Аннотация: Аналитический взгляд на несколько поколений одной среднестатистической семьи.
Иван Чубуков явился домой озабоченный.
- Папа пришел! - вскричала дочь Света, бросаясь в его объятия. - Конфетку мне принёс?
- Нет, забыл совсем, - оправдался он.
Каждый день, сэкономив на обеде, Чубуков покупал дочке в буфете "Мишку на севере".
- Ну, папка! Плохой, - скуксилась она.
- Не огорчайся, завтра две принесу.
"Обойдусь без супа, только как бы не забыть".
Потом стала допрашивать жена, Люся.
- Ну, рассказывай, что случилось. Вижу, ты сам не свой.
- Угадала, ещё как случилось! Сёдни заявку подал на расширение жилплощади.
- Ой, на двухкомнатную?!
- Бери выше. На трёх.
- Да кто ж нам даст?
- Пока это лишь заявка. Проверять не будут. Но через год, когда завод своими силами достроит девятиэтажку, тогда, конечно, потребуют документ. Надо, чтоб у нас было двое детей.
- Так у нас же только Светочка.
- Придется тебе потрудиться, родить мальчика. И давай не откладывать. Сёдни же забег в ширину сделаем.
- Ой, чего-то не хочется. Рожать тяжело.
- Ничего, ради такого дела потерпишь.
- Ага, вот сам бы родил - узнал что почём.
- К сожалению, сие невозможно. Наука еще не дошла до того, чтобы мужчину сделать чревом матки.
- Ну, разболтался! А почему именно мальчика?
- Чтоб разнополые были. Иначе только двухкомнатную дадут.
- Вон что! Так я ж не вольна по желанию рожать. Тут уж как получится.
- Я консультировался у парторга завода. Говорит, чтобы получился мальчик, нужно во время зачатия думать о ярком представителе мужского пола.
- Ну, только не о тебе. Ты ещё тот тюфяк.
- Да. Не обо мне, - согласился Чубуков. - Советует думать о Троцком.
- А почему именно о Троцком?
- Красивый был мужчина. Темпераментный. Любовниц много имел. А имя-то какое: Лев!
- Так погоди, он же запрещённый для воспоминаний. Враг народа.
- Уже амнистировали. Признали жертвой культа личности, осуществлённой с помощью ледоруба.
- А вот если б у нас задача стояла девочку родить, - задумчиво спросила Люся. - О ком тогда думать надо?
- О Розе Люксембург. Пламенная была женщина. Даже Ильич не устоял перед её чарами. Но не вздумай думать о ней! Иначе без дополнительной комнаты останемся.
С часу ночи, дождавшись, когда дочь заснёт, занимались сексом... То есть, нет. Тогда еще секса у нас не было. Ну, в общем, занимались любовью. Оба сильно старались.
- Ах, как хорошо! - тихо стонала Люся.
- Потому что. Связанные. Одной целью, - шёпотом, задыхаясь, рубил он.
Похоже, получилось. Через две недели Люся сообщила, что, кажется, понесла.
- Только, знаешь, зря ты мне про Розу Люксембург рассказывал, - повинилась она. - Роза не выходила у меня из головы. И чем больше я старалась её изгнать, тем больше лезла.
- Твою мать! - простонародно рассердился он. - Ну, угораздило же тебя.
- Сам виноват, - защищалась Люся. - Зачем про неё рассказал? И вообще я иногда удивляюсь, как тебя, такого неумного, нерасторопного, парторгом цеха избрали?
- Ну, речистый был. На собраниях всегда выступал.
- Ага, понятно. Болтун. И меня этим прельстил. Другие-то ухажёры молчали да покуривали.
Оба ходили надутые, друг на друга обиженные. А через три месяца, когда точно стало, что Люся забеременела, и ей пообещали с помощью новейших аппаратов определить пол ребенка, Ивана перестало интересовать, кто родится.
- Теперь без разницы, - вздыхал он. - Перестройка на марше. Всё будет иначе. Экономика - экономной. Гласность - оглашённой. Мою должность цехового парторга уже объявили неосвобождённой.
- Ой, и куда ж ты теперь?
- А с чего начинал. Токарем пойду, за станок. В очереди на квартиру наверняка отодвинут. Если вообще дом достроят. Придётся тебе аборт делать.
- Ну, а как? - засомневалась она. - Я уже папе и маме написала, что у нас будет ребенок. А они - староверы. Против абортов. Семь детей имели. Две сестры и пять братьев. А уж племянников не счесть.
- У меня тоже братовья были, - дополнил он. - Старший, правда, спился и умер от цирроза печени. На винно-водочном работал. А младший за спекуляцию сидит.
Окончательную точку в обсуждении темы поставила дочь. Она прильнула к округлившемуся животу мамы.
- Ой, братик там у тебя должен быть.
- А ты откуда знаешь? - удивилась Люся.
- А я вас подслушивала. И ночью не спала, когда вы забег в ширину делали. Давайте Лёвушкой братика и назовём! Я нянчить его буду.
- Ишь, какая, - сказала мама.
- Да уж, суешь свой нос, куда не следует, - проворчал папа. - Накажу!
- И как ты меня накажешь? - строптиво возразила Света. - Девочек бить нельзя!
- Конфеты перестану носить. Сам буду есть. В виде супа с вермишелью.
- Ну и не надо мне твоих конфет! Но и вы Лёвушку не трогайте, пока он сам в наружу не запросится.
За ужином Люся вздыхала.
- А знаешь, всё-таки приятно к своим в гости ездить. Грибы, ягоды... Да ты вот и сейчас их картошку лопаешь. И огурцы ихние.
- Подложи-ка ещё, - попросил он. - А я всё про брата думаю. Ведь ни за что его посадили. Ну, торговал, удовлетворял потребности населения. Никому ж плохо не делал.
В общем, поладили. Решили рожать, пусть хоть термоядерная война грянет. И в самом деле родился мальчик, которого назвали так, как захотела Света.
Нынче Лев Иваныч вырос, женился. Не без помощи ушлого дяди, отсидевшего срок, стал бизнесменом. Построил двухэтажный особняк с двенадцатью комнатами. Три из которых обустроили, как "детские". Что касается Чебукова-старшего, то и в его жизни произошли существенные перемены. Огромный завод, где он работал, превратился в конгломерат мелких артелей, а центральное здание - в увесилительное заведение "Всплывшая Атлантида". Иван пробовал приткнуться туда-сюда, даже кухонным рабочим в этот кабак - но долго не удержался.
- Я вас обеспечу, дорогие мои старики, - пообещал родителям Лев Иваныч, ныне преуспевающий бизнесмен.
Однако Иван по привычке, приобретённой в прежние годы, не захотел быть тунеядцем и женушка тоже, и они как бы нанялись в работники к своему сыну. Он дворником и садовником, а она - горничной.
А вот "детские комнаты" в особняке пустовали. Детей Чубуков-младший пока не завёл. Его молодая, экстравагантная жена Рита всё откладывала с родами. И вот теперь уехала себя показать и на мир посмотреть где-то в район Гавайских островов.
"Чем бы её, сучку, простимулировать, чтобы хоть одного родила, - думал Лев Иваныч, потягивая на досуге пиво "Козёл". - Лишней комнатой, как родителей, ведь не прельстишь."
Проблематичная проблемка!