- Мам, - спрашиваю я, заглядывая в кухню, - ты Димку Шустрикова давно видела? Не знаешь, куда он делся?
В кухне пахнет папиросным дымом и вчерашней пригоревшей картошкой. Мама неохотно отрывается от залитой мыльной пеной плиты:
- Зачем он тебе? Я тебе сто раз говорила, чтоб ты за ним не бегала! Не можешь его найти - и хорошо, тебе об учебе думать надо, а не о мальчиках!
- Ма-ам!.. - знаю, что пытаться ей что-то объяснить бесполезно, но все-таки, уже не помню, в который раз, пытаюсь. - Я ж тебе тоже сто раз говорила: ни за кем я не бегаю! Я у него просто книжки брала читать, а потом мы о них разговаривали. И все!
- Книжки! - возмущается мама и начинает еще яростнее натирать губкой закопченную плиту. - Знаю я, как вы книжки читаете! Сначала книжки, потом стихи друг другу пишете, потом этот городской тебе голову задурит, а потом нам с отцом твоего ребенка нянчить!
Громко вздыхаю и закатываю глаза:
- Мам, ну ты что, какой еще ребенок?! Мне тринадцать лет! Димка просто мой друг, с ним болтать интересно, он знает много! И книжек у него...
- А если вы и правда только книжки дурацкие читаете, то это еще хуже! - мать отрывается от плиты, взмахивает рукой, в которой у нее зажата губка, и на пол летит несколько белых мыльных капель. - У всех дочери - нормальные девки, знакомятся с парнями, замуж выходят, рожают, а ты так всю жизнь за книжками и просидишь и одна останешься!!!
- Мама, так ты не знаешь, где Димка? Дома у него никого нет, и на дверях замок - может, ты слышала, куда он уехал?
- Нет! Не знаю и знать не хочу!!! Некогда мне сплетни про твоих хахалей слушать, я на вас с отцом, как лошадь, как служанка пашу, всю жизнь на вас положила, а от тебя никакой благодарности!
- Ну, давай я плиту домою или еще что-нибудь...
- Еще не хватало! Ты же ничего не умеешь, мне после тебя потом все перемывать придется! Иди лучше к своему Димке!!!
- Да не знаю я, где он, три дня уже его не видела!!!
Мама смотрит мне в глаза и словно бы чуть-чуть смягчается:
- Кажется, отец твой с Димкиной матерью недавно о чем-то разговаривал в магазине. О чем - не знаю, не слышала, в другой очереди стояла. Спроси у него, может, он знает, куда они могли деться.
- Спасибо! Спрошу! - я нагибаюсь за валяющейся в углу скомканной половой тряпкой, чтобы вытереть накапавшее с плиты мыло, но мама снова хмурится и возвращается к своей обычной манере разговора:
- Иди-иди, сама вытру, нечего тут! После тебя на полу одни разводы!
- Пап! - зову я, вбегая в комнату родителей. - Ты случайно не знаешь, где...
Тьфу ты, блин, знала бы, что отец опять пьяный, ни за что бы сюда не сунулась! И зачем мама меня к нему послала, неужели специально?!
Но бежать назад поздно, отец уже поднялся со стула и, покачиваясь, лезет ко мне обниматься:
- Дочка, Олечка, посиди со мной, не уходи, хоть ты меня выслушай!..
Ну почему отцу хочется со мной поговорить, только когда он наклюкается?! А когда трезвый, так всегда меня гонит, чтобы я ему не мешала!..
- Пап, - пытаюсь я отвернуться от его дышащего мне прямо в нос жарким перегаром рта, - папа, я только спросить, ты не знаешь, куда уехала семья Димки Шустрикова? Димка, помнишь такого, я его в гости один раз привела, а ты его выгнал! Да отпусти ты меня, больно же!
- Димка... - кажется, отец пытается вспомнить, о ком я говорю, но получается у него плохо. - Что еще за Димка? Родного отца променяла на мальчишек, да?! Ну и шла бы к ним, и живи с ними, тварь малолетняя... - он громко икает и добавляет к этим словам несколько матюгов, за которые, услышь он их в трезвом виде от меня, мог бы и побить, наверное...
- Папа! - рявкаю я как можно громче и отпихиваю его от себя. - Ты недавно о чем-то говорил с Димкиной мамой! Вспомни, пожалуйста, что она тебе сказала! Она не говорила, что они уезжают куда-нибудь? А если говорила, то куда?
- Не знаю я никаких Димок, отстань от меня! - отец снова пошатывается и падает на стул, который от такого обращения пронзительно скрипит. Скоро, наверно, развалится...
- Мне мама сказала, что ты говорил с его мамой, - ну чего я мучаюсь, вижу же, что ничего от отца сейчас не добьюсь? - Неделю назад, в магазине, ты с ней в очереди рядом стоял. Вспомни, пожалуйста!
- Ни с кем я ни в какой гребанной очереди не говорил!
- Но мама точно это видела!
- А что еще твоя мамаша видела?! Чего она вообще за мной следит, какое ей дело, с кем я и где разговариваю?..
- Да не следила она за тобой, вы с ней вместе в магазине были! Сосредоточься!
Но отец уже окончательно перестает меня слышать.
- Всю жизнь за мной следила, всю жизнь проверяла, что я делаю да с кем встречаюсь! - кричит он на весь дом и лупит кулаком по столу, на котором по заштопанной скатерти прыгает пустой стакан. - Если бы не она, я бы сейчас знаменитым был, в Филармонии бы играл, на меня билеты бы бешенных денег стоили! Так ведь нет, твоя мать все мои таланты задушила, всю жизнь мне переломала! "Девочке нужны лекарства, девочке надо на учебу после школы деньги копить, девочка не должна ходить в зашитых колготках!" Только деньги от меня были нужны, а когда не давал - тобой прикрывалась, девочкой...
- Папа! - я пытаюсь его перекричать, но он орет так громко, что я почти не слышу собственного голоса. - Перестань!
- И ты такой же дрянью вырастешь, и ты какому-нибудь таланту голову задуришь и превратишь его в пьяницу, потому что тебе будет на него плевать, тебе только деньги от него нужны будут! - отец снова вскакивает, опрокидывает стул и бросается ко мне, но я успеваю отпрыгнуть в сторону, и пока он пытается сориентироваться, чтобы накинуться на меня еще раз, выбегаю за дверь.
- Вы все такие! - вопит он мне вслед. - Все бабы - жадные твари, вам только и нужно от мужиков, что деньги, вы только деньги и любите, мрази, вы все нам портите!..
Под шум его матюгов, выбегаю во двор, несусь к калитке и выскакиваю на улицу. Все, отец завелся, сейчас мама побежит его успокаивать и... в общем, до вечера домой лучше не возвращаться. Хотя я и так собиралась еще раз сходить к дому Димки и попробовать отловить кого-нибудь из его соседей - наверняка они что-нибудь знают.
На улице жарко и пыльно - хоть бы ночью дождь пошел, а то надоело уже каждый день таскать в огород воду! По дороге мне почти никто не встречается: все или на речке, или в лесу. А возле Димкиного дома я обнаруживаю не соседей, а Лариску с подругами: она сидит на заборе с пакетиком чипсов в руках, Анька и Лиза - рядом с ней, а остальные - на спинке стоящей у забора скамейки. Пройти мимо? Но ведь и они могут быть в курсе насчет Димки...
- Девчонки! - подхожу я к ним. - Никто не знает, куда Шустриковы подевались?
- Дык вроде уехали! - пожимает плечами Лариска и кивает на скамейку под забором - присаживайся, мол.
- Насовсем уехали или еще вернутся? - уточняю я.
- Фиг знает, - Анька повторяет Ларискин жест, точно так же пожимая плечами. - Они нам не докладывали.
- Но, может, вы что-нибудь слышали?
- Не-а, - Лариска ерзает на заборе, и он начинает скрипеть и слегка раскачиваться. Анька и Лиза визжат и вцепляются в доски обеими руками. Лариска хохочет и уже специально, еще сильнее раскачивает забор. Девчонки, сидящие на скамейке, опасливо отодвигаются от этой троицы подальше - боятся, что те свалятся им на головы.
Мне становится противно, но уходить я все-таки не спешу. Если девчонки сейчас начнут болтать про Шустриковых, кто-нибудь из них может случайно вспомнить, куда Димка мог уехать. Надо только не мешать их болтовне.
- А ты без Димки уже скучаешь, да? - хихикает Лариска. - Или он тебе чего-нибудь пообещал, а теперь смылся? Хо-хо, да его, наверное, шнурки специально от тебя увезли, чтобы не увлекался деревенщиной!
- Да нет, девки, Олька у нас девочка приличная, маму слушается, а с Димкой они только про звезды и про цветочки разговаривали, а больше ничего и не было! - смеется Лиза, и вся компания принимается гыгыкать и высказывать разные предположения о том, что у меня с Димкой было, а чего не было и быть не могло.
А ведь когда-то мне с ними было интересно, когда-то я точно так же гыгыкала и обсуждала личную жизнь других девчонок и пацанов! И не так уж давно это было, всего месяц назад, до того, как в поселок приехала Димкина семья. Они сняли дачу в доме Яковлевых, который до этого два года стоял пустым, потому что хозяева переехали в город, и Димка сразу начал со всеми знакомиться. Но другим нашим парням с девчонками он не понравился - умный слишком, ботаник. А мне понравилось, как он про город рассказывал, и про другие страны, и про зверей всяких необычных... Ну и про цветы тоже, их его мать везде сажала, и у себя во дворе, и на клумбе около магазина, хотя там их быстро все оборвали... И вроде бы пообщались мы с Димкой совсем немного, но почему-то после этого мне с Лариской и ее подпевалами стало скучно. А потом так и вовсе отвратительно.
- Ну так что, - спрашиваю я девчонок, дождавшись, когда они выскажут все свои глупости и отсмеются, - никто про Шустриковых не в курсе?
- Спроси Петьку, Щеглова! - советует Анька. - Они же с Димкой дружили, может, он что-то знает. Он, кстати, скоро сюда придет, пивка притащит!
Забираюсь на забор, устраиваюсь рядом с Лизой, и уговариваю себя потерпеть до прихода Щеглова. А девчонки продолжают трепаться, хрустеть чипсами и семечками, рассказывать анекдоты и прыскать смехом.
- А тут он мне говорит...
- А она, представляешь, такая дура...
- И тогда эти городские уроды...
Как же скучно!
Часа два я слушаю эту ерунду, а потом вдруг понимаю, что если просижу с девчонками еще хотя бы минуту, отупею окончательно. Спрыгиваю с забора, заявляю, что пойду искать Петьку сама, и удаляюсь в сторону его дома. Лариска кричит мне вслед, чтобы я сказала Петьке идти к ним и нести обещанное пиво, но я в ответ только отмахиваюсь. Дома Петьки так рано наверняка не окажется, предки его вряд ли знают, где он, так что если мне и посчастливится его найти, то только случайно. Но, с другой стороны, побродить по поселку и повысматривать Петьку или других парней, пожалуй, имеет смысл... Да и не только парней - вон, кажется, впереди старая Ульяна Петровна с ноги на ногу переваливается, из дома напротив Димкиного, у нее тоже можно спросить! Она, конечно, затянет волынку на полчаса о том, какие все наши девки, и я в частности, грубые, да бесстыжие, да невоспитанные, но зато если уж она знает, куда делся Димка, то обязательно скажет правду.
- Ульяна Петровна! - подбегаю я к ней. - Скажите, вы не знаете, Шустриковы из вон того дома, они что, куда-то уехали?
- Здравствуй, Оля, - отвечает она и смотрит на меня укоризненно - ну да, поздороваться-то я забыла! Хотя в последнее время всегда здороваюсь, от Димки научилась, просто сейчас очень уж спешила поскорее ее о нем расспросить.
- Извините, Ульяна Петровна, здравствуйте!
Она смотрит на меня с сочувствием и, что удивительно, отвечает сразу, не спрашивая, с чего это вдруг я интересуюсь этими городскими Шустриковыми:
- Они вернулись в город, Оленька. У них там умер кто-то, то ли родственник, то ли знакомый просто. Кажется, у него дети остались маленькие, и они уехали за ними присматривать, ну и всякие другие дела улаживать.
- Значит, больше они сюда не приедут?
- В это лето уже нет. Может, на следующее...
"Но до следующего лета еще так далеко, целых одиннадцать месяцев!" - хочется мне закричать, и хотя я не кричу, Ульяна Петровна явно догадывается, о чем я думаю.
- Скучаешь по нему? - спрашивает она ласково и, дождавшись моего кивка, вздыхает. - Зря он тебе голову задурил всеми этими своими книжками да умными разговорами, ох, зря. Жила бы себе без него спокойно, как мы все, как мамаша твоя и другие, а теперь будешь про город мечтать, глупости всякие красивые себе придумывать...
- Я не хочу как мама! - вскрикиваю я. - И не буду как она. Им с папой просто не повезло, Димка сказал, что у них брак был неудачный, они друг другу характерами не подходят, а так бы у них у обоих все вышло бы по-другому!
- Дурачок он маленький, твой Димка, хоть и умный, - грустно усмехается Ульяна Петровна и передразнивает меня. - "Брак неудачный", "характерами не сошлись"! А то ты не знаешь, что мамаша твоя еще до того, как твоего папашу подцепила, за другим замужем была - и он точно так же ее бил и кричал по пьяни, что она ему всю жизнь испортила! А потом он по пьяни же замерз, и тут твой папашка будущий из города сюда приехал, вдохновения искать, потому что там ему другая девчонка песенки сочинять мешала. Не встретился бы он Алине - нашла бы другого алкоголика! А он бы - другую дуру, на которую можно свои неудачи спихнуть!
Она еще раз вздыхает и проходит мимо меня к своему дому. Я смотрю ей вслед и молчу: мне нечего ей возразить, все, что она сказала - правда. Как и многое другое, чего она не сказала, но что я все равно прекрасно понимаю: у меня все будет в точности так же, как у мамы с папой и как у всех остальных в нашем поселке. Я буду заканчивать школу, а потом техникум и каждый вечер сидеть на заборе с девчонками и слушать их сплетни и прочие глупости, буду грызть семечки, пить пиво и посылать подальше липнущих ко мне парней, а потом мне надоест их посылать, и за кого-нибудь из них я выйду замуж, и он будет жаловаться, что я сломала ему жизнь, а я точно так же буду жаловаться на своих детей... И ругать их, если они вздумают дружить с кем-нибудь, приехавшим из города...
Внезапно я обнаруживаю, что быстрым шагом иду по пыльной улице и уже почти дошла до конца поселка. Там, впереди, за поворотом, будет остановка автобуса, идущего в город, автобуса, на котором от нас уехал Димка. Я иду туда, еще больше ускоряя шаг, как будто надеюсь застать там Димкину семью, хотя она уже давно должна быть у себя дома, в городе. Рядом с этой остановкой Димкина мама тоже делала цветочную клумбу - вернее, она посадила какие-то цветы на то место, где раньше уже была клумба, но туда лет десять никто ничего не сажал. А ведь, наверное, сейчас там уже что-то выросло! Ну да, вон она, клумба, издалека видна, по краям вся усажена темно-синими цветами, а в середине этого синего "моря" выделяется несколько ярко-желтых островков. И они как будто бы складываются в какой-то странный, неровный узор...
Я несусь к остановке со всех ног, торможу перед самой клумбой, смотрю на нее и чувствую, как мое лицо становится мокрым и горячим от слез. Это не узор, это желтые буквы на синем фоне, яркие и заметные буквы, из которых составилась простая короткая надпись: "Я вернусь!"