Я никогда не был в Одессе... Зачем вы бросаете мне деньги? Нет, я не инвалид! Точно. Вот, всё на месте! Ничего не болит. Я просто говорю, что не был в Одессе. Почему это я страшно выгляжу? Если уж вам так меня жалко, то бросайте что-то стоящее, а не эту мелочь! Женщина, а вы то чего плачете? Я не сирота! И мама есть, и жена, и даже дети. А я говорю - есть! Точно помню. Ну, ладно, пусть я несчастный, только не плачьте!
И вот в этом году я всё-таки стал счастливчиком - побывал в этом славном, странном городе. Причем, попал в самую Юморину. Конечно, я бы ещё долго собирался, ленился и придумывал предлоги, но пришла жена, положила передо мной два билета - туда и обратно - и строго сказала:
- Чтоб я тебя тут не видела! Первого-второго апреля!
- А третьего? - робко спросил я.
- А третьего чтоб дома был, паршивец!
Я поцеловал жену, обнял детей и поехал.
Юморина для меня и ещё для десятка человек началась несколько раньше, 31-го марта вечером, когда мы ехали в поезде. Потому что компания из соседнего купе решила Дня смеха не дожидаться, а начать прямо тут, на дорожке прохода в вагоне. В буквальном смысле. Когда мне в час ночи эти гульба и шум надоели, и я вылез в проход, то застал такую картину: мужик с бабой стояли на карачках друг против друга, умудряясь держать стаканы с водкой в руке на весу и разливая его (или её) на пол, а третья подруга их весело подбадривала. В общем, кое-как они к утру успокоились, а там и поезд пришёл в Одессу. Мужик, который был заводилой в той компании, среди ночи пытался мне что-то объяснить. Мол, что его друзья прожили вместе много лет, а теперь расходятся, а он со своей подругой их пытаются помирить и развеселить, для этого и поехали на Юморину. И вообще, он, мол, человек непростой, принадлежащий то ли к шоу-бизнесу, то ли к телевидению, то ли ещё к чему-то там! Зачем это вообще было сказано, я так и не понял. Наверное, хотел меня убить своей важностью. А я подумал, что уборщица в телестудии тоже имеет отношение к ТВ. Так вот, несмотря на все эти пьяные песнопения не могу удержаться, чтобы не сказать во всеуслышанье, что вы, ребята, не знаю насчет телевидения, но к простым моральным уродам принадлежите точно!
И вот Одесса! Она встретила солнцем, прохладным ветром и чистым голубым небом - такое вот весеннее сочетание. Должен сказать, что меня давно разбирало любопытство: действительно ли Одесса такой город, где юмор рождается просто на улицах, где всё пропитано своеобразным, ироничным отношением ко всем проявлениям жизни, но именно поэтому юмор воспринимается как нормальная окружающая среда, как соленый морской воздух в приморском городе. Я начитался классиков, в том числе Жванецкого, наслушался рассказов очевидцев, и с одной стороны... Но ведь все мы люди приземленные, прагматичные, скептически ироничные, и не верим в какие-то исключительные признаки других. То ли потому, что не видим их, то ли потому, что не УМЕЕМ видеть. Значит, с другой стороны... Поэтому я и верил, и не верил. Забегая вперёд, скажу: мне показалось, что эта особенность Одессы уходит, но я ни в чём не уверен, может быть, просто не заметил и не понял. Судите сами.
В поезде половина народу ехала конкретно на Юморину, поэтому неудивительно, что и мои попутчики, мама с дочкой-студенткой, направлялись туда же. Причём, в четвертый раз. Я попросил их показать мне Одессу, Дерибасовскую и всё остальное, что попадется на глаза. С вокзала мои попутчики направлялись в гостиницу, где у них был забронирован номер. Я решил их подождать, поэтому поплелся вслед. Мама с вокзала ломанулась к трамваю прямиком через улицу с напряжённым движением, и тут же отпрянула назад. Я, сонный после весёлой ночки, тупо шёл сзади и тут же налетел на них . В двух шагах от нас стоял дядя лет пятидесяти и курил, опершись на машину. Посмотрев на нас, он изрёк:
- Куда вы лезете, вам там все когти отдавят! Вот же переход!
И мы пошли через подземный переход. Потом ехали на маршрутке по Французском у бульвару, на котором расположены завод шампанских вин, клиника глазных болезней Филатова, Одесская киностудия, ботанический сад и прочие достопримечательности. Однако, да простят меня одесситы, Французский бульвар не очень-то похож на бульвар - на самом бульваре нет ни травки, ни кустарника, только редкие деревья. И главное, ни одного француза! Зато за заборами санаториев, домов отдыха, гостиниц и прочих строений зелени хоть отбавляй (но французов тоже нет)! Пока мы ехали до гостиницы, в голове у меня крутились слова старой песни: "Фонтан черёмухой покрылся, Бульвар Французский весь в цвету, "Наш Костя, кажется, влюбился!" - Кричали грузчики в порту". Кстати, о грузчиках. Кто-то говорил мне, что этим самым одесским языком или говорком обладали в первую очередь именно портовые грузчики. Впрочем, это одна из теорий.
Ещё два слова о бульварах. Позже я сам уже бродил по городу, и поразил меня другой бульвар - Итальянский. Звучит как песня - Итальянский бульвар - но реально это пыльная, шумная улица, в некоторых местах довольно грязная и запущенная. Я не изучил её на всём протяжении, за что прошу пардону, отвечаю только за кусок от театра Музкомедии до ж/д вокзала. И - как вы уже поняли - ни одного итальянца.
С моими попутчицами мы, в конце концов, попали на Дерибасовскую, в самое начало, возле городского сада. Городской сад - это такой скверик 100 на 100 метров, где тусуются приезжие (подозреваю, что одесситы туда не ходят), продавцы сувениров, художники-шаржисты и прочий "бомонд". Там стоят две неплохих скульптуры - двенадцатый стул из "12 стульев" Ильфа-Петрова и Утёсов, сидящий на скамейке. Рядом с Утёсовым на этой самой скамье есть свободное место. Народу было море, и каждый дурак хотел сфотографироваться рядом с Утёсовым или на том самом стуле. Я решил, что толкаться - это пошло, лучше побуду дураком завтра. Ещё мне понравились огромная телефонная трубка в бутафорской будке в этом же саду и название кинотеатра, стоящего рядом с садом: УТОЧ-КИНО. Для тех, кто не знает, даю справку: Уточкин - это гордость Одессы, один из первых российских лётчиков.
Если я так неспешно рассказываю, это не значит, что перед шествием Юморины я только и делал, что стоял и разглядывал окрестности. Наоборот, вместе с моими знакомыми я как взмыленная лошадь бегал по Дерибасовской в поисках удобного места, с которого будет видно всё и можно будет снять это "всё" на видеокамеру, которую я захватил с собой. Раньше мои визави сидели на крыше кафе "Воронцов", которое трется боком о горсад, где пили кофе и наслаждались видом. Нынче крыша кафе была недоступна для народу, и нам пришлось искать другое место. Часы показывали начало одиннадцатого утра, процессия должна была тронуться то ли в одиннадцать, то ли в полдвенадцатого, так что времени оставалось в обрез.
- Давайте пойдем в Макдональдс! - сказала мама-попутчица. - Там со второго этажа хорошо видно.
Мы побежали в Мак. Как же! Нас там ждали! Толпа китайцев человек в тридцать обсела три или четыре столика у окна, ласково нам улыбаясь. На наш вопрос, не свободно ли тут, они принялись по-китайски объяснять, что везде занято, потому что сейчас подойдёт еще человек восемьдесят. Мне одно осталось непонятно: какого чёрта китайцы понимают в нашем юморе? На что мама-попутчица мрачно пошутила:
- Скоро везде будут китайцы, так что надо потихоньку привыкать.
Мы потыркались по улице, и вернулись в начало. В толпе ничего толком не увидишь, а тем более - не снимешь. Не скажу, что я сильно огорчился, любопытство пока было сильнее. Но когда подошло время процессии, я решился. Подошёл к администратору кафе "Воронцов" и шепнул пару слов. Мол, я такой-то такой-то, приехал издалека специально на Юморину, а увидеть её мне без вас не суждено. Человек я скромный, но иногда, видимо, нужно кое-где кое-кому кое в чём признаться. В результате чего мы поднялись на крышу кафе и уселись в удобные плетёные кресла. Далее пошли чудеса. Через минуту появился официант, протёр стол и накрыл его скатертью. Потом на столе возникли приборы и меню. В итоге, мы позавтракали и выпили кофе с видом на Дерибасовскую и Юморину. За что спасибо кафе "Воронцов"! Я обещал, и обещание держу: рекомендую вам это кафе при посещении Одессы! Немного дороговато (кроме москвичей), но кухня хорошая, и обслуживание тоже. Очень уютно. Один раз можно себе позволить.
И вот тут, если вспомнить, зачем мы приехали в Одессу, начинается самое смешное. Несмотря на то, что мы сидели на крыше как короли (на уровне высокого второго этажа), всё-таки долгое отсутствие обещанного праздника начинало удивлять. Конечно, приятно увидеть массу возбужденных людей, наряженных в какие-нибудь нелепые (или лепые, но яркие) атрибуты веселого действа - длинные яркие уши, носы, косички, рога, парики и прочее - но для этого не обязательно так далеко уезжать от родных пенатов. К слову, я себе купил фуражку Остапа и гордо в ней слонялся целый день, хотя там еще был шикарный цилиндр с надписью "Киса и Ося тут были". Народ с помощью баллончиков раскрашивал лица в разные цвета. Было шумно, весело. Но я ведь не для того сюда прибыл!
Как оказалось, в этом году (видимо, по поводу моего приезда) мэрия решила что-то изменить, и шествие Юморины начать не с того конца. Раньше все время начинали с Дерибасовской от горсада, шли вниз, потом на стадион Черноморского пароходства, который расположен в парке Шевченко (какое отношение Шевченко имеет к Одессе?). А в этом году им вздумалось блеснуть размахом и пойти от ж/д вокзала с Куликова поля, пройти через весь город и закончить(!) на Дерибасовской. Хотели как лучше, а получилось как всегда! (В. Черномырдин) То есть масса зрителей как дураки (в День дурака, правда) стояли, ждали в привычных местах несколько часов, а толпа уставших участников шествия, быстренько, бестолково, суетно добежала до конца и исчезла. Я смотрел в окуляр камеры, изредка отрываясь, чтобы увидеть живьем, и должен сказать, что у меня просто нет никакого впечатления! Судите сами: колонна появилась перед нами без пятнадцати час и в час уже прошла. Народ недовольный стал расходиться, но через минут пятнадцать вернулся на место: оказывается, шла вторая часть колонны. Спрашивается: она что, заблудилась? Или сидела в засаде на этом самом Куликовом поле? За пятнадцать минут пробежала перед нами и она.
В-с-ё! Больше ничего не было!
Из всех лозунгов и плакатов я смог прочитать от силы штуки четыре, и те меня не поразили, поэтому я их не помню. Остальные были или приспущены из-за усталости, или притиснуты друг к другу, так что разобрать что-либо оказалось невозможным. Что-то ещё орал диктор, но до нас доносились только какие-то отрывки. Мои опытные попутчики был огорчены не меньше моего.
- Вы знаете, такого никогда не было! Шествие длилось час-полтора, - уговаривала меня (или себя с дочкой) мама-попутчица, - всегда было весело, все лозунги мы видели и читали, и удовольствия всегда было достаточно.
Ну, что было делать? Классический случай: везде хорошо, где нас нет. Но как только ты появляешься там, оказывается, что там не так все хорошо. Мы решили не расстраиваться (тем более, что мне сравнивать было не с чем) пошли гулять по Одессе. Перед уходом из кафе я решил зайти в туалет. Добрые люди показали дорогу. Перед дверью толпились желающие. Как человек воспитанный я терпеливо выждал своей очереди и вошёл. В маленьком закутке метр на метр, где плотно стояли умывальник и унитаз, как ни странно, мыл руки молодой мужик. Как он тут оказался, непонятно, если я строго отслеживал очередность захода. Я замешкался в дверях, оглядывая масенькое помещение: вдруг он проник через другое отверстие?
- Вы проходите, не стесняйтесь! - радушно сказал мужик.
- Да я, в общем это... - промямлил я, ожидая, когда тот помоет руки и уйдёт. Но мужик медлил. "А вдруг, - подумал я, - у них тут принято делать наоборот? Сначала помыть руки, а потом пройти к удобству?" После секундного замешательства я прикрыл дверь и шагнул к... По делу. Только я м-м... решился (а мужик всё мыл руки, и дверь, естественно, была просто прикрыта), дверь распахнулась, и в закуток влетел ещё один мужик с криком:
- Вова, я же тебя просил: не закрывай!
Вова что-то хмыкнул и стал вытирать руки салфеткой, а влетевший мужик принялся плескаться под краном. Я бы ещё что-то понял, если бы это были официанты, повара или посетители, но оба мужика были в каких-то задрипанных, но тёплых куртках и штанах. Скорее всего, продавцы из горсада. Я совсем растерялся и даже насторожился. В голове бродили разные мысли. Мысль первая: эти парни договорились здесь встретиться, а я им помешал. И теперь их любовь под угрозой слома, а я буду в этом виноват. Я поломаю им судьбы.
Мысль вторая: может, в Одессе так принято вести себя в общественных (а вдруг не только в общественных) туалетах?
Мысль третья: это приколы Юморины или примеры типично одесского юмора, рассчитанные специально для приезжих.
Пока я думал эти мысли, первый мужие ушёл, а второй стал смотрел на меня с любопытством. Сейчас я могу его интерес понять: в туалет зашёл мужчина, стал там и наблюдает за другими. Довольно забавно. Или странно. Как посмотреть. Потом он дружелюбно обратился ко мне:
- Может, помочь чем?
Я хотел ему ответить: "Выйди вон!", но вместо этого промямлил:
- Я тут хотел это...
- Ну, так чём дело? - продолжал излучать добро он.
- Так это... люди ходят туда-сюда...
- Ну и что? - не понял он. Аж нахмурился от доброжелательности.
Хотел ему сказать: " Ты дурак или притворяешься?" Но передумал. Решил вести себя, как вежливый гость.
- Я предпочитаю это делать без зрителей.
Мужик захохотал так, словно я рассказал анекдот. Потом спросил:
- Одессит?
- Нет, приезжий.
- Ну, приятно отдохнуть!
- Спасибо, - ответил я, когда молодой человек ушёл и я смог, наконец, снять тяжесть с... В общем, сделать дело. В тот момент я понял, что Одесса - город поистине загадочный. И ёё нельзя мерить обычными мерками. Например, мне бы и в голову не пришло желать хорошего отдыха человеку в туалете. Нет, конечно, если не быть ханжой... Но вообще-то как-то...
Сама улица Дерибасовская меня ничем не поразила - смесь модерна и сталинок, хотя есть и довольно красивые дома. Потом мы свернули к Приморскому бульвару, и оказались перед Оперным театром. Честно говоря, я думал, одесситы из патриотизма несколько преувеличивают красоту своего оперного. Но оказалось, это не так. Он действительно красив и величав, если можно так сказать. Правда, закрыт строительными лесами.
- А он всегда в лесах, - сказала мама-попутчица, - ремонт постоянный.
Я тут же окрестил театр вечнозелёным: во-первых, все время в лесах, во-вторых, он ешё и затянут зеленой сеткой. На площади перед театром стояли деревья с искусственно изогнутыми ветвями, еще голыми в это время. Они смотрелись очень эффектно, декоративно, если можно так сказать. Вся толпа ломилась на Приморский бульвар, поэтому мы туда не пошли, а повернули в сторону стадиона. В конце Дерибасовской сфотографировались рядом с самим Дерибасом-памятником. Очень симпатичный. Рядом суетился старичок с камерой в руках. Но снимал он не себя, а людей, которые вешались на первостроителя Одессы. Оказалось (он сам так представился), что это один из авторов памятника, режиссер Тарасуль, который придумал сам образ (кажется так). Он был очень доволен (то ли памятником, то ли собой). Живёт он сейчас в Америке, приехал на Юморину, вроде бы. Когда одна женщина спросила, почему Дерибас такой маленький, Тарасуль ответил:
- Маленький, а большую Одессу построил!
По-моему, вполне в духе. Дальше мы шли по улочке со смешными балкончиками (о балконах позже), по мосту над улицей внизу, по улице Греческой (на доме висела табличка с названием улицы на греческом языке), и в парке расстались: мои знакомые пошли на концерт на стадионе, а я отправился по своим делам. Сборные концерты на стадионах не люблю, поэтому в любом случае туда б не пошёл. В принципе, не отказался бы попасть на юбилейный вечер Жванецкого, который проводился в Театре Музкомедии. Кстати, к семидесятилетию сатирика я сочинил несколько лозунгов и приколов. Вот они.
Кучма, Путин, Ельцин и прочие - мелкие политические деятели эпохи Жванецкого (перефразировка старого анекдота).
Будьте верны заветам Михалыча!
70 лет Жванецкой власти!
Любой человек знает, что такое "М" и "Жо". Это Михаил Жванецкий.
Вопрос кроссворда: Еврейский писатель, пишущий по-русски, родом с Украины. Ответ: А шо, Одесса таки Украина?
Каково же было моё удивление, когда я увидел, что вся Одесса обклеена афишами "70 лет Жванецкой власти!" Я почувствовал себя Остапом, который сочинил прекрасные строчки: "Я помню чудное мгновенье! И так далее", а потом узнал, что некто Пушкин сочинил их немного ранее.
Мне нужно было встретиться с одним известным человеком, но я не знал, как это сделать. Думая над этим, я поплелся на вокзал, чтобы снять жильё. Гостиницы были забиты, а человек я неприхотливый (так я думал на тот момент, но уже не думаю сейчас), поэтому решил снять комнату, чтобы переночевать, а завтра тронуться в обратный путь. Утром на вокзале много людей предлагали жилье, но почему-то, узнав, что я один, шарахались как от ненормального. Им нужны были студенческие толпы. Днем уже ажиотажа не было, и я договорился с тёткой на комнату. Цены они все ломили жуткие, объясняя, что сегодня день особый. Думаю, ладно, чего там - ночь поспать!
- Только, - говорю тётке-маклерше, - одно условие: там должно быть тихо.
- Будет тихо, как в гробу! - успокоила меня тётя.
Короче, сели мы на трамвай, приехали. Заходим во двор дома типа Вороньей слободки, меня ведут в пристройку. Я зашёл и ахнул! Хотел сказать: вы чё, тётки, совсем совесть потеряли?! Это же собачья конура, курятник! Удобства во дворе и всё такое. Они вроде как засмущались, но цену не сбавили. К тому моменту я устал, поэтому махнул рукой. Кровать была нормальная, а чего мне еще надо? Расплатились, я остался один. Полежал, отдохнул и пошел свое дело делать. А дело у меня было не то чтобы большое, но для меня важное. Хотя сейчас я уже в этом не уверен... Короче, я всего лишь хотел передать записку одному известному человеку. А этот человек должен был выступать на юбилейном вечере Жванецкого в Театре Музкомедии (ТМ). Я пытался передать эту записку через охрану ещё на стадионе "Черноморец" перед концертом, но охранники даже не стали меня слушать. Так что мне предстояла уже вторая попытка. К ТМ можно было пройти по улице Белинского, рядом с которой и находилось моё нынешнее пристанище.
Если точнее, то я временно жил в переулке Веры Инбер, который выходил на Белинского. На стене углового дома я увидел табличку "Музей Паустовского" и стрелку, показывающую вглубь переулка. В конце концов, в музей я не сходил, хотя люблю прозу Константина Эдуардовича. В общем-то, я знаю про него достаточно много, в том числе и то, что он одессит. В нашей семейной библиотеке стояло собрание сочинений Паустовского, и я всё перечитал. Паустовский был романтиком в хорошем смысле слова. Может быть, именно у него я начал учился вкусно писать, чувствовать язык, видеть в простых вещах откровения. Но боюсь, что такие писатели, как он, увы, скоро попадут в забвение. Вокруг них не было скандалов, они не занимались ниспровержением основ, в политические шестерки не лезли, и, соответственно, никому не лизали зад и ни на кого не стучали в самые трудные времена. Плата за такое поведение следовала обязательно. Если сравнить двух одесситов, представителей так называемой "южной школы" - Катаева и Олешу и (сюда относят, кроме Паустовского, еще Ильфа и Петрова, Бабеля, Багрицкого и некоторых других), то станет видно, как сложилась жизнь разных по принципам людей. Катаев был сукой с юных лет. Это заметил ещё великий Бунин, когда 16-тилетний Катаев явился к нему со своими стихами. "Бойкий молодой человек! Далеко пойдет, " - примерно так выразился Бунин. И Катаев так далеко зашёл, что, не стесняясь, как другие, открыто и нагло поливал грязью Пастернака, когда его обсуждали по поводу получения Нобелевской премии. Зато Катаев хорошо жил, много издавался. Юрий Олеша же, начинавший очень мощно с блестящих рассказов и повестей "Зависть" и "Три толстяка", потом, не желая сотрудничать с властью, ушёл во внутреннее подполье, писал свои бесконечные "Ни дня без строчки", жил тихо, рановато умер. После смерти оказалось, что этих самых строчек, без которых "ни дня", набралось всего на одну скромную книжку. Подозреваю, что Паустовский также со временем был вынужден кое-что для себя решить, кое от чего отказаться...
В молодости он писал про юг - Одесса, Крым, Кавказ, Средняя Азия. Потом увлекся Севером. В зрелые годы полюбил среднюю полосу России и конкретно Мещерский край, Мещерские леса, которые сейчас нещадно вырубают новые русские, чтобы жить "ближе к природе". Константин Эдуардович написал немало прекрасных рассказов о природе Мещеры и о людях. Умел находить простые, но точные слова. Язык у него великолепный - сочный, прозрачный, емкий. Если кто хочет поучиться, советую почитать.
Но я отвлёкся. Впрочем, это неудивительно. В Одессе столько музеев, памятников, барельефов и памятных досок, столько напоминаний о великих одесситах, что, когда я впервые подошёл к гостинице "Моцарт" на площади рядом с Оперным, то невольно стал искать глазами табличку "Здесь с ... по ... играл на скрипке один одесский еврей Моцарт Вольф Адольфович" (знаю, знаю, что Моцарт играл не на скрипке!).
Так вот, на улице Белинского я подошёл что-то купить у продавщицы - женщины средних лет (каких это, сам не знаю! Примерно 40). И пожаловался ей на бестолково проведенную Юморину. Женщина осмотрела меня и спросила:
- А вы откуда приехали?
Я ответил.
- Понятно! - сказала женщина. - Так вот что я вам скажу: это разве Юморина? Это г...но! Вот раньше были Юморины! А сейчас это просто рот одесситам закрывают.
Я, честно говоря, так и не понял её логики, что к чему, но эмоции были налицо.
Возле ТМ ещё никого не было, поскольку вечер начинался позже. Я прошёл к служебному входу, передал записку с просьбой вручить указанному лицу и вышел на улицу. Погода была для первого апреля прекрасная, поэтому я с удовольствием побродил немного по окрестным улицам. Билетов на вечер Жванецкого в кассе не было, поскольку их распределял штаб Юморины, как сказала мне кассирша. Я с трудом представлял себе этот штаб. Что это за штаб, где заседают одни евреи? Один такой штаб уже был в 1917-м году, и что из этого вышло? А может, там не одни евреи? Может, и в Одессе уже евреев практически нет? В раздумьях о судьбах Одессы и её обитателей я гулял по улицам, читал объявления и прислушивался к разговорам. Но к моему разочарованию, ничего "типично одесского" так и не услышал. И вернулся к служебному входу. Скажу сразу, "своего" человека я так и не увидел, но это не важно. Зато увидел много другого, интересного. Начать с того, что к театру стали съезжаться гости. Бегал взмыленный Олег Филимонов из "местных джентельменов". По слухам цена билетов доходила до 700 гривень ( 1 доллар = 5, 3 гривны, 100 рублей = 18,5 гривны). Надо сказать, что и гости были соответствующие. Машины подъезжали крутые, из них выходили такие же дамы и господа. Подъехал Жванецкий на танке. Ну, на бронетранспортере. Короче, это было что-то огромное, с тупым рылом, на колесах в полроста человека, радикально черного цвета. Я смотрел и думал:
- Это уникальная страна! Здесь сатира пользуется бешеным спросом! Она хорошо продается! Вы говорите гадости этим людям, а они смеются, хлопают в ладоши и кричат: "Еще! Еще!"
Я очень люблю Жванецкого. Это замечательный Писатель. И жизнь у него была не такой уж прямой. Но представьте себе такую картину. Прекрасный Театр, прекрасный вечер, прекрасная погода, прекрасный повод для праздника, прекрасные машины и прекрасные дамы, прекрасный писатель на танке... А мимо всего этого великолепия, в свете заходящего красного солнца по тротуару идут два бомжа - он и она - и громко ругаясь матом, с жутким лязгом тащат за собой парочку ржавых металлических труб. Песня, просто песня! Я прямо испытал наслаждение от этой картины.
Вечер Жванецкого начался, и я ушёл. Ждать было бессмысленно, поскольку после такого мероприятия само собой подразумевался грандиозный сабантуй. Так что... Я пошёл осматривать Одессу.
Объявление: Лечу все болезни мазью.
Это объявление меня заинтересовало сначала. Но потом я понял, что тоже знаю такую мазь - змеиный яд. Главное, принимать внутрь. И тогда все болезни быстро пройдут.
Два объявления наклеены одно на другое. Получилось: КУПЛЮ... КИШЕЧНИК, ЖИДКИЙ СТУЛ, ЗАПОР.