Счастливее его в тот вечер не было никого на свете.
Они аплодировали стоя - все, даже тот критик, перу которого принадлежала разгромная статья в "Кинообозрении". Некоторые вытирали слезы, а особо впечатлительным пришлось даже подносить ватку с нашатырем, настолько их проняло.
Режиссер и сам был готов разрыдаться, но отнюдь не над судьбой героев фильма. Что герои? Выдумка, безусловно, может быть живее реальности, но мы-то с вами знаем, как снимается кино, правда? Все - ложь, персонажи - это актеры (которые вместе со зрителями хлопают стоя), кровь - это краска, ожоги и раны - работа гримера, ядерные взрывы - выкрутасы пиротехника и программиста, а конец света - плод зрительского воображения. На самом-то деле ничего не случилось, горит под потолком драгоценная люстра, стынет в банкетном зале ароматное шампанское, поблескивает на пустом соседнем кресле золотая статуэтка, а экран - уже не более, чем белое полотнище, нет на нем ничего.
- В заключение я хочу сказать, - председатель комиссии откашлялся, пытаясь избавиться от комка в горле, - что до сегодняшнего дня наш кинематограф... я не боюсь громких слов... не видел столь сильной по своему эмоциональному воздействию картины! В каком-то смысле подобное кино - это уже не кино, а, скорее, некая вторая реальность, которая живет собственной жизнью... Думаю, зрители по достоинству оценят шедевр, только что вышедший в мир на наших глазах... Хотя, должен признаться, это кино - не для всех!
Режиссер скромно опустил глаза. Да, кино, пожалуй, вышло не для слабонервных. История всемирного апокалипсиса - тема довольно избитая, но никому еще и впрямь не удавалось так полно и красочно передать ужас гибели планеты Земля вместе со всеми ее обитателями. Полгода писался и выверялся сценарий, год шли съемки, еще три месяца - монтаж и озвучание... сколько сил, нервов, денег... Зато теперь дорога в большой кинематограф открыта, а режиссер стал живой легендой. Что и требовалось доказать.
Девушка рядом плакала, не в силах успокоиться. Он тронул ее за рукав:
- Пожалуйста, не надо. Это ведь только кино, сказка... своего рода предупреждение...
Она подняла зареванные глаза:
- А вам их не жалко?
- Кого?
- Тех людей... когда они смотрели на небо и знали, что через двадцать секунд упадут ракеты. Вам их не жалко? Вы пытались представить, что они чувствуют?
- Милая, вам нельзя такие вещи смотреть, - он сочувственно покачал головой.
- А кому можно? Я пытаюсь представить человека, которому это могло бы доставить удовольствие... и не могу. А вдруг дети это увидят - вы представляете, что с ними будет?
Он не стал продолжать разговор, лишь ласково потрепал девушку по плечу и неопределенно повел подбородком.
Вообще-то она была права, хотя плакать на премьере - это все-таки моветон. Он и сам в свое время, будучи школьником, никак не мог взять в толк, для чего их целыми классами, включая впечатлительных девочек, водят на фильмы типа 'Письма мертвого человека', 'На следующий день' или 'Босоногий Гэн' - страшный японский мультик о Хиросиме. Какова цель? Напугать своих, чтобы чужие боялись, что ли?
Все его поколение - дети начала восьмидесятых - было напугано ядерной войной, и он сам не стал исключением. Кто-то вырос и начал жить по принципу 'после нас хоть потоп', кто-то работал на услуги психоневролога из-за устойчивой фобии, еще часть, что называется, 'забила' на все, но почему-то не завела детей, а человек пять из класса просто спились или как-то иначе выпали из общества. А как иначе? С самого раннего детства, по идее, призванного стать самой счастливой порой жизни, они привыкли жить одним днем - ведь завтра может и не настать.
Он четко помнил ночь, когда в темноте вдруг раздался жуткий рев авиационных моторов (учения в летной части, как позже объяснили взрослые), и его, восьмилетнего, вырвало от ужаса, что это летят ракеты. Он забился в кладовку и кричал несколько часов, и никто из взрослых не мог успокоить его ни увещеваниями, ни затрещинами.
Кто знает, не поэтому ли он однажды решил снимать кино сам? Ведь даже иллюзорный контроль над ситуацией лучше отсутствия контроля вообще.
...Его позвали. Исполнитель главной роли манил от двери запасного выхода, делая какие-то гримасы: "Пожалуйста, на секундочку!". Режиссер пошел на зов, недоумевая, что вдруг за секретность разводит молодой талантливый актер. Мелькнули тусклые коридорные лампы, повеяло откуда-то вечерней свежестью, распахнулась темная дверь и вдруг, без предупреждения, в лицо ударил луч прожектора.
Взвыла сирена. И не одна, а десятки, сотни сирен, они визжали на разные голоса, а вокруг колыхалась гигантская толпа с задранными к небу лицами, и все - кричали. Кричали безмолвно, потому что крик тонул в диком вое, льющемся отовсюду, даже с неба. Режиссер посмотрел туда - и застыл стеклянной статуей: синий звездный купол резали на полосы белесые дымные хвосты ракет.
Он вспомнил: эпизод 44, массовка, площадь. Именно тот кадр, о котором говорила слезливая дурочка. С чего вдруг съемочная группа решила повторить эту сцену? Розыгрыш? Или...
Под руку, причинив боль, его вдруг схватил исполнитель главной роли, режиссер в испуге уставился в его чужое лицо и понял, что перед ним вовсе не актер, а тот, другой, им же придуманный человек. И все вокруг другие. Даже город другой.
- Пусти! - истошно закричал он. - Ты что! Пусти сейчас же!
Осталось двадцать секунд до конца света.
- Не могу, - чуть запыхавшись, главный герой фильма улыбнулся.
- Пусти, я должен вернуться... я не хочу с вами...
Осталось пятнадцать секунд. Сзади еще маячила распахнутая дверь в спасительную реальность, но чьи-то спины уже заслоняли ее, а потом дверь с грохотом захлопнулась.
- А как же мы без тебя? - удивился герой. - Нет уж, ты останься. А то несправедливо получается: нас угробил, а сам смылся?
Десять секунд.
- Пожалуйста... что хочешь... только пусти!!! - он вопил уже как резаный, изо всех сил выкручиваясь из сильных цепких рук.
Восемь.
- Я вас придумал! Я вас придумал! Всех! Ничего этого не было! Пожалуйста! У меня сын... Пусти!
Шесть.
- Не надо! Родной, милый, не надо, я жить хочу!
Четыре.
Толпа визжала в один голос, и визг этот заглушил даже вой улетающего в черную дыру времени.
Три.
- Не надо! Не на...
Он застыл.
Две секунды.
- Я клянусь! Этот фильм не выйдет на экраны!!! Никогда!!!
Одна.
- Честное сло...
* * *
- Доктор, подойдите! - девушка с припухшими глазами и красным шмыгающим носом нашла в зале врача. - Будьте добры. Там с режиссером... что-то...
Он сидел на полу, глядя в какую-то точку потолка черными бессмысленными глазами. Из уголка его рта тянулась струйка слюны. Он не отреагировал даже на пощечину.
А золотая статуэтка так и поблескивала в кресле, забытая.