Солнце клонилось к закату. По бескрайнему небу тяжело скользили хмурые тучи. Встревоженно шумела листва на деревьях, готовясь к грядущему ненастью. Собравшиеся в Саду Памяти обеспокоенно посматривали вверх. Небо грохотало, но дождь медлил, будто проявляя уважение к разлившему внизу горю. Дневной жар исчезал под порывами ветра, рвущего белые одежды скорбящих.
- Почему белые?- размышляла Рионара Шарох, юн-леди Стинувел, стоя в первом ряду собравшихся. Бледная, осунувшаяся, она тяжело опиралась на руку свекра. - Белый цвет - символ радости, чистоты, возрождения. Тысячелетие назад он стал цветом траура, когда светловолосая, остроухая смерть пронеслась по равнинам Хлая.
Белым пеплом наполнили воздух костры очищения, пылающие и днем и ночью...
Белым облаком распустились цветы на деревьях, посаженные в память о погибших...
Пустота наполнила души выживших...
Ри нахмурилась, отгоняя последнюю мысль. Пустота не есть смерть. Она жива.
Почти.
Нахлынуло головокружение. Судорожно вцепившись в руку мужчины, Ри следила за тремя размытыми белыми фигурами. В тягостном молчании лопаты послушно вспарывали землю, вгрызаясь глубже. Отец сказал, копать будет Бран, брат Марло, ее мужа. Погибшего мужа, о существовании которого она узнала только утром.
Рионара устало прикрыла глаза. Вив, твои шутки жестоки... 3 недели назад она очнулась, не в состоянии ни видеть, ни говорить, ни чувствовать. Полная неподвижность, полная беспомощность. Только голоса: настойчивые, встревоженные, успокаивающие, - наполняли зияющую пустоту сознания, не давая сойти с ума. Отец, нарочито серьезно рассказывающий новости. Мама, вспоминающая милые моменты детства. Брат-негодник, упоенный мыслью сколько лабораторных он напишет, не выходя из дома. Дед, увлеченно изучающий премудрости разведения однорогов. Аола, разносящая в пыль общепризнанные истины. Немногословная Зейда. Дядя Си с тетей Бри. Кузены.
И Тьен. Невыносимый, надоедливый, гениальный Тьен, с откровенным восторгом повествующий о состоянии сломанных костей, рубцевых тканей, сбоях в пишеварительной системе и внешнем кровотоке.
Этим утром лучащийся энтузиазмом лекарь снял последние повязки с глаз и лица Рионары.
А мрачные родители рассказали, что, в придачу к военной карьере, контролю над собственным телом и приличному куску плоти, она лишилась трех лет жизни, полностью выпавших из памяти.
Многорукая Вив...
Церемония прощания никогда не была публичной. Ближайшие родственники провожали умершего к порогу нового мира, обещая сохранить память о нем. С грустью размышляя над хрупкостью человеческой жизни, Ри впитывала подлинную боль и горе незнакомцев, окружающих ее.
Марло, Марло, кем ты был? О чем мечтал? Где наши дети? Ри снова нахмурилась. В своем рассказе родители плавно обошли подробности ее семейной жизни. Это тревожило женщину. Два с половиной года - достаточнй срок. Почему у них не было детей?
Белые фигуры закончили копать.
Борясь со слабостью, Ри сконцентрировалась, собирая три прозрачных силуэта в один плотный. Тьен сказал, что зрение придет в норму через пару недель. Необходимо ждать. И надеяться.
Бран Стинувел передал лопату слуге. В тягостном молчании пожилая седая леди опустилась на колени в рыхлый чернозем, отдавая земле прах сына.
Марло Стинувел. Горсть пепла на влажной земле, которую накрыли корни высокого тонкого саженца с резными листьями, который Бран передал матери. Клест. Дерево власти. Дерево чести. Для посадки клеста в Саду памяти требовалось разрешение Владыки. Ри, с трудом удержалась, чтобы не обернуться посмотреть на отца. Только он мог добиться у брата подобной милости.
Отец... Какие грехи ты замаливаешь?
С помощью молчаливого свекра, Рионара опустилась на колени, помочь женщине умять землю вокруг корней, расчистить круг для полива. В течение дюжины дней матери полагалось приходить на закате и поливать росток, пока дерево прочно не укорениться. Знак, что новый мир принял душу скитальца.
В небе громыхало. Ветер разбрасывал первые капли дождя.
С задних рядов раздались сдавленные всхлипывания.
Рука у леди Стинувел оказалась холодной, как лед. Она резко отдернула ее от руки снохи, когда они случайно соприкоснулись. Удивленная Ри попыталась рассмотреть выражение лица незнакомки, но сил не хватало. Перед глазами плавал бледный овал в окружении седых волос. Они не ладили? Ри не помнила.
Кто-то, кажется Бран, помог матери встать.
Растроенная, Рионара осталась на коленях перед саженцем, не в силах подняться самостоятельно. Ненавистная слабость подкосила ноги. Насмешница Вив, пять лет учиться быть сильной и вернуться к точке начала.
Она не помнила мужа, не помнила его семью, но отдавала им дань уважения. Возможно, когда память вернется, она будет в отчаянье рвать на себе одежду, но сейчас Ри не чувствовала ничего. Пустота. Хорошо, что не надо ничего говорить.
Прилашенные молча ждали, ежась под холодными каплями. Лорд Стинувел смотрел на коленопреклоненную женщину. Гран не солгал. Всю церемонию его дочь едва держалась на ногах от слабости. Но стояла, как подобает настоящей леди.
Лорд помог ей подняться. Наградой ему стала слабая улыбка. Не в силах смотреть ей в лицо, мужчина отвел глаза, как делали все этим вечером.
Вдова пропустила церемонию сожжения. Досужие слухи об обстоятельствах смерти юного лорда Марло, утихшие было, поднялись с новой силой в канун Церемонии прощания.
Но ее появление уничтожит домыслы на корню.
Смятенная, измученная, она пришла, не оставляя сомнений в глубине своего горя. Для лорда Стинувела ее приход означал прощение для Марло. Отпущение грехов.
Соленые слезы текли по его щеках вперемежку с дождевыми каплями. Он знал правду. Он не надеялся на великодушие.
Растерянная Ри смотрела, как седой лорд прижимает к губам ее перепачканные землей руки и шепчет:
- Спасибо. Спасибо тебе, девочка.
За что?
Голова снова кружилась. Ноги отказывались слушаться. Теряя сознание у ног потрясенного свекра, Ри успела подумать, что отцу придется многое объяснить.