Аннотация: Шекспир, XVI век устами Гамлета: "Распалась связь времён!" В XXIII же веке, о чём свидетельствует этот рассказ, связь времён удалось восстановить.
Заявка в Институт Времени
Пять веков назад в 1776 году на территории бывшего тевтонского поместья Гросс Вонсдорф философ Иммануил Кант посадил дуб, который сохранился до настоящего времени. С целью уточнения является ли этот факт легендой или так было на самом деле, просим забросить нашего сотрудника Артура Шифта, действительного члена Клуба неокантианцев, в означенный выше год, в день посадки дуба. Оплату расходов по исторической экскурсии гарантируем, c действующими расценками осведомлены.
Председатель Клуба: Л. С. Скляров.
В ненастном октябре в бывшем поместье XIII века малолюдно. Редкие туристы бродят среди развалин замка и собирают жёлуди с многовекового дуба. Лев Семёныч Скляров, член многих академий, и его ассистент явились раньше намеченного часа.
- Ай да, исполин! - восхищённо воскликнул Скляров и предложил заключить уникальный дуб в объятия. Но длины рук обоих мужчин не хватило.
- Не меньше четырёх метров в обхвате, - прикинул ассистент. - Вот с Артуром бы смогли. Кстати, где он?
- В своём номере, - ответил всезнающий ассистент. - И, между прочим, не один. С весьма привлекательной особью.
- Ну, не будем его тревожить, - оберёг вояжера Скляров. - Ему предстоит небезопасное путешествие. Пусть расслабится.
Томясь, поджидали, когда подъедет рабочая группа Института Времени. А пока, как истинные неокантианцы, затеяли беседу о вещах в себе, до сих пор не подающихся познанию.
Хмурое балтийское небо низко нависло над землёй. На дороге появился лимузин, за ним следовал трейлер, за трейлером - землеройная машина.
- Борис, вот теперь беги за Артуром.
Артур Шифт - молодой человек, приодетый по моде восемнадцатого века в кафтан, камзол с пышным жабо, и в белых атласных чулках - с любопытством посматривал на капсулу, больше похожую на гроб. Из провожавших была Эльвира, его девушка, с которой он успел познакомиться здесь. Сотрудник института стал зачитывать инструкцию и показывать, как пользоваться перфоратором на литиевых батареях. Шифт уже всё понял и дальше слушал вполуха. Зато Лев Семёныч до последнего слова внимал озабоченно, будто сам собирался в вояж.
- Ну, с богом, сынок! - прощаясь, ласково напутствовал он.
- С трансцендентальной идеей Бога! - академично поправил ассистент Борис.
Артур пожал им руки и лёг в капсулу. Её закрыли и спустили на глубину три с половиной метра. Чтобы при путешествии по времени не воткнуться в случайный объект на поверхности или в чьи-то истлевшие кости.
Через неделю собрались встречать путешественника. Лев Семёныч нервно ходил вокруг дуба и зябко кутался в шарф.
- Что-то долго наш Артур не возвращается. Уж не случилось ли чего? - обратился он к дежурному технику. - Может, отказал перфоратор? И наш мальчик оказался заживо погребён?
- Напрасно вы такое говорите, - осадил его тот. - Наше оборудование сверхнадёжно, проверено не раз. Мы даже ещё дальше, в Элладу засылали. Чтобы проверить авторство Одиссеи. И все было в норме.
- Но что же тогда?!
- Возможно, человеческий фактор, - флегматично предположил техник.
Скляров обмер и побледнел. Кандидатуру вояжера подбирал он сам.
Последние листья слетели с уникального древа. Ассистент Борис приложил ладонь козырьком ко лбу и заметил, что на верхних ветвях появился посторонний предмет. Следом Лев Семёныч, надев увеличительные очки, посмотрел на вершину.
- Хм, похоже на бутылку. Борис, немедленно организуйте снятие!
Оказалось, не так просто. За пятьсот лет дуб вымахал в высоту 90,3 метра. Пришлось нанимать вертолёт. В бутылке оказалось две записки. Одна на немецком: "Diese Eiche wird von mir gepflanzt. Im. Kant".
- Ура! - воскликнул академик. - Кант подтверждает, что дуб посадил он.
Второй записке, в телеграфном стиле, перевод не потребовался: "Задание выполнил. Вернуться не могу. Местные пейзане похитпли капсулу и используют её для засолки огурцов. Эльвире привет. Остаюсь навеки ваш, Артур Шифт."
Спустя девять месяцев председателя Клуба, отдыхавшего от тяжких трудов в своём поместье, навестил ассистент Борис.
- Лев Семёныч, у небезызвестной нам Эльвиры родился сын. Она утверждает, что он от Артура, и требует оказать материальную помощь, обвиняя нас в его убытии.
- Ну, от Артура ли, - с сомнением сказал Лев Борисович. - Уж слишком легкомысленная особа. Всем отдавалась.
- Решать вам. А ещё, Лев Семёныч, частный коллекционер, проживающий в Канаде, выставил на продажу неизвестные записки, прямо касающиеся Иммануила Канта. Просит дорого. В рекламных целях выставил на всеобщее обозрение фотокопии нескольких разрозненных страниц. Да, похоже написаны современником Канта. Я на всякий случай распечатал. Желаете ознакомиться?
Мучительное раздумье появилось на лице академика. Соблазн приобрести всё, связанное с Кантом, был очень велик. Но уже немалую сумму выложили за экскурс в прошлое. И как же расценить результаты? Да, выяснили однозначно, кто посадил дуб. Но потеряли расторопного сотрудника, пропавшего в тенетах времени.
- Добро, Борис, - наконец, решил он. - Оставьте, я гляну. Если это не подделка, то, пожалуй, приобрету, даже если придётся оплатить со своего кармана. Вот только получу гонорар за последнюю монографию о философских воззрениях Канта в свете современных знаний.
Проводив гостя, Лев Семёныч взял лупу с большим увеличением и стал изучать фотокопии. Кто-то на бумажных салфетках записал несколько эпизодов из жизни Канта, общаясь с ним на короткой ноге. Качество записок было ужасное. Ещё бы, им три века. И это не подделка! Академик перестал сомневаться в подлинности документа и с благоговением, всю ночь, разбирал каракули. Вот, что ему поведала первая страница:
Днём, с моей подсказки, мы посадили дуб. Эмма с удовольствием принял участие. У меня сложилось впечатление, что он впервые взял в руки лопату. Вечером сидели в трактире. Эмма посмотрел в окно и обратил внимание на то, что высыпали звёзды. А под ними, у входа, не пускаемый швейцаром, стоял слепой нищий с пустой жестяной кружкой.
"Он не видит звёзд", - с грустью заметил Эмма.
А я тут же предположил, что зато слепой слышит звон серебра о дно кружки. Эмма для проверки этой гипотезы протянул мне серебряный талер.
Моя версия подтвердилась! Слепой среагировал на звон монеты. И Кант сказал, что не перестаёт удивляться наличию двух чудес на белом свете: звездному небу над нами и моральному закону внутри нас. А также добавил, что третьим чудом является превосходное пиво, которое подают в здешнем трактире. Скляров прилип к лупе. О, боже! Вот, оказывается, так, за дружеской беседой, родился знаменитый категорический императив, поддерживающий бессмертную эстафету жизни. Это вам не хомо хомини люпус эст.
К рассвету Лев Борисович расшифровал все предоставленные ему фотокопии. Осталась последняя страничка. Оторопев от изумления, он прочел обращение к себе: Лев Семеныч, если вам, каким-то образом, попадутся в руки эти мои записки, пожалуйста, окажите помощь Эльвире. Сим подтверждаю: ребёнок у неё от меня. Это во-первых. А во-вторых, вы не зря при прощании назвали меня сынком. Из глубины веков, из мрачного Средневековья, я решил признаться вам, что я действительно ваш внебрачный сын. Об этом мне под великим секретом и с просьбой не разглашать рассказала мама. По молодости вы были ещё тот ходок. Прошу вас, в виду невозможности моего возвращения, позаботится о своём внуке. "Мой пострел везде поспел!" - с отцовской нежностью заключил академик. Он вышел на балкон, посмотрел на высыпавшие звезды и ощутил нестерпимо жгущий моральный закон внутри себя. Вернувшись к столу, стал в темпе набрасывать план очередного труда о Канте. Весь гонорар он решил передать внуку и его маме.