Население Петербурга мельчает. Лошадь крестьянина Емельяна Рощина испугалась автомобиля. Рискованное поручение. Наглый нищий Василий Котиков. Столкнули в костер крестьянина Александра Волкова. Вор в магазине Соколова. Первый большой бал в Зимнем Дворце. Срезали телефонную проволоку на станции Петровско-Разумовское. Нищие-богачи. Оправдана стрелявшая в ловеласа девушка Черенкова. Как один крестьянин хотел от своего дворянства избавиться.
Карнавал на катке. "Клуб убийц" в Париже. Дмитрию Ивановичу Менделееву сделали операцию снятия катаракты. Не бранись. Подкинутый малыш Яков. Японцы принимают окончательное решение о начале войны с Россией. Большой гонорар Чехову за напечатание "Вишневого сада", большие наплывы публики на спектакль. Спектакль в Императорском Эрмитаже. Нота от адмирала М.В. Алексеева японскому правительству. Вечер памяти поэта Федора Тютчева. Разрыв дипломатических отношений с Россией со стороны Японии. Разговор С.Ю. Витте с японским посланником Курино. Витте и Коковцов о войне с Японией. Слухи о войне в Петербурге. Великосветская охота. Русский союз рыболовов - удильщиков. На могиле Ксении блаженной. Задержание воров. Русская печать о японцах. Московские обыватели о начале войны с Японией. "Японца пробуют". "Домашнее средство". Патриотические манифестации в Мариинском театре. Японцы напали на Порт-Артур: повреждены броненосцы "Ретвизан" и "Цесаревич".
Настроение царя. Манифестации в Москве. Витте о молебствии в Зимнем Дворце. Молебствие в Успенском Соборе. Сергей Минцлов о патриотическом подъеме в Петербурге. Михаил Лилье, Сергей Рашевский, А.П. Штер и Павел Ларенко о первом бое с японцами. Бой в порту Чемульпо: Минцлов о гибели "Варяга" и "Корейца", Борис Апрелев описывает бой в Чемульпо. Необыкновенный путешественник. Манифест Николая Второго о начале русско-японской войны. Михаил Алексеев - главнокомандующий. "Я ему сломала ребра - он мне вывихнул плечо". Тревожное настроение китайской императрицы Цы Си. Отъезд сестер милосердия. Из дневника Ольги Баумгартен. Заграничные волонтеры. Гибель минного транспорта "Енисей". Разрушение русскими японского города Хокодате. Похороны публициста Н.К. Михайловского, Сергей Минцлов, Владимир Короленко и Федор Фидлер об этих похоронах. Минцлов разговаривает с извозчиком. Газета "Русь" о подвиге "Варяга" и "Корейца". В гостинице "Метрополь" открыта посмертная выставка картин И.И.Шишкина. Изменение программы народных гуляний в связи с военными событиями. Телеграмма генерал-майора Флуга. Подкинутого малыша Василия нашли на скамейке. Кулачный бой в Орле. Костюмированный благотворительный вечер. Конькобежец Седов. Телеграмма из Порт-Артура. Своеобразный обычай в городе Клину. Выставка художников в Историческом музее. Крестьянина Александра Сорокина ударили ломом по голове. Деятельность хунгузов в Порт-Артуре. Из Японии выгоняют русского епископа.
Затишье в Порт-Артуре. Экипаж "Варяга" и "Корейца" прибыл в Шанхай. Отъезд адмирала Макарова на Дальний Восток. В припадке белой горячки. Случай в театре. Проезд генерала Ренненкампфа. Слух о сражении на реке Ялу. Русские семьи из Порт-Артура в Шанхае. Ограбили крестьянина Василия Соколова. Армянский католикос приказал молиться за Николая Второго. Художник Верещагин уехал на Дальний Восток. Гражданское население выехало из Порт-Артура. Извозчик Самохин портит городское имущество. Приезд кобзарей и бандуристов на Дальний Восток. Большое количество снега. Взяли в плен японского майора. В Москве ограблен магазин редкостей Деревщиковой. В Англии запрещают песни и куплеты о русско-японской войне. Монастыри организовывают санитарные отряды. Европа запрещает России и Японии переносить военные действия на китайскую территорию. Командующим маньчжурской армией назначен генерал Куропаткин. Лошадь испугалась автомобиля и налетела на сани-розвальни. Всеволод Мейерхольд едет в Тифлис. Наместник Алексеев осматривает поврежденные суда. Кража на Ильинке. Угон лошади. Красный крест изготовляет матрацы из морской травы. Симферопольские мальчишки сбежали на Дальний Восток. Благодарность английскому крейсеру за спасение экипажей "Варяга" и "Корейца". Попытка японцев загородить вход в Порт-Артур. Обокраденная келья. Генерал Фуллон - петербургский градоначальник. Золотая свадьба и развод. Очередная атака на Порт-Артур, броненосец "Ретвизан" мужественно отбивается. Отправка чудотворной иконы в действующую армию. В чужих водах. Романовы прикладываются к чудотворной иконе Спаса Нерукотворного. Панихида по убитым на войне. Буйный "ревизор". Гибель японских судов под Порт-Артуром. Русские казаки под Ляояном похитили японских лошадей. Плеве хочет наградить Алексея Суворина. В.В. Стасов пишет письмо Л.Н.Толстому, где называет его Львом Великим, - Толстой обижается. Отношение к русско-японской войне в Ясной Поляне, Софья Андреевна записывает свой сон.
Дневники и воспоминания: "Дневник императора Николая Второго", том первый 1894-1904. М: "РОССПЭН", 2011, Фидлер Ф.Ф.: "Из мира литераторов: "Характеры и суждения", М: "Новое литературное обозрение", 2008.,
2 февраля, газета "Новости дня": Вчера в 12 ч. дня на Сухаревской площади к костру, сложенному ломовыми извозчиками, подошел погреться проживающий по Лесной улице, в доме Алексеева, крестьянин Александр Волков. В это время какой-то из извозчиков в шутку толкнул его в спину. Несчастный попал лицом в пламя костра и получил страшные ожоги лица, головы, глаз; борода сгорела; на обожженных руках потрескалась кожа. Пострадавший отправлен в Старо-Екатерининскую больницу.
"Выгодный покупатель"
19 января в магазине Соколова в Теплых рядах задержали какого-то человека восточного типа, когда он только что успел похитить с прилавка и спрятать под полу своей шубы штуку шелковой материи стоящей 100 руб. "Выгодного" покупателя отправили в участок.
Из дневника Николая Второго: "19-го января. Понедельник. Утро было занятое, и день вообще утомительный. Принимал доклад и разных представляющихся до 4 час. Прогулка освежила голову.
(...) В 9 ½ начался Большой бал. Народу было, как никогда, много. К ужину всем достало места. Обходил столы по всем залам. К счастью, дорогая Аликс отлично выдержала бал. Вернувшись к себе в 1 ¼ и, раздевшись, закусили слегка у меня, по-старому".
ПЕТЕРБУРГ. 19-го января в Зимнем дворце состоялся первый большой бал. Приглашенных было около 3000. В 9 1/2 час. вечера вышли в Николаевский зал Их Величества. Первый тур польского Государь Император шел с Государыней Императрицей Александрой Федоровной. Государь был в мундире лейб-гвардии гусарского полка при Андреевской ленте, Государыня Александра Федоровна - в белом серебристом туалете при Андреевской ленте, имея на голове диадему, а на шее ожерелье из дивных бриллиантов.
Сегодня ночью на Николаевской жел. дор. близ станции Петровско-Разумовское срезано телефонной проволоки 120 саж. Два злоумышленника задержаны жандармской полицией. Задержанные назвались: мещанином г. Житомира Станиславом Вольским и крестьянином Медынского уезда Николаем Трубецким.
Нищие - богачи
Времена Гарпагонов и Плюшкиных, по-видимому, еще не миновали... То и дело слышишь, как где-нибудь в подвале или на чердаке, после умершего одинокого старика или старушки, находят чуть ли не миллионные капиталы под грязными тюфяками или завернутыми в тряпку. На днях, как известно, в Петербурге "открыли" опять такую же миллионершу, которую при жизни считали чуть ли не нищей...<...>
Кто из столичных обывателей не помнит, например, знаменитого Саввушку, который чуть-ли не в продолжение полувека стоял на паперти Спасосенновской церкви и жил Христовым именем, отворяя богомольцам двери храма? Старый, изможденный, еле передвигавший ноги, Саввушка этот питался коркой черствого хлеба, запивая ее по большей части водой и изредка квасом. Жил он где-то за Московской заставой в углу. После его смерти, у него под тюфяком нашли в старой, рваной подушке 35 выигрышных билетов первого и второго займов и деньгами около 5 000 руб. <...>
В Кишиневе 12 часов подряд разбиралось дело девицы Черенковой, стрелявшей 23-го августа прошлого года в своего обольстителя Лазо. Обвиняемая присяжными оправдана.
Не бранись
20 января проживающие в доме Селезнева на Владимирской улице, мещанки Евдокия Сысоева и Федосья Кузьмина из-за каких-то пустяков затеяли между собой ссору и стали попрекать друг друга.
- Ну, пожалуйста, замолчи, я чужих детей не подкидывала, как ты! - заявила Кузьмина.
Соседи, услышав эти слова, дали знать полиции и вскоре выяснилось, что действительно Сысоева не так давно подкинула в корзине к дому Мальцева на Каланчевской улице сына своей знакомой Васильевой. Ребенок тогда был найден прохожими и отправлен в Воспитательный дом. Сысоеву за подкидывание ребенка привлекли к судебной ответственности.
Оригинальная просьба
Недавно к одному из варшавских адвокатов явился крестьянин из-под Новоминска с оригинальной просьбой помочь ему избавиться от ... дворянства. Из представленных крестьянином документов оказалось, что предки его действительно были шляхтичами, и что проситель числится дворянином, а это ему крайне не по душе, так как мешает приобрести от соседа крестьянскую землю.
Вчерашний карнавал на льду на катке яхт-клуба во дворе дома Обидина на Петровке, явился одним из удачнейших в этом сезоне. Каток был прекрасно иллюминирован. <...>
Публики масса. Много костюмированных. <...>
Были медведи, петухи, пожарный, старый чиновник, зулусский офицер, нежинская рябиновка и "моментальная фотография", русалка в водяных лилиях, марокская торговка, "сноп" и др.
(Призы за лучшие костюмы получили - )
"Русалка" г-жа Волкова <...>
"Моментальная фотография" - г-н Попов.
ЗАГРАНИЧНАЯ ЖИЗНЬ
В Париже захвачены члены очень опасной шайки. Это был клуб "убийц". Каждый, кто вступал в клуб, давал присягу убить в течение первого месяца "какого-нибудь парижского гражданина".
ПЕТЕРБУРГ. 22-го января.
Вчера знаменитому химику Д.И. Менделееву удачно совершена операция снятия катаракты.
Подкинутые дети
23 января в 2 часу дня в зале III класса московского вокзала Московско-Курской жел. дороги неизвестная молодая женщина передала кр. Спасского уезда Анне Териховской подержать младенца мужского пола около 2 месяцев о рождения, и сама незаметно скрылась. При малютке оказалась записка: "крещен, звать Яков".
На Дальнем Востоке
ЛОНДОН. ("Рейтер"). Из Токио сообщают, что сегодня состоялось в присутствии императора совещание старейших государственных деятелей. Полагают, что на этом совещании принято решение чрезвычайной важности. В Токио господствует убеждение, что теперь исчезла всякая надежда на сохранение мира.
Книгоиздательство "Знание" предложило А.П.Чехову за напечатание "Вишневого сада" 5 000 руб. - по 1 1/2 тыс. руб. за лист. Гонорар - небывалый в России. Пьеса будет напечатана в особом сборнике вместе с произведениями Горького и др.
Наплыв публики в Художественный театр, желающей посмотреть "Вишневый сад" так велик, что нет никакой возможности вести запись и соблюдать очередь. А потому решено, что сегодня в 9 час. утра, будет устроена лотерея для всех явившихся, и в театр попадут, разумеется, только счастливые.
Спектакль в Императорском Эрмитаже
23-го января дан спектакль в театре Императорского Эрмитажа.
В Эрмитаже собрались послы иностранных держав, высшие государственные сановники, лица Государевой свиты, статс-дамы и фрейлины Их Величеств и Их Высочеств. В 9 часов Их Величества и Их Высочества вышли в зрительный зал. Государь Император следовал с Государыней Императрицей Марией Федоровной, Государыня Императрица Александра Федоровна с Государем Наследником. (Великим князем Михаилом Александровичем, братом императора - Е.П.)Спектакль состоял из пролога и 4-го действия оперы "Мефистофель". Партию Фауста исполнял Собинов, партию Мефистофеля - Шаляпин, Елены - Медея Фигнер.
Из дневника Николая Второго: "23-го января. Пятница. Солнечный морозный день. (...)
Около 9 час. все семейство собралось в Романовской галерее. Был весьма удачный спектакль в Эрмитаже. Давали пролог и 4-й акт "Мефистофеля", в кот. пели: Медея, Шаляпин и Собинов. Ужин окончился в 12 час".
На Дальнем Востоке
ПЕТЕРБУРГ. Сегодня барон Розен получил от адмирала Алексеева ноту для передачи японскому правительству, а равно и все инструкции. Нота составлена вполне миролюбиво и, вероятно, будет передана сегодня.
7 февраля, газета "Новости дня": Вчера общество любителей русской словесности чествовало память Тютчева. Р.Н.Брант прочитал биографический очерк о поэте, с массой цитат из его произведений. Л.Ф.Маклакова и А.А.Федотов прекрасно прочитали ряд стихотворений поэта. На вечере присутствовал сын поэта, гофмейстер И.Ф.Тютчев и его семья.
Перерыв дипломатических сношений между Россией и Японией
С.-Петербург, 24-го января 1904 г.
По поручению своего правительства японский посланник при Высочайшем Дворе передал ноту, в коей доводится до сведения Императорского правительства о решении Японии прекратить дальнейшие переговоры и отозвать посланника и весь состав миссии из Петербурга. <...>
ЦИРКУЛЯРНАЯ ТЕЛЕГРАММА
С.-Петербург, 24-го января 1904 г.
По поручению своего правительства японский посланник при Высочайшем Дворе передал ноту, в коей доводится до сведения Императорского правительства о решении Японии прекратить дальнейшие переговоры и отозвать посланника и весь состав миссии из Петербурга.
Вследствие сего Государю Императору благоугодно было Высочайше повелеть, чтобы российский посланник в Токио со всем составом Императорской миссии безотлагательно покинул столицу Японии.
Подобный образ действий токийского правительства, не выждавшего даже передачи ему отправленного на днях ответа Императорского Правительства, возлагает на Японию всю ответственность за последствия, могущие произойти от перерыва дипломатических сношений между обеими Империями.
Из дневника императора: "24-го января. Суббота. (...) Вечером получил известие о прекращении переговоров с Япониею и о предстоящем отъезде ея посланника отсюда"!
Из книги С.Ю. Витте "Царствование Николая Второго": " По возвращении моем в Петербург как то заехал ко мне Курино, японский посланник, человек умный, и его point d′honneur как посланника был, чтобы войны не было. Он любил Poccию, насколько японец мог ее любить. Он мне передал, что переговоры ведутся так, что Россия, видимо, хочет войны. Япония дает ответы немедленно, а Россия через недели или месяцы.
(...) В конце года Государь переехал в Петербург и в начале января начались придворные балы, как ни в чем не бывало.
На одном из них я встретил японского посла в Петербурге - Курино, который подошел ко мне и сказал, что он считает нужным меня предупредить, чтобы я повлиял на министерство иностранных дел, чтобы оно дало скорее ответ на последнее заявление Японии; что вообще переговоры с Японией ведутся крайне вяло, ибо на заявление Японии, в течение целой недели, не дается ответа, так что, очевидно, все переговоры с Японией об урегулировании Корейского и Маньчжурского дела нарочито замедляются, что такое положение дела вывело из терпения Японию, что он как друг наш, умоляет дать скорее ответ, ибо, если в течение нескольких дней не будет дан ответ, то вспыхнет война.
Этого Курино я знал еще до моего ухода с поста министра финансов; он мне и графу Ламсдорфу в июле месяце 1903 года, за месяц до моего ухода с поста министра финансов, представил проект нашего соглашения между Японией и Россией относительно дальневосточных дел, который, если бы был принят, устранил бы разрешение дальневосточного дела посредством войны.
По моему соглашение это было вполне приемлемо и я на этом настаивал; но мои настояния ни к чему не привели и все это соглашение было послано на заключение наместника Алексеева. Там застряло, или вернее говоря, вследствие этого заявления и начались бесконечные переговоры, которые тянулись с июля до января и ничем не кончились.
Такое решительное заявление Курино заставило меня передать его слова графу Ламсдорфу; граф Ламсдорф мне ничего определенного не ответил, а сказал только: "Я в этом отношении ничего не могу сделать, так как переговоры ведутся не мною".
Это было так, в середине января.
В конце концов, вовремя мы ответа не дали, и 26-го января японские суда напали на нашу эскадру, около Порт-Артура, и потопили несколько из наших судов, а 27-го января последовал манифест о войне".
Из книги Владимира Коковцова "Из моего прошлого": "Все время до конца января прошло как-то сиро и незаметно. Поговаривали смутно о том, что начинают портиться отношения с Японией; в так называемых кулуарах Государственного Совета все чаще и чаще слышались разговоры о Ялу, о концессии Безобразова, о чем я ничего не знал, но жизнь шла своим обычным ходом, и ничто не предвещало близкой грозы. Среди всяких пересуд, господствовало презрительное отношение к Японии и японцам, и наиболее самоуверенные речи приходилось слышать от Военного Министра Куропаткина, который, ссылаясь на свою недавнюю поездку в Японию, постоянно твердил одно: "разве они посмеют, ведь у них ничего нет, и они просто задирают нас, предполагая, что все им поверят и испугаются".
Столица жила своею обычною жизнью и даже веселилась больше обыкновенного". (...)
Из книги Сергея Минцлова "Петербург в 1903-1910годах":
"25 января. Около часу дня по улицам забегали разные оборванцы с кипами оттисков телеграмм в руках. "Объявление войны с японцами, объявление войны с Японией", выкрикивали на каждом углу. Телеграммы раскупались нарасхват. Оказалось, что японцы отозвали из Петербурга своего посланника и вследствие этого отозван и русский. Везде сильное возбуждение".
Великосветская охота
На днях близ станции Сейнио, финл. жел. дор. состоялась охота, в которой приняли участие сорок охотников из петербургского общества, были: князь Шаховской, камергер Морозов, граф Комаровский, князь Оболенский, барон Корф, князь Голицын, офицеры гвардии и несколько членов дипломатического корпуса; убито несколько лосей, много лисиц и зайцев. Вечером в охотничьем доме устроен был ужин, играл румынский оркестр, и пели приехавшие из Новой Деревни цыгане.
Русский союз рыболовов-удильщиков
Барон Черкасов, известный русским рыболовам-удильщикам по статьям об ужении в журналах "Природа и охота" и "Приволжский Вестник охоты" основал в Петербурге "Русский союз рыболовов-удильщиков". Этот новый союз, учрежденный для объединения охотников-рыболовов, при самом учреждении получил разрешение издавать журнал или газету, посвященные вопросам интересующим рыболовов-удильщиков. <...>
На могиле Ксении блаженной
На Смоленском кладбище, в Троицкой церкви, во имя св. Сергия и Вакха в 9 час. утра 24 января были совершены настоятелем о. А.Сперанским заупокойная литургия и панихида по блаженной Ксении. На молебствии присутствовало очень много богомольцев.<...>
Задержание воров
Вчера ночью на Покровском бульваре городовой задержал двух незнакомцев, впоследствии оказавшихся беспаспортными кр. Замятиным и Мосальским, по сомнению в принадлежности им проносимых ими двух шуб и разных вещей. Задержанные сознались, что они только что успели обокрасть какую-то квартиру в доме Медынцева. Громил отправили в участок.
УТРЕННЯЯ ПОЧТА
Три месяца тянулись переговоры о крайне азиатских делах. За все это время российская дипломатия прилагала все усилия к тому, чтобы по возможности миролюбиво рассмотреть предложения японцев и сделать все те наивысшие уступки, которые мыслимо было допустить, не поступаясь достоинством России. Нас обвиняли в желании затянуть переговоры для военных приготовлений. Не смущаясь низкой клеветой, мы добросовестно исполняли наш долг, веря в добросовестность противника.
Как оказывается теперь, все обмены нот были комедией. Японии, а не России нужно было сделать последние военные приготовления. Японии, а не России, нужно было выждать того момента, когда два крейсера, наспех купленные в Италии, дойдут до китайских вод.
Крейсеры покинули Сингапур. Япония сбросила маску, и даже не дождавшись того ответа, над которым работали наши высшие власти - отозвала своего посланника. Азиаты показали себя азиатами. Они даже не сумели соблюсти внешние приличия. История не знает прецедента подобного поведению наших противников. Мы уверены, что русское общественное мнение даст японцам тот единственный ответ, которого они заслуживают.
КСТАТИ
Телеграмма о перерыве дипломатических сношений между Японией и Россией произвела в Москве колоссальное впечатление. <...>
Всюду бодрые лица, бодрые речи.
- Ну, что ж! Война, так война, коли они того хочут, - говорит мастеровой, бережно складывая заскорузлыми руками телеграмму и пряча ее в кошелек. Все равно они нас не одолеют.
- Где одолеть! - сочувственно подтверждает другой простолюдин. - Мы грудью станем.
Старик вспоминает объявление в Москве войны 1877 - 78 года. Молодежь слушает его, затаив дыхание.
- А что японец страшнее турки? - спрашивает какой-то молодец в белом фартуке поверх нагольного полушубка.
Вопрос остается без ответа. Никто не видел японцев, разве только на картинках. <...>
"Японца пробуют"
Теперь куда не придешь - везде только и разговоры, что о войне. Особое любопытство проявляют, конечно, те, кто состоит в запасе, и в случае чего мог бы двинуться в дело.
Недавно в одном большом петербургском чайном магазине разыгралась следующая сцена, закончившаяся едва не составлением протокола. В магазине состоят на службе в качестве приказчиков - японцы. В магазин явилось двое господ, одетых очень чисто, но по-русски; спросили чаю и затем, по словам очевидцев, стали очень внимательно разглядывать японцев-приказчиков. Затем один из покупателей, внезапно взял японца за плечо и слегка стал трясти его. Японец закричал, сбежались другие, хозяин магазина господин же в русском платье бросил первого японца и стал трясти по очереди всех. Перепробовав всех японцев, оригинальный покупатель стал извиняться "за беспокойство". И при этом так мотивировал свои действия:
- Из запасных я - может быть, на войну придется идти. А японца никогда в глаза не видал. Вот и пришел "примеряться". Нет, не годится - жидок японец против нашего брата. Мне одному таких штук шесть, семь нужно "на левую руку".
И, еще раз вежливо извинившись "за беспокойство", господа в русском платье забрали полфунта чая и удалились.
"Домашнее средство"
25 января служащий в чайной лавке Кузьминой в доме Прошиной, на 2-й Тверской-Ямской улице, кр. Владимир Васильев Гордеев заболел инфлуэнциею и стал лечиться домашними средствами. Первоначально он натерся салом, но это не помогло, Тогда он купил на 20 коп. французского скипидара и залпом его выпил, поле чего заболел с признаками тяжкой отравы. Гордеева отвезли в Мариинскую больницу.
Манифестация в театре
Сегодня в Мариинском театре, где с участием Шаляпина и Собинова шла "Русалка", перед третьим актом произошла бурная патриотическая манифестация. Публика стала настоятельно требовать исполнения русского национального гимна, (Имеется в виду "Боже, Царя храни" - Е.П.) который и был исполнен оркестром, покрытый восторженными ура" и требованиями повторения гимна. <...>
Всеподданейшая телеграмма, полученная Его Императорским Величеством от наместника на Дальнем Востоке
"Всеподданейше доношу Вашему Императорскому Величеству, что около полуночи с 26-го на 27-е января японские миноносцы произвели внезапную минную атаку на нашу эскадру на внешнем рейде крепости Порт-Артур, при чем броненосцы "Ретвизан" и "Цесаревич" и крейсер "Паллада" получили пробоины. Степень их серьезности выясняется. Подробности предоставлю Вашему Величеству дополнительно.
В дополнение телеграммы от сего числа всеподданнейше доношу Вашему Императорскому Величеству, что все три поврежденных судна держатся на воде, котлы и машины исправны. "Цесаревич" получил пробоину в рулевом отделении, руль повреждён.
На "Ретвизане" пробоина в отделении подводных носовых аппаратов. На "Палладе" пробоина в середине борта близ машины. После взрыва к броненосцам немедленно подошли дежурные крейсера оказать помощь и, невзирая на тёмную ночь, приняты были меры ввести потерпевшие суда на внутренний рейд. Потери в офицерах нет; нижних чинов убито два, потонуло пять, ранено восемь. Неприятельские миноносцы своевременно были встречены сильным огнём с судов. По окончанию атаки найдены две невзорвавшиеся мины.
Сего числа японская эскадра, в составе пятнадцати броненосцев и крейсеров, начала бомбардировку Порт-Артура. Крепость отвечает. Эскадра снялась с якоря для принятия участия в бою.
Всеподданнейше доношу Вашему Императорскому Величеству: после бомбардировки, продолжавшейся около часа, японская эскадра прекратила огонь и отошла к югу. Наши потери: во флоте - офицеров ранено 2, нижних чинов убито - 9, ранено - 51, на береговых батареях - нижних чинов убито - 1, ранено - 3.
В произошедшем бою броненосец "Полтава" и крейсера "Диана", "Аскольд" и "Новик" получили по одной подводной пробоине у ватерлинии. Повреждения, причиненные крепости, незначительные.
Из дневника императора Николая Второго: "26-го января. Понедельник. Утром у меня состоялось совещание по японскому вопросу; решено не начинать самим. (...)
Вернувшись домой, получил от Алексеева телеграмму с известием, что этою ночью японские миноносцы произвели атаку на стоявших на внешнем рейде "Цесаревич", "Ретвизан" и "Палладу" и причинили им пробоины. Это без объявления войны. Господь да будет нам в помощь!
27-го января. Вторник. Утром пришла другая телеграмма с известием о бомбардировании 15 японскими судами Порт-Артура и о бое с нашею эскадрою. Незначительные повреждения получили "Полтава", "Диана", "Аскольд" и "Новик". Потери незначительны.
В 4 часа был выход в Собор через переполненные залы к молебну. На возвратном пути были оглушительные крики "ура!". Вообще отовсюду трогательные проявления единодушного подъема духа и негодования против дерзости японцев. Мама осталась у нас пить чай".(...)
По случаю открытия военных действий на Дальнем Востоке, в Зимнем Дворце состоялся Высочайший выход. Во время обратного шествия кортежа неописуемый восторг охватил присутствовавших. Громовым раскатом раздалось русское "ура!".
Из воспоминаний С.Ю.Витте: (...) Был торжественный молебен в Зимнем дворце; молебен этот был довольно печальный в том смысле, что тяготело какое-то мрачное настроение.
Когда Его Величество вышел из церкви и направился в свои покои, я был недалеко от Его Величества; когда Государь проходил мимо генерала Богдановича, Богданович закричал ура, и это ура было поддержано только несколькими голосами.
Затем, в тот же самый день, я видел Его Величество проезжающим около моего дома на Каменно-Островском проспекте, в коляске с Императрицей; Государь ехал с визитом к принцессе Альтенбергской. Его Величество, проезжая мимо моего дома, обернулся к моим окнам и, видимо, меня увидел, - у него было выражение и осанка весьма победоносные. Очевидно, происшедшему он не придавал никакого значения в смысле, бедственном для России".
На улицах Москвы
Экстренные прибавления газет, сообщившие о нападении японских миноносок на наш флот, произвели потрясающее впечатление. <...>
Сообщение о начале военных действий и о том, что при этом пострадали наши броненосцы, пришло в Москву около 9 часов утра, и уже через час редакции московских газет забросали московские улицы десятками тысяч экстренных прибавлений к газете. Всюду бежали разносчики с кипами листков и их буквально рвали на части. <...>
На улицах
Трудно передать то впечатление и то единодушное глубокое негодование, которое произвел хищнический набег японцев на нашу мирно стоявшую эскадру, без соблюдения общепринятых условий объявления войны. <...>
От Его Императорского Высочества Московского Генерал-Губернатора (Великого Князя Сергея Александровича - Е.П.)
28-го сего января в 11 ч. утра в Большом Успенском соборе имеет быть совершено архиерейским служением торжественное молебствие с коленопреклонением о ниспослании благословения Божия на доблестные войска наши по случаю неприязненных действий Японии на Дальнем Востоке <...>
Из книги С.Р. Минцлова "Петербург в 1903-1910 годах": "27 января. Весь Петербург всполошился; пришла телеграмма, что японские миноноски ночью вошли в Порт-Артурский рейд и "причинили пробоины" трем нашим броненосцам, стоявшим там. Что это за "пробоины", как могли пробраться незамеченными, кстати сказать, не объявившие войны японцы, - все это загадки; телеграммы, выпущенные днем, берутся с боя; целые толпы окружают продавцов, вырывая друг у друга листки. Читают их все - извозчики, дворники... даже простонародье не жалеет пятака и гривенника, чтоб только узнать, что творится на Дальнем Востоке. На бирже - новое падение цен. Итак - война началась, и мы уже осрамились. Конечно, цыплят считают по осени... Уверяют, будто пост министра финансов снова предложен государем Витте, но тот отказался. Да, теперь нужна не такая выеденная скорлупа, как Плеске! Везде негодуют на моряков, "проспавших" подход японцев. Так ли еще это, узнать сперва надо. (...)
27 января, 11 с половиной ч. ночи. Зимний дворец полон представляющимся офицерством. Приезжающие оттуда сообщают последние известия: Алексеев телеграфировал, что семь японских миноносок уничтожено; из судов только "Ретвизан" пострадал сильно, а остальные два подвели пластыри и вместе с остальной эскадрой вышли навстречу японцам. Теперь в эти минуты идет бой... Нервное напряжение в городе страшное, подъем духа необыкновенный. Этой ночью государь едет в Москву для традиционного объявления войны: на Николаевском вокзале стоит уже готовый императорский поезд. Говорят, государь весьма удручен происшедшим, вдовствующая государыня (т.е. императрица-мать - Е.П.) тоже".
Из книги Михаила Лилье "Дневник осады Порт-Артура":
"1904 год. Январь
26 января
26 января, вечером, я сидел у себя дома, в Порт-Артуре, за чайным столом с двумя своими приятелями, коммерсантами из города Дальнего.
Мы разговаривали о натянутых политических отношениях с Японией, которые, по нашему общему мнению, должны были в близком будущем неминуемо привести к войне; но никто из нас не предполагал, что она может начаться ранее конца февраля.
В окна смотрела темная, безлунная ночь; в крепости царила ничем не нарушаемая тишина...
Вдруг, около полуночи, мы услыхали выстрелы с эскадры, которая незадолго до этого вышла из гавани на наружный рейд, но стояла далеко не в боевом порядке.
Выстрелы с эскадры меня удивили; желая узнать, в чем дело, я кинулся к окну и увидел, что эскадра освещает море прожекторами. Вспомнив, что на этих днях на эскадре должны производиться маневры - отражение атаки миноносцев, - мы приняли эту стрельбу за артиллерийское учение и, успокоившись, продолжали прерванный разговор.
Стрельба начала понемногу стихать. Однако не прошло и 20 минут, как она вновь разгорелась еще с большей силой и приняла уже совсем иной характер: это была нервная, беспорядочная и ускоренная пальба.
Нас охватило сильное волнение. Мы все выбежали на крыльцо. Было холодно.
Раскаты выстрелов орудий большого калибра перемешивались с беспорядочной стрельбой мелкой скорострельной артиллерии.
Лучи прожекторов эскадры бороздили море по всем направлениям. Приморские батареи, однако, были погружены в молчание. Только на Золотой горе видны были двигавшиеся огоньки. Около 2 часов ночи канонада прекратилась и все стихло.
Страшно утомленный в этот день, я собрался было уже лечь спать, как вдруг в 3 часа ночи меня потребовал к себе на квартиру мой начальник. Я сразу понял, что случилось какое-то несчастье, и спешно отправился на зов. Мое предчувствие меня не обмануло: генерал сообщил нам - мне и моим товарищам по службе, - что японцы внезапно атаковали 4 миноносцами нашу, совершенно неготовую к бою, эскадру и подорвали броненосцы "Ретвизан" и "Цесаревич", и крейсер "Паллада".
Ужасная весть страшно меня поразила; сердце сжималось от боли и обиды. Я поспешил домой и, разбудив двух моих знакомых, сообщил им о постигшем нас несчастье. Оба они спросонья не поверили сначала мне и приняли мои слова за шутку, но, убедившись по моему взволнованному виду, что я сообщаю им печальную правду, поспешно оделись и побежали по делам в город.
В эту историческую для России ночь у меня зародилась мысль - вести подневную запись всех дальнейших событий в Порт-Артуре.
27 января
Утром мне пришлось самому увидеть гибельные следы смелой ночной атаки японцев: два наших красавца броненосца "Ретвизан" и "Цесаревич", сильно поврежденные, полузатонувшие, беспомощно стояли поперек прохода, почти загородив его и тем сильно затрудняя сообщение между гаванью и наружным рейдом.
На рейде еще сегодня утром выловили 4 неразорвавшиеся, плавающие мины.
Как и можно было предполагать, эскадра наша совершенно не была готова к бою, и ночное нападение застигло ее врасплох, о чем, между прочим, свидетельствуют следующие факты: 27 января, около 5 часов утра, я ехал по Широкой улице, направляясь на вокзал, где мне нужно было взять несколько билетов в Россию. Навстречу попались несколько молодых морских офицеров, возвращавшихся откуда-то на эскадру- Один из них, инженер-механик, встретившийся со мной близ конторы Восточно-Азиатской компании, на мой вопрос, не знает ли он каких-либо подробностей ночного нападения, выразил полнейшее изумление. Он, оказывается, от меня первого услыхал эту печальную новость, которая как гром поразила его.
У самого командующего эскадрой адмирала Старка вечером, 26-го, был маленький домашний праздник по случаю именин его супруги. Не знаю как приглашенные гости, но сам адмирал Старк, как я слышал, успел попасть на эскадру во время тревоги.
Моряки, бывшие ночью на эскадре, наперебой рассказывали теперь самые разноречивые подробности ночной атаки японцев.
Некоторые из них уверяли, что приближавшиеся японские миноносцы были приняты за своих, так как на оклик часовых с нашей эскадры японцы давали совершенно правильные ответы на чисто русском языке, называя себя именами некоторых русских миноносцев. Другие офицеры старались утешить и себя и других тем, что три японских миноносца потоплены нами. Вместе с тем они уверяли, что повреждения наших судов очень незначительны и могут быть исправлены в несколько дней.
В этот же день я узнал, что крейсер "Варяг" и канонерка "Кореец" находились в Чемульпо. Страшно было теперь подумать об их судьбе.
В городе между тем царила паника. На вокзале и пристанях толпилась масса публики, преимущественно женщин и детей. Магазины были пусты, а частью закрыты. В банк нельзя было протолкаться. Множество народу теснилось на набережной, передавая друг другу подробности событий минувшей ночи.
Дамы с испуганными и растерянными лицами, полупричесанные, со шляпками на боку, метались по городу.
Сильно озабоченный и подчас комический вид имели многие мужья, спешившие отправить свои семьи в Россию.
Около 9 часов утра разнесся слух, что японская эскадра стоит в Чифу. Японцы, очевидно, предполагали, что их ночная атака вывела у нас из строя значительное количество судов, и потому около полудня решились напасть на нашу эскадру.
Они выбрали самое благоприятное для себя время, так как в полдень солнце светило нашим береговым батареям прямо в глаза и тем сильно затрудняло наводку орудий, а между тем для японцев весь наш берег являлся превосходно освещенной целью.
Сначала появились в виду крепости четыре разведочных крейсера, которые подошли верст на 8-9, но скоро повернули обратно и скрылись. Вскоре за тем на горизонте показались дымки, а немного спустя можно было уже в бинокль различить силуэты приближающейся японской эскадры в составе около 15 судов.
Вначале эскадра шла стройной кильватерной колонной прямо на Порт-Артур, но, не доходя верст 6-8, повернула под прямым углом влево, вдоль наших берегов.
Весь этот маневр японцы исполнили, как на параде, с полным хладнокровием: суда шли замечательно плавно, спокойно, на равных интервалах. Вытянувшись в одну линию вдоль наших берегов, японцы выкинули красный флаг и открыли огонь.
Наша эскадра и часть береговых батарей стали отвечать. Наиболее деятельное участие в этом артиллерийском поединке принимали, несмотря на свои тяжелые аварии, наши раненые броненосцы "Ретвизан" и "Цесаревич". Стоя в проходе, они направили все свои орудия на море и походили на ощетинившихся ежей. Канонада, постепенно разгораясь, продолжалась 45 минут.
Неумолкаемый гул стрельбы, треск падающих снарядов, клубы дыма на батареях, фосфорические вспышки бездымного пороха у дул орудий, страшная суматоха и сутолока в городе, паническое бегство нескольких тысяч китайцев - рабочих из порта в Новый Китайский город - и, наконец, общее нервное и тревожное настроение - вот картина первой бомбардировки Порт-Артура.
За неимением верховой лошади я не мог сразу попасть ни на одну из береговых батарей, и только к концу канонады мне удалось добраться до Золотой горы.
Почти одновременно со мной туда же приехал наместник, генерал-адъютант Алексеев.
Вдали видны еще были дымки удаляющейся японской эскадры. Наши суда без всякого порядка стояли приблизительно против Крестовой горы и продолжали изредка стрелять по уходившим японцам из орудий большого калибра.
Крейсер "Новик" стоял несколько впереди.
Казалось, что вся наша эскадра готовилась уже начать преследование, но в этот момент наместником почему-то на Золотой горе был поднят сигнал с приказом эскадре вернуться к крепости.
Это возвращение эскадры было одной из крупнейших ошибок нашего флота за всю последующую войну. Именно в этот момент эскадра наша должна была преследовать японцев и заставить их принять бой в открытом море.
Как выяснилось впоследствии, в этой первой попытке бомбардировать крепость "с близких дистанций" японцы понесли серьезные потери, и потому, если бы наша эскадра своевременно перешла в наступление, все шансы на успех были бы на нашей стороне.
Когда канонада совершенно затихла, наместник обошел артиллеристов на батареях Золотой горы, благодарил за отражение атаки, справился, есть ли раненые, и, узнав, что один артиллерист легко ранен осколком снаряда в щеку, пожаловал ему 5 рублей. Тут же наместник отдал приказание ввести на внутренний рейд пароход "Ангара", который до этого времени совершенно напрасно стоял на наружном рейде и подвергался опасности быть потопленным.
Спускаясь с Золотой горы, я поднял несколько осколков от японских бризантных снарядов, совершивших боевое крещение нашей крепости.