Potemkin Aleksei : другие произведения.

Epдonnistuu Juttua

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


  
  
  
   Бесполезные вещи.
  
  
   Часть 1
  
   2000 год. Россия.
  
   Глава 1
   Утро
  
   1
  
   Тишина, словно вата, заложила Андрею Засохову уши. Прямо перед ним, плясал черт. Обыкновенный черт, с рожками и копытцами, ростом с небольшую обезьянку и с красноватыми угольками глаз. Как и подобает нечистому этот шаловливый путаник, был жутко грязный и потрепанный. Его коричневатая шкурка с уродливыми проплешинами на груди и боках лоснилась от жира и наверно уже столетие назад превратилась в сплошные колтуны и слипшиеся сосульки.
   Откуда-то издалека к Андрею пришла мысль:
   ...Это сон, это всего лишь сон.... - Мысль неожиданно оборвалась, отскочила рикошетом от погруженного в дремоту сознания и унеслась прочь. Беззвучное действо перед ним, вновь поглотило все его внимание.
   Чертенок, меж тем, совсем распоясался. Забавно размахивая коротенькими трехпалыми лапками, он строил смешные рожицы, вертелся в разные стороны, оскаливал время от времени, маленький зубастый ротик, хитро подмигивал Андрею своими горящими и раскосыми, по восточному, глазками, проделывал все эти телодвижения одновременно и по раздельности, и даже иногда невысоко подпрыгивал,
   показывая молчаливому зрителю, свой вертлявый, змеиный хвостик.
   Заметив, наконец, что до ушей впавшего в сомнамбулическое состояние, реципиента, не долетают ни какие посторонние звуки, черт на секунду замер, запустив на полную мощность свои рогатые мозги и когда секунда как длинный товарный поезд исчезла в тоннеле прошлого, начал молниеносно, образуя стремительными движениями почти слитные линии, чертить в воздухе сначала треугольник, потом пятиконечную звезду. Геометрические фигуры повторялись, снова и снова, казалось бесконечное число раз...
   У Засохова от мелькания перед глазами, даже закружилась голова и он на мгновение снова ощутив себя спящим, надумал уж просыпаться, но неожиданно, лапка чертенка остановилась, устало повисла в воздухе. Ее владелец укоризненно посмотрел на глухонемого созерцателя и в последний раз просигналив ему, огненным взором, скорчил недовольную рожицу. Затем, подпрыгнул высоко вверх, с акробатическим вывертом, подпоясался тонкой плетью собственного хвоста, проплыл мыльным пузырем над головой Андрея и, лопнув, бесследно растворился в воздухе...
  
   Утро наступило неожиданно.
   Обычного переходного этапа - тягучего пробуждения не было, Андрей просто открыл глаза и резко сел на кровати. Во рту его была липкая кислота. Тяжелая голова еле ворочалась на неповоротливой шее. Как будто огромной бельевой прищепкой защемило затылок. На кухне стоял грохот. Это его, по-утреннему раздраженная, супруга воевала с посудой. Соваться в этот эпицентр боевых действий до поры до времени не следовало и Засохов, натянув халат, поплелся принимать душ.
   -- Эй! - шум ну кухне неожиданно стих и в коридор, каким-то сверхъестественным образом почувствовав выдвижение мужа, выглянула Аня.
   Как она услышала... Черт....
   - Ты посуду моешь?
   Какой дурацкий вопрос...
   - Сегодня опять, с утра пораньше, названивали. - Жена смахнула со щеки мыльную каплю. Она совсем не выглядела сонной. Ее нахмуренное разгоряченное лицо устало наклонилось к косяку. - Завтра телефон тебе под самое ухо поставлю, со мной они разговаривать отказываются...
   - Мне вроде бы звонить-то не кому, - Андрей пожал плечами. - Все звонильщики перевелись...
   Вот уже почти год он был безработным и все это время, каждое новое утро, было для него неизбежно похоже на предыдущее. Быстро заработанные им на прежней работе шальные деньги, также быстро закончились и уже три пустых месяца они существовали только на мизерную Анину зарплату. Он понимал и без намеков жены, что давно уже настала пора что-нибудь придумывать, предпринимать, как-то кардинально менять собственную жизнь, куда-то спешить, искать великую материальную суть, или хотя бы чем-нибудь занять свои безработные мозги. Но, безденежье рождало неверие в собственные силы и что удивительно - привычку так жить. Поэтому, несмотря на все свои мысленные потуги, он продолжал, находится в стоячей воде, в тихой заводи своей судьбы, вдалеке от стремительного течения другой, кажущейся всегда более интересной, жизни и словно тихий алкоголик, выпивающий всего лишь по паре стопочек спиртного в день, незаметно для самого себя, он все более и более, заболевал беспробудной леностью ума и неповоротливой сонливостью, оплывающего жирком, тела.
   - Ты опять, целый день дома просидишь, сходи хоть в магазин... Ты..., -Аня нервно поджала губы и снова вернулась к своей посуде. Из глубины кухни донеслось: - Сходишь?
   Фразу-то не закончила, интересно, кем она меня считает? Надо, надо что-то делать...
   Почти каждое новое утро он говорил себе нечто подобное, но утро на глазах, быстро перерастало в день, потом незаметными шажками наступал вечер, затем, вскоре близился уже другой день, а все оставалось по-прежнему. Перемен не было. Ему уже начало казаться, что и не могло их быть. Эпоха перемен для него закончилась в 90-х, хорошо хоть не убили - теперь, поезд ушел и его уже не догнать. Жену жалко - гробится на работе, зачем? Непонятно...? Бестолковщина, да и только!
   -- Я в душе! - крикнул Засохов, вошел в ванную и закрыл на защелку дверь.
   Черт еще приснился, - он устало опустился на прикрытый крышкой унитаз, - тоскливо, тоскливо, однако наплевать...
  
   2
  
   ... однако наплевать..., - он тяжело вздохнул.
   Резко поднявшись на ноги, Андрей почувствовал головокружение. Опершись обеими руками об края раковины, он подождал пока мир, перед его глазами, перестанет быть мутным и снова обретет прежнюю ясность, и открыл холодную воду. Ледяная струйка обожгла ладонь. Набрав целую пригоршню прозрачной влаги, он с силой, предвкушая бодрящий холод, плеснул ее себе в лицо. Моментально защипало глаза и чем-то вязким заложило нос. Он зажмурился. Веки словно пришили друг к дружке суровыми нитками.
   Что за дьявол!
   Его ладони странным образом прилипали одна к другой. С трудом освободив руки, он попытался нащупать кран с льющейся водой, но впереди него, уже как будто, ничего и не было. Пальцы рук ощущали лишь пустоту. Это было невероятно, НЕПРАВДОПОДОБНО, тем более что он отчетливо слышал течение воды. Этот звук был, несомненно, здесь, прямо перед его носом и его нельзя спутать ни с одним другим звуком мира. Продолжая по-прежнему хватать ладонями воздух, он осторожно шагнул вперед. Правая коленка уперлась во что-то острое и совсем непохожее на раковину. Он резко нагнулся, протянул левую руку вниз к ногам, и тут же, со всего маха, влетел лбом в настенное зеркало, аккурат над злополучным умывальником. Посыпались звонкие осколки, на доли секунды ему показалось, что кожа на его израненном лбу разошлась, обнажив розоватую кость черепа. Отпрянув назад, он закружился на месте и, поймав, наконец, полу халата стал судорожно протирать глаза, пытаясь побыстрее разделаться с застилающей их белесой пеленой. Махровая ткань царапала лицо, прилипая к непонятной клейкой массе, это было все равно, что вытирать лицо липкой стороной скотча, так же неудобно и противно. Наконец, левый глаз удалось кое-как освободить, ресницы с трудом разлепились и он увидел то, что его окружало.
   Он по-прежнему находился у себя в ванной. Мир не перевернулся. Он стоял, повернувшись спиной к разбитому зеркалу. Прямо перед ним, на изогнутой батарее висело Анино кружевное белье. И белье это висело точно на положенном ему месте и батарея с первого взгляда не сдвинутая ни на сантиметр, располагалась там же. Он немного успокоился и взглянул вниз, на свои руки. Они почти до запястий были покрыты чем-то желтоватым, по виду напоминающим сгущенное молоко и эта желтоватая корка, усыпанная махровыми ворсинками от его халата, уже подсыхала и шелушилась. Андрей обернулся. Умывальник на удивление, тоже находился на своем прежнем месте, зеркало над ним превратилось в острые зубья стекла. Осколки усыпали матовую поверхность раковины и плитки пола. На некоторых из них была кровь. Из крана, как ни в чем не бывало, спокойной струйкой бежала вода.
   Так, что это было? Порезался?
   Он осторожно, стараясь не наступать на острое стекло, подошел к раковине. Прозрачная струя, с первого взгляда, показалась ему обычной водой. Он дотронулся до нее пальцем - ничего не произошло, никакой сгущенки не образовывалось. Все было, как и всегда. Он медленно сунул под кран руку, опять ничего не случилось, ледяная вода быстро смывала с поверхности его кожи уже подсыхающую желтую коросту.
   Засохов с удовольствием вымыл обе руки. Теперь, надо было срочно омыть лицо. Правый глаз все еще жгло, как будто его залили расплавленным воском. Он зачерпнул воды и, стараясь отслеживать видящим глазом каждое свое движение, аккуратно ополоснул лоб, щеки и, наконец, запечатанный странной массой глаз. Теперь ему стало очевидно, что он порезался. Холодная вода обожгла ранки на его коже не хуже йода, в зарешеченном кружочке слива появились розовые полосы. Андрей поморщился и, решив, что лучше будет, пока не вытираться, выбежал из ванной и подскочил к большому настенному зеркалу в прихожей. Представившаяся ему картина была не такой страшной, как он с перепугу представлял себе. На его лбу красовался всего один глубокий порез, еще одна маленькая ранка была на переносице и совсем уж царапина на правой щеке. Раны на лице почти не кровоточили, но все же лучше было бы их чем-нибудь обработать. Он громко позвал:
   - Аня! Аня, у нас есть лейкопластырь?
   В квартире стояла мертвая тишина. На его крик никто не отозвался. Удивленный, необъяснимым, слишком ранним, исчезновением жены он прошелся по комнатам. Никого в них не обнаружив, Засохов, краем глаза зацепил электронное табло будильника на при кроватном столике и, остановился как вкопанный. Неоновые цифры показывали без четверти одиннадцать. Насколько он помнил, в тот момент, когда он проснулся и пошел принимать душ, было только начало девятого. Аня уходит из дому обычно в девять. По всему выходило, что он провел в ванной больше двух с половиной часов! Это, уже не лезло ни в какие ворота. Андрей, устало, прислонившись спиной к косяку открытой в спальню двери, сполз размякшим мешком на пол. Через мгновение, перед глазами у него поплыло, в висках запульсировала, наверно с самого раннего утра притаившаяся, боль. Сжав голову руками и уже совершенно позабыв про свое израненное лицо, он попытался собраться с мыслями. Однако никакие более или менее правдоподобные объяснения случившегося в голову Андрея не приходили. То, что с ним произошло в ванной, ОБЪЯСНИТЬ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО. Страх сдавил его горло.
   Это сумасшествие, может быть первые признаки шизофрении... Но сгущенка? Ведь она была на самом деле!.
   Он взглянул на свои руки, под правой ладонью еще виднелось желтоватое пятно...
   Утро еще только начиналось. Где-то в глубине квартиры зазвонил телефон.
   Переливчатая трель не умолкала, настойчиво требуя ответа.
   Чертов телефон, кому это неймется? - Он даже разозлился.
   Иду, иду...
   Шевелиться ему не хотелось, было так приятно сидеть, привалившись спиной к твердой опоре - к незыблемой опоре. Его отяжелевшая голова удобно покоилась в прохладных ладонях.
   Слишком много движений, бессмысленных, ненужных никому движений...
   Телефон продолжал надрываться. Он оттолкнулся от косяка и, опустившись на колени, на карачках добрался до тумбочки с проклятым телефонным аппаратом. Дотянувшись до трубки, он ее выронил, непослушные пальцы, не смогли, как следует захватить скользкий пластик. Наконец, со второй попытки, трубка все же легла ему в руку и сама собой прижалась к уху:
   - Да.
   - Андрюха, ты?
   - Да.
   - Это Мишка Колесников. Помнишь, в институте вместе учились...
   - Косолапый?
   - Ну, вот вспомнил. У тебя там все в порядке, а то дакаешь, понимаешь, через слово...
   - Да.
   - Ну, да, так да, - Мишка усмехнулся. - Нам бы встретиться, сегодня сможешь?
   - Где?
   - Что где?
   - Где будем встречаться?
   - А, ну подъезжай ко мне, адрес прежний. Помнишь еще?
   - Твой адрес незабываем, как вкус водки, - Засохов немного оживился, - часа через полтора буду...
   - Жду! - рявкнул Косолапый и неожиданно оборвал разговор. В трубке сразу зазвучали противные гудки.
  
   3
  
   Вагон метро сильно качнуло. Андрей едва успел погасить инерцию, в последний момент, ухватившись за поручень. Целлофановый пакет, отяжеленный литровой бутылкой водки, задел своим содержимым его колено. В тот же миг, ногу прострелила сильная боль. Чуть не вскрикнув, он нагнулся и потер рукой ушибленное место. Боль медленно отступала. Перенеся вес тела на другую ногу, он выпрямился, стараясь удерживать равновесие и переложил пакет с водкой в другую руку. В последующие пять-семь минут он с удивлением, все еще чувствуя ушибленное место, силился вспомнить, откуда взялся этот ушиб. Каждый раз, когда он снова, переступал на больную ногу, боль вновь усиливалась. При ходьбе он вполне мог начать хромать. В конце концов, в его памяти всплыло утреннее приключение в ванной, но и тогда, сильного удара по колену не было, он, можно сказать, просто соприкоснулся с чем-то. И потом, ведь именно на коленках, опираясь на руки, он добрался до телефона, когда звонил Мишка. И нога тогда не болела. Совсем не болела...
   Неожиданно, почувствовав некоторое неудобство - странную не комфортность внутри себя, он огляделся. Его окружали унылые лица, погруженные в свои, отделенные самой сущностью человеческого тела, переживания и маленькие, или наоборот, большие заботы и мыслишки. Для него они все, были одинаково далеки и никчемны, абсолютно ненужные ему в его собственном мире, вместе со всей своей озабоченностью и размышлениями. Все ВСЕГДА одиноки, пусть даже разделенные всего несколькими сантиметрами или миллиметрами воздуха, каждый в своей оболочке, законсервированный в собственном соку, каждый сам по себе - одинокий странник собственной плоти. Ни одно из лиц даже не посмотрело в его сторону, как будто его и не существовало вовсе. Однако внутренний дискомфорт не пропадал и он, стараясь поменьше утруждать больную ногу, развернулся всем корпусом, зацепив плечом чью-то газету и сразу наткнулся на пристальный и ничего не выражающий взгляд. Его просто рассматривали, с этаким безразличным любопытством, так же как, например, смотрят на какую-нибудь ненужную вещь в магазине. Ее тоже могут разглядывать довольно долго, бес толку, убивая время, без особого желания ее приобрести - так, из чистого любопытства.
   Взгляд принадлежал сухонькой старушке, сидящей прямо за его спиной. Ее бесцветные, рыбьи зрачки не дрогнули и не отошли в сторону, как это обычно бывает - теперь, она смотрела на него в упор, прямо ему в глаза. Андрея словно окатило горячей волной, его, без сомнения, вызывали на поединок, в котором отвести взгляд или отвернуться - значило проиграть. И он принял вызов. Повиснув на одной руке, вполоборота, он замер на месте. Время остановилось. Перед ним остались только эти выцветшие зрачки, и в них что-то мелькнуло. Поначалу, безразличный взгляд, теперь превращался в нечто иное. Еще через мгновение, он понял - на него сейчас, не просто смотрела какая-то выжившая из ума старушка, она его НЕНАВИДЕЛА. Ее, до этого момента, расслабленные губы, внезапно собрались складками и сжались в тонкую изогнутую линию, лоб нахмурился, между седых бровей прорезались глубокие морщины. Теперь, все это обрамленное сединой, лицо отражало ненависть. Засохов почувствовал озноб, ему стало страшно, первый раз в жизни столкнулся он с такой неприкрытой ненавистью.
   За что, за что, можно так ненавидеть?.
   Словно прочитав его мысли, старушка зло ухмыльнулась, что-то зашептала и, сложив в "триперстие" пальцы, осенила его крестным знамением.
   Вот это да... - теперь Андрей удивился, - все же сумасшедшая.... - Он, наконец, разорвал ниточку взглядов и, прихрамывая, протиснулся ближе к дверям. За окном замелькали знакомые очертания станции. Поезд замедлил ход и вскоре совсем остановился. Едва не сбив с ног какого-то щуплого мужичка, дыхнувшего ему в лицо густым перегаром, Засохов, припадая на одну ногу, выскочил на платформу. Стараясь не замечать дребезжащий сбоку от него поезд, он поковылял к эскалатору.
  
   Улица встретила его дождем и мокрым снегом. Солнечное утро исчезло без следа, уступив место обычной, Питерской пасмурности. Втянув голову в плечи, он заспешил к Мишкиному дому. Хромота неожиданно прошла, нога как будто и вовсе не болела. Тем более что идти было не далеко - всего пару троллейбусных остановок. Лишних денег на общественный транспорт у него не было и Андрей, на ходу закурив, упрямо прошел мимо затормозившего перед самым его носом троллейбуса. Жизнь брала свое - холодный ветер, вперемешку с мокрым снегом, подействовал на него не хуже освежающего душа. Следующие одна за другой странные ситуации, видимо переполнили чашу его восприятия, и он даже постарался не думать о пережитом им утреннем кошмаре, предвкушая в мыслях теплую радость встречи со старым приятелем. Однако совсем уж не думать не получалось мысли перемешивались, наскакивали одна на другую, возвращая его к безрадостной действительности. Последние приключение в метро, конечно не шло ни в какое сравнение с утренней сгущенкой, но оно было ВТОРЫМ. По самой простой жизненной логике из всего этого, можно было сделать только один вывод - ЕМУ СЛЕДОВАЛО ЖДАТЬ ТРЕТЬЕГО, это еще не конец и наверняка даже не середина. Житейский пессимизм в его голове безапелляционно заявлял - это только начало дружок, всего лишь первый маленький кошмарик - преддверье настоящего большого ужаса, все еще впереди дружок, расслабишься в могиле... - Ему даже почудился дикий хохот той самой старухи из метро.
   Надо же, крестить начала старая ведьма. А ведь только ко мне и прилипла, черт! Как будто ей других людей в вагоне было мало...
   Сбоку от него промелькнул покосившийся козырек остановки, половина пути была пройдена. Поглубже засунув руки в карманы он продолжал идти. Снова послышалось жужжание троллейбуса.
   Надо было не жмотиться, и проехать эти чертовы остановки.... Вымокну ведь весь!
   Троллейбус пролетел мимо. Впереди показалась грядка коммерческих ларьков. Он пошарил в кармане, нащупывая сигареты, вытащил помятую пачку и заглянул внутрь. Сигарет было слишком мало. Подсчитав в уме оставшиеся у него деньги, он подошел к ближайшему ларьку.
  
   Поймав в окошечке протянутую ему продавцом пачку, он услышал:
   - Эй! - кто-то дернул его за рукав куртки.
   Андрей обернулся. Перед ним стоял потрепанного вида красномордый, обросший щетиной, мужичок и протягивал в его сторону дрожащую руку.
   - Помоги старичок, беженцы мы.... Дай хоть на хлеб, - мужичок жалостливо всхлипнул. - Дети по лавкам...
   - Бог тебе подаст... Что на бутылку не хватает? - Засохов разозлился. - Нет у меня.... Отстань!
   - Вон, какие сигареты куришь, - красномордый, вдруг перестал быть жалостливым, в его голосе появились визгливые нотки, - ты лучше себя пожалей, душу свою пожалей. Продался дьяволу...
   И этот туда же...
   - С чего это ты взял мужик?
   - С того самого, - мужичок глумливо ухмыльнулся, - родился уродом, уродом и помрешь!
   - Да я тебя сейчас урою поганец, - руки Андрея непроизвольно сжались кулаки, он шагнул вперед.
   - Эй! Не трогайте его, пожалуйста!
   Засохов обернулся. Из ларечного окошка выглядывала молоденькая продавщица:
   - Он не в себе, задирается тут ко всем, вчера ему уже накостыляли...
   Андрей прекрасно понимал, что драку затевать не стоило, тем более сегодня, он опять посмотрел на мужика и примирительным тоном спросил:
   - Я что тебе, что-нибудь плохое сделал?
   - Нет, - красномордый пожал плечами и вдруг отбежав к краю тротуара, закричал:
   - Ты нелюдь! У тебя лицо стерто! Только лишь одно название осталось, - он ткнул в Андрея корявым пальцем. - Лицо стерто, стерто... - мужичок отбежал еще на несколько шагов в сторону. - Уходи, уходи...
   Гнаться за красномордым было бессмысленно.
   Он, наверное, действительно сумасшедший...
   Засохов повернулся и пошел дальше к Мишкиному дому. Сзади до него донеслось последнее: - Нелюдь!
   Он продолжал идти. Потом не выдержал, остановился и оглянулся через плечо. Около ларька уже никого не было, только мокрый снег тихо ложился на опустевший тротуар.
  
  
  
  
   4
  
   Мишкин подъезд типового многоэтажного дома, встретил Андрея запахами мочи и сырости. Бетонная лестничная клетка, соединяющая множество квартир словно отражала общее настроение своих огородившихся толстыми дверями, друг от друга и от остального мира, обитателей. В каждой отдельной квартирке наверняка было свое подобие уюта, свое тепло и свой дух, но общее для всех них все равно оставалось одно, вот такое вот отрешенно-бетонное, сырое и вонючее подобие единения. Это было все и в то же время ничего. Каждый из них все равно жил по своим, придуманным им самим, законам и принципам, подчиняясь, только по необходимости, общепринятым стандартам и стараясь особо не выделяться на таком вот, под цвет этой лестницы, серо-грязно-зеленом фоне.
   Засохов, набрав в рот побольше слюны, сплюнул вниз и отслеживая глазами свой плевок потянулся за сигаретами. Белая точка, не долетев каких-то несколько метров до пола первого этажа, неожиданно пропала. Андрей, сразу позабыв про сигареты, оперся ладонями на перила и нагнулся вниз, пытаясь рассмотреть на светло-коричневой плитке пола хоть какие-нибудь следы падения. Внизу ничего видно не было, коричневые квадратики выглядели достаточно чистыми, его плевок просто растворился в воздухе.
   - Показалось, - он хлопнул ладонями по перилам, - просто показалось!
   Глупо улыбнувшись, собственному прозвучавшему в тишине голосу, он подошел к нужной ему двери и надавил на кнопку звонка. Никакого звука не последовало, на все его нажатия кнопка попросту не реагировала.
   - Не работает! - он постучал костяшками пальцев по белой поверхности двери и... не услышал обычного стука. Ничего не услышал, на лестничной площадке повисла тишина. Автоматически он постучал еще сильнее, опять никакого результата. Вскоре окончательно убедившись в том, что все равно ничего не слышно, он отошел на шаг и достал сигарету, затем, сунув ее в рот, он снова вернулся к двери и постучал по стене рядом с дверным косяком. На этот раз удары были отчетливо слышны - привычный глухой стук, такой же, как и всегда звук ударов по крашенной бетонной поверхности.
   - И что из этого следует? Мать твою... - Андрей разозлился и со всего маху ударил ногой по двери. В тот же миг опять заныла коленка. Запрыгав на одной ноге, он крикнул:
   - Косолапый открывай, черт тебя побери!
   - Эй, ты чагой-то такой квелый, прыгаешь здесь как кенгуру, что дверь мне разломать решил?
   Засохов обернулся. Улыбающийся Мишка Колесников, собственной персоной, стоял около желтого проема, только что раскрывшегося, лифта.
   - Я здесь в магазин сбегал, купил поесть чуток, думал, успею вернуться до твоего прихода.... Давно ждешь?
   - Чего это у тебя с дверью? - вместо приветствия, раздраженно спросил Андрей, совсем не воспринимая веселости друга.
   - Да ни чего особенного, обычная дверь, расскажу... проходи, - Мишка, как ни в чем не бывало подошел к злополучной двери своей квартиры и, пощелкав замком, распахнул ее перед носом друга.
   Стараясь случайно не задеть плечом белую, дверную поверхность, Андрей, прихрамывая, бочком протиснулся в прихожую и остолбенел. Уже давно, еще лет пять назад, Косолапый собирался сделать "евроремонт", но то, что увидел Засохов, было явно чересчур. Вся квартира оказалась выкрашенной в белый цвет - стены, потолок, мебель, телевизор, письменный стол в бывшей Мишкиной детской комнате и даже на полу, вместо паркета, было постелено что-то белое и блестящее. Правда, сам белый цвет все же незначительно различался - пол был несколько темнее стен, на потолке, присутствовал едва заметный розоватый оттенок. Но самое странное, что поразило Андрея, это то, что внутри квартиры совсем не было видно дверей, то есть их попросту не было. Ну, двери Мишка, предположим, мог еще не успеть поставить, но дверные проемы, без малейшего намека на коробки, носили явно законченный вид. Вот проем в ванну, вон там, в туалет с торчащим одиноким унитазом, чуть в стороне виднеется кухня, там дальше спальня и кабинет. Все комнаты просматривались из прихожей, как на ладони, высвечивая в пустых промежутках свои побеленные стены.
   - Ну, ты чего замер, раздевайся, проходи на кухню, - Мишка был явно доволен произведенным на друга эффектом.
   Попав на кухню и усевшись за стол, Андрей вытащил из пакета бутылку водки.
   - Закусить-то, найдется чего-нибудь? - тонким голосом, спросил он.
   - Ну вот стопки, - ответил Косолапый, ставя две рюмки на стол. - Вот сейчас, огурчики... Что у тебя с ногой?
   - Утро было тяжелое. Это не ты мне названивал по утрам? Аня ругается...
   Мишка, не ответив, достал из холодильника большую банку консервированных, соленых огурцов, торжественно водрузил ее на стол и задумчиво разглядывая ее округлые, поблескивающие зеленью бока спросил:
   - Кстати, как она?
   - Да все по старому, - Андрей махнул рукой, - бесится помаленьку...
   - Ну, ну, - Колесников почесал затылок. - Ща-ас, еще чего-нибудь приготовлю, разливай пока...
   - Теперь ты рассказывай, что у тебя случилось и что, скажи на милость, ты сделал со своей квартирой, у тебя прямо как в больнице и дверей нет?
   Засохов откупорил бутылку и разлил водку по рюмкам.
   - Ш-шш,- Косолапый приложил палец к губам. - Давай сначала махнем за встречу. Только, стоп! Подожди, - он стал задумчиво оглядываться по сторонам, - у меня тут к водочке одна настоечка припасена, отбивает весь сивушный запах, попробуем? Водка-то наверняка, паленая...
   Мишка, порыскав по кухне, торопливо выдернул, откуда-то из под холодильника, маленькую аптекарскую бутылочку.
   - Ну что попробуем?
   Андрей молча пожал плечами. Косолапый, тем временем, покапав немного темной, густой жидкостью в две, мерцающие хрусталем, стопки, продвинул одну из них в сторону гостя, поднял свою и торжественно выкрикнул:
   - Ну, за встречу! - не дожидаясь реакции товарища, он выплеснул содержимое рюмки себе в горло.
   Андрею ничего не оставалось, как последовать примеру друга. Настойка, действительно, оказалась хороша, отбивая излишнюю горечь, она выгодно дополняла своей кисловатой сладостью, вкус водки. Он расслабился. Приятное тепло растеклось по его жилам. С раннего утра исковерканный день теперь уже показался ему не таким уж страшным. Его вполне можно было отпустить в прошлое.
  
   Поразглагольствовав какое-то время о прошлой беззаботной и пьяной студенческой жизни, и споив другу, между делом, еще пару стопок, Мишка, наконец-то, заговорил о главном:
   - Я ведь тебе, Андрей, не случайно позвонил. Ты помнишь наши студенческие споры о скорости света, о делении мира, а свои стихи помнишь?
   - Ну, что-то было, - потерев лоб ладонью, вспомнил захмелевший Засохов. - К чему это ты?
   - Да так, ты всегда ведь, выделялся из толпы. Вроде и такой же, как и все - тихий, тихий, и в то же время, чуть-чуть другой. Что-то в тебе тогда было... Я это, между прочим, всегда замечал.
   - Да брось, - отмахнулся от него Андрей, - ничем особенным я не выделялся, как ты говоришь, из толпы.... Это водка нас выделяла. Поверь, мы такие же, как и все.... Или я не прав?
   - Ну, это ладно... Ты, когда стучал в дверь, что-нибудь почувствовал?
   - Когда ногой стучал или рукой...?
   - Брось, я серьезно, - Мишка потер себе подбородок и выжидательным взглядом посмотрел на Андрея.
   - Звука ударов не было, - глухо ответил Засохов. - Я уж подумал - глюки начались. Может, просто показалось?
   - Ну, звуки, это понятно, - махнув рукой, пробормотал Косолапый.
   - Ты дверь то, как чувствовал?
   - Обычная дверь, - пожав плечами, ответил Андрей.
   - А из чего, по-твоему, она сделана?
   - Ну, что-то белое, пластик или что-то покрашенное эмалью.
   Засохов повернулся в сторону входной двери.
   Черный прямоугольник отчетливо выделялся на фоне белых стен небольшой прихожей.
   - Ты это что, с этой стороны дверь черной краской вымазал? - удивленно спросил он и повернулся обратно к Мишке.
   - Да нет Андрюша она же, белая была, ты же сам говорил, - ухмыльнулся Косолапый. - Просто свет на лестничной площадке выключили.
   - Какой свет? - не понял Андрей и удивленно посмотрел на друга.
   Мишка загадочно улыбался.
   Резко встав и чуть было, не опрокинув стопки с налитой, и уже по новой перемешанной с настоем, водкой, Засохов направился в сторону входной двери. В голове у него шумело. Ушибленная нога опять не болела, только вот шатало из стороны в сторону.
   Вроде бы всего три стопки выпил, уже голова кругом, - подумал Андрей, ощущая под собой свои нетрезвые, вертлявые, как на шарнирах, ноги. Опираясь на стены, он добрался до прихожей. Опершись рукой об косяк и взглянув поближе на дверь, он вдруг ясно разглядел, что дверной проем на самом деле был пуст. Свет из прихожей ровной линией обрывался на пороге и по необъяснимой причине не проникал дальше в темноту лестничной клетки! А то, что в проеме была именно лестница, Засохов не мог ошибиться - теперь, он явственно видел ее застывшие в густом сумраке очертания. Он поднял левую руку и неловко, слишком сильно, выкинул ее вперед, в черноту проема. Рука беспрепятственно ушла в темный воздух, увлекая за собой, по инерции, все тело.
   - Руку не суй! Нельзя! - где-то сзади завопил Мишка.
   Андрей, однако, не успел остановить движение и выдернуть руку - ее кисть внезапно сковало жутким холодом, ледяные мурашки быстро побежали выше, стремительно подбираясь к его плечу, и через секунду, он уже совсем не чувствовал ни своей руки, ни своего предплечья. Чьи-то сильные руки, больно стиснув его плечи, рванули назад, но волна холода уже захлестывала мозг Засохова и он, теряя сознание, проваливался в ледяную бездну.
  
   5
  
   Чье-то бессвязное бормотание, на неизвестном Андрею языке, доносилось до его ушей. Говорящего совсем не было видно, кругом простиралась морозная тьма, но Засохов, непонятным для него образом, сразу осознал, что заговорил с ним опять, его старый знакомый, черт. Этот путаник, несомненно, был здесь, совсем рядом с ним и все повторялось вновь. Страшная игра, помимо его воли продолжалась, и ему оставалось теперь, только одно - подыгрывать. Ничто уже не зависело от его воли, он был просто игрушкой - податливым пластилином в руках слепого рока. Его утренний кошмар, стеклянные глаза старушки из метро, сумасшедший мужик около ларька, выпитая с приятелем водка - все то, что произошло с ним за этот долгий, из ряда вон выходящий, день, сложилось вдруг в один огромный знак вопроса и ответ на этот вопрос, был несомненно рядом с ним, быть может всего лишь на расстоянии вытянутой руки, ему нужно было только одно - ЗАХОТЕТЬ ПОНЯТЬ то, что хочет от него добиться этот рогатый посланец в его сны.
   Тем временем бормотанье усиливалось, неразборчивые звуки складывались в слова, и отчетливо прозвучал обрывок фразы:
   - ...бель, бе блю эстетхуар, захоло сей мит!
   Во тьме загорелись две красные точки.
   - Я не понимаю, - попытался выговорить Андрей, но звуки словно притормаживались на мгновения, и замерзали прямо у него в горле, чтобы потом, уже скользкими льдинками, выпрыгнуть наружу. Его язык в одну секунду превратился в неповоротливое замороженное мясо, и теперь, царапался где-то в глубине нечувствительного ледяного рта.
   - Бель бе блю... гости, гости...- продолжал лепетать черт.
   Андрей с трудом, вытолкнул из себя очередную порцию льдистых слов и они сами собой, образовали вопрос:
   - Какие гости?
   - Эх! - воскликнул нечистый и внезапно целиком замерцал тусклым, переливающимся, голубым светом. Из непроглядной тьмы явственно проступили очертания его маленькой рогатой фигурки. Хитрые угольки его глаз с грустью смотрели на Засохова.
   - Бель бе блю... - оборвав фразу на полуслове черт, видимо решив, показаться собеседнику в своем мерцающем обличье, лишь на короткое время, начал вдруг тускнеть и поспешно исчезать во тьме.
   Андрей почувствовал досаду - ничего не прояснилось. Он выкрикнул:
   - Постой! - но застывшее слово слишком медленно сползло с его языка, его уже не слышали. На месте голубого силуэта заискрился воздух, откуда-то сверху пробился свет и быстро рассеяв тьму, яркой вспышкой резанул Андрея по глазам. Он вскрикнул, и непроизвольно заслонился рукой. Его глаза мгновенно наполнились туманом слез, на ресницах тут же захрустел лед. Он быстро заморгал, каждым новым движением век, ломая застилающую его глаза ледяную корку. И, только когда, последние, мельчайшие осколки льда слетели, наконец, с его ресниц, он смог осмотреться.
   Картина была безрадостной. Его окружал бескрайний снег. Снежная пустыня, местами, вспученная беспорядочными нагромождениями торосов простиралась до самого горизонта. Метрах в ста от него, около необычного вида ледяной скалы, напоминающей по форме, то ли бивень слона, то ли зуб тюленя, копошились блестящие, словно отлитые из серебра, фигурки людей...
  
   - Андрей, Андрюха...- что-то мокрое и холодное хлестнуло Засохова по лицу, прогоняя, прочь страшный ледяной сон. Он осторожно приоткрыл глаза, никакого льда на его ресницах не было, прямо перед ним покачивалась, словно воздушный шарик, раскрасневшаяся физиономия Косолапого.
   - Ты слышишь! Очухивайся давай! - заорал Мишка и мотнул перед носом Андрея полотенцем.
   - Не ори, - едва ворочая своим непослушным, все еще замороженным языком, попросил его Засохов. - У меня в голове и так холодильник...
   - Ну, ты меня и напугал дружище. Я и не думал, что будет такая реакция, это, по меньшей мере, странно...
   - Что тебе странно? - прорычал Засохов, чувствуя подступающую злость. - Ему странно! Ты меня чуть не угробил этой своей дерьмовой дверью... Еще этот черт меня достает, откуда он только взялся!
   Андрей с трудом поднялся на ноги и побрел на кухню.
   - Какой еще черт? - оторопело спросил семенящий за его спиной Косолапый.
   - Ну, этот... с пятачком... во сне, - уже более спокойным голосом ответил Засохов.
   - А... у тебя, значит черт, - многозначительно протянул Мишка. - Ну, ты, теперь-то в порядке?
   - Я не в порядке с самого утра...
   - Да не волнуйся ты так, я думаю, рука скоро пройдет, давай садись, кофе сделаю...
   Усадив друга за стол, Колесников, замявшись на несколько секунд, рассеянно обвел глазами кухню и, наконец, словно вспомнив, зачем он здесь находиться, устремился в угол кухни, туда, где стояла белая кофеварка.
   Засохов только теперь почувствовал, что может двигать не только пальцами левой руки, но и всей рукой, все еще онемевшей и болезненной, но уже вполне живой, шевелящейся и трудоспособной.
   Это тебе не сгущенка, черт... - подумал он. - Пожалуй, похлеще будет.
  
   - Все началось с чертовых таблеток, - через четверть часа, подождав пока Андрей окончательно придет в себя, начал рассказывать Косолапый. - Ты помнишь того профессора, наркошу с третьего "фака"? Его еще потом милиция забрала, наркотиков у него так и не нашли, анализ крови тоже ничего не показал, в конце концов, в психушку отвезли...
   - Ну, было что-то, - вспомнил Андрей.
   - Он мне, этот профессор коробочку тогда оставил, сказал хранить и ни кому не показывать, видимо, чувствовал, что скоро заберут. В этой самой коробочке таблетки были черные... Я их выкинуть сначала хотел, потом куда-то положил и забыл про них. С этими пьянками, помнишь, не до таблеток тогда было.
   - Ну-у? - протянул Засохов.
   - Вот, года два назад, когда ремонт затеялся, они и нашлись за старым холодильником. Но это не важно - теперь главное... - Мишка многозначительно помолчал.
   - Я их, с похмелья и попробовал, - он немного подумал и добавил:
   - Случайно...
   - Как это попробовал? - уже заинтригованный историей друга спросил Андрей. - Ну, и-и...?
   - Но дело не в этом, не отравился - Мишка глубоко вздохнул. - Вещи оказались разные...
   - Какие такие, разные? - переспросил Засохов
   - Одни вещи есть постоянно, земля, например. Другие, вроде как на половину, а некоторых так и вообще нет. То есть мы их видим, даже чувствуем, но их на самом деле как бы нет.
   - Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, - признался Андрей. - Причем здесь вещи?
   - Ну, ты дверь-то видел, она же была, когда ты пришел?
   - Была, - согласился Засохов.
   - А сейчас посмотри.
   Засохов обернулся и заглянул в прихожую. Входной двери действительно не было. На ее месте опять зиял черный прямоугольник.
   - Ну, я же уже смотрел, даже, кажется, попробовал на ощупь, - Андрей нахмурился и посмотрел на свою левую руку.
   - Это я уже научился...- с гордостью произнес Мишка, разливая дымящийся кофе. - Но ты все равно должен был упереться рукой в поверхность. Я даже не подумал, что ты можешь проникать сквозь...
   - Я все равно ничего не понимаю, - Засохов, с надеждой, посмотрел на Косолапого. - Объясни популярнее...
   - Это просто, - Мишка оценивающим взглядом посмотрел на друга. - Съешь таблетку и сразу все поймешь, словами сложно.
   Принимать какие-то странные таблетки, пусть даже из рук друга, у Андрея никакого желания не было, у него итак был сегодня слишком напряженный день.
   - Нет, Миша, уволь, мне и так хватает неприятностей, никакую таблетку я не хочу, попробуй все ж таки объяснить, - попросил он.
   Косолапый на минуту задумался.
   - Помнишь как в философии - основные постулаты.
   - Ну-у? - промычал Засохов
   - Постулат первый, - Мишка на секунду замолчал. - Вещи всегда разные, то есть, изменяемые так сказать. Постулат второй - белый цвет почему-то их фиксирует, как бы делает временно постоянными. Третий - на непостоянные вещи можно влиять, даже переносить их с места на место. Может быть, можно, не знаю точно, менять также и форму этих самых непостоянных вещей. Четвертый - кто-то или что-то пытается помешать мне, проводить эксперименты с этими чертовыми таблетками. И, наконец, пятый - все это можно понять до конца, только приняв вот эту пилюлю.
   Тут он достал из кармана джинсов спичечный коробок и вытащил из него черную, овальной формы таблетку.
   - Это как в матрице, что ли? - Андрей вспомнил известный американский фильм.
   - Да нет, мы то на самом деле есть, - серьезно возразил Косолапый.
   - Но мне почему-то кажется, что не все.... Поэтому-то я тебя и позвал, мне нужен помощник.
  
  
  
  
  
  
   Глава 2
   Активированный уголь
  
  
   1
  
   Таблетка по вкусу напоминала активированный уголь, предварительно посыпанный сахаром. Мишка после еще нескольких стопок водки, все-таки, уговорил, в тот вечер, Засохова съесть половину черной пилюли. Ну не травить же, собирался, в конце концов. Как утверждал Косолапый, эта половинка должна была действовать не долго - всего часа два, может три. Но вот уже второй день близился к концу, а кошмар, в эпицентр которого, по воле приятеля, угодил Андрей все еще продолжался...
  
   Посредине его комнаты зияла прямоугольная дыра. Из этой дыры поднимался вертикально вверх голубоватый, плотный туман имеющий такую же, строго соответствующую размерам провала, прямоугольную форму. Туман казался ему кубом матового, голубого стекла с острыми прямыми гранями. Рассматривая это странное явление, он сидел на кровати и тихо ругался. Ему уже надоело обходить стороной этот дурацкий голубой квадрат застрявший, как назло, в самом неудобном месте, надоело стараться не прикасаться к уродливым темным пятнам на стенах, к полупрозрачным, словно сделанным из темного стекла ящикам собственного письменного стола. Решив, в конце концов, уже больше, ничего не бояться и ничему не удивляться, Андрей уговорил себя дождаться окончания действия наркотика и таким образом, естественного прекращения галлюцинаций. Однако собственной памяти приказывать невозможно. Первые минуты кошмара все еще стояли у него перед глазами.
   Все началось в поезде метро, уже под самый конец того злополучного дня. Тогда, возвращаясь от приятеля домой, уже немного протрезвевший, после пятнадцатиминутной ходьбы по мокрым снегом, он неожиданно почувствовал первые перемены. Сначала в салоне мигнул свет, и изменились сразу несколько больших вагонных стекол, превратившись вдруг, в белую студенистую массу, дрожащую в такт движения поезда. Потом, также внезапно изменились лица у окружающих его людей. Это было настолько неожиданно и выглядело так чудовищно, что Андрею едва удалось подавить, уже почти сорвавшийся с губ, вопль ужаса.
   Это галлюцинация, всего лишь галлюцинация, Мишкины чертовы таблетки, - начал уговаривать он сам себя, но уговоры не помогали.
   Изменения выглядели настолько ЕСТЕСТВЕННЫМИ и ПРАВДОПОДОБНЫМИ, что ему только нечеловеческим усилием воли удалось взять себя в руки и заставить свои глаза дальше наблюдать за происходящим.
   Некоторые лица стали просто нечеткими и расплывчатыми как отражения в мутном зеркале, некоторые вообще превратились в темные пятна, иногда коричневые или кроваво-красные. Вагон в одно мгновение как будто наполнился монстрами из фильмов ужасов. На некоторых людей невозможно было смотреть без содрогания. У женщины стоявшей совсем близко, всего в метре от Засохова, в один миг, стали прозрачными как стекло, оба глаза, превратившись в две блестящие, кровавые впадины. Она немного повернула голову и посмотрела на него. Взгляд ее багряных глазниц, пройдя мурашками по позвоночнику, сковал его холодным ужасом.
   - Вам плохо? - губы женщины зашевелились. Несколько секунд Андрей не отвечал, он не сразу осознал, что спрашивают именно его.
   - Не-ет, все в порядке, - он попытался выстроить на своем, бледном как мел, лице дрожащее подобие улыбки.
   Безглазая незнакомка, равнодушно пожала плечами и отвернулась.
   Изменения в той или иной степени затронули почти всех людей, находящихся тогда в вагоне, и Засохов уткнувшись взглядом в собственные ботинки, которые, в отличие от всех этих лиц, сохраняли еще привычный для него облик, постарался больше не смотреть по сторонам. Однако под самый конец пути, его сильно толкнули в бок какой-то авоськой и настойчиво попросили уступить дорогу. Андрей машинально обернулся. Пятно с авоськой повторило свою просьбу.
   - Да, да, - отходя в сторону, Засохов непроизвольно скользнул глазами по дальнему от него ряду сидящих пассажиров и присмотревшись повнимательнее, неожиданно заметил там одно нормальное, человеческое лицо. Одно единственное среди всех остальных. Но, о боже! Это было лицо той самой сумасшедший старухи с рыбьими глазами. И она, мгновенно почувствовав на себе его взгляд, повернула голову!
   Опять начинается, - Андрей обречено стал ждать нового поединка, но на этот раз ничего не произошло. Старушка, скользнув по нему своими безразличными глазами, снова вернула свою голову на прежнее место. На этот раз его просто не заметили, как будто его и не было вовсе.
   Я же не отвел взгляд. Она же поймала мои глаза?, - силился вспомнить он, продолжая смотреть на морщинистый старческий профиль. Однако все его старания, теперь уже, были напрасными, старушка так до конца пути и не посмотрела в его сторону.
   Прейдя, домой, вне себя от пережитого за день кошмара, Андрей прямо с порога подскочил к зеркалу. Взглянув на свое отражение, он остолбенел - в зеркале над воротником его рубашки, торчало и покачивалось как маятник, расплывчатое, темноватое пятно....
  
   2
  
   Мишка упорно не отвечал на телефонные звонки. Разозлившись на друга, и не находя себе больше места в тесной квартире Засохов в конце концов решил снова поехать к Косолапому в гости. В этом новом, изменившемся, так быстро, мире, только, пожалуй, Мишка да еще, наверное, жена могли удержать его от подступающего безумия. Действие наркотика не только не прекращалась, а казалось наоборот - набирало силу, прогрессируя с каждым днем.
   Аня выглядела по старому, за исключением большого, красного пятна под лопаткой. Андрей, заметив пятно, поначалу стал приставать к ней с расспросами, но, наткнувшись на удивление и полнейшее непонимание супруги, плюнул и оставил все, как есть, перестав задумываться над непонятными ему и ей вещами.
   На этот раз, Андрей решил отправиться к другу на такси. Он не смог заставить себя, снова поехать на метро. Воспоминания о своей последней поездке, среди толпы измененных монстров были еще настолько свежими, что, даже порой видя по телевизору нормальных людей, он подспудно ждал их изменения.
   Почти сразу, после отбытия супруги на работу, взяв немного денег из ящика на кухне, в котором хранилась скудная семейная касса, он выскочил из дому и вышел на оживленный проспект. Утренний час-пик уже подходил к концу, но людей вокруг него было еще довольно много. Стараясь не смотреть по сторонам, он отошел метров на сто от ближайшей остановки и стал голосовать.
   Таксист отыскался на удивление быстро и оказался вроде бы нормальным человеком с черными бусинками глаз и седой роскошной шевелюрой. Согласившись, всего за сорок рублей довести пассажира до места назначения, он довольно быстро, не мотаясь, лишний раз по ненужным переулкам, доставил Андрея прямо до Мишкиного подъезда. Всю дорогу к приятелю, Засохов просидел, уткнувшись взглядом в собственные колени. Только когда машина затормозила, он, потянувшись за деньгами, невольно обратил внимание на руки водителя. По этим, большим и пухлым рукам бегали маленькие черные пятнышки! Быстро отсчитав деньги, как ошпаренный, он выскочил из машины и торопливым шагом направился к приятелю.
   Дверь у Косолапого, на этот раз, оказалась не запертой. На кухонном столе Засохов увидел записку. На листике бумаги, корявым Мишкиным почерком было написано всего одно слово: Дождись.
  
   3
  
   Косолапый появился часа, через два. Сходу влетев на кухню, он приложил палец к губам и зашикал на Засохова. Тот, открыв было рот, не проронил ни звука. Мишка старательно к чему-то прислушивался. Минут пять друзья просидели в абсолютной тишине. Заметив недовольную мину на лице, готового в любую секунду взорваться, приятеля, Мишка, наконец, поспешно заговорил:
   - Пришлось срочно уехать, ты, наверное меня искал, волновался...
   -- Да я все телефоны оборвал... Ты чем скотина меня накормил?! - оборвал Засохов тираду друга.
   -- Ну, сейчас-то уже все нормально, - попытался оправдаться Косолапый.
   -- Как нормально? Живу как в фильме ужасов! - зло прокричал Андрей.
   -- Странно, - Мишка удивленно пожал плечами и продолжил:
   -- Нет. Не может быть, два дня даже целая таблетка не действует. У меня несколько дней было, только когда уже третий раз принимал... А так все быстро проходило. И не ори на меня... - Он обиженно добавил. - И так тошно...
  
   Через некоторое время, напившись горячего чаю, Засохов смог взять себя в руки.
   -- Я искал этого профессора, - продолжал рассказывать Мишка. - Нашел в психушке, кучу денег на поиски потратил... Так вот, Андрей, не его это, оказались таблетки. Ему их на анализ принесли, он же химиком был хорошим. С ними правда какая-то темная история была связана, он так толком и не объяснил. Крыша поехала у него здорово, - Мишка грустно замолчал и налил себе еще чаю. - Он их сам, конечно, не принимал, но напуган был сильно, поэтому и сунул их мне от греха подальше.
   - От кого он их получил, удалось узнать? - спросил Засохов.
   - Почти...- хитро улыбаясь, признался Косолапый. - Я за этим кем-то уже почти год гоняюсь, так и не удалось встретиться. Теперь может у нас с тобой получиться ...
   - Почему люди так меняются? - прервав Мишку, неожиданно спросил Андрей.
   - На самом деле они такие же, как и раньше, - начал объяснять Косолапый, с посвистом прихлебывая чай, - это ты просто стал видеть так называемые будущие точки воздействия... Как бы это сказать... - он задумался, подбирая нужные слова.
   - Какие еще точки? - заволновался Андрей. - Я же вижу ужасные вещи, например, тетка, в метро без глаз...
   - Как без глаз? - удивленно воскликнул Мишка. - Я такого не вижу... Ну, расплывчатые вещи, темные пятна у людей, иногда меняющиеся лица... Давай рассказывай все до мелочей... и не волнуйся, разберемся...
  
   Как понял Андрей из дальнейших, сбивчивых объяснений друга, то что он называл точками воздействия по Мишкиному разумению являлось ни чем иным, как определенными местами на вещи, на предмете или теле человека, через которые кто-то или что-то могло оказать в недалеком будущем определенное воздействие на неживую материю или живую клетку. По поводу увиденной Засоховым женщины с дырами вместо глаз, он выдвинул предположение, что у нее, наверное, скоро, что-то должно случиться с этими самыми глазами, например женщина может потерять зрение или просто заболеть какой-то обычной глазной болезнью или еще что-нибудь в этом роде, но только, обязательно связанное с глазами. Рассказ Андрея о людях без лиц и про квадратное отверстие в его комнате, вообще очень удивил друга. Мишка ничего подобного не видел и объяснить более или менее вразумительно не мог.
   Становилось очевидным, что черная пилюля действовала на приятелей по разному, Косолапый прекрасно видел свое отражение в зеркале, но в то же время боялся любых дверей, так как не мог многие из них открыть, даже в том случае, если они, для всех остальных людей, на самом деле, были открытыми. И наоборот -- было и другое не менее странное -- Мишка иногда мог беспрепятственно пройти через, или сквозь, по настоящему, запертые двери.
   Единственной, слабой надеждой для друзей, оставалась возможность найти человека давшего профессору-наркоману эти злополучные таблетки и выяснить все-таки, что это такое. Но и с этим человеком, по рассказам Косолапого, творилось, тоже, что-то не совсем понятное. Человек этот проживал в пригороде, на какой-то даче. Мишка в точности знал его адрес и даже несколько раз ездил в это самое место, но каждый раз обнаруживалось, что нужного человека, именно в моменты Мишкиных посещений, не оказывалось дома. Причем соседи разыскиваемого, на редкость разговорчивые и милые люди, каждый раз снабжали Косолапого информацией о том, что видели своего соседа буквально только что или совсем недавно, и поэтому, естественно, совершенно не имели представления, где он мог, теперь в данный момент, находиться. Мишка даже, как-то летом, устроил засаду и просидел под домом этого неуловимого, дня три, до тех пор, пока не кончились продукты и не пошел дождь.
  
   4
  
   Возвращаясь в тот вечер домой после долгой и бесполезной, как выяснилось, беседы с другом, уже почти подойдя к собственному дому, Андрей вдруг остановился. Мысли у него в голове замерли, что-то незаметно переменилось в окружающем мире, как будто поменяли пленку. Знакомый с детства дом неожиданно покосился, по его стенам побежали трещины, стали вываливаться, образуя рваные раны, остроносые куски бетона, сразу полопались стекла. Красиво заблестев серебристым дождем, посыпались вниз мелкие стеклянные капельки. Дом стал оседать, ощетиниваться ломкими перекрытиями и быстро, как на ускоренной перемотке, превращаться, сначала в неровную кучу строительного мусора, потом -- обрастая по краям темной землей, покрываться травой и низким кустарником. Вскоре, выставив на показ, искореженный и торчащий почти вертикально вверх обломок бетона на самой верхушке, перед Андреем уже возвышался невысокий холм, покрытый низкой фиолетовой растительностью. Откуда-то прилетела большая черная птица и, описав полукруг над головой Андрея, часто махая просторными крыльями, опустилась на выступающий из холма бетонный постамент. Подвигав в стороны свое упитанное, продолговатое тельце, птица сложила крылья и задрав голову кверху, разинула в немом крике острый клюв. С неба, будто отозвавшись на немой зов птицы, ударила ослепительная вспышка и Засохов инстинктивно вздернув руку к глазам, попытался заслониться от режущего света, но свет не проходил и он внезапно понял, что видение закончилось. Он по-прежнему стоял на тротуаре около своего целого и невредимого дома, и прямо ему в глаза бил свет фар какой-то машины. Нестерпимо загудел автомобильный сигнал и Андрей, наконец, окончательно очнувшись, неловко отпрыгнул в сторону, но не рассчитав движения, сразу споткнулся о поребрик, заскользил по покрывающей бетонную ступеньку корке льда и раздирая руки о колючие, ломкие ветки кустарника мягко осел вниз сминая задом податливый, мокрый снег...
  
   Дома Засохова ждала жена. Увидев немного ошалевшего и как будто чем-то пришибленного мужа, она сразу перешла в наступление:
   -- Ты вчера вообще со мной не разговаривал... Что у тебя случилось? - в голосе супруги сквозила неприкрытая обида.
   -- Мне сейчас не хочется выяснять отношения, -- глухо проговорил Андрей, протискиваясь за кухонный стол.
   -- Может, отложим на завтра? - с надеждой спросил он.
   -- Чего этому Мишке от тебя нужно? Ты уже несколько дней сам не свой...
   -- Пожалуйста, Аня, - миролюбиво продолжал Засохов, - давай сегодня, не будем ничего друг другу говорить... Я очень устал.
   -- Есть хочешь?
   -- Есть хочу, а говорить не хочу.
   -- Ладно, - Аня плюхнула перед ним тарелку с едва подогретым супом.
   Андрей поморщился и болтнув ложкой кружочек жира, посмотрел на жену:
   -- Суп холодный...
   Аня схватила тарелку и раздраженно выплеснула ее содержимое в раковину.
   -- Встань и подогрей сам, - она нервно всхлипнула и демонстративно повернулась к плите.
   -- Так, - в Засохове жаркой волной вздымалось раздражение. - Зазнобушка, мать твою, -- он уже не мог остановиться, злость и обида перехватили горло. - Я не задаю тебе ни каких вопросов, я стараюсь ни о чем тебя не просить, мне абсолютно наплевать, что и когда ты делаешь - я не слежу за тобой... -- он с усилием проглотил подкативший к горлу ком.
   - Дак, почему ты, мать твою, не можешь оставить меня в покое и не лезть ко мне с дурацкими вопросами! - его голос сорвался на крик, Аня вздрогнула и сгорбив плечи оперлась руками об кухонную столешницу.
   -- Откуда берется это противостояние... -- Андрей вдруг запнулся его самого поразила скользнувшая в голове мысль и он тут же, распалясь с новой силой, продолжил:
   -- Вы жалкие безмозглые существа вечно противопоставляете себя этому миру, пытаетесь навязать живущим рядом с вами людям, свои жалкие представления о том как по вашему мнению им надо жить! Да ты просто самая обыкновенная среднестатистическая самка, живущая по своим животным законам! У тебя в голове шкала ценностей пятилетнего ребенка... Быт, семья, дети - милые карлики... Вы приковываете мужиков кандалами к этому быту - к своему прежде всего быту, потому что только вам он настолько нужен, что до мозга костей проникает в вашу тупорылую жизнь... Это все бред! Интересно? - его глаза выпучились и полезли на лоб. -- Ты можешь хоть раз по настоящему задуматься над своей тупой жизнью, по настоящему?! Не-ет, - протянул Засохов, уже отвечая сам себе. Он уже не видел сжавшейся в дрожащий комок жены, не видел этой маленькой кухни. Слова бурным потоком вылетали из распаленного мозга и казалось, уже невозможно остановить этот бурлящий поток злобы. - Ты не можешь, потому что не хочешь, но я думаю просто боишься, сесть и логически, -- он методично застучал ребром ладони по столу, -- логически... разобрать по косточкам эту самую свою никчемную жизнь, потому что если ты это сделаешь, пересилишь себя, вся твоя жизнь превратиться в ничто, все чем ты жила и то что для тебя якобы является главным, вдруг, перестанет таким являться и ты своим куриным умишком увидишь, наконец, лишь пустоту вокруг, населенную зомби или лучше сказать живыми биороботами, функционирующими по строго заданной программе. Что ты есть, женщина? Да ноль! Ходячий инкубатор для вынашивания очередных несчастных карликов... Черт! - он схватился за голову и стал раскачиваться из стороны в сторону. Слова продолжали проситься наружу и казалось, их поток невозможно остановить. Аня боясь пошевелиться, уже с ужасом наблюдала за искаженным до неузнаваемости лицом человека, бывшего совсем недавно ее собственным, покладистым мужем.
   -- Может у тебя просто стоит предохранитель... ты же обыкновенная самка -- продолжательница рода, ты должна вынашивать и рожать, вынашивать и рожать и... ну конечно, -- он театрально развел руки в стороны, - у тебя логики должно быть как в курином яйце, очень мало, потому что если бы она у тебя была ты перестала бы быть тем кем ты есть, тебе не нужно было бы рожать, точнее ты просто бы этого не захотела делать, а зачем, для чего, кому нужен еще один несчастный на этой итак уже загаженной и перенаселенной планете. Но нет же, вы все равно будете плодиться как кролики до невозможности, чтобы, в конце концов, природа сама не позаботилась о численности населения и не вытравила половину человечества из своей прогнившей утробы! Все...- Андрей уронил голову на руки. - Все... Словесный поток стал откатываться назад, навалилась усталость в голове у него зазвенела пустота.
   -- Ты сумасшедший, - едва слышно простонала Аня и опрометью бросилась вон из кухни.
  
  
   Глава 3
   Маргарита
  
  
   1
  
   Хмурое утро, промозглым холодком, забиралось под одежду. Небесные хляби моросили мелким, колючим дождичком. Старенькая Мишкина девятка неслась в эту сырость, из последних сил цепляясь колесами за мокрый асфальт. Тусклый свет фар отвоевывал у плотного тумана короткие метры пригородного шоссе. Андрей молча курил, чуть приспустив стекло боковой двери. Обида на друга и чувство собственного бессилия перед сложившимися обстоятельствами беспросветной тоской терзали душу. Ко всем бедам добавилась еще эта недавняя ссора с женой и теперь вот ее болезнь - какая-то необычная форма гриппа. Черт его дернул тогда наорать на нее, абсолютно глупый и бессмысленный поступок, она ведь все равно ничего не поняла из его крика, только сильно обиделась, выхватив, по злопамятству, некоторые наиболее для нее обидные фразы. Теперь вот болеет и продолжает злиться, не принимает никакой помощи...
   Неприятные мысли Засохова резко оборвал Мишкин возглас:
   - Все приехали, ничего не видно.
   Косолапый вырулил на обочину и остановил машину. Не обращая, до этого времени особого внимания на дорогу, Андрей начал озираться по сторонам. Они находились в густом тумане, настолько плотном, что ехать дальше было просто опасно, туман с жадностью поглощал, ставшие, теперь, совсем игрушечными, лучики фар.
   - Ну, что будем делать? - спросил Мишка, раздраженно ударив кулаком по рулю. - Я, как чувствовал, что нечто подобное должно было сучиться. Каждый раз, какие-то неприятности. Кто-то очень не хочет, чтобы мы его нашли, тебе так не кажется? - он вопросительно, посмотрел на Засохова.
   - А, далеко еще ехать? - спросил Андрей.
   Косолапый на минуту задумался.
   - Ты знаешь, а ведь это идея, действительно пошли пешком, тут, должно быть, совсем близко.
   Выбравшись из машины, друзья пошли по скользкой обочине шоссе. Пройдя метров сто, они стали замечать, что туман постепенно рассеивается. Вскоре последние молочно-белые клочья остались позади. Мишка остановился.
   - Слушай... может за машиной вернемся ? - неуверенно предложил он.
   - Нет, мне кажется, что если бы мы продолжали ехать на машине, мы бы из него не выбрались. Странный туман... и на шоссе нет ни одной машины...
   - Да-а... -- Мишка почесал затылок. - Ну, пошли, - он решительно махнул рукой вперед.
   Дойдя, наконец, до нужного поворота и свернув на проселочную дорогу, приятели увидели, идущего им на встречу, человека. Прохожий был одет в черную, короткую куртку и потрепанные джинсы. Увидев друзей, он резво перебежал на другую сторону дороги, потом вдруг остановился и стал чего-то ждать. Когда между ними осталась только, неширокая, проселочная дорога, этот первый встречный, неожиданно, громко спросил:
   - Ищете, кого ни будь?
   Приятели удивленно остановились.
   - Кривого Павла, отчество к сожалению не знаю... Живет в этом поселке, - с надеждой ответил Мишка.
   - Криво-го? - переспросил мужчина, растягивая, названную Косолапым, фамилию. -- А, вы значит, Михаил будете? - прохожий хитро улыбнулся. - Или вы? - он колюче, посмотрел на Засохова.
   - Михаил - это я, а он Андрей, - ответил Косолапый, указывая на Засохова. - А вы откуда меня знаете?
   - Идите за мной! - не ответив на вопрос, прокричал Мужчина и, не оборачиваясь, пошагал в сторону поселка. Переглянувшись между собой, удивленные друзья пошли следом.
  
   - Вы наверно зря меня разыскивали, - говорил, через некоторое время, Павел Иванович. - Но мне надоели странные случайности, предшествующие вашим прошлым визитам. То, телеграмма придет, что дочь заболела - нужно срочно ехать в город, то плита газовая перестала работать, а без плитки, здесь никак - пришлось снова ехать, покупать электрическую...
   Мужчина суетился, накрывая маленький круглый столик к чаю. На электрической плитке, в пузатом, закопченном чайнике, закипала вода.
   Андрей с Михаилом находились на маленькой веранде старого дачного домика, построенного еще в хрущевское время. За мутными стеклами веранды накрапывал хмурый дождик.
   - А что с дочерью, поправилась? - спросил Андрей.
   - Да она и не болела вовсе, и телеграмму ту не отправляла. Просто так съездил, - рассказывал Павел Иванович, насыпая из большой жестяной банки чай. - Да я и говорю - пустые случаи! - волновался он. - Вчера - снова телеграмма - прибавки к пенсии начислили, но рано еще, дней через пять должны были! - лицо Кривого покраснело, на лбу проступили капельки пота. - Я собрался, как будто в город, а сам, вот Вас встретил...
   - Мы про таблетки хотели узнать, откуда они у Вас? - смущенно спросил Мишка.
   - А выпить есть с собой? - с надеждой, поинтересовался хозяин.
   - Да, мы не думали...- замялся Засохов.
   - Ну ладно... Что поделаешь, - выдохнул Павел Иванович, вытаскивая из накрытой пыльным, пустым картофельным мешком, корзины, пивную, темную бутылку с замотанным лейкопластырем горлышком.
   - Для очищения помыслов и вселения надежды! - объявил он серьезным голосом и поставил пыльное стекло на стол.
   Дождь за окнами усилился, барабаня мелкой дробью по старой шиферной крыше. Андрей поежился на веранде, было неуютно и тоскливо.
   - Вино должно быть кристально чистым и крепким, вот посмотрите! - с гордостью молвил, тем временем, Кривой Павел. Ловко сдернув с бутылки пробку, он разлил рубиновый, прозрачный напиток в маленькие граненые стаканчики.
   Попробовав, оказавшуюся приятной на вкус, жидкость, друзья вопросительно посмотрели на хозяина.
  
   - Вы зря их принимали, это не химия, а скорее всего какие-то микроорганизмы, - строгим голосом заговорил Павел Иванович. - Вы теперь видите то, что человеку не положено видеть. Эти люди без лиц или пятна или что-то еще, про что вы мне здесь рассказывали, являются по моему, фоном - декорациями для изменения судьбы тех или иных живых людей. Они же, кстати сказать, и воздействуют на них в последствии. Вот вы меня, каким видите? - спросил он у Засохова.
   - Пятно на затылке и... еще непонятная дыра над плитой... - сосредоточенно ответил Андрей. За эти несколько дней он уже научился замечать непривычные видения как бы боковым зрением, не отвлекаясь от нормального восприятия окружающей его действительности.
   - Ладно, приму к сведению, - задумчиво произнес хозяин дома. - Еще вина не хотите? - вежливо поинтересовался он.
   - Не откажемся, - за обоих ответил Мишка, подвинув свой стаканчик к центру стола.
   - У вас теперь пути назад нету, - тихим голосом сказал Павел Иванович. - Вам бомжа надо искать, - он испуганно оглянулся по сторонам. - Он жил у меня какое-то время, помогал по хозяйству и... - Кривой Павел замолчал, задумавшись на минуту о чем-то своем, - попросил сделать анализ, потом исчез! - выкрикнул он конец фразы и тут же заторопился:
   - Все у меня дела, уходите, уходите...
   - Где его искать? - оторопело спросил Андрей.
   - У магазина, у магазина, - совсем уж засуетился и заспешил Павел Иванович, нервно хватая со стола посуду.
   Поняв, что хозяину стало не до них, друзья направились к выходу. Уже закрывая за ними дверь, Кривой Павел выкрикнул:
   - Местный магазин, где водку продают! Старика ищите!
   Дверь с треском захлопнулась.
   - Ну и что ты думаешь? - спросил Засохов, прикуривая сигарету.
   - Пошли к магазину, - не ответив на вопрос, сквозь зубы выдавил Косолапый, - здесь не далеко.
  
   Местный магазин оказался закрыт. На зеленой мокрой двери - обрывок бумаги с нацарапанным:
   Уехала за товаром.
   Этот обрывок напомнил Андрею еще не исчезнувшее из памяти советское время с сигаретами Прима или Стрела на полках вот таких вот, маленьких пригородных магазинчиков, с часто зарешеченными винными отделами.
   Потолкавшись бес толку около часа у этой потрепанной временем реликвии советского прошлого, так никого и не встретив, зато окончательно вымокнув под непрекращающимся ливнем, погрустневшие приятели, не солоно хлебавши, отправились в обратный путь.
  
  
   2
  
   Вскоре умерла Аня. Непонятное легочное осложнение, уже в больнице, окончательно иссушило и без того тонкое тельце жены Андрея Засохова. Тревожная мука переживаний столкнула его в омут длительного запоя. Воспоминания, о сырой яме на кладбище, розовом непонятном тумане, пьяных грязных мужиках затолкнувших легкий гробик в мокрую землю, вытягивали последние душевные силы. Водка, не принося желаемого успокоения, только усиливала подступившую к сердцу боль, превращая дни в мутные мелькающие тени.
   Разбив недопитой бутылкой большое настенное зеркало в прихожей и изранив в кровь руки Засохов, с головой погрузившись в пьяный бред, шатался по квартире среди нагромождений немытой посуды и пустых воняющих хабариками бутылок.
   На пятый или шестой запойный день появился знакомый черт. С удовольствием, махнув предложенную Андреем стопку водки, чертенок отказался от закуски и обеспокоено спросил:
   -- У тебя водка-то еще осталась?
   -- Не знаю, - Засохов мотнул головой. - А что можешь посодействовать?
   -- Могу, только попроси! - весело откликнулся черт. - Таблеточки это все, Андрей Степанович, таблеточки... Пытался я тебя оградить и вразумить, да видно не успел, -- рогатый злобно посмотрел на Андрея. - Ты ж, непробиваемый... В меня вон только сейчас веришь, когда в пьяном угаре, а раньше что? Эх, эх, -- он всхлипнул.
   -- Чертей не бывает, -- убежденно вымолвил Засохов.
   -- Ну ладно... не бывает, -- с готовностью согласился черт. - Давай еще по одной выпьем что ли, - неуверенно предложил он, покачивая маленькими рожками.
   Андрей молча разлил оставшуюся водку.
   -- Ты чего ко мне пристал и без теб... тошно... хотя какая ра-а-зница с кем пить, -- язык Засохова упорно цеплялся за передние, ставшие вдруг неудобными, зубы.
   -- Может выйдем прогуляться, девчонок цепонем, - предложил чертенок и хитро подмигнув, показал в угол комнаты.
   Посмотрев в направлении уродливой лапки, Андрей рассмотрел в стене очертания двери.
   Обычная дверь, странно, здесь всегда шкаф стоял - подумал он. Непослушные мысли шалили и разбегались в разные стороны.
   -- Пошли, пошли, -- продолжал настаивать на своем, чертенок. - Хватит сиднем сидеть...
   Уже приподнявшись со стула и твердо решив последовать за бесом, Андрей услышал надрывающийся звонок телефона.
   -- Под-до-жди... те-ле-ле-фон, -- он сорвался вниз, с треском опрокинул журнальный столик и на карачках пополз в коридор.
   -- Позвонит и перестанет, стукни его о стену, -- услужливо посоветовал рогатый.
   -- По-о-до-жди...
   Засохов, протаранив головой тумбочку, добрался до телефона, с трудом вырвал у сопротивляющегося аппарата трубку, отыскал свое ухо и услышал вопль Косолапого:
   -- ...слышишь? Я скоро приеду, приеду!
   -- Да-а, да-а, -- ворочая непослушным языком, промычал Андрей.
   -- Дождись меня! - надоедливо орал Мишка.
   -- Да-а-а, - снова протянул Засохов. Его непреодолимо потянуло в сон. Он выронил трубку, поискал глазами беса, его нигде не было, потом качнулся назад и сильно, с клацаньем зубов, стукнулся задним местом об пол. Усталость наваливалась на него неимоверной тяжестью, стирая остатки пьяных мыслей и даруя сон.
  
   3
  
   -- Всю квартиру облевал, засранец! - послышался в правом ухе Андрея раздраженный Мишкин голос. -- Водкой не спасешься, только еще хуже... -- назойливый голос гремел не переставая. Он ему мешал. Сонная дурь, рассеявшись на мгновения, снова загустевала и тянула Засохова в липкое забытье. Он едва успел мысленно отмахнутся от неудобного голоса и позабыв обидеться на засранца, снова провалился в сон.
  
   Отпиваясь горячим чаем с молоком, Андрей пытался урезонить прыгающие, во все еще звенящей поминальным звоном голове, мысли. Они, в свою очередь, не реагируя на потуги хозяина, весело разбегались в разные стороны, сворачивались в шарики и отскакивая от стенок черепа, больно ударяли в затылок, всячески мешая сосредоточится.
   -- Ты почти две недели пил, -- голосил Мишка, стоя у плиты и жаря скворчащую яичницу. -- Я тем временем бомжа нашел.
   -- Мне сейчас не до бомжа, - хрипло выговорил Засохов. - Самому бы бомжем не стать, - он нерадостно улыбнулся и морщась отхлебнул чай.
   -- Он на кладбище подрабатывает, нужно ехать, - словно не замечая реплики друга, продолжил Косолапый.
   -- Пошел ты со своим кладбищем, -- Андрей почувствовал закипающее раздражение. - Это все из-за твоих пилюль случилось, жил себе... -- в его душе проснулась слепая ярость. - Я ведь и Аню обидел из-за тебя, не понимал, что говорю... Так что иди отсюда... Вон! - захлебнувшись окончательно злостью, Андрей указал другу на дверь.
   Пораженный реакцией приятеля и видя, что весь белый от ярости Засохов, скорее всего не шутит, обиженный Мишка оставил недожаренную яичницу на раскаленной плите и молча двинулся к выходу.
   - Ты бы лучше успокоился... - тихо произнес Колесником из глубины прихожей. - Выспись, завтра заеду...
  
  
   4
  
  
   Ноги скользили, попеременно застревая в липкой кладбищенской грязи. Снова моросил надоедливый дождик. Перекошенные и беспорядочно разбросанные надгробья, пестрея пятнами, таких же, как и они, позабытых и мертвых цветов, безмолвно следили за, перепрыгивающими через лужицы жидкой грязи, редкими прохожими.
   Засохов поскользнулся и больно ударился спиной о чью-то хлипкую, ржавую, оградку. Выругавшись от души на ненавистный мокрый день, он стал отряхивать прилипшую к джинсам грязь. Вымазавшись, в результате, еще больше и еще раз крепко выругавшись, он, в конце концов, вытер ладони прямо об куртку и поискал глазами, убежавшего вперед приятеля. Мишкина спина обнаружилась около белого строительного вагончика, стоящего в отдалении на краю кладбища, почти у самой кромки леса. Пройдя несколько шагов, Андрей увидел, что Косолапый уже с кем-то оживленно беседует. Подойдя поближе, он смог разглядеть, в неровном свете сумерек, застывшую сбоку от Мишки фигуру незнакомца. В следующее мгновение, у Засохова медленно отвисла челюсть и неприятный холодок пробежал маленьким паучком по позвоночнику. На человеке были высокие, облепленные бурой грязью сапоги, серые в сальных пятнах штаны, замызганная синяя куртка и... совсем не было лица. На месте головы виднелись, только, бесформенные очертания розоватого пятна. Сверху на этом образовании висела потертая кожаная кепка.
   Пятно в кепке разговаривало:
   - Кладбище, это самое спокойное место, они наверняка сюда придут...
   - Кто это они? - переборов страх, спросил Андрей говорящее пятно. Он понял, что упустил начало разговора.
   Косолапый повернулся к Засохову.
   - Это Старик, познакомься... Все в порядке? - недоговорив, спросил он заметив, перепачканную грязью, одежду друга.
   - Все хорошо, поскользнулся...
   - Ну вот, - Мишка снова посмотрел на Старика. - Он сам ничего, толком, не знает, продал таблетки Кривому за бутылку, но может нас познакомить с теми, кто ему их дал.
   - А кто, это они? - спросил Засохов.
   - Дак, я ж объясняю, пару бутылок дадите, - с надеждой затараторило пятно. - Родственники похороненного мальчика... Могилку выкопали, вот они вместе с деньгами и сунули мне эту пакость. Мутило тогда с похмелья сильно, сказали - помогает. Я тогда эту гадость съел, чуть не помер, живот скрутило... На следующий день только полегчало. А Кривому рассказал, у него здесь жена похоронена, он на бутылку-то сразу и выменял...
   - А как вы нас познакомите? - поинтересовался Косолапый. - Они вам координаты, что ли оставили?
   - Дак, могилку-то навещают, часто, ведь, появляются... Может авансиком, сейчас на одну-то дадите? Я их и высмотрю... - пятно явно хитрило и что-то недоговаривало.
   - Нет Старик, сначала дело... или дадим? - Мишка покосился на Андрея.
   Засохов, со вздохом, полез в карман куртки и достал мятую сотню.
   - Этого хватит? - он протянул деньги бомжу.
   - Ну-у спасибо! Уважили... Через неделю в это же время заходите, - обрадовано заговорил Старик. - Сделаю все, что смогу!
  
   5
  
   Всю неделю Андрей не находил себе места. Мотаясь из угла в угол по своей тесной квартирке, он, в конце концов, сгреб в кучу и закрыл все Анины вещи в маленькой комнате, еще сохранившей еле уловимый запах странной болезни жены.
   Навещавшие его немногочисленные родственники отобрали, все же, часть пустого времени у грустного вдовца и немного разнообразили его унылый быт, но почти на каждом из них Андрей с болью замечал признаки последующего вмешательства. У дяди Сергея, например, хорошего знакомого его матери, Андрей увидел темное пятно почти во всю правую руку. Он расстроился. Сергей Николаевич, после ранней смерти его отца, всегда с неподдельной заботой относился к Засохову как к собственному сыну. У матери Андрея, похожее пятно, только красноватого оттенка, было на груди и поднимаясь выше, охватывало часть шеи.
   Каждый раз, ожидая очередного родственника, Засохов с ужасом думал о том, что он будет делать, если у хорошо знакомого с детства человека, вдруг не окажется лица. Но у всех близких - лица были, и Андрей, испытывая некоторое облегчение, невольно задавал себе вопрос:
   Почему, тогда в вагоне метро, только одна старушка оказалась нормальной (внутри она нормальной явно не была), а все остальные...?
  
   6
  
   Наконец-то ожидание, закончилось и нетерпеливые друзья, снова поехали на кладбище. Старика на месте не оказалось. Прождав почти час у запертого вагончика и ничего толком не решив, они заметили около отдаленного черного надгробья одинокую женскую фигурку.
   На безлюдном кладбище присутствие одинокой женщины, показалось странным и Косолапый, потоптавшись еще с четверть часа и, видя, что незнакомка не спешит уходить, решил с ней заговорить. Засохову ничего не оставалось, как последовать за неугомонным приятелем и подойти вместе с ним к женщине. Она была красива и оказалась абсолютно нормальной. Стройная фигурка и белые длинные волосы выгодно оттеняли возраст и на вид, ей можно было бы дать лет 30 - 35.
   - Ска-жите...- смущенно заговорил Мишка, - вы не видели здесь рабочих вон из того вагончика? - он махнул рукой в направлении белого прямоугольника.
   - Какие молодые, - приятным, глубоким голосом заговорила незнакомка, - Хранитель, поручил мне с вами побеседовать.
   - Вы от Старика? - не подумав, выпалил Мишка.
   - Вы лучше слушайте, и если что-то непонятно, задавайте вопросы, а я буду отвечать, - спокойно продолжала женщина, - эти таблетки были экспериментальной разработкой и мы, честно говоря, не ожидали подобного эффекта..., - она с интересом посмотрела на остолбеневших друзей. - Раньше в жизнь людей ни кто не вмешивался, и вы жили сами по себе, но около ста лет тому назад вашим видом заинтересовались, - женщина качнула головой, наблюдая за реакцией собеседников. - Появилось две силы, которые старались воздействовать на судьбы вашего мира.
   - Это от Бога и Дьявола? - ничуть не удивившись словам незнакомки, в шутку, спросил Андрей.
   - Нет конечно, - женщина улыбнулась, - просто две силы... Но они видели по разному... Гм, - незнакомка поморщилась, - ваши судьбы... Сила Света и Сила Скорости, если хотите... Но лучше пока не перебивайте мне так легче, - она неспешно пошла по аллее. - Я являюсь представителем Силы Света, а вот, например, ваш Старик - просто информационная матрица Скорости. А вы... - незнакомка остановилась и повернулась к семенящим сзади приятелям, - теперь, в отличие от всех остальных людей можете видеть, проявления нашей деятельности.
   Засохов, вдруг, разозлился:
   - Вы влияете на судьбы людей, без их ведома, можете казнить и миловать, - он чуть не сорвался на крик, - у вас, что есть лицензия на убийство?!
   - Нет, успокойтесь, - женщина удивленно подняла брови. - Не все так просто! - ее голос стал строгим. - Какое-то время, в самом начале пути, это действительно было возможным и Сила Скорости этим успешно пользовалась, но... Вот уже много лет мы можем только оставлять воздействие на человека, но мы не знаем точно, сработает оно или нет, и не знаем когда, фактор случайности стал слишком велик...
   - Я не понимаю, - резко перебил собеседницу Андрей, - у меня умерла жена, у нее было это ваше пятно! Или мне это показалось...
   - Ваша жена, Андрей, носила это пятно уже восемь лет и она не должна была умереть, наше воздействие, наоборот должно было защитить ее от болезни .
   - Значит... эта, Ваша, противоположная сила вмешалась? - настаивал на своем, Засохов. - Откуда вы знаете мое имя?
   - Не уверенна... - незнакомка грустно улыбнулась, пропустив вопрос мимо ушей, и ласково посмотрела на Засохова. Волна тепла прошла по его телу, с головы до пят, и Андрей немного успокоился.
   - Мы то вам, зачем понадобились? - неожиданно подал голос Мишка. - Самые обыкновенные ведь...
   - Ну не самые...- женщина хитро посмотрела на Косолапого. - Как вы наверно уже поняли, воздействия бывают разные: направленные, например, на защиту, или, наоборот, на уничтожение, но это редко, только в крайних случаях. Обычно наше вмешательство только немного корректирует судьбы и все, и чаще всего, как раз, защищая объекты...
   Незнакомка замолчала и внимательно посмотрела по сторонам. На кладбище, по прежнему, не было ни единой живой души.
   - Ну вот, - успокоившись, продолжала она, - поскольку, воздействия разные и каждая Сила пытается, все-таки, прогнозировать ситуацию в свою пользу, следов нашей деятельности соответственно получается чересчур много и когда еще и вмешивается фактор непредсказуемости - получается полная неразбериха... - незнакомка замолчала на несколько секунд, подбирая слова. - В общем, когда мы проанализировали ситуацию, выяснилось, что именно негативные воздействия, последнее время, срабатывают все более чаще и эффективнее позитивных.
   - Если мы правильно вас поняли - гибель людей участилась? - спросил Засохов.
   - Нет, количество смертей не изменилось... ну, например, - женщина встряхнула головой. - Мы планируем какую-то ситуацию направленную на позитивный результат, делаем все, что можем, а в итоге оказывается что получаем обратный эффект. Срабатывают чаще как раз те воздействия, которые ведут к непредсказуемым и всегда худшим последствиям, - она вздохнула и снова посмотрела по сторонам.
   На кладбище быстро наступала ночь. Заморосил мелкий дождик. Сырость незаметно пробиралась под одежду, заставляя друзей ежится и засовывать руки в карманы. Женщина, казалось, не замечала этой сырости и холода и чувствовала себя вполне комфортно.
   - Ну вот, - встрепенувшись, снова заговорила она, - мы решили провести эксперимент... Таблетки должны были просто оградить людей от воздействий Сил, но получился побочный результат и вы, стали не просто не восприимчивы к воздействиям, но и стали, почему-то, их видеть... или чувствовать...
   - Хорошо, а можно прекратить их действие, - с надеждой поинтересовался Андрей.
   - Нет, - грустно ответила незнакомка. - Вы уже знаете, что это не химические вещества с определенным сроком действия, это, - она глубоко вздохнула, - микроорганизмы, которые постоянно меняют ваши клетки и, - она поежилась, - мы пока, не знаем, в каком направлении...
   - Как? - остолбенело промычал Засохов.
   - Все, мне пора, возвращайтесь домой, и успокойтесь, - резко поднеся палец к губам, неожиданно, заторопилась женщина, - в монстров вы не превратитесь! Мы скоро встретимся...
   Развернувшись на каблуках, она быстро зашагала прочь. Намокшая густая тьма окончательно захватила кладбище, и ее тонкая фигурка стала зыбкой и начала быстро растворяться в неподвижном сумраке.
   - Как ваше имя? - крикнул, в вдогонку, Мишка.
   - Маргарита... - донеслось до застывших приятелей.
   Тишина поглотила последние звуки ее шагов, оставив нетронутыми тихий шелест дождя и хвойное дыхание безмолвного леса.
  
  
   7
  
   Домой друзья ехали в гробовом молчании. Пораженные услышанным на кладбище и окончательно вырванные, из привычного для них мира, они, с головой, погрузились в собственные мысли. Засохов непрерывно курил. Мишка, ожесточенно крутя баранку, ерзал из стороны в сторону на водительском сидении и кусал губы. Девятка рыскала по мокрым Питерским улицам, постепенно одеваясь в брызгающую из-под колес грязь. Серые нагромождения домов, расплываясь в мокром лобовом стекле и проблесках уличных фонарей, создавали сюрралистистический мир, словно сошедший с картины сумасшедшего художника.
   Андрей смотрел на яркий кончик дымящейся сигареты и понимал, что Маргарита права, изменения действительно продолжались. Сигарета почти до самого фильтра казалась ему сделанной из матового стекла.
   Этот белый кончик должен исчезнуть, растворится в будущем, наверняка ведь, я докурил бы почти до фильтра, - догадался он, - но теперь, я не буду больше курить, я выкину ее на улицу.
   Приспустив окно, он в последний раз, мельком, взглянул на сигарету - матовый блеск, теперь едва достигал ее трети.
   Вот, теперь все верно, сейчас ты потухнешь, навеки свалившись в лужу, - нисколько не удивившись, удовлетворенно подумал он и выбросил эту, уже ненужную ему частичку прошлого, в мокрую, сквозящую холодом, щель окна.
   - Поехали ко мне, я один, водка еще осталась, - неуверенно предложил Косолапый. - Давай соглашайся, и не думай ты не о чем. Тебе домой сейчас лучше не ехать. Ну-у...? - Мишка вопросительно посмотрел на друга.
   - Давай, - Андрей усмехнулся, - забудемся на денек!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 4
   Метаморфозы
  
   1
  
   На следующий день, ближе к вечеру, когда Засохов уже собирался ехать домой, в Мишкину квартиру неожиданно вошла Маргарита.
   - Странные у вас двери Михаил! - провозгласила она с порога.
   Удивленные друзья обернулись в ее сторону.
   В длинном до пят коричневом пальто, вчерашняя незнакомка, стояла в прихожей и, улыбаясь, осматривала квартиру.
   - Да вот, - смущенно начал объяснять Косолапый, - несколько раз лбом ударился, - решил вообще убрать, без них лучше...
   - Ну-у... Входную-то можно было бы и оставить. А то ведь кто угодно может войти, - Маргарита, скинув прямо на пол пальто, неторопливо прошла на кухню.
   - Я вот, например! - в прихожей неожиданно появился еще один гость.
   Это был смуглый, среднего роста мужчина в очках, очень худой. Его жесткие черные волосы с пятнами седины, были растрепанны и если бы не седина, и не глубокий, похожий на старческий, басовитый голос, он мог вполне сойти за студента какого-нибудь вуза.
   - Познакомьтесь, пожалуйста, - сказала Маргарита, окинув удивленным взглядом вошедшего. - Леонид Матвеев, да... - Андрей заметил мелькнувшую по ее лицу мимолетную тень, - сотрудник нашего отдела.
   - Давно ты здесь? - резко спросил гость Маргариту, почему-то пожимая плечами и брезгливо осматривая кухню.
   - Минуты три.
   - А, это значит наши подопечные... - мужчина уставился блестящими бусинками колючих глаз на удивленных и ничего не понимающих, друзей.
   - Андрей, Михаил, - спокойно заговорила вчерашняя незнакомка, - мы хотим предложить вам сотрудничество... Я буду заниматься с вами, Андрей, - она кивнула Засохову головой. - Леонид будет заниматься с Михаилом...
   - Можно мне с ним поговорить? - оборвал ее Леонид, не дав ей договорить.
   - Коне-ечно... -- медленно произнесла Маргарита и подошла к окну.
   Матвеев заторопился, протиснулся к неподвижно сидящему Мишке и взяв подопечного за рукав, что-то быстро зашептал ему на ухо.
   - Пройдемте в комнату, там удобнее...- несмело предложил Мишка нормальным звонким голосом, хотя обращался он непосредственно, к все еще прилипшему к его уху Леониду.
   - Пошли, пошли... - с готовностью согласился Матвеев, отпрянул от Косолапого и, замахав длинными руками, резво заспешил с кухни.
   - Мы ненадолго, - буркнул Михаил, потом посмотрел на застывшую около окна Маргариту. Хлопнув Андрея по плечу, он, скрипнув стулом, поднялся и исчез в глубине квартиры.
   Засохов немного расслабился и посмотрел на свои, лежащие на столе большие руки.
   - Кофе хотите? - спросил он Маргариту.
   - Да, да... будьте любезны, - рассеянно ответила она, по прежнему, что-то, внимательно разглядывая в окне.
   - Вот и славненько, - Андрей, вдруг, почувствовал необъяснимую радость и странное облегчение после пережитого им в последние дни кошмара. Потирая руки, он встал со стула и принялся заваривать кофе. Маргарита повернулась, внимательно посмотрела на его спину и гнусно улыбнулась.
   Вскоре, аромат свежесваренного кофе заполнил кухню и растекся по квартире. Выпив залпом первую чашку крепкого, душистого напитка и наливая себе вторую Андрей спросил:
   - Они там надолго застряли, может кофе попьют?
   Он хотел уже крикнуть и позвать на кухню Михаила с Леонидом, но Маргарита остановила его движением руки:
   - Не волнуйтесь, их уже здесь нет, они уехали в другое место.
   - Как уехали? Мишка-а! - крикнул Андрей и, не услышав ответа, вопросительно и строго, посмотрел на Маргариту.
   - У них свои дела, не беспокойтесь, ваш друг в полной безопасности... -- Маргарита неожиданно замолчала, словно прислушиваясь к чему-то в ее глазах появилась тревога. -- Нам кстати тоже пора... Надо спешить! Они скоро будут здесь! - она нервно подошла к окну.
   Засохов, внезапно, поверил ей и тоже явственно ощутил опасность, как будто мимолетный запах тревоги, вдруг, смешался с сильным ароматом кофе, впитался в стены и заполнил его голову, перемешивая мысли. Откуда-то снизу, перебирая по позвоночнику цепким холодком, начал подниматься на поверхность страх. Теперь, он чувствовал непоколебимое доверие к своей собеседнице, как будто знал всегда, что она его не обманывает и Косолапый действительно в полной безопасности.
   Еще через минуту, предчувствие надвигающейся беды стало настолько сильным, что Засохов больше не раздумывая ни секунды, бросился к двери, бесцеремонно схватив Маргариту за руку.
  
   2
  
   В маленькой кабинке лифта было тесно, воняло застарелой мочой. Ноги прилипали к чему-то сладкому разлитому совсем недавно и еще не полностью высохшему. Повернувшись к женщине спиной, Засохов уперся взглядом в расписанные нецензурными словами обшарпанные двери.
   Чувство опасности усиливалось и казалось, достигало своего максимума. Колющая боль появилась в затылке, неожиданно стало сводить правую руку. Уже поворачиваясь к спутнице, чтобы спросить ее про эту непонятную боль, Андрей, краем глаза, заметил на коричневых дверях лифта, только что проступившие и еще еле заметные маленькие пятнышки. Пятнышки, постепенно наливаясь белесой прозрачностью, становились все заметнее.
   Странно, - подумал Засохов, - какие ровные ряды, словно следы от пуль... от пуль! - эта мысль обожгла мозг. С новой силой нахлынул страх.
   Лихорадочно рассматривая маленькие кружочки на дверях и, стараясь запомнить их расположение, Андрей нажал на кнопку стоп и торопливо заговорил:
   - Они будут в нас стрелять, как только откроются двери лифта, нам нельзя вниз...
   Надавив кнопку последнего этажа, он повернулся к Маргарите. Она оказалась удивительно спокойной и молча качнув головой, заглянула ему в глаза. На ее ровном, в обрамлении золотистых локонов, лбу, стало проступать, наливаясь кровью, небольшое пятно неправильной, рваной формы.
   - Вам могут попасть в голову... - Засохов недоговорил и резко посмотрел на дверь. Маленькие пятнышки не исчезли, однако их расположение изменилось - если раньше на нижней половине двери их почти не было, теперь они были рассыпаны по ее поверхности снизу доверху. Снова нажав на кнопку стоп Андрей повернулся к своей спутнице.
   - Вы можете вызвать помощь? - спросил он резко, в глубине души, невольно поразившись ее относительно спокойным видом.
   - Нет, - она грустно смотрела на него. - Такие операции не могут провалиться. Поймите! - теперь в ее голосе появился страх. - Они планируются с учетом всех возможных ситуации, вы понимаете, всех! - выкрикнув конец фразы, она отрывисто вздохнула.
   - Почему нам не могут помочь? Почему? - снова настойчиво спросил Засохов.
   - Могут, но это не планируется, это бессмысленно... Андрей. Мы возлагали на вас большие надежды, - ее голос снова стал спокойным и твердым, - но сейчас нам может помочь только чудо...
   И чудо случилось. Из динамика в верхнем углу лифта, раздался сиплый и обиженный женский голос:
   - Застряли, а на вызов не нажимают...
   В следующую секунду голос спросил:
   - Высылать ремонтников или что?
   - Да, да, конечно, мы застряли, помогите! - радостно закричал Засохов, чувствуя надежду на спасение.
   - Скоро будут, - голос уже не так обижался, - минут десять... Потерпите...
   Пятнышки на дверях лифта внезапно исчезли, лоб Маргариты снова стал чистым, однако в ее красивых глазах Засохов увидел не радость спасения, а непомерное удивление. Она, видимо, была настолько поражена случившимся, что застывшим, немигающим взглядом посмотрела на Андрея.
   - Нам просто повезло... - пробормотала она. - Повезло и ничего больше...
  
   3
  
   Поговорить спокойно, им удалось, только добравшись до квартиры Андрея. Маргарита по дороге к нему не захотела ни о чем разговаривать, заявив, правда, сразу, после того как ремонтники открыли застрявший лифт, что им обоим нужно обязательно ехать к нему - там безопасно. По пути к себе домой, внимательно прислушивающийся, к своим внутренним ощущениям, Засохов, никакой тревоги вновь не почувствовал. Опасности поблизости не было и он немного успокоился.
   Уже находясь в своей квартире и разливая обжигающий кофе в маленькие чашки, Андрей все же поинтересовался:
   - Почему вы мне сказали, что здесь безопасно?
   - Ваша квартира на нашей территории, сюда они не сунуться.
   Хотя Засохов теперь не чувствовал никакой тревоги и очень устал, он все же предложил:
   - Я могу вас проводить.. - он совсем забыл предложить это раньше. Только ощутив себя дома, в полной безопасности, он обеспокоился судьбой своей спутницы.
   - В этом нет необходимости, - Маргарита отхлебнула кофе, - я какое-то время побуду с вами - это необходимо. Поймите...
   - Да нет, что вы, вы ни сколько меня не стесните. Я даже рад, - Андрей широко улыбнулся, ему стало спокойнее. - Тогда расскажите, что я должен делать... -- товарищ инструктор.
   - Во-первых, вы должны попытаться понять, на сколько все это серьезно, - в голосе женщины послышались металлические нотки.
   Желание Андрея продолжать разговор в шутливом тоне резко пропало, и он обиженно заговорил:
   - По-моему это я вам понадобился и не я, сам себя затянул в эту историю... А теперь и пошутить нельзя.
   - Во первых, за вами..., за нами началась охота, - продолжала Маргарита как ни в чем ни бывало. - Если мы сегодня чудом спаслись, это еще ничего не значит -- нам просто повезло, второй раз нас живыми не выпустят. Если конечно...- она задумалась.
   - Наше спасение не входило в их планы, - догадался Засохов.
   - Вы должны понять, что сила, с которой вы столкнулись, абсолютно безжалостна и ее действия неотвратимы. Ошибок быть не может и ни когда не было... Во всяком случае на моей памяти. То, что сегодня произошло - исключение из правила -- чудо, если хотите!.
   - Ну, может посоветоваться с начальством, предупредить вашего напарника и моего друга, -- неуверенно предложил Андрей.
   Маргарита рассмеялась.
   - Вы наверно начитались фантастики и вообразили себе организацию -- по человеческим меркам, с этаким дедом в зашторенном кабинете, типа крестного папы, отдающего приказания и помогающего мудрым советом...
   - Вы же сами сказали, что вы представитель этой... Силы Света, - вспомнил смущенный Засохов, их недавний разговор на холодном кладбище.
   - Я думала, вы поняли, - Маргарита снова стала серьезной, - я просто получаю информацию, иногда ответы на свои вопросы и не более того. Я также как и вы со своим приятелем, вижу иногда проявления воздействий Сил, только совсем по другому... Я вижу эту... информацию... - она на минуту замолчала, подбирая слова и вскоре снова продолжила:
   - У нас у всех разные проявления наших способностей. Ваш друг, например, способен открывать и закрывать что-то... Я не знаю пока что, но не просто двери или стены. У вас способность к предвидению воздействий, причем вы видите эти воздействия по разному и поэтому можете их различать, анализировать и даже делать выводы...
   - А вы как... Откуда вы узнали про нас, откуда вы вообще знаете, что надо делать? Я опять ничего не понимаю.. - раздраженно перебил ее Андрей, в нем снова проснулось старое недоверие к собеседнице.
   - Я же вам говорила, я вижу информацию, тоже по разному... могу различать ее и выбирать, и... - в ее голосе появилось волнение. - Я знаю, наверняка, что нужно делать, поймите!
   - Вы что же, видите знаки, цифры, буквы...? Или что..?
   - Это как в компьютере, - Маргарита явно нервничала, - если конечно можно сравнивать. Когда вы ищете нужный файл, что вы делаете?
   - Делаю запрос... Ну-у, по названию файла, например.
   - А если вы не знаете названия?
   - Тогда подбираю какое-то похожее слово, - Андрей почувствовал усталость, у него в голове мелькнула ужасная догадка:
   Это все бред. Боже мой, я связался с сумасшедшей.
   - Правильно, вы вводите похожее слово и получаете нужный вам файл...
   - Или другой, просто с похожим названием! Хватит белиберды... Где мой друг?
   - Я вижу информационное поле, - продолжала Маргарита, пропустив мимо ушей его вопрос, - оно разное и плохое и хорошее, люди, как правило, получают только ту информацию, которую способны уловить и понять! Почему вы мне не верите? - в ее голосе зазвучала обида.
   - Где Мишка? - упрямо повторил Засохов.
   - Я не знаю! - чуть не плача прокричала его спутница. - Я знала, что должна была сделать, и это было правильно! Я хотела спасти вас от гибели!
   - Хорошо, - уже спокойнее продолжал Андрей, - вы можете мне сказать, кто такой этот ваш Леонид?
   - Он тоже представитель Силы и должен был вам помочь, с вашим другом все в порядке..
   - Та-ак...,- Засохов начинал что-то понимать, - вы узнали о его появлении тоже из этого вашего информационного поля?! Еще один псих?!
   - Да, да! Он не псих.... И перестаньте на меня кричать! Где у вас ванна?
   Увидев, что у нее, вот-вот может начаться истерика, Андрей молча показал на дверь в коридоре. В следующую секунду, Маргарита стремительно выбежала из кухни и заперлась в ванной. Нервно закурив, Засохов схватил телефон и набрал Мишкин номер. На другом конце провода к телефону ни кто не подходил. Поняв, что ему все равно никто не ответит, Андрей в сердцах всадил трубку на место.
   Бред какой-то, - снова мелькнуло у него в голове, - эта сумасшедшая выдумала себе роль спасительницы... Косолапый куда-то, наверняка, вляпался с этим, еще одним шизофреником... Надо успокоиться... Попробую ей подыграть...
   Через четверть часа, Маргарита все-таки вылезла из ванной комнаты и медленно вернулась на кухню. У нее был растерянный вид и покрасневшие от слез глаза. Андрею вдруг стало ее жалко, и он осторожно, стараясь больше ее не волновать, мягко заговорил:
   - Маргарита, извините, я больше постараюсь на вас не кричать. Ну и вы тоже должны меня понять... Скажите, вы знаете, что вам нужно дальше делать и что нужно делать мне?
   - Знаю, - в ее голосе все еще застряла обида.
   - Ну, и...? - Засохов закурил. - Я тебя внимательно слушаю...
   - Нужно найти одного человека, - нисколько не смутившись фамильярностью Андрея, ответила женщина. - Только ты, - она, мельком, взглянула на него, - можешь это сделать, ты можешь его почувствовать.
   - Что нового Иисуса, или нового Дьявола? - весело спросил Засохов.
   - Послушай... не издевайся... Я не знаю кого именно, но думаю, скорее всего, такого же, как мы. Ему тоже угрожает опасность. И времени у нас осталось мало.
  
   4
  
   Проведя вместе около двух суток, они почти стали друзьями. У Марго, как шутливо стал называть ее Андрей, оказался вполне сносный, для женщины ее возраста, характер. И хотя Маргарита Сергеевна Карасева, была на семь лет старше Засохова, он чувствовал себя, все более непринужденно в ее обществе. Его притягивало к ней как магнитом и она, несомненно, ему нравилась. Иногда Андрею было действительно тяжело отводить взгляд от соблазнительных стройных ножек и высокой груди своей спутницы. В такие моменты, когда мужское естество стучалось наружу и Андрею приходилось усилием воли загонять его обратно, лучшим лекарством была память об Ане - не утихающая боль утраты все быстро расставляла по своим местам, выветривая из головы ненужные мысли. Однако, ситуация осложнялась тем, что Марго, словно не замечая попыток Засохова скрыть свою невольную симпатию, вела себя с ним все более и более, раскомплексованно и открыто.
   После мучительных раздумий - не находя другого выхода, Андрей решил, что наиболее правильным для него, в создавшихся условиях, будет плыть по течению, присматриваясь, по возможности, к поведению Маргариты и не задавая ей слишком много вопросов.
   От Косолапого по прежнему не было никаких известий, но Засохов почему-то перестал беспокоиться за судьбу друга, чувствуя в глубине души, что с ним все в порядке.
  
   Способности у Марго проявились после смерти сына. Когда ее муж и сын попали в жуткую автомобильную катастрофу - муж погиб сразу, сыну повезло меньше. Долго умирая в больнице, из последних сил цепляясь за жизнь, маленький, восьмилетний мальчик испытывал страшные боли от ожогов и почти все время находился в сознании. Его мать, теряя последние нервные силы, постепенно теряла рассудок. После похорон сына она, через короткое время, попала в психиатрическую лечебницу на принудительное лечение. Испытав на себе все неистощимые выдумки советских медиков, в одно прекрасное утро Марго заметила, как начал меняться окружающий ее мир. В один из последующих дней из информационного поля витающего в ее комнате, вдруг сформировалась человеческая фигура и неожиданно заговорив, назвалась Хранителем. Обычно, в дальнейшем, информацию Марго получала другим способом -- в виде уже готового пакета сведений. Как понял Андрей, видя такой пакет в информационном потоке она как-то вскрывала его и сразу непостижимым образом узнавала все заложенные в нем сведения. Все и сразу, в одно мгновение - Маргарита просто начинала знать и что самое удивительное, беззаговорочно верить в то, что она узнавала. Хранитель матереализовывался, за это время, всего несколько раз и последнее его посещение состоялось как раз незадолго до ее памятной встречи с друзьями на кладбище.
  
  
   5
  
   - Послушай, Сергеевна, а имя Маргарита, случайно не псевдоним? - шутливо спросил Засохов и посмотрел на сидящую рядом Маргариту Сергеевну Карасеву.
   - Опять шутишь, лучше смотри на дорогу, - Марго явно была не в настроении, - нам ехать еще часа два.
   Вести машину, действительно, было трудно. Дворники не справлялись с налипающими на лобовое стекло хлопьями мокрого снега, размазывая дорожки грязи и затрудняя обзор. Разбитое пригородное шоссе, извиваясь обледенелой, узкой лентой, так и норовило скинуть старенький Опель Маргариты, на обочину. Андрею приходилось, не раз на опасных, заснеженных поворотах, сбрасывать газ и тихонько подтормаживать, осторожно замедляя движение машины на скользкой, стремящейся вот-вот улизнуть из-под колес, дороге.
   - Почему ты того старика на кладбище обозвала матрицей? - неожиданно вспомнив безликого человека, спросил Андрей.
   - Он не человек, то есть не живой человек, это - если можно так выразиться, специально созданный образ человека, для выполнения какой-то конкретной задачи, так сказать живая декорация будущего воздействия Силы на каких-то людей.
   - Но ведь , мы с ним общались.... Значит, мы тоже можем входить в число этих людей?
   - Нет. Мы, для него, скорее всего, дополнительная работа, не касающаяся основной его цели. Обычно такие матрицы выполняют жестко ограниченную функцию, без какого-либо побочного влияния на других людей, кроме, конечно тех, для кого они на самом деле предназначены.
   Тряхнув облаком золотистых волос, Марго повернулась вполоборота к Андрею:
   - Можно теперь тебя спросить?
   - Конечно, спрашивай о чем угодно, - удивленно ответил Засохов.
   - Ты продолжаешь чувствовать в себе изменения, или они уже прекратились?
   Андрей не спеша, закурил сигарету - выдержав небольшую паузу и решив, что лучше пока не говорить всей правды, ответил:
   - Они стали менее заметны, что ли, но я думаю - пока не прекратились. А почему ты спрашиваешь?
   - Недалеко от Ягодного, живет женщина. Она может тебе помочь и ускорить изменения.
   - Зачем их ускорять? - он занервничал. - Мы же еще не знаем, к каким результатам они приведут... Ты же вчера сказала, что с Ягодного мы должны начать поиски, этого твоего пророка, а сейчас говоришь мне про какую-то женщину!
   - Не волнуйся, она нам ничего плохого не сделает. Она поможет тебе понять с чего лучше начать.
   - Когда же ты узнала про эту женщину? - подозрительно спросил Андрей.
   - Недавно...
   - Что значит недавно - вчера?
   - Нет...
   - Сегодня, мы же с утра в машине.
   - Узнала и все, только что.... Не приставай, - Марго беспокойно заерзала на сиденье. - Я еще не знаю ее адреса, но поближе к месту, думаю, что узнаю.
   - Ну, блин, мистика какая-то, - Засохов стукнул ладонью по рулевому колесу и с трудом сдерживая раздражение продолжил, - не люблю я этих вводных, старайся на будущее предупреждать заранее... пожалуйста, - он приоткрыл окно и выбросил недокуренную сигарету на дорогу.
  
  
   6
  
   Поселок Ягодное оказался совсем маленьким и ничем не примечательным. Несколько старых каменных домов сиротливо жались к центральной улице. Около небольшой площади, покрашенное когда-то желтой, теперь облупившейся краской, с большими проплешинами серого цвета, темнело здание сельсовета. Неподалеку притулился маленький магазинчик с грязными витринными стеклами и нехитрым сельским скарбом за ними. Магазинчик еще не работал и одинокий мужик в черном, длинном не по размеру пальто, сидел, покачиваясь на покосившемся деревянном ящике и пинал ногой какой-то мусор, наверно, ждал прихода продавщицы. Лица мужика, Андрею Засохову, видно не было.
   Единственной достопримечательностью села, была белая церковь. Старинный, каменный храм, недавно побеленный заботливыми руками прихожан, возвышался на пригорке, нависая грязно-коричневыми каплями куполов над селом.
   На позолоту куполов, в сельском храме денег пока не нашли, - лениво подумал Андрей, - но хоть стены побелили... Красивая церковь...
   Еще раз, подняв глаза к небу и взглянув на купола храма, он чуть не врезался в какой-то придорожный сугроб. Резко остановив машину, он снова посмотрел на церковь. Прямо с центрального купола, с кончика золотистого креста, срывался в небо, еле различимый в свете дня, но все же заметный ему лучик голубоватого света. Лучик уходил вертикально вверх, не обрываясь, постепенно исчезая в грязно-сером, низко висящем небе.
   -- Ты чего остановился? - взволнованно спросила Марго и внимательно посмотрела на Засохова.
   -- Да, так... -- доставая очередную сигарету и пытаясь взять себя в руки, проговорил Андрей, -- тормоза проверил! Лучше скажи куда дальше ехать?
   Она подозрительно посмотрела ему в лицо, перевела взгляд на сигарету, мелко подрагивающую в Засоховских пальцах, поежилась и сказала:
   -- Нам дальше через село, там должен поворот быть. Поезжай пока прямо.
  
   7
  
   Выехав за пределы Ягодного на проселочную дорогу, окруженную с обоих сторон, участками дачников, Андрей повернул в какой-то проулок, между двумя, кое-как сколоченными деревянными домами. Проехав еще с полкилометра, они остановились у калитки, торчавшей, посредине белого, почти вплотную примыкающего к обочине, высокого забора. Никакого дома за забором видно не было. Сбоку от калитки, под маленьким жестяным козырьком, он увидел кнопку обыкновенного дверного звонка.
   - Нам сюда, - коротко бросила Маргарита, открывая дверь машины. - Ты пока покури...- она, вылезла из Опеля и направилась в сторону забора.
   Минут через пять, калитка распахнулась и появилась седая, вся в черном, высокая, худая женщина в огромных солнцезащитных очках. Очки были в массивной роговой оправе.
   - Вот это, да! - присвистнул, пораженный видом хозяйки, Андрей. - Сейчас вроде зима... - он с трудом выкарабкался из низкой машины, ноги утонули в мокрой, снежной кашице.
   - Пошли! Нас приглашают! - Марго махнула ему рукой и запрыгала между сугробами вслед за хозяйкой.
   Он отворил калитку и вошел внутрь.
   Посредине огромного, по меркам советских дачников, участка стоял большой, старый, покрытый потрескавшейся от времени, синей краской, деревянный дом.
   С виду неухоженный и даже заброшенный дом, неожиданно, встретил Засохова теплом и уютом. Посредине большой комнаты стоял круглый массивный стол, окруженный красивыми, ручной работы, старинными стульями, чуть сбоку весело потрескивал, сделанный из какого-то белого, с блестками, камня, горяченный камин. Хозяйка, наверно, хлопотала на кухне, гремя посудой, Марго тоже не было видно. Засохов, сняв куртку, прошел к столу.
   Опасности, пока, Андрей не чувствовал. Приятное, домашнее тепло от камина, настраивало на добродушный лад, ему захотелось расслабиться и даже потянуло в сон. На всякий случай, он внимательно оглянулся по сторонам - каких либо, следов воздействий в комнате не было. С кухни доносились приглушенные женские голоса.
  
   8
  
   Крепкий чай оказался на редкость вкусным и ароматным. Маленькие пирожные с кремом, были еще теплыми и совсем свежими, как будто только что приготовленными. Заботливые руки хозяйки подливали еще чаю и Андрей расслабился. Теплый уют дома и приветливая хозяйка успокаивали нервы и рассеивали грустные мысли. Неспешная беседа продолжалась.
   - Вы быстро меня нашли, - говорила хозяйка, поблескивая черными стеклами очков, - я думала, плутать начнете, адреса-то как такового нет. Дачники только прошлым летом начали строиться, даже названия улицы еще не придумали.
   - У вас же старый дом, раньше-то как вас находили? - удивленно спросил Засохов.
   - Дак, дом-то всегда на отшибе стоял, раньше здесь лес стоял, это старый, заброшенный хутор был. Вот муж - царство ему небесное, - хозяйка перекрестилась, - и купил задешево.... А сейчас вот дачники расплодились... - она поправила съехавшие немного на нос очки и, отпив чаю, представилась:
   - Надеждой Ивановной меня зовут, а вас... я знаю...
   - Как...? - промычал Андрей, спешно дожевывая очередное пирожное.
   - Но мир слухами полниться Андрей Степанович, - Надежда Ивановна, поставив на стол чашку с недопитым чаем, поблескивала на Засохова стеклами очков. - Помочь я вам могу и, наверное... помогу, только сложное у вас дело.
   - Какое дело Надежда Ивановна? - спросила Маргарита, в свою очередь, нехотя отрываясь от вкусного пирожного.
   - Вот это мы сейчас и посмотрим! - вдруг крикнула Хозяйка и, резко выскочив из-за стола, надвинулась очками на Андрея.
   Он словно примерз к стулу, руки и ноги не желали слушаться, а голову, какая-то странная сила неудержимо клонила вниз. Мысли путались, в мозгу загудел рой неведомых голосов и он, окончательно потеряв контроль над телом, больно ударился переносицей о край стола, и сполз со стула. Черные очки еще маячили где-то сверху над ним, и послышался скрипучий старческий голос:
   - Умереть хочешь! Умереть! Умереть! - голос звенел и набирал силу. - Не удастся, и не надейся! Люди ему не нравятся, гор-до-сть взыграла! В тебе Сила, сила! Гу-сте-ет сила.... Копиться... - голос начинал слабеть и уже не мешал его голове проваливаться куда-то вниз в беспамятство.
  
   9
  
   Засохов очнулся от тряски. Голова билась обо что-то неудобное и холодное. С трудом продрав глаза, он понял что находится в машине Марго. Перед глазами маячила знакомая крышка бардачка. Посмотрев на место водителя, Андрей увидел вцепившуюся в руль Маргариту, со зло поджатыми побелевшими губами. Опель, подрагивая на кочках и надрывно рыча двигателем с включенной неправильно, пониженной передачей, несся по заснеженной узкой дорожке. Снаружи надвигались сумерки.
   - Останови машину - выдавил Засохов, еле ворочая непослушным языком. - Останови, я сказал!
   Его хриплый крик, возымел действие и вывел его спутницу из оцепенения - машина медленно остановилась. Злая Маргарита все также судорожно сжимая руль, неотрывно смотрела на дорогу.
   - Где эта мымра в очках? - спросил Андрей, постепенно обретая способность нормально руководить собственным языком.
   - Ты меня обманул... - прошипела Марго, явно продолжая злиться. - Я же тебя спрашивала про изменения. Нам вообще нельзя было к ней соваться! - злое шипение переросло в крик. - Ты мог себя погубить, дурень!
   - Ну, успокойся, ласточка, - нежно заговорил Засохов, - попугали старушку, ничего страшного не случилось. Я знал, что ты меня вытащишь.
   - Могла и не вытащить, - во все еще злом голосе прелестной спутницы, теперь слышались грустные нотки. Засохов улыбнулся.
   - Поехали, заедем в церковь, - несмело предложил он
   Маргарита повернулась и изумленно посмотрела на Андрея. Помолчав с минуту и, в конце концов, собравшись с мыслями она, вдруг, тихо сказала:
   - Тебе нельзя в церковь...
   Засохов даже не удивился, что-то подобное он и предполагал, но не знал, что это прозвучит, так обыденно из уст Марго.
   - Поехали в церковь, - на этот раз твердым голосом, настойчиво повторил он.
   - А делай ты, что хочешь, я тебе не указ, - в Маргарите снова закипела злость, - все равно, ведь, снова обманешь...
  
  
   10
  
   Храм доверху был наполнен голубоватым сиянием. Даже позолота утвари и старинных икон отсвечивала голубым. Распятый Христос, с ненавистью взирая на незваного гостя, криво улыбался и вселял ужас.
   Страх тонкими холодными змейками заползал за воротник, приковывая Андрея Засохова к полу, парализуя движения и подкатывая тошнотой к горлу.
   - Нет, - внезапно обидевшись, закричал Андрей, - я же крещеный!
   Храм ответил эхом и злым хохотом. Молодой священник вынырнул из-за алтаря и подбежал к Засохову.
   - Что вы кричите в храме, нельзя, нельзя, - возмущенно залепетал он, подпрыгивая около незваного гостя.
   - Что нельзя? - зло взглянув на священника, спросил Засохов и снова повернулся в сторону насмехающегося над ним Христа.
   - Молиться , молиться тебе нужно сын мой, - не отставал назойливый поп.
   - Я не твой сын! - с ненавистью, уперев взгляд в отшатнувшегося служителя церкви, заорал Андрей. Злость и обида сплелись в единый клубок боли. Боль защемила сердце и сперла дыхание. - Забери мою боль, если хочешь мне помочь! - он злобно рассмеялся и шагнул в сторону попа.
   Молодой священник, отступив еще на один шаг, застыл посредине церкви, черты его лица, вдруг стали расплываться и смазываться, как будто в движении остановили кадр. В следующую секунду служителя начало трясти. Мелкая дрожь, охватив его безвольно свисающие, белеющие из-под рясы руки, распространялась дальше по всему его телу, набирая силу и перерастая в судороги - колыхая, вскоре, его безвольную голову и еще более размазывая, в этой дикой тряске, лицо.
   - Да ну тебя, - успокаиваясь, примирительно заговорил Андрей, - припадочный какой-то. Сдохнешь еще.... Загляну еще как-нибудь на днях.
   Он усмехнулся и резко развернувшись на каблуках, пошел к выходу. Поп за его спиной захрипел, изо рта его потекла густая желтоватая масса. Священник резко вскинул руки к своему горлу, пытаясь из последних сил освободить дыхание и разорвать тесную черную материю прикрывающую его грудь, но у него ничего не вышло. Узловатые, худые пальцы лишь скользнули по глухому воротничку. Он стал оседать и безвольной куклой повалился навзничь.
  
  
  
  
  
   Глава 5
   Катеринка
  
   1
  
   Маргарита неподвижно сидела в машине и с ужасом наблюдала за возвращением Засохова.
   - Ну, где наш клиент, в какой стороне его искать? - нервно спросил Андрей, садясь в Опель и с излишним усилием захлопывая дверцу.
   - Я думала ты не вернешься, - Марго готова была расплакаться. - Я испугалась... зачем ты туда пошел...
   - Все в порядке, - прошепелявил Засохов, раскуривая сигарету.
   Он завел двигатель и тронулся с места.
   - Ну, куда теперь? - снова спросил он.
   - На другой конец села, там должен быть местный роддом.
   - Ага, значит, все-таки младенца ищем, темните, Маргарита Сергеевна, - Андрей вздохнул, на его плечи наваливалась усталость и безразличие.
   Да, в общем-то, наплевать, младенец так младенец, я даже чувствую в какую сторону ехать, - подумал он, поворачивая в нужном направлении, - знала бы ты голуба в кого я превращаюсь, - он взглянул на свою спутницу и усмехнулся.
   Андрей, действительно, почувствовал дыхание какой-то исполинской силы, притаившейся где-то совсем рядом с ним, и сейчас он стремительно двигался ей на встречу, зная почти наверняка, что сила эта -- противоположная ему по знаку, полярная его силе, может его запросто уничтожить -- прихлопнуть как комара. Однако ему было все равно. Безразличие оставляло ему пока, только эту, странную возможность играть, подчиняться неизведанной доселе силе, потому что весь остальной мир значил для него все меньше и меньше. Он намеренно обманул Марго, говоря ей, про вялотекущие и малозначительные изменения, на самом деле они были огромны. Андрей еле сдерживался последнее время, загоняя себя в привычные для окружающих и для Маргариты рамки этого бесполезного мира - мира который теперь казался ему до краев наполненным бесполезными вещами.
   Это случилось совсем недавно, день или два назад, он уже не помнил точно, но даже часа с момента этого изменения ему было достаточно, чтобы понять, как сильно изменился для него мир. И сначала, опережая все остальные чувства, пришло безразличие. Вся программа его жизни, заложенная в него с детства и выпестованная в нем окружающим миром, программа поведения и чувств, любви и радости, добра и зла, программа в которую была заключена вся шкала ценностей его жизни - цели его жизни, вдруг - в одно мгновение оказалась стертой. Осталась только память о ней, память, заключающая в себе мельчайшие подробности его прошлой жизни, но дальше за этой памятью, простерлась неведомая ранее пустота. Двигаться дальше было бессмысленно, перед ним открылось эфемерное ничто.
   Он сравнивал себя с неожиданно опустевшим, компьютером, работавшим до недавнего изменения, по глобальной программе занимающей почти весь объем его памяти. Он был счастлив своим маленьким, неосознанным им самим, механическим счастьем до того самого момента, пока всю эту накапливаемую им долгое время, нужную или ненужную (это уже не важно), информацию не переписали на дискету и не вынули из его мозга. Теперь, в нем остались лишь всполохи воспоминаний о том, что это было, или как могло бы быть, он еще помнил старые мотивации своих прошлых поступков, но в его электронном мозгу уже зияла черная дыра пустоты. Он уже не может работать по старому, ему необходима новая программа, но ее нет, и он наполовину мертв, хотя, может быть, просто спит и может ожить в любой миг, в любую минуту.
   Мир, для него, в одночасье наполнился, бесполезными вещами; ненужными и сейчас уже, только мешающими ему жить людьми и предметами, бесполезными эмоциями и переживаниями живущими помимо его разума и воли в комке, ставшей такой же, как и все остальное, бесполезной плоти. Во все это многообразие абсурда, теперь, ему приходилось лишь играть, перебарывая в себе каждодневную лень и, делая вид, что все это по прежнему имеет для него какую-то ценность, но делать вид и быть актером на подмостках жизни, ему тоже становилось все труднее и труднее - он начинал понимать что, даже эта игра в театр, постепенно перестает быть ему интересной, с неизбежностью рока набивает оскомину, превращается в рутину и также попадает в разряд бесполезных вещей.
  
  
  
  
   2
  
   На подъезде к роддому, вибрации неведомой силы стали почти непереносимы. Андрей, пригнув голову к рулю, прорывался, словно сквозь ватную стену, не видя ничего вокруг себя, кроме короткого участка дороги, стремительно исчезающего под колесами машины.
   - Что мне делать с ребенком, когда я его найду? - рыча от напряжения, спросил он Маргариту.
   - Ты должен сам решить.
   - Убить что ли? - не понял Засохов.
   - Мы должны его забрать к себе и если захочешь усыновить или удочерить, смотря, кто это окажется. Но оставлять его здесь нельзя, - напряженно ответила Марго.
   - Что-о-о! На хрена мне ребенок?!
   Маргарита изумленно посмотрела на Андрея, на ее лице застыла маска ужаса.
   - Еще один мученик... мать твою.., - он нервно сунул в рот сигарету. - Плодятся как кролики... Все равно все сдохнут!
   Марго пригнулась, опустила голову и закрыла ладонями свое лицо. Заметив реакцию спутницы и с трудом заставив рот растянуться в кривую улыбку, он шутливо произнес:
   - Да ладно Сергеевна, я ж пошутил... Мы что, теперь, молодая семья?
   Маргарита не ответила. Нервно встрепенувшись, она подняла голову и уставилась в окно. Ее кисти рук сложились в два маленьких, остреньких кулачка. Засохов усмехнулся и, стиснув зубы, поехал быстрее.
  
   3
  
   В роддоме их уже ждали. Худая медсестра с темным пятном вместо лица протянула Андрею две красные книжечки и прошипела:
   - Ваши паспорта.... Идемте быстрее ...
   В следующую секунду, она нырнула в темный, больничный коридор. Засохов даже не удивился, автоматически выхватив из рук медсестры фальшивые паспорта. Красный от напряжения, с трудом пересиливая густеющую вокруг него силу, он двинулся следом за пятном. Идти было неимоверно трудно, ноги подкашивались, его качало - из стороны в сторону под его ногами двигался хлипкий, скользкий пол. Маргарита плыла где-то за его спиной.
   Преодолев, наконец, показавшийся им бесконечным, тесный, наполненный тенями, коридор, они вошли в ярко освещенную палату. Среди пустых детских кроваток на невысоком столике, лежал белый, маленький сверток объятый светло голубым сиянием, еле различимым в ярком электрическом свете. Андрея затрясло, он почувствовал тепло. Разливаясь волнами по всему его телу, сначала приятное, затем горячее, оно скачкообразно усиливалось. Сделав несколько нетвердых шагов в сторону ребенка, он остановился, поспешно собирая остатки силы и восстанавливая дыхание. Горячее тепло переросло в жжение. Жар, становился невыносимым, появилась резь в глазах, мир вокруг затуманился навернувшимися слезами. Вскинув вверх правую руку и рефлекторно заслонив лицо, Засохов прыгнул вперед и непослушными, скрюченными руками схватил сверток.
   Дикая боль мгновенно пронзила его руки, он не выдержал и заорал во все горло. Мир вокруг него мгновенно исчез, превратившись в одно острое, рассекающее пополам его тело, лезвие палача незнающее пощады и сострадания. Вскоре, боль достигла своей цели - яркой вспышкой разорвав мозг и унося обрывки сознания в черную пустоту.
  
  
   4
  
   Скорчившись на заднем сидении маленького Опеля, словно выныривая на поверхность из глубокого омута, Засохов снова возвращался в истерзанное чужое тело. Он не хотел возвращаться, ему было тепло и уютно и так хорошо в бесплотном мире, где нет боли и ненужных желаний. Но неведомая сила выталкивала его вверх как пробку из воды, не считаясь с его волей.
   Открыв глаза, Андрей понял, что остался жив - сразу вернулась, отогнанная забытьем, боль. Все его тело продолжало поджариваться на медленном огне и источник огня был совсем рядом, но сейчас этот огонь был другим, осторожным, испытывающим терпение своей жертвы и пока легко переносимым.
   - Где ребенок? - хрипло спросил Засохов, заметив копну золотистых волос торчащую над водительским сиденьем.
   - Не волнуйся Андрей, он с нами - рядом со мной... ты в порядке? - голос Марго был наполнен нежностью и заботой. - Ты молодец, я думала ты не сможешь.
   Засохов посмотрел на свои руки - они были целые и невредимые.
   - Все хорошо, куда мы едем?
   - К твоему Косолапому на квартиру, - удивленно ответила Маргарита, - там безопасно.
   - Нас же чуть не убили в его лифте...
   - Теперь, даже близко не подойдут, - Марго рассмеялась, - мы почти победили!
   Никакой радости Андрей, в отличие от нее, не чувствовал, ему уже стала надоедать, эта затянувшаяся не в меру, игра.
  
   5
  
   Зайдя через пару часов в квартиру, они увидели Мишку. Он спокойно сидел на кухне и пил кофе. Увидев его, Маргарита побледнела и попятилась к двери.
   - Подожди, - резко сказал Андрей, - иди в комнату и занимайся ребенком.
   Косолапый, услышав знакомые голоса, даже не посмотрел в их сторону, так же безмятежно продолжая пить свой кофе. Засохов прошел на кухню и сел напротив старого друга.
   - Ты чего Косолапый, даже не здороваешься, белены объелся? - спросил Андрей с напускной веселостью в голосе.
   Мишка, наконец, оторвался от кофе и посмотрел на него, в глазах его светилась ненависть.
   - Отдай ребенка, - процедил он сквозь зубы.
   - Ты чего... - удивился Засохов, внимательно наблюдая за другом.
   - Ты зачем священника убил, - лицо старого приятеля полыхало злостью.
   Андрей оторопел. Обвинение Михаила было настолько неожиданным, что у него закружилась голова.
   - Я его даже пальцем не тронул. Это бред какой-то! - опрокинув стул, он вскочил и заметался по кухне. - Он сам был припадочный, эпилептик наверно!
   - Эпилептик! - прорычал Мишка, в свою очередь, поднимаясь со стула.
   - Ты высосал из него всю сущность, от него одна пустая оболочка осталась!
   - Ты сам то, веришь в то, что говоришь, - Засохову стало смешно, - это же бред дружище! Какая, на хрен, сущность?!
   Мишка вдруг успокоился и сел на место.
   - Я с тобой спорить не буду, это бесполезно, - заговорил он ровным голосом. - Ответь лучше. Могу я сейчас, сразу, забрать ребенка, или нет?
   Холодно взглянув на своего бывшего друга, Андрей твердо ответил:
   - Нет, не можешь. Это исключено.
   - Можно спросить - почему? - удивленно поинтересовался Мишка. - Он же тебе не нужен!
   - Не хочу, - Засохов замялся. - Не знаю... не отдам, извини.
   - Ла-а-дно, - протянул Косолапый и раздраженно хлопнул ладонью по столу. - Ты был моим другом... теперь ты не жилец...
   - Вали отсюда... - прохрипел Андрей, еле сдерживая закипающую злость.
   Оставив на столе еще теплый, недопитый кофе Мишка, не спеша, вышел из квартиры.
   Постояв в тупом оцепенении с минуту, Засохов резко прыгнул к столу, затем, схватив оставленную другом чашку, облизал засохшие губы и, выпив одним глотком ее содержимое, с силой запустил фарфоровую емкость в стену.
  
   6
  
   Из дальней комнаты доносился плач ребенка. Волны мощной, исходившей от этого маленького комочка жизни, силы по прежнему жгли тело Андрея, но даже к этому медленному нагреванию, оказывается, можно было привыкнуть. Не обнаружив у себя, тогда, после нервного ухода обозленного Косолапого, ни каких следов ожогов, он понял, что может вполне успешно противостоять внутреннему жжению. Однако приближаться к ребенку он все еще не решался. Обходя дальнюю комнату стороной он, тем не менее, помогал Маргарите ухаживать за малышкой, готовя нехитрую еду и бегая в магазин за продуктами.
   Их, уже долгое время, никто не беспокоил. Андрей не ощущал, по близости, никакой опасности. Он безразлично отсчитывал прожитые дни. Опасность притаилась в нем самом - однажды, он понял, что ему мешает дневной свет. Нет, никаких болезненных ощущений день у него не пока вызывал, он просто мешал, заставляя Засохова, непроизвольно зашторивать окна и сидя, при свечах, на кухне, терпеливо дожидаться наступления темноты.
   Плач ребенка становился непереносимым. Андрей выругался про себя и позвал Марго. Надрывный крик сразу оборвался. Через мгновение недовольный, повизгивающий голос встревоженной женщины прозвучал из глубины коридора:
   - Ты чего орешь, сидишь тут в темноте...
   Темный женский силуэт проявился в дверях кухни. Лицо Маргариты было озарено голубым светом, в руках ее был продолговатый сверток.
   - Я хочу с тобой поговорить, - хриплым, раздраженным голосом сказал Андрей и тут же в ужасе отшатнулся. Маргарита принесла к нему ребенка.
   - Унеси ее отсюда! - закричал он, и тут же, уже более спокойно и не уверено, весь, внутренне содрогаясь в ожидании внезапного появления боли и, страшась, что она его не послушает, умоляюще попросил:
   - Унеси, пожалуйста.
   Марго замерла в ожидании.
   Однако боль не приходила. Терпимое жжение, похожее на ощущение горячей горечи, как после хорошего глотка крепкого спиртного, засело у него внутри, не разгораясь в испепеляющий огонь и не сжигая, как в прошлый раз в больнице, его тело.
   Наконец, она заметила, что отторжения у Андрея, уже не возникает. Стараясь не показывать свою радость, она тихо заговорила:
   - Не волнуйся, ты уже должен привыкнуть, попробуй взять Катеринку на руки, - она улыбнулась и протянула ему ребенка.
   Засохов замахал на нее руками, вжался в угол кухни и просипел:
   - Я хочу уйти... Ты и без меня справишься... Я тебе уже не нужен.
   Снова прижав малютку к груди и присев на стоящий рядом стул, Маргарита спокойно произнесла:
   - Ты не должен этого делать, попробуй сдержаться...
   - Что я не должен делать? - в голосе Андрея появилось раздражение. - Мне надоело... Мне наплевать на тебя... нее, - он ткнул пальцем в малышку, - для меня исчез весь этот дерьмовый мир, он мне больше не нужен! Он бесполезен!
   Мысли о бесполезных вещах последнее время стали навязчивыми и преследовали Андрея повсюду. Он уже не мог, как это было раньше, переключаться на какие-то бытовые мелочи и искусственно вызывать у себя желание что-то делать. Желание не вызывалось, все приходилось делать теперь через силу, заставляя и уговаривая себя что это делание ему необходимо. Однако абсурдность собственного существования убивала любые разумные доводы. То что раньше, в прошлой жизни, вселяло радость и побуждало искать какого-то надуманного счастья, умерло навсегда, не оставив в его перерождающемся мозге ни какого следа.
   - Катеринка наверно заболела... - тихо сказала Маргарита, еще крепче прижимая малышку к груди. - Но сейчас она успокоилась, посмотри, она перестала плакать!
   - Ответь мне, для чего нужны эти декорации? Кого они хотят переделать, эти твои силы.... Это как в химии, нельзя соединять несоединимое - получается ядовитый дым. Человек ядовит по своей природе!
   - Ты еще не понял? - Марго грустно улыбнулась. - Ты сам должен, найти ответ, я не смогу тебе в этом помочь...
  
   7
  
   Купив продукты и задержавшись ненадолго перед прилавком с сигаретами, Засохов понял, что сегодня, совсем не хочет курить. С сожалением, рассматривая разноцветные пачки, он с грустью подумал:
   Даже курить расхотелось, а это было, наверное, самое последнее, что еще хотелось делать.
   Знакомое ощущение приближающейся опасности, перемешало мысли. Нервно оглядевшись по сторонам, Андрей заметил одного безликого в дальнем конце магазина. Он не спеша, направился к выходу и незаметно оглянулся - безликий покинул свой наблюдательный пост и тоже, вслед за ним проталкивался к выходу. Сомнений почти не оставалось, Мишкино пророчество начало сбываться.
   Они встретили его в подъезде. Двое, ни чем не примечательных бомжа с сигаретами в зубах, курили, прислонившись к грязной батарее. У одного - поменьше ростом, на голове торчала замызганная, растопыренная ушанка. У обоих не было лиц. Темные пятна на их месте, повернувшись как по команде в его сторону, мгновенно задышали ненавистью. Андрей сделал пару шагов и остановился. Волна ярости сразу ударила ему в голову и он, пожирая бедные пятна глазами, сухо бросил:
   -- Я уничтожу вас ребятки...
   У маленького бомжа в руке блеснуло что-то черное и продолговатое. Не теряя даром времени, Засохов выплеснул накопившуюся у него внутри ярость, прямо в замершие на мгновение декорации. В следующую, длинную как вечность, секунду, гулко ударился об пол, выпавший из руки маленького пистолет. Фигурки бомжей, смешно задергались, словно на ниточках, напоминая своими движениями тряпичные куклы, и как подкошенные рухнули на пол. Сделав шаг в их сторону, Андрей с любопытством наблюдал за происходящим. Пятна на месте их лиц, вдруг стали исчезать, формируясь в нормальные, заросшие щетиной и немытые, но вполне нормальные человеческие лица. В углу площадки, у самой батареи блеснула вспышка и появилась бутылка из-под водки, до половины заполненная прозрачной жидкостью.
   Ага, значит водкой отравились голубчики, а пистолет..., -- он усмехнулся и поискал глазами вороненую сталь. Оружие исчезло, словно его и не было.
   Постояв над распростертыми телами еще с пару секунд, Андрей, чувствуя внутреннее удовлетворение и приятную истому в теле, в приподнятом настроении двинулся в сторону лифта.
  
   8
  
   - ...ты представляешь, у них лица появились, - сидя на теплой кухне, рассказывал Засохов побледневшей Маргарите, - они так смешно задергались, как будто мгновенно потеряли ориентацию.... Слушай, а почему я их лиц не вижу?
   - Ты не можешь их видеть, - хрипло отозвалась Марго, - их видят только те, для кого они предназначены и причем, каждый, я так понимаю, видит только свое лицо.
   - Что значит свое лицо?
   - Ну, - она устало вздохнула, - матрицы подстраиваются под каждого отдельного человека и... каждый видит то лицо, которое наиболее подходит ему в конкретной ситуации... или, скажем, более симпатично...
   - А, ну понятно, лица бывают разные, приятные, например или отталкивающие... -- он задумчиво потер подбородок, потом спросил:
   - Как малышка?
   - Успокоилась, - Маргарита встрепенулась и озадаченно посмотрела на него.
   - С чего это ты спросил?
   - Не знаю... - Андрей устало махнул рукой, его тело стало костенеть от усталости. - Слишком много сил потратил, давай лучше спать...
   Они ночевали в разных комнатах. Андрей, с недавнего времени, потерял всякий интерес к женщинам. Маргарита это чувствовала и не приставала к Засохову, хотя вела себя с ним почти свободно, не стесняясь выставлять на показ свое, красивое и еще совсем молодое, тело.
  
   9
  
   Через четверть часа, мгновенно утонув в вязком сне, Андрей снова увидел черта. На этот раз чертенок имел грустный и потерянный вид.
   -- Ты когда мне сниться перестанешь? -- спросил Засохов, на этот раз почему-то прекрасно осознавая, что на самом деле спит и всего лишь видит сон.
   -- Это еще неизвестно кто кому еще сниться, -- обиделся нечистый. - И вообще, если вам так уж неприятно наше дружеское общение Андрей Степанович, могу... -- тут чертенок театрально взмахнул лапками, -- и не общаться с вами... буду лучше козни строить.
   -- Да кто ты такой, чтобы со мной разговаривать? - разозлился Андрей. -- Откуда, ты вообще взялся на мою голову?
   -- Все мы появились привычным образом...
   Черт гибким движением, достал откуда-то снизу собственный хвост и стал с удовольствием жевать его пушистый кончик. Засохов поморщился. Пожевав какое-то время свою вкусную кисточку, нечистый выплюнул клок слипшейся шерсти и, изрек:
   -- Мы же братья теперь, вы вон священников убиваете...
   -- Что-о? - опешил Андрей от такой наглости.
   -- Ну, мы же не помогаем людям, успокойтесь...
   Засохов хотел вскочить и наброситься на черта, но во сне это не вышло -- он почему-то остался на месте, а чертенок тем временем начал благополучно исчезать. Вскоре от беса остался только темный клок слипшейся от слюны шерсти. К горлу Андрея подступила тошнота. Ему захотелось проснуться и прочистить защемленное горло.
  
   10
  
   Катерина опять плакала.
   Пронзительный, непрекращающийся, плач выворачивал Засохова на изнанку. Зажимая уши руками, он метался по комнате и ругался.
   Я готов ее убить - подумал он, но тут же испугался этой страшной мысли.
   Нет, конечно нет, убивать пока рано, а вот рот заткнуть в самый раз!.
   Андрей, с ненавистью взглянув на смежную с комнатой Марго стену, стиснул зубы и поплелся на кухню варить кофе.
   Через несколько минут, рядом с ним, с распухшими от бессонной ночи глазами, в каком-то розовом и до неприличия коротком халатике, вся растрепанная и злая, появилась Марго. Ребенок в отдаленной комнате продолжал плакать.
   - Нам надо в больницу... Мы поедем... Ты нас отпустишь? - она испуганно посмотрела на Засохова. - Я не знаю, что с ней, она вся горит.
   - Поезжайте, поезжайте, конечно, мне наплевать, - он равнодушно окинул ее взглядом, отвернулся и снова принялся за свое кофе. - Только не возвращайся оттуда, пока она не прекратит орать.
   Маргарита криво усмехнулась. В ее зеленоватых глазах заплясали искорки радости, она отпустила в затылок Андрея воздушный поцелуй и тенью метнулась к плачущей малышке.
  
   11
  
   После их отъезда Засохов немного успокоился и посмотрел в окно. Утро было хмурым и как всегда, дождливым. Маленькие фигурки прохожих сновали по улице, не задумываясь ни о чем, кроме своих мелких делишек, решая свои бесполезные проблемы среди бесполезных, созданных специально для поддержания этого беспорядочного, "броуновского" движения, декораций.
   Зачем мне это все нужно, - в очередной раз подумал Засохов, - этот больной ребенок, эта сумасшедшая женщина, меня уже ничего не задерживает в этом мире , пора уходить, игра слишком затянулась....
  
  
  
  
  
   Глава 6
   Глухое дело
  
   1
  
  
   Молодой следователь Константин Царьков гнал, старую, родительскую, шестерку, по скользкому, извилистому шоссе. Скоро должен был появиться поселок - Ягодное.
   Заведомо глухое дело, из-за которого он несся сейчас сквозь непогоду вместо того, чтобы спокойно сидеть в теплом кабинете, свалилось вчера, как снег, на голову бедного следователя прокуратуры и непоправимо испортило весь намечающийся у него в кабинете маленький праздник.
   Вчера вечером, повеселевший, после закрытия очередного глухаря, Костя, "диффелировал" по коридору в сторону своего рабочего кабинета. Сашка Перегудов, его сосед по служебному помещению, наверняка уже был там и готовил нехитрую закуску. В целлофановом пакете, крепко застрявшем у Царькова под мышкой, умиротворенно дожидались своего часа, три бутылки пива и маленькая пол-литровая бутылка Кузьмича.
   - Эй, Царьков, ну-ка постой! - голос начальника управления был настолько неожиданным в этот поздний час, в пустых коридорах Управления, что Костя удивленно остановился.
   - Что, там у тебя, Царьков под мышкой? - хитро, спросил полковник и, выскочив откуда-то сбоку, как чертик из коробочки, устремил свой грозный взор на Константина.
   - Домой купил, скоро годовщина свадьбы, товарищ полковник.
   - Свадьбы, говоришь, годовщина, ну-ка покажи!
   Увидев содержимое пакета, полковник хмыкнул и подозрительно поинтересовался:
   - У тебя что, Царьков, жена водку пьет и жить без пива не может?
   - Да нет, товарищ полковник, это я не могу, у нас, знаете ли, так заведено, каждый сам себе покупает... вот я и купил...
   - Ага, значит, водку любишь, а пиво зачем?
   - Ну, водка без пива...
   - Потерянное время, - подобрев, попытался сострить начальник управления. - Но только не в рабочее время и не на службе!
   Помахав перед носом Царькова, пухлым, коротким пальчиком, полковник Иванцов, тут же, сунул ему в руку тонкую папку.
   - На вот тебе, на закуску. Завтра собирайся, в Ягодное поедешь, там церковь сгорела, труп обгоревший нашли и ребенок из роддома пропал.
   - Так, что дерзай!
   - И смотри у меня! - Иванцов, попытался снова напустить на себя грозный вид. - Дело на контроле у губернатора, там неподалеку от того места, его родственники дачу строят, а тут вон церкви горят, да и священники переполошились, мне тут со всех сторон звонят. В общем, так Царьков, - Иванцов хмыкнул и злорадно посмотрел на обалдевшего Константина. - Завтра вечером жду от тебя первые мысли. Ты все понял?
   - Так точно! Завтра позвоню.
   - Ну, вот и хорошо, а теперь иди, куда шел.
   Посмотрев вслед уходящему Царькову, полковник Иванцов, довольно потер руки и с деловым видом зашагал по коридору в противоположном направлении.
   Вот ведь, принесла нелегкая, - подумал Царьков подходя к двери своего кабинета, - а ведь мог спокойно домой уехать, еще час назад...
  
  
  
   2
  
   - Да-а, - задумчиво промычал Сашка, выслушав расстроенного Костю, - ну может по маленькой?
   - Да ты чего, Иванцова не знаешь, сейчас ведь, сюда припрется с проверкой.
   - Ну, ладно, тогда может, ко мне махнем?
   - Да нет Саша, завтра ехать, - грустно проговорил Царьков, - убери-ка лучше до следующего раза...
  
   3
  
   Вспомнив вчерашний неудавшийся, скомканный вечер, Костя усмехнулся, - откуда он только взялся, этот Иванцов. Все испортил гад.
   Настроение у молодого следователя было под стать, этой бегущей за стеклами машины погоде, такое же, как и она, хмурое и дождливое. До Ягодного осталось совсем близко. Наконец, промелькнул нужный ему знак, он сбросил газ и, свернув с шоссе, стал высматривать среди невысоких, истертых временем домишек очертания поселковой церкви. Дорога пошла в гору, и старый храм предстал перед ним как на ладони.
   Подъехав почти, вплотную к церкви и приглядевшись, он пожал плечами - следов большого пожара видно не было. Так, пару узких оконцев, с обугленными змейками на выбеленной стене и почему-то покосившийся на бок крест на одном из коричневых с зеленью куполов. Около церкви стоял местный милицейский газик - Царькова ждали.
   Через четверть часа, местный участковый, не в меру суетясь, ежеминутно строил немыслимые предположения и бегал, как большая серая мышь внутри церкви, своей неуемной фантазией мешая работать приезжему следователю.
   Зрелище открывалось малоприятное. Обугленный труп, со скрюченными пальцами и поднятыми вверх руками, лежал в правом углу церкви, под целехонькой, в массивной золотой раме, иконой Богоматери. Черное пятно сажи на каменном полу, было на удивление довольно маленьким и заканчивалось всего, примерно, в метре от трупа. Обугленная полоса на стене, как раз под стреловидными разбитыми окнами, тоже обрывалась, не достигая совсем немного потолочных ниш, и поэтому, сами побеленные ниши были чисты как снег и не носили никаких признаков недавнего пожара.
   - А, что крест у вас, давно такой кривой, - спросил Костя у бегающего неподалеку участкового.
   - Да, нет, прямой был, - инспектор сначала удивился вопросу следователя, потом моментально, забыв про крест, торопливо заговорил:
   - Его же подожгли бедного, вы же видите, и не дали пожару распространиться - потушили его.
   - Чем потушили? - Костя внимательно посмотрел на труп и наклонившись, мазнув пальцем по саже на полу. Понюхал ее.
   - Огнетушителями... ну, я не знаю, тряпками какими-то, например.
   - Следов нет, вы посмотрите на труп.
   Костя указал участковому на ноги священника. Ноги трупа, до колен, выглядели нормальными и совсем не обгоревшими, даже с небольшой полоской черной материи - остатком рясы, и ноги эти - в обычных, коричневых ботинках со шнурками, были сухими.
   - Вы когда обнаружили труп?
   - В тот же день, вчера вечером, бабки прибежали...
   - Откуда вы знаете, что в тот же день?
   - Его видели утром, эти, как их... прихожане.
   - Мне необходимо поговорить с тем, кто его нашел, и по возможности с тем, кто его видел живым, в последний раз, я имею в виду.
   - Хорошо, хорошо, - опять зачастил участковый, - а труп можно увозить?
   - Криминалисты были?
   - Да, да, пред вашим приездом.
   - А сейчас они где?
   - Уехали, а судмедэкперт ушел за машиной, чтобы тело увезти.
   Поведение следственной группы, было, по меньшей мере, странным, но Царькова предупредили, что группа криминалистов, будет областная и лучше со своими порядками в чужой огород не соваться. Подумав немного, он отбросил ненужные сомнения и немного успокоился. Дело вела местная прокуратура, ему же пока отводилась роль наблюдателя, а уже делать выводы из его путевых заметок будет полковник. Это его прерогатива.
   - Где я могу поговорить со свидетелями?
   - У нас в отделении, - обрадовано ответил участковый. - Там вам, будет удобней всего...
   - Да, совсем вылетело из головы, - вспомнил вдруг Костя, - расскажите мне - что у вас, там, в роддоме стряслось?
  
  
  
  
   4
  
   Действия участкового, были, мягко говоря, до конца не ясными. Рассказы свидетелей тоже, показались ему не совсем правдивыми и Царьков не находил себе места. Остановившись на ночь в задних комнатах Сельсовета, гостиницы в Ягодном попросту не было, а до ближайшей - было километров семьдесят, Константин напряженно думал. Поджимало время, нужно было уже давно "отзвониться" нетерпеливому Иванцову, а Костя все еще не знал, о чем ему докладывать.
   Свидетелей по делу священника проходило пока только двое.
   Две испуганные, охающие и причитающие старушки, были едва ли не самыми постоянными и чуть ли не единственными прихожанками отца Дмитрия.
   Одна из них, помогая батюшке содержать Храм Божий в чистоте и порядке, приходила каждое утро и, делая небольшую уборку, протирала полы, смахивала пыль с икон и следила за свечами. Она-то и видела отца Дмитрия в веселом расположении духа, в тот день поутру, когда он, ожидая каких-то важных гостей, пришел в храм. Что это за гости, Царькову удалось выяснить только в самом конце беседы - старушка, наконец, перестав причитать и подвывать, проговорилась про какие-то новые иконы. Как стало ясно из дальнейшего разговора, священнику в тот день, кто-то должен был привести несколько старых икон и безвозмездно подарить их Храму. Поскольку Церковь, совсем недавно начала функционировать и с утварью, дело обстояло довольно туго, отец Дмитрий был очень доволен представившейся возможностью украсить храм и с нетерпением ожидал щедрых меценатов. Это тоже казалось странным, поскольку, службы на тот день никакой намечено не было и священник, вообще мог не приходить в Церковь, а поскольку прихожан пока у батюшки было мало, он вполне мог закрывать двери на целые дни, вывешивая предварительно, расписание своей работы.
   Гости, по всей видимости, в тот день так и не приехали, старушки, по крайней мере, не наблюдали кого-либо, посещавшего священника. И только уже, под вечер, вторая из свидетельниц, у которой отец Дмитрий снимал комнату, пошла в Храм позвать, проголодавшегося за целый день батюшку на ужин. Именно она, огласив все окрестности истошным криком и обнаружила страшный, обугленный труп. Пожара в помещении Церкви к тому времени уже не было и даже, как утверждала бабушка, дыма от него не осталась, только сильный запах гари, да ужасное тело батюшки на полу под иконой. Икона, к слову сказать, тоже не пострадала. На вопрос Царькова о том, откуда она узнала, что именно это тело и было телом отца Дмитрия, старушка, причитая и охая, рассказала ему про ботинки, которые, несомненно, были именно батюшкины и ни чьи больше.
   Странно было и то, что участковый, утверждая, что он, опросив почти всех жителей Ягодного и никого при этом, не забыв, настаивал на том, что никто из опрошенных, тоже, не видел тех, кто приезжал в храм.
С роддомом, тоже творилась какая-то неразбериха. Мать похищенной девочки, выписавшись после родов и оставив ребенка под присмотром врачей в больнице, уехала в город на консультацию к знакомому профессору и должна была вскоре вернуться за дочкой. У девочки, по словам врача, был врожденный порок сердца и ей требовалось длительное лечение в стационаре. Однако, недавно принятая на работу медсестра, выходит на свое первое дежурство и естественно, не зная в лицо матери ребенка, спокойно и без всякой задней мысли и даже не дождавшись, временно отсутствующего, врача, отдает новорожденную девочку какой-то приезжей паре. Правда, как она утверждала, пара сразу предъявила документы. Она предварительно их сверила с регистрационной книгой и когда, действительно, все данные матери полностью совпали, а про отца девочки, в книге просто никакой записи не было, да и не могло быть - ведь мать родившая ребенка была не замужем и даже друга по утверждению врача ни какого, на момент родов, не имела, она спокойно отдала ребенка. Благополучно распрощавшись с приезжей парой, эта безалаберная медсестра, опять таки, даже не позвонив и не предупредив врача, и видя, что в больнице в этот день больше никого из рожениц не осталось, спокойно пошла обедать к своей подруге.
   Стиснув ладонями виски и покачиваясь на стуле Царьков пытался сосредоточиться и нащупать, хоть какую-то ниточку в этом запутанном деле.
  
   5
  
   Утром следующего дня бесследно пропала нерадивая медсестра. Из сбивчивого рассказа инспектора, полусонному, разбуженному не свет не заря Царькову, стало ясно, что участковый, сегодня утром, решил встретиться с медсестрой, в надежде, еще раз ее допросить для прояснения каких-то дополнительных деталей в деле о пропавшем ребенке. Поскольку медсестру, никто еще не увольнял и она, по мнению участкового, несомненно, должна была находиться на своем рабочем месте, он естественно пришел к ней на работу. Не обнаружив ее по непонятной причине, в больнице, он сразу направился к ней домой. Молодая девушка, недавно приехавшая в Ягодное, оказывается, снимала комнату не у кого-нибудь, а одной из тех самых старушек, которые уже проходили свидетелями по делу об убийстве священника. Получалась интересная картина. У одной старушки жильцом был убиенный батюшка, а у другой, как раз у той, которая следила за чистотой в церкви, жила медсестра. Сначала погибает батюшка, затем и медсестра бесследно исчезает.
   Разбудив, этим утром, мирно спящую старушку, участковый, поднялся на второй этаж, на котором располагалась комната девушки. Эта комната была заперта изнутри и никаких звуков, в ответ на нетерпеливый и громкий стук инспектора, из нее не слышалось. Побарабанив в дверь минут пятнадцать, он, с одобрения хозяйки дома, выломал дверь. В запертой изнутри на крючок комнате, никого не оказалось. Вещи медсестры, по словам хозяйки, были, почти все, на месте. Единственное, выходящее во двор, окно тоже оказалось закрытым, а другого выхода из комнаты попросту не было.
   Решив убедиться воочию в правдивости рассказа инспектора, Царьков быстро оделся и выехал, вместе с участковым, на место исчезновения девушки. Выезжая со двора сельсовета, он краем глаза заметил фигуру какого-то мужика в черном и длинном пальто, одиноко стоящую у еще закрытого магазина. Не обратив на этого местного жителя особого внимания, Константин повернул в сторону больницы.
  
  
  
   6
  
   Комната девушки, на первый взгляд, действительно соответствовала описанию инспектора. Запертое на все задвижки окно и болтающийся на двери, сломанный крючок полностью подтверждали его рассказ, но все-таки что-то в этой, с виду обычной, комнате было не так. Задумчиво походив из угла в угол, посидев зачем-то на аккуратно заправленной кровати девушки, постояв в центре комнаты, Константин не зная еще что ему следует искать, все никак не мог понять, что же его насторожило. Зная по старому опыту, что чутье его обычно не подводит, Царьков продолжал напряженно думать. Осмотрев все вещи девушки, он еще больше удивился. Найденная в комнате одежда, составляла практически полный гардероб, от нижнего белья, до зимнего пальто, включая даже рукавицы и теплую, меховую шапку. Среди, обнаруженных им вещей также было все необходимое, даже маленький кипятильник и небольшой утюжок на полке. Как ни странно, удалось отыскать и деньги, лежащие в маленьком бумажном пакетике, вместе с паспортом. Денег было мало, но все же, как показалось Царькову, чересчур много, для скудно зарабатывающей и к тому же совсем недавно поступившей на работу, медсестры. Вещи, документы, деньги - все необходимое. Действительно, Костя, еще раз окинул взглядом комнату, практически все вещи были именно необходимые. И тут он, наконец, начал понимать причину своего беспокойства - в комнате совсем не было лишних вещей, которыми бы девушка долгое время не пользовалась, которые бы просто так, лежали без дела в какой-нибудь богом забытой коробке или где-нибудь еще, лежали, обрастая пылью - по сути своей, ненужный хлам, однако бережно хранимый и перевозимый с места на место, любой женщиной, даже самой бедной. Не было здесь, также и сугубо личных вещей - вещей-воспоминаний, например, каких-нибудь безделушек на память, старых фотографий, писем или сувениров. И еще один факт заставлял Константина задуматься - в комнате царил идеальный порядок, даже женские домашние тапочки стояли четко на своем, отведенном для них, месте около педантично, без единой складки, застеленной кровати.
  
  
   7
  
   Вскрытие тела бедного отца Дмитрия показало инфаркт. Следов, каких либо химических соединений на обгоревшей одежде покойного, найдено не было. Первоначальная версия Царькова об убийстве и потом последующем сожжении тела полностью разваливалась. С медсестрой тоже, было непонятно. Проверка найденного в ее комнате паспорта показала, что паспорт принадлежал Светлане Николаевне Костромской родившейся в Петербурге и имеющей, проживающих там же, родителей. Странно было и то, что молодая девушка, как оказалось, имела высшее медицинское образование и вполне могла работать врачом в Петербурге, а не простой медсестрой, в богом забытой, сельской больнице. Снарядив Сашку на поиски ее родителей и кратко доложив Иванцову о пока абсолютно безнадежном деле отца Дмитрия, разозленный, после услышанных от него, нелицеприятных слов в свой адрес, Константин, решил собрать вещи и возвращаться в Петербург. Может там удастся, через местных священников, установить круг знакомых и родных отца Дмитрия.
   Подъехав к сельсовету Царьков увидел участкового инспектора и рядом с ним испуганного мужичка в длинном пальто. Смутно припоминая, где он мог видеть это черное пальто, Константин, выходя из машины, раздраженно бросил:
   - Ну, что у вас там еще, инспектор?
   - Вот, - гордо заявил участковый, - еще одного свидетеля нашел! Поговорите с ним, товарищ следователь.
   - Ну, проходите, - поняв, что уже от назойливого инспектора не избавиться, обречено, сказал Царьков.
   Войдя в комнату, мужичок, вдруг прыгнул к окну и задвинув шторы, начал озираться по сторонам.
   - Вы кого испугались? - насмешливо спросил Константин.
   - Да, он у нас, немного не в себе, вы не обращайте внимания, - посоветовал участковый.
   - Вы, что же мне в качестве свидетеля сумасшедшего подсовываете? - Царьков улыбнулся.
   - Я не сумасшедший, это он, он специально меня выставляет сумасшедшим! - беспокойно заговорил мужчина, испуганно выглядывая из черного поднятого воротника. - Вы его, лучше, прогоните, товарищ следователь... Я сам к вам шел, это он ко мне привязался. Он плохой!
   Обидевшись окончательно, мужичок твердо объявил:
   - Я при нем, ничего рассказывать не буду!
   - Выйдете, пожалуйста, - попросил Костя инспектора.
   - Я при исполнении, мне нужно присутствовать при допросе свидетеля...
   - Выйдете, пожалуйста, - удивленный поведением инспектора, еще раз, настоятельно попросил Царьков.
   - Ладно, ладно! - инспектор нервничал и покрывался красными пятнами. - Я за дверью. Сразу зовите...
   - Идите, идите, не волнуйтесь.
   Уловив в голосе следователя нетерпеливые нотки, недовольный участковый, вышел из комнаты. Мужичок, сразу, подскочил к двери, проверил, плотно ли она закрыта и задвинул щеколду. Обернувшись к следователю, он юркнул на стоящий у стены стул и торопливо, приглушенным голосом, заговорил:
   - Они не настоящие, этот тоже с ними, - он кивнул в сторону двери, - им нельзя верить, лица у всех разные...
   - Успокойтесь, успокойтесь, - пытаясь подыгрывать сумасшедшему, как можно спокойнее, заговорил Царьков, - назовите сначала себя. Ваше имя, фамилия...
   - Ромашкин Петр Данилович...
   - Место работы?
   - Безработный, ну... фермер.
   - Фермер говорите, - Царьков улыбнулся, представив длинное пальто на тракторе. - Что вы мне собирались рассказать?
   - Я их видел, один такой темный, но нормальный, а она, такая же, как и эти все с разными лицами...
   Стараясь отсеивать правду от сумасшедшего бреда, Константин поморщился, но все-таки спросил:
   - Где вы их видели?
   - В машине, утром, по улице ехали, я около магазина был, машина не местная... Я сразу подумал - беда будет!
   Мужичок снова заволновался и начал озираться по сторонам.
   - Почему вы решили, что они нас интересуют?
   - Я же объясняю, машина странная, белая, женщина такая страшная - я сразу почувствовал... еще к больнице ехали, а там и церковь рядышком...
   - Номер машины, случайно, не запомнили? - безнадежно поинтересовался Костя.
   - Вот, наконец-то, понимать начали...
   Ромашкин обрадовался, вскочил, приложил палец к губам и достав из необъятного пальто скомканный клочок бумаги, заорал:
   - Нет, не помню! Далеко было, да и быстро проехали!
   Мужичок, хитро подмигнул и сунув Царькову клочок бумажки, продолжил жалобным голосом:
   - Я уже все сказал, отпустите меня домой гражданин начальник!
   Спрятав бумажку в карман пиджака и понимая, что толку от дальнейшей беседы будет мало, Константин позвал, притаившегося за дверью, участкового.
  
   8
  
   Отъехав от Ягодного километров двадцать, уже проделав часть пути к дому, следователь Царьков, развернул смятую бумажку и удивился. На листике, корявым почерком, был написан номер машины и снизу под номером, небольшая приписка:
   По прочтении уничтожить.
  
  
  
   Глава 7
   Заживо погребенный.
  
  
   1
  
   Андрею снились камни. Большое поле, усыпанное разными по размерам и форме валунами. Он медленно брел среди этих камней, иногда поднимая голову и любуясь небом. Темно-красное, в светлых, извилистых прожилках, местами совсем черное с редкими пятнами облаков, небо, было необычайно красиво и таинственно. Низко нависающее над его головой оно придавливало к земле и укорачивало тени, окрашивало пейзаж всеми оттенками красного цвета, местами утопающего в особенно плотных, кажущихся нарисованными, тенях, местами выцветающего почти до розового, яркого и бьющего в глаза прямо с верхушек покатых валунов, заставляя одинокого путника прищуриваться и искать глазами более спокойные тона. Камни ждали наступления жизни. Засохов чувствовал это напряженное ожидание уже нарушившее их размеренный покой. Еще он впитывал страх. Страх исходил от валунов волнами, насыщал воздух и приятно холодил тело, вызывая у него приятное чувство удовлетворенности собственной правотой. Камни не хотели наступления жизни. Жизнь не могла стать для них, совершенней самой природы, оттачивающей свое мастерство целую вечность и уже создавшей эти красивые валуны, подарив им бесконечную и самодостаточную радость покоя.
   Выжженная оранжевая земля похрустывала под ногами и Засохову приятно было слышать этот мертвый хруст, ему совсем не хотелось уходить. Он с завистью рассматривал эти застывшие глыбы и был готов превратиться в такой же камень, отрешенный от всего и мирно спящий на обочине суетливой и бессмысленной жизни.
   Однако, в глубине его сознания, зрела необходимость возвращаться обратно в клетку плоти, чтобы снова рождаться и снова умирать, мучаться мелкими животными страхами и постоянными сомнениями, ненасытного, биологического разума. Пора возвращаться, пора...
  
   2
  
   Попав, наконец-то, в собственный кабинет, Царьков устало опустился на стул. Хмурое лицо Сашки Перегудова, застывшее с натянутой улыбкой напротив Константина, явно не предвещало хороших вестей. Устало вздохнув, он все же спросил:
   - Ну, что там у тебя? Поговорил с родителями девушки?
   Сашка откинулся на спинку стула и раздраженно ответил:
   - Чертовщина какая-то, нету этой девушки...
   - Как это нету, что ты городишь, а документы?
   - Наверно не ее. Та, что в паспорте, умерла почти год назад. Так что, - Перегудовский голос немного смягчился, - надула нас твоя медсестричка...
   - Подожди, подожди, а паспорт настоящий?
   - Паспорт настоящий, - Сашку уже охватывала веселость.
   - А фотография?
   - Все настоящее, и фотография и все... Может, похожа, двойник, например, - предположил Перегудов.
   - Все свидетели признали и врач больницы, и старушка - хозяйка дома...
   - Ну, если все признали - значит чудеса, - многозначительно изрек Сашка. - А чудес не бывает!
   - Ладно, - Царьков хлопнул себя по колену, - перейдем к следующему:
   - Ты номер машины вчера получил? Успел проверить?
   - А вот с номером - интересная история! Машина принадлежала некоему Карасеву..., - Сашка мельком сверился с какой-то бумажкой, - Леониду Матвеевичу, проходящему по давнему делу об убийстве.
   Перегудов замолчал, выдерживая торжественную паузу.
   - Он убийца? Не тяни, рассказывай! - Костю охватило нетерпение.
   - Нет, он жертва, причем вместе с сыном. А обвиняемой по этому делу проходила, его жена, некая... - Сашка снова взглянул на бумажку, - Карасева Маргарита Сергеевна...
   - Ну и где она сейчас?
   - Она сумасшедшая, Костя, причем экспертизой установленная сумасшедшая. Не подкопаешься!
   Константин Царьков даже не удивился попривыкнув, за время пребывания в Ягодном, ко всем неясностям в этом запутанном деле и уже уяснив для себя, что дело это непростое и вполне претендующее на звание очередного глухаря. Поэтому, теперь, он воспринимал новые факты абсолютно спокойно, стараясь не торопиться с выводами и с помощью простой логики зацепиться за какую-нибудь ниточку.
   Сейчас, поразмыслив немного над словами друга, он спокойно спросил:
   - А где она сейчас?
   - Сегодня поеду и выясню, но думаю, - Перегудов хмыкнул, - там, где и должна находиться - в сумасшедшем доме. Поскольку данные о ее исчезновении или побеге к нам не поступали и в деле это не отражено, значит, судя по всему, она именно там, где и должна быть, то бишь в сумасшедшем доме.
   - Машину могли угнать...- предположил Костя.
   - Не могли, - тут Сашка, совсем уж театрально вознес палец к небу. - Машины нет, и номеров, следовательно, не должно быть...
   - Как нет? - Царьков все-таки начал удивляться, то, что говорил Перегудов, совсем не имело ни какого смысла.
   - Машина сгорела, вместе с Карасевым, сыну удалось выпрыгнуть, но он тоже потом, умер. Все повесили на эту Карасеву.... Там действительно много улик, интересное дело.
   Перегудов вытащил из ящика стола белую, толстую папку.
   - На, почитай сам, на досуге... - Сашка протянул Константину папку и радостно объявил:
   - А сейчас тебя Иванцов ждет, уже пару раз звонил...
  
   3
  
   Полковник Иванцов, потирал руки, вскакивал из-за стола и походив по кабинету снова садился на место. Выслушав подробный доклад Константина полковник разволновался и теперь, разломав красный, новенький карандаш и немного успокоившись, задавал вопросы:
   - Так, так, говоришь, следов тушения пожара не обнаружено. А эта сумасшедшая... Вы ее нашли?
   - Перегудов поехал, товарищ полковник. Сегодня выясним.
   - Так, так, - полковник опечалился, - ты мне здесь, хочешь намекнуть, что никаких ниточек как бы и нет. Если эта Карасева окажется на месте, что тогда?
   - Попробуем поискать машину, - неуверенно предложил Царьков.
   - Это как, все белые иномарки в городе будешь проверять?
   - Да нет, я думаю, что если номер совпадает, то может и модель та же самая, старенький Опель...
   - Мне результаты нужны, хоть какие ни будь! - полковник опять волновался. - С этими машинами можно до бесконечности разбираться. Ты знаешь, сколько в городе может найтись таких вот "опелей"? Мне твоя голова нужна, думай активнее. В крайнем случае, - Иванцов неожиданно снова успокоился и стал потирать руки, - нужно навестить еще раз, родителей медсестры и осторожно, попробовать выяснить все обстоятельства ее смерти... Что-то здесь не то, нутром чую.... А насчет вещей, ты это хорошо подметил. И деньги, и паспорт, и одежда. Да, - убежденно заключил он, - давайте-ка, проработайте досконально это направление...
   - Что и могилу раскопать? - попытался пошутить Иванцов.
   - Ты зря смеешься, - Иванцов напустил на себя строгий вид, - если потребуется и эксгумацию проведем! Это не твой Опель - не иголка в стоге сена!
   Ну, вот и хорошо, - обрадовано подумал Царьков, - опять у товарища полковника, очередная бредовая мысль, ну что ж, приказ получен - можно действовать, - и вслух спросил:
   - Разрешите действовать?
   - Не "хохми" тут у меня, ты все понял? Можешь идти.
   - Да, постой, - остановив Константина почти у порога, Иванцов хитро улыбнулся. - Ты, Перегудову передай, чтобы спиртные напитки в кабинете не оставлял, пиво-то в тепле испортится!
   - Есть передать!
   - Завтра вечером, жду доклад!
  
4
  
   Сашка Перегудов приехал часа через два, после визита Царькова к начальнику. Он влетел в кабинет и вежливо поинтересовался:
   - Как Иванцов поживает?
   - Рассказывай давай, что там в психушке?
   - В психушке, Костя, психи...
   - Послушай, давай посерьезней, у меня это дело уже в печенках сидит!
   - Ну ладно, - заметив, что друг не в настроении, Перегудов, перешел на серьезный тон, - долго не могли отыскать документы по Карасевой, врач поменялся, историю болезни, кстати, так и не нашли, но зато я выяснил, где она...
   - И где?
   - Умерла, примерно, восемь месяцев назад, была похоронена где-то в новостройках. Ты представляешь, - Сашка явно был доволен собой, - нянечка одна вспомнила, ухаживала за ней, тихая говорит такая была, все за сына переживала и отравилась.
   - Чем отравилась?
   - Вот это выяснить, пока не удалось. Нужно почитать историю болезни и разыскать этого старого врача. Завтра придется снова туда ехать, ты не хочешь за компанию?
   - Думаю, не получится, нам здесь Иванцов, главное направление поисков определил, необходимо завтра же начать медсестрой заниматься.
   - А что с медсестрой? Я там все вроде, выяснил, - возмутился Сашка.
   Ему кажется, что с ее безвременной кончиной не все чисто. Так что, - Константин усмехнулся, - поезжай-ка, завтра, один в свой сумасшедший дом, а я уж к родителям медсестры наведаюсь.
  
   5
  
   На следующее утро, выйдя на улицу, как всегда в половине девятого из подъезда, своего девятиэтажного дома, Костя увидел, что заднее стекло его белой, старенькой шестерки разбито.
   Ну вот начинается - подумал Царьков, - кому это, интересно, мое стекло помешало. Вот подонки!
   Только что начавшийся день, был безвозвратно испорчен. Осколки стекла на улице и все заднее сиденье машины, были присыпаны тонким слоем нападавшего за ночь снега. Как назло, день был теплым и недавно выпавший снег уже начал подтаивать, растекаясь по салону ручейками талой, грязной воды.
   Кое-как вытряхнув эту белую грязь из машины, ругаясь и нервничая, злясь на весь белый свет, Царьков, поехал в неподалеку расположенный магазин автозапчастей. Магазин обычно открывался в восемь утра, и Костя частенько заскакивал в него перед работой, болтал со знакомым продавцом и делал, как правило, мелкие, но такие необходимые, для владельца отечественного автомобиля, покупки.
   Уже находясь перед самым магазином и едва не проскочив нужный поворот и поэтому резко притормозив, Константин услышал резанувший по ушам звук автомобильного сигнала. Обернувшись назад он увидел несущееся прямо на него желтое такси с прыгающим в лобовом стекле и перекошенным от злости лицом водителя. Каким-то чудом, проскочив мимо, едва не зацепив его шестерку, Волга обдала его машину волной придорожной грязи и унеслась прочь.
   Ну, вот еще аварии не хватало, надо успокоится - подумал Царьков и постарался взять себя в руки.
   Он уже знал, что иногда в жизни, выпадают такие вот нескладные дни, когда все валится из рук и любая ситуация грозит катастрофой. Одними из способов борьбы с усиливающимся по нарастающей, невезеньем, могли, конечно, быть полная собранность и холодный расчет. Однако, все же, лучше в такие дни, если это возможно, полностью менять свои планы, например, сегодня можно было увидев разбитое стекло, сразу вернуться домой или оставив все так как есть - поехать на работу на какой-нибудь другой машине или скажем, на метро.
   Магазин, по закону подлости, оказался закрыт. Свет внутри не горел, и поэтому стучатся к знакомому продавцу, было бесполезно. Подумав немного, Костя решил не искать другие магазины, а сразу отогнать машину на станцию техобслуживания. Стекло можно купить позже, может быть даже на этой самой станции.
   Раздраженный Константин, нервно ругаясь, то на неповоротливых водителей, то на лезущих под колеса пешеходов, отъехал от магазина и вырулил на широкий, с трамвайными путями в центре, проспект. Разогнавшись на длинном участке дороги без светофоров, он не обратил внимания на движущейся немного впереди него, трамвай. Поскольку трамвайной остановки в этом участке дороги, для нормальных водителей, обозначено не было и о ней могли знать, только пешеходы и естественно сам водитель трамвая, то, что стало происходить на проезжей части дальше, явилось для Константина полной неожиданностью.
   Трамвай до этого ехавший с обычной для трамвая скоростью, вдруг начал резко тормозить и к нему, не глядя ни в какие стороны, ринулась толпа, до этого момента, мирно стоящих на обочине пешеходов. Какая-то женщина, тащившая за собой упирающегося ребенка, замешкалась, прямо перед уже сбавляющей скорость машиной Царькова. Посигналив и одновременно надавив на тормоз, пытаясь как-то замедлить движение машины, Константин с ужасом понял, что скорость снижается слишком медленно и его неудержимо несет прямо на эту женщину с ребенком. Истоптанная тысячами мокрых ботинок проезжая часть, минувшей ночью прихваченная морозцем, еще не успела оттаять и была покрыта тонкой коркой льда. Шестерка, схватив всеми четырьмя колесами на юз, совсем не хотела тормозить и Царьков отпустив педаль ненужного уже тормоза, резко отвернул вправо, чудом успев отвести машину от столкновения с застывшей в немом ужасе маленькой фигуркой ребенка. Выскочив на обочину и окончательно распугав проснувшихся от сигнала машины прохожих, шестерка почти на полном ходу протаранила бок, не к месту поставленной коммерческой палатки и, наконец, с хрустом остановилась. Успев услышать громкий звук удара и бьющегося стекла, Костя сильно ударился переносицей о руль и потерял сознание.
  
   6
  
   Ударивший в ноздри запах спирта и невыносимое жжение на лице, вернули Царькова к действительности. Открыв глаза он увидел склонившегося над ним молодого небритого мужчину, самого, что ни на есть, паскудного вида. Во рту у мужчины дымилась сигарета, а в руке покачивалась, наполовину пустая, бутылка водки. Мужчина чему-то глупо улыбался, но заметив, что Константин пришел в себя, сделал строгое лицо и спросил:
   - Ну что козел, чем рассчитываться будешь?
   Невыносимая боль сконцентрировавшись на разбитом лице Кости, тугим жгутом охватывала всю его голову и отдавалась в спину.
   Этот гад мне еще водкой в лицо плеснул, - подумал он, морщась от боли и чувствуя связанные за спиной руки.
   - Ты кто такой? - с трудом разлепив губы поинтересовался Царьков.
   - Ты нам весь ларек порушил, дак, чем платить будешь долларами или рублями? Рублями дороже, - убежденно проговорил мужик с бутылкой, снова улыбнулся и крикнул:
   - Старик! Иди сюда! Хмырь очухался!
   Вынырнувший откуда-то сбоку тот, кого назвали Стариком, видок имел еще похлеще, чем у товарища и уж, совсем не походил на владельца коммерческой палатки. На нем были какие-то грязные джинсы, потертая кожаная куртка и засаленная кепка.
   Бомж, бомжем, а ни как не коммерсант... Интересненькое дельце!, - догадался Костя с интересом наблюдая за происходящим.
   Никакой опасности для жизни, он пока не чувствовал, только сильно болела голова, мешая сосредотачиваться на беседе.
   - Вот мы его сейчас, тепленьким и закопаем! У меня там свежая, безымянная могилка приготовлена, - сказал Старик и хитро подмигнул Царькову.
   - Подожди, ты, давай сначала бабки получим с этого козлика, - вступился за Константина, второй с бутылкой. Потом, взболтав содержимое бутылки, отхлебнул добрую треть и закашлялся.
   Костя пошевелился и сев поудобнее, осмотрелся. Он сидел прямо на снегу, прислонившись спиной к большому колесу белого строительного вагончика. Неподалеку от него виднелся лес, а вокруг простиралось кладбище. Это было уже не смешно.
   - Кто вы такие? - снова спросил он.
   - А ты кто такой...? - не дав Косте ответить Старик склонился над ним и дыхнув перегаром, рявкнул:
   - Документы есть?!
   - Я, - Константин поморщился и холодно посмотрел на бомжа, выдерживая паузу, - следователь прокуратуры. А документы во внутреннем кармане.
   Старик бесцеремонно похлопал Костю по карманам куртки и не обратив никакого внимания на бумажник, обрадовано достал красную книжечку. Прочитав удостоверение и довольно кивнув головой, он метнул книжечку своему приятелю. Тот к тому времени, уже закончил кашлять и теперь мутными глазами наблюдал за происходящим.
   - Спрячь пока у себя, - приказал Старик. Присел на корточки и посмотрел на Костю.
   Никакой злости или ненависти в глазах у бомжа не было, просто холодный изучающий взгляд. И взгляд этот, был взглядом абсолютно трезвого и уверенного в себе человека! У Царькова внутри все оборвалось, и к сердцу подступил скользкий холодный страх.
   Им не нужны деньги - они просто меня убьют! - осознал, вдруг Константин, поняв, наконец, всю чудовищность своего положения.
   - Зачем я вам нужен? - спросил он у Старика.
   - Убивать мы тебя не будем, успокойся, - словно прочитав его мысли, страшный бомж улыбнулся и пригнувшись вплотную к его уху, тихо сказал:
   - Ты нам, как раз, совсем не нужен...
   Он не закончил фразу, резко поднялся, подошел к приятелю и что-то шепнул ему на ухо. Через мгновение, выронив бутылку, второй, поспешно скрылся в вагончике. Побыв там с минуту он выскочил обратно и сунул Старику какой-то белый пакет. Бомж повернулся к пленнику и крикнул:
   - У тебя деньги есть?!
   - Есть, - у Константина появилась надежда, - Только за ними нужно съездить.... Сколько вам нужно?
   - Сколько не жалко, - Старик подошел к Царькову и улыбнулся. - Ладно, про деньги расскажешь по дороге. Ты не возражаешь немного прогуляться?
   - Куда? - удивился Костя.
   Старик, не ответил и крикнул своему приятелю:
   - Эй, Слепень, помоги!
   Второй, уже без бутылки, поспешно подбежал к Старику и через мгновение, они подхватили следователя под мышки и быстро потащили его к лесу. Сопротивляться Костя не мог, ноги и руки были крепко связаны, кричать, тоже было бессмысленно, так как на кладбище не было ни души и к тому же, вместо снега, начал моросить противный мелкий дождик, а в такую, дождливую погоду на кладбище вообще редко кто ездит. Протащив Царькова метров сто, бомжи бросили его прямо на мокрую, рыхлую, землю, совсем рядом от глубокой, свежевырытой могилы. Запах свежей земли ударил ему в нос.
   Так, - еще попугать решили - подумал Костя и сразу начал сомневаться. Поведение бомжей было настолько необычным и не вписывалось ни в одну из придуманных им во время недавней беседы со своими мучителями, логических схем, что ему невольно приходилось готовиться к любому повороту событий.
   - Может, вы расскажете мне, что вам от меня нужно? - спросил Царьков и еще раз посмотрел на продолговатую яму. У дальнего конца продолговатого углубления, совсем близко от края ямы, торчала из земли белая, пластиковая трубка, сантиметров пять шесть в диаметре.
   - Ты помолчал бы лучше, - хмуро попросил пленника Старик и бросил второму:
   - Давай, Слепень, заткни ему рот!
   Выдернув из мешка моток липкой ленты, Слепень подскочил сзади к Константину и быстро, со сноровкой, замотал ему рот. Все произошло настолько неожиданно, что Костя даже не успел отвести голову в сторону или как-то начать сопротивляться. Несколько быстрых секунд и его рот был плотно замотан липким скотчем. Помотав инстинктивно головой и что-то помычав, Константин почувствовал страх. Ему стало совершенно очевидно, что яма эта была приготовлена заранее и приготовлена именно для него Царькова, и его сейчас просто закопают, безо всяких объяснений и ненужных разговоров. Это было так непредвиденно и невероятно, что Костя, помимо страха, почувствовал еще и удивление. Лихорадочно вспоминая кому он мог насолить, настолько сильно, что его стало необходимо, обязательно убить, его - следователя прокуратуры, просто взять и закопать, как какой-то мешок с мусором!
   Мысли пленника оборвал сильный и болезненный удар в спину и Царьков полетел вниз, в черный провал, навстречу своей смерти. Больно ударившись разбитым лицом о дно ямы, Константин потерял сознание.
  
   7
  
   Сначала к нему пришла боль. Нестерпимо болело вывихнутое после падения в яму плечо и разодранное в кровь, о жесткую землю, лицо. Рук, Царьков, не чувствовал, руки были где-то сзади, вероятно все еще связанные и окончательно онемевшие. Дышалось очень трудно, забитый землей до самых лобных пазух, нос еле пропускал через себя свистящий воздух. Ему казалось, что глаза его порезаны во многих местах, острой бритвой и после этого, все эти саднящие маленькие ранки, были обильно присыпаны солью. С силой выдохнув забившуюся в нос землю, Константин попробовал пошевелиться. Тело еще слушалось и можно было попытаться перевернуться на спину. Перевернуться не получилось, плечи каждый раз, упирались в какую-то твердую крышку, расположенную совсем близко над его затылком.
   Хорошо, хоть не засыпали, живьем, без гроба, а в какой-то ящик сунули, но зачем? - думал Царьков, - действительно, зачем, такие сложности? Кто мог придумать такую изощренную пытку?
   В том что, это пытка Костя уже не сомневался, чувствуя постоянный приток холодного воздуха, он понял, что уже не задохнется. Вспомнил белую трубку, замеченную им около края могилы и усмехнулся. Становилось ясным, что кто-то хотел, для него, долгой и мучительной смерти.
  
   Сознание уплывало и его было не остановить. Всепроницающий, растворяющий тело холод, отступал и забывался, уступая место покою. Костя с нетерпением ждал, наступления этих минут беспамятства, когда приходило забытье и отступал холод и каждый раз, когда к нему возвращались муки истерзанного тела он лелеял призрачную надежду, что теперь, он очнется уже не здесь не в этой ужасной, холодной могиле, а где-нибудь еще, что его в конце концов, спасут или он вообще не очнется, проглотив смерть и забыв навеки про плоть, но секунды забвения таяли, и он опять возвращался, и каждый раз попадал снова и снова в скованное холодом тело. Он вдыхал тошнотворный запах сырой земли, испытывал страшное разочарование и беззвучно теряя последние проблески разума, заживо погребенный, он таращился изрезанными глазами в непроглядную тьму, начинал кричать:
   - Помогите! Помогите...
  
   8
  
   - Ты все еще, сидишь здесь, как медведь в берлоге, - раздался из прихожей Мишкин голос.
   - Ну, медведь то, это положим, ты, - ни сколько не удивившись внезапному появлению друга, ответил Андрей. - Я же, просто, варю кофе. Ты чагой-то такой ласковый сегодня?
   - Нам нужно поговорить, пока твоя надзирательница уехала... - под Косолапым услужливо скрипнул стул.
   Засохов усмехнулся, посмотрел на Мишку и сев напротив него, спросил:
   - Ты опять по поводу Катеринки, явился?
   - Нет, не совсем... То есть, да! Ее надо спасать!
   - От кого спасать? - спросил Андрей.
   - От твоей Маргариты, она ее убьет. И налей мне кофе!
   - Успокойся... - Засохов встал и налил другу кофе. - Ты знаешь, а мне наплевать! Поезжай спасай! Мне уходить пора...
   - Что-о! - Мишка, аж подпрыгнул на стуле. - Ты должен, обязательно ехать со мной...
   - Я ни кому, не чего не должен! - Андрей посмотрел на своего старого друга и попробовал мысленно заставить его замолчать. Он сразу почувствовал наступление удовлетворения, это чувство было похоже на то, которое уже возникало у него не раз, особенно ярко оно проявлялось в недавних стычках со священником и бомжами.
   Мишка мгновенно побелел и как-то сразу обмяк на стуле.
   - Не на-а-до... Ради Бога... - захрипел он, перебирая руками по столу и опрокинув нечаянным движением, чашку с кофе.
   Чашка откатившись к краю стола, закачалась, медленно упала на пол и начала раскалываться. Этот ломкий звук разлетающегося на мелкие кусочки фарфора, отвлек Засохова, вернул его в реальный мир и он, осознав, что может погубить приятеля, автоматически стал считать про себя:
   Один, два, три... - внутри него раскалывая голову пульсирующей болью, замедлял ход гигантский поезд, скрипом своих громадных колес прогоняя приятную истому удовлетворенности.
   Это было трудно и противоестественно, как если бы у томимого многодневной жаждой путника, только на мгновение почувствовавшего вкус влаги на губах, вдруг резко отобрали флягу с водой, грубо прервав такой сладостный и затяжной, первый и самый необходимый, сладостный глоток.
   Капельки, выплеснувшегося из упавшей чашки, кофе застучали по полу, разлетаясь мелкими коричневыми брызгами, неразборчиво попадая на брюки и белые носки Андрея. Тупо уставившись на свои брюки, быстро покрывающиеся мелкими коричневыми пятнышками, он пытался снова стать целым и неделимым, поспешно собирая воедино осколки разлетевшихся в разные стороны мыслей:
   Шесть, восемь, девять, одиннадцать... - скачущие всадники - мысли постепенно успокаивались. Мишка подал первые признаки жизни, он качнул головой и пошевелил пальцами рук.
   - Ты, чуть меня не убил, засранец...
   Холодно посмотрев на уже розовеющего друга, Андрей, вспомнив их прерванный разговор, все же попытался объяснить Косолапому, такие обычные и простые, вещи:
   - Послушай, я даже разговаривать с тобой не хочу, ты понимаешь? Я сейчас, разговариваю с тобой, на этой вот самой кухне, просто по привычке, но мне это уже не нужно... Ты меня уже достал! Уходи и лучше больше не попадайся мне на глаза...
   - Маргарита ее убьет, и спасти ребенка можешь только ты...- Мишка явно не хотел воспринимать никаких доводов и Засохов опять почувствовал первые колыхания злости. - Она твоя матрица, направленная только на тебя!
   Андрей замер, ему неожиданно, стало интересно, просто интересно, игра снова могла стать забавной. Вспомнив на мгновение испуганное личико ребенка он медленно опустился на стул и все еще не снимая со своего лица безразличное выражение нехотя спросил:
   - Ладно, Косолапый, это уже интересно. Откуда ты узнал, что она матрица? Я не чувствую этого, она же не безликая!
   - Это она, только, для тебя не безликая, - Мишка задумался на секунду и с трудом, явно не желая этого говорить, сказал:
   - Я тебе докажу, поехали, пожалуйста...
   - Ой, ли, - усмехнулся Засохов, - ну если действительно сможешь доказать, то поехали...
  
   9
  
   Девятку нещадно трясло и снова пошел, этот противный, мелкий дождик. Увидев знакомое кладбище, Андрей улыбнулся и спросил:
   - Что, Михаил, все идет по кругу, опять с какой-нибудь очередной сучкой встретимся или как?
   - Здесь доказательство, которое тебе нужно, - хмуро ответил Мишка.
   Косолапый волновался. Стискивая побелевшими пальцами руль, он слишком быстро гнал бедную машину по разбитой дороге.
   - Осторожно ты, машину разобьешь...
   Мишка, казалось, не слышал Засохова и забормотал:
   - Не должен я был тебя сюда вести, да что теперь говорить, вон уже почти приехали...
   - Слушай поезжай помедленнее, - процедил сквозь зубы Андрей, - а то, ведь обратно не уедем.
   Косолапый, наконец-то, сбросил скорость и поехал медленнее.
   - Ты что-нибудь, видишь, Андрей?
   На кладбище не было ни души. С краю виднелся покосившийся белый вагончик. Около некоторых надгробий стелился розовый туман. Присмотревшись повнимательнее Андрей увидел, что туман этот не однородный, местами совсем светлый, еле заметный, местами насыщенный и плотный, как кисель. Почти все, окутанные этим необычным туманом, надгробья имели трудно различимые, но все же заметные для глаз Андрея оттенки розового цвета. Поразмыслив немного он ответил:
   - Туман розовый - там около некоторых надгробий, у одних плотный, у других еле заметный.
   Мишка ничего не сказав, остановил машину. Потом все же заинтересованно спросил:
   - Покажи мне, где самый плотный?
   - Ну, пошли, вон к тому крестику.
   Засохов указал на середину кладбища. Подойдя поближе к нужному месту, Андрей увидел неряшливо разбросанную свежую землю вокруг, видимо, совсем недавно поставленного памятника - большого бронзового креста, еще не потемневшего от непогоды и выглядевшего почти новеньким.
   - Свежее захоронение, - задумчиво сказал Мишка. - Я так и думал. Ну-ка, сможешь показать теперь, где ты заметил совсем слабый туман.
   - Да вот рядом, пошли, - Засохов толкнул Косолапого под локоть.
   Пройдя несколько метров друзья остановились около большой, гранитной плиты. Посмотрев на дату смерти, Андрей стал понимать, что мог означать этот, такой разный по насыщенности розовым цветом, туман. Захоронение было давнее, почти годовалой давности и пелена над могилкой нависала совсем прозрачная с едва различимыми розоватыми всполохами внутри.
   - Ну вот, этого жмурика, около года назад, закопали! Вот в чем разница между старым и новым, - сказал Мишка и торжественно взглянул на Засохова.
   - Где твое доказательство? - сухо спросил Андрей, пропустив мимо ушей реплику друга и вдруг, резко обернулся в сторону леса, словно его кто-то окликнул.
   - Ты ничего не слышал?
   - Нет, - Косолапый удивился. - А, что я должен был услышать?
   - Ну, кричал кто-то или еще чего-нибудь.... Подожди... Тихо!
   Андрей поднял палец, и друзья замерли прислушиваясь. Кругом стояла тишина.
   - Ну, пошли, наверно тебе показалось, нам как раз в ту сторону, - встрепенулся Мишка и быстрым шагом направился к лесу.
   Андрей постоял еще немного напряженно прислушиваясь, но ничего не услышал и поспешил за другом. Пройдя немного вслед за Косолапым, он остановился. Густое дыхание леса ударило ему в нос - у него закружилась голова. Теперь он почувствовал, что где-то совсем близко впереди, что-то происходило. Засохов ни как не мог уловить что, какая-то необъяснимая тревога притаилась рядом, там у самого леса и еще Андрей ощутил боль, боль какого-то живого существа, может быть даже человека. Тогда, в церкви, когда в страшных конвульсиях дергалось тело священника, он тоже почувствовал нечто подобное, но то было совсем другое чувство, та боль не вселяла тревогу в сердце и не тянула из него силы, ее можно было пить мелкими прохладными глотками как живительный сок, растягивая удовольствие и обретая новые силы. Там была месть, здесь притаилось сострадание. Сострадание было совсем не к месту, и он стараясь затушить в себе это непривычное и неудобное чувство, поспешил за Косолапым.
   Мишка остановился около чьей-то могилы. Крашенная в зеленый цвет, покосившаяся оградка окаймляла заросший пожухлой травой, пустой, безо всякого памятника или хотя бы камня, неухоженный холмик и прямо к этой оградке была проволокой прикручена белая табличка, из которой явствовало, что здесь похоронена не кто-нибудь, а Маргарита Сергеевна Карасева, собственной персоной! Засохов примерно этого и ожидал, но все же справиться с удивлением оказалось не просто. Дата захоронения была не очень давней около восьми месяцев тому назад и туман над невзрачным холмиком, все еще сохранял бледно-розовую окраску.
   - Ну, что ты, теперь, думаешь? - хрипло поинтересовался Мишка.
   - Ты уверен, что там похоронена именно она, может быть, там вовсе не Марго...- Андрей усмехнулся. - Или скажем там похоронена ее матрица для отвода глаз, а Маргарита, какой была, такой и осталась?
   - Давай раскопаем могилу, если хочешь, - Косолапый брезгливо поморщился, - только это не очень приятно.
   - Что мы сделаем?
   - Откопаем тело. Я знаю, что там не матрица и не другой труп, ты забыл, у нас с тобой немного разные способности...
   - Подожди, - перебил Мишку Андрей, - ну-ка расскажи-ка мне про немного разные способности, в чем же они разные?
   - Ты..., как бы это сказать...- Косолапый замялся, - не хочешь помогать человеку. Я же наоборот - хочу. И я, как ты помнишь...
   В Засохове просыпалась злость, и он недослушав друга заговорил:
   - Насчет хочу, не хочу, это ты не прав, у меня нет какого либо желания, а хочу или не хочу это уже желания, мне просто безразлично все! Да, я не помогаю человеку, тут ты прав, но я и не врежу! - Андрей окончательно распалился и даже сжал кулаки, готовый ниспровергнуть любые аргументы выдвинутые Мишкой против его правоты, но Косолапый, вдруг решил не продолжать бесполезный спор и примирительно сказал:
   - Успокойся, я вовсе не хотел тебя расстраивать. Давай этот разговор перенесем на потом, сейчас не самое подходящее время.
   Друзья замолчали, Засохов устало махнув рукой, присел на оградку и посмотрел в сторону леса. Мишка, тем временем, вспомнив, о чем шла речь спросил:
   - Дак, ты хочешь на нее посмотреть или нет?
   Андрей усмехнулся. Он уже понял, что Мишка не врет насчет Маргариты и Катеринке действительно угрожает смерть. Причем очень скоро. Но сейчас ему опять что-то мешало, что-то создающее дискомфорт, как маленький камешек в ботинке, что-то, более важное на данный момент, чем все остальное. И с этим необходимо было разобраться и как можно быстрее.
   - Пошли прогуляемся к лесу, там что-то не то, - предложил он и быстро поднявшись направился на окраину кладбища.
   Мишка недоуменно посмотрел на Засохова и пошел вслед за ним. Около самой кромки леса, недалеко от кучи выкорчеванных пней, виднелся холмик свежей земли. Никакого тумана над холмиком Андрей не увидел, но подойдя поближе заметил кусок белой трубы, косо торчащий над землей. Сзади подбежал Косолапый, на его лице застыло удивление.
   - Там еще живой человек! Скорее Андрюха! Его надо срочно откопать...
   Отдышка мешала ему нормально говорить и Мишка махнув рукой, пробежал дальше. Добравшись, наконец, до могилы он упал на колени и начал лихорадочно разгребать землю руками. Андрей тоже сорвался на бег, но не добежав до Мишки несколько шагов, он замер и осмотрелся. Рядом с кучей пней, совсем недалеко от него, виднелся черенок лопаты.
   С помощью лопаты, друзья довольно быстро справились с рыхлой землей.
   Под метровым слоем земли оказались доски. Их пришлось освобождать от земли почти по всей длине могилы чтобы, затем, свободно можно было вытащить. Расчистив кое-как пару досок Мишка, подцепил их лопатой, немного приподнял и вытянул наверх. Остальные доски вытаскивать стало легче.
   В образовавшимся проеме, ничком, лицом вниз, весь засыпанный грязью, лежал человек. Земля под ним уже намокла и скоро бы превратилась в кашу, в яму быстро просачивалась ледяная вода. Голова человека была неестественно вывернута, на щеке блестели красным свежие ссадины, из распахнутого рта с хрипом вырывался воздух.
   - Он еще жив, надо спешить! - Мишка развернул незнакомца лицом вверх, он был мягкий и безвольный как тряпичная кукла. Только его хриплое дыхание указывало на еще не успевшую погаснуть, в этом охлажденном до температуры земли теле, жизнь.
   - Давай помоги! - Косолапый попытался приподнять тяжелое тело. Андрей быстро спрыгнув в яму и стал помогать другу.
   Выдернув незнакомца из могилы они быстро потащили его к машине. Идти с тяжелой ношей им было нелегко, мокрая земля чавкала и расползалась под ногами. Несколько раз споткнувшись и чуть было не уронив спасенного человека, приятели озираясь по сторонам, добрались до машины. На кладбище по прежнему было безлюдно.
   Отвезти, найденного в могиле, решили на квартиру к Засохову, по мнению Мишки, эта квартира, до сих пор, оставалось самым безопасным для них местом. Андрей молча согласился с другом, не находя в себе больше сил спорить или задавать вопросы. Он чувствовал себя крайне измотанным и еле держался на ногах. Помогая Мишке раскапывать могилу он с грустью осознавал, что делает не свое дело и медленно терял силы. Каждый новый взмах лопатой становился тяжелее предыдущего. Как и обычно, в последнее время, он просто знал, что не должен вытаскивать незнакомца из могилы - это не его дело и самое странное, что он прекрасно понимал, что этого человека закопали ПРАВИЛЬНО и ему совсем не стоит вмешиваться в эту чужую и противоестественную для него, как встречное движение на дороге, судьбу.
   Вытащив вместе с Косолапым, бессознательное и мягкое, как большой продолговатый мешок, тело спасенного, из открывшегося лифта и находясь уже в метре от дверей собственной квартиры, Андрей, неожиданно, ощутил слабость. Выронив безвольные ноги незнакомца, он завалился на бок и потерял сознание. Так что, Михаилу пришлось затаскивать в квартиру приятеля уже не одно, а целых два грузных, выскальзывающих из его рук, тела.
  
   10
  
   - То, что ты сегодня сделал, это квадрат, - чертенок начертил в воздухе квадрат, - а должно быть что?
   Черт оскалился и злобно вперился в Засохова. Не дождавшись от собеседника ответа, бес нахмурился и продолжил:
   - Должен быть треугольник и звезда! Треугольник и звезда!
   Оскаленная, рогатая морда, капая слюной, надвинулась на Андрея, обдавая его невыносимо-зловонным дыханием. Глазки на этой морде сузились превратившись в красные нестерпимо яркие капельки беснующегося пламени.
   - Треугольник и звезда, мать твою!!!....
  
   Андрей очнулся. Солнечный яркий свет бил прямо ему в глаза. Голова гудела, как с похмелья, во рту все пересохло и царапающийся об зубы язык, просил пить.
   Он лежал в своей комнате на большом диване, как раз напротив прямоугольного, голубого свечения на полу. В Мишкиной квартире таких проявлений не было и Андрей, с непривычки, даже удивился, приподнявшись на локтях. Но вспомнив, что он уже это явление, не раз видел и находится, не где-нибудь, а у себя дома, он сразу успокоился и громко позвал:
   - Косола-пы-й! Косола-а-пы... - он закашлялся, в саднящем горле застрял горький комок боли. В дверях появилась Мишкина голова:
   - Ты чего орешь. Гостя разбудишь...
   - Дай попить чего-нибудь... Посмотри в холодильнике... и сделай, черт возьми, кофе...
   - Ах, какие мы нежные, - Мишка с удовлетворением посмотрел на друга.
   - Давай-ка, отрывай свою задницу от дивана, и сам тащись на кухню. А мне тут за гостем поухаживать надо, - он исчез в глубине квартиры.
   Засохов выругался, вставая и пошатываясь на нетвердых ногах, по привычке стараясь не наступить на неудобный голубой квадрат на полу, и побрел, подпирая ладошками стены, в сторону кухни. Ему нестерпимо хотелось свежего, благоухающего кофе. Мишка находясь в дальней комнате кряхтел, охал и звонко хлопал дверцами шкафа.
  
   11
  
   Незнакомец пришел в себя к вечеру следующего дня. Отмоченный, как следует в горячей ванне и накормленный антибиотиками из домашней аптечки, он с трудом ворочая языком, говорил:
   - Я, Константин Царьков - следователь..., вы оказываете помощь работнику милиции. Как вы меня нашли?...
   - Это вышло случайно, - Андрей выразительно взглянул на Мишку, - ты орал как резанный. Мы навещали могилку друга и услышали крики. Он стал раскапывать...- Засохов ткнул пальцем в Косолапого. - Я стал помогать...
   - Я орал?...
   - Ты кричал в бессознательном состоянии. У тебя же болит горло?
   Горло у Царькова действительно болело и не только горло. Казалось, все его тело пропустили через мясорубку, чтобы затем склеить.
   - Дайте телефон? - попросил он.
   - Нет, телефон мы тебе не дадим. Ты уж извини. Звонить отсюда никуда нельзя. Встанешь на ноги, уйдешь своими ножками, - Засохов твердо посмотрел на Константина и продолжил:
   - Так, что, следователь хренов, лучше ни чего не проси, кроме еды конечно, и не задавай дурацких вопросов, - в голосе Андрея уже звенел металл, - мы тебя задерживать, здесь не собираемся, но и лишние хлопоты нам тоже ни к чему.
   - Ты чего несешь-то, он же следователь, его же чуть не убили, - возмутился Мишка, - пусть позвонит куда следует!
   - Ты лучше заткнись. У тебя свои мир, а у меня свой и в своем мире, поверь мне, я ориентируюсь лучше, - внутри Засохова стала нагреваться злость, в ушах появился звон.
   Незнакомец с удивлением посмотрел на друзей. Мишка, уловив состояние друга, открыл было рот, пытаясь еще что-то сказать, но не смог - слова застряли у него в горле. Он быстро вскочил на ноги и вышмыгнул из комнаты.
   - Почему вас закопали? - холодно спросил Андрей снова повернувшись к Царькову.
   - Он вас испугался? - Константин повел глазами в сторону двери.
   - Не думаю.... Почему вас закопали... и почему не просто закопали, а дали возможность дышать? Вы видели трубу сбоку?
   Константину совсем не хотелось, что-либо рассказывать этому ледяному человеку с безумными глазами, но он интуитивно чувствовал, что все же может рассчитывать на его помощь. Кроме того, внутри него, поселилось, вдруг, неудержимое, занозистое желание, все-таки, поделится с этим безумцем своими мыслями, разделить с ним весь пережитый ужас заживо погребенного, переложив на плечи своего теперешнего собеседника, эту страшную часть своего прошлого.
   - Я не могу... вам всего рассказать, - запинаясь, начал Царьков. - Это скорей всего связано с моим расследованием.
   - Вам ведь, нужна наша помощь, - чеканя фразы, заговорил Засохов. - Я вам ее предлагаю. Взамен вы должны быть откровенны. А вашему расследованию мы, уж никак помешать не сможем, - он усмехнулся.
   - Вы могли меня специально откопать, чтобы получить эту информацию...
   - Глупости не говорите. Закапывать, откапывать - ради чего? Если бы мы были как-то связаны с вашим делом, уж поверьте мне, чтобы узнать, как движется расследование совсем не обязательно применять такие сложности. Мне кажется, вас на самом деле хотели убить, причем решили, заставить предварительно хорошенько помучаться. Вас положили не на спину, а заметьте, лицом вниз, да так чтобы, вам было не развернуться. Кладбище мокрое, там уже водичка просачивалась, да вы бы, просто утонули, не подоспей мы вовремя.
   - Наверно вы правы, - подумав немного согласился Царьков.
   Доводы этого безумца показались ему вполне правдоподобными, но все же он решил, по возможности, не раскрывать всех подробностей. Если потребуется - самые незначительные, только для успокоения этого подозрительного субъекта.
   - Я расследую одно дело об убийстве священника, - осторожно начал Константин.
   Засохов закашлялся и удивленно посмотрел на Царькова.
   - Неужели...
   - Там еще была странная пропажа младенца из роддома...
   - И в каком месте это произошло? - заинтересованно спросил Андрей.
   - Поселок Ягодное...
   - Дальше можете не продолжать, - вдруг прервал следователя Засохов, внезапно потеряв интерес к разговору. - Выздоравливайте и уходите с миром...
   Он поднялся со стула, намереваясь покинуть комнату.
   - Подождите! Вы что-нибудь знаете по этому делу? - заволновался Константин, приподнимаясь на локтях.
   - Вам лучше его побыстрее закончить или вообще больше не продолжать... - сказал Засохов и вышел из комнаты.
  
  
   12
  
   Как будто, все с ума посходили, - думал Царьков откинувшись на подушки, - еще один со странностями... Наверняка ведь что-то скрывает... Ведь как только про священника узнал, сразу перестал вопросы задавать...
   Размышления ему пришлось прервать, дверь в комнату открылась, и к кровати подошел второй, тот, которого звали Михаилом.
   - Как вы себя чувствуете, - вежливо поинтересовался вошедший.
   - Надеюсь, скоро перестану вас обременять, - поморщился Константин - его горло еще не могло освободиться от неприятной, колющей боли.
   - Нам с другом нужно уехать, на какое-то время, - Михаил посмотрел по сторонам, - телефон мы заберем с собой, а дверь просто захлопните, если соберетесь уходить...
   - Вы надолго?
   - Не знаю, но на всякий случай, я оставил еду в холодильнике... И еще... - Косолапый, почесал подбородок и присел на стул, - будьте очень осторожны, вам угрожает не шуточная опасность...
   - Что вы имеете в виду?
   - Вас могут попытаться убить снова, - спокойно ответил Мишка и встав со стула, пошел к выходу.
   - Послушайте! Может, вы мне все-таки объясните, что происходит? Черт! - выругался Царьков и ударил ладошкой по одеялу. За его собеседником неслышно закрывалась дверь.
  
  
  
   Глава 8
   Больничные истории.
  
  
  
   1
  
   Больница была старая. Желтые в рытвинах серого истертого линолеума, длинные, соединяющие все ее внутренности, коридоры. Обшарпанные, грязные двери с подтеками старой краски. Холодные со щелями в палец окна и ужасная вонь хлорки и еще чего-то, застарелого и медицинского, присущего только таким вот старым, пропитанным запахами болезней и смертей больничным корпусам.
   Засохов поморщился, в голове у него пульсировала боль. Розоватый туман, обозначающий смерть, стелился по серому линолеуму. Белые тени медицинского персонала вырисовывались кое-где в этих желтых коридорах - кишечнике смерти. В некоторых палатах лежали уже почти готовые трупы с редкими всполохами голубого света, в некоторых - голубого сияния было больше, но лишь ненамного. Еще Андрей чувствовал страх. Это был бесполезный, бессмысленный страх болеющей и умирающей плоти, цепко впившийся в бедный, одурманенный ею же, разум и ни за что не желающей оставить его в покое, отпустить без мук и переживаний на свободу. Хотя, до нее, до этой самой свободы, был всего лишь один такой простой и маленький шажок, называемый у людей - смертью.
   - Ты боишься смерти Мишка? - Засохов едва поспевал за семенящим впереди другом.
   - А, ты об этих, - Косолапый усмехнулся. - Вся разница в том, что они не знают смерти, им нужно ее попробовать на вкус, они не умеют ПОНИМАТЬ не испытав и не сделав выводов.
   - Ты ПОНИМАЕШЬ? - Андрей вцепился в Мишкино плечо, с трудом останавливая стремительного приятеля.
   - А ты не знал? - Косолапый повернулся к нему.
   - Это пришло недавно и это было так странно, знать все уже заранее и ПОНИМАТЬ, что нужно делать, безо всякой предварительной информации и дурацких опытов....
   Мишка внимательно посмотрел на друга и покачал головой.
   - Накопление информации с последующими выводами нужно только материальному, разум уже сам по себе и есть информация, причем неисчерпаемая... Эта информация сдерживается, дозируется и распределяется маленькими глотками, только вот этой нашей плотью, - Косолапый ущипнул себя за палец, - или если хочешь, материальной, ограниченной в своем мирке, клеткой.
   - И ты подлец все это знал и раньше? - Андрей изумленно рассматривал друга.
   - Нет, - Мишка улыбнулся. - Я это понял, ненамного раньше тебя, но...- он погрустнел, - наше тело не выдерживает больше информации, чем способно переварить, оно разрушается...
   - Недели на три еще хватит.... Или ты собираешься терпеть до старости? - Засохов улыбнулся, рассматривая обескураженного приятеля.
   Мишка, неожиданно, вскинул голову и посмотрел на потолок.
   - Она в детском отделении и ей страшно.... Это наверху! Скорее! - выкрикнул он и помчался вверх по лестнице.
  
   2
  
   Царьков чувствовал себя намного лучше. В ногах еще притаилась слабость, но температура упала, и жить ему стало гораздо приятнее. Поднявшись с кровати он проковылял на кухню. Хозяева квартиры его не обманули, там действительно была оставлена еда и холодный кофе. На столе лежали ключи. Пересиливая слабость в ногах он принял душ и разогрел кофе. Нужно было уходить, искать Перегудова, разбираться с этими подонками на кладбище и объясняться с начальством. Он вдруг вспомнил, что остался без машины и теперь, придется выбираться отсюда на перекладных. Он даже не знал, в каком районе города он находится. Но судя по виду из окна это были какие-то новостройки, типовые дома и большие просторные улицы с редкими прохожими. В новостройках всегда так - большие проспекты и широченные тротуары, мало прохожих и почему-то совсем не видно детей. Наскоро перекусив он вышел из квартиры. Уже защелкнув дверь, Костя поймал себя на мысли, что уходить не хочет и что, не просто не хочет, а по какой-то неведомой причине должен остаться. Квартира показалось ему такой уютной и безопасной, и если бы можно было пользоваться телефоном, он бы, непременно, остался в этом доме и вызвал бы Сашку Перегудова сюда, по этому адресу. Однако понимая, что остаться он все равно не может, Царьков нехотя нажал кнопку лифта.
   В лифте воняло застарелой мочой и похабно поблескивали надписи на стенах. Зачем-то зло сплюнув на пол и тем самым добавив еще грязи в этой и без того загаженной конуре, он стараясь не читать глупые буквы, с нетерпением ждал, когда же наконец-то откроются двери. Когда двери лифта открылись на первом этаже - оказалось что, его там ждали. Двое старичков в обносках и с клюками стояли и разговаривали около стены. Уже пройдя мимо беседующих и не ожидая подвоха от пенсионеров, Константин почувствовал резкий и очень сильный удар сзади, по затылку. Мир для него сразу размазался и стал проваливаться куда-то в сторону. В следующее мгновение, чувствуя под собой холодные плитки пола он услышал сиплый голос:
   - Руку ему оттяни в сторону, мешает.
   Кто-то схватил его за правую руку и больно прищемив мякоть бицепса, стал дергать ее в сторону. Больно хрустнул вывернутый в сторону локоть и Царьков застонал.
   - Ты ему голову размозжил придурок!
   - Ничего голова не повлияет...
   Голоса старичков были едва различимы в гудящем, насыщенном колокольным звоном, черепе. Константина ткнули чем-то тупым в бок, и жуткая вспышка новой боли пронзила правый бок. За болью глухо щелкнул выстрел, и наступила тьма.
  
   3
  
   Никакого светлого коридора там не было. Не было встречающих и счастливых родственников, и совсем не было спокойствия или радости. Просто была большая комната, очень похожая на то помещение из поликлиники, в которую Костя, будучи ребенком, нередко заходил с матерью в своем далеком детстве. Те же истертые дерматиновые стулья по стенам. Одинокий покосившийся столик с кипой старых журналов и газетой Правда сверху, и желтые в серых подтеках стены. Маленький Константин скрючившись сидел на одном из стульев и со страхом смотрел на белую огромную дверь, в дальнем конце комнаты. Над дверью в сером матовом квадратике мигали красные буквы ВХОДИТЕ. Ему было страшно и совсем не хотелось покидать коричневый дерматин стула, но эта большая дверь его пугала и настойчиво звала к себе.
   ВХОДИТЕ, ВХОДИТЕ, - мигала надпись.
   Нет, не пойду - решил Костя.
   Он уже собирался заплакать стал искать глазами маму. Мамы в комнате не было и от этого ему еще больше захотелось плакать и никуда не уходить с этого согретого маленькой попкой, родного стула.
   Мама скоро придет, а без нее мне никуда не надо уходить...- думал Царьков, что есть силы стиснув своими детскими ручонками изогнутые к низу подлокотники.
   Мама скоро придет нужно только чуть-чуть подождать и совсем не надо плакать...
   Страшная дверь все еще моргала не переставая и настойчиво. Ужасная ручка в середине двери вдруг задрожала и поползла кончиком вниз. До крайности напуганный Костя, будучи уже не в состоянии больше сдерживать переполняющий его страх, заплакал, слезы брызнули, облегчающим, горячим потоком и застили ему глаза. С трудом оторвав покрасневшие пальчики от подлокотника маленький Царьков быстро протер один глаз и увидел приоткрывающуюся дверь. Черная, вертикальная дыра увеличивалась.
   Сейчас дядя врач тебя заберет... - пискнуло в голове и в ужасной дверной щели появилась улыбающаяся рожа Перегудова. Картинка вновь изменилась, и сразу защипало глаза.
   - Орешь, значит живой! - радостно сообщил Сашка подлетая к кровати.
   Царьков покосил глазами в разные стороны и немного пришел в себя. Он находился в обыкновенной выбеленной больничной палате с одной кроватью посредине и каким-то оборудованием сбоку. Дверь белела прямо перед его глазами, а на единственном стуле справа от него восседал довольный Перегудов.
   - Ну, ты даешь, дружище... Мы весь город на твои поиски подняли, Иванцов чуть сума не сошел...
   Тупая боль в груди мешала ему сосредотачиваться и Царьков молча смотрел на радостную физиономию не перестающего говорить, друга.
   - Они у тебя еще пневмонию, как после переохлаждения, нашли, и ранение было очень тяжелое, едва с того света вытащили, пуля прошла в миллиметре от сердца. Как ты умудрился ее в бок-то схлопотать?... Такое редко случается... Ты говорить-то можешь? - забеспокоился Сашка.
   - Могу, - чужим, хриплым голосом ответил Царьков. Замотанная бинтами голова искажала восприятие им собственного голоса, к тому же челюсть практически не двигалась, и говорить ему было трудно.
   - Я лучше помолчу, а ты рассказывай с самого начала, - попросил он Сашку.
   - Сначала нашли твою машину, - начал Перегудов. - Не волнуйся с ГАИ проблем нет, я все уладил. Потом, просто обыскались тебя несколько дней... и, наконец, нашла тебя добрая старушка в собственном твоем подъезде, уже почти бездыханного... и позвонила нам, чуть удар ее не хватил, распереживалась больно. Ну, вот теперь ты здесь, уже третий день пошел.... Еле вытащили тебя...
   - Меня дважды пытались убить, Саша, надо бы охрану...
   - Постоянно дежурят, не одна мышь не проскочит. Личное распоряжение Иванцова.... Не волнуйся. Ты то сам, можешь что-нибудь рассказать. Все Управление на ушах стоит!
   - Сложно Саша, - Царьков с надеждой посмотрел на Перегудова, - подумать надо немного, можешь потерпеть?
   - Я то могу, а вот Иванцов... Он же сам к тебе припрется, смотри!
   Положение Константина, действительно, было дурацкое. Два раза, чуть не убили и ни каких зацепок. Кладбище - какое-то новое, он на нем никогда до этого не был... Квартира этих добрых самаритян, в доме которых его и хотели убить, тоже неизвестно где. Какие-то новостройки. И ведь перевезли-то его потом, не куда-нибудь, а в его родной подъезд, подлецы... Конечно, чуть погодя, он вспомнит и кладбище, если там окажется, и этот дом, где его лечили, вот только для этого надо сначала выздороветь и встать на ноги. А еще неизвестно дадут ли ему, вообще, поправиться уж больно настойчивые эти твари. Но почему они не убили сразу? Выстрел в голову и все - так просто...
   Вспомнив о правой руке, он еще больше запутался, они ж ему чуть руку не сломали, для чего? Чтобы выстрелить в бок? Чтобы пуля прошла в миллиметре от сердца, как сказал Сашка? Полный бред! Но надо, надо, все же, постараться вспомнить все до мелочей и рассказать потом во всех подробностях, Перегудову - пусть разбирается, сыщик хренов!
  
   4
  
   Александр Перегудов стоял не чуя по собой ног и следил за беспорядочными движениями своего суетливого начальника. Полковник Иванцов бегая, перед ним, по своему просторному кабинету орал:
   - Да ты понимаешь, что ничего не стыкуется... Это его кладбище... А гаишники! Они же никого не увидели там, мать их... и свидетелей нет, - он хлопнул ладонями по брючным карманам. - Никто ведь ничего не видел! Копай Перегудов, копай, а не то, ведь, - Иванцов зло прищурился и замахал перед своей физиономией, пухленьким пальчиком, - твой приятель крайним окажется ...
   - Крайним? - переспросил Перегудов, и тут же сам себе ответил:
   - Крайним, а ну да, конечно...
   Даже не посмотрев в сторону разъяренного начальника он крутанулся на каблуках и вышел в коридор.
   - А ну вернись! - прогремел за его спиной полковник.
   - А пошел ты, - сквозь зубы процедил Александр плотно прикрывая за собой дверь. - Сам окажешься крайним...
   Сейчас Перегудов сильно разозлился. Последнее время в Иванцова словно бес вселился, он стал просто невыносим, а еще эти его угрозы... Сам Александр беззаговорочно верил своему другу, но не мог в то же время, не признавать и логику начальника. Дело действительно становилось все запутаннее и запутаннее. Царьков-то, сегодня, почти герой, огнестрельное ранение - бандитская пуля, лежи себе выздоравливай, а ему Перегудову все разматывай теперь. Клубочек-то не маленький. Автоматически зайдя в собственный кабинет и зачем-то порывшись в бумагах, так толком ничего не прочитав в этой бестолковщине на столе, Александр, раздраженно отодвинул папки на середину стола, быстро встал, потом снова сел и, наконец, достав из нижнего ящика, бутылку пива, поддел ее пробку маленькой открывашкой-брелком и испытывая неподдельное удовольствие, сделал первый глоток. Глоток у него не получился затяжным, как это обычно бывало, как только желтый, пенный напиток коснулся кончика его языка, он сразу прекратил пить и поднес бутылку к глазам. Пиво имело какой-то странный, маслянистый привкус, хотя было еще не старое и вполне, судя по числам на этикетке, пригодное к употреблению.
   - Вот черт, - с досадой в голосе пробормотал Александр, - нет сегодня меня точно в гроб сведут. Ну-ка...
   Он сделал еще один глоток. Теперь вроде никакого привкуса не чувствовалось, только сразу легко зашумело в голове.
   - Показалось... - широко улыбнулся Перегудов и снова присосался к заветному горлышку. Сделав подряд несколько глотков и, наконец, увидев капельки на дне бутылки, Александр с сожалением поставил, пустую тару на стол и попытался встать. Это сделать с первого раза ему не удалось, ноги подкашивались, в его глазах заиграли зайчики.
   - Вот черт, - громко заговорил Прегудов, с какой-то маленькой бутылки пива, мать ее! Вы слышите, мать ее! Зайчики в глазах разыгрались не на шутку, голова стала удивительно тяжелая и ему совсем не захотелось продолжать держать эту тяжелую голову на своей хрупкой шее. Он поморщился и потрогал свой затылок, действительно слишком тонкая шея беспрепятственно сминалась под подбородком. Испугавшись, что его шея может не выдержать и сломаться, Прегудов обеими руками подпер подбородок и стал заваливаться вперед на гладкую поверхность стола. Попавшаяся на пути его движения, бутылка, резво отскочила в сторону и Александр, растопырив локти, наконец-то достиг, желанной точки опоры и тут же провалился в сон.
   Новый день закрутил замусоленный веками, изъезженный сюжет. Все та же тускло освещенная комната, и этот казенный стол материализовались перед его глазами. Разгоняя похмелье, чудовищной тяжестью, к нему на плечи прыгнула усталость. С трудом подняв тяжеленную голову, зачем-то прикрепленную к затекшей неповоротливой шее, Прегудов, натужно кряхтя, начал двигаться. Нужно было непременно что-то делать и куда-то спешить, но ему никак, толком не вспоминалось, куда же именно нужно было идти и что, черт возьми, нужно делать. Делать попросту ничего не хотелось. Все деланье в этом мире безнадежно устарело. Чувствуя вдруг необыкновенную ясность в памяти, Александр с необыкновенной скоростью вспоминал, сколько уже бесконечных, однообразных действий он совершил, изо дня в день, двигаясь по одному и тому же заколдованному кругу.
   - Это просто всемирный склероз какой-то, - усмехнулся он. - Просто все почему-то забывают свои однообразные поступки и вновь, и вновь совершая изо дня в день, из года в год, одни и те же поступки с удивительной последовательностью обнаруживают в них что-то новое. А нового-то нет! Нет нового-то! Все просто хорошо забытое старое, - смех корежил его губы и перебивал дыхание. - Новое продолжается, может быть, первые пять, ну может десять лет, еще правда, что-то неизведанное все же остается, женское тело, например, но это уже мелочи, мир сужается и стремительно стареет, выставляя напоказ свое однообразное, серое нутро. Потом уже, достигнув этого странного слова совершеннолетие, человек живет уже как заведенный механизм, и совершенно не понимает, что нового-то в его жизни, уже нет.
   Путешествия? - мелькнула шальная мысль. - Какие путешествия? Тепло или холодно, новые страны, какие новые страны? Просто новые формы зданий и немного отличия в природе, но ведь это тоже, все старое и заношенное веками пальто, немного подлатанное и перешитое по новой моде. Нет ничего нового в мирке обычного человека.
   А пиво?
   - Просто гнилая привычка, хлестать эти пивные дрожжи. Черт! - Александр вздохнул. - Пища перерабатывается в дерьмо, человечество перерабатывает миллионы тонн пищи и все это превращается в миллионы тонн дерьма, это здорово - миллионы тонн свежего дерьма! - Надо идти домой... Ну, где же, где остался теперь, мои славный склероз - это счастливое забытье, делавшее старую жизнь такой интересной.
   Миллионы ранее забытых мелочей, отчетливо узнаваемых теперь, перемешивались у него в мозгу как в огромной стиральной машине, Александр застонал и снова, в полный голос заговорил:
   - Надо, надо выпить водки, чтобы забыться, - тут же запершило у него в горле, сразу пришло узнавание знакомого вкуса водки, вот она - эта самая горечь, обжигающая мозг пьяным дурманом.
   - Зачем? Для чего? Это пародия на жизнь, не может долго продолжаться...
  
   5
  
   Опять новый день, и новая жизнь после сна - мгновенного, сладостного забытья.... Вчера утром, почти на автопилоте добравшись до знакомой квартиры и проклиная тот день и час когда он хлебнул того странного пива, Перегудов долго и бесцельно бродя по квартире, никак не мог придумать, что же ему теперь надлежит делать. Голод еще не давал о себе знать, пить ему тоже не хотелось, спать тоже; получалось, что ничего не хотелось. Наконец, находившись вдоволь, он попробовал лечь и успокоиться. Но и это не удавалось толком сделать, то есть лечь то, конечно, получилось, но вот успокоиться оказалось проблематично. Как только его тело приняло горизонтальное положение, мысли вновь сорвались с цепей и затопали стадом жеребцов у него в голове, беспрестанно прошибая пот и сбивая дыхание. Ему совсем расхотелось жить. Этот старый, чудовищно старый фильм, уже невыносимо ему надоел, необходимо поменять в нем сюжет или остановить, в конце концов, эту чертову пленку.
  
   6
  
   Они появились как по мановению волшебной палочки. Маленькие и такие хрупкие, их образы заскользили по краю его сознания и вызывали интерес. Они казались НОВЫМИ. Это было настолько странно, что рядом с быстро окрепшим и уже достаточно упитанным, интересом тут же появилось любопытство. Оба светлых образа поселились на Сашкиной кухне, однажды помешав ему безразлично жевать пресную пищу. Он сначала не удивился и воспринял их как шутку киномеханика, вклеившего новые персонажи на старую пленку. Но киномеханик оказался гениальным шутником и образы совсем не собирались исчезать, а даже наоборот становились все более осязаемыми и плотными, и вскоре, даже попытались повлиять на сюжет фильма.
   Сначала Александр Перегудов услышал голоса. Как-то раз выйдя из туалета, близко расположенного от кухни, он вдруг услышал:
   - Света, да осторожней ты, хозяин в любую минуту очухается...
   - Тс-с, тише ты... - послышался второй голос, - нам нельзя пока разговаривать...
   - Ой... - Перегудов явственно услышал звон бьющейся посуды.
   - Так чашку разбили, - зачем-то громко произнес он, и сам удивился громкости собственного голоса. На кухне сразу повисла мертвая тишина.
   - Ну вот, - удовлетворенно почесав живот снова проговорил Александр, - успокоились...
   Потом, ближе к вечеру, ему захотелось есть. Внимательно поискав в своей комнате еду и, естественно, не обнаружив ни крошки, Перегудов тяжело вздыхая поплелся на кухню. Образы, теперь уже совсем плотные и на первый взгляд, даже кажущиеся живыми девушками, находились там же. На столе дымился ужин.
   - Ужин-то настоящий? - на всякий случай, ворчливо поинтересовался Сашка.
   - Настоящий, настоящий, - ответила одна из них. - Садись покушай...
   - Покушать? - переспросил Перегудов. - Интересно, покушать... да, да, именно покушать!
   Сашка обрадовано посмотрел на девушек и сел за стол. Еда оказалась вкусной и быстро наполнила его маленький желудок.
   - Спасибо, спасибо, - Сашка выставил напоказ свой вздувшийся живот и строго спросил:
   - Ну и, откуда вы здесь взялись?
   - Как откуда, - обиженно удивилась черноволосая, - ты же сам нас вызвал.
   - Откуда вызвал? - не понял Перегудов и, тут же, нахмурив брови поинтересовался:
   - Это вы меня тем пивом напоили?
   - Каким это пивом? - пропела светленькая. - Мы хотим тебе помочь, вот недоверчивый какой, - она игриво махнула маленькой ручкой в его сторону.
   - Поспать бы, - неожиданно потеряв интерес к разговору, сквозь зевоту, промычал Александр. Сонливость неудержимо накатывала на его разомлевшее после плотной еды тело.
   - Проводите? - прищурившись, спросил он, пытаясь перехитрить киномеханика.
   - Конечно, конечно, - утвердительно кивнула головой черненькая, - пошли, Александр, баиньки...
   Девушки легко подхватили его под руки и понесли в спальню. Очутившись, вскоре, на своей уютной кровати, мгновенно закутанный в теплое одеяло, Перегудов уже на добрую половину провалившись в сон и поэтому уже забывая события прошедшего дня, пробормотал:
   - Пусть механик вас оставит, вы мне нравитесь...
   Утро снова заговорило с ним веселыми женскими голосами. И от этих певучих голосов мучающие его всю ночь большие знаки вопроса, с пометками:
   Откуда? Почему? и Зачем?, - унеслись прочь, бесследно растворившись в бесполезном прошлом. Голоса мелодично напевали про завтрак:
   - Завтрак готов, поднимайтесь барин, поднимайтесь!
   Тут же пристраивался второй голос:
   - В душ..., сначала в душ...
   Через пять минут, горячие струи, уже омывали его тело, приятно щекотали ему спину, затекали во все малюсенькие складки, обновляя и подготавливая кожу Александра к новой обработке грязью.
   Распаренный и веселый Перегудов, закутавшись в полотенце и степенно усевшись за накрытый к завтраку стол, наконец, внимательно разглядев очаровательных незнакомок, спросил:
   - Ну и что вы хотите, милые девушки, за мое спасение?
   - Мы хотим еще кому-нибудь помочь, вашему другу, например, - лучезарно улыбнувшись сказала светленькая, моргнув синими большими глазами.
   - Согласитесь, мы вас от смерти спасли, - вставила черненькая и тоже улыбнулась.
   Спорить с ними ему не хотелось, обе, действительно, прекрасно справились со своим заданием, но все же помолчав немного ради приличия, Перегудов качнул головой и тихо произнес:
   - Если не поможете Царькову, убью...
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 9
   Старые ошибки
  
  
   1
  
   Стремительно преодолев два лестничных пролета, Засохов выскочил в длинный больничный коридор. Спина Мишки, темным пятном мелькала впереди.
   Почему я всегда отстаю... Черт! - выругался про себя Андрей и на секунду остановившись, немного придержал дыхание и уже спокойным шагом пошел в сторону мелькающей у него перед глазами спины друга. Этот этаж больницы словно вымер. Молчаливые палаты чередой, примкнули к правой стене. В окошках над белыми дверями затаилась слепая темнота. Следя глазами за темными прямоугольными, в блестках, стеклами, он немного замедлил шаг и пошел еще более неторопливо, с трудом заставляя себя передвигать ноги. Как и в прошлый раз, тогда в роддоме в поселке Ягодном, Андрей снова чувствовал нарастающую волну тревоги. Из его тела как из треснутой чашки вытекали силы, и идти становилось все труднее. Косолапый уже был почти в самом конце коридора и занырнул в единственную в этом коридоре палату с открытой настежь дверью. Засохова шатнуло в сторону, и он пробороздил боком шершавую стену, чуть было не упал. Опираясь правой рукой об холодную настенную краску, он преодолевал последние метры оставшиеся до открытой двери. В голове у него звенела пустота, но страха не было. Глухая злость открылась, как второе дыхание у бегуна на длинную дистанцию и Андрей, наконец-то, проделав два последних шага остановился в дверном проеме.
   В полутемной комнате стояло всего две кровати и две небольших тумбочки. На одной кровати, привалившись к железной спинке, свесив голову на бок, толи полусидел, толи полулежал Мишка. Напротив него, тихо покачиваясь и прижимая ребенка к груди, сидела Маргарита. Обернувшись в сторону Засохова, она поднесла палец к губам. Андрей застыл на пороге - он смотрел, ему хотелось вот так вот стоять и смотреть, застыв неподвижным истуканом. Полупрозрачный, голубой туман окутывал свернутую калачиком фигурку девочки и медленно затекал вниз охватывая растопыренные ноги Марго и теряясь где-то под продавленной, с большим горбом внизу, кроватью.
   - Тише Андрей, она спит... Ее нельзя будить, - прошептала Маргарита, еще раз помахав пальчиком. - Ты не сможешь дальше проидти-и-и, оста-нешся на мес-те-е..., - шепот Марго перерастал в шипение и зашелестел в ушах Андрея, растворяя злость и успокаивая тревогу.
   Дыхание вздымало и опускало его грудь, - вдох, выдох, вдо-ох, вы-ы-дох.
   Дышать ему было приятно, еще приятнее было растягивать промежутки между выдохами и вдохами - тогда, на мгновения, замирало сердце и начинало покалывать кончики пальцев, в глазах плясали огоньки. Андрей мягко сполз по косяку на пол.
   - Очнись дружище-е, она тебя убивает...- голос Косолапого, еле различимый среди шума выдыхаемого, свистящего воздуха мешал коротким рубленым словам, призывно мерцающим у него перед глазами - вдох, выдох....
   - Ты должен собраться, не поддавайся..., захвати ее, не поддавайся..., с-сука-а... - слышалось из глубины комнаты.
   Темные пятна у Андрея в голове неожиданно сдвинулись, поползли вверх обнажая холодную действительность. Застывшая, с выпученными глазами Маргарита, уже не раскачивалась. Стиснув маленький голубоватый комочек, она сквозь стиснутые зубы цедила:
   - Не дышать, не дышать...
   Мишка совсем завалившись на бок, вздрагивал и судорожно сжимал в кулак и снова разжимал, растопыривая ладонь, просунутую сквозь прутья кровати, торчащую и прямую руку. Заглотнув побольше непослушного воздуха, Андрей, резко оторвавшись от косяка, нырнул вперед. Оперевшись на руки и подобрав колени, он медленно разгибаясь, протолкнул, непослушное тело вперед. В следующее мгновение, боль расколола его голову и казалось, все его тело начало сдуваться как проткнутый воздушный шарик, теряя привычные очертания и некрасиво сминаясь в обвислую тряпку. В следующее мгновение, выплеснув наружу, единым порывом, всю накопленную внутри него злость, Засохов полностью обессилил, но сознание пока не уходило и он хватая ртом все еще неподатливый, кисельный воздух, истошно замычал, катая свой сдутый затылок по жесткому паркету и одновременно, разглядывая проступающий из белесой мути перед его глазами, потрескавшийся, пятнистый потолок. Над ним, впереди, дальше по паркету, послышался, вдруг, глухой удар и чей-то надрывный всхлип. Что-то хрустнуло, и наступила тишина. Потолок неожиданно отъехал в сторону, уступив место всполохам голубого света и красным маслянистым пятнам. Пятна сначала плоские, как с листа бумаги, вдруг раздувались красными большими гроздьями и падали вниз, заполняя узкий череп спелой мякотью и растекаясь дальше по всему телу, живительно освежая и возвращая утраченные силы. Красные гроздья падали, казалось, бесконечно долго и это было поначалу приятно, но степень удовольствия возрастала, все глубже проникая в тело и быстро достигнув максимума, неожиданно сменилась тупой болью, резко защемило в паху и наступила тьма.
  
   2
  
   - Эй! Очухивайся быстрее. Пора сматываться, - холодные щелчки по щекам постепенно возвращали Андрея к жизни.
   Перестав хлестать приятеля по лицу Мишка, стал сильно трясти его за плечи.
   - Давай поднимайся...Черт! Сейчас понабегут, мать твою...
   - Что с Катеринкой? - Засохов с трудом разлепил веки и посмотрел на плавающую сверху физиономию друга.
   - Не знаю! Это тебе лучше знать... Я в отключке был...
   Приподнявшись на локте и поняв, что его организм прекрасно функционирует и мало того, до предела наполнен жизнью, с удовольствием разогнув сжатую внутри пружину, Андрей вскочил на ноги, чуть не задев плечом, отшатнувшегося в сторону друга.
   На полу в метре от него застыли, в неудобных позах, два тела - одно совсем крошечное, как игрушечное, другое женское, напоминающее Марго с изменившемся до неузнаваемости лицом. Ее открытый, зияющий черным провалом рот, высвечивал желтые искривленные на нижней челюсти зубы. Бурое пятно растекалось по ее левой щеке, едва затрагивая ухо и терялось где-то на затылке. Это женское, оголенное тело, в распахнутом халатике, еле заметно тлело розовым светом, пронизанным местами темными брызгами разложения. Неподалеку лежала Катеринка - маленькая куколка, с вывернутым в сторону личиком, светилась сильнее. Насыщенный, у самой ее головы, почти переходящий в красный, розовый туман обволакивал маленькое тельце прощальным саваном. Ребенок, несомненно, был мертв и эта женщина, отдаленно похожая на Маргариту, тоже.
   - Как это случилось? Ты видел? - Засохов повернулся к Мишке, на глазах его блестели слезы.
   - Я в отключке был, но наверно эта с-сука успела свернуть малышке голову, когда ты кинулся вперед... Потом сама упала на пол...
   - Но зачем? Зачем ей было убивать ребенка?
   - Я не знаю... Это противоречит всякой логике, - Мишка на секунду задумался и добавил:
   - Нашей логике дружище...
  
  
   3
  
  
   - Нашли два тела в больнице в детском отделении...
   Обросший щетиной, неухоженный Перегудов, с красными, воспаленными глазами, топтался около кровати Андрея.
   - Ну и? Не тяни!
   Ребенка еще идентифицируют, но, наверное, это, может оказаться, наш... исчезнувший из роддома, - Перегудов и без того мрачный, помрачнел еще больше. - А женщина не совпадает... Приметы похожи, но пальчики не те, не Карасевой... и труп старый.
   - Как это старый? - переспросил Царьков.
   - Возраста почтенного - от двух до трех недель, точнее эксперт не сказал...
   - А ребенок?
   - Что? - Сашка задумался. - А ребенок... Он то совсем свежий - два, может три часа. Вот и поломай голову на досуге... Да, и еще... - он скосил глаза в сторону и замигал. - Дал Иванцову почитать твои сказки, дак он чуть с ума не сошел, выставил меня из кабинета и запер дверь... Первый раз его таким вижу. Смотри... - Сашка посмотрел на потолок, - он к тебе заявиться может, снова.
   - Не страшно, - усмехнулся Константин. - Ты, даже больше переживаешь, чем я. Встретим, как подобает! Ты то мне веришь? Кстати, что это с тобой сегодня, ты выглядишь уставшим, если не сказать больше?
   - Да ничего, плохо спал последнюю ночь, голова болит, - потупился Сашка и тут же вернул беседу в старое русло. - Кое-что, мне непонятно... Ты уж извини...
   - Ну и что тебе не понятно? - в голосе Царькова промелькнула обида.
   - Спрашивай!
   - Когда ты тогда, на своей машине протаранил ларек, помнишь?
   - Ну-у... Я же, потом, был без сознания.
   - Там гаишники были неподалеку. Подъехали почти сразу, минут через пять, после аварии...
   - И что?
   - Там остановка, помнишь? Трамвая второго, еще не было, но как тебя увозили никто не видел, хотя там была уйма народу. Все думали, что ты еще в машине...
   - Ну и что, из этого следует? - Константина уже охватывала злость.
   - Если ты был без сознания, то тебя нужно было сначала вытащить из машины и потом на чем-то увести. Понимаешь?
   - Да что ты все заладил понимаешь, помнишь. Говори яснее! - Костя от раздражения даже заерзал на кровати.
   - Никто не видел никакой машины, на которой тебя могли бы увести и людей которые тебя оттуда забрали, - Перегудов четко выговорил слова и начал шарить глазами под Костиной кроватью. - К ларьку сначала вообще никто не подходил, потом какой-то мужик кинулся открывать двери машины, но тебя там уже не было и все стали ждать гаишников.
   - Ты сам сказал - уйма народу и что, ни кто не видел людей, которые меня похитили? - Царьков не мог поверить собственным ушам.
   - Ни кто... Во всяком случае, гаишники не нашли. В их протоколах этого нет.
   - Хорошо работают гады... - Константин отвернулся и с бессилием посмотрел на стену, - ну мне бы только поскорее на ноги встать...
   4
  
   Молодой врач, суетился со шприцом в руке и нервничал. Осматривая Царькова он задумчиво тер подбородок и дергался из стороны в сторону. Юная медсестра, заскочив на секунду к нему в палату, схватила полную утку и опрометью выскочила прочь, даже не посмотрев в сторону суетливого медика. Поведение врача, несомненно, было подозрительным, но именно этот врач лечил Константина с самого начала, а в чем-либо подозревать человека, который изо дня в день заботится о его состоянии, казалось Царькову чуть ли, не безнравственным. Тем более, что врач суетился и нервничал всего второй раз, за сегодняшний, длинный день, до этого все было нормально и никаких признаков излишней нервозности у медика заметно не было.
   Может дома неприятности, или еще что-нибудь, - размышлял Константин, подставляя оголенную ягодицу для укола.
   - Это быстренько, быстренько... - лепетал врач откуда-то сверху. - Совсем не больно... Скоренько, оп!
   Укол оказался на редкость болезненным и скрипнув от неожиданности зубами Костя простонал:
   - Что это за гадость?
   - Это изменит всю вашу жизнь...- задумчиво пробормотал доктор, но тут же сбился и заговорил своим обычным деловым тоном:
   - Оставайтесь пока на боку, лекарство действует пятнадцать минут, вам скоренько полегчает...
   - Вы мне не ответили доктор, что это за лекарство?
   - Какое лекарство? - наступила пауза и Костя, хотел уже повернуться и посмотреть, в чем дело, но тут врач снова заговорил. - Обычный витаминчик, для восстановления сил, - доктор, по-видимому, больше не суетился и терпеливо продолжал объяснять. - Это нужно - чтобы ваши поврежденные, молодые органы побыстрее заживали, не волнуйтесь.
  
   5
  
   Мир растянулся в струну, и эта струна уходила в бесконечность. Вся жизнь друзей теперь могла уместиться в четырех стенах маленькой Мишкиной квартирки. После смерти ребенка к былому безразличию Андрея добавилась еще и тоска. Эта тоска была по тому, что он мог бы не знать или не прочувствовать в своей прежней жизни, но он, к сожалению, все уже знал и каждый раз собираясь что-нибудь сделать, Засохов ловил себя на грустном воспоминании, что ничего нового этот поступок уже не принесет - это все уже когда-то было. Его жизнь напоминала теперь старую картину, когда-то казавшуюся такой большой и сложной и он зная теперь каждый ее штрих, каждый цвет, каждый мимолетный оттенок, чувствовал смертельную скуку и эту непреодолимую тоску по новому. На картине, конечно, могли меняться отдельные штрихи даже иногда смешиваться оттенки, но сами цвета подчиненные жестким законам бытия оставались всегда незыблемыми и их уже ничего не могло изменить, разве что, кроме самой смерти. Мишка тоже, по всей видимости, переживал нечто подобное. Друзья совсем не разговаривали, как две безмолвные тени перемещаясь по маленькой квартире только по строго запрограммированным и необходимым бытовым вопросам. Почти не сталкиваясь и не договариваясь друг с другом, они как-то, автоматически разделили время бодрствования и сна. Мишка предпочитал спать, как и все нормальные люди, ночью, а днем бегать за мелкими покупками в магазин. Покупки оказывались действительно мелкими, даже из еды покупалось совсем немного. Засохов вообще, последнее время, питался в основном, кофе и молоком, иногда варил себе кашу на воде. Косолапый хоть и был немного более требовательным, чем Андрей к собственному питанию, сначала даже стараясь, более или менее, поддерживать свой рацион в прежних рамках, в конце концов, тоже махнул рукой и теперь позволял себе, в отличие от приятеля, иногда съесть что-нибудь мясное или купить каких-нибудь фруктов. Засохов этого, ничего не замечал, находясь днем всегда в состоянии сна, он просыпался только под вечер и начинал свой цикл бодрствования. В эти вечерние минуты, когда один еще не уснул, а второй только проснулся, они изредка встречаясь на кухне, все же перебрасывались парой ничего не значащих, пустых слов.
   Эта монотонная жизнь продолжалась уже почти месяц и могла бы, наверное, продолжаться еще долгое время, если бы, однажды вечером, оба друга, случайно, не находились на кухне и не увидели, старого знакомого Засохова - маленького, лысоватого, черта. Чертенок появился в углу кухни, около самой стены и сразу начал улыбаться, точнее, корчить забавные рожицы похожие на человеческие улыбки.
   - Ты его видишь? - хрипло спросил Мишка, после минутного молчания.
   - Вижу, - спокойно ответил Андрей, - он ко мне иногда приходил во снах, а сейчас вот здесь объявился...
   - Ты кто? - обратился Косолапый к незваному гостю.
   Чертенок, сразу, перестал корчить рожицы и серьезно посмотрев на друзей, ответил механическим голосом:
   - Я объемное изображение, созданное специально для Андрея Засохова. Я послан, чтобы ответить на некоторые ваши вопросы.
   - Кем послан? - автоматически спросил Андрей.
   - Не знаю, - чертенок пожал плечами, - я же сказал, что могу ответить, только на некоторые ваши вопросы.
   - Почему в больнице оказался труп другой женщины вместо Маргариты? - спросил Мишка и сел на стул.
   - Это и была Маргарита... Есть различие между мужчинами и женщинами - воздействия на женщин оказываются, как правило более сильными... Можно использовать разные способы.
   - Ладно, - Засохов тоже присел рядом с приятелем и хлопнул себя по коленке. - Маргарита говоришь... Почему тогда погиб ребенок?
   - Ребенок? - черт состроил удивленную мину. - Он не умер.
   - Ты слышишь Косолапый, он оказывается, не умер, - Андрей зло усмехнулся.
   - Он не мог умереть в человеческом понятии, - чертенок заморгал раскосыми глазками, - потому, что никогда и не рождался человеком, это был просто носитель информации. Эта информация теперь у вас Андрей Степанович.
   - Что нам делать, если эта жизнь стала, до невозможности скучной? - Засохов на мгновение задумался подбирая слова и продолжил:
   - Она напоминает скучный старый фильм, прокрученный сотню раз и он уже, у меня лично, в печенках сидит! Мы уже не можем так больше...
   - Вы ошибаетесь, это не вы не можете, это ваши организмы не могут...
   Чертенок вдруг высунул длинный, тонкий как жало змеи, красный язык и мгновенно слизнул у себя с глаза слезинку, немного пожевал и цокнув маленькой пастью, продолжил:
   - Вы превысили допустимый предел ускорения взаимосвязи с информационным потоком... Ваши предохранители сгорели! - он снова заморгал глазами и схватился обеими лапками за левый маленький рог. С натугой повернув на сто восемьдесят градусов, он, скорчив недовольную рожицу, стал быстро откручивать его дальше. Открутив рог он дунул в него, повертел в лапках и водрузив обратно на свой лысоватый череп, накрепко прикрутил на место.
   - Ну, дак, и что нам делать?... Хватит здесь трясти своими рогами! - разозлился Андрей и придвинулся поближе к столу.
   - Вам надо уходить, - отшатнувшись к стенке, затараторил черт, - Ваш друг может вам помочь, он умеет открывать ворота... Вам нужно было познать в жизни смерть, для того чтобы, уже потом, в смерти... познать жизнь. Когда наступает миг предельного насыщения жизнью, то организм умирает, но сознание сохраняется. Вам нечего терять...
   Фигурка черта, вдруг, смазалась и начала терять очертания. До приятелей отчетливо донеслась, еще одна, последняя сказанная чертенком, фраза:
   - У каждого из нас, свой одинокий мир...
  
  
  
   6
  
   Константин тихо стонал, упершись, заститым слезами взглядом, в потолок. Ему было страшно. Первые симптомы этого страха появились, еще неделю назад и сегодня ночью страх перерос в тихий ужас и достиг своего максимума. Не находя больше в себе сил бороться с этим кошмаром, Царьков, стараясь спокойно анализировать ситуацию и логически найти причину страха, теперь, мучительно пережидал очередной всплеск невыносимого ужаса. Это был простой животный ужас, наверное, что-то подобное чувствовали звери или первобытные люди в панике забиваясь в норы, пережидая стихийные природные катаклизмы. Но все же тот страх имел свою подоплеку, тогда творилось что-то неподвластное человеческому пониманию и имеющее те или иные, явные, физические проявления: гром и молнии, или воду, или раскаленную лаву, или еще что-либо. Это все гремело, сыпалось, текло... Сейчас же, в этой огражденной прочными стенами больничной палате, было очень тихо и тепло, тускло мерцал ночник и где-то за окнами шумел огромный город, но ужас от этого почему-то не становился меньше.
   Еле сдерживаясь, чтобы не, уползти, прочь с этой кровати и куда-нибудь не спрятаться, не забиться в какую-нибудь глубокую нору, силой разума гася эмоциональные порывы, Константин стонал и сжавшись внутренне в тугую пружину, сдерживая судорожное дыхание, пытался все ж таки удержать свое тело на этой кровати и как-то расслабиться.
   Он был одинок, одинок неизбежно и закономерно, стиснутый в своем маленьком мирке и тесной плотской оболочке, он понимал, что есть он сам, и есть отделенный целой пропастью от него, окружающий мир, из которого он видит и чувствует лишь бесконечно маленькую частичку, он ее как-то анализирует и в ней живет, делая при этом неверные выводы и неправильные шаги. Он просто обречен на медленное умирание в этой слепой оболочке, он обречен бесчисленное количество раз ошибаться и страдать.
   Когда на следующее утро появился небритый Перегудов, Константин даже отвернулся и не захотел с ним разговаривать. Интересно, какое место занимает он в Перегудовском мирке, кто он там, похож ли он на самого себя или просто очередной персонаж, наделенный самим Сашкой, какими-нибудь надуманными чертами образа, с выдуманным Перегудовым характером и поведением. Он был почти уверен, что почти все, что думает о нем Сашка неверно и ошибочно в корне и в конечном итоге, является просто законсервированной в сознании Перегудова ложью.
   - Говорят, ты идешь на поправку! - обрадовано сообщил Сашка, болтаясь где-то за спиной Царькова. - Эй, очнись, дружище. Ты скоро отсюда выберешься и будешь на больничном, как король, находиться дома.
   Костя, услышав слова друга, непроизвольно поежился и сильно зажмурил глаза. Страх постепенно уходил и он успокаивался. Ему, правда, еще, совсем, не хотелось разговаривать с этим настойчивым глупцом, но все же усилием воли, осознавая логическую необходимость, поддерживать старые отношения с окружающими его людьми, Царьков вздохнул и начал медленно, ловя разбегающиеся в разные стороны слова, поддерживать ненужный для него глупый разговор с приятелем:
   - Когда это скоро? - спросил он, с удовольствием замечая, что страх совсем исчез и ему почти хорошо.
   - Врач сказал, что все идет просто великолепно, и он обязательно поставит тебя на ноги. Да, совсем забыл, есть новости - нашли машину Карасевой, ну белый Опель, помнишь?
   - Он же сгорел...
   - Все совпадает, и номера, и цвет, и марка. Нашли около нового кладбища, кстати, очень похожего по описанию на то, где тебя держали.
   - Это, действительно, хорошие новости, - Константин сделал вид, что обрадовался и с трудом заставив себя, повернулся и посмотрел на Александра. - Надо будет туда наведаться, когда встану на ноги.
   - Надо, на-адо, - задумчиво протянул Перегудов и хитро прищурился.
   - У меня для тебя сюрприз, здесь к тебе гости...
   Сашка подскочил к двери и высунул голову в коридор. Через минуту в палату вошли две молоденькие и хорошенькие девушки. Одна была светленькая и совсем худая - ни грамма лишнего веса. Вторая - черненькая, чуть пониже ростом и немного полненькая, но лишний вес совсем не портил ее фигурку, дополняя естественным образом и, несомненно, в необходимых количествах, соблазнительные выступы женского тела. Светленькая, с огромными синими глазами, заговорила первой:
   - Здравствуйте Константин Дмитриевич, мы будем за вами ухаживать,
   приятный, напевный голосок, чуть растянутый на кончиках слов, наполнил комнату. - Меня зовут Ольга , а мою подругу Светлана...
   Царьков изумленно взглянул на застывшего в сторонке друга и хмуро сказал:
   - Ольга, Светлана, извините нас, пожалуйста, выйдете, пожалуйста, на минутку из палаты.
   Девушки, не заставили себя долго ждать и быстро скрылись за дверью.
   - Ты совсем охренел, Перегудов! Откуда ты их выкопал?
   - Ну вот, хотел как лучше... - Сашка обиженно засопел. - Это же мой подарок, они из агентства и будут за тобой ухаживать, пока не выпишут... Ты чего, так разозлился? - Перегудов нервно заходил по комнате.
   - Ты меня спросил? Зачем они мне здесь нужны? Давай извинись и все...
   - Послушай! Они просто будут за тобой ухаживать, сидеть рядом... К тебе сестра не часто заглядывает, в этой больнице напряженка с персоналом, а это новый, модный вид услуг - уход за больными называется, так что не ерепенься и скажи спасибо!
   - Кто им деньги будет платить?
   - Это не твоя забота, - Перегудов перестал бегать по комнате и раздраженно сел на стул.
   - Давай так - я их у тебя до вечера оставлю, а вечером заскочу, если не понравятся, сразу заберу.... Ну, неудобно же, пойми. Ты же их без работы оставляешь...
   Сашка с надеждой взглянул на друга. Видя, что Перегудов не на шутку распереживался и дальнейших уговоров с его стороны все равно не избежать, вспомнив про страх одиночества, совсем недавно сильно донимавший его не проходящим, мучительным кошмаром, Царьков, ради приличия, помолчал немного и решил все же согласиться с приятелем.
   - Ладно Саня, пусть остаются.... Но только до вечера! Во сколько ты приедешь?
   - Вечером, уже после работы... Ну я их зову?
   - Давай! Черт с тобой...
   Перегудов подмигнул и вышел из комнаты. Через мгновение в комнату мягко вошли две недавние гостьи.
   - Ваш друг просил передать, что приедет вечером и что вам вредно волноваться, - ангельский голосок Ольги снова наполнил комнату. После нее заговорила ее подруга:
   - Вы не волнуйтесь Костя, у нас у обеих есть образование медсестер, и мы сможем выполнить любую вашу просьбу...
  
  
   7
  
   Каким-то, непостижимым для него, образом обе подруги Ольга и Светлана, заслоняли страх. Но стоило хотя бы одной из них куда-нибудь отлучится, как тут же приходила к Царькову старая смутная тревога - предвестница былого ужаса. Подсознательно, с первых дней знакомства, стараясь не отпускать девушек от себя надолго, он настолько привык к этим милым созданиям, что даже, иногда, стал ловить себя на грешных и чисто мужских, плотских мыслях. Тем не менее, обе подруги, казалось совсем не замечая его мужского естества, прекрасно знали свое дело и действительно, профессионально ухаживали за капризным больным. Посменно меняясь в некоторые, особо трудные ночи, когда Константина, слишком сильно донимали боли и неожиданно подскакивала температура, эти ласковые сестрички просто излучали необыкновенную нежность и заботу. Подарок Перегудова по истине, оказался царским, обе девушки так сильно вросли в незамысловатый больничный быт Царькова, что он уже плохо представлял себе как он мог раньше обходится без этих заботливых рук, нежных взглядов и приятных голосков. Каждая девушка привлекала Константина по разному. Ольга, например, пленяла необыкновенными, бездонными глазами и мимолетной, почти детской грацией, тоненького и кажущегося таким беззащитным и хрупким и совсем, еще не женского, тела. Светлана не имея каких-то отдельных соблазнительных черт, тем не менее, вся сразу, всей своей настоящей деревенской и удивительно гармоничной красотой, своим наполненным жизнью и неведомой живительной силой, телом, ни в чем не уступала подруге. Обе эти нимфы, окутывая больного мужчину своими чарами, постепенно завоевывали, все более и более, становясь для него жизненно необходимыми, его сердце.
  
   8
  
   Однако, близилось время выписки, израненное тело постепенно наполняясь былой жизнью, быстро восстанавливало утраченные силы. Рана почти не болела и две юные сиделки посещали больного, теперь, только днем, посвящая ему все меньше и меньше своего времени. Только изредка бывая вдвоем, они почти всегда приходили к нему по одиночке, сокращая время своего пребывания до строгой необходимости. Царьков с ужасом думал о предстоящей выписке и неизбежном расставании с этими прекрасными созданиями, страх снова стал донимать его по ночам, прерывая сон и холодными тисками сдавливая сердце.
   Однажды утром, совсем рано - за окнами еще густела темнота, к нему пожаловали сразу обе сестрички. До этого времени, почти целые сутки ни кого них не было, Царьков уже спокойно сам передвигался по палате и вполне мог обходиться без посторонней помощи и поэтому ранний визит подруг явился для него приятной неожиданностью.
   - Костик, - начала с порога Светлана, - мы хотим с тобой поговорить, ты не против?
   - Ну конечно нет, проходите, походите, - Царьков даже смутился от
   неожиданности, указывая рукой на два, одиноко стоящих у его кровати, стула.
   - Мы бы хотели, - заговорила Ольга покрываясь нежным румянцем, - если ты не против, продолжить наши отношения...
   - Мы к тебе привыкли и вчера даже заскучали... - добавила ее подруга.
  
  
   9
  
   Первые дни, после выписки, показались Константину сказочным, счастливым сном. Две прелестные нимфы не покидали его ни на минуту, окружив нежной заботой и любовью. Быстро преодолев все изгибы таинственного лабиринта сексуальных взаимоотношений сразу с двумя великолепными любовницами и не пуская устаревшую мораль в свой счастливый мир, Царьков, однако, стал анализировать, сложившуюся, как по мановению волшебной палочки, эту все же необычную для него, триединую, любовную связь.
   Поведение девушек во многом могло показаться достаточно странным. Продолжая с необыкновенной легкостью подчиняться всем прихотям Константина и со страшной силой затягивая его в глубокий омут любовных переживаний, две сестрички, тем не менее, жестко гнули какую-то свою известную только им одним, линию. Чувствуя, что в поведении сказочных нимф иногда появляются фальшивые нотки, Царьков, все же стараясь подсознательно, подольше удержать в неприкосновенности, этот сладостный сон любви, пытался не замечать досадных мелочей и плыть по течению, совсем не задумываясь о последствиях. Но и внутри него стали неожиданно происходить странные изменения. Сначала, уже позабытый, опять появился страх и такой счастливый и незыблемый мир, неожиданно сжался как шагреневая кожа, занимая теперь, только его небольшую квартирку с несколькими нехитрыми декорациями внутри нее. Под руку со страхом пришло одиночество. Снова, проявился как на фотографии, все тот же неизменный и одинокий внутренний дискомфорт. Прекрасные нимфы сразу превратились, всего лишь, в отображения собственных, закрытых для Константина мирков. Две красивые куклы - две вещи в себе, двигались, теперь, по его квартире и что-то ему говорили все время, что-то делали, он что-то отвечал им, потом спал вместе с этими куклами и получал от этого искусственное удовольствие, чисто физически, ублажая свое похотливое тело. Инерция уходящего в прошлое счастья продолжалась еще какое-то время.
  
  
   10
  
   Хмурое утро выбелило окна. Огромный город за окном постепенно оживал. Оживали и миллионы населяющих этот город маленьких микроскопических и ничего незначащих на общем фоне этого мегаполиса, крошечных частичек счастья и горя, смеха и печали, частичек всех человеческих переживаний и мимолетных судеб составляющих одну общую большую судьбу этого города, которая в свою очередь, ничего не значила в общей судьбе - глобальной судьбе, зараженной страшным микробом планеты, микробом под названием - человечество.
   Царькова разбудил прежний страх. Рядом под одеялом еще спали два замаринованных в собственном соку и выпирающих в разные стороны кусочка биологической и пока еще живой массы. Все что раньше казалось нормальным для человека, например такие вещи как женское тело сейчас в это хмурое утро вдруг потеряли всю свою нормальность, и то, что неожиданно ощутил Константин было по истине, ужасно. Откинув в сторону, толстое одеяло он с ужасом смотрел на этих уродливых созданий распростертых на белоснежной простыне кровати. Толстые отростки плоти ломаясь посредине оттопыривались в разные стороны, нагромождения уродливых выступов на этих телах совсем не казались ему совершенными - это было чудовищно и противно. Константин поморщился и инстинктивно втянув носом воздух, сразу зажал рот рукой. Запах разморенных и сонных женских тел, такой приятный для нормального мужского носа, теперь, насыщенный биологическими выделениями немытой с вечера плоти, показался ему ужасной вонью. Едва сдерживая подступивший к горлу комок тошноты, Царьков, бросил одеяло, кое-как прикрыв этих смердящих существ и опрометью помчался в ванну.
   Уже стоя под струями горячей воды и до боли растираясь мочалкой, он с удивлением осознавал и кое-как пытался анализировать произошедшую с ним внезапную перемену. Женское тело казалось ему настолько противоестественным и безобразным, что он с грустью вспоминая, свои старые человеческие переживания, не мог понять, откуда взялась в нем эта неприязнь. Взглянув на собственное оголенное тело, Константин, почувствовал тот же эффект, заканчивающийся подступающим к горлу комком дурноты. Свое собственное тело скользкое от воды и покрытое неровной, матовой, с ужасными редкими волосками, кожей - пленкой, выглядело еще белее ужасно, нежели те два, оставленных им на кровати. Стараясь хоть как-то расслабиться Царьков закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Постепенно ему становилось ясным, что если это восприятие человеческого тела снова не станет обычным - таким как прежде, ему придется весь остаток дней провести отшельником и одиночкой, или в сумасшедшем доме. Хотя эта судьба, в сущности, ни чем не отличалась от нескольких миллиардов других, таких же бесполезных человеческих судеб, Константин, продолжая автоматически цепляться за свои старые воспоминания и переживания, старался, все происходящее с ним в настоящий момент, повернуть вспять.
   - Костя ты там надолго застрял, если ты в душе, открой дверь, я хочу по маленькому, - визгливо-скрипучий голос Ольги прервал размышления Царькова.
   Боже мой! Что же случилось с ее голосом? У нее, ведь был такой приятный, мягкий голос... Господи! - мысленно поразился Константин и громко крикнул:
   - Оля скажи, что-нибудь еще, я не расслышал!
   - Я по маленькому хочу-у! - скрипуче протянули за дверью. - Ты слышишь милы-ый?!
   - Я скоро выйду! - буркнул Царьков и медленно сполз вниз под живительные струи бьющей сверху воды.
   Просидев в тупом оцепенении какое-то время он, наконец, собравшись с духом и медленно досчитав в уме до десяти, с трудом покинул свое временное укрытие в уютной и теплой ванне. Пытаясь не смотреть в сторону девушек он быстрым шагом прошел на кухню и сразу уткнувшись носом в плиту, стал трясущимися руками заваривать свежий чай. Непослушная коробка с чаем упала вниз и просыпалась черным холмиком на полу. Царьков быстро нагнулся и начал лихорадочно собирать и засовывать черную ломкую траву обратно в коробку, но она разбегалась в разные стороны, залезала под коробку, еще больше, загрязняя кухню. Чертыхнувшись, в тупой злобе, Костя с силой забросил проклятую коробку в раковину и решил сходить за пылесосом. Обернувшись в сторону двери он оцепенел. В дверном проеме, в одних полупрозрачных трусиках, стояла Ольга и томно смотрела на Константина.
   - Милый, - ласково пропела девушка, - мы тебя хотим, мы такие тепленькие и сладкие, иди за мной...
   Скрипучий голос резанул по его ушам и Царьков зажав кулаками собственные уши, в ужасе повернулся обратно к плите.
   - Что с тобой? Ты заболел?
   Скрипучий голос не унимался и прошлепав голыми конечностями по полу, дотронулся безобразным отростком до его шеи. Константина передернуло, к горлу подступила тошнота. Скрючившись над раковиной он попытался оттолкнуть от себя этот матовый цепкий отросток. Ничего не получилось, его крепко держали за плечо и Царьков прохрипел:
   - Ольга... Ради Бога! Прочь, про-очь!!!
   - Света-а! Света-а-а! - взвизгнуло существо, продолжая шлепать у него за спиной по гладкому полу.
   - Ты что, милый... Чего ты испугался? Света-а!... Костику плохо...
   Шлепков босых ног за спиной прибавилось и второй визгливый голос прокричал:
   - Он, наверное, чем-то отравился, нужно дать ему что-нибудь от желудка...
   Его снова схватили за плечи и Костя резко вывернувшись, подскочил к столу и схватил кухонный, длинный нож. Охваченный слепой яростью, выставив вперед сверкающее лезвие, он пошел против этих выпуклых и безобразных тел.
   - Он с ума сошел! - взвизгнула Светлана и выбежала из кухни.
   Ольга не спешила ретироваться, изумленно замерев на пороге и прикрыв в ужасе лицо.
   - Вон отсюда-а падаль, зарежу-у, - прошипел Царьков и сделал еще один шаг в ее сторону. - Убирайтесь вон из моего жилища!
   Две испуганных фигурки в панике заметались по квартире подбирая свои разбросанные вещи. Через четверть часа, кое-как затолкнув одежду и косметику в сумки, они выскочили почти нагишом на лестничную площадку.
   С облегчением захлопнув за ними дверь Костя услышал:
   - За-асранец, козел...
   Недослушав ругательства до конца он бросился в ванну и склонился над унитазом. Приступ страшной рвоты вывернул его внутренности и Константину, в какой-то миг, показалось, что сейчас, вместе с комками желтой слизи, выпадающими у него изо рта, полезут наружу его легкие. Эти желтые кусочки вызывали у него все новые и новые рвотные порывы, боль, совместно с тошнотой разрывала желудок на части. Костя зажмурив глаза и часто задышав, с трудом остановил новый рвотный приступ и опрокинулся навзничь на приятно-холодный, кафельный пол. Сразу подступили слезы и он подвывая и всхлипывая начал плакать.
   Через некоторое время почувствовав голод и автоматически схватив кусок колбасы он понял, что не в состоянии его съесть. Этот смрадный кусок, переваренной в недрах мясокомбината, мертвой плоти, отвратительно поблескивая застывшим на его поверхности жиром, невозможно было съесть. Почувствовав новую болезненную спазму в желудке, Константин выругался и морщась от отвращения, и сдерживая рвущийся наружу желудок, судорожным движением выбросил этот кусочек яда в открытую форточку кухонного окна.
  
   Его разбудил телефон. Была уже почти середина ночи, но звонкая трель в прихожей не унималась, окончательно разгоняя мутный сон и заставляя лезть в эту непроглядную, но теперь уже, такую спокойную и безопасную тьму. Добравшись до телефона Царьков рывком схватил трубку и с силой прижал ее к уху. В трубке ровно зазвучал спокойный Ольгин голос:
   - Ты должен успокоиться и постараться понять, что тебе, на самом деле, необходимо делать. У тебя искусственно вызвали отвращение к жизни. Они хотят показать тебе правду... Не волнуйся... И еще... - голос на некоторое время пропал, в трубке зашипело и что-то щелкнуло, - мы не играли с тобой, под конец все было по настоящему. Прощай...
   В трубке послышались гудки, Костя широко улыбнулся, глубоко вздохнул и медленно опустил затихшую трубку на рычаг.
  
  
  
  
  
   Глава 10
   Исход
  
  
  
   1
  
   Голова Иванцова покачивалась из стороны в сторону, как бильярдный шар. Он что-то собирался сказать, беззвучно разинув рот и подняв вверх, как дирижер палочку, красный карандаш. Прислонившись к дверному косяку Царьков молча смотрел. Он пока отстранился от внешних звуков, прислушиваясь только к себе, тихонько наблюдая за, извивающимися в сумраке кабинета, глумливыми тенями. Тени, явно, издевались над ним, никак не желая замирать в нужных законсервированных для прошлого положениях. Он часто, в последнее время, ловил эти сначала мимолетные, потом все более живые и мешающие спокойно сосредотачиваться, движения теней. Несколько дней назад, в теперь уже незыблемом, для него, прошлом Константин, как-то покосившись боковым зрением на чем-то разозлившую его, тень от висящей лампы, уловил это прыгающее движение. Вытянутая тень лампы сначала, какие-то доли секунды, кружилась по кругу, отскакивала в стороны и вдруг словно почувствовав прикованный к ней неожиданный взгляд Царькова мгновенно остановилась, образовав неизменный, привычный для людского глаза, темный круг, замерев в данный момент времени на положенном, наконец, для нее в ускользающем времени, месте. Здесь же в этом темном, освещенном одной настольной лампой, кабинете тени по неведомой ему причине, совсем не хотели останавливаться в удобных для глаз, устойчивых положениях. Неожиданно, послышался скрип, и сразу прорвались все остальные звуки мира, заставив Константина моргнуть и сейчас-же, воспользовавшись этой мгновенной темнотой глаз, наконец-то, остановились верткие тени. Голова Иванцова тоже нашла нужное ей положение и из распахнутого рта начальника полетели первые слова:
   - Ну, явился, страдалец! - рука полковника, с зажатым в ней карандашом, отъехала назад к его затылку, остановилась на мгновение и круговым движением опустилась на стол. - Проходи, проходи. Ты чего так поздно, под вечер...?
   - Дела были, - хмуро ответил Царьков, медленно, стараясь не спугнуть тени, продвигаясь в глубь кабинета.
   - Ну-у..., выздоровел, - то ли спрашивая, то ли просто констатируя известный факт, проговорил начальник. - Вот и приступай немедля, дела уже заждались... Совсем заждались твоего появления.
   Начальник изъяснялся в необычной для него манере. Вообще с момента своего нового появления на работе, Константин, с удивлением обнаруживал не заметные ему ранее, странные, выпадающее из общего серого фона, детали. Что-то происходило, в этой казавшейся такой обыденной в прошлом, бесхитростной служебной атмосфере. Вот и сейчас:
   Почему эти тени так долго не останавливались? - подумал Царьков сразу растеряв несколько слов начальника.
   -...Ты понимаешь, что я должен делать, - не замечая отрешенности подчиненного, продолжал Иванцов. - Разыщи этих подонков, хоть из-под земли, дай нам какую-нибудь ниточку для нормальной работы...
   Надо было не приходить сегодня, или лучше вообще не приходить..., - снова неудержимо заскользили верткие мысли, - этот дурак сейчас опять ругаться начнет или потом... А что интересно с Перегудовым?
   -...завтра вечером жду первые результаты. Возьми Александра в помощь, надо этот вопрос прояснять, - голос начальника, все-таки рассеивал мысленные образы в голове Царькова, но они, исчезая на мгновения, тут же снова возвращаясь обрывая посторонние, ненужные звуки.
   Александр? Интересно - с каких это пор у них такая любовь, раньше такой уважухи не наблюдалось
   - Ну, все, можешь идти. Завтра вечером доклад. Не забудь, пожалуйста...
   Ноги сами собой, запружинили и понесли Константина прочь из темного кабинета начальника. Очнувшись уже на выходе и вовремя сообразив открыть загородившую путь дверь, Царьков выдвинулся в светлый безлюдный коридор и сбавив темп побрел в сторону темнеющей в глубине, лестницы. Проводив подчиненного взглядом и услышав щелчок закрученной на место двери, Иванцов откинулся на спинку стула и удовлетворенно крякнул.
  
  
   2
  
   Александр Перегудов, запрокинув голову, застыл с задранной донышком вверх бутылкой пива. На этот раз бегущие тени быстро запрыгнули на свои места и Сашка, дернув кадыком, и соснув губами отлип от бутылки и изумленно уставился на вошедшего друга.
   - Не прошло и полгода...- неуверенно пробормотал он и стукнув бутылкой об стол, тут же вытянулся на середину комнаты и стиснул Константина за плечи.
   - Не ждал, не ждал... точнее, конечно ждал, но не думал что сегодня. Уже можешь приступить к службе?
   - Попробую, ты лучше сядь, - сказал Царьков, мягко отстраняя от себя обтянутого матовой кожей и дурно пахнущего друга. - Расскажи-ка мне последние новости.
   - Да ни каких новостей, особенных, - ответил Сашка заскочив обратно за стол и схватив бутылку с пивом. - Основная новость - это ты... Дело-то не сдвинулось. Иванцов злобствует. Ты, кстати, был у него?
   - Да. Только что.
   - Ну, тогда вообще нечего рассказывать, я думаю, он тебе все уже разъяснил.
   - Давно ты у него в Александрах ходишь?
   - Как это? - не понял Перегудов.
   - Ласковый он к тебе больно, вот как.
   - Да нет, не замечал, - странно посмотрев на приятеля, смутился Сашка, - просто тебя не было... и мне пришлось отдуваться за нас двоих. Хочешь пива?
   - Нет спасибо.
  
  
  
   3
  
   Кипа документации в аккуратных зеленых папках, накопившаяся за время его отсутствия, высилась на столе перед Константином. Перегудов попрыгав, какое-то время, ради приличия, по кабинету, исчез в коридоре, с полчаса тому назад. Теперь, оставшись наедине с этими папками, Царьков, сбросив оцепенение, пытался заставить себя прикоснуться к этой горе букв в зеленых обертках. Папки не хотели, чтобы он к ним прикасался, они сразу расползались в руках и роняли на стол свои бумажные внутренности. Чертыхаясь и матерясь, рассерженный Константин, вместо того чтобы все-таки начать читать, выстроил на столе новую, кривую стопку и резко, на этот раз удачно, почти мгновенно, поймав метнувшуюся в сторону тень, встал из-за стола. Споткнувшись о, забытую не на месте, мусорную корзину, Царьков нырнув вниз, больно протаранил плечом Перегудовский стол. Стоящая на краю, Сашкина темная бутылка, зашаталась и на третьем качке рухнула вниз. Предчувствуя скорый приход противного пивного запаха, Царьков заблаговременно поморщился, но потом, неожиданно, ни какого запаха не ощутил. Подняв с пола интересную, мокрую бутылку, он поднес ее горлышко к носу и понюхал. Пивом из бутылки не пахло, попробовав ее содержимое на язык, он почувствовал вкус обыкновенной, питьевой воды.
  
  
  
  
   4
  
   Кладбище они нашли быстро. Решив для начала проверить, то самое, с бесхозным белым Ополем. Уже на следующий день к вечеру Царьков увидел на этом последнем пристанище знакомый его глазу вагончик. Подъехав поближе по ребристым надолбам замерзшей грязи и остановив машину у широкого оврага с кладбищенским мусором, друзья выбрались из теплого салона и ежась под порывами ледяного ветра двинулись в сторону вагончика.
   - Это здесь, - пробормотал Константин, озираясь по сторонам. - Я очнулся около этого вагончика...
   - Неужели? - удивился Перегудов, но тут же усмехнулся и поправился:
   - Да верю я тебе, верю, пошли только быстрей, посмотрим... Холодно- то как. Черт!
   В кладбищенском вагончике ни кого не оказалось, в стоящей немного в отдалении, рубленной на скорую руку, церквушке тоже.
   - Вот черт, - ругался Сашка, - ну кто-то же должен здесь клиентов обслуживать, даже церковь закрыта... Ну персонал-то мы быстро вычислим...
   Вернувшись обратно к вагончику и снова наткнувшись на запертую дверь, следователи затоптались на месте. Перегудов с удовольствием закурил. Царьков пометавшись зачем-то, около нескольких могил, зло пнул ногой большое резиновое колесо и подойдя почти вплотную к смрадному сигаретному дыму сказал:
   - Поехали отсюда Перегудов, все равно сегодня уже никого не найдем...
   - Может, покажешь мне, где тебя закопали, или как.
   В глазах Александра, вдруг, мелькнули красноватые искорки и выстрелив окурком в ближайшее надгробье он продолжил:
   - Ты забыл, наверное - нам сегодня на доклад к Иванцову идти. Так хоть будет что докладывать - так, мол и так, осмотрели место происшествия...
   - Ладно, - немного подумав, согласился Царьков, - пошли покажу... Черт! Мне, честно говоря, совсем не хочется туда идти.
   - Понимаю, - протянул Сашка, - но ты хотя бы направление мне укажи, сам можешь близко не подходить.
   - Ну, пошли, черт с тобой... это там, ближе к лесу - Константин махнул рукой и спрыгнув в канавку между могилами, устремился в указанном направлении.
   Яма, в которой совсем недавно находился Царьков, оказалась на прежнем месте. Довольно быстро разыскав кошмарные очертания могилы, Константин удивленно остановился. Он и не надеялся обнаружить следы преступления так быстро, да еще и почти совсем не уничтоженные. Скорее всего, яму должны были как-то постараться спрятать, засыпать землей спрятать под снегом, сделать еще что-нибудь, что хоть как-то могло скрыть следы преступления, но могила осталась, судя по всему, абсолютно нетронутой, засыпанная на три четверти снегом и ощетинившись криво торчащими из под снега досками, она так же как и тогда, вселяя в него ужас, скалила свою разинутую пасть. Царьков, конечно, не помнил минуты своего спасения, но процесс погребения впечатался в его память на всю оставшуюся жизнь. Сейчас, стоя на краю собственной могилы он снова, с ужасом переживал последние минуты перед тем страшным мгновением, когда его резко толкнули в этот сырой, земляной колодец. Поискав глазами обрезок пластиковой трубы, он без труда разглядел его очертания под ледяной коркой, сбоку от глыбы мерзлой земли, оставленной уже наверно до осени, или до ближайшей оттепели.
   - Это и есть - то самое место, - глухо спросил Перегудов дыша в затылок Константина.
   - Да, это самое...
   - И долго ты там...?
   Плохо помню, но несколько дней, наверное, прошло.
   Костя почувствовал тошноту и легкое головокружение. Инстинктивно и резко отступив назад, от обкусанного края, он уперся затылком прямо в холодный нос приятеля. Сашка и не думая отходить в сторону, стоял упругой стеной и вдруг обхватил Царькова за грудь, и обдавая жарким воздухом заиндевевшее на холоде ухо Константина, прошептал:
   - Снова не хочешь попробовать...- и тут же, усилив захват он стал медленно продвигать Царькова обратно к страшному краю.
   - Ты что делаешь... - прохрипел Костя и непроизвольно, подогнув ноги повалился вперед прямо к зазубренному краю. Ему удалось рассчитать правильно, полоски земли перед ямой, как раз хватило для того чтобы самому не свалиться вниз, но Сашка проехавший по инерции, на спине друга, чуть большее расстояние, не удержался и в последний момент отцепившись, наконец, от Костиной спины, вскинул руки и плавно заскользил вниз, прямо на высокий обледенелый кончик скошенной к центру могилы доски. Перебирая по доске руками, он немного замедлил свое падение и оставив за собой широкую борозду, воткнулся прямо в центр, укрывающего дно могилы, глубокого сугроба. Побарахтавшись какое-то время в вязком снегу, Сашка запрокинул голову и улыбаясь попросил:
   - Помоги выбраться... я же пошутил...Фу черт, прямо мордой в снег!
   Разъяренный Царьков, едва сдерживаясь, стоял на краю ямы и молча наблюдал за копошащимся внизу приятелем.
   - Ну, помоги же... - снова попросил Перегудов, - руку то дай...
   - Обойдешься! Сам вылезешь, не маленький.
   - Да ты...- Сашкино мокрое лицо, неожиданно поплыло, размазались знакомые Константину черты, на мгновение приоткрылось чье-то другое искаженное ненавистью лицо и тут же, через доли секунды все опять восстановилось - лицо приятеля приняло, прежний законченный Перегудовский вид.
   - Что у тебя с лицом?
   - А что у меня с лицом? - переспросили снизу и то, что было Перегудовым стало карабкаться наверх.
   - Ладно, давай руку...
   Схватив существо за руку, Царьков, сильно дернув, тяжело выволок Сашкино изображение на верх. Не успев отвести от него взгляд, он опять увидел несговорчивые тени. На лице приятеля, метался целый выводок темных лоскутков и рваных пятен. Терпеливо дождавшись, когда хоровод теней на физиономии друга успокоится, и все встанет, наконец, на свои, удобные для него места, Царьков собравшись, за это короткое время, с мыслями, хрипло проговорил:
   - Можешь не рассказывать, итак все знаю...- он зло сплюнул и пошел обратно к белому вагончику.
   - Эй, - Александр торопливо засеменил сзади, - ты должен верить, с ямой я действительно пошутил...
   - Верю, верю, - тихо пробормотал Константин. - Давай... вези меня домой поскорее... завтра на работу. К Иванцову сам сходишь...
  
  
   5
  
   - И что ты понял? - спросил Засохов выплескивая остатки водки в Мишкин стакан.
   - Мы здесь были по необходимости... А-ап! - Косолапый опрокинул белую жидкость себе в рот и даже не поморщился.
   - А остальные?
   - А остальные... - Мишка хитро прищурился и помахал пальцем, - просто этого не знают.
   - Ты дверь-то сможешь открыть?
   - На тебя, что водка подействовала? - удивился Косолапый. - По моему, мы можем, сейчас выпить хоть бочку и все бес толку...
   - Ну, конечно смогу, - добавил он, с досадой заглянул в пустой стакан и резко двинул его в центр стола. Поскользив немного, по гладкой поверхности, стакан опрокинулся и постучав ребрами, упал вниз. На пустом столе застыли одинокими, немыми свидетелями две пустых пол-литровых бутылки, еще не согревшиеся после ледяной водки.
   - Ты чего казенную посуду бьешь, - усмехнулся Андрей, аккуратно поставив свой стакан на стол. - Я думаю, нам сильно повезло, хотя, кто знает, может быть, счастье именно в неведении... Дураки-то всегда счастливые. Кстати, кто такой этот Матвеев, помнишь?
   - Да так, что-то типа твоей Марго, очередная декорация. Это у тебя только гром и молнии, взрывы страсти, у меня же, все статично, как на автопилоте, но, - Мишка заерзал на стуле, - случайностей не бывает, а в нашей пьесе их точно не было.
   - Таблетки тоже декорацией были... А, Косолапый? - Засохов внимательно посмотрел на удивленного его вопросом Мишку и медленно поднялся из-за стола, - Ладно, можешь не отвечать, давай открывай свою дверь... Божья тварь... Мать твою...- пробормотал он, уже разговаривая сам с собой и направляясь в коридор. Там он остановился и неожиданно спросил:
   - У тебя что, задница тогда, зачесалась?
   Мишка, увидев исчезающего в темном коридоре друга, сбросил удивление и начисто проигнорировав непонятный вопрос Андрея, взволнованно крикнул:
   - Эй! Она уже открыта... Меня подожди!
  
  
   6
  
   В комнате, которая раньше считалась Мишкиным кабинетом, прямо над письменным столом зиял провал. На белых, подернутых инеем, стенах плясали голубые блики.
   - Чего здесь так холодно? - поинтересовался Андрей, проходя в центр комнаты и наблюдая за пляшущими светлячками.
   - Это тебе ни хухры мухры, а переход, - многозначительно пробасил Мишка. Потом обогнул застывшего на месте Андрея и решительно направился к письменному столу.
   - Ты чего Гагариным хочешь стать, - пошутил Засохов, схватив приятеля за плечо. - Подожди друга!
   Его дыхание стало превращаться в пар.
   Вскоре комната опустела. Голубой иней на стенах таял, стекая тоненькими струйками вниз, проникал в узкие щелочки паркета, потом медленно испарялся - высыхал. В углу письменного стола застывала маленькая желтая капелька. Все, исчезало в прошлом...
  
  
  
   7
  
   - Ну, что там у тебя? - спросил Царьков, подойдя почти вплотную к затылку Перегудова.
   - Фу ты напугал, - Сашка резко обернулся и шмыгнул носом. - Простыл намедни.... Ездишь тут... ездишь...,- он снова шмыгнул носом и повернулся в сторону высокого многоэтажного дома. - Групповое самоубийство, два молодых парня, выбросились откуда-то сверху, может с крыши, может из квартиры. Участковый, бегает по жильцам, устанавливает... Вон они там, - Перегудов указал пальцем на что-то лежащее около самой стены дома, прямо на тротуаре и накрытое мятым, зеленым и припорошенным свежим снегом, брезентом.
   - Пошли посмотрим!
   Подойдя поближе Царьков, уже без труда разглядел под зеленой тканью, очертания двух человеческих тел. Кое-где, по краям брезента под тонким слоем снега проступали красные пятна. Наморщив лоб от напряжения и с трудом сдерживая приступ рвоты Константин, пересилил себя, нагнулся, откинул жесткий край и тут же отшатнулся в сторону. В окровавленных, бледных лицах мертвецов без труда можно было узнать его недавних спасителей самаритян. Присев на корточки, он не думая больше ни о чем, дотронулся до холодной щеки одного из них, того самого страшного - ледяного и тут же почувствовал головокружение. Сразу зарябило в глазах, лица у лежащих на асфальте трупов смазались, превращаясь в темные, расплывчатые пятна. Выронив из своей, внезапно ослабевшей руки, край брезента Царьков откинулся назад, погрузив внезапно онемевшие ладони в пушистый, мягкий снег. Удивление на его лице переросло в улыбку. Он встряхнул головой и позвал, застрявшего неподалеку, в купе с инспектором, Перегудова. Поджидая бегущего к нему приятеля, Костя запрокинул голову и с удовольствием поймал ртом несколько падающих снежинок. Подождав еще немного, он поднялся на встречу запыхавшемуся Сашке, положил руку ему на плечо и сказал:
   - Все здесь ясно, это дело надо закрывать... Кстати, - Царьков сильно сдавил податливое и такое живое, под его пальцами, плечо друга, - хотел тебя спросить... гм... еще на кладбище, куда прежнего-то Перегудова дели, а?! Тоже закопали?
   Хлопнув изумленного приятеля по спине, Константин Царьков опять улыбнулся, развернулся на каблуках и медленно побрел прочь, в падающий с неба, густой и настоящий снег...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   Удобная реальность
  
   Глава 1
   Кандидаты
  
   1
  
   Льдинка была живая и умела думать. Она неотрывно наблюдала за жизнью небольшой группы странных двуногих существ, расположившихся совсем рядом от нее. Эти существа почти все время двигались, затихая лишь ненадолго в темное время суток, но только лишь затихая, потому что и во тьме до льдинки доносились непонятные звуки. Она не могла понять, для чего совершать так много, бессмысленных движении, постоянно растрачивая при этом драгоценную энергию. Все равно, ведь, ничего не измениться в окружающем этих суетливых двуногих, мире. Только, сам этот огромный мир, по своей неведомой воле, мог двигаться, пропуская всю свою красоту через ее прозрачное тело...
   Помимо беспорядочного движения, эти существа еще и волновались, в такие минуты воздух вокруг льдинки начинал искрить от напряжения и ей становилось страшно. До того страшно что хотелось побыстрее растаять или превратиться в снег.
  
   2
  
   Их оставалось всего десять. Десять кандидатов, перед последним в графике подготовки, тестом на выживаемость. Три недели им нужно было прожить среди белых снегов Антарктиды, три недели среди одуряющего пятидесятиградусного мороза, имея только необходимый по условиям их теста, но еще ни разу ни кем не испытанный в полевых условиях КП, (комплект переселенца). Помимо термоскафандра, выдерживающего перепады температуры до нескольких сотен градусов и нескольких инструментов в КП входили: маленькая аптечка с таблетками от переохлаждения и тщательно подобранным, набором сильнейших антибиотиков, НЗ - состоящий, в основном из питательных таблеток и чистой воды, совсем немного сухого топлива, мощная зажигательная трубка и СПП - 4 (спальный мешок переселенца). Разработанный русскими учеными и рассчитанный специально, для пока еще, слишком жесткого для человека, климата Марса, СПП - 4, в развернутом виде представлял собой небольшой, с принудительной воздушной подкачкой, цилиндр, по длине, чуть больше роста среднестатистического человека, с автономной системой жизнеобеспечения и терморегуляции, получающей необходимую энергию за счет расположенных по всей длине верхней подушки, тонких как пленка, солнечных батарей и мощных сухих аккумуляторов спрятанных в основании мешка.
  
   3
  
   - Ваня! Вань! Помоги! - голос Надежды Кленовой сильно щелкнул по барабанным перепонкам и Иван, вскинув руку, быстро заглушил слишком громкий звук в наушниках.
   - Что случилось? - спросил он и отыскав глазами серебристую фигурку Кленовой, направился к ней. Надежда, судя по всему, никак не могла справиться с накачкой своего мешка.
   - Что случилось? - снова переспросил он, посмотрев на распластанный на снегу и чем-то напоминающий толстый надувной матрац, СПП - 4.
   - Автоматическая подкачка почему-то не работает, вот посмотри сам, - Надежда показала на открытый до упора вентиль подкачки.
   - Аккумуляторы правильно подсоединила? - спросил Иван и присев на корточки, стал проверять расположение клемм.
   - Ну что Царьков! Проблемы? - зазвенел у него в ушах злорадный голос Николая Горностаева.
   - Не ори, лучше помоги, - сдерживая раздражение, бросил Иван, снова убавляя громкость наушников.
   - А кто у нас бортинженер, ты или я, - на этот раз чуть ли не шепотом прошелестел у Царькова в наушниках, Николай. - Ладно не ругайся... Помогу чем смогу, что надо делать?
   - Заткнуться и немного подождать...
   Клеммы оказались подсоединены правильно. Мешок должен был заработать, но почему-то не хотел этого делать.
   Проверив все возможные варианты, Царьков выругался про себя. Чертов спальник, никак не желал впускать в себя воздух. Оставалось последнее средство - попробовать накачать Надин СПП-4, принудительно, с помощью второго исправного мешка. Подтащив спальник Кленовой к своему, уже надутому как барабан и исправно урчащему системой жизнеобеспечения, спальнику, Иван быстро подсоединив шланг начал стравливать давление. Стрелка датчика давления дрогнула вниз и остановилась. Злополучный мешок, как был надувным матрацем, так им и остался.
   - Вот черт, - просипел Горностаев, - и что теперь делать?
   - Подожди, ка...
   Царьков, отсоединив шланг, схватился обеими руками за кожух насоса подкачки.
   - Стой! - истошно завопил Николай. - Это же нельзя делать, внешняя среда...
   - Послушай, - медленно заговорил Иван, - мы не на Марсе, мы пока на Земле и Надежде нужно где-то спать, и здесь нет твоей внешней среды, здесь наша родная среда...
   - Но по условиям испытания мы, все равно, не должны этого делать, ты же знаешь.
   - О чем спорим мальчики? - к ним подошла, самая симпатичная, по мнению Ивана, девушка в отряде, Людмила Козакова.
   - Это олух, хочет самовольно нарушить условия теста, - раздраженно замахал руками Николай, - я против!
   - Мешок не работает, - Иван нехотя отпустил кожух и поднялся, - хорошо, я отдаю свой спальник Кленовой, а мы с тобой... - Царьков обернулся в сторону Горностаева. Его лица под темным защитным стеклом термоскафандра видно не было, но зато вся его, переминающаяся с ноги на ногу, фигура выдавала волнение. Выдержав короткую паузу, Иван продолжил:
   - Мы с тобой Коля будем спать по очереди в твоем мешке...
   Он знал, что технически это вполне осуществимо, но, поскольку спальники были, так сказать, сугубо индивидуального пользования, процедура эта была малоприятная даже для совершенно небрезгливого человека. Для Царькова, уже прошедшего свою школу выживания, под неусыпным руководством сумасшедшего папочки, это казалось обыденной мелочью, но вот для, неподалеку от него, стоящего и впавшего в ступор, и явно брезгливого, маменькиного сыночка, Горностаева это могло стать настоящей, неразрешимой проблемой.
   Ситуацию разрядила симпатичная Людочка, поблескивая черным стеклом шлема, она как ни в чем не бывало сказала:
   - Мальчики не спорьте, можно же из снега сделать дом, я где-то читала, так делали! - в голосе Людочки появилась убежденность. - Отогреем там Надин мешок... Вдруг, он после этого заработает?
  
  
  
  
  
   4
  
   Мешок не оправдал надежд и не заработал. Провозившись, всей командой, над строительством временного убежища люди безвозвратно упустили короткий световой день. Но, было и хорошее, совместная работа все-таки не пропала даром, в сложенном, из больших снежных кирпичей, маленьком куполе быстро поднялась температура и вскоре термодатчики показывали, чуть ли не пятнадцать градусов тепла.
   Откинув в угол ненужные им шлемы, Иван с Надеждой расположились около сложенного из таблеток сухого горючего, небольшого костерка. Не активированный спальник служил им удобной подстилкой и можно было немного расслабиться.
   - Ты как попал в кандидаты? - спросила Надежда.
   - После училища распределили в отряд военных спасателей. Было несколько вылетов. Как-то раз пришлось спасать целую правительственную комиссию... Может это помогло, не знаю, - Иван пожал плечами.
   - Да, из тебя много слов не вытянешь, - улыбнулась Кленова, - хочешь про меня послушать?
   - Главное, что ты здесь и все равно теперь будешь если и не в первой экспедиции, то во второй уж точно.
   - Лучше бы в первой... Вторая - вторым...
   - Да, да, - Царьков на секунду задумался и шутливым тоном спросил:
   - И что ты теперь собираешься делать, психолог, среди этого льда и снега?
   - Ты же знаешь, скафандра хватит на месяц, даже без этого снежного шалаша...- Надежда окинула взглядом белые искрящиеся стены и совсем тихо добавила:
   - Ты только от Горностаева отстань пожалуйста, придумаем что-нибудь, не лыком шиты...
   - Хорошо, отстану, - так же тихо заговорил Иван, - только с одним условием.
   - С каким?
   - Сегодня в этом домике ночую я, а ты спишь в моем СП...
   - Мы можем переночевать здесь и вместе, - сказала Надежда и посмотрела на Царькова в ее темных, как ночь, глазах заиграли язычки пламени...
  
  
  
  
   5
  
   Через несколько дней, запасы сухого топлива истощились настолько, что Царьков вынужден был принять решение. Отозвав в сторонку Степана Федорова, кандидата на место врача в экспедиции, он, переключив связь на индивидуальный разговор, спросил:
   - Степа, ты ведь, если не ошибаюсь, участвовал в разработке наших скафандров?
   - Ну, участвовал - это громко сказано, скорее, принимал участие в разработке системы жизнеобеспечения, причем заметь, всего лишь, как один из многих...
   - Да, ладно не прибедняйся... У меня к тебе конкретный вопрос.
   - Чем могу... - смутился Федоров.
   - Сколько в данных, конкретных условиях, может человек, в твоем скафандре, протянуть без спальника и тепла?
   - Спальник подзаряжает батареи, но-о... - задумчиво протянул Степан, - недели две, две с половиной, потом скафандр, конечно, будет еще что-то греть, но уже скорее как обычный комбинезон... - одежда. При нынешнем морозе не замерзнешь, это тебе не Марс.
   - Хорошо, а на Марсе?
   - На Марсе сложнее, - Федоров задумался, - но-о... смело можно сократить этот срок на два, значит где-то неделю и потом, после подключения аварийного аккумулятора, еще часа два и крышка. Ну, опять таки, смотря когда, днем - еще может поживешь... не так холодно...
   - Ладно, спасибо Степа!
   Решение назрело у него, само собой и Иван, направившись в сторону, заснеженного купола пробормотал:
   - На Марсе говоришь.... Вскрывать нельзя. Будет вам Марс!
   В куполе, еще сохранилась плюсовая температура, поэтому, сняв скользкие перчатки, Царьков, резким круговым движением, срывая пломбы, отвернул кожух, насоса подкачки. Под кожухом никакого механизма не было, просто пустое гнездо с креплениями. Иван даже не удивился, примерно нечто подобное он и ожидал увидеть.
   - Так, так, - он начал размышлять вслух, - значит, тебя уже не починить... Интересно все остальное, тоже бутафория?
   Все остальное, как ни странно работало.
   К вечеру спальник Надежды Кленовой, общими усилиями, переоборудованный в маленький тепловой генератор, был накрепко вморожен в закругленный солнечный бок купола. Теперь к нему, можно было по необходимости, подключать Надин скафандр. А, через несколько часов термодатчик спальника уже показывал устойчивый плюс.
  
  
   6
  
   На следующий день была запланирована первая разведка. По условиям испытания, местность необходимо было исследовать и по возможности картографировать в радиусе до десяти километров.
   Ранним утром небольшая группа из четырех человек отправилась в путь, в нее вошли: Иван Царьков, Надежда Кленова, Степан Федоров и Светлана Семина. Решили двигаться в сторону высокого изогнутого тороса, прекрасного ориентира, видного с большого расстояния и расположенного километрах в двух, трех от лагеря. Это странное ледяное образование с первого дня притягивало взгляд Ивана. Царствено выделяясь среди бескрайних снегов, вечерами освещенный закатными лучами солнца, торос, одеваясь в призрачные тени, походил на исполинский клык, случайно оброненный каким-нибудь гигантским доисторическим животным, по воле случая своим утолщенным основанием погрузившийся в вечную мерзлоту.
   Расстояния на белом снегу обманчивы. Путь до Клыка занял гораздо больше времени, чем предполагал Иван. К концу второго часа изнурительной ходьбы, даже их легкие термоскафандры начали неумолимо набирать вес, а расстояние до тороса казалось, не уменьшалось. Только к концу светового дня разведчики достигли подножья величавой скалы.
   - Привал, - глухо скомандовал Иван, стряхнув с плеч рюкзак с аппаратурой, он повалился на снег. Рядом с ним присела Надя.
   - Устал?
   - Нормально. Вы-то как со Светланой?
   - Не волнуйся. Мы же не тащим на себе тридцатикилограммовые рюкзаки.
   - Посмотрите она, какая красивая, - встрял в их разговор голос Федорова, - кажется, что вот-вот свалится прямо нам на голову.
   - Смотрите, действительно, иллюзия почти полная, - зазвучал голос Семиной, - даже отползти хочется.
   Царьков посмотрел наверх. В приглушенном свете уходящего дня скала, действительно, показалась ему склоненной своей тысячетонной громадой прямо над их головами, на подобии Пизанской башни. Ощущение было малоприятное, по спине у него, побежали мурашки.
   Пока разведчики распечатывали сухой ужин, Степан, неожиданно заметив что-то темное у основания тороса, пошел посмотреть на это что-то поближе.
   - Та там поаккуратнее, - буркнул Иван, - любознательный какой.... Подождал бы немного, вместе бы пошли.
   - Ну, у нас же нет начальников, пусть делает что хочет, - спокойно сказала Кленова, подогревая воду. - Ты же знаешь...
   Действительно, среди людей выброшенных на Южный Полюс умышленно не назначали командира, кто-то из американцев посчитал, что переселенцы должны быть изначально готовы к независимому существованию и в то же время, уметь соблюдать все принципы жизни в коллективе. Конечно, и во время полета, и на Марсе у них будет свой командир, и его голос без сомнения во многих ситуациях, будет решающим, но он должен быть, прежде всего, логически правильным и максимально выверенным с мнениями всех остальных участников миссии.
   Вода быстро закипела, и Царьков позвал Федорова. В наушниках зашипели помехи, но ответа от доктора не последовало.
   - Куда он там запропастился? - Иван пружинисто поднялся и посмотрел по сторонам. День безвозвратно уходил. Белая пустыня, загустевая синими и серыми красками, еще являла человеческому глазу мельчайшие детали своего сумрачного пейзажа. Среди этого танца теней, фигурки Степы видно не было.
   - Красиво-то как, девочки, - заворожено проговорил Царьков, - но Степы не видно, пошли искать.
   Быстро затолкав в желудок по паре таблеток сухого корма и залив питательную смесь горячей водой, трое кандидатов в переселенцы устремились на поиски своего товарища.
   Темные пятна, замеченные недавно, Федоровым оказались, при ближайшем рассмотрении, выступающими из под снега черными валунами, по непонятной причине не покрытые ни снегом ни льдом.
   - Странно, - Светлана Семина, приложила к покатому боку ближайшего валуна подушечку термодатчика. - Смотрите!
   Показатели температуры на шкале стремительно поползли вверх и вскоре цифры замерли на пяти градусах тепла.
   - Да они теплые, - удивленно пробормотал Иван, - и это здесь среди вечной мерзлоты! Да-а, Степа не зря отложил свой ужин...
   - Там какая-то дыра! - взволнованный голос Нади разогнал оцепенение, вызванное удивительной находкой.
   Метрах в пяти с левой стороны от валунов в кажущемся абсолютно твердом насте зияла дыра.
   - Ну, что будем связываться с лагерем или сами полезем? - спросила Семина.
   - Попробую закрепить страховочный трос и слазаю вниз. Вы оставайтесь здесь, если что, вызывайте помощь, - твердо сказал Иван, отыскав глазами удобное место для крепления троса.
   Привязавшись к ближайшей каменной глыбе и закрепив кончик Надиного фала у себя на поясе Царьков включил нашлемные фонари и осторожно стал спускаться в провал. Толщина снежного покрова оказалась поразительно маленькой - не превышала одного метра и вскоре под рифлеными подошвами его ботинок зашуршал камень. Приглушив слишком яркий свет фонарей до одной единицы и набрав код ночного видения, Иван осмотрелся. Он находился в узком расширяющемся книзу, просторном, каменном колодце. Бугристые каменные стены вокруг него, испещренные ломаными трещинами, были местами покрыты подтеками какого-то вещества. Ночное видение стирает краски, зато резко выделяет рельефность картинки, поэтому цвет вещества оставался пока загадкой. Решив разобраться с этим позднее, при нормальном освещении, Царьков посмотрел вниз. Его худшие предположения оправдались, внизу среди беспорядочного нагромождения бугров, хорошо выделялась скрюченная человеческая фигурка.
   - Степа, Степа...ты слышишь? - позвал Иван.
   В наушниках стояла мертвая тишина.
   - Потерпи немного, сейчас спущусь, - несмотря на безответную тишину наушников, продолжал говорить Царьков, - держись Степа!
   С максимальной скоростью стравливая трос, Иван быстро достиг бугристого дна. Дернув несколько раз, за прикрепленный у него на поясе Надин конец, он склонился над Федоровым. Степа резко повернул голову, двинул рукой и откинул забрало своего шлема. Его губы зашевелились. Автоматически усилив внешний звуковой фон и поняв что наушники все равно молчат, Царьков отщелкнул свое бронированное стекло, в лицо ему пахнуло неожиданным теплом, тишина исчезла и он слышал голос Степана:
   - Я здесь полетал немножко... Связь почему-то не работает, но хоть тепло!
   - Ты как Степа?
   - Позвоночник цел, ногу наверно сломал, остальное - пока не знаю...
   - Ну, ты врач, тебе видней, руки-то работают?
   - Работают, - Федоров приподнялся на локтях.
   - На тросе сможешь подняться?
   - Постараюсь...
   - Я поднимусь наверх, прицеплю твой трос, потом вместе попробуем выбраться...
   - Ты знаешь, Ваня, - тихо заговорил Степан, прерывая Царькова, - здесь... - он на мгновение замолчал, подбирая слова, - как-то неудобно... Ты ничего не чувствуешь?
   Иван прислушался. Включив полный свет, он посмотрел вокруг. Нависающие над ним, неровные стенки колодца, скорей всего, были образованы естественным, природным путем, но вот площадка на которой он стоял казалась совершенно круглой и не имела видимых для глаза неровностей почвы. Хотя, он внимательно посмотрел под ноги, - почвой или землей в гроте и не пахло, под его ногами, скорее всего, был сплошной камень усыпанной осколками скальных пород. Присев на корточки и расчистив маленький пятачок, он увидел ровную каменную поверхность, теперь уже, вероятного искусственного происхождения.
   Неожиданно, он почувствовал раздражение. Прерывистое дыхание Федорова стало действовать на нервы. С удивительной ясностью он представил собственную, сжатую в броневой кулак руку, бьющую со всей своей страшной силой, по дышащему лицу Степана. Через мгновение, поразившись этим своим чудовищным мыслям, Иван отогнал странное видение и хрипло произнес:
   - Действительно... неудобно... - положив руку на плечо доктора, он продолжил:
   - Но тебе не долго здесь быть... Я полез! Скоро мы тебя вытащим!
   Однако быстро поднять врача им не удалось. Сначала, в самом конце первого подъема, у Царькова неожиданно лопнул, выдерживающий, в несколько раз превышающую вес человеческого тела тяжесть, спасательный трос. Девушки среагировали быстро, однако полностью остановить падение Ивана у них не получилось. Ноги Надежды заскользили по гладкому обледенелому насту, Светлана же, не удержав равновесие, упала навзничь - ее потащило по снегу, и только в самый последний момент, находясь уже полуметре от страшного провала, Кленова, схватилась за привязанный к валуну и чудом оказавшийся у нее под рукой, трос Царькова. Сзади к ней подоспела Светлана, защелкивая свой карабин на ее поясе и казалось падение Ивана было остановлено. Однако, от сильного рывка трос Кленовой на котором теперь беспомощно висел Иван стал быстро разматываться, лишь на немного, уменьшая скорость падения привязанного к нему человека. И остановить этот бешено разматывающийся трос оказалось невозможно. Царьков полетел вниз. Его удар о каменное основание колодца оказался настолько сильным, что Иван, на несколько секунд, потерял сознание. По счастливой случайности, ничего не сломав, он сильно ударился спиной, и казалось, вся задняя часть его туловища превратилась в сплошной синяк. Только через несколько долгих минут страха перед грядущей неподвижностью, он понял, что его налитое болью, тело все же сохранило подвижность и Царьков, немного отдышавшись, с трудом, смог продолжать действовать.
   Потом, по необъяснимой причине, стал заедать подъемный механизм у Федорова. Наконец, когда совместными усилиями, уже совсем глубокой ночью, врача вытащили на поверхность, пошел снег и началась пурга.
  
   7
  
   - Мне страшно, - голос Семиной, казался нереальным в этом белесом беснующемся мареве. Мощные лучи нашлемных фонарей вязли в нем как иголки в вате, видимость была нулевая. Увеличив циферки на шкале подогрева, Иван прикрыл саднящие от напряжения глаза и произнес в пустоту:
   - Света, скоро утро, нам ничего пока не грозит, пурга скоро кончится...
   Тащить тяжелого Степана в пургу Иван попросту, не мог, даже двигаться самому было тяжело, поэтому, решив дождаться утра, маленькая группка людей, сложив из рюкзаков, с подветренной стороны, что-то наподобие укрытия устроилась у подножья Клыка. Теплые валуны надежно прикрывали им спины. Разведчикам, в принципе, ни чего больше не угрожало скафандры могли выдерживать и гораздо большие нагрузки. Кленова с Федоровым, который ко всему прочему, еще и находился под действием сильнейшего лекарства, уснули практически мгновенно. Ивану не спалось, приняв небольшую дозу обезболивающего и несколько восстанавливающих таблеток, он почему-то не мог уснуть, в его голове гудел рой суетливых мыслей, откуда-то из небытия пришел образ сумасшедшего папаши, и тут еще, как гром среди ясного неба, голос не угомонившейся Семиной.
   - Ты не понимаешь, Ваня, это не просто страх... Я испытываю подобное впервые. Я понимаю, что нам ничего не грозит, но я боюсь, - Светлана всхлипнула, - понимаешь... просто боюсь! Если есть такое понятие чувства страха... неизвестно - по какой причине, просто страха.... Именно это я и чувствую.
   - Постарайся успокоиться Света, хочешь, прими снотворное, я поставлю внешнего разведчика...
   - Ваня, ты не понимаешь... Когда ты... Когда порвался трос, мы обе должны были тебя остановить, но словно какая-то сила тянула вниз, просто невозможно было удержать!
   - Глупости не говори, какая на хрен, сила?
   - Извини, что помешала спать, - сразу обиделась на него Семина, ему показалось, что она готова была заплакать.
   - Ладно, погорячился... Света, мне на самом деле интересно твое мнение, не обижайся...- Иван поморщился, вязкая слюна наполнила его рот, захотелось сплюнуть, но плевать было некуда, не в шлем же. Ему пришлось проглотить этот комок слизи.
   - Ты сильно ушибся?
   - Ходить могу, - Царьков усмехнулся, - а что?
   - Почему доктор не разбился?
   - Как это почему, повезло, наверное, да и высота...
   - Ты, все еще не понимаешь, - перебила его Семина, - я посчитала, трос Надежды все-таки замедлил твое падение и потом он не мог свободно разматываться, там же стоит инерционный механизм, ты должен был медленно спуститься...
   - Ты что же, продолжаешь считать, что меня туда затянуло что ли? - Ивану даже стало смешно. - Извини Света, но это бред!
   - Не перебивай меня, - в голосе Семиной засквозила истерика, - там двадцать пять метров высоты и Федоров падал свободно.... Но он отделался только переломом ноги...
   - Давай спать Света, - Царькову стал надоедать этот разговор, - утро вечера мудренее, завтра поговорим.
   - А ну да! Извини, что прервала твой драгоценный сон! - Семина окончательно обиделась.
   На обиженных воду возят - подумал Иван, но усталость брала свое и он стал, наконец-то, проваливаться в глубокий сон.
  
  
  
  
   Глава 2
   Высадка
  
   1
  
   Утвержденный объединенной комиссией, состав семнадцатой межзвездной экспедиции к Марсу:
  
   1.Джек Брайн - командир - основной пилот (1 Модуль)
   2.Дженифер Санчес - второй биолог(1 Модуль)
  
   3.Степан Федоров - врач (4 Модуль)
   4.Светлана Семина - биолог(4 Модуль)
  
   5.Гарри Николсон - второй бортинженер, пилот транспортника(2 Модуль)
   6.Джулиан Хиггинс - врач - генетик (2 Модуль)
  
   7.Иван Царьков - бортинженер, второй пилот транспортника(3 Модуль)
   8.Надежда Кленова - психолог - врач (3 Модуль)
  
   9.Майкл Винсент - геофизик (5 Модуль)
   10. Елена Конг - психолог - врач(5 Модуль)
  
   11.Нил Смит - геологоразведка - геофизик(6 Модуль)
   12.Элис Мирт - биолог - разведчик (6 Модуль)
  
  
  
  
   2
  
  
   Их было двенадцать. Тринадцатым был их корабль. Они успели сродниться с ним за бесконечно долгий год перелета. Многие из них в глубине души, считали его, чуть ли не живым существом. Корабль тоже мог гордиться своими пассажирами, их отбирали из сотен добровольцев, отбирали долго и кропотливо и хотя, многие из этих сотен, из тех оставшихся уже за бортом, на далекой земле, наверно, могли бы быть лучше этих двенадцати, судьба внесла свои коррективы и теперь лучшими считались только они. Их право стать первыми превратилось в жизнь. И жизнь эта, теперь, до предела наполнилась для них напряженной работой.
   Чернокожий командир полета Джек Брайн медленно выплыл на середину маленького салона кают-компании. Его гибкое спортивное тело, словно приросло к поручню и до замерших в ожидании, членов экипажа донеслись первые хриплые слова:
   - Вы знаете, связь с землей прервана и нам придется садиться без помощи из центра.
   Почему голос командира в невесомости стал хриплым, никто объяснить не смог. Молодой русский врач Степан Федоров, в первые дни полета, внимательно осмотрев горло Джека, не обнаружил никаких отклонений от нормы. И очень скоро, приняв на веру пространные объяснения русского, что невесомость иногда действует на людей непредсказуемым образом, все, настолько привыкли к хриплому говорку командира, что очень удивились бы, услышав вдруг, другой, нормальный - земной и звонкий, командирский голос.
   - Сегодня постараемся на пальцах проиграть все возможные нештатные ситуации и завтра, после третьего витка, будем совершать первую посадку, - продолжал хрипеть командир.
   - Даже если команды с земли не последует? - спросил, покачивая головой, белокурый американец Гарри Николсон.
   - Ты знаешь, Гарри, связь оборвалась не по нашей вине и мы здесь бессильны, и если мы быстро поймаем транспортник, долго задерживаться на орбите мы не сможем.
   - Но ведь связь оборвалась так внезапно, может там что-нибудь случилось...- неуверенно предположила биолог Светлана Семина, на ее лице проступили розовые пятна.
   Командир обвел глазами экипаж.
   - Вы все знаете не хуже меня, что наша миссия в момент подлета к Марсу становиться почти автономной, тем более что второго транспортника еще нет...
   - Но он должен быть на подлете командир, позывные...- начал говорить Иван Царьков, негласный лидер русской части экипажа.
   - Давайте верить собственным глазам, - перебил его Брайн, - позывные есть, согласен. Но мы его пока не видим. Поэтому мы должны принять решение, - Джек качнулся на своем поручне и обвел глазами членов экипажа.
   После долгих совместных тренировок, его слово в выборе кандидатов было далеко не последним и он, изучив уже окончательно, за время долгого полета черты характера каждого из своих подчиненных, был почти уверен в них, настолько - что иногда мог сам принимать решения уже заранее зная, согласится с ним большинство экипажа или нет. Но сейчас настало время другого выбора - выбора дальнейшей судьбы всего экипажа и принять такое решение единолично Брайн просто не имел права. Потеря связи с землей допускала только два варианта развития событий, на первый взгляд, очень простых варианта - они могли вернуться, или же - они могли остаться. Как в пьесе Шекспира - быть или не быть. Их учили на земле неумолимой логике, безо всяких ненужных эмоции, и только логически выверенное решение могло стать сейчас для всех них, единственно правильным.
   Три корабля, один за другим, стартовали с околоземной орбиты. Первый корабль нес многоразовый челнок и экипаж, второй и третий были в равной степени загружены оборудованием и топливом. Поочередно пристыковываясь к каждому из двух транспортников, экипаж должен был, постоянно дозаправляя ходовой челнок и одновременно поддерживая орбиту, перебросить все необходимое на поверхность Красной планеты. Конечно, потеря связи с землей не могла уже повлиять на ход операции, за исключением одного - даже при успешной высадке они становились неизбежными заложниками Марса. Челнок с остатками топлива, превращался на какое-то время в обычный жилой блок, уже неспособный взлететь и теоретически, при благоприятном стечении обстоятельств, они могли просуществовать в климате планеты не более двух лет...
   От Земли требовалось только одно - просто подтвердить готовность второй экспедиции и желательно до заключительной фазы высадки, но этого не произошло, Родная планета, неожиданно замолчала и это молчание эфира, становилось, теперь для них слишком долгим.
   - Нужно садиться командир, - твердо пробасил геофизик Нил Смит, нарушая затянувшуюся паузу. - Даже без дозаправки мы сможем обернуться два раза, этого достаточно.
   - Если не корректировать орбиту... - тихо заметил русский Иван. - Но я за то, чтобы попробовать, - он взглянул на Федорова, тот, заметив безмолвный вопрос, машинально пожал плечами и кивнул головой.
   - Хорошо, - удовлетворенно хмыкнул Джек.
   Слов о возвращении на Землю в кают-компании, даже не прозвучало, и это было хорошим знаком, его экипаж по-прежнему был единой командой. Однако является ли принятое сейчас молчаливым согласием большинства экипажа, решение единственно правильным, Брайн не знал.
   - У кого-нибудь, есть возражения?
   В салоне повисла тишина. Выдержав минутную паузу, командир с явным облегчением, оттолкнулся от поручня и сказал:
   - Пора повторить домашнее задание.... Теперь, все по местам!
  
   3
  
   Игривый, солнечный зайчик, неожиданно сорвавшись с покатого, блестящего бока грузового корабля, ударил Царькова по глазам. Иван поморщился. На красном фоне огромной планеты маленькие кораблики землян казались ему игрушечными букашками, над пламенеющей внизу неизвестностью. И в эту неизвестность бесстрашно нырнул на утлом, многоразовом, челноке Джек Брайн. С ним пропали в красном мареве еще четверо первых поселенцев и в их числе находилась Надежда - его Надя...
   Они познакомились на последнем испытании на выживаемость. Там, теперь уже в далеком прошлом на матушке Земле, посреди белоснежной Антарктиды окутанной пятидесятиградусным морозом, Надежда Кленова, хрупкая красавица закованная до самых черных бусинок сияющих глаз в термоскафандр, спасла его, сильного и уверенного в себе мужчину, от верной смерти. Сначала он этого не понял, сочтя свое удачное падение на дно каменного колодца, просто за обычное везение. Но потом, уже через несколько дней, раздумывая и анализируя случившееся, он начинал все с большей ясностью понимать, что то, что с ними тогда произошло, вряд ли являлось случайностью. И если бы не Надежда и Светлана, чудом сумевшие удержаться на скользкой поверхности, они могли, запросто, погибнуть все трое. Замеряя впоследствии геофизические показатели у подножья Клыка они с удивлением обнаружили, что магнитное поле внутри колодца не устойчиво и амплитуда его колебаний, крайне малых по времени (всего лишь до нескольких секунд) может достигать чудовищных показателей - на какие-то мгновения оно могло превышать земную тяжесть почти в два, два с половиной раза! Еще - эти странные видения...
   Стыковка проходила в автоматическом режиме. Все пока шло по запланированному графику и сидящий на соседнем кресле Гарри Николсон заметив, задумчивое выражение и потерянный взгляд Царькова, улыбнулся и, решив подбодрить друга произнес:
   - Не волнуйся ты так! Джек, великолепный пилот, он справиться и ничего плохого с нашими девочками не случиться. Когда на земле начались все эти катаклизмы, он был одним из лучших летчиков спасателей. Забирался даже к черту в пасть...
   - Я в порядке Гарри, через пять - шесть минут они должны выйти на связь...
   Иван невольно задумался. На него опять накатывало видение. Прямо под его правой рукой находились тумблеры экстренного запуска двигателей. В голове у него сразу, с удивительной ясностью, как и в прошлых случаях, замелькали кадры замедленного кино. Сначала, медленное движение, словно чужих - не его пальцев. Потом, сухой щелчок тумблера и нарастающий шум двигателей, резкое усиление тяги и с огромной скоростью надвигающийся на обзорный экран, еще не успевший окончательно развернуться, покатый бок транспортника.... Еще через мгновение, металлический хруст и ужасный скрежет в ушах, толстая обшивка перед его распахнутыми в ужасе глазами, вспучивается, разлетаясь искореженными кусочками, несколько мгновений тишины, ослепительная вспышка.... И громкий крик Николсона:
   - Ты чего Ваня! Да на тебе лица нет! Вот распереживался.... Смотри челнок уже позывные подает!
   Царьков оторвался, наконец, от медленно приближающегося к ним и раздутого теперь уже до непомерных размеров, стыковочного узла транспортника и взглянул на панель. В углу экрана нервно мигала красная точка, рядом с ней светились общие показатели движения.
   - Атмосферу они прошли... Давай пристыковываться, - он посмотрел на побледневшее лицо Гарри.
   - Мальчики вы там поосторожней! - пропел в шлемофонах голос Леночки Конг.
   - Приготовиться к стыковке! - прогремел в ответ Гарри.
  
  
  
  
   4
  
   Стыковки, первая и вторая, прошли успешно. Последнее топливо неспешно вытекало из почти опустевшего брюха второго транспортника. Брайн удовлетворенно потер руки. Они остались втроем на орбите. Весь остальной экипаж был уже на Красной планете. И все пока, на удивление прошло гладко. Операция была очень сложная и Джек все время, ожидая, всяческих неожиданностей и срывов, до сих пор, не мог до конца поверить в возможное, счастливое завершение всей высадки. Теперь, им предстоял заключительный спуск к планете и он чувствовал прилив сил. Удачно начатое дело, требовало счастливого завершения.
   - Ну что, братья земляне, топлива, там почти не осталось, скоро можем отчаливать, - русский Иван защелкал тумблерами.
   Джек внимательно наблюдал за показателями топлива. Все! - Откачка завершена - долгожданная надпись высветилась на экране.
   - Начинаем отстыковку, - Джек сдавленно кашлянул, по привычке прочищая охрипшее горло и взялся за ручки ручного управления.
   - Отсоединить топливный клапан.
   - Есть отсоединить клапан, - повторил за ним русский Иван, четко выполняя команду.
   - Что с посадочной траекторией Гарри?
   - Четыре минуты сорок секунд, командир!
   - Закрыть стыковочную камеру!
   - Закрыта командир.
   - Поехали ребята! Закрыть створки!
   Громоздкий корпус опустевшего транспортника отодвинулся назад и челнок, мигнув напоследок широкими кольцами кормовых сопел, заскользил по пологой траектории, вниз к поверхности Красной планеты. Все мосты были сожжены, им оставался единственный путь - вниз.
  
  
   5
  
   Его миссия началась. Ивана охватило радостное возбуждение. Долгожданный Марс, наконец, принимал его в свои объятья.
   Вход в атмосферу - челнок сильно затрясло. На компьютерном экране бежало анимационное изображение величавой планеты. Потухшие вулканы сменялись огромными полями кратеров. Людям хотелось увидеть эту картинку собственными глазами, но обзорные окна челнока были плотно прикрыты термостойкими створками. Пилотам, оставалось полагаться только на расчетливый мозг компьютера. Цифры на экране пока показывали верную траекторию. Они выходили на линию экватора.
   - Восемь градусов...- голос Гарри Николсона дрожал.
   - Выровнять до десяти! - хриплый голос Брайна стал повизгивать. - Все держу уровень горизонта.
   В кабине становилось жарковато. Иван кинул взгляд на термодатчик. Температура подбиралась уже к тридцати семи градусам.
   - Слишком жарко командир.
   - Нормально, это третья высадка, бери погрешность пять, десять градусов!
   Медленно растекаясь по позвоночнику, наваливалась тяжесть. Хотя магнитное поле Марса значительно слабее земного, после года в невесомости даже эта незначительная тяжесть сдавливала позвоночник не хуже земной.
   - Открыть обзор!
   В наушниках зашипело и сквозь помехи, прорвался взволнованный голос Нила Смита:
   - ...песчаная буря... Марс десять, Марс десять... вы меня слышите, здесь буря!
   - Слышим вас, Первые, идем на снижение! - голос Джека дрогнул. В наушниках щелкнуло - связь пропала.
   - Что там с бурей Гарри?
   По окутанному белесой дымкой экрану расползалось темно оранжевое пятно.
   Вот и верь после этого слухам, что Марс красный - усмехнулся про себя Царьков. Перед его глазами заплясали цифровые параметры бури.
   Через секунду Иван доложил:
   - Она маленькая командир, но зато прямо по курсу, не больше десяти километров...
   - Скорость смещения?
   - Не успеваем, - Царьков еще раз проверил показатели, - все равно захватываем край!
   - Уходим над ней, разворот... дальше - садимся ей на хвост...
   Брайн начал набирать высоту. Оранжевое марево заслонило собой весь экран. В следующую секунду, маленький челнок неистово затрясло.
   - Черт, - ругнулся Джек, - турбулентность слишком высока! Нам не набрать высоту!
   Хлопок - заработали мощные стартовые двигатели. Кораблик землян рыскнул носом и побеждая разбушевавшуюся внизу стихию, стал медленно набирать высоту.
   - Командир нам не хватит топлива..., - расстроился Гарри.
   - На сколько хватит...
   Оранжевая дымка внизу начала редеть. Тряска прекратилась.
   - Выключаю стартовые двигатели. Начинаем заход на посадку, - прозвучал уверенный голос Джека. - Сколько потеряли топлива?
   - Двадцать семь процентов, - отозвался взволнованный Николсон.
   - Черт! Ладно, садимся...
   Совершив пологий вираж, Марс-10, наконец-то, встал на посадочную прямую. Впереди, загустевая до темно-оранжевого, почти черного книзу, бушевала пылевая буря. Она стремительно приближалась, быстро разрастаясь во весь обзорный экран.
   Им повезло. Песчаные Марсианские бури могли длиться месяцами. Эта была совсем маленькая и быстро уходила в сторону. Однако и она могла с легкостью поглотить их утлое суденышко и даже не поперхнуться. Хвост бури, был для них не менее страшен, из-за нулевой видимости и мельчайшей пыли проникающей даже в самые мелкие трещинки.
   - Внимание, садимся по маяку, - Брайн вышел на посадочную глиссаду, - держитесь ребята!
   На обзорном экране снова, заплясала мультипликация. Нещадно затрясло. Казалось, корабль проваливается куда-то вниз в бездонную пропасть. В следующую секунду Брайн заорал:
   - Тормозные двигатели!
   Иван успел продублировать эту команду и даже услышал хлопок запуска двигателей. По приборам они находились еще в километре от поверхности. Но цифры на экране, видимо, безбожно врали и через мгновение, челнок с огромной скоростью заскользил по оранжевой пустыне. Он ощутил сильный толчок в грудь - перехватило дыхание словно из него мгновенно выпустили весь воздух, вспышка... Треска и скрежета, раздираемой в клочья, термообшивки корпуса, Царьков, уже не услышал, для него наступила тишина.
  
   6
  
   Пятнадцать лет назад, после 2010 года, природа на Земле сошла с ума. Резкие перепады суточной температуры, даже летом, могли достигать пятнадцати, двадцати градусов. Наводнения в Японии, несколько чудовищных наводнений в Америке. Землетрясения в России и странные, грозовые бури, возникающие посреди ясного неба, прямо на пути континентальных лайнеров, уносили множество человеческих жизней. Профессия спасателя во многих странах становилось все более актуальной. В США, в некоторых штатах, численность групп спасателей начала превышать численность отрядов местной полиции. Большой Американский Кризис, подкосил мировую экономику, голод и инфляция захлестнули многие страны.
   Россия, спасаемая своими огромными плодородными землями, еще как-то, держалась на плаву. Занятие фермерством стало для большей части населения хорошим, прибыльным бизнесом. Натуральные крестьянские продукты высокого качества, наконец-то, завоевали Российский рынок. Но Иван, выбирая между летным училищем спасателей и Агробиологическим институтом, выбрал профессию спасателя.
   Первый вылет на операцию запомнился ему на всю жизнь. Тогда в Восточной Сибири в районе хребта Черского потерпел аварию правительственный лайнер. На борту лайнера находилось десять высокопоставленных чиновников из Санкт - Петербурга и двадцать четыре сотрудника аппарата правительства. После долгих поисков спасатели обнаружили только лишь пятерых. Причем их обнаружили случайно и совсем не в районе основных поисков. Незадолго до катастрофы авиалайнера на трех тысячнике, под громким названием, Победа, исчезла группа молодых альпинистов и местный спасатель-любитель, ведущий вертолетные поиски незадачливых скалолазов, сначала принял еле двигающиеся внизу, фигурки людей, за своих подопечных. Уже потом, с разными степенями обморожения, на вертолетах, потерпевших доставили в райцентр. Чиновников среди них не оказалось. Каким образом пассажиры потерпевшего катастрофу самолета, оказались у подножья пика Победы, никто из них объяснить толком не смог. Они, как будто сговорившись заранее, рассказывали спасателям небылицы о потери памяти и страшном грозовом облаке поглотившем, за какие-то мгновения их самолет.
   В тот день, получив по рации неожиданный приказ, поменять район поисков, Царьков вылетел к Победе. Погода портилась прямо у них на глазах. Низкая облачность густой пеленой окутывала подножья гор. Колючий снег, сыплющийся как из рога изобилия, мог помешать им взлететь, в том случае, если их поиски окажутся успешными, и придется совершать посадку. Но в эту перспективу, мало кто из его экипажа верил. Да и сам Иван испытывал серьезные сомнения в оправданности, этого незапланированного и рискованного полета. На вертолете летать в плохую погоду, вдвойне опасно и поисковая операция в любую минуту может осложниться уже поисками самих незадачливых спасателей.
   - Надо поворачивать Ваня, ни черта не видно, - произнес Сергей Носов, сотрудник Московской МЧС.
   - Да молчи ты Нос, - буркнул темпераментный медик Скляров. - Вань, я думаю, еще пару заходов сделаем...
   - Где там, этих липовых альпинистов нашли? - спросил Царьков.
   - Да прямо под нами, командир, мы уже битый час здесь летаем, - недовольно, все еще обижаясь на весь белый свет, ответил Носов.
   - Послушай Нос, - Иван улыбнулся, его последнее время смешила детская обидчивость Сергея, - там, в сводке было написано, что они откуда-то шли... Ты можешь выяснить с какой именно стороны они шли.
   - Да какая сторона Ваня, это же чиновники, они и ходить-то не умеют, а если и шли, то просто вертолет увидели, ну и бросились навстречу! - Носов опять злился.
   - Нос! - Царьков решил напустить на себя строгости. - Я понимаю, что затея эта тебе не слишком нравиться.... Но ты можешь, сначала заткнуться, потом шевельнуть своим пальчиком, надавить на кнопку и спросить, то, о чем я тебя прошу!
   Видя, что его молодой командир не на шутку разозлился, опытный спасатель решил все же не спорить с, не в меру темпераментным Иваном и нехотя выполнил его команду.
   - С севера, они шли. С севера! Довольны? Но летчик точно не помнит.
   - Угомонись! - Иван посмотрел на стрелку компаса. - Ага, значит вот по этому плато...
   Узкое плато, начинаясь прямо под ними, уходило в серый туман между невысоких скал.
   - Там же низменность Ваня, - засомневался Скляров, - там же вообще ни хрена не видно... расщелина!
   - По приборам полетим...
   - Ну, ну! Ему виднее Скляр, он у нас ас!
   Лететь по приборам в нулевой видимости оказалось непросто. Царьков мгновенно взмок. Это тебе не на тренажере в училище, финты выделывать... Черт! Впервые Иван пожалел, что вертолет не умеет ездить по земле и летает слишком быстро.
   Тем временем, стены ущелья под ними, стремительно сужались, дальше лететь было безумием и он решил сесть.
   - Ты чего делаешь то? - возмущенно спросил Носов, заметив что вертолет идет на снижение и Иван ищет место посадки. - Давай уходим наверх, ну сам подумай, как они могли попасть сюда. Ни обломков самолета, ничего!
   - Мне кажется, здесь стоит поискать...
   - Ты слышишь Скляр, ему кажется! - Нос раздраженно хлопнул ладонью по своей коленке.
   - Пусть садиться, а ты заткнись, - Скляров положил руку на плечо Носова и резко стиснул пальцы. - Ты же знаешь, Нос, - тихо заговорил он, - что иногда именно так и находят людей, угомонись... По наитию, так сказать...
   Когда закончили крутиться лопасти винтокрылой машины, видимость, к всеобщему удивлению, значительно улучшилась. Белесая туманная дымка, странным образом, располагалась в нескольких метрах над белым изломанным дном расщелины, и почти все ущелье в этой узкой полоске прозрачного воздуха, худо-бедно - просматривалось. Вдалеке, у края ущелья, там, где стены уже сливались в белый изломанный шов, выделялся какой-то серый остроугольный лоскут, толи грязный снег, толи еще что-то.
   - Пошли туда посмотрим, - Иван указал пальцем на это серое образование.
   - Да это ж почти километр, - сразу возмутился Нос
   - Ты можешь оставаться, - сухо сказал Скляров, - а мне вот, например, тоже хочется прогуляться.
   Морозный воздух перехватил дыхание. После разогретой кабины вертолета, он казался до предела насыщенным кислородом. У Царькова даже закружилась голова, и если бы он не знал, что находится почти в километре над уровнем моря, он смог бы дышать этим прекрасным воздухом бесконечно.
   - Ты чувствуешь, какая свежесть! - выпрыгнувший в снег, позади Ивана, Скляров тоже почувствовал необыкновенную силу горного воздуха. - Даже и не подумаешь, что высоко в горах... Только ради одного, этого горного фимиама, уже стоило приземлиться.
   - А этот? - Иван мотнул головой в сторону выглядывающего из кабины Носова.
   - А этот, пусть задыхается в вонючей кабине, если нравиться, - у Склярова появился живительный блеск в глазах. - На вот... Держи рацию командир, пошли прогуляемся.
   Идти спасателям, оказалось на удивление легко. Хорошенько промороженный наст, замечательно держал вес человека. И у Царькова стало подниматься настроение. Ходьба разогревала тело и быстро избавляла от невеселых мыслей. Расстояния на снегу обманчивы, только минут через двадцать, они дошли, наконец, до стыка между высокими скалами. Ширина ущелья в этом месте не превышала семи, восьми метров и прямо перед ними уходя ввысь и, теряясь в дымке, предстал замерший навеки водопад, серебристой ледяной лентой, застывший в тисках между вековыми стенами.
   - Я такое вижу впервые, красота-то, какая, - восхищенно провозгласил Скляр и подошел поближе.
   - Смотри, под ним что-то есть!
   Иван внимательно присмотрелся, отсюда с близкого расстояния, матовая поверхность льда казалось совершенно непрозрачной, но все же можно было различить подо льдом очертания какого-то массивного предмета напоминающего по форме хвост самолета.
   Предмет находился на высоте нескольких метров и подобраться к нему поближе не было ни какой возможности. Он каким-то образом застрял между стен ущелья, оказавшись при этом еще и внутри замершего водопада.
   - Эй, Скляр! Тебе это ни чего не напоминает?
   - Похоже на хвост лайнера... Размеры вроде бы похожи...
   - Когда же, интересно, здесь водичка капала? Слышишь Скляр!
   - А говорят, на земле чудес не бывает... - Скляров заворожено всматривался в лед, - Смотри, ведь действительно, черт побери, очень похоже на хвост...
   Откуда-то сбоку, неожиданно, раздался хриплый простуженный голос:
   - Это и есть хвост!
   Пораженные, Царьков со Скляровым, стали озираться по сторонам. Говорившего с ними человека нигде видно не было.
   - Идите сюда! Здесь с левой стороны от вас есть пещера, я, к сожалению, сам ходить не в состоянии!
   - Да где вы, черт возьми? - Скляров метнулся к левой стене и в тот же момент глухо позвал Царькова:
   - Иван иди сюда, здесь за камнями...
   Ваня не заставил себя долго ждать, подбежав вслед за другом, он увидел загороженную грудой камней пещеру. Даже, не пещеру, это слишком громко сказано, довольно глубокую выемку в скале. Внизу, прямо на снегу, подложив под себя кучу каких-то тряпок, сидел старик. Длинная покладистая и совершенно седая борода его, растрепалась по черному, изорванному, в кусочках ваты, и когда-то, наверно, очень дорогому пальто, седые волосы обрамляли его худое в синюшных пятнах лицо. Старик пристально разглядывал Ивана. Вдруг его исхудавшее лицо злобно вытянулось, старик вытаращил глаза и истошно заорал:
   - Спасатели хреновы! Я уж думал, не дождусь... Вы, за что в своем "эмчеэсе" деньги получаете... - старик готов был захлебнуться от злости. - Зомби! - он перестал орать, всхлипнул и грустно сказал:
   - Зомбированы все, весь народ... Коту по хвост... вся жизнь, - старик запричитал все тише и тише, - ...жизнь...- его речь превратилась в несвязное бормотание, он вдруг обмяк и стал заваливаться на бок.
   - Давай его выносить, он в шоке.. Скляров действовал быстро. Подскочив к пострадавшему, он мгновенно вколол ему в руку, целый шприц какой-то желтой жидкости, связался по рации с Носовым и позвал Царькова.
   Подхватив обмякшее, словно кукольное, легкое тельце старика, они понесли его к вертолету. Вскоре им на встречу подоспел с носилками запыхавшийся Нос и нести пострадавшего втроем, стало гораздо легче.
   В вертолете, уже находясь в воздухе, старик очнулся и зыркая выпученными глазами в сторону Царькова, настойчиво попросил у Склярова наушники. Медик чтобы не расстраивать больного связался с Царьковым:
   - Ваня он хочет поговорить с тобой. Давать ему связь?... Говорит он из правительства...
   - Пусть говорит, лететь еще минут двадцать, если будет нести бред, просто отключусь, он и не заметит...
   У него в наушниках раздался щелчок, и простуженный голос старика спросил:
   - Вас как зовут?
   - Царьков Иван Константинович, командир отряда спасателей, что вы хотите рассказать?
   - Прегудов Александр Петрович, - старик сделал глубокий вздох. - Во первых - Ваня, я знал твоего отца, но это не имеет сейчас значения, ты должен меня выслушать до конца и ... поверь я не сумасшедший.
   - Откуда вы знали отца? - удивленно спросил Царьков.
   - Я же сказал, что это не имеет значения, - четко выговаривая слова, строго произнес потерпевший. - Ты просто слушай, вопросы будешь задавать потом.
   - Хорошо, слушаю вас...
   - Я единственный из людей спасся...
   - Еще пять...
   - Это были не люди... Ты полетишь на Марс Ваня! Я прослежу, чтобы с тобой рядом, были только люди...
   У старика совсем крыша поехала, несет полный бред, и отключиться нельзя услышит щелчок, черт!, - ругнулся про себя Иван, а старика, меж тем продолжало нести:
   - Твой отец тоже не был сумасшедшим, ты должен принять это на веру и попробовать взглянуть на его поступки именно с этой стороны.
   Это невозможно! Если мой папа был нормальный, тогда значит, я сошел с ума...
   - Людей зомбирут Ваня и сопротивляться этому бесполезно, если не знать...
   Вертолет сильно тряхнуло, в наушниках прорезался голос диспетчера. Царьков запросил разрешение на посадку.
   - ..этому можно сопротивляться, если просто научиться знать и хотеть, запомни знать и хотеть...
   Царьков начал снижение, внизу заморгали огоньки скорой.
   - Как вы спаслись? - спросил Иван у потерпевшего, у него еще оставалась надежда узнать истину. Человек, находящийся в шоковом состоянии иногда способен переключаться на правду.
   - Я узнал и потом захотел... - сумасшедший старик вдруг начал орать. У Царькова зазвенело в ушах. - Я понял...- захлебываясь орал, потерпевший, - мы можем запросто управлять ими, это, значит, управлять собственной жизнью! Ты тоже должен это понять! Не хухры - мухры...
   - Извините... - больше слушать бред сумасшедшего ему было невмоготу и Иван отключился.
   Старик, потом уплывая на своих носилках, еще махал ему рукой, что-то орал, тыкая в небо скрюченным пальцем, но его быстро загрузили в скорую и Царьков облегченно вздохнул.
   - Дай сигарету Нос, - задумчиво попросил он.
   Затянувшись сладким дымом, Иван продолжал думать. Что-то в словах сумасшедшего старика мешало ему спокойно курить.
  
  
   7
  
   - Марс-10, Марс-10... - звонкий голос в его наушниках разогнал красную пелену.
   Еще жив... - удивился Царьков.
   - Марс-10... отзовитесь, идем на помощь...
   - Ты живой Царьков, - зазвенел другой звонкий голос.
   - Брайн ты? - хрипло отозвался Иван, с трудом осознав, что это говорит с ним, уже не хриплый Джек.
   - Да, да, - ты в порядке?
   Это английское ты в порядке всегда раздражало Царькова в американских фильмах, особенно когда этот невинный вопрос задают герою, получившему множество ударов по физиономии, да еще пару пулевых ранений в придачу.
   Но сейчас вопрос Брайна показался Ивану удивительно к месту.
   - Почти...
   - Можешь проверить оборудование?
   Царьков, наконец, окончательно разлепил глаза, и его натренированные руки сами собой забегали по клавишам.
   - Жить будем... Топливо в порядке, энергоносители в порядке, раз герметизации нет, двигатели больше не заработают...
   - С прибытием на новую Родину! - Джек засмеялся. - Я лично в ближайшую пятилетку убираться отсюда не собираюсь...
  
  
  
  
   Глава 3
   Непредумышленные происшествия
  
  
   1
  
   - Я больше не могу, - тихо пробормотала Дженифер Санчес. - Эта планета может сделать сумасшедшим кого угодно! - Дженифер всхлипнула. - Я устала пережевывать этот овес!
   - Какой овес, - удивился Иван.
   - Тут имеется в виду - выполнять рутинную работу, - перевела Надежда, потом нагнулась к уху Царькова и прошептала:
   - У нее истерика Ваня, ей надо отдохнуть...
   В оранжерее повисла напряженная тишина. По молчаливому согласию переселенцы использовали этот зеленый островок Земли в качестве кают компании. Хрупкие земные растения, плоды неустанного труда биологов Семиной и Санчес, каким-то чудом прижились в Марсианском грунте. Лишь отдаленно напоминающий по цвету землю, здешний грунт, оказывается, имел в достаточном количестве все необходимые для растительной жизни вещества. Но, однако, не за одними растениями на земле так щепетильно не заботились человеческие руки, как за этими нежными зелеными созданиями. Если что-то приключалось в оранжерее, у всех переселенцев надолго портилось настроение. Оранжерея стала для переселенцев центром их маленькой вселенной.
   - Джек скоро вернется, Дженни... Попробуй взять себя в руки, - Иван обнадеживающе взглянул на Санчес.
   - Вы не понимаете... вы ничего не понимаете.. его нет уже два дня... Но дело не в нем! - лицо Дженифер внезапно исказила злость, она зашипела как змея:
   - Вы только и знаете, что жить по заданной программе. Я вас всех ненавижу!
   - Где-то я уже это слышал, - холодно заговорил Царьков, - тебе нужно отдохнуть и успокоиться Дженни... Если от Брайна еще.. - он взглянул на часы, - в течение двух часов не будет новостей, отправимся на его поиски.
  
  
   2
  
   ГАРРИ НИКОЛСОН
  
  
  
   - Людям всегда недоставало веры сынок, - старый Билл Николсон, роняя свои вязкие слюни в мутный стакан, с пузырящимся звуком потянул в себя мочеобразное виски. Молодой Гарри, рослый курсант недавно открывшейся Космической Академии, поморщился. Смотреть на убогое поведение собственного опустившегося отца, в последнее время для него, становилось невыносимым. Но сегодня был особый день и Гарри решил, во что бы это ни стало, до конца вытерпеть свой сыновний долг.
   - Да, да, именно недоставало, - продолжал старый пьяница, - всегда, мой мальчик, в сознании человека всплывал вопрос - а вдруг?, - Билл в задумчивости постучал пальцами по стакану. - А вдруг, чуда не произойдет?, или А вдруг, все-таки убьют?... И ты знаешь, как правило, - убивали, - старый Николсон всхлипнул и поднял припухшие, слезящиеся глаза на молодого сосунка Гарри. - Потому что, сомнения человеческие оказывались сильнее истинной веры. Потому что, сомнения и всяческие противоречия возникают с самого раннего детства и их уже ни чем не вытравить, даже этим, - Билл поднял стакан. - За тебя сынок, за окончание твоего первого года, - он выплеснул неразбавленное виски себе в горло.
   - Как ты можешь это пить папа? - Гарри на мгновение, представил у себя в горле, эту ядовитую желтую горечь и у него сразу перехватило дыхание. - Папа, тебе надо прекращать пить. Я могу договориться в клинике, тебя вылечат...
   - Не сомневаюсь, что вылечат сынок, только ответь - зачем? - старый Билл ухмыльнулся и потянулся за сигаретой. - Зачем?! Ради чего?
   - Ради меня, ради матери, - Гарри разволновался, - ради тебя самого, наконец! Ты этим пойлом загоняешь себя в могилу, папа...
   - Все-то, что ты сказал - пустое... - старый пьяница, с наслаждением, прикурил сигарету и тут же закашлялся. - Черт! Уже и покурить нормально не могу, - с трудом справившись с раздирающим кашлем, он налил себе еще виски.
   - Папа, хватит...
   - Молчи! - Билл хлопнул ладонью по столу. - Ты несешь чушь! Ты уже взрослый, матери на меня наплевать, а мне самому лечиться не нужно. Меня и так все устраивает. Ты еще слишком глуп сынок и не понимаешь, что все это, - он провел дымящейся, сигаретой, рукой по кругу, - все это - конвейер смерти!
   - Что ты говоришь, отец...
   - Наступает день, сын..., - глаза старого Николсона наполнились слезами. - Научись прислушиваться к жизни, черт возьми! - он прислонил грязный стакан к своему седому, маслянистому виску. - Дак, вот, однажды наступает день, когда ты вдруг понимаешь, что изменить уже ничего нельзя, остается только ждать... - он сделал большой глоток и вытер, замусоленным рукавом, слюни. - Вот я и жду...
   Через полгода, астронавта Билла Николсона не стало, и все, что было с ним связано стремительно погрузилось в прошлое. Потом Гарри часто вспоминал почему-то, именно этот последний разговор с полупьяным отцом и каждый раз мысленно пытался спорить с ним, и каждый раз задавая себе один и тот же вопрос - прав ли был отец?, но не находил на него ответа.
   Однако он учился. Учился по совету своего отца, прислушиваться к жизни. Именно прислушиваться, а не тупо отслеживать надвигающиеся волной события, анализируя при этом их уже неисправимые последствия, потому что человеческая логика, или его логика всегда давала неправильный ответ. Окружающая Гарри действительность чертового мира не поддавалось ни какой логике, добро вяло перетекало в зло, а злые и неправильные дела - ошибки (как он их называл), часто оборачивались неожиданной пользой. Ему становилось обидно, до колик в животе, до пульсирующей боли в затылке и Гарри учился делать противоречивые выводы и иногда это срабатывало.
   В последствии, находясь уже на выпускном курсе Академии, всего в нескольких шагах от долгожданного выпуска, он впервые почувствовал смерть. Нет, не свою смерть, он почувствовал смерть других. Сначала, это его даже обрадовало - он приблизился к разгадке, он узнал то, о чем другие даже не задумывались, но радость этого открытия быстро испарилась и он познал гнет собственного бессилия. Он не мог даже сказать людям о своих ощущениях, он не мог их предупредить... И они погибли. Трое его хороших друзей исчезли из его реальности, словно их никогда и не было. Они спасали других, потому что жизнь на земле уже давно превратилась в постоянную борьбу человека с природными катаклизмами. Они просто заживо сварились в кислотных выделениях недавно проснувшегося вулкана, превратившись в одно мгновение, в несколько скупых строк в графе Непредвиденные потери и это было ОБЫЧНОЕ ДЕЛО. Просто погибли, - конечно, герои, безусловно, молодцы, и все... - потом наступило прошлое.
   Сейчас на Оранжевой планете тоже витала смерть, только в отличие от своей земной сестры, эта пока НЕ ЗНАЛА, кого выбрать и поэтому была непредсказуемой и страшной. Опять все повторялось - другие ничего не понимали, а он по прежнему молчал, чувствуя нарастающее внутреннее напряжение и тихо от этого злился. В этот раз, он мог запросто стать первым... и еще ребенок, этот будущий ребенок Кленовой переворачивал все с ног на голову, ведь этот зародыш уже сейчас создавал ему дискомфорт и был сильнее его - все слышащего Гарри, который теперь сам решил, сделать ли ему выбор и надо-ли помочь смерти. И он выбрал, самого по его мнению ненужного среди других, Майкла Винсента - этого слабохарактерного пожирателя пищи и производителя дерьма. Свой выбор Гарри, в настоящий момент уже считал единственно правильным. И когда Брайн, в последний момент, взял Винсента с собой в разведку, он еще более утвердился в собственной непогрешимой правоте.
   Стоя, теперь, рядом с Майклом на краю глубокой дымной трещины Гарри Николсон широко улыбался - он чувствовал свою правоту, даже здесь реальность снова становилась управляемой и все же несмотря на внутреннюю радость, что-то его беспокоило, что-то, что могло переродиться, вот-вот в ошибку и все таки достать его непогрешимого Гарри кончиком верткого хвоста непредвиденной случайности. И он как всегда оказался прав. Маленький, случайно оброненный кем-то из работников НАСА, винтик, попав в один из клапанов системы регенерации его скафандра, нарушил дозировку подаваемой воздушной смеси и улыбчивый Николсон невзначай вдохнул слишком большую порцию, сконцентрированного в накопителе системы углекислого газа. Лампочка оповещения сработала слишком поздно. Гарри повело в сторону, у него перед глазами замелькали красные круги, возник огромный качающийся палец старого Билла... Смерть не только оказалась незнающей, но еще и вдобавок ко всему, косоглазой стервой. На этот раз другие победили...
  
  
   3
  
   - Ее надо изолировать, - обеспокоено пробормотал Иван, закрывая за собой шлюзовой люк.
   - Не волнуйся, она относиться к растениям как к собственным детям, даже имена им придумывает, - уверенно произнесла Надежда, - здесь для нее как раз самое безопасное место.
   - Ты замечала за ней раньше что-нибудь необычное, - настороженно спросил Царьков.
   - У многих сейчас подавленное настроение. Она, первая ласточка..
   - Ты же штатный психолог - разъясни!
   - Я еще до конца не разобралась, но что-то происходит...
   - Это же твоя работа! - Иван почувствовал раздражение. - Ты должна отслеживать такие ситуации... Психов нам здесь только не хватало!
   - Не ори на меня, - обиделась Кленова, - ты сам ведешь себя сейчас как псих! Я работаю...
   - Извини, Надя, - Царькову вдруг стало стыдно, - сорвался, черт! Первая ласточка говоришь... - он приобнял Надежду за плечи. В громоздком скафандре это выглядело неуклюжим подобием объятий надувных человечков из мультика. Но Надежда успокоилась, на ее губах заиграла улыбка.
   Через час в наушниках Царькова раздался долгожданный голос Джека Брайна:
   - Исчез Николсон, исчез Николсон... Помощь не требуется... Возвращаемся на базу!
  
   4
  
   В материнском чреве Марса-10 повисла гробовая тишина. Одиннадцать выясняющих отношения, спорщиков внезапно замолчали. Воцарившуюся тишину нарушил неожиданный вскрик Элис Мирт. Стаканчик с кофе незаметно выскользнув из ее руки, через мгновение, долетев до пола, рассыпался красивым шатром коричневых блесток. Здесь, в ослабленном магнитном поле Марса, некоторые обыденные земные случайности, выглядели иначе, чем на Земле. Иногда это было очень красиво, например - эти маслянистые капли. Элис засуетилась и привычно потянулась к раструбу вакуумника.
   - Не надо Элис, - проговорил Брайн,- пусть сначала высохнет, не трать лишнюю энергию.
   Еще неделю назад, Джек ввел строгий режим экономии. Энергозапасов базы могло хватить еще, в лучшем случае, на полгода , а солнечные аккумуляторы до сих пор нормально не работали.
   - Ну, что все успокоились, - Брайн обвел глазами притихших поселенцев.
   - Повторяю, его невозможно было спасти, я верю Майклу...
   - Но это же детский лепет командир, - начал снова горячиться Нил Смит, - он же рядом стоял, я видел! Это же не объяснение, - Нил попытался изменить свой голос, неумело изображая Винсента, - я нагнулся за образцом, а Николсон исчез... Я считаю, что он что-то не договаривает!
   - Там, где они стояли, была трещина, глубокая трещина, вы все видели, - Джек посмотрел на Смита. - Не горячись Нил, Гарри действительно мог оступиться ...
   - А ты командир, - прервала Джека Джулиан Хиггинс, сквозь слезы на ее глазах проступил гнев, на лице девушки появились пунцовые пятна, - ты бы, мог, находясь всего в каком-то, метре от пропасти, зная, что это смертельно опасно, так оступиться! Ты бы смог! - Джулиан всхлипнула и закрыла лицо руками.
   - Я вам говорю правду... - потерянно пробормотал Майкл, он имел жалкий вид. - Это правда... - Винсент уткнулся глазами в пол и еле слышно добавил:
   - Я сам для себя знаю, что это правда...
   - Вы проскандировали трещину? - спросил Царьков.
   - Там какое-то поле, глубоко не просканировать. Маячок тоже исчез...
   - Странно, - Иван качнул головой, - маячок надежная штука, он дает сильный направленный сигнал, это не сканер, его можно заглушить только очень сильным полем...
   - Или выключить, - вклинился в разговор Федоров. - Щелк! - он поднял руку и щелкнул пальцами, - просто взять и выключить! - Степан глупо улыбнулся.
   - Я спускался в трещину, насколько это возможно, - не обратив внимание на высказывания Федорова, продолжал говорить Брайн. - Там сильные выделения газа, ничего не видно... - Джек наморщил лоб и задумчиво потер скулу, - и ни каких следов Гарри.
  
   5
  
   В маленьком двухместном модуле нормальному человеку, со сложившимся стереотипом просторного жилья, показалось бы тесно как в бочке. На самом деле, продуманный до мелочей, автономный передвижной модуль (АПМ), необыкновенно быстро, из холодного бронированного автомата, превратился для Надежды с Иваном в уютное семейное гнездышко. Рассчитанные в основном для пассивного отдыха двух человек, размеры жилого помещения АПМ- 3 все же позволяли в случае необходимости принимать двух гостей и не тереться при этом спинами. Сейчас в зеленоватом свете дежурного освещения перед Иваном маячило заплаканное лицо Джулиан Хиггенс. Рядом с ней, пытаясь как-то успокоить заплаканную девушку, замерла Надя.
   - Я до сих пор не могу в это поверить, - всхлипывая, причитала Хиггинс, - ...он оставил меня одну. У меня теперь нет пары! Вы понимаете.... Весь экипаж, изначально был разбит на пары... он мне ничего не оставил, не то, что у вас...
   Царьков, встрепенулся и удивленно посмотрел на Надежду.
   - О чем это она Надя?
   - Извини, я не успела тебе сообщить, мы с Джулиан не были до конца уверены... В общем, ты только не падай..., - Надежда смущенно улыбнулась, - у нас будет ребенок.
   - Что!!! - У Царькова закружилась голова. - Здесь?!
   - Не волнуйся, мы с Джулиан все просчитали. С медицинской точки зрения это не проблема. Ребенок вполне допустим...
   - Допустим?! Это ты говоришь о нашем ребенке... Понимаешь - о... нашем! Да здесь даже пукнуть негде!
   - Я говорю с тобой сейчас, прежде всего, как врач, - лицо Надежды приняло серьезное выражение, и она строго взглянула на побледневшего Ивана. - В конце концов, это случиться не завтра, а только через семь восемь месяцев. Успеем подготовиться...
   - Судя по скорости развития плода быстрее... - вставила реплику Хиггинс.
   - Я только, не понимаю... Ты, что не рад! - не дала ей договорить Надежда, пронзая Царькова уничтожающим взглядом.
   - Я... я, - Иван даже вспотел, - конечно р-рад, - он криво улыбнулся.
   - Командир в курсе?
   - Ты, что же думаешь, я всему лагерю сообщила, а тебе вот последнему решила сообщить? - обиженно произнесла Кленова и взглянула на притихшую Джулиан. - Ты-то, никому не говорила?
   - Гарри знал... - тихо ответила Хиггенс, - но он никому не рассказывал, я уверена! - На ее глазах снова заблестели слезы.
   - Ладно, девочки, - Иван примерительно поднял руки, - я просто счастлив! Пойду поговорю с Джеком.
  
   6
  
   ДЖУЛИАН ХИГГИНС
  
  
  
   У них будет ребенок, у них будет ребенок, - непослушные мысли скакали в голове Джулиан Хиггинс и выдавливали у нее из глаз слезы. Две жаркие струйки уже стекали по ее щекам, скапливаясь горячими озерцами в уголках искривленного рта. Ей было жалко, этого еще не родившегося младенца и в то же время хотелось его уничтожить вместе с его глупой матерью. Слезы душили ее с необыкновенной силой - их можно было уже слизывать, Хиггинс была уверена - совсем скоро их можно будет даже пить.
   Выматывающий ее бедную душу кошмар не прекращался. Будучи прагматичной до мозга костей американкой, она всегда с изрядным предубеждением относилась ко всякого рода мистическим явлениям и сейчас на далеком Марсе столкнувшись с ними нос к носу просто не знала что ей делать. Весь ее прагматичный ум, неожиданно потеряв точку опоры, неотвратимо скатывался в пропасть сумасшествия. Пришедший после смерти любимого бойфренда Гарри, ужас сначала показавшийся просто кошмарным сном - несколькими мгновениями забытья, теперь набирал силу и становился все более реальным и осязаемым.
   Первый раз, они приснились ей два дня назад, она приняла их за обыкновенный ночной кошмар, и это стало ее первой страшной ошибкой, теперь они уже не оставляли ее ни на минуту, не давая Джулиан и секунды передышки.
   В ту ночь, ей приснилось поле - бескрайняя, зеленая гладь колыхалась у ее босых ног. На поле играли дети, совсем маленькие, недавно научившиеся ходить и бегать, крошки. Дети перекидывали друг другу желтый, солнечный мяч и играли в слова. Каждый из них, кто по очереди ловил мяч, выкрикивал очередное слово. И это были страшные слова, они раскаленной лавой врывались к ней в мозг, затмевая весь остальной мир и застывали, там приобретая, раз и навсегда, свою истинную, первородную форму.
   И первым прозвучало слово - грязь.
   И время для нее остановилось. Калейдоскоп наслаивающихся друг на друга жутких видений, страшных картин вечности замелькал перед глазами изумленной Джулиан. Сонмища уродливых насекомых копошащихся в зловонных выделениях плоти, сама плоть - не всегда человеческая, уже тронутая разложением мертвая биологическая масса, лопающаяся гнойными пузырями и насыщающая микроскопические желудки миллионов мелких существ - пожирателей падали. Все это перетекало в огромный человеческий желудок, перемалывалось многотонными человеческими зубами, застревало между ними и жутко воняло, та же окутанная зловониями падаль с удивительной жадностью пожиралась человеком, не понимающим, не осознающим, насколько эта пища омертвляет и отяжеляет животной, бездумной агрессией его тело. Бедный жалкий мозг, задыхающийся под жутким прессом слепой биологической воли, становился безвольным рабским придатком уже на половину омертвленного тела. И тело это, снова и снова, бесчисленное количество раз пожирало такую же как оно само, им же умерщвленную плоть, насыщаясь до предела этим биологическим ядом, что бы потом выделять всеми своими порами эту переработанную грязь, отдыхать и снова есть, чтобы снова выделять и радоваться этому бессмысленному и бесконечному процессу иссушающему мозг, превращая его в законсервированную в черепе, вмурованную в тело, темницу истинной духовной сущности. Этот ужас однообразия, казалось, разъедал тело Джулиан, сминая последние преграды ее жалкой трафаретной логики, уничтожая в ней то - что, до сих пор делало ее саму собой - здравый смысл заскорузлого американского прагматизма. Дальше была пустота. Трафаретное бытие лопнуло как мыльный пузырь, превращаясь в вакуум, в котором уже не было НИЧЕГО кроме подступающего как комок к горлу всепоглощающего безумия...
   Солнечный шарик снова взметнулся вверх и снова, не услышав беззвучной мольбы Джулиан, очередной ребенок выкрикнул слово.
   И слово это было - вечность.
   И тут же вакуум, до этого уже заполнивший ее воспаленный мозг, разверзся до необъятных, чудовищных размеров бесконечности, истирая в мельчайшую пыль времени жалкий отрезок микроскопической жизни Хиггинс. Сметая разом все казавшиеся такими незыблемыми с самого раннего детства, ценности и представления Джулиан, зеркало вечности неотвратимо показывало ей БЕССМЫСЛЕННОСТЬ ее, теперь превратившейся в космическое НИЧТО, мимолетной жизни. К застывшему в ее душе кошмару однообразия, добавился еще раскаленный ужас безысходности. И мозг бедной Джулиан не сопротивлялся, он был вскрыт и препарирован страшным скальпелем этих видений и образов, он был воспламенен безумием и вскоре должен был сгореть дотла.
   Потом были еще слова, но Хиггинс их уже не помнила или не смогла больше воспринимать - она проснулась. И для нее началась явь.
   Немного поостыв после пережитого ночью ужаса, Джулиан, наконец, выбралась из модуля и первое, что она увидела, была одинокая фигура Гарри. Он стоял неподалеку от их лагеря на невысоком скальном образовании и махал ей рукой. Она бездумно бросилась к нему и тут же остановилась, Николсон спокойно стоял в разряженной атмосфере Марса и он был без скафандра! К груди он прижимал ядовито-желтый мячик из ее ночного кошмара. Гарри что-то говорил - она с ужасом видела, как шевелятся его губы, он ее ждал. Сделав над собой неимоверное усилие и не чувствуя под собой ног, она медленно двинулась к нему. Теперь Николсон улыбался. Через несколько шагов стало возможным рассмотреть его страшное лицо. Это было лицо трупа. Вся правая сторона его головы, была словно стерта наждачной бумагой и превращена в кроваво-черное месиво. Кривая улыбка развела в стороны его синюшные губы, матовые белесые глаза смотрели прямо ей в лицо.
   - Гарри! - по старой своей привычке, всеми силами стараясь сохранить жалкие остатки прагматичной логики, воскликнула Джулиан. - Ты, почему без скафандра?
   - Глупее вопроса ты не могла задать, - Николсон продолжал улыбаться, его слова прозвучали у нее в мозгу, но, на этот раз, он даже не пошевелил губами. - Я же мертв... Тупая стерва, ты, что не видишь?! - слова мертвеца зазвенели в голове Джулиан, голос Гарри срывался на крик. - Неужели ты еще не поняла, что на этой планете, ты со своей материальной логикой не стоишь и гроша! Это тебе не статичная Земля! - Гарри захохотал и подкинул вверх свой желтый мяч.
   Джулиан, в ужасе, как подкошенная, рухнула на колени и скрючившись на подобие младенца в утробе матери, попыталась заткнуть свои уши, но это не получилось, ее перчатки глухо стукнулись о стенки шлема.
   - Не надо Гарри, - безнадежно прошептала она, - умоляю тебя не надо... Ради всего святого...
   И Николсон молчал. Ничего больше не происходило. Кругом замерла тишина.
   Разлепив веки, она посмотрела в сторону валуна, на котором секунду назад, стоял Гарри. Теперь там никого не было, только оранжевая пыль завихрясь маленькими торнадо бегала по каменному постаменту.
   Потом, Гарри больше к ней, не приходил. В течение двух бесконечных дней приходили, только, дети и играли в свой страшный желтый мяч. Они задавали ей свои ужасные вопросы, они выворачивали ее наизнанку. И теперь у Надежды может родиться один из них, и он будет НОВЫМ, этого нельзя допустить...
   Ага, - Хиггинс поняла свою цель. Серебристая фигурка Надежды уже находилась в ее модуле, она это осязала всеми своими органами чувств. Теперь она знала. Подкравшись к своему АПМ-2, Джулиан быстро подключившись к внешнему блоку управления, поспешно стала вводить команды.
   Сначала сон, потом холод, сначала сон, потом холод, - мысли засветились у не в мозгу, с удивительной ясностью, стирая последние сомнения. Джулиан, вновь обретала утерянный смысл и от этого в ее душе просыпалась радость. Закончив с командами, она посмотрела на часы. Ей показались странными эти цифры времени, примерно такие же высвечивались на табло в модуле Кленовой, но на фоне поглотившего ее кошмара, это показалось ей настолько несущественной мелочью, что Джулиан мгновенно отбросила ненужные мысли об этих маленьких цифрах и сосредоточилась на ожидании. Полчаса казались бесконечными, медленные циферки нехотя перетекали одна в другую. Наконец автоматика заработала. В модуле отключился свет. Теперь, ей надо было поторопиться. Ракетой влетев, в стремительно остывающую темную коробку, на одном дыхании, сдернув громоздкую чешую скафандра, Джулиан обняла поникшую, теплую фигурку своей гостьи и с наслаждением вытолкнув из легких застоявшийся, испорченный воздух, вздохнула новую, свежую порцию полной грудью. Перед ее глазами сразу заплясали искорки.
   - Скоро, скоро Наденька, - радостно прошептала Хиггинс, - мы поиграем в солнечный мячик на зеленом поле... Скоро...
  
  
   7
  
  
   Брайн с Санчес, к счастью, еще не спали и после короткого вызова, наушники Ивана моментально ожили.
   - Слушаю Иван. Что случилось?
   - Надо бы поговорить командир, можешь на минутку выйти?
   - Иди в Центральный сейчас буду, - Брайн отключился.
   Иван посмотрел на багряно-сиреневое предзакатное небо и улыбнулся. Он вдруг почувствовал себя счастливым. Царьков обвел глазами лагерь и неожиданно его осенило; на Марсе ему больше нечего бояться, он и его будущий малыш обязательно выживут и оранжевая планета, навсегда станет их домом.
   Через четверть часа, в Центральном отсеке челнока, в двух пластиковых стаканах дымился кофе. Ароматный дух черного напитка, в застоявшемся химическом воздухе отсека, приятно щекотал ноздри. Вдохнув полной грудью этот земной, утренний запах и сделав первый робкий глоток, Иван настороженно посмотрел на Джека. Брайн, мелкими глотками втягивал кофе и упорно молчал. После каждого сделанного им глотка, узкие черные мочки его маленьких ушей вздрагивали и Царькову показалось, что это подрагивание командирских мочек, переходило в дрожь, потом эта мелкая судорога волной скатывалась к затылку Брайна, заставляя двигаться его острый кадык.
   - Это, безусловно, хорошая новость Ваня, - наконец выдавил из себя Джек. - Но мы совсем не готовы... Мы до сих пор не можем построить энергетически автономное жилище. А в этой консервной банке, - Джек постучал, костяшками пальцев по металлическому кожуху вакуумника, - топлива, как ты знаешь, осталось совсем мало. Если не найдем выход, можем даже не дотянуть до рождения твоего "беби".
   За спиной Джека пискнул зуммер, внешней связи.
   - Кого там еще, черт принес?! - Брайн резко крутанулся и нетерпеливо надавил на моргающий сенсор внешнего контура. В динамиках затрещало и шепелявый голос спросил:
   - Эй, на болту! Есть кто длома?
   Дурашливый голос смутно напоминал голос Федорова.
   - Кто на связи? - вкрадчиво поинтересовался Джек. Командир был в ярости.
   - Кто, кто хрен в пальто! Дядя Степа почтальон!
   - Ну, я ему сейчас покажу, - сквозь зубы процедил Брайн и снова включив внешний контур, дружелюбно пригласил Федорова:
   - Заходи Степа, заходи, кофейку попьем... Внимание. Открываю шлюз!
   Через несколько минут, в отсек ввалился, в заиндевевшем скафандре Степа. Шлема у него на голове не было. Кожа на лице Федорова была покрыта красными пятнами. Мутные глаза доктора, быстро пробежав по сторонам, остановились на Царькове. На его губах тут же заиграла презрительная ухмылочка:
   - Ну что, доигрался говнюк!
   Федорова качнуло, он не удержался на ногах и впечатавшись спиной в мягкий кожух кухонного утилизатора, мягко сполз на пол.
   - Ты, почему не снял скафандр? - еле удерживая в себе злость, холодно спросил Джек.
   А на хрена его снимать? Это моя вторая кожа! Я не могу снять с себя вторую кожу...
   Иван первый раз видел Джека в такой ярости. Командир застыл на своем стуле, скрестив руки на столе и уставившись невидящими глазами в одну точку. Потом Брайн оскалился. В обрамлении толстых губ белым жемчугом заиграли его здоровые резцы. Царькову показалось даже, что кучерявые короткие волосы командира, распрямились на затылке и поднялись вверх, образовав колючий холмик.
   - Ты где, достал спиртное... Степа? - Брайн шевельнулся и полуприкрыл глаза. Его толстые губы сомкнулись, и Джек потер виски.
   - Какое спиртное? - удивился Степа. - Да я ни капли в рот не брал! На этой гребанной планете нет выпивки! Вы что разве не знаете? - Федоров хлопнул перчаткой по колену. - А вот ты, - он показал пальцем на Ивана, - долго не проживешь... Одного уже угробили... - Степан всхлипнул.
   Правая рука Ивана непроизвольно сомкнулась в кулак. Внутри него зашевелилась ярость. Наверно несколько секунд назад, нечто подобное испытывал Брайн.
   - Ваня держи себя в руках... - медленно произнес Джек. - С ним сейчас бесполезно разговаривать. Вызови лучше Надежду и Елену. - Брайн развернулся к Степану.
   Царьков медленно поднялся. Шагнув к пульту, он с трудом разомкнул кулак и набрал код Надежды.
   Кленова откликнулась сразу. А вот Конг упорно не хотела отвечать на вызов. Связавшись повторно с Надей, Иван попросил:
   - Надя по пути захвати Леночку, не могу с ней связаться. Да и пусть захватит медикаменты.
   - Не волнуйся милый я быстро, - ответила Кленова и отключилась.
   - Что б...ди, санитаров вызвали... - Федоров вдруг закашлялся, икнул, из него струей плеснула рвота.
   Джек брезгливо поморщился и включил принудительную регенерацию. В маленьком помещении густая вонь рвотной массы сразу стала нестерпимой. К горлу Царькова непроизвольно подкатился ком.
   Вот сейчас и облюемся все, - мелькнула шальная мысль. - Вот девочки то удивятся...
   Стараясь пересилить тошноту Царьков спросил:
   - Ты чего Степа такой агрессивный сегодня. Вечер не удался?
   - Да я с вами вообще не хочу больше говорить суслики, - Федоров вспучил губы и скрестил руки на груди.
   - Что значит суслики, Ваня? - Брайн удивленно повернулся к Царькову.
   - Суслики, это такие животные... - Иван не успел договорить, на панели перед ним загорелась лампочка экстренной связи.
   - Ваня, Ваня... ты слышишь, - голос Надежды дрожал, - Они обе мертвые! Второй модуль...
   - Кто мертвые? - рявкнул Брайн, пружинисто вскакивая.
   - Джулиан с Еленой... - растерянно ответила Кленова.
   - Оставайся там мы идем! Вниманию экипажа. Общий сбор в Центральном! Повторяю - общий сбор в Центральном, - Джек кинулся к шлюзовому проему. - Останься пока с ним Иван, передашь его Смиту... - командир скрылся в шлюзовой камере.
   Ивана душила ярость. Подлетев к Федорову и схватив его за грудки, Иван резким движением, поставил грузное тело врача на ноги. Степа не сопротивлялся. Его голова безвольно качнулась, с глухим стуком задев переборку.
   - Эй полегче, засранец! - истошно заорал Федоров. - Затылок разбил скотина!
   - Я тебя, гнида, сейчас самого разобью, - зашипел Царьков. - Что там во втором модуле? Твоих рук дело?!
   - Я не знаю ничего про какой-то там модуль, - залепетал Степан, на его лице появилось, наконец-то, осмысленное выражение, - отпусти меня... я в порядке... - Федоров схватил Ивана за запястья пытаясь освободиться. Царьков внимательно посмотрел на доктора. Глаза Федорова забегали, на его лице появился испуг.
   - Да отпусти ты меня, черт! Не убегу, - взмолился Степа, отталкивая Ивана. - Ни куда не денусь...
   - Ладно, - Царьков разжал пальцы, и устало опустился в кресло.
   Федоров возмущенно встряхнулся, потрогал затылок и снова съехал по переборке вниз, занимая свое прежнее положение.
   - Ни чего не хочешь мне рассказать, Степа?
   - Откуда здесь блевотина? - спросил Федоров и изумленно посмотрел на Ивана.
   - Так, приехали... - вдруг вспомнив движения Джека, Царьков начал тоже массировать себе виски. Его утомленное тело, несмотря на кипящее внутри возбуждение, давало о себе знать, долгая зевота безапелляционно распахнула его рот и Ивана потянуло в сон.
  
  
  
   8
  
   Второй модуль вымерз до температуры ледяной Марсианской ночи. Две хрупкие, без защитных скафандров, женские фигурки, сопротивляясь из последних сил, жуткому морозу, сплелись в последнем, судорожном объятии. Скрюченные пальцы Хиггинс, мертвенно белели тонкими ломанными трубочками на неестественно выгнутой спине Елены Конг. Голова Джулиан была отведена вправо, ее синие губы изогнулись в страшной улыбке. Между ее распахнутых ресниц, матово синели кусочки льда.
   Дрожащая как осенний лист на ветру, Надежда, уткнулась в плечо Царькова и тихо плакала. Внезапно, охрипший голос Джека прогремел в наушниках Ивана:
   - Иван подойди сюда, тебе стоит на это взглянуть!
   Мягко отстранив Надежду, Царьков заставил себя снова войти в страшное чрево модуля.
   Джек, обернулся у нему и молча указал Ивану в угол, на мерцающий тусклым светом экран бортового компьютера. Через полминуты, набрав на клавиатуре команду допуска, Иван обомлел. С готовностью выданные умной машиной данные, были чудовищны по своей несуразности. Получалась несуразная картина - две сильные молодые женщины дружно покончили жизнь самоубийством. Сначала, еще пять часов тому назад, все было в норме. Температура, давление модуля полностью соответствовали штатным параметрам. Потом, ровно через один час сорок минут, следовала команда о выравнивании давления с забортным и в этой же команде был поставлен двадцатиминутный таймер на принудительное выравнивание температуры. Именно принудительное! Ибо в противном случае, прекрасно утепленный модуль, после полного отключения системы обогрева, просто не смог бы быстро остыть, даже за двое суток. И заснувшие после перепада давления девушки, потом смогли бы спокойно проснуться, находясь еще в неостывшем, с плюсовой температурой, помещении. Автоматика, отслеживающая уровень углекислого газа в АПМ-2, не позволила бы женщинам задохнуться. В этом случае, самопроизвольно запущенная система регенерации, моментально выровняла бы давление, поглотив избыточное количество углекислого газа. Оставался единственный вопрос - когда в модуле появилась Хиггинс? Ведь если судить по времени запуска последней команды, получалось, что Джулиан находилась у него - Ивана Царькова, в гостях! И в тот момент, когда Надежда ее успокаивала и гладила по голове, здесь в АПМ-2 уже умирала Леночка Конг!
  
   9
  
   - По словам Кленовой, Джулиан ушла от вас минут через пять после твоего ухода, - Джек тяжело посмотрел на Ивана. Последняя ночь не прошла для него бесследно. Черное лицо командира заострилось на его щеках играли желваки.
   - Это у нас, примерно через полчаса после запуска первой команды во втором модуле. Лена в этот момент уже находилась без сознания...
   - Она просто пошла, поговорить с Джулиан, Лена же психолог... - запричитал Винсент, дрожащей рукой растирая потемневшее от горя лицо. В покрасневших, после бессонной ночи, глазах геофизика, блестели слезы.
   - Еще через полчаса, к нам пожаловал Федоров, - бесстрастно продолжал Брайн.
   - Светлана говорила, он был с ней, потом оранжерее... - вставил реплику Иван.
   - Он двадцать минут где-то шлялся, - вдруг заговорила, молчащая до этого, Элис Мирт, - и пришел к вам в совершенно невменяемом состоянии. От оранжереи до Центрального ходу-то, всего минут пять!
   - Федорова нужно изолировать, Джек, - тихо предложила Дженифер. - Хотя бы на какое-то время...
   - Ну, он же просто напился, - Иван все еще не мог заставить себя, поверить в виновность Степана, это просто не укладывалось у него в голове, - он же здесь половину отсека заблевал!
   - Посмотрим... - Джек глубоко вздохнул и через силу, отведя глаза в сторону, выдавил, - пока гибнут только американцы...
   В настенных динамиках зашипело, послышался взволнованный голос Смита:
   - Командир, Смит на связи!
   - Говори, - мгновенно отозвался Брайн.
   - Этот ублюдок не был пьяным, командир, он наверно притворялся...
   - Что показал анализ? Не суетись! - Джек с треском смял пластиковый стаканчик.
   - Надежда говорит алкоголя нет... - голос Смита, неожиданно, прервался глухим звуком удара.
   - Эй, Смит! - нервно позвал Джек. - Сми-ит, командир на связи!
   Нил не отвечал, в динамиках раздался непонятный треск и снова глухой удар.
   - Пошли, быстро! - Брайн вскочил.
   До оранжереи Иван добрался минут за пять. Сзади, дышал в спину, Джек Брайн, за ним тянулись остальные. Оранжерея, бывшая когда-то просторным грузовым отсеком Марса-10, после неудачной посадки корабля, стала теперь совершенно автономным модулем, со своим собственным отдаленным от Центрального отсека, кормовым шлюзом. Внутренний шлюз, через который можно было бы проникнуть в оранжерею непосредственно из жилого отсека, был невосстановимо разгерметизирован, автоматика в нем не работала, смятое от чудовищного удара о планету, днище отсека разорвала широкая трещина. Тогда в первые минуты после аварии, диагностируя корабль, Иван удивился - им волшебным образом повезло, ведь если бы не этот неудобный внутренний отсек герметично изолированный двумя переборками, весь корабль превратился бы в груду бесполезного металлолома.
  
   10
  
   Кормовой шлюз выдавливал из себя последние остатки забортной атмосферы. Бегущая строка цифр на маленьком табло остановилась, и массивный люк с тихим шипением отошел в сторону. Царьков автоматически отстегнул шлем. В лицо сразу пахнуло парным зеленым теплом, как всегда немного закружилась голова, он переступил через комингс, ему в спину мягко толкнулся Джек. Из дальнего, скрытого за густой зеленью, угла доносились негромкие звуки какой-то возни. Иван стремглав бросился вперед и сразу напоролся на брошенный небрежно чей-то шлем. Запутавшись ногами и чертыхаясь Царьков, покатился по полу, через него перемахнул Джек и сразу остановился. В оранжерее ни кого не было, звуки борьбы доносились из углового динамика внешнего контура, расположенного как раз на смежной с внутренним шлюзом переборке. Ивану стало смешно:
   - Мы с тобой идиоты командир!
   Оглядываясь по сторонам, словно еще надеясь увидеть Нила со Степаном, Брайн нахлобучил шлем и попытался вызвать Смита.
   Нил не отвечал, Федоров с Семиной тоже, отозвалась только Надя.
   - Они в оранжерее, - ответила уверенная в своей правоте Надежда. - Я ушла две минуты назад! Они были там!
   - Этого не может быть, Кленова, что ты... - Иван стиснул плечо командира и быстро надел свой шлем:
   - Наденька, возвращайся обратно мы тебя ждем...
   Взбешенный Джек, медленно повернулся к нему.
   - Ты чего мне рот затыкаешь, - зарычал он, - Кленова врет! Мы бы их встретили...
   - Успокойся... - Иван не успел договорить, зашипел шлюз и в отсеке появились, Дженефер Санчес и Элис Мирт.
   - Где Винсент? - глухо спросил Брайн.
   - Не знаю, бежал за нами... - Элис удивленно посмотрела на Джека.
   - Вы чего так долго... Ждали шлюзования? - в свою очередь, спросил Царьков.
   - Да нет, - Мирт покачала головой, - шлюз был свободен...
   - Ну и..., где же вы шлялись?! - еще больше разъярился Брайн - Шлюз работает всего две минуты и здесь мы торчим уже минут пять. Всего семь, восемь минут!
   - Да не кричи, Джек! - обиженно воскликнула Санчес. - Мы сразу за вами побежали, ты еще споткнулся, подбегая к отсеку.
   - Что! - глаза Брайна полезли на лоб. - Споткнулся?! - командир повернулся к Царькову. - Что-то не припомню... - на лбу Джека проступил пот. - Или я дурак, или... Ладно, - он тяжело опустился в кресло, - ждем Кленову, еще одна не помнящая...
  
   11
  
   Через четверть часа, три разъяренные гурии гневно пронзали взглядами недоверчивых мужчин.
   - Вы, почему нам не верите? - сверкая белками глаз, возмущенно поинтересовалась Дженифер.
   - Во первых, Дженефер, я не спотыкался, - Брайн загнул первый палец. - Во вторых, - он посмотрел на Надежду и загнул второй палец, - шлюз работает две минуты. Ты в шлюзе была одна?
   - Одна.
   - Ну вот, даже если, эти двое заскочили в камеру сразу после тебя, это еще две минуты. Мы должны были их встретить... Кстати, а что они делали, когда ты уходила?
   - Как что? - Надежда пожала плечами, - Степан работал на компьютере, Нил был рядом с ним...
   - Подожди, подожди, - заволновался Царьков, - а Нил командира случайно не вызывал? Ну, пока ты здесь была...
   - Не-ет, - удивилась Кленова, - при мне не вызывал.
   - Так, тогда времени у них вполне хватило... - Иван посмотрел на Джека, ему становилось очевидным, что Надежда их обманывает - его обманывает! Но, что-то все же мешало ему, окончательно, в это поверить.
   - Надя, - он махнул рукой в сторону шлюза, - дай-ка мне... Ну, там шлем чей-то валялся. Я об него чуть ногу не сломал.
   Трое женщин одновременно посмотрели назад. Дженифер прошлась до шлюзового люка, остановилась и, повернувшись к Джеку произнесла:
   - Какой шлем? Нет здесь никакого шлема!
   Шлема действительно в отсеке не было. Пять пар глаз, внимательно обшарили все закоулки оранжереи и ничего не нашли - растворился, исчез!
   - Это уже не смешно, - Брайн, все еще шаря глазами по сторонам, усиленно тер виски. - С этого момента каждому, я повторяю каждому, вести хронологию собственных действий, до мельчайших деталей.
   - Но, я-то, получается - вру! - вскрикнула Надежда. - Даже ты, - она обиженно взглянула на Ивана, - мне не поверил!
   - Надя... - обречено начал Царьков, - но Надежда не захотела с ним разговаривать. На ходу, суетливо защелкивая шлем, она стремительно направилась к выходу. Царьков дернулся за ней.
   - Стой! - схватил его за рукав Джек. - Пусть идет. Слишком все серьезно. Нам надо поговорить... И где, черт возьми, этот Винсент? Пошли! - Брайн вскочил. - Осмотрим все модули, не природой же они любуются...
  
   12
  
   Нил Смит тяжело дышал. Федоров совсем разошелся. Тяжелый, исподлобья взгляд Степана, словно, приковывал его к месту. Холодной струйкой по спине Нила потек страх. Сумасшедший Федоров был непредсказуем. Серебристый шлем в руках разъяренного помешанного оказался грозным оружием. Первый раз Смиту удалось увернуться и на переборке за его спиной образовалась вмятина, он чувствовал ее затылком и теперь отступать было некуда. Припертому к стенке Нилу, оставалось только обороняться. Хорошо еще, успел связаться с командиром. Как вовремя... Федоров слишком поздно спохватился, помощь уже близка. Однако это обстоятельство почему-то его не успокаивало. К холодной струйке на спине добавился еще и холод прижатой к его спине переборки. Степан, тем временем, свирепо улыбнулся и прорычал:
   - Ну что, засранец, некуда бежать! Сейчас я тебя здесь и оставлю, - Федоров шагнул вперед. - Линчевать меня решил, урод! - сумасшедший медленно приближался. - Я сейчас твои мозги размажу по стенке, потом ложкой соскребу и съем!
   Надо было что-то делать и Смит, оттолкнувшись одной ногой от металлической стены, стремительно прыгнул вперед. Его расчет оказался верным. Федоров никак не ожидал такой прыти от своей жертвы, (а в том, что он сейчас стал жертвой Смит уже не сомневался) поэтому прыжок Нила явился для него полной неожиданностью и Степан не устоял. Грузное тело Смита с легкостью сбило его с ног, выбитый из его рук шлем мячиком покатился в угол. В следующий миг, металлопластиковые перчатки геофизика, царапая кожу, сомкнулись на его горле.
   - Не надо, - захрипел Федоров, - подожди Нил... Налитые кровью глаза Смита были беспощадны. Степан начал терять сознание.
   Приподняв голову сумасшедшего русского, Нил резким движением всадил ее в пол. Раздался сухой стук, тело в его руках сразу обмякло. С трудом, переведя дыхание, Нил заставил себя медленно разжать пальцы. В горле Федорова что-то забулькало, потом раздался хрип.
   - Живой, пока, - выдохнул Смит, с усилием поднимаясь на ноги. У него глазах замелькали огоньки и он пошатнулся. Сделав несколько нетвердых шагов назад, не отрывая плывущего взгляда от распростертого на полу Федорова, Нил, нащупав рукой кресло, сел. Огоньки в глазах продолжали мигать. Отсек смазывался, тело Федорова покачивалось и дрожало. Наконец, раздалось долгожданное шипение. Покачивание прекратилось отсек замер на месте. В шлюзовом проеме показался Винсент.
   Второй геофизик сорвал с головы шлем и склонился над Федоровым. Заметив сидящего неподалеку Смита, он заметил:
   - Нил, у него голова разбита.
   - Живой, и, слава богу, - лениво отмахнулся Смит, - он меня чуть не порешил здесь, хотел меня своим шлемом припечатать, - Нил криво ухмыльнулся и зло сплюнул.
   - Каким шлемом? - Винсент стал озираться по сторонам. - У него нет шлема!
   - Да, в угол откатился, - Нил ткнул пальцем в переборку. - Вон там вмятина осталась, а могла бы быть моя голова.
   Геофизик вернулся к шлюзу и потрогал стену.
   - Да нет, здесь, ни какой вмятины Нил, - Майкл развел руками, - я не вижу...
   - А ты кто такой, - перебил его внезапно разозозлившийся Смит, - прокурор? Черт побери! Где Джек?
   - Впереди меня был, вместе с Царьковым, я думал они уже здесь.
   - Ты их видишь? Они что невидимками стали! - Смит подскочил к компьютеру и раздраженно застучал по клавишам.
   - Командир, командир! Смит на связи... - в динамиках отсека шипели помехи. - Черт, да где они все?
   Ни Царьков, ни женщины - никто не отвечал. Нил упал обратно в кресло. Непереводимый американский сленг посыпался из него барабанной дробью. Наругавшись всласть, Смит хмуро взглянул на Винсента. - Иди ищи, Майкл, остальных. Тебя с ним нельзя оставлять, сейчас проснется и сожрет тебя на завтрак, - Смит нагнулся вперед и хитро подмигнул Винсенту. - Даже мне страшно, - он рассмеялся и мелко затряс кистями рук. Геофизик отшатнулся и, насадив себе на голову шлем, автоматически стукнул по кнопке открытия люка.
  
  
  
   13
  
   МАЙКЛ ВИНСЕНТ
  
  
  
   - Маленький Майкл играет в прятки! Майкл, Майкл, мы тебя съедим, не бойся дружок... Время дышит Майкл, время, так же как и ты делает вдох, и выдох - оно замирает, даже иногда возвращается назад и потом снова идет вперед... мы тебя все равно найдем малыш...
   Маленький Винсент зажимает уши и сворачивается в трепещущий от страха комок, но голос не умолкает, настойчиво проникая сквозь маленькие ладошки до смерти напуганного мальчика:
   - Поиграй с нами Майкл... Время придет, и мы тебя найдем... Мы знаем, ты хочешь поиграть с нами, Майкл...
   - Нет, нет, - шепчет мальчик, - я не хочу с вами играть вы плохие, - ему неудержимо хочется плакать, но он знает, что плакать нельзя, плакс всегда находят первыми, а он не хочет быть первым и он душит в себе рыданья, беззвучно выпуская плач сквозь дрожащие губы.
   Нет, нет, - он продолжает мысленно отвечать страшному голосу, - вы не поймаете меня, не поймаете. Я пожалуюсь маме и папе...
   - Мы найдем тебя Майкл, - снова гремит голос, но в этот же момент раздается мамино - родное:
   - Сын ты где? Я уже дома... Куда ты спрятался маленький шалунишка?
   - Я здесь мама! - сразу забыв про слезы, радостно орет Майкл. Но он пока не торопиться вылезать из под надежной кровати, страх еще держит его на месте. В комнате появляются мамины ноги и через мгновение в светлом проеме он видит, наконец, ее ласковое лицо.
   - Ты опять описался, Майкл? - укоризненно спрашивает мама.
   - Мне было страшно, - мальчик хныкая вылезает из под кровати.
   - Я ушла на пять минут в магазин, а ты уже описался, что мне делать с тобой, Майкл?
   Маленький Винсент не знает, что теперь делать его маме, ему очень холодно в мокрой одежде, но он точно знает другое - он ждал ее бесконечно долго, может быть, целые часы...
  
   - Ты опять один, Майкл, - страшный голос из детства снова зазвучал в наушниках, теперь уже, взрослого Майкла Винсента. Он сразу, отключил внешнюю связь. В следующие мгновения геофизику Винсенту нестерпимо захотелось писать. Голос в его шлеме продолжал греметь с прежней силой:
   - Ты опять один, Майкл... тебя снова все бросили...
   Это у меня в голове, - с ужасом подумал геофизик, - я схожу сума!
   - Они ушли на Север, Майкл... надвигается буря. Там можно спрятаться в коридоре мыслей... - голос перешел на свистящий шепот, - ты должен срочно туда пойти...
   - Заткнись! Заткнись! Откуда ты взялся? - истошно заорал Винсент. - Оставь меня, наконец, в покое!
   - Мы нашли тебя, Майкл, ты должен пойти на Север... Ты уже не сможешь поймать свое время... Все на Севере...
   - Откуда ты знаешь?
   - Все уже спускаются вниз... Внизу тепло, можно дышать... Ты должен верить нам...
   - Кому Вам?
   Кто-то тронул Винсента за плечо. Майкл резко отпрыгнул в сторону и больно ударился спиной о заиндевелый бок второго модуля. У него в паху побежал горячий ручеек. Подняв в ужасе глаза, он увидел застывшую фигурку Семиной. Светлана подавала ему какие-то знаки, потряхивая перчаткой у стекла своего шлема.
   Связь, ей нужна связь... - догадался Майкл. Он набрал на запястье комбинацию цифр.
   -... слышишь меня? Винсент?!
   - Слышу, Света. Нас здесь бросили...
  
   Около, похожей на ужасную оскаленную пасть, гряды острых пиков, неумолимый голос зашипел снова:
   - Ты уже совсем близко, Майкл. Скоро будет вход, Майкл... Коридор мыслей совсем рядом... Ты будешь счастлив Майкл. Ты должен спешить, Майкл, скоро начнется буря, все уже спрятались...
   И Винсент увидел. У самого подножья невысокого, словно обломанного исполинской рукой, пика зияла окутанная клубами белого газа трещина.
   Это действительно там, надо спешить, - подумал Майкл, - голос говорит правду!
   На затылке геофизика зашевелились ледяные пальцы страха и он, позабыв про оставшуюся где-то за его спиной Семину, побежал вперед.
   - Быстрее, Майкл, - нашептывал голос, - ты еще успеешь...
   Меньше чем за минуту, преодолев расстояние до пещеры, Винсент стремительно влетел в облако белого газа. В грудь ему ударил сильный, сбивающий с ног, ветер. Чудом, удержав равновесие, геофизик, забыв про все на свете, кроме дышащего ему в спину неописуемого ужаса, ощупью раскинув в стороны руки, двинулся вперед. Где-то далеко, теперь уже едва слышный, звучал голос Семиной. Она искала его, она спрашивала, где он. Стиснув зубы и стараясь не отвлекаться от гремящего в его голове -вперед, вперед..., Майкл Винсент, борясь с напором воздуха, шел на встречу своему счастью. То, что он, там впереди, будет счастлив он уже не сомневался, он находился на пороге удивительного блаженства и покоя, все страшные воспоминания детства, все случайные события его жизни сейчас вдруг четко вписывались в стройный логический ряд. Он всю свою жизнь, сам не понимая того, двигался по направлению к этой пещере, к тому, что ждет его впереди и сейчас уже осталось совсем немного, но надо спешить... Потому что, в жизни всегда надо спешить, иначе можно упустить шанс, стать конченным неудачником, потому что во всех просмотренных им фильмах, герои всегда опаздывали и только потом с великим трудом нагоняли убегающее от них счастье, но ведь могли и не успеть, могли и не догнать. Майкл Винсент не хотел быть неудачником - он, во что бы то ни стало должен успеть. Его уже ничто не остановит. Сейчас наступил его долгожданный шанс.
  
   Впереди него забрезжил зеленый свет.
   Скоро, скоро - стучали в его голове нетерпеливые мысли.
   Белая пелена перед ним начала постепенно рассеиваться, напор давившего на грудь воздуха, стал слабее. Миллионом мельчайших искорок в его сознание ворвался умиротворяющий зеленый свет. Маленький, намочивший штаны мальчик, наконец, достиг своей долгожданной цели.
  
  
  
  
  
   14
  
  
   После часа бесплодного рысканья по лагерю, Джек, в конце концов, скомандовал отбой. Переселенцы валились с ног от усталости. Предзакатное Марсианское солнце сиреневыми разводами растеклось по линии горизонта. Забортная температура стремительно падала, под ногами усталых людей заскрипели кристаллики льда.
   Терзаемый непонятной тревогой Иван, в последний момент, уговорил упрямого Джека еще раз заглянуть в оранжерею. Отправив женщин по модулям, Иван с Джеком молча побрели в сторону распростертого посреди Марсианской пустыни, вытянутого корпуса корабля. В нескольких метрах от кормового шлюза, Брайн, споткнулся и нырнув вперед, упал на руки. Подхватив командира под левую мышку, Царьков остановился. Засевшая в нем тревога, внезапно сменилась нехорошим предчувствием, сглатывая подступивший к горлу ком, Иван, забыв про все на свете продолжал прижимать командира к себе. Джек дернулся и нервно высвободив руку, включил связь:
   - Ты чего замер, как соляной столб, очнись! Эй! - он постучал перчаткой по прозрачному забралу шлема бортинженера. - Эй! - Иван покачнулся, махнул рукой, восстанавливая равновесие и молча шагнул к шлюзу.
   Две минуты в кормовой камере уставшим людям, показались вечностью, наконец, раздалось долгожданное шипение, и люк медленно отошел в сторону. Стекло шлема моментально запотело, но Иван уже понял - в отсеке кто-то есть. Сорвав непослушный шлем, он остолбенел. Сзади него в немом изумлении застыл Брайн. Прямо перед ними, вольготно развалившись в кресле, как ни в чем не бывало, сидел Смит. Неподалеку от него на ребристом полу отсека шевелился Федоров. Джек пришел в себя первым.
   - Вы где были? - прохрипел он.
   - Вас ждали! - Нил криво усмехнулся. - Вас, почему на связи не было?
   - Ты мне голову раскроил засранец! - неожиданно встрепенулся Степан, кряхтя и отплевываясь, он попытался встать на ноги. Это у него не получилось, правая рука доктора непроизвольно подогнулась, и Федоров завалился на бок. Заметив Царькова и Брайна, он, со второй попытки, все же придал своему телу сидячее положение и с трудом удерживая равновесие спросил:
   - Ты помнишь Клык, Ваня?
   Царьков молча покачал головой.
   - Это было на Земле, - Федоров демонстративно вознес к небу палец, - а здесь Марс... - он икнул, - Время господа! Время... - Степан выпучил глаза и придал своему лицу совсем уж безумное выражение. - Вы чувствуете в себе зверя?! А на земле он другой и ведет себя по-другому! - безумие на лице врача сменилось усталостью он безвольно уронил поднятую до этого руку. - А я ведь трезвый, господа, вон, - Степа мотнул головой, - и охранник подтвердит.
   - Где Винсент и Светлана, Нил ты знаешь? - Брайну надоел этот концерт. Он взглянул на монитор, маячок Майкла Винсента не работал.
   - А вон они, - Федоров злорадно улыбнулся, - сумасшедшим меня считаете, сукины дети...
   Иван с Джеком быстро обернулись. На табло у входа в отсек, мигала лампочка шлюзования, бежали неутомимые цифры. Процесс заканчивался. Через мгновение зашипел воздух - в помещении появилась Семина. Увидев знакомые лица она, нервно теребя застежки шлема, расслабленно опустилась на пол. Иван сразу нагнулся к ней и помог сдернуть, наконец, этот чертов шлем.
   - Винсент мертв, - тихо произнесла Светлана, почти не разжимая посиневших губ. Бледное, как смерть, лицо девушки было мокрым от слез, в ее темных глазах застыл ужас.
  
   15
  
   По словам Семиной, Винсент, уже мертвый, без шлема, находился километрах в двух, к северу, от их лагеря, около причудливо изломанной горной гряды. Дальше из уст Светы зазвучала уже совсем полная ахинея. По словам девушки получалось, что она, несколько часов назад, благополучно покинув оранжерею с мило беседующими в ней, Федоровым, Смитом и Кленовой в придачу, пошла к своему АПМ-4. По дороге она встретила разгоряченного Винсента, который, в свою очередь, нервничая и захлебываясь от возмущения, утверждал, что их со Светланой оставили, в уже мертвом и покинутом всеми лагере, одних и что по его, безусловно, авторитетному геофизическому, мнению все ушли в единственно пригодное для жизни место. Где это место находиться, он, после долгих раздумий, догадался сам и готов ей по дружески его показать. Не поверив ни единому слову Майкла, Светлана все же решив как-то успокоить встревоженного геофизика, повела его обратно в оранжерею, из которой всего несколько минут тому назад вышла. К своему безмерному ужасу и удивлению, она обнаружила, что слова сумасшедшего Винсента становятся все более и более похожими на правду. В Зеленом отсеке никого не оказалось. Связаться ни с кем из остального экипажа ей не удалось. Находясь уже в состоянии тихой истерии, она, обследовав весь лагерь и никого в нем не обнаружив кроме тел двух несчастных в АПМ-2, решила, все ж таки, последовать совету Майкла и вместе с ним отправилась на север. Геофизик по пути к горной гряде, вел себя очень уверенно, шутил и даже вспоминал смешные случаи из своей жизни. Семина, даже немного успокоилась и уже почти поверила в то, что Винсент вполне нормален. Но она ошиблась. Достигнув подножья одной из скал, Майкл неожиданно, бросился вперед и скрылся в клубах, поднимающегося из глубокой скальной трещины, пара. Кинувшись вслед за ним и погрузившись в белую слепоту странного газа, Светлана, каким-то шестым чувством, почувствовала впереди себя опасность и вовремя остановилась, балансируя на самом краю невидимой для ее глаз пропасти, едва сохранив равновесие, она отпрыгнула назад и осторожно нащупывая обратную дорогу, выбралась из белого тумана.
   Геофизик, оказавшийся необъяснимым образом снаружи у подножья скалы, лежал ничком, метрах в ста от входа в трещину. Неподалеку от тела валялся его брошенный шлем.
   Дальше, словно в кошмарном сне, Семина вернулась обратно в лагерь и, двигаясь уже, на автопилоте, зашла в оранжерею. Единственное из рассказа Светланы, что как-то стыковалась с реальностью, был момент, когда она покидала Зеленый отсек. Все трое, кто по ее словам, в начале ее рассказа, находился тогда внутри отсека, подтвердили ее правоту - именно в тот крайний момент они и видели ее в последний раз. Даже, время в рассказах всех четверых, совпадало.
   Поиски Винсента решили отложить до утра. Почти все переселенцы находились на гране сумасшествия, измотанным до предела людям необходим был отдых. Многие, добравшись до своих модулей, тут же провалились в сон, Иван уснуть не смог - его переутомленный мозг захлестнули воспоминания.
  
  
   16
  
  
   - Ну, что Иван Царьков, выполнил я свое обещание? - Александр Петрович, совсем не похожий на того безумного старика спасенного Царьковым полтора года назад в Восточной Сибири, хитро улыбался. Теперь этот породистый седой генерал излучал неподдельные уверенность и силу.
   - Спасибо господин генерал-майор! - Царьков все еще не мог прийти в себя после неожиданного вызова к такому высокому начальнику.
   - А ведь я тогда с тобой Ваня серьезно разговаривал, - генерал улыбнулся.
   - Не надо об этом господин генерал... - неуверенно попросил Царьков.
   - Надо Ваня, - генерал серьезно посмотрел на Царькова и прикурил сигарету. - Ты теперь в моем кабинете, деваться тебе некуда, так что придется выслушать до конца, - Александр Петрович глубоко затянулся. - Твой отец был моим другом, к сожалению, я не смог ему помочь.
   - Ему невозможно было помочь, - тихо сказал Иван, - он стал сумасшедшим.
   - Почему ты так считаешь?
   - Он... - Иван запнулся, - он делал то, что никогда не делали другие люди.
   - Например, что?
   - Ну, он мог не мыться месяцами, ходить под себя, - Царьков почувствовал раздражение ему было непонятно, что добивается от него этот старый маразматик, - не есть, не спать, нес всякий бред!
   - И ты его, за это считаешь безумцем? - Перегудов развел руками.
   - А этого мало? - Иван удивленно посмотрел на генерала.
   - Я не знаю кем, - Александр Петрович раздраженно воткнул дымящуюся сигарету в массивную мраморную пепельницу, - нам, к сожалению, до сих пор, этого не удалось выяснить, но в конце прошлого века в жизнь людей, как бы это сказать, - генерал потрепал свой подбородок, стали вмешиваться некие силы. Мы смогли отслеживать только некоторые последствия этого вмешательства. А теперь серьезно мой мальчик! Прочти вот это, - генерал подвинул к Ивану какую-то бумажку.
   Удивленный Царьков взял в руки документ и пробежал его глазами, это был обычный формуляр о не разглашении государственной тайны, только в правом верхнем углу листа почему-то красовался гриф совершенно секретно.
   - Я должен это подписать? - Иван все еще с недоумением посмотрел на Александра Петровича.
   - То, что я тебе сейчас должен сообщить является государственной тайной. Пойми, это не моя прихоть, но один из членов экспедиции должен знать эту информацию, - генерал сухо кашлянул. - Ну что, будешь подписывать?
   - Царьков отыскал у себя во внутреннем кармане ручку и молча поставил свою подпись. Перегудов сразу оживился и прикурил еще одну сигарету.
   - Ну-с, - генерал расслабился и выпустил колечко дыма. - Продолжим. Нам удалось установить, что на некоторых людей оказывается влияние с помощью, чаще всего, неких биологических средств и люди эти, начинают меняться. Эти изменения необратимы и касаются в основном поведения человека, его психического состояния и вследствие этого взглядов на жизнь. Многие из тех, на кого было оказано воздействие, не выдерживают этих изменений и сходят сума, некоторые кончают жизнь самоубийством.
   - Вы хотите сказать, - Иван покачал головой, - что среди нашей команды могут быть сумасшедшие?
   - Мы думаем этого не произойдет, но командир русского состава экипажа должен это знать.
   - Что значит командир? - Царьков неуверенно взглянул на генерала.
   - Тебя назначат бортинженером и вторым пилотом, а это значит прямым заместителем Джека Брайна.
   - Как с этим бороться господин генерал-майор?
   - Мы не знаем, - глаза Перегудова сразу стали печальными. - Пока не знаем. Любой человек может измениться внезапно, сегодня он один, а завтра другой.
   - И что мне делать? Куда мне деть эту вашу секретную информацию? - Царьков напряженно думал над сказанным генералом и не мог найти ответа.
   - Во-первых, вести себя совершенно нормально - это первое, - голос генерала стал строгим, - и второе, постарайся не волноваться, потому что, чаще всего, эти люди не агрессивны, точнее вся их агрессия сводится к пожиранию самих себя и может даже до какого-то времени быть незаметной для окружающих... - генерал задумался о чем-то своем, потом рассеянно посмотрел на Царькова и сказал:
   - Это почти все, Иван Константинович, можете идти, - Перегудов устало откинулся в кресле.
   - Вы не сказали про третий случай, господин генерал...
   - Что ты имеешь в виду?
   - Вы сказали: сходят с ума, кончают жизнь самоубийством, а третий случай бывает, когда ни то и не другое?
   Перегудов встрепенулся и внимательно посмотрел на Ивана.
   - Ты умнее, чем кажешься, - процедил он сквозь зубы. - Ты прав есть и третий случай, и он самый страшный, - генерал криво улыбнулся, - в этом случае человек непредсказуем и его невозможно просчитать, его поступки алогичны и часто агрессивны.
   - Он становиться сильным?
   - Он становиться не человеком, - глаза генерала пронзили Царькова холодом, Иван словно приклеился к полу, его голова стала наливаться тяжестью. Через мгновение эта неожиданная для него, тяжесть исчезла без следа. Словно ничего и не было. Иван мотнул головой.
   - Теперь иди, - Александр Петрович Перегудов устало махнул рукой.
  
  
  
   Глава 4
   Находка
  
   1
  
   На поиски Майкла Винсента, отправились Светлана Семина, Джек Брайн и Иван Царьков. Идти им было тяжело. Вязкий грунт быстро налипал на ребристые подошвы их громоздких ботинок, разведчикам приходилось с трудом отдирать ноги от липкой поверхности планеты, останавливаться и счищать перчатками надоедливую Марсианскую грязь.
   - Нужно было подождать пока подморозит, - после очередной остановки просипел Джек.
   В это утро он был немногословен, после вчерашних игр со временем никакие разумные объяснения не приходили в голову командира. Оставалось только одно, постараться не последовать примеру Степана Федорова и не сойти раньше времени с ума. А в том, что это рано или поздно произойдет, Джек уже почти не сомневался. Пять человек за очень короткое время, были выбиты из его команды злой волей рока. Четверо из них просто умерли при необъяснимых обстоятельствах, а пятый - дипломированный врач, настоящий специалист в своей области, вдруг у всех на глазах, ни с того, ни с сего, превратился в буйно помешанного. Можно сказать их осталось всего семь, семь одиноких борцов за существование на этой забытой богом бескрайней, оранжевой планете.
   - Командир, я думаю, нужно на обратном пути образцы взять, - предложил Царьков и сразу поинтересовался у Семиной:
   - Света, ты со своей биологической точки зрения, как думаешь, что это такое? Черт! Как будто клеем намазано!
   Семина нагнулась и зачерпнула перчаткой горсть розовато-зеленой рассыпчато-густой массы. Прямо у нее на глазах этот кусочек оранжевой планеты начал твердеть, приковывая к себе перчатку. Светлана вздрогнула и с трудом переложив этот, теперь уже почти монолитный, осколок в другую руку удивленно воскликнула:
   - Он затвердевает, смотрите! Как цемент...
   Иван подошел к ней и протянул руку.
   - Дай посмотреть?
   - На смотри, - Семина равнодушно выронила осколок прямо в ладошку Царькову.
   - Действительно, совсем твердый... Джек! - кусочек грунта, превратившийся у них на глазах в камень, непривычно тяжелил руку. - Он тяжелый, как свинец...
   - Да выброси ты это дерьмо, - Брайн раздраженно махнул рукой, - подберем на обратном пути.
   Иван открыл герметичный клапан и сунул образец в рюкзак, что-то помешало ему выбросить странный осколок, что-то, что наверно и называется в народе интуицией.
   После часа беспрерывной ходьбы, разведчики, достигли, наконец, скального образования. То, что предстало перед ними - с большой натяжкой можно было назвать горной грядой, скорее это была вереница невысоких, до 50-ти метров в высоту, заостренных пиков. Причудливо отточенные Марсианской природой, пики располагались полукругом и отдаленно, особенно если посмотреть с высоты птичьего полета, напоминали челюсть какого-то доисторического животного.
   Тела Майкла Винсента нигде видно не было. Светлана озиралась по сторонам. Наконец, после некоторого раздумья Семина неуверенно предположила:
   - Командир я думаю, мы с Майклом были немного правее, давайте посмотрим в той стороне, - она махнула рукой вправо.
   - Пошли, - Брайн пожал плечами. Сегодня он был готов ко всему и, прежде всего он не верил Семиной. Можно было сказать - он вообще никому больше не верил.
   У подножья скал идти было легко. Грунт теперь уже обычного оранжевого цвета, был твердым как асфальтовая дорожка. Скалы освещенные фиолетовыми лучами Марсианского солнца, были удивительно красивы и казалось имели, до мельчайших подробностей продуманную, завершенную форму.
   - Прямо зубы какие-то, - пробормотал Джек.
   - Зубы Дракона, - шутливо отозвался Иван
   - Лучше просто Зубы, - Светлана остановилась, - или Клыки...
   - Вот только не Клыки, - выдохнул Иван. - С одним Клыком мы как-то уже встречались...
   - Пусть будут Зубы, - Брайн положил руку на плечо Царькова, - вот только Винсента не видно...
   - Вон смотрите, - Семина вытянула руку вперед, - там дым!
   Иван посмотрел в указанном Светланой направлении. Метрах в двухстах от них, что-то белое, туманными клочьями, ползло к небу.
   - Ну, пошли, - Джек решительно двинулся вперед.
   Под ногами разведчиков снова захлюпал липкий наст.
   - Вот черт! Опять эта хренотень, - вырвалось у Царькова. - Света, когда в прошлый раз ты здесь гуляла, смотрела под ноги?
   - Была нормальная твердая почва, - голос Семиной дрогнул, - я первый раз вижу эту липкую дрянь...
   - Да неужели?! - Брайн зло усмехнулся.
   Вскоре стройный порядок скального образования нарушился. Один из зубов был отнесен немного вглубь, острая верхушка его, срубленная наискось, валялась неподалеку. Из широкой изломанной трещины на его крутом склоне поднимался белесый газ.
   - Света возьми пробы, мы с Иваном поищем Майкла, - скомандовал Джек.
   Обойдя стороной, клубы неизвестного газа, разведчики стали внимательно осматривать усыпанное осколками скальных пород небольшое плато. Тела Майкла Винсента, по-прежнему, нигде видно не было. Ноги людей продолжали прилипать к розовато-зеленой массе, усталость давала о себе знать. Брайн в изнеможении опустился на один из плоских валунов.
   - Смотри около этого камня твердо! - Джек с силой топнул правой ногой. - Здесь нет этого чертова киселя!
   Секунд через пятнадцать к нему подошел Иван. Брайн оказался прав в полуметре около основания валуна, действительно находился обычный оранжевый грунт. Обойдя камень по кругу Царьков присел рядом с командиром:
   - Ну, что будем делать, Джек?
   Брайн молчал. Рассеяно осматривая окрестности, он вдруг встрепенулся и вздернул руку:
   - Там что-то торчит... или я ошибаюсь.
   Иван посмотрел в указанном командиром направлении. Метрах в пяти от них, что-то тускло блеснуло.
   - Пойду посмотрю, - Царьков тяжело поднялся и подошел ближе к серебристому предмету. Из киселя торчала перчатка от скафандра. Это мог быть только Винсент.
   - Кажется, нашел командир, - тихо произнес Иван, потом нагнулся и дотронулся до оттопыренного пальца мертвой руки. На материи сразу осталась вмятина. Перчатка оказалась пустой. Сзади к нему подошел Брайн.
   - Пусто?
   Царьков не ответил, сильно дернув вверх он немного высвободил запястье пустого скафандра.
   - Номер девять командир, - у него перехватило дыхание, - это скафандр Винсента. Будем откапывать?
   - Возвращаемся на базу, - Джек Брайн глубоко вздохнул, - ему уже не поможешь...
   С тяжелым чувством Иван шел к лагерю. Светлана, пробурчав что-то, про интересный состав газа и непонятный температурный режим, замкнулась в себе. Брайн, вообще отключив внешнюю связь, безмолвно вышагивал рядом с ними
   Идти обратно им было гораздо легче. Наступал вечер, медленно падала температура, кисель под ногами усталых разведчиков, видимо реагируя на приближение мороза, застывал и постепенно переставал липнуть к ботинкам.
   Иван с грустью думал о своем будущем малыше. Что его ждет? До настоящего времени жизнь переселенцев окружал непрерывный ужас. Столько нелепых смертей за последнее время. Сюда же добавлялось сумасшествие Степана. Неужели пророчества генерала Перегудова сбываются и люди, даже находясь здесь, на далеком Марсе, попадают под влияние неведомых сил!
   Сейчас, после открытия ими очередной смерти (или убийства?), Царьков неожиданно почувствовал - кошмар только начинается, все ягодки еще впереди...
   Но в это так не хотелось верить.
  
   2
  
   Геофизик Нил Смит захлебывался от восторга:
   - Вы даже, не представляете себе, что вы там нашли, - Нил крутанулся в кресле, его пальцы забегали по клавишам мощного бортового компьютера. - Это почти нормальная земная атмосфера, а температурный режим, - он ткнул пальцем в экран, - в этой, вашей трещине было десять градусов тепла! - довольный Смит лихорадочно потер руки и хлопнул себя по ляжкам. - Надо обязательно исследовать это место... А где, - он взглянул на Царькова, - этот ваш осколок киселя? Дайте-ка взглянуть.
   - Вызови Семину, я оставил рюкзак в оранжерее, - желания самому сбегать за образцом у Ивана не было. Сегодня утром вместе с ним проснулась лень. Случайно заглянув в Центральный и обнаружив там возбужденного геофизика, Иван немало удивился. За исключением Нила, все переселенцы чувствовали себя, нынешним утром, как сонные мухи. Даже находящийся под неусыпным наблюдением Светланы и Надежды, неистовый Федоров спал сегодня беспробудным сном младенца.
   Царьков оказался прав. На настойчивый вызов Смита, Семина ответила с почти минутной задержкой.
   - Что там у тебя Нил? - сонный голос Светланы казался простуженным.
   - Ты где сейчас? - спросил Иван.
   - В оранжерее.
   - Там в моем рюкзаке образец был... - Царьков кашлянул, к него в горле неприятно першило.
   - Знаю, знаю, - прервала его Семина, - отрывайте свои задницы и топайте сюда! - Света отключила связь.
   - Разбудили наверно... - Иван закашлялся, - пошли геофизик!
   В оранжерее, как оказалось, тоже во всю кипела работа. Семина была возбуждена не меньше Смита. И голос у нее был совсем не сонный. На рабочем столе, посредине отсека, в пластиковой, прозрачной ванночке лежал желтый, волосатый ком.
   - Это что? - Смит удивленно рассматривал мохнатый комок.
   - Осторожно! Только не трогайте руками, - Светлана вынырнула из-под руки геофизика, - это наш вчерашний образец, - на лице биолога светилась неподдельная радость.
   - Да-да, - протянул Царьков, - не понос, так золотуха. Так Светик?
   - Это первая, обнаруженная нами на планете Марс, органическая жизнь, - Семина торжественно обвела глазами застывших слушателей. - Эти желтые волоски, на самом деле, растение, и ему совсем, как мне удалось уже установить, не нужен свет. И еще, - Светлана подбоченилась и выставила вперед одну ногу, - оно вырабатывает кислород, поглощая при этом, - она, по профессорски вздернула указательный палец, - углекислый газ!
   - А как же вчерашний кисель, оно же оттуда? - недоверчиво поинтересовался геофизик.
   - Это, я думаю, какая-то защитная реакция на понижение температуры, оно как бы становиться желеобразным... Но пока, это только мои предположения. Мне нужно больше времени. Если хотите можете посидеть, посмотреть, только не мешайте...
   Хорошие вести быстро облетели маленький лагерь. Сразу оживившийся Брайн моментально запланировал еще одну продолжительную разведку. Только теперь, к ней решили подготовиться более тщательно. Иван предложил использовать один из передвижных модулей, двух километровое расстояние АПМ мог преодолеть в течение получаса. Тем более что АПМ-5, в котором раньше обитали Джулиан и Гарри, теперь был свободен. Про второй страшный модуль переселенцы старались даже не говорить, в нем по-прежнему находились так ни кем и не погребенные тела двух несчастных девушек. Разведку запланировали на утро следующего дня. Царьков оставался в лагере, вместе с Надеждой, Дженифер, Элис Мирт и непослушным Федоровым. В путь отправлялись Джек, Светлана и изнывающий от нетерпения Нил.
   Когда в Центральном, немного поутих гам, Надежда предложила поужинать сегодня вечером, всем вместе, в старой доброй кают-компании. И даже может быть, пригласить Степана. Джек, пробежав глазами по лицам присутствующих и заметив что предложение Кленовой попало в точку, еще раз продублировал свои собственные распоряжения и нехотя согласился.
  
   3
  
   По пути к своему модулю, Иван решил навестить Степана. Тем более, что делать сегодня ему было особенно нечего, Надежда осталась в Центральном помогать Светлане готовить импровизированный ужин, а залезать одному в тесную металлическую коробку ему не хотелось. Иван посмотрел на термодатчик, температура поднялась до 2-х градусов тепла, солнце стояло в зените и если бы не разряженная, углекислая атмосфера, можно было бы сдернуть, наконец, этот ненавистный скафандр, да прогуляться налегке, забыв на какое-то время, про все условности своего существования на этой нелюдимой планете.
   Через четверть часа полусонный Федоров хмуро смотрел на непрошеного гостя.
   - Зачем пожаловал? - недовольно спросил он.
   - Хочу поговорить, - серьезно, ответил Царьков. - Ты не против?
   - Поговори-ить, - протянул врач, потом на пару секунд задумался и добавил:
   - Поговорить, значит. Ну, садись, коли пришел.
   - Степа, - осторожно начал Иван, стараясь скрыть подскочившее к горлу раздражение, - ты можешь мне как-нибудь объяснить, что с тобой происходит.
   - Объяснить, - Федоров задумчиво рассматривал свои руки, - кому нужны мои объяснения? Брайну? Я вон твоей Надежде все это время объясняю и все бес толку.
   Иван внимательно посмотрел на врача. Сейчас Степан совсем не выглядел безумцем, скорее наоборот - производил впечатление, спокойного и вдумчивого человека. Что-то подсказывало Царькову, что сейчас, в этом модуле ему нужно говорить только правду или разговора с врачом просто может не получиться.
   - Это нужно мне, Степа, - сказал он твердо, - я хочу понять.
   - Может проще считать меня сумасшедшим, а Ваня? - Федоров хитро улыбнулся. - Или как?
   - Перед полетом, меня предупредили, что в экипаже могут оказаться сумасшедшие...
   - Предупредили, значит, - у Степана появился боевой настрой, - из тех, кто здесь погиб, может только бедную Джулиан, можно было бы посчитать сумасшедшей, да и то с очень большой натяжкой. Ну и меня конечно!
   - Ты не сумасшедший и не валяй дурочку...
   - Ага, значит, хочешь серьезно, - врач нахмурил брови, - ну, что ж, я здесь как Диоген в железной бочке сижу, добиваюсь так сказать просветления... - его лицо пошло красными пятнами. - Во-первых, то, что тебе сказали, Ваня, шито белыми нитками, люди не сходят сума, они скорее... изменяются, как я, например.
   - Но ты ведешь себя, мягко говоря, не совсем обычно, в этих условиях...
   - Ах! - перебил его Степан, - и не говори, - он скорчил глупейшую гримасу и через секунду серьезно продолжил:
   - То как ведет себя человек, абсолютно ничего не значит, - он постучал себя скрюченным пальцем по макушке. - Значение имеют только мысли... Во-вторых, ты помнишь историю о библейском яблочке?
   - Ну, Ева откусила кусочек и...
   - Откусила, откусила, - усмехнулся Федоров, - именно откусила, потому что очень захотелось ей наливного яблочка. Голодная была сука! Вот с нее-то все и началось, - врач хитро подмигнул.
   Теперь Иван, во что бы это ни стало, решил вытерпеть эту комедию до конца, хотя сейчас Степа уже не производил на него впечатление уравновешенного человека.
   - Человек не может быть безгрешным, - Федоров снова стал серьезным, - само его тело возделывает собственные грехи. Потому что безгрешие, Ваня, это страшная, чудовищная сила и для обуздании этой силы необходимо простое зло. Только это не то зло, которое люди привыкли считать злом, оно совсем другое... - врач сжал голову руками. - У монахов и отшельников на это уходила целая жизнь, процесс был постепенным, растянутым по времени, а здесь вот скачком хотят... перепрыгнуть хотят, этот чертов барьер! - Степан округлил глаза, на его лице появился испуг. - Вот и не выдерживают, Ваня, и не выдерживают, потому что не находят выхода... Но опыты продолжаются! Истина близка, - испуг на лице Федорова сменился грустью, - кто-нибудь, когда-нибудь, рано или поздно найдет выход... Рано или поздно...
   - Я лучше пойду Степа, - ошарашено произнес Царьков, - лучше пойду.
   - А, иди, иди, - врач лениво махнул рукой, - а я еще, пожалуй, посплю, - он с наслаждением зевнул.
   Да у сумасшедшего, сон сладок, - подумал Иван, протискиваясь в маленькую шлюзовую камеру, - и почему я, все еще не свихнулся?
  
   4
  
   Вечером в кают-компании царило, непривычное и столь позабытое всеми, веселье. Нил Смит по поводу и без повода отпускал плоские, американские шуточки и громогласно хохотал. Иван, удобно развалившись в кресле, немного расслабился. Напряжение последних дней постепенно уходило, сменяясь необычной для Царькова беззаботностью. Он посмотрел на Надежду. Глаза его любимой светились радостью, она с готовностью поддерживала веселый настрой американца, иногда подтрунивая над его забавными высказываниями и тоже весело смеялась.
   К Царькову, неожиданно подсел Степан. Врач, поддавшись общему настрою, тоже старался держать себя в руках - с начала вечера, он почти ничего не говорил - отделываясь односложными да и нет, при этом не забывал глупо улыбаться всякий раз, когда до его ушей долетал смех.
   Иван с интересом заглянул в глаза Федорову. Было заметно, что врач еле сдерживается и хочет что-то ему сказать. Нагнувшись к самому уху Царькова, Степан шепотом спросил:
   - Джек разобрался со временем?
   - С чем разобрался? - не понял Иван.
   - Ну, помнишь, тот день, когда исчез Винсент.
   - Он что-то заносил в бортовой компьютер. Но мы с ним не разговаривали.... А что, Степа, есть мысли? - Царькову стало интересно, после недавнего разговора в модуле, он решил что стоит, иногда, повнимательнее прислушиваться к высказываниям Федорова.
   - Я ведь потом отыскал свой шлем, - еле слышно произнес Федоров, но Иван прекрасно его расслышал.
   - При чем тут твой шлем, Степа?
   - Ну, ты же об него споткнулся...
   - Послушай, я не знаю, обо что я споткнулся, Джек вон тоже, по словам Санчес споткнулся и что? Давай, лучше, прекратим этот бесполезный разговор, - Царьков почувствовал раздражение, - отдохни Степа, пусть Брайн сам разбирается - кто врет, а кто нет.
   - Пусть, пусть... - согласился с ним доктор, - но все же я думаю, что эти события как-то связаны с нами самими...
   - Естественно связаны, это же все с нами происходило... и хватит Степа... Не переутомляйся.
   - Да нет, ты не понимаешь, - Федоров стиснул плечо Ивана. - Для каждого из нас все было нормально - все было, как бы, на своих местах...
   - Вы чего тут шепчетесь, мальчики? - к ним подошла Надежда. - Сейчас будет десерт, давайте подсаживайтесь к столу.
   - Десерт?! - не поверил своим ушам Царьков. - Ты слышишь Степа, чудеса-то какие, прямо таки вечер сюрпризов! - Иван привлек себе Надежду и чмокнул ее в щечку. - Волшебница ты моя... Ну пошли что ли, - он ткнул Федорова в бок.
   - Да, да, - Степан рассеяно, куснул палец, - да, да...
  
   5
  
   АПМ-5, загруженный всевозможным оборудованием, с тремя переселенцами на борту, тронулся с места, незадолго до рассвета. Джек специально выбрал это предрассветное время, пока еще ночной холод сковывал розовато-зеленую массу странного киселя. Тем не менее, широкие гусеницы груженого модуля, все же оставляли глубокие, ребристые следы на пружинистой, как тугая резина и спокойно держащей вес человека, поверхности.
   Брайн уверенно управлял неповоротливой махиной переговариваясь вполголоса с притихшими позади него Семиной и Смитом. Видимость была хорошая, мощные прожектора вырывали из густой тьмы достаточно большой для нормального обзора участок переднего плана и Джек покрутил валик увеличения внешних камер. Бегущая, на экране перед ним, картинка сразу расширилась, выявились незаметные раньше детали и Брайн, увеличивая до предела изображение, остановил модуль. На экране перед его глазами, красовались, вдавленные глубоко в кисель, ровные следы.
   - Смотрите внимательней, - Джек ткнул пальцем в экран, - ничего необычного не замечаете?
   - Похоже на следы от наших ботинок, командир, - Нил внимательно рассматривал экран, - вы же сами недавно здесь гуляли.
   - Пусть компьютер проанализирует, - предложила Семина, - командир прав Нил, что-то в них не то.
   Джек, выделив в рамку один из следов, запустил программу анализа. Через мгновение, компьютер выдал все параметры рифленого оттиска.
   - Ну, что? - Брайн удовлетворенно потер свои руки. - То-то мне показалось, что они слишком великоваты, - он ввел команду поиска.
   - Почти сорок восьмой размер, - констатировала Семина и тут же на экране компьютера засветилась надпись:
   Объект не установлен.
   - Ну, что я говорил - у наших, таких ног нет, давайте отследим направление, - командир быстро застучал по клавишам, - Так, так, - на экране высветилась графика, - идут ниоткуда, уходят в никуда...
   Синтетическая картинка изображала абсолютно ровную линию оттисков, с одинаковыми осевыми расстояниями между ними. Цепочка следов, начинаясь всего в нескольких метрах за их модулем, под очень пологим углом пересекала вектор их движения и так же резко обрывалась, почти непосредственно, перед внешними камерами застывшего АПМ-5.
   - Это не человеческие следы, командир, - тихо сказала Светлана.
   - Что ты имеешь в виду?- спросил Джек.
   - Посмотрите на расстояния между ними, - Семина начала едва заметно нервничать, - они же абсолютно одинаковые, ни один человек не сможет так ровно придти!
   - И что, - продолжил дальше рассуждать Брайн, - ты думаешь, кто-то специально, скажем так, создал эти следы, но для чего?
   - Может их никто и не создавал, - вставил Нил Смит, - может это просто какое-нибудь здешнее природное явление, может этот ваш кисель так реагирует на то - что вы по нему недавно ходили...
   - Ладно, - Джек занес в память компьютера все данные о необычных следах, - позже разберемся. Поехали!
   Модуль, заурчав двигателем, рванул с места.
   На подъезде к Зубам забрезжил рассвет. Отыскав на мониторе срубленную наискось скалу и подъехав как можно ближе к источающей пар трещине Джек, остановил АПМ-5.
   - Ну, что готовим Посланца, - командир заглушил двигатель. - Нил поставь его на шестую степень.
   - Там была пропасть, командир... Я рассказывала...
   - Пропасть? Внутри скалы? - Нил улыбнулся. - Ну, вот и проверим!
   - Я ее, точно почувствовала...
  
   6
  
   Посланец - маленький паукообразный робот, был совместной разработкой российских и американских ученых. Обладая значительной автономностью, этот умный механизм мог работать в жестких температурных режимах, достаточно четко передавая изображение и основные параметры окружающей его среды - фактически он являлся передвижной широкодиапазонной видеокамерой, оборудованной сонаром и дополнительными микро датчиками среды. Вся информация передавалась на дисплей оператора, который в то же время, осуществлял управление роботом. Если по каким-то причинам связь с оператором прерывалась, Посланец продолжал еще в течении какого-то времени в зависимости от предстоящих ему энергозатрат, продвигаться вперед уже в автономном режиме, но на этот раз собственным электронным мозгом выбирая и анализируя наиболее удобный для себя, так называемый свободный коридор передвижения. Как только его энергозатраты достигали отметки в 30 %, робот поворачивал назад и возвращался на базу, в точности повторяя, свой уже пройденный им маршрут. Это механическое существо могло исследовать лабиринт практически любой сложности, могло работать под водой, на глубинах до ста метров, причем возможность ошибки его электронного мозга, в определении собственных координат была практически исключена. Если же предполагалось исследовать загазованную или с неустойчивыми магнитными, или другими неизвестными полями, среду, Посланец первоначально подключался к гибкому, прочному и надежно изолированному кабелю, и на первых парах тащил его за собой. Когда параметры исследуемой среды становились более или менее понятны оператору, он или возвращал Посланца или отпускал его на волю в автономном режиме. Возвращаясь после разведки, робот мог сам себя пристыковать к кабелю, чтобы подзарядиться и дальше продолжать исследования, или по команде оператора вернуться обратно на базу.
   Нил Смит, быстро расконсервировав механического паука, вытащил из инерционной катушки немного кабеля с плоским блоком подключения на конце и подсунул его прямо под металлическое брюшко робота. Через мгновение чувствительные усики-щупальца в задней части его туловища ожили, нащупали тонкий кабель, Посланец завилял корпусом, находя себе, наиболее оптимальное положение, потом как бы присел и подключился к блоку.
   Еще через минуту, на пульте управления роботом замигали лампочки диагностики систем. Секунд через тридцать, Посланец был полностью готов к работе. К этому времени в модуль вернулся Смит.
   - Начнем командир?
   - Тебя и ждем, присаживайся, - Джек осторожно тронул рукоятку управления движением, робот мгновенно и чутко отреагировал - картинка на дисплее задвигалась, изменяя перспективу. Посланец легко пробежал вперед и остановился.
   - Давай-ка лучше ты, Нил, - Брайн поднялся с кресла, - тебя же учили управлять этими штуками.
   Нил, не заставив себя долго ждать, с готовностью прыгнул на место командира.
   - Мы его, запустим сейчас, по свободному коридору, пусть прогуляется малыш, - пальцы Смита расторопно забегали по клавиатуре. - Вот так, - Нил удовлетворенно откинулся в кресле, - теперь посмотрим.
   Малыш, послушно усвоив заданную геофизиком программу, не спеша, двинулся в сторону окутанной белым туманом трещины. На экране сразу появилась сонарная графика.
   - Он идет на сонарах, видимость нулевая, - Смит внимательно следил за характеристиками движения. - Впереди есть свободное пространство, грунт пока твердый, и никакой пропасти Света... Так, он в пещере, уклон 15 градусов, 20 градусов, воздух насыщен водяными парами, есть кислород. Содержание углекислого газа 11%, растет температура - уже 3 градуса...
   - Что со связью? - спросил Джек.
   - Пока возможность дублирования 99 %, но у нас еще 50 метров кабеля... Так - уклон 25 градусов, пещера уходит вправо... Температура 6 градусов... Включаются внешние камеры, так, посмотрим... - Нил перевел изображение на большой бортовой экран. Смотровое окно модуля мигнуло, потом появилось изображение. Причудливо изогнутые своды пещеры поплыли перед глазами затаивших дыхание разведчиков. Своды наплывали на экран волнами, стенки пещеры чем-то напоминали внутреннюю сторону огромного гофрированного шланга и они светились зеленовато, - белым светом.
   - Вот тебе и кишечник, - заворожено произнес Нил.
   - Надо остановиться и взять пробу этого светящегося вещества, - предложила Семина, - и что у нас под Малышом? Мне кажется, пора проверить грунт...
   - Сейчас, сейчас - изображение на экране остановилась, Смит набрал на клавиатуре команду. Меньше чем через минуту услужливый Посланник уже доложил оператору о проделанной работе. - Так, так, - оживился Смит, - это вещество органического происхождения, и оно радиоактивно...
   - Для человека, уровень радиации безвреден, - констатировал Джек, - пока исследовать можно, что с грунтом Нил?
   - Обычный, твердый грунт командир, полная свобода передвижения. Ну, что продолжаем? - Смит обернулся к Брайну и Семиной.
   - Почему там нет мха, как ты думаешь, Нил? - спросила Светлана.
   - Если ты имеешь в виду наш кисель, то может радиация...
   - Сколько осталась кабеля Нил? - Брайн внимательно всматривался в глубь призрачного туннеля.
   - Еще 30 метров, автономная связь только 87%, наверно, слишком большой фон.
   - Продолжаем движение, пока идем на сонарах, - Джек задумчиво потрепал подбородок. - Давай Нил, отпускай Малыша дальше.
   Большой обзорный экран погас. Смит склонился над операторским пультом. На несколько минут в кабине модуля установилась тишина. Молчание первым нарушил геофизик:
   - Все, командир, кабель кончился, Посланник отключился, двигается в автономном режиме, возможность дальнейшей связи 53%, 47%... так, теперь 32%, все связь нечеткая...
   - Какие последние показатели? - спросил Брайн.
   - Повышенная влажность, в остальном - воздух пригоден для дыхания, температура 11 градусов, уклон 15 градусов, уровень радиации тот же.
   - Это же замечально! - Светлана Семина светилась радостью, - Есть воздух, а там дальше должна быть и вода...
   - Давайте не будем торопиться, лучше подождем возвращения Посланника, - перебил ее Джек, - не верю я в эти чудеса...
   - Да ладно тебе командир, - Смит тоже не разделял скептического настроя Брайна, - да уже в этом самом коридоре можно жить, да туда, - он посмотрел на экране размеры коридора, - даже наш модуль пролезет, если трещину на входе расширить, конечно.
   - Там, несомненно, должна быть и растительная жизнь, - добавила Семина, - что-то же, должно перерабатывать углекислый газ.
   - Давайте не будем строить бессмысленных предположений, - Брайн пытался напустить на себя строгость, хотя тоже у себя внутри, чувствовал радостное возбуждение, - просто подождем возвращения Посланника. Сколько еще осталось до его возвращения, Нил?
   - В земных условиях его автономность равна двум часам, но здесь, может через час, минут через сорок, - Смит развел руками.
   - Время есть, - Брайн вдруг широко улыбнулся, - давайте перекусим...
  
   Через час Посланник не вернулся. Слабый сигнал, исходящий от робота едва достигал 5 %, но даже это немного успокаивало - Малыш продолжал функционировать.
   - Ждем еще час, - хмуро предложил Брайн, - времени у нас предостаточно.
   Теперь, минуты в кабине модуля потекли медленно. Нил, покусывая тонкие губы, нетерпеливо следил за временем. Погруженный в себя Джек отрешенно смотрел на потухший обзорный экран, иногда прикладываясь к пластиковому стаканчику с полу остывшим, кислым кофе. Светлана Семина рассматривала затылок Смита. Этот толстый, обтянутый белой в красных разводах кожей, затылок геофизика, бестолково торчал в кресле оператора, прямо перед ее глазами. Он не давал ей нормально размышлять над важными вещами, приковывая к себе все ее внимание. Ей захотелось его ударить или поцарапать, да, да, лучше расцарапать эту ненавистную, белую кожу. Светлана, на мгновение, представила себе, как ее длинные заостренные ногти, впиваются в эту оголенную, мягкую кожу, двигаются в стороны, оставляя за собой глубокие красные борозды. Ее маленькие ладошки, сами собой, сложились в острые кулачки. Длинные, тонкие руки девушки, согнулись в локтях наливаясь пружинистой силой, но тут видение прекратилось - вожделенный затылок неожиданно отъехал в сторону и на его месте появилось широкоскулое лицо Смита. И Нил даже не заметив напряженной фигуры Светланы, как ни в чем не бывало спросил у Джека:
   - Командир там кофейку не сталось.
   Брайн, встряхнув в руке серебристый цилиндр термоса, молча передал его геофизику.
   - Что там с Малышом?
   Смит крутанулся обратно к монитору.
   - Он возвращается командир! Степень взаимодействия уже 8%, так... но время на исходе... Этот турист болтался где-то почти полтора часа и если все это время он удалялся от блока, ему просто не хватит энергии на обратную дорогу.
   - Ты же знаешь, что такого просто не может быть, у него же жесткая программа. Я думаю, он где-то рядом с кабелем, осматривает достопримечательности, поэтому и не спешит возвращаться...
   - Уже 10%, ты наверно прав Джек! - Смит, наконец, решил плеснуть себе еще кофе и с удовольствием сделал несколько глотков.
   - Стоп! Все командир, - геофизик чуть не выронил стаканчик с кофе, - сигнал опасности. Наш мальчик, кажется влип в историю...
   - Переключай его на маячок и давай подумаем, - командир начал размышлять вслух, - мы можем запустить второго, он дойдет до блока, подключится и попробует связаться с первым...
   - Не получится Джек, - Нил аж покраснел от досады, Брайн как всегда оказался прав, чудес в этом мире не бывает, - я думаю там все равно будет слишком слабый сигнал, а для передачи данных нужно хотя бы 30%.
   - Тогда мы пойдем вместе с ним и подключим второй кабель, - Джек Брайн повернулся к Семиной. - Света ты составишь мне компанию?
   - Да, да, конечно, - девушка рассеянно посмотрела на командира.
   - Ты, Нил будешь руководить отсюда, - Джек качнул головой, - если что, свяжешься с базой и позовешь на помощь.
   Через полчаса, Посланник-2 нагруженный увесистым мотком тонкого кабеля, резво семенил всеми своими шестью лапами между валунами. За ним едва поспевали Джек и Светлана.
   - Эй, Нил, этот паукообразный, может помедленнее передвигаться? - Брайн остановился, восстанавливая сбившееся дыхание.
   - Сейчас сделаем командир! Так, теперь он будет всегда в пяти метрах впереди вас. Нормально, Джек? Или побольше расстояние сделать?
   - Достаточно, - Брайн махнул рукой, - пошли Света.
  
   7
  
   Придерживая друг друга руками разведчики медленно продвигались в белом тумане. Брайн всем своим телом ощущал сваливающий с ног напор воздуха.
   - Здесь дует, как в аэродинамической трубе Смит, - процедил сквозь зубы командир. - Когда это чертово горлышко закончится?
   - Еще метров десять, на сонарах. Второго уже видно расширение.
   Горлышко, как назвал его Нил, представляло собой небольшой узкий тоннель на выходящем к верхним слоям почвы конце основной пещеры. Теплый воздух, разгоняясь в просторном подземном лабиринте попадая в этот узкий промежуток, уже с приличной скоростью, под достаточно большим давлением, вырывался наружу.
   Через десяток неуверенных шагов Брайн действительно почувствовал, что давление воздуха стало, слаб же.
   - Скоро выберетесь командир, - сообщил геофизик.
   - Да уже и сами почувствовали. Света ты как?
   Семина за весь путь в тоннеле не проронила ни слова.
   - Нормально...
   - Сейчас будет полегче.
   Вскоре идти стало совсем легко. Белая муть тумана начала постепенно редеть и сверху забрезжил зеленоватый свет. Брайн смутно различил покатые своды просторной пещеры. Наконец туманная дымка рассеялась, и разведчики оказались в уже знакомой им по видео картинкам с первого Посланника, гофрированной пещере.
   - Наяву все как-то всегда по-другому, - пробормотал Джек, - смотри Света как красиво.
   Тусклое свечение сводов пещеры напомнило Джеку свечение фосфора на циферблате старых отцовских часов. Когда он, будучи крепким семилетним мальчуганом залез однажды на запрещенный, темный чердак их небольшого домика и откопал там в кожаном, позабытом всеми чемодане, старые отцовские часы с волшебным светящимся в темноте циферблатом, ему здорово влетело. И наказали его не из-за того, что чердак, по определению, был местом запрещенным, а влетело именно из-за этих чудесных часов, по той простой причине, что они оказались вредные. Отец тогда сразу выбросил, часы в черный мусорный бак и впервые маленький Брайн услышал сложное слово радиация.
   Теперь, вспомнив разъяренного отца, с полупустой пивной бутылкой в руке, Брайн усмехнулся и ему стало грустно. Та жизнь в которой осталось его детство исчезла и рассеялась как только что рассеялся, под его ногами, белый туман и теперь осталась только эта, сегодняшняя, страшная и напряженная жизнь, в которой само понятие счастья казалось смешным и неуместным.
   - Ну вот, мы и попали в подземное царство бога войны Марса! - Светлана весело засмеялась. - Ты чувствуешь командир! - Семина закружилась на месте и подбежала к светящемуся своду пещеры. Прижав руки к его поверхности, она замерла, как будто прислушиваясь.
   - Что с тобой Света? - Джек обеспокоено подошел к ней. - Нам надо
   идти. Слышишь? - он мягко положил руки ей на плечи. - Пошли, пошли...
   Светлана нехотя оторвала руки от стены. Лица девушки Брайн не увидел, но даже через толстый материал скафандра он почувствовал дрожь ее тела. Ему стало не по себе.
   - Да, да... Все в порядке, Джек, не беспокойся...
   Мерцающий тоннель плавно уходил вглубь планеты. Идти под горку было легко и разведчики быстро добрались до оставленного Первым Посланником, блока питания.
   - Закрепляем кабель Нил... Эй, Нил, ты слышишь? - в наушниках Брайна затрещали помехи.
   - Плохо командир...- прорывающийся сквозь шумы, голос геофизика был взволнованным, - подключайте Второго... трансляцию... информация Царькова...
   - Вот, черт, ничего не слышно, - Джек махнул рукой Семиной, - там какая то информация от Ивана. Помоги подключить кабель.
   Сдернув с металлокерамической спины Посланника-2, увесистую катушку с проводом, разведчики подключили Второго. Переведя сигнал на мощный передатчик робота Брайн повторно связался с Нилом:
   - Ну что у тебя стряслось? Слышишь нас хорошо?
   - Пылевая буря командир! Идет прямо на лагерь, может и нас задеть...
   - Сколько у нас времени?
   - Минут двадцать, может полчаса.
   - В модуле тебе лучше не оставаться Нил, - Джек на ходу придумывал план. - Высылаю тебе на встречу Второго, он будет у тебя минут через пятнадцать... Ты должен успеть. Слышишь?
   - Да, да, командир...
   - Грузись аккумуляторами - сколько унесешь - захвати светлячок (придуманная русскими инженерами СУ-17 - переносная система управления) и заходи в пещеру. Там дует как в аэродинамической трубе, сразу переходи на сонары. Мы идем тебя встречать. Все понял Нил?
   - Все командир! До встречи.
   Спустив Второго с привязи, разведчики заспешили на встречу геофизику. Подниматься было гораздо труднее, чем спускаться под гору, но минут через десять изнурительной ходьбы Брайн почувствовал неожиданную помощь разгоняющегося за его спиной подземного воздуха. Их мягко подталкивало в спины, словно настойчиво выпроваживая как нежданных гостей из потаенных чертогов этого подземного царства. Через насколько минут, Джеку стало казаться, что он плывет по этому воздушному течению, помимо собственной воли, расслабленно подчиняясь желанию мерцающего коридора. Он уже чувствовал - зеленый тоннель хочет, чтобы они побыстрее ушли, он не ждал их и теперь, очень рассержен. Да именно рассержен. Это видно по бегущим на встречу Джеку кольцам переливающегося света, отличающегося особой яркостью от общего фона. Кольца света нанизывались на Брайна, невидимыми путами сковывая его сознание, проникая глубоко в мозг человека и уже ему казалось, что даже с закрытыми глазами он будет вечно видеть перед собой эти несущееся ему на встречу страшные кольца. Мысли куда-то испарились, Джек автоматически брел подталкиваемый невидимыми ладонями в спину. Брел - забыв про все на свете, потому что это было очень легко забыть, все, что было ранее значимым для него, казалось ему теперь, таким мелким и несущественным - где-то надвигающаяся буря, странные испуганные людишки, они уже не достойны даже шевеления его пальца, все потеряло всякий смысл, важнее всего на свете был для него, этот удивительный, манящий тоннель, так незаметно подчинивший его волю и подарив ему взамен, суетливой мишуры жизни, истинное блаженство покоя...
   - Джек, Джек!
   - Командир! Ты слышишь? Командир...
   Настойчивые голоса закричали у него в наушниках. Джека трясли за плечи, разворачивали в сторону отвлекая от стремительных волн чудесного света. Он попытался сопротивляться, восстанавливая прежнее положение своего тела. Но его снова развернули, снова закричали ему в уши ненужные, пустые слова.
   - Командир не смотри на тоннель!
   - Не смотри на этот чертов свет... Джек ты должен... закрыть глаза..
   Брйн широко улыбнулся. Никому он ничего не должен, и не от кого больше не хочет что-то требовать и вообще, почему эти назойливые людишки не могут оставить его в покое, это их беспокойство, уже превращалось для него в неудобство. Да, да, именно так - ему было НЕУДОБНО, нужно сопротивляться, что же они делают?... Они вдвоем наваливаются на его тело. Зачем? Брайн заорал во все горло, продолжая неистово, отпихиваться руками. Ему чем-то закрывают шлем! Свет? Где божественный свет? Его сразу, мягко потянуло во тьму перевернуло, убаюкивая истерзанное сознание... Пора, пора... Тьма захлопнулась.
  
   8
  
   Снова над ним зазвучали голоса. На этот раз легко узнаваемые и приветливые - голоса, несомненно, его друзей. Что с ним было? Его несут, или он сам плывет по густому воздуху?...
   - Ну, вот второй кабель, - раздался голос Светланы.
   - Давай передохнем, пока Второй пристыковывается... Опускай его... - теперь, голос геофизика Смита, из его экипажа. Экипажа?
   Его положили на что-то жесткое, Брайн открыл глаза и ничего не увидел - перед ним была тьма.
   - Где я?
   - Очнулся! - радостно зазвенел у него в ушах голос Семиной. - Нил, он должен прийти в себя...
   - Командир ты слышишь нас? - забасил Смит. - Ответь!
   - Да, да... Что со мной было и почему, черт возьми, ничего не видно?
   - Мы закрыли тебе шлем... Мы думаем, эта чертова зеленая кишка на тебя так подействовала.
   - Что на верху? - Джек постепенно приходил в себя.
   - Веселенький ураганчик, я думаю, модуль не выдержит, - с готовностью затороторил геофизик, - может оборвать кабель и занести трещину. Но здесь-то, явно потише! Почти нормальная земная атмосфера. Мы со Светой решили отыскать Малыша, потом только возвращаться, с двумя посланниками мы легко доберемся до лагеря...
   - Снимайте эту вашу повязку, я включаю затемнение, - Джек на ощупь, пробежался пальцами по панели на запястье, - пойду на сонарах. Вам тоже советую!
   - Мы уже, - тихо и как-то виновато пробормотала Семина. - Уже на сонарах.
  
   Дальше разведчики шли молча. Никому из них не хотелось говорить, попусту сотрясая воздух. Коридор под их ногами продолжал плавно спускаться вниз Посланник-2 сигнализируя о вполне безопасной окружающей среде, резво бежал впереди них. Наконец, тишину разорвал басок геофизика:
   - Впереди расширение, командир, какое-то большое пространство... Так! Установлено местонахождение Малыша, это метрах в двухстах от нас...
   - Отпускай паучка порезвиться, пусть поищет собрата. Что там, у Малыша с показателями?
   - Что-то странное командир, температура 15 градусов, влажность как в тропиках, но видимость нулевая и по сонарам получается, как будто Малыш где-то увяз, в чем-то органическом Джек!
   Брайн подскочил к светлячку и застучал по клавишам небольшой панели. Через несколько секунд на экран СУ-17 выплыла картинка сонарной графики пропавшего Посланника - сплошное переплетение извилистых линий с красноватым отливом. Красноватость линий свидетельствовала о наличии органики, но разобраться в их хитросплетении было невозможно.
   - Это может быть мох или заросли какого-то растения, - несмело предположила Светлана.
   - Что ты думаешь Нил? - Джек поймал глазами силуэт геофизика.
   - Я думаю. Это странно, что Малыш запутался. Он должен был только определить, что за хреновина перед ним и обойти это что-то стороной, тем более органика... - в голосе Смита слышалось волнение. - Непонятно командир... противоречит программе. Попробую вскрыть его память, на этой чертовой переноске может не получиться, но попробую... - он склонился над пультом.
   - Включай Второго на принудительный режим поиска опасности, дальше посмотрим, - Брайн вздохнул. Теперь, переселенцам оставалось только ждать.
   Три пары глаз замерли перед экраном светлячка. Посланник-2, включив на полную мощность, все свои системы поиска, медленно двинулся на поиски своего собрата. Вскоре тоннель на экране закончился, и робот попал в обширное, свободное пространство. Метрах в ста впереди него отсвечивала красноватым свечением ровная полоса органики. Сигнал от застрявшего Малыша шел именно оттуда, однако, самого пострадавшего робота нигде пока видно не было.
   - Он в зарослях... - прошептала Семина, - мне кажется, туда лучше не соваться, - ее голос зазвучал в полную силу.
   - Стоп! - геофизик остановил Второго в тридцати метрах от полосы странной растительности. - Кажется удалось вскрыть память, ну-ка посмотрим.
   На мониторе перед ним, пошли полосы и через мгновение высветились пятиминутными форматами записи всех движений робота, вплоть до начального момента его активации около модуля.
   - Так, так, - радостно хмыкнул геофизик, - смотрите! - он ткнул пальцем в монитор. - Вот он подошел к кустам, зафиксировал дрожь органической массы, потом отошел назад, потом его потащило вперед, дальше идут только двигательные импульсы, он пытался высвободиться...
   - Это, что же получается - эти чертовы кусты, что ли, на него напали? - Джек задумчиво смотрел на экран. - Может быть такое Света?
   - На Земле есть растения, которые ловят мелких насекомых и действуют как ловушки, но они не могут действовать на расстоянии...
   - Что ты имеешь в виду?
   - Насекомому нужно зацепить, у растения, какой-нибудь волосок.. Я имею в виду, воздействовать на него физически, чтобы ловушка захлопнулась...
   - Может они чувствуют вибрацию почвы, например, - предположил Смит, - давайте аккуратно подпустим робота поближе.
   - Подпускай, - разрешил Брайн, - только осторожно.
   Когда до кромки зарослей оставалось не более двух метров, датчики Второго зафиксировали возрастающую вибрацию растений.
   - Стоп, Нил, - выдохнул Джек, - дальше нельзя, поворачивай назад робота, сейчас мы застрявшего все равно не вытащим... Давайте сами выбираться отсюда.
   - Подождите! - прежде чем мужчины успели среагировать, Семина резким движением откинула забрало шлема. Ей в лицо хлынул воздух пещеры.
   - Стой! - запоздало рявкнул Брайн.
   - Как приятно пахнет, - спокойно проговорила Светлана, - чем-то напоминает запах ели, - она радостно закружилась на месте...
  
  
  
  
  
   Глава 5
   Буря
  
  
   1
  
   - Она идет прямо на нас, Ваня, - голос Надежды дрожал.
   - Я уже сообщил Смиту... - Царьков надавил на клавишу экстренной связи.
   - Внимание! Экстренный сбор в Центральном! Экстренный сбор в Центральном! - Иван откинулся в кресле. - Да где они все, черт возьми! - он обернулся к Надежде. - Ты откуда пришла?
   - Из оранжереи...
   - Видела кого-нибудь?
   - Нет.
   - Куда же они делись?
   - Дженифер и Элис могут быть у Элис в шестом модуле...
   - Внимание! Дженифер Санчес, Элис Мирт, Степан Федоров! Кто-нибудь есть на связи?
   В настенных динамиках щелкнуло.
   - Элис и Дженифер со мной, а что случилось, Ваня? - спокойно спросил Федоров.
   - Где вас носит? Через двадцать минут здесь будет ад кромешный! - Царьков едва сдерживал бурлящее внутри него, раздражение.
   - Не шуми... Откуда идет буря?
   - С запада! Давайте быстрее...
   - Хорошо, почти вдоль корабля... Ты знаешь, метрах в ста от лагеря есть небольшая впадина... - голос Степана прервал шум помех, - ... модули там, может так они не улетят. Вы оставайтесь в Центральном, если что откопаете...
   - Степа, подожди... - Иван раздраженно ударил рукой по подлокотнику и посмотрел на Надю. - Ты представляешь, отключился, гад!
   - У них может получиться, Ваня, посмотри, - Надежда застучала на компьютере. Иван придвинулся к ней поближе. - Глубина впадины почти шесть метров. Вот примерная модуляция потоков, так..., теперь, суммарный вес модулей... Вот так, - она удовлетворенно посмотрела на Царькова. - Их, конечно, присыплет немного, метра на два, но живы будут...
   - Если очень повезет... - Иван поочередно открыл все линии связи. На пульте зажглись восемь маячковых лампочек. Еще четыре, оставшиеся в ряду лампочки, не горели - маячки под этими номерами не работали. 1-я, 4-я, 11-я, - через несколько секунд, начали моргать.
   - Хорошо, Нил Смит уже в пещере... Хочешь посмотреть что они обнаружили? - Царьков кинул быстрый взгляд на хронометрическую картинку двигающегося по монитору, урагана. - У нас есть еще десять минут.
   - Давай.
   Иван вывел на другой экран, смоделированную компьютером, графику обнаруженной разведчиками пещеры.
   - Видишь она напоминает по форме, головастика с огромной головой или лучше сказать, с подземным куполом. Воздух, видимо, образовываясь под, этим самым, куполом, уже с достаточно большим давлением, попадает в сужающийся к выходу длинный хвост и разгоняется в нем еще больше. Возникает только один вопрос... - он ткнул пальцем в зеленые разводы на дне купола, - если эта органика вырабатывает кислород, то откуда берется, тогда, углекислый газ? Здесь есть только два ответа - или изнутри, или снаружи...
   - А где, разведчики, сейчас?
   - Вот они, - Иван указал на маленькие красные точки на середине хвоста, - точнее, были там, когда была связь...
   - Ага, значит ты... сейчас мне, с умным и наглым видом, лекцию по компьютерному прогнозированию читаешь... Головастик, у него оказывается, - Надежда улыбнулась, - мы даже не знаем, есть ли вообще в природе этот твой купол...
   Марс-10 сильно тряхнуло. По следящему, за ураганом, монитору поползла надпись:
   Внимание опасность
   - Все! Пристегиваемся Надя, - Иван защелкнул шлем и подключился к линии связи. - Степа, Степа! Слышишь меня?
   - Почти успели Ваня, - голос Федорова дрожал, - только второй модуль остался... - в наушниках зашумели помехи. Пол под ногами Царькова мелко завибрировал. Потух верхний свет. Системы корабля автоматически переходили в режим ожидания опасности. Теперь оставалось только ждать. Иван прикрыл утомленные, мерцающими окнами мониторов, глаза. Сразу заныли виски. Его побелевшие пальцы, сами по себе, впились в мягкие подлокотники кресла. Он почувствовал всем телом исполинскую силу урагана. На миг ему показалось, что мощные, углубленные до десяти метров в твердый грунт, стяжки не выдержат и корабль оторвет от почвы, закружит в вихре песка и камней и унесет - сдует неизвестно куда, на потеху жестокому Марсианскому богу. Под ним, над ним - во всем окружающем его мире, все трещало и стонало, хрустело разорванным чудовищными силами металлом, свистело и давило гигантским катком маленьких людишек - муравьев или букашек, перед лицом грозной стихии. И ему было страшно от бессилия перед этой стихией, потому что хотя, все уже давно сделано и просчитано - мозг человеческий все равно ищет ошибки в расчетах, всегда сомневается, всегда боится самого себя.
   Сквозь бесконечность беснующихся переживаний раздался тихий стон Надежды:
   - Ваня, кажется начинает стихать...
   Он разлепил глаза и посмотрел в зеленое око компьютера. Буря уходила. Эпицентр вихря сместился вправо, к востоку, сейчас, их лениво трепал пружинистый песочный хвост. Корабль еще мелко дрожал, но уже не так сильно, словно ради приличия, доигрывая со стихией и во всем этом было главное - они остались живы.
   - Степа-а, девочки-и! Кто-нибудь! - хрипло позвал Царьков. - Эй! Вы живы?!
   Маячки у всех троих исправно горели, и Иван позвал еще раз. В салоне повисла тишина. Через минуту, нервно отщелкнув шлем, взорвалась Надежда:
   - Им нельзя было оставаться в модулях! - в ее голосе поселилась истерика. - У них штатные места здесь... Это на Земле было утверждено и перепроверено учеными... - она шмыгнула носом и схватила его за руку. - Что, что теперь делать?! Глупо... Как глупо все...
   Иван сорвал своей отяжелевшей головы ненужный теперь ей шлем.
   - Успокойся, - он лихорадочно забарабанил пальцами по панели, - у нас повреждены антенные гнезда. Над нами с метр песка... Самим не выбраться... Так... верхний люк, система обдува, - по монитору побежали скупые цифры, - сократим себе жизнь примерно недели на две, - он потрепал себе волосы на макушке. - Придется разгребать почти три кубометра грязи. Ну что, товарищ психиатр, рискнем?
   Кленова молчала, прикусив нижнюю губу. На ее натянутой, как у цыпленка, рябой кожице подбородка застыли капельки пота.
   - У тебя даже подбородок вспотел, - криво усмехнулся Царьков, выталкивая свое затекшее тело из теплых объятий кресла.
   - На себя посмотри, - огрызнулась Надя, в ее глазах мерзли слезы.
   - Мне все равно...
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 6
   Встречи
  
  
  
   1
  
   Пыльная взвесь над маленьким лагерем, улеглась только через неделю. Степан Федоров, сжавшись до эмбрионального состояния в искореженном до неузнаваемости шестом модуле, чудом остался жив.
   - Повезло дураку, - хмуро изрекла Надежда, когда Иван вытаскивал неподъемного Федорова на свет божий. Элис и Дженифер повезло меньше. Сметающий все на своем пути ураган, заглянув в спасительную для людей впадину, играючи вытянул из укрытия две выбранные наугад игрушки. Одну он быстро оставил в покое, тем самым, сохранив жизнь Степану, а вторую, натешившись всласть, уронил с чудовищной высоты вниз, практически расплющив в блин. Два красных маячка на пульте Центрального отсека, в одно мгновение, превратились в виртуальные надгробья над вдавленными глубоко в почву, истерзанными останками обоих девушек.
   Теперь их осталось шестеро. Вернувшийся вскоре, на целехоньком пятом модуле Брайн, узнав о гибели своей Дженифер, впал в ступор и потом, чуть не покалечил Федорова. Нил Смит смог пережить страшную новость о смерти Элис более скрытно от окружающих. Несколько раз он уходил на долгие часы к страшной могиле обоих девушек, оставаясь там один без связи, геофизик начинал молиться. Это распрямляло его скрученные в тугой жгут, нервы, давало иллюзию успокоения и на какое-то время возвращало его в монотонную жизнь лагеря.
   Светлана Семина пожимала плечами, не обвиняя и не выгораживая своего Степана, она в сущности, не испытывала горя, и ей было все равно, что предпримет в дальнейшем командир. Она мучительно и ежеминутно, хотела попасть обратно в заколдованный, славный коридор, ей было хорошо там. В зеленом мерцании ласкового света, скрывалась удивительная притягивающая ее сознание сила. И здесь не было логики, не было эмоций и ненужных слов, не было ничего кроме всепоглощающего желания.
   Когда в оранжерее прозвучала команда экстренного сбора в Центральном у Семиной перехватило дыхание.
   Наконец, Джек решился, - подумала она, по позвоночнику девушки пробежала шальная радость, - они знают, что все равно придется вернуться... знают....
   Желание, желание... - трепетало у нее в голове, когда с шипением отходил в сторону шлюзовой люк.
   В Центральном находились Брайн и Царьков. Иван вяло махнул ей рукой.
   Да, я была права, обсуждают новую разведку, - она впилась жадными глазами в темное лицо Джека.
   Он подмигнул! Или мне показалось, - Светлана медленно сняла шлем.
   - Что случилось? - спросила она.
   - Хочешь кофе? - хрипло спросил ее Брайн.
   - Не откажусь, - Светлана качнула головой. - И все же, что случилось? Зачем вы меня вызвали?
   - Давай дождемся остальных, - выдохнул командир, - я прошу Света.
   - Хорошо, - Семина пожала плечами.
   - Что с Федоровым? - глухо спросил Царьков, наливая дымящийся кофе.
   - Как он себя ведет? - уточнил, вопрос Ивана, Джек.
   - Вы у него, лучше сами спросите. Он сейчас сюда заявиться...
   - Мы хотим знать твое мнение, - тихо произнес Иван. - Ответь Света...
   - Он нормальный! - выкрикнула она. - Вы это хотели услышать... Всегда был нормальным и сейчас нормальный, - она побледнела. - Вы что же, - она сузила глаза, - все хотите на него повесить?
   - Да нет, нет, успокойся, - Джек примирительно поднял руки. - Ни кто из нас, не хочет ему зла...
   Зашипел шлюз. В отсеке появились три затянутые в легкие скафандры фигуры. Светлана устало опустилась в кресло.
   Через пять минут все внимательно слушали Джека.
   - ... Буря может вернуться! - хрипел командир.
   - Она до сих пор гуляет на Востоке, - уверенно подтвердил Смит, - может месяцами не прекращаться...
   - У нас топлива еще на три месяца, потом все, полная зависимость от солнца, может какое-то время протянем... - продолжил Брайн, - а под землей мы сможем, точно, выжить, и нам не нужно тратить топливо на регенерацию... Потом есть, эти ваши, как их там, - он щелкнул пальцами, - СПП...
   - Они на солнечных батареях, Джек, - вставил Иван. - Не получится...
   - Черт! Ладно, - командир все еще был настроен решительно, - у нас осталось три модуля...
   - Два с половиной... - снова вставил реплику Царьков.
   - Три, - упрямо повторил Брайн, - один можно использовать в качестве передвижной тележки. Если снять с него все лишнее, он может пролезть в трещину.
   - Все лишнее - это значит, весь жилой комплекс? - спросил Иван.
   - Да, да! Именно так! - раздраженно выкрикнул Джек. - Превратить его в простой трактор, да, да, именно... - он в задумчивости уперся взглядом в одну точку.
   На несколько секунд в отсеке установилась тишина. Первым очнулся Федоров:
   - Предлагаю каждому разработать собственный план. После этого собраться, обсудить и выбрать наилучший.
   Джек Брайн молчал. Иван удивленно посмотрел на него. Всегда живые и ясные глаза командира, теперь были мутными и безразличными ко всему.
   - Эй, Джек, - тихо позвал он, - просни-ись...
   - ...Завтра первая группа, - словно договаривая свои собственные мысли, отрешенно произнес Брайн, - в ней буду я, Нил и Семина. Вы... - командир снова замолчал.
   Светлана Семина, зачем-то, громко захлопала в ладоши.
   - Я же предложил... - начал Федоров.
   Иван предостерегающе поднял руку, заставив доктора замолчать, и резко щелкнул пальцами перед носом командира. Джек не шелохнулся. Иван посмотрел на Смита. У геофизика были полуприкрыты глаза и беззвучно шевелились губы.
   - Что это с ними? - побледнев, спросила Надежда.
   - Света-а, - не ответив на вопрос Надежды, Иван позвал Семину.
   На лице Светланы, сразу заиграла радостная улыбка, но она почему-то не откликнулась. Повернув голову в сторону шлюза, она что-то нечленораздельно забормотала и одновременно начала нелепо жестикулировать.
   - Слова звучат у нее в голове, - тихо сказала Надежда, - она разговаривает с кем-то видимым только для нее, или... - психолог указала на Нила с Джеком, - они все вместе разговаривают, только без нас.
   Лица командира и геофизика тоже светились неподдельной радостью, их невидящие взоры были устремлены к шлюзовой камере, губы беззвучно шевелились.
   - А еще меня считают сумасшедшим, - усмехнулся Степан, - да здесь групповое помешательство...
   - Прекрати, сейчас же, - зашикала на него Надежда, - их сейчас нельзя беспокоить.
   - Она права, - шепотом сказал Иван, - лучше подождать до конца концерта... Потерпи Степа.
   Он оказался прав. Через полчаса, размахивающий руками и непонятно с кем разговаривающий Брайн качнулся вперед и неожиданно увидел Царькова.
   - Ты зачем пришел, что-нибудь случилось? - хмуро спросил он.
   - Да нет, ничего особенного, - Иван невзначай глянул на Смита и Семину, у обоих на лицах теперь было вполне нормальное, осмысленное выражение. - Я, в общем-то, - он глухо кашлянул, прочищая осипшее от волнения горло, - никуда и не уходил. Вот сижу и жду пока ты закончишь...
   - Подожди, - перебила его Надежда, - он так ничего не поймет... Джек, послушай меня внимательно, только не перебивай...- она наклонилась в кресле, собираясь с мыслями. Джек Брайн удивленно смотрел на нее.
   - Примерно сорок минут назад, - Надежда посмотрела на часы, - мы все находились здесь. Ты помнишь?
   - Конечно, помню, но...
   - Подожди пожалуйста, не спеши... Ты говорил про... - она посмотрела на Ивана.
   - Про то, чтобы разобрать модуль и сделать из него передвижную тележку, - вспомнил Царьков.
   - Да, да, именно так, - продолжала Кленова, - потом вы втроем, - она стала говорить медленно и очень четко, - ты - Джек, Нил и Светлана, как бы ушли в себя. Нас для вас уже не было, наверно вы продолжали разговаривать сами с собой...
   - У вас у всех беззвучно разевались рты, вы махали руками и при этом, при всем глупо улыбались, - вставил свою реплику Федоров.
   - Ну, примерно так... Что с вами происходило, Джек? - спросила Надежда.
   Джек, удивленно наморщив лоб, почесывал подбородок. Изумленный не меньше командира геофизик, как маятник, мерно раскачивался в своем кресле. Биолог Семина, ссутулившись, исподлобья смотрела на Кленову, в ее глазах поселился страх. Пауза явно затянулось. Иван вопросительно глянул на Надежду. Она пожала плечами и поднесла указательный палец к губам. Наконец, Брайн перестал трепать свой подбородок, повернулся к Смиту и сказал:
   - Нил, давай начни ты... Мне кажется, мы все видели разное...
   - Это не могло длиться сорок минут, - тихим голосом начал рассказывать геофизик, - мне показалось, прошло не меньше часа, мы разговаривали с ним довольно долго, может даже больше часа, - он наморщил лоб, - и это было как наяву... Как наяву...
   - Рассказывай по порядку Нил, - попросила Кленова, - с кем вы разговаривали?
   - С Винсентом, черт возьми! - воскликнул геофизик. - Это все похоже на бред... Но я никогда не был сумасшедшим, - он испуганно посмотрел на Надежду и спросил:
   - Я же не сошел сума?
   - Ты просто, рассказывай, все по порядку, ты не сумасшедший, - успокаивающим голосом ответила Кленова, - и, пожалуйста, не отвлекайся...
   - Ладно, - Нил раздраженно махнул рукой, - вы из меня дурака все равно не сделаете... - он порывисто вздохнул. - Ну, вот... Джек разговаривал с Иваном, по поводу этого модуля, потом, вдруг все сразу согласились переселяться в пещеру. Оборудование решили начинать перетаскивать уже завтра утром. Потом, все ушли, остались вот только мы с Джеком...
   - Куда ушли? - спросил Иван.
   - Как это, куда? - удивился Смит, - Ты со Степаном, пошел заниматься третьим модулем, Надежда и Света отправились в оранжерею...
   - А ты-то, почему остался? - спросил Федоров.
   - Джек попросил остаться, - Нил повернулся к Брайну, - но мы не успели поговорить, открылся шлюзовой люк и появился Майкл... - геофизик резко развел руки. - Мы сначала удивились, но он нам объяснил... - он наморщил лоб собираясь с мыслями и через несколько секунд продолжил:
   - Джек еще его спросил, почему он без скафандра? Винсент, действительно был без скафандра и выглядел вполне обычно... так как всегда. Он сказал, что ему теперь не нужен скафандр, что он живет в так называемой удобной реальности...
   - Что это значит? - оживленно спросил Степан, его глаза загорелись, казалось он весь превратился в слух.
   - Да бред какой-то, - махнул рукой Смит, - философия сплошная... Но я так понял, из его слов... Он много говорил... сложные слова, - на лбу геофизика появилась испарина. - Он сказал что время, по его мнению, двоичное. Есть, как бы, общее время, ну - для всех людей и еще есть отдельное для каждого, - он с трудом подбирал нужные слова, - и он может создавать в этом своем времени для себя комфорт... Я так понял, что он может сам создавать для себя все условия для подходящей, именно для него, жизни. Он сказал, что все люди думают по разному и что есть, так называемые, общие мысли. Да, именно так, он назвал это общими мыслями и они, по его мнению, не правильные. Значение имеет, только то что думает человек на самом деле. И еще, он сказал, что если не поступать так как думаешь на самом деле, то мысли теряют свою силу и все меняется в плохую сторону... - Смит тяжело задышал. - Хотя он говорил сложными словами, я его прекрасно понимал и он стоял вот здесь, - Нил указал на середину отсека, - а сейчас, не могу сформулировать... Он еще много чего говорил. Потом ушел. Мы опять, остались вдвоем с Джеком... и тут я обернулся и увидел вас, - геофизик криво усмехнулся. - Но это не было похоже на сон, - его голос сорвался на крик, - я видел его на самом деле! Он был живой...
   - Тихо, Нил, не кричи, - поморщился Брайн, - успокойся. Теперь, ты, Света, можешь рассказать? - спросил он у Семиной.
   - Ну, сценарий примерно тот же, только с Джеком осталась я, а Нил ушел разбираться с оборудованием, - Светлана, в отличие от Смита, говорила медленно и спокойно. - Он вошел неожиданно. Я испугалась, мне стало очень страшно, я же видела его там, мертвого... среди этих валунов, - она побледнела, но ее голос все еще оставался твердым, - но это был не призрак, понимаете. Майкл вел себя так естественно и непринужденно, что я не знала, во что мне уже верить. И когда он заговорил со мной, я немного успокоилась, но он, - Семина встрепенулась и удивленно посмотрела на Надежду, - я только сейчас это вспомнила, тогда просто не придала этому значения, - он заговорил со мной по русски, а ведь настоящий Винсент, не мог, как вы помните, и пары слов на русском связать, он ... - на глазах девушки сверкнули слезы, - улыбался мне и тоже сказал, что ему сейчас очень хорошо и он уверен, что я его понимаю, и он тоже рассказал мне про эту удобную реальность, только про людей говорил совсем другое. Он сказал, что есть старые люди и новые люди. Что он уже сам стал новым человеком, а я все еще старая, я сначала не поняла что он хочет сказать - переспросила, и он объяснил, что мы просто по другому думаем, что старые люди думают устоявшимися в обществе стереотипами и даже не подозревают об этом, а новые наоборот, думают сами как бы по себе, он сказал по настоящему... И еще, - она испуганно посмотрела на Кленову, - Надя, он сказал, что ваш ребенок будет новым и сможет создать свою собственную великую удобную реальность, а мы все, - она обвела глазами всех кто находился в отсеке, - рано или поздно последуем за ним... и он нас ждет, - Светлана всхлипнула. - Мы все вскоре, станем такими же как он... Мне стало страшно, - ее голос задрожал, - потом, Майкл, стал приближаться ко мне, я кажется закричала Джеку, о том, что мне нужна его помощь, но он не реагировал - застыл в своем кресле, как истукан, а Винсент все продолжал и продолжал приближаться ко мне, я даже не смогла подняться со своего кресла от сковавшего меня ужаса, вдруг я поняла, что он на самом деле мертвый и только притворяется живым... Потом все сразу закончилось, кажется, на какое-то время я потеряла сознание... Когда открыла глаза, вы все были здесь, а его уже не было... Его ведь, никогда не было? Мне, ведь, все это просто привиделось... приснилось...
   - Это был не совсем сон, - хрипло заговорил Брайн, - тут я скорее соглашусь с Нилом он действительно был очень реален... Если бы вас всех здесь не было и это все происходило бы только со мной, - Джек Брайн грустно покачал головой, - никто бы не смог убедить меня в том, что я пережил всего лишь какое-то видение, - он поморщился. - Это все очень серьезно...
   - Что ты видел Джек? - спросил Царьков.
   - Почти тоже, что и они, только за одним исключением - когда все ушли со мной остался ты Иван. Мы с тобой обсуждали вопрос возобновления связи с Землей, говорили о возможности использования в скалах солнечных батарей. Потом ты ушел разбираться с модулем, а я остался один и появился Винсент. Я тоже сначала принял его за галлюцинацию, но он был, действительно, как живой. У него с комбинезона, даже стекала вода, вон на полу лужа осталась, - Брайн хмыкнул и указал пальцем на ребристый пол отсека. На темном пластике, почти в центре помещения, блеснули небольшие кружочки какой-то жидкости.
   В это было почти невозможно поверить и Иван, пружинисто выскочив из кресла, прыгнул в центр отсека и упал на колени. Макнув палец в бесцветную жидкость, он поднес его к носу, потом лизнул. По цвету, запаху и вкусу, это, несомненно, была вода.
   - Света возьми, пожалуйста, анализ, на всякий случай, - попросил он, поднимаясь с колен. - Похоже, действительно, вода... Но это уже не видение, черт возьми, это вполне физическая жидкость...
   - Я у него спросил, - как ни в чем не бывало, продолжил рассказывать Джек, - почему он такой мокрый? И знаете, что он мне ответил? - командир выдержал маленькую паузу. - Он сказал, что соскучился по небольшому дождичку и поэтому вымок, - Брайн улыбнулся. - И от него действительно пахло дождем, - он сжал руку в кулак, - этаким весенним ливнем! - его кулак с хрустом опустился на панель. - И я ему позавидовал... Он прямо весь светился счастьем. И философия тоже была... - Джек почесал подбородок, - он мне сказал, что перешел на вторую ступень сознания, что время для него движется теперь сугубо индивидуально и он может им располагать как ему вздумается... Но, - командир поднял палец, - он не может влиять на время других людей и поэтому страшно одинок и ему хочется общения... Он говорил вполне осмысленно, если не сказать здраво и как мне показалось, говорил истинную правду, - он покачал головой, - конечно, я и не мог представить себе, что это всего на всего видение...
   - Это не совсем видение, - тихо сказал Степан.
   - Я с ним согласна, - покачала головой Надежда, - в моей практике такого еще не было. Это что-то необычное... Чтобы это происходило у трех человек одновременно, в чем-то даже совпадая до мельчайших деталей и потом у каждого своя интерпретация... - она пожала плечами. Я должна все проанализировать командир. Но ты не закончил рассказывать, чем все закончилось?
   - Он сказал, что мы с ним обязательно скоро встретимся, что он живет в подземном лесу в той самой пещере, куда мы все собираемся переселяться. Я приказал ему вернуться в лагерь, но он только усмехнулся и вышел вон. Я не стал его догонять, попытался с кем-нибудь из вас связаться, но все молчали, и тут появился Иван, потом я как-то неожиданно увидел вас всех.
   - Со связью знакомая ситуация, - заметил Царьков. - Тебе так не кажется командир? - он улыбнулся. - Самое страшное...- он кашлянул. - Страшное во всей этой истории, то что мы уже никогда не сможем, понять где явь, а где сон... Может это у нас троих было видение? - он посмотрел на Надежду и Степана. - А у них наоборот, все было в порядке... - он рассмеялся. - Или может у нас, у всех крыша поехала, как выражался мой незабвенный папа...
  
  
   2
  
  
   - Начни сначала, Джек, - Иван пытался собрать воедино разбегающиеся в разные стороны мысли. - Что ты городишь? Да ты спятил! - он вскочил и заметался из стороны в сторону по тесному отсеку.
   - Мы уходим, - глухо повторил Брайн. - Все уходим... ты остаешься один...
   - Черт! - Иван раздраженно застучал по клавишам связи. - Надя, Наденька отзовись! - громко позвал он. В динамиках что-то зашелестело и защелкало - голоса Кленовой не было.
   - Она тебя не слышит, Ваня, - печально сказал Джек. - Она уже там... и ей хорошо.
   - Она полчаса назад ушла в оранжерею... Я полчаса назад с ней расстался! Ты что несешь Джек, - Царьков пытаясь сохранить остатки самообладания, подскочил к неподвижно сидящему в высоком командирском кресле Брайну.
   - Ты что несешь, - наклонился он к самому лицу Джека. Командир не шелохнулся.
   - Ты должен нам верить...
   Иван в ужасе отшатнулся лицо командира было неподвижно, его губы не шевелились. Но он явственно слышал голос!
   - Ее забрали еще вчера, это просто для тебя, вчерашний день немного продолжили...
   Иван схватил неподвижно сидящую перед ним фигуру за горло. Пальцы рук сразу ощутили, что-то холодное и неестественное, сосем не похожее на теплую человеческую кожу, скорее больше похожее на пластилин или на мягкий воск. И это был даже не труп, Иван много повидал в своих спасательных операциях разорванных человеческих тел. Нет то что сейчас находилось перед ним, скорее походило на куклу, манекен, муляж, человеческого тела, сформированный из какого-то непонятного ему материала.
   - Дьявол! - он отпустил холодное, податливое горло куклы и отступил на шаг. На месте его пальцев, на горле Джека остались глубокие впадины. Иван, обуреваемый неожиданным брезгливым чувством затряс руками и судорожно стал вытирать вспотевшие ладони об комбинезон:
   - Черт, черт!
   - Правильно это всего лишь мой макет, - зазвучал опять обычный командирский голос. Пока сложно справиться со всеми тонкостями чувственного мира человека, но уже скоро он сможет проделывать и это...
   - Кто это он? - еле слышно спросил Иван. - Может, эй голос, - он закружился на месте и поднял лицо к потолку, - объяснишь поподробнее... Где весь экипаж? Эй ты, ублюдок, куда всех подевал?
   - Это не он, а я всех увел... - фигура в кресле вдруг зашевелилась, впадины на ее горле исчезли и как ни в чем не бывало, (настоящий?!) Джек Брайн улыбаясь, поднялся с кресла. Иллюзия была полная, перед Иваном стоял такой же, как и ВСЕГДА, Джек. Иван в ужасе попятился. Лицо командира вдруг напряглось, на темном покатом лбу проступил пот и то что казалось Джеком за одно мгновение, до неузнаваемости исказив лицо захрипело:
   - Помоги ради бога... в пещере... скорее, - страшный хрип перешел в бульканье и клокотание, раскрытый в хищном оскале рот задергался, зубы внутри него подернулись белесой дырчатой пленкой.
   Фигура закачалась и медленно, и страшно начала сжиматься, съеживаться, превращаясь в опутанный белыми маслянистыми нитями кокон. То что недавно выглядело совсем как Джек Брайн, с хлюпающим звуком повалилось на пол и покатилось к ногам Ивана. Он отпрыгнул назад и механически зашарил рукой по дверце шкафчика с переносным, скальным оборудованием. Белая масса кокона начала плавиться и растекаться по полу отсека, меняя цвет на серый - идентичный цвету палубного пластика. Вскоре, всего в метре от Царькова застыла большая, почти сливающаяся с полом, маслянистая лужа. Побледневший Иван, с трудом оторвав взгляд от чудовищной лужи, открыл дверцу заветного шкафчика и вытащил короткий огнемет Стрелу, для растапливания льда. Взвесив на руке приятную тяжесть иссиня-черной стали, Царьков с силой надавил на кнопку открывания шлюза. Отсек заполнился шипением воздуха и тут же в голове Ивана разорвался хриплый крик Брайна:
   - Шлем... Ты забыл надеть шлем!.
   - Спасибо, - выдохнул Иван. Все становилось на свои места, он снова обретал контроль над своим телом. Обходя стороной страшную лужу на полу он подошел к панели управления и, схватив свой втиснутый в угол между приборами, шлем направился обратно к шлюзу. За его спиной заморгала зеленая лампочка вызова. Иван, не оборачиваясь вошел в шлюзовой отсек и отработанным движением защелкнув шлем, запустил систему выравнивания давления. Люк за ним, плотно закрылся, мерно загудели насосы перекачки воздуха и он, привалившись спиной к ледяной стенке отсека закрыл глаза. Шестым чувством он уже понял - в лагере действительно никого нет и то - что было Джеком Брайном говорило правду! Это существо просто не могло ему соврать... он знал, что не могло. Тяжесть этой страшной догадки сдавливала тисками его сердце, глаза защипало - выступили скупые слезы. Иван с нетерпением ждал окончания шлюзования, постукивая перчаткой об серебристую поверхность переборки. За его спиной, за уже наглухо задраенным шлюзовым люком, на пульте внешнего управления, продолжала моргать зеленая лампочка - лампочка экстренного вызова с Земли.
  
   3
  
   Выбравшись из полу засыпанного марсианским песком Марса -10, Иван осмотрелся. Пятый модуль исчез. Слова, странного пришельца в облике командира, начинали походить на правду. Царьков методично стал обследовать маленький лагерь. В оранжерее никого не было - ни малейших следов Надежды. Иван бросился в заднюю часть отсека. Там под прозрачным пластиком должен был находиться образец обнаруженного во время их первой разведки к Зубам, мха. Под пластиковым колпаком тоже было пусто.
   Мох-то им зачем понадобился? - удивленно подумал он. Вспомнив, что Надежда говорила о невероятно быстром росте странного растения и должна была сегодня с утра проводить вместе с Семиной кокой-то эксперимент с этим самым мхом, Иван, покрепче зажав в руках Стрелу, присел на корточки и заглянул под, расположенные невысоко над полом, кюветы с чахлыми земными растениями. В самом углу около центральной переборки что-то тускло блеснуло. Вытащить странный предмет ему сразу не удалось, слишком низко расположенные по стенам отсека кадки с цветами давали возможность лишь просунуть под них руку. Мешал громоздкий шлем. Чертыхаясь, Иван, отщелкнул неудобную чертову каску и, улегшись на серый палубный пластик, после нескольких безуспешных попыток, нащупал перчаткой округлый бок предмета. Вытащив находку наружу Иван остолбенел - у него в руке поблескивая стеклянными боками, находилась обычная бутылка из-под старого, почти двадцатилетней давности, Армянского коньяка. Он помнил этот коньяк еще с детства отец как-то чуть не раскроил ему голову подобной бутылкой. В то время Армянский коньяк был едва ли не самым любимым и постоянным напитком отца. Сейчас таких уже не делают, остались только может быть в исторических фильмах, да еще может быть, в подвалах коллекционеров. Натуральную воду для производства алкоголя, уже давно заменили сгущенной и маленький, похожий на кусочек сахара, матовый кубик в одно мгновение превращался в пол-литра прекрасного пойла, ничем не отличающегося под вкусу, от своих доисторических предков. Иван качнул в руке продолговатую, запыленную бутылку, с грустью посмотрел на ее выцветшую от времени, желто-коричневую этикетку и прислушался. Что-то происходило в отсеке, что-то на уровне интуитивной тревоги, странного внутреннего дискомфорта, он не мог понять что, скользкий холодок коснулся его затылка, он резко обернулся, за спиной никого не было, да и не могло быть, он усмехнулся и услышал запах. Тонкий аромат сгоревшего табака нежно проникал в его ноздри, он с силой втянул носом воздух. Действительно, запах сигаретного дыма был явственно ощутим. Рядом со старинной бутылкой, этот факт уже не показался ему из ряда вон выходящим, но он, собрав себя в комок и все же, волнуясь помимо своей воли, опустился в кресло и наклонил голову. Запах сигаретного дыма, был ему не просто запахом, он был знаком ему с детства. Это несомненно был запах ТЕХ САМЫХ сигарет - сигарет его отца. Отец, которого он на протяжении последних пяти лет старался забыть, выкинуть из головы, как страшный сон, теперь снова взбудоражил его мысли. Мимолетными образами приходили к нему воспоминания. Он сразу, внутренне сжимаясь, ощутил себя в другом мире - мире одиночества и детского страха, постоянного ожидания очередных непредвиденных вещей и странных игр, - порождаемых больным воображением его родителя. Отец никогда не вписывался в окружающую маленького Ивана и нормальную с точки зрения, самостоятельного пятилетнего мальчика, действительность. Его представления о ласковой, уютной семье со сладким мороженным и великолепными и всегда доступными другим детям игрушками, рассыпались в прах при первых же неумелых попытках Константина Царькова воспитывать сына. Он навсегда запомнил первую, страшную игру своего отца. Это была игра в шкаф. Большой, двухстворчатый шкаф возвышался черной громадой в одном из углов маленькой двухкомнатной квартирки в Петербурге. Всегда ушедший в себя и вечно раздраженный отец, строго настрого запрещал сыну заглядывать за манящие, спрятавшейся в темных недрах шкафа, неизвестностью толстые дубовые дверцы. К шкафу-исполину, мальчику даже не разрешалось подходить или даже играть в непосредственной близости от него. Отец, видя сына около шкафа, сразу бледнел и начинал орать, захлебываясь от бешенства, с силой вырывая, ничего не понимающего ребенка из опасной зоны. Маленький Ваня, в такие моменты, страшно пугался и начинал плакать, что еще больше заводило его разозленного отца. Однажды, доведенный до крайней степени бешенства, отец пытаясь утихомирить вопящего во все горло сына, замотал ему рот липкой лентой и засунул в ужасный шкаф. После чего, придавив дверцы тяжелым креслом, он надолго запер его в гулкой темноте. В шкафу была горой навалена старая одежда и стоял странный запах, застоялой воды, плесени и чего-то еще - сладковатого и противного. Ваня сразу почувствовал тошноту, спазмы сдавливали его горло - он мог запросто захлебнуться собственной, не находящей выхода рвотной массой. Усиленно задышав носом, он кое-как справился с накатившей тошнотой, но не смог совладать с холодными, бегающими по позвоночнику, пальцами невыносимого ужаса. Он помнил, что тогда чудом не потерял сознание и все перед глазами у него закружилось, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Из черной бездны появился скачущий калейдоскоп искаженных до неузнаваемости человеческих лиц и распяленных в ужасных позах женских тел. В центре этого, мерцающего видениями, жуткого круга образовалась воронка и кружащийся калейдоскоп стал медленно проваливаться в нее сминаясь комочками и постепенно исчезая на общем фоне круга. Но, мгновенно появлялись новые тела и новые лица и все это продолжало, набирая скорость вращаться и вот уже зашевелились от ветра волосы на голове мальчика, его тело постепенно становилось легким, почти невесомым, ему показалось на мгновение, что его даже приподняло над ворохом одежды, в глазах появилась прохладная истома, как будто кто-то потянул за невидимые ниточки проникающие сквозь его зрачки и привязанные внутри его мозга и сам мозг его сжимался, окутанный этими невидимыми путами и медленно вытекал из черепа сквозь глазные впадины... Потом, кружащийся перед его глазами вихрь потускнел, тело мальчика охватила слабость, куда-то исчезал страх... Но тут все мгновенно закончилось - его успокоившийся и запоздало спохватившийся отец, виновато улыбаясь, распахнул дверцу, запустил в шкаф солнечный день и схватив испуганного ребенка на руки, крепко прижал к своей груди. Ваня по инерции, еще продолжал всхлипывать, содрогаясь всем своим маленьким тельцем. Но отец снова становился ласковым и нежным к нему, снимал липкую ленту с лица малыша и тихим голосом рассказывал ему о том, что это была всего лишь игра и нужно было обязательно спрятать мальчика от страшной Бабы Яги, но Ваня все равно уже не смог позабыть пережитый ужас и в последствии, старался больше не подходить к страшному шкафу.
   Потом, были еще игры, но однажды пережитый им максимальный страх заглушал новые маленькие страхи, он стал для ребенка постоянно-осязаемым, постепенно превратившись в привычное для него ощущение, которое вот-вот должно закончиться или притупиться и Ваня уже знал, что любая новая игра, в конце концов, обязательно когда-нибудь закончится и папа снова станет добрым и пожалеет его. Всегда действительно, так и происходило - сначала бешенство, потом страх - непонятые ощущения и, наконец, появлялся добрый улыбчивый папа. Всегда - за исключением последнего раза, тогда Иван тоже выжил, но на этот раз на всю оставшуюся жизнь возненавидел своего отца. Ему исполнилось почти десять лет, школа закончилась, он находился на каникулах и все было бы прекрасно, если бы отец, однажды ушедший в магазин за продуктами, наглухо не заблокировал электронный замок на массивной, поблескивающей металлом, входной двери их квартиры. Иван остался в квартире один и поначалу даже обрадовался неожиданному одиночеству. Однако торопливый уход отца показался ему странным, и мальчик заглянул в холодильник - самое необходимое (бесполезные продукты отец никогда и не покупал) в нем было и наученный горьким опытом Иван, стремительно бросился к видеофону. Его опасения оправдались - линия не работала, отец опять начал свою чертову, очередную игру. Сразу внутренне собравшись, мальчик стал лихорадочно соображать, - где кроется возможная опасность. Но в квартире на первый взгляд не было никакой опасности, также мерно жужжала система термоконтроля. Иван осмотрелся по сторонам и подошел к входной двери - замок был надежно заблокирован наружным кодом. Он взаперти. Из этой, звуконепроницаемой и старательно укрепленной отцом, квартиры ему не выбраться. Даже купленные недавно Царьковым-старшим красивые золотистые окна хамелеоны, создавающие по желанию хозяина, любую степень освещенности, по замыслу отца, не открывались настежь. Свободно пропуская необходимый для вентиляции воздух, они по периметру были окружены мельчайшей паутиной чувствительнейшей сигнализации реагирующей даже на незначительные внешние сотрясения и были наглухо вмурованы в стену.
   Нападения можно было ждать с любой стороны, правил в папиных играх не существовало и Иван, выбрав наиболее свободный от мебели угол, сдвинул на метр массивный матерчатый диван и вжался в освободившийся промежуток. Спина мальчика теперь была защищена прочным бетоном стен. Почти вся квартира просматривалась и он, сбросив с дивана несколько подушек и, сделав себе что-то наподобие кресла, немного расслабился. Ему оставалось только ждать. Он прекрасно понимал, что с момента начала игры, поменять ее правила было практически невозможно - можно было только реагировать на придуманные отцом внешние проявления, потому что, насколько Иван помнил за прожитые десять дет своей жизни, Царьков старший еще не разу не ошибался. Все было выверено и рассчитано его папой, до мелочей и бороться с этим было бесполезно и мальчик научился с готовностью подчиняться ситуации, стараясь принимать неожиданные, нестандартные решения и причем, только в самый крайний, почти последний момент и может быть поэтому, в прошлых играх, всегда успевал во время.
   Какое-то время в квартире стояла тишина, потом послышался, едва слышный, щелчок - Иван знал это, заработала система термоконтроля. Большие пластинчатые окна постепенно теряли прозрачность, в комнатах наступали сумерки, - новая игра вступала в свои права. Иван внутренне собрался, стараясь дышать с размеренным ритмом, это у него почти получилось, но скопившееся внутри него волнение все равно давало о себе знать и у мальчика на лбу проступила испарина. Свет вокруг него, продолжал медленно гаснуть, превращаясь в густую синеву, раскидывая по сторонам призрачные тени, но и они жили совсем недолго, быстро растворяясь в наступающей тьме. Он потянулся к выключателю настольной лампы. Однако электричества в доме не было и лампочка не зажглась. Тем временем затемнение квартиры достигло своего максимума - Иван уже ничего не видел он словно ослеп, перед ним простиралась бесконечная тьма.
   Черная мгла перед его глазами сразу породила страхи. Мальчику стали мерещиться тянущиеся к нему изувеченные разложением руки, кто-то невообразимо ужасный неслышно передвигался в глубине пустой квартиры. Он попытался закрыть глаза, но это не помогло, стало еще страшнее, казалось, что вот-вот его схватят, поволокут куда-то, растворят в ядовитой кислоте ночи. Это продолжалось невыносимо долго, он сидел не шелохнувшись, внутренне замерев от ужаса, пока у него окончательно не затекли ноги и ему не захотелось писать. Наверно, эта естественная потребность и спасла его тогда от помешательства, давление на мочевой пузырь возрастало с каждой минутой и вскоре затмило собой, даже ужас непроглядной тьмы. Когда стало уже совсем невозможно терпеть, Иван, решив, что терять уже все равно нечего, но, все еще содрогаясь от ужаса, встал и еле передвигая затекшие, от долгого сидения, ноги на ощупь добрался до туалета. По дороге его ни кто не схватил и не утащил в преисподнюю, даже не укусил и не ударил, и Иван спокойно добрел до долгожданного унитаза. С наслаждением, справив нужду, он вдруг понял, что страх его, куда-то совсем исчез и заполненная тьмой квартира уже не казалось ему кошмарным склепом и Иван немного успокоился и, ощутив волчий голод, медленно побрел к холодильнику.
   Через какое-то время, он уже мог, мысленно представлять себе расположение комнат и практически все, находящиеся в них предметы, зрение оказалось не такой уж необходимой вещью - он понял, что если очень захотеть, вполне можно научиться обходиться и без него.
   Свет и вся автоматика в квартире, включая дверные замки, как потом позднее выяснил Иван, заработала только через две недели, в холодильнике к тому времени, уже практически не осталось продуктов и он, окончательно привыкнув за долгое время, находиться во тьме, ненашутку стал побаиваться своей скорой голодной смерти. Отец тогда, так и не появился и Иван, дозвонившись, в конце концов, до родителей своего школьного приятеля, попросил о помощи. На следующий день его забрали в приют, поиски его отца не увенчались успехом. И только, почти через восемь лет, уже будучи курсантом - спасателем, он снова увидел Царькова - старшего.
   Отец, не утруждая себя, поисками сына спокойно проживал по старому адресу. Как оказалось - он вернулся из магазина спустя два года и даже не навел справки о судьбе своего сына. Где он находился все это время выяснить так и не удалось.
   Совершенно случайно, заехав за документами на свою старую квартиру, Иван обнаружил, что в ней, оказывается, еще проживает его незабвенный папаша. Какое-то время квартира была просто опечатана официальными службами и Ивана туда не пускали и когда, наконец-то, ему разрешили распоряжаться, на правах наследия, старой собственностью в ней оказался ее настоящий владелец!
   Состояние с котором Иван обнаружил тогда отца было ужасно и не вписывалось ни в какие рамки. Константин Царьков, месяца за два до неожиданного появления сына решил планомерно уничтожать свое тело. Он перестал мыться, бриться, есть, пить, по человечески справлять нужду - он перестал делать все, что делают все остальные люди, поддерживая в хорошем состоянии свои тела. Поэтому когда с помощью знакомого электронщика Ивану все же удалось вскрыть массивную входную дверь, он нашел отца в крайней степени истощения. К квартире стояла жуткая вонь, кругом были разбросаны человеческие фекалии и остатки полусгнившей пищи. Ничего страшнее Иван в своей жизни еще не видел. Отец, находясь почти в невменяемом состоянии, нес всякий бред, витиевато ругался и слабо, но упорно старался сопротивляться, поспешно вызванным Царьковым-младшим санитарам из близлежащего приемника- распределителя. Спасти упорно стремящегося к смерти человека оказалось невозможно. С неиссякаемым и нечеловеческим упорством продолжая втайне от всех голодать и терять силы он, уже после того, как врачи, видя что больной, не идет на поправку, принудительно подключили его к питательным капельницам, покончил с собой, перекусив зубами трубку капельницы и вкачав себе в кровь изрядную порцию воздуха. Иван на всю жизнь, запомнил поразившие его слова, сказанные отцом в последние мгновения, перед появлением санитаров.
   - Ты зря это сделал сын, - закричал отец. - Ты украл у меня мою свободу, - ослабевший голос его, неожиданно зазвучал с полной силой. - Я могу не обращать внимания на свое тело, но мне нельзя, оборвать эту ниточку физически... Ты слышишь - нельзя физически! И если они заставят меня сделать это, ты будешь проклят! Слышишь? Будь ты проклят! - голос больного стал слабнуть и вскоре перешел в клокочущий хрип.
   Иван тогда, только махнул рукой, не обратив особого внимания на страшные слова своего родителя и торопливо впустил санитаров. Больного сумасшедшего быстро связали ремнями, положили на носилки и унесли. Больше Иван его живым не видел. Похороны он помнил как в тумане, стараясь побыстрее разделаться с неприятной процедурой, Иван не почувствовал НИЧЕГО - горя у него в душе не было и ему было совсем не жалко своего несчастного отца. Побыстрее зарыв покойника в землю он постарался тут же забыть неудобные похороны.
   И теперь, сидя в оранжерее, он точно вспомнил - именно неудобные. Ему было нехорошо внутри - все сворачивалось в не проглатываемый ком, хотелось побыстрее убежать с проклятого, холодного кладбища. Он помниться, даже торопил могильщиков, трех вертлявых, в черных костюмах, парней, не желая никаких дополнительных процедур, типа часа прощания с усопшим и т.д. Ему хотелось одного - побыстрее закопать мертвеца, без всяких заминок и ненужных слов.
   Запах сигаретного дыма, тем временем, стал острее. Иван, оторвавшись от нахлынувших на него воспоминаний, встрепенулся и резко вскочил с кресла. Он потерял уже слишком много времени - нужно было спешить, скорее, спасать Надежду, остальных...
   - Эй, сынок!
   Царьков медленно повернулся. Перед ним с сигаретой в руке, в больничной, белой пижаме, стоял его отец.
   - Ну, что уставился, не забыл меня еще?
   - Ты кто? - смог выдавить Иван, слова растекались у него по языку и прилипали к горлу.
   - Я же тебя просил... умолял! - закричал отец. - Умолял, - он затряс руками, расплескивая в разные стороны сигаретный дым, - оставить меня в покое! Нам нельзя самим уходить, Ваня... Ты это скоро узнаешь, - голос отца, вдруг стал тихим. - Они переделывали людей, помимо их воли, стараясь сохранить физическую реальность... У меня, было, слишком мало времени, - он развел руками.
   Этого не может быть... не может быть... он мертвый. Это просто у меня в голове... - уговаривал себя Иван, пытаясь сохранить остатки разума, - это кто-то на меня воздействует. Его на самом деле нет... это просто призрак...
   - Отойди в сторону, - процедил он сквозь зубы, трясущейся рукой нащупывая шлем. - Тебя здесь нет...
   - Ты все еще ничего не понял, Ваня, - грустно усмехаясь, пробормотал отец, - все еще не понял... Они воспитывали наши вторые тела, они вливали в них силу, они учили нас подчинять себе хрупкий материальный мир, но тело тоже материально и его не победить, у него свой разум...
   - Отойди... - Иван с силой насадил на голову шлем и подключил сонарную графику. Мир перед ним сразу изменился. Отсек и все что находилось в нем, мгновенно превратилось в сотканную их тонких линий, компьютерную картинку. Фигуры отца на ней не было.
   - Что и требовалось доказать, - тихо сказал Иван и направился в сторону шлюзовой камеры.
   Заглянув в оставшиеся помещения лагеря и убедившись, что в них тоже никого нет, Иван, быстро разморозив четвертый и последний уцелевший модуль двинулся в сторону гряды Зубов.
   Машина, ровно урча мощным двигателем, быстро набрала нужную скорость. На его вызовы по связи, по прежнему никто не отвечал, в эфире стоял лишь непрекращающийся треск помех. Пять человек в одно утро подевались неизвестно куда. Царьков поежился, он внезапно почувствовал, что остался совсем один на этой огромной загадочной планете и рядом с ним уже никогда не будет ни единой живой души - от этого становилось страшно. Стиснув зубы, Иван вцепился в рукоятки управления и размеренно задышал, лихорадочно вспоминая практикум стрессовых ситуаций, кое-как пытаясь совладать с собственной волей и успокоить до предела возбужденные нервы. Для этого сначала нужно было освободить голову от всех мысленных образов, потом четко определить цель. После пятиминутного тренинга он почувствовал себя лучше и, наконец, смог взять себя в руки. Гряда Зубов приближалась. Поисковый маячок пятого модуля молчал и Ивану пришлось, напрягая зрение всматриваться в графику тончайших линий, пытаясь почти интуитивно определять нужное направление. Сонарная графика не давала цветного изображения, мир превращался в сливающиеся друг с другом одномерные геометрические проекции и разобраться, с непривычки, в этом нагромождении форм было нелегко. Включать обычные внешние камеры Иван не решался, он уже достаточно насытился разговорами с призраками. Сонарная графика пока являлась единственным обнаруженным им способом, не попадать до поры до времени, под очередное влияние внешних воздействий на психику.
   Вот. Наконец! - у Ивана перехватило дыхание, - вот она обломанная скала....
   На усеянном крупными валунами скальном основании появилась коробка брошенного пятого модуля, рядом с ним никого не было. Иван заглушил двигатель и, прихватив Стрелу выбрался наружу. Наскальная трещина неподалеку от брошенного модуля, так же как и в прошлый раз испускала белые клубы пара.
   - Они все в пещере... - прошептал он и медленно подошел к АПМ-5.
   Заглянув в зияющий пустотой провал шлюзового люка, он убедился в том, что модуль пуст. Теперь сомнения у него отпали окончательно - нужно было идти в пещеру.
  
  
  
  
   Глава 7
   Удобная реальность.
  
  
   1
  
   Преодолев дующий со страшной силой ураганный ветер двухсотметрового горлышка, Иван Царьков выбрался под зеленые, мерцающие своды основного коридора. Там его уже ждали. Графика на его сонарном дисплее смешалась, тонкие линии оторвались от закругленных сводов пещеры, потекли к центру экрана, образовывая сотканную из паутины фигуру человека.
   - Да отключи ты этот чертов сонар, - прозвенел в ушах Ивана насмешливый голос Степана Федорова. - Неровен час лоб расшибешь...
   Он послушался голоса и отключил сонар. Стекло шлема стало прозрачным, мир заискрился красками и приобрел объемность. Перед ним собственной персоной, стоял Степан. Он был без скафандра, простоволосый, словно не замечающий пониженной температуры и он улыбался.
   - Ты кто? - глухо спросил Царьков.
   - Да откинь ты забрало или вообще сними этот чертов шлем, здесь вполне можно дышать, - рассмеялся в ответ Степан, - и пошли вперед, здесь все-таки прохладно... дует.
   Царьков бросив беглый взгляд на анализатор воздуха, приподнял отгораживающее его лицо от внешней среды и кажущиеся таким тонким, стекло шлема. Ему в ноздри сразу ударил густой, очень похожий на земной, хвойный запах - первый услышанный им настоящий запах Марса. От этого ему стало не по себе, но особой торжественности момента не чувствовалось - скорее неясная тревога или даже тоска - образ Степана Федорова находился совсем рядом с ним и покачивал головой.
   Может сжечь его огнеметом... - мельком подумал Иван, непроизвольно дотронувшись до рукоятки Стрелы, но тут же отбросил эту мысль - явной угрозы со стороны фантома пока не было.
   - Расшалились нервишки, старичок... расшалились, - протянул Федоров, - это же я, не признал что ли?
   - Где все остальные? - хмуро спросил Царьков
   - За столом накрытым ждут. Водка стынет! - воскликнул Степан и широко улыбнулся. - Ладно, шучу, - он хлопнул Ивана по плечу.
   - Ты, что действительно настоящий? - оторопело, спросил Царьков, - тяжесть дружеского хлопка Степы до сих пор отдавалась у него в позвоночнике.
   - Я же тебе говорю, расслабься... - лицо врача стало серьезным.
   - Поговорить я с тобой должен, - он вздохнул, - даже не знаю с чего начать...
   - Сначала, - буркнул Иван.
   - Нам очень повезло, - неторопливо заговорил врач, - здесь чудом сохранилась, так называемая, удобная реальность. Тебе это выражение уже должно быть знакомо...
   - Попробую понять.
   - В природе испокон века, как тебе известно, ведется борьба за существование - борьба между жизнью и смертью...
   - Ты чего охренел, мне сейчас лекции по философии читать! - Царьков раздраженно остановился.
   - К сожалению, хочешь ты того или нет, но ты должен меня выслушать, - глаза Степана блеснули холодом. Его лицо приняло суровое выражение. - Иначе ты НИКОГДА не узнаешь, где мы все сейчас находимся, то есть просто, не поймешь...
   - Послушай, ты, - Царьков поднял огнемет. - Мне не до шуток, или ты сейчас рассказываешь, что с вами случилось...
   - Или что, - Степан рассмеялся, - сожжешь плазмой? Ну что ж выбирай, - он развел руки в стороны, - или жмешь на гашетку, или слушаешь меня не перебивая.
   - Хорошо, - Иван опустил ствол, - только мы больше никуда не пойдем, останемся здесь, - он присел на грунт и положил Стрелу на колени. - Слушаю...
   - Ладно, - Федоров опустился рядом, - только задницу не отморозь... Дак вот, продолжим... - он почесал затылок. - Ага, борьба за существование, только в животном мире она одна, а у человека несколько другая. Человек мечется между добром и злом - с этими представлениями о плохом и хорошем, теряет, находит, мучается душой, моралью, короче, постоянно испытывает страдания и кажется, что он всю свою жизнь только этим и занимается. А что значат эти человеческие страдания? - Степан повернулся к Царькову. - Ты понимаешь?
   - Нет, - механически ответил Иван.
   - Для человека придуман миллион условностей окружающих его жизнь: религия, понятия о добре и зле, грехе и не грехе, все-то, что составляет так называемую духовную сущность личности, только к настоящей духовной сущности это ни имеет никакого отношения, поскольку все это спровоцировано, прежде всего, плотью - физическим, материальным миром, если хочешь. В это тяжело поверить , но это именно так, все это нужно прежде всего для поддержания нормального роста популяции человеческой особи и не для чего более... Тело человеческое - вот тот бог на которого молились миллионы, миллиарды верующих, потому что если бы не возникли эти самые условности, человек перебил бы сам себя еще в детсадовском возрасте...
   И человек, запутавшись окончательно в этих условностях, начинает страдать, просто потому, что что-то не так, или если его сложившиеся шаблонные представления о собственной жизни, вдруг оказались нарушены, этой же самой жизнью. Что он делает? Он пытается себе или вернуть старые, или выстроить новые, но примерно такие же как и прежние - разрушенные, вписывающиеся в его шаблонный мир.
   - Не понимаю...
   - Хорошо. Ты зачем сюда пришел?
   Царьков пожал плечами.
   - Ты пришел спасать нас, но прежде всего спасать Надежду, а вместе с ней и своего ребенка... И ты от этого страдаешь, твой привычный мир рухнул и если ты через некоторое время обнаружишь ее хладный труп ты будешь от горя стучаться головой о стены, потому что это плохо, это больно...
   Иван резко выбросил руку в сторону, доставая сильным ударом незащищенную скулу Федорова. Врач сразу покатился, подскакивая, как мячик, по твердому грунту. Однако, быстро вскочив на ноги, доктор торопливо заговорил:
   - Ну, вот типичная реакция человека, на то, что не вписывается в его стереотипы - не по шаблону, Ваня. Только эта твоя злость бессмысленная, я как никак, даю сейчас тебе необходимую информацию для выработки дальнейших твоих действий, а ты меня, бессовестным образом, бьешь... Если некоторые мои слова для тебя неприемлемы, пропускай ты их мимо ушей воспринимай как простое сотрясение воздуха... но только вот драться тебе сейчас абсолютно не нужно. Силен черт! - он потрогал скулу и пошевелил челюстью, потом спросил:
   - Ну что будем продолжать бить друг другу морды, или ты все же соблаговолишь выслушать до конца?
   - Говори, - Царьков устало махнул рукой, указывая на то место, где недавно сидел Федоров. Злость в нем рассеивалась, в чем-то доктор прав - это всего лишь слова - сотрясения воздуха, не более...
   - Ладно, тяжела шапка Мономаха, - Степан, кряхтя, занял прежнее место. - Дак вот, то, что ты пришел кого-то там спасать, логически это абсолютно неправильный поступок и тебе, я имею в виду тебя настоящего -тебя как одного, единственного и неповторимого, - он поднял палец, - а не того который меня только что ударил, это ненужно. Это нужно, прежде всего твоему телу - спасти подобных себе, чтобы потом плодиться дальше - закон выживания...
   - Это ты считаешь неправильным?
   - Что неправильным? - Федоров повысил голос. - Мы не осбсуждем с тобой сейчас, правильно, неправильно... Ты же никогда тупым не был...
   - Продолжай...
   - Это обман Ваня, гигантская химера, но, к сожалению необходимая, плоть нам все еще нужна, она, являясь, как бы, своеобразным трансформатором, формирует наше второе энергетическое тело, мы рождаемся в ней как бабочка в коконе, что бы потом стать связующим клеем реальности...
   - Чего, чего?
   - Извини загнул... Все то, о чем я говорил ранее, все то что так эфемерно и нелепо, тоже на самом деле нужно, только уже не нам. Наша духовность, Ваня, является той, маленькой крупицей энергии, которая, в дополнение ко многому другому, поддерживает своеобразный баланс в мире, - Федоров щелкнул пальцами. - Как бы это... А вот, ну ты помнишь, по теории вечного двигателя, его можно ведь создать почти идеальным, но всегда останется это почти, ему все равно по закону распределения энергии, нужна малюсенькая подпитка извне, такой постоянный толчок против затухания... Дак вот, наша духовность Ваня, как не странно это звучит, и является чуть ли не основным стимулом для поддержания развития, иначе мир медленно и неотвратимо начнет затухать, гаснуть, перегорать... Это будет длиться долго, потому что это очень хороший вечный двигатель и его инерция будет долгой, но все равно настанет момент и он остановиться... Необходимо постоянное воссоздание физической материи, для будущего энергетического насыщения уже всей физической реальности...
   - То есть, я правильно делаю, что спасаю Надю? - усмехнулся Царьков.
   - В старой реальности, безусловно, правильно, но мы столкнулись с удивительным случаем, перехода, так сказать, на вторую ступень развития. Мы попали в удобную, для этого перехода реальность, где созданы все условия, иначе говоря, - удобную реальность...
   - И что? - пожал плечами Иван.
   - Материальный мир постоянно движется, рождается и умирает. Физической материи нужно постоянное движение и она, если можно так выразиться, рождает субстанцию собственного определения - иначе говоря время, а ВРЕМЯ уже в свою очередь необходимо тонкому нематериальному миру, для того чтобы опять создавать эту самую физическую реальность... Проще говоря, здесь созданы все условия чтобы возникла возможность перетекания материи в не материю или физического в нефизическое и наоборот...
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Смотри! - Федоров подпрыгнул вверх и, повиснув в воздухе, стал раздуваться как шар во все стороны. У Царькова сразу онемел язык, и побелели губы. Степан, тем временем раздувшись до почти полной круглой формы, лопнул и исчез. Ивана мгновенно окатило волной горячего ветра, и все кончилось - перед ним ничего больше не было, ни ошметков Степана, ни крови, ничего - голый Марсианский грунт под сводами зеленой пещеры.
   Вот черт! - пронеслось в мозгу. - Опять надули...
   - Ну, как, понравилось? - голос Федорова внезапно зазвучал откуда-то сбоку.
   Иван резко крутанулся на месте и увидел, как ни в чем не бывало, сидевшего сбоку от него и скрестившего по-турецки ноги, целого и невредимого доктора. От удивления у него перехватило дыхание, и слова накрепко прилипли к языку, его речевой аппарат был просто парализован и Иван что-то нечленораздельно промычал.
   - Вижу понравилось, - удовлетворенно произнес Федоров, - ты друг остался последним, неподготовленным... Хотя людей еще готовили на Земле, но толку от этого оказалось мало, твой отец это очень хорошо знает, - Степан усмехнулся.
   Царьков попытался пошевелиться, но ничего не получилось, он уже не мог пошевелиться. Он также как и всегда, чувствовал все свое тело, но получалось странное - приказы мозга улетали в пустоту не оказывая на плоть ни какого воздействия.
   Это похуже веревок и цепей, словно в коме... - думать ему еще не возбранялось, однако вскоре и мысли его стали расползаться в стороны, перед глазами поплыло.
   - Да ты не переживай, не дергайся... Мы тебя не больно зарежем, - донеслись до Ивана слова доктора. Дальше наступила тишина.
  
  
   2
  
  
   Испорченные тела были надежно укутаны, мягким, теплым мхом.
   Об их сохранности и жизнедеятельности можно было уже не беспокоиться.
   Надежда Кленова (они по молчаливому согласию, продолжали называть себя по старому) нетерпеливо ожидала перехода в удобную реальность Ивана Царькова. Федоров, что-то задерживался и ей стало грустно. Иван - неподготовленный и она может, легко его потерять, но выхода у нее не было и теперь оставалось только ждать. Их физический ребенок вскоре должен был появиться на свет и появиться уже измененным. Это была истинна, потому что, уже сейчас за два месяца до его рождения Надежда может с ним разговаривать. Для нее это было очень интересно. Мальчик пока воспринимал мир наоборот - задом наперед, как недавно выразился Майкл Винсент - первый измененный из экипажа Марса-10.
   Для мальчика пока не существует настоящего. Будущее перетекает в прошлое, а не наоборот как у них у всех, поэтому ребенок говорит загадочными образами странной, выдуманной им самим реальности. Он населяет ее удивительными существами и уже сейчас, еще находясь в утробе физической матери, учиться в нее играть. Он очень интересный, этот пока еще человеческий малыш - первый второй на второй ступени развития. Для него еще нет добра и зла, нет никаких условностей и нет границ, он еще не наделил своих существ ложными чувствами, пока весь мир для него правдив и един, не разделен на границы и в нем пока, спит как большой и неуклюжий медведь, время... Но стоит только появиться первому мимолетному переживанию или маленькой искорки чувств - медведь сразу проснется и его уже ни чем не остановить...
   Ее ожидание закончилось - наконец-то появился Царьков. Теперь они снова вместе, уже навсегда, она почувствовала мимолетную радость и тихую грусть по своему физическому, наполненному жизнью телу и незнанию - счастливому незнанию безумной плоти. Это, как теперь, выясняется, обычное человеческое счастье - не знать всего того, что ЗНАЕТ она сейчас. Грустно, грустно, - но это, самая, что ни на есть настоящая реальность и с этим ничего уже не поделаешь... Красивая сказка - человечество, превратилась, в конце концов, для них для всех, именно в эту самую красивую сказку...
  
  
   3
  
   Зеленая лампочка на пульте Центрального отсека, продолжала мигать. Нетерпеливые люди, все еще надеялись на такой же нетерпеливый ответ.
   Зачем? - Иван усмехнулся. - Их мир сплошной аттракцион, они еще совсем дети, которые еще не осознают своего детского счастья. А ведь детство скоро закончится, и наступят будни...
   В пустом отсеке наступила тишина и в этой мертвой тишине продолжала мигать зеленая лампочка.
  
  
  
  
   01.04.2002 Lappeenranta.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"