Аннотация: Это очень наивный рассказ, рассказ о бегстве. Но именно такое настроение у меня было на тот момент...
Выбор
Свободен тот, кто может не лгать
А.Камю
Некий человек (давайте назовем его Н.) написал свою первую в жизни книгу и отнес ее в издательство. Стоял теплый летний денек - из тех, когда солнце еще не печет на полную, а чувствуется последнее дыхание уходящей куда-то вдаль весны, - и все будто дышало радостью.
Он зашел в издательство (пусть это будет Издательство N1) и увидел сидящего за столом человека. Человек оторвал свой взгляд от бумажек, притворно улыбнулся Н. и сказал, что он редактор. Н. спросил, к нему ли следует обращаться с таким-то вопросом (тут он упомянул о книге). Человек, который назвался редактором, снова улыбнулся и сказал, что да, к нему. Тогда Н. отдал ему рукопись. Надо сказать, что она имела форму компакт-диска, но это в общем неважно.
Редактор пробежал своими маленькими поросячими глазками по экрану своего монитора, это все заняло довольно длительное время, и наконец сказал:
- Ага!
Н. поинтересовался, в чем причина такой реакции. Редактор сказал, что все в принципе ("Да-да, именно что в принципе!" - подчеркнул он) нормально, вот только его смущает вот то-то и то-то - тут он показал Н. собственно то, что его смущает, это было из заключительной части книги, где делались выводы.
- Но! - тут он оскаблился, - можно исправить эту фразу на такую (тут он назвал свой вариант), а энту вот так перекрутить, и тогда все будет хорошо, - он стал перечислять предложения, которые, по его мнению, нужно изменить, или как он сказал - "откорректировать".
- Мы даже выплатим вам в этом случае полностью гонорар, - последовала довольно приличная цифра. - Если не согласитесь - седьмая часть от этого, - коротко закончил он, отворачиваясь от собеседника.
Н. ответил, что ничего из своего произведения по чьему-либо указанию выкидывать не собирается. Редактор пожал плечами и сказал, что в таком случае полного гонорара Н. не видать, да и не факт, что его вообще тогда напечатают. Наверное, он ожидал, что это произведет впечатление на сидящего рядом с ним человека.
Но Н. молчал. Тогда редактор как бы нехотя проговорил:
- Понимаете, в вашей книге нечто есть. Опасное, я бы сказал. Я же не дурак, я вижу. Это, так сказать, в некотором роде истина о действительном положении вещей в нашем мире, - тут он притворно вздохнул. - Но кому она сейчас нужна, эта истина? "Общественное мнение", "мораль" - вот что важно, как собственно говоря, было и всегда. Ну и "линия партии", само собой, - если вы понимаете, о чем я говорю, - более того, под этой "линией", вы должны это знать, и формируется это так называемое "мнение общественности" и эта расплывчатая "мораль", черт возьми, - с нажимом говорил редактор так называемого "Издательства N1", вроде как печатающего книги, что однако было весьма и весьма двусмысленным и расплывчатым определением.
Н. сказал, что да, понимаю, и добавил, что никто не заставляет людей читать книги, как и покупать их, и тем самым сверять их с этим самым "мнением", что это - личное дело каждого, и вообще у каждого мнение свое, и оно должно признаваться и защищаться демократическим государством, это отображается в его конституции, редактор конечно же должен это знать, а что такое общество, как не сумма всех этих отдельных людей, личностей, которые имеют свое личное мнение по каждому поводу и с которым нужно считаться?
Редактор в ответ на это расхохотался и сказал, что все оно, в общем верно, но:
- Это ж толпа, тупая толпа! Стадо тупых баранов-потребителей, прожирающих последние остатки своих мозгов. Народ слышали когда-нибудь понятие? Черт, я всегда, когда слышу это слово по телевизору, начинаю улыбаться. " Такой-то народ, народ решает, народ знает, народ требует..." Хочется даже сказать: "Ребята, какой такой еще народ, вы чего, в самом деле, совсем того, крыша поехала? Я знаю только, что это стадо сбивают в кучу, находится всегда умный человек, который управляет этим сбродом (разумеется, с определенной целью и с выгодой для себя). Сама же по себе отдельная молекула в этой толпе ничего не значит - пищать-то может, но не больше, потому что никому она не нужна, эта частица, кроме как самой себе и ее близким, да и то часто до поры до времени.
Редактор ненадолго замолчал, давая себе передышку.
- Да, так и тут то же самое. Каждый делает что хочет, конечно, но это ему только кажется, что на него никто не влияет. Просто умело дергают за ниточки, а эти клоуны думают, что они, видите ли, "свободны". Нет, ну не дураки, а? Они все считают себя исключительными, индивидами, чем-то выделяющимися среди других людей, а на самом деле они - серая масса, которую умелые руки слепили в нужную фигуру, и строят на этом свой бизнес. Детективчики, романчики, принцики, принцесски, мачо-бандиты - общество уже сформировало свои запросы. То есть это сделали за них, но они считают - это нужно, правильно, потрясающе, великолепно, просто здорово, наконец "круто"... Ну, знаете, промыть серое вещество, да, к тому же таким серым посредственностям, которые только и ждут, когда за них все сделают и выложут на блюдце, особого труда не составляет. А "герои нашего времени" - всякие разные графоманы с большой дороги, псевдофилософы, "открыватели истины", "оракулы-нострадамусы" и просто "честные люди", играющие какой-то ноткой в душе человека, и поворачивающие ее под разным углом и по своему усмотрению умело этим пользуется, так как они отчасти и создавали "мнение общественности", это же ясно. Ну а мы, издатели, непосредственно, так сказать, проводим это в жизнь. На это мы, понятное дело, и живем, этим питаемся. Это наш хлеб, понимаете? Если у нас его отнимут, мы разоримся. Потому нам невыгодно ("не - вы - го - дно" - по слогам отчетливо произнес он) печатать правду.
- А! - редактор вытер вспотевший от напряжения лоб носовым платком, который достал откуда-то из карманов своих брюк. - Все равно привыкли жить во лжи, так не все ли им равно, что будет написано в книгах, показано в фильмах или спето в песнях, в конце концов! - после этой тирады он снова промокнул лоб. - Да, главное - что б это было им понятно и удовлетворяло их самолюбие. Если же чего не так, ну не понимает человек, зачем было убивать того героя, ведь он должен был в конце жить с героиней долго и счастливо, нарожать куча детей и умереть, как и все, в своем доме и при своем имуществе, то в первую очередь по шапке достается писателю. Издателю от этого тоже, понятно, не ахти как весело, потому что люди недовольны, люди не покупают этого автора, прибыли нет, как следствие. Куда ж это годится? Именно поэтому, - и в этот момент редактор закашлялся, а потом громко высморкался в свой рабочий, как видно, платок, - да, именно поэтому я люблю повторять: "Сладкая ложь лучше горькой правды!". Да, люблю повторять это, - задумчиво проговорил редактор Издательства N1 и посмотрел на Н. - Вы, конечно, тоже так считаете? -спросил он с ехидцей.
- Не считаю, - ответил Н.
Могло показаться, редактор удивился, но конечно, не подал виду.
- Что ж... Возможно вам это только кажется. Все всегда такие рьяные поборники своих идеалов, но вот когда дело доходит до них лично, они почему-то превращаются в страусов. То есть прячут голову в песок, это ясно, надеюсь? - он вонзил пристальный взгляд своих острых глазок прямо в Н.
Н. заверил, что да, ясно, и что страх естественная вещь, что, однако, не оправдывает их.
- А что оправдывает? - злобно спросил редактор Н. - И должно ли вообще что-то их оправдывать? Это их выбор, разве не так? Они ведь сами решают для себя, никто их не заставляет.
Н. сказал, что так-то оно так, но в этом случае про выбор как такой говорить просто смешно - пешки не могут ничего выбирать, ими просто двигают и все, нравится им это или нет, скорей тут выбирают за них самих, чем они решают хоть что-то, но конечно, по течению они плывут добровольно, это да, но опять-таки, только от них зависит, поднимутся ли они и пойдут против этого самого течения или же, например, собственным путем.
- Ха, все это слишком сложно для простого потребителя, - с каким-то даже удовольствием ответил редактор. - Для них главное - что бы "модно", "бестселлер" и куча других ничего не значащих слов. Этим, думается, тоже занимаются весьма тонкие умы и довольно, как можно видеть на сегодня, успешно у них это получается. Это все, дорогой вы мой, бизнес, а что это, как не большая куча вонючих денег, для добычи которых сделан механизм, где каждый знает свое место и роль, который проверен временем и с нынешним поколением нашего "прогрессивного общества" работает безупречно, на ура, я бы сказал. Так тогда к чему же что-то менять? - широкая улыбка медленно растянула пухлые губы редактора. - "Все идет по плану, все без перемен" - процитировал он откуда-то. - Никому нет дела, что герой в реальной жизни давно должен был уже бы скопытиться, его девушка уже перебежала бы к более рассудительному молодому человеку, да и вообще большая часть того, что там написано, вообще не имеет место быть в реальности или происходит совершенно другим образом. Да, главное, все счастливы, бандиты наказаны, принц прилетел на белом коне, ага... Или приехал на черном "Мерседесе" с тонированными стеклами, да все равно, подставьте что угодно - красной "Феррари", "Порше", на танке, черт побери, - на этом месте редактор засмеялся во весь голос, потом неожиданно захрипел, закашлялся и стал отхаркивать в свой несчастный платок. - Истина открыта, гнусные политики разоблачены, а другие как по мановению палочки сразу же становятся святыми, наконец открыт Смысл человеческого существования, - а после этого, согласитесь, можно спокойно закрывать книгу (или же нажимать кнопку выключения на пульте или отключать свой любимый друг-компьютер) и ложиться спать, что бы завтра с утра снова встать, сделать необходимые механические действия (умыться, поесть, выпить кофе и т.д.) и хорошо знакомым маршрутом пойти на работу, "отмотать срок", так сказать, и все той же дорогой вернуться домой, что бы после очередных механических действий снова добраться до книги или экрана и продолжать постигать тайны человеческого бытия.
- Уф... Таки да, это все, что нужно современному человеку. И мы, - тут он ткнул большим пальцем себя в грудь, - мы это обеспечиваем, все-таки ни много ни мало - "форпост" цивилизации, так скажем.
Самого его, видно, очень развеселило это нелепое утверждение, в конце концов он мощно высморкался в свой уже скомканный носовой платок и сказал:
- Вот так вот.
Н. сказал, что ложь не может длиться бесконечно, правда когда-то всплывет пузом вверх, как утопленник и будет горячо жечь глаза тем, кто пускал пыль в сотни и тысячи других, неокрепших и наивных глаз. Кроме того, всегда будут люди, которые будут копаться, искать истину, даже если последняя будет спрятана за трехстами печатями, те, которых не устроит размеренная жизнь общества паразитов-потребителей, которые захотят знать - а как оно в жизни должнобы происходить, или как хотя бы могло быть?
- Да, но таких людей мало. - резко сказал редактор. - Они, конечно, есть, я не спорю, вот вы, как вижу - из них, но слава Богу, они ни на что не влияют. Если бы мнение таких, как вы, учитывали, произошел бы полный обвал, крах (называйте как хотите, мне все равно) ценностей. Можно назвать последние "псевдо", но людям нравится ведь...
Нравится жить иллюзорной жизнью, они же привыкли уже, привычка - вторая натура, еще в Риме говорили, так зачем же разрушать эту хрупкую наивную детскую мечту? Да вы сами послушайте, что они кричат - хватит жестокостей, не надо, не хотим правды, жизнь несправедлива, так пусть хоть тут все будет хорошо. Они читают, смотрят, слушают эти сказки, и сердце их наполняются радостью, восторгом в том числе и от того, что они представляют, как что-то приятное, что описывается, происходит с ними лично. Разумеется, от этого их жизнь остается такой же никчемной, как и была. Но они-то этого не понимают, вернее - не хотят понять, они думают, они тем самым находят выход из реальности в мир грез, где все исполняется, то есть "отдушину", если можно так сказать, для своей покрывшейся слоем жира души... Вот в чем вся суть-то. Они убегают от жизни, но жизнь-то от них никуда не бежит, вот какая штука. А она бьет, иногда довольно сильно, иногда щадит, но это не имеет ничего общего с тем, что пишется в этих мозгопромывательных книжонках или крутится в сериальчиках по телевидению.
А что мы? Думаете, мы очень того хотим, затуманивать людям сознание всяким бредом? Так ведь, во-первых, сами позволяют, а потом - дело, бизнес, деньги, еще раз деньги. Деньги-то все решают, вот и крутимся, кто как может, а то, что на братьях своих наживаемся, то знаете ли, цель всегда оправдывает средства, да и теория эволюции прямо так говорит - хищники пожирают слабых, - снова улыбка, на этот раз уже усталая. - Да, кстати, насчет того, что правда всплывает... Всплывать-то всплывает, но она уже никому не нужна к этому времени. Или никто в нее не поверит. Слишком "неправдивой" казаться будет, да и кому это уже интересно, когда все кости уже перемыты, все вопросы решены. Разве что каким-то правдолюбам, вроде вас. Но на них стараются не обращать внимания, - с этими словами он последний раз шумно высморкался и засунул платок обратно в свой карман.
Н. встал со стула и сказал, что с него достаточно, он получил необходимую информацию и искренне благодарит за это редактора, однако ему надо напечатать свою книгу, и он напечатает, даже если издательство не заплатит ему ни копейки, деньги для него не главное.
Редактор усмехнулся краем рта.
- Нет ни одного человека, для которого бы деньги не были бы важны. Тот, кто так говорит, или просто не понимает, о чем он говорит... а как правило, когда речь идет о денежках, все становится ясно и понятно, желание получить их как можно побольше отодвигает назад, а точнее - в зад, все собственно человеческое в человеке. Или же просто темнит - что бы потом срубить побольше. Так что вы мутите водичку-то! - заключил он, откинувшись на спинку стула.
Н. сказал, что ему все равно, считает ли редактор нормальным отсутствие у него желания к наживе или нет с точки зрения все того же "нормального современного человека", а ему нужно только напечатать книгу, что бы читатели имели возможность ее оценить, больше ему ничего не надо.
С этими словами он попрощался с редактором, сказав, что возможно, заглянет еще раз, окончательно, если не найдет издательств, которые бы брались напечатать книгу безоговорочно. Тут не деньги имеются в виду, пояснил он, а гарантия, что ни одно твое слово не будет, так сказать "откорректировано" с изменением смысла. Потом он сказал: "До свидания", - после чего развернулся и ушел. Редактор задумчиво посмотрел ему вслед.
В Издательстве N2 Н. сказали, что они печатают только детективы и поинтересовались, нет ли в его произведении детективного сюжета или хотя бы эпизодов, тогда они еще, мол, подумают. Н. сказал, что есть. Редактор явно одушевился, но после просмотра текста сказал с разочарованием, что это не совсем то, что им нужно, так как тут слишком велик "философский подтекст" и их "штатные" читатели этого не поймут.
Тогда Н. направился в Издательство N3, где ему известили, что они штампуют исключительно сентиментальные "любовные романы" с хэппи-эндом, а так как этого в произведении Н. не наблюдалось, его со смехом послали куда подальше со своей "философщиной", добавив напоследок также, что "это сейчас не актуально".
Однако как оказалось в Издательстве N4, "философщина" все-таки была "актуальна". Впрочем, именно "философщина", а не философия, как выяснилось тут же. Так же тут навострили печатный станок на разного рода "книги-сенсации", "откровения" и прочую подобную макулатуру, которой активно интересовался "народ". Н. сразу сказал, что ему с ними не по пути и уверенным шагом направился к издательству, в котором у него состоялась "дискуссия" с редактором.
...Когда он подходил к зданию Издательства N1, день уже клонился к закату. Последние лучи еще золотили поверхность тротуара, а за крышами высоток вдалеке уже исчезал багрово-красный диск ("Наверное, завтра будет сильный ветер" - подумал Н. с воодушевлением) еще не совсем летнего, но уже почти и не весеннего солнца.
Н. вдохнул полной грудью аромат вечернего воздуха затихающего города. Здание издательства под светом заходящего светила отбрасывало на улицу свою причудливую тень. И в то же время ветер, сильный ветер уже начинал бить Н. в лицо, как бы приветствуя его. "Я напечатаю ее", - подумал Н., - как бы то ни было, напечатаю."
Рабочий день уже заканчивался, когда на пороге кабинета редактора вновь появился столь знакомый ему за этот день субъект.
- А, это вы... - устало проговорил редактор. - Конечно, ничего не получилось, вас отшили во всех издательствах, я прав? - дождавшись утвердительного кивка, он продолжил - А если так, вы пришли опять ко мне. Как собственно и обещали. Ну как, вы сделали свой выбор?
Н. молча кивнул и сказал, что желает, что бы его напечатали во что бы то не стало.
Когда редактор назвал совсем мизерную сумму, он ответил:
- Мне все равно. Я только хочу, что бы мою книгу прочитали.
Свежий порыв ветра подхватил его, когда он выходил из мрачного и закостенелого здания издательства и понес его, счастливого, туда, где был его дом.
Дома он рассказал жене все, как было на самом деле, не утаив ни одной детали. Было видно, что ей не очень-то доставило радость известие о том, что муж практически ничего не получит за свою книгу, однако она промолчала. Только в самом конце, когда они закончили ужинать (еда показалась Н. потрясающе вкусной, о чем он не преминул сказать, получив в ответ благодарную улыбку), она подошла к нему, поцеловала, и сказала:
- Поступай, как считаешь нужным. В конце концов, жизнь должна быть именно жизнью, а не иллюзией, и именно от отношения нас, людей к ней - все и зависит.
Он сказал: "Да!", обнял ее, подхватил на руки и унес из кухни. Окно осталось открыто настежь, в него врывалась прохлада наступившего вечера и перекликающееся эхо голосов только начинающейся ночной жизни.
После этого человек по имени Н. долго стоял на балконе и слушал шепот вечернего города. Ставший холодным ветер почти что продувал его насквозь, но он не замечал этого. Он видел, как на улице зажглись первые фонари. Он видел как вышла луна и засветились тысячами маленьких огоньков звезды. Он даже слышал, как вдалеке завыла собака, и чей-то смех поблизости, а затем кто-то пискнул: "Нет, давай не здесь, подожди немного..."
Он видел лицо редактора, когда тот сообщил ему, что книга Н. расходится на удивление хорошо, многие даже спрашивают в издательстве, как можно связаться с автором. Потому издательство возможно даже пересмотрит условия контракта и увелечит Н. сумму вознаграждения, не сразу же, конечно, но со временем, а потом, глядишь, и платить ему будут как вполне себе уважаемому писателю.
Н. сказал, что ему нет дела до того, сколько ему будут платить, ведь главное то, что книга нашла своего читателя, а значит, хоть до кого-то она дошла, кого-то она вытащила из серой массы будней, тумана завтрашнего дня, дымки бесплодных мечтаний и несбывшихся надежд, дала цель, смысл, дала в конце концов просто ощутить вкус жизни, дуновение вечернего ветра в лицо, луч солнца, играющий по поверхности луж сразу после весеннего дождя, аромат ночных трав и великолепия, неуловимое падение вечно кружащихся осенних листьев, которые, кажется, напоминают нам о нас самих, о том, сколько мы всего не сделали, упустили, прошляпили, а время ведь идет, оно не останавливается, так, как падают эти листья, и ничто не остановит это падение...
Редактор молча слушал его и когда Н. ушел, поднялся со своего стула, отшвырнул попавшийся под руку носовой платок и четким, уверенным шагом направился к кабинету начальника. У него была твердая уверенность идти до конца. И плевать на все и на то, что о нем подумают. Он уже начал понимать, что все, что он рассказал Н. про серых-серых и несчастных людишек, применимо в полной мере и к нему, просто он не хочет себе в этом признаться. Еще раз всплыла так ярко вспыхнувшая при рассказе Н. в голове картинка осенних листьев...
Он сам однажды, кажется это было давно, пару лет тому назад, шел по улице и вокруг все было в опавших листьях, и внезапно остановился и его охватила такая тоска, что и сам не мог понять почему, люди проходили мимо него и с легким удивлением оглядывались, однако ему было все равно, он вдруг понял, что вся его жизнь абсолютно, абсолютно бессмысленна, и так горько ему стало от этой мысли, что захотелось заплакать, сдержался тогда он только с трудом; потом же все это позабылось, просто осел под грузом ежедневных проблем, и сам не замечая того, слился с серостью толпы, стал просто одним из многих.
Человек внезапно с такой ясностью это осознал, что у него даже перебило дыхание, как и тогда, давным-давно, когда он стоял один посреди улицы и смотрел на опавшие листья, а серая масса текла мимо него, не задевая, и он чувствовал, что понял что-то важное, что-то, ради чего стоит жить. Как и тогда, он улыбнулся и почти бегом припустил к своей цели. Только теперь он знал, что уже не собьется с пути, не сольется с толпой. Он будет делать все для этого. Как только раньше он этого не понимал, ведь это так просто.
И даже если ничего не выйдет - билась мысль где-то на грани его сознания - даже если он второй раз предаст сам себя (а второй ли? ох и неправда, неправда, - говорило что-то у него внутри), позволит убожеству современного существования снова затянуть его в свой чертов замкнутый круг, даже тогда я буду помнить про осенние листья, капли дождя и ветер, дующий прямо в лицо, надо просто постоянно напоминать себе про это, не забывать, никогда, ни в коем случае, ни за какие коврижки или деньги не предавать себя, не...
Дверь приближается. Осталось пять шагов, четыре, три... Дыхание становится прерывистым. Хватается за ручку двери как за спасительную и тут понимает - нет, ничего не получится. Сердце падает. Рука, уже приготовившаяся выхватить из папки нужную бумагу, безвольно виснет. Дверь открывается. В последний миг все-таки мелькает дикая, непреодолимая в своем отчаянии мысль: "Нет, не сдамся, никогда!". А потом все потухает в дымке серости: начальник, стол, канцелярские принадлежности, компьютер, все как обычно, все будет как всегда...
...Или все-таки нет?
...Такой вопрос задавал себе Н., быстрым шагом удаляясь от издательства, счастливый, поглядывающий на небо, на котором собравшиеся тучи грозили в любую секунду излиться грандиозным водопадом. Н. ждал этого момента, он предвкушал его, уже ощущал на языке привкус дождя. В душе он искренне надеялся, что редактор сможет сделать правильный выбор... Не смотря ни на что и ни на кого. Свой-то он уже сделал. Человек улыбнулся и посмотрел на небесное покрывало, с которого уже начали опадать первые капли.
...Редактор издательства сумел сделать свой выбор. Не смотря ни на что. Из коридора еще слышался голос начальника, который просил его подумать, прежде чем решаться на такой поступок, а перед глазами еще стояли изумленные глаза секретарши, которая явно не ожидала, что этот человек может принять ТАКОЕ решение, а бывший редактор уже несся вовсю по ступенькам с третьего этажа, где находился кабинет начальника, к выходу из этой тяготяющей над ним атмосферы затхлости, монотонности и ежедневности, прямо на волю из этой тюрьмы, которая закрывала над ним небо. В голове у него что-то напевало: музыка, музыка, музыка...неба, дождя, и солнца, и ветра, и ветра, и ветра... Он всегда не любил свою профессию, но привык к ней и она в итоге одолела его, поставила на колени, он стал ее рабом. Не он работал, а им работали. Ничего, теперь он внезапно понял, что ему надо, и к чему стремиться его душа. Пусть будет трудно, он будет работать, он найдет силы, он сокрушит все преграды, он доберется до цели, он увидит солнце.
Вот уже бывший редактор условного "Издательства N1" (N2, 42, 102, "Радуга", "Кольцо", "Золотой" или "Серебряный" "Век" - да какая разница, какое это имеет значение) вылетает на улицу и с размаху врезается в лужу. Уже начался дождь, успели образоваться первые лужицы и солнечные лучи уже переливаются в них всеми цветами радуги. От восторга у человека схватывает дыхание и он тотчас же прыгает в другую лужу.
- А, пошло оно все! - с этими словами он припускает по улице по направлению к широкому проспекту под аккомпанемент все усиливающегося дождя и недоуменных взглядов прохожих. Однако ему нет ни до кого дела. Он просто бежит прямо по лужам навстречу уже выглядывающему из-за туч солнцу, не обращая внимание на мокрые ноги и брызги, вылетающие из-под ног. Кажется, он даже что-то кричит, но и сам этого не замечает. Он счастлив как никогда. Слезы радости градом катятся по его щекам. Восторг охватывает его, подхватывает его, как свое дитя, он ловит каждое дуновение ветра, каждую каплю дождя, ударяющую ему в лицо и вопит нечто вроде "Я живой!!!!", подкидывая при этом вверх на ходу свою старую, поношенную шляпу, и дождь провожает его радостным шумом своих вытанцовывающих на земле, крыше, и на всем чем угодно прозрачных как стекло капель, и все это на фоне раскрывающегося, гомонящего, дышащего свободным, почти неуловимым ветром и с каждой минутой, секундой, мгновением все более и более расцветающего всеми красками жизни дня.