- Ну, так что, ты приедешь? - уже в третий раз спрашивал мой старый приятель.
- Я постараюсь, - ответил я.
- Ты же знаешь, я не стал бы звонить, если дело не было чрезвычайно важным.
Я знал, Костя никогда не стал бы попросту отвлекать от дела и беспокоить по пустякам. Он вообще никогда никого не просил ни о чем. Мы с ним не виделись уже черти сколько, почти шесть лет. А теперь он звонил, и с настойчивостью горного бура зазывал посмотреть что-то необычное. Говорил, что не пожалею и будет интересно. Как-то во все его прелести я не сильно верил, было просто одно "но", он работал в психбольнице врачом среднего звена с нищенской зарплатой и в пожелтевшим халатом. Смотреть на психически больного человека, и любоваться его сущностью большого желания не было.
Но Костя звонил и утверждал, что это того стоит, серьезным тоном, ни капли издевательства или насмехательства. Достаточно серьезно и устало он все говорил.
- Почему ты позвонил именно мне?
- Ну, ты же интересовался всем таким паранормальным...
На самом деле в молодости была глупость - читал всякую желтую прессу, верил в инопланетян и прочую муру. Но прошло время и все стало на свои места. Голова просветлела и стала мудрее...
- Позвонил бы в газету, они тоже таким интересуются.
- Дело в том, что мне нужен человек, который немного понимает во всяких там уравнениях, формулах, числах и прочей научной дребедени. Газетчики же... какие из них математики.
- То есть тебе нужен математик?
- Не совсем, просто ты закончил технический ВУЗ и понимаешь ведь не только свои цифры?
- Ну, вообщем то так... - потянул я.
- Тогда давай собирайся и как можно скорее сюда, говорю, не пожалеешь. Все, давай, мне пора на обход.
Я стоял и думал с монотонно пикающей трубкой у уха. С одной стороны, пару дней в родном институте никто не заметит, что я отсутствовал. Работа там тоже была не самого высшего класса и оклада. Ладно, проветрим мозги да и вообще хоть разнообразим своё существование. Съездим к другу, посмотрим, чего у него там случилось.
***
- Только предупреждаю сразу же, - никаких резкий движений, громких возгласов и вообще старайся вести себя сдержанно и спокойно, - провел короткий инструктаж мой друг.
- Ладно, - отмахнулся я, уже и так до предела заинтригованный, - показывай своё чудо.
Костя скривил лицо. И открыл дверь.
Поначалу мне показалось, что он хотел показать мне канцелярию или кабинет секретаря - референта. Посреди белой небольшой комнатки с низким потолком, стоял обычный письменный стол, заставленный стопами исписанной бумаги. На полу тоже находились аккуратно уложенные ряды папок. Словно здесь трудилась команда людей, спешащих сдать отчет за год. Но на удивление в комнате находилось всего двое. Один, амбал в белом халате, стоял у дверей - это явно медбрат-мордоворот, второй сидел за тем столом и сосредоточенно быстро писал. На его лице абсолютно не читалось никаких эмоций или мыслей, просто тупое выражение, выражающее такой же смысл как дерево баобаб. Он просто сидел и писал.
Учтя наставления друга, шепотом спросил:
- Ну, и кто из них необычный?
На его лице мигнула легкая улыбка, он указал пальцем на строчащего писателя:
- Тот.
- И что он пишет? - спросил я так же, очень тихо, - мемуары?
- Наподобие, - он протянулся к ближайшему листку и поднимая спросил у больного:
- Сергей, можно я покажу другу твои записи?
Пишущий станок на секунду оторвался, поднял медленно голову, просверливая меня своим взглядом. Черт, мне это не понравилось. Неприятные, холодные взгляд, но совсем не агрессивный и не угрожающий. Просто веяло вековым знанием и мудростью.
- Покажите, - и он опять уткнулся в свои каракули.
- Вот смотри, - он протянул мне подобранный листок.
Глянув на Костю я взял листок. То, что я увидел, немного меня напрягло.
Плотный мелкий аккуратный почерк был так написан искусно и компактно, что походило это на средневекового монаха старательно переписывающего события последних веков. Читалось все легко, по смыслу был какой то математические выкладки чередующиеся со странными графиками, замысловатыми, сложными формулами. Я перелистнул листок, обратная сторона была сплошь покрыта тем же "ковром". Внизу страницы красовалось цифра 257 и буква с точкой Э.
- И что здесь такого? - непонимающе спросил я у Кости.
- Ты не чего не замечаешь?...
- Я не математик, точно сказать не могу, - ответил я, - а что именно я должен был заметить?
- Просто я думал в этом ты сможешь разобраться, - разочарованно сказал он.
- Поверь, даже какому-нибудь профессору потребуется время понять, что здесь накалякано. Тем более ты мне дал один лист...
- Я могу дать и все остальные, - он вытащил разбухшую папищу, которая держалась благодаря единственной веревочке - перевязочке.
Ни теряя времени, я уединился в одной из комнатенок этой психбольницы, услужливо предложенной Костей. Ничего лишнего, один деревянный стул, пыльный стол в том же количестве что и стул, мрачный облупившийся от влажности потолок и протоптонанный воняющий больницей линолеум. Ничего лишнего. Так сказать, максимум комфорта.
Я обтер стол и стул листком из той же папки, и уселся разбираться в этой галиматье, сам не понимая какой черт меня дернул всё бросить и ринуться сюда в поисках необычного. Думая, как бы отсюда побыстрее сделать ноги я не спеша стал читать.
Сразу в глаза бросался почерк. На первый взгляд все выглядит достаточно неказисто, но это на первый взгляд. Четкий, размеренный, ровный и аккуратный почерк. Давно такого не приходилось видеть, даже после учебной пятилетки в институте, при перекатывании с сотен конспектов так и не довелось встретить достаточно разборчивый почерк. Я вспомнил с какой скоростью писал тот псих, когда мы вошли. Как минимум у студента был бы размашистый стенографистский наскальный рисунок. Но не этом листе бумаги. Может, он писал не спеша?
Решив, пока не забивать голову особенностями каллиграфического мастерства, я углубился в чтение.
Сам того, не замечая, я перелистывал лист за листом. Я опять признал свою очередную ошибку. На удивление я все понимал, что читал. Как оказалось, здесь не было сплошных сложных математических выкладок и тому подобному. Каждая формула сопровождалась комментарием, каждый график подробным объяснением. В очередной раз я мысленно возносил за аккуратность этого писателя.
За чтением прошло не меньше двух часов. Глаза от не качественного освещения начали подуставать. Потом заглянул Костя.
- И за какое время он это написал? - имея ввиду недавно читанную рукопись.
- Точно не знаю, в основном в ночное смену к пациентам никто не заходит. Но после пересменки, новая смена идет на обход. Как правило, после ночи они выносят десятки этих томов, на подобие, что я дал тебе.
- Ты хочешь сказать, то что я читал и ещё несколько килограммов бумаги написаны им за несколько часов?
- Ты необыкновенно проницателен. Вот посмотри, - тем временем мы подошли к невзрачной дверце, по своим внешним данным явно претендовавшей на звание двери кладовки, - это наша библиотека, - он усмехнулся и открыл дверь.
Она открылась, и я был прав. Это была обычная кладовка, совмещенная с вышедшим лет двадцать назад санузлом. А теперь, она выполняла функции, в чем-то схожими с функциями библиотеки и архива. Все валялось прямо на полу. Было разбросанно и раскидано по небольшой комнатенке, словно здесь был маленький ураган.
- Это все написано за три дня. Или суток. Наверное, суток, - проговорил он.
Я присел на корточки и взял близлежащий листок. Все тот же аккуратный и ровненький почерк.
- И когда все началось? Когда он решил заниматься этим? - спросил, вертя грязные листки в руках.
- Началось все три дня назад, - начал он, - этот пациент у нас был около полугода, такой невзрачный, тихий, вообщем беспроблемный. Здесь находился с диагнозом: "белая горячка". Поэтому и ходил здесь как воду опущенный. Небольшие нервные расстройства, ну это у всех здесь. - Костя затих, рассматривая как провели по коридору одного из его подопечных.
- А кем он был... на гражданке?
Костя повернул голову и посмотрел на меня улыбчивыми глазами:
- Сантехником.
Прошло ещё три часа. Я перелестнул сто двадцать третью страницу. Голова разбухла, глаза покраснели и чесались, будто насыпали песка. Давно я так не углублялся в чтение научной литературы. Если вообще так углублялся.
То что я читал, этому не было цены. То, что перелистывал и теперь складывал аккуратненькими стопочками, листик к листику. Хорошо хоть этот, сантехник, (хотя врятли он сантехник, такое я прочитал) ввел нумерацию и обозначения тем и глав. Поначалу как-то непривычно, но я быстро привык и уже легко и свободно разбирался какой листок, из какой папки. Как оказалось, врачи не от большого ума, посмотрев исписанные листки, складывали их куда попало.
Я читал и не верил ни свои глазам, ни мозгу который обрабатывал информацию. Такого не могло быть. По крайне мере, не здесь и не сейчас. И не с этим психбольным.
Я читал технические характеристики новых аккумаляциооных элементов, которые превосходят земные аналоги, как минимум в тысячу раз по всем показателям. Что, интересно, здесь не только приводилась описание, а также полная технология производства, сравнительные характеристики, динамика их совершенства. Поначалу я думал, что это бред непризнанного гения, настолько невероятное я читал. Но чем больше я пытался прочитать, тем нереальней становилось написанное.
Сверхпрочные нанокомпозиты, новые виды энергии и способы их сохранения, новые материалы, искусно выполненные чертежи каких-то механизмов,
Меня охватил кураж и страх. Я начал просто пробегать глазами листок за листком.
Превращение энергии...
Морфинг планеты...
Управление гравитацией...
Постройка космического крейсера...
Я отбросил папку к стене та молча, ударившись, рассыпалась составляющие.
Не может быть! Это все бред ненормального! Это... это...
Как псих может выдавать такие идеи и в таких необъяснимых масштабах?
Я резко встал и вышел из комнаты. Навстречу шел Костя.
- Что с тобой? - спросил он.
- Я хочу поговорить с этим, - сказал натянуто спокойно.
- Без проблем. Пошли, - он махнул рукой и повел уже знакомым коридором в нужную палату.
Он продолжал с поразительной скорость выводить идеальные буквы, ни на секунду не отрывая шариковой ручки от листа. Слегка опущенная голова, прямой лоб, грязные поредевшие волосы, трехдневная небритая щетина, измозоленные мужицкие руки, явно доказывающие что этот человек всю жизнь занимался более практическими прикладными вещами, в том числе и ремонтов унитазов и раковин.
Я глянул на мусорное, пластмассовое, синее ведро, стоявшее рядом со столом. Там полно было исписанных стержней. С другой стороны стояли запакованные пачки бумаги А4. И все пространство перед столом было заграждено уже умело зататуированными надписями на русском языке (хоть с этим аспектом повезло, хорошо хоть он не по китайский начал строчить), словно баррикады.
- Иван Петрович? - осмелился спросить я.
Но тот даже не поднял головы, заколдованно продолжал научный трактат, что научный я не сомневался, весь его листок был покрыт графиками и набросками чертежей.
Невероятно! Человек в один миг превратился в светилу научного мира! Это же сенсация! Чего только будет стоить все эти доказательства его одаренности?! Здесь только на патентах можно будет сделаться миллиардером. А если продать за границу...
Но я себя оборвал на полумысле. Ничего из этого не получиться. Такие вещи как новейшая готовая разработка космического челнока, просто так бесшумно не продаются. Однозначно, можно сказать, как минимум три спецслужбы разных государств узнают об этом. И что тогда? Сухари сушить. Вспомнилась фраза из одного известного кинофильма. Нет, присваивать чужое, это не в моем стиле, тем более без разрешения.
- Иван, - я помахал рукой перед ним, - Петрович?
Тот, поначалу не обратив на меня никакого внимания, остановился (неужели?) и изучающее посмотрел.
Есть одна теория, что по взгляду, по его глазам можно оценить человека, узнать, о чем он думает, какое у него настроение. Так вот у этого типа были очень странные глаза. Как и в первый раз, он мне не понравился. Слишком сильный, уверенный взгляд, непоколебимый, если можно так сказать, такого взгляда у сантехника точно не могло быть, тем более в психлечебнице.
- Я вас слушаю, - произнес он по-русски.
Я даже смутился. Но быстро ответил:
- Это вы все написали? - поднял одну из папок.
Он выразительно посмотрел на меня, словно бегемот на обезьяну:
- Да.
Я молчал. А ты думал, он ответит: "нет, не я, я все списал!".
- Но как вы пришли к этим доводам, эти фантастическим открытиям? Честно признаться никогда не держал в руках ничего подобного. Если это на самом деле правда... - маленькое сомнение, выводящее из себя. Всегда точно позволяла оценить самолюбие любого человека.
Но место выкриков типа: "Конечно, я!" или "Не нравиться, не читай!", было спокойное и расслабленное, ни чем не озабоченное лицо.
- Каждый выбирает до определенного момента чему верить, а чему нет. В тебе я вижу сомнение. Напрасно. Я несу людям знание, великое знание. Извините.
И он опять стал похож на монаха-летописца. Не - а, этот тип точно не сантехник, по крайне мере со мной разговаривал человек на порядок мудрее его. Внешне может он как и дворник, но глаза говорят об очень многом. Этот орешек непростой, он еще покажет свой плод.
Неожиданно навалилась усталость пятнадцати бурлаков. Ноги начали подкашиваться, хотелось чертовски прилечь и проспать двенадцать часов. Костя, похоже, прочитал мои мысли, отвел в какую-то палату для посетителей, где стояло пара коек. Завалившись, даже не раздеваясь, я захрапел. Даже угнетающая обстановка белесой лечебницы, осталось за порогом закрытой Костей дверью.
На мое удивление я проспал чуть больше семи часов и чувствовал, как бодрость просто бьет из меня ключом. Настроение было супер, я даже по началу не сразу понял, где я. Только я оделся, вбежал Костя:
- Пошли быстрее! - крикнул он.
- Что случилось? - я недоумевал.
- Сам все увидишь, - уже с улыбкой на лице сказал он.
Мы пошли. Минув полутемные коридоры, остановились уже у другой двери. - Это уже другая дверь, что его переселили? - заключил я.
- Смотри, - с гордостью произнес он.
Костя открыл дверь. Была обычная палата для больных, поначалу даже не скажешь что тут умолешенные. Но то, что там происходило, меня потрясло. Я даже не знал, как мне реагировать.
Вся палата теперь писала. Кто чем и на чем попало. Карандашами, ручками, мелками, на стенах, на листочках, кому повезло те нашли тоненькие тетрадки, блокноты. В дело шли подоконники, стекла, даже простыни и пододеяльники. Что тут вообще происходит?! Конечно, можно было посмеяться и сказать что: "Ты же в психбольнице, чего же ты ещё ожидал?".
Полный бред. Я посмотрел на ближайшего справа человека, тот острым камешком выцарапывал на лакированной тумбочке какой то текст. Именно текст, потому что вся тумбочка была покрыта его росписями. Я присмотрелся. Не может быть! Это невозможно! Почерк, наклон, и вообще стилистика букв, была один к одному с почерком Ивана Петровича. Может совпадение? Может показалось?
Я глянул, что выписывал другой, оказалось, идеально совпадали почерки. Ладно, пусть совпадают почерки двух людей, но не трех же. Я даже не сомневался вся палата, писала одним шрифтом.
Костя сделал выражение лица типа: "Ну как, я же говорил, что не пожалеешь". Его я понимал, для него это полная веселуха, ватага идиотов, взялась за ум-разум. Кому расскажи, тебя самого к ним присоединят.
- А Иван Петрович? - спросил у Кости.
- Сидит, пишет, - с улыбкой на лице заявил он.
- Пошли к нему.
Через три минуты мы стояли в его палате. Все было завалено исписанной бумагой. Пачки чистых листов уменьшились, уровень исписанных стержней повысился в мусорном ведре, как и наводнивших теперь всю комнату исписанного формата А4. Тот как обычно, не обратил никакого внимания.
"Вот его к нам бы, в студенческие годы, лекции перекатывать" - подумалось мне.
И только сейчас я заметил, что он задействовал вторую руку. Теперь он строчил обеими словно, мифическое чудовище рыскала щупальцами. Такая же скорость, как будто для него писать двумя руками, также просто как пить чай и слушать радио.
Хотя почему нет, есть же люди, которые пишут и правой и левой, почему не может он писать двумя одновременно, просто требуется больше времени на тренировку.
- Я ощущаю у тебя смятение, - сказал Иван Петрович, не шелохнув головой и не отрывая головой, словно говорил кто-то другой.
- Нет просто... - я замялся, - просто такого никогда не приходилось видеть, когда группа людей пишет одинаковым почерком все, в одно время.
- Они помогают мне, - почему-то я ни капли не удивился, что он скажет чего-нибудь похожее. Но логика работа быстрее простого интереса:
- Но как? - задал я вопрос, и сделал вопрошающее лицо.
Он не отрывая ручки, или точнее ручек от листа, поднял голову и посмотрел на меня зеленными глазами:
- А ты не простой человек, - улыбнулся он, так могли улыбаться только очень умные и хитрые личности, познавшие все ценности мира. От этой улыбки покатилась такая уверенность и спокойствие, что я почувствовал, как сейчас нахожусь не в обшарпанной комнатенке, а сижу в удобнейшем кресле из кожи молодого кенгуру, - сначала тебе было безынтересно, а теперь, пожалуй, в этом здании нет ни одного человека, которого так распирал интерес.
Я тоже улыбнулся в тон ему, конечно, не так профессионально, но с чувством гордости, это уж точно.
- Есть немного, - подвел черту я.
Костя обратился ко мне:
- Ладно, поболтайте тут немного, - он посмотрел изучающим взглядом на гения, - а я пойду, скоро время обхода.
Костя вышел, закрыв за собой дверь.
- Значит, они вам помогают? - я сделал жест, показывающий, что его помощники находятся за стеной.
- Те, люди все равно в жизни не сделали ничего по настоящему ценного для общества и человечества. Я привлек их к моей миссии, как ты видишь, они совсем не против. Тем более я немного не успеваю, - он снова улыбнулся, и не глядя перелистнул страницу.
- Может, мой вопрос покажется немного странным, но кто вы? Вы ведь не тот сантехник Иван Петрович, который поступал сюда.
- В какой-то степени. Конечно, я не эта пропитая оболочка, которая сидит перед тобой. Его оболочка, его тело, его носитель, человеческий носитель. Но то что внутри, мой разум, моя душа, моё "Я" называй, как хочешь. Скажем так, я временно арендую.
Или он точно ударявшийся головой и несет чушь, или же...
Я не придал веса его словам. Как и всему что здесь происходило. Чертова больница, чертов запах, чертов разговор...
- Ты не веришь мне, - заговорил он снова, - это понятно. Ты думаешь, я как и все эти остальные обол... то есть люди, сумасшедшие, выжившие из ума?
- Ну, не то что бы сумасшедшие, но определенные сдвиги, - конец предложения я проговорил едва слышимым шепотом, - вероятней, есть.
- Ладно, человек такое существо, что пока не увидит, что на него падает кирпич, сам не поверит. Ты читал, мои записи? Знаю, что читал. Примерно, ты представляешь, о чем там идет речь, и ещё будет идти.
- Примерно да. Но я только не уверен, возможно, ли то что ты написал?
- Возможно, так же как и то что, вся соседняя палата начнет писать одним почерком.
- Хорошо. Зачем всё это?
- Я хочу помочь.
- Кому и каким образом?
- Немного ли вы хотите узнать, молодой человек? Хорошо я скажу: вам, людям, населяющим эту планету.
Прошел ещё один день. На удивление самому себе я не уехал, даже более стал перечитывать остальные "творения" сошедшего с ума сантехника. И чем больше здесь я находился, тем все настойчивее мне казалось, что отсюда я вообще не выберусь. Новые научные труды поступали каждые двадцать минут в таких объемах, что простому человеку, вроде меня, не осилить эти папки, вернее папища, в которых, наверное, бумага была сделана из дрожжей.
Ещё что меня удивило, работоспособность моя повысилась. Не просто повысилась, а улучшилась настолько, что даже после четырехчасового чтения даже не ощущалось напряжения и усталости. Почему так произошло, я не знал.
Фразу "не может быть!" я уже произносил каждые десять минут, настолько невероятные вещи приходилось читать. Например, создание принципиально новой технологии получения энергии, преобразования её в пучок и концентрирование его. Примерные расчеты мощностей нового оружия. Абсолютно нового типа, нового уровня, до которого земным ученым предстоит ещё не легкий путь в поисках и изучениях.
Что-то предстояло все же делать. Не оставлять ведь это бесценное богатство на хранение врачам седьмой психиатрической лечебницы, тем более их подопечным. Было я уже начал обдумывать, как мне это вывезти да поукромней припрятать от ненужных глаз, как вошел Константин с покрасневшими глазами:
- Здорово, - сказал он, - тебя этот вундеркинд зовет...
- Ладно, иду, - ответил я.
- Здравствуйте, Сергей Сергеевич. Проходите, - спокойно сказал Иван, в своей манере не отрывать ручку от листа и продолжать и с завидной скоростью ложить слово к слову.
Я прошел и остановился перед ним, рассматривая его покрывшееся обильной щетиной лицо. Глаза покраснели, бровь дергалась, подрагивали у него и пальцы, теперь он походил больше на того, кто должен здесь лечиться.
Потом он глянул мне в глаза, с такой силой и давлением, что меня закачало, а к голове подключили компрессор высокого давления, способного разорвать мою голову на две части. Все потемнело и закружилось, словно я постоял весь день на солнце в сорокоградусную жару. Через секунду я почувствовал себя лучше. Боль исчезла, голова просветлела и я о
Посмотрел на Ивана Петровича. Тот не писал. (ударение на первом слоге) Вы когда-нибудь видели зомби? Нет? И я нет. До сегодняшнего дня. Остекленевшие глаза, застывший полуоткрытый рот, взгляд в никуда и ни о чем, резкий запах пота и мочи. Странно заходя раньше, я такой вонизмы не ощущал. Меня аж передернуло. Потом у него из носа потекло, если бы сопли, я бы так и написал, но это трудно назвать даже мертвыми лимфоцитами по научному и просто соплями. Тягучая масса смесь меда и кетчупа. Из ушей тоже самое. У меня самого чуть наподобие не вырвалось изо рта. Я зажал нос и вышел. Тут же подбежал Костя:
- Эти перестали царапать по стенам! - с такой интонацией крикнул он, словно ему подняли зарплату в десять раз. - Эй, ты чего?
Я молчал махнул на комнату, где сидел изобретатель. Костя, только сунув голову, тут же отдернул.
- Ну, и воняет же! - со всей убедительностью заявил он, и сморщил нос со лбом, - а что с этим? - он повернулся ко мне и, не дожидаясь ответа продекларировал. - Похоже, он отправился в лучший мир.
Я молча кивнул головой, всё ещё сдерживая рвотные позывы. Всё хватит с меня! Погостил и хватит. Главная причина перестала быть главной и определяющей, пора домой.
Распрощавшись с Костей, наказа ему охранять бесценный дар неизвестного создания, я уехал домой. Чтобы в скором времени вернуться и ревезировать все что написал Иван Петрович. Костя пообещал присмотреть, и успокоил, что бы я не волновался и не мчался обратно галопом. Лишнюю недельку этим папкам ничего не случиться. На том и порешили.
По приезду домой я первым делом залез в горячий душ, а затем провалился в сон на пятнадцать часов. Проснувшись, побрившись, встав на весы, пошел на кухню готовить завтрак.
После совершил пару звонков родным, и в институт, где работал, сказал своему коллеге Виктору, что завтра буду, на что он обрадовался, дел было не в проворот.
Что было дальше, не помню. Темнота. Тишина. На миллиарды световых лет во все стороны безжизненная пустыня. Я один словно меня зашвырнули, как мячик для гольфа в цветущий пруд. И лежу я на дне, беспомощный и скованный.
Я открыл глаза. И тут же их зажмурил, от непривычного (почему?) солнечного света зрительный нерв бунтовался. Когда, глаза пообвыклись, открыл их. То что я увидел, меня привело в такой нокдаун, как тяжеловес боксер укладывает противника отдохнуть на пяток минут. Ощущение было схожим, словно кувалдой проверили прочность моей головы. Я медленно осмотрел комнату, потом себя, я все ещё не верил в происходящее.
Даже чтоб сделать шаг, а его пришлось делать уже на третьей минуте созерцания невозможного, чтобы успеть в туалет, пришлось запрыгивать на городки из листов писчей бумаги, тысячи, десятки тысяч исписанной бумаги, как будто здесь вчера проходили мировые соревнования по строительству и дизайнерству из подручных офисных материалов.
Сделав свои дела, (около пяти минут) я чуть не потерял сознание. Губы были сухими, в горле все пересохло, теперь я понял почему меня так потрясывает, у меня чудовищно начала болеть голова, все тело заломило, будто я две недели трудился в шахте. Слава богу, вовремя сообразил, что у меня серьезное обезвоживание. Следующий час я мелкими глоточкам потреблял воду и нарезал кусочками бутерброд с ветчиной. Когда мне полегчало и я смог более твердо стоять на ногах, пошел точнее, стал перелазить и протискиваться сквози стопы-небоскребы исписанной бумаги. На кухне тоже имелось подобные кучи макулатуры. Везде до черта знакомые буквы. От осознания такого простого факта, голова пошла ещё сильнее кругом, пришлось придержаться за угол. На своё тело я вообще не смотрел: обтянутые ребра, впавшие щеки, ноющая боль в кистях рук и шеи.
Окончательное осознание произошедшей действительности произошло после телефонного звонка:
- Алло? - с трудом выдавил я из себя, удивившись уродливому, неестественному, не своему голосу.
- Сергей? - переспросил, не узнавший меня Витя, - ты, где был?!
Так и захотелось ответить: "Пиво пил!". Да и ощущение было похожим, только почему я ничего не помню? Почему не помню, как перевезли новаторскую библиотеку из психушки? Почему я так выгляжу?
Череда вопросов возникла сверхновой ещё до Витиного вопроса, как раз в тот момент когда, организм расправился с проблемами непосредственно связанными с его жизнедеятельностью. И мозг получил время на размышление, вернее для вопросов, размышление заходило в ступор при первой же попытке логично объяснить происходящее.
- Ты меня слышишь? - еще раз спросил Витя, - Да, что с тобой? Ты что заболел?
- Да, - еле выдавил из себя, стараясь чтобы голос не сильно отличался.
- Так хоть бы позвонил, а то на полторы недели исчез, а мы ищи, звони.
- Сколько ты сказал? - переспросил я, не веря в то что, говорил мой друг.
- Полторы недели, десять дней....
Очнулся я на полу. Рядом телефонная трубка. С трясущимися руками, поднялся и сел на заставленный диван. То, что произошло, медленно, но верно стало доходить до моих мозгов, всё же то, что случилось. Теперь мне стало всё понятно. Так неизвестный, арендовавший тело Ивана Петровича, решил, что я подхожу для его деятельности больше. Вот гад! Использовал меня, а я даже ничего не смог сделать. Впадать в бешенство не имело смысла, поэтому я позволил себе лишь легкое ругательство: Сука! На ком-то срывать злость
И пошел приводить себя и окружающее меня в должный вид.
И тут я наткнулся на зеленную общую тетрадку. Так бы я наверное и не обратил внимания на неё, если бы не подпись: "Для Сергея".
Открыв первую страницу, значилась надпись: " Уважаемый, Сергей. Прошу меня извинить за столь вероломное использование вашей оболочки без разрешения. Но того требовала ситуация. Надеюсь, вы не будете разочарованы, тем, что находиться в этой тетради".
Я листнул дальше. Стал читать ровный текст и заголовки: "Идеальная диета", "Идеальная диета для спортсмена", "Способ прожить до ста лет", Способ прожить до двух сот лет", Способ прожить до пяти ста лет". Я усмехнулся, потом засмеялся ещё сильнее. Сукин сын! Это награда. Возмещение убытка. Я стал читать дальше.
Описание всех возможных экономических закономерностей, возможность расчета всех игровых комбинаторик, описание развития социума от пришествия диктатора до свершения революции.
Злости поубавилось. Да и желания придушить урода тоже. Успокоившись, я медленно стал анализировать ситуацию. Меня по использовали, но одновременно дали намного больше, чем я потерял. В конце концов, я же не стал идиотом, с трясущимися руками, а всего лишь немного похудел да послабел. И отсутствовал неделю. Но зато я теперь ... я теперь... То что я мог теперь делать у меня в голове просто не укладывалось, меня охватил такое состояние, когда ты просто не можешь сидеть на месте, надо бежать, крутиться, вертеться. Можно пойти, просчитать закономерность, и выиграть кучу денег. А можно их потом... учитывая подъемы и спады экономики, купить акций... можно пойти во власть, а это управление людьми... Меня охватило страстное желание всё это применить, попробовать, ни с кем не делиться. В голове поселился злобный чертенок, которой кричит и царапает лапкой: "Тебе нужны деньги и власть. Ни на кого не оглядывайся. Ты выше всех. Ты лучше всех. Тебе никто не нужен. Они тебя не достойны. Сделай шаг, и будешь повелевать этими жалкими букашками!"
Одна часть сознания словно подняла бунт моральным устоям, а другая пыталась этот бунт подавить.
Но как не привыкли все что добро побеждает зло, произошло все наоборот. Неведомая сила перевернула мироощущение Сергея на диаметрально противоположное текущему. Теперь он превратился в меркантильное создание, которого тока интересовал процент отчисления налогов с выигрышей и где надежней сейф. Больше ему не требовалось ничего.
Разговор начался беззвучный, он шел не в слуховом диапазоне, а на уровне телепатического взаимодействия. Разговаривающим таким образом не требовались говорить вслух. Один собеседник явно был старше, мудрее, а следовательно имел больший вес.
- Ты понимаешь, что ты совершил ошибку?
- Да, я согласен понести наказание.
- Хорошо, я предоставлю тебе такую возможность, только позже.
И провинившийся исчез. Остались только его слова о его неудаче.
Идиот! Такая операция, такой опыт! Сколько сил было потрачено! И все впустую. Но, нет. Он должен исправить свое упущение. И исправит, ценой своей жизни.
Неожиданно он прервал свои измышления, так как почувствовал сознание вновь появившегося собеседника. Такого же уверенного и матерого, как он сам. Конечно, это его соратники.
- Похоже, на неудачу. В чем дело? - спросил его соплеменник.
- Небольшой неучтенный фактор, - ответил ему, - Проблему устраним в ближайшее время.
- Хорошо. Наша проблема - это примитивные люди. Дряхлое, отупевающее человечество. Эволюция затормозила свой ход, и нужно дать ей второе дыхание. Второй шанс. Пускай останутся самые сильные и умные, способные к существованию.
- Но по теории Имма Гу, даже в массиве удачных и перспективных людей, обязательно будет присутствовать неудачник, антипод.
- Поэтому мы и затеяли процесс деградации, регрессии. Нам нужны сливки. Бездельники и не желающие жить отомрут также быстро, как и случайно сохранили себе жизнь.
- А потом...
- А потом, - перебил его новый собеседник, - мы, закапсюлировавшись в хроносфере, минем все передряги. Но все равно не сможем существовать в одном временном потоке. Нырнем в прошлое, нащупаем людей, заставим подчиниться, скрестим нужные генотипы. Появимся мы.
- А чем вас не устраивает нынешнее положение дел?
- Слишком много врагов.
- Как этот, бедолага, который не справился с миссией?
Предводитель замолчал. Задавший вопрос тоже. Тишина для смеха, гнева, сожаления и отчаяния.
- Да. - Неожиданно раздался ответ, - он умрет, как не нужная, тупая биомасса.
- Чтож, ведь это политика Нового Света, - и второй голос исчез, оставив предводителя наедине с его размышлениями.
На первый взгляд, произошло два не связанных между собой события. Для незнающего, невнимательного, да и даже для знающего и внимательного, не случилось ничего примечательного. Конечно, как можно сопоставить, внезапную и неожиданную смерть журналиста, перед встречей с президентом, и смерть, довольно заурядно случайную, наезд автобуса на пешехода, с летальным исходом последнего? А я вам отвечу. Никак. Никак нельзя связать их воедино, не обладая более обширной информацией о причинах данных следствий. Погибший под автобусом звался Сергеем, так подпишет его в морге медбрат в соответствующей графе в бланке. Водитель автобуса, утверждает что "ехал на зеленый свет, как неожиданно под автобус выпрыгнул этот ненормальный". Да, он действительно ехал на зеленый, соблюдая все правила. Очевидцы утверждают, что погибший за несколько минут до этого вел себя не нормально, разговаривал сам с собой, выкрикивал разные оскорбительные слова. А через минуту, не посмотрев на дорогу, решил её перейти. Итог нам известен.
Другой случай. Журналист Петр Соколов. За день до намеченной встречи с президентом, позвонил своему начальнику в три часа ночи, и сам настойчивым тоном попросил отправить его на встречу с главой государства, вместо его коллеги по цеху Ольги. Начальник, вняв доводы и убеждения своего бессонного сотрудника, дал добро. Ещё бы тот обещал сделать после этого интервью сенсацию-бомбу. На следующий день, явно в чем-то изменившийся Соколов собирался на встречу, когда в трех кабинетах дальше плакала озлобленная Ольга.
Практически, все сотрудники редакции, в один голос голосили, что Петр в этот день ничего не пил и не ел. И даже очень странно, не курил, когда всегда славился заядлым табакистом. Но факт в том, что в два сорок пять, у журналиста Соколова, не выдержало сердце. Инфаркт. Он не дошел несколько этажей до президента.
Странно? Не правда ли? Две человеческие смерти, не похожие одна на другую. Так в чем загвоздка?
Причина.
Предводитель, точнее его сознание расплылось по пси-сфере, нежась в теплой, укутывающей неге. Он считал, что задача Нового Света уже решена, с минуты на минуты, стартует один из его преданных учеников. Чтоб исправить ошибки первого... Чтоб отдать важные данные важным людям. Чего не сделал первый...
Эти жадные и слепые люди начнут использовать подаренные технологии, и очень скоро их постигнет конец. Конец их цивилизации.
Состояние безграничной эйфории могло длиться ещё очень долго. Пока...
Начало стартовой отчетности...
Объект хроно - засылки готов...
Старт.
Дальнейшее произошедшее было подобно хаосу, буре. Все затряслось. Неожиданно свет померк, славная теплота куда-то делась, как ушла из под ног. Предводитель открыл глаза. Не-ет! Этого не может быть! он увидел человеческое тело, укутанное проводами, словно он запутался в морских сетях, его плоть местами просвечивала насквозь, ног и рук не было вообще.
И странный голос в наушник, прицепленный наподобие прищепки за мочку уха, сказал: " Дуплексное прохождение сознаний.
Превышение энергетических норм на три тысячи процентов.
Вскрытие резервных запасов.
Внимание! Угроза обесточивания центральных магистралей!
Внимание! Критическая ситуация. Процент возвращения первого объекта одна миллионная, процент возвращения второго - не просчитываем".
"Тварь. Как он посмел?" - мысль в голове предводителя рождалась медленно, но основательно. Конечно, он имел в виду того, кто нагло просочился в прошлое, того кто в первый раз не до конца выполнил свою антимиссию.
"Время накопление нового заряда?" - спросил он мысленно у подключенной к нему интеллектуальной системы.
"Расчет закончен. Три с половиной тысячи лет."
"Что ж, будет время подумать" - заключил предводитель.