На покосившейся от времени скамейке в глухом местечке Измайловского парка - двое, обоим лет по сорок пять или чуть больше. Между ними отпитая наполовину бутылка водки и открытая банка маринованных огурцов. Под ногами красный полиэтиленовый пакет.
- Я вообще уже ничего не понимаю, Яша, - сказал один, показывая на водку. - Вот стоит она здесь, и я понимаю, зачем. А зачем всё, что происходит вокруг, не понимаю. Может, ты объяснишь, ты же гуманитарий. Это я технарь.
- Да я тоже ума не приложу, Миша, - вертя в руке бумажный стаканчик, сказал другой. - Я вот тебя о чём спросить хочу. Но давай сперва выпьем ещё.
Выпили, огурчиками похрустели.
- Так вот, - продолжил Яша. - У тебя страна есть?
- Есть, - уверенно ответил Миша. - Во всяком случае, раньше была.
- Вот именно, - явно хмелея уже, подтвердил Яша. - Когда тебя дурят на каждом шагу, разные вопросы в голову лезут.
- Конечно, - согласился Миша, тоже уже слегка захмелевший. - Я тут в банк пошёл за квартиру платить. Так с меня ещё и комиссию взяли. Представляешь, я отдаю деньги, а с меня ещё сверху берут. За что?
- Я тебе больше скажу. Разливай последнее. Когда были монархи, тогда были и подданные. А сейчас время другое, и мы с тобой хоть и поддатые, но не подданные.
- Ты, как всегда, прав, Яша. Вот скажут завтра, что у нас всё, как раньше было, тогда вперёд и с песней, типа вставай страна огромная.
- Или расцветали яблони и груши.
- А ещё, отдайте вы лишние деньги не футболистам, а тем, кто реальную пользу приносят, лечат там или учат. Работают, короче. Я тут кино про войну смотрел, так их награждают, а они отвечают, служу трудовому народу. Представляешь, Яша, трудовому.
- Спасать его надо.
- Кого?
- Мир русский.
- А он есть?
- А чёрт его знает, Миша. Но я думаю над этим. Вот смотри, та же водка, на которую ты показал. Её все хотят. Доставай, кстати, вторую. А Пушкин кто?
- Наше всё.
- Правильно, он тоже наше всё, как и водка. А кто сейчас хочет поэта?
- Я не хочу, - выпив полностью очередной стаканчик, ответил Миша.
- А ты тут не прав, как всегда.
- Почему же? Кроме жены я, правда, никого не хочу. Тем более поэта.
- Да я не об этом. А о том, что носителями русского мира являются те, кому нужен Пушкин. Но я смотрю вокруг и не вижу тех, кому он нужен. Хотя народу в Москве полно. Наливай.
Опять выпили.
- Да, разобрались, называется, - подытожил Миша. - Учились мы с тобой, учились, вторую бутылку заканчиваем, а понять, зачем это всё, не можем.
- И никогда не поймём, - отрезал Яша. - И никто не поймёт. Потому, что идеологии нет.
Через полчаса они, обнимая и поддерживая друг друга, вышли из парка. Один, размахивая пустым красным пакетом, орал в полный голос сурово 'Вставай, страна огромная', а второй одновременно и с чувством напевал 'Расцветали яблони и груши'. Прохожие смотрели им вслед и добродушно хихикали. Полицейские в стоявшей у бордюра дежурной машине тоже заметили их, но задерживать патриотически настроенных артистов не стали.