Весь день был божественно бел! -
И творчества жаждою мучил.
Но явленный миру как перл,
не мог повториться он лучше.

И всё ж я, надеждой хрустя,
как новенькой чековой книжкой,
рискну белизною листа,
на нём написав одностишье.

Я, белое чёрным  дразня,
единым и духом и махом
врисую особенность дня,
осилив обыденность страха:

"Весь день был Божественно бел!"