Аннотация: Всего одно желание - что бы вы загадали?
Журнал "На боевом посту", Љ 12, 2001 г.
Журнал "Химия и Жизнь", Љ 6, 2002 г.
Журнал "Юность", Љ 7-8, 2002 г.
Парнишка в сером, похожем на шинель, пальто маялся у телефонных автоматов, с мольбой вскидывая глаза на каждого, кто подходил позвонить.
- Пожалуйста... ни копейки... срочно надо... прошу вас... карточку... - бормотал он, сцепляя и расцепляя руки. Чутких не находилось. Карточки нынче дороги, а ведь неизвестно, срочно ему или так, поразвлечься.
Павел остановился, придерживая ногами набитые авоськи, и начал рыться в карманах, проклиная зиму, толстую куртку и собственную рассеянность. Неужто дома забыл?.. Ах, нет, вот она.
Набирая номер, он скосил глаза на горемыку в сером пальто. Губы у пацана дрожали - вот-вот заплачет. И вся его поза, робкая и отчаянная одновременно, вызывала смутное сочувствие.
Убедившись, что дома занято, Павел вздохнул и протянул карточку:
- На, только недолго: семь единиц осталось.
Парнишка расцвел. Худое и какое-то смертельно усталое лицо осветилось настолько неприкрытой и непосредственной радостью, что Павел невольно улыбнулся. Надо же, как мало нужно для счастья...
Прикрывая микрофон ладонью и бросая по сторонам весело-настороженные взгляды, бедняга поговорил с кем-то полминуты, повесил трубку и вернул карточку:
- Большое спасибо!
Павел не сразу очнулся от своих размышлений и понял, чего от него хотят. Все последние две недели он думал исключительно о Юрке Литвинове, задумался о нем и сейчас.
Юрка, он же для подчиненных Юрий Сергеевич, работал с ним бок о бок уже пятый год, и никогда на памяти Павла у него не было денег. Мало того, что он платил алименты на двух детей от двух браков и содержал нетрудоспособную мать, он к тому же регулярно становился жертвой каких-то аферистов, проигрывал в лотерею, его обворовывали в метро и даже один раз ограбили - дома, средь бела дня. Павел ни разу в жизни не встречал настолько невезучего человека: Юрий жил в крохотной "хрущевке", ходил в одних и тех же джинсах, экономил на сигаретах и постоянно стрелял десятки у сослуживцев. У него не было денег сделать хороший зубной протез, отремонтировать квартиру, купить себе или жене пальто, нормально поесть - зарплата мгновенно утекала, как песок сквозь сито. Павел жалел его, заходил иногда по-соседски, благо жили они на одной улице, одалживал деньги и давал советы. Единственное, в чем Юрке повезло, так это в личной жизни. Еленка, третья по счету жена, сдувала с него пылинки, никогда не пилила, с детьми не торопилась и работала, как папа Карло, чтобы семья окончательно не загнулась с голоду.
И вдруг Юрка разбогател. Внезапно, в один день, чуть ли не в один час. Еще вчера он клянчил на сигареты, а сегодня уже бегает в обнимку со строительным подрядчиком и ищет хороший кирпич для постройки нового дома. "Ролекс" на руке блестит. Куртка новая, из светлой телячьей кожи, дразнит запахом дорогого магазина. Ботинки сверкают. Приехал на работу на такси, двух часов не высидел и сорвался, обзвонив предварительно несколько мебельных салонов. Еленка за ним заехала в такой дубленке, что все бабы в конторе зеленью покрылись. И ни гу-гу, откуда все это.
Павел, конечно, вопросов не задавал. Трепались о погоде, рассказывали анекдоты, курили вместе, как и раньше, но что-то было уже не так. Прежний Юрка Литвинов куда-то делся, уступив место совершенно другому человеку, и Павел подумал с грустью, что в скором времени он непременно уволится. Зачем ему теперь эта работа и эта зарплата? Смешно.
... Парнишка смотрел выжидающе, и Павел тряхнул головой, прогоняя мысли.
- Да не за что, - он вставил карточку в прорезь автомата и снова набрал номер. Занято. Вечно она с кем-то треплется, хоть от телефона отказывайся.
- Извините, - парень, уже успокоившийся, с блестящими глазами, терпеливо дождался, когда он оставит свои безуспешные попытки дозвониться домой, - Я бы хотел отблагодарить вас. Если можно.
- Нельзя, - Павел взял тяжелые сумки и вздохнул, - Я тебе просто так карточку дал, и не надо мне твоих благодарностей.
- Как не надо? Надо! - убежденно проговорил парень, - Меня, кстати, зовут Альген. Немного странное имя, правда?
- Имя, как имя, - Павел уже шел прочь, но обладатель странного имени и не думал отставать.
- Подождите, - шагая рядом, бормотал он, - Ну, почему вы отказываетесь? Вы даже не знаете, что я хочу предложить! Это очень интересно!
- Сынок! - Павел притормозил, устало улыбаясь, - Я говорю, не надо мне ничего. Что ты хочешь? У меня времени нет, извини. У меня дочь завтра замуж выходит, вон, продукты закупаю, потому что жене нельзя тяжелое поднимать. Не до тебя мне.
- Я понимаю, - Альген покивал, - Конечно. Я просто не вовремя. Знаете что? Я дам вам свою визитку.
- Зачем?
- Вы сможете мне позвонить.
- На черта мне тебе звонить?
- Одно желание. Вы пока подумайте. Сегодня пятница? До двадцати часов воскресенья. Больше нельзя. И рад бы, да никак.
Павел рассмеялся:
- А ты что, золотая рыбка? А если я пожелаю миллион долларов?
- Да хоть два миллиона, - Альген пожал плечами, - Или, например, любую сумму в любой момент в любой валюте. До конца жизни. Не суть важно, чего вы захотите. Я сделаю.
- Все, что угодно? - Павел улыбался. Разговор начал его забавлять. Нечасто можно встретить на улице такого смешного психа.
- Естественно, - парень ничуть не смутился, - Но только одно желание. У вас же есть какая-нибудь мечта?.. Вот моя визитка.
На белом картонном прямоугольничке было написано: "(077)11111111111-555-22. Альген". И все, ничего больше.
- Что это за номер? - Павел удивленно поднял глаза от бумажки, но парень уже уходил, его сутулая и какая-то вздутая спина мелькала в вечерней толпе метрах в двадцати.
- Эй, погоди! - позвал Павел, потом махнул рукой и сунул визитку в карман.
Жена, в фартуке поверх тренировочного костюма, листала на кухне кулинарную книгу, когда он вошел и в изнеможении опустил сумки на пол прихожей. Дома царил бардак. Где-то в недрах квартиры возилась дочь, гремя дверцами шкафов и фальшиво напевая песенку. Орал телевизор. Пахло какими-то специями, тушенкой и немного освежителем воздуха, будто где-то раздавили гнилой апельсин.
Его приходу никто особо не обрадовался, лишь жена оторвалась от книги и спросила, купил ли он майонез. Дочь вообще не высунулась.
Павлу хотелось есть. Принять ванну. Полежать, чтоб никто не трогал. А вовсе не чистить картошку и вытирать пыль ради завтрашних гостей.
- Паш, надо бы еще шампанского взять, - деловито сказала жена, - а то мало. Гостей двадцать человек, а у нас... И хлеба, черного и белого. И маринованных огурцов.
- Денег нет, - Павел разулся, повесил куртку и понес сумки на кухню, - Я и так все ухлопал.
- А занять? - жена с надеждой поглядела на него.
- У кого? - он разгружал покупки, снова неотвязно думая о Юрке. И тут осенило: ну, конечно!
- Разве только у Литвинова, - предположил он.
- Да откуда у Литвинова деньги? - удивилась жена.
Прибежала дочь, заметно беременная, в растянутом джемпере, кратко поздоровалась и схватила из вазочки горсть печенья.
- Юль, ты же в дверь не влезешь, - с жалостью сказал Павел, - Как ты потом худеть будешь?
- Во-первых, меня Миша и такую любит, - гордо отозвалась дочь, - А во-вторых, это печенье диетическое, в нем калорий нет.
"И такую любит, - мысленно повторил Павел, заталкивая в морозилку замороженных кур, и усмехнулся, - Когда-то я тоже любил твою мамашу "и такую". Во всяком случае, думал, что люблю. И куда все это подевалось?.. Бедный Мишка. Парню двадцать два года, а уже - отец семейства. В аспирантуру теперь не пойдет. Подрабатывать станет. Как я в свое время. Все - по кругу".
Идти к Литвинову было неудобно, но изобретать какие-то другие способы достать денег не было сил и желания. Будь что будет.
На улице быстро темнело, сыпал снег. У Юрки гостеприимно светились окна, темный силуэт Еленки бодро поливал на подоконнике цветы.
Павел позвонил, и тут же из глубины квартиры сорвался быстрый топоток, что-то погасило на мгновение яркую точку глазка, и Еленка открыла, сияя:
- Здравствуйте, Павел!
Он еще не успел толком поздороваться, как был втянут за руку в крошечную прихожую, увешанную псевдоафриканскими масками, и освобожден от куртки и шарфа.
- Не разувайтесь! - Еленка уже тащила его в комнату, - Юрик сейчас придет! Он ненадолго, к маме. Она в клинике лежит, доктор обещал ее через месяц на ноги поставить!
В комнате появились новый ковер и пылесос.
- Пока дом строится, мы тут решили остаться, - объясняла Еленка, расставляя на круглом столике чайные чашки, - Зачем лишний раз переезжать? А Юра, кстати, уходить с работы собрался, он не говорил? Отдохнуть ему надо. А как у вас дела?
Павел сидел, положив руки на стол, и улыбался этой прелестной девушке, расслабленно думая о том, до чего же она славная и какие у нее красивые глаза, волосы и руки. Ему нравились молодые женщины, особенно вот такие - простенькие, живые и общительные.
- Дочь замуж выходит. Завтра, - рассказал он, - А вообще все по-старому.
- Дочь? Замуж? - удивилась Еленка, - Сколько же вам лет, если у вас дочь такая большая?
- Пятьдесят три, - вздохнул Павел, - Сыну моему двадцать девять, а дочери двадцать пять.
- Вы хорошо сохранились, - заметила Еленка, - Я вам меньше давала.
- Ну, спасибо! - Павлу стало весело.
Юрка появился минут через двадцать, довольный и немного пьяный, бурно обрадовался гостю и даже полез обниматься, чего не делал никогда раньше. Расцеловал Еленку. Достал из сумки шампанское и шикарную коробку шоколадных конфет. Уселся. Его лицо раскраснелось от мороза, глаза весело блестели, но, несмотря на это, Павел уловил какое-то смутное, исходящее от него беспокойство, какое-то нездоровое возбуждение, и было ли это вызвано алкоголем или неожиданно свалившимися деньгами, он не понял.
Немного посидели просто так, болтая за жизнь. Еленка принесла красивую пиццу размером с хороший поднос, миску крабового салата, фрукты и пирожные в большой розовой коробке, и Юрка жадно ел все это, не разбирая.
Через полчаса вышли покурить в замусоренный подъезд, и Павел, смущаясь, высказал свою просьбу, готовый в любую секунду отступить и обратить все в шутку.
Юрка улыбнулся:
- Конечно, Паш, - и буднично залез в карман штанов, будто собираясь достать зажигалку. То, что он вынул оттуда, повергло Павла в шок: это были деньги, новенькие, только что отпечатанные - большая пачка в банковской упаковке. Он готов был поклясться, что за секунду до этого их не было: карман ничуть не оттопыривался.
- Держи, - Юрка вложил толстую пачку ему в руку и почему-то покраснел.
- Да-а... - пробормотал Павел, - Теперь ты у нас совсем счастливый.
- Знаешь, да! - очень тихо, но неожиданно горячо заговорил Юрка, - Теперь - да. Сам не понимаю. Мне как раз денег и не хватало для полного счастья. Честно. Мне почти сорок пять. Всю жизнь вкалывал. Сначала одну семью содержал, квартиру кооперативную им сделал, машину купил, гараж. Потом вторая семья, ребенка в спецшколу, в бассейн, жене - шубу, опять машину, мебель какую-то... Никогда для себя не жил. Бегал, бегал... как пацан, ей-Богу. Ленку нашел - птичку мою. Колготки приличные не мог ей купить. Она в своем магазине ишачит круглые сутки, чтобы мне подарок на день рождения сделать, а я вот - ничего не мог... Рехнусь, думал. А как привалило... это... ну, вот это все, я ночь не спал. Все сидел с Ленкой рядом и думал о том, что теперь мне больше ни черта не надо. В Африку с ней съездим - столько мечтали! Фильм снимем про слонов. Думаешь, я богатым быть хочу? Унитаз золотой себе поставить? А нет. Просто копейки надоело считать.
Павел усмехнулся, пряча деньги, и вдруг, не переставая усмехаться и как бы иронизировать над собой, рассказал о странном Альгене и вынул визитку с невероятно длинным телефонным номером.
Юрка побледнел. Это произошло так внезапно и так резко, что Павел за него испугался: не сердце ли.
- А ты что?.. Будешь звонить?.. - голос у Литвинова странно изменился, стал неестественно высоким и хриплым.
- Да ну, брось, - отмахнулся Павел, - Просто забавный сумасшедший...
Юрка молчал, думая о чем-то и поминутно вытирая руки о рубашку - они потели. Потом протяжно выдохнул и спросил:
- У него еще спина такая... сутулая, почти с горбом? Да?
- Ну, вроде того.
- Ясно, - покивал Юрка и, достав платок, промокнул лоб.
- А в чем дело-то? Ты его видел? - беспечно проговорил Павел и вдруг осекся. События последних двух недель неожиданно выстроились в цепочку, и цепочка эта вела к телефонным автоматам у станции метро, где непонятный Альген клянчил у прохожих карточку.
- ...все может, а карточку купить не может... У него не крылья там, под пальто, как думаешь?.. Уж больно горб странный... Ладно, не слушай... - бормотал в это время Юрка, - Я тоже думал, он шизик. А потом напился, помню, и позвонил. Прикола ради.
- Так ты! - воскликнул Павел и умолк. Все стало окончательно ясно. Почему-то захотелось уйти, закрыться дома в ванной и все это обдумать. Пока не лопнули мозги. Удивления он не чувствовал. Только озноб и сердцебиение.
- Лена знает? - спросил он пересохшим ртом.
- Конечно, - пожал плечами Юрка.
- Своей бы я не рассказал.
- Ты не сравнивай. Как я мог Ленке не сказать? Тем более, я же не себе. Больше для нее. Чтобы меня не стыдилась. Хотя она и так не стыдилась. Черт. Башка трещит.
- Мне пора, Юр. Отдам, как смогу. Побыстрее постараюсь.
- А? - удивился Литвинов, - Ах, это... - он махнул рукой, - С ума не сходи. Я за них не вкалывал. Теперь для меня неважно...
- Я все равно отдам.
- Как знаешь.
На том расстались.
Он шел домой, и снег таял, падая на его пылающее лицо. Мысли путались. Все правда. Юрка это доказал. Любая сумма в любой момент в любой валюте - кажется, ясно. Но разве может быть?..
У сияющих, словно вход в рай, дверей ресторана "Золотой лотос" толпились иномарки. Сколько их развелось в Москве в последние годы... Еще вчера все были равны (некоторые, правда, равнее других...), и вдруг повырастали, как грибы, фирмы и фирмочки, возникли их стремительно богатеющие хозяева, замелькали непонятные слова и непонятные отношения, и вот уже вчерашний дэзовский электрик дядя Витя, в жизни не поднимавший ничего тяжелее поллитровки, ведет в роскошный ресторан увешанную бриллиантами красотку. Тачка его ждет - глаз не оторвать. И если бы он один!
Неужели все они в один прекрасный день выручили у автомата сиротливого паренька с непонятным именем, а потом, набирая номер, недоверчиво усмехались и чесали в затылках: чего бы пожелать?.. И пожелали - одного и того же?!
Он закурил на углу, глядя на свои окна. Захотелось пива. И пока не подниматься туда, в квартиру, кипящую приготовлениями к свадьбе. Там не до него. И шампанского еще надо купить. Хлеба - черного и белого.
Некстати вспомнилось: безумно далекое детство, ромашковый луг, божья коровка, ползущая по руке, считалочка: "Божья коровка, улети на небо, принеси мне хлеба, черного и белого, только не горелого"... Как все было тогда просто.
Если правда - то что теперь?
Ясно: жене сказать нельзя. Позвонить сейчас?.. Нет. Надо подумать. Хотя что тут думать? Естественно, деньги. Их всегда не хватает, всегда они нужны до зарезу...
Нет. Конечно, хорошо бы, но для таких, как Юрка. Он ведь счастлив. Еленка, молодая, красивая, любит его, воркует нежно, по щеке гладит. Интересно им вдвоем. Легко. А теперь и вовсе - нет проблем.
"А я? - Павел невесело усмехнулся, - Мне-то они что дадут? Радость? Полноту жизни? На месяц, два, три - вполне возможно. А потом я сойду с ума".
Хмурясь, он зашел в супермаркет и остановился у богатого прилавка винного отдела. Хорошенькая продавщица улыбнулась ему и спросила: "Что желаете?", переливаясь ямочками и щуря кошачьи глаза.
Вот если бы влюбиться до чертиков... Так, чтобы душа пела. Чтобы просыпаться с улыбкой. Чтобы существо любимое на руках носить. И чтобы - взаимно... Но для этого не нужен никакой Альген. Душу надо иметь, здоровую, живую, молодую. И все получится без волшебства.
Он улыбнулся и тут же одернул себя: а зачем? Была уже любовь, светлая, грустная, неизбывная. Где она сейчас? Увели? А кто в этом виноват?.. Ясно же, как Божий день, что соперник, наглый, удачливый, самоуверенный, здесь ни при чем. Она предупреждала: меня уведут, Пашка, смотри. А он все ждал чего-то, цеплялся за миражи, оказавшиеся на поверку пустышкой. И ее действительно увели. Семь лет прошло, она счастлива и любима, все у нее хорошо, а не забывается, гложет.
Может, пожелать, чтобы она вернулась?
На миг он просветлел: конечно! Именно этого и следует попросить. Она вернется, и все будет прекрасно...
Нельзя. Она же любит этого... своего мужа, по любви к нему ушла, мужчину в нем увидела, а не тряпку. Идеал свой. Будь же хоть сейчас-то мужиком, Павел, если тогда не смог, не трогай ее, насильно мил не будешь.
Он вздохнул, укладывая холодные бутылки в сумку, пошел на выход. Метель усилилась, задул тугой ледяной ветер. Многоэтажный дом мерцал огоньками, как новогодняя елка.
Павел купил в палатке хлеба и медленно побрел к своему подъезду.
Может, счастья для детей пожелать? Пусть хоть у них все будет хорошо... Пусть дочь не превратится во вторую маму, а сын перестанет пить. Пусть живут долго. В мире и благополучии.
Ну да. Уйму времени и сил угробил на детей, женщину любимую потерял, здоровья никакого, даже профессию не смог выбрать, какую хотел. Мечталось о великих открытиях, на лекции летел, как на праздник, а пошел в результате заведующим столовой, чтобы семью прокормить. Побольше там платили, чем в НИИ, вот и пошел.
Сколько же можно жить ради детей? Взрослые лбы, дочь вон с животом ходит, у сына двое гавриков, лысеть уж начал...
Нет, просить надо для себя. Только для себя. Иначе что же: так и помереть без подарка?..
Жена резала картошку для салата "оливье", глядя одним глазом в телевизор. Дочь снова жевала, накручивая перед зеркалом волосы на бигуди. Воняло жареным луком.
Павел разделся, затолкал бутылки в холодильник и со вздохом облачился в фартук. Завтра тут соберутся гости, аж двадцать человек, гудеть будут до ночи, а месяца через четыре родится внук, и его надо будет выгуливать. Вопли его слушать круглые сутки, потому что жить молодые планируют здесь. Снова, как в молодости, ходить, задевая головой развешанные пеленки. Снова плохо спать.
Может, попросить квартиру?.. Ну, тогда проще денег, а это мы уже проходили.
- Давай, ты чисть яйца, - буркнула жена, пододвигая миску. Павел уселся за стол и вдруг подумал: а что, если пожелать, чтобы эта проклятая баба, эта смертельно надоевшая дура, у которой в голове меньше интеллекта, чем в заднице, а души не больше, чем у тряпичной куклы для заварочного чайника, эта домашняя наседка, плавно перешедшая из состояния хронического кормления грудью в состояние неумолимо надвигающейся старости, прямо сейчас, сию минуту, делась, наконец, куда-нибудь и больше никогда не появлялась в его жизни?..
Он невольно заулыбался от этой мысли. Взять и позвонить. Она не успеет понять, в чем дело. Просто исчезнет, и все.
Но - неужели для такой простой вещи обязательно нужен волшебник?
Нет, все это несерьезно. Все, что приходит в голову, осуществимо и без сверхъестественных сил. Что может быть проще: развестись с этой идиоткой, квартиру разменять, деньги заработать, а там, глядишь, еще и появится кто-то, с кем не в тягость будет просыпаться...
А если - снова стать молодым?
А может, все-таки денег - с ними жить гораздо легче?..
...Все давно спали, а он сидел на кухне, курил и мучился. Хорошо Юрке. Была одна мечта, и он ее осуществил. Вообще - хорошо, если мечта всего одна. А если вся твоя сознательная жизнь прошла не так? Как поправить?
На следующий день была свадьба, и он зверски надрался на пару с женихом, тщедушным мальчишкой в круглых очечках, которого ему было жалко намного больше, чем собственного сына. В самый разгар веселья они остались одни на кухне и закурили, тупо глядя друг на друга.
- Слушай, - Павел старался говорить внятно, - А если бы тебе предложили... сказали... что сбудется твое самое заветное желание... что бы ты пожелал?
- Й...я? - Мишка крутнул головой, - Денег. Много.
- А зачем тебе деньги?
- Чтобы не работать. Я учиться хочу. А потом построил бы себе лабораторию, специалистов нанял...
- А еще чего ты хочешь?
- Любви, - неожиданно сказал Мишка.
Павел ни о чем больше не спросил. Все было старо и много раз обдумано.
...К середине воскресного дня он дошел до полного нервного истощения. Нудно болела голова, ничего не хотелось, только решить, наконец - что?
Или вообще не звонить?
Жена куда-то ушла, дочь с Мишей отправились по магазинам для будущих матерей, и Павел придвинул к себе телефон. Посидел, рассматривая яркий аппарат. Набрал номер.
- Ниночка?
- Да, это я, - женский голос, немного сонный, воркующий, прятал сладкий зевок.
- Это Павел.
- Здравствуй, Паш. Как твое ничего? Не болеешь?
- Спасибо, - он просто слушал ее голос, закрыв глаза и представляя себе розовое лицо, блестящие светлые волосы, нежные руки, ласковые глаза.
- А у меня грипп, - поделилась она, - Ужас! Вторую неделю валяюсь.
- Да ты что! - он поневоле испугался.
- Да нормально, лучше уже. Чего ты хотел-то?
- Не поверишь: просто поговорить. Спросить тебя. Можно?
- Спрашивай, спрашивай.
- Нина, а что бы ты попросила, если бы тебе предложили исполнить одно желание?
- Вечную молодость, - без колебаний сказала Нина, - Для себя и Виктора.
- Я серьезно.
- И я серьезно! У него вчера седой волос появился. И у меня скоро появится. Не хочу. Пусть мы всегда будем молодыми. А остального сами добьемся. А ты бы что попросил?
- Чтобы ты вернулась, - усмехнулся Павел.
- Поезд ушел, - объяснила она.
- Ладно, Нин. Спасибо. Можно тебе еще позвонить?
- Ради Бога.
- Я, надеюсь, не помешал своим звонком?
- Конечно, нет, - Нина засмеялась, - Мне приятно тебя слышать. Жалко, что ты не хочешь видеть Виктора, а то зашел бы, а? - она на секунду исчезла и тут же вернулась, - Вот, он говорит, что может даже уйти на время, чтобы тебя не раздражать.
- Спасибо, я как-нибудь... Пока.
- Счастья тебе.
"Счастья? - подумал он, вешая трубку, - А ведь верно! Просто счастья!"...
Нет. Жить в вакууме, стареть, болеть, внуков нянчить, разваливаться и при этом глупо улыбаться и пускать счастливые слюни? Ни за что.
Вернулась жена и тут же уселась смотреть фильм. Павел достал из холодильника остатки свадебного торта и налил себе чаю. Смеркалось.
В девятнадцать сорок пять он не выдержал. Слишком давило. Встал и вышел в прихожую, к телефону. Набрал номер.
- Алло! - донесся из каких-то звонких глубин молодой радостный голос.
- Это Альген?
- Да. А вы тот человек, у которого дочь вчера вышла замуж? Я вас узнал. Ну как, вы определились?
- Нет. Понимаешь, нет!
- Это бывает, - согласился Альген и умолк, ожидая.
- Но что мне делать? Я уже всю свою жизнь передумал. И знаешь, что? Если бы я точно знал, чего я хочу, я бы этого добился и без твоей помощи. Да вот не знаю.
- И хотите узнать?
- Да!
- Я вас правильно понял? Вы хотите, чтобы сбылось ваше самое заветное желание, но не можете его сформулировать?
- Да. Верно.
- Что ж, как скажете. Не будете жалеть?.. Тогда все. Я понял.
Короткие гудки. Павел удивленно поморщился и снова набрал номер, но механический голос сообщил ему, что такой телефон не существует.
И что теперь?
Он прошелся по квартире. Почувствовал слабость. Лег. Дрожали руки. Вслушивался в себя, пытаясь понять, какое желание живет в самой глубине души. Не мог. Так странно: хотеть чего-то больше всего на свете и не знать, чего.
А если он хочет кому-то смерти?!
Вскочил, заметался в невольном ужасе, сглатывая комок в горле. Побежал в ванную. Судорожно открыл кран, заранее морщась от мысли, что сейчас он пронзительно завизжит: этот дефект не мог устранить ни один водопроводчик.
Вода полилась без звука.
Он снова и снова крутил кран, закрывал и открывал его, пускал то холодную, то горячую воду, но визга не было.
Павел не хотел верить в это. Смешно и горько. После такой вот жизни, после стольких похороненных надежд и стольких разочарований сбылась заветная мечта. Которая свелась к тому, чтобы перестал визжать какой-то паршивый кран в ванной!
Дочь нашла его поздним вечером. Он сидел на кафельном полу, подтянув к груди колени, тупо смотрел на кран, из которого извергалась мощная струя воды, и плакал.