Я стоял и курил, глядя в окно на цветущие ландшафты Калифорнии, когда вошла Тарья. Моя секретарша повела носом и поморщилась:
- Форточку за весь день ни разу не открывал?
- Не надо... - начал было я, но не успел: Тарья уже пересекла комнату и щёлкнула по сенсору. Пейзаж в окне немедленно погас, зато заработала вытяжка. Надо было вызывать электрика и чинить эту аппаратуру, но когда об этом заходила речь, и я, и Тарья, и Джефф - третий сотрудник нашей фирмы и второй её совладелец - соглашались, что тратиться на электрика ради такой мелочи не стоит. Иногда Джефф даже грозился разобраться и починить сам, но я его к этому делу не подпускал: пока функционирует окно, есть хоть какая-то отдушина. И чёрт с ней, с вентиляцией, раз уж из них работает что-то одно.
Я поспешил отвернуться от погасшей панорамы, но взгляд словно сам по себе нырнул вдаль, в темень, в обшарпанные кварталы не самого престижного офисного района столицы. Четвёртый этаж, стена напротив покрыта копотью, теплоизоляция на углу повисла лохмотьями - не иначе, кто-то врезался по пьяни. Меня передёрнуло. Тарья заметила это движение, но истолковала по-своему.
- Шёл бы ты домой, Бенни. Видно же, что устал. Всё равно от тебя тут толку...
Посмотрел на телефон - вообще-то я пялился на него уже два часа и дважды за это время звонил в справочную - проверить, не отключен ли он и нет ли на линии неполадок. Я ждал звонка от Джеффа, очень важного для меня и для конторы звонка, и совсем не хотел оказаться в это время в дороге, но Тарья была права - я устал. Не было никакого смысла сидеть тут до бесконечности. Может, Джефф сейчас тоже в пути, в каком-нибудь из районов, где не ловится сотовая связь. Я поднял взгляд и всмотрелся в пустое и чересчур знакомое лицо Тарьи.
- Не припомню - мы доплачиваем тебе за фамильярность? - мой голос, кажется, звучал любезно.
- Вроде нет, - растерялась она.
- Ну, если нет, так оставь её при себе.
Девушка обиделась.
- Как скажете, босс.
Она развернулась и ушла. Тёмное дрянное пространство за окном выглядело до противного манящим. Я накинул пальто, надел респиратор, шляпу, бросил Тарье указание передать Джеффу, чтобы звонил мне домой, и вышел.
Брать такси не стал - в основном, по финансовым соображениям. Надо было как-то дотянуть до следующего заказа, а если переговоры Джеффа сегодня кончились ничем, то ещё какое-то время уйдёт на поиски нового клиента. Я знал, что мне следовало заняться этим прямо сейчас, 'не класть яйца в одну корзину', как сказала бы моя мать, но заставить себя не удавалось. Меня тошнило от этой работы, от этого города, от этой жизни, а ещё более тошнило от осознания, что другие работы, жизни и города тоже мало меня привлекают.
Улицу освещали скудно - экономили. В центре, говорят, на небе повесили искусственные звёзды и включают по ночам. Должно быть, красиво, но не ехать же специально за этим в центр. В центре небо чистят, и днём оно смотрится настоящим. У нас тут всё покрыто копотью, и небо - не исключение. Да и кому оно, собственно, нужно.
Я даже не заметил, как, задумавшись, ошибся проулком и очутился в каком-то совершенно глухом месте - ни одной вывески, пара закрытых дверей, один-единственный покосившийся фонарь. Позади меня что-то хлопнуло, я не придал этому никакого значения, пока не обнаружил, что иду в тупик. Пришлось возвращаться, и вот тут оказалось, что я не один.
- Кошелёк или жизнь? - произнёс глухой голос, искажённый респиратором.
- Жизнь, - поспешно выпалил я.
Повисла пауза - бандиты чего-то ждали. Я спохватился:
- Да, но кошелька у меня нет.
- Хреново, - весомо подытожил один из них. - А если найдём?
- Правда - ничего нет, - попытался убедить их, зачем-то суетно разводя руками.
- Поищем, - предложил второй. Судя по интонации, его тоже достали эта жизнь, этот город и эта работа.
Они окружили меня, стали бить, и я уже начал прикидывать, как правильнее сложиться, чтобы защитить максимум себя хотя бы для опознания, когда прямо возле меня открылась дверь. Даже в тумане смога, сквозь запотевшие стёкла, я разглядел, что на человеке, который вмешался, не было респиратора, зато белел ровный воротничок католического священника.
- Сюда, сынок!
И я, уж не знаю, каким чудом, извернулся и попал в эту дверь.
Я вполз внутрь и сорвал респиратор. Вообще-то в церкви правилом хорошего тона считается респираторов не снимать - церковь организация некоммерческая, и пользоваться их воздухом на халяву не грешно разве что больным и неимущим, но в данный момент я себя чувствовал и тем, и другим. С чавканьем захлопнулся герметик.
- Вы их не боитесь, святой отец?
- Мне поздно, - он склонился надо мной, изучая тяжесть повреждений. Я потрогал языком разбитую губу:
- Выскакивать наружу без маски - тоже?.. - я сам не понял, что хотел сказать, но старик кивнул и улыбнулся.
- Тоже. Попробуй встать. Болит где-нибудь?
Болело везде, но я послушно поднялся, переступил, потянулся, вздохнул. Вроде не сломано ничего. Повезло.
- Повезло тебе, - эхом согласился священник. - Я случайно услышал. Тем входом редко кто пользуется.
- Тут есть другой?
- Разумеется. Выход прямо к метро. Сейчас обработаю тебе ссадины - и можешь идти домой. К жене, детям.
Представилась моя унылая квартирка без окон, под ложечкой заныло.
- Посиди тут. Аптечку принесу.
Когда священник ушёл, я осмотрелся. По всему потолку светилась голограмма, имитирущая высоченный купол собора. Выглядело натурально, я мысленно поздравил коллегу и даже потянулся потрогать - вдруг в самом деле пустота. Но пальцы наткнулись на скользкий, неприятный материал, из которого делают 'окна'. Обман. Даже тут - обман. Статуя Девы в голубом платье смотрела на меня с укоризной.
- Ну да, я никогда тут не был, - почему-то захотелось перед ней оправдаться. - А зачем? Просить я не привык, благодарить не за что. Раскаиваться мне особенно не в чем. Молиться я не умею, латыни не знаю, - я подошёл к деревянной оградке перед статуей, зачем-то встал на колени, опустил на оградку локти, ладони сложил перед лицом - словно спрятался. - Я даже не знаю, о чём тебя попросить. Со мной что-то не так. Но понимаешь, с миром вокруг вообще всё не так, и на фоне этого со мной-то всё в порядке. Понимаешь?
- Не хочется тебя прерывать, - сказали за моей спиной, - но тут скоро начнётся месса, мне надо успеть закончить с твоими царапинами.
- Конечно, святой отец. Да... спасибо, что спасли.
Когда я вошёл домой, телефон разрывался. Я схватил трубку, сглатывая комок в горле:
- Да?
- Бенни! Бенни! - заорала трубка голосом Джеффа. - Бенни, я это сделал! Контракт наш, Бенни!
Руки вспотели так быстро, что аппарат чуть не выскользнул из рук.
- Парк аттракционов, Бенни! Далековато, правда, на отшибе, но из столицы можно добраться на метро, это самое главное. Куча халявного воздуха! Прорва денег! Правительство решило вложиться в социальную программу по сенсорной адаптации!
Я попытался переварить последнюю фразу и ощутил позыв к тошноте.
- Господи, Джефф, неужели это кому-то нужно?
- Это нужно детям, Бенни. До правительства это вдруг дошло.
Детям. Я попытался вспомнить, когда я последний раз видел детей.
Когда с завода привезли собранную Годзиллу, я ощутил гордость. Два месяца мы с Джеффом изучали материалы предшественников - всю доступную информацию обо всех аттракционах прошлого. Мы ездили на раскопки Диснейленда за раритетным, прекрасно сохранившимся костюмом Микки-Мауса, проектировали 'русские горки', беззастенчиво монтируя голограмму водопада с водораспылителем, боролись с колесом обозрения, чтобы оно выглядело достаточно большим и в то же время не задевало купол. Всё упиралось в ресурсы, но мы извращались, как могли - парк, по замыслу, должен был ликвидировать недостаток зрительных, вкусовых, обонятельных, тактильных, звуковых ощущений. Сенсорный голод, леди и джентльмены, это настоящий бич нашего современного общества. Годзилла должна была мести хвостом, ходить и орать. И да, леди и джентльмены, она орала! Как она орала! В её рёве чувствовалось что-то по-настоящему первобытное, что-то такое, чего мне отчаянно не хватало в нынешнем мире. Я шутил, что если Годзилла сломается, я буду сам вместо неё реветь.
Такая большая игрушка должна была стать безопасной, и мы тщательно отлаживали её программу. Шаг вперёд, в сторону, вперёд. Два взмаха хвостом, крик. Шаг назад, в сторону, назад. Переход в режим ожидания: время от времени ящерица вертит головой и шевелит лапами. Хорошая маленькая девочка тридцати метров высотой.
И тут появилась Джейн.
Сначала я принял её за одну из нанятых актрис - она была одета в джинсы, замызганную куртку, шляпу, покрытую пылью, обута в высокие ковбойские сапоги, а в руках она держала кольт. Именно так я её и застал - она стояла в палатке-времянке, заменявшей нам офис в парке, и размахивала кольтом перед лицом Тарьи.
- Мне нужно увидеть вашего босса!
- Которого из двух?
Я не взялся бы определить по Тарье, знает она, что такое кольт, или нет.
- Любого!
Девушка хотела добавить что-то ещё, но тут взревела Годзилла, и я ощутил прилив внутренней гордости.
- Могу я вам чем-то помочь? - поинтересовался я, когда моя девочка отшумела своё.
- Это... ваше? - она потыкала дулом в сторону гигантской ящерицы.
- Несомненно. И заранее попрошу заметить, это ничем не нарушает закон, в отличие от угрозы оружием. Какие-то проблемы?
- Она у вас слишком громкая. Слишком. Она нам мешает.
- Вам?
- Меня зовут Джейн. Мы ваши соседи, - объяснила она. - Проект 'Дикий Запад, историческое наследие'. Мы от вас через стену.
- И что?
- Ваш мутант нам мешает.
- Чем?
- Звуком.
- У вас что, надои падают?
- У нас туристы от него падают. В обмороки. От неожиданности. У вас проблемы со звукоизоляцией.
- Это не у нас проблемы. Это у вас проблемы, - появился в дверях Джефф. - У нас всё согласно смете, утверждённой на федеральном уровне. А у вас? Если что-то не устраивает, подавайте на правительство в суд. Итог, конечно, ясен заранее, но мало ли...
- Я не могу ждать суда. Я не допущу, чтобы ваша Годзилла постоянно орала.
- Она будет орать не постоянно, - заметил я. - Всего лишь каждые два часа.
- Всего лишь? - возмутилась Джейн. - Вы издеваетесь?! Учтите, я этого так не оставлю. Я и без суда найду на вас управу. Зря вы думаете, что если вы федеральная программа, то вам всё можно.
Джефф достал из ящика фотоаппарат.
- Леди, по-моему, вы слишком вошли в образ. Вам не идёт. Угрожать - это, знаете ли, очень не по-женски, как и разгуливать с кольтом. Кстати, он заряжен? Прекрасно. Замечательный аргумент на суде. Разрешите вас запечатлеть.
- Поставщик сладкой ваты требует с нас неустойку!
Когда Джефф начинает кричать, с ним может соперничать разве что Годзилла.
- С какой ещё радости?
- Он утверждает, что вчера вечером кто-то позвонил от нашего имени и отменил заказ!
- Бред какой. Может, он с кем перепутал? Позвонил, отменил... У нас же контракт. Что за ерунда?
- Это не ерунда. Вот копия факса - он мне прислал. Уведомление о расторжении контракта. Отправлено из нашего офиса, погляди.
- Так скажи ему, что это ошибка, что всё в порядке, всё в силе, в чём проблема?
- Проблема в том, что этот жулик успел загнать всю партию другому покупателю. У нас до запуска пять дней, и нет сладкой ваты, и налицо явный саботаж.
- Тарья, - я нажал на кнопочку на столе, - ты вчера нашим поставщикам ничего не отправляла?
- Письма, которые вы просили, больше ничего. Что-то случилось?
- А кто-нибудь чужой сюда заходил?
- Та девка, ковбойша, опять заглядывала, хотела вас дождаться. Потом ушла.
Джефф сделал понимающий жест. Я кивнул.
- А ты куда-нибудь в это время отходила?
- Не припомню, - секретарша утратила уверенность. - Кажется, нет... А что?
Я занёс ладонь над кнопкой, когда она поспешно добавила:
- Парни, тут пришло письмо... Поставщик воздуха сообщает, что с завтрашнего дня подача будет приостановлена, а если мы не компенсируем убытки, он заявит на нас в суд.
- Где Джейн? - Джефф с ноги распахнул створки дверей салуна и прошёл прямо к барной стойке. Я последовал за ним, поневоле оглядываясь назад - меня, с профессиональной точки зрения, заинтересовало, как всё тут сделано. Очень красивые сумерки, дизайнеру хорошо удалась цветопередача. В небе чувствовалась высота без 'пластмассовости' - это очень ценно. Под ногами лежала настоящая пыль - похоже, здесь создали искусственный слой почвы. Интересно, зачем. Поилки для лошадей у салуна привели меня в восторг. Даже при нашем бюджете мне приходилось урезать все фантазии, связанные с водой, а убедить инвестора сделать настоящий водопад мы с Джеффом так и не смогли. Здесь вода в поилках стояла грязная, но её можно было потрогать. Я по-хорошему позавидовал дизайнеру - интересный проект. Я бы тоже делал его с любовью.
- Где эта сучка? - мой напарник хлопнул рукой по стойке, оторвав меня от размышлений. На него немедленно обратились глаза посетителей - их было немного, человек десять, все в аутентичном, неброском, довольно замызганном. Даже я в чистых джинсах и клетчатой рубашке смотрелся на их фоне пижоном, о Джеффе в костюме с галстуком просто молчу.
- Вы говорите о леди, молодой человек, - бармен спокойно протирал бокалы суконкой. Возможно, сказался стереотип постановщика, будто все бармены мира только и заняты тем, что протирают бокалы, а может, мы просто так удачно зашли, но мне вспомнились прекрасные старинные фильмы. Войны не хотелось, хотелось виски. По лицу бармена было очевидно - у него есть. - Выбирайте выражения.
- Я говорю о той поганке, которая саботировала наш запуск. Кто здесь главный? Я хочу, чтобы вы осознавали последствия своих действий. Если мы понесём убытки, клянусь честью, я найду способ перевесить эти убытки на вас.
Где-то неподалёку заржала лошадь, послышался стук копыт. Господи, неужели настоящая? Я посмотрел на Джеффа: опущенный вниз респиратор смотрелся на нём, словно ковбойский платок. Мне удалось убедить свою совесть, что приятель справится сам, и я тихо выскользнул обратно на улицу.
Как же всё-таки шикарно нарисовано небо! Лёгкие кучевые облака, грязно-розовые, сбились в стайку в противоположной от заката стороне. На закате небо было чистое, алое, со слепящим пятном солнца. Скажу как специалист: сделать так, чтобы солнце по-настоящему слепило, очень сложно. Это либо крайне энергоёмко, либо требует виртуозной работы голограммой. Тут явно было второе - глядя на облака, я уже не сомневался, что передо мной творение мастера. Сколько же это всё стоит? Немереных денег, наверное.
Звук копыт позвучал и потерялся, я пошёл наугад. Деревянные дома - я уже подозревал, что это всё-таки настоящее дерево - выглядели жилыми, кое-где из-под ставень пробивался свет. Слегка пахло навозом - не удушающе-мерзко, как пахнут окраины столицы, а очень натурально - видимо, они действительно разводят тут живность. Адский, должно быть, труд. Я хотел было постучаться в одну из дверей, но увидел вдали что-то вроде огонька и пошёл на него.
За крайним домом горел костёр. Маленький, почти игрушечный, но совсем настоящий - расточительная, дурацкая трата топлива и кислорода. У костра стояла коляска, которая загораживала что-то ещё. Когда я подошёл ближе, с удивлением понял - мольберт. Художник - мне был виден только его обритый затылок - сидел в коляске и что-то рисовал. Странно, что ему хватало света. Я подкрался совсем вплотную, хотел поздороваться - и замер.
Дело было даже не в том, что передо мной сидел так называемый 'инвалид ДНК', мутант, потомок тех, кто переселился под землю слишком поздно, тех самых, из-за которых ввели лицензию на зачатие, тех, от чьих порченых хромосом мы теперь так безнадёжно пытаемся избавиться. По крайней мере, он был человекоподобен - выглядел страшно, но не более того. Меня поразило то, что он рисовал. Казалось, он старательно срисовывает с натуры, мазок за мазком, пристально вглядываясь в дали перед собой. Но там, вдали, были прерии и горы на горизонте. Прекрасные, выполненные виртуозом, с учётом освещения неба и времени суток. С как бы выжженной солнцем травой, с деревьями вдалеке, до которых, казалось, можно доскакать на лошади. А на мольберте раскинулось море. Глубокое, поразительно синее, удивительно живое, хоть и не голограмма, а обычная акварель. Такое, какого никто из ныне здравствующих землян, наверное, уже и не видел. Разве что в записи, в старинном кино. А смотрят ли мутанты кино?
И вдруг взревело, и сердце у меня захолонуло. Художник дрогнул, кисточка выпала, он закрыл лицо руками в пластиковых манжетах. Я и сам не сразу понял, что это кричит моя Годзилла - когда понял, успокоился, но внутри всё равно колотилось. Это было и вправду... страшно. И почему-то особенно страшно здесь.
Я наклонился, чтобы поднять кисточку, когда голос за моей спиной произнёс:
- Это Рэнди.
Я обернулся, уже понимая, кого обнаружу.
Разумеется, Джейн.
- Рэнди мой брат.
Я выпрямился с кисточкой в руках. Джейн гладила брата по бритой голове, я чувствовал себя неловко.
- Успокойся, мой маленький, мой хороший. Это всего лишь звук. Это не страшно...
Рэнди ничего не отвечал; мне показалось нужным вмешаться.
- Это Годзилла. Большая и красивая. Я могу тебе её показать, и ты не будешь бояться. Хочешь, я тебе её покажу? Это совсем близко, за стенкой. Хочешь?
Рэнди поднял на меня глаза, большие и голубые, как у ангела, и в страхе закачал головой отрицательно. Он качал всё быстрее и быстрее, пока Джейн не схватила его голову и не сжала крепко.
- Вы с ума сошли, - устало сказала Джейн. - Разве можно...
В её голосе не было злости, но я всё равно почувствовал стыд. По телу Рэнди пробежала судорога.
- Помогите! Надо отнести его в дом, сделать укол.
Рэнди был очень лёгкий. Джейн показывала дорогу, я нёс мальчика на руках. Потом я ждал в комнате, пока Джейн не появилась из-за занавески.
- Вы живёте тут вдвоём? - поинтересовался я, оглядываясь.
- Да, довольно давно.
- Сложно?
- Терпимо.
Оказывается, я не рассмотрел её в прошлый раз. Без ковбойской шляпы, без звериного оскала на лице, Джейн была обычной девушкой, довольно привлекательной. Я бы даже сказал - в моём вкусе. Генетически чистая блондинка с длинными стройными ногами, только очень усталая - кажется, не от физического труда, от жизни. Впрочем, подумал я, когда она улыбнулась, кто я такой, чтобы делать такие выводы.
- Это ведь не туристы падают в обмороки, верно? - спросил я, мысленно приглашая её сесть к себе на колени.
- Это Рэнди, - кивнула она, словно мысленно соглашаясь. - Рэнди хочет тишины.
Я вспомнил её формулировку: 'Ваш мутант нам мешает'.
- Значит, наш мутант мешает вашему мутанту?
Джейн посмотрела на меня с горечью и разочарованием.
- Знаешь, Бен... Это совсем не смешно.
- Действительно, - стушевался я. - Извини.
Когда я вернулся в салун, там стреляли. Точнее, не так: в салуне стреляли, поэтому я помчался туда со всех ног, предполагая самое худшее. Худшее и правда случилось, только совсем не в том ракурсе, в каком оно померещилось мне.
Банда пьяных ковбоев во главе с моим приятелем Джеффом - виски у бармена всё-таки было, в пику всякому там сухому закону - устроила в баре тир. У стены, у самых часов, поставили пустую бутылку, и каждый, по очереди, пытался в неё попасть. Судя по осколкам внизу, мазали не все, и бутылка была не первая. Когда я вошёл, была как раз очередь Джеффа - тот, вполне уже в ковбойской кондиции, целился с локтя. От моего появления он вздрогнул, и пуля прошла мимо бутылки, прямо в циферблат часов. Бармен что-то воскликнул, но Джефф его опередил:
- Эт-то, - произнёс он, еле переплёвывая через губу, - только доб... павляет аут-тентичности.
Толпа одобрительно зашумела. Похоже, Джефф совершенно задурил им голову.
- Попробуешь, парень? - спросил у меня вполголоса бармен, протягивая кольт.
- Я не умею стрелять. А вас этому что, специально учат?
- Ты на Диком Западе, сынок. Тут у каждого кольт под подушкой, даже у тех, кому его не надо. Попробуй, тебе понравится.
Джефф между тем не слезал с конька.
- А что касается К... Кодзиллы... мы будем кататься на ней сами и к-катать наших детей, и выпьем за т-то, чтобы у нас у всех п... пыли дети...
- Джефф, - почти по слогам возразил я, - нам надо отключить у Годзиллы звук.
Пара десятков глаз воззрилась на меня в изумлении.
- Это всё ф-фаш переизбыток ик!-слорода, - грустно сказал мой напарник. - Бенни от него сп-пятил.
Ночь я провёл беспокойную, почти не спал. Моя маленькая каморка казалась мне душной и тесной - ну, в общем, она такой и была, просто я давно перестал обращать на это внимание. Мне рисовались радужные планы перемен в моей жизни. Ведь наш проект очень скоро закончится, времянку снесут, оставят только постоянный штат. А мы, дизайнеры, персонал временный. И что тогда? Снова крохотный офис на замызганных выселках столицы? Какое-то время пожируем на заработанное, а потом? Того, что мы заработали, не хватит ни снять квартиру получше, ни офис поприличнее - во всяком случае, не надолго. А тут Джейн. И её проект, где актёры-ковбои живут, ведут какое-то подобие натурального хозяйства, получают свои деньги за то, что просто ходят с кольтами и в рванье, а туристы на них глазеют. Не то чтобы я любил, чтобы на меня глазели, но у них есть земля, вода, кислород - как в лучших домах Парижа, чёрт побери, и на таких условиях я согласен потерпеть. Конечно, меня туда не возьмут просто так. Дизайнер им не нужен, а если и нужен, то у них уже есть, и - тут мне приходится признать - он даёт мне сто очков форы. Но если я женюсь на Джейн, она выбьет мне актёрскую ставку, я уже прощупал почву. Лицензию на вступление в брак мы получим легко, я чистокровный, она, очевидно, тоже, с этим проблем быть не должно - это прекрасно, потому что для меня это важно. Самая перспектива, что с моим ребёнком может быть то же, что с Рэнди, меня приводила в панический ужас; к счастью, Рэнди - мальчик, это значит, что по женской линии у Джейн вполне возможна генетическая чистота, и, глядя на неё, даже нелепо в этом сомневаться. Я, конечно, всё равно попрошу её пройти проверку.... или сначала женюсь, перееду, а потом попрошу... в конце концов, перед получением лицензии на зачатие её к такой проверке так или иначе обяжут. Господи, хорошо, что я чист. Слава тебе, хорошо, что я чист.
Мои мысли вернулись к тому священнику и церквушке. Кажется, я всё-таки просил... просил нового пути, перемен, и вот он, новый путь. Да, я не люблю Джейн, но она прекрасная девушка, в моём вкусе, а как она заботится о брате! Я припомнил глаза Рэнди. Смотреть на него, конечно, страшно, но глаза - я вдруг понял, где видел такие - у той статуи с выразительным взглядом. Это знак, Господи, я понял тебя. Это знак.
- То есть как это не можем? - я привстал над стулом, в недоумении глядя на Джеффа. Он был 'после вчерашнего' - похоже, так и ночевал в том салуне. Интересно, чем у них там кончилось? Картами? Даже не хочу спрашивать, есть ли у них лицензия на игорный бизнес.
- А вот так. Не можем. Годзилла согласована с вышестоящими инстанциями. Тебе придётся добраться чуть ли не до министра культуры, чтобы её отменить. Да и зачем это вдруг тебе понадобилось? Её уже разрекламировали в прессе, билеты в парк распроданы на три недели вперёд. Мы запломбировали пульт от неё и убрали под стекло для гарантии невмешательства в программу. И ты теперь хочешь, чтобы она не орала?
- Хочу, Джефф. Если я скажу, что мне лично это нужно, ты мне поможешь?
- Тебе лично?
Приятель встал, подошёл ко мне, приблизил свою помятую физиономию. Разило перегаром.
- Я угробил вчера весь день и весь вечер на то, чтобы уладить возникшую проблему. А теперь 'тебе лично' нужно, чтобы я это всё пустил коту под хвост. В чём тут дело, Бенни? Я что-то не возьму в толк, - Джефф ещё наклонился, почти нос к носу. - Ах чёрт побери, я тупой. Дело-то, наверное, в Джейн. Я помню, тебя долго не было вчера вечером. Прекрасная девушка. Я с ней проснулся сегодня утром. Прекрасная. Ты тоже заметил, да?
- Ты врёшь! - я инстинктивно схватил его за узел галстука, рванул на себя. - Ты же врёшь, подонок!
- Кто подонок? - Джефф резко сбросил мою руку, отшатнулся назад. - Я подонок? Это ты мне говоришь, своему другу? Из-за девки, которую всего один раз трахнул? Да она же с каждым готова, с каждым, идиот, с чего ты решил, что ты для неё особенный?
- Я с ней не спал, - выдавил из себя с усилием.
Приятель взмахнул руками.
- Ах, ну тогда да. Ты - особенный.
- Не смей так говорить о Джейн! Ты лжец!
- Возьми слова обратно, Бенни. А не то...
- А не то - что? Ты и про меня чего-нибудь такого наговоришь?
- Наговорю. Что ты готов предать друга из-за первой же юбки. Что ты ставишь это выше интересов проекта. Мир у нас маленький и тесный, это только кажется, что столица большая. Хрен ты после такого найдёшь работу, помяни моё слово. Пока не придёшь просить прощения за то, что назвал лжецом.
- Не дождёшься, - ответил я. - Не раньше, чем ты попросишь прощения у Джейн.
- Он действительно приставал ко мне, я его отшила. Ты так рано вчера ушёл... Если бы ты мог меня вчера защитить, видел бы всё собственными глазами.
У Джейн был обеденный перерыв, она накрыла ланч на клетчатом пледе за домом - место было укрыто от глаз туристов. Рэнди сидел к нам спиной и снова рисовал море - теперь уже другое, в бурю, и при этом так пристально вглядывался в горизонт, что можно было поверить, что он и вправду всё это видит. Интересно, куда Джейн девает его картины? Можно было бы устроить выставку, будь он нормальным. Мутант-художник - у нас этого не любят. Впрочем, всегда можно сказать, что это картины Джейн.
- Ты мне веришь? - переспросила она, чувствуя, что пауза затянулась. Я вгляделся в её глаза.
- Верю. Прости, что замолчал - задумался, как решить проблемы. Я же теперь безработный. У меня появилась куча времени, а мне совершенно некуда идти.
- А тебе обязательно надо идти? - она потянулась ко мне. Я ответил. Закрыл глаза, чтобы целоваться вдумчиво, а когда открыл их, встретился взглядом с Рэнди, который зачем-то чуточку обернулся - и я невольно отпрянул.
- Что такое? - с неудовольствием произнесла Джейн.
- Время, - я посмотрел на часы. - Сейчас завопит Годзилла.
Джейн бросилась закрывать брату уши. Пожалуй, я её полюблю.
- Не разговаривает, не может ходить, даже не может самостоятельно передвигать коляску. Умеет держать ложку, кисточку и манипулятор.
Ненастоящие звёзды светили сквозь настоящее стекло. Мне хватало и этого для иллюзии полноценной жизни. Мы лежали рядом, обнявшись, было очень тихо и темно. Разговаривали шёпотом.
- Манипулятор? - переспросил я. - Рэнди умеет пользоваться компьютером?
- Ну да, - нехотя ответила Джейн. - Я научила.
- Значит, он умеет читать?
- Значит, умеет, - мне послышался в её голосе какой-то холодок.
- Гениальный ребёнок, - вздохнул я. - Цены б ему не было, если б... Кстати, сколько ему лет?
- Это важно?
- Ну... не знаю, наверное, нет. Просто спросил, вот и всё. Что-то не так?
- Бен, - Джейн приподнялась на локте, пытаясь рассмотреть меня в темноте. - Если мы будем жить вместе, тебе придётся научиться относиться к Рэнди как к человеку. Не как к чуду природы или забавному зверьку, а как к человеку. Понимаешь?
- Понимаю, - ответил я серьёзно. - Я думаю, я уже к нему так отношусь. С той минуты, как понял, какой у него невероятный талант.
- Даже не как к таланту, - покачала она головой. - Как к человеку. Пойми.
- Хорошо. Я постараюсь понять. Давай спать, моя радость, завтра тяжёлый день.
Через четверть часа Джейн уже мирно сопела и видела сны. Я лежал тихо, смотрел в потолок и услышал звук. С трудом понял - это еле слышно плачет Рэнди за занавеской. Не знал, что делать, несколько минут лежал тихо, чтобы мальчик не понял, что я его слышу. Потом встал, подошёл к нему, погладил по бритой голове.
- Всё будет хорошо, Рэнди.
Он всхлипнул сильнее.
- Годзилла замолчит... я тебе обещаю.
Он шмыгнул носом ещё громче. Я вздохнул, пожал плечами, погладил повёрнутый ко мне затылок ещё разок и вернулся обратно. Никогда не умел утешать.
К министру культуры Джейн ходила без кольта. Я, конечно, выдвигал версии по ночам одна другой зажигательнее - вызвать Джеффа на дуэль, прокатить министра культуры по прерии на лассо, переодеться индейцем, прокрасться в парк и перерезать Годзилле горло мачете, в конце концов, разбить стекло, выкрасть пульт и нажать кнопку аварийного отключения - но и я, и Джейн знали, что действовать нужно в рамках закона. Пока на твоей стороне закон - с тобой сила. Когда ты против закона - ты только зёрнышко кофе в ручной кофемолке. Я, кстати, научился его молоть на потеху публике, а потом варить тут же, в старинной металлической турке. Запах неимоверный! Жаль, что я не знал этого, когда проектировал парк - вот где настоящий обонятельный аттракцион! Был бы первым номером, вместо Годзиллы! Ну... не был бы. Но я могу помечтать?
Мечтать я приходил к Рэнди. Как-то так само собой сложилось, что когда Джейн уходила на весь день воевать с инстанциями, я регулярно, как бы ни был занят, подходил проверить, как там её брат. Ухода ему требовалось немного - один раз в день я приносил ему пищу из бара, второй раз мы ужинали уже вечером все вместе. Кроме того, нас сблизила Годзилла - как только парк запустили, она и правда стала кричать каждые два часа. Это означало, что я должен был возвращаться к мальчишке, закрывать ему уши руками (беруши он постоянно вынимал, видимо, не осознавая, для чего они), потом сидеть с ним ещё какое-то время и идти назад. Я научился понимать некоторые его условные знаки - 'да', 'нет', 'пить' - большего от меня и не требовалось. Деликатные бытовые вопросы Джейн неизменно решала сама.
Иногда после крика Годзиллы я сидел за спиной у Рэнди и смотрел на море. Я пытался расспрашивать, почему он его рисует, но ответы жестами не приносили ясности.
- Ты хотел бы увидеть настоящее море?
'Нет'.
Иногда он пробовал мне растолковать. Откладывал кисточку, складывал пальцы щепотью, указывал ею на картину, а потом словно бросал что-то за мольберт.
- Ты хотел бы, чтобы там было море?
'Да'.
- Понимаешь, эти прерии... они там не совсем настоящие. То есть они совсем ненастоящие, это голограмма. Как бы тебе объяснить... в общем, там не может быть моря.
Рэнди кивал, а потом снова указывал щепотью на картину. Приходилось признать, что я не понимаю.
Через неделю меня оформили в штат.
Поначалу остальные актёры меня дичились - я не сидел вместе с ними в салуне, не принимал участия в попойках, не мыл косточек соседям и политикам, но потом они как-то молчаливо смирились с моим присутствием. Бармен - по совместительству он заведовал и кадровыми вопросами - в какой-то день вызвал меня подписать контракт. Несколько листков настоящей бумаги, по старинке - из вторсырья, скорее всего, но всё равно это создавало впечатление основательности. Кроме того, процедура была обставлена как надо: он проводил меня в кабинет, усадил за стол и торжественно произнёс:
- Парень, я не буду тебе мешать, прочитай внимательно, чтобы потом не говорил, что ты подписывал не глядя. Если будут вопросы - спрашивай, не стесняйся, - и вышел после этих слов.
Я вгляделся в первые строчки: 'Компания 'Дикий Запад, Историческое Наследие, Лимитед', с одной стороны, и гражданин Федерации Бенджамен Стейтон, с другой...' А Джефф обещал, что я ещё долго ничего подобного не прочитаю. Ха!
Контракт был стандартным, я расправился с ним быстро. Отметил карандашом некоторые пункты, перечитал ещё раз, в целом остался доволен. Встал, прошёлся по кабинету, выглянул в окно, с любопытством осмотрел книжные полки. Мелькнула мысль заглянуть в контракт Джейн - стало вдруг интересно, как официально называется её должность. Пиарщик? Рекламщик? Или специалист по открыванию дверей с ноги? Хотя, скорее всего, она числится какой-нибудь судомойкой или актрисой, как я.... Я нашёл её личное дело, сильно опасаясь, что меня застукают за моим чтивом. Верхним листом в её папке лежал сертификат генетической чистоты.
От созерцания этого бесценного документа меня оторвал рёв Годзиллы, и я осознал, что совершенно забыл про Рэнди! Перепрыгивая через табуреты в баре, я рванул на другой конец посёлка.
Я готов был проклясть самого себя за то, что выдумал это чудовище. Коляска валялась опрокинутой - похоже, Рэнди от страха опять били судороги, но в эту минуту он лежал неподвижно, рассматривал небо. Годзилла уже не кричала. Рэнди не плакал, только губы беспомощно и жалко кривились, будто он изо всех сил удерживается от слёз.
Я-то полагал, что это для него физически невозможно.
- Тише, малыш, тише, - я чувствовал себя увальнем, который внезапно разучился говорить. - Всё хорошо. Прости меня, пожалуйста, я опоздал.
Я наклонился над ним, испытывая чудовищное раскаяние - смотрел в его глаза, полные невыплаканных слёз, и пытался понять, умеет ли Рэнди чувствовать обиду. Сознаёт ли он, что это именно я виноват в том, что его до полусмерти пугают каждые два часа. Нет, думал я, вряд ли осознаёт. Но разве мне от этого легче?
- Тише, хороший, тише. Ты же у нас самый сильный. Не надо плакать. Мальчики не плачут...
Голубые глаза Рэнди на секунду закрылись, под ними стало влажно. Потом он взглянул на меня, поднял тонкую, хрупкую, закованную в пластик в районе запястья руку и ласково коснулся моей щеки. И тут, чёрт побери, до меня дошло.
- Джейн, нам надо поговорить.
- Не сейчас, солнышко, подожди. День был трудный, я просто умираю от усталости.
- Джейн, сейчас.
- Это действительно срочно?
'Вообще не срочно', - хотел признаться я, а вместо этого выпалил:
- Почему ты называешь Рэнди братом?
Джейн обернулась и замерла.
- В каком смысле, Бенни?
- В прямом. Почему ты называешь сестру братом? - я посмотрел на неё и вдруг начал понимать. Один за одним разрозненные факты вдруг сложились во что-то целое. - Я понял, почему ты скрываешь его возраст. Вы близнецы, верно? Может быть, даже однояйцевые? Не спишешь мутацию на плохую линию другого отца или матери, так? Это, по большому счёту, вообще случайность, кто из вас родился нормальным, а кто нет. Рэнди... это, часом, не сокращение от Рэндом? У ваших родителей было чувство юмора, не поспоришь.
- Не поспоришь, - согласилась она.
- Значит, вы близнецы, и Рэнди - твоя сестра. А что тогда сертификат? Фальшивка?
- Ты и сертификат видел?
- Угу, - я отвёл взгляд. - Джейн, а ты знаешь, что бывает за подделку документов? Не надо, не отвечай. Знаешь. Именно поэтому ты называла Рэнди братом. Иначе бы стало очевидно, что чистота по женской линии - это пшик, и что сертификата у тебя быть не может.
Она молчала.
- А я-то хотел на тебе жениться.
- Рэнди мешает? - она с вызовом вскинула брови.
- Ложь твоя мешает. Ложь. Что за отношения, если их начали с вранья.
- Серьёзно? - она смотрела на меня, как на врага. - А может, это в тебе заговорил чистюля? Ты же тоже, как все вокруг, считаешь, что мутанты - не люди? Мутанта не допустят к работе, будь он хоть в тысячу раз способнее обычного человека. Мутанта не подпустят к искусству, не дадут устроить выставку, концерта - только за набор хромосом. Это правильно? Это законы? За что ты их чтишь, законы?
- Джейн... - я покусал губы, подбирая слова. - Ты передёргиваешь. Посмотри хотя бы на Рэнди. Он... она безумно талантлива, но разве этого достаточно? Нужна ещё такая вещь, как работоспособность. Скажи честно - разве Рэнди могла бы работать?
- А она работает, - прошипела Джейн. - Работает, и получше, чем ты.
- Что ты хочешь сказать?
- Я хочу сказать, что я только числюсь тут дизайнером. Ты видел небо, прерии, все эти дома? Это сделала Рэнди, понимаешь? Рэнди! И хватит о ней говорить в третьем лице, она ведь, чёрт тебя побери, сидит за твоей спиной!
- Извини... Джейн, я не могу.
Мы стояли на крыльце, Джейн зябко куталась в куртку и только что попыталась меня поцеловать.
- Во мне что-то сломалось, Джейн. Извини.
- Понимаю, - голос звучал ровно. - Ты не первый. Когда парни узнают, что я не чистокровная, это всегда многое меняет. Наверное, это нормально.