Закругляется век грешный,
Век погибели и гнета,
Злобный, как хищник бешеный,
Работавший на войну до пота.
А я рад и не рад.
Но как вспомню Ленинград
И убиенных во цвете лет
И жалости уж - нет,
Одна ненависть в груди.
И снова плачет ваш поэт;
Ему не мил весь белый свет.
Век кровавый, уходи!
Я гоню его дубиной слова,
Как зверя клыкастого и злого.
Увы, была у нас не жизнь,
Торопилась мутная волна,
Что лезет вверх, то вниз,
То исчезает вдруг она,
Ударившись о скалы бытия ...
Но где ж теперь Элен моя?
Что ест, во что одета?
Благо, что сияет лето,
Конец июня, сенокос.
В поле жаворонки повисли,
Ни работы и ни мысли.
Развалился тот совхоз ...
Элен стоит на пепелище.
Нагнулась, что-то ищет.
Осталась одна зола.
Успела сумочку схватить.
Чего искала не нашла.
Как на свете голой жить?
Платье в горошек синее, Д
о пяток длинное
В сумочке документы, деньги.
Сгорели даже серьги.
Эстонский паспорт цел.
Ни ручных вещей.
Что придумать можно злей?
Видно бог так захотел.
И глубоко вздохнула.
А-а-а и рукой махнула.
В Москву. Есть в Подмосковье
Закадычный друг отца.
Наверно, стар, не то здоровье,
Следы бандитского свинца.
Поеду. Может позабыл.
Маму он мою любил,
Был с ней на ты,
Ей тайком дарил цветы.
Мама, не того ты полюбила.
Ах, что я говорю,
За тебя его я полюблю,
Пусть он старый как горилла.
Пусть немощный и седой,
Был бы только он вдовой.
Майор Потапов, особист
Был и вправду сед.
Был не по летам речист
В свои семьдесят пять лет.
Что-то мастерил в сарае.
Тосковал по покойной Ларе.
Тащил один, который год
Фруктовый сад и огород.
Готовил впрок варенья,
Квасил и солил.
Готовил сам, посуду мыл
И видел в этом наслаждение.
Погреб полон был даров.
Не курил и был здоров.
Жил Потапов Валентин.
Вдвоем в просторном доме.
Его вечно пьяный сын
Свиньей валялся на соломе.
Скандалил и матерился.
- И в кого ты уродился?
ґУпрекал Потапов сына,
- Дурак, под потолок детина,
Уже за сорок, не женат.
Ростом перегнал отца.
Нюхнуть бы тебе свинца
Да вместо бабы автомат.
Тебя бы в Афганистан, ґ
Поумнел бы может там ...
Сам Потапов давно не пил.
Уж к ряду двадцать лет.
Страсть имел одну - лепил.
Из глины Ларочкин портрет.
- Не то, - и снова разминал
И сначала начинал,
-Нет и эта не похожа,
Фу, опять какая рожа.-
И смотрел на фото вновь
Долго наш ваятель ...
Не брани его, читатель,
За его к жене любовь.
Не давалась форма губ.
- О, черт!- сердился однолюб
Потапов пенсионер.
Все хорошо, но мучил сын.
Тут развалился СССР.
И остался он один,
Майор горюет и поныне
По Лар очке - своей богине,
Ушедшей в мир иной
- Рядом нет тебя - родной.
Прости, но жить-то надо.
Скоро к тебе приду.
Я того часа жду
И ты встрече будешь рада. ґ
Упала слеза на пол.
Потапов плакал ...
Валентин лепил в сарае
Когда залаял вдруг Полкан.
Ни капли злобы в его лае
И не бросался на таран,
А зла было в нем в избытке ...
И вот Потапов у калитки.
- Кого же это принесло?
Что спустилась с НЛО?
ґУвидел в щелочку Элен.
Тут же звякнул щеколдой.
Высокий стройный и седой:
- Вы к кому, - спросил меж тем.
- К Вам, Я Элен Козлова
Без одежды и без крова ... -
- Козлова?! - Усмехнулся Валентин,
ґКо мне? С какой же стати?
Ну проходите ... я один
Женщина в летнем платье ...
И захлопнулась калитка сзади.
- Проходите, бога ради ...
ґВошли в прихожую. -Так вот, ґ
И сунул фото он в блокнот,
Которое держал еще в руке.
- Здравствуйте, чем могу служить?
Хочу чайку Вам предложить ...
Промоем душу в кипятке ...
Элен: благодарю;
Чай горячий я люблю ...
На плитке чайник зашумел ...
Появились чашки, блюдца.
Потапов угощать умел.
- Боже, как глаза его смеются,
Останусь, - думала Элен,
ґЗдесь устрою свой эдем ...
Потапов прелесть, кавалер,
Не мужчина, а пример,
Настоящий эталон! ґ
Хозяйничайте, вы Дома!-
И сел напротив скромно ...
Какой приятный СОН,-
Элен заваривала чай, -
А усы - вылитый - Чапай!-
Потом началась беседа.
Рассказывал про отца.
Проговорили до обеда.
Хвалил покойного бойца:
Был храбр и смерти не боялся ...
Помню, я тогда поклялся
Пока на свете буду жить
За Сергея отомстить
И я выполнил обет.
С тех пор прошло полвека дней.
Лежит в Эстонии Сергей.
И банды той давно уж, нет ...
Через час средь незнакомых стен
Обед готовила Элен.
Живите, дом большой,
Еще хоть сотню лет.
Кормите супом и лапшой,
Люблю салат и винегрет.
Я в еде неприхотлив.
Есть варенье из слив,
Из яблок и из вишни есть.
Стоит лишь в подвал залезть
И приготовить обед любой
Сможете и для гурмана.
Помыться - есть и ванна
И комната для Вас само собой ...
Беда, Элен, Коля спился,
Почти в скотину превратился ...
- Жалко, - Элен сказала.
Тем и кончилось чаепитие.
- Придет, жди скандала,
Вы уж потерпите ...
Пойдемте в комнату ... явится вот-вот.
С час обычно он орет,
Потом с плеч гора,
Спит в сарае до утра ...
Хорошо хоть не дерется ...
В таком живу я омуте.
Пойдемте, посидите в комнате,
Пока в сарай не уберется ...
Вот Ваше новое жилище.
Ключ в столе поищите ... -
Жизнь быть не может раем,
Когда в семье бушует пьянь,
Когда твой дом наполнен лаем
И воем волчьим, как Тянь-Шань.
И эта пьянь - твой сын.
И ты дожил до седин.
Не его клянешь, себя:
Убил бы лучше я тебя ...
Пришел:- эй, сучий мент,-
На отца и на весь дом,
Стисцув зубы орет он, -
Когда издохнешь, старый хрен?!
Падла, такую мать ... -
И свалился под кровать.
Валентин тут огрызнулся:
- Скорее сдохнешь сам.
Коля: - Что? - и ухмыльнулся,ґ
Хочешь по мордасам?!
И попытался встать
И на себя свалил кровать.
Вылез свиньей грязной из кормушки
И начал в клочья рвать подушки.
Такого еще не видел дом
Со дня далекого вселенья.
Но Коля на удивленье
Не задохнулся пером.
Уполз вскоре Николай,
Знал дорогу в свой сарай.
Противен пьяный человек.
А если пьяный каждый день?
И так если целый век
Ходит следом, словно тень?
В грязной, рваной телогрейке,
И печень, как из нержавейки,
И не берет его цирроз,
И сорокоградусный мороз.
И вот прямо из канавы
Лезет к тебе за стол,
Сморкается, плюет на полґ
Слюной кровавой.
В постель в ботинках .
И это твоя кровинка .
Несчастные нашли язык.
Были родственны их души.
Поросенок вырос, на полтоны - бык.
Радовали яблони и груши.
И уж который год
Не подводил и огород. Элен готовила умело.
- Подумаешь, какое дело.-