Не примите только за жалобы, да и жалость на себе мне ощутить было бы стыдно, а всё ж, прошу покорно выслушать историю моей неудачи.
Живу я самым обыкновенным образом. Мне уже двадцать четыре, некоторые находят меня симпатичным, самые смелые - талантливым. Возможно, эти-то два качества и привели меня в столь неудобное положение, из которого я нынче с вами делюсь. Но о том позже, позвольте сперва окончить наше знакомство. Итак, работаю я архитектором, даже подаю определенные надежды, но, как известно, за надежды у нас доплачивать не принято, а потому я скорее беден. Однако, жизнь моя и без того пестрит событиями. С утра я тенью скольжу по коридору коммунальной квартиры, где являюсь счастливым обладателем вернее шкафа, нежели комнаты; потому как, издай я хоть один звук, на меня тут же набросится Марья Петровна - соседка, выдающая себя за пожилую даму, хотя безо всякого сомнения упомянутая Вергилием в его Энеиде, вместе с остальными гарпиями. Быстро собравшись, застегивая на ходу рубаху и повязывая галстук, спешу я покинуть уютное гнёздышко и мчусь быть раздавленным в трамвае. После часа мытарств внутри, снаружи оказываюсь вполовину тоньше себя дотрамвайного и направляюсь к архитектурной мастерской. Время до вечера в пылу работы мчится незаметно, приостанавливаясь лишь на обед и непрекращающиеся перебранки с Алексеем - моим однокурсником из училища, работающим здесь же. Алексей всё готов делать наперекор мне. Две недели назад в своём упрямстве он дошел до того, что махнул залпом пол пузырька синих чернил, доказывая мне возросшее качество всей отечественной продукции. Спор, кстати говоря, он так и не выиграл, потому как попал на четыре дня в больницу и получил выговор от начальства за растрату казенного имущества. Итак, окончательно деформировавшийся теперь уже вечерней поездкой, спешу я проскользнуть в свой угол коммуналки, чтобы там поужинать и уснуть за чтением, отправляя тем самым себя в день следующий. Такие вот приключения.
Но случилась беда. В один из вечеров мы с Алексеем вышли из мастерской и собрались уже расстаться и разъехаться по своим уютным норам, оставив на завтра спор о носовых платках, как из остановившегося автомобиля нас двоих окликнул приятнейший голосок:
-Сеня, Лёшенька, какая встреча!
-Салют, Эльчик! - сразу отозвался Алексей.
Где он понабрался этой пошлости? Эльвира Воросевич хоть и была нашей однокурсницей, но где нам хоть сколько-то стать с ней на одну ступеньку? Папа Эльвиры был настолько видным деятелем, что мне даже сейчас он видится перед глазами.
-Здравствуй, Эльвира. - то ли проскулил, то ли прокряхтел я.
Дело усугублялось не одной состоятельностью Воросевич. Так уж приключилось, что девушка была еще и мифологически хороша собою.
-А вы, наверное, работаете в этой мастерской? Папа говорит, что здесь трудятся самые талантливые, но голодные архитекторы, а оклады вам не поднимают, что б вы не потеряли рвения. Это ведь выдумки, правда? - с наивной улыбочкой кончил ангел.
-Конечно, враки! Про талант - чистая правда, но и голода не знаем-с! - прогремел Алексей, будто на пожаре.
Спорить начинать было некстати, а потому я лишь кивнул, пряча за спиной дырявую шляпу.
-Я страшно рада вас видеть! Мне вспоминались вы только вчера, помните, на лекции у Маркова вы спорили так яростно, что он обоих выгнал из аудитории, хотя всем известно, что старик был напрочь глух?
-Как же, как же, помню-с. - чем-то будто бы загордился мой коллега.
Я то уж точно помню. Алексей тогда уперся, как баран, что Гомер был другом Данте, а я едва держался, чтобы, как мужественный Аякс Теламонид, не сразить врага тубусом с чертежами.
-А давайте встретимся на выходных? Мне сейчас никак не успеть хорошенько наговориться с вами, но очень уж хочется. - сразу продолжила Эльвира.
-Это можно-с.
Ну откуда взялась эта "с"?! Вот с ним вечно так, боится уязвления достоинства там, где на него никто и не покушается, за и без того явным разгромом. Ну что ты строишь из себя? Живешь в клоповнике, хуже моего, а напыщенный, как павлин!
-Даже и не знаю, Эльвира. Неудобно было бы отнимать твоё время... - краснея от стеснения, промямлил я.
-Ну что ты, Сенечка! Я ведь вас сама пригласила. У нас будет вечер, прямо в моём доме, будут мои близкие друзья, некоторые наши товарищи по училищу - Санкевич, Туров.
Ну да, конечно, только того мне и надо. Мало было бы умереть от стеснения наедине с Эльвирой и Алексеем, подавайте еще этих двух "товарищей", родители которых ездят каждую зиму на Урал охотиться вместе с папой Эльвиры. Сиди там и думай, как бы не оскорбить кого своей бедностью.
-Как же, как же! Санкевич - пройдоха! Туров - озорник! Рад бы встретить старых друзей.
Алексей, Леша, Лёшенька, какой дьявол тащит тебя за язык?! Что несёт твоя упрямая голова? Во-первых, с каких это пор ты считаешь друзьями тех, кто едва ли помнят твоей фамилии, уж не говоря об имени? Во-вторых, ты говоришь об отличниках, что сейчас уже наверняка возглавляют бюро, а не ютятся в шкафах, работая в мастерской, вроде нашей, где молодым архитекторам не положено есть, дабы не попортить талант. Я решил молчать.
-Значит, решено, в субботу приезжаете к восьми! Запоминайте адрес...
-А мы знаем-с! Не утруждайся, дорогая. Значит, до субботы!
Снова эта "с", но тут еще и с "дорогой". Мне этого не вынести, жаром своего красного лица я мог бы плавить чугун. Конечно, так стесняться красоты и бедности неприлично, но меня застали врасплох, а потому - стою и терплю.
-Вот и славно! Что ты молчишь, Сеня? Ты приедешь? Мне очень нужно с той обсудить одну мою идею. Ну так что?
Со мной? Идею? Менелаевская Елена? Сейчас случится сердечный приступ, а я так и не узнаю, о какой идее шла речь. Нужно собраться и...
-Да! - выкрикнул я.
Видимо, давление было так велико, что скажи я тише, то лопнул бы, как перегретый котел.
Машина унесла Эльвиру, я, едва держась на ногах и не простившись с Алексеем, побрёл мяться в трамвае.
Наступила суббота. Я слегка успокоился, как успокаиваются обреченные на казнь. Занял у одного приятеля денег на новую шляпу; ботинки, брюки и пиджак одолжил у другого; галстук свой посчитал приличным, а худую рубашку решил не показывать пиджаком. Но выбраться нарядным и незамеченным из жилища мне не удалось: гарпия застигла меня за финальным штрихом наведения прически перед большим коридорным зеркалом, что вынудило тут же ретироваться, так и не одолев непослушный клок волос на темени. Последнее, что долетело до меня от свирепого чудовища, содержало: "проклятый", "грохот" и "черти жарили" - уже не помню, в каком порядке. Оставшиеся с покупки шляпы деньги решено было пустить на более безопасный транспорт, так как мой наряд не выжил бы пути до центра в трамвае.
Почти добравшись до места, я встретил Алексея, очевидно принарядившегося, но только куда более уверенного, будто бы подобные вечера ему в привычку, как в действительности в привычку ужинать белым хлебом и ливерной колбасой по выходным.
-Ну что-с, покутим-с?
-Алексей, скажи мне только одну вещь, пока я не сказал тебе грубостей. Ты совсем осёл? К чему эти манеры, к чему кривляния?
-Во-первых, Сенечка, я никакой тебе не осёл. Да и вообще, не осёл. А во-вторых, это моя обыкновенная манера, не понимаю, в чем вопрос-с.
Начинать спорить снова было некстати, я решил молча дойти до места. Мы свернули, где указал Алексей - проныра действительно откуда-то знал адрес, - и пред нами предстал дом Эльвиры.
Колоннада с листами аканта на капителях и кариатиды на торцах здания подсказали мне, что представления о богатстве Эльвириной семьи были безобразно преуменьшены. Очевидно, провести вечер нам предстоит во дворце, где даже кухаркины дети одеты лучше меня.
На пороге нас встретил лакей, что даже в частных домах стало настоящей редкостью, после сами знаете каких событий. У меня забрали новую шляпу, Алексей подал протертое пальто, будто то была соболиная шуба. Мы прошли в залу. Что делал Алексей мне неизвестно, но я, кажется, на время ослеп от количества хрусталя, красного дерева и позолоты. Помню только, что видел стол со столовым серебром и фарфоровыми тарелками, уставленный чем-то вроде выставки достижений народного хозяйства всех стран мира разом. Когда ко мне вернулись зрение и память, показалась она - божество, царица, ангел небесный - прекрасная Елена, то есть Эльвира.
Боже, если он не прекратит, я буду вынужден сделать ему физическое замечание первым, что попадется под руку.
-Спасибо, Лёша. - не совсем уверенно ответила, вероятно, тоже не привыкшая к подобным манерам, Эльвира - Вот напитки, там закуски, ничего не стесняйтесь. Сейчас встречу остальных, и мы поболтаем. Сеня, а к тебе у меня особый разговор...
Последнюю фразу хозяйка договорила хлопая ресничками, что отозвалось для меня скорее пощечинами - котел снова ощутил давление, краска болезненно залила моё лицо.
В зал вошли Санкевич и Туров. Пока я каждую секунду поправлял на себе одолженные вещи, соревнуясь раскованностью со старинным трюмо в углу комнаты, эти двое держались совершенно непринужденно, даже нисколько не придавленные великолепием своих костюмов. Я вежливо кивнул новоприбывшим и сумел изобразить улыбку. Алексей же ринулся жать руки и хлопать ладонью спины совершенно не ожидавших того Санкевича и Турова. Как люди манер, отличных от Алексеевских, они обменялись с нападавшим парой фраз и самоустранились в другой конец зала. Я же решил изобразить непринужденность, насколько это возможно для человека с пунцовым лицом, и угоститься.
На столе было больше видов икры, чем мне было известно, омары, устрицы и прочие морские гады, названия которым я дать также затрудняюсь. Одним словом, снедь, чей вид был не только незнаком моему привычному рациону, но и даже вреден своей аппетитностью для моей дрянной наследственности - родной дед был так неравнодушен к еде, что скончался, употребив разом пуд жаренной баранины. Пока я, не избалованный подобным изобилием, осторожно угощался, подошел Алексей.
-Обратил внимание? Омар горчит-с!
-Много ли ты омаров прежде ел?
-Немного, а всё ж, горчит-с!
-Я умоляю тебя, Алексей, избавь меня от этого "сэкания"!
-Не понимаю, о чем это ты говоришь. А знаешь, Туров - плут, сказал мне презабавнейшую-с вещицу-с.
На этом моменте я выкатил глаза, ведь мой коллега незаметно сунул серебряную вилку себе в карман.
-Алексей! Что ты творишь?! Мы в гостях!
-Не понимаю, о чем ты говоришь, - ответил уже без "с" Алексей и удалился.
-Куда это ты так уставился, Сенечка? - спросила возникшая из ниоткуда Эльвира, заставив меня подскочить.
-Да так... Здесь очень красиво. Ты знаешь. Я никогда подобного не видел. - отрывисто забурчал я, еще пораженный поступком Алексея, но уже подпавший под чары хозяйки.
-Ну что ты, Сенечка. Это же всё прошлый век. Куда лучше современный минимализм безо всей этой пошлой вычурности!
Ох, милая, поживи ты в шкафу, вроде моего, где невозможно вытянуться на постеле в полный рост без риска оказаться в соседней комнате...
-Так что, Сенечка, можем ли мы с тобой поговорить?
Только держись, Сеня, ради всего святого держись! Но куда там держаться, когда её рука ложится на плечо?
-Поднимись, пожалуйста, наверх - там мой кабинет - и подожди пять минут. Я прибегу и покажу свою идею.
Слава богу, она ушла. Я уже ничего не вижу, давление в котле критическое, я бегу наверх искать кабинет среди анфилады и натыкаюсь на балкон - ах, спасение! Можно сделать хоть несколько спасительных глотков свежего воздуха. Но на балконе уже кто-то есть.
-Алексей, что ты тут делаешь?!
-Да так-с, осматриваюсь.
Я окинул его взглядом и обнаружил сильно оттопыренные карманы.
-Нет, ну это уже ни на что не похоже, Алексей! Вынь, что там у тебя в карманах! Немедленно!
-Не понимаю, о чём это ты говоришь!
-Ах так?! А вот я сейчас сам достану, а ещё лучше, укажу на тебя камердинеру!
Бог его знает, с чего я вспомнил о камердинере, видимо обстановка дворца сама подбирала за меня слова, а только Алексей покраснел не хуже моего.
-Ага-с! Собрался жаловаться на меня? Опозорить при всех?! Сейчас я тебя!
И что бы вы думали? Мерзавец вытолкнул меня с балкона, прямо на стеклянную оранжерею внизу. Судя по всему, разбитым стеклом мне отрезало голову, потому как всё закрутилось, а давление резко спало, я даже побледнел. Очень неожиданно всё обернулось. Я услышал крик - значит, нас видели. Это славно, сволочь-Алексей будет схвачен милицией и поедет на каторгу - так-то коллег с балконов бросать. Но тут я вспомнил об Эльвире и сразу погрустнел - ведь разговора не состоялось. Станет она мне в таком виде что-то рассказывать теперь, как же. Сейчас лечить голову приедет скорая помощь. Подождем-с. Тьфу! И я туда же, а всё Алексей. Вспоминаю о Марье Петровне - она теперь точно мне покоя не даст. Эх... Вечер не удался.