"Делай, что можешь, с тем, что имеешь, там, где ты есть".
Теодор Рузвельт.
- Ты больная!!! Лечиться не пробовала?! - кричал ей Андрей. Его некогда красивое лицо было искажено гневом и яростью. Холёные руки были увиты синими венами как плющом, неизвестной ей породы. Она смотрела на эти руки и думала о том, что позволяла себя обнимать ими. Не слыша ни слова из его монолога, не видя его безумных глаз, ничего не чувствуя, совершенно опустошённая она закрыла за собой дверь, тихо-тихо закрыла, без малейшего звука.
Темно. Ничего не видно, лишь мелкие точки на небе, светящиеся и мерцающие. "Как они называются? Ах, да. Звёзды. Звёзды, чтобы это не значило". Она лежала под раскрытым над ней тёмным зонтом с тысячью, миллионом, миллиардом небесных снежинок, которые почему-то приклеились к шёлковой чёрной поверхности и напоминали блёстки на её вечернем платье. Хотелось вот так вот закрыть глаза и оказаться по ту сторону вселенной, увидеть хоть кусочек иного мира, приоткрыть скрипучую дверь и заглянуть в пустоту вечности. Как хотелось. Безумно, страстно, горько и мучительно. Она ещё раз пожалела о том, что не стала космонавтом. А ведь сейчас могла бы уже бороздить бескрайние просторы. В голове шумело. Стало сыро, ноги сводило от холода, но встать она не могла, или не хотела. Мокрый асфальт был жёстким, до одури, впрочем, идти ей было всё равно некуда, да и не хотелось.
- Можно я присоединюсь?
- Место много... На всех хватит... - она не отрывала взгляда от огромного неба-зонта.
- Я тебя тут раньше не видел. Ты новенькая?
- На этом празднике жизни? Возможно. Ещё не решила.
- Я часто здесь бываю...
Молодой человек лёг рядом и задумчиво посмотрел на звёзды. Видно его тоже мучил вопрос о не сбывшейся профессии. Большие голубые глаза поглощали небесную гладь и охватывали её всю, без остатка. Где-то рядом прогрохотал поезд, и снова всё стихло. Лишь размеренный стук капель об асфальт напомнил об осенней дождливой поре. Звёзды по-прежнему мерцали в вышине, только от чистого ночного неба осталась лишь маленькая прорубь в затянувших его серых облаках. Холодные капли ударялись об асфальт, тонкими струйками стекали по его лбу и подбородку, затекали в приоткрытый рот.
Капли стучали по её закрытым векам, как будто просили впустить их, открыть глаза. Она открыла. Облака затягивали дырочку неба, как тонкой корочкой льда затягивает прорубь морозной ночью. Звёздочки с грустью подмигивали ей, напоминая о приближении зимы. Стало горько за потерянное время, небольшой промежуток, но ощутимый. Вдруг, в первый раз за эти часы на асфальте ей захотелось согреться, почувствовать, как мурашки бегут по ещё холодным рукам от манящего тепла. Как ей всё надоело. Надоел Андрей, надоели подруги, надоела работа. Перемены! Вот, что было нужно. "Но где их взять в этой несуразной стране".
Звёзды дрожали от прикосновения облаков. Одна из них не выдержала и сорвалась, стремительно летя вниз, расчищая себе путь к земле маленькими дрожащими ручками-лучиками. "Хочу кофе... и любви..." - промелькнуло у неё в голове. Звёздочка мигнула в последний раз, издала последний вздох и пропала. Прорубь исчезла. Стало совсем темно.
- Хочешь кофе? - послышался голос, совсем близко. Тёплое дыхание защекотало её ухо. Она совсем забыла о потревожившем её незнакомце, а теперь обрадовалась его присутствию. Апатия исчезла, хандра понемногу проходила, а дождь усиливался, смывая скрытую ярость и раздражение.