Аннотация: Сон, навеянный разговорами вокруг конкурса "Минифест"
Голоса
Он не был принцем на белом коне. Он вообще не был принцем.
Ни единой черты эльфа, гнома, орка или тролля в нём тоже не присутствовало. Что-то прослеживалось в характере от кошака... От белочки ли... Сразу не поймёшь.
Но к счастью, он не был ни писателем, ни поэтом.
- Зачем ты живёшь, человече? - спросили однажды Голоса.
- Ась? - по-дурацки не понял он.
- Нась! - рявкнули Голоса в один голос. - Если ты не тянешь на белочку, если ты не принц и даже не белый конь под принцем, уж если -- о, господи! - ты даже не писатель и не поэт, то КАКОЙ В ТЕБЕ СМЫСЛ?
- Поэтом можешь ты не быть, но гра... - промямлил было он, однако Голоса даже слушать не стали:
- Но графоманом быть обязан? Слушай сюда, индивид... У тебя есть шанс. Один. Только один, последний. И два килобайта. Сечёшь? Такой шанс выпадает не каждому!
- Не каждому, - обречённо повторил он.
Ох не любил он последние шансы!
- Ох, не люблю я последние шансы! - подтвердил он.
- Семэн, давай сюда перо, - сказал один голос другому.
- Да, - поддержал третий. - Посадим его на перо, ребята!
- А-а?! - захлебнулся он вдохом. - На перо?! За что-о-о?!
- За стол, - ответил голос Семэна.
- Не хочу, - произнёс он, чувствуя, как поползли по кишкам мурашки смертного ужаса. - Не моё это.
- Надо, Федя, надо, - отрезали голоса.
Отрезанное сознание Фёдора укатилось под кресло. В голове суматошно запищал зуммер автопилота-бессознательного.
В руку ему сунули перо (не "Паркер", увы!).
- Не "Паркер", увы! - вздохнул он. - Что можно написать не-паркером?
- Пишут не пером, идиот, - грубо произнёс голос Семэна.
- А чем? - искренне удивился Фёдор.
Голоса ответили что-то, но зуммер автопилота пищал слишком громко, и Фёдор не расслышал.
- Ах ты чёрт! - закричал он. - Автопилот?!
Но было поздно. Самолёт уже не мог выйти из пике, в которое был брошен подсознанием Фёдора. Пассажиры в салоне яростно проживали последние миги. Кто-то грустно прижимался к иллюминатору, смешно расплющив о стекло нос. Кто-то с жадностью отчаяния тискал симпатичную стюардессу. Кто-то плакал в бумажный мешочек и шептал Есенина. Кто-то искал стоп-кран.
"Последний шанс, говорите?.." - прошептали его враз посиневшие губы, пока рука нащупывала спасительное кольцо парашюта.
- Прошу в знак любви и преданности друг другу обменяться кольцами, - закончила ведущая.
Зал замер в тишине и ожидании. Только громко всхлипнул кто-то за спиной.
"Да что ж ты вцепилась-то так!" - думал Фёдор, пытаясь побелевшими пальцами вырвать у невесты Наташи кольцо.
- Милые дерутся -- только тешатся, - умилилась бабушка невесты.
- Да уж, килобайт к килобайту так и льнут, так и льнут, - заулыбалась мать невесты.
- Два килобайта, две тысячи сорок восемь байтов, шестнадцать тысяч триста восемьдесят четыре бита, - отрапортовал племянник невесты, закоренелый отличник.
- А где два, там и третий на подходе, - скабрезно хохотнул дедушка невесты, сморкаясь в бумажный пакетик.
До земли оставалось совсем немного -- чуть более ста байтов.
Фёдор отпустил кольцо и попытался сгруппироваться, чтобы смягчить удар. Последним, что он видел, были грустные глаза безногой собачки по имени Далила, которую девочка Таня волокла по лестнице, на поводке, на прогулку. Голова безногой Далилы мерно стучала о ступеньки: "тук... тук... тук..."
- Стучатся, открой! - крикнула из кухни жена Наталья.
Фёдор подавленно вздохнул, отбросил не-паркер и пошёл в прихожую.
Голоса за дверью настороженно притихли, едва он взялся за ручку...