Мощные горячие струи шипели и бурлили в волосах; стекая, массировали плечи и спину; обволакивая тело, согревали, понемногу пробуждая её: "Вот это напор! какая прелесть! Не то, что дома". Зажав между бёдрами извергающийся душевой рожок, она выбрала из разноцветного ряда одноразовых тюбиков с шампунем, самый красивый. Открутив крышечку, - надавила и - П-пык! - выстрелила вязким, молочно-перламутровым содержимым себе на волосы; мурлыча под нос, стала взбивать в густых каштановых прядях пенистые облака. Прикосновения бегающих кончиков пальцев к коже доставляли ей чувственное удовольствие.
Смыв ароматную ванильную пену, она завела мокрые пряди назад. Кончики волос приятно защекотали поясницу. Взяв другой тюбик, - выдавила на плоский живот золотистый гель. Тягучие струйки поползли по шелковой коже вниз, на белый, чисто выбритый, треугольник лобка. Подхватив их ладонями, она стала намыливаться, оглаживая стройные ноги, руки, точёную шею и грудь.
Повторно смыв пену, - на этот раз пахнущую абрикосом, - она ещё долго не могла заставить себя выйти из-под живительных струй, испытывая райское блаженство в горячей водяной пелене: "Как же ей хорошо! Ну, всё... всё, пора".
Взяв с полочки отутюженное, душистое полотенце, она развернула его и набросила себе на голову. Мягкая, приятная на ощупь, махра облегла влажную, разрумянившуюся кожу, укрыв её спереди до вогнутой воронки пупка, а сзади - до крутых выступов упругих ягодиц.
Растерев волосы, а потом - и всё тело, она шагнула на коврик; слегка расставив ноги, провела между них полотенцем и, нагнувшись, промокнула капельки с голеней.
Зажужжал фен. Закончив, она вытерла запотевшее зеркало и несколько минут рассматривала своё отражение: "И что он в ней нашёл? Не красавица же. Хотя... Рост? - в старших классах цаплей дразнили. Да и сейчас, на групповых фото, чтобы не выделяться, приходится колени подгибать. Ноги? - какие джинсы не примерь, все коротки. Бёдра? - узкие. Ну, живот, талия, попа - тут всё в порядке. Грудь? - девчонки утверждают, что всем мужчинам нравится большая; размер четвёртый, пятый. У неё - второй...Ну и что! Он говорит, что у неё - самая красивая!" - Она слегка ущипнула себя за шоколадный сосок и покрутила его. Нескольких движений было достаточно, что бы грудь, покрывшись мурашками, налилась волнующей твёрдостью. - "Волосы, это да! - её ладонь заскользила по струящимся локонам. - её гордость; с детства растит Лицо? - ...лицо, как лицо, даже прыщи иногда бывают".
Толстый, длиннополый халат заботливо укутал её тёплое, пахнущее восхитительной чистотой, тело: "Отчего же ей так хорошо?! Отчего, как никогда, так поёт её душа?! От всего этого комфорта? Да нет, конечно! Он сделал ей предложение!"
Оставив дверь в ванную чуть приоткрытой, что бы немножечко света проникало в наглухо зашторенный, залитый мраком номер, она прошла к кровати.
Мерно посапывая, он лежал на спине, разметав руки. Сползшее большей частью на пол одеяло почти не прикрывало его смуглое, волосатое тело. Подняв невесомое пуховое одеяло: "Не то, что ватное, домашнее". - она, встряхнув, расправила его; заботливо, как делала в детстве мама, накрыла спящего и подоткнула с боков краешки.
Первым делом она собрала его скомканную, раскиданную по всему номеру одежду: развесила на вешалках брюки, пиджак, рубашку и галстук; вывернув носки и сложив пополам трусы, положила их на кресло у окна; тихонько сняв со столика пустые бутылки, аккуратно, что бы не зазвенели, поставила их в мусорное ведро. Туда же отправилась мандариновая кожура, смятые коробочки из-под пирожных и шоколадные обёртки: "Какой же он у неё мачо. По сравнению с теми двумя мальчиками, с которыми у неё это было, он просто супер. Он столько знает. Он делает это такими способами, что она даже и представить себе не могла, что такие бывают". - Вспомнив, она улыбнулась, чувствуя, как тёплые волны разливаются по паху и приливают к груди: "Нет, нет, надо остановиться. Не сейчас. Та-ак, а где же трусики? - Ах, вот они, завалились между креслом и прикроватной тумбочкой. А лифчик? Х-м-м... куда же он запропастился? Ой, как это он туда попал?! - свисает с торшера. А вон, под столом, - колготки".
Со вздохом расставшись с нагретым собственным телом халатом, она, оставшись нагишом, тут же начала покрываться гусиной кожей: "Холодно!" - быстро надев, расправила, сзади и спереди, трусики и, вся дрожа, стала спешно натягивать неприятные синтетические колготки.
Дальше - теплее: юбка, блузка с нарядным бантом, жилетка, сапожки, пальто.
"Ах, да, телефон! - в сумерках засветился экран. - Фу-у-ух! Пропущенных вызовов нет! Значит, мама поверила, что она, засидевшись с конспектами у Лены, осталась у неё ночевать. Половина седьмого. Она точно помнит, что ночью, когда она последний раз выходила из душа, было около четырёх. Получается - меньше трёх часов сна. Ну и что - на парах отоспится. Как вообще можно спать, когда у неё такое счастье!
Так, сейчас домой. Надо собрать дорожную сумку - она сдаст её в универовский гардероб, а рюкзачок с институтскими прибамбасами после учёбы заберёт Ленуся. И... надо открыться и объяснить всё маме. Но как?... Ладно, пока будет добираться до дома, подумает, как ей это преподнести".
Нежно чмокнув спящего в щетинистую щёку, она, с трудом открыв тугую дверь, пошла, неслышно ступая, по ковролину извилистого гостиничного коридора...
Доехав до конечной станции метро и успев, в последний момент, заскочить в отъезжающую маршрутку, она, проехав несколько кварталов, вышла у своей родной, покрытой паутиной трещин, шестнадцатиэтажки.
В затхлом чреве подъезда царила полутьма: "Опять. И кто всё время выкручивает лампочки? Неужели сложно купить?" - Около забитых битком почтовых ящиков, на полу, валялась груда разноцветных рекламных буклетов, листовок и газет. В вечном противостоянии между жильцами, которые устав очищать свои ящики от бумажного хлама, валили всё прямо на пол, и разносчиками, неутомимо заполняющими их снова и снова, явно побеждали последние. Расписанная ручками и баллончиками, облепленная жвачками, кабина лифта, со скрипом поползла вверх. Пахло мочой. "Интересно, это люди писают или собаки?"
В квартире никого не было. Посмотрев на настенные часы, она поняла, что разминулась с мамой буквально на несколько минут: "Да, у них на работе строго. Опаздывать нельзя...А может и к лучшему, не надо объясняться. Хотя, исчезнуть просто так на три дня, она конечно не может. У них будет ... - у неё закружилась голова - она даже не могла себе представить, как и что у них там будет. Позвонить по телефону? - Нет, боязно. Написать по whats up? - Нет-нет, разволнуется, ещё додумается примчаться в универ. Вот! Она напишет ей обычное письмо и оставит на кухонном столике. Когда мама, вернувшись с работы, прочтёт его, их самолёт будет уже на седьмом небе. А там - будь, что будет".
Достав из институтского рюкзачка тетрадь, она вырвала листок: "Надо подумать, как бы попонятнее и, главное, - покороче". В задумчивости, она включила в прихожей свет и подошла к зеркалу. Взяв карандаш, - неспешно подвела брови... открыв колпачок, накрасила губы: "Может достать из сумочки его подарок - духи? За одиннадцать...нет, - уже двенадцать дней их знакомства он, кроме духов, подарил ей комплект нижнего белья, дорогущие чулки и набор украшений: кольцо, серьги и цепочку с кулоном. Правда она не знает, из чего они сделаны. Да какая разница!"
Сев за кухонный столик, она принялась торопливо писать, высунув от усердия кончик языка:
Здравствуй, мама!
Ты только не волнуйся. Я полюбила! Он такой классный! У него свой бизнес и крутая машина с личным водителем. Мы познакомились давно, больше трёх месяцев назад. Вчера он сделал мне предложение; предложил, на выходные, слетать с ним в Черногорию. У него там собственный дом на море. Я согласилась. Мы улетаем сегодня вечером. Он заберёт меня из универа. Возвращаемся обратно в ночь, с воскресения на понедельник. Ты не переживай, он обещал вызвать мне, от аэропорта до дома, такси". - Она задумалась, в нерешительности. Но, собравшись с мыслями, продолжила:
Да, у него есть жена. Она сейчас, вместе с их тремя детьми, отдыхает на Кипре. Но ты не думай! Он говорит, что любит только меня и всё устроит.
Мамочка, я такая счастливая!!!
Целую тебя сто раз!!!
Твоя, единственная и ненаглядная, N...
Облегчённо выдохнув, она положила послание в центре стола. Откуда-то сверху, вероятно из неработающего радио, полились волшебные, как цветной сон, звуки вальса. Дурашливо подпрыгивая козочкой, N поскакала в свою комнату собирать вещи.