодая берёза, за которой тот укрывался, специально смотрел её ствол, с десяток пуль засело, кончили бы пацана, без варианта. Да и тот может охотник и хороший, но вот не вояка, совсем не боец. Ничего в тактике не понимает. Я пока на месте крутился, с пяток мест для обороны подходящих обнаружил. Кстати, пули я выковырял, отцу на дробь.
  Выйдя на дорогу я обернулся и посмотрел в ту сторону где за поворотом и было место того боя, в котором мне в действительности поучаствовать не пришлось, хотя все лавры победителя достались именно мне. А как же, помимо благодарностей от начальника районной милиции мне торжественно была вручена грамота помощника милиции и дарственный подарок. Хотелось бы часы, но нет, это был свисток, посеребрённый милицейский свисток. Ничего, часы я себе тоже добуду. Редкость оказывается они, даже у отца их не было, а вот участкового были. Кстати, посмотрев на дорогу, я обнаружил знакомую фигуру в длинной тёмно-синей шинели с рядом пуговиц, перетянутой портупеей. Участковый наш оклемался и уже вернулся к службе. Это он как раз стараясь не забрызгаться и обходя лужи, шагал в сторону деревни. Так что я остановился, вместе дойдём. Белка присев рядом прижалась к ноге, так что я стал поглаживать ей макушку, отчего псина млела.
  Когда участковый подошёл к моему сухому островку, отряхивая грязные сапоги, то протянул руку, здороваясь. Рукопожатие у него было хорошее, уверенное и крепкое.
  - Я смотрю удачно сходил? - кивнул тот на глухаря и на зайца.
  - Да, глухаря сам снял, зайца из капкана браконьера достал. Завтра мы с Таней уезжаем в Ленинград, мама решила курицу зарезать, нам в дорогу сварить, вот и пришлось в лес за дичью идти, так что спас несушку. Повезло, вспорхнул с ветки, так что снял на лету, а то пришлось бы на верхушку за добычей лезть, а так сама к ногам упала, Белка принесла.
  Молодая псина, услышав своё имя, повернулась ко мне, но убедившись, что я не зову её продолжила обследовать кусты на противоположной опушке. Мы же, неторопливо общаясь, так и следовали пока не вышли к деревне. Сразу привлекали к себе внимание свежие срубы, на всех велись работы и до нас доносились перестуки топоров. Дом участкового от пожара не пострадал, но он приютил одну из семей на зиму, так что у них тоже было тесно. Сейчас то полегче, я вон сам перебрался на сеновал, сплю там, закутавшись в толстое одеяло, зимой холодало. Да ещё Димка, что хвостиком направился следом за мной, подогревал с одной стороны. А так нормально, свежий воздух, здоровая пища, что ещё нужно организму? Так что тренировки свои я не забросили, и мешок, висевший у нужника, околачивал, и пробежки совершал, совершенствовался так сказать физически. Однако и ножом учился работать. Кстати, участковый в этом деле оказался искусным мастером, даже не ожидал, так что, заметив мои тренировки, подумал и взял всё в свои руки. Так что за три месяца он мне поставил удары, ну и дал основы. Дальше уже сам буду учиться, и ведь учился. В лес уходил и учился. Тренировал кисти рук, а я разрабатывал обе руки. Ну и доводил удары до автоматизма. Теперь я мог и защищаться от ножа и выходить с ним против противника, даже нескольких, если только те одного со мной возраста. Со взрослыми тоже можно, но сложнее. Крепкий учитель оказался участковый. А вот с самодельным боксёрским мешком сразу не задалось, начал учится наносить удары, вернее тренировал тело и сразу заметил снижение точности при стрельбе. В общем, не хотел повредить руки и пальцы и бросил это дело. Правда не до конца, раз бить не могу, перешёл к захватам и разным броскам, вроде как через бедро. То есть драться учился, тот же участковый ещё и самбистом оказался, но недоученым, ну и по остальному защищаться, а вот в драку мне лезть противопоказано, руки могу повредить, чего я не хотел категорически. Так что тут или нож или винтовка, в обоих случаях у противника никаких шансов. А нож теперь я всегда ношу с собой, даже в школу с ним ходил до окончания экзаменов, они закончились два дня назад. Танька вон уже и аттестат успела получить, вчера торжественно вручили, вот мы и не стали ожидать и решили выехать в Ленинград, пока есть свободное время. По школе и учёбе скажу так, я в принципе помнил многое из школьной программы своей ещё той жизни, так что почитав учебники, а мы с Мариной сидели за одной партой, ну и конспекты, смог вернуться в учебную струю, вернее для меня заново войти в неё. Более того даже улучшил показатели, Сашка оказался троечником, а я вышел в отличники.
  У дома дела мы расстались, участковый направился к себе, ну а я, открыв калитку и запуская Белку во двор, уже на наше подворье вошел. Передав глухаря бабушке, та сразу потащила его к бадье с кипятком, ощипывать, потрошить не требовалось, я ещё в Лесу это сделал, прошёл к покосившемуся амбару. Зайца повесил на натянутую верёвку, бабушка им чуть позже займётся. Строения у деда были так сказать старыми, много что мы подремонтировали, но не думаю, что нужно объяснять, почему дед с бабушкой переехали к нам и жили до пожара. Отец вообще планировал снести у деда на подворье всё и отстроить тут ещё один дом, или Танюше к свадьбе или уже мне, однако повезло, разобрать ничего не успели и нам было, где пережить эту зиму. В амбаре, где отец держал лошадей, своей у нас не было, без нужды просто, находился крепкий такой ящик, оружейный. Именно его Сашка и вытащил из дома. Выбор был тяжёл у парня, и я его понимал. В одной руке ящик волоком тащил, в другой не менее серьёзное богатство, сапоги, которые сейчас на мне. Гитары и остальное согрело в доме. Вся одежда, что сейчас на мне, это уже или помощь соседей, или родители в райцентре приобрели. Куртка на мне хорошая, тёплая. Вроде и тепло вокруг в одной рубашке ходить можно, да дунет студёный ветерок, быстро сляжешь. Вот Лука так простудилась, сейчас в доме отлёживается, сопливит.
  Открыв створку, я подошёл к оружейному ящику, у меня, как и у отца был свой ключ и, отперев его, достав средства для чистки, занялся винтовкой, проводя чистку. Не выглядывая из амбара, у бабушки был хороший слух, громко спросил через открытую створку:
  - Бабуль, а что, отец уже вернулся? Его двустволка на месте.
  - В обед ещё пришёл. Сейчас на стройке, рубит. С топором ушёл и Егором, помощником своим.
  - Понятно.
  То, что отец вернулся, и так было заметно, остальные лайки были во дворе, Белка по приходу сразу к ним рванула. Закончив с чисткой, я узнал как дела по дому, мелюзга так и крутилась вокруг, и направился к стройке. Отец обрадовался моему приходу, так что мы впятером подняли шесть брёвен наверх, это для потолка, будущие балки. Когда закончили, отец, вытирая лоб спросил:
  - Как сходил?
  Рассказав о следах у кормушки, добавил, что достал живого зайца из капкана, но главное взял глухаря, причём на лету.
  - Один патрон потратил?
  Вопрос был в тему, патроны отец получал бесплатно по своей линии охотоводства. Но мало, так что приходилось их экономить. А вот гильзы я всегда собирал и убирал в коробку. Отец их сдавал.
  - Да, один. Зайца ножом добил и разделал. Шкуру снял, отмокает в растворе.
  - Заяц это хорошо. Поделимся с соседями, а то давно они мясным духом не питались. Понемногу, но всем на похлёбки и супы хватит. Домашнюю животность сейчас все берегут.
  - Танька где? - спросил я.
  - Как утром ушла в Сланцы, так и не возвращалась. До вечера не жди, подружками прощается. Когда ещё увидятся.
  - Если вообще увидятся, - пробормотал я себе под нос.
  - Что? - не расслышал отец.
  - Да так, о своём. Есть чем помочь?
  - Да, давай кирпичи поднимать будем, печник, дядя Фёдор, будет трубу отопительной печки выводить, печь то почти готова. Второй завтра займётся.
  - Давай.
  Отец спускал вниз на верёвке что-то вроде мешка, я укладывал туда кирпичи, штук по четыре-пять и тот их поднимал наверх. Сам печник с остальными, они ему помогали, начал поднимать трубу. Отец надеялся за пару дней закончить, и можно крышу подводить. Это уже без меня, как я уже говорил, у нас с Таней ждёт дальняя дорога и такой же далёкая столица. Но об этом пока никто не знал.
  
  Как только поезд, скрипя тормозами, встал у перрона, я протиснулся мимо проводницы и вышел наружу, тут же разворачиваясь. Сегодня рано утром отец отвёз нас на повозке в райцентр, в те же Сланцы и посадил на поезд, благо билеты были куплены заранее ещё неделю назад. И вот, к ближе к полудню, состав добрался до места назначения, Ленинграда.
  Повернувшись, я взял два мешка из рук сестрички и, положив их чуть в стороне, деревянный настил перрона подал руку сестричке, чтобы она тоже спустилась следом за мной, что та легко и сделала. Мы отошли чуть в сторону пропуская других пассажиров и я не без интереса осмотрелся. Причём и сестричку осмотрел сравнивая с другими девицами. Сестра у меня фигуристая, это бросалось в глаза, даже грудь третьего размера хорошо гармонировала совсем. Красивая у меня сестра, тут не отнять. Курносая с черными вьющимися волосами. Мы были похоже, сразу понятно что брат и сестра.
  Так вот, мы с Таней покинули перрон и вышли из здания вокзала. Там я достал из мешка свою слегка лысоватую щётку и та стал стряхивать с меня пыль и грязевой. Один мужик, протискиваясь по коридору, хорошо так прошёлся мешком, что нёс на плече, по моей куртке. Отряхиваться в вагоне я не стал, тем более мы к перрону подходили, а вот сейчас можно. Проблема была только в том, что мешок был испачкан в глине, причём влажной, а её след было не так и просто убрать.
  - Плохо убирается, стирать надо, - пробормотала Таня, работая щёткой.
  В это время к нам подошёл тот же мужик, и приложив руку к сердцу, искренне сказал:
  - Ещё раз извините, даже не знаю как так получилось.
  - Да ладно, бывает, - успокоил я его. - Вы только скажите чего вы такое несли влажное и грязное?
  - Саженцы. Персиковые саженцы.
  - На север персиковые саженцы? Да вы авантюрист, - усмехнулся я.
  - У меня брат селекционер, вот и привёз ему. Уже отдал. Он меня ждёт, так что пойду. Ещё раз извините.
  Мужик ушёл, а я ещё раз осмотрел куртку и вздохнул. Одежду было жалко, мало того что она у меня одна, в ней я и в школу ходил и по лесу, охотясь, так ещё за два дня до начала нашего путешествия мама её хорошо так постирала. Всё ночь сохла и часть дня. К счастью экзамены все в школе я сдал, и с Мариной перешёл в пятый класс. Кстати, нам обоим исполнилось двенадцать лет. В прошлом месяце. Мне родители подарили тогда куртку, она как раз сейчас на мне, а дед с бабкой кепку, без головного убора тут не ходили. Кепка тоже при мне, уже как-то свыкся с ней. Стиль деревенский был такой.
  - Да не вертись ты, - сердито сказала Таня.
  Поглядывая по сторонам, не без интереса, я рассматривал машины и велосипедистов. Хм, машину в третий раз в этой жизни я увидел как раз когда мы к райцентру ехали, нас "полуторка" сегодня обогнала. Ещё одна была в леспромхозе, но она там редко бывала, постоянно в разъездах. Ещё один раз был развозной фургон, передвижная лавка на базе "Зиса", его шофёры ещё ласково называли "Захаром", а тут машин хватало, я две видел со своего места. Велосипеды так вообще впервые, не до того ещё всё подсохло чтобы на велосипеде ездить, хотя в деревне вроде велики были, два точно и не у нашей семьи.
  Заметив, как нас с интересом рассматривает девушка лет пятнадцати на вид, что проходила мимо вокзала в компании подружек, оттуда слышался смех, я прикинул, как выгляжу со стороны. М-да, по одежде мы с сестрой явная деревня, та это тоже видит и заметно смущается, однако ничего, решим и этот вопрос. А так внешне выглядел я вполне неплохо. Раньше, ещё в той жизни я был, скажем так, без особой скромности брутальным мужчиной, не высокий, брюнет, с постоянной щетиной. Стиль такой. В некотором роде живчик, душа компаний, большой любитель организовать разные вечеринки, свадьбы и дни рождения, ну и поучаствовать коечной же тоже. Вон как наше с Мариной день рождения справили, до сих пор поминают. Причём с немалой надеждой, что на этом я не остановлюсь.
  Сейчас же у меня было тело мальчишки, сухое и жилистое, я бы даже сказал тренированное. Вполне не погрешу против истины. Похоже, выросту я в высокого парня, отец под метр восемьдесят, как в принципе и дед, телосложения у нас схожи, так что точно буду высок в росте. А так я снова стал брюнетом, лицо типично курносое, симпатичное, Таня и Марина говорят даже красивое. Отрицать не буду, симпатичен. Так что привлекал внимание одноклассниц, но там сложная ситуация, дружки у Сашки были, но тут я потихоньку возвёл барьер. Летом в моих планах покинуть эти края, причём со всей семьёй и навсегда, но после начала войны. А вот перебраться я планировал в Москву, к Тане, сложная и долгая дорога предстоит. Однако сначала нужно ко всему этому подготовиться. Этим как раз и начал заниматься.
  - Всё что ли? - с нетерпением поинтересовался я.
  Таня критично осмотрела меня со всех сторон и кивнула.
  - Пятна я все не убрала, тут только стирка поможет, но хоть так, - возвращая мне щётку, ответила та, и тут же живо спросила. - Ну что идём узнавать какой трамвая идёт до техникума?
  - Идём, только не на техникум, а на другой железнодорожный вокзал. На тот, откуда поезда на Москву идут. Мы едем в Москву, - спокойно ответил я, убирая щётку на место. - Будешь на врача учиться.
  Нужно дать Тане осмыслить эту новость, та ещё ничего не знала, так что если уж шокировать так сразу. Вот только дополнительного времени ей не потребовалось. Взвизгнув, та повисла у меня на шее. С учётом того, что она была выше, получилось у неё это немного комично, но девушка радовалась искренне, и я радовался тоже, что не обманулся в своих ожиданиях.
  - Ты главное приёмную комиссию пройди, сдай, чтобы приняли, а потом и спасибо говори.
  - Ты же знаешь, мне совсем немного не хватило, чтобы стать лучшей ученицей.
  - Да, голова у тебя светлая. Но учёба в городе и учёба в селе, разные вещи, придётся тебе поднапрячься. Ладно, документы собраны подходящие и для поступления на врача, паспорта вот только нет, но надеюсь решить эту проблему уже в Москве. Заодно и пропишем там тебя. Есть нужные ходы. В общежитии института должны прописывать. Хоть и временно, но должны.
  Сестра была сильно возбуждена перспективами, что её ждали, поэтому болтала не умолкая. Тут нам попалась девушка в красивом платье, сестричка посмотрела на неё, сравнила со своим маминым выходным платьем и взгрустнула.
  - Ничего, и эту проблему решим, - успокоил я её.
  Оставив сестрёнку на месте, я опросил прохожих и выяснил как добраться до нужного вокзала. Немного наличности у нас было, так что собрались и, дождавшись нужного трамвая, добрались до места. Правда, с пересадками, прямого пути не было.
  На Московском вокзале мы прошли сразу к кассам. Оказалось, московский поезд уже ушёл, завтра будет следующий. Всё по расписанию. Подсчитав выданные финансы, я определил, что на два билета до Москвы нам никак хватит. Плацкарт нужен, а вагоны в основном были именно плацкартные.
  - Идём, - дождавшись сестру, сказал я и тут же стал командовать. - Там буфет, посидишь, вещи наши посторожишь, а я пробегусь вокруг, осмотрюсь. Тут рынок неподалёку, две остановки трамвая, до него проедусь, ну и заодно с жильём вопрос решу.
  Та не возражала, так что, оставив сестричку скучать за одним из столиков, специально чай ей подслащённый купил, чтобы не прогнали, финансы наши у меня были, и покинул здание вокзала. Ленинград большой город, так что рынок тут был, да не один, но тот, что располагался неподалёку, не сказать что крупный. Добравшись до него я сперва покрутился по рядам, а потом ушёл чуть в сторону и, достав из кармана семечек, бабушка жарила, и стал щёлкать ими, наблюдая за жизнью на рынке. Идея у меня была проста, отобрать нажитое не посильным трудом у ударников кошелька и ножа. Точнее у щипачей, карманных воров. Грабить простых обывателей я не хотел, если прижмёт, пойду на это, на мне вся семья и Танюша висит, но не скажу что мне это по нраву. Даже совсем не по нраву. Воспитание такое, да-с. А вот воров, да и подобных им совсем не жалко. Вот уж кто жаловаться не побежит, идеальные кандидаты в невольные спонсоры.
  Или мне не везло, или я не видел карманников на рынке. Тишина и покой, если это можно сказать о рынке. Хотя работы им тут непаханое поле. А возможно, что и не было, это же не крупные рынки, небольшой, все на виду, вычислить быстро смогут. Хотя нет, я не в первый раз обращал внимание, что покупатели, расплатившись и убрав кошели, по ходу движения, нет-нет да проверяют на месте ли тот. Это рефлекс, значит, воруют тут, есть такое дело. Вот только, похоже, у карманников был выходной. Не видел я их и всё тут. Хм, передо мной было только часть рынка. Не сменить ли места наблюдения, а то так сидя на одном месте я слишком привлекаю внимание? Сказано сделано. Перебравшись на новое место, лузгая семечки, я продолжил наблюдать. Дважды менял место для наблюдения, пока не услышал крик:
  - Держи вора!
  Причём орали с другой стороны ранка, и там наметилось какое-то движение. Воришка, мелкий пацанёнок в рванной одежде на голое тело, удирал со всех ног. Причём это не шалопай, что стянул прошлогоднее яблоко с прилавка. Нет, его сопровождало ещё несколько парней старше возрастом, двигаясь по сторонам. Это группа, а когда мелочь на бегу избавился от улики, незаметно передав кошелёк напарнику, при этом продолжая удирать во все лопатки, босые ноги так и мелькали, я довольно улыбнулся. Дождался.
  Проследив как кошель, пройдя несколько рук, оказался под пиджаком неприметного парня лет двадцати на вид, я упал ему на хвост и двинул следом. Причём шёл не только двигаясь за нужным объектом, но и сам проверялся, мало ли кто приметил меня и так же следует за мной. Вроде не было. Да и парень шёл один, все напарники разбежались. Уверен, встретятся дальше, в одном месте. Вот этого допустить нельзя. Вот только места чтобы незаметно его перехватить, обыскать и забрать добычу я не находил. Просто не было их, постоянно у людей на виду. Однако к моему удивлению тот свернул в один из парков города и направился по тропинке через него, явно срезая путь. Я стороной обогнал его, мало ли кто там из леса наблюдает, не следует ли кто за курьером. Оказалось, никто не наблюдал. Ещё по пути я подобрал круглый большой камень, так что когда тот проходил мимо, топая по брусчатке тропинки сапогами явно не по размеру, вышел из-за дерева, за которым укрывался, и метнул его. Вошёл точно в затылок и тот молча и без звука рухнул. Звук только от шума падения. Вокруг никого, даже гуляющих нет, не смотря на вечер, повезло, да и я подгадал нужное время. Всё же прохожие были, на тропках пока я следовал за вором, тут и там мелькали фигуры.
  Подскочив к парню, поглядывая по сторонам, это чтобы не застали на месте скажем так преступления, я быстро обыскал его, заодно проверив пульс. Был, хоть и слабый. Не слабо я, похоже, его приложил, хотя крови на затылке не было. Камень, кстати, выкинул подальше за деревья, улика всё же. Обыск мне дал отличную явно серебряную зажигалку, наручные часы на руке, пачку папирос тоже забрал, сам не курю, но мало ли пригодится. Тем более едва початая пачка "Беломора", тут и собеседника можно угостить для налаживания разговора, ну или посыпать табаком след, если от собак придётся уходить. Так же в карманах была железная мелочь, и рубли, банкнотами. Немного, рублей двадцать всего. Это, похоже, были личные средства вора, всё это я забрал. Дальше уже с кошелями. Их оказалось два, если и было больше, то видимо тот успел от них избавиться. Но оба кошеля были полны, наверное, всю добычу сюда складывал. Хорошо, похоже, они кого-то раздели из богатеньких Буратин.
  Пересчитывать потом буду, оба кошеля убрал за пояс под куртку. Ножа даже перочинного у того не было, что удивило. Не то чтобы мне нож нужен, у самого на руке под мышкой спрятан отличный охотничий нож, просто ради интереса. Лёгкая финка мне бы тоже пригодилась. Последняя надежда найти колюще-режущее - это голенища сапог. Стал ощупывать и есть, но не нож, а серебряные часы на цепочке. Те, что на животе носят, в форме луковицы. Не поленился и содрал сапоги, это было не трудно, реально на два размера больше те были. Под подкладкой обнаружилось по три золотых монеты. Вот это, похоже, личный запас воришки.
  Были ещё документы на парня, он, кстати, не местный, видимо гастролёр, но их я не тронул, вот всё стальное убрал. Парк покинул так же, не по тропинке, и вернулся к рынку. Там уже заканчивались работы, вечерело, быстро нашёл бабку, что сдавала комнату, договорился с ней и направился на вокзал за Таней. Вот там уже заметно паникующая моей пропажей Татьяна, только обрадовалась моему появлению. На меня тут же посыпались жалобы и обвинения, что бросил её тут одну. Так что пришлось посидеть за столиком, пока сестрица бегала в туалет. Ну да, обещал, что часа три не будет, а почти пять прошло. Да у меня и надежд что всё выгорит, была откровенно слабой, а тут всё сработало, что не могло не радовать. Подсчёты потом, но похоже на обустройства в Москве, включая покупку нового гардероба Татьяне, хватит, да и мне на обратную дорогу тоже. Посмотрим, может и на гитару тоже хватит.
  Когда сестричка вернулась, то сестра после моего инструктажа подошла к окошку касс и, отстояв очередь, там было два человека перед ней, приобрела билеты на московский поезд. Сестрицу сильно удивило, что у меня нашлись деньги на такую покупку, какие у меня финансы, выданные отцом, она знала неплохо. Однако с вопросами пока не лезла, видимо оставив это на потом.
  Убрав билеты в нагрудный карман рубахи, я подхватил мешки и мы дошли до рынка. Там бабка уже собирала товар, что выставляла на продажу, я это всё понёс, Таня оба наших мешка, так и дошли до домика старушки. Поселила она нас на веранде, благо пара топчанов там имелось, да и одеял, в большинстве лоскутных, так же выдала, чтобы мы не замёрзли ночью. Мы покушали остатками того что мама дала на дорогу, и занялись делами. Таня умывалась у колодца на огороде участка, а я, достав из-за пояса кошели, быстро пересчитав наличку, убрал её в свой мешок, скрутив в валик, а вот кошели, когда Таня вернулась, вынес наружу и прикопал под вишней. Мне лишние улики ни к чему. Часы также убрал в мешок, пока Таню не будем настораживать, откуда у меня всё это взялось. Всё потом, в Москве.
  
  Утром мы попрощались с бабушкой, та нас сопроводила до рынка, оставшись на нём, у неё свой бизнес, а мы доехали до вокзала и прошли на перрон. К путешествию мы подготовились, буханку хлеба прикупили, остальное всё своё. Был большой шмат солёного сала, лук, чеснок, солёные огурцы. Всё скоропортящееся мы уже съели, так что теперь на это перейдём. Таня вчера перед сном, когда мы лежали на топчанах, всё же не удержалась и начала задавать мне вопросы. Мол почему именно в Москву учится, хотя и тут можно, ну и откуда деньги. Про Москву сказал так, столица она и есть столица, пусть там осваивается и живёт дальше. Возвращаться не нужно, будет в будущем москвичкой, столичной жительницей. Ну а то что деньги появились, смог кое-что продать из своей добычи в лесу, и заиметь небольшие деньги, мол, до Москвы хватит, как и на обустройство. Таня не отметила то, что деньги на билеты до Москвы я дал ей не сразу, на что я прояснил, что как раз продавал часть добычи, и средства теперь есть, успокоив её.
  Погрузка в вагон, когда подошёл поезд, это произошло в восемь утра, прошла нормально, наше купленные места это две полки, Таня на нижней будет, а я сверху, над ней. Проводница, убедившись, что мы устроились, я почти сразу завалился спать, подложив свой мешок под голову, а Таня стала общаться с молодой семьёй из Ленинграда, что ехали к друзьям в Москву. С ним был полуторогодовалый малыш. Всё хорошо, но с ребёнком путешествовать это не то. Так и оказалось, сами сутки в поезде до Москвы прошли нормально, жалоб нет. Ребёнок да, это был не спокойный малыш как моя младшая сестричка, орал и ревел постоянно, отчего к нам даже соседи с другим мест заглядывали и просили приглушить звук. Не знаю, может что психологическое, но ребёнок реально орал без продыху, как голова только не лопнула, аж покраснел весь? Родители успокаивали нас, а скорее себя, такое с ним было только в поезде.
  
  Ленинградский вокзал Москвы встретил нас суетой спешащих людей. Вдали виднелись трубы какого-то предприятия, выбрасывающие в чистое небо столбы чёрного угольного дыма. Суета суёт.
  - Осторожно, - придержал я заметно возбуждённую прибытием сестру за руку, та чуть не попала под багажную тележку, которую толкал носильщик. - Идём за мной.
  - Ты так уверенно идёшь, как будто всё знаешь, - не могла не поделится своим наблюдением сестричка, торопливо шагая следом, строясь успеть за моим широким шагом. При этом рассматриваю всё вокруг с деревенским любопытством.
  Шла та налегке, оба наших мешка нёс я. Кстати, поменять их надо, слишком много внимания ими привлекаем. Сидоры у пассажиров есть, а вот таких деревенских мешков как у нас если и есть, то очень мало. Я всего одного паренька с ним увидел. Тот даже обрадовался что он не один такой.
  Насчёт своего замечания тут, что ж она права, сам я тамбовский, но в последнее время, до момента попадания в это тело проживал именно в Москве. В принципе без красного словца скажу, что знаю её хорошо. Но это ту, современную Москву, а вот эта мне не знакома, но это не значит, что я буду теряться и стоять с потерянным видом. Как-то не моё. Так что энергичным шагом мы покинули здание вокзала и, догнав трамвай, он как раз отходил от остановки, повисли на задке. Сам трамвай был переполнен. Сестра зеркально повторяла все мои действия, как я и велел, так что не потерялась и, улыбаясь, стояла рядом, держась за лестницу. На задней площадке мы были не одни. Ещё два мальчишки примерно моего возраста устроились рядом. Но они чуть раньше сошли, а мы на следующей остановке. Просто трамвай нам был не по пути, может и был прямой маршрут, однако нам не трудно сменить его. Опросив ожидающих трамвая пассажиров на остановке, выяснив какой номер нам нужен и на какой остановке выходить, стал терпеливо ожидать нашего транспортного средства.
  - Смотри, мороженное, - показала сестрёнка жалобными глазами на появившуюся будку мороженицы. Её привезли на прицепе повозки. Возница помогал отцеплять и устанавливать у края тротуара.
  - Успеем, - прикинул я. - Пошли пока очередь не набежала.
  Как мы не торопились, но в очереди оказались аж пятыми. Ничего отстояли и с некоторой жадностью, но так же и с немалым наслаждением, поели холодного лакомства. Что ни говори, а вкусно, может тут и вкусовые рецепторы у моего нового тела лучше, но такой удар по ним удалось выдержать с трудом. Как и новый жалобный взгляд Татьяны. Сам с трудом отказался.
  - Успеешь ещё, тебе тут жить, - осадил я её, напомнив, зачем мы приехали.
  Тут и трамвай наш показался, так что мы вернулись к остановке, ополоснув руки из армейской фляжки. Отец дал с возвратом. Немного удивительно, но та была стеклянной с деревянной пробкой, как я узнал обычное дело в армии.
  Добравшись до нужной остановки, сошли, и я указал сестрице на здание, которое находилось с другой стороны улицы:
  - Вот мы и приехали. Разреши представить тебе Второй Московский Государственный Медицинский Институт. Если всё получиться, учиться будешь именно в нём. Теперь вон лавка, посиди, да за вещами присмотри, а я прогуляюсь, разведаю обстановку, нужно узнать, закончила работать приёмная комиссия или нет. В этом году приёмная комиссия работает не по графику.
  - А ты откуда знаешь?
  - От доктора, что меня лечил. Он тут учился. Позвонил и всё узнал по моей просьбе. Всё, сиди и жди.
  Оставив сестрёнку на лавке, добравшись до входа в здание университета, там жизнь била ключом, время экзаменов, так что студентов и студенток хватало, обернулся и, убедившись, что Танюша на месте, прошёл внутрь. Проскользнуть мимо строгого вахтёра удалось без труда. Так же без труда отловил симпатичную студентку и всё что нужно узнал от неё. Приёмная комиссия ещё работала, но осталось три дня. Вот это плохо, так что я заторопился обратно к сестричке. Правда будет ещё один набор, в конце лета, но как вы понимаете ждать нам его не с руки. Да и набор будет, если не наберётся за этот студентов в нужном количестве, в чём я лично сомневаюсь. Конкурс сюда не хилый.
  Добежав до скамейки, заторопил её:
  - Бери все документы и бегом за мной.
  Один мешок за спину, второй в руки и вперёд, показывать дорогу к нужной аудитории. Успели, не разошлись преподаватели из комиссии, так что после опроса приняли документы у Тани, и внесли её в журнал приёма. Более того она даже успевала сегодня на один из экзаменов, как раз по математике где Танюша была сильна. Немного пожурили за то что нет паспорта, и попросили обязательного принести. Вместо паспорта пока подошёл комсомольский билет, но это как временная мера. Сотрудники в приёмной комиссии прекрасно знали, что многие кто приезжал из деревень, не имели подобных документов, их очень неохотно выдавали на руки. Ещё бы, выдашь, так колхозники быстро по городам разбегутся. Такое скрытое рабовладение. Это моё личное мнение. Причём достаточно ужесточённое рабовладение. Ладно бы деньги платили, а то какие-то трудодни. Жили люди в деревнях только за счёт личных хозяйств. Выживали. Нам-то полегче было, однако, продуктового налога тоже никто не отменял, сдавали мясо и яйца. Не без этого.
  Я как на иголках просидел на скамейке у дверей в аудиторию, пока Танюша общалась с преподавателями из приёмной комиссии, а когда та вышла с широкой улыбкой и сказала, что её допустили до экзаменов, и сам просиял. Преподавателей не то что поразили её школьные оценки, но произвели благоприятное впечатление. Ну и описала, что там было, сказав, что есть пробелам с паспортом. Отправив её к нужной аудитории, там сама найдёт, не ребёнок чай, я поспешил наружу. Танюша знала, я ей сказал, что пошёл искать временной жильё. В комиссии сестрёнке уже сказали, что общежитие переполнено поступающими, заселение начнется, когда пройдут экзамены, не сдавшие уедут, остальные останутся, их и расселят. Если та выйдет раньше моего возвращения, то подождёт на знакомой лавочке, мы уже договорились об этом.
  Проблемой со снятием комнаты не стало. Опросил людей, прошёл в ближайшие дворы рядом с институтом, вот там бабули и подобрали мне нормальное жильё с отдельной комнатой. Оказалось, что хозяева квартиры на днях уехали в экспедицию, геологами были, вот их домработница таким образом и подрабатывала. Кстати, сами хозяева не возражали. Уплатил сразу за неделю вперёд, сказав, что пока не знаю, может и задержусь. Сообщил, сколько человек будет проживать, ну и оплатил обеды. Нас будут тут кормить, завтраки и ужины так точно, вряд ли мы будем на квартире во время обеда. Старушка-домработница повздыхала, пожелала сестре удачи, передам обязательно, так что осмотрев комнату, было две кровати, это была комната домработницы, сама она в хозяйской ночевала, оставил вещи и поспешил уйти, нужно решать дальнейшие дела. Что-где находись, я у домработницы спросил, так что до здания отделения милиции добрался быстро. Нужного мне человека уже не было, паспортный стол закрыт, вечер, но дежурный, который был не сильно занят, достаточно подробно мне объяснил, тему он знал. Если сестра поступит, ей обязаны дать временную регистрацию в общежитии, под это дело можно получить и паспорт, и временную прописку. Ситуация не сказать что стандартная, но такое уже бывало, так что тот знал что говорить и что делать. Так что завтра с сестрой обязательно сюда. Нужно только справку взять из деканата что сестра поступает... Нет, не дадут.Пока не поступит, не дадут. Ладно, подождём.
  Когда я добежал до улицы, где находился нужный мне институт, сестра уже сидела на лавочке. Подойдя присел рядом и сказал:
  - Можешь не говорить. Вижу что сдала.
  - Ага, - не могла не улыбнутся та широкой улыбкой. - Пять.
  - Узнала, какие экзамены завтра будут?
  - Да, вот записала, - протянула та мне кусочек бумаги.
  - Надо будет блокнот с карандашом купить, - рассеянно пробормотал я, изучая, что было написано на листочке округлым аккуратным девичьим почерком. - Завтра у тебя весь день занят. Плотно я смотрю, загрузили, чтобы ты в оставшиеся дни уложилась. Ладно, без тебя справлюсь.
  - Ты комнату снял? Мешков вижу нет.
  - Снял. Тут недалеко, пару шагов дворами, - ответил я, вставая, и мы направились к нужному дому, общаясь на ходу. - Тебе нужно отдохнуть, завтра тяжёлый день. Сейчас придём, так что сразу под душ, потом поужинаем и спать. У меня завтра тоже дел много, нужно решить.
  - Что за дела? - деловито поинтересовалась сестра.
  Рассказав её о том, как можно поучить паспорт, так же пояснил, что пройдусь в районную больницу, узнаю насчёт набора персонала. Сестре хватит и санитаркой поработать, главное выбить приемлемый график работы, чтобы совместить работу и учёбу. Тем более учёба не скоро начнётся, это приёмная комиссия сейчас работает, а начало учёбы через два месяца, когда закончиться практика у старших курсов. Я уже всё узнать успел. Но это не всё, официальная работа, с трудовой книжкой позволяла встать в очередь на комнату, а мне это и надо. Когда из Москвы все побегут при подходе немцев, думаю, получить освободившуюся комнату труда не составит. Иллюзий насчёт квартиры я не питал, вряд ли дадут. Да и насчёт немцев, что дойдут до Москвы не уверен, были некоторые планы насчёт этого, посмотрим, как дальше история пойдёт.
  Таня познакомилась с хозяйкой квартиры, хоть и временно, но та ею была. Нас покормили, сестра осторожно посетила душ, она в нём была в первые, любопытство так и пёрло из неё, потом снова одев то же платье, вернулась в комнату. Ну а я в душ пошёл.
  
  Утром Таня направилась к институту, дорогу она запомнила. В руке у неё были писчие принадлежности и пара чистых тетрадей. Это из запасов хозяина квартиры, нужно купить и вернуть на место, чтобы хватало, домработницы выдавая нам этот комплект, попросила об этом. Это не трудно. Прихватив солидную пачку денег, я выяснил, где находится нужный магазин и направился туда. Прикупил не только солидную стопку разных тетрадей, но и чертёжный инструмент, разные писчие принадлежности, карандаши и даже нашёл два медицинский справочника. Тоже взял. Помимо них купил не большой явно дамский портфельчик на длинном ремне. Светло-коричневый. Вместо школьной сумки будет, стильно и элегантно. Это чтобы та в руках всё не носила. Похожие сумочки я выдел у студенток в институте. Так что особо выделяться сестра не будет. Это хорошо. Вернувшись на квартиру, передал всё, что мы у домработницы занимали, только всё новое, свежекупленное, а часть покупок я составил в комнате. Остальное сложил, то что по моим прикидкам Тане понадобится, в сумочку, и поспешил к институту. Снова пройти внутрь мне была не проблема, какой сейчас экзамен знал, нашёл нужную аудиторию и стал терпеливо ждать. Танюша выпорхнула четвёртой, сияя улыбкой. Ещё шире та улыбаться начала, когда я ей сумочку с содержимым задарил. Думаю, не визжала та от радости, потому что народу в коридоре хватало, но затискала от души. Даже как-то неловко для меня, лифчика та не носила, постирала вчера, и он всё ещё сох в ванной. Я конечно мужчина в самом расцвете сил, но пока женским полом не интересовался, организм ещё не повзрослел для этого, но я понимал, ещё немного, ещё чуть-чуть и наступит тот счастливый день, которого жду уже не один месяц.
  Оставив сестру в институте, когда та пришла в себя, то поспешила к следующей аудитории, деловито инспектируя на ходу содержимое подарка, я вышел наружу и запрыгнул в трамвай. Оплатив билет, покатил к рынку. Хватит ходить как бомж, ну или деревенский. Внимание привлекаю. Стоит приодеться, чтобы влиться в массы москвичей. Сестру тоже бы приодел, только та занята. Ни одной свободной минуты. Ничего, закончит с ним, там посмотрим. Если её примут, задарю подарками.
  До вещевого рынка добрался без проблем, это конечно не закрытый Черкизовский рынок, но тоже впечатлял. Погулял по рядам. Первым делом присмотрел себе отличный кожаный и дорогой чемодан. Он ещё вшитыми ремнями вверху застёгивался. В своей прошлой жизни я уже такой видел, офицерский вроде, но не думал, что они уже сейчас существуют. Картонных и фанерных чемоданов их хватало, но я ухватился именно за кожаный светло-коричневого оттенка. Не удивлюсь если он импортный. Оплатив покупку, поторговался не без этого, скинув процентов пятнадцать, после чего держа за ручку не сказать что лёгкий чемодан, всё же кожа, стал обходить ряды. Нужна обувь, причём срочно, сапоги в которых я сейчас ходил, уже серьёзно жали, как бы так до беды не дошло, до тех же кровавых мозолей. У нужного продавца сторговались так, он забирает мои сапоги и с наценкой продаёт свои. Померил, чуть велики, но со временем сядут как надо. Надел их, портянки свежие тут же прикупил, и ударил с продавцом по рукам. Как влитые, нормально. Дальше у соседа сапожника купил отличные городские штиблеты как раз по моей ноге, причём не ношенные, а к ним пачку носков, десять штук. Всё это убирал в чемодан. В других рядах прикупил бельё, три белых майки, и трое сатиновых трусов по размеру. В другом месте обнаружил отличный костюм для подростка, тёмно-серый, выглаженный, но главное мне по размеру, не поленился, надел, даже рукава подходили, и осмотрел себя в зеркале, вынесенном продавцом. У него был небольшой закуток для переодевания с ширмой, так что нормально. С только что купленными чёрными мужскими туфлями, отлично смотрелся.
  Костюм я взял. В принципе на этом всё, мне особо больше ничего и не нужно было, однако проходя через ряды, не удержался, купил крепкие штаны, для лесу, и кожанку, чуть велика по размеру, но на вырост хватит. Дальше пошёл туда, где посуду продают. Купил небольшую двухлитровую кастрюлю, чугунную сковороду с крышкой, чайник, две кружки, две глубокие тарелки, две чуть меньшего размера для второго. Нож, несколько вилок, ложек. То есть посуду для Тани. Если она даже не поступит, разных учебных объектов по Москве хватает, будет поступать в другом месте, а поступив, ей потребуется посуда, это обязательно. Вот я и решил поспешить с покупками.
  Когда уже покидал рынок, услышал, как кто-то наигрывает на аккордеоне, причём немилосердно фальшивя, мой идеальный музыкальный слух этого никак перенести не мог. Однако я лишь поморщился и заспешил в ту сторону, где терзали инструмент. Раз аккордеон есть, то может и гитара найдётся? Повезло, продавец занимался продажей именно музыкальных инструментов. Поддержанных правда, но думаю и новьё найдётся. Мельком посмотрев на толстяка, это он выдавливал из баяна эти стоны инструмента, я посмотрел на продавца, тот морщился не хуже меня, и спросил:
  - Гитары есть? Испаночка?
  - Есть, две. Командировочные привозили из Испании. Хочешь посмотреть?
  - А то.
  - Только осторожно, не поцарапай.
  Продавец передал мне чёрную лакированную гитару, и пристально поглядывая на меня, стал рассчитывать толстяка. Тот брал баян, понравился он ему. Когда продавец вернулся, я уже закончил настройку, а гитара была реально расстроена, и взял верхние ноты, проверяя проделанную работу. После чего поправив ремень, сделал перебор, и стал быстро перебирать пальцами. Очень сложная композиция, услышанная мной ещё в том мире, и я по памяти по слуху пытался её повторить, и что удивительно, практически идеально повторил. Нужно немного доработать, потренироваться, и исполню не хуже реальных музыкантов.
  Когда продавец с немалым интересом слушавший мою игру, вокруг тоже ценители собрались, озвучил цену, мне показалось, я ослышался. Даже демонстративно в ухе поковырялся и попросил повторить цену. Торговались почти час, но я купил гитару, не мог не купить эту красавицу. В комплекте шёл чехол и запасные струны, хоть это скрасило грусть расставания с такой значительной суммой.
  
  Когда Танюша глубоко под вечер пришла сильно усталая из института, судя по её виду, вся выложилась, я сидел за столом в нашей комнате и писал. От руки, но левой рукой, чтобы почерк изменить. Комната была неплохо мебелированной, кроме двух кроватей и шкафа, были письменный стол. Даже радио в углу под потолком, репродуктор, где едва слышно бормотал диктор. Новости шли. Когда дверь открылась, я закрыл тетрадь и убрал её в сторону.
  - Как ты? - тихо спросил я.
  - Ох и тяжело. Всё сдала на сегодня, но не знаю, как завтра день пройдёт. Устала я.
  - Иди в душ, вода снимет усталость, потом ужинать и спать. Тебе нужен отдых, - скомандовал я. - Кстати, вон халат купил, для дома, чтобы ходить, как раз твой размер, можешь его взять, там переоденешься.
  Похоже, сестра настолько устала, что не заметила мои обновки. Да и гитара что стояла на кровати прислонённая к стене, была ею не замечена. А тут сразу появились силы и начались шаманские пляски насчёт обновок. Понимая, что для женщин это самая животрепещущая тема, я обрадовал её, как только закончиться экзамены и появиться свободнее время, пойдём и всё ей купим. Даже костюм чтобы ходить на уроки. Вот тут сестра впервые озаботилась, а откуда у меня действительно деньги? Сколько мне дали она знала прекрасно, математикой владела не хуже меня, знала, что практически всё мы потратили на билеты до Ленинграда, а тут я не знамо на какие деньги снимаю комнату, да ещё закупаюсь. В моей байке, что я добычу сбывал на сторону, она уже сомневалась.
  - Они не ворованные? - настороженно спросила она, пока я собирался с мыслями.
  - Нет, - засмеялся я. - Просто пока я ходил по лесу нашёл труп, старый, похоронил его. Но на теле и рядом было много золота, видимо какой-то дворянчик сбежать не смог и помер. Вот это всё я продал, большую часть уже тут. Не волнуйся. Для семьи отложил, на покупки им тоже, так что хватит и тебя устроить и им дать. Себе ничего не оставлю, вон только гитару. Костюм, кстати, планирую тебе оставить, с собой не возьму. Буду приезжать, буду надевать.
  - И часто приезжать хочешь?
  - Летом приеду, как раз к началу твоих занятий, имей это в виду.
  Танюша ушла принимать душ, потом мы вместе поужинали, и та потребовала показать все обновки. Я возражать не стал, показал и даже оделся. Почти час потеряли. Да и сама сестрёнка в халате долго у зеркала шкафного крутилась, рассматривала себя.
  - Причёска у тебя не городская. Завтра у тебя, я посмотрел, тоже времени нет, потом сходим, как раз когда за одеждой пойдём, вот и парикмахерскую посетим. Я кстати тоже оброс, не помешает.
  
  За следующие два дня, особо серьёзного ничего не произошло, Таня активно сдавала экзамены, уже все сдала, сейчас ожидала что примет приёмная комиссии, возьмут её или нет, как на иголках сидела, ну а я тоже эти дни не дремал. Заполнил до отказа тетрадь, для первого раза хватит, потом ещё будет, купил с десяток конвертов и на двух написал данные всесильного наркома. Был шанс, что тетрадь не попадёт к нужному адресату, значит нужно подтолкнуть к тому, чтобы следующую подобную прессу принимали со всем тщанием. И вызывали нужных людей или фельдъегерей для передачи письма адресату.
  Как раз сегодня я и решил опустить первое письмо в почтовый ящик, причём сделать это на Киевском вокзале. Там и народу много и контроль меньше. Переоделся под деревенского, мешок полный тряпьём набил, кепку на глаза, и под таким видом к вокзалу. Я уже освоился с местными маршрутами за эти дни. Там спокойно подошёл к почтовому ящику и опустил письмо. После чего покинул вокзал, добрался до съёмной комнаты, нормально переоделся, в штаны от костюма и белую рубашку. Жарко, и так хорошо. Головные уборы в городе не носили, так что и я отвыкал, как в принципе и Танюша. Вот в таком виде я и направился в районную больницу. Она тут, не так и далеко. Главврач уже несколько дней отсутствует, он находился на курсах по повышению квалификации, но сегодня должен быть, вот и постараемся пристроить сестрёнку.
  
  9 мая. Москва. Лубянка. Кабинет наркома Берии. 17 часов 36 минут.
  
  - Разрешите? - заглянул в кабинет секретарь.
  Хозяин кабинета был не в духе. Он только что вернулся от хозяина, где получил вполне справедливый втык, отчего злился ещё больше, и уже вызвал ответственных людей, готовясь передать, только в троекратном размере всё, что услышал от главы страны. Тем удивительно ему было поведение секретаря, тот прекрасно понимал в каком состоянии его начальник, но всё равно зашёл. Значит что-то действительно срочное.
  - Давай! - отрывисто приказал Берия, требовательно протянув руку, заметив, что у секретаря конверт с письмом в правой руке.
  Подойдя секретарь передал конверт, и сообщил, пока начальник, осмотрев вскрытый конверт, достал тетрадный листок и читал не такое и большое сообщение в письме:
  - Письмо изъяли сегодня в десять часов дня. Почти сразу оно было отправлено в наш наркомат. Вскрыто с применением всех средств в специальном помещении. Эксперты, осмотрев и изучив содержимое, немедленно связались со мной и передали его вам. Опасности оно не представляет, чистое.
  Почему передали, усталый нарком уже понимал сам. Там было несколько коротких строк, а именно:
  "Доброго дня. Не думаю что обрадую. Вы будете расстреляны 24 декабря 1953 года по решению Верховного суда СССР. С вами буду расстреляны ваши соратники, которых в газетах будут называть "бандой Берии". Это Меркулов, Кобулов, Гоглидзе, Мешик, Даконазов и Влодзимирский. Инициалов, извините, не помню, хорошо хоть фамилии вспомнил.
  Пока жив Сталин, живы и вы, запомните это. Сталина убили, цинично и подло 5 марта в 1953-ем году. Есть несколько версий, но основных две. Отравление и инсульт. Думаю вторая верная. Когда случился инсульт, к товарищу Сталину не пускали больше двух суток врача, пользуясь вашим отсутствием. Когда вы вернулись, было уже поздно. Те, кто вас убьют, встанут у руля, они же и уничтожат страну, агония будет длиться сорок лет.
  Воспримите серьёзно эту информацию. У вас есть шанс всё изменить. Кто повинен во всём описанном будет сообщено в следующих сообщениях. Следующее письмо под номером два. Не пропустите".
  - Было второе письмо? - коротко поинтересовался Берия.
  - Такая информация не поступала. Отменить совещание?
  - Нет, всё как и прежде. После совещания вызови-ка мне Меркулова. А письмо на анализ почерка. Не пойму кто писал.
  - Есть, - секретарь забрал письмо, и покинул кабинет, и почти сразу внутрь стали заходить командиры в разных рангах. Берия уже настроил себя на нужную ноту. Даже странное письмо не выбило его из колеи, так что посетителей ждал холодный приём, но буря вот-вот была должна разразиться.
  
  - Ура-а-а, я сдала! - висела на моей шее Таня.
  - Я же свалюсь, слезь с меня, - улыбаясь, ответил я. - Откормилась на молоке, не поднимешь.
  Я ждал Таню у входа и вот, та обрадовала, её официально зачислили на первый курс. Правда, напомнили насчёт паспорта. С этим проблем не возникло, в деканате, благо все кто нужно был на месте, та взяла нужную справку и мы сразу от института прошли к отделению милиции, где та написала заявление на получение паспорта, предъявив всё что нужно. Включая свой единственный реальный документ, комсомольский билет. Паспорт обещали сделать через три дня, препятствия для выдачи местные не видели, вот через три дня и придём. На рынок мы уже не успевали, так что посетили парикмахерскую, где нам сделали нормальные городские стрижки. А вот утром уже направились на рынок. Мы не городские, нам и ношенные вещи хорошо. Ох Таня там и оторвалась. Мы нашли тёмно-синий с рисунком на лацканах строгий женский костюм, низ у юбки чуть выше колен, белой сорочки и жакета, что-то вроде пиджачка. Смотрелось на Тане изумительно, как будто под неё шили. Взяли его. Потом купили три разных платья, во всех можно ходить и по городу, вполне нарядные и лёгкие, летние. Взяли так же обувь, а то Таня у мамы последнюю нормальную пару туфель забрала. Надо вернуть. Три пары взяли, разных. Сумочку женскую, потом и к белью перешли, тут розовея та сама отбирала, я чуть в стороне стоял с чемоданом. Мы все покупки туда складывали. Дело деликатное, но Таня и сама справилась.
  Потом был переезд. Прожили мы в комнате почти шесть дней. Бланк на получение койко-места Таня уже получила, но тут комендантша решает, кого куда поселить, так что я купил большой торт в бумажной коробке, свежий, Таня так и облизывалась, ходила как кошка вокруг него, и с этим гостинцем зашёл к комендантше. В общежитии был бардак, много народу вселялась, так что та была не в настроении, однако мне удалось её разговорить, и та выдала Тане ключ от двухместной комнаты. Маленькая, но тёплая и на два человека. Ранее тут жили две студентки, которые выпустились в этом году. Выпуск был раньше чем обычно.
  Мы осмотрели комнату, соседки пока не было, не заселили ни кого, получили постельное бельё и всё что полагается, и уже направились за Таниными вещами. В два захода всё принесли, но перенесли. Я пока буду жить на снятой комнате. Доплатил ещё на неделю, а Таня пусть уже на своём месте устраиваться, ей тут долго жить. В самой комнате немного аскетичная обстановка, две панцирные кровати, между ними у окна стол, два стула, и шкаф. У входа вешалка. Вот и всё.
  Дальше Таня получила паспорт, с уже временной пропиской в нём, и мы направились в районную больницу, где главврач побеседовал с сестрёнкой и согласился её пока взять санитаркой. В хирургическое отделение в ночную смену. Смены через каждые два дня. Завтра первый рабочий день, вернее ночь. Вот так по-тихому я и помогал Тане освоиться в крупном городе, столице Советского Союза. Та робела, но понемногу осваивалась, я водил её по выставкам, по кинотеатрам, пару раз в театры ходили для ознакомления. Из деревенской простой девушки та постепенно становилась городской. Таня удивлялась, откуда у меня это всё, но училась охотно, постепенно осваиваясь, и уже всё меньше со стороны напоминала так называемую дерёвню. Я учил её правильно ходить, правильно одеваться и даже говорить. Конечно недели на это дело мало, но хоть не напоминала та теперь слепого щенка, какое-какие знания в голову я ей вложил что не могло не радовать. В общем, культурно проводили время, даже в парке на озере на арендованной лодочке катались. Хорошо, и мне и ей нравилось.
  Завтра я отъезжаю, билет уже куплен, поэтому делал наставления перед отъездом. Таня встала в очередь на комнату через больницу, где уже работала, две смены проработала, тяжело, но жить можно, так что со временем возможно и получит комнату в коммуналке. Главное напоминать о себе, а то знаю я её, скромница, может и не пойти. Вот я и втолковывал, что при распределении после окончания института смотрят у кого московское жильё, того в Москве и оставляют, так что ей кровь из носу но нужно получить комнату. А то мне и в общежитии хорошо. Слышать такого не хочу. Ничего, к концу лета вернусь, посмотрю, что можно сделать на эту тему.
  Я выдал сестре запас наличности, на месяц хватит, продуктов мы ей закупили, крупы там, то что не скоропортящееся, даже с десяток банок рыбных консервов. Запасом будет, в шкафу лежали. Остальное будет докупать в магазинах. Ещё Таня по моему велению открыла в сберкассе сберкнижку, куда я положил ей солидную сумму, можно не работая прокормиться полгода в Москве. До нашего приезда хватит, а пока пусть на заплате живёт, если что это тот необходимый запас, что может срочно потребоваться. Должна учится, вот пусть и учится.
  В общем, с наставлениями я закончил, переночевали каждый сам у себя, я собрался, в комнате было только то, что я забираю с собой, после чего мы направились на трамвае к нужному вокзалу. Таня хотела лично проводить меня.
  Сошли мы раньше, сестрёнка недоумевала, почему мне приспичило сойти тут, но я лишь дошёл до почтового ящика и, бросив конверт в него, после чего вернулся и мы, дождавшись следующего трамвая, поехали дальше. На вокзале, когда прощались, я достал часы из кармана куртки, те самые на цепочке в форме луковицы, и протянул их сестрёнке, сказав:
  - Часовщик их починил. Секундная стрелка точная, тебе как будущему врачу обязательно нужны часы с секундной стрелкой чтобы пульс считать. Я это от других студентов узнал.
  - Спасибо, - приняла та подарок чуть повлажневшими глазами, и тут же встрепенулась. - Это с того тела?
  - Нет, купил на рынке с рук. Повреждены были, поэтому за дешево. Правда часовщик за ремонт много взял, но часы тебе нужны, даже такие, так что пользуйся уверенно и не забывай подводить.
  - Спасибо, - та крепко обняла меня.
  Отстранившись, она неожиданно сказала:
  - Знаешь, та девушка из общежития, теперь стороной меня обходит, напугал ты её. Не ожидала что ты такой жестокий.
  - Да ты что, - ласково улыбнулся я. - Я белый и пушистый.
  История, произошедшая три дня назад не сказать что приятная, но описать её всё же стоит. Бить женский пол я как-то не приучен, если этот женский пол не трогает меня или мою семью. Не знаю, вроде девка на вид нормальная, тоже не городская, даже красивая. Когда Таня заселилась эта пигалица лет двадцати на вид, стала третировать сестру, насмехаться при встрече, даже деревней называть. В принципе сестра у меня и сама не промах, удар поставлен, но тут я услышал очередное её представление, то есть стал свидетелем. Было до этого ещё два, но сестра о них не рассказывала. Её завести трудно, но если получиться, не остановить, так что быть этой белобрысой битой, но к её несчастью в этот раз вмешался я.
  Дело было возле кухни общежития у печи, где что-то готовилось, я туда за водой пришёл, в очереди к крану стоял, а сестра зашла за чайником булькающим кипятком на печи. Не успела взять за ручку, а эта сразу стала громко высказывать о деталях халата сестры, та в халате по общежитию ходила. В общем, я взял ложку со стола, подошёл к ней и, ударив под колено, отчего она присела, прижал эту ложку к глазу. Злость была, поэтому говорил немного хрипло:
  - Я сестру часто навещать буду. Пожалуется, оба глаза выну и заставлю съесть. Поняла? Кивни. Вот и умница, а теперь иди отсюда.
  Свидетели особо ничего не поняли, я подошёл, приобнял её мы о чём-то поговорили и та быстро ушла. Испуганная, даже очень. Особо у сестры про то дело я не интересовался, а тут сама вспомнила. Видимо всё же что-то да усмотрела.
  - Всякое бывает, но ты присмотри за ней. Снова свои хороводы вокруг тебя будет водить, бей без разговоров. Но бей аккуратно, чтобы синяков не было и свидетелей. А то мало ли выгонят, этой дуре хватит глупости пожаловаться.
  - Она со второго курса. На третий переходит. Думает если старше, то можно нападать на тех, кто только был зачислен. Нас даже по группам ещё не распределили. Это позже будет.
  - Вот именно. Ладно, пишите письма.
  Обняв сестру, я поправил мешок на плече и прошёл в вагон. Проводник в этот раз был мужчина, какой-то не ухоженный, в грязной форме, с щетиной и даже перегаром, осмотрел билет и кивнул, проходи. Ещё и посмотрел на меня как-то странно. Его взгляд я смог расшифровать, только когда добрался до своего места. Оценивающий он был и, судя по всему, оценка была не в мою пользу. Я купил место на верхнюю полку, однако купе было уже занято, там сидело пяток мужчин. Не сказать что молодые, всем за тридцатник, кручёные жизнью, это было заметно, ну и расплывшиеся со временем татуировки, что проглядывали из-под одежды, намекали на их не совсем хорошее прошлое. На руках особенно было заметно. Да те их особо и не прятали.
  - Вещи свои убрали, место куплено, - кивнул я на полку, где были свалены мешки. Ладно бы другую полку заняли, так ведь на моей три мешка было.
  - Ого, борзый, - усмехнулся ближайший. - Место занято, сам по вагонам ищи, где приткнуться. Бегом отсюда.
  - За место уплочено. Хотите занять, выкупите у меня билет, я в принципе не против.
  - Топай отсюда, - показал вор нож, после чего стал резать колбасу на столе.
  - Ладно, потом поговорим, - пообещал я, зло сузив глаза.
  Раздувать конфликт было не в моих интересах. Мы ещё у вокзала стояли, милиция тоже не вариант, отбываем через минуту. Так что вернёмся чуть попозже. Скорее всего, воры дали на лапу проводнику вот тот их и разметил, причём заняв и моё место. Я мог бы поднять скандал, воры этого явно ожидали, но не буду. Чую не простые парнишки. По стандарту за борзость мою должно было прилететь пару тумаков, однако те сдержались. Недолжны были, но сдержались. Похоже, внимания к себе привлекать не хотели, а вот это уже интересно. Тут было два ответа на их поведение, первое, вполне возможно они едут на дело и опоздать не могут, поэтому стараются вести себя тише воды ниже травы. Никакой водки и пива на столе, еда есть, но не спиртное. Вот это ещё более странно. Однако во втором варианте, это курьер с охраной. И что он везёт? Интересно было бы посмотреть, поэтому я и решил не нагнетать обстановку и действительно убраться.
  Развернувшись, под презрительные смешки бывших сидельцев, я направился прочь. Покинул этот вагон и договорился с проводником в соседнем, уплатив ему на руку. Те брали пассажиров, если нет мест, у себя в купе устраивали. Денег не было, всё Тане оставил, так лишь мелочёвка, так что дал в качестве оплаты наручные часы. Дорого, но другого выхода не было. Поезд тронулся, когда я мешок на полке пристраивал, так что угостившись чаем, стал подрёмывать пока не заснул, баюкая в руках гитару. Не хотелось бы, чтобы она пострадала. Похоже, у меня много работы будет на ночь.
  Да, если ещё кто ни понял, я решил наказать воров. И за борзость, и за наглость, да за всё. Если даже не курьеры, уверен, есть с них что снять. Постараюсь не убивать, но если не будет другого выхода, особых сомнений испытывать не буду. Раз заняли моё место, платите за перевозку. Всё что снято, то и будет платой. Меня это вполне устроит.
  
  16 мая. Лубянка. Кабинет наркома. 20 часов 33 минуты.
  
  - Конверт уже осмотрели. Не вскрывая. Чисто, - подавая конверт, сообщил секретарь.
  - Второй, - посмотрев на номер на титульном листе тетради которую тот сразу достал, пробормотал нарком. - Неделю нервы ожиданием трепали, скотины.
  Секретарь после повелительного взмаха рукой поспешил покинуть кабинет, сообщив ожидающим там, что в течение часа нарком никого не принимает, и занялся своими обычными делами. А вот Берия, достаточно бегло пробежался по тетради, лицо его, чем дальше, тем больше становилось заинтересованным и при этом раздражённым.
  - Начало войны... поражения... потеря Киева... Крыма... блокада Ленинграда... заканчивается тем что немцы под Москвой будут... Ещё общие потери как среди мирного населения на оккупированной территории так и среди военнослужащих... Всё не то. Где информация по предателям, кто меня прикажет расстрелять?! От кого ожидать удара в спину?!
  Проверив ещё и титульный лист, и не найдя нужной информации, Берия зло ударил кулаком по столу, прошипев:
  - С кем играть вздумали?!.. Или?... Или вы хотите чтобы я проверил, реальна ли информация? Что ж, проверим...
  
  Проснулся я где-то в полночь. Вагон покачивался, снаружи мелькали огоньки, видимо какую-то станцию проехали, возможно, товарную, раз не останавливались. Перестук колёс убаюкивал, но я встряхнулся, посмотрел на проводника, тот спал и, собравшись, прихватив мешок и гитару, покинул купе. При этом я не заметно прихватил спецключ проводника. Двери что вели из вагона в вагон, были закрыты на ночь, вот я и воспользовался ключом, чтобы их открыть и также незаметно вернул ключ на место.
  Прихватив вещи, я вернулся в вагон, где у меня отжали место, и тихо постучался в купе проводника. Когда тот выглянул, вырубил его ударом рукоятки ножа в подбородок, классический нокаут, и быстро заглянул в купе. Как и думал тот зарабатывал как мог, ещё трое спят, зайцы. Вещи я оставил в тамбуре. Дотащил проводника до него, тяжёлый зараза, волоком пёр. Спецключ от дверей нашёлся в кармане форменных брюк. Открыл дверь и выпихнул того из поезда. Так что тело покатилось под откос. Поезд шёл не сказать что на полной скорости, но всё же километров пятьдесят давал. Убиться вполне возможно. Надеюсь, поломает себе что в наказание.
  Двери из вагона в вагон всё ещё были не заперты, вот и запер их, чтобы мне никто не мог помешать. Раздевшись, оставшись в одних штанах, накинул сверху тёмно-синюю майку, это уже запасное бельё из дома и, пройдя по коридору плацкарта, как и ожидалось, все спали, заглянул в нужное купе. А вот двое воров нет, не спят. Трое дрыхли на полках, включая мою, а эти бодрствовали. Я как бы проходил мимо, мол, не нужны они мне, да и те в полумраке меня явно не узнали, при свете ночника резались в очко. Вроде очко, не все карты рассмотрел.
  Те насторожились, когда я мимо проходил, но успокоившись, вернулись к картам. Ещё один звоночек. Точно груз, уверен уже на все сто процентов. Более того, я приметил, как сверкнул воронённой сталью ствол револьвера прижатый к бедру одного из игроков, наверное ногой его придерживал, когда сидел, а тут достал. Нет, внезапное нападение тут вряд ли получиться, отобьются, опытные сучары. Значит, будем ждать когда один отлучиться, например, в туалет, там и подстережём. То что возможно какой-то курильщик обнаружит в тамбуре мои вещи, я особо не переживал, тамбур закрывался, и я это сделал. Запер. Не попадёшь, хочешь курить, в туалет иди.
  Там и дождался, пришёл один, сперва в туалет зашёл, после чего доставая из кармана пачку папирос, направился к тамбуру, вот я его из тёмного угла и приголубил. Причём курчёный, как-то уловил моё движение и попытался увернуться, однако я этого тоже ожидал. И коленом когда тот пригнулся, зарядил ему в висок. Быстро подхватив тело, потащил в тамбур, открыл его и затащил внутрь. Проверив пульс, только поморщился. Мой удар в висок оказался смертельным, труп. Быстрый обыск дал мне два отличных ножа, ещё один складной и три метательных. Хорошим мастером сделанные, я даже трофейную спичку зажигал, чтобы их рассмотреть. В кармане так же обнаружилась неплохая свинчатка, кастет если проще. Сам я пользовался тяжёлой рукояткой ножа. Чтобы руки не повредить, а тут такое отличное средство, это кстати, так что его примерив, великоват, отправил в карман, пригодится. Ещё за поясом обнаружился "Наган", а в карманах пиджака солидный боезапас, считать сейчас времени нет, но больше сорока патронов точно имелось. Вычистив все карманы и проверив сапоги, я открыл дверь и вывалил тело наружу. Один есть, осталось четверо. Продолжим.
  Со вторым, что бодрствовал, я поступил просто. Подошёл, и не успел тот дёрнуться, всадил в горло нож, один из трофейных. Я подумывал о том, чтобы воспользоваться пиджаком только что отправленного за борт бандита, так сказать замаскироваться под него. Однако у нас комплекции разные. Пацана под взрослого мужика никак не замаскируешь, вот что обидно. А тут просто выскользнул из-за угла и, влетев в купе, насадил горло вора на клинок. Как тот не берёгся, а ничего сделать не успел. Я же удерживал его руки, чтобы тот не произвёл шума. Шумел, конечно, но не до такой степени, чтобы спящие дружки проснулись. Пока тот булькал горлом на полке, я быстро осмотрел спавших воров. Тихо. Взяв за ствол револьвер, он у меня до этого за поясом был, и со всей пролетарской ненавистью опустил рукоятку на голову того что лежал на нижней полке. После этого, подхватив под мышки всё ещё дергающееся тело подрезанного, он, похоже, отходил, и так же волоком потащил к тамбуру. Зрелище, наверное, сюрреалистическое. Ладно хоть все спят, глубокая ночь. Крови вроде на полу не оставил, клинок из раны я не доставал. Сделал это уже в тамбуре, тем более пока тащил, вор, подёргавшись в агонии и поскоблив сапогами по полу, отошёл. Эту тушу я и так с перенапряжением своих детских сил волок, так он ещё дергался, мешая мне. Пришлось постоять в тамбуре, перевести дух.
  Выдернув нож, вытер клинок о полу пиджака и быстро его обыскал. В этот раз трофеи убирать в мешок не стал, в углу сложил, некогда было. Кстати, у вора я нашел патроны в карманах, а вот револьвера не было, похоже он остался на полке, где тот сидел. Нужно посмотреть. Открыв дверь, я выкинул тело обчищенного бандита наружу. То, что бандита, уже смог убедится, у него документы были на нескольких человек. Вот так избавившись от тела, я побежал за следующим, уже третьим вором. Прежде чем его тащить к тамбуру, снова перевёл дух, за одно и потерянный "Наган" нашёл, действительно с краю нижней свободной полки лежал. Тот видимо на нём сидел, прижимая бедром, когда я налетел и ударил в горло ножом, ладно хоть не смахнул на пол, когда тело брал. Также утащив третьего, обыскал. Надо же, почти такой же комплект, да и "Наган" имелся. И так же отправил его за борт. Перед тем как столкнуть тело в ночную темноту, подумав, я чиркнул ножом тому по горло, а потом и столкнул, даже не смотрел, как тело кувыркается по откосу. Луна, можно увидеть. Закрыв дверь, в тамбур занесло паровозного дыму, и задумался, правильно ли поступил. Воры могут и мстить, если поймут, кто их распотрошил, а оно мне надо, да ещё с семьёй за спиной? Нет уж, никаких свидетелей и точка. Двух оставшихся тоже нужно сопроводить наружу, желательно в неживом виде. Жаль проводника не приголубил, может и выжить, как и опознать, наверняка ведь запомнил. Ладно хоть когда вырубал его, не светил лицо, но тот и по комплекции мог догадаться кто на него налетел.
  Ввернувшись в купе, я встал на нижнюю полку и приголубил четвёртого, потом перебрался на полку напротив и также рукояткой "Нагана" прошёлся и по пятому. Ну вот и всё. Четвёртого утащил и обыскал в тамбуре нормально, как и добил, сбросив тело, а вот когда с пятым возился, видимо кого-то разбудил, сбрасывая тело с верхней полки вниз. С четвёртым такого не было, а тут кто-то проснулся. Мимо четырёхместного купе плацкартного вагона потягивая штаны, прошёл мужик с самым сонным видом, и щёлкнула защёлка туалета. А я так и просидел у тела, пока тот не вернулся, вместе с запахом табачного дыма. Вот что его задержало, он ещё и курил. Ладно, подхватив пятого, утащил в тамбур, обыскал и отправил под откос. Только после того я прошёл в купе и снова включив ночник, снял мешки с полок. Тяжелые какие. Открывал по очереди и доставал содержимое. Через пару минут я сидел, озадаченно разглядывая добычу. Без сомнения воры были курьерами, как я предполагал, но я думал деньги везут, а тут золото, даже в слитках было с оттисками банка СССР, ну и разная ювелирка. Всё это тщательно упаковано. Хотя деньги тоже были, тысяч триста в новых купюрах, некоторых даже имели банковские пачки. Сложив всё обратно, забрал все пять мешков. Только в трёх был ценный груз, в двух еда, ну и всё что нужно было в дорогу. Даже две не початые бутылки водки нашёл, видимо планировали отметить прибытие и сдачу груза. А все мешки взял, чтобы подумали, что те сами покинули поезд, и проводника на них свалил. Разберутся, конечно, когда тела найдут, но это когда ещё будет, тем более война на носу.
  Вернувшись в тамбур, быстро сложив всю добычу в один из свободных мешков воров, мой и так был полон, открыл дверь и стал сбрасывать мешки один за другим, после чего сгруппировавшись, шагнул и сам с гитарой в руке. С такой добычей в поезде оставаться глупо, значит нужно покинуть его. Всё я просто не унесу, будем делать схрон. Покрутило изрядно, но я остановил падение, и быстро себя ощупал. Гитару я, когда упал и стал перекатываться мягко, даже осторожно откинул в сторону чтобы не повредить и не раздавить своим телом. А так отлетела в траву и вроде цела, нужно посмотреть. У самого синяки, возможно, есть, но к счастью не пострадал.
  Достав из-за пазухи кепку, надел её на голову и оставив осмотренную гитару на месте, к счастью пережила та полёт благополучно, пробежался вдоль путей, собирая добычу. Проблема была с одним мешком, еле нашёл его в камышах, далеко укатился. После того как добыча оказалось сложена в одном месте, я спустился к болоту, метрах в ста серебрилась вода, и стал смывать кровь с рук. Всё же уделался. Потом отмыв обувь, вернулся к мешкам.
  Там достал одежду, купленную на рынке Москвы, хорошую, крепкую, для похода самое то, и переоделся, а свою отнёс обратно к воде и тщательно постирал. Правда всё больше на ощупь, рассветёт только часа через два, но хоть так, зато очень тщательно это сделал. Выжал и вернулся к мешкам. Было прохладно, так что я накинул сверху кожанку купленную в Москве. Теперь нужно думать, что делать дальше. Всё я не унесу, это факт, значит нужно отобрать, что беру с собой и что оставлю в сделанном схроне. Когда я ещё собирал мешки, то видел на путях, откуда мы приехали, какие-то огоньки. Нужно сбегать и посмотреть что там, вообще определится на местности, а то я даже не знаю, где находился. Пробежка немного остудила разгорячённого меня. Проведённая разведка показала, что огоньки были у сторожки, тут проходила автомобильная дорога через пути. Отлично. Главное местному работнику на глаза не попасться. С новыми данными идея со схроном тихо угасла, попутками я и с добычей доберусь до своей деревни. Попутки наше всё. Правда, много времени потеряю, но что ж делать.
  Вернувшись, я расстелил свою куртку и стал укладывать на неё всё золото. Так-то свёртки в мешках не так и много места занимали, остальное тряпьём для объёма забили, вот всё лишнее я и откладывал. Вот пачки денег куда больше места занимали, целый мешок ими забит был, ладно хоть в крупных купюрах были. Как и думал, всё золото уместилось в один из мешков. Правда, собака, тяжеленый теперь стал, примерно кило двадцать. Я с трудом оторвал его от земли, и плюхнул обратно. Пришлось распределять золото по двум мешкам, вот теперь легче. В эти же мешки рассортировали пачки денег, набив их ими полностью. Свой мешок я не трогал, тот и так забит, а вот в один из освобождённых сложил остальные мешки, пригодятся, туда же всё оружие и почти всю добычу с тел воров, включая боезапас. Пересчитал патроны, у всех пятерых были "Наганы", оказалось почти четыреста штук. Видимо оборонять груз те собирались до последнего. Думаю это общак, вполне возможно перевозили, или меняли место хранения. Не скажу, не знаю. Искать его будут сто процентов, так что нужно будет хорошо спрятать, да и следов не оставить. А так по моим прикидкам, всё чисто сделал.
  В общем, получилось четыре мешка, мой, второй с трофеями и оружием, да и мешками, ну и третий с четвёртым, самые ценные, с золотом и деньгами. Деньги думаю, пригодятся, я правда на другую добычу рассчитывал, но теперь есть на что дом в Москве покупать. Один "Наган" у меня за поясом был. С десяток патронов в карманах, остальное убрал. Всё что мне не нужно, связал узлом, всё барахло из мешков воров, это всё и притупил в болотце, где мыл руки. Для этого пару найденных у путей булыжников использовал, так что булькнуло хорошо. Круги не успели разойтись, как я вернулся к своим вещам.
  Почесав затылок, я взял два мешка, один с золотом за спину, второй с моим имуществом и подарками в руки, гитару на одно плечо, и понёс их к сторожке. Там сошёл на дорогу и, пробежав около километра, спрятал всё в кустах. Потом вернулся и с трудом закинув второй мешок с золотом за спину, лямки так и врезались в плечи, упру, своё теперь, так что точно упру. Мешок с добычей с воров в руки, и вернувшись на пути, посыпая время от времени свои следы табаком, все воры курили и пачки папирос были в добыче, есть чем собакам нюх отбить, направился к двум первым мешкам. Так же тихо прошёл мимо сторожки, там вдруг собака забрехала, видимо услышала меня, не знал что там собака, но я уже торопливо удалялся, тяжело дыша весь мокрый от пота и напряжения. Ну очень тяжело. А вот в сторожке свет загорелся, разбудила собака хозяина. Вот так остаток ночи и шёл. Пару километров два мешка нёс с гитарой, потом вторую пару. Когда дорога осталась километрах в четырёх и начало рассветать, я устало упал рядом со всеми четырьмя мешками, тяжело дыша. Выложился полностью, сил больше не было.
  Почти час в себя приходил, всю воду выхлебал. Силы и так были подорваны, пока трупы воров таскал, а тут ещё и это. Уже совсем рассвело, так что я выглянул из кустов. Дорога тут оказалась вполне себе активной. Пока лежал и отдыхал, звуки моторов не раз слышал, а точнее восемь раз. Вот и сейчас очередной фургон пылил, что на базе "полуторки". Присмотревшись, я понял, что везут хлеб. Видимо по ближайшим деревням развозят с хлебопекарни. Когда фургон пропылил мимо, дорога была сухой, вернулся к мешкам, и задумался. С золотом я далеко не уйду, нужно сделать временный схрон и прогуляться до ближайшего населённого пункта, хотя бы определится на местности. Требуется только узнать, где я вообще. То, что даже до Новгорода не доехали, это точно, я бы знал, значит до родной деревеньки несколько сот километров. Печально. Единственная проблема на данный момент, это схрон. Вокруг я не наблюдал ни одного деревца, поля, только вот этот кустарник на краю оврага. А вот по оврагу ходят, всё истоптано коровами, следов хватало. Видимо на водопой тут гоняют бурёнок. Так что остался один кустарник. Больше мест для схрона я не видел.
  Нож в руки и за работу. Схрон получился хоть и временным, на сутки не больше, но отличным, а вот как только литья пожухнут, обнаружить его труда не составит. Оставив все мешки с гитарой на месте, я вышел на дорогу и направился дальше. Пару раз меня обгоняли машины, но тормозить я их не спешил, вот водители и не останавливались. Когда поднялся на небольшую возвышенность, рассмотрел вдали какую-то деревушку, и поспешил к ней. Мне на встречу попались мальчишки из деревни с удочками и вёдрами в руках, видимо к озеру шли, оно по правое плечо у меня осталось, вот их и опросил, разобравшись, где оказалось. М-да, далековато до дома. Километров четыреста пятьдесят будет, даже чуть больше. Одну станцию до Вышнего Волочка не доехал.
  Вернувшись обратно, я вытащил мешки к дороге и сел на одно с золотом, примяв пачки с деньгами, ожидая попутку. Первая машина проскочила не останавливаясь, ну "почта", это правильно, а вот следующий грузовик с пустым кузовом остановился на мою поднятую руку. Молодой парень в солдатских штанах и гражданской рубахе поинтересовался, куда я еду. Ответил ему что в небольшой городок в ста километрах от того места где мы стояли. Тот почесал заросший затылок, и сказал что километров сорок нам по пути, пригласив садиться, и когда я мешки убирал в кузов, тот удивлённо поинтересовался, что я везу в самых тяжёлых. Ответил просто, свинец купил, для отца-охотника. Сняв этим все вопросы. Парень вообще из другой области был, ехал за фабричным оборудованием, третий рейс делал, так что дорогу знал, как свидетеля, если будет расследование, найти его трудно, вот так по-тихому и заметал следы. После первой машины, набился в попутчики старику на телеге, и этот удивился тяжёлым мешкам, но байка с купленной свинцовой дробью для отца, и тут сработала. Вот так на перекладных и ехал.
  Всё же везти золото к себе в деревню я посчитал опрометчивым. Когда убрался на шоссе что вело к Пскову, оно так и считалось "Псков-Москва", я подобрал крупный лес что шёл у дороги и, покинув попутку снова перенося мешки, убрался на опушку. Там пробежался по елся, нашёл отличное место для схрона, дупло в дубе, перетащил золото туда. С помощью верёвки купленной в деревне, где ночевал, поднял и укрыл внутри. Большую часть денег так же спрятал. Ну и замаскировал разным мусором, листвой и веточками. Теперь при мне два мешка и гитара. Уже лучше. Я оставил с собой три "Нагана", два в схороне остались с половиной боезапаса, около пятидесяти тысяч рублей. Ну и другие трофеи с воров. Уже свободно покинув лес, отошёл подальше и остановил следующую попутку.
  На вторые сутки сел на рейсовый автобус до Пскова, потом, на третьи сутки пересел на рейсовый автобус до Гдова, дальше на попутках до Сланцев. До дома добрался ближе к вечеру пятого дня. Переночевал в одной деревушке, на сеновале, нечего за это хозяева не взяли, даже покормили. На подъезде, в лесу у райцентра спрятал второй мешок с деньгами и оружием. Поступил со схроном так же, нашёл пустое дупло на шести метрах высокого дуба, вот всё внутрь и убрал, а сверху завалил мусором, листьями и разными веточками. Схрон первоклассный. Даже "Наган", который уже привык носить за поясом, начал привыкать, убрал в схрон. Чуть позже вернусь и, почистив, смажу всё оружие для долгого хранения.
  Вот так вернувшись на дорогу и закинув лямки мешка на одно плечо, двинул дальше. Думаю, родители беспокоятся, даже очень, я должен был вернуться ещё неделю назад, однако дел в Москве было немало, да и дорога вон, тоже заняла изрядно времени. Когда деревня наша открылась моему взгляду, я отметил что наш дом уже под крышу заведён, более того даже железом крыт, ведутся внутренние работы. Две оконные рамы уже были вставлены, причём открывающиеся, но пока без стёкол, у третьего пока чистый проём. Не успели раму поставить. Работы там шли, и активно шли. Постояв на месте, рассматривая с дороги уже ставшую родной деревушку, вздохнул и энергично зашагал дальше. Первой меня мелюзга деревенская заметила, среди них и мои сестрички были, так что шуму на всю деревню, я вернулся. На шум начали и взрослые собираться, к нашему двору и отец спешил, ему уже донесли обо мне.
  Когда отец, торопливо дойдя до калитки, степенно вошёл во двор, я как раз заканчивал обниматься со всеми. Отец тут же задал вопрос, его и раньше задавали, но я просил дождаться отца, а тут ответил:
  - Хорошо съездили. Отлично. Таня поступила во Второй Московский Государственный Медицинский институт. Я её в Москву отвёз, она сдала все экзамены и теперь в общежитии устраивается. На врача будет учиться. У неё три года впереди чтобы определится, кем по специальности она будет. Учёба через два месяца начнётся. Это ещё не всё, в общежитии есть телефон, если хотите поговорить, позвоните, её, если она на месте, позовут, и поговорите. Телефон в райцентре есть, на почте. Номер и код я записал. Потом можно будет договориться на определённое время для звонков, чтобы она ждала. Это ещё не всё, я её рядом с местом учёбы на работу устроил, санитаркой в больницу, будет постигать медицину с низов, да и приработок хоть какой-то.
  Пока все переваривали всё, что я только что сказал, развязал тесёмки мешка, и стал доставать подарки. Это немного отвлекло родителей. Дед с бабушкой ладно, они нормально всё восприняли, тем более Москва есть Москва, однако к моему удивлению и отец нормально всё принял, удивлённо почесал затылок и махнул рукой, мол, врач так врач, тоже профессия хорошая. С воров я снял трое наручных часов, вот те что поновее и задарил ему, подарок, мол из Москвы. Конфеты для мелких немного помялись, но те всё равно встретили их с радостью. Но им ещё не всё, картинки-раскраски купил, и краски с кистями. Пусть рисуют. Марине, своей сестричке-близнецу, что также прибежала на двор, подарил наряднее платье, Таня выбирала, если не подойдёт, все стрелки недовольна к ней. Но подошло отлично. Деду курительную трубку, а то он всё мундштуком пользовался, а также зажигалку, матери два новых платья, они с Таней одинаковые фигуры имели, как и размеры ног, так что и обувь была. Бабушке нарядный платок, головной что. Маме вернул всё, что Таня у неё занимала. Отцу пачку денег, даже больше чем он давал на поездку. Тот и так понял по количеству подарков, что дело нечисто, поэтому терпеливо ждал, когда можно задать свой вопрос:
  - Откуда?
  Ему я рассказал туже историю что и Тане, с найденным в лесу трупом, сразу же повинившись, мол если бы всё отдал, Таню на врача бы не увёз учиться, а так и её хорошо устроил и им хватит, даже на дом для стройматериалов. А они были нужны, как я только что от мамы слышал. Стёкла покупались только за наличку, а у родителей её уже не осталось, так что моё возвращение пришлось как нельзя вовремя.
  - Ты всё давно планировал, - горестно покачал отец головой и, сжав мне, плечо отошёл в сторону, закурив.
  - А ты бы разрешил? - честно и прямо спросил я.
  Молча посмотрев на меня, тот сел на завалинку покосившейся избы, задумался и отрицательно покачал головой.
  - Чего и стоило ожидать. Ты не обижайся, позже поймешь, что я всё сделал правильно. По-другому я поступить просто не мог.
  Отец не стал спрашивать почему, а продолжал задумчиво курить, глядя себе под ноги, ну а я стал общаться с семьёй, всё же больше двух недель не виделись.
  
  ***
  
  Отряхнув ноги от воды, сидя на стволе дерева, что склонялось прямо над родником, и стал вытирать их полотенцем. Посидев так, поглядывая вокруг, глухая чащоба имела свою жизнь и, перебравшись по стволу к берегу, намотал по очереди портянки и надел сапоги. После чего подхватив винтовку и забрав добычу на сегодня, задумался на миг, и энергичным шагом двинул обратно в деревню. Полдень, информация уже должна была распространиться. Сегодня двадцать второе июня тысяча девятьсот сорок первого года. Не смотря на то, что я отправил письма скажем так компетентному лицу, не думаю, что сроки изменяться. Если вообще моим сообщениям поверили. А как можно проверить? Я хорошо помнил только то когда начнется война. Ну и дальше. Для проверки этого хватит, но были ли приняты контрмеры? Вот это и волнует. Насчёт Берии, с кем его расстреляли, да когда и кто, так это случайность, попалась заметка, прочитал, и зацепилась в памяти. Сколько голову ломал, выцеживая из памяти фамилии тех кого расстреляют с Берией. Всё для достоверности.
  Сегодня добыча молодой кабанчик, я его уже разделал, насадил мясо на крепкую срубленную ветку и так на манер коромысла нёс всё к дому. Двенадцать кило, не шутка. Плечи менять приходилось часто, палка впивалась, больно. А до дома ещё километра четыре. Энергично, но тяжело шагая, обходя труднопроходимые места, я тут уже не раз ходил, места знаю, так что мысленно уже прикинул, как и где идти, чтобы максимально сократить путь. Так вот, шагая, я обдумывал свои дальнейшие шаги. Ту нашу вольность с Москвой родители приняли, отец несколько тяжело, но тоже. Именно тогда он и признал, что теперь считает меня взрослым, ну и ответственным за свои слова и поступки. Дальнейшая моя жизнь протекала так же, как и до поездки, выполнял задания в лесу, на повозке бывало, развозил соль для лосей к кормушкам. В общем, замещал его как мог, ну и про добычу не забывал, с неё кормилась вся деревня, тут особо жадными мы не были. Отловили несколько браконьеров, тоже не плохо.
  За месяц отец с приятелями и друзьями закончил дом, мы уже переехали, мелкие недоделки он заканчивал так, походя. Даже мебель частично закупили, а частично сами сделали. На повозке я возил маму и бабушку с сестричками в райцентр. Четыре раза те уже с Таней по телефону общались, всё хорошо проходило, та изучала Москву в свободное время, и по сменам работала санитаркой. Закупала всё для учёбы, в общем, готовилась. В остальном всё как и прежде, разве что радостное событие неделю назад было, новоселье. Но о нём я уже говорил. Один раз я посетил свой схрон в дупле, как и обещал сам себе, тщательно почистил всё оружие. Сам схрон был цел. В отличие от семьи для меня этот месяц прошёл скорее в ожидании и подготовке, я прекрасно знал, что начнётся вскоре. Также я знал, уверен в том, что отец моё решение с переездом не поддержит, он слишком много сил вложил в строительство дома. Да и не смотря на то, что родни у нас практически не осталось, это родные земли. У отца близкие только дед с бабушкой, остальные умерли, или Гражданская забрала, как родных братьев отца. У мамы была родная сестра, младшая, вышла замуж за офицера, вернее правильно говорить краскома, и проживала на Севере. Тот вроде пограничником был, комендатурой командовал. Я о них знал, что они вообще есть, и на этом всё. Редкие письма были, ну и мы такие же редкие письма отправляли. Последнее при мне, как раз после возвращения, мама сестре написала, что Таня поступила учиться на медика в Москве. Она, по-моему, всем кому могла об этом рассказала. Когда мама приняла эту новость, то даже обрадовалась, что наша со старшей сестрой афера получилась. Вот такие дела.
  Сам я особо ничего не делал, не привлекал к себе внимания, практически всё время пропадал в лесу, обходя участок отца, ну и проводя другие работы. Я об этом уже говорил. Единственная моя подготовка, которую я всё же проводил, это запасал продовольствие. Когда мы ездили в райцентр и мама с бабушкой и сестричками на почте общалась с Таней, я закупал в магазине всё что мне было нужно. В основном продовольствие для дороги, ну и разные вещи, включая медикаменты. Всё это хранилось в тайнике неподалёку от райцентра. Будем уезжать, заберём. А так я уже всё распланировал, и думаю у нас всё получиться. Вот только отец... отец уехать не даст. Было одно решение и, к сожалению единственное из среди возможных. Отца заберут в армию, призовут, это сто процентов, это неизбежно, вот когда это произойдёт, и с другими односельчанами он отправиться на призывной пункт, после проводов, всё и будет решаться. Тогда соберёмся и покинем эти места, двинув к Москве. Главное не переждать, а то поздно будет, на оккупированной территории окажемся, а этого очень не хочется. Я даже придумал, как это проделать. Служебный транспорт отца, лошадей и повозку, скорее всего, заберут на нужны армии, значит, будем покупать. Дом наш новопостроенный передадим или продадим, да на туже телегу с лошадью поменяем, это сейчас ценнее, и двинем в Москву. Я уже прикинул, одной повозки нам мало, две будем добывать.
  Это всё в планах, а так всё будем проводить по ходу дела, импровизируя при нужде. Гибкая идея поулчилась, по сравнению с жёстко прописанным планом. Вот так размышляя, я сам не заметил, как дошёл до опушки. Хорошо отвлёкся. От опушки я заметил, что от деревни люд торопился по дороге в сторону леспромхоза. Радио в деревне не было, не подвели пока, а вот как раз в леспромхозе имелось, видимо передавали сообщение Молотова.
  - Что случилось? - спросил я знакомую старушку, что жила через два дома от избы деда. Кстати, дед с бабушкой также переехали в наш новый дом.
  - Война внучок, война, - вздохнула та и засеменила дальше, горестно качая головой
  - Угу, понятно.
  Посмотрев, как соседи торопятся по дороге к леспромхозу и, перекинув палку на другое плечо, заторопился к нашему дому. Войдя во двор, вздохнул хвойный аромат от брёвен. Отец, закончив с домом, возводил хозпостройки. В принципе они и так были закончены, просто доделывали дощатую крышу внахлёст. Но сейчас инструмент раскидан и никого во дворе, кроме бабушки. Та меня тоже не обрадовала, немцы напали сегодня рано утром. Почтальон верхом был в деревне час назад, сообщил такую беду. Я лишь мысленно выругался, похоже, информацию мою серьёзно не восприняли. Ну и ладно, теперь воспримут и будут знать, чего ожидать, хотя как-то подстрахуются.
  Убрав мясо на ледник, я тоже побежал к радио. Не успел, все уже возвращались, тут же были и мои. Те, кого новость застала в деревне. Марина, сестрёнка моя, например, была в райцентре, по школе помогала. Там у школы участок был, высаживали разные овощи для школьной столовой, и та там помогала, вот и сейчас там же была. Наверное, тоже новость такую получила. Сообщив отцу о добыче, с количеством мяса по весу, тот молча кивнул, принимая информацию, так же сообщил, что набрёл на незаконную выработку. Вывозили стволы деревьев на тракторе. Следы те же что и на другой выработке найденной мной две недели назад. Вырубать деревья было можно только после разрешения отца или его начальства. Он такого разрешения не давал, начальство тоже, тот ездил в город узнавал. Нужно отлавливать браконьеров. Тракторов у нас на районе не так и много, следы я запомнил, можно проехаться, посмотреть кто это тут такой наглый. Брать нужно, когда рубить будут, с понятыми и милицией. Однако сегодняшнее сообщение, похоже, ставило крест на планах отца. Правда, он всё равно был ответственным, даже по такому делу. Так что будем искать.
  Мы все вместе дошли до дома. Работы по нему на сегодня были явно прекращены, все помощники, что нам помогали, разошлись по своим домам, остались только двое, им до дома далеко идти, но работать всё равно не стали. На столе в саду, отец поставил литровую бутылку с самогоном, бабушка накидала закуски, так что мужики провожали последний мирный день. Вот так взрослые и квасили, к ним ещё дед присоединился, похоже, они прекрасно представляли, что это за война будет, ну или просто повод нашли. А вот молодежь школьного возраста вводила меня в ступор, бегали, кричали "Ур-ра-а-а!" Это вообще как? Война, столько смертей... Мозгов вообще нет, да и те, что старше, кто уже школу закончил, тоже были в приподнятом настроении и рвались к военкомату. Их стремления меня радовали, но не настрой.
  Так вот пока отец сидел с мужиками и дедом в саду, я занялся инструментом, всё собрал, даже на почти доделанную крышу хлева лазил. Всё сложил, где и должны храниться, да и по двору убрался. В общем, день не однозначный, с одной стороны, многие радуются, по моему мнению, те у кого мозгов нет, другие пьют горькую, видимо как раз мозги имея. Мама тоже дома не засиделась, велел взять мне окорок свежеубитого кабанчика, и поспешила к соседям, я у неё за носильщика был, всё же на последних месяцах беременности. Тяжести лучше не носить. Отнёс, мне несложно, тем более там тоже была большая семья и много детей.
  День этот очень долго длился, но всё же прошёл. Отец утром с больной головой запряг Ветерка и ускакал в город, к начальству, ну а я потопал в райцентр по тропинке, по которой мы бегали к школе. В школу и шёл. Директриса была на месте, немного неравная, по радио передавали обстановку на границе, но только общее, идут бои, а у неё там на Западной границе сын служил. Меня она выслушала внимательно и согласилась выдать подписанные табели с оценками мне с сестрой, и двум младшеньким, остальные в школу пока не ходили. Вопросов директриса не задавала, за два часа всё сделала, с оценками и подписями преподавателей. У меня почти все пятёрки были, только одна четвёрка. И в прошлой жизни и в этой черчение мне никогда не давалось.
  Вернувшись, все документы я спрятал, не стоит их пока показывать. Ещё следует маму, бабушку и деда отвезти в райцентр насчёт паспортов вопрос решить, ни у кого документов просто не было, но с отцом это не прокатит. Может что-то заподозрить. Хотя мама у меня умница, намёками можно попробовать воздействовать на неё, нам документы кровь из носу нужны. Оба родителя у меня беспартийные были, даже не комсомольцы, документов фактически и нет. Ладно позже решим.
  Со школой как я уже говорил, проблем не возникло, так что мы продолжили жить. Мама с Таней пообщалась, та нервничала, но мама убедила её не ехать к нам как та хотела, а спокойно дожидаться начало учебного года и учиться. К моему удивлению, отца призвали не сразу, почти две недели прошло. До такой степени тянули, что стало слышно как громыхает вдали артиллерия. Из нашей деревни уже троим повестки пришли и те ушли на призывной пункт, когда почтальон постучался и в нашу калитку. Ох, как мама заголосила, но быстро смолкла, когда отец на неё шикнул. Проводы мы отгрохали шикарные. Я впервые видел отца без бороды. А он оказалось вполне молод, всего тридцать девять лет, но усища оставил, как у Будённого. Провожали его в райцентр пешком, всех лошадей и повозку у нас забрали ещё неделю назад, мы пешком обходили наш район.
  Отцу вещи в дорогу собирала мама, когда она отлучилась, я половину выложил, барахло, и положил своё, консервы, крупу, сухарей, хороший нож, да "Наган" с сотней патронов. Ну и фляжку с водкой. Как же без неё? Отец разберётся, я ему сверху записку с содержимым положил, чтобы перед другими не светил неучтённое оружие. Вот так попрощавшись, он устроился в кузове одной из трёх "полуторок", они полностью призывниками были заняты и машины уехали куда-то в тыл.
  - Вот и остались мы одни, - дед стянул кепку и вытер ею лицо.
  - Это точно, - кивнул я, после чего резко развернувшись на каблуках, отрывисто стал говорить. - Вам всем трём нужно срочно получить паспорта с прописками. Сейчас идём в райотдел. Я уже всё узнал, должны выдать.
  Вокруг меня стояли все, всё же отца провожали, так что слышали всё, что я сказал. Кстати, только сейчас грузовички с пассажирами скрылись с глаз на повороте дороги. Мама удивлённо посмотрела на меня и поинтересовалась:
  - Что ты хочешь сказать?
  - Я прямо говорю, что уже завтра дня мы уезжаем в Москву. Немцы тут будут очень скоро, сами слышите отголоски артиллерии. Уже через неделю те будут тут, а то и раньше, так что нас к этому времени тут не должно быть. Я отцу записку в мешке оставил, чтобы писал на Танин адрес, общежития её, нас тут уже не будет. Я не хочу, чтобы у вас или у меня стояла отметка в документах, "находился на оккупированных территориях, неблагонадёжен". Не будет такого, я не допущу. Времени много потеряли, дотянулся, так что поторопимся.
  Мы отошли ото всех чуть в сторону, и общались вполголоса. Я старался убедить маму и дедушку с бабушкой. Если останемся, нам не жить. Побьют всех немцы. Одно упоминание того что немцы даже детей не жалеют, решило дело в мою пользу. Мама и так пешком с трудом одолела дорогу до райцентра, а тут совсем ослабла. Отсиделась на лавке у закрытого пивного ларька и кивнула. Раз нужно, паспорта будут. Я смог её убедить, как в принципе и стариков. Сопроводив их до райотдела, люди тут были, все же время полуденное, мама осталась, бабушка с дедушкой писать и читать не умели, заявления мама написала, а мы с дедом и ребятнёй пошли по одному адресу. Тут мужик повозку продавал и двух лошадей, отличные лошади и транспортное средство. Но покупателей было мало, цену драл. Я тоже походил, но так, покрутился, посмотрел, а сейчас реально шли брать, деньги при мне. Хозяин был дома, крепкий такой пятидесятилетний мужик. Он без удивления нас встретил и начал показывать, что продаёт. Дурачина, даже цену не поднял. Две недели как война идёт, а цена у него та же. Дед не спрашивал, откуда у меня деньги, я попросил, так что он сам всё осмотрел и кивнул, годные лошади и повозка. Уплатив, я попросил написать расписку, тот грамотным был и накарябал её. Так что к райотделу мы подкатили все в месте на повозке. Мама с бабушкой и Мариной, она с нами не пошла, удивлённо встретили наше появление.
  Мама сообщила, что документы им не дали, заявление приняли, но не дали, на днях пришёл приказ сверху. Не давать. Вздохнув, похоже, мы тут в пролёте, вернёмся к этому вопросу в Москве, посадили рядом со мной маму, бабушку назад к деду и ребятне, Маринка сама заскочила, и покатили в деревню. Малышня очень веселилась. В это время над нашими головами разгорелся настоящий воздушный бой, все зрителями были, даже я на окраине райцентра натянул поводья, и наблюдал вместе со всеми, сопереживая. Так-то самолёты не раз полетали над нами, да почти постоянно, а тут настоящий бой. На немецкие бомбардировщики наскакивала тройка краснозвёздных истребителей, те сгруппировались и активно оборонялись. Что за истребители я так и не понял, но не "ишачки" точно, силуэты не похожие, их ни с чем не спутаешь. "И-16" над нами уже летали, так что их силуэты я запомнил, а эти новенькие, видимо свежую часть перебросили.
  - Смотри, горит! - радостно закричала Марина, показывая, как двухмоторный бомбардировщик с крестами на крыльях с дымным хвостом пикирует к земле.
  - Эй, там же наша деревня, - озадаченно пробормотал я.
  Почти сразу раздался грохот и земля дрогнула. Мы хором понадеялись, что самолёт упал далеко от деревни, да продолжали наблюдать за боем. Немцы в нём потеряли три самолёта, наши один, лётчик выбросился с парашютом, но далеко. Когда бой сместился, и деталей не было видно, мы направились к деревне по объездной дороге. Вот Марина не выдержала, соскочила и побежала по тропинке. Так было быстрее. Те, что постарше с Димкой рванули следом, ну а мы степенно двинули. Я по ходу движения объяснял маме, что ей нужно официально уволится и получить на руки трудовую книжку, хоть что-то.
  В это время рядом остановилась "полуторка" с хлебопекарни, на бортах было написано, полную милиционеров. Я тоже натянул поводья, останавливая повозку.
  - Сашка, - обрадовался мне знакомый лейтенант Серёжа из райотдела. Он меня хорошо знал, мы с отцом участвовали в загоне банды недели три назад, как раз за несколько дней до начала войны. Взяли почти всех, по следам нашли, так что тот знал, что я следопыт.
  - Немцев пятеро на парашютах выбросились. Без тебя мы их не найдём тут леса сплошные.
  - Понял, - кивнул я и протянул поводья деду, что сидел сзади. - Я постараюсь быстро.
  - Не рискуй, - напутствовала мама.
  - Мы немцев сами изловим, пусть только покажет где они, - успокоил лейтенант маму.
  Спрыгнув на землю, я забрался в кузов, двое милиционеров мне помогли, кузов открытый был, и сел на свободное место. Почти сразу машина стронулась с места, и мы по ухабам на максимальной скорости рванули к месту ближайшего приземления немцев. Жаль я без оружия, лишь нож при мне, но и так я опасен, тем более, вон шесть милиционеров с карабинами и трое, если лейтенанта в кабине считать, с револьверами или пистолетами. Справимся.
  Нужно было поторапливаться, чтобы успеть выскочить из клещей двигающейся военной машины немцев, что сейчас стремились окружить войска под Ленинградом и Псковом. Пока же немцы рвались к Пскову, что оставался слева от нас, его возьмут со дня на день, и пойдут дальше, так что нужно торопиться, однако я считал, что время у нас ещё есть. Всё рано завтра отбываем, что делать мама и дед знали, будут проезжать мимо леспромхоза, заедут, мама официально уволится. Можно и так сбежать, но хоть какой-то документ или имитацию трудовой книжки получат. Сейчас это не сильно распространено было, чай не завод какой, обычный леспромхоз да лесопилка. Мама у меня там счетоводом работала. Сейчас за свой счёт взяла, на сносях всё же.
  Пока мы ехали, я смог разобраться, что два самолёта рухнули в лес, нашу деревню не зацепило, а вот третий наделал делов, упал на соседнюю деревню, что раскинулась на берегу Чудского озера, там сейчас пожарища. Один из милиционеров, что сидели в кузове, родом был оттуда. Родни много, переживал, мало ли кто погиб. Самолёт-то шёл с бомбовой нагрузкой, так и рухнул. Однако времени на это не было, где примерно совершил посадку один из парашютистов, рассмотрели пожарники со своей каланчи, они, кстати, за нами ехали, чуть отстав, видимо в деревню, дымы там всё ещё были. Или потушить не могли местные, или уже некому было. Так вот, место приметное, там возвышался дуб-исполин, вот рядом с ним парашютист и опустился, туда мы и ехали. Прикинув, что мы уже не так и далеко, я кивнул одному из молоденьких милиционеров, что сидел у кабины, и тот застучал по крыше.
  - Приехали, - сказал я, когда лейтенант, встав на подножку, выглянул из машины.
  Тот сразу стал командовать, мы с грохотом подошв по поверхности дороги попрыгали с кузова, и пока милиционеры выстраивались и летёха произносил речь, я отошёл на опушку и принюхался. Видимо не так далеко рухнул один из самолётов, гарь до нас ветерок доносил. Пожара тут не будет, сыро, болотистая местность, чуть дальше сопки. Наконец всё, что нужно сказано, ну вот не могут без этого и, выстроившись в колонну, милиционеры последовали за мной. Идти тут цепью просто глупо, лейтенант это тоже понимал. Мы быстро добежали до дуба, после чего оставив сотрудников милиции у дерева, я сделал несколько кругов, пока не заметил полотнище, что зацепилось об одну из веток другого дерева. Привёл сюда сопровождение и дальше мы побежали по следам, пока один сотрудник пытался сдёрнуть купол парашюта. Парашютист, оказалось, успел далеко уйти, почти километра на два, с километр до берега озера не дошёл, когда мы его догнали. Даже отстреливаться пытался. Правда, безрезультатно, но сам получил пулю в плечо и был скручен. Вот так и вернулись, можно сказать закончилась наша эпопея. Лейтенант Серёжа доволен, изловили. Про четверых других он тоже думал, но ловить их... С этим ладно, повезло, а других ловить в лесу это не один десяток следопытов и охотников нужно. В общем, без шансов, если только дивизию загнать, может что и получиться.
  Вернувшись к машине, мы сначала поехали не к райцентру, а к той деревне что пострадала, нужно было посмотреть и узнать, сколько людей погибло. А погибшие наверняка были. У меня там был свой интерес, так что я охотно согласился прокатится. Н-да, даже не ожидал, половину деревни как языком слизнула, в центре огромная воронка и обломки самолёта по окрестностям раскиданы. Покинув машину и распрощавшись с милиционерами, сказав, что к себе вернусь сам, я стал осматривать пострадавших. Моё внимание привлёк дед лет шестидесяти на вид, что с хмурым видом отдавал распоряжения, встав у рыболовного баркаса повреждённого взрывом. Я опросил часть выживших и узнал, что тот потерял подворье. Причём не одно, а семья у него большая. Вот к нему я и подошёл.
  - Добрый день, дед, - сказал я. - Есть минутка поговорить?
  - Кондрата сын, - осмотрев меня, припомнил тот. - Говори.
  - Уезжаем мы, а дом оставляем, в этом году срубленный, но почти законченный. Предлагаю обмен, дом на крепкую телегу с лошадью. Как, интересно?
  - Интересно, - с охоткой согласился старик. - Родители-то согласятся?
  - Отец в армию уехал, сегодня отправили, остальные согласны. Сами слышите, как за горизонтом грохочет. Немцы близко. Обходят озеро наше.
  Старикан, а он и был глава семейства, быстро организовал телегу, их всего в семействе три было, мне она подходила. Так что тот сел со мной и младшими внуками, и мы покатили к нашей деревне. Там всё было в норме, бабушка с дедушкой грузили в купленную сегодня повозку возможный скарб, остальные тоже собирались. Мама лишь вздохнула, когда я сказал что привёз покупателей на дом. Менял на телегу с лошадью. Дед тут же стал их осматривать, и это правильно, опыта больше, ну а я провёл старика по дому и постройкам. Было видно, что всё ему по нраву, так что мы ударили по рукам. С соседями я его познакомил, сообщив, что тот новый хозяин дома, так что всё в норме. Когда старик на своих двоих с сопровождением ушёл за домочадцами. Ему нужно семьи сюда привезти, у него их три от сыновей и дочки было, но заметно уменьшившихся, часть сегодня погибли. Так что тут и похороны и переезд. Сыновья у него в армии, призвали, пара внуков тоже, один и так уже в армии был. В общем если не поместиться ещё была изба деда, её мы просто так отдали. Так вот, старик в сопровождении внуков ушёл, а я подбежал к матери, чтобы узнать как дела с отъездом. Выяснилось что пока всё в норме. Она успела уволиться и вот по приезду командовала, что брать. Я тут же провёл инспекцию и сообщил что барахло всякое, не нужные вещи, брать не стоит, только помятые вещи и то, что потребуется в походе. Это большой кусок брезента для навеса на случай дождя, потом одеяла, спать, ну и посуда с запасами продовольствия. Ещё отцовские справные инструменты. В принципе всё. Продовольствие из тех, что хранить долго, остальное оставляем. На причитание мамы и бабушки отрубил, деньги есть, всё купим по приезду. Верьте мне.
  Была ещё одна проблема, о которой стоит утонить, мама на последнем месяце беременности, точно родит в дороге, так что бабушка всё взяла с собой, тазик для воды, пару вёдер ту и чистых тряпок, да полотенец. Она роды у многих принимала. Опытная, знала что делать. Мы же с дедом принесли в только что приобретённую повозку тюк брезента коричневого цвета, я туда положил четырёхместную палатку из запасов отца, по службе штука нужная, пару матрасов, не на голой же земле маме спать, она не в том положении, чтобы не обращать внимания на подобное. А потом мы с дедом принесли оружейный ящик. Большая часть стволов из него была отправлена отцом на работу, сдал он оружие под роспись. Время после получения повестки у него было, через три дня с момента получения ему требовалось прибыть в райцентр. Так что он всё успел, и дела сдать, оружие, по дому много чего успел, и мне наставления выдать. В общем, всё что хотел, сделал.
  Так вот, в ящике осталось всего четыре единицы оружия, это два двуствольных ружья, горизонталка и вертикалка. Личное оружие отца, он так-то в основном служебным пользовался, так что не расстрелянные, как новые. Третье, это "берданка", тоже как новая, ну и моя винтовка. Ящик большой, можно было его и не брать, но я забрал все боеприпасы. Так что ящик на телегу. На задок, и сверху ссыпал и сложил в коробах весь боезапас накопленный отцом, ну и средства заряжения и всё остальное, включая коллекцию отца холодного оружия, без малого пятнадцать единиц. Еле закрыть смог. Свою винтовку внутрь я не убирал, да и боезапас к ней, почти сто восемьдесят патронов, положил сверху. Один нож из коллекции отца повесил на ремень в ножнах, ещё один, под руку, отдал деду, нужная вещь в походе. У того ремень хороший, крепкий, тоже ножны повесил.
  Потом ещё пробежался, наблюдая, как грузят посуду, кастрюли, сковороды, ну и тарелки с мисками. Продовольствие тоже брали, но на так и много, остальное всё соседям раздали. Те не могли не поинтересоваться, куда мы собрались. Вот я и рассказал страшилки про немцев, посоветовав поступить так же. Многие призадумались, другие отмахнулись. Ну что ж, шанс я им дал, пусть сами думают. Последним сложил миски для собак, вот их не смотря на возражения матери, я как раз собрался забрать с собой. Та тогда решила брать и кошек, у нас их две было.
  Немного возбуждённые мы легли спать, всё же тяжёлый день, завтра отъезд. Однако я как-то сам не заметил, как уснул.
  
  Разбудил нас стук в свежесрубленные ворота, новые хозяева подъехали спозаранку. Ещё даже не рассвело. Дед их впустил, а мы стали собираться. Младшие по очереди у рукомойника с ненавистью чистили зубы, щётки и зубной порошок в жестяных баночках я привёз из Москвы, так что все собирались. Покормив собак, я отвязал нашего дворового пса и привязал его к задку телеги. Лайки и так носились вокруг возбужденные, их хвосты колечками мелькали тут и там. Наутро ещё вчера вечером наготовили, так что мы покушали, взяли с собой хлеба и сала дня на три, дальше зачерствеет и испортится, ну и, попрощавшись с домом и соседями, покинули деревню. Уезжать тяжело даже мне было, что уж про остальных говорить, но что сделано, то сделано. Табели со школьными оценками я ещё вчера отдал маме, и та аккуратно завернула их в платок со своим документам, вернее трудовой книжке. Всё это она и хранила. Даже мою благодарность от милиции со свистком.
  Останавливаться приходилось довольно часто, малые до ветру бегали, то одной надо, то другой, лучше бы всем вместе хотелось, но такое бывает только в сказках. На полчаса мы остановились в первый раз рядом с кустарником у дороги неподалёку от райцентра. Там дед помог мне откинуть деревянную крышку схрона и достать из него запасы. Мешок гороха, пару ящиков консервов, мешок муки, крупы разные. Но главное две пустыне канистры для воды. Будем возить в них запас, это обязательно. Ещё был ящик с медикаментами. Сам всё отбирал и собирал, бабушка тут же сунула в него нос и стала проводить инспекцию всего чего я взял. У родника мы залили воды в канистры. Вот я сразу флягу отца на пояс повесил, у деда была своя фляжка, трофейная, германская. Ещё в схроне было жестяное ведро. Кастрюли это конечно хорошо, но готовить будем в ведре. Для того и купил. Кастрюли на ветку не подвесишь, а ведро запросто. Котелок я как-то достать не смог, так что ведро вполне неплохая замена. Ещё было два ведра, но это для хозяйских нужд, ту же скотину поить.
  Этот мой схрон убедительно показал, что к отъезду я давно и тщательно готовился. Так как я убеждал, что в Москве нас будет ждать свой дом не хуже оставленного, то вот эта демонстрация позволяла верить мне. Да и так верили. Потом мы остановились за райцентром, там снова помогал дед. Я закинул верёвку на нижнюю ветку с петлёй на конце, ногу в петлю и так подтягиваясь, забрался к дуплу. В прошлый раз также делал, верёвку купил тогда в деревне, где ночевал. Потом всё спускал к деду. Оружие и деньги в мешке, так что разложил все по двум мешкам, и мы отнесли их к повозкам, и так хорошо загруженным. Вот тут я решил, что пора вооружатся. Деду дал "берданку", он её хорошо знал, ну и патронов с пару десятков, у меня была винтовка, да "Наган" незаметно под куртку за пояс убрал. Вот после этого, снова заняв свои места возниц, мы и покатили дальше. Я не передней телеге, той самой, что на дом сменяли, дед на второй сзади. Там удобная скамейка была, так что мама ехала с дедом. Я даже подушку ей выдал, чтобы помягче было, всё же подобная дорога как-то не для беременных.
  Конечно же, второй схрон особенно то, что там хранилось, не могло не заинтересоваться всех, кто видел, как мы с дедом возвращались. Вот тот молчал, ничего не спрашивал, дымил своей трубкой, подаренной мной, и всё. Хотя мне кажется, по весу тот догадался, что в мешках, но мнение своё держал при себе. Да и видел я, как тот ощупывал бок одного из мешков, где как трафаретом отпечатался один из "Наганов", так что и об оружии он знал, нащупал. На все вопросы я отвечал, что там средства на наш дом, что в принципе было правдой, но за мешками, закопанными под остальными вещами, наблюдал, малым хватит смелости сунуть туда нос. Наш дворовый пёс Шарик бежал за моей повозкой на длинной верёвке, но было заметно, что он быстро уставал, всё же мало движения когда сидишь на привязи, а лайки носились вокруг, не обращая внимания на звонкий голосок Марины, что созывала их вокруг. Вот я не кричал, псы охотничьи, правильно обученные. Не потеряют они нас, можно быть уверенными. А вот коты удрали. Ещё у первого схрона малые их отпустили и как не искали, так и не нашли. Наверняка дёру дали обратно в деревню. Ну и ладно, я кошек особо и не любил никогда. Так и катили, медленно чтобы маму не растрясло, но неотвратимо.
  
  Подхватив ведро, полное родниковой воды, я разогнулся, и немного перекосившись на один бок, направился обратно к нашему лагерю. Лайки так и крутились рядом, принюхиваясь, они уже успели напиться. Первые три дня дороги ничем особым не запомнились, кроме сильной усталости. Вон, даже Шарик больше на телеге ехал, чем бежал следом, но и он начал втягиваться, так что и мы втянемся. Двигались мы больше по лесным малоезженым дорогам, всё равно основная забита, я уже подъезжал к ней. Затор за затором. Воинских частей на дороге было мало, но и их бомбили, на перекрёстке видел битую с воздуха технику и работающую похоронную команду. Жуткое зрелище надо сказать, но, похоже, мы часто теперь это будем видеть. Небо как назло без единой тучки уже какой день. В моих планах добраться до Псковской трассы и посетить по пути к Москве тот первый схрон с золотом. Там уже дальше будет видно, но и так понятно, что идём мы на Москву.
  Сегодня ночевали в ельнике, молодой, но густой подлесок. Сейчас чаю вскипятим, и отправимся дальше. За час до обеда остановимся, и пока женщины будут готовить обед, мы с дедом обиходим и дадим отдых лошадям. За три дня схема движения и создания лагерей у нас с дедом уже была отработана, так что она становилась привычной. Да что это, пока мы катили по дорогам, и что уж говорить по тропкам, нам встретилось на удивление мало народу. Но это ненадолго, дальше дорогу я не разведывал. Так что придётся выезжать на большую дорогу, к остальным беженцам и двигаться вместе с ними. Не очень хотелось бы, но придётся.
  Родник этот нашёл Димка, что с лайками вчера оббегал окрестности, вот и наткнулся. Это хорошо, перед отъездом сегодня утром поменяем в канистрах воду на свежую. Сами мы за эти три дня по моим прикидкам удалились от деревни километров на шестьдесят, и это вполне неплохо, с учётом скорости нашего движения. Ничего, надеюсь, мы уже ушли за дальность действия передовых подразделений немцев, не хотелось бы с ними встречаться.
  Шагавшая метрах в трёх от меня Лука, она со мной за водой ходила, вдруг замерла на малохоженой нами же натоптанной тропинке к лагерю. Обойдя её, я и сам замер. Как же я их не услышал? На дороге у лагеря стояли немцы. Самые настоящие, в серой форме, в касках с поднятыми на них мотоциклетными очками, все увешанные разной амуницией, у двоих карабины в руках, у унтера автомат висел на боку. Крем автомата у него ещё и кобура с пистолетом была на животе. Именно он и копался в наших вещах в повозке. К счастью начал с той, которой дед управлял. Деньги были в моей. Уф, если вёз золото и немцы их нашли, то те бы уничтожили семью, да как тех же свидетелей. Куш слишком большой, это надо понимать. Правда и деньги тоже серьёзные, сумма большая, тут не знаю, как немцы поступят, отберут и уедут, или всё же решат пострелять как в тире по подвижным целям. Поди угадай. Вот и я не хочу.
  Почти сразу сердце забухало, и адреналин выделился в кровь. Осторожно, стараясь не делать резких движений, а не то ближайший немец засечёт меня боковым зрением, я поставил ведро на хвойные прошлогодние иголки, и присев, на корточки, положив руку на плечо Лука, тихо сказал, прижимая её к земле:
  - Ложись и не двигайся. Ясно?
  - Да, - тихо прошептала та.
  - Лежать, - скомандовал я лайкам, и те выполнили приказ.
  Сестрёнка уткнулась лицом в те же иголки, а я скользнул в сторону. Винтовка осталась в повозке, "берданку" деда уже нашли, стояла прислонённой повозке, но со мной был "Наган". Честно говоря, он как раз был более предпочтительней, чем та же однозарядная винтовка, хотя и имел меньшую дальность, но тут в ельнике это даже хорошо. Густые кроны гасят звук. Видимо именно поэтому я и не услышал мотоцикл немцев, "БМВ" стоял на дороге, причём люльке был пулемёт, но за ним никого, пулемётчик стоял прислонившись к коляске с карабином в руках.
  В стороне перебежав через дорогу, я вышел к опушке у лагеря за спиной немцев. Выглянув из-под нижней ветки, быстро смотрелся. Наших, всех и малых и старых, немцы собрали в одну кучу, было слышно, как всхлипывает самая младшая сестричка, Наташенька. У Вали с Ольгой тоже глаза как монеты, влага накапливается, а вот Дима насупился и исподлобья наблюдал за нагло хозяйничающими немцами. В общем, позиция хорошая, на траекториях выстрелов никого из наших не было. Так что, направив ствол револьвера на второго вооружённого карабином немца, он мне казался самым опасным, да и находился в стороне неудобно, нажал на спуск. Курок я взвёл ещё когда подбирался к опушке, чтобы не привлечь шумом щелчка противника.
  Выстрел неожиданно громко бахнул на неширокой просеке дороги, но я почти сразу же перевёл ствол на унтера, что разгибался над повозкой и, судя по согнутым коленям, хотел в прыжке перекатом уйти от возможного выстрела, опытный чёрт, но мой второй выстрел преломил его в пояснице. А я в это время уже вкатывался из-под ёлки. Там где я только что лежал врезалась пуля, взрыхлив землю и иголки, пулемётчик был очень проворен, успев развернуться и выстрелить навскидку, вот я ему с испугу и всадил три пули в грудь, пока тот дёргал затвор, пытаясь выбить стрелянную гильзу. Быстро вскочив на ноги, я пробежался и сделал контроль, добивал немцев. Вокруг стоял крик и слёзы, это наши панику наводят, но дед быстро вернул тишину, рявкнув на женщин.
  - Они на трёх мотоциклах были, два дальше уехали! - крикнул мне дед, подхватывая "берданку".
  Судя по тому, как у него дёргалась голова, тот был в сильном волнении. Он сейчас не боец, ему нужно успокоиться.
  - Знаю, следы видел, - ответил я, быстро обыскивая тела.
  Дед немного отойдя, запрягал лошадей, он же принёс ведро, но не для костра, его Димка тушил пионерским способом, а поил лошадей. Когда тот закончил, то сбегав с канистрами к роднику, тут до него метров двести, присоединился ко мне. Я уже почти полностью раздел немцев, складывая трофеи в коляску мотоцикла, туда же и оружие убрал, а потом мы тела отволокли в ельник и забросали ветками. Всё это делали, внимательно прислушиваясь к тишине леса, но лишь животность подавала голос, работы моторов мы так и не услышали. Пока было время, я опросил деда. Оказалось нас догнали немцы, два мотоцикла с пятью седоками с ходу пролетели вперёд, не останавливаясь, а замыкающий встал. Отобрали винтовку у деда, ею же приласкали прикладом по голове Шарика, что ворочал недовольно и гавкал, ну и согнали всех в кучу. Я как раз и появился, когда унтер обыскивал повозку.
  - Молодец что не стрелял. Немцы бы тогда разозлились и всех положили, - похвалил я деда.
  Мы вернулись к дороге, и я помог деду закончить сворачивать лагерь и укладывать всё на повозки, а потом под узду вывести их на дорогу.
  - Дальше не поедем, туда мотоциклисты укатили, - сказал я своим. - Немного вернёмся назад. Дед, помнишь то ответвление в паре километров? Туда свернём.
  - Так оно заросло же, года два там никто не ездит. Наверное, есть для этого причина, - резонно сказал дед.
  - Может просто путь короче нашли? - так же резонно возразил я, пожав плечами. - Пока не проедем, не узнаем.
  - С мотоциклом, что будем делать? - подойдя, спросил деда и, погладив руль, пробормотал. - Вещь.
  - Я на нём поеду, метрах в ста впереди. Ты за нами. Мою телегу привяжем к задку твоей повозки.
  - А ты на мотоцикле ездить умеешь? - искренне удивился дед. - Когда это успел?
  - Брал уроки в Москве, там школа вождения была. Неделю всего, но на мотоцикле и на машине ездить научился, как и что делать теперь знаю.
  Объяснение, честно говоря, слабое, но ничего другого мне просто в голову не приходило. Да и не было другого объяснения, только это, а оно необходимо было, и так много странностей во мне на взгляд родичей.
  - Ну давай, попробуй, - заинтересовался дед.
  При этом мы постоянно крутили головами, поглядывая на дорогу, и прислушиваясь. Слух тут мог и обмануть, ельник, звук глушит хорошо, так что появление немцев для нас может быть вполне неожиданным. Осмотрев мотоцикл, я включил зажигание и одним рывком по заводной ножке запустил двигатель.
  - Ну что, едем? - устраиваясь в седле, поинтересовался я, делая перегазовку.
  - Мы за тобой, - кивнув, заторопился дед.
  Вот Димка, вырвавшись из рук бабушки, соскочил на укатанное полотно дороги и подбежал ко мне:
  - Можно с тобой?
  - Это опасно... но можно. Садись сзади, коляска занята.
  Счастливый братишка устроился позади меня, и я дал чуть газу, включив скорость, осторожно стронулся с места. Заглох, не та скорость. Методом тыка я разобрался в скоростях и покатил обратно по своим вчерашним и свежим сегодняшним следам немцев. Подкатив к ответвлению, я встал у него и, заглушив двигатель, поднял очки на лоб. Такие же консервы были и у Димки. Он зеркально повторил мои действия. Рядом три лайки крутились, что нас сопровождали, одна, Белка видимо осталась с повозками. Кстати, Шарик был жив, его, конечно, крепко приголубили, шишка большая, без сознания он всё ещё, но жив, поскуливал только в забытье, на моей повозке ехал, я туда его положил. Еле поднял тушу здоровую.
  Когда повозки подъехали, я снова запустил двигатель и, подминая мелкую поросль, дорога действительно оказалась заросшей, поехал по ней, остальные свернули следом. Когда телега что шла на буксире, также ушла в лес, мы с дедом вернулись на дорогу и срубленными ножом ветками, связанными в веники, замели следы. Туфтово получилось откровенно говоря, повозки хорошую такую колею оставляли в мягкой почве, но ничего не поделаешь. Если немцы захотят нас найти, они нас найдут, так что чем шустрее мы будем удаляться от них, тем лучше. Вот мы и заторопились это сделать.
  Честно говоря, дорога действительно оказалась ужасной, в одном месте мы объехали полуутопленый скелет грузовика, по бережку лужи прошли, но главное двигались, что не могло не радовать. Маринка что отвечала за тыл, говорила, что пока тихо, погони нет. Ну а мы так и катили. Даже когда наступило время обеда, надолго не останавливались, напоили лошадей, пока мама с бабушкой готовили бутерброды. Хлеб уже к концу подходил, да и зачерствел, но хватило поесть. Чая не было, просто воды попили и продолжили путь. Была и хорошая новость. Шарик очнулся. Немного затуманенным взором осмотрелся и, напившись воды из миски, Марина поднесла, защитник всё же, снова вырубился. Но в этот разу уже просто уснул.
  Под вечер, мы добрались до крупной дороги в этом районе, почти пустую, видимо о появлении немцев тут уже знали. Выезжать на неё не стали, а стали разбивать лагерь, чтобы встать на ночёвку, все слишком устали, чтобы продолжать движение, да и лошади не выдержат. После того как лагерь был разбит, а в ведре на костерке начинала закипать вода для похлёбки, ко мне подошёл дед, когда я возился с мотоциклом.
  - Керосина мало? - понял тот.
  - Километров на сорок, - кивнул я, стряхивая последние капли бензина из канистры в бак. - Надеюсь, повезет, и встретим наших армейцев, передадим им аппарат и оружие. Не за просто так, а за расписку, чтобы было видно, что мы тоже немцев бьём. Всё отдавать не убедим, так что давай смотреть трофеи, а то раньше времени не было.
  - Давай, - с большой охоткой согласился дед, тут и остальные подтянулись, всем было интересно.
  Три мотоциклетных плаща, их без разговоров забираем. Два свернули в аккуратные тюки. Один расстелили на траве, куда складывали остальной хабар. Их трёх очков одни оставляли, двое забирали, мы их уже оценили. От пыли хорошо защищают, так что нам тоже пригодятся. Пока родичи потрошили три немецких ранца, я выщёлкивал из магазинов автомата патроны. Оставил их на два магазина, остальное забрал. Мало ли пригодятся, убрал в мешок с оружием, а его снова на дно повозки. Туда же в мешок убрал две гранаты на длинных деревянных ручках, тоже мало ли пригодятся, остальное с оружием убрал обратно в коляску. Даже "парабеллум" унтера не забрал, оставил. Дед присмотрел неплохие сапоги и, стянув свои, примеривал с довольным видом. В общем, все три пары мы также забирали. Все ножи для карабинов с ножнами. Продовольствие и все три ранца. Уж больно они удобные. К радости мамы в ранцах были найдены колбасы и две краюхи хлеба. Бутылке самогона рад был только дед, понимал, что ему одному достанется. Правда, когда мы закончили и сели ужинать, он только одну стопочку принял, остальное убрал, бережливо завернув бутыль в материю. Стресс так сказать снимал, вернее остатки его.
  Себе лично я отжал бинокль унтера, он в чехле был, и его планшет с картой. Карту выложил, там отметки были, нашим интересно будет, а вот планшет, компас, карандаш и блокнот оставил. Пригодятся. По мелочам в карманах побитых немцев много что было, спички или те же зажигалки с куревом забрал себе дед, он у нас один дымил как паровоз. Деньги немецкие я тоже забрал, в принципе, как и документы немцев. Потом последние нашим отдам, в общую кучу я их не убирал, как и жестяные номерные солдатские жетоны мотоциклистов. Причина, почему я не затрофеил "парабеллум", была в том, что у пулемётчика в кармане обнаружился "ТТ", с запасным магазином, правда патронов всего десять было. Свой "Наган" я отдал довольному деду. Тот хорошо знал, как с ним обращаться, тем более оружие ещё царского изготовления, офицерский, с самовзводом, а себе "ТТ" оставил.
  
  Ночь прошла нормально, утром после плотного и горячего завтрака, все немецкие харчи мы съели, собрались и выехав на дорогу покатили по ней на восток. Ночевали мы метрах в пятидесяти от дороги, всю ночь по ней машины ездили, я ходил смотреть, наши. Под утро артиллерийский дивизион прошёл, на конной тяге. Что печально, все шли от границы. Причём танков не было, трактора гудели, три гаубицы буксировали, а танков не было, видимо у границы потеряли.
  Двигались мы по дороге километров восемь, когда я ближе к обеду заметил, тут лес расступился, что на окраине крупного села раскинувшегося на холме, идут работы. Бойцы копали стрелковые ячейки. Их хорошо было видно, многие сбросили гимнастёрки и сверкали нательными рубахами. Да и свежая земля бросалась в глаза. Там мой мотоцикл заметили, заметались, но быстро попрятались, так что, дождавшись, когда из леса выедут остальные, тихо покатил к посту на дороге. Там уже ждали. Немного злой и раздосадованный старший лейтенант довольно резко нас опросил. Правда, стушевался, когда дед утроил ему отповедь, не понравилось деду отношение командира к нам. Но тот быстро взял себя в руки и после опроса забрал мотоцикл со всем содержимым. С меня даже грубо очки содрали, но я их и так хотел отдать, двое других в повозке деда спрятаны. Изучив трофеи старлей сразу начал придираться, выспрашивать, где остальное и документы, на что я махнул за спину, надо, идите, берите у немцев. Причём старлей наглый такой, когда я попросил справку до трофее, мол, добыл и сдал на руки бойцам Красной Армии, тот же меня послал по известному адресу. Потом хотел было обыскать наши повозки, мол откуда оружие. Пришлось показывать охотсправку выданную отцом, имели право мы на оружие, тот даже придирчиво номера сверил на ружьях. Но тут уже взвилась мама. Ох она и послала его, далеко и надолго. Закончив тем, чтобы у него ноги и руки отнялись от такой жадности.
  - Сообщите мне кто вы, - попросил я непреклонным тоном.
  - Это зачем? - с подозрением спросил старлей.
  - Когда доберусь до Москвы и напишу в "Комсомольской правде" заметку о нашем странствии, обязательно опишу вашу наглость и воровство техники. Наверняка себе захотите присвоить то, что побили немцев.
  - А ну пошли отсюда, - махнул рукой старлей и тут же крикнул старшине. - Игнатьев. Гони их отсюда.
  Справку о доставленном трофее тот так и не выдал, значит, моя версия подтверждалась, отметит наверняка в рапорте, что на них наскочили разведчики немцев, и отступили с потерями, потеряв трёх мотоциклистов и один мотоциклист. Я таких ухарей насквозь вижу. Вот документы и остальное я им так и не отдал, да и не позволил обыскать себя. В общем уехали. Остановились только у колодца в селе, все ёмкости для воды пополнили, а так все канистры пусты, даже во фляге на донышке вода плещется. А как старлея зовут, и место службы я все же узнал, на въезде в село, так чтобы с поста было видно, опросил одного солдатика, записав всё в блокнот. Старлей точно видел, да и если спросит бойца, тот пояснит что расспрашивали именно о нём. Ох я и ославлю этого наглеца и воришку, не люблю, когда меня грабят, да ещё так нагло.
  Штаб обороны находился не в этом селе, а в следующей деревне, километрах в десяти, так что, покинув село, мы покатили по дороге дальше. В этот раз я внимательно наблюдал за небом, ехали мы по полю, это ранее в лесу мы были в безопасности, особо страховаться не требовалось, я сейчас сам крутил головой во все стороны, так ещё малышню заставил, оформив это вроде игры. Когда разведчик в небе появился, ничего общего с "рамой", мне сообщили сразу. Тот летал на высоте километров семь. Чего немцы увидели, не знаю, но что-то рассмотрели, раз появились бомбардировщики.
  - Самолёты, - закричала Валя, указывая нам за спину, ей завторили остальные.
  В этот раз мы шли в колоне беженцев, правда редкой, посмотреть в обе стороны, визуально вижу около двухсот человек, с десяток телег и пятеро везли узлы на велосипедах, было две тачки с узлами. Остылые шли так, с мешками или чемоданами в руках, было много детей. Привстав на козлах, я осмотрелся, и скрипнул зубами. Неподалёку размещалась гаубичная батарея трёхорудийного состава, та самая что под утро гудела рёвом тракторов. Вот кто цель немцев. Тут и нам может достаться. В паре километров от села, который мы покинули, был перекрёсток дорог, вот так мы и влились к беженцам. Но сейчас нужно прятаться, и как можно быстрее.
  - Во-озду-ух! - закричал я. - Разбегайся-я!
  Мой крик услышали и начали передавать дальше, но я уже не обращал на это внимания, а свернув в поле, настёгивая поводьями круп своего коня, его Орешком, кстати, звали, гнал телегу к небольшой роще, под рёв испуганных сестричек, что ехали со мной. Мельком обернувшись, я заметил, что заметно отстав, дед спешил за нами, но сам скорости не сбавлял, надеюсь телега выдержит и не развалиться. Всё же выдержала. Когда обезумевшая лошадь, подминая кустарник, ворвалась на опушку, я натянул поводья и с трудом остановил коня. После чего передав поводья Валентине, побежал на опушку. Нужно деду помочь. Вместе мы остановили запыхавшихся лошадей, я повис на их мордах останавливая, у него два коня запряжено было и завели их под кроны доревев.
  - Все в порядке? - тревожно спросил я.
  Мне подтвердили, что всё в норме, даже мама выдержала эту скачку, на её то девятом месяце.
  - Сволочи, что творят, - ахнул подошедший ко мне со спины дед.
  Он подошёл на опушку, где я стоял и увидел, что творилось у дороги. Причём это не казалось артиллеристов, которых бомбили, земля даже у нас тряслась, а самой дороги. Два истребителя, "мессера", судя по тонкому фюзеляжу, делали заход за заходом, расстреливая людей, как на дороге, так и в поле. Мы были первыми, кто добрался до рощи, остальных расстреливали на полпути, не многие добежали до нас. С трудом оторвавшись от тяжёлого зрелища, я тихо сказал деду, глядя как немцы неторопливо удаляются:
  - Время обеденное, до деревни мы километра два не добрались. Иди, помоги с обедом, а я пробегусь к дороге, посмотрю, кому какая помощь нужна.
  - Не стоит внучок тебе видеть, что там делается, - вздохнув, сгорбился дед.
  - Нужно дед, нужно. Выдержу. Не волнуйся.
  Дед пошёл к повозкам, там лагерь пока разобьём, а я поспешил к дороге, осматривая тела на пути. Двое раненых, тяжело, но живые, так что кликнув помощь с дороги, очкарика какого-то в костюме, с помощью него перевязал их и вынес на дорогу. Уже суетились выжившие медики, оказалось дальше на дороге немцы атаковали так же санитарную автоколону, к счастью возвращающуюся, без раненых. Вон они, потеряв три машины, и помогали с ранеными. У артиллеристов уцелела одна гаубица, остальные в хлам, да и полного расчёта не наберётся, но уцелевшие твёрдо стояли на своём, был приказ, будут поддерживать пехоту в селе. Вот трактора не пострадали, они в той роще находились, где мы прятались.
  Почти час я провёл на дороге, пока последних раненых не погрузили в машину, похоронной команде, которая собралась из беженцев, помогать я не стал и вернулся к своим, где без аппетита поел. Почти сразу мы собрались и двинули в путь, но место бойни на дороге обошли по полю, выехав дальше, как раз у деревни со штабом полка, что держал тут оборону. Что-то штаб далековато был от передовой. Даже странно. Как и ожидалось, меня и тут с моими претензиями послали. Даже выслушивать не стали. Я записал данные командира, и мы покинули деревню. У нас ещё много сот километров впереди, не хотелось бы тратить на остановки время, так что продолжили движение. До темноты я надеялся удалиться от фронта ещё километров на семь-десять. Ну про десять я конечно загнул, мы со скоростью пешеходов двигались, но семь точно преодолеем. А тут перед темнотой очередная неприятность, уничтоженный мост через реку, где столпилось много транспорта. Беженцем что, вплавь переправлялись, тут даже две лодки плоскодонки были, так же и их использовали. Сапёры уже работали, но когда ещё восстановят, только начали, да и материал не подвезли, брёвна для ремонта нужны и доски.
  - Будем вплавь переправляться, - осмотревшись, решил я.
  - Это как? - удивился подошедший дед. - Лошадей и скарб бросим?
  - Нет. Сделаем проще, всё перевезём на тот берег. Лошадей вплавь. Помнишь, у меня была бухта верёвки? Привяжем её и тремя лошадьми по очереди телегу и повозку по дну буксиром вытащим. Тут ширины метров пятьдесят, если связать две, хватит. Успеем сегодня, день выиграем. Сегодня мост не восстановят, да и завтра сомневаюсь. У сапёров кроме топоров и ломов ничего нет.
  - Хм, - дед осмотрел реку и задумчиво потеребил бороду. - А может и получиться.
  - Получиться. Пойду у сапёров спрошу, что тут за дно, вот двое нижнее бельё выжимают, похоже, проверяли дно. Ты деда пока телегу и повозку к кромке воды спусти, но чуть дальше, не где беженцы.
  - Хорошо.
  Дед стал по песчаному берегу карабкаться вверх в сопровождении малышни, что воспользовались моментом размять ноги, а я с Димкой и Олей направился к сапёрам, брат и сестричка любопытствовали и пошли со мной. От усатого степенного старшины с медалью "За боевые заслуги" на груди, мы узнали, что дно неплохое, песчаное, не увязнут наши транспортные средства. Телега меньше, плавучести ей, возможно, вполне хватит удержаться на воде, хотя бы близко к нулевой плавучести, а вот повозка тяжелее, её точно по дну буксировать придётся. Старшина заинтересовался, почему я задаю подобные вопросы, а когда я просветил его в свою идею, почесал затылок и решил что это вполне работоспособная идея. Так и оказалось.
  У лодок не было лодочников, беженцы одного отправляли с другими на противоположный берег и он перегонял сразу обе обратно. Именно так я пробрался на противоположный берег, но одну лодку отжал и пристал к месту, где стояли наши лошади, дед их уже распрягал. Мы погрузили в лодку часть припасов, всю малышню, и бабушку с мамой, места хватило. После этого пока дед заканчивал распрягать лошадей, работая шестом, метра три будет глубины на стремнине, я перегнал лодку на другой берег, выпустив всех и разгрузив лодку. Старшие сестры стали носить всё наверх, он тут был вполне пологий, телегу и повозку поднять получиться. Когда я вернулся, у деда всё было готово. Мы снова загрузили лодку, полностью разгрузив телегу, и часть на повозке, после чего дед забрался ко мне и, держал лошадей под узды, сидел он на корме, пока я толкал лодку. Потом он обихаживал лошадей на берегу, а я на разгружённой лодке вернулся. Мы с Мариной, она была со мной, освободили повозку, после чего привязав телегу, начнём с неё, разматывая бухту каната, вернулись к нашим. Разгрузили лодку и её тут же забрал один из беженцев, их на противоположном берегу хватало, да и подходили постоянно. Буксировка прошла удачно, перетащили телегу и, пока она сохла, я на пустой лодке которую снова перегоняли к беженцам, вернулся за повозкой, привязал верёвку и дед стал её буксировать, а я вернулся вплавь. Буксировали мы телегу или ту же повозку за задки, чтобы оглобли были сзади и не были повреждены.
  Потом мы запрягли лошадей в телегу и повозку и подняли их на высокий берег, складируя рядом весь груз. Пусть высохнут, прежде чем укладывать имущество. М-да, мы ещё и всю солому растеряли, на чём теперь малышня сидеть будет? Водой её при буксировке унесло, а вокруг ничего.
  - Вечер, будем тут на ночь устраиваться, - осмотревшись, предложил я.
  Дед одобрительно крякнул и, забрав свою косу направился к лугу, где стал размашисто работая, костить луговую траву. Хорошая идея. Я же занялся делом, метрах в ста от моста на берегу реки была роща, вот туда я и повёл повозки. Потом по очереди всё перетаскал. Пока мама с бабушкой суетились у костра, готовя ужин, я не только его развёл, но и треногу поставил, что мы с собой возим, всё и перетаскал. Хотя чуть и не надорвался, много всё же мы вещей везли. Собаки занимались делом. Шарик в лагере сторожил имущество, я рядом с ним всё складировал, лайки уже сам лагерь охраняли, оббегая вокруг него, изучая окрестности. Сами собаки реку вплавь преодолели не испытывая никаких не удобств. Даже довольны были, всё же жара стояла. Вон пока мама с бабушкой в лагере возились, малышня на песчаном берегу купалась, на кромке воды. Там за ними Марина присматривала.
  Мы поели, уже когда окончательно стемнело. Дед, к тому времени забрав самодельные грабли, на лугу несколько снопов собрал для сушки. Завтра на телеги всё погрузим. Ели не одни, покормили несколько семей, те что с детьми, не имевшие ничего. Мама сразу об этом подумала и заготовила больше чем нужно, понемногу, но хватило всем.
  У нас за время путешествия уже успела устояться традиция, после ужина, перед сном музыка, так и никак иначе, устал не устал, а играть должен. Дома, ещё в деревни я также часто устраивал концерты, но ни о какой системе и слова не было, а тут я реально играл для своих и тех, кто приходил на звуки музыки. Пришёл и старшина со своими бойцами. Их всего четырнадцать было. С мостом они уже закончили, всё подготовили, так что материалы ждали, за ними командир уехал, хотя старшина как-то не хорошо поглядывал на нашу рощу. Как бы они деревья в ней рубить не начали, с них станется.
  Я уже исполнил несколько композиций, но тут мама, что пригрелась сидя у костра, попросила спеть её любимую, грустную. "Генералы песчаных карьеров", направилась многим, так что мне несложно, исполнил. Причём так играя тембром голоса, так проникновенно пел о доле беспризорника, что пробрало всех, кто был рядом. Даже старшина что сидел чуть в стороне, шумно сморкался в платок, скрывая, что я до слёз его довёл. Потом подумав, спел и военную песню, до этого я их не исполнял. Это была песня Высоцкого, а кого же ещё можно перепеть в этой теме, только его сплагиатить? "Он не вернулся из боя", вызвала оглушительную тишину, когда я закончил петь и положил пальцы на струны, гася их звучание.
  - Сильно, - немного покряхтев, произнёс старшина. - Тебе бы парень выступать. Чьи песни-то?
  - Сын свои исполняет, - гордо сказал мама. - Он у нас очень одарённый ребёнок.
  - Молодец, давай ещё, - многоголосо доносилось из темноты, показывая, что народу вокруг собралось немало.
  - Сегодня последняя, про любовь, - улыбнулся я.
  Особо смущения за плагиат я не испытывал, доберусь до Москвы оформлю всё как полагается, а пока исполнял отшлифовывая творчество. Авторов я, конечно, грабил, но они в будущем и так получили своё, так что можно и мне на эту струю сесть, хотя обеспечить себе будущее. Исполнив, как и обещал песню, многих она заметно тронула, я стал убирать гитару в чехол, когда осторожно перебираясь через слушателей, многие уже вставали, чтобы уйти, к нам пробрался невысокий, круглолицый мужчина в ладно сидевшем хоть и помятом костюме. Может и грязном, видимо не первый день идёт, но в темноте не видно. А костёр слабо помогал.
  - Доброй ночи, - поздоровался он. - Константин Лабутин.
  - Александр, это мой дед Гаврила Иванович, мама и бабушка, ну и сёстры с братом, - в ответ представился я и представил остальных. Больше по привычке.
  - А вы не плохо образованы, молодой человек, воспитание сказывается, - похвалил тот и сразу перешёл к делу. - Александр... Можно называть вас Сашей?
  - Не возбраняется.
  - Отлично. Так вот, Саша, я работаю на Московском Гостелерадио, помощник главного редактора. Скажем так подбираю кадры, нахожу дарования. Ты меня поразил, честно. Как ты смотришь на то чтобы отправиться со мной в Москву и выступить там несколько раз, такие песни, что ты исполняешь, нам очень нужны. Да что нам, народу нужны. Подумай об этом. С твоими родителями я поговорю, чтобы отпустили.
  - Э-э-э, - протянула мама. - Не уговорите.
  - Вообще-то мама хотела сказать, что мы и так двигаемся в Москву. Так что можем поговорить по пути, если вы к нам присоединитесь. Правда, мы едем медленно, думаю, вы понимаете по чему, а вы, наверное, к железнодорожной станции идёте. Она тут в тридцати километрах.
  - Точно к ней и иду.
  - Ну, уехать вам будет сложно, а вот мы сто процентов доедем. Кстати, если что мы тоже к железнодорожной станции едем, там переезд шоссе и мост через реку рядом, дальше поедем. На поезде кончено быстрее, если сесть удастся, но телеги мы не бросим, да и имущество тоже.
  - Ты Саша всё же не ответил на мой вопрос, согласен выступить или нет?
  - Да я в принципе согласен, проблем с этим не вижу. Доберёмся до Москвы, состыкуемся и решим что и когда.
  - Вот это деловой разговор, - обрадовался собеседник. - А так я согласен, пока едем до станции, успеем всё обговорить. Адресами обменяемся, я свой адрес дам и номер служебного телефона.
  - Без проблем.
  Мама с бабушкой направились в палатку, там матрасы расстелены, самые младшие с ними, а те что постарше, устроились под навесом на траве, с одними только одеялами. Лошади стреноженные спали на лугу, за ними лайки присматривали, так что, устроившись под навесом, нашему новому попутчику мы выдали запасное одеяло и отбыли ко сну.
  
  К моему удивлению ночь прошла спокойно, благополучно можно сказать, если не считать что где-то в полночь в районе штаба полка была сильная перестрелка, доносилась даже орудийная стрельба. Про ружейную не скажу, далековато-то чтобы её слышать, вот пулемёты были. Да и слушал я недолго, пару минут, после чего снова уснул. Даже не удивился, что стрельба ночью, хотя немцы ночью воевать не любят, я не говорю, что не умеют, а не любят.
  Утром после подъёма, пока готовился завтрак, те кого мы вчера кормили, остались, ещё во время ужина им сказали что обязательно покормим. У нас и у самих с продовольствием было не густо, но оставлять голодными детей и их матерей никто не хотел, так что покормим, а еду купим, благо есть на что. Вот так мама и пара помогающих ей беженок готовили, пока бабушка внимательно следила, чтобы наши дети умылись и почистили зубы, а то в этом деле пофилонить они были не промах. Дед носил стопки травы и когда я закончил с размещением грузов, накидывал сверху скошенную траву. Снопы заметно примялись, похоже ночью кто-то на них спал. Вчерашний мужичок за ночью не скрылся, честно помогал деду, потом отсел ото всех в сторону и жадно ел похлёбку, из тарелки. Из-за того что посуды не хватало, ели по очереди. Хлеба было мало, в деревне две краюхи купили, так что всем хватило по маленькому кусочку. После погрузки мы запрягли лошадей и, забрав всех беженцев, которые с нами остались, покатили дальше. Сапёры стучали топорами в роще, которую мы покинули, стройматериал им так и не подвезли, а машин на другом берегу прилично уже скопилось. Ещё ночью, до рассвета начали рубить с другой сторону рощи, а брёвна по воде толкали вверх по течению к мосту. Проехали километров десять, уже искали место для обеда, как вдруг мама на повозке деда охнула. Что случилось, поняли все сразу. Похоже, наш братишка или сестричка просился наружу.
  Медлить было нельзя, потому остановив телегу, а я как всегда двигался впереди, и громко сообщив пассажирам о том, что дальше нам не по пути, причину и так всем поняли, поэтому извинившись, что не довезём до станции, попросил освободить транспортные средства. Помощник редактора, помявшись, всё же спросил, нужна ли его помощь и, выяснив, что нет, с облегчением попрощался. Мы уже с ним обменялись адресами, я дал Танин, он мне свой с несколькими телефонами. Судя по тому, как тот в меня вцепился, его предложение было вполне серьёзным. В общем, все попутчики заспешили дальше, а мы, решив уже сойти с дороги, чтобы найти подходящее место для лагеря, и он будет долгим, после родов перевозить роженицу в течении нескольких дней нежелательно, но тут я заметил, как три проехавших мимо грузовика с красными крестами на тентах, полные раненых, свернули на боковую дорогу и направились к не такому и далекому лесу.
  - Медсанбат или госпиталь, - ахнул я.
  Уточнив у мамы, что у неё только началось, мы её положили на охапке травы в повозке деда и покатили за машинами. Три километра и среди деревьев замелькали палатки. Тут же был пост из одного красноармейца с винтовкой на подъезде, видимо из охраны госпиталя, а это был полевой госпиталь. Уточнив у него по поводу повитухи, но тот молодой, ничего не знал, мы покатили дальше. Марина соскочила с моей телеги и рванула к палаткам, криками зовя врача. Там быстро разобрались в чём дело, и прислали не врача, а недавно призванного сельского фельдшера, имеющего в приёмах родов огромный опыт. Вон он с помощью дедушки, бабушка позади семенила с полотенцами, увёл маму в одну из палаток.
  - Ну вот и всё, - сказал я. - Отъезжаем, разбиваем лагерь и будем ждать.
  Мы удалились от госпиталя метров на двести по той же дороге, что вилась через лес, не стоит детишкам видеть страдания раненых, и стали разбивать лагерь. Чуть позже дедушка с Мариной подошли, их выгнали, одну бабушку оставили. С этой помощью с разбивкой лагеря закончили быстро. Я и тент натянул, и палатку под ним поставил. Потом стал возиться с костром, заодно устанавливая треногу. Марина, которая ранее помогала маме с бабушкой в готовке, уверенно взялась за приготовление обеда, хотя делала это в первый раз. Но ничего справлялась, рыбный суп сварила из консервов и крупы. Даже картошки последние остатки использовала, почистив. В общем, справлялась, хозяюшка. А уж какая гордая стояла и разливала по тарелкам, не передать. Ведро крышкой закрыли, нам ещё маму с бабушкой кормить, маму хотя бы бульоном. Дед тоже чтобы отвлечься, делом себя занял, прихватив Димку ушёл на опушку, травы накосить. Как показал опыт то, что он вчера вечером после преодоления реки накосил, было мало, ехать жёстко, малышня жаловалась.
  Для мамы я поставил палатку, матрасы, подушки, всё приготовил. Но вечером бабушка пришла одна. Она молчала, довольно щурясь, кушала суп. Хлеб был, в столовой госпиталя пару буханок нам дали, обменял у повара на две банки рыбных консервов. Так что бабушка кушала вприкуску, но молчала, хотя мы все вокруг собрались ожидая. Кто? Так и выжидала, делая драматическую паузу.
  - Ну не томи, старая! - рявкнул не выдержавший дед.
  Бабушка с укором посмотрела на него, отхлебнула с ложки супа и, вытерев полотенцем губы, спросила:
  - Как внучка назовём, решили уже?
  - Брат значит, - довольно улыбнулся я под общий шум и гам. - А что тут думать, Гаврилой назвать в честь деда.
  Другие тоже придумывали, и после долгого обсуждения всё же выбрали. Кириллом, в честь старшего брата отца погибшего в Гражданскую. Кстати, воевал он за белых, против Красной Армии. Вспоминать об этом у нас в семье не любили, но брат есть брат, мой дядя, хоть и погибший. Про маму бабушка сказала, что её оставили пока, присмотрят в эту ночь, а завтра можно забрать, у нас в палатке отлежится. Ребёнок здоровый, взвесили уже, три сто. Крепки и орущий. Марина убежала к палатке, где лежала мама, мало ли что подать или помочь, ну и в тарелке супу отнесла с куском хлеба, а бабушка, забравшись в палатку, легла отдохнуть. Похоже, укатали её роды не хуже мамы, пусть отдохнёт. Так-то она вполне шустрая для своих лет, но всё же возраст давал о себе знать. Чуть позже вернулась Марина, маму уже покормили, не нужно было приносить. Оставила тарелку, малышня быстро всё выхлебала, и снова убежала.
  Я же, ещё раз пройдясь по лагерю, строго настрого лайкам велел охранять имущество, те сытые были, покормленные, оставил за ними присматривать Шарика и, прихватив гитару, направился в госпиталь. Нужно поблагодарить медиков за маму и братика, да и концерт для раненых устрою, всё легче будет.
  
  Шум капель барабанил по навесу и листве деревьев, создавая тот неповторимый звук уюта и умиротворения. Правда мы были не в тёплом сухом доме, а как раз на улице, но навес вполне неплохо закрывал нас от дождя, как и палатку, она тоже под навесом стояла. Внутри мама с нашим младшим братом кому отроду было всего шесть дней, ну и бабушка. Места им хватало. Дождь начался ещё ночью, сейчас полдень, а он не прекращался. Марина прямо под навесом готовила суп, дым слабо рассеивался, так что немного слезились глаза. За эти шесть дней лагерь у госпиталя мы так и не покинули, лишь обустроили его лучше. Каждый день утром нас навещал фельдшер, что и принимал роды. Крупный мужик лет сорока пяти на вид. Маму принесли на плащ-палатке бойцы охранного взвода, ходить ей не рекомендовалось, малыша несла бабушка, едва поспевая за ними. Вот так устроили маму в палатке, и та там почти всё время проводила. О ней бабушка заботилась, Марина так же помогала. Мы планировали дня через два двинуться, а пока ожидали когда мама придёт в себя. А тут ещё этот ливень.
  Оба наших транспортных средства находились под навесом, чтобы груз не намочить. Это лошадям пофиг, стоят в стороне, довольные. Так что мы устроились кто как, кто на повозке, кто под ней. Малышня под телегой устроили возню, в кучу-малу играли, но я на них внимания не обращал. Нашли себе занятие и ладно. Дед, накинув мотоциклетный плащ, ушёл к госпиталю, за хлебом, повар не отказывался нам его давать, правда, укоротив выдачу до одной буханки. Нормально, сейчас обед с хлебом поедим. Маринина похлёбка уже доходила, та сегодня варила гороховый суп, для запаха покидав в него дольки копчёного сала.
  Заметив, что дед возвращается, шлёпая по лужам, я обратил внимание, что плащ не топырится от хлеба. Он что, его не смог получить?
  - Нет госпиталя, - добравшись до нас, пытаясь восстановить дыхание, выдохнул он. - Похоже, ещё ночью уехали.
  - Точно, был какой-то шум перед дождём, я думала, это раненых новых привезли. Их же постоянно привозят, - сказала, отвлекаясь от готовки, Марина.
  - Это плохо, - задумчиво покачал я головой. - Это очень плохо.
  - Что не так?
  - Если госпиталь эвакуировали, да ещё так поспешно, значит, немцы снова прорвались. Сами знаете, наш Ленинградский фронт только драпать умеет.
  - Са-а-аша, - с укоризной протянула Марина.
  - А где я не правду сказал? Тут важно другое, похоже, мы в заднице, в большой заднице. Немцы рядом.
  - Что делать будем? - деловито спросил дед.
  - Сейчас, я думаю.
  - Бросили нас? - спросила Валя дрожавшим голоском.
  - Скорее просто забыли в спешке сообщить об уходе, - отмахнулся я.
  Походив немного под навесом, тронув висевший на телеге чехол с гитарой, осмотрелся и кивнул сам себе.
  - Дождь нам мешает, но он же нам и поможет. Немцы в такую непогоду не пойдут вперёд, все дороги развезло, а мы на телегах проскользнём. Значит так, снимаем навес и делаем из него тент на повозку. Там малышню и маму с бабушкой повезём. Нам главное добраться до железнодорожной станции, за ней река и мост. Пересечём их, можно вздохнуть свободнее. До них примерно одиннадцать километров. Всё, собираемся... Марина, ты не отвлекайся, перед отправлением покушаем, это обязательно.
  Я уже давно стал командиром, дед ещё перед отправлением это нормально воспринял, помогал, как мог, советами, но вперёд не лез. Возраст как говорится не тот. Мы с ним использовали срубленные жерди и сделали каркас, потом сверху в два слоя расстелили брезент. Получилось вполне неплохо, ям нет, воде негде скапливаться. После того как хорошо покушали, накидали внутрь побольше травы, она сохла тут же под навесом и мама, осторожно ступая, перебралась в повозку. Свернув палатку, мы расстелили её на моей повозке. Запрягли лошадей и, устроившись на козлах, вывели телегу с повозкой на дорогу и направились к выезду, через который и въехали в этот лес. Со мной на телеге был только Димка, нам плаща вполне хватило на двоих, дед в таком же плаще правил сидя на козлах позади нас. Его повозка была тяжелее, так и лошадей у него было двое. Остальные все прятались под тентом. Самодельный, но вроде крепко сделали, пока не развалился, за этим Марина присматривала.
  Выбравшись на разбитую техникой трассу, по обочине, стараясь не завязнуть, так и двинули под дождём к реке, и небольшому селу что раскинулся на её берегу, там же и станция с мостом были. Вот их нам надо как можно быстрее пересечь. Водная преграда, если наши сядут за ней в обороне, шанс удержать некоторое время немцев есть. И не плохой шанс. Двигались мы фактически наугад, скорее угадывая, куда нужно править, чтобы не застрять, поэтому тёмную массу впереди первым углядел как раз Димка, он больше головой крутил, а не смотрел на дорогу как я.
  - Это что? - спросил он у меня
  - Машина вроде, - натягивая поводья, пробормотал я.
  Дед позади тоже остановился. Мы проехали километров пять, и уже успели упарить лошадей. От их шкур натурально пар поднимался. Лайки и Шарик прятались под палаткой, лишь изредка показывая носы. Под дождь вылезать они категорически не хотели. Спрыгнув в грязь, я похлопал Орешка по шкуре, поглаживая его по шее, и пристально всматривался вдаль. Дождь тут как бы волнами был, то метров на тридцать видно, то на сорок. И вот за этими сорока метрами Димка и углядел что-то инородное. Там действительно что-то было. Обойдя телегу, я подошёл к повозке, дед уже осматривал своих коней, проходясь по их шкурам щёткой. Те как и Орешек были в грязи.
  - Привал, отдохнём? - спросил он.
  - И это тоже. Там на дороге что-то странное, вроде застрявшей машины. Пойду, гляну.
  Как это ни странно, до этого нам попадалась только битая, а не брошенная техника, сам видел как повреждённую или сломанную технику волокли в тыл на буксире. Вполне возможно, это наша машина, но всё же поостережёмся, что-то больно обводы у неё странные. Не легковушка, но и не грузовик. Подойдя к своей телеге и задрав край палатки, я закопался в солому, тут одна из лаек подобралась под палаткой и стала вылизывать мне лицо, так что отмахнулся от неё. Докопавшись до мешка с оружием, достал трофейную гранату и, пристроив её за поясом под плащом, Димка, кстати, под палатку залез и, поправив край защиты, чтобы груз не намок, стал уходить в бок, чтобы с боку подойти к машине.
  Предосторожность оказалось не лишней, сблизившись, я опознал в неизвестной машине, осевший на один бок немецкий бронетранспортёр, в том что я не ошибаюсь ясно демонстрировал бело-чёрный крест на броне. Осторожно подкравшись, стараясь издавать как можно меньше шума, я достал пистолет и, приведя его к бою, заглянул внутрь бронетранспортёра через неплотно закрытые задние десантные двери. А там трое немцев сидело, натянули тент над боевым отсеком, железной крыши тут не было, а на горелке, вроде примуса готовили ужин. Пахло очень даже аппетитно, чем-то мясным, не тушёнка, а что-то колбасное. Огонёк примуса освещал внутренности бронетранспортера, и я понял, гранату использовать не буду, жаба задушит. Столько хабара. Лишь бы лошадям сил хватило всё увезти. Увезут, я сзади подталкивать буду, если потребуется.
  Видимо экипаж пытался сам вытолкать увязшую машину, по брёвнам я это понял под гусеницами, но та окончательно завязла. Если они были не одни, что вероятно, но те ушли дальше, им задачу нужно выполнять, а эти сидели и жали помощи, кто их выдернет из грязи. Это даже хорошо, помощи нет, никто не придёт, так что можно спокойно прибрахлится. Беспокоило только то, что немцы теперь точно есть впереди и, конечно же, позади, но я надеялся проскочить.
  Потянув крайнюю дверцу, но та предательски скрипнула и немцы, дернувшись, повернулись в мою сторону, но уже поздно. Ствол пистолета смотрел на них. Сразу загрохотали выстрелы, и пули дырявили френчи немцев. Ни один за оружие схватиться не успел, настолько неожиданным было моё появление и мой молниеносный отстрел. Пошатнувшись, ухватился за створку. Немного перенервничал, лёгкий упадок сил был, я убрал оружие и, проверив трупы, подранков не было, быстро освободил их от трофеев, и стал выталкивать тела наружу, чтобы не мешали и не пачкали всё кровью. После этого проверив примус, его уронили и потушили, побежал к наши. Наверняка ведь волнуются. Как и ожидалось, дед занял оборону с "берданкой" у моей телеги.
  - Что там? - спросил он, выходя мне на встречу из-за коня.
  - Трое немцев было, на бронетранспортёре. Застряли. Двигаем вперёд, трофеи собирать. Их там много. Кстати, дед. Это тебе. Подарок. Часы наручные.
  - А тебе? - с охоткой принимая подарок, спросил дед.
  - У меня теперь их пятеро, всем раздарю, - засмеялся я.
  Мы, шагая пешком, держа лошадей под узды, добрались до бронетранспортёра, малышне велели не выглядывать, после чего по хозяйски с дедом залезли в боевой отсек.
  - Эх, справная военная машина. Нашим бы угнать, - похлопав по броне, вздохнул дед.
  - Угоняли уже, помнишь, чем это закончилось? Собираем трофеи и двигаем дальше. Давай снимать с креплений на стенках это противотанковое ружьё. Патроны к нему я нашёл в этих двух брезентовых сумках, пятьдесят штук всего. Не запасливые немцы нам попались.
  - А это что? - стукнулся дед коленкой о тюк из брезента, теперь потирая больное место.
  - Дождь, немцы пулемёт с крепления сняли, он это. Тут ещё два ящика с патронами к нему. Ха, картонные ящики.
  Мы перенесли на мою телегу и ружье и пулемёт в чехле, так же боезапас к ним. Помимо них два автомата "МП" и один карабин с оптическим прицелом, боезапас к ним, пару ящиков с гранатами, и довольно солидные запасы продовольствия. Помимо них нашёлся новенький "ППШ" с двумя запасными дисками, вот только патронов к нему не было. Да и у меня к "ТТ" осталось всего семь патронов. А так всё забирали, даже тент дед снял. А потом мы начали снимать канистры с бортов, их там четыре штуки было, по два с каждого борт, хотя держатели ещё были, но пустые. Три канистры с бензином, одна пустая, но мы в неё залили из бака "Ганомага". Более того облили его и подожгли, перед этим отогнав повозки подальше. Дождь не дал нормально разгореться, но мотор полыхал и дымил, так что испортили машину, что есть гуд.
  Дальше мы так и двигались, чуть позже качество полотна улучшилось, похоже, гравийка пошла так что, настёгивая лощадей, а те и так заморённые были, мы гнали к селу. На въезде нас остановил пост, добрались, наши. Сообщив, что видели застрявший немецкий бронетранспортёр, объехав его стороной, но немцев больше не видели, и проехали дальше через село к мосту. Сержант, старший на посту, прежде чем пропустить нас, сообщил, что немцы часа четыре назад наскоком пытались проскочить, да огребли. Два мотоцикла укатили в расположение бойцы, остальные расстрелянные сбросили с дороги, поэтому мы их и не увидели. Хвастался, что три десятка немцев уничтожили, думаю вряд ли больше десятка, ночь, не видно ничего, но пусть брехает, может, поможет, бегать перестанут. Потом был железнодорожный переезд и сам мост.
  На мосту нас осветили фониками и бегло осмотрели что везём, вернее, пытались, наткнувшись на четыре оскаленные собачьи морды, боец только отшатнулся, а когда заглянул под тент, младший братик, как дал рёву. Не понравилось младенцу, что его разбудили, осветив фонариком. Да и мама с бабушкой тут же шипеть начали на бойца, так что тот махнул рукой, проезжайте. Вот мы и застучали колёсами по настилу моста, он был одновременно и железнодорожным и автомобильным, так что, проехав, свернули с дороги чуть в сторону и у кустарника стали разбивать лагерь. Я понимал, что останавливаться не следует, но дальше лошади не пойдут. Вон, когда нам дали разрешение пересечь мост, лошади не обращали внимания на поводья, так устали, поводя боками. Пришлось под узды брать и вести пешком, ничего, перевели через мост, и вот встали. Молодцы наши лошадки, вывезли. С лагерем это я немного поторопился. Мы распрягли коней и стреножили их, почистив и дав напиться. Принесли воды от реки. Те, остудившись, стали пощипывать траву, а мы с дедом забрались под палатку, тут тепло, собаки нагрели, тут же и Димка спал, и тоже уснули. Даже ужинать не стали. Да и было там этого ужина, вон пусть Маринка кормящую мать кормит и малых, а мы до завтра потерпим, слишком устали, на ходу засыпаем.
  
  Как вырубились с дедом и не заметили, а разбудила нас перестрелка преходящая в бой у села на другой стороне реки. Я ещё только пытался вылезти из-под тяжёлой пропитавшейся влагой материи палатки как к нам подбежал боец из охраны моста и передал приказ командира, быстрее сваливать, немцы к селу подошли, а силы у наших и так небольшие. Легко сказать, сваливайте побыстрее. Это не такое и быстрое дело.
  Дождь за ночь закончила, едва рассветать начало, но в воздухе влаги уже не было, хотя дороги до сих пор раскисшие. Димка, соскочив с телеги, побежал в кусты, мы с дедом торопливо последовали за ним. После чего сделав свои дела стали достаточно быстро, спешно запрягать лошадей. Тут ещё нашим приспичило до кустиков, так что они ушли. Пока не было мамы с бабушкой, мы с дедом очистили колёса от грязи, да ещё смазали оси. У деда была банка со смазкой, пахла как дёготь, но вроде не оно. Пули уже свистели над головой, пара разрывов было в воде, когда мы наконец выкатившись на дорогу стегая лошадей помчались дальше, через километр сбавили скорость. А через два уже двинули неспешным шагом. Буквально через полчаса, после того как мы ушли от моста, сзади, дрогнув, раздался грохот взрыва.
  - Это что? - спросил Димка, сидевший рядом
  - Мост взорвали.
  - Ух ты.
  Солнце что поднималось, сушило землю, но тент и палатку мы убирать не спешили. Пусть подсохнут. Шарик так и сидел рядом с нами в телеге, а вот лайки бежали рядом, изучая окрестности. Лишь Белке чуть позже надоело, и она к нам запрыгнула. Так и двигались. Завтрак мы пропустили, не успели, придётся терпеть до обеда. Собаки уже намекали что пора подкрепиться, но мы пока не видели подходящего для стоянки места. Хотя нет, нам попалась деревня полная беженцев, сюда и заехали. Везде дымились трубы, хлеб пекли, судя по запаху, так что нам удалось прикупить каравай горячего хлеба, и мы с дедом и Димкой позавтракали с салом. Остальные тоже перекусили бутербродами. Собак покормили. В деревне на полчаса задержались, после чего двинули дальше. Направление так и держали на Псковско-Московскую трассу. Тут до неё не далеко осталось, километров пятьдесят, там уже пойдём на Москву, никуда не сворачивая. Как дорога виться будет.
  Малышня с интересом поглядывала на беженцев. Тут сходу можно определить, где городские, а где деревенские. Деревенские все в тёмной не маркой одежде, большинство с головными платками. Что маленькие девочки, что женщины, а вот городские в сарафанах, зачастую непокрытыми головами. С сумочками, или чемоданами. У деревенских только мешки со скарбом, у зажиточных ещё и телеги. Мы, похоже, к последним относились, даже два транспортных средства имели. Судя по взглядам немногочисленных мужиков, не почину имеем, надо бы отобрать. Правда, только взглядами намекали, не больше. Псины что охраняли нас, ясно демонстрировали, что можно огрести. Проехав от деревни ещё километров семь, мы встали на обед. Тент и палатка уже подсохли, поэтому мы их свернули и убрали тюками на свои места. Пока готовился обеда, дед из тряпья сделал неплохую люльку для младенца, главное чтобы тот пылью не дышал. А её скоро много будет, дороги на глазах сохли, лужи испрялись, морило, очень жарко было. А так вполне удобно получилось, каркас люльки из ивовых веток.
  Остановились мы у живописного и широкого озера, берег неплохой, нашли песчаный пляж, так что малышня плескалась у берега, Марина уже дальше отплыла, умела всё-таки плавать, а я на середину заплыл, ныряя и хохоча. Люблю воду, а в такую жару особенно. В Москве дом обязательно куплю со спуском к реке через огород, для этого и лодку приобрету. Только так и никак иначе. Когда стали созывать на обед, я нехотя погрёб к берегу, есть мне хотелось не меньше чем купаться. На свежем воздухе голод часто приходил, по себе знаю.
  Когда обедали, я задумчиво осмотрелся и сказал:
  - Останемся тут до завтра. Себя в порядок приведём, телеги, ну и постирушки устроим, пора уже.
  У малышни моё решение вызвало только восторг, они из тёплой воды и не вылезали бы. Да я и сам хотел порыбачить, рыболовные снасти у меня были.
  - А немцы? - спросила мама.
  - Один день ничего не решит. Уйдём, - успокоил я её. - Кстати деда, давай пулемёт достанем и осмотрим. Я когда ощупывал чехол, что-то странное нащупал, как-то он слабо поход на "МГ-тридцать четыре". Ствол слишком длинный. Непохож на тот, что мы на коляске мотоцикла осматривали.
  - Поглядим, - охотно согласился тот.
  Поев, мы в окружении любопытной малышни достали тяжеленный тюк, как только под дождём да ещё сколькими от влаги его закинули? Спустили на траву и расстегнули.
  - О, "Максим", - удивился я, разгибаясь.
  - Это "МГ-Ноль восемь". У нас такой был, когда я в Германскую воевал, - сказал дед, ласково протирая ствол пулемёта. - На батарее трофейный был. Хороший аппарат, однажды, когда к нам немцы с тыла подбирались, хорошо он их прочесал. Отбились тогда. Потом бомбой с эроплана его накрыло, так и бросили... А колёсный станок где, да ленты нужны? Ты брал?
  - Да, только там тренога была для него, станка не было, ну и ленты, пять вроде. Все снаряжённые.
  - Аккуратные немцы были, - пробормотал дед.
  - Чего у них нормальных пулемётов нету, эту древность ставят на бронетранспортёры? - спросил я, зарывавшись в трофеи на телеге. Нужно треногу найти и сумки с лентами.
  Вытащив всё, что так или иначе относилось к пулемёту, помог деду установить его на треногу и снарядить.
  - Щитка нет, - пробормотал дед примериваясь. - Хм, не помню, чтобы у нашего была пистолетная рукоятка.
  - Модифицированный, наверное, - ответил я, с интересом наблюдая за всеми действиями деда. - Ты из такого стрелял?
  - Нет. Такой пулемёт наш поручик в карты выиграл у какого-то пехотного офицера, прапорщика вроде. Сам всегда из него стрелял, он очень хорошим пулемётчиком был. А вот обслуживать не любил, чисткой солдат заставлял заниматься. Мне вот тоже пару раз приходилось. Сколько лет прошло, а всё помню. Щитка точно нет?
  - Нет, и в бронетранспортёре не было. Я бы заметил.
  Дед начал учить меня как обращаться с пулемётом, для меня действительно не знакомая конструкция. Был бы привычный "ПК", а тут незнакомое оружие. Называл его всё "добрый пулемёт". Несколько раз перезарядив "МГ", я разрядил его, отсоединил от станины и мы все, сложив, отложили в сторону. Потом я достал противотанковое ружьё. Дед несколько раз примеривался, положив ствол на борт телеги, и покачал головой. Нет, тяжеловат.
  - Это да, - согласился я, тоже примерившись к прикладу. - Массы тела не хватает.
  - Сашка, смотри, опять летят! - крикнула крутившаяся рядом Ольга, показав на тёмные точки в стороне.
  В принципе не смотря на далёкую канонаду, мы и так слышали гул самолётов. Немцы постоянно висели в небе, слышались бомбовые разрывы, иногда трескотня пулемётов, если что или кого штурмовали на дороге. Последнее обычно истребители. Бомбардировщиков мы, кстати, много видели, а вот штурмовики два или три раза. Достав бинокль, у меня и второй из бронетранспортёра был, точно такой же, им дед вооружился, и стал рассматривать немцев.
  - Двухмоторные бомбардировщики. На километровой высоте идут...Даже кажется ещё ниже. Одиннадцать штук, - вслух сказал я, прикинув скорость и высоту немецких самолётов.
  Быстро рассчитав разные возможности, я крикнул Ольге:
  - Быстро неси мне подушку мамы!
  Та метнулась к повозке, рядом с ней стояла палатка, и прибежала обратно с подушкой. Подтянув подсумок с патронами. Достал пять штук и протянул деду.
  - Будешь подавать.
  Приладив подушку к прикладу, я прицелился и, вспомнив об одном деле крикнул.
  - Всем внимание, сейчас выстрелю. Будет громко. Кире уши закройте.
  - Держу, - услышал я голос матери.
  Та видимо поняла, что случилось что-то серьёзное, в лагере я бы просто так стрелять бы не стал. Ошибается, первый выстрел именно прицельный, нужно мне знать, чего ожидать от ружья. Выбрав приметнее дерево на другой стороне озера, метров триста, прицелился в ствол, найдя тёмную точку, видимо сучок, и выстрелил. Громыхнуло прилично, не менее приличной отдачей получил в плечо, но ничего, помогла подушка, терпимо. Взяв бинокль, присмотрелся.
  - Кучность неплохая.
  - В немцев пальнуть хочешь? - уточнил деда, подавая патрон. - Смотри, скоро полетят, как раз мимо летят.
  Те летели не прямо над нами, чуть в стороне, но не смотря на запредельную дальность для моих возможностей, я в себе был уверен. В самолёт точно попаду, а там как повезёт. Тем более строй, было заметно, начал снижаться, видимо те подлетали к цели.
  - Выстрел! - крикнул я.
  Спустя две секунды прозвучал выстрел. Дед сразу подал патрон. Я снова прицелился и, крикнув о выстреле, произвёл третий. Потом четвёртый выстрел.
  - Падает, - тихо, почти пробормотал дед. - Ещё один. А чего это они не горят?
  - Я в пилотов стрелял, - прислонив ружьё к борту телеги, ответил я. - Видишь, как полого пикируют... Хотя нет, вот один завалился на борт и падает, а второй так и снижается постепенно.
  Грохнул взрыв на месте падения самолёта. А чуть позже и второй, видимо так и снижаясь, врезался в землю.
  - Ты в два самолёта стрелял? - уточнил дед.
  - Да, по две бронебойные пули. Ружьё не пушка, тут не снаряды... Ладно, давай остальные трофеи посмотрим, и я ружьё буду чистить, хорошо оно постреляло. Представляешь, кучность у него отличная, пули как по нитке идут, даже не ожидал. Да и по виду заметно, что видимо недавно солдаты его получили, новое, не расстрелянное.
  Скажу честно, не смотря на невозмутимый вид, я сам был ошарашен не менее других. Марина рядом прыгала от радости, хлопая в ладоши. Чтобы так сшибать самолёты нужно не только орлиный глаз и дар в стрельбе, но и удачу. Я реально стрелял по самолётам, прикидывая скорость пули и самолетов, чтобы выставлять прицелы чуть впереди самолётов, чтобы пули прошивали именно кабины пилотов, и получилось. Хотя бы одна да зацепила, а пули эти имели серьёзный калибр, так что если тело лётчика не разрывало, то серьёзно травмировало и ранило, чтобы он не мог больше пилотировать. Последствия выстрелов были видны сразу. Упало два, а остальные полетели дальше, как ни в чём не бывало, только перегруппировались, занимая места выбитых. Улетели не далеко, а в пределах видимости, километрах в пяти от нас стали кого-то бомбить в лесу. Судя по чёрным жирным дымам, горела техника, отбомбились они удачно.
  Кстати, два немца успели выпрыгнуть из того что в штопор вошёл, а из второй так никто и не покинул. Всё это далеко от нас было, километрах в двух, думаю, примут немцев наши бойцы, в той стороне между нашим озером и лесом где шла бомбёжка, одни поля, укрыться негде. Отсюда видно как в той стороне к парашютистам пылило несколько машин.
  Мы с дедом действительно осмотрели остальное оружие, но пробовать больше не стали, хотя и хотелось, вроде тех же автоматов и немецкой снайперки. Но моя стрельба по самолётам, не понравилась Кириллу и мама сейчас пыталась успокоить его, перекрыть тот рёв, что стоял в палатке. Кстати, подушку обратно, Ольга уже отнесла. Да и от мамы благодарность за сбитых принесла, поцелуй в щёку. Что творили немецкие стервятники на дорогах, мама знала не хуже меня и то, что я приземлил двух, только порадовало её. К счастью наши выстрелы не привлекли внимание на дороге, там одни беженцы были, военных не имелось, иначе пришли бы поинтересоваться, кто тут палит. Вот так закончив с трофеями, дед радовался ещё двум прорезиненным плащам, двум одеялам, и вот удивление, надувной подушке, я сел за чистку противотанкового ружья. Средства чистки тоже забрал из бронетранспортёра, так что было чем. Почистил, завернул в кусок материи и убрал в телегу. Потом разбирался со снайперкой. Разобрал, смазал, протёр, и снова собрал. Неплохой механизм, нужно теперь посмотреть как он в действии, но лучше дальше по дороге, сейчас это не сделаешь. Чуть позже будет время, испробую.
  Закончив с трофеями, всё продовольствие осмотрели бабушка с Мариной и, признав их годными, отложили в сторону, в общий запас. Мы с Мариной в школе немецкий изучаем, так что разобрать, что было написано на этикетках смогли. Я так точно, как в школу пошёл, серьёзно засел за немецкий. Сам его ранее не знал, но старался, даже на дополнительные занятия по немецкому ходил. Говорить не могу, понимаю кое-как, и читаю так же. Пока хватает, хотя уроки немецкого я не прекратил, мне учительница книгу самоучитель по немецкому подарила, учился по нему. Марина вот нет, не желала.
  Уже вечереть начало, когда я срезал с пяток ивовых веток, попалась погибшая ива, у которой ветки высохли и стали твёрже. Для маленьких подойдёт. Да, честно говоря, из всего кустарника только ветки ивы подходили для удилищ. Снасти у меня были, сделал пять удочек, из них две себе. Накопал червей, лопата у нас была, мы ею место для очага подготавливали, подготовил всё и, найдя подходящее место, забросил снасти. Димка, Валька и Лука не могли пройти мимо, да и остальные малыши сбежались, и сидели рядом, пристально следя за поплавками и обсуждая рыбалку. Оказалось в озере неплохая рыба, первым поймал золотистого карпа. Похоже, в озере выводили рыбу. Да и карп здоровый, с ладонь деда. Насадив его на ивовый прутик, отправил малышню отнести добычу бабушке с Мариной, чтобы оценили. А то столько иронии от них было.
  До наступления темноты мы взяли неплохой улов на четверых, полное ведро рыбы. Да и какой, сплошные карпы. Мелочь всю лайкам и Шарикам отдали, те с немалым удовольствием похрустели рыбкой. Нет, точно тут выводили эту рыбу. Естественно на ужин была уха с душистым укропом. Ох мы и попробовали. Заодно подумав, и я решил показать свои кулинарные способности. Взял сковороду, у нас был полмешка муки, мы кулеши из них делали, такие мучные сытные похлёбки, а тут я замесил тесто на воде и соли, и стал на сковороде печь лепёшки. Ранее, в прошлой жизни, я это уже делал, на охоте или рыбалке, вот и повторил. Честно говоря, меня уже раздражало частое отсутствие хлеба, как и зависимость от деревень и сёл где можно его купить. А тут легко самому напечь, всё просто. Бабушка, попробовав, была удивлена, она как-то не задумывалось что можно вот так печь лепёшки, настолько привыкла за последнее годы жизни сытно питаться и всё иметь для кухни, дрожи, яйца, ну и остальное. Даже печально покачала головой. Оказалось, она знала этот рецепт, но успела подзабывать за последнее время. Вот тут Марина, которая не менее внимательно следила за моими действиями и проводила дегустацию, принялась месить тесто и печь лепёшки. Сегодня мы уже поели ухи, хоть и без хлеба, но уже завтра хлеб будет.
  В этот раз беженцы к нам не подходили, не просились к столу, мы были в стороне от дороги. Да и утром тоже спокойно поели, уху до конца вчерашнюю доели вприкуску с лепёшками. Накрошили собакам в их миски вприкуску с остатками бульона ухи. Лепёшки всем понравились. После чего собрались, дороги уже окончательно высохли, и покатили дальше. Канонада что шумела ранее вдали, снова сблизилась. Блин, мы уйдем, наконец, от немцев или нет? Вот насчёт проведённого дня отдыха у озера никто не жалел, и я в том числе. Всем был необходим этот отдых.
  Вот так после завтрака, доели всё, свежее сготовим в обед, мы собрались, погрузились и, приминая траву, покатили к дороге. Озеро находилось не у дороги, а чуть в стороне, лагерь наш был в низине, так что найти нас можно было лишь от дыма от костра, ну или из-за криков малышни плескавшихся на мелководье. Вот и мы беженцев не видели. Слышали гул машин на дороге, сегодня утром колонны сопровождал не только рёв моторов, но и пыль что поднималась в воздух, что означало, дороги окончательно подсохли, значит, придётся и нам поглотать её, пыль. Лучше уйти от основных магистралей на просёлочные дороги. Путь заметно удлинится, но зато будем идти одни, никто не мешает и не пылит. Для нас, с маленьким ребёнком это предпочтительнее. Телегу и повозку перед отъездом мы с дедом уже проверили, что нужно подремонтировали и подтянули. Меня немногое беспокоило колесо на телеге, как бы менять не пришлось. С собой не было, не брали для снижения веса груза, нужно покупать и проводить ремонт.
  Перед отъездом мы с дедом обошли лагерь внимательно глядя под ноги. Лагерем мы вставали не в первый раз и прекрасно знали, что малышня что-нибудь да забудет или потеряет. Вот и в этот раз нашли одну ложку, судя по вычеканенным мной инициалам Олину, и моток ниток с воткнутой иголкой. Последнюю, похоже, Марина утеряла, это она поправлял разошедшийся шов юбки у Лука. Вот и до неё дошло, а то хваталась, что всегда что берет, кладёт на место. Так что выезжали мы на дорогу при всё ещё пунцовеющей сестричке. Дорога не сказать, что была забита, но народу хватало, как в принципе и техники. Даже встали на обочине, пропуская длинную автоколонну крытых грузовиков. Не знаю, что везли к фронту, но машины гружёные и самое печальное, никакого прикрытия с воздуха. Зениток вообще не было.
  Заметив брошенную машину, крытый грузовик, "Захар", он же "Зис-5", я насторожился, а когда проезжал мимо отметил, что рядом никого и поднята одна сторона капота. Они по бокам открываются. Видимо закипел, крышка радиатора была не закручена, а просто прикрыта, и то криво. Может водитель за водой ушёл, может ещё что, но вокруг реально никого не было. Машина ранее двигалась в одном с нами направлении, у меня было желание пошукать в ней, вдруг брошена, а внутри что интересное и ценное, но при свидетелях, ещё мародёром сочтут, тут это быстро. Даже не признают священного права трофея. Для меня это действительно священно, что мной в бою взято - то свято. Для теперешних командиров это пустой звук, всё что снял с тела противника, надлежит сдать, иначе навесят табличку мародёр и трибунал. Это так командиры охочие до трофеев сделали, чтобы те к их липким ручонкам приставали, а не к рукам простых красноармейцев. Таково моё личное мнение. К частью, я не военнослужащий, к которым это относиться, максимум оплеуху отхвачу, по малолетству, если за руку поймают. Однако всё равно подобные моральные принципы не по мне. Нет, я знаю кто такой мародёр, и кто такой трофейщик. Граница между ними действительно зыбкая, но я её чётко видел. Да шакалить по грузовику, а по-другому это не назовёшь, не стоит. Если один и обеспечиваешь только себя, можно пропустить добычу, но когда на твоих плечах вся семья, тут моральные принципы нужно задвинуть в сторону и сделать всё, чтобы довести её до Москвы и устроить не хуже чем ранее, а лучше чтобы было лучше. Уж извините за слоган.
  Так что мы проехали мимо грузовика, а он точно не порожний, и покатили дальше. Буквально через километр, всего километров на пять удалились от озера, мы смогли увидеть, кого вчера бомбили немцы, из стаи которых мы ранее выдернули два летающих падальщика. Сидевшая рядом со мной Ольга, только охнула, рассматривая битую технику, пока я объезжал воронки. Убитых видно не было, всё же тяжёлое зрелище для детей, их похоронить успели, я видел аж три братские могилы в разных местах с ещё свежей землёй. А вот технику, ту что была повреждена или сгорела, её не тронули. Целую угнали, а вот у повреждённых стояло несколько машин и работали технари. Видимо снимали нужные узлы. Да уж. Понять их тоже можно. Удивительно, но факт, при валовом производстве танков в Советском Союзе, не производили и не выпускали запасные части для этих танков. Я когда узнал, был в шоке. Мне об этом капитан-танкист рассказал, который лежал в госпитале, где рожала мама. Я тогда в основном ходил по палатам тяжелораненых, безнадёжных, как их считали, это капитан был из них. Вот я, решив побыть рядом, играл им, а когда уставал, расспрашивал. А вопросов у меня было много. Если они не скрипели зубами от боли как этот капитан, всё тело сплошной ожог, то с охоткой отвечали. Врать им на границе жизни и смерти смысла не было, так что я изрядно пополнил свой багаж знаний. Вот и оказалось что на несколько тысяч заявленных танков, боеспособными были чуть больше половины. Остальные просто доноры, с них снимали запчасти, чтобы боевые машины могли сдвинуться с места. Ну а когда подразделения покинули места дислокации, доноры то на месте остались, так что неистощимый источник запчастей для танкистов это вот такие расстрелянные с воздуха колонны. Причём, самое интересно, запчасти с танков одной модели, но разных заводов, не подходили друг к другу. Да даже запчасти с одного завода, если попробовать перекинуть с одного танка на другой, тот тут пятьдесят на пятьдесят. Никакого ГОСТа. Фактически получается, каждый танк уникален в своём роде и неповторим. Вот и возили техники с собой изрядный запас и детали просто подгоняли на места, если не получалось, искали что подойдёт среди запаса. Если не находили, значит, танк превращался в очередного донора. Вот такой принцип. И это если в тылу спокойно, если он откатывается, о донорах обычно забывают. Тут же шла работа, значит, фронт пока стоит. Кстати, тот капитан-танкист прожил семь часов. Я только через пару минут, наигрывая заказанную им песню, заметил, что он мёртв. Вздохнув, пересел к другому раненому, лётчику-истребителю. В палатке безнадёжных было одиннадцать. Умирал один, заносили другого. Конвейер, который не останавливался. За те пять суток, что я проводил в госпитале, на моих глазах умерло порядка двадцати тяжелораненых, среди них был один генерал-майор. Сильный мужик, всё что ниже живота фактически отсутствовало, миной накрыло, разорвало, а крепился и как-то смог протянуть ещё несколько часов. Умер у нас в палатке безнадёжных. Его даже оперировать не стали когда привезли, хотя адъютант пистолетом махал у носа хирурга, смысла не было, много раненых ждали своей участи и у них в отличие от генерала шансы выжить были. Может кто-то удивиться, что я только у безнадёжных был, но я испытывал к ним чувство благодарности, уважения, и уж что говорить, жалости. Они ведь фактически брошенными были, умирали в одиночку или в окружении таких же бедолаг, а так я хоть как-то старался ослабить их мучения и умирали они зная что рядом кто-то сидит и сопереживает, не чувствовали они себя одинокими, за что и были благодарны. Это был тот крест, что я взвалил на себя. Увидел их случайно и не смог пройти мимо, не отвернулся, пряча глаза как другие.
  Вздохнув и тряхнув головой, развеивая воспоминания, я осмотрелся. По моим прикидкам немцы раздолбали на узкой лесной дороге порядка двадцати танков. Из них штук семь в относительном порядке. В том смысле, что не горели. Лежали на боку, или вверх гусеницами, не которые без башен, но не горели.
  - А что это за танк? - спросила Ольга, указав на перевёрнутый корпус без гусениц и башни.
  - "Тридцатьчетвёрка", - рассеяно ответил я. - Видимо рядом упала тяжёлая бомба, вон как его в сторону отшвырнуло, содрав гусеницы и башню. Наверное, раз пять перевернуло и если бы не эта полу упавшая сосна, так и дальше бы кувыркался.
  Пока мы путешествовали, то не раз видели военные колонны, даже танковые начали встречаться, так что указывая на разную технику, я учил своих кто там движется. Но сейчас корпус был так обезображен, что сестрёнка была в сомнении, вот я ей и прояснил момент, который видел отчетливо, как и след кувырков корпуса танка на земле. Тут много было упавших деревьев на опушке, двигались мы еле-еле, да ещё воронок хватало, так что определить, что тут происходило, было можно. Да и видели мы вчера эту бомбёжку, что уж говорить, и чёрные столбы горевшей техники тоже.
  - Жалко их, - вздохнула сестричка.
  - Это да, неприятно смотреть на битую технику, особенно если она наша... О, смотри, разбитая зенитка. Буксируемая тридцатисемимиллиметровая.
  - Мы такие уже видели.
  - Да. Наверное, это она приголубила один из бомбардировщиков. Помнишь, когда те возвращались вчера, один сильно дымил левым мотором?
  - Помню.
  - Точно её работа.
  Честно говоря, меня изрядно нервировало это движение по узкой дороге, я уже сильно жалел, что не съехал с дороги и въехал под тень леса. Немцам не трудно повторить налёт и жертв будет куда больше чем у военных, дорога была буквально забита беженцами, среди них редко возвышались грузовики военных, что двигались так же неторопливо. Гражданские вроде тоже были, может один, а то и два, не поймёшь.
  - Смотри, дорога, - указал Ольга вправо, перекрёсток был метрах в тридцати от нас.
  - Малоезженая, - сразу определил я. - Или на хутор ведёт или на какую-нибудь лесопилку. Тут вопрос, есть с неё второй выезд или нет.
  Передав поводья Ольге, свернуть на обочину за неимением оной было не возможно, а встать, так закупорим и так не широкую дорогу, так что достав карту стал изучать её на ходу.
  - О, смотри-ка, а у немцев эта дорога есть на карте. На смолокурню ведёт. Хм, и вторая дорога, что от смолокурни из леса идёт, тоже указана. Значит, поворачиваем.
  Проехать поворот мы не успели, скорость была медленно идущего пешехода, поэтому привстав, натягивая поводья, я смог повернуть Орешка вправо никого не задавив, и мы свернули на дорогу к смолокурне. Дед что двигался с остальными позади, повторяя все наши движения, сделал так же. Мы проехали по дороге метров сто пятьдесят, и я остановил свою телегу. Нужно поговорить, да и малышню выпустить. Давно в туалет просились. Сама дорога пуста, видимо беженцев она не интересовала, но судя по свежим после дождя следам, сюда сворачивали одиночки и небольшие группы. Одна прошла часа два назад. Мужчина, тяжеловесная женщина и были следы гружёного велосипеда. Видимо скарб на нём перевозили. Закончив изучать следы, у меня это меньше минуты заняло, я сам сбегал в кустики, тоже припёрло, знаете ли, и вышел к деду, что осматривал копыта одного из своих коней.
  - Подкова болтается. Кузнец нужен, подковать. Если слетит, далеко мы не уедем.
  - У нас же молоток и гвозди есть, временно сделаем, а в ближайшей деревне, где кузнец будет, перекуём, - ответил я.
  - Да, тогда задержимся тут, - разгибаясь, кивнул дед и, осмотревшись, спросил. - А сюда чего свернули? Видно, что тут мало кто ездит.
  - Я по карте посмотрел, дорогу на смолокурню идёт, потом от неё к опушке леса и дальше к ближайшей деревне. Там просёлочными дорогами пару дней и свернём на трассу, что к Москве ведёт. Вот дальше ориентироваться будет сложнее, карта трофейная заканчивается. А так все тропки указаны. А на дороге с беженцами я не хочу. Пугает то, что немцы могут повторить налёт, а у нас малые.
  - Это да, дюже много танков немцы на дороге побили.
  - Наверняка разведка донесла, воздушная или наземная. Иначе откуда они узнали, что танкисты именно тут окажутся?
  - Может быть, может быть, - рассеянно пробормотал дед, и направился за инструментами.
  Мы поправили подкову, чтобы не бултыхались и проверили их у остальных. У Орешка оказалось, тоже одна имела люфт, и её подбили. Видимо пока преодолевали дороги в дождь, те и ослабли. Заодно почистили. Пока дед убирал инструмент, я осмотрелся. Малые поодиночке тянулись из кустиков, только что Димка вышел, подтягивая штаны и отряхивая на ходу босые ноги, видимо во что-то вляпался. Вернулась мама и, забрав у бабушки Кирюшу, отправила ту в кусты. Вот тут и Лука ко мне выскочила с большими глазами.
  - Сашка, там воняет. Как тогда где машины бомбленые были.
  - Трупный запах чувствуется. Слабый, - пояснила вышедшая следом Марина.
  - Ясно, - насторожившись, кивнул я и коротко крикнул. - Деда!
  Тот меня понял, вооружился "берданкой" и стал поглядывать по сторонам, я проверил свой пистолет, о нём уже все знали, но в ствол патрон не досылал, сунул сзади за ремень. Нужно сделать кобуру скрытого ношения, а то неудобно. Сам пистолет был неплох, мне и в прошлой жизни доводилось из него изрядно пострелять в тире, так что опыт имелся. Единственно предохранителя не было, и при сильной встряске мог произойти случайный выстрел, а отстрелить себе что-то важно мне как-то не хотелось. Так что проявлял предосторожность, приводя оружие к бою перед самым этим боем, но не ранее. Прихватив из своей повозки мелкокалиберную винтовку, я скользнул в лес, внимательно поглядывая по сторонам и себе под ноги. За деда и семью я был спокоен, дед был вооружён не только "берданкой". Откинь брезент на краю, и там лежит снаряжённый "МП", из которого можно создать неплохую огневую завесу. Проще говоря, прострочить подозрительные кусты. Деда я научил использовать оружие, всё же бывший артиллерийский унтер, человек достаточно технически образованный. Указал ему на слабые места в оружии, так что все магазины у него были снаряжены не полностью, на две трети, чтобы пружина в магазинах не ослабла. Они были известны своими слабостями.
  Найти место преступления мне удалось, используя не только обоняние, но и по следам. Я пробежался по ним, выйдя на дорогу, но чуть дальше, метрах в восьмидесяти от телеги. Даже Марине помахал, чтобы ждали меня на месте, мол, сейчас вернусь. Закончив с осмотром, я вернулся к нашим.
  - Ну что там? - спросил дед.
  - Отойдём.
  Несмотря на неудовольствие остальных, активно греющих уши, мы всё же отошли.
  - Девчонка там, лет пятнадцати вроде. Сложно сказать, трупные пятна, целый рой мух поднялся, когда я подошёл ближе. Беженка вроде. Дня четыре лежит. Следы дождь почти смыл, но кое-что читается. Пятеро их было, отловили её, видимо сама свернула на эту дорогу. Насиловали долго, если бы не дождь там вокруг неё всё в крови было. Потом мучали, долго и с фантазией... Суки. Даже головёшками от костра прижигали. Плохой смертью она умерла, очень плохой. Я тело убрал в сторону, под ним чёткие отпечатки подошв троих, я их запомнил, не спутаю. Остальные размыты дождём. Смог только разобрать где её схватили и куда ушли эти уроды.
  - Куда?
  - К смолокурне. Возможно они там, но разворачиваться не будем. Встанем поближе, и я сбегаю на разведку. Не нравиться мне это. После дождя тут прошло две одиночки, женщины, потом группа из семьи, мужчина, видимо пожилой, прихрамывал, с молодой женщиной и ребёнком. Потом ещё двое, мужчина с женщиной, у них был велосипед. Это те, кто после дождя прошёл. Сохранилось часть следов и до дождя, это там где листва прикрыла дорогу от капель, но тоже людей поворачивало сюда не так и много.
  - И что?
  - А то, что военные окрестности не проверяли, бандиты, что над девчонкой глумились, могут и на смолокурне отсиживаться и таких одиночек отлавливать.
  - Хм, - задумался дед, после чего согласно кивнул. - Может и такое быть.
  - Это да. Тут до смолокурни километра два. Может, я пробегусь, а вы тут по-тихому за мной?
  - Хорошо. На твоей телеге я поеду. Автомат возьму, а моей Марина пусть правит, научилась уже.
  - Вот и ладно. Я убежал. Через пять минут трогайтесь за мной.
  Ничего, что с собой для осмотра места преступления брал, в телегу я не складывал, так что сразу рванул по лесу вдоль дороги к смолокурне, пока дед неторопливо возвращался к нашим. Ему везти наш крохотный караван следом за мной. Добежать я успел фактически до смолокурни скрытой на крохотной поляне, когда услышал далёкие хлопки и, кажется, даже смех.
  - Из "Наганов" палят, - задумчиво пробормотал я, остановившись и прислушавшись.
  Было четыре выстрела, но мне показалось что пять. Нет, всё же точно пять, последний был сдвоенный, как один. Значит, у бандитов точно есть два ствола, но будем исходить из худшего, что они отлично вооружены, тем более сейчас это не проблема добыть оружие. Уверен, у них должен быть или наблюдатель или часовой, чтобы контролировал обе дороги, выходящие к смолокурне. Хотя по ширине эти дороги лучше назвать тропинками. Грузовик с трудом пройдёт, для телег дорогу рубили, однако нужно сначала найти этого наблюдателя. Тут мне помогли сами бандиты, один из них вышел из амбара, дверь была открыта, и крикнул какого-то Свища, вот же кликуха. Всего на крохотной поляне было два строения, избушка и амбар. Судя по тому, что те ботали на фене, мне снова "повезло" нарваться на ворьё, зеков, если проще. Причем, судя по истеричным ответам часового, он в иерархии в банде если не на роли опущенного, надеюсь не надо объяснять кто это, то очень близко.
  Сам я к опушке подобрался по-пластунски, используя любую возможность и рельеф местности, чтобы подкрасться поближе. Страховался не зря, наблюдатель сидел на дереве, забирался он туда по верёвке с навязанными узлами. После переклички, тот, что вышел из амбара хохоча, рассказал, как толстуха бросалась на них с пеной на губах когда те поджарили сыночка. Сейчас некто Кныш выбивал прикладом у толстухи золотые зубы. Та успела покусать его, причём разжать удалость челюсти, когда старуху окончательно достреляли. Сейчас золотые зубы заберёт, и труп отправят к остальным. Причём бандит огорчался, что золота с этой семейки евреев взяли немного.
  - Приклад, значит винтовка или карабин. Будем знать, - пробормотал я.
  Осторожно вернувшись вглубь леса, я хотел рвануть навстречу со своими нужно их остановить и покумекать. Отпускать бандитов я не хотел, будем бить. Однако не повезло, я наткнулся на двух бандитов, что вышли мне на встречу из-за деревьев с пустыми носилками в руках. Так вот как они относят трупы в лес. Почти сразу раздался предупредительный крик, и я в прыжке с перекатом ушёл за дерево. Причём в прыжке из винтовки снял того что шёл впереди. Сразу перекатившись за другое дерево. А там где я только что был, землю взрыхлили две пули из револьвера. Быстро перезарядив оружие, стал прислушиваться. Было слышно как шумно, не менее шумно дыша, бандит бежал по лесу. Причём по звуку я понял, что тот пытается меня оббежать по широкой дуге. Не выглядывая, я высунул ствол винтовки и выстрелил. Почти сразу раздался вскрик и шум падения. Повезло, попал куда целился, пуля не засела в стволе случайного дерева или ветки. Шумное дыхание стало прерывистым, похоже тяжёлое ранение, но я на такую уловку подаваться не собирался. Перезарядился и, выглянув, сделал выстрел. Добивающий. Вот теперь точно готов. А наблюдатель на дереве, поорав, смолк. Зря голос подавал, и так понятно, что к бандитом пришли чужие, а чтобы те не свалили, я рванул к смолокурне, но обходя её по опушке. Мало ли сбежать вздумают. Надеюсь, дед услышал выстрелы, уже подойти должны, так что встанет и будет держать оборону.
  - Ну что граждане бандиты, уголовники и насильники. Пришёл час расплаты! - крикнул я, и тут же нырнул за мощный ствол дуба.
  Уловка сработала, по мне стреляли из всего, что было у бандитов, позволяя сосчитать стволы. Похоже, было три винтовки или карабина, причём "мосина" и что удивительно, пулемёт, по лязгу "Дёгтярь" а так же автомат. Наш. Вроде "ППД". Я слышал ранее, как работают и "ППД" и "ППШ", но один раз, однако всё равно не спутаю, благодаря своему идеальному слуху. "ППД" голос чуть глуше, тут был именно такой, значит точно он. Что ж "ППШ" у меня уже есть, теперь в коллекции и "ППД" будет. Пока бандиты тратили патроны по тому месту где меня уже не было, я закончил манёвр, обошёл смолокурню, откуда вёлся интенсивный огонь, бандиты патроны не жалели, и достав бинокль стал рассматривать открытые проёмы строений. Те как держать оборону не знали, поэтому так и мелькали перебегая.
  
Оценка: 5.95*97  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"