Наш главный - большой оригинал. Наверное, и до седых волос мне его не понять. Как можно променять саммит АТЭС-2035 во Владивостоке на поиски какого-то чудака? Увы, пришлось отказаться от благоговейного созерцания сильных мира сего из азиатско-тихоокеанского сообщества на острове Русском, шумного и приятного общества коллег, а также от фуршетов со свежими крабами, красной икрой и прочими яствами. Успел только прокатиться по шикарному мосту через бухту Золотой Рог, построенному еще к саммиту 2012 года, а до гостиницы даже не добрался.
Еще в такси наручный универсальник запел бодрым хрипловатым голосом: "Ап! И тигры у ног моих сели!" В прошлом году брал я интервью по случаю восьмидесятипятилетия у одного заслуженного актера, который аж полвека назад д'Артаньяна сыграл. Между делом забытый шлягер у еще бодрого "мушкетера" скачал - очень нашему Палычу песенка подходит.
- Привет, Толик! - послышался ехидный скрипучий голосок, и изображение с дисплея универсальника хитро подмигнуло. - К саммиту готов?
- Всегда готов! - я даже пионерский салют изобразил, чтобы главный видел (таксист при этом негромко хохотнул).
- Вовчик тебя заменит, он уже вылетает. А ты срочно жми в аэропорт - и на Камчатку. Там только ты справишься. Сенсация, Толик! Про саммит все сразу забудут!
И вот я на борту ИЛ-162. Лишь после двухсот граммов "Кедровки" начал читать послание Палыча. Пришлось попросить у стюардессы еще сто пятьдесят, чтобы вникнуть до конца. Пропал, оказывается, какой-то рассеянный профессор по фамилии Пантиков. Года три назад из института физической химии уволился, никто с тех пор о чудаке не вспоминал, а тут вдруг кинулись искать. Как гром среди ясного неба - из Стокгольма запрос пришел, Нобелевскую Пантикову вручать за какое-то открытие десятилетней давности - аж на две строки название. Понять эти премудрости, несмотря на "Кедровку", я оказался не в силах. Что ж, им там в Королевской академии наук видней.
Но Палыч узрел сенсацию не только в этом. Через кучу знакомых наш главред напал на след пропавшего профессора. Якобы тот успел сболтнуть, что продолжит исследования на Камчатке - один, без всяких институтов. А месяц назад (у Палыча и среди полицейского начальства есть хорошие знакомые) задержали профессора на трассе Майское - Усть-Камчатск, за то что гнал со скоростью под триста километров в час. Совсем неплохо для чудака, витающего в своих научных облаках! С детства помню, сколько у отца в начале века гаишники крови выпили. Попадись им в те времена Пантиков, автомобиль бы до последнего винтика разобрали. А теперь вежливо оштрафовали - и все. Палыч (рождаются же у него дикие мысли!) решил, что сумасшедшая скорость профессорского автомобиля связана с тем самым открытием. Мне предстояло во всем этом разобраться. Честно попытался еще раз расшифровать головоломку из двух строк, но тут "Кедровка" сработала, и проснулся я только перед посадкой в Петропавловске.
* * *
В гостинице я вернулся к научной шараде и залез по уши в Глобанет. Десять лет назад про открытие Пантикова действительно кое-что писали. Я несколько устал от наивных популярных изложений теории моими невежественными коллегами: все-таки для нашего брата журналиста главное сенсация, а лезть в научные дебри мы ой как не любим. Тем не менее кое-что стало проясняться. В общем, четко и однозначно подтвердил господин Пантиков гипотезу, что тепловую энергию можно аккумулировать очень компактно, а потом преобразовывать в электрическую. Для этого требуется обработка некоего вещества в электромагнитном поле при определенной частоте. Плотность ак-вещества при этом увеличивается в несколько раз. Затем можно положить брусок на солнце или поместить в печь - вся энергия аккумулируется на молекулярном уровне, а болванка поляризуется, словно магнит. Остается приспособить два проводника - и готов мощный источник постоянного тока.
Одно было плохо: все эти проблемы наш профессор решил исключительно на теоретическом уровне. Получить ак-вещество ни он, ни его последователи не смогли. Но теперь, видимо, Пантиков сделал серьезный шаг вперед в своих изысканиях и кому-то продал результат - иначе откуда бы у него взялись деньги на скоростной автомобиль? Так рассуждал Палыч, и я мысленно согласился с главредом. Но, хоть убейте, не понял, почему это важнее саммита. Неужели нельзя было подождать несколько дней?
- Ни в коем случае! - отрезал Палыч, когда я связался с ним по универсальнику. - Две недели назад на Камчатку прилетели два американских профессора-физика - Джон Лонг и Билл Эванс. Нельзя допустить, чтобы они нашли Пантикова раньше тебя. Новую информацию об открытии должен дать "Московский вестник", а не американцы. Дошло, тигр камчатский?
Наконец-то озабоченность Палыча передалась и мне. Больше о саммите и деликатесах на фуршетах я не вспоминал. Расстегнул браслет, положил на стол универсальник и начал включать специальные приложения, которыми благоразумно запасся в своем бурном полицейском прошлом. Проверил базы петропавловских транспортных узлов. Действительно, Пантиков прилетел на Камчатку три года назад, обратно ни воздухом, ни морем не отправлялся. Оба американских профессора тоже еще здесь.
Снова полез в Глобанет, задал поиск по публикациям в местной прессе. Приезд американских ученых ни одна газета не заметила, и я с уважением подумал о чутье Палыча. Похоже, общаться с местными коллегами заокеанские гости не собирались, иначе хоть две строчки где-нибудь да промелькнули бы. Напротив, американцы постарались не привлекать к себе внимание.
Попробовал разобраться, что за птицы такие заокеанские залетели. И тут меня изнутри что-то неприятно кольнуло: ничем оба визитера не прославились на научном поприще, индекс цитирования нулевой. Неужто в США торгуют научными званиями, как у нас когда-то дипломами о высшем образовании? Скорее всего, под профессорской личиной скрываются ловкие собратья-журналисты, тоже почуявшие сенсацию. Решили замаскироваться хитрые янки. Интересно, добрались ли они до нашего чудака? Вряд ли, иначе в свою газетку или журнал уже послали бы репортаж, и Палыч оставил бы меня в покое на саммите... Тьфу, черт, прочь, прочь, гастрономические мысли!
Зато о Пантикове обнаружилась короткая заметка в районной газете. Наверное, в институте ее не нашли, иначе давно бы знали, где искать "пропавшего" коллегу. Правда, и я не сразу на статейку наткнулся. Вовремя догадался, что журналисты могли переврать фамилию: ведь речь профессора, как я прочитал у Палыча, не отличалась разборчивостью. Задал несколько вариантов поиска и вскоре узнал новость об "академике Пантюхове". Как раз три года назад ученый поселился в тайге близ села Медвежьего, затерявшегося среди болот между Нерпичьим озером и вулканом Шивелуч. "Пантюхов" искал там уединение - чтобы ничего не отвлекало от работы по созданию "эковещества".
Заодно поискал, что писали в сети о Медвежьем в последние дни. Среди новостишек, интересных лишь местным обитателям, наткнулся на сообщение о принесенном горной речкой почти к самому селу куске застывшей лавы, в котором оказалась обгоревшая человеческая голень со ступней. Не повезло кому-то... Глянул для порядка, когда случилось последнее извержение Шивелуча, и меня словно обухом по голове ударило - три с лишним года назад! Странные дела творятся в этом медвежьем углу! Что ж, нужно разбираться на месте. От Усть-Камчатска до Медвежьего километров пятьдесят, а от Петропавловска до Усть-Камчатска в десять раз больше. Поэтому я еще с вечера взял автомобиль напрокат и ни свет ни заря помчался на север полуострова.
* * *
В Медвежье я приехал еще засветло и тут же кинулся искать автора заметки о "Пантюхове". Поиски не заняли много времени: в селе почти все друг друга знали. Петя Волков оказался совсем молодым человеком лет двадцати трех. Он только что вернулся с работы и расслабленно покуривал на лавочке перед небольшим коттеджем. Удивительно, но он сразу узнал меня - читает, значит, "Московский вестник". Тут же подскочил, бросил сигарету в урну и только что по стойке смирно не вытянулся. Я ухмыльнулся, а Петя с опаской жал мне руку и приговаривал:
- Сам Анатолий Стальнов в наших краях, даже удивительно!
- Петя, где профессор, про которого ты три года назад писал? - я сразу взял быка за рога. - Теперь моя очередь брать у него интервью.
- Надо же, разыскали его здесь! - удивился парень. - Да я сам толком не знаю, где он обосновался. Только изредка в Медвежьем появляется. Я его у Светки встретил, троюродной сестры. Он дядю Мишу ждал. Такой удивительный человек! Я с ним поговорил и попросил разрешение написать заметку о его трудах. Он согласился, но только для нашего "Шивелуча". Я в редакцию отправил - напечатали, - и Петя добавил огорченно: - Сколько потом еще статей посылал, больше ни одной не опубликовали.
- Дядя Миша кто такой?
- Матери двоюродный брат, Светкин отец. Пенсионер. Лучший охотник села! Профессор только к нему и приходит, деньги оставляет, а дядя Миша для него продукты покупает и мелочевку всякую.
Надо же, здесь еще наличкой пользуются! Еще удивительнее, что Пантиков в этом разобрался. Может, не такой он чудак, каким его коллеги считали? Тем более по трассе гонял, как пилот "Формулы-1"...
- Петя, ты профессорскую машину видел? Говорят, крутая тачка...
- Нет, не приходилось.
- Тогда в мою садись. Покажешь, где твои родственники живут.
Через несколько минут остановились у дяди Мишиного дома. Петя представил меня кузине и умчался по своим делам. Светлана оказалась привлекательной молодой женщиной под тридцать. Наверное, такие только в провинции сохранились: рослая, статная, глаза цвета неба, русая коса до пояса. И мне вдруг на мгновение захотелось плюнуть на профессора, а просто сидеть и любоваться этим необыкновенным деревенским бриллиантом. Однако чувство долга победило, и я начал расспросы о Пантикове, только голос почему-то охрип.
- Да, папа дружит с Егором Васильевичем, - подтвердила девушка, с любопытством рассматривая меня, но вдруг страдальчески сморщилась, замолчала, схватилась за щеку и прошептала: - Извините...
- Зуб? - догадался я. - А что не лечите?
- В Медвежье надо ехать, а хозяйство не бросишь. Папа ушел к профессору на заимку около недели назад. До сих пор не вернулся. Я уже места себе не нахожу - даже на охоте он редко так задерживался.
- А разве нельзя по универсальнику с отцом связаться? - недоуменно спросил я.
- Папа не умеет с ним обращаться. Вернее, из принципа не хочет. Говорит, сколько веков в тайге без этих штучек обходились - и ничего. Не на технику нужно надеяться, а на себя. Мобильники тоже не признавал. И правда, в тайге вышек мало, связь плохая. Ой! - она снова ухватилась за щеку.
- Прополощите рот и садитесь у окна, - распорядился я, извлекая из рюкзака походную аптечку.
- Нет, я не могу принять, это очень дорого! - слабо запротестовала Света, размахивая руками.
- Для меня нет, - сказал как отрезал. - Мне нужна здоровая девушка для интервью.
Вскоре хитроумный состав без всякого бура по микроскопическим канальцам проник в больной зуб и застыл там, образовав антикариесную пломбу. Лицо Светы сразу просветлело, и теперь она была готова говорить сколько угодно. Расспросил немного хозяйку про дядю Мишу, мысленно набросав заодно план очерка "Дерсу Узала двадцать первого века", и вернулся к Пантикову:
- Света, а профессор на машине к вам приезжал?
- Нет, на мотоцикле. Автомобиль там не пройдет. Машина профессора у папы в гараже. Егор Васильевич на ней иногда ездит.
- Эта машина недавно в интересную историю попала, - сообщил я. - Профессор на ней до трехсот километров в час разогнался. Интересно, что это за болид?
- Неужели? - удивилась Света, и ее голубые глаза широко раскрылись. - Обычная "тойота" - белого цвета.
- Покажете? Будет любопытный штрих к очерку о Пантикове.
Света ничуть не возражала и провела меня в гараж. Я тут же открыл капот автомобиля и присвистнул от изумления: никакой начинки, в почти пустой коробке сиротливо смотрелся электрический движок - почему-то без аккумуляторов. Странная доработка! До техосмотра, судя по табличке, еще далеко, вот профессор и намудрил. А деликатные полицейскиеы, оштрафовавшие Пантикова, в капот нос не совали. Спасибо легендарному министру внутренних дел Нургалиеву, отцу-основателю милицейско-полицейского кодекса вежливости!
На всякий случай я попробовал завести "тойоту", и к моему величайшему удивлению машина заработала. Тут же выключил движок и полез искать аккумуляторы в багажнике. Но их и там не оказалось. Покачал головой, снова открыл капот и осмотрел все внимательнее. На электродвигателе обнаружилась неприметная коробочка, а в ней что-то вроде большой цилиндрической батарейки длиной сантиметров восемь и диаметром три. Начал ее вытаскивать, но получилось не сразу. Подумал было, что привинчена, но оказалось, что просто штуковина эта чертовски тяжелая - килограммов десять. Будь она даже осмиевой, потянула бы от силы на кило триста...
- Света, возьмите, только осторожно, - я протянул находку хозяйке. - Или я совсем обессилел, или она и впрямь тяжеленная...
- Вот это да! - изумилась девушка, едва не уронив батарейку. - Анатолий, из чего она?
- Пока не знаю... - неопределенно протянул я, хотя сам почти обо всем догадался.
Ай да Палыч, каким провидцем оказался! Не случайно именно он главный, а я только простой репортер, хоть в прошлом и майор полиции... Саммитов на мой век еще хватит, а тут и вправду эпохальное открытие. Но профессор все же чудак: преспокойно оставил батарейку ак-вещества в гараже! Или рассеянность, или безграничная вера этим наивным аборигенам... Будто кроме них никто не может запросто приехать в Медвежье!
- Света, спрячьте на всякий случай эту штуковину куда-нибудь подальше, - посоветовал я хозяйке. - Боюсь, кое-кто именно ее разыскивает, и не уверен, что непременно с добрыми намерениями. Американцы к вам не заглядывали случайно?
- Нет, - Света отрицательно покачала головой. - Но мужчина один недавно Егором Васильевичем интересовался. Средних лет, невысокий, лысый, а глазки так и бегают. Говорил, работали вместе в институте. Мне он почему-то сразу не понравился, а папа с ним даже разговаривать не стал. Ничего лысому не сказал, а на другой день к профессору собрался. Папа в людях редко ошибается. Теперь переживаю, что долго его нет.
Я включил универсальник и начал показывать Свете портреты всех сотрудников института физической химии - никого не опознала. Тогда продемонстрировал ей физиономии двух загадочных американцев, и она уверенно указала на Джона Лонга.
- Он приходил! Но по-русски говорил без всякого акцента.
Я нахмурился - история совсем перестала мне нравиться.
- Света, вы не слышали про человеческие кости в куске лавы? Будто бы у вас нашли на днях.
- Знаю... - девушка с омерзением передернула плечами. - Лариска, моя подруга, медсестрой работает в больнице. Как раз дежурила - а тут два охотника с самодельными носилками и этим камнем. Чуть не стошнило ее, хоть и медик. А я всю ночь после ее рассказа уснуть не могла. Участковый рассказывал, заявлений о пропавших людях не было в последнее время, поэтому кости в Петропавловск увезут, в лабораторию.
- Так они еще здесь?
- Ну да, в морге.
- Лариса мне их покажет? Нужно кое-что проверить...
- Не знаю... Может, не положено...
Однако я умею быть убедительным, а Лариса оказалась девушкой сговорчивой. Через полчаса в морге я внимательно разглядывал пористый кусок лавы неправильной формы. Ощущение, что огненный поток, прихватив чью-то ногу, стек потом в реку и быстро застыл. Странно, но торчавшая из камня обугленная кость не производила впечатление долго пролежавшей в реке. Да и камень совершенно не оброс тиной и не позеленел. Явно не три года провел он в воде, а всего несколько дней. Увы, нет у меня оборудования, чтобы проверить свои догадки - все на глазок, по старинке. Одно ясно: что-то нехорошее случилось в районе профессорской заимки.
* * *
И без того обеспокоенную Свету не пришлось долго уговаривать. Уже через четверть часа мы осторожно ехали на мотоцикле, взятом напрокат у Петьки, по лесной тропе среди кустов кедрового стланика и невысоких каменных берез с искривленными от ветра стволами и уродливыми кронами. Машину постоянно подбрасывало на кочках, и Света крепко обнимала меня сзади за пояс, чтобы удержаться в седле. Спиной я чувствовал ее мягкую теплую грудь, и от такой невольной близости бросало в жар.
Мы поднимались между отрогов Шивелуча несколько километров, а потом мотоцикл пришлось оставить. Света показала небольшой грот в скалах, и в этот импровизированный гараж я закатил машину. Там же стоял красный мотоцикл профессора Пантикова. Значит, ученый должен быть на заимке. Уже темнело, а идти предстояло в гору, по камням, еще километров пять. Я уже порядком подустал - как-никак с пяти утра за рулем - но расслабляться было некогда. За полтора часа мы все-таки преодолели эти проклятые пять километров, и среди каменных берез у большого ручья наконец-то показалась заимка. Оставшиеся метров сто, несмотря на жуткую усталость, мы почти бежали.
Двери в таких таежных домиках не запираются испокон веков. Мы буквально ворвались в темную заимку с фонариком - увы, внутри не оказалось ни одной живой души. Топчан застелен, в шкафчике продукты. А вот холодильник, похоже, отключился несколько дней назад - внутри неприятно попахивало. Обошел заимку. Рядом громоздилось множество пустых ящиков и канистр.
- Папа помогал все это Егору Васильевичу перевозить и что-то собирать в тайге, - пояснила Света. - А где та установка, я не знаю.
Странно, но дизельный генератор на улице покрылся слоем пыли с налипшими сухими листьями и, похоже, давно не включался. Поняв, в чем дело, я осветил в заимке каждый уголок и нашел такую же коробочку, как в "тойоте". Вот только батарейки внутри не оказалось - кто-то вынул. Достал изъятую в дяди Мишином гараже - не рискнул ее оставить в доме без присмотра - и вставил. Холодильник тотчас заработал, загорелись светодиодные лампы. Света убрала из холодильника испорченные продукты и быстро привела агрегат в порядок. Подмела в домике, и уже через полчаса тот приобрел уютный жилой вид. Только женская рука способна на такие чудеса. Мужики как ни стараются, такого уюта добиться не могут - по своему холостяцкому опыту знаю.
Света быстро собрала на стол, и мы молча поужинали. Предпринимать что-то было поздно, лучше пораньше встать. Сразу после еды Света легла на топчане, а я взобрался на полати и на жестком ложе мгновенно заснул.
Ни свет ни заря мы так же молча позавтракали и отправились на поиски. Света показала на карте Каменку, которая принесла в Медвежье страшный кусок лавы. Оказалось, речка совсем недалеко. Мы прошли с полкилометра по тайге, и еще издали услышали шум горного потока. На обрывистом скалистом берегу оказалось пустынно. Воды Каменки, скованные неглубоким ущельем шириной несколько метров, с равнодушным ревом мчались с отрогов вниз, на равнину.
И тут я учуял неприятный запах сероводорода. Повернул голову и увидел метрах в ста вверх по течению курящуюся горку высотой метров десять. Так вот где новый кратер! Он невелик, так что ничего удивительного, что извержение не зафиксировали ученые. Мы со Светой осторожно приблизились к вулканчику, и я разглядел свежий пролом сбоку. Совсем недавно через него в Каменку текла лава - поток шириной метров пять теперь окаменел на склоне, да и пролом тоже затянулся. Я рискнул подойти совсем близко и разглядел замурованные в лаве останки непонятного агрегата. На них и чуть дальше на краю застывшего каменного ручья сидели стаей десятки ворон и сорок. Кинул в них несколько камней, и птицы разлетелись с протестующим карканьем и стрекотанием. После этого смело ступил сам на застывший поток и убедился, что разобраться с почти расплавившимся агрегатом уже невозможно.
А вот дальше... Прямо из лавы выступал дочиста обклеванный человеческий череп с обуглившейся нижней челюстью. Все-таки мужественное существо человек! До последних мгновений он барахтался и держал голову на плаву. Очевидно, тело зацепилось за камень; скелет, если совсем не сгорел, теперь прочно замурован, только голень унесло потоком.
Света дико завизжала и, зажав рот, метнулась в кусты. Я за свои сорок лет успел повидать всякое, так что спокойно нагнулся над останками и сфотографировал череп универсальником. Запустил еще одно приложение, и через несколько секунд программа восстановила лицо погибшего. Я с облегчением вздохнул и окликнул девушку:
- Света, вы где? Не переживайте, здесь погиб не ваш отец и не профессор. Это американец Билл Эванс.
Света медленно вышла из кустов, вытирая рот.
- Толик, там следы, - слабо произнесла она. - Папины сапоги - его размер и рисунок подошвы. Тридцать лет им, сейчас таких не выпускают. И кровь, Толик! Папа ранен, но кого-то преследовал.
Девушка не ошиблась: я нашел у следов две стреляные гильзы. Капли крови терялись в кустарнике, и мы пошли напролом. Метров через двести кровь пропала - видимо, дядя Миша сделал перевязку. Но Света, истинная дочь охотника, уверенно вела меня дальше, ориентируясь по заломленным веточкам.
- Папа специально оставил эти пометки, - шептала она. - Он знал, что я буду его искать. Господи, почему я не спохватилась раньше! Но он часто пропадал на охоте дней по пять, я не сразу забеспокоилась...
- Света, не казни себя, - я успокаивал ее как мог. - Будем надеяться, жив твой отец. Может, уже лжеамериканца того поймал и охраняет, силы восстанавливает.
- Толик, я ничего не понимаю,- жаловалась Света. - А где Егор Васильевич?
- В самом лучшем случае он пленник Лонга, - с тяжелым вздохом предположил я. - Но, боюсь, дело обстоит гораздо хуже. Им ничего не стоило подстеречь Пантикова в тайге. Убив профессора, они забрали документы в заимке и отправились к агрегату у нового вулкана: хотели разобраться с открытием или что-то испытать. Там их и застал твой отец. Один из преступников погиб при извержении, установка профессора Пантикова тоже расплавилась. Но документы у Лонга, поэтому дядя Миша его преследует. Даже если каким-то чудом Егор Васильевич был к тому времени жив, такая обуза при погоне фальшивому американцу совершенно не нужна...
Хорошо, что к Каменке мы отправились с рюкзаками и припасами. По следу дяди Миши шли на восток до вечера, но так не догнали. Спали на постелях из веток каменной березы: они служили и матрацем, и одеялом.
А на следующий день в полдень на траве мы вновь обнаружили кровь, совсем свежую. Видимо, у дяди Миши опять открылась рана... Впрочем, иначе бы мы его и не догнали. А часа в четыре дня мы все-таки увидели пожилого охотника - лежал прямо на камнях. Света сразу заголосила, но дядя Миша приоткрыл глаза и хрипло произнес:
- Спокойно, доча, я еще живой... Кто это с тобой?..
В моем снаряжении походная аптечка занимает не последнее место, так что мы быстро перевязали раненого и сделали несколько уколов. Отлеживаться дальше он не захотел:
- Бежать надо, Толик! Ирод этот Гешка меня второй раз подстрелил, но и я его из ружьишка снова зацепил. Надо его до моря перехватить, иначе уйдет на катере и профессорские бумаги увезет.
Пришлось ускорить шаг, и дядя Миша по дороге рассказывал, что произошло на заимке.
- Васильича блаженным считали, а зря, - рассуждал охотник. - Голова-то прямо Дом Советов! Говорил он мне, Гешка его в Москве соблазнял вместе работать, а он не хотел, понимал, что нутро у того гнилое. Что за Гешка? Ассистент Васильича бывший. Науку бросил, ушел в коммерцию. Потом и вовсе в Америку уехал. Три года назад объявился, давай снова Васильича соблазнять. Тот в сердцах и перебрался на Камчатку, а мне открылся и Гешкин портрет показывал. Потому я Гешку сразу и признал, как тот в Медвежьем объявился. Только вот выпил лишнего в тот день, сразу к Васильичу не пошел. Глядишь, жив бы он остался. А так - опоздал я, Толик. Век себе этого не прощу! Лежал он, сердешный, в кустах, кинжалом пырнутый. Не жилец. Прямо на руках у меня и умер, я его на скорую руку схоронил. Завещал он мне все его открытия спалить. Он же батарейки те мастерил-мастерил, чтобы людям служили - свет в доме, машины без бензина... Все три года что-то плавил в тиглях, а потом болванки в агрегат вставлял, что-то включал, измерял... Говорю же - голова мужик! И вот месяц назад сделал свои батарейки. Рассказал, что одной гору подорвал и вулкан новый открыл. Кабы не увидел я сам кратер, не поверил бы. Потом показал мне Васильич: в кратер на тросике тугоплавком опустил здоровую болванку, а через час достал обратно. Превратилась болванка в махонькую штучку, а весила столько же! Батарейку из нее Васильич выточил... Предупреждал, что они как созреют, их потом в огонь нельзя - взорвутся. Мол, тротил по сравнению с ними детская игрушка. А Гешке только того и надо было. Он уже договорился с какими-то террористами - Васильич, пока раненый лежал, разговор Гешкин с напарником подслушал...
Тут меня озарила одна мысль, и я велел остановиться минуты на две-три. Быстро достал из рюкзака батарейку, наполненную энергией вулкана, и безжалостно оторвал рукав своей новенькой синтетической куртки. Завязал его с одной стороны, сунул в получившийся мешочек изделие профессора и напихал сверху сухой травы, листьев и веточек. Дядя Миша, поняв мою задумку, одобрительно кивнул и, умело разломав три патрона, добавил к сухой смеси порох. Тут же помчались дальше, и охотник продолжил рассказ:
- Васильич только две батарейки успел сделать. Первую, что при мне смастерил, в заимке установил, вторую, что ты принес, я ему помог в "тойоту" вмонтировать. Ну, прокатил меня Васильич от души, я даже Светочке не рассказал - вот страху-то натерпелся, куда там косолапому так меня напужать! А потом порошок какой-то у Васильича кончился, заказал по своему универсальнику и ждал, когда в Усть-Камчатск новую партию пришлют. В общем, как схоронил я Васильича, пошел сразу на заимку, кинулся ту батарейку искать - а нет ее. Нашли те ироды! Ну, думаю, у агрегата их искать нужно. Точно, там! Один в машине ковырялся, а Гешка в стороне стоял. Я тихонько из кустов вышел, к затылку ему ружьишко приставил. Он батарейку сразу отдал. А она ж тяжелая, зараза, пока ее в карман убирал, замешкался. Гешка меня стукнул - и бежать. Тут друган его стрелять начал, меня за плечо зацепило. Пришлось залечь и ползком подбираться поближе к кратеру. Ну, ухитрился я все-таки туда батарейку закинуть. Ух, громыхнуло, аж контузило меня! А лава полилась аккурат на профессорский агрегат. Одного американца смело, а Гешка сбежал, хоть и руку ему обожгло. Вот уж который день догнать не могу...
Через час ветер донес до нас запах моря. Меня все это время терзали нехорошие предчувствия - и не напрасно. Когда мы вышли к берегу, катер уже отчаливал. Послышался треск автоматных очередей, и мы инстинктивно упали, спрятавшись за камнями. Я крикнул дяде Мише, чтобы прикрыл меня, а сам кубарем скатился с обрыва и залег за огромным валуном. Дядя Миша дважды выстрелил. С катера раздались визг и ругань на арабском, а двигатель заглох. Автоматный огонь тоже прекратился.
Я выскочил из-за камня и, пригибаясь, побежал к морю. Катер покачивался на волнах метрах в десяти от берега, и я увидел на борту лысину Лонга-Гешки. Тот поднял автомат, но с обрыва раздался выстрел из ружья, и опасный авантюрист нырнул в трюм. Сообщники Гешки, видимо, даром времени не теряли: движок вновь заработал. У меня оставалось всего несколько секунд. Проклятая зажигалка заела, но вот сушняк в рукаве куртке вспыхнул, и я изо всех сил раскрутил пылающий снаряд на манер пращи и метнул в сторону судна.
Через мгновение раздался страшный взрыв. Я успел разглядеть, как водяной столб взметнул вверх обломки катера, и через мгновение мощной волной меня отшвырнуло от моря. Инстинктивно я пытался зацепиться за знакомый валун, и это смягчило удар об обрыв. Но все равно тело пронзило такой болью, я не выдержал и заорал. Делать этого не стоило: в легкие хлынула морская вода, и в глазах все мгновенно померкло...
Очнулся я от резких ударов в грудь и почувствовал прикосновение мягких теплых губ. Все тело болело, но я нашел в себе силы поднять руки, обнять склонившуюся надо мной Свету и ответить долгим поцелуем на такое приятное искусственное дыхание - право, ради этого стоило удариться о скалы! Но тут послышалось многозначительное покашливание дяди Миши, и Света вырвалась из объятий, с испугом поглядывая на отца.
- Экий ты, паря, хват! - не то с осуждением, не то с одобрением хмыкнул дядя Миша. - Вроде, не дышал еще минуту назад, а поди ж ты, только девку учуял, скорее лапать. Чай, не в городе, у нас так не положено...
- Об этом мы потом потолкуем, дядя Миша, - я примирительно похлопал охотника по здоровому плечу. - Сейчас с вражеским суденышком разобраться нужно.
Мой рюкзак с аптечкой унесло волной, так что лечебные процедуры не пошли дальше искусственного дыхания. А вот универсальнику морская вода нипочем, и я наконец-то смог связаться с пограничниками - в тайге не получалось. Не так уж не прав был дядя Миша, не доверяя мобильникам и универсальникам на краю света.
Через час на помощь к нам подоспело судно. Водолазы нашли несколько обломков Гешкиного катера, а трупы, видимо, унесло подводным течением далеко в море. Документы с описанием открытия профессора Пантикова и подавно исчезли без всякого следа. Наверное, оно и к лучшему.
С этим согласился даже Палыч, перед которым я через несколько дней предстал женатым человеком. Нашего главного очень трудно удивить, но тут он признал, что чутье впервые его подвело: Палыч почему-то представлял меня вечным холостяком.