"It's a long way to Tipperary,
It's a long way to Tipperary
To the sweetest girl I know!
Farewell Leicester Square!
It's a long, long way to Tipperary,
But my heart's right there"
"It's a Long Way to Tipperary", J. Judge
Мы в Новом Типперери ребята простые и неотесанные, а я к тому же еще и романтик. Если бы не это, да не проклятый дождь, ни за что бы не позволил себе влипнуть в эту историю, начавшуюся под флейту Пана и закончившуюся в духе блюза.
Простота, романтика и проклятый дождь. Дождь -- в первую очередь.
В то время я перегонял скот у Иософатовой долины и проклятая вода падала с небес уже вторую неделю. Я пил чай и виски с водой, ел бобы с водой, дышал воздухом с водой. Даже копыта у мулов, кажется, наполовину состояли из воды.
Прибавьте к этому то, что Иософатова Долина и самым засушливым летом больше всего напоминает неглубокий пруд -- и вы получите самую достоверную картину того, в каком жалком состоянии я пребывал.
Однажды вечерком после дневной работы я, как обычно, выбрал место посуше -- то бишь такое, где можно было сидеть, не опасаясь утонуть -- и разбил палатку на ночь. Планы были самые замечательные -- трястись, сморкаться, проклинать судьбину и читать книжку.
И вот не успел я растянуться на походной койке, как полог палатки откинулся и в нее ввалился некто косматый, бородатый, со звериным взглядом.
Я малый сообразительный и потому дотянуться до револьвера не успел, а то бы тут же все и закончилось, и никаких неприятных приключений не случилось.
Присмотрелся к визитеру, узнал и говорю хладнокровно:
- Вася, тебя не учили стучаться? Это продлевает жизнь и весьма бонтонно выглядит.
- Хватит занудствовать. Бытие земноводного явно тебе не пошло на пользу, - он мне сообщает так, будто я и сам не в курсе.
- Есть другие предложения? - интересуюсь лениво. - И разве ты не должен сейчас быть в Ливингстоне? Ты же остепенился, кабачок открыл.
- Падди, я тебе отвечу правдиво, как старому сообщ... партнеру по бизнесу. Мы со стариной Ливингстоном не сошлись характерами. Все грозило обернуться очень плохо. Либо я бы его доконал, либо он меня засадил бы за решетку. Я решил пощадить город.
- Крайне благородно с твоей стороны. Горжусь тобой. На вот, выпей, - протягиваю ему фляжку.
Пока он опустошал мой запас, у меня хватило времени приглядеться к старому приятелю.
Вася Кабанов из Новновгорода -- человек роста высокого, не сказать громадного, и столь же высоких устремлений. Обычные, пошлые дела вроде ограблений дилижансов, банков и случайных прохожих его вовсе не прельщают.
Не по мерке! Вася -- мечтатель, и этим все сказано. Продать стадо пингвинов швейному комбинату, наладить подписку на журналы об электронике эмишам, изобрести и реализовать не взрывающуюся патентованную телегу -- вот его масштаб.
Мы с ним провернули несколько дел на Западе, так что знал я его прекрасно. Хоть он и поистрепался, и бородой оброс, пока из Ливингстона ноги делал, но без идеи очередного предприятия он бы сюда не явился.
Крутить хвосты быкам мне изрядно надоело, так что я, наивный, даже обрадовался.
Он тем временем порозовел, заулыбался -- полегчало человеку со всей серьезностью. Выпивка ему была явно нужна. Огляделся и спрашивает:
- Спасибо. А ты как живешь, чем дышишь?
- Прекрасно, - уверяю я. - Если бы в моих сапогах было бы чуть больше места для ног и чуть меньше воды, был бы вообще счастлив.
- Есть мысль.
- Я за. Рассказывай.
- Что ты знаешь о Переселении?
Чего-чего, а урока истории я от него не ожидал.
- Сто лет назад. Сорок восемь ковчегов из разных стран, колонисты в криосне, эмбрионы животных в заморозке. А что?
- Ставлю вопрос так: чего нам не хватает из того, что было на Старой Земле, больше всего?
"Электроники, - подумал я. - цикла производства пока нет. Металлов. Личных авто. Самолетов. Техники вообще".
Но, надо сказать, что я пробыл уже недели три в обществе коров и мулов, так что ответил совсем по-другому, от самого сердца:
- Красивых баб! В синематографе они все такие... Ножки точеные, белые. Лица -- как у ангелов. А был я однажды на закрытом показе, так знаешь, и навыки у них... Не чета!
- А что, - говорит змей-искуситель, - если я тебе скажу, что ковчегов приземлилось сорок девять?
- Я отвечу, что ты не умеешь считать. Было сто ковчегов. Тридцать два не вошли в гипер. Десять потерялись в нем. Еще семь столкнулись на выходе. И три сгорели в атмосфере. Приземлилось -- сорок восемь.
- Это ты без ума считаешь. Был сто первый ковчег. Я, знаешь ли, слегка потряс старые архивы в Ливингстоне от безделья...
- А почему про него не говорят?
- Он был частный. Мультимиллиардер и порномагнат Хью Джошем был хитер как тысяча чертей, можешь мне поверить. Он точно просчитал, что берут на борт не за красоту, а за выносливость и ум. А если симпатичная попадется -- поработай иголкой и подои коров десяток лет, роди шестерых -- и никакой красоты не останется.
Вася хмыкнул и продолжил:
- Так что он построил собственный ковчег, поменьше наших -- на тысячу человек. Забил холодильники генетическим материалом красавиц со всего света, а криокамеры -- на время, пока искусственные матки и приемные родители работать будут -- тысячей отборных дамочек в самом расцвете сил. Представляешь, рассказал им про билет в светлое будущее без болезней и старости, а камеры перетащил на корабль, и только его и видели.
- Ну-ну, - говорю. - Что-то же должно было пойти не так?
- Само собой, - рассудительно кивает мой друг. - При посадке потеряли управление. Но не разбились! Пилотов и старика Хью выбило, а криокамеры целы. Телеметрия шла десять минут после импакта.
- Так, - говорю я задумчиво. - И что же, их не нашли?
- Они хлопнулись где-то в районе Чертовой Дыры.
Тут я уже мрачнею, потому как понимаю -- идеи нет, а есть красивая сказка. Вася мое лицо видит, булькает горлом и выпаливает быстро-быстро:
- Тогда это было тысяч восемь километров от мест посадки. Сейчас -- четыре недели от фронтира.
- Хищники, - замечаю я мечтательно. - Комары с собаку размером. Болота. Ты серьезно?
- Мы же и дальше добирались!
- Я помню, дружище, и именно поэтому даже и думать о таком не хочу. Понимаешь?
- Жаль, - кивает Василий. - Но ничего не попишешь. Видать, так и придется Аше Трей спать до скончания века в хрустальном гробу в ожидании поцелуя какого-нибудь занюханного принца.
Я почувствовал себя как-то странно. Кровать ушла куда-то вниз, в животе поселилось нечто, чего я не ощущал с подростковых лет.
Именно фильм с Ашей я видел.
- Трей? - говорю тихо.
- Трей. И Телла Датрик.
- Мы ведь сумеем, да?
- Сумеем.
- Стой, - вспоминаю я фильм и начинаю беспокоиться. - А целовать обязательно?
- Как договоритесь... А! Ты про пробуждение? Там техника какая-то, я фигурально выражался. Главное, пойми -- тут дело не в наживе. Дело в Красоте, которую мы подарим миру за сходную цену. А Красота, знаешь ли... страшная сила!
В общем, мы ударили по рукам.
Действовать решили по уму -- во-первых, нам требовалось установить, где конкретно бухнулась с неба жестянка, а без архивов с самих ковчегов это было невозможно; во-вторых -- проконсультироваться с кем-то, как работать с древней техникой; в-третьих -- законно застолбить участок во избежании всяческих недоразумений.
Наш путь был ясен и четок, он лежал в столицу, в Армстронг.
Стадо мы продали по пути каким-то сомнительного вида поселенцам. Чужие клейма на скотине их вовсе не смущали.
- Финнеган, я не понимаю, как тут живут, - пожаловался мне Вася. - Этот город не просто огромный. Его населяют какие-то странные существа. С виду они почти как люди, но с ними явно что-то не то, и надеюсь: не заразное.
Мы стояли на перекрестке. Прохожие неслись по узким тротуарам, не глядя друг другу в лицо. Воняло лошадиными испражнениями и фабричным дымом. Проезжали упряжки и редкие автомобили. Кричали газетчики. Звенели церковные колокола.
- У нас есть добро и зло. Свет и тьма. Мы на фронтире либо помогаем друг другу, либо стреляем -- даже если и в спину, это всегда ожидаемо.
- Ценные наблюдения, - процедил я сквозь зубы. - Если мы наконец не отловим проводника, то потеряемся и одичаем в этих каменных джунглях. Мы тут младенцы. Будем питаться из мусорников на задах закусочных и выть на луну, распугивая прохожих.
Вася обратился к одному из прохожих:
- Дружище, послушайте...
"Дружище" ушел вдаль, будто и не слышал ничего. Настала пора решительных мер.
Я поймал одного из прохожих за грудки и приподнял в воздух. Его ноги продолжали двигаться.
- Где Центральная библиотека?! - рявкнул я.
- Налево на перекрестке, пройти два квартала, налево, через три квартала направо, - пробормотал прохожий и вновь погрузился в транс.
Я опустил беднягу на землю и тот продолжил свой бег, будто ничего и не произошло. На протяжении всей сценки ни у кого не возникло ко мне никаких вопросов. Даже полицейский, проходивший мимо, только скользнул взглядом по нам.
Видимо, это был общепринятый способ выяснять дорогу.
В библиотеке -- высоченном четырехэтажном здании серого камня -- нас отправили на третий этаж, где стояли терминалы.
У входа в зал нас встретила церберша. Формой она напоминала тумбочку на толстых и кривых ножках, маленькие глазки неприятно постреливали из-за толстенных стекол очков.
- Здравствуйте, мэм, - улыбнулся я.
- Мисс, - неприятно буркнула она. - Что вам угодно, молодые люди?
Каждый из "молодых людей" был значительно старше ее, но это бдительную даму как будто не смутило.
- Нас интересуют корабельные архивы за время посадки. Протокол радиопередач, телеметрия, отчеты радарных служб.
- Вы ведь знаете, ключ-карта на доступ выдается только авторизованным сотрудникам научно-исследовательских институтов, доктор...
- Джонс, - наугад ляпнул я.
- В списках такого нет, - отрезала она, даже не заглянув в бумаги.
- Послушайте, леди, - пробасил Вася. - Мы все тут люди обычные и простые, а непростых рядом нет. Может, по-человечески поможем друг другу? Я вам шоколадку принесу.
- Ха! - фыркнула барышня, выражая свое отношение к тому, что ее причислили к "простым". - Впрочем... А вы симпатичный!
- Что вы, мадемуазель, - расплылся в нервной улыбке Вася. - Я всего лишь неотесанный дикарь, готовый, впрочем, на все ради истинной Красоты!
Говорит он это, а сам мелко дрожит -- точно вижу. Но если Вася за что-то взялся, то умрет, но сделает.
Ухнул, будто в прорубь нырять собрался, руки потер и к библиотекарше подошел. Приобнял и говорит:
- Я ваш покорный слуга, миледи, - а у самого глаза грустные-грустные.
- Ах! - вздыхает барышня.
- Вот что, - обращается он ко мне. - Мы сейчас погулять отойдем, а ты пока газеты старые что ли почитай. Можно ведь?
- Можно, - тихо шепчет сомлевшая стервочка. - Посторожите заодно, хорошо?
А Вася тихо-тихо карту из ее кармана тащит и под книжку на столе подсовывает.
Когда мы вышли на улицу, Вася был необычно мрачен. Я человек разумный и тормошить друга попусту не стал. Джентльмены о таком не спрашивают. Сам расскажет, если захочет.
- Если мы не подарим этому миру свет генов настоящей женской красоты, будем последними скотами, - заявляет он.
- Что, настолько?
- Если бы это было занятие любовью или даже свадьба, легче бы вышло, - вздыхает он. - А она просто на жизнь пожаловаться хотела и к плечу мужскому прижаться. Все, дескать, на экраны смотрят, а она и по нашим здешним меркам не очень-то... Так часа полтора и проговорили.
Он помолчал.
- Я успел найти все, что надо. И координаты точки приземления, и специалиста по криогенике в адресной книге, - сообщил я.
Вася только вздохнул.
В частной мастерской возилась с мотоциклом какая-то девчонка. Я таких в принципе не перевариваю: комбинезон грязный, высоченная, почти с меня, пальцы длиннющие, волосы белесые, на затылке в пучок стянуты.
- Доброго вам дня, - говорю. - Нам бы с мистером Н. Адамсом пообщаться.
Повернулась. Еще и лицо рябое. Не сильно, но так, слегка. И веснушки -- словно ее в оранжевый цвет красили и недокрасили.
- Именно мистером и именно Адамсом? - спрашивает, бровь белую приподняв.
Я так тоже умею, так что так и сделал, вопрос на лице изобразил и говорю:
- И именно Н. Уж не знаю, Николасом там или Норманом. Если, конечно, у вас на примете нет другого специалиста по криогенным капсулам.
- Мистер Н. Адамс в природе, может, и существовал, - внятно, как психу, объясняет она. - Но это было где-то давно, далеко и неправда. Есть Нэнси Адамс, это я. Если вас, конечно, устроит такой специалист.
- Я, мисс, - говорю оскорбленно, - не отвечаю за издателей телефонных книг, не указывающих "мистеров", "мисс" и прочих "миссис". Возможно, они и достойны всяческого порицания, но не я, это уж точно.
Девушка прожгла меня взглядом, готовясь дать достойный ответ.
- Спокойно, голубки, - пресек нашу милую беседу Вася. - Сначала дело, любовь потом. Мое имя Вася Кабанов, этот клоун -- Патрик Финнеган. Нам нужна ваша консультация.
- Которая, - вставляю, - будет щедро оплачена в разумных пределах. Есть криокапсула модели Намито СЛ-16. Куда жать, чтобы открыть? Могу чертежик дать.
Девушка хмыкнула, на чертеж посмотрела, как на жабу, а потом так же -- на меня.
- Это зависит от того, нужно вам мороженое мясо, парное или жареное. Вам какое? Для охлажденного, например -- вот эту кнопочку и эту...
- Погодите, а вариант "живое" не предусмотрен? - удивился я.
- О! - говорит девушка, а в глазах черти пляшут. - Все просто. Вам потребуется автодок, некоторое количество манипуляций с терминалом и немного времени на подготовку.
- Немного -- это сколько?
- Лет пять в институте, дополнительный трехгодичный курс биологии низких температур и еще годик -- на курсе реаниматологов. Думаю, этого хватит. Я возьму половину.
- Какую половину? - у Васи отвисла челюсть.
- Без меня вам не справиться, поэтому это честно. Вы нашли неучтенный ковчег.
- Милая моя, ты не перенапряглась? - смотрю на нее честно-честно. - Откуда?
- Падди, "Намиты" несъемные. Все на кораблях. Все известные ковчеги -- в центрах городов. Музеи. Заморозить там кого-то невозможно. Значит, есть неучтенный. "Если исключить невозможное, то, что останется, и будет правдой, какой бы невероятной она не была", - процитировала она с удовольствием. - За находку и спасение людей вы получите приз от правительства. Имущество ковчега, если застолбите участок, окажется спорным. Вы скорее всего отожмете не меньше трети в суде, не считая доли адвокатов. Нам хватит на всю жизнь.
Меня хватило только проблеять:
- С чего это я "Падди"?
- С того же, с чего я "твоя милая", - жестко отрезала она.
- Вы в деле, мисс Нэнси, - рассмеялся Вася. - Ваша хватка мне по нраву.
- Что-о?! - только и смог вымолвить я.
- Ради Бога, только не раскрывайте ртов, - убеждал я их, когда мы подошли к конторе землемерного товарищества. - Я торговал землей. Знаю, как надо действовать.
- Если ты будешь так же ловок, как со мной, - хмыкнула Нэнси, - то, боюсь, у нас появится новый партнер.
- Этого я и хочу избежать.
Контора представляла собой маленький сарайчик на окраине города. Внутри сидел, положив ноги на неструганный стол, мелкий пройдоха в громадной черной шляпе. Пройдоха дремал, время от времени отгоняя назойливую муху газетой.
На стене были закреплены планы участков. Если верить им, вся Новая Земля была застроена моллами с автомобильными парковками, уютными коттеджами, школами и заводами.
Обычное надувательство, но как работает!
- Проснись и пой, дружище, я принес тебе благую весть! В образе голубя мира с краюхой хлеба в зубах я спустился к тебе, как к Ною, чтобы обогатить и развеять печали! - бодро заявил я.
Пройдоха потянул носом, учуял запах долларов и тут же вскочил:
- Любезный сэр, счастье и радость в ваш дом, в ваш новый дом, который я создам для Вас будто сам Творец -- Эдем. Лучшие, плодороднейшие земли, самая чистая вода...
В его глазах читалось: "И на сколько же я сумею обмануть этого лопуха?"
В моих глазах, надеюсь, не читалось ничего, но думал я примерно так же.
"Они нашли друг друга", - прошептал Вася Нэнси.
Я строго взглянул на них.
- Видите ли, сэр...
- Джонни, зовите меня просто Джонни. Какое счастье, что вы обратились ко мне! О, эти подлецы повсюду, но я не дам вас обмануть, ведь я сразу увидел -- вы мой лучший друг, мы, кажется, выпивали вместе на Стрэнде, мистер...
На Стрэнде я в жизни не бывал.
- Финнеган. Я хочу землю. Настоящую, добрую ирландскую землю для хорошей молочной фермы, - изобразил я наивного дурака. - Меня не привлекает шум городов. Где-нибудь на границе или неподалеку от нее, но достаточно близко, чтобы доскакать до города -- вот что мне нужно, Джонни. Сам я не очень разбираюсь в местности, но я ведь могу довериться вам, не так ли?
У старика Джонни зажглись глаза. Его контора торговала землей примерно в нужном районе. Естественно, он уверил меня, что ему можно доверять. Естественно, он достал карту земель, отстоящих на три недели пути от границы -- и в самой Чертовой Дыре. Там был, правда, обозначен город, но о том, что он не стоит в плане строительства на ближайшие пятьдесят лет, не было ни слова.
Естественно, если бы я продемонстрировал малейшее знание обстановки, то мы бы обсудили дополнительное вознаграждение лично ему и нашли бы нормальное место. Но я продолжил играть в лопуха.
Джонни повесил карту на стену и предложил посмотреть участки. Вася уже вознамерился тыкнуть пальцем в нужный район. Я вовремя оттолкнул его руку и постучал ногтем по участку плодородной земли рядом с рекой -- неподалеку от нужного нам.
- Пастбища тут обильны, - говорю, - а вода чиста.
Джонни, славный малый, отреагировал, как я и предполагал:
- Пастбища, возможно, не так плохи и подойдут вам, но вода в той речке ужасна. Не речка -- лужа. Вам стоит присмотреть еще один участок. Вот тут вода -- ключевая, чистая как слеза монаха-трапписта.
Он постучал пальцем по участку по соседству, обозначенному как лес и озеро, а на деле представляющему собой глубокую трясину -- как и предполагалось. Увы, это было не то место, которое нам требовалось.
Дальнейшее напоминало какую-то сумасшедшую настольную игру -- я пытался заставить Джонни посоветовать мне нужный участок, что сделать, не привлекая внимания к последнему, было непросто, а мошенник предлагал мне участок за участком, которые были, по его словам, совершенно необходимы любому скотоводу.
Кое-как, скупая землю, словно бешеный, я сумел наконец загнать его на нужный. Подозреваю, что товарищество сделало в этот день полугодовую выручку -- а мы остались без трех четвертей наших общих накоплений.
Джонни под конец начал явно жалеть меня и даже пытался отговорить от последней покупки. Еще немного -- и он бы заявил, что не продаст мне ни клочка земли просто потому, что наживаться на настолько убогих грешно, но вовремя сообразившая, к чему дело идет, Нэнси громко прошептала Васе, что Джонни -- "мерзкий карлик". Это решило дело.
Остатка наших накоплений кое-как хватало на билеты на поезд, идущий в городок почти что у границы, и на покупку лошадей и припасов там.
Под паровозный гудок началось наше путешествие.
В Маальсдаме -- уж не знаю, что означало это непроизносимое название -- нам сильно обрадовались. Уж не знаю как, но мы стали главной городской новостью. Местная газета взяла у Нэнси интервью. Мэр попросил меня произнести речь на торжественном обеде. Нас считали поселенцами -- и делали ставки, через сколько мы вернемся и вернемся ли вообще.
Пока за то, что хотя бы один из нас не склеит ласты в болотах и вернется живым, давали тридцать к одному. Я не вытерпел и поставил на наше выживание сережки Нэнси, резонно рассудив, что если мы таки потонем, то пиявкам они точно будут ни к чему, а если вернемся -- лишних денег не бывает.
Затылок после этого у меня болел долго, но это другая история.
Скучая как-то в холле гостиницы в ожидании Васи, который отправился запасаться патронами, я увидел у стойки крайне неприятного типа. Одет был ровно пастор, и пастор этот был из тех, что днем жгут ведьм, а ночью проводят черные мессы.
Темная запыленная одежда, широкополая шляпа с прямыми полями, черный докторский саквояж, на боках сверкают хромом два револьвера.
- Я, - говорит этот тип портье, - рейнджер из Ливингстона. У меня ордер на арест опасного преступника, который может скрываться тут.
Мне эти слова сразу не понравились. А он продолжает:
- Слушайте все! За этого человека, - тут он показывает фото Васи, только он на нем без бороды и бьет ногами какого-то малого с шерифской звездой, - назначена премия в десять тысяч. Я разделю ее с тем, кто укажет мне на него. Он виновен в грабеже, мошенничестве, нанесении телесных повреждений служителю Закона и мерзком характере. Я буду в баре.
Тут он уходит, стуча подкованными сапогами, а мне становится дурно. Рожи наши тут все видели. Впрочем, никто выдавать Васю не спешит. Тут скучно, чувство юмора у людей потому характерное. На меня смотрят -- что сотворю?
Ну, я и пошел за ним.
Подсел за столик, рожу подобающую скорбную скорчил.
- Мое имя Финч. У вас есть информация? - налетает он на меня.
- Я Джексон, с-сэр. Может быть, - мнусь я, - может, я всю жизнь с рейнджером выпить хотел.
- Я не пью алкоголь, - заявляет это чучело. - Но для вас виски закажу. Видимо, вас что-то смущает?
Принесли вискарь -- самый лучший, не поскупился, паскуда. Говорю:
- Не хочу прослыть иудой, предающим своих друзей. Но вы так убедительно говорили в холле...
Он в ответ:
- Никто ничего не узнает, - и так громогласно, что весь бар это слышит и ржет в сторонку.
- В общем... Я дружен с ним, но я не знал, что он такое чудовище, - мямлю.
Завсегдатаи бара пытаются не упасть со стульев и не заржать в голос. Они-то, как я обычно разговариваю, знают.
- Да, - кивает этот ханжа. - Самое ужасное, когда друг оказывается не человеком, а монстром во плоти. Наш христианский долг перед самим Господом теперь -- оградить от него людей. Вы можете мне доверять!
- Хорошо, раз уж христианский долг, мистер Финч, сэр... - говорю. - Мы расстались в Джонстауне неделю назад. Он сел на поезд на север, в Новую Анадырь. Говорил, хочет поискать уран за Полярным Кругом. Там ведь полно месторождений, вы слышали?
Тип кивает, благостно так и добродетельно:
- Вы совершили правильный поступок, друг мой. Он зачтется вам и здесь, и на Небесах. Вашу руку, Джексон! - и этот клоун встает, жмет мне руку и говорит что-то о благодетели и добродати, или наоборот, и сам путается -- а в глазах у него только доллары, доллары, доллары.
- Вы ведь местный уроженец? Я отправлю вам вашу долю почтой, - и бежит к выходу, даже не заплатив за выпивку.
Проводив слугу Закона взглядом, я рухнул на стул и заржал в голос. Горожане смех подхватили.
И тут до меня дошло, что Вася еще на улице и у него есть все шансы повстречать придурка-Финча. Встал, не зная, куда бежать -- но бармен меня успокоил. Местные терять такой повод для ставок не собирались и отправили мальчишку предупредить моего друга, как только ханжа появился на горизонте.
В любом случае, в городке стало неуютно -- и мы решили рвать когти в ускоренном темпе. На природе безопасней.
Каменистая прерия, перемежаемая гнилыми малярийными болотами, поросшими ядовитой и буйной растительностью -- такова Чертова Дыра. Малярия -- вернее, местная болезнь, что мы так называли, плохо поддавалась лечению и легко преодолевала биоблокаду.
Наши лошади ежечасно рисковали поломать ноги или наткнуться на змею в высокой траве. В результате пришлось вести бедолаг в поводу.
Я выносливый малый, но раздражало это изрядно.
Добавьте сюда комаров, которые действительно оказались с собаку и от которых приходилось отстреливаться, саблезубых каургов, чьи следы виднелись тут и там, и разную ползучую пакость -- и поймете, почему я начал вспоминать Иософатову долину с нежностью и сентиментальной любовью.
- Падди, а зачем, простите мой французский, вас сюда понесло? - вновь заладила Нэнси. - Вам что, обычных баб не хватает? Да и деньги у вас были, судя по тому, сколько вы вложили в это предприятие. Жизнь прожить можно.
- Дело не в деньгах, - попытался объяснить я. - И даже не в приключениях...
Вася сбил выстрелом особо наглого москита и заявил:
- Мы с Падди уже не мальчики. Наигрались. И заработали. Надо след по себе оставить. Сделать мир чуточку светлей. Не повезло нашей планете с генами красивых баб... Не считая присутствующих, конечно!
- Подлец, - сообщила Нэнси.
- Свет красоты озарит эти земли, и не без нашей, знаешь ли, помощи. Это лучше, чем пасти коров или спиваться, держа кабак. Если бы не это -- разве стал бы я терпеть все это? Никогда бы не стал, и Падди это подтвердит.
- Все ясно, - заключила она. - Ты псих. А ты, Падди, что скажешь?
Как описать женщине те желания, которые вызывает у любого здорового мужчины хоть раз виденная в действии Аша Трей? Как выразить те чувства, что он испытывает, зная, что она лежит в хрустальном гробу, будто Белоснежка, в опасности -- и ждет только его. Ну и, возможно, реаниматолога-криотехника?
Решать эту проблему мне не пришлось. Из кустов выпрыгнул каург и устремился на Васю. Выстрелить я не успел, а потом стало поздно -- тварь вцепилась в Васю и понеслась вперед.
Испуганно ржали лошади, увидевшие хищника. Я отпустил поводья и, выхватив револьвер, кинулся за тварью. Увы, Нэнси отреагировала так же.
Лошади, почуяв свободу, вольным табуном понеслись прочь, обратно к Маальсдаме, унося с собой поклажу, но нам было не до них.
Вперед, по звериной тропе, отмеченной кровавым следом, где мой старый друг в рукопашную схватился с монстром. Я выстрелил. Нэнси выстрелила дважды.
- Хватит дырявить труп, - полузадушенно пропыхтел из-под каурга Вася.
Когда мы перевернули тяжеленную тушу, выяснилось, что выстрелы были лишними. Вася как-то умудрился достать ножом мозг безмозглой скотины.
Увы, его левой руке и правой ноге сильно не повезло. Нэнси достала аптечку и методично остановила кровь, обезболила, почистила и зашила раны.
От слоновьей порции антибиотиков и успокоительных раненный тут же заснул. Только тогда она сказала:
- Боюсь, идти он не сможет. Падди... Как же мы без лошадей?
К вечеру я выследил поймал одну из тех, что шли с поклажей. Это было самое большее, на что я был способен.
Наша инвалидная команда продвигалась по кромке болота, по самой границе между прерией и топью. Ночь мы провели под раскидистыми ветвями одного из местных деревьев, поминутно отстреливаясь от всякой живности и стуча зубами от пронизывающего до костей ливня.
С утра было принято решение: идти вперед. Все равно мы прошли уже полпути. Припасов было в обрез -- надеяться можно было только на охоту -- палаток же не было вообще. Не впервой.
Вьюки мы с Нэнси нагрузили на себя, и, скажу вам честно, это была не та ноша, которую я бы пожелал. Девчонка держалась молодцом и не жаловалась. Вряд ли нежная Белоснежка на ее месте вела бы себя так же. На лошадь посадили Васю. Он бормотал что-то про долг и красоту, но в целом был в порядке, насколько это было вообще возможно.
На корабле должны были быть медикаменты и автодок. Там должны были иметься запасы продовольствия.
Найти ковчег стало делом выживания -- ставки выросли, ну прямо как я люблю. И что мне в долине Иософата не сиделось? Квакал бы себе.
- Я, - говорит мне Нэнси, - понятия не имею, зачем с вами, оболтусами, связалась.
- Я обаятельный. И вежливый.
- Добавь -- скромный. И доводящий меня до белого каления.
- Вы, мисс, тоже не сладкий сахарок.
Она собиралась сказать что-то еще, но справа на горизонте появились фигурки всадников. Громыхнуло. Тихо треснул ствол дерева, в которое вонзилась пуля.
Мы попадали. Я, не глядя стрельнул пару раз.
- Василий Кабанов! - проорал знакомый голос. - Мне известно, что это вы! Сдавайтесь на милость правосудия, и ваши спутники не пострадают. У нас на них пока что ничего нет.
Слишком знакомый голос. Финч, подлец. Славные граждане Маальсдаме решили усложнить игру и добавить еще один элемент в свои пари -- вот и дали наводку. Либо он мне решительно не поверил. Тоже вероятно. Но обидно.
Всадники поехали к нам, аккуратно виляя зигзагами.
Я собрался выстрелить, но Вася меня удержал. Тем временем уроды залегли.
- У меня, - говорит мой товарищ, - такое чувство, что кто-то собрался пожертвовать нашими жизнями.
- Знаешь ли, я этого крота видел, - заявляю. - И живым он тебя не выпустит.
- У вас пятнадцать минут на раздумье, господа! - прокричал Финч.
- Я тут вообще не при делах, джентльмены, и помирать как-то не планирую, но, по-моему, это свинство. Предлагаю дать отпор, - сообщила Нэнси свое ценное мнение.
- Глупости, - фыркнул Вася. - Сколько их? Пятнадцать? Нам не выстоять. Идти я не смогу, а если и смогу... Они узнают об этом месте. Падди, Нэнси, это наша мечта и наши деньги -- кому что важней. Не их! Вот им!
Он скрутил фигу.
- Нет уж, героически помирать -- это не твой стиль, - говорю я, но вру, потому что это как раз стиль Васи.
- Финч, скотина! - заорал мой друг. - Мы оба знали, что этим кончится! Меняю себя на лошадь, палатку и припасы на неделю пути для моих друзей!
- Одна из заводных -- их! Как можно отказать людям в нужде?!
- Не дурите! Финч подлец, но слова не нарушит, - сказал Вася нам. - Я делаю это ради красоты. На вот, приберегите.
Он снял с шеи крест -- православный.
- Как же ты, если что?.. - ляпнул я, не думая.
- Если что -- считайте, подарок. А крест у меня тут, - он стукнул кулаком по широкой груди.
Я остолбенело смотрел, как мой друг поднимается и, хромая, ковыляет вперед по заросшей высокой травой равнине -- светлая фигурка навстречу подъехавшему черному всаднику.
Всадник рявкнул:
- Руки за голову! На колени!
Вася послушался, с видимым трудом исполнил приказ.
- Да, - подтвердил всадник. - Мы оба знали, чем это кончится. Твоему дружку я не поверил сразу -- крысиную породу я насквозь чую. Ирландцы! Дрянь, не людишки, оскорбление всего порядочного на этой земле.
Всадник медленно объехал стоявшего. Выхватил револьвер -- и выстрелил. Светлая фигура осела.
- С живыми слишком много хлопот.
Громыхнуло второй раз. Из бессильной руки Васи выпал револьвер. Финч свалился с лошади.
Установилось молчание. Ни мы, ни люди рейнджера не стремились под пули. А где-то посередине умирал человек. Живший как грешник, умерший смертью праведника -- за други своя, за идеалы, которые он почитал верными.
Не ради простого удовлетворения страстей -- ради переделки мира, общества в чуть более светлую сторону -- или так ему, по крайней мере, казалось. Уж этим он точно был получше меня. А общество его догнало -- и переделало по своей мерке, под белые тапочки и деревянный макинтош.
Бог ему судья.
- Эй, вы там! - крикнули издалека. - Мы не знали, что он такая сука! Перемирие?
Перемирие.
И мы, и они поспешили к упавшим.