Этот листок случайно занесло ветром на могилу моего брата, куда я, по давно заведенному порядку, прихожу каждый церковный праздник. И не важно, приспособлен он для поминания усопших или нет. Я провожу эти дни с братом. Потому что праздники надо проводить с семьей. В тот день было Родительское. Я открыл слегка початую бутылку "Перцовой", плеснул в грязный пластиковый стакан (надо бы сполоснуть, но нечем, не водкой же посуду мыть, в самом деле), опустил на перекладину креста.
- Земля пухом Митяй.
С другой стороны положил пару "LD" синих. Настоящие пацанские, только их Митя и признавал. Наклонился вырвать пробивающийся сорняк, и тут, мне в руку что -то ткнулось. Робко так, как щенок носом. Глянул - листок тетрадный к руке моей прибило. Развернул. А там вот что.
"Дорогая бабуля. В первую очередь хочу тебе сказать, что мы хорошо кушаем. Поэтому моя задница уже сорок восьмого размера и плавно подбирается к пятидесятому. Еще мы читаем газеты. И утренние и вечерние, как ты меня учила. Выучили всех президентов всех стран и все политические режимы. Знаешь, я даже захотела стать журналистом. Политическим. Или международным. Думали подавать на жур-фак документы. Тебе, наверное, интересно, почему это я пишу тебе "мы"? Да, ты уже, наверное, догадалась. У тебя будет правнучка. Она у меня в животе только пять месяцев. Но я уже имя придумала. Назвала ее как тебя. Нет, имя придумывать не рано. Потому что моя девочка может не успеть. Не успеть родиться. У меня острый лейкоз. У нас острый лейкоз. Химиотерапия действует слабо. Нам не помогает это их лечение. К тому-же, она вредит моей девочке, и я думаю от нее отказаться. Мы умираем, бабушка. Мне постоянно хочется плакать. Ни то из-за беременности, ни то из-за смерти. Но я держусь, потому что беременным нельзя волноваться. Я знаю, что малышка скорей всего никогда не увидит свет, но я хочу, чтоб она прожила как можно дольше. Хотя бы столько, сколько проживу я. Ведь родители не должны хоронить своих детей, бабуля? Это неправильно. Противоестественно. Жить нам осталось месяц. Может два. Скоро мы будем вместе с тобой, бабулечка. Выходи встречать к этому белому светящемуся тоннелю, если он конечно существует. Мы тебя любим. Жди нас. Твои, внучка Женя и правнучка Матрена."
Я поднял глаза от письма и осторожно огляделся, надеясь, и боясь, что увижу сейчас эту девушку, что придется ей что-то говорить, а я, знаете, говорить не мастер, и все-таки я должен ее увидеть, помочь, спасти...Черт, да от чего спасти то? Как спасти? От рака? Я не врач и не Бог, но черт возьми...Я рванул с места по дорожке в сторону калитки - никого, потом резко влево -вправо, вот какие - то люди, наверное она тут
- Женя? Тут есть Женя?
- Ну я Женя - вышел вперед рыхлый прыщавый пацан. Что вы хотели?
-А! -Махнул я на него рукой. Не ты! Девушка. Женя! Пухленькая. Беременная. Видел?
- Н-н-н-е-е-е-е-т ...
Пацан вытаращил рыбьи глаза и только тут я понял, что держу его за воротник. Отпустил перепуганного парня и рванул дальше, крича на ходу - "Женя! Женечка" и почему-то еще изредка "Матрена!" Но так я их и не нашел. Через полчаса меня вывели с кладбища сторож и три крепких копача, приняв за пьяного. Попросили проспаться. Я так и сделал.
Это было на Вознесение. Я не спеша шел по кладбищу знакомой аллейкой. За десять лет, которые здесь лежит Митя я так здесь все изучил, что мог бы и во сне по этому кладбищу экскурсии водить. Тем более что глаз у меня зорки, все подмечаю. Вот и сейчас, смотрю, оградку на одном участке разобрали. А рядом со старой могилкой еще одна, новая. Почти впритык. Подошел я. Смотрю. Старая могилка с гранитным памятничком, на эмалевом овальчике фотография. На фотке благообразная старушенция лет семидесяти. И подпись - " Солопова Матрена Ивановна" А рядом, я как глянул, аж вспотел. А потом так холодом и пробрало. Две надписи на одном кресте. "Мирниченко Евгения Викторовна 18 лет и Мирниченко Матрена 1 день". И смотрит на меня с этого крестика девочка в косынке, пухленькая, улыбчивая, а лицо у нее такое, знаешь, прямо сердечком, прямо любовь на нем так и написана, и так ее много, что даже само лицо сердечком.
- Жена ? - Спросил голос из -за правого плеча. Я обернулся. Это был один из вечно слоняющихся тут пьянчуг.
-Ага. - Зачем -то ответил я. Помолчал с минуту и добавил. - И дочка. И бабушка.
- Красивая. - Задумчиво протянул алкаш.
- Кто? - тупо спросил я.
- А все красивые. И жена, и бабушка. И дочка, наверное. - Напевно протянул алкаш.
- Наверное - согласился я.
Это было на Покров. В небольшой придорожный магазин зашел рослый мужик средних лет в военной куртке и грязных джинсах.
- Ленка, вон опять твой контуженый идет, - хохотнула молоденькая продавщица с перегидролевыми кудряшками кроваво-алыми губами.
-Цыц, дура. Я бы на тебя посмотрела, если б у тебя на глазах боевики брата родного пытали - зашипела на нее толстая тетка с фиолетовой химией.
Лена быстренько достала из - под прилавка заранее приготовленный пакет. В нем лежали: бутылка перцовой водки, пачка "LD" синих, погремушка, и две толстые общественно-политические газеты. Утренняя и вечерняя.
- Своих навещать идете?-спросила продавщица отсчитывая сдачу
- Да. -мужчина криво улыбнулся уголком рта. - Праздники нужно проводить с семьей.