Марик встает рано утром, Марик пьет чай вприглядку, 
Потом закрывает двери и идет не спеша через поле,
Сшибает с травы метелки, сигает через оградку,
Рукою ведет по прутьям - ему неохота в школу.

У Марика рыжая челка, потертая рыжая куртка,
Он почти незаметно хромает, бьет по колену планшет.
В глазах у Марика небо - синее, что аж жутко,
В мыслях у Марика небо - и ничего больше нет.

Марик сидит на уроке, рисует биплан в тетрадке,
Смотрит в окно украдкой, на яблоню в белом цвету.
В классе с утра так душно и невозможно жарко,
А за окошком пляшет колдунчик на майском ветру.

А солнце спешит к зениту и плещет жарой и пылью,
Марик садится в кабину, стекло фонаря опускает.
Пахнет в кабине потом и немного полынью.
Марик целует крестик и двигатель запускает.

У Марика дома мама, ждет его у окошка,
Будет кричать из кухни: "Марик, стынет обед!"
Папа придет попозже, с кресла прогонит кошку:
"Ну, как дела, Марк-апостол, троек сегодня нет?"

Марик прячет улыбку, нежно дрожат закрылки,
Тяга ревет задорно, в поле метелки гнет.
Шасси бетон отпускают, в траве стрекочут кобылки.
Крепко штурвал сжимая, Марик идет на взлет.

Куда ни глянь - всюду астры, сентябрь начался недавно,
С уроками можно смириться, как с неизбежным злом.
Марику не до уроков - и не до зла подавно:
За яблонями у школы виден аэродром.

Между солнцем и небом летит истребитель-птица,
Марик в его кабине - сердце у птицы в груди.
Марик - пилот от бога, он может с машиной слиться,
Марика любит небо и не допустит беды.

Марика здесь все знают - веселые дядьки пилоты,
И техники, и командиры - он тут почти что свой.
Он здесь все выходные - прямо с утра субботы,
Его уже ждут на службу: скорей подрастай, малой!

Марик штурвал ласкает, шарф обнимает шею,
Альтиметр щекочет стрелкой отметку "тысяча триста".
Над линией горизонта четыре точки чернеют.
У Марика взгляд немеет, становится злым и чистым.

Мальчишки играют в парке в сыщиков и в войнушку.
Марик на них косится, но дружба ему дороже:
У Юськи тощие косы и смешные веснушки.
Юська лучшая в мире, пусть и не очень похоже.

Четверо их, и правда. Две пары "ведущий-ведомый".
Марик кривит ухмылку, гашетку ищет рукой.
У Марика, кроме неба, нет никакого дома,
И он ни за что на свете не пустит врага домой.

Вечером пахнет летом. Мигает маяк на вышке.
Мама кричит с крылечка: "Марик, десять часов!"
Марик смотрит на небо и быстро слезает с крыши,
Успев прошептать самолетам: "Спите. Спокойных снов".

На одного - четыре. Ну и что, что расклад паскудный?
Марик жмет на гашетку, злобно рычит пулемет.
Марик смеется страшно: врагам будет очень трудно,
И заводит свой истребитель на боевой разворот.

Марик уснул в ангаре на брошенной на пол куртке.
Пилоты его не будят - пускай пацан отдохнет.
Весь день помогал с покраской, и вот, присел на минутку...
Марик еще не знает - комэск разрешил полет.

В крыле пунктир из пробоин, машина ревет надсадно.
"Юська, держись!" - кричит ей Марик и рвет штурвал
К груди, и еще успевает подумать, что так досадно,
Что он не увидел Юську и ей ничего не сказал.

Солнце смотрит в окошко, класс заливая светом.
Марик сопит на парте, ему снится странный сон...
Один к четырем. Сентябрь. Летное поле с ветром.
Маленький истребитель снова берет разгон.