Когда я вернулся домой, настенные часы в прихожей уже показывали час дня. В квартире было неожиданно тихо. Но это была не привычная мне тишина пустых комнат. Эта тишина была живой, нарушаемой чужими шагами где-то в гостиной, вздохами, скрипом старого кресла.
Тихо, стараясь не привлечь никаким шумом находящегося в гостиной Эша, я снял кроссовки и прокрался к дверям зала. Заглянув в щель, я увидел его. Он сидел, покачиваясь в кресле-качалке, и читал какую-то книгу. Обложки видно не было - она лежала у него на коленях. Но, наверное, томик был интересный, раз уж за чтением Эштон не обратил внимания на шум в прихожей.
-Привет, - произнес я, заглядывая в комнату.
Подняв голову от книги, он посмотрел на меня вечным своим спокойно-равнодушным взглядом. Взгляд был долгим, Эш явно ждал от меня какого-то продолжения, иных слов. А я понятия не имел, что ему сказать.
Идею рассказать о нашем с Роксаной разговоре я отмел еще до того, как вошел в квартиру. Говорить об этом было уже поздно - два года прошло, как-никак. К тому же, я хотел, чтобы Эштон сам рассказал нам, что произошло. Рано или поздно он на это решится - я знал.
-Ты не заскучал тут? - я прошел вглубь комнаты.
А в ответ - тишина. Раньше он говорил куда больше, знаете ли. Раньше он рассказывал забавные истории из жизни своих одноклассников, а некоторые истории придумывал сам. Раньше он читал матерные частушки посреди площади во весь голос. А потом убегал от полиции, да так, что только пятки сверкали. Жаль, что все это было "раньше".
-Немного, - он ответил нескоро. - Вот, даже книгу решил почитать.
Ну, это Эш загнул, конечно. Читать на самом деле любил и обращался к книгам довольно-таки часто. Читал он совершенно разнообразные вещи, но предпочитал в большей степени всякого рода мистику. Лавкрафта читал много, Кинга. Не обходил вниманием и Рея Бредбери, но у него предпочитал рассказы, любимым из которых считал "Приезжайте вместе с Констанс!". Он нравился и мне, но почему-то куда больше зацепил "Лорел и Гарди: роман". Хотя это, может быть, потому, что я любил тех американских комиков, именами которых назвались главные герои этого рассказа.
Я помню, как смотрел в детстве их старые короткометражки. И какой же это был момент, когда они волокли пианино наверх, по лестнице просто огромной высоты! Как там было, у Бредбери? "Полторы сотни ступенек вверх, а потом кубарем вниз"! И эта их вечная фраза: "Опять влипли". Только за одну эту фразу я мог полюбить их короткометражки. Только за одну эту фразу я мог полюбить рассказ Бредбери. Но, на самом деле, мне нравилась в нем больше всего эта реалистичность, с которой он описал отношения двух молодых людей. Я почти поверил, что это произошло. Ведь это действительно могло произойти.
В прошлом мы с Эшем так и не сошлись во мнениях насчет этого рассказа. Для него это была просто сентиментальная история, а для меня - почти жизнь. И я даже жалею, что только почти.
Поэтому, когда я увидел, что именно читает Эш, я был приятно удивлен. Думаю, несложно догадаться, чему. Да, он читал Бредбери. Да, он читал мой любимый рассказ этого писателя.
-И как? - спросил я, неотрывно глядя в текст.
"Даю тебе минуту, чтобы принять решение. Шестьдесят секунд". Такая жестокая фраза...
-Неплохо. Но по мне, так слишком реалистично, - ответил он, и снова уставился в книгу.
Перелистнул страницу. Скользнул взглядом по последним строчкам и захлопнул книгу. А я вместе с ним прочитал последние слова. И повторил зачем-то, вслух:
-И тогда Елисейские поля развели их в разные стороны под последними лучами октябрьского солнца.
-А какое в октябре солнце? - вопрос, похожий на мысли вслух, такой, какой он никогда не задал бы осознанно.
-Бледно-желтый размытый круг на сером небе, - ответил я, припоминая.
Он зачем-то кивнул. Встал с кресла, подошел к стеллажу, поставил книгу на место. Прошелся пальцами по корешкам остальных, словно бы выбирая, что еще можно прочесть. Остановился на одном из томиков, вытащил его наполовину и замер, вновь и вновь перечитывая название.
Вопросительный взгляд в мою сторону.
Я подошел к нему - у меня близорукость, я вижу плохо то, что находится далеко от меня - прочитал название книги. И усмехнулся. В свое время это название удивило и меня.
-Это надо читать, Эш.
Я достал книгу до конца, открыл наугад, прочитал первые попавшиеся строчки:
-"А у тебя и тогда была такая задница..."
Он все-таки усмехнулся. Не удержался, снял на короткое мгновение свое каменную маску. И не стал надевать вновь, даже когда я, запрокинув голову назад, посмотрел ему в глаза, протягивая книгу:
-Тебе понравится.
-И почему мне хочется с тобой согласиться?
-Не знаю, - улыбнувшись, я пожал плечами и отправился на кухню, запах откуда искушал меня в течение последних минут пяти.
От нечего делать он приготовил мне обед. Так он сказал, по крайней мере, когда я огромными, как блюдца глазами оглядел стоящие на столе яства. Господи, он ведь целых два салата приготовил! И зачем? Ну кто же всю эту красоту есть-то будет?!
Есть красоту пришлось мне. Эш заявил, что успел наестся пока готовил. Мои же слова об обеде с Роксаной были благополучно пропущены мимо ушей. Я же был насильно посажен за стол и буквально напичкан всякого рода вкусностями. Правда, уже после третьей ложки я проникся и понял, что сопротивляться такому аромату и такому вкусу не способен. И, сдавшись, с аппетитом принялся поглощать приготовленное.
-Ты кулинарный гений, знаешь?
-Знаю. Я еще и чрезвычайно скромный.
-О, да!
Трапеза - если это действо можно так назвать - прошла неожиданно весело. На какой-то миг мне показалось, что не было этих двух лет, что Эш совсем не изменился. Он вновь рассказывал какие-то смешные истории, но на этот раз из нашей жизни. И это было много лучше тех, других, что он рассказывал в прошлом. Сейчас мы говорили наперебой, вспоминая все новые и новые подробности наших историй.
-А помнишь, когда Рокс приехала из лагеря...?
-Конечно помню! Ты ведь о...?
-Да-да, именно об этом! Такой забавный случай, правда?
-Правда! И запоминающийся!
Я, наконец, понял, что значит словосочетание "понимать с полуслова". Эштон только начинал говорить, а я уже знал, как он закончит фразу. И то же самое происходило и с ним, и он, кажется, был удивлен этому нежданному пониманию. Но в одном, я уверен, мы были похожи в тот момент - нам обоим чрезвычайно нравилось происходящее.
-Футбол, футбол помнишь?
-Как его не помнить! Это ведь ты о том, когда Рокс...?
-Да, именно об этом!
Я не помню, сколько мы так проболтали ни о чем. Мне казалось, что разговор был невыносимо коротким, так хотелось продолжать его как можно дольше. А он оборвался так рано. И все из-за того, что я вспомнил знакомство Хельги и Эша.
-Как думаешь, она до сих пор любит меня? - спросил Эштон, в миг посерьезнев.
Вопрос был неожиданным, я вообще планировал избегать разговора об отношении девушки к моему другу. Но не удалось. Я не продержался и дня, а все из-за того, что слишком увлекся разговором. И все испортил.
Хельга влюбилась в Эштона Огдена, когда ему было восемнадцать. Она тогда была наивной, немного глуповатой - по субъективному мнению меня шестнадцатилетнего, - но вполне себе милой девчушкой. И ужасно стеснительной, это да.
Она долго не могла решиться подойти к Эшу. Так и не решилась, к слову. Подбиралась она к нему - самому популярному на то время парню школы - через меня. А я тогда еще удивлялся, чего ко мне прицепилась какая-то малолетка. Молодой был, глупый. Это я так шучу, если кто не понял. Ха-ха.
Мы познакомились во время футбольного матча между классами. Я не играл - сидел на трибунах и болел за Роксану, стоявшую в тот день на воротах. На игру пришло мало народу: соревнования между классами мало кого привлекали. Места рядом со мной были свободны - Эш в те выходные уехал к каким-то друзьям семьи. Я сидел в первом ряду, со скучающей миной наблюдая за игрой, оказавшейся не особо интересной. Исход был ясен с первой минуты, шансов у второй команды (противника той, в которой играла Рокс) не было никаких.
Рокс в очередной раз поймала мяч, когда ко мне подсела маленькая хрупкая блондинка по виду много младше меня. Некоторое время она молча сидела рядом, склонив голову на бок, наблюдая за игрой. Девчурка старательно изображала интерес к игре, но ее глаза не могли лгать, а в них я видел только скуку, непонимание, неприятие этой игры. Она была обычной девчонкой, из тех, что больше интересуются танцами, глянцевыми журналами и своей внешностью, чем футболом. Она была не такой как Рокс.
С самой первой встречи с Хельгой, я сравнивал ее с Роксаной. Они были настолько не похожи друг на друга, что хотелось еще больше вглядываться в них, в их внешность, черты характера, увлечения, чтобы находить все новые и новые различия. На первый взгляд их было ужасно много, на второй ты обнаруживал, что отличий у этих девушек - бесчисленное множество.
И дело не только во внешности. Они увлекались разными вещами. Хельга следила за своей внешностью, Рокс - практически нет, ее интересовало только здоровье собственной кожи да отсутствие прыщей и угрей. Хельга читала женские и девичьи журналы, Роксана часто пролистывала отцовские журналы для мужчин, включая спортивные и автомобильные. Хельга была чистой воды гуманитарием, она сочиняла романтические стихи и песенки, ужасно похожие на те, что она слушала. Рокс была математиком. Её можно было назвать продвинутым пользователем ПК, она решала задачи любой сложности как по алгебре, так и по физике, она любила возиться со всякого рода техникой. Эти двое были как ночь и день, как солнце и луна, как небо и земля, как жизнь и смерть.
Наверное, именно поэтому Роксана Хэмпсон и Хельга Оуэн стали самыми настоящими подругами.
Они познакомились сразу после игры. Рокс подбежала ко мне, чтобы попросить подождать ее около раздевалки, но Хельга не дала ей и слова сказать, буквально набросившись на спортсменку с похвалами. Что она ей только не наговорила! И про ее внешность сказала, и про игру, и про стиль одежды... даже умудрилась осудить Роксану за то, что та практически не красится. И почему-то Рокс это задело, зацепило. Может быть, из-за того, что это было сказано какой-то малолеткой, может, кто-то еще до этого сказал нечто подобное. Каковы бы ни были ее причины, но всю следующую неделю Рокс старательно избегала каких-либо встреч с Хельгой.
Спустя неделю девчонка подошла к моей подруге и попросила рассказать ей о правилах футбола. Не знаю, что она там напредлогала Рокс, но та согласилась. И спустя рекордно короткие сроки Хельга уже разбиралась в футболе чуть ли не лучше своего учителя. Именно это и помогло ей влиться в нашу компанию.
Был чемпионат между школами. Мы с Эшем вместе пришли на стадион, заняли свои места. Роксана еще не пришла, место слева от меня пустовало. И не одно, а целых два места. Это настораживало. Моя интуиция говорила, что что-то сейчас точно произойдет. И она, как всегда, не обманула.
Когда я увидел Рокс, идущую к нам, я несказанно обрадовался. Подскочил с места, замахал руками, привлекая ее внимание. И так и замер, с руками, поднятыми над головой, когда увидел идущую позади брюнетки Хельгу. "А она-то что тут делает?" - так я подумал в тот момент. Эш, наверное, подумал: "Кто она такая?".
Ответы на наши вопросы мы получили очень скоро. Эш был познакомлен с Хельгой, а Роксана нашептала мне на ушко о влюбленности блондинки. Не знаю почему, но наша чертовка решила помочь обретенной подруге. Не знаю почему, но это меня задело. Может быть, потому что мне она никогда так не помогала. Может быть, потому что я ревновал ее к новой подруге. Может быть, потому, что уже тогда я...
Сколько лет прошло с того дня, как я узнал о том, что Хельга влюблена в Эша? Пять, да? Вроде бы - много. Но по сравнению с бесконечностью, по сравнению даже с тем, сколько я знаю Эша - ничтожно мало. Почему же тогда мне кажется порой, что Хельга к нему, к Эштону, гораздо ближе, чем я? И Рокс - тоже. А я стою в стороне, наблюдаю. Сторонний наблюдатель, чтоб меня.
-Как думаешь, она до сих пор любит меня?
Почему именно мне он задал этот вопрос? Не потому ли, что со стороны виднее? Ведь вполне возможно, что он знал, видел, понимал, кто я в их компании. Что это компания для меня не "наша", а "их". Чужая. И, вместе с тем, до такой степени родная, что не вырваться, не убежать, не избавиться. Мучиться до конца дней своих или же чужих. А, не важно. Вам не понять. Наверное.
-Как думаешь, она до сих пор любит меня?
На этот вопрос я ответил отрицательно. Но что-то подсказывало мне, что, говоря все это, я лгу. Но то была ложь во спасение. В некотором роде. Во имя спасения моего самолюбия. Вот только ни черта она не спасла.
Потому что, услышав мой ответ, Эш неожиданно расслабился, успокоился и произнес так, задумчиво и одновременно с намеком:
-Знаешь, я вот думаю язык проколоть...
Один раз я целовался с парнем, у которого язык был проколот. С таким маленьким титановым колечком в окружении розовой теплой плоти. Наверное, от одного такого поцелуя можно кайф словить. Когда нечто прохладное, инородное, касается твоего неба, языка, когда оно ласкает тебя. Это крышесносно. Это так крышесносно, что после такого поцелуя сложно отказаться от большего.
В тот раз я и не отказался. И думал, что в подобной ситуации не откажу и впредь. Неправильно думал.
-Проколи, - так я ответил на фразу, сказанную Эштоном.
А он только этого и ждал, зараза. Подскочил со стула, кинулся в гостиную и бросил мне, на ходу:
-Тогда собирайся. Поедем к Хельге. Она ведь до сих пор в том салоне работает?