Постникова Екатерина

РАСТЕНИЯ НАШЕЙ ЖИЗНИ

Они шли по дороге в глухую ночь, таща узлы с домашним барахлом. У кого-то орал ребенок, и мать уговаривала его замолчать тихим срывающимся голосом. Кто-то негромко ругался. Шуршали камешки под подошвами.

Рядом, в кустах, громко закричала птица, и все вздрогнули, даже ребенка не стало слышно. Приостановились. В безумной дали что-то взорвалось, потом еще раз, ближе. Прислушиваясь, встали, опустили под ноги ношу, заговорили, отдыхая.

- Надо сворачивать, - отчетливо произнес Староста, - Лесом идти спокойнее.

- Не пойду-у! - донеслось пискляво из хвоста колонны, - Не пойду в ле-ес!!!

- Ну, миленький, ну успокойся... - привычно заныла мать.

Луна раздвинула плотные шторы облаков, глянула и спряталась. Внизу не было ничего интересного.

Староста думал, пожевывая сигарету. Сорок человек с ним, да еще ребенок - последний. Деревни нет, вместо нее - подумать страшно. Еды на трое суток. Хотел взять хоть одну корову, но куда с ней... Плохо дело.

Откашлявшись, он приказал всем отдыхать и подозвал сына:

- Разговор есть.

Они отошли подальше и присели на бревно.

- Утро наступит - что тогда? - сын, худой, рано поседевший, курил нервными затяжками, - Нам от них не уйти. Конец это. Я видел, что они сделали с мамой.

- Не надо, - попросил Староста, - Нам нужно о себе думать. Я предлагаю...

Подбежала невестка, совсем юная, в кофте не по росту, и крикнула:

- Огонь!.. Там.

Староста и сын вскочили, всматриваясь. Далекое зарево разгоралось над красной змейкой дороги. Пришел запах, тошнотворный и едкий, от которого становилось дурно и страшно.

- Вот они как, значит... - бормотал Староста, шагая к своим, - Дайте фонарик. Карту. В лес нам нельзя, это - сразу смерть. Должна быть река. Где-то здесь. Быстрее. Сгорим.

Расстелили карту на земле, невестка светила слабым масляным фонарем.

- Мамочка, - где-то сказал ребенок, - Я боюсь. А ничего не будет?..

- Не будет... - всхлипнула мать, - Это игра. А потом мы пойдем домой.

- Так, - Староста сложил карту, оглянулся на зарево, - Вещи бросайте. Все направо, идите за мной! Река...

Неожиданный звук заглушил его слова. Что-то приближалось со стороны пожара, круша лес с ужасающим треском, от которого сводило мерзким страхом внутренности. Староста мельком заметил, как сын, обняв невестку, потащил ее в заросли, к реке. Женщина с ребенком на руках побежала следом. Остальные, как мыши, ныряли в спасительные кусты, забыв о продуктах и теплой одежде.

Староста не мог уйти. Хоть раз, но он должен был их увидеть. Не просто услышать очередную легенду о странных существах, якобы живущих за Большой Стеной. Не просто наткнуться во время охоты на их следы. Увидеть. Иначе не верилось.

Иначе все казалось кошмарным сном: и неожиданные звуки среди ночи, и огромные камни, которые вдруг начали падать с неба, убивая людей и скот, и взрывы в воздухе над деревней, мгновенно сжигающие десятки домов дотла. И дрожь земли, и изуродованные тела на развалинах. Тело жены с оторванной головой и переломанными ногами. Любимая дочь, обгоревшая до такой степени, что узнать ее можно только по медному крестику на шее...

Спасения нет. Это ясно. После жуткой ночи и не менее жуткого дня, проведенного в каком-то овраге, сомнений в неизбежности смерти уже не остается. Сорок человек и последний ребенок. Невестка беременна. Еду пришлось бросить. А они не отстанут.

...Внезапный свет, вспыхнувший прямо в небе, заставил Старосту судорожно зажмуриться и отшатнуться к зарослям. Где-то там, за этим слепящим световым пятном, таились неведомые ОНИ, но увидеть их было невозможно. Только услышать неразборчивый рев, рвущий барабанные перепонки.

Только бы все успели спрятаться... - успел подумать Староста, - Только бы догадались....

Свет померк, и даже боли почти не было.

* * *

- Рики, - сын Старосты нашел в темноте дрожащую руку молодой жены и сжал ее, - Не бойся. Мы здесь в безопасности.

- Папа не придет, - тихонько сказала Рики, - Он бы уже давно пришел, если бы был жив.

Они сидели на корточках в тесной земляной пещерке, оплетенной влажными корнями. Рики дрожала в мокрой одежде и прижималась к мужу, словно он, такой же мокрый после переправы, мог ее согреть.

- Ян! Как думаешь, Виола с мальчиком успела переплыть?

- Не знаю. Темнотища какая... Скорей бы утро. Надо найти всех, кто остался.

- А знаешь... мне даже и не страшно уже... Набоялась. Не могу больше.

- Есть же предел, - Ян осторожно выглянул из пещерки, - Черт. Никого не видно и не слышно. Я бы очень не хотел утром узнать, что мы одни.

- Не говори так! - испугалась Рики.

- Давай помолимся за них.

Они сложили руки и замолчали, обращаясь мысленно к небесам.

Хрустнуло. Совсем рядом. Оба вздрогнули и повернулись на звук. Хрустнуло громче, и откуда-то донеслось слабое, но с каждой секундой все нарастающее жужжание.

- Боже! - прошептала Рики, - А это еще что?..

- Тсс! - Ян встал на четвереньки и подполз к выходу, - Это там, у реки... - он выглянул и отшатнулся, - Сюда!.. Ползет...

Рики тоже высунула голову и смотрела расширенными глазами на непонятное, неживое, но, тем не менее, ползущее и мигающее цветными огнями существо.

- Сиди тихо, - предупредил Ян, - Может, оно нас не заметит...

Кто-то вскрикнул, и Рики, сжавшись от боли и жалости, увидела Виолу с ребенком - они выскочили откуда-то из-за кустов и побежали прочь, испуганно оглядываясь на цветные огни. Небо взорвалось мгновенным ревом, и оттуда, словно посланец преисподней, полетел на землю ком бело-желтого ослепительного пламени, который накрыл и женщину, и мальчика, и еще кого-то, бегущего впереди них...

- Боже! Боже!.. - Рики забилась в пещерку и свернулась в напряженный испуганный комочек, - Они здесь... они везде...

- Слушай меня! - Ян подполз и крепко обнял жену, - Слушай, Рики. Они делают это специально. Чтобы вспугнуть тех, кто спрятался. Ты же видела. Сама по себе эта штука ничего нам не сделает. Надо просто переждать. Они подумают, что уничтожили всех, и уберутся.

Рики тихо плакала, шепча между всхлипами:

- А помнишь... помнишь, как мы строили дом?..

- Помню, милая.

- Коврик новый так и не повесили... Мясо вяленое в сарае сгорело... весь запас...

- Ничего, моя девочка... Мы с тобой опять построим дом. Я буду охотиться. Когда все кончится, сходим в деревню и посмотрим, как там наше поле. Может быть, оно не сгорело. Ничего. Мы с тобой сильные, мы выживем.

- Как же я рожать буду... ты не поможешь, не умеешь...

- Ничего, - приговаривал Ян, гладя ее по голове, - Я уверен, что кто-то еще остался жив. Мы не одни. Многие сидят, как мы, и ждут. Они просто боятся подать голос. Тебе помогут, все будет хорошо...

Он думал о том, что не верит собственным словам, и от этого на душе становилось грустно и горько. Вряд ли все это скоро кончится, уж слишком рьяно неведомые враги взялись за них. А еды нет. Деревня сожжена. Охотиться, даже рискуя жизнью, бесполезно: животные ушли и вернутся теперь нескоро. Рики не сможет долго голодать. А если умрет она, какой смысл выживать вообще?..

Еще он думал о том, что в мире есть вещи, которые невозможно понять. Например, кто такие ОНИ? Откуда они пришли и чего хотят?..

Ему казалось: убивать можно ради пропитания. Или во имя спасения жизни. Но убивать просто так, ради самого убийства... этого он не понимал. Есть же у НИХ какая-то цель?

Рики заснула, а он так и сидел до рассвета, чутко прислушиваясь к каждому звуку и охраняя ее сон.

* * *

... - Где тебя всю ночь черти носят?! - бабушка сонно приподнялась в кровати, - Ты смотри, я твоим дружкам уши-то откручу!.. И родителям твоим скажу.

- Не на-адо, бабусь! - Петька виновато зашмыгал носом, - Мы играем!

- Опять в войнушку, - бабушка, постанывая, повернулась на бок, - С кем воюете-то?

- С человечками. Они там, на пустыре живут, - Петька махнул рукой за окно, - Сегодня мы провели танковую атаку.

- Ой, Господи, когда ж ты вырастешь-то! - бабушка хрипловато засмеялась, - Десять лет парню, а все в человечков верит.... Иди спи уже, вояка!..

Улыбнувшись, Петька прошмыгнул в свою комнату и задвинул под шкаф игрушечный луноход на батарейках. Потом вытряс из карманов оставшиеся петарды и сложил их на стул. Уже зевая и стаскивая штаны, проверил, на месте ли старые газеты. Лишь бы Серега не подвел, принес вечером еще бензина. Иначе сырые кусты не горят, а выжечь надо больше половины пустыря - море работы!..

Внезапно о чем-то вспомнив, он, уже раздетый, бросился к своей куртке и сунул руку в карман. Холодное тельце, к которому прилипли крошки и мусор, зацепилось чем-то за порванную подкладку и никак не вынималось. Петька дернул сильнее, почувствовав, как в тельце хрустнула косточка, и вытащил на свет человечка, одетого в смешной коричневый балахон и крохотные башмачки. Приглядевшись, он с удивлением обнаружил, что это женщина, совсем молодая, с короткими светлыми волосами и приоткрытыми темными глазками.

Несколько минут он просто держал ее на ладони, рассматривая. Потом взял за шею, как куклу, и попытался поставить на ноги, но ничего не вышло: она упала, раскинув крохотные руки. Надо будет Сереге показать. А лучше Мишке, у него пять по зоологии, и он в прошлый раз здорово распотрошил лягушку.

С сожалением засунув тельце обратно в карман, Петька забрался под одеяло и потушил лампу. Засыпая, он думал о новой увлекательной игре и жалел, что кончается лето, и скоро надо возвращаться к родителям в Москву. Всего две недели осталось. Ну, ничего. За две недели можно многое успеть. И главное, чтобы Серега не забыл бензин...

С этими мыслями он заснул, улыбаясь своим мечтам.

* * *