- И говорит: а ты не поживешь у меня, пока я в отъезде, и не последишь за моей собакой? Для тебя это не слишком большая обуза? Я, говорит, заплачу тебе, сколько скажешь.
Джоан развалилась на кресле в очень свободной, вальяжной позе, задрав ноги на край стола. Любой желающий мог полюбоваться подметками ее шикарных, очень известной марки ковбойских сапог, которые она, вопреки всякому стилю, носила прямо под офисный костюм. Брюки в них не заправляла, конечно, носила навыпуск, но руководство из-за них пыталось поставить ей на вид нарушение дресс-кода. На это она показала пункт корпоративных правил (ей подсказал приятель из юридического отдела), где четко и ясно были даны указания, во что должен быть одет сотрудник - вплоть до цвета, фасона и даже ткани. Не обошли вниманием прическу, духи и украшения. А про обувь, должно быть, случайно забыли. Про обувь не было сказано ничего, и Джоан продолжала ходить в ковбойских сапогах. Она называла это "нагнуть систему".
- А ты? - кроме меня, похоже, никто к рассказу Джоан не проявлял никакого интереса. Занятые чудовищно важными делами, персоны в костюмах сновали с чудовищно серьезным видом - кто с телефоном в руках, кто с гарнитурой, кто просто говорил с соседом по плантации, но привычно громко - иначе других не заглушить. У меня сильно болела голова, и очень хотелось попросить их всех заткнуться, но невозможно же заставить замолчать сразу шестьдесят человек? "Открытое офисное пространство", мать его. Поэтому уж лучше возле меня болтает именно Джоан. Она тут единственная способна открыто говорить не о работе, не о последнем матче и не, прости господи, о новой марке тампонов.
- А что я? Да даже если бы он мне вовсе ничего не платил! Две недели! Две недели я сама по себе, одна, без мужа и без сына. Это отпуск! Господи, да это просто манна небесная.
- А большая собака?
- Обычная. Сенбернар. Но честно скажу, я бы и тигра бенгальского постеречь пошла.
Я вздохнул.
- А семья?
- Сын - школьник, ничего с ним не сделается. Муж... тоже взрослый уже. Я пятнадцать лет никогда в жизни вообще не находилась одна - кроме, разве, когда лежала в больнице с аппендицитом. Ни днем, ни ночью. Ни дома. Ни на работе, - она обвела взглядом проклятый просторный офис. - Да я бы убить согласилась, если б была уверена, что камера будет одиночная.
Я сжал виски. Таблетка тайленола не помогала. Бесконечные звонки отзывались под черепушкой, как будто вонзалась дрель. Говорят, недавно, в одном из соседних зданий, какой-то мужик пробил окно головой и выбросился вон, с двадцать пятого этажа. Интересно, если так сильно стукнуться - проходит ли от этого голова?
Когда я поспешно вышел в коридор, Джоан последовала за мной и пошла на перехват прямо в дверях мужского туалета.
- Фил, выкладывай. Что с тобой такое?
Я не ответил.
- Эмили будила всю ночь?
Мимолетно подумал, что эту фразу можно было бы понимать по-всякому. И в хорошем каком-нибудь смысле, и в плохом. В моих персональных реалиях это значило просыпаться среди ночи от криков: жене казалось, что она тонет, что цепляется за скользкие камни, снова падает в воду. Вокруг какие-то люди, кто-то, не глядя, отталкивает других, чтобы забраться на спасительную скалу. Жена опять хватается. Подтягивается. Соскальзывает. Сдирает руки в кровь. Пытается, пытается и пытается. И это никогда не заканчивается. Никакого выхода. В лучшем случае сон заканчивается тем, что ее захлестывает волна.
- Вы сходили к врачу?
- Да.
Я не горел желанием рассказывать коллеге подробности, но Джоан, похоже, исполнилась решимости поговорить о моих проблемах.
- Ничего из того, что мы тогда предполагали. И нет, не детство. Не было у нее в детстве ничего такого. Никогда не было.
- Может, фильм какой посмотрела и запомнилось? "Титаник"?
- Не "Титаник" точно, - я выдавливал из себя каждое слово. - Совсем другая картинка. "Титаник" тонул ночью. А тут день. И в "Титанике" север, и очень холодная должна быть вода. А здесь вода теплая-теплая. Просто она... везде сразу. И люди - черные. И раздетые.
- Похоже, она тебе этот сон рассказывает чаще, чем ты жалуешься, - погрустнела Джоан. Колебался до последнего - говорить или не говорить.
- Мне сегодня тоже приснилось.
Я поморщился и нырнул за дверь, магическая преграда которой не давала коллеге последовать за мной дальше. Оперся обеими руками о раковину и перевел дух - как будто бежал бегом.
- Ты просто очень внушаемый! - донеслось мне вслед.
Во сне я двинул другого кулаком, расчищая себе место. Мне было лет двадцать, я чувствовал себя очень сильным, но скала была слишком скользкая и крутая. Нас было много, камень был маленьким, и мы лезли буквально один на другого. Еще я откуда-то знал, что где-то поблизости плавает акула.
Мне не приснился именно сон жены. Нет. Там, во сне, я сам по себе тонул. Рядом со своей женой.
- Чья - это - лажа? - раздельно, очень громко произнес один из старших менеджеров буквально у меня над ухом. Я вздрогнул, несколько капель кофе упали на брюки и рубашку. Обернулся назад. - Лажа - это - чья? - он в сердцах швырнул толстую прошитую книжицу мне на стол. Звук в неожиданно наступившей тишине казался оглушительным. Щеки предательски заалели - всегда ненавидел быть в центре внимания. Кроме того, не только количество, но и качество этого внимания... оставляло желать.
- Что-то не так? - кажется, я все еще надеялся решить вопрос миролюбиво, потому что прозвучал мой голос жалко. Совсем не так, как должен говорить взрослый, образованный и, черт его побери, уверенный в себе человек.
- Ты бы спросил, что "так", - развернув фолиант на заранее заложенной странице, менеджер - его звали Боб - ткнул пальцем в обведенный маркером абзац. - Ты взял для сравнения данные не за прошлый год, - в этих звучали этакие мрачные фанфары, - а за позапрошлый год! Ты, - он приблизил лицо, - исказил -данные - в результате - на два - процента!
Я хотел что-то сказать - и запнулся.
На нашей плантации все еще стояла суровая тишина. Конечно, такое зрелище - надсмотрщик выбирает рабу приличествующую случаю кару. И, конечно, каждый втайне гордится, что такое случилось не с ним, уж точно не с ним. Ведь на нашей плантации, это всем известно, работают самые лучшие, самые образцовые в мире рабы. Мы вообще самая лучшая в мире консалтинговая плантация.
- Я исправлю, - это вышло совсем сипло. Почти фальцет.
- Поздно, - почти сплюнул Боб. - Я за тебя свои шишки уже огреб. Поэтому ты - сейчас, - он снова перешел на паузы, будто между словами мысленно бил меня кнутом, - берешь в руки это дерьмо, - он кивнул на отчет, - и прямо сейчас - тащишь свой зад - наверх к шефу.
Утром Эмили, как обычно бледная, разливая кофе, сказала вдруг:
- Нам нужен другой дом.
- Почему? - я опешил.
- Нам нужен другой. Во-первых, не на берегу, во-вторых, побольше. Я вчера была у врача...
Не дослушав, я подскочил.
- Ты беременна? - почему-то хотелось немедленно поверить, что да. Будто это немедленно, прямо сейчас, давало именно мне какую-то надежду.
- Спятил? - тонкие брови под высветленной челкой взлетели вверх. - Я была у доктора Гриффитца. У психолога. Он считает, что если из окна у меня не будет видно воды, этот сон будет сниться... я надеюсь, что хотя бы пореже.
- Эм... - я медленно положил чайную ложку на стол. - Мы же сюда переехали именно потому, что твой врач сказал... я дословно не помню... про привычку и постоянный визуальный образ...
- Ты же видишь, что это не помогло, - жена нервно передернула плечами. - О чем тут вообще говорить? Разве не видишь, что надо уже искать другой способ?
- Ипотека, Эм. Ее же так просто не закрыть. И... мне не хватит дохода на еще большую ипотеку.
- Попроси прибавку! - с жаром сказала Эмили. - Пойди к боссу, поговори.
- Слушай, ты понимаешь, ведь это же не так просто...
Тут чирикнул телефон - мне свалилась непрошеная смс. Мелькнуло имя "Джоан". "Совещание в 9 перенесли на 8.30". Жена поджала губы.
- Это по работе, Эм.
- По-моему, ты совершенно не с теми и не о том говоришь на работе, - она говорила с растущим на глазах раздражением.
Я перевел дух. Все еще надеялся не начать это утро с ссоры.
- Брайан звал в гости. Загляну к нему вечерком, - попытался перевести разговор на другую тему.
- Вали, - Эмили отвернулась и взяла в руки поваренную книгу.
- Эм, я сто лет не видел Брайана.
- А что такое? Я же сказала - вали. Давай, давай. Общайся со всеми бабами, с Брайаном. Ты со всеми языкастый. Тебе только прибавку попросить слабо, - ее заметно знобило.
Я пошел к двери, но у выхода обернулся.
- Не ходить?
- Если тебе на меня плевать - иди! Если ты ни на что ради меня не способен, - рядом со мной в стену врезалась книга и тяжело шлепнулась на пол, сминая листы, - можешь валить! Вообще ты можешь валить куда угодно!
Украшенный дизайнерами кабинет босса всегда вызывал во мне трепет. И было отчего. Темный давящий потолок и такая же темная стена со светлым панорамным окном создавали ощущение пещеры. И в этой пещере, в нишах, как бы подстерегающие, стояли идолы. Мне всегда хотелось их рассмотреть - и я не мог. Не удавалось заставить себя всмотреться туда, в глубину. Боковым зрением выхватывал только выпученные, светлые, очень яркие на темном фоне глаза и оскаленные пасти, застывшие то ли в крике, то ли в приступе смеха. Чем любопытнее мне становилось, тем меньше получалось рассмотреть: охватывал страх. Сегодня - видимо, по следам сна - это и вовсе был леденящий ужас.
А босс, в своем гигантском коричневом кресле, казался одним из этих изваяний и вызывал во мне болезненный трепет.
- Проходи, Фил, - его тон показался мне отеческим. - Я хотел с тобой поговорить, - он кивком указал мне на один из стульев, придвинутых к длинному языку стола.
Прижав к груди отчет, я скользнул на край сиденья и, моментально вспотев, тут же прилип к кожаной обивке.
- Я слышал, ты там накосячил, - он перевел взгляд на мою тетрадь. - Казалось бы, небрежность, - босс не оставил мне паузы для оправданий, хоть и говорил не спеша, и я был за это даже благодарен. - Казалось бы, небрежность, пустяк. Мелочь. А миллионные показатели оказались искажены. А два процента - это знаешь сколько, если считать от миллионов? А от миллиардов?
- Много, - тут, похоже, требовался ответ.
- Много, - согласился шеф. - Довольно-таки много. Меня тут вызывали наверх, и мы там долго решали - вычесть это или не вычесть из твоей зарплаты. Или уволить? Ты бы как предпочел?
"Вас казнить или высечь?" Уважаю демократию. Наверное, стоило бы произнести это вслух, но я не мог - язык отказывался повиноваться.
- Я думал прибавить тебе жалованье. Еще вчера. До того, как ты меня выставил в глазах совета директоров полным идиотом, - шеф посмотрел на подставку для ручек. - Это все еще возможно. Как ни странно, да. Но для этого должно произойти какое-нибудь чудо.
Я спустился вниз. Не замечая, что все еще обнимаю отчет, пересек открытое пространство и сел за стол. Кто-то рассматривал меня, не скрываясь.
- Ну что? - шепнула Джоан. - Он орал?
- Нет, - нашел в себе силы помотать головой.
- Угрожал?
- Да.
- Тебя...
Я замотал головой, не в силах произнести ни слова. Требовалась таблетка - посильнее, чем тайленол. У меня была одна - припрятанная подальше от глаз, в сейфе, почти настоящем, где хранились мои самые важные документы. Протянул руку, повернул замок. И под пальцы внезапно скользнуло что-то незнакомое на ощупь, немного скользкое. Я вытянул это наружу - оказалось, фото. Целующаяся пара. Мужчина стоит спиной, у него широкая спина и могучие, богатырские плечи. Женщину видно прекрасно. Это Эм. Я растерянно перевернул фото.
Незнакомым почерком было написано:
"Даже твоя жена знает, какой ты неудачник".
Я поднял взгляд на Джоан - не вопросительный, скорее, пустой.
- Ты чего? - она забеспокоилась.
Может, следовало спросить, не подходил ли тут кто-нибудь к столу. Или хотя бы поискать на фото следы Фотошопа.
- Фил, - позвала коллега. На меня смотрели, кажется, все.
Мужик, говорили, выпрыгнул с двадцать пятого этажа.
Я не стал прыгать. Посмотрел на дверь, не выпускавшую с плантации раньше шести. А потом, сам не знаю, как, взял в нее, да и вышел.
Вышел на улицу в рубашке, забыв про куртку. Холодно не было - видимо, по сравнению с тем, как все застыло внутри. Мысленно фиксировал, будто наблюдал за кем-то посторонним: вот я иду. Вот покупаю билет на автобус. Вот в него сажусь...
Только выйдя на нужной остановке, я понял, что ехал домой. К Эмили, которая еще утром велела мне валить. К жене, такой красивой даже на том фото. Кто-то толкнул в спину - я перегородил проход. Ощущение пустоты внутри делало весь остальной мир каким-то ненужным.
"Ты как?" - пискнула смс. Когда-нибудь я отучу от этой привычки Джоан. Не ответил. Но очень хотелось общества живого человека.
"Брайан. Я не видел его лет сто", - утренним голосом сказал внутри тот прежний, тогда еще не свихнувшийся я. Услышал это и внезапно почувствовал, что продрог. Все-таки на улице поздней осенью холодновато без куртки.
- Я бы лучше сдох, чем так жить, - сказал Бро. Так его называли все, и он любил напоминать, что это сокращение у него не от "брата", а от "Брайана".
Мы сидели в комнате, под некрашеной кирпичной стеной, на облезлых подушках, завернувшиеся в толстые и сильно потертые одеяла. Как в детстве, как в юности, пока в моей жизни не появилась будущая жена, и каким-то образом всего этого у меня не стало. Я, правда, не заметил. И, честно, я ее не виню. Искренне думал, что именно это и называется - быть взрослым.
- Если я правильно вижу твою дилемму, ты не понял, хороший ты раб или все-таки совсем никудышный раб?
- Да о чем тут думать, - я затянулся, пользуясь тем, что у Брайана курить было можно. - Свалил с работы вот так, среди бела дня. Теперь уже думать не о чем - все равно уволят.
- Ты не понял, - старый друг посмотрел вверх. - Ты хороший раб или ты плохой раб?
- Видишь ли... - как объяснить человеку, который не вникает в суть?.. - Косяк, который я сделал - это косяк серьезный. То есть я, с точки зрения босса, на самом деле...
- Ты не понял, - в третий раз повторил Бро. - Ты хороший - или плохой. Это суть. То, что раб - ты уже даже не обсуждаешь.
- Не все могут жить так, как ты, - еще раз обвел взглядом его новое жилище. Какие-то штуки, то ли арт-композиция, то ли хлам. Какие-то свечи, маски, книжки, то расставленные ровно, то сваленные кучами. Грязь.
- Ты думаешь, что ты лучше. А ты правда чувствуешь, что ты лучше?
Задумался.
- Я чувствовал себя лучше, когда тонул, - признался неожиданно для себя.
- Почему? - бывший друг удивился.
- Все было просто. Есть я. Я сильный. Могу выжить сам и спасти жену. Я ударил кого-то по голове, даже не задумываясь.
- Это хорошо?
- Это... просто, - я не мог подобрать слова. - Это было реально. Реальнее всякого сна. Я теперь понимаю, почему Эм так колбасит.
- Вы утонули там?
- Нет. Или может, да. Не знаю, чем закончилось. Я проснулся.
Брайан встал, прошелся по комнате. Мне впервые бросилось в глаза, насколько он изменился: растолстел, облысел. Древняя поношенная толстовка выцвела, как наша дружба.
- Ты дышал под водой? - его глаза вдруг уставились на меня из-под толстых очков.
- С ума сошел? Как же там дышать?
- Так во сне могло быть и можно...
Бро принялся копаться в куче, которую ранее представил как коллекцию заморских сувениров.
"Беспокоюсь", - чирикнуло смс (не глядя, понял, от кого), и это вдруг неожиданным образом меня отрезвило. Сваять фотку в редакторе не стоит никакого труда. Завтра выйду в офис. Пойду на поклон. Признаю, что раб негодный, но пообещаю исправиться. Легко говорить Брайану, а у меня семнадцатого платеж. За дом, между прочим, а не за помоечную развалюху.
- Я думаю, прошлая жизнь. Это может быть прошлая жизнь, - бывший друг выпрямился, держа в руке что-то вроде талисмана.
- Я пойду, Бро.
- А если это прошлая жизнь, ее можно разведать чуть более досконально.
Поднялся на ноги, прикидывая, не одолжить ли какой-нибудь свитер взаймы.
Брайан продолжал:
- Минут двадцать займет. Всего лишь немного гипноза, - он покачал в руке костяной амулет.
- Да не нужно, Бро. Нет смысла.
- А вдруг для Эмили есть? Сядь уже на место. Ты-то все равно ничего не теряешь.
Смуглые тела. Без усилий расталкиваю всех. Первым погибнет тот, кто первым устанет. Скала не такая уж маленькая - влезет человек шесть. Только этим шести надо еще и удержаться.
Что-то страшно грохочет.
Вижу отца. Он-то, разумеется, пролез вперед. Он такой, точно знает, на что у него в жизни есть право. Смотрит на меня. Как будто оценивает. Взвешивает. Годен я или нет. Подать ли руку или пнуть подальше, к подножию пирамиды тех, кто спасается.
Огромная волна накрывает нас с головой, несколько человек срывается, одного, напротив, забрасывает наверх. Вижу на нем амулет - вроде белого солнца. Я держусь. Выискиваю глазами жену. Нахожу, хочу наклониться, чтобы помочь - далеко. Надо прыгать вниз.
- Держись! - кричит отец.
Держусь очень крепко - потому что волна повторяется.
Выше моей руки прибило морскую звезду.
- Такая... - я беспомощно показал на пальцах. - С ногами. С узором.
- Рисуй, - Брайан вложил мне в руки несколько маркеров и листок.
- Из меня художник...
- Какая разница. Просто покажи, что ты конкретно видел.
Сложное плетение пятен давалось мне с трудом. Помогало одно - видение легко было вызвать перед глазами. Как реальное воспоминание, скорее, а не как сон.
- Раньше видел такую?
Я помотал головой. Друг вытащил ноутбук, засунул рисунок в сканер.
На экране появилось морское животное, точь-в-точь как из моего видения.
- Давай почитаем, где она обитает... Так... - зафырчал принтер, и из него вылезла контурная карта. Бро отобрал у меня маркер и провел неровную линию. - Вот, значит, где такая живность бывает...
- Треть полушария, - я скептически сморщился.
- Тебе мало трети полушария, - удивился друг, - чтобы доказать достоверность того, что ты видел? Тогда садись обратно, будем высматривать что-нибудь еще.
- Сил нет! - взмолился, потому что они действительно кончились.
- А если, предположим, ты не спас тогда жену? Ты перед ней покаешься, и внезапно ее сны кончатся! У тебя реально есть шанс ее спасти. Понимаешь хоть? Допетриваешь?
- Может, не сегодня? - я сел на диван.
- Идет волна. Обязательно надо сегодня, - Брайан опустился на стул неподалеку. - Ты думаешь, каждый день такая удача, что все плывет само? Этого состояния завтра может не быть. Прошлые жизни помнят единицы, и то не всегда. Я изучал это в Индии, точно знаю. Садись, расслабься, продолжим.
Телефон по привычке сам скользнул мне в руки.
- Секунду, я только жену предупрежу... Эм, привет. Я это... задержусь ненадолго. Я в гостях у Брайана.
- Задерживайся, - согласилась Эмили. - Не вопрос. Просто имей в виду, что я тогда вообще не ночую дома.
Многие ранены. Все-таки уместилось больше шести человек. Над верхней кромкой, которую я принял за вершину, оказался уступ. Чуть расширяясь, он образовывал что-то вроде площадки. Туда мы все и забрались.
Мне очень не нравится, что в этом море столько крови. Приманивать хищника хорошо, когда есть нож. Без него этого бесполезная засада... Или на нас засада?
Жену я вытащил. Обессилев, свернулась у моих ног - теперь никто не посмеет тронуть.
Волны стали заметно ниже.
В полуметре сидит шаман. Он держится за свой амулет и то ли шепчет, то ли тихонечко причитает. Неприятно смотреть на него.
Пахнет гарью, но ничего уже не горит.
Жена смотрит на моего отца, потом на меня и спрашивает то, о чем остальные спросить боятся:
- А если этот остров - это... все? Что если не осталось больше вообще никакой суши?
Открыв глаза, я вскочил.
- Мне надо домой!
- Постой! - Брайан схватил меня за руку. - Ну что, что, что ты видел?
- Спаслись многие. А многие - нет.
- А жена?
- Я вытащил. Она не утонула. Правда, Бро, надо ехать. Я приду потом.
- Ты можешь забыть!
- Я ничего не забуду. Да там особо и нечего. На шамане амулет.
Друг перегородил дорогу.
- Нарисуй. Нарисуй, а не то забудешь.
Быстрым росчерками я нарисовал лучи. Между ними - символы. Все это - в круге.
- Вот. Прости, надо ехать.
- Погоди! А какой это век?
- Что? - я удивился вопросу.
- Время какое? Относительно нашего.
- Не знаю...
- Ну блин... - Брайан в сердцах хлопнул ладонью по ноге. - А хоть всю жизнь вспомнил, всю?
- Да, - тут я был уверен. Не собираясь более развивать тему, пошел к выходу, когда вслед полетел вопрос:
- А умер хоть как? Ты помнишь, как ты умер?
Повисла пауза. Я смотрел на рисунок амулета в руках друга.
- Ты знаешь...
Еще помолчал.
- Не уверен вполне. Но кажется, я вообще не умер.
Ворвался в квартиру и не сразу понял, что в ней никого.
Быть вечером дома стало нашим с Эмили неписаным правилом. Вечером - лишь мы, только друг друга, запрещены и гости, и интернет. Иногда непрошеным третьим оказывается разве что телевизор. Редко Эмили давала себе послабление и приглашала друзей. Потом раскаивалась и шумно себя прощала.
Мне такой церемонии не полагалось.
Послонявшись по комнате, понял, что не высижу дома один. Готов был выйти на улицу, поймать первого встречного и рассказать ему обо всем, что увидел. К Брайану идти не хотелось - сам не понимал, почему. Подошел к окну с панорамным видом на залив.
- Такой большой город, - произнес с нервным смешком. - А пойти вечером просто не к кому.
Колотило от нервов.
"Если Эмили не вернется - я взорвусь".
И тут я заметил записку на столе.
Филипп, наш брак исчерпал себя. Мы давно не те люди, которыми познакомились. Я не знаю, Фил, возможно, это моя вина. Я все еще ищу в людях прежнего, "правильного" тебя. Но не нахожу. И даже в тебе его не нахожу.
Эмили не вернется.
Коротко звякнул телефон - еще одна смс.
"Фил, позвони. Я серьезно за тебя беспокоюсь".
Господи, достала уже.
Набрал номер, переждал гудки.
- Наконец-то! - радостно выдохнула коллега. - Фил, извини, мне действительно надо было с тобой поговорить. Займу пять минут.
- Погоди... - покусал губу. - Джоан, я могу с тобой встретиться в городе прямо сейчас?
- Нет.
Черт.
- Нет, но ты можешь ко мне приехать.
Едва дверь открылась, навстречу мне вылетел сенбернар и замахал хвостом. Я задрал голову, чтобы рассмотреть высоченные, под потолок книжные полки, да так и замер.
- Та самая квартира твоего друга?
- И собака, да.
- Шикарно.
- Да. Фил...
Я все еще оглядывался по сторонам.
- Тебе надо выговориться или помолчать?
- Выговориться, - в этом у меня не было сомнений. - А то я сейчас лопну.
Один из наших, прекрасный пловец, вызвался доплыть до ближайшего острова - если хоть один уцелел - и вернуться с подмогой. Когда-то я мечтал стать в плавании лучшим. Теперь думаю - может, и хорошо, что не стал.
Маленький кусок скалы - все, что осталось от нашего острова. Погибло все. Нас уцелело лишь десять человек. Из тех девятнадцати, кого шаман внезапно позвал приносить дары великому богу бури.
Я раньше как-то не верил, что с ним говорят боги. Теперь думаю - может, и говорят, но он их слушает плохо.
Ведь если они на самом деле хотели нас спасти и велели ему собрать нас вместе - не могли же они не сказать, чтобы он захватил нам с собою хоть что-нибудь пожрать?
- Где, по словам твоего друга, водится та морская звезда? - Джоан забралась на полку и вытащила атлас. Книга чертовски здорово пахла стариной - краской, бумагой, чем-то таким неуловимым, что вызывало во мне безотчетное почтение. Поэтому, чтобы не попортить страницу, я, не касаясь листа, обрисовал в воздухе пятно, как примерно его запомнил. - Вы жили на острове? Так. А рядом, значит, были еще острова?
- Но того самого на карте больше нет. Не может быть, - поправился я. - Это прекрасно помню: он взорвался.
- Какой же силы должен быть заряд... - коллега посмотрела на меня. - И как же при этом можно выжить, если такой заряд...
Покачал головой отрицательно.
- Муть в воздухе, - догадалась она. - Это пепел? Это же вулкан? Вулканы ведь не очень часто извергаются? О нем может быть написано где-нибудь?
- Не обязательно. Что ты ищешь?
- Ищу какие-нибудь близко расположенные острова неподалеку от действующего вулкана.
- Это было бы слишком больше везение, - я усмехнулся и сел поблизости.
- Одного не могу понять, - Джоан чуть сдвинула брови. - Если ты не умер... то получается... ты что, до сих пор там жив?
Жена пловца кричит и тут же затыкает рот рукой, как будто что-то этим изменишь. Его еще видно - голова и руки появляются и исчезают над водой. А кроме него - и поэтому как раз кричала жена - волны рассекает треугольник. И все мы смотрим, замерев. Два треугольника. Три. Последние две кружат, приближаются. Надо было вытащить тела из воды. Но некуда положить.
Мы еще надеемся - выплывет. Если он не сможет обогнать акулу - никто не сможет. У нас нет ни воды, ни пищи.
Мы зря тут чего-то ждем.
- Молодых жалко, - говорит отец. - Мы жизни прожили, успели. Они - нет.
Шаман смотрит на горизонт сквозь прорезь в своем амулете.
- Что там видишь в будущем? - спрашивает отец. - Безнадежно?
- Вижу жизни, - отвечает шаман. - Они увидят жизни, которые проживут.
- ..Усыпил вас всех? - Джоан удивилась. - То есть убил всех, а души куда-то переселил?
- Нет.
Это трудно было объяснить. Почувствовал, что меня колотит.
- Это как бы... Как будто вот тут и там... Это идет одновременно. Тут живу. Но как будто бы в то же время - я там сплю.
Залаял пес, требуя игры, и только это вывело нас обоих из оцепенения.
- Как так может быть? - спросила женщина.
- Не знаю.
- Послушай... А если тебя разбудить там - то что будет тут?
У меня не попадал зуб на зуб.
- Не знаю. Может, эта моя жизнь - как раз сон? Может, ее нет, вот и все?