Продолжение 66.
Правда, тактика таких соединений должна быть иной, чем тактика
отряда Стрелецкого...нужно двигаться, а не ждать, когда за тобой
погонится немец. Но я всегда готов с вами сотрудничать, взаимно
помогать, так сказать по-братски.
Стрелецкий: Если полковник не против, то пусть займёт должность
нач. штаба в объединённом отряде.
Смирнов: Честно говоря, я хотел бы сначала поработать помощником
нач. штаба. Сначала нужно набраться опыта, ведь я давно не
разрабатывал военных операций.
Стрелецкий: Хорошо, Ваш батальон расформируем. Будем
называться бригадой. Вот такая структура: 4 роты строевые по 200
бойцов, полурота для разведки и полурота для ведения
хозяйственных и прочих работ.
Смирнов: Всё правильно, начнём работу прямо завтра.
Стрелецкий: Штаб бригады остаётся на этом месте. В Низовичах
никого не должно быть - немцы разнюхают и разбомбят.
Смирнов: Значит всем уходить в лес?
Стрелецкий: Всем, такая военная необходимость.
Клёнов: На переформировку уйдут дня два. Мы будем у вас в
охранении.
Стрелецкий: Придаю вашему отряду наш развед. взвод.
Клёнов: Федотов, разбуди Мацко. (Федотов уходит и возвращается
с Мацко). Иди, брат Мацко, за Вешняком (Мацко уходит). А теперь
я умываю руки - хозяин здесь Стрелецкий.
Стрелецкий: Вы полковник прибыли пешим порядком?
Смирнов: И пешим и не пешим, у нас есть и конница.
Стрелецкий: Тогда всё проще. Вы возвращаетесь, с Вами идёт
мой заместитель Горностаев, Отведёте батальон на три километра
от Низовичей в нашу сторону, Передадите ему командование, здесь
оставьте своего зама.
Смирнов: Останется командир роты.
Стрелецкий: Хорошо. А завтра мы встретимся и начнём
переформировку батальона.
Смирнов: Тогда всё. Разрешите убыть?
Стрелецкий: Да, Вы свободны. Горностаев! (проходит команда:
Горностаева к командиру, входит Горностаев). Вы отправляетесь
в Низовичи, полковник Вам передаёт командование батальоном.
Горностаев: Слушаюсь! Разрешите отправиться?
Стрелецкий: Разрешаю. До завтра, полковник.
Смирнов: До завтра, командир.( полковник и сопровождающие уходят).
Стрелецкий: Вот и пополнимся знатно, т. Клёнов. Если всё будет
хорошо, то обещаю Вам поставить памятник при жизни...
Клёнов: Помнишь, Федотов, тётка Пелагея обещала нашими именами
в их городе назвать улицы, которого пока нет.
Федотов: Ну, ну... это хорошо...всё...
Клёнов: Я не против памятника. Только при одном условии - не мне
одному...однако, пора бы и Вешняку заявиться...
Стрелецкий: А где ваш народ?
Клёнов: В лесу, отошли на всякий случай...да видно переборщили.
(входит Мацко). Ну, что там?
Мацко: Я их не нашёл...боялся заблудиться.
Клёнов: А, чёрт! Петухов! (входит Петухов). Иди ищи отряд. Поставьте
охранение, тов Стрелецкий. Иди вот сюда( показывает на карте).
Стрелецкий: Охрана на месте.
Клёнов: Иди, брат Петухов, ищи иголку в стоге сена, а Мацко останется
здесь, не то заблудится на радость местной фауны. Залезай, Мацко,
повыше. (Петухов уходит, Мацко залезает на дуб).
Федотов: И мне бы пойти, да ноги того...
Клёнов: Отдыхай, Александр Григорьевич...обойдутя без тебя.
Брат Стрелецкий, а я не знаю, как тебя величать...
Стрелецкий: Степан Трофимович, т. Клёнов.
Клёнов: А меня зовут Александром Васильевичем...ваш отряд как
образовался?
Стрелецкий: Мы не образовались, мы бывшая стрелковая рота.
Вот уже два года пытаемся вырваться домой, немцы гонят к себе
дальше в тыл...мало осталось кадровых бойцов, каждая стычка
уносит людей...
Клёнов: Если не секрет, кто Вы по званию?
Стрелецкий: Подполковник медицинской службы.
Клёнов: Ух, ты! А я рядовой, потеперешнему солдат.
Стрелецкий: На войне всякое бывает, это давно известно. Я знаю
случай, когда полком командовал сержант, а комбатами были
красноармейцы и справлялись с обязанностями не хуже
кадровых, всё дело в способностях и характере людей.
Федотов: В Гражданскую Чапаев дивизией командовал, а каких
генералов бил...полуграмотный мужик...
Клёнов: Эти люди были гениальными...нам до них далеко. Правда
странно, мужик не знает дважды два, а бьёт прекрасно
выученных в академиях и имеющих боевой опыт мировой войны
стратегов.
Стрелецкий: Не мужик бьёт, а народ...это точнее...народ захотел
очень... без народа стратег как пустой мешок...одни беды от
таких стратегов...не надо далеко ходить...в Германии сейчас
хоть пруд пруди, а поди же ты...драпают...
Федотов: И мы драпали...
Клёнов: Мы без резервов...
Федотов: Ну, ну...так уж и без резервов...народ всегда найдётся,
его уважать надо, а мы его уважаем, когда прижмёт...и цари так
делали...братцы, спасайте матушку Рассею. И шёл люд и спасал.
А после еще сильней драли с него шкуру. Мужика мордовали, как не угнетают и врага.
Клёнов: Это было при царе горохе, теперь народ сам себе хозяин.
Федотов: Я прошёл всю революцию и гражданскую и ни разу
не чувствовал себя хозяином, у нас хозяева начальство, чего
хотят, то и воротят. Начальство стоит друг за друга.
Стрелецкий: Начальство всякое бывает...а без начальства
никак нельзя, т. Федотов. Я готов жить без начальства, но как
это сделать?
Федотов: Народ понимает, что без начальства ничего не
получится, стадо без пастуха разойдётся. Ничего другого не
выдумаешь. Было начальство при царе, е лучше оно и при Сталине.
Стрелецкий: Сказали бы Вы это там...
Федотов: Там бы я не сказал, поэтому я и не хочу туда.
Клёнов: Получается скверно. Комиссар говорит слова, которые в
моей голове не укладываются. Да знаете Вы, что без Сталина мы
давно лежали бы под немцем и возили бы им воду на горбу.
Федотов: Ну, ну...на Вас может быть и возили бы.
Клёнов: На мне они не повозили бы.
Федотов: Вот и на Степане Трофимовиче не повозили бы. Может
ещё запряжете Петухова или Мацко?
Стрелецкий: На ком можно воду возить уже возят.
Федотов: Повозят, повозят да перестанут, вон их сколько у Смирнова
водовозов...закуй в кандалы любого...
Стрелецкий: Так чего же Вы хотите?
Федотов: Лично я хочу, чтобы меня уважали мне подобные существа
отныне и во веки, конечно, за всё хорошее, что я сделал людям.
Клёнов: Разве мы Вас не уважаем?
Федотов: Обо мне не речь, я себя заставлю уважать вот этой
штуковиной (гладит пулемёт). Третий год меня немцы уважают и
не перестают кланяться. Да вот ты, командир, герой, а просто
Федотов, нету ко мне уважения. Только и вижу уважения от фрицев.
Клёнов: Сложный Вы человек, комиссар.
Федотов: Ну, ну...сложный...как и все...нету справедливости и точка
и не будет...
Клёнов: Будет...а что насчёт Героя, то Вы действительно герой, а
медаль золотую затребуем.
Федотов: При чём тут медаль...из медали мешка не сошьёшь...я
про уважение, а медаль что, так для малолеток.
Стрелецкий: Вы упрощаете значение наград.
Федотов: И царь награждал...дураков.
Клёнов: Ну я-то не дурак.
Федотов: Всё может быть.
Стрелецкий: Тут явно противоречие, Вы же воюете за Сталина...
Федотов: Вот так и многие думают...а я бьюсь за родную землю,
за свой народ. Правители приходят и уходят, а мы народ остаёмся.
За свой народ я воюю, тов. Стрелецкий. За правителей я ещё никогда
не воевал и за царя не воевал, два года пребывал в дезертирах
вплоть до самой Октябрьской. Если цари и прочие между собой
не ладят, так пусть вызывают врагов на дуэль и дерутся. А
народ дурак, тем более, если гонят на бойню силой. Этого молодёжь
не понимает.
Клёнов: Почему не понимает...по-моему, всё мы чётко понимаем, что
к чему.
Федотов: Чтобы понять кашу, надо знать повара, как себя...или
самому её варить...а так что же...взяли Блюхера и убили свои же.
Вот и пойми эту кашу. Я воевал у этого человека. Он один их
ратных гениев...первый получил Знамя. Зачем же советской власти
уничтожать своих гениев? Вот вы, начальники, и ответьте мне.
Был бы живой Чапаев и его бы убили свои.
Стрелецкий: Прошляпили гении...как баранов...одного за другим.
А имели реальную власть и мировую известность...
Федотов: Вот и оно-то...на будущее нужно изменить Устав партии
и так, чтобы действующий ЦК уходил за месяц от дел, а подготовкой
съезда занимались бы рядовые члены с периферии...может я и
ошибаюсь. Но как это делается теперь страшно - власть в партии
узурпируется и никто себя не чувствует в безопасности.
Один подлец может всю жизнь командовать народом и не пикнешь...