Аннотация: " Я узнаю цену рая, ад вкусив в раю (С).
Откуда они взялись? Куда ведут? Пытался упираться и спрашивал, кто они. Ответили, что агенты. Какие агенты - не объяснили. Небось, прохожие подумали, что два загулявших приятеля тащат третьего, ослабевшего. Сил кричать и сопротивляться - никаких.
Всё спуталось в голове. Позади бессонная ночь и трудный рабочий день, включающий дискуссию с шефом. Ясно, что последнее слово осталось за ним. Иначе - это было бы моим последним словом в общении с ним. Сердце стучит. Наверняка пульс за сто. Завели в комнату, типа приёмной. Мышеловка, выхода нет. Странно. В приёмной - вполне довольные люди, даже улыбаются. На столиках рекламные буклеты. Не понимаю. Жду очереди. Успокойся, приказываю себе.
За столом - чиновник в голубой рубашке. Чёрная повязка на рукаве. Немолодой, с высокими залысинами и бакенбардами. Не понравилось, что я пытаюсь его распознать. Быстрым движением надел тёмные очки. Успел заметить, что глаза у него с красным оттенком.
- Рад приветствовать вас в Эдеме! Культурно-развлекательный рай к вашим услугам!
Что? Какой ещё рай? Глянул на часы. Жена и дочь, наверно, вернулись из детской клиники. Крутанул головой: нет времени.
- Значит, попали к нам кстати! - жизнерадостно подхватил он. - Вы пробудете у нас достаточно долго, но не затратите и пяти минут.
И тут я разобрался, с кем имею дело. Это был чёрт из спектакля, на который меня бесплатно водила тётя Сима. Я рано остался без отца, жили мы бедно, о театрах не помышляли, и тётя, не имеющая своих детей, стала надо мной шефствовать. Сейчас она не выходит из дома. Химиотерапия не помогла. Ей осталось жить от силы три месяца, а я всё никак не удосужусь навестить её.
- Поясните, - попросил я.
- У нас время течёт медленнее. Гораздо медленнее!
"Жулики?" - предположил я, утаив своё мнение.
- Не подумайте чего плохого, - он понял меня без слов. - Есть лицензия, выданная властями.
Показал на стену за спиной, и я увидел золочёную рамку с лицензией. Впрочем, не смог прочесть из-за усталости зрения и попросил в руки. Админ отказался снимать. Достал из стола театральный бинокль. "Из драмтеатра стащил", - подумал я.
- Нет, здесь выдали, - возразил он.
Я взял и хорошенько разглядел. Всё в порядке. Подписи, печати. О-хо-хо, не в курсе новаций, отстал от жизни.
- Но почему силком? Ваши агенты - совсем не ангелы! Они больше похожи на санитаров из психушки.
- Простите их. Они на сдельщине. Оплата подушно. У нас дорогостоящее оборудование, кредиты отбить не можем.
"Не каждому по карману?"
- Не дороже, чем в театр. А сегодня акция: день открытых дверей. Вы знаете, почему люди ходят в храмы? - неожиданно спросил он.
- Не знаю. Не хожу.
- Чтобы застолбить место в вечной жизни, - объяснил он. - Так вот. У нас достижима без всякой мистики. Мы растягиваем время. Вы отвлечётесь от проблем. Почувствуете себя совершенно свободно. - Он подхихикнул. - Смею заверить, у нас никакой огласки. Полный конфидент!
Предложил заполнить анкету. Я, поддавшись его гипнотическому взгляду, стал заполнять. Он просмотрел. Его пальцы защёлкали по клавиатуре. Чёрт побери! Уж не отыскивает ли меня в базах данных?
Я напрягся, вспоминая, в чём грешен. Он удовлетворительно хмыкнул. Значит, ничего крамольного не нашёл.
- Часы оставьте. Мобильник тоже.
- Зачем?
- Так требует инструкция. Чтобы у вас не возник когнитивный диссонанс. Будете выходить, вернём.
Будь, что будет. Надо расслабиться. Сердце почти успокоилось. Вошёл в смежный кабинет. Без окон, похожий на барокамеру. Меня встретил служащий в тёмном халате, молчаливый и сосредоточенный, как палач при исполнении обязанностей. Усадил в кресло с подлокотниками и подставкой для головы. Сверху приспустил металлический блин. Ушёл за перегородку и сел за пульт. Раздался мерный низкий гул.
Я почувствовал успокоение и прикрыл глаза. Если не врут, что же это? В самом деле, хорошая затея. Тётя Сима, пожалуй, будет согласна сюда переселиться. Она вышивать любит. И пусть себе вышивает.
Гул стих. Раздвинулись металлические створки. Сверху загорелась надпись. Почему-то на немецком: Willkommen. Оборудование импортное? Ну, да что немцу хорошо, то и современному русаку в жилу. Я встал и пошёл по коридору. Было сумрачно, почти темно. Но впереди негасимо горел яркий светильник. Распахнулись двери, и я очутился в парке Эдема.
Прямая аллея. Подстриженный кустарник, дальше деревья. Высокая стена отделила парк от остального мира. Над головой обычное небо. Летнее солнце уже проделало большую часть дневного пути. Но вот странно: воздух недвижим. Когда меня тащили по городу, ветерок сквозил. Несильный, непостоянный, но был. Листья на деревьях и кустарнике не шевелились и казались жёсткими, как будто вырезаны из жести. Тишина. "Здесь птицы не поют".
Пожилой мужчина в очках. Что-то чертит мелом на асфальтовой дорожке. Знакомое лицо! Да уж не препод ли, которому я сдавал математику на первых курсах? Он потом вышел на пенсию и недолго прожил. Не его ли портрет в чёрной рамке висел?
- Леонид Павлович? Вы? Что тут делаете?
Мельком глянул.
- Теорему Римана доказываю.
Не помню такой. У нас же как: сдал - забыл. Я вполне справлялся по работе. Но меня предупредили, что в случае сокращения я первый кандидат на вылет. Как не имеющий диплома. Всё по-прежнему: "без бумажки ты букашка". Сколько времени и усилий никчёмно затратил, чтобы заполучить эти самые корочки! Да ещё, не факт, может, зарубят на госэкзаменах.
- Что за теорема? - из вежливости спросил, напряжённо припоминая, похоронили старика или я путаю.
- О распределении нулей дзета-функции, Боренька.
Я - не Боренька. Видимо, с кем-то он меня спутал.
- И кому оно надо? - с искренним недоумением выдал.
- Да вы что, Борис! Заявка института Клея, семь проблем тысячелетия! Одну мой коллега и товарищ Григорий Перельман уже решил. Осталось шесть. Моё имя будет вписано в историю науки!
Понятно. Миллион долларов впридачу. Вот наследники-то сбегутся. Или уже сбежались? То есть, если уже он умер.
Я не стал мешать Леониду Павловичу. Да, высшую математику мы "проходили", но не так хорошо, чтобы разбираться в дзета-функциях.
Аллея вывела на площадь. Кружилась пустая карусель. Двое юношей метали дротики в мишени. Я почувствовал тяжесть от предыдущей жизни, присел отдохнуть за столик и взял в руки журнал. Полистал без интереса. Должно быть, не освоился ещё.
- Не желаешь партейку? - подошёл добродушный толстячок. Тряхнул шахматной доской.
Я пригляделся... опять знакомое лицо! В нашем дворе его называли Алёхиным. Обычно мужики на досуге играли в домино или в карты, или просто трепались, попивая пиво, а этот навязывался с шахматами. Только в последние дни куда-то исчез. Говорили, уехал на турнир, а он, оказывается, проводит время здесь. Выпростал из рюкзачка шахматную доску. Не успел я сказать ни да, ни нет, Алёхин уже расставлял фигуры. Зажал в кулаках по пешке - ему достались белые. Сходил крайней пешкой на два поля вперёд. Оригинальней не придумаешь. Какое-то новое начало?
Ни шатко, ни валко наша партия подошла к серёдке. Что-то маэстро много о себе возомнил. Я уже забыл когда играл, и то стеснил его. Он крепко задумался. Ну да, тут-то времени вагон и маленькая тележка. В голове колом вопрос: а сколько минуло в реальном мире? Мои уже наверняка получили анализы. Что в них? Обнаружили что-нибудь? Середина лета, а Светочка бледная, худенькая, скучная. Наверняка меня уже хватились. Хотя... если верить aдмину, этому чёрту, сбежавшему из драмтеатра...
- Вы давно здесь? - не утерпев, поинтересовался я.
- Давненько, - не поднимая головы, подтвердил он.
- А по какому отсчёту? - не отставал.
Он как бы и не понял. И вовсе не добродушный. С раздражением напомнил, что моя очередь ходить. Я машинально переставил фигуру.
- Мат! - рявкнул он.
Действительно, мат. Самый, что ни есть, элементарный. Ферзём, с засадой слона по длинной диагонали. Как же я просмотрел! Ну, да пусть радуется. Мне нипочём, а его от неудачи и инфаркт может хватить.
- Ещё партейку? - насел он.
Отказался. Сослался на больную голову. Не соврал, не отговорился. С головой действительно было что-то не так.
- Да ну, сыграем! - он начал расставлять фигуры. - Да ты не переживай, меня тут никто не обыгрывает.
Вопрос: а что Алёхин делал за стеной, не в шахматы же день и ночь играл? Были же у него другие заботы, связанные с работой, с семьёй. Или жутко одинок и ничегошеньки с той жизнью его не связывает?..
Что-то мне расхотелось играть, и я выбрался из-за столика.
- Эй, ты куда? - кричал он. - Постой! Фору дам!
Я не отвечал и не оглядывался.
Затем увидел седовласого художника с неряшливыми локонами до плеч, в малиновом берете. Сидел на складном стульчике у мольберта. А этого где видел раньше? А! Показывали фильм о нём. Снимали в студии, он живой ещё, улыбающийся, интервью давал. А напоследок - приглашение на похороны. Ну да, процессия от "Дома Художника". Я тогда перелистнул. Вот ещё: не хватало ходить по похоронам, пусть даже именитых людей. Значит, он и другие, с кем я встретился, не умерли окончательно, а оказались здесь ещё раньше меня? Путаюсь. Голова. Что-то с ней, не могу разобраться.
Глянул на почти готовую картину. Пейзаж. Что и так перед глазами. Как фото... Воскресший художник делал последние мазки. Повернулся ко мне, и хотя я ничего не спрашивал, заговорил первым.
- Здесь так удобно! Природа позирует с пребольшим терпением. Ничто не шелохнётся и не ворохнётся. Даже, заметьте, птица в небе застыла, позируя мне.
Внимательней глянул на картину и в её верхней части, на бледно-голубом фоне, разглядел галочку. Потом глянул на тот же участок неба. Ничего не разглядел. Хотя, возможно, в последнее время от работы и учёбы подсадил зрение.
- А сколько вы уже тут?
- Хм... - Он поднял брови на пергаментный лоб. - Точно не скажу.
- Во всяком случае, ваша картина может попасть в книгу рекордов Гиннеса, - поощрил я. - За рекордно малое время, потраченное на её создание.
- Вы думаете? - не понимая, спросил он.
Странно всё это. Что там красноглазый толковал о когнитивном дисбалансе?
Эдемский парк показался бесконечно большим. Я бродил, уже не зная, что ищу и чего хочу. Солнце застыло на небе, отказываясь прятаться на отдых.
На боковой аллее обнималась юная парочка. Если красноглазый не соврал, то здесь райское место для молодых влюблённых. Да и для зрелых любовников. Обещал о полной конфиденциальности. Легко; ведь всё как бы и не происходит всерьёз. Так почему бы не пошалить? Что уж перед собой выделываться! В последнее время с женой мне стало не интересно. Она поглощена свалившимися заботами. Всё чаще слышу: отстань!
Нижними чакрами ощущаю, что нахожусь в режиме поиска. В этом деле ведь как: было б желание, а оправдание мы, мужики, себе всегда найдём. А теперь, хе-хе, и оправдываться не придётся. Яблоня. Ну, понятно. Взрастили для полного сходства с раем. Под яблоней - девушка в шортах и майке, тянулась к плодам, пытаясь достать. Повернулась ко мне. Сильно удивился. Наталья? Устала от забот, Свету в больницу и ещё раньше, чем я, забежала сюда? Бесплатно ведь. День открытых дверей.
- Ты кто? - нелепо спросил.
- Ева, - назвалась она. - А ты кто?
Уф, не Наталья! Моложе, и глаза другие. Весёлые, игривые. Но если она Ева, то я - Адам. Так и назвался, начиная игру.
- Адам, хочу яблоко. Помоги сорвать!
Я тоже не дотянулся.
- Приподними! - продолжала командовать она.
Приподнял, сколько мог, обнимая за ноги. Дотянулась, сорвала спелый плод. Ещё два крупных аппетитных яблока очертились у неё под светлой полупрозрачной майкой. Откусила, брызнув соком, протянула мне.
- На, попробуй!
И вот тут... на аллее появился Валера Кирпичёв. Сосед сверху. Он имел успех у женщин разного возраста, от пятнадцатилетних соплюшек до шестидесятилетних матрон. Я ревновал Наталью и, когда он исчез с неделю назад, вздохнул с облегчением. Слушок прошёл, что его прирезал чей-то ревнивый муж. Но ей-богу, это был не я! При моей занятости не выбрал удобного времени для этого.
Валера вышел из-за кустов с обаятельной улыбкой альфа-самца, стрельнул гипнотизирующим взглядом на девушку, меня хлопнул по плечу.
- Эй, чувак, ты ещё тут?
Что за идиотский вопрос? Понял, что мои шансы на совместное поедание яблок с Евой упали до нуля. Она полностью переключила внимание на красавчика. Вообще-то я разозлился. Такие, как Валера, любой Эдем превратят в бардак.
Ладно, надо остудиться. Удалился, не сильно огорчаясь. Странные мысли теребили меня. Почему я встречаю здесь уже умерших или пропавших без вести? Пусть и не по точным сведениям. Но, слава богу, своих близких не встретил. Значит, ещё живы. И дай-то бог, чтобы со Светой всё было нормально... Может, я сам уже умер и присоединился к тем, кто выбыл из жизни?
Не буду. Не надо. Приму Эдем за реальное заведение; лицензия есть. В конце концов, наметился неплохой вариант. Можно явиться сюда с жёнушкой и Светку взять. Как нечистый и на грешные помыслы гораздый, я вряд ли попаду в настоящий рай - буде он существует. Да, было: согрешил, когда Наталья с дочкой к маме уезжала. И вообще я далеко не идеальный. Признаю! Но об этом никто, кроме меня, не знает. Значит, после жизни - даже если есть продолжение - я не окажусь вместе с близкими. Увы, вера разделяет нас не только на Земле, но и раскинет по разным углам на небесах. А тут, в техногенном рае, требования помягче. Чтобы попасть, не надо каяться или покупать индульгенции. Достаточно пройти собеседование с красноглазым и заполнить анкету о вменяемости.
И вот ещё что: долгое безделье надоедает. Почему б владельцам Эдема не нагрузить клиентов посильной работой? Тогда и денежку можно огрести. С кредитом рассчитаться... Ширились, множились мои мысли. Тётя! Опять вспомнил про тётю Симу. В последнем разговоре с ней (по телефону) она сообщила, что прилетел брат из Голландии. Хочет забрать с собой. Там сильные врачи? - с надеждой спросил я.
"Нет, там разрешённая эвтаназия, Серёжа, - ответила она. - Но я отказалась. Буду терпеть и жить, сколько отпущено провидением".
Вот и её бы сюда! Самое тут место. Пусть продлится её существование. Пусть вышивает. Что такое жизнь, как не последовательность ощущений? Продлевая их, мы разве не удлиняем жизнь? А тут - безвременье. Вирус за тысячную долю секунды успевает размножиться и мутировать. Комар проживает всю жизнь за сутки. Мы измеряем жизнь годами. Вселенная бесконечна; значит, существует и такой мир, где звёзды являются атомами, созвездия - молекулами, генетические цепочки - галактиками. Ясно, что в том мире жизнь измеряется миллиардами лет. Что жаждет каждый, осознавший себя? Быть всегда! Так стоит изменить масштаб времени, или вовсе устранить его, и желание осуществится. "Без всякой мистики", - как уверял чёрт на должности админа.
Встретил ещё одного знакомца. Мы рядом сидели в приёмной, куда меня затащили агенты. Да, он самый. Волосы до плеч, серёжка в ухе, цветной шарф вокруг шеи. Я заговорил с ним, и он с радостью отозвался, хотя меня и не признал.
- В приёмной вместе сидели, - подсказал я.
- Что вы говорите? В приёмной? - расцвёл он. - А в какой приёмной?
Странно! Я уже убедился, что амнезией обладают здесь многие. Может, так и должно быть? Ну да, прежняя информация как бы вытесняется и отдаляется. Но почему я всё помню? Сбой программы? Баги, вирусы?
- Вы не могли бы мне оказать услугу? - вежливо попросил он. - Прильните, пожалуйста, к моей груди.
И это мужчина?!
- Ну, прошу вас, - повторил он, умоляя. - А то я боюсь, что у меня сердце перестало биться. Проверьте!
Я в ужасе отшатнулся от него. Охватила тревога, причину которой, правда, не понимал. Может, и у меня, попавшего в безвременье, сердце остановилось? Может, в той - настоящей - жизни - со мной что-то случилось? Беспокойство с каждой минутой... О чём я? О каких минутах в этом мире, лишившегося времени?
"Нет, на сегодня хватит!" - Я скоренько зашагал к административному корпусу.
- Постойте! - с отчаянием кричал мне вслед этот, усомнившийся в биении сердца. - Что же вы такой жестокий?
Не останавливался. Однако дверь, которая гостеприимно распахнулась, выпустив в парк, оказалась заперта. Где-то микрофон? Или видеокамера?
- Эй, вы! Слышите? - спросил нормальным голосом, потом много громче, переходя на крик: - С меня достаточно! Слышите, я нагулялся!
Кулаком по двери. Без результата! Может, рано выходить? Не выпускают раньше срока?
Давай-ка без паники. Будем здраво. Наверно, выход, где я подвергнусь обратной процедуре, в другом месте. Прошёлся вдоль, но других дверей не нашёл. Вернулся и забарабанил громче. По-прежнему никто. Может, админ и техник заняты очередным клиентом? А если внести поправку на разницу по времени? Это - надолго. Подождал ещё, всё более впадая в томительное нетерпение...
Так ничего и не дождавшись, вернулся на площадь. Алёхин играл в шахматы сам с собою, за белых и за чёрных, обегая столик при смене хода. Меня проигнорировал. Леонид Павлович по-прежнему чертил на песке. То есть, уже не чертил. Стоял, глядя на исчёрканный асфальт, и в его взгляде... уныние... отчаяние...
- Не получилось? - не удержавшись, спросил я.
- В том-то и дело, что полностью доказал. Но вот досада: мел кончился! Записать надо. Боюсь, что забуду. - Он с надеждой посмотрел на меня. - Пашенька, кусочек мела у вас найдётся? Нету? Как жаль! Всё-таки пошарьте в карманах. Ради бога! Сто тысяч долларов за огрызок мела!
Ну, совсем обезумел старик. Я за своё - наболевшее.
- Леонид Павлович, подскажите. Как быть, если надо срочно выйти?
Напрасно спросил, не ведает. Ни о другом времени, ни о настоящей жизни. Имена путает. Маньяк, свихнувшийся на математике.
Стал расспрашивать всех подряд. Встречных и поперечных. Недоумённо пожимали плечами. На лицах напряжение: будто силились припомнить и - не получалось! Смотрели с тревогой. Да что там с тревогой - впадали в паническое состояние! И всё больше таких. Мечутся по Эдемскому парку. Это я виноват, разрушил идиллию! Что-то со мной не так. Я-то всё помню! И про дочь, с которой что-то не так, и про больную тётю. Боюсь, мои проблемы растянутся до бесконечности? Мука, мука, мука!
Мимо на автокаре - служащие. Голубые рубашки, чёрные повязки. Все они одинаковые, как штампованные. "Высокие технологии", - хвалился админ. Эдем обслуживают киборги? Но сам-то он кто? Я опять припомнил лучшую в мире тётю, и наш поход в театр, где админ ещё был человеком, хотя исполнял роль чёрта. В антракте тётя Сима водила меня в буфет. До чего были вкусны французские пирожные! А сама пьеса мне, тринадцатилетнему пацану, показалась малопонятной и не интересной. Чёрт с его ужимками был неприятен. И кто бы мог подумать, что он станет заведовать раем...
Киборги разыскивают - да уж не меня ли, нарушителя спокойствия? Красноглазый плохо прокачал мою подноготную. Я бурно провёл юность и состоял на учёте в милиции и у нарколога. Наташка меня спасла. А Светочка, появившись на белый свет, закрепила спасение...
Метнулся в кусты и присел. Не заметили! Но тревога росла. Усилилось ощущение, что попал в западню. Ну, замутили бизнес, возражал себе, всё нормально, ведь в центре города, прилюдно, лицензия есть. Или очередная афера? Дали взятку, мало ли жуликов. Сумасбродные мысли лезли в голову. Willkommen! Красноглазый остановил, подлец, мгновения. Да какой же это рай - это ад! Во всяком случае, что-то не так в устройстве Эдема.
Ноги сами привели к стене, за которой текла естественная жизнь. Вспомнил: снаружи ограда была увешена рекламой. Изнутри она окрашена в маскировочный буро-зелёный цвет. Понятно, чтоб не слишком бросалась в глаза, не напоминала клиентам Эдема о настоящей жизни. "Здесь птицы не поют", - вот, привязался же мотивчик!
Ахтунг! Ещё один работник. С чёрной повязкой. Заделывает щель и выбоину в стене. Значит, не все тут беспамятные? Пожелал же кто-то хоть одним глазом выглянуть наружу. Я подождал, когда работник отойдёт, и меня, как магнитом, притянуло к стене. Приложился ухом, но ничего не услышал. Взглянул вверх. Высоко. Не перелезть!
А чем стену долбили? Осмотрелся, но ничего не обнаружил. Зато рядом заметил раскидистый клён, одна ветвь совсем близко к стене. Нет, не взобраться! Не обхватить ствол руками! Но - рядом берёзка с низкими ветвями. Я вскарабкался на неё, обезьяной перелез на клён, перебрался на боковую ветвь. С неё дотянулся до стены и влез наверх. Выпрямился, балансируя на узкой торцовой грани.
Подо мной знакомая улица.
Как странно!
Да нет, почему странно?
Они не обманули насчёт изменения масштаба времени.
Застывшие автомобили и омертвевшие в нелепых позах прохожие.
О-о-о, что я вижу!
Сердце забилось, как скорострельный пулемёт.
Ни на миг не задумываясь, оттолкнулся изо всех сил и прыгнул со стены...
* * *
Врач отключил новейший нейронный томограф и снял с себя шлём. Успокоившийся больной, лежащий в корсете, с многочисленными датчиками на голове и теле, приоткрыл глаза.
- Ну-с, что нового? - спросил ассистент врача.
Тот пожал плечами.
-Стало отчетливее. Бред, перемежающ9ийся со вполне реальными размышлениями.
- В каколй пропорции?
-Да, пожалуй, наполовину.
- Там к нему посетители.
- Да можно впкститить. Сейчас он придёт в себя. .
Ассистент подошёл к двери и впусти в палату молодую женщину, бледную, с воспалёнными глазами, и беспокойную девочку.
- Сергей выживет? - шёпотом спросила женщина, подходя к кровати.
- Состояние тяжёлое, но стабильное, - ответил врач и осторожно добавил: - Но есть сомнение, что больной полностью вернётся в наш мир из своего воображаемого.
- Он не воображает! - в тревоге, но настойчиво возразила женщина. - Так и было. Я уже вам рассказывала. А сейчас припомнила подробности. Мы шли из больницы. Светочка выбежала на дорогу, следом за ней метнулась чья-то тень и вытолкнула её из-под машины. А следом тень стала Сергеем. Вот откуда он взялся? И близко не было! О, я виновата! Забыла про дочь, звонила по мобильнику. Сергей был вне зоны доступа.
- Да уж, - осторожно согласился врач. - Ваш муж оказался в нужном месте и в нужную долю секунды.
- Папа вернулся. - убеждённо сказала девочка, подойдя к больному и взяв его за руку. - Я буду держать его за руку, чтобы он никуда не уходил.
Больной слышал их разговор и смотрел, вернувшись в нашу не очень продолжительную, во всяком случае, далеко не вечную жизнь.
В широкое окно заглядывали мохнатые ветви голубой ели, на которых искрился снег. Весело чирикали вездесущие воробьи. О подоконник стучали капли. Уже весна? Или зимняя оттепель? В любом случае, после посещения Эдемского парка прошло не меньше трёх месяцев обычного, но выпавшего из-под его контроля времени. Из той ограниченной череды дней, что отпущена обычным людям, которым не светит ни мистического спасения, ни криогенного сохранения, ни многократных пересадок утомлённого сердца...