Л И В Е Н Ь

Молния сверкнула. Все застыло.

Я зажмурился и втянул голову в плечи. И так стоял - смешно, как марабу, пока не почувствовал, как что-то не сработало и пауза затянулась. Может, тоже застыла? И тут мягко так, вальяжно, словно не рыкая, а грассируя - гром разошелся по тучам, по крышам, по улицам. Всё опять задвигалось, зашумело. Хлынул ливень.

Я стал стар. Я стал стар и труслив.

Пропала легкость.

Об этом я думал, стоя в арке старого дома в разгар июньского ливня. Что-то нарушилось во мне, словно выпала маленькая деталь: механизм еще работает, все вертится, но чуткое ухо уже слышит далекие шумы, предвестники хаоса. Я грустно покачал головой.

Воды лилось много. Где-то вверху над аркой струи дробились и распадались, образуя передо мной сплошную выпуклую линзу. За водяной линзой жил причудливый мир. Мостовая, как корыто, наполнилась водой до краев. В ней корабликами плескались маленькие трамваи, посверкивая и погромыхивая, словно гром и молния. В трамваях качались люди с восхищенными лицами, прилипшими к стеклам. Люди так уютно, уверенно устроились внутри, словно забыли, что им тоже придется выходить.

В доме напротив на грозу реагировали по-разному: одни окна с шумом захлопывались, другие с треском распахивались. На балконе пятого этажа под струей с крыши плясали. Огромная собака - больше трамвая - сидела напротив меня в подворотне, мокрая, задумчивая, ничья. Вот и я такой же мокрый и ничей. И еще старый. Мне стало грустно. От того, что от отсутствия меня, как и этой собаки, в мире ничего не изменится.

Что-то хлопнуло вверху. Я поднял голову и увидел болтающуюся вывеску “Срочное фото”. Стрелка указывала вглубь двора за моей спиной. А что, подумал я, может пойти сфотографироваться? Срочно! Но нет денег. Да и времени тоже. Вот только так и выпадет несколько свободных минут, если застанет стихия. Ну, с деньгами понятно. А время - удивительная вещь - его всегда не хватает! Бывает даже: сидишь дома, пьешь чай, глядя в окно или в телевизор, и думаешь: ну, нет времени! ни секунды нет за что-нибудь взяться!

И все же я заволновался. Может, в этом сермяжная правда жизни: все делать срочно, как в последний раз, как-будто жить осталось только сегодня?! Я представил, как мое срочное фото поставят на витрину, и люди будут, проходя мимо, смотреть и думать: “Какое умное и благородное лицо!”

Я задумался и не заметил, что уже стою в луже по щиколотку. И тут меня пронзило: “Надо немедленно что-то делать, срочно! Выбираться из лужи, выходить из подворотни, слезать с дивана, перестать ковыряться в носу, иначе...” Я оглянулся в поисках фотоателье: сквозь пелену воды был виден темный двор, старый неказистый дом, сараи, мусор, грязь. Нет, туда мне нет пути!..

Неожиданно выглянуло солнце. Брызги света ударили в глаза. И в этом сиянии плыла богиня, мокрая с головы до ног и наполненная солнцем с ног до головы. Она мягко шлепала босыми ногами по лужам и улыбалась! И дождь вмиг ослабел, словно почувствовал бессилие перед этим напором жизни. Она прошла, как фея, от воды и света прозрачная. Промелькнула и скрылась. И я понял: пора!

Сбросив башмаки, я решительно выскочил на улицу. Девушка уже исчезла, дождь припустил, а окна домов были набиты празднолюбопытствующими лицами, которые показывали на меня пальцами. Но мне уже было все равно! Я побежал по улицам, смеясь, бросался вброд через водовороты ручьев, стряхивал гроздья капель с деревьев себе за шиворот и смеялся, смеялся, как сумасшедший! Нет, не стар я еще, не стар!

Поднимаясь по скрипучей лестнице домой, я впервые прислушался, как по разному поют ступени. И вдруг почувствовал, как оживает во мне прежняя легкость. Вредная старуха Ягуаровна, моя соседка по коммуналке, гремела посудой в своей комнате. Дверь она всегда держит открытой, чтобы видеть всю мою личную жизнь. Внезапно я подошел к ее двери и весело сказал:

- Привет, Егоровна!

Открыв рот, она села в таз с бельем, а я пошел к себе. Заварил чай, бросил в чашку лимон и сел у окна. Вишня тревожно стучала по стеклу. Я распахнул створки окна, и она, как собака, положила ветку на подоконник и успокоилась. Я почувствовал себя счастливым. Срывал вишни, пил чай и смотрел, как в лужах весело вскипают большие пузыри. Почему-то я очень люблю их. Вишня сбрасывала ягоды, они разбивались об асфальт и окрашивали лужи в бордовый цвет. Пахло свежей зеленью.

Неповторимость этого момента взволновала меня, а мое присутствие в нем было похоже на посвящение в тайну. Всё - цвет, запах, звук - стало настолько резким, выразительным, что казалось ненастоящим, нарочитым, словно фильм без слов. Все смешалось: кастрюльный джаз Ягуаровны, вишневые лужи, моя жизнь, город, ливень, люди, трамваи - и вдруг поплыло передо мной, увлекая и кружа голову. Я увидел со стороны себя - стоящего у окна и глупо улыбающегося, дворик, весь усеянный вишнями, улицу с мутными ручьями и деревья, распрямляющие ветки, город, окутанный дымкой тумана после дождя...

Солнце плеснуло яркого света, и стало видно, как погоняя тучи, уходящие на запад, танцуя, идет моя богиня, босая, окутанная мягким сиянием...

Счастливо!..