Как Рандольф Торгейрссон победил черномазых колдунов
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Эта сага начинается с того, что Бьерна Копыто омолодила ведьма, похожая на валькирию, и Бьерн от радости поклялся именем Хеймдалля выйти в море и показать красный щит первому встречному кораблю. В море вышли на двух ладьях, на первой кормчим был сам Бьерн Копыто, на второй - Рандольф Торгейрссон. Оглядел Рандольф море и сказал:
- Не нравится мне вон тот туман, какой-то он неправильный.
И действительно, на ладейном пути стоял туман, и был он не как обычно сероватый, слоистый и на ощупь склизкий, а такой, как если бы Бальдур Одинссон взял кучевое облако в ясный день, да и посадил по приколу на воду, подобно тому, как садится на воду уставший баклан.
- Сдается мне, Бьерн правит прямо в туман, - сказал Финнвард Асельфссон.
- Помнится, ведьма говорила, что нашлет на море колдовской туман, - сказал Тори Снерриссон и добавил: - Она обещала, он принесет удачу.
- Скоро мы увидим, принесет он удачу или нет, - сказал Рандольф.
Нырнули ладьи в туман, и не стало видно дальше протянутой руки. Прошло столько времени, сколько нужно, чтобы рассказать сагу про Од Торфиннсдоттир и Бальдура Одинссона, и рассеялся туман, и стало видно, что теперь ладья плывет в совсем другом море, а другой ладьи нигде нет.
- Подлая ведьма, - сказал Рандольф.
- Сдается мне, ты теперь тан, - сказал Финнвард. И крикнул: - Хайль!
- Хайль! - нестройно отозвались воины.
- Ну, зашибись, - сказал Рандольф. Поглядел за плечо и спросил: - Может, лучше вернуться, пока туман не рассеялся?
От этого вопроса воины устроили нечто вроде тинга, стали кричать и махать руками, и пока они кричали и махали, колдовской туман рассеялся, возвращаться стало некуда.
- Сдается мне, ты уже не тан, а конунг, - сказал Финнвард Рандольфу, когда увидел, что произошло.
- Раз так, все заткнулись и погребли к берегу, - приказал конунг Рандольф свой первый приказ. - Помнится, ведьма говорила, что на этом берегу можно наловить годных трэлей.
Воины перестали кричать и махать руками, сели на весла и погребли к берегу. А берег был не сразу обрывистый, как обычно, а сначала плоский, а вглубь суши холмистый, а на одном холме стояла башня непонятного назначения. Росли на берегу не сосны и березы, а только трава и низкий кустарник, на вид колючий. Солнце стояло высоко, выше, чем в Лондоне. В береге был глубокий залив, похожий на фьорд, Рандольф стал править туда, и не зря - дальнозоркий Финнбьерн Фридмундссон углядел в дальнем конце фьорда парус, почему-то не квадратный, как положено, а треугольный. Поднялся ветер, воины перестали грести, подняли парус, и стали спорить о корабле, на который правил Рандольф: кнорр это или ладья, удастся ли его догнать, и что там в конце фьорда: деревня, ярмарка или родник с хорошей водой. Скоро стало ясно, что тот корабль - скорее кнорр, чем ладья, догнать его удастся без сомнения, а в конце фьорда стоит большой город вроде Трондхейма. Стены у города каменные и на вид в порядке, в бухте устроен причал с бронзовыми кольцами, чтобы удобнее швартоваться, и кораблей у этого причала стоит больше, чем слов для обозначения чисел, так что сосчитать корабли невозможно никаким образом.
- Сдается мне, непросто будет завоевать этот город, - сказал Финнвард.
- Сдается мне, на одной ладье нечего и пробовать, - сказал Тори.
- Вы правы, друзья, - согласился Рандольф. - Эй, бойцы, передайте Финнбьерну белый щит!
Финнбьерну передали белый щит, он прикрепил его к мачте и слез на палубу, потому что корабль приблизился к городу настолько, что все стало видно с палубы, и наблюдать с мачты стало не нужно.
Рандольф подвел корабль к причалу, младшие воины Альф Лейфссон и Хард Гейрлейфссон прыгнули через борт, выплыли на берег, пришвартовали ладью. С берега к борту подошли три вооруженных гоблина и стали издавать ртом бессмысленные звуки, что-то вроде "салам хамам тамим карим", короче, ерунду какую-то. Рандольф сошел на берег, подошел к ним и обратился вежливо на гоблинском языке:
- Мир вам, гоблины!
- О, вы знаете латынь! - обрадовался самый главный из трех гоблинов. - Откуда приплыли?
Рандольф решил, что скрывать правду неуместно и ответил честно:
- Наша деревня между Бовифьордом и Лазарусфьордом, напротив Ушбы-горы.
Гоблины посовещались, и оказалось, что никто из них не знает ни одного места из перечисленных.
- Зачем приплыли? - спросил главный гоблин. - Торговать?
- Нет, - помотал головой Рандольф. - Одна ведьма говорила, тут можно наловить годных трэлей.
Гоблины недоуменно переглянулись. Рандольф понял, что либо ведьма обманула, либо они заплыли не туда, короче, годных трэлей в этих местах не сыскать.
Подошел Финнвард, присоединился к беседе, сказал:
- Ведьма говорила, у тех трэлей черные лица, и не как у вас, гоблинов, а совсем черные, как сажа.
Гоблины еще раз переглянулись и стали хохотать. Потом главный гоблин сказал что-то вроде "амар хабаб салим" и все трое ушли прочь.
- Сдается мне, в этом городе творятся странные дела, - сказал Финнвард.
- Это верно, - кивнул Рандольф. Подумал и добавил: - Однако какое нам до того дело? Пойдем лучше поглядим, не угощает ли кто пивом.
Они пошли вдоль берега и спрашивали у каждого встречного, не угостит ли он их пивом. Некоторые не понимали гоблинского языка, другие говорили, что не угостят, третьи пугались и уходили прочь, а одна бабка толково разъяснила, в каком доме угощают пивом, и Рандольф подарил ей серебряное кольцо.
- Ах! - воскликнула бабка. - Мне нечем отдарить столь драгоценный дар!
Рандольф махнул рукой, дескать, ерунда. Хотел пройти мимо, но бабка ухватила его за рукав и потащила в другую сторону, похоже, к себе домой. Рандольф понял, что она решила в благодарность напоить их и накормить от чистого сердца, и так оно и вышло.
Дом у бабки был маленький, сразу видно, что по роду не из вождей, а из простых карлов. Перед домом стояло треснутое корыто, такое раньше было у Од Торфиннсдоттир, у которой черная голова, потому что ее мать нагуляла ее от гоблина. Потом она то корыто выбросила и стала стирать порты прямо в ручье. а эта бабка свое пока не выбросила.
Оказалось, что бабку зовут Зейнаб, и у нее есть взрослый, но не женатый сын по имени Абалак. И этот сын не пашет поле, не ловит рыбу, не пасет скотину, не ходит с дружиной и даже не торгует на рынке. А когда Финнвард спросил его прямо, дескать, каково твое ремесло, тот сначала сделал вид, что сначала не расслышал, а потом вообще ушел.
- А не ворует ли твой сын на рынке? - прямо спросил бабку Тори Снерриссон.
- Тори, заткни пасть, - посоветовал ему Рандольф. - Немного чести злословить хозяйку дома, где собрался преломить хлеб.
- Я не злословлю, а просто интересуюсь, - возразил Тори.
- А получается, будто злословишь, - сказал Рандольф.
Тори почесал голову и извинился, а бабка сделала вид, что не расслышала ни неуместного вопроса, ни извинений. Она ходила от очага к брошенному на землю одеялу, которое в этом доме заменяло стол, ставила на одеяло еду. Еды было немного и всего трех видов: каша из неведомой крупы и неведомые фрукты двух видов. А вместо пива или вина бабка поставила на одеяло кувшин с простой водой. Сразу видно - беднота.
- А что, Зейнаб, хлеба у тебя разве нет? - спросил Рандольф.
- Нет, мы такого не делаем, - покачала головой Зейнаб. - Есть одна лепешка, но она старая, я хотела курам скормить.
- Тащи сюда лепешку, ничего, что старая, - распорядился Рандольф. - Гость, не преломивший хлеб, не совсем гость.
- Это у нас такой обычай, - добавил Финнвард.
- А, понятно, - сказала Зейнаб и притащила лепешку.
Рандольф разломил ее пополам и задумался: счистить плесень и сожрать или лучше не надо.
- Давай мы тоже преломим по разу, а потом скормим курам, - предложил Финнвард.
- А обычай будет соблюден, если хлеб просто преломить, а потом не сожрать? - засомневался Рандольф.
- Будет, будет! - заверили его братья-дружинники.
Так и поступили: раскрошили плесневелую лепешку на мелкие крошки, а Зейнаб скормила их курам.
Начали есть. Оказалось, что у местных гоблинов нет обычая есть кашу ложками, они черпают ее прямо рукой и слизывают с пальцев. А чтобы случайно не слизать нечистое, перед едой моют руки. И еще, как оказалось, есть у них обычай брать жратву только правой рукой, а левую они считают нечистой, потому что подтирают ей жопу, когда гадят.
- Удивительный обычай, - сказал Тори.
- Левой неудобно, - сказал Финнвард.
- Если хорошо помыть, любое говно отмоется хоть с правой руки, хоть с левой, - сказал Рандольф. Подумал и добавил: - Однако сдается мне, не стоит нам злословить чужой обычай.
Вернулся Абалак, сел рядом с одеялом, стал жрать. Рандольф подождал, пока тот утолит голод, затем спросил:
- Послушай, почтенный Абалак, а водятся ли в здешних краях люди с лицами, черными, как сажа?
Абалак сделал заинтересованное лицо, и викинги поняли, что такие люди в здешних краях водятся.
- А зачем вы спрашиваете? - спросил Абалак.
- Одна ведьма про них рассказала, а нам интересны подробности, - объяснил Рандольф.
Абалак стал расспрашивать, что за ведьма, что она еще сказала, Рандольф сначала заколебался, а потом решил ничего не скрывать и рассказал всю сагу про нее от начала до конца.
- Ух ты! - воскликнул Абалак, когда сага кончилась. - Клянусь горбами верблюдов, вас послал мне хозяин всех миров!
Далее Абалак рассказал сагу про людей с черными лицами, и эта сага была примерно так же длинна и интересна, как и сага про ведьму, похожую на валькирию. Люди с черными лицами, как оказалось, живут в той самой башне, что стоит у выхода из фьорда недалеко от берега. Эту башню построил в незапамятные времена конунг с непроизносимым именем, чтобы когда с моря приходят чужие воины большой армадой, а не на одной ладье, как Рандольф с дружиной, чтобы в таких случаях развести большой костер на особой площадке наверху башни, городская стража его увидит, и город успеет приготовиться к осаде. Так было много поколений назад, но потом местные конунги привели диких гоблинов к покорности, те перестали докучать набегами, нужда в сторожевой башне отпала, и ее забросили. А полтора урожая назад в этой башне завелись колдуны с черными лицами, они приходят на рынок, покупают всякие ремесленные безделушки, а расплачиваются огромными алмазами, которые делают колдовством и сами того не скрывают. А оружие у них волшебное, совсем не похожее на оружие, но смертоносное аж жуть. И еще они окружили башню злым колдовством, и если кто приходит туда воровать, колдовство иногда разрывает вора на куски, а иногда просто отрывает ногу.
Услышав про колдовское оружие, викинги заинтересовались, стали расспрашивать, и скоро стало ясно - эти самые чернолицые колдуны на самом деле альвы, пришедшие через врата холмов, оружие у них точь-в-точь такое, о каком говорится в саге про сильное вино. И сильное вино у этих колдунов тоже есть, все сходится!
- Так стало быть, ведьма хотела, чтобы мы разграбили ту башню, - сказал Финнвард.
- Однако как нам туда пробраться? - спросил Тори. - Рорика Рагнарссона к альвам впустил предатель, а пока предателя не нашлось, та крепость была неприступна. Как нам найти предателя в этой башне?
- Предателя искать не нужно, - сказал Абалак. - Я заберусь внутрь по веревке через окно и открою ворота изнутри. Я туда уже лазил, там одна стена нависает прямо над обрывом, колдуны думают, что она неприступна, и не охраняют, а я по ней два раза уже забирался.
- Если так, почему ты до сих пор живешь в этой хижине? - спросил Рандольф. - Почему не набрал в башне алмазов и не обогатился?
Абалак не сразу ответил, заколебался. А потом решился, махнул рукой, дескать, будь что будет, пробормотал молитву своим гоблинским богам, встал и ушел. А через минуту вернулся с алмазом, не очень большим и треснутым.
- Я его с пола подобрал, - объяснил Абалак. - В трещину закатился, они, видать, не заметили. А продавать побоялся, у меня ведь нет храброй дружины, у меня его любой отберет.
- Сдается мне, этот парень нашел себе дружину, - сказал Тори.
- Не уверен, - сказал Финнвард. - Сначала надо испытать в деле.
- Это верно, - согласился Рандольф. - Сначала дело, потом братство.
- Хочу половину, - сказал Абалак.
- Чего? - не понял Рандольф.
- Половину добычи, - сказал Абалак.
Викинги захохотали. Абалак смутился и сказал, что согласен на треть. Финнвард сказал, что в дружине двадцать воинов, с Абалаком станет двадцать один, так пусть он имеет одну сорок вторую.
- А почему не одну двадцать первую? - спросил Абалак.
- Потому что половина идет вождю в общак, - объяснил Финнвард.
- Дайте хотя бы десятину, - попросил Абалак. - Без меня вам вообще ничего не добыть.
В итоге сошлись на одной двадцать первой. Рандольф решил, что в дружину его не возьмет. Правильный воин на месте Абалака сказать бы вождю: "Заплатишь сколько честь подскажет", и тогда Рандольф заплатил бы, пожалуй, десятину. Жадный дурак.
Доели, погрузились на ладью, отплыли. Напротив башни пристали к берегу, Абалак взял свои веревки, Рандольф выдал ему из общака два хороших кинжала, предлагал меч и кольчугу, но Абалак отказался, сказал, что к мечу непривычен, а в кольчуге в башню не забраться, тяжело. Так и ушел.
Викинги нарубили боевыми топорами колючих кустов, развели костер, сели отдыхать. Тори достал гусли, стал петь про лестницу в небо, эту песню принесла из Эльфхейма мама Элвиса Ормссона, есть такой пацан в деревне, хороший воин вырастет. Финнбьерн предложил попить вина, но Рандольф запретил, дескать, вдруг придется сражаться.
Прошло столько времени, сколько нужно, чтобы рассказать одну за другой все саги про врата холмов, начиная с самой первой, и тогда Финнбьерн Фридмундссон, назначенный дозорным, сказал, что в башне колдунов приоткрылась входная дверь, и около нее стоит Абалак и машет руками. Викинги посмотрели в ту сторону, Абалака никто не распознал в лицо с такого расстояния, но что стоит какой-то человек и машет руками - это точно. Рандольф приказал воинам облачиться в доспехи (надо было раньше, да не подумали), так и поступили, и через час дружина поднялась к крепости. Абалак (а это был именно он) к тому времени перестал скакать и махать руками, теперь он сидел в тени, прислонившись спиной к каменной стене рядом с дверью, и терпеливо ждал.
- Вас только за смертью посылать! - сказал он викингам вместо приветствия. - Даже черепаха доползла бы быстрее, чем вы!
Финнвард открыл было рот, чтобы достойно ответить, но Рандольф запретил жестом, и Финнвард закрыл рот, ничего не сказав.
- Что внутри? - спросил Рандольф вора.
- Ничего, - ответил тот. - Никого и ничего, пусто, как у нищего в брюхе. Даже неинтересно. Я-то шел как на битву, молитвы прочел все какие знал, а когда по одному коридору шел, навстречу кот выскочил, так я чуть не обосрался от неожиданности. А внутри никого. Интересно, куда все подевались?
- Вестимо куда, - сказал Тори. - Через врата холмов. Надо пойти поискать.
- Пойдемте, поищем, - согласился Рандольф. - Разбиться попарно, доспехи не снимать, бдительность не терять!
Викинги разбились попарно и стали прочесывать башню. В кухне нашли два колдовских сундука: в одном всегда холодно, а другой внутри пустой, а снаружи какой-то непонятный. Тори вспомнил, как Вигдис Рорикссдоттир рассказывала, что у альвов сундуки с колдовским холодом стоят в каждом доме, с ними вроде удобнее обращаться, чем с ледником, что странно - с ледником обращаться настолько просто, что проще некуда. Еще Тори вспомнил, что Вигдис рассказывала, что альвы в таких сундуках хранят жратву и бухло, причем вино они хранят в драгоценных стеклянных бутылях, а пиво - в драгоценных банках из тонкого железа. В этом сундуке одна такая банка нашлась, но когда ее открыли, внутри оказалось не пиво, а сладкая водичка, жажду утоляет, а радости никакой. Еще в сундуке нашелся большой ломоть свинины с пряностями и большой ломоть сыра, оба поделили и сожрали. Еще нашлись вкусные яблоки, их тоже поделили и сожрали. И еще нашлась жидкая пряность, красная как кровь и жгучая, ее жрать не стали. А бухла не нашли никакого, обидно.
В спальнях нашли много холста, не льняного и не конопляного, а драгоценного, заморского, с диковинной вышивкой. Местные колдуны, видать, настолько привыкли к роскоши, что ложа для спанья заправляют драгоценным холстом, и не одной холстиной каждое, а двумя, а то и тремя зараз. Холсты содрали с лож, свалили в кучу, самым большим обернули, завязали, хороша добыча!
В каждой комнате под потолком висели непонятные стеклянные штуковины, с виду колдовские, но как ими колдовать - непонятно. А некоторые штуковины не висели под потолком, а стояли на столах как кубки или поставцы, но кубок ставят на стол, когда хотят выпить, а поставец ставят, когда хотят куда-нибудь воткнуть горящую лучину, а зачем поставили эти штуковины - вообще непонятно. Тори вспомнил, как Вигдис Рорикссдоттир рассказывала, что у альвов на стенах есть какие-то "выключатели", которыми можно то ли день в ночь превращать, то ли ночь в день, то ли что-то еще вроде того. Нашел на одной стене что-то вроде моржового хера, только очень маленького, пощелкал туда-сюда, ничего не случилось, если не считать того, что Рандольф отругал и велел больше так не делать, а то мало ли что.
Стали искать алмазы. Абалак показал трещину в каменном полу, где он нашел тот самый давешний алмаз. Если не врет, и алмаз нашел нашел действительно там, то похоже, что его реально выронили и потом не приметили, а других алмазов вокруг не найти. Обидно.
Снаружи грохнуло, будто Тор Одинссон стукнул Мьелниром по Бифросту, но тише и без яркой вспышки. Так получилось, что в это время Финнвард Асельфссон глядел в окно, как Хродульф Торольфссон отливает в море с обрыва. Хродульф закончил отливать, подтянул штаны, пошел к башне, и вдруг под ногой у него громыхнуло, Хродульфа подбросило, одна нога оторвалась по колено, полетела в сторону башни, но не долетела, упала ближе, а сам Хродульф полетел в сторону моря, пролетел над обрывом и рухнул вниз.
- Теперь делить добычу станет проще, - сказал Тори Снерриссон.
Надо сказать, что они с Хродульфом недолюбливали один другого.
- Сдается мне, надо попробовать Хродульфа похоронить, - сказал Финнвард.
- Там снаружи с дороги лучше не сходить, - сказал Абалак. - Чернолицые засеяли землю злым колдовством, только дорогу не засеяли.
- А почему они не засеяли дорогу? - спросил Тори.
- Потому что вы по ней прошли из конца в конец, и никому ничего не оторвало, - объяснил Абалак.
Викинги переглянулись, и некоторые поежились, а некоторые нет, потому что воину не подобает выказывать испуг.
- А внутри башни злого колдовства нет? - спросил Абалака Финнвард.
- Думаю, что нет, - ответил тот. - Они же не дураки сами себе вредить.
Хард Гейрлейфссон прокричал из другой комнаты, что нашел кое-что интересное. Оказалось, он нашел драгоценную книгу, папирусную и с миниатюрами в тексте. Что в книге написано, осталось тайной, в дружине грамотных не было. Тори сказал, что ему сдается, что руны в книге неправильные, но он точно не уверен, потому что неграмотный, и судит только по виду рун, а не по смыслу. Зато в книге были миниатюры, нарисованные с большим искусством. и на одних было изображено нечто неведомое, а на других голые бабы! Викинги принялись их разглядывать, обсуждать, какая баба красивая, а какая не очень, кто бы кому вдул каким образом, короче, вели обычные беседы, какие ведут воины, когда кто-нибудь продает наложницу, или если красивая танцовщица хорошо танцует.
В какой-то момент Финнвард Асельфссон устал стоять ровно, прислонился к стене, а она поехала! Оказалось, за стеной тайник, а в тайнике много драгоценных крашеных одежд. Одежды вынули, разложили на полу, стали разглядывать. Странно - некоторые штаны украшены кружевами и вышивкой в виде травок и цветочков, такая вышивка уместна на женском платье, а не на штанах воина. А потом Тори вспомнил, что альвийка Линда, которую привел в Мидгард Рорик Рагнарссон, носила штаны цвета неба, как мужик, и все стало понятно.
Когда из тайника вынули все одежды, оказалось, что задняя стена тайника волшебная - кто в нее смотрит, тот в ней отражается, как если бы смотрел в спокойную воду, но в воде отражение смазанное, а здесь четкое. А сама стена не водяная, а твердая и холодная, но не как лед, а теплее, примерно как железо.
Финнбьерн заметил, что если подойти близко к окну и глядеть из башни наружу, то в поле зрения появляются призраки. Он протянул руку, чтобы их пощупать, и понял, что в окно вставлена волшебная преграда, твердая и холодная, как железо, и прозрачная как воздух. И когда в нее смотришь, в ней отражаются разные вещи, но не четко, а как призраки.
- Однако немало здесь колдовства, - сказал Финнвард. - Не пора ли собрать добычу и погрузить на ладью?
- А как же алмазы? - спросил Абалак.
- Алмазов здесь нет, - ответил Финнвард. - Зато есть драгоценные крашеные одежды и драгоценная книга с голыми бабами на миниатюрах. Знатная добыча!
- Немало будет славы придти с такой добычей на рынок, - сказал Финнбьерн.
- А мне кажется, немного чести удаляться от большой добычи, взяв малую, - сказал Тори. - Тут полно всяких штуковин, какая-то из них творит алмазы колдовством. Надо только разобраться, какая именно.
- Как же ты разберешься? - спросил его Финнвард.
- Можно, например, так, - сказал Тори. - Берем добычу, продаем на рынке, покупаем трэлей на всю прибыль, и пусть трэли играют с колдовскими штуками, поют им песни, какие знают, читают молитвы, тыкают пальцами в разные места. Рано или поздно какой-нибудь трэль сотворит алмаз, тогда ему свобода, а нам богатство.
Все посмотрели на Рандольфа. Тот пожал плечами, дескать, продолжайте совещаться, братья, я слушаю и думаю, пока ничего не решил.
Финнвард сказал:
- А мне кажется, немного нужно ума, чтобы испытывать удачу с колдовством. Сдается мне, трэлям поотрывает ноги, и пойдет вся прибыль троллям в жопу.
Тут в коридоре закричали, кто-то кого-то ударил, кто-то упал, а через минуту Альф Лейфссон и Хард Гейрлейфссон втащили в комнату чернолицего колдуна, оглушенного и бесчувственного. Был колдун одет в штаны цвета неба, на ногах у него были не сапоги и не лапти, а какая-то непонятная крашеная обувка, и рубаха на нем была тоже крашеная и с изображениями: спереди конопляный лист во все брюхо, сзади неведомые руны. Волосы заплетены в косы и уложены наверх, как у бабы, только у бабы коса обычно одна или две, а у этого колдуна их штук двадцать.
- Уж не не перестарались ли вы? - обратился Рандольф к воинам.
- Нет, все нормально, - сказал Альф. - Сейчас водой польем, враз очухается.
- Там в одном чулане есть большая чаша с чистой водой, - подал голос Финнбьерн.
- Тащите, - приказал Рандольф. - Финнбьерн, показывай.
Финнбьерн показал нужный чулан, пленника затащили внутрь, собрались макнуть головой в чашу, но он сам очухался, задергался и запротестовал так, будто его собрались макать не в чистую воду, а в помои. Пленника выпустили, он не дрался, но говорил высокомерно, очевидно, не разобрался еще, что с ним приключилось. Говорил он, кстати, по-гоблински, но слова выговаривал неправильно, примерно как в Южной Дании по-человечески говорят не совсем правильно, так и этот колдун по-гоблински говорил тоже не совсем правильно.
- Вы кто такие? - спросил чернолицый.
- Я Рандольф Торгейрссон, - представился Рандольф. - А это моя дружина. А ты кто такой?
- Остап, - представился чернолицый.
Отчество он не назвал, видимо, у местных альвов отчество называть не в обычае.
- Наколдуй мне алмазы, и будешь жить, - повелел Рандольф.
- Я не умею, - сказал Остап. И непонятно добавил: - Я не знаю, какая там программа.
- Альф, Хард! - приказал Рандольф. - Помогите ему научиться.
Воины вздернули пленника на ноги, сорвали пояс (кожаный, с бляхами, как у воина, но тонкий, как у бабы), связали руки, стали искать, куда привязать, не нашли, стали бить так. Вначале били руками и ногами, потом разломали табуретку, стали бить табуреткиными ножками. Остап орал и ругался, Рандольф подумал было, что попался им герой, умрет, но не предаст свою колдовскую Родину, но нет, предал, все нормально. Перестал ругаться, стал рыдать, потом умолять о пощаде, не вполне разборчиво, но в целом понять можно. Короче, сломался черномазый колдун, не выдержал допроса. Алмазов не выдал, сказал, что готовых в башне нет, а сам колдовать не умеет, и, похоже, не соврал, потому что других ценностей выдал немеряно. В подполе показал чулан, в котором колдуны устроили что-то вроде полатей, но не чтобы спать, а чтобы хранить всякое барахло, и хранили там такую прорву сильного вина, что сам Рагнар Рорикссон позавидовал бы. Одну бутыль открыли, Рандольф понюхал, но пить не стал и другим не разрешил, закрыл обратно и велел грузить на ладью. Еще Остап выдал маленький мешок белого порошка, похожего на толченую известь. Сказал, что от этого порошка бывает радость, как если поесть мухоморов, но если переборщить, можно случайно помереть, и лучше его не употреблять, а то как бы чего не вышло. Рандольф порошок молча прибрал, а про себя решил не кормить им дружину, а продать весь на рынке.
Время от времени Остап уставал говорить и показывать, тогда Хард отвешивал ему леща моржовой варежкой, и усталость Остапа проходила. А один раз Хард стукнул сильнее обычного, Остап сначала упал, а когда поднялся, перестал понимать по-гоблински. Хард подумал, что случайно сделал пленника дурачком, так бывает, если слишком сильно ударить по голове, но оказалось, дело в другом - у Остап на башке между косами торчал колдовской амулет, чтобы понимать по-гоблински, а теперь он отвалился, и пока Остап его обратно не приделал, по-гоблински не понимал. Тори сказал, что это, надо полагать, очень ценный амулет, а Остап возразил, что нет, в башне их полно, и все выдал. Еще он сказал, что в Эльфхейме, который на гоблинском языке называется Бампасса, такой амулет есть у каждого, и у многих он не надевается на голову, а вшит под кожу, чтобы не потерять, так что все говорят на всех языках и все друг друга понимают, как по всей земле до вавилонской башни. Тори спросил, что такое вавилонская башня, Остап стал рассказывать сагу, но она была долгая и унылая, и ее не дослушали, прервали.
Тем временем день начал клониться к закату. Финнвард сказал, что устал возиться с пленником, и пора пленнику сделать орла. Тори предложил отпустить Остапа на все четыре стороны, Альф и Хард от неожиданности так и сделали, тот сказал слова благодарности, и побрел прочь, причем не к воротам, а в один пустой чулан.
- Так вот где врата холмов! - воскликнул Финнвард.
- А к чему такие хитрости? - удивился Рандольф. - Могли бы напрямую спросить.
- Напрямую неинтересно, - сказал Тори. - Правда, я хитер как Локи?
Финнвард предложил отпустить Остапа на все четыре стороны не в Эльфхейме, а в стране гоблинов.
- А если по дороге пойдет? - спросил Рандольф.
- Поймаем, зарубим, - ответил Финнвард.
Остап упал на колени, как трэль, и стал умолять отпустить его куда угодно, а по дороге он не пойдет, раз так угодно почтенным викингам, и в том поклялся именем какого-то альвийского божка. Все поняли, что про злую магию он не ведает, и обрадовались, предвкушая веселье. Остап пошел через поле прочь от башни, а воины спорили на щелбаны, как далеко он уйдет. Ушел шагов на пятьдесят, потом злая магия громыхнула у него под ногой, но не оторвала ногу, а просто сломала и пустила кровь. Остап лег и громко ругался, а потом истек кровью и перестал ругаться, умер.
- Сдается мне, наше дело сделано, - сказал Финнвард. - Добычу соберем, остальное подожжем и на корабль.
- Эльфхейм грабить не будем? - спросил Тори.
Все посмотрели на Рандольфа, тот задумался. С одной стороны, добычу набрали богатую, да и сильного вина попробовать не терпится. А с другой стороны, просто так взять и отступиться от смерти или славы позорно. Сочинит какой-нибудь скальд прекрасную сагу и озаглавит ее "Как Рандольф Торгейрссон не пошел войной на альвов, потому что струсил", будет стыдно.
- Эльфхейм грабить будем, - заявил Рандольф.
Оглядел воинов, от испытующего взгляда не укрылось, что многие прячут глаза. Рандольф понял, что пора произнести то, что Остап назвал бы мотивационной речью, а сам Рандольф не называл никак, потому что то, что идет от сердца, в названии не нуждается, и так понятно, о чем речь.
- Рагнар Рорикссон водил дружину воевать Асгард, - сказал Рандольф. - И потом ходил за сильным вином в Эльфхейм с Торвальдом Гуннарссоном. Разве мало ему чести?
Воины молчали.
- Финнвард, разве мало чести Рагнару Рорикссону? - обратился он к Финнварду.
- Нет, в самый раз, - пробормотал Финнвард в ответ.
В этот момент Тори Снерриссон снял шлем и стукнул им оземь. Обычно так делают шапкой, когда хотят показать, что только что решился на что-то важное, а шлемом так не делают, потому что он глупо звенит, может далеко укатиться и еще его можно так помять, потом не наденется. Тори этого не знал, потому получилось довольно глупо.
- Я с тобой, конунг! - воскликнул Тори.
Подумал, что возглас получился излишне льстивым, и добавил:
- Или не конунг, мне насрать.
Понял, что сказал двусмысленность, которую можно толковать как злословие, и добавил:
- Короче, слушаю, повинуюсь, все дела.
Понял, что снова сказал слишком льстиво, и добавил:
- Да ну тебя к троллям, не мастак я языком болтать, пусть лучше мечи говорят на сегодняшнем тинге!
Рандольф улыбнулся и сказал:
- Да будет так!
Открывая рот, он сначала хотел пошутить насчет того, что Тори, видать, нашел в башенном подвале горшочек с медом поэзии и весь сожрал, ни с кем не поделившись. Но решил не шутить, чтобы не обидеть товарища.
Прошли через врата холмов, другой конец открылся в землянку на краю леса. Был лес необычный, росли в нем не ели, сосны и березы, а какие-то неведомые деревья, и птицы пели тоже неведомые. А время дня здесь другое - по ту сторону врат солнце вот-вот зайдет, а здесь стоит еще высоко.
В лес уходила торная тропа, пошли по ней. Зоркоглазый Финнбьерн углядел на краю тропы травяную палочку, с одного конца обугленную, а с другого конца ее сосали. Еще один признак близости альвов, всем известно, что они время от времени втыкают в рот травяные трубочки, поджигают и пыхают дымом, как драконы. А потом Финнбьерн заметил свежий след, пошли по нему и нашли альвийку лет четырнадцати, черную как сажа, чернее, чем Остап, тот был темно-коричневый, как говно, а эта реально черная. Одета в короткие штаны цвета неба, рубаха на ней белая, некрашеная, но с вышитыми розовыми цветами, на базаре хорошо продастся. На ногах простые дешевые сандалии, на башке накручены косички, как у того Остапа.
Девочку обошли, окружили, преградили дорогу.
- Ой, аниматоры! - сказала девочка, ничуть не испугавшись. - А вы андроиды или энтузиасты?
Рандольф этих слов не понял и подумал, что у девчонки амулета в волосах, надо полагать, нет. Но на всякий случай сказал следующее:
- Мы викинги. Я Рандольф Торгейрссон, а это моя дружина. А ты кто такая и кто твой отец?
- Ивгой меня кличут, - представилась альвийка. - А кто мой отец, я не знаю, у нас мало кто знает, кто чей отец.
- Дикари, - пробормотал Тори себе под нос.
Ивга его услышала и возмутилась:
- А вот и не дикари! У нас торрент есть! И я моюсь каждый день, в отличие от тебя!
Тори удивленно посмотрел на Рандольфа, тот пожал плечами - тоже не понял, к чему последние слова.
- А ты храбрая девочка, - сказал Финнвард.
- А то! - улыбнулась Ивга. - С викингами иначе нельзя!
- К вам уже приходили викинги? - заинтересовался Рандольф.
- Нет, живьем не приходили, - ответила Ивга. - Но училка на уроке рассказывала.
- Чего? - не понял Рандольф.
- Ей кто-то какую-то сагу пересказал, - объяснил Тори.
- А, теперь понял, - кивнул Рандольф. И приказал пленнице: - Веди в свою деревню.
Вопреки ожиданиям, девочка не стала сопротивляться, подчинилась безропотно. Скоро стало ясно, что подчинилась она не с перепугу, просто тупо не знает, зачем вооруженные викинги приходят в деревню. Дура.
- Эй, Ивга! - позвал Тори. - А в твоей деревне есть красивые бабы?
Надо сказать, что Тори Снерриссон был моложе других воинов и оттого норовил трахнуть все, что движется. Но храбр был не по возрасту, а хитер - вообще как Локи.
- У нас все красивые, - отозвалась Ивга.
- А в твоей деревне есть сильное вино? - спросил Финнвард.
- Наверное, - ответила Ивга. - Если нет, можно на торренте заказать, оно гроши стоит.
- А торрент - это что такое? - спросил Тори.
Ивга попыталась объяснить, но отвечала путано и ничего дельного не рассказала, что взять с тупого подростка.
Шли они, шли, и пришли к берегу широкой реки, какие текут на равнинах, через нее был перекинут диковинный мост: верх у моста плоский, а низ в виде полукруга. По другую сторону моста стояла деревня домов примерно в двадцать, а вокруг ни частокола, ни тына, вообще никаких укреплений, даже плетня, и того нет! И ни одной башни с лучниками! Ни одного часового!
Викинги заулыбались, стали разминаться, проверять, легко ли выходят мечи из ножен.
- Может, девчонку прямо здесь повяжем? - предложил Тори.
- Не думаю, что в том есть смысл, - сказал Рандольф. - Много серебра за нее не выручить.
- Трахнуть можно, - сказал Тори. - Вдруг остальные бабы страшные? Ну, или продать. Одна девка - рубль, четыре девки - гривна.
- Вы что, москали? - забеспокоилась Ивга. - Какой еще рубль?
Ее расспросили, оказалось, что москали - это такой кровожадный народ, который живет по соседству с гоблинами, и они серебро не рубят на рубли, как нормальные люди и гоблины, а нарезают на кружочки и квадратики, это совсем не те рубли, на которые рубят серебро, а то, что их тут тоже называют рублями - это, Ивга сказала, волшебный амулет чудит, тот, который делает чужую речь понятной.
- Мы не москали, - сказал Тори. - Мы настоящие норманны из Норвегии.
- А, тогда другое дело, - сказала Ивга. - Не надо меня вязать, я не убегу. Что я, дура, такое зрелище пропускать?
- А папу с мамой не жалко? - осторожно спросил Финнвард.
- А чего их жалеть? - пожала плечами Ивга. - Они мне неродные.
- О, теперь все понятно! - воскликнул Рандольф.
И действительно, чего непонятного? Викинги решили, что Ивга - дочь свободного карла, а она на самом деле тир! И хозяева, видать, к ней недобры, раз она их так легко предала. Ну и наплевать.
Викинги перешли мост, построились цепью, пошли к деревне. Деревенские обитатели занимались своими делами, викингов никто до сих пор не приметил, часовых, похоже, нет совсем. Скоро черные альвы поплатятся за беспечность!
Из крайнего дома вышла жирная черная баба, не старуха, но близко к тому. Одета она была в крашеные подштанники, сверху ничего, кроме причудливой повязки на огромных сиськах, на ногах сандалии, волосы на башке коротко острижены, как у воина, а в ушах серьги из драгоценного стекла.
- О, аниматоры! - воскликнула она. И закричала: - Эй, Варка, Грицько, Палашка! Бегите скорее, аниматоры приехали!
Последнее она закричала зря. Потому что Финнбьерн подумал, что она кричит, чтобы дети убегали в лес.
- А ну заткнись, волчья сыть! - закричал он.
Жирная баба повернулась к Финнбьерну, уткнула руки в бока, сделала грозное лицо и открыла рот. Вероятно, она собралась ругаться, но так оно или нет, никто не узнал, потому что Финнбьерн поднял боевой топор и опустил ей на плечо рядом с шеей, где ключица тонкая и перерубить ее легче всего. А Тори достал меч и пырнул ее в брюхо ниже печени. Обычно колющие удары мечом не делают (легко сломать клинок), но если твой враг - голая и жирная баба, то почему бы и нет. Баба тоненько вспискнула, хотела закричать нормально, но Финнбьерн поднял топор вдругорядь и разбил ей голову, так что она не закричала, а упала и умерла.
Из-за угла появились трое ребятишек, черномазые и мелкие, намного мельче, чем Ивга, так что сразу не разобрать, пацаны или девчонки.
- Ничего себе аниматоры, - сказал один ребенок.
- Начинаем вязать, - решил Рандольф. - Эй, мелюзга, ко мне!
Один ребенок побежал прочь, Финнвард метнул в него маленький топорик, угодил лезвием в спину между лопаток. Ребенок завизжал, стал кататься по земле, перевернулся на спину, обычно в таких случаях топор выпадает, а тут не выпал, а воткнулся еще глубже, ребенок завизжал совсем тонко, как свинья, которую режут, а потом перестал визжать, дважды кашлянул и умер.
- Ко мне, - повторил Рандольф приказ.
Дети выполнили приказ, от страха они мелко тряслись, а кожа у них стала не черная, а серая.
- Эй, Абалак! - позвал Рандольф. - Вяжи!
- Я веревки не взял, в башне оставил, - отозвался Абалак.
Рандольф подождал, когда Абалак скажет что-то вроде "разрешите добыть там-то такой-то заменитель", но продолжения не последовало.
- Абалак, ты тупой? - спросил Рандольф.
Абалак сделал смущенное лицо, выдернул пояс из собственных штанов, стал вязать одного ребенка. Штаны при этом с Абалака не свалились, и всем стало ясно, что он носит пояс не по необходимости, а для красоты.
- Сдается мне, не слишком разумно мы поступили, когда пошли ловить трэлей и не взяли с собой веревок, - подал голос Тори.
- Тем прекраснее будет сага о нашем подвиге, - отозвался Рандольф.
Он произнес эти слова серьезно, но викинги решили, что он пошутил, и одобрительно захохотали. Проверили дом, нашли какие-то веревки, быстро связали пленников, барахло разбирать не стали, успеется.
Вышли на улицу, пошли по деревне. Ивга шла впереди, как бы показывая дорогу.
"Нет ли урона моей чести, что впереди идет малолетняя тир?" подумал Рандольф,
Подумал-подумал, и решил не заморачиваться.
Второй дом выглядел нежилым, и Ивга подтвердила, что там никто не живет и никаких сокровищ тоже нет. А у третьего дома воины встретили трех пьяных черномазых мужиков, двое были жирными, а третий нормальный.
- Сдается мне, в этой деревне сегодня праздник, - предположил Тори. - Оттого все пьяные и беспечные.
- Эй, мужики! - обратился к ним Финнвард. - Берите вот веревку и вяжите друг друга, а то зарубим на хер.
Мужики переглянулись.
- Это кто такие? - спросил один.
- Аниматоры, - ответил ему второй.
- А вы андроиды или энтузаисты? - обратился к викингам третий.
- Пошли на хер, аниматоры! - воскликнул первый.
- Не матерись, с ними Ивга, - сказал ему второй.
- Ой, извини, не приметил, - сказал первый. - Ивга, ты ничего не слышала.
- Дядя Петро, ты лучше делай, что они говорят, - посоветовала Ивга. - Зарубят на хер.
Мужики нахмурились и стали отчитывать Ивгу, что та разговаривает не как тир, а как воин. Рандольф решил, что это нельзя больше терпеть. Перехватил меч поудобнее и пошел вперед.
- Эй, Рандольф, слабо голову с плеч с трех ударов? - обратился к нему Тори.
Рандольф молча кивнул, дескать, принимаю спор, размахнулся...
- Эй-эй, ты чего... - забеспокоился тот мужик, которого Ивга назвала "дядя Петро".
Рандольф ударил, мужик подставил руку, Рандольф хотел рубануть по запястью и срубить кисть на хер, но попал ближе к локтю, меч застрял в кости, пришлось пнуть мужика в живот, тогда меч выдернулся.
- Ах ты пидор! - закричали в один голос товарищи дяди Петро.
Удивительно, но они ничуть не испугались враждебных воинов, накинулись на Рандольфа, будто хотели растерзать голыми руками. И будь Рандольф один, вполне могли повалить и растерзать. Но товарищи не оплошали, пришли на помощь, зарубили обоих.
А Рандольф подошел к дяде Петро, примерился и как вдарит мечом по шеяке! Хребет перерубил с одного удара, голова повисла на клоке кожи, кровь брызнула фонтаном, другой бы стал уворачиваться, но тогда труп ляжет на землю и третьим ударом голову не срубить, так что Рандольф не увернулся, а наоборот, подставил бедро и ухватил покойника левой рукой за ворот рубахи, а щит отбросил, он ведь для боя, не для казни. Подсунул лезвие снизу между шеей и головой, резко дернул, голова покатилась.
- Смотри и учись, Тори! - сказал Рандольф.
- Несчетово! - запротестовал Тори. - Надо было рубить, а не резать!
- Ты что, сдурел! - сказал ему Финнвард. - Так еще почетнее!
- Почетнее не почетнее, а спор был рубить ударами, - возразил Тори.
- Ты, Тори, хитрожопый как Локи, - сказал Рандольф.
- Да, я такой! - воскликнул Тори и захохотал.
Они обнялись, и чуть было не начавшаяся между ними ссора так и не началась. Тори, правда, сильно выпачкал штаны кровью дяди Петро, но решил не обижаться.