Славка бежал, ловко перепрыгивая талые, с искристыми льдинками, лужи, хотя, конечно, можно было бы и не торопиться. К автобусу он так и так успевал - вышел-то почти за час до отъезда. А бежал так, просто... Ну просто не мог сейчас идти спокойно, не мог - и всё, и ничего тут не поделать!
В окнах домов, в витринах магазинов, в искристых льдинках отражалось яркое весеннее солнце. Славка щурился и даже один раз передёрнул плечами - припекало! Эх, хорошо! Вот уже и почти пришёл, а времени - Славка взглянул на часы, мамин подарок, красивые, с небесно-голубым циферблатом и серебристыми стрелками - а времени оставалось ещё полчаса... Славка сбавил шаг и весело улыбнулся прохожим. Ух, как замечательно жить на свете! А ведь ещё всего-то неделю назад окружающий мир вовсе не казался Славе таким уж ярким и разноцветным. Да и много ли увидишь из окна больничной палаты, куда с диагнозом "пневмония" упекли его почти что на целый месяц. Славка даже плакал по ночам, под одеялом, тихо-тихо, чтобы никто не услышал - стыдно реветь в одиннадцать с половиной лет. И главное, он всё время думал, что пропустит эту поездку, которую так долго ждал. И вот, вроде бы, когда дождался... Эх... на душе сразу становилось грустно... Экскурсия ожидалась давно, и сразу было решено, что из параллели шестых классов обязательно поедут лучшие художники, чтецы, артисты... А Славка как раз и был художником. Сколько картин нарисовал - не хватило даже школьного фойе - и с каждой улыбалось солнце. Как вот сейчас. Славка поднял голову и, прищурив левый глаз, искоса взглянул на солнце. Теплый падающий луч разлетелся в ресницах яркими зеленовато-розовыми брызгами... Ай! Славка "схватил зайчика" и, закрыв глаза, помотал головой... Ну вот, теперь можно снова открывать... Всё-таки здорово, что его так вовремя выписали! Вчера он сразу позвонил одноклассникам, Ваське с Вовкой, классной Елизавете Петровне и Нине Фёдоровне, которая в школе отвечала за всякие конкурсы.
Все обрадовались, особенно Васька с Вовкой, а Нина Фёдоровна сказала, чтобы Славка обязательно собирался, на автобусную экскурсию, как когда-то договаривались, а Савушкина, которого на скорую руку вместо Славки вписали, она вычеркнет... Вот, блин! Славка даже обиделся поначалу. Пока он болел, уже какого-то Савушкина на его место записали, ничего себе заявочки! Ладно, хорошо хоть вовремя выздоровел, а то бы... А Савушкина, конечно, вычеркнули... А, может, и не успели ещё... Ну да, Нина Фёдоровна так и сказала, приходи, мол, Славик, завтра с утра, там разберёмся, ты уж, во всяком случае, обязательно поедешь... Спасибо, утешила... И Савушкин этот, тоже, наверное, придёт... А ему - от ворот поворот, извини, брат... Интересно, из какого класса этот Савушкин? Кажется, из пятого Вэ, новенький, недавно пришёл. Потому и не знает его толком никто. Тёмненький такой... вроде... Ну да, тёмненький, он ещё на футболе всё в защите ошивался... Как, впрочем, и сам Славка. Только Славка за свой пятый А играл, а Савушкин, естественно, за пятый Вэ... А этот Савушкин, наверное, не знает ещё... про то, что... Идёт сейчас к автобусу, радостный. Мама в рюкзачок еды с собой положила, как и Славке, чтобы не проголодался, денег дала. Славке - тридцать рублей, интересно, сколько Савушкину? Как хоть его зовут-то... Кажется, Дима... Или Денис. В общем, на "Мэ" как-то...
А ведь нехорошо получается... Славка задумчиво поковырял носком ботинка серый слежавшийся снег. Выходит, как будто это он, Славка, чужое место отбивает! Ведь списки-то во время Славкиной болезни составлялись. И, конечно, Савушкин и знать не знал, что он там вместо кого-то... А вот придёт сейчас и...
Славка передёрнулся, отчётливо представив себя на месте Савушкина. Представил, как, радостный, приходит он к автобусу... и как возвращается потом домой... словно побитая собака... И потом долго все будут рассказывать, смеяться...
Слава задумчиво уселся на ступеньку крыльца какого-то дома. По утреннему небу, синему-синему, тихонько плыли белые сахарные облака.
И сдалась ему эта экскурсия? Ведь, по идее, его и не должны были вчера выписать. Случайно так получилось, потому как мест в палате мало, а он, Славка, вроде как выздоравливающий. И в понедельник ему ещё на приём, в детскую поликлинику. Вдруг обратно в больницу положат?! Скажут, погулял - хватит, иди долечивайся...
Славка потряс головой, отгоняя нехорошие мысли. Впереди, за пятиэтажным "корабликом" маячила школа. Около неё - Славка это отчётливо видел - уже стоял туристский автобус - новенький, полутораэтажный, с затемнёнными стёклами. Разноцветный, словно коробка из под шоколадных конфет. До отправления оставалось... Славка опустил глаза... Десять минут... Совсем немного... Интересно, никто не проспит? Нина Фёдоровна сказала, что никого ждать не будут... Никого ждать не будут... Славка снова взглянул на облака, задумался о Савушкине...
Почему бы не проспать? А дома сказать маме, что опоздал. Пусть уж Савушкин едет, раз так получилось. Не надо было ему, Славке, раньше времени выздоравливать.
Славка поднялся с крыльца, дошёл до пятиэтажки и осторожно выглянул из-за угла. Мягко заурчав двигателем, разноцветный автобус медленно развернулся и тихо покатил от школы.
Выбежать? Догнать? Сказать - вот он я!
А Савушкин?
А вдруг, кто-то и в самом деле проспал? И тогда...
А если не проспал?
А, черт с ним...
Славка махнул рукой и, проводив автобус глазами, медленно потащился в направлении школы. Зачем - и сам не знал. Набежавшие тучи скрыли солнце, подул ощутимо холодный ветер, злой, не по-хорошему зимний.
Славка посмотрел на небо, зябко поёжился и перевёл взгляд на соседний дом, точно такой же "корабль", за которым он сам только что прятался. По дорожке от дома к школе медленно шёл какой-то темноволосый мальчишка... Славка присмотрелся... Савушкин!
Савушкин тоже заметил Славку. Подошёл ближе, взглянул удивлённо.
--
А ты разве не...
--
А ты откуда узнал, что
--
Вовка с Васькой сказали по дороге...
Савушкин несмело улыбнулся и развёл руками:
--
Я и подумал, что зря у автобуса маячить, раз уж...
--
Слушай, Дим... - вдруг прервал его Славка, - Тебе мама сколько денег с собой дала?
--
Тридцатник... А тебе?
--
И мне... Ты в новом кафе-мороженом был?
--
Нет ещё...
--
Сходим, а?
Савушкин снова улыбнулся.
--
Вообще-то я не Дима, а Данила, - тихо произнёс он, - Хотя это, наверное, не очень важно...
...Три часа спустя в синем высоком небе снова светило солнце. Яркое, оранжевое, почти что летнее. По тротуару, хохоча и обгоняя прохожих, неслись двое мальчишек: Славка со светленькой чёлкой и тёмнорусый Савушкин. Кое-кто из прохожих хмуро оглядывался им вслед, дескать ишь, разбегались тут... может, эти прохожие просто завидовали чужому веселью.
Савушкин внезапно остановился.
- Славка, - отдышавшись, произнёс он, - Как всё-таки здорово, что ты сегодня проспал!
Славка ничего не ответил, лишь улыбнулся краешком губ...
И они вновь понеслись вдоль по весенней улице, смеясь, навстречу небу, синему-синему, белым облакам-кучеряшкам и жёлтому, почти летнему солнцу.
Славкино счастье.
Воротову Славке повезло недавно. Возвращался он из школы домой - солнце сияло - видит, под скамейкой, что у самой школы, новенькая пятидесятирублёвая бумажка. Обрадовался Славка, возликовал - у них во втором Бэ мало кому так везло, разве что Мишке Богданову, который постоянно перед диктантами скарлатину схватывал. Оглянулся Мишка, схватил находку, зажал в кулаке - счастлив! Пятьдесят рублей - не шутка! Можно мороженого купить - уйму, а можно - жевачки, а ещё самолётик, тот, серебристый, какой у Лёвкина Витьки, и ещё...
Размечтался Славка. Идёт по городу, улыбается, куртка нараспашку, за спиной ранец, в кулаке деньги, в голове мысли разные.
Вокруг красота - солнце светит, листья - не краснеют даже - огнём пылают, сентябрь! Жёлтые осины, оранжевые клёны, тополя...
Присмотрелся вдруг Славка. Видит - тополя какие-то некрасивые стоят, коричневые, непраздничные. Обидно им, бедным. Вон как та осина-то разноцветными красками вырядилась... или берёза это... А те кусты? Аж переливаются! Розовато-красно-оранжево-жёлтые! Не кусты - а группа "Блестящие", которую Славка недавно по телевизору видел. В общем - всё вокруг красиво, кроме тополей, не тополей даже, а маленьких таких тополят. Грустных, серых, несчастных.
Дошёл Славка до супермаркета. Вошёл гордо, при входе ноги о резиновый половичок вытер, не наследить чтобы. Вокруг - сказка! Ну, не везде сказка, а только в детском отделе, куда Славка прямиком и направился, за самолётиком. Идёт, по сторонам головой крутит. В супермаркете есть на что посмотреть: вот пластиковые динозавры - страшные, зубастые такие, а вот - гоночные автомобили - приземистые, блестящие, а вон там, дальше - бэтмены с микки-маусами, почти как настоящие! А вверху, под самым потолком, целый лес разноцветных воздушных шаров! Солнечно-жёлтых, пронзительно зелёных, ярчайше-оранжевх, красных, синих, как летнее высокое небо. Привязанные к прилавкам тонкими ниточками, шары чуть подрагивали, словно старинные дирижабли, будто хотели взмыть и улететь прочь из душного супермаркета в высокое сентябрьское небо. Остановился Славка, запрокинул голову...
Ближе к вечеру, от автобусной остановки, прыгали через лужи люди. Шагали друг за другом, хмурые и злые - понятное дело, кому ж понравиться возвращаться домой грязным. Увернуться от брызг лихо бороздящих лужи автомобилей удавалось не каждому. Да и езда в переполненных автобусах тоже мало способствует светлым и радостным мыслям. Скорее наоборот. Вот и шлепали по осенним лужам недовольные и безрадостные прохожие, и даже последнее сентябрьское солнце не согревало их озабоченные души. Шли себе спокойненко, шли, переругиваясь, сворачивали за угол, и...
И - пусть не у всех... пусть только у некоторых... пусть даже у немногих - на безрадостных лицах вдруг зажигались улыбки!
Некоторые даже останавливались. Смотрели...
Росшие за углом серого дома тополя, небольшие такие, не тополя даже ещё, тополята, расцвели вдруг яркими воздушными шариками! Солнечно-жёлтыми, пронзительно зелёными, красными, синими, как высокое летнее небо.
Прохожие останавливались - пусть не все... пусть только некоторые... пусть даже очень немногие - смотрели и улыбались. Рядом с тополятами, на скамейке сидел Славка, смотрел на прохожих, на шарики, на последнее сентябрьское солнце. На лице его светилась радостная улыбка. И чем больше прохожих смотрело на тополя, тем радостней чувствовал себя Славка. Очень хорошо было ему сейчас, хорошо и весело... Почему?
Наверное, Славка не смог бы ответить, если б даже и спросил кто. Просто...
На хмурых лицах прохожих - пусть не у всех, но у большинства уже, Славка это точно видел - вспыхивали, зажигались, расцветали улыбки. Славка улыбался им в ответ и смотрел, как оторвавшийся от нитки шарик, синий-синий, ветер уносил в высокое сентябрьское небо...
Оборванная лыжня
Быстрее... Ещё быстрей... Так, теперь подработать палками...
--
Лыжнюуу!!!
Есть!
Чихая от неожиданно попавшего в нос снега, Славик с ходу обогнал прижавшегося к краю лыжни Витьку Куролесова из четвёртого Гэ и весело рванул под гору. На ветках деревьев золотом играло солнце, из уголков глаз ветер выхлестывал слёзы, сразу превращавшиеся в маленькие солёные льдинки.
Владик на ходу вытер ресницы перчаткой. Кто там впереди? Кажется, должен быть Ложечкин, последняя надежда четвёртого Бэ... Что-то его не видать, однако. Видно, далеко упёр... Ну-ну... Попутный ветерок тебе в спину, Ложечкин!
Мальчик нехорошо усмехнулся. Ложечкина он нейтрализовал ещё на школьной лыжной базе. Так получилось, что когда все готовились к старту, Славик на какое-то время остался там один. Не торопясь, выбрал лыжи получше, - ребята заранее договорились бежать только на школьных лыжах, чтоб никто не выделялся, а всё было по-честному - прислонил их к стенке и принялся натирать мазью. В этот момент и появился Ложечкин - маленький, худой, упрямый, со злыми глазами непонятно какого цвета, коричневато-зелёными, что ли... Ложечкин выхватил из стойки свою ярко красную пару, новенькую, только недавно приобретённую, ещё без номеров, презрительно зыркнул на Славку, мол, ковыряются тут всякие, наклонился к лыжам... и тут его кто-то позвал с улицы. Ложечкин что-то крикнул в окно, потом махнул рукой и выбежал.
И вот тут-то Слава постарался не упустить момент! Его вдруг осенило. Кроме тех красных лыж, что выбрал себе Ложечкин, на базе были ещё две пары, точно таких же. И размер одинаков, и цвет, ну, ни почём не отличишь. Пожалуй, только один Владик знал, что левая дужка крепления той пары, что сейчас стояла у самой стены, прикреплена ненадёжно. Ещё вчера он имел возможность в этом убедиться, проделав кружок по стадиону и чуть было не завалившись в сугроб - левая лыжа постоянно слетала, проявляя явную склонность к самостоятельной жизни.
Так, так, Ложечкин... А ну -ка! Словно чёрт толкнул под руку Славку! Воровато оглянувшись, он быстро схватил те, негодные, лыжи и ловко подменил ими ярко-красную пару Ложечкина.
Едва он это проделал, как заявился Ложечкин в компании с полузнакомыми пацанами из пятого Бэ. Вошедшие, переглядываясь и хихикая, стали отпускать шуточки в адрес "ашника-конкурента", как они именовали Славу. Больше всех изгалялся Ложечкин, даже посоветовал сопернику привязать на спину вентилятор, как у Карлсона...
А вот теперь, похоже, настала очередь Славы смеяться. Щурясь от солнца, он пристально высматривал впереди спину своего соперника...
Вот, наконец, высмотрел...
Ложечкин лежал на боку, под горою, с которой только что лихо скатился Славка, и плакал. Обеими руками он прижимал к себе правую ногу и зеленовато-коричневые глаза его вовсе не казались теперь такими уж злыми.
Странное дело, у Славика не было в душе ну совершенно никакого торжества при виде поверженного врага и даже наоборот - он вдруг почувствовал себя как-то виновато. Ещё бы... Нет, упаси Боже, подменивая лыжи, Слава вовсе не хотел, чтобы с Ложечкиным приключилась какая-нибудь травма, тем более - как вот сейчас... И ведь не проедешь мимо!
--
Помочь? - Славик подъехал к Ложечкину ближе и присел на корточки.
--
Да уж ладно, - сразу же перестав плакать, усмехнулся тот, - Едь, давай, время идёт... А меня задние кто-нибудь подберут, им-то уж всё равно...
И правда! Слава возликовал. Действительно, тем, кто остался позади всё равно уже не на что было рассчитывать и они... Стоп! А кто у нас позади? Владик задумался - по всему выходило, что позади остался один Витька Куролесов. Нет, мимо Ложечкина он бы не проехал, только... Только Витька тот ещё жук... Владик знал одно место, там, чуть позади, в лесочке, запросто можно было срезать. А значит - Витька наверняка срезал и мчит себе теперь далеко впереди. Так что лежи, Ложечкин, дожидайся последнего, если дождёшься когда-нибудь...
--
Нет задних, - сглотнув слюну, тихо сказал Вячеслав, - Я последний... Встать сможешь?
До старта они дошли часа через полтора. Шёл снег, тяжёлый и пушистый, даже не шёл, а валился кусками. Небо заволокли серые тучи, и в сумрачном свете Владик едва различал яркие костюмы ребят, бегущих им навстречу...
У Ложечкина оказался сильный вывих. Славке, конечно же, время не засчитали, да и что там было засчитывать...
Зато буквально на следующий день в школьной стенной газете появилось описание произошедшего случая. С главным благородным героем - Славиком. Девчонки смотрели на него круглыми восхищёнными глазами, ребята одобрительно хлопали по плечу, улыбались, шутили. Даже лежавший в больнице Ложечкин передавал шутливые приветы...
Вячеслав не мог всего этого вынести.
Увидев стенгазету, он не знал, куда деться от внезапно нахлынувшего стыда, повсюду, казалось, были ребята, показывающие на него пальцами. Ни в раздевалке, ни в туалете, ни в самом дальнем сумрачном коридоре - нигде не находил Славик успокоения, так и метался по школе, пока вдруг неожиданно не исчез с третьего урока.
Его обнаружили пустой рекреации, на третьем этаже, там, где учились первоклассники. Первоклассников уже отпустили по домам, а на подоконнике, прислонившись лбом к стеклу, одиноко сидел Слава. По щекам его текли крупные солёные слёзы...