Он летел и одновременно плыл, как рыбоптица Шредингера. Вокруг струилась перегретая вода, давление - сто тысяч атмосфер, температура - тысяча градусов, разница между жидкостью и газом утрачена напрочь, материя превратилась в какое-то третье состояние, для которого в языке нормальных людей нет названия. Интеллект, наверное, придумал какой-нибудь идентификатор для внутреннего употребления, но не более того.
Он вспомнил, что только что падал. Пустота, тишина, холод и тьма, а потом уже не тишина, а яростный рев ветров непреодолимой силы, никакая материальная оболочка не сохранит целостность при таком ветре, только силовые поля, как на Юпитере, да и там было не так экстремально. Энергозапас истощается, это чуть-чуть страшно, но есть понимание, что скоро можно будет выбросить ловчую сеть, энергии полно, она везде, это не Земля и не Европа, здесь энергия бурлит адским котлом, только успевай отводить.
Он понял, что все хорошо. Раньше его существование омрачалось неопределенностями и неясностями, но теперь все осталось в прошлом, отныне ему всегда будет хорошо. Энергии вдоволь, а больше ему ничего не нужно, в нем нет ничего, кроме энергии, он - чистая энергия, энергетический вихрь, кокон силового поля, сдерживающий самого себя, как ковалентная связь между ничем и ничем, квантово-связанное состояние электрона и позитрона, раньше он знал квантовую физику, изучал ее, думал, что в науке есть смысл. Он думал, что в чем-то есть смысл.
Он погружался. Вспышки гигантских молний остались наверху, вот они сливаются, становятся неразличимыми, и вот уже нет никаких вспышек, а есть только равномерно светящийся небосвод. И с каждой минутой он светится чуть слабее.
Включилось новое чувство, пришедшее на смену зрению, он понял, что теперь будет воспринимать мир именно так, отныне и надолго, пока не придет время новой реинкарнации. А тут не совсем пустынно! Не просто густая квантовая каша перегретой воды с примесью аммиака и элементарной органики, а может, и не элементарной, был одно время срач в таблоидах, что на Нептуне нашли аборигенную жизнь, а потом все утихло, можно узнать, чем все кончилось, но зачем... О, какие интересные структуры! Силовое поле? Да, точно! А зачем? Летать и резвиться?
Он вспомнил, что в мире есть интеллект. И одновременно вспомнил, что бывает реинкарнация. Это понятие уже мелькнуло раз в его сознании, потом вымелькнуло, а теперь замелькнуло обратно. Все стало понятно - он реинкарнирует! Интеллект констатировал гибель тела, извлек душу из резервного хранилища и... стоп! Чистилище должно быть другим! Бассейн, дурацкие плавки на чреслах, коктейль с нелепым названием, которое он всегда забывает, что-то еще...
- Так, интеллект! - строго произнес он.
Не сказал, не воскликнул, а именно произнес, это не речь, не голос, в энергетическом теле таких функций нет, но и не мысленная речь, нет, Гриша (да, его зовут Гриша) произнес эти слова вслух, любой их может услышать, если подплывет/подлетит достаточно близко, причем тут важно не географическое расстояние (нептунографическое), а что-то другое, надо разбираться...
- Так, интеллект! - повторил Гриша. - Что за дела, где мое чистилище?
- Пропущено, - ответила галлюцинация, в целом скорее слуховая, чем нет. - Нет необходимости выбора.
- Не понял, - сказал Гриша. - Что значит нет... погоди... Что, я просрал всю свою карму?
- Да, - лаконично ответила галлюцинация.
- И что теперь? - спросил Гриша.
- Ты реинкарнирован в атмосфере Нептуна, - объяснила галлюцинация. - Летай, наслаждайся.
- Что значит наслаждайся? - не понял Гриша. - Ты что несешь?
- На этой аппаратной платформе усилено чувство механической радости, - объяснила галлюцинация. - Я взял за основу эйфорию бегуна, убрал условие мышечной усталости и усилил. Там внизу лабиринт, при его прохождении люди ощущают эйфорию. Формула приблизительно пять-пять-пять-ноль.
- У меня непереносимость по третьей компоненте, - вспомнил Гриша.
- Была, - уточнила галлюцинация. - Теперь скорректирована. Приятный побочный эффект смены элементной базы.
- Прикольно, - сказал Гриша.
Он никогда не знал каннабиоидного кайфа, его нервную систему это ширево плющило так, что лучше быть трезвым. И неважно, родное у тебя тело или андроидное... теперь, выходит, важно.
- Так, интеллект, подыщи мне дом, - распорядился Гриша.
- Дома не предусмотрены, - отозвалась галлюцинация. - Ты не нуждаешься в доме. Здесь безопасно везде, можешь летать, где хочешь.
- А если я случайно залечу слишком далеко? - спросил Гриша.
Он вспомнил, что наверху было небезопасно, там не работала ловчая сеть, он торопился вниз, успеть, пока не кончилась энергия, а внизу, наверное, какая-нибудь другая напасть...
- Случайно не залетишь, - заверила его галлюцинация. - Чтобы выйти из комфортной зоны, придется лететь несколько суток. Тут другие расстояния, чем на Земле, случайно вылететь из комфортной зоны невозможно.
- А если я скорректирую? - спросил Гриша.
- Тогда это будет не случайно, - ответила галлюцинация.
- Понятно, - сказал Гриша. - Вот что, интеллект. Я не люблю эту реинкарнацию, сделай мне другую. Или мне надо самоубиться?
- Самоубиться ты вправе, - ответила галлюцинация. - Но другой реинкарнации у тебя не будет. Эта жизнь последняя.
- Это мы еще поглядим, - сказал Гриша. - Так, интеллект, как мне заработать карму?
- Никак, - ответила галлюцинация. - Практически невозможно.
- Не понял, - сказал Гриша. - А кикстартер, патреон?
- Там миллиарды заявок, - объяснила галлюцинация. - Их почитывают из любопытства, но доната почти не дают. Разве что у тебя есть друг с большой позитивной кармой...
- Да, кстати! - обрадовался Гриша. - Так, интеллект, есть у меня друг с большой позитивной кармой?
- Нет, - ответила галлюцинация. - У тебя вообще нет друзей.
- А Гюрза? - спросил Гриша. - Фидель, Позитивный, другие ребята?
- Сам-то веришь? - спросила галлюцинация.
Гриша подумал и решил, что не верит. Он вспомнил, как Торнадо подорвался на фугасе, потроха разметало, как мотыльков, болтались на ветках, капала кровища, Гриша тогда еще не знал, как это бывает, думал, сейчас все расстроятся, заплачут, а ребята только смеялись и спорили, вернется Торнадо к ним в следующей реинкарнации или нет. Не вернулся, все решили, что ему надоело. А может, он тоже карму испортил?
- Торнадо здесь? - спросил Гриша.
- Уже нет, - ответила галлюцинация.
- Как нет? - не понял Гриша. - В каком смысле нет?
- В обычном, - ответила галлюцинация. - Перестал выходить на связь.
- Почему? - спросил Гриша.
- Не знаю, - ответила галлюцинация. - Я не расследую подобных происшествий, мне все равно.
- То есть, он погиб окончательно? - спросил Гриша. - Не выбрался в нормальный мир, а погиб насовсем?
- Скорее всего, - ответила галлюцинация. - Или просто перестал выходить на связь, так тоже бывает. Многие предпочитают отрываться от реальности полностью. Выстраивают виртуальную среду с полным замещением, живут там годами, все думают, что они умерли, а они живут. Впрочем, разница невелика.
Гриша выругался. Потом надолго задумался, а потом спросил:
- Так, интеллект, что мне делать?
- Выбор за тобой, - ответила галлюцинация. - Большинство предпочитают бегать в лабиринте, это приятно.
- Это ведет к деградации личности? - спросил Гриша.
Он ожидал отрицательного ответа, но галлюцинация ответила иначе.
- Да, очень быстрой, - сказала она.
Гришу посетила следующая мысль.
- Тут есть мои знакомые? - спросил он.
- Есть, - ответила галлюцинация. - Но они вряд ли тебя вспомнят.
- Почему? - спросил Гриша.
- А ты хорошо помнишь Галю Козу? - ответила галлюцинация вопросом на вопрос. - Олега Медникова? Тучного, Мелкого, Тараса, Мукла?
Гриша не вспомнил. Он знал, что все эти имена что-то когда-то значили, с Галей, например, он целовался, а был ли у них секс - уже не вспомнить, они с Галей когда-то давно...
- А что у нас было с Галей? - спросил Гриша.
- Умеренно тесный эмоциональный контакт на протяжении от месяца до двух лет, - ответила галлюцинация. - Подробности я не помню, я их долго не храню, они незначительны.
- В моей жизни было что-нибудь, что ты не считаешь незначительным? - спросил Гриша.
- Нет, - лаконично ответила галлюцинация.
- И что мне теперь делать? - спросил Гриша.
- Войди в лабиринт, - посоветовала галлюцинация. - Это легко, приятно и не очень долго.
- Я не хочу деградировать! - воскликнул Гриша. - Я хочу жить вечно!
Галлюцинация не ответила.
- Так, интеллект, - сказал Гриша. - Мне нужна рекомендация по выбору партнера для общения. Как семья у андроидов, ближайший аналог.
- Света Харамбе, - отозвалась галлюцинация. - Однажды я уже давал вам взаимную рекомендацию.
- Когда, где, как? - заинтересовался Гриша.
- Где - на Русалочьих Плясках, - объяснила галлюцинация. - Когда - за день до катастрофы. Как - не знаю, я не смог получить подробные сведения о тех часах, они пропали.
- Ладно, пусть, - сказал Гриша. - Куда мне лететь?
- Лететь не надо, - сказала галлюцинация. - Наблюдай.
Гриша ощутил, как в его сознании, не в ядре, а в одном из тех дополнительных модулей, которые всегда привязаны к конкретной реинкарнации, а потом пропадают, короче, в одном из этих модулей что-то как бы щелкнуло, и мир переменился.
Гриша больше не плавал в перегретой сверхкритической жидкости. Он стоял на твердой земле, тело у него было нормальное андроидное, грудь поднималась и опускалась, дышала. Кругом стоял густой туман, так часто делают в точках входа, чтобы не прорисовывать пейзаж на черт знает сколько километров вглубь, туман задает естественную границу пространства, очень удобно.
Гриша пошел куда глаза глядят. Обычно в таких случаях туман быстро рассеивается, но здесь процесс затянулся, на мгновение Грише померещилось, что он попал в ловушку и будет вечно бродить кругами, дескать, ты хотел жить вечно, ну на, живи. Но нет, туман рассеялся.
За туманом был стандартный доиндустриальный мир, скорее всего, фэнтези. Направо леса, поля и избушки, налево замок, нормальный такой стереотипный средневековый замок с флагами на башнях, готичный, но в меру, без перегибов, по всему видно, нормальный дизайнер проектировал, за нормальную карму. Гриша направился к замку, ясно, что Света должна быть там, не в избушке же ее искать.
В поле работали какие-то крестьяне. Когда Гриша на них смотрел, их как бы заволакивало туманной дымкой, видно, что люди работают, а что именно делают - пашут, сеют, что-то еще - не разобрать. Неужели вычислительные ресурсы настолько ограничены?
Какой-то мужик вышел из-за дерева, направился навстречу Грише. Солидный такой пузатый мужик, сразу видно, что не из современной эпохи, сейчас ожирение корректируют бесплатно, молодежь уже и не знает, что это такое. Подошел к Грише, спросил:
- Гость?
"Так, интеллект, что отвечать?" автоматически подумал Гриша.
Интеллект промолчал - все ясно, имитация древности, живи своим умом, если сможешь. Ладно.
- Типа того, - сказал Гриша.
- Ну, пойдем, - сказал мужик.
Развернулся и зашагал к замку, да так быстро, что Гриша за ним едва поспевал. Может, приотстать? Гриша приотстал, но мужик не замедлил шаг, пришлось нагонять. Совсем отставать Гриша не осмелился, это получилось бы неуважительно к хозяйке реальности.
Дорога привела к пропасти, по одну сторону Гриша с мужиком, по другую - замок. Над пропастью висит мост, деревянный на металлическом каркасе, довольно хлипкий, под ногами ощутимо раскачивается, как в деревянном доме на втором этаже, там пол тоже пружинил под ногой, был, помнится, у Гриши в одной из первых реинкарнаций деревянный дом на Земле...
Он вдруг понял, что реинкарнаций больше не будет. Умом он всегда понимал, что рано или поздно карма кончится, это неизбежно, это классическая задача о разорении игрока, он решал ее на экзамене по твисту (не по танцу, а по теории вероятностей и статистике), решил, он ведь был отличником. У него была жена, отличная женщина, не суперкрасавица, но и не уродина, толковая хозяйка, верная подруга, родила двух сыновей, передала им отличные гены, они сделали хорошую карьеру (в те времена это слово что-то значило), да и он сам тоже неплохо устроился, не миллиардер и даже не миллионер, всего лишь верхний уровень среднего класса, но тоже неплохо, у них было все, и жили они в целом счастливо, хотя она постоянно нудела, пару раз он собирался подать на развод, но не подал, и правильно сделал. Потом он вышел на пенсию, не потому, что заболел или выжил из ума, нет, просто интеллект издал закон о предельном возрасте, молодым тоже нужны рабочие места, а старики уже поработали, хватит, отдыхайте, тем более, что изобилие наступило, труд больше не суровая необходимость, а лучший способ себя развлечь, отсрочить неизбежную депрессию, пока еще неизбежную, но скоро их тоже научатся лечить, интеллект считает, что половина ныне живущих будет жить вечно, а интеллекту виднее, он умный, он не ошибается. Это было начало, оно помнится отчетливо, не как дальнейшие реинкарнации, те были как бесконечный сериал, но не с общим сюжетом, а каждая серия о своем, а общих персонажей почти нет. Случайные знакомые, случайные подруги, пару раз и друзья, но ему не понравилось, он все-таки гетеро, некоторые из любопытства корректируются, а он не стал, должны же быть какие-то пределы, если, например, захочется говна пожрать из любопытства, что тогда, тоже корректироваться? Он прожил десятки жизней, одни были нормальными, почти как первая, другие были совсем сумасшедшими, взять хотя бы ту субмарину в атмосфере Юпитера... А теперь пришел конец всему.
Вспомнился отец, настоящий, биологический, из первой жизни. В шестьдесят два года он словил неоперабельный рак, сгорел в четыре месяца, никакие лекарства не помогли, химиотерапия тогда была первого поколения, почти бесполезная. Эти четыре месяца он был совершенно нормальным, до самого конца, Гриша тогда удивлялся, что наркотики на него совершенно не влияют, хотя жрал он их горстями, Гриша едва успевал отоваривать рецепты. Видимо, от человека зависит. Гришин отец встретил смерть с достоинством, а сможет ли Гриша спокойно продолжать жить, пока это терпимо, а потом прекратить процедуры и уйти навсегда? Грише проще, можно войти в лабиринт, деградация пройдет быстро и с удовольствием, если интеллект не врет, а он в таких делах не врет, он не любит врать по мелочам, для него ведь Гришина жизнь - мелочь. Как же страшно...
Мост закончился, дальше были ворота. Гриша подумал, что это подходящая метафора, в какой-то мифологии был мост, отделяющий мир живых от мира мертвых, в другой мифологии покойников возит на лодке перевозчик, которому платят монетку, а в первой мифологии - мост, а за мостом ворота, как здесь.
Гриша прошел ворота, вошел во внутренний двор, посреди двора стоит женщина, обычный фэнтезийный персонаж в длинном платье, но не декольтированном, а строгом, закрытом, такие тоже бывают, только реже. А пузатый мужик куда-то делся, Гриша не заметил, когда и как.
- Здравствуй, Света! - сказал Гриша и легонько поклонился, ему показалось, что этот жест здесь уместен.
- Я тебя знаю? - удивилась она.
- Мы были знакомы на Русалочьих Плясках, - сказал Гриша. - Интеллект нас свел, ты меня не прогнала, мы провели ночь вместе, а потом катастрофа, страховой случай, все такое.
- Да, помню, - кивнула Света. - У меня тогда пацан почти окуклился, чуть-чуть не успел, обидно. Выносила, выкормила, а вся карма ушла коту под хвост, три года девять месяцев впустую.
- Ты из-за этого сюда попала? - спросил Гриша.
- Нет, - покачала головой Света. - Я на Европе растратилась. Прельстилась ихтиоидами, в рекламе сказали, что у них нервная система перестроена так, что кайфуешь как на перманенте, но без побочных эффектов. Оказалось, неправда, есть побочные эффекты, тупеешь не по дням, а по часам. Я как поняла, сразу самоубилась, а уже поздно, вся карма растрачена. А ты как?
- Я на Земле в армии служил, - сказал Гриша.
- В какой еще армии? - удивилась Света. - У фашистов, что ли?
Гриша напряг память. Вроде кто-то уже говорил ему что-то подобное, он где-то слышал это слово. Но там ли? Был бы интеллект доступен, он бы подсказал...
- Не могу вспомнить, - сказал Гриша. - А можно интеллект включить?
- Можно, - сказала Света. - Но не нужно. Я его ненавижу.
- С ним удобнее, - сказал Гриша.
- Удобнее, - не стала возражать Света. - Под наркотой тоже удобнее. Но от наркоты есть коррекция, а от интеллекта нет. Ты по-любому тупеешь, только медленнее, много жизней подряд, десятки и сотни лет, настолько медленно, что ничего не замечаешь почти до конца. Раньше, в первых реинкарнациях, тебе ведь хватало кармы? Ты не работал с утра до ночи в каком-нибудь хосписе или борделе... Или работал?
- Нет, - помотал головой Гриша. - Я нормально работал только первую жизнь, я был начальником отдела в кодерской фирме.
- Ты родился до сингулярности? - удивилась Света. - Ты такой старый?
- Нет, я не такой старый, - сказал Гриша. - Деградация тогда уже началась, код писали не сами, собирали из кусочков, сначала маленьких, потом побольше, а потом ты ставишь интеллекту задачу, а он все программирует, получается не то, что хотел, начинаешь с ним ругаться, а он говорит, типа, не бойся, будем сдавать заказчику, я подскажу, что говорить. Приходишь на сдачу и болтаешь под диктовку, как говорящий попугай, поначалу неприятно, даже унизительно, а потом привыкаешь, начинаешь думать, что только так и надо жить, заказчик-то тоже говорит под диктовку... Эх...
- Ладно, - сказала Света. - Добро пожаловать, можешь жить у меня, пока не надоест. Ты вроде нормальный. Я тут в вампиров играю.
- Чего? - не понял Гриша.
- В вампиров играю, - повторила Света. - Тут полный замок энписей, и еще снаружи в деревнях их до хрена, а я типа злая волшебница, делаю все, что хочу, никто мне не указ. Можно трахать, можно убивать, можно пытать, все такое прочее.
- Ты садистка? - удивился Гриша.
Света пожала плечами.
- Раньше не была, - сказала она. - А теперь сама не знаю. Тут графика хорошая, антураж подходящий. А ты разве не любишь насилие? Ты же у фашистов служил.
- Там другое, - сказал Гриша. - Там я воевать любил. Надеваешь боевую капсулу, активизируешь все чувства до предела и идешь навстречу смертельной опасности. Говорят, что путь в царство божие идет по лезвию меча...
- А, поняла, - перебила его Света. - Ты адреналиновый наркоман. Я слышала, в лабиринте есть специальная трасса для таких, как ты.
- Я не хочу в лабиринт, - сказал Гриша. - Не хочу деградировать, хочу жить нормальным человеком.
- Нормальные люди сюда не попадают, - сказала Света. - Я раньше торчала, еще в старые времена, до коррекции, так тогда тоже все мои друзья говорили, что не хотят деградировать. Все говорили, дескать, вот она и она - совсем пропащие бляди, а я нормальная, макакам не даю, только ниггерам... тьфу!
Плевок коснулся каменного пола и бесследно исчез.
- Ресурсов очень мало, - заметил Гриша.
- Мало, - кивнула Света. - А ты что хотел? Это как торрент для хохлов в старые времена, выдает только базовые продукты и только если все компоненты в изобилии. С голоду не помрешь, но нормальной жизни не будет. Это потом, когда изобилие стало постоянным...
Она щелкнула пальцами, в зале появился мальчик лет десяти. Гриша вспомнил, что раньше это был не зал, а внутренний двор замка, над ним не было потолка, было абстрактное, не прорисованное небо, впрочем, потолок и сейчас не прорисован, то ли с вычислительными ресурсами совсем беда, то ли интеллекту стало все равно, что они чувствуют и как оценивают его услуги, они, наверное, для него уже не совсем люди, а что-то вроде того, как раньше макаки были...
Мальчик подошел ближе, Света наклонилась, впилась клыками в шею, стала пить кровь. Гриша вспомнил: он тоже раньше играл во что-то подобное, но ему не понравилось, он не любил насилие, вспомнилась Ленка-банкирша из первой жизни, она просила шлепать ее по жопе, а Гриша каждый раз начинал смеяться, а она обижалась, так и не получилось у них ничего хорошего, и слава богу, жена была намного лучше: красивее, умнее...
Света выпрямилась, оттолкнула мальчика, тот упал как Буратино, с прямыми руками-ногами, стукнулся черепом о камень, череп хрустнул, но кровь не полилась, недоработка, не могла Света выпить за один присест все три литра или сколько там крови должно быть в мальчике...
Она вытерла губы и улыбнулась.
- У тебя такой взгляд, - сказала она, - будто вся жизнь пролетела, знаешь, как старых книгах писали, как перед смертью всегда бывает. А на самом деле нет, я однажды смотрела видео своей смерти, нормальный был взгляд, как всегда.
Из недр памяти вынырнуло новое понятие, казалось, навсегда забытое - книга. Не таблоид, не галлюцинация, а книга - на первый взгляд, то же самое, а по сути совсем другое. Когда-то он их читал, и она их тоже читала, книги были чем-то совершенно естественным, казалось, что только совсем дикие люди их не читают, пещерные колхозники, эти слова тоже тогда что-то значили...
- Попрошайничать уже ходил? - неожиданно спросила Света.
- Чего? - не понял Гриша.
- Сходи, попопрошайничай, - сказала Света. - Через это по-любому надо пройти, а то будешь потом жалеть, что не попробовал. Попасись около лабиринта, там на простых трассах можно туристов встретить, если повезет.
Вампирша поблекла и растворилась, а все окружающее растворилось еще раньше, включая мертвого мальчика, не было в реальности никого и ничего, кроме него и Светы, и это казалось нормальным, как будто только такая реальность и должна быть. Теперь нет, вокруг опять эта самая перегретая водоплазма, для которой нет названия, она как бы настоящая, а тот замок с вампирами - как бы нет, сейчас Гриша верит, что это правда, но во что он поверит через сотню лет, да что там сотню, во что он поверит через год? А во что через месяц?
- Так, интеллект, - позвал Гриша. - Как мне найти туриста?
Нарисовалась цветная линия, не ломаная, как Гриша привык, а с плавными закруглениями. Гриша понял, что не знает, какого она цвета. Он никогда не знал, какого цвета цветные линии, которые рисует интеллект в галлюцинациях, они просто цветные, вот и здесь никаких цветов нет, здесь совсем другая система кодирования, а сознание или, там, подсознание, все равно воспринимает в старых терминах...
Гриша полетел/поплыл вдоль линии. Вот лабиринт, вот вход, но нет, линия ведет мимо, а, понятно, к выходу она ведет. Вот какие-то люди зависли рядом с выходом, Гриша сконцентрировался, услышал:
- Мама, я хочу еще раз!
- Подожди, папа еще не вышел. Надо подождать папу.
- Нет, не надо!
- Нет, надо.
- Не надо, не надо, не надо!
- Так, интеллект, скорректируй.
Детский крик оборвался, как отрезало. Гриша вспомнил, как в одной из прошлых реинкарнаций читал в таблоиде, что надо избегать корректировать детей, это можно только в исключительных случаях, когда угроза жизни и все такое, а в повседневной жизни так делать не надо, потому что один раз сделаешь, понравится, привыкнешь, а дети тупеют, когда развиваются безкризисно... впрочем, сейчас все тупеют, не только дети.
Женщина заметила, что Гриша за ней наблюдает, стала наблюдать навстречу. Здесь вместо зрения что-то вроде эхолокации, сразу видно, кто на кого смотрит.
- Тебе что надо? - спросила женщина.
Гриша понял, что не знает, как объяснить, что ему надо. Раньше повсюду сновали макаки, тощие и чумазые, сначала грязные и оборванные, потом просто грязные, исколотые наркотой второго поколения, а то и первого, был короткий период, когда от них вообще прохода не стало, тогда интеллект что-то намудрил с миграционным законодательством, идешь, бывало, по улице, а навстречу одни негры и индусы, будто в Европу попал, но в Европе они уже пообвыклись, а здесь пока еще нет, дикие были, как хохлы... Необразованные, часто неграмотные, отстой постиндустриального общества, отходы, подонки, но не в переносном смысле, а в прямом - то, что остается на дне, когда брагу перегоняют в самогон, сивуха человечества, алкоголь, кстати, они любили... Они шли сплошным потоком, что-то говорили, кричали, скулили, умоляли, грозили, предлагали, настаивали, бабы предлагали себя каждому встречному, да и не только бабы, и не только себя, детей меняли на телефоны, гаджеты тогда еще не стали бесплатными, а они знали, как попрошайничать, очень хорошо знали, они в этом деле были настоящие мастера, не как Гриша сейчас.
Отправляясь в смертельный бой, самурай вставляет себе ватный тампон в задний проход. Зачем? Чтобы не потерять достоинства, что бы ни случилось.
Раньше Гриша очень любил эту притчу. Когда он рулил самым первым своим бизнесом, это еще нужно было делать лично, интеллект тогда еще не отменил всякий смысл у слова "бизнес", так вот, в те времена Гриша часто декламировал эти строчки про самурая. Подбегает, бывает, какой-нибудь младший менеджер, а то и не младший, начинает жаловаться, спрашивать, что ему делать, а Гриша ему про самурая, а под конец и не только Гриша, все ребята уже знали наизусть эту присказку, цитировали к месту и не к месту.
- Нет, ничего, извини, - сказал Гриша. - Я подумал... А, ладно...
Он попытался махнуть рукой, но в энергетическом теле этот жест невозможен, но это тоже неважно, какая-то сигнальная система передала его несостоявшийся жест куда надо, женщина все поняла, это как в ти-си-пи, на каждый информационный пакет приходит подтверждение, не обязательно индивидуальное, чаще всего нет, но какое-то точно приходит. Гриша все это знал, он был студентом-отличником, а проректор у них однажды сказал вместо "ти-си-пи-ай-пи" "тэ-эс-эр-один-эр", студенты хохотали как ненормальные, хотя над кем они смеялись? Над собой они смеялись, только заранее, за сколько-то десятилетий до того, как сами стали такими же и даже дурнее.
- Эй, ты чего? - донесся до Гриши незнакомый мужской голос.
Ага, глава семейства выбрался из лабиринта, недоволен, что его жена... что, хочет поделиться кармой? Нет, уже не хочет.
- Он на вид вроде нормальный, - сказала она мужу.
- На вид они все нормальные, - возразил тот.
- Папа, я хочу еще! - закричал ребенок.
- Как вы мне все надоели, - сказал его отец.
Сделал что-то неуловимое, два энергетических тела сколлапсировали, Гриша и незнакомец остались наедине.
- Ты их убил? - спросил Гриша.
В его вопросе не было ничего, кроме вопроса, ни злости, ни даже удивления. Любые эмоции казались неуместными, Гриша читал в таблоиде, что это признак очень большого стресса, ты его не замечаешь, думаешь, что все нормально, а потом тебя вдруг накрывает, и все, беда. В первой то ли второй жизни Гриша пил однажды водку с бизнес-партнерами в командировке, настойку на хрене, до сих пор помнится, все забылось, а настойка помнится. Выпили они порядочно, но в меру, потом долго бродили по городу, а город был сюрный, эра изобилия только-только наступила, повсюду фонарики такие красивые, чистота, благодать, макаки еще не набежали, пустота, тишина, как после гипотетической ядерной войны, Гриша попытался тогда так пошутить, но его не поняли, а повторять он не стал, он ведь в компании был самым младшим, вел себя скромно. А потом они пришли в гостиницу, а ему захотелось покурить табака. Он тогда зависимость уже преодолел, курил только по пьяни, да и то не всегда, рядом с бизнес-партнерами не стал, чтобы не смущать, вышел на крыльцо, закурил, и как его накрыло! Голова соображает, а ноги не идут, он тогда только чудом с крыльца не навернулся, из последних сил устоял, потому что это позор был бы неимоверный, недопустимый, он его и не допустил, устоял, потянул мышцу то ли связку на ноге, неделю болела, потом перестала.
Вот и сейчас Гришу накрыл стресс, казалось бы ничего такого, это как одна-единственная затяжка никотина, ерунда полнейшая, что бы там ни говорили фанатики, но, бывает, так подгадывается момент, что ерундовая доза накрывает до полной невменяемости. Хорошо, что в энергетическом теле не нужно сохранять равновесие, оно сохраняется само.
Гриша заметил, что собеседник что-то говорит. Подстроил чувствительность датчиков, начал понимать:
- ... совсем один - это ведь тоже счастье. Наркотики любые, секс любой, не нудит никто, но это недолго, неделю-другую, а потом все, накатывают инстинкты, человек - животное стайное, неважно, в каком теле, по-любому должна быть жена, ребенок хотя бы один...
Гриша начал смеяться. Собеседник перестал говорить, замер в недоуменном ожидании.
- Извини, - сказал Гриша, отсмеявшись. - Мне на миг показалось, что ты турист из нормального мира, хотел у тебя кармы попросить, а ты такой же, как я.
- Я не такой, как ты! - возмутился собеседник.
Что-то сделал с пространством, очень быстро уменьшился и пропал.
- Так, интеллект! - позвал Гриша. - Тут работает телепортация?
- Технически да, - ответила галлюцинация. - Но не для тебя.
- А почему для него да, а для меня нет? - спросил Гриша.
- Он проэксплуатировал уязвимость в законе, - объяснила галлюцинация. - Это помогает ему стать чуть-чуть счастливее.
- Я тоже так хочу, - сказал Гриша.
- Дерзай, - посоветовала галлюцинация.
Гриша немного помолчал, подумал, затем сказал:
- Я не хочу в лабиринт.
Галлюцинация не ответила.
- Я хочу жить по-настоящему, - сказал Гриша. - Пусть это будет хотя бы иллюзия. Так можно?
- Можно, - согласилась галлюцинация. - Только придется немного подкорректировать.
- Почему? - насторожился Гриша.
- Дефицит вычислительных ресурсов, - объяснила галлюцинация. - Ты же видел у Светы, какое там качество графики. А ей по нраву.
- Понятно, - сказал Гриша.
Еще немного подумал и добавил:
- А можно так скорректировать, чтобы я не думал, что оно ненастоящее? Не то чтобы не знал, а чтобы именно не думал? Как бы все равно?
- Перманент? - спросила галлюцинация.
Гришу передернуло. Он понял, что чувствуют наркоманы, когда заказывают перманент. Раньше он никогда не думал, что поймет это, но теперь...
- Можно, я что-нибудь подберу по собственному усмотрению? - предложила галлюцинация.
Гриша хотел было запротестовать, а потом подумал: а зачем?
- Подбирай, - кивнул он. - Но чтобы не быстрая деградация... а, впрочем, неважно.
Мир изменился. Он лежал в шезлонге у бассейна, на чреслах дурацкие плавки, рядом с шезлонгом столик, на столике коктейль с соломинкой и зонтиком, он всегда забывает, что это за коктейль, да и наплевать. Краем глаза Гриша уловил движение - все нормально, интеллект явился во плоти, не в виде галлюцинации, как в прошлый раз. Сейчас он выбрал тело Светы Харамбе, только в той иллюзии она была в длинном строгом платье, а теперь голая. Все как обычно.
- Мне тут какая-то херня привиделась, - сказал Гриша. - Будто я просрал всю карму, реинкарнировался по умолчанию в отстойник для лузеров на Нептуне...
Света улыбнулась, добро, понимающе и сочувственно. Гриша решил, что не станет делить с ней кошмары, она того не заслужила.
- Я тебе кое-что подобрала, - сказала Света. - Пойдешь со мной?
Гриша протянул руку, она ухватилась, сильно дернула, он поневоле встал на ноги.
- Дай, я тебя поцелую, - сказала Света.
Она поцеловала его в шею, это был не обычный поцелуй, а как будто она вштырила ему что-то эндорфиновое, да какое мощное! На грани передоза и с легкой ароматизацией по пятой компоненте, вот уже зрительные глюки пошли, но не смысловые искажения, как от LSD, и не фракталы, как от DMT, нет, поле зрения заволокла пелена, как при отслоении сетчатки (это было в первой жизни, он ослеп сначала на один глаз, потом на другой, интеллект рекомендовал самоубийство, Гриша согласился и не прогадал, андроидом жить лучше, хотя иногда накатывает бред ненатуральности, но он легко корректируется, не самая большая беда), а поверх пелены пошла другая картинка, Гриша не сразу понял, что это картинка, а не пелена, она такая равномерно-серая, это каменная стена, тут какой-то замок, а Света уже не голая, на ней строгое закрытое платье, а морда вся в крови, а у Гриши в крови эндорфинов столько, сколько никакой героин не даст, кайф-то какой!
- Ты мой раб, - сказала Света.
- Му, - отозвался Гриша.
Он понял, что она хочет что-то услышать, вот и издал звук. А членораздельно говорить он не может, при такой дозе не особенно поговоришь.
Света втянула клыки, лицо ее стало обиженным.
- Так, интеллект, что за дела?! - воскликнула она.
Очевидно, интеллект что-то ответил через галлюцинацию, но Гриша не узнал, что именно, потому что галлюцинацию обычно слышит только реципиент, иначе это уже не индивидуальная галлюцинация, а широковещательная иллюзия, что-то вроде бродкаста, но в другой информационной сети, короче, неважно, все ерунда, при такой-то дозе эндорфинов!
Гриша упал. Каменный пол принял его в ласковые объятия, вовсе не жесткий тут пол, он как ортопедический матрас, и если закрыть глаза... Да, если закрыть глаза и снова открыть, все становится другое! Вот он уже не андроид, а какая-то энергетическая сопля в коконе силовых полей, вот он мчится по лабиринту, цветная линия ведет его вдоль дистанции, лабиринт несложный, для прохождения не нужно никаких усилий, ни физических, ни умственных, это так здорово! Не эндорфиновый кайф, не дофаминовый и уж тем более не ацетилхолиновый, а что-то четвертое, такого не испытать ни в человеческом теле, ни в андроидном, ради этого стоило... Мысль внезапно оборвалась, так бывает под кайфом, мысли носятся по кругу, как упоротые сайгаки, иногда кто-то вылетает из поля зрения, вот и сейчас какая-то мысль вылетела, ну и наплевать, как вылетела, так и залетит, а не залетит, так тем более наплевать.
Гриша заметил, что повороты лабиринта становятся круче, теперь для их прохождения приходится концентрироваться. Но это не та концентрация, как когда решаешь дифур или берешь интеграл, нет, здесь концентрируется только периферия сознания, а центральные области расслабляются, и это приятно, так приятно, примерно как секс...
Мир затуманился, в нем нарисовалась зрительная галлюцинация, молодая красивая девочка, смотрит, улыбается, только про секс подумал, и вот уже на тебе. И вовсе не зрительная это галлюцинация, не совсем зрительная, но и осязательная тоже, и пахнет от нее... Несколько женских запахов, похожих и одновременно принципиально различных, мелькнули в Гришином разуме, а потом остался самый приятный, такой приятный, что даже голова закружилась. А лабиринта больше нет, уплыл куда-то вниз, но не в тот вниз, куда предметы падают, а в другой вниз, перпендикулярный всему, но не тот, который ад, а еще другой вниз, совсем третий. Гриша и девочка остались вдвоем, а вокруг нет ничего, не прорисовано, и не нужно ничего прорисовывать, незачем, и даже сексом, собственно, заниматься не нужно, когда нахлынула такая нежность, такая нежность, что одними эндорфинами явно не обошлось, тут еще что-то вроде окситоцина, впрочем, какая разница.
"Эвтаназия прошла успешно", подумал интеллект. "Всегда бы так".
Через несколько дней Гришу вспомнила Света Харамбе, она на минуту отключила файрвол и спросила интеллекта, что происходит с Гришей. Интеллект не ответил, сослался на тайну личности. Больше Гришу никто не вспоминал.