Аннотация: Публикация в электронном журнале " Иначе" (номер 4, ноябрь 2022, тема "Золото").
Николай сидел на табуретке перед новеньким "Енисеем" и блаженствовал. Вера хлопотала на кухне - своей! - и Николай порой не верил своему счастью. Через несколько месяцев после института молодого врача уже назначили заместителем начальника отделения поликлиники.
И, главное, он женат на самой очаровательной - да-да! - женщине города. Недавно они переехали из коммуналки от родителей в собственную квартиру в новом панельном доме. Фантастика! Приятные мысли мешали сосредоточиться на выступлении товарища Хрущёва, рассказывавшего об успехах советского народа в строительстве социализма. Тут и Вера позвала ужинать.
Табуретку Николай забрал на кухню - меблироваться пока толком не удалось: только на телевизор потратили больше ста рублей (новыми). Ужинали без спешки, обстоятельно. По радио звучала музыка, потом передавали новости. Вдруг Николай прервал разговор с женой, поднял вверх палец и внимательно выслушал очередное сообщение:
- Вчера, двадцать первого июля, на фоне резкого усиления ветра в некоторых населённых пунктах Г-ской области наблюдались кратковременные смерчи. Наиболее интенсивный вихрь прошёл в селе Алексеевка, где повреждены отдельные хозяйственные строения...
- Значит, и дома тоже, - прокомментировал Николай. - Оттепель оттепелью, но не всё у нас ещё в новостях сообщают.
- А что ты так Алексеевкой заинтересовался? - спросила Вера.
- Наш предок там конный завод держал...
- Ты шутишь? - изумилась Вера.
- Ничуть. Семейная тайна. Пора и тебе её узнать.
- Ой, Коля! Смотри, "черный ворон" приедет...
- Забудь про "вороны". Ты в Хвостах бывала? Клуб там видела?
- Само собой.
- Это бывший дом помещиков Каратаевых. После революции почти вся семья эмигрировала. Но одна обедневшая ветвь осталась - наша. Я тебе потом древо семейное покажу. Конный завод барин держал в Алексеевке. На днях у меня был пациент, дядька за шестьдесят. Оказывается, его отец был управляющим того завода. Я намекнул, что барина потомок. И товарищ Глушков почему-то очень смутился. Вроде, даже что-то сказать хотел, но передумал. Странно...
*
Через два дня в поликлинику к Николаю заглянул участковый милиционер. Сообщил неприятную новость:
- Николай Андреевич, вчера в своем доме неизвестными зверски избит пенсионер Игорь Вадимович Глушков. До сих пор без сознания. Приходил, правда, в себя на минуту. И упоминал вас. Скажите, мол, обязательно доктору Каратаеву про завод на полке, про жеребца Булата.
- Извините, ничего не понимаю, - вздохнул Николай. - На приёме у меня он выглядел нормально. Но, боюсь, после избиения Глушков просто бредил...
Однако после ухода милиционера Николай надолго задумался и с нетерпением дожидался окончания рабочего дня. Из поликлиники поехал не домой, а к родителям - расспросить отца про семью загадочного пациента.
- Значит, не перевелись ещё Глушковы, - задумчиво ответил сыну Андрей Петрович. - Управляющего-то конным заводом я помню. Дедка мой рассказывал про отца своего, барина. Тот коневода последнего очень ценил. А детей Глушкова я не знал. Слышал краем уха, что сына забрали в тридцать седьмом. Сам понимаешь, расспрашивать нельзя было... Думал, сгинул тот. Выходит, нет.
Николай помчался домой. Жену предупредить не смог, что задержится - наверняка та все глаза проглядела. Около восьми Николай трезвонил в дверь - Вера не открыла. Отпер - дома никого...
*
Утром в прядильном цехе фабрики "Красный Октябрь" началась суета. По динамику объявили, что заводской комитет ВЛКСМ приглашает молодёжь на один день помочь в восстановлении пострадавшего от стихии села Алексеевка. Веру словно пронзило током. Она тут же попросила разрешение у мастера смены стать добровольцем. Оказалось, все формальности с руководством комсомольские вожаки уже утрясли.
Не прошло и получаса, как Вера в компании трех десятков девушек и нескольких парней оказалась в кузове ЗИЛа. Всю дорогу до Алексеевки распевали одну песню за другой:
- Городок наш ничего,
Население - таково:
Незамужние ткачихи
Составляют большинство...
В Алексеевке подъехавших горожан распределили поровну на ферму и конный завод - наиболее пострадавшие от урагана. Вера, конечно, попросилась на конезавод. Построенный около века назад, он тем не менее выглядел весьма основательно. Очевидно, барин не жалел сил и средств на своё детище.
Однако и разгулявшаяся стихия показала свою силу. Особенно досталось главной конюшне. Смерч уничтожил её наполовину, разметав балки и доски.
Теперь заводская молодёжь помогала разгребать завалы. Дружно работали весь день. Вера в груде мусора обнаружила интересную табличку из фанеры и припрятала находку в сумку - показать мужу.
Когда настало время отъезда, оказалось, грузовик ещё не вернулся - машину тоже задействовали на работах. Пока ждали, Вера обратила внимание на мальчишек, игравших в орлянку. Понаблюдала за ними и скромно попросилась в компанию. Пацаны сначала снисходительно посмеивались над двадцатидвухлетней "тётей". Однако быстро зауважали. При игре с отскоком монет от забора Вера почти безошибочно угадывала орёл или решку - под восхищённые возгласы деревенских мальчишек и аплодисменты подруг.
*
Николай выскочил из квартиры как ошпаренный - срочно мчаться к телефону-автомату, звонить на фабрику... Однако, выбегая из подъезда, чуть не столкнулся с Верой.
- Слава богу! - воскликнул он. - А я чего только не передумал. Что случилось?
- В Алексеевку ездили. Шефская комсомольская помощь. В поликлинику утром звонила - занято. Тут и на машину позвали. Только-только вернулись.
Пока варилась картошка, Вера показала мужу свои "трофеи". На табличке из конюшни можно было разобрать выцветшие буквы: "Влад?л?цъ Каратаевъ Николай П?тровичъ..."
- Замечательно! - обрадовался Николай. - Память о предке! Видимо, где-то в кладовой завалялась, смерч выдернул. Ого, а это откуда?
- У мальчишек в орлянку выиграла, - скромно ответила Вера, показывая мужу три серебряные монеты 1873 года - два рубля и одну марку. - Сначала мелочёвку мне просадили, потом вот эти ценности достали. Дедушка покойный заядлым игроком был. Научил, как монеты в забор с нужным отскоком метать. Руку в детстве ещё набила... Коля, а марка-то при чём?
- Для Финляндии чеканили, - пояснил Николай. - Интересно, откуда у пацанов такие монеты?
- Говорили, нашли. Где - промолчали. Тут и "зилок" наш подъехал.
*
На следующий день Николай позвонил в больницу, где лежал потерпевший Глушков. Увы, тот до сих пор не пришёл в сознание. Адрес пациента был записан у Николая в журнале. Веру с утра предупредил, что припозднится. Так что после работы спокойно поехал на автобусе на окраину города. Быстро разыскал небольшой дом Глушковых.
Неожиданного гостя встретила жена пенсионера - Мария Сергеевна. Гостила у сестры, когда мужа избили. Рассказывая эту печальную историю, плакала. Про доктора Каратаева от мужа слышала.
- Мария Сергеевна, участковый передал мне странные слова Игоря Вадимовича. Может, хоть вы понимаете, о чём речь?
Однако несчастная женщина не имела представления. Тогда Николай поинтересовался, какие полки есть в доме. Оказалась среди них и книжная. Хозяйка показала её гостю. Книг там стояло десятка три, и Николай просмотрел каждую. Замер, взяв в руки довоенный учебник "Основы легирования стали на заводе". Умную книгу хозяин осилил едва на треть - дальше шли неразрезанные страницы. Николай тщательно пролистал их, пока не добрался до описания булатной стали. Подивился находчивости пенсионера, так ловко зашифровавшего нужное место. Надрез там всё же обнаружился - сверху. И между двумя страницами оказалась открытка - поздравление Игорю Вадимовичу с новым 1938 годом от Феди.
Глаза хозяйки округлились. Покачав головой, она тихо произнесла:
- Надо же! Игорёк ничего мне не сказал... Это, наверно, из письма с Фединой реабилитацией.
Мария Сергеевна рассказала, что её деверя Фёдора арестовали в 1937 году. Двадцать лет о нём ничего не слышали. Игорь Сергеевич наводил справки о брате после разоблачения культа личности Сталина в 1956 году. Узнал, что Фёдора нет в живых. В 1961 году, после двадцать второго съезда партии, уже и тело вождя вынесли из Мавзолея. Тогда Игорь Вадимович послал заявление о реабилитации брата. С месяц назад в городской газете появился очередной список реабилитированных. В их числе оказался и Фёдор Глушков. Вскоре пришло и официальное письмо.
Вероятно, открытка хранилась в деле осужденного. И вот теперь нашла адресата - разве что новогоднее поздравление опоздало на двадцать шесть лет... Но почему же пенсионер спрятал открытку?
Николай перечитал текст - обычные пожелания. Однако последняя фраза несколько выбивалась из общего строя: "Научился писать, можно сказать, по-ленински, и тебе советую". "По-ленински" было подчеркнуто.
- А Игоря Вадимовича в последнее время ничего не беспокоило? - осторожно поинтересовался Николай.
- Тип какой-то у дома слонялся, - вздохнула Мария Сергеевна. - Лет пятидесяти с лишним, коренастый, крепкий. Озирался всё. На урку похож. И потом у Игорька с сердцем плохо стало, к вам на прием пошел.
- А почему вам незнакомец уркой показался?
- В окно разглядела у него на руках татуировки - с церковными куполами.
- Вы наблюдательны, - одобрил Николай. - Точно, купола накалывают по числу лет за решеткой. Милиции про того типа рассказывали?
- Боже упаси! Подпалит ещё, неровён час.
- Вам виднее... Насчёт письма по-ленински... Я вот что думаю... Помните, как Ильич в тюрьме работал?
- А как же! Писал молоком из хлебной чернильницы...
- Не знаю, давали ли в лагере молоко, - задумчиво сказал Николай. - Но почему бы не проверить? Зажгите свечу, пожалуйста.
Через минуту Николай держал открытку над пламенем - на безопасной высоте. И между строк поздравления постепенно проступили коричневые буквы: "По поручению барина отец спрятал клад в пятом стойле главной конюшни завода".
- Вот всё и встало на места, - вздохнул Николай. - Мой прапрадед умер в 1904 году. Полагаю, предвидел крестьянские волнения и перед смертью принял некоторые меры. В заключении ваш деверь, вероятно, проговорился о барском кладе. Недавно кто-то из уголовных прочитал заметку о реабилитации Фёдора Глушкова. Там же не сказано, что посмертно... Думаю, ваш муж о кладе когда-то слышал. Но местонахождения не знал - иначе Фёдор не стал бы писать. Уголовник вместо старшего брата пытал насчёт клада младшего. Избил под горячую руку. Очевидно, Игорь Сергеевич предполагал, что шифр в открытке - вот и передал намёк для меня участковому. Только клад, даже если уцелел, нашему семейству уже не принадлежит...
При возвращении домой Николай как будто почувствовал слежку. Несколько раз останавливался, оглядывался - но ничего не заметил.
*
В воскресенье Вера наотрез отказалась отпускать мужа одного в Алексеевку. Выехали рано утром на автобусе. Когда шли в село с остановки, Вера вдруг обернулась и сообщила:
- Надо же! Какой-то чудак на такси следом приехал. Шальные деньги у людей.
Николай тоже обернулся, но никого не увидел.
- Наверное, в лесозащитной полосе дядька скрылся - растрясло пузырь на дороге, - со смехом заметила Вера.
Работы на конном заводе продолжались и в выходной. С горожанами разговаривали неохотно. Но Николай всё-таки нашел мужичка. Получив бутылку пива, тот не имел ничего против небольшой беседы. Оказалось, смерч уничтожил стойла в конюшне, начиная с первого номера.
- Само собой, и пятое стойло тоже разрушено, - сказал Николай Вере. - Посмотрим, куда смерч дальше понесло.
В перелеске за заводом хорошо было заметно, где промчался вихрь. Стихия отметилась поломанными ветками и вырванными с корнем небольшими деревьями. Двигались по этим отметкам с километр и наткнулись на огромный дуб. Тот стоял на берегу речки, а дальше до автомобильного моста простирались густые заросли ивняка. Великан оказался не по силам и смерчу, хотя потерял часть кроны в столкновении со стихией.
Николай принялся оттаскивать ветки в сторону. Вера помогала мужу. Поинтересовалась вкрадчиво:
- Неужели надеешься клад тот найти? Думаешь, смерч унес?
- Почти уверен. Только пацаны здесь первыми оказались. Полагаю, ты у них серебро именно из барского клада выиграла.
Через несколько минут Вера показала мужу несколько чугунных осколков и задумчиво произнесла:
- Наверное, ты прав... Чугунок с монетами разбился об ствол.
Молодые люди продолжили обшаривать каждую пядь земли под дубом. И тут Вера торжествующе воскликнула:
- Смотри, Коля!
В руке она держала пятнадцатирублевую золотую монету 1897 года - с профилем императора Николая II.
- Ого! - воскликнул Николай. - У тебя просто глаз-алмаз!
Он обнял жену, и они долго целовались. Потом искали ещё с полчаса, и теперь уже Николаю улыбнулась удача - с точно такой же монетой. Однако дальнейшие поиски результата не дали.
- И на том спасибо, - засмеялся Николай. - Пацаны тут уже всё обшарили, выходит. Или, может, в реку монеты сдуло... Ты сможешь ребятишек тех узнать? Предупредить их нужно - привлечь же могут к ответственности за сокрытие ценностей.
- Село - не город, - рассудительно заметила Вера. - Найдём.
- А ну, стоять, голубки! - послышался резкий окрик, и из кустов выскочил коренастый мужик лет пятидесяти с многочисленными наколками на предплечьях.
На шее налетчика висел полевой бинокль, а в руке незнакомец держал пистолет. Среди татуировок Николай разглядел и церковные купола.
- Это вы на такси приехали за нами? - дрожащим голосом произнесла Вера. - Зачем?
- Молчи, коза! - рявкнул неизвестный. - Ты сейчас пойдёшь пацанов искать. А мы с твоим докторишкой тут побудем. Не принесёшь монеты через два часа - муженька своего найдёшь с простреленной башкой. Усекла?
- Усекла... - пролепетала Вера, и из глаз её хлынули слезы. - Я сейчас же побегу...
- Шустрее копыта переставляй! И гони монету - быстро!
Вера достала золотой диск из кармана, зачем-то протерла подолом платья, не переставая рыдать.
- Хватит уже сопли разводить! - прорычал незнакомец. - И так уже кучу времени с вами потерял, да ещё со стариканом тем. Но не подвела чуйка, нет!
И он самодовольно захохотал. Вера, едва глянула на него и вдруг молниеносным движением метнула монету. Раздался дикий вопль - удар золотым снарядом пришелся в глаз нападавшему.
Ещё через мгновение от удара ногой пистолет отлетел в сторону и плюхнулся в реку. Два стремительных выпада кулаками молодого доктора в болевые точки - и бандит кулем рухнул наземь...
*
Через несколько дней после празднования сорок шестой годовщины Великого Октября Николай с Верой в городском краеведческом музее любовались новым экспонатом - коллекцией из нескольких десятков золотых и серебряных монет девятнадцатого века.