Когда на восемнадцать баб приходится полтора мужика - это хана. Каждое утро начинается одинаково: моют Петькины кости. В Петькином поведении есть два зла: либо он крутит шашни на стороне, либо его избранница одна из нас. В первом случае весь коллектив обижен: да как он мог? Да с кем? с ощипанной лахудрой? Во втором случае ещё хуже: они молчат. Они строят коалиции и готовы выклевать друг другу глаз. Ненавижу. Всегда стараюсь улизнуть к Пашке, который далёк от этих войн, как земля от неба.
- Пашка, друг, какой мне снился сон. Я летела в Египет. На всю зиму. Там такая красота. Мне тесно здесь, я хочу путешествовать, видеть мир. Ты понимаешь меня, Пашка?
- А что тебе мешает?
- Всё мешает. Я не знаю, как. Я не умею жить свободной, я не знаю, могу ли летать. Вот скажи мне, дружище, будь у тебя возможность, ты сбежал бы отсюда?
- Не уверен. Здесь есть стабильность...
- Застой.
- Уверенность в завтрашнем дне.
- Рутина, Пашка.
- Если всё так плохо, - насупился он, - отчего же ты не сбежишь?
- Не получается, - я вздохнула и погрустнела. - Я не знаю, как миновать охрану.
- С охраной-то как раз несложно, - внезапно ответил друг. - Там есть такая щель, если туда залезть, охранник не заметит. И если кто-нибудь другой отвлечёт его внимание, можно ускользнуть.
- Пашка! - мне хотелось его обнять, но я застеснялась. - Пашка, скажи честно, ведь ты тоже об этом думал? Бежим вместе, давай, ну пожалуйста!
- Нет, - ответил он без раздумий.
- Стабильность?
- Да. И уверенность в завтрашнем дне. И потом... кто-то же должен отвлекать охрану?
Красавец-павлин распустил хвост и двинулся по направлению к калитке. Я ждала и дождалась: отчаянный собачий лай начал удаляться. Я взмахнула крыльями так, как мне и не снилось - и чудо! Всё-таки удалось! С третьей попытки я оказалась на заборе.
Шарик рванулся, понимая, что его провели - поздно! У него запуталась цепь, он только истошно лаял. Я злорадно ухмыльнулась.