Аннотация: Тоору и Хаджиме сбежали от взрослых навстречу приключениям
- Хаджиме! Ты уже собрался? Мы выезжаем, - мама, как всегда, суетилась и нервничала.
Хаджиме выпятил нижнюю губу и осмотрел свою комнату: коллекция годзилл пусть остается на своем месте. Но одну, совсем маленькую, самую любимую, Хаджиме возьмет с собой - а если Ойкава будет над ним смеяться, то получит по лбу.
Хотя вообще-то с Ойкавой весело. Он вечно придумывает какие-нибудь интересные штуки, однажды они ловили головастиков, и Ойкава свалился в воду. Хаджиме потом пришлось его доставать и отдать свой свитер, чтобы придурок не простудился. Но за веселье надо платить, это Хаджиме уяснил давно.
Он сунул годзиллу в карман, взял свой рюкзак и пошел за мамой - такой непривычной в спортивных брюках и с завязанными в хвостик волосами. На дворе перед домом уже стояли обе машины - их и родителей Ойкавы, а сам Ойкава, устроившись на заднем сиденье, копался в своем рюкзачке.
- Сынок, садись скорее, мы и так задержались, надо успеть до пробок, - мама подтолкнула его к машине Ойкавы, и Хаджиме недовольно насупился - почему там? Их намного удобнее.
Ойкава улыбнулся и помахал рукой.
- Хорошо, что старшие с нами не поехали, - сказал он, когда Хаджиме забрался к нему на заднее сиденье и пристегнулся.
- Ага, - согласился Хаджиме.
Хотя он и не думал, что сестра Ойкавы и старший брат Хаджиме помешают, они вечно занимались своими делами.
- Присматривать еще за ними, - вдруг серьезно сказал Ойкава, а Хаджиме фыркнул - это еще за кем придется присматривать. Он иногда из-за Ойкавы с ног сбивался, такая шустрая задница.
Хаджиме поправил годзиллу в кармане, уселся поудобнее и выглянул в окно - родители - его и Ойкавы, - носили в багажники сумки, весело смеялись и, кажется, не очень-то торопились. Только зря подгоняли.
- Что это у тебя? - Ойкава потянул годзиллу за торчащую из кармана лапу. Недоумение на его лице сменилось весельем. - Ах-ха-ха, Ива-чан! Ты что, маленький? Таскаешь с собой игрушки!
Хаджиме почувствовал, что закипает. Ойкава сам напросился.
Драку прервал Ойкава-сан, севший за руль и благодушно заметивший:
- Прекращайте, ребята, знаю, вы заждались, мы уже едем.
Когда машина тронулась, Хаджиме все еще обижался. Он поглаживал годзиллу, которая, к счастью, совсем не пострадала, и продумывал планы мести. Правда, ни один из них не был хитрее "чем-нибудь стукнуть Ойкаву по голове, пока он отвернулся". Чего вот привязался, завидует, что ли.
Ойкава горестно вздохнул, и Хаджиме повернул голову.
- А мне игру купили, - пробубнил Ойкава, и Хаджиме пожал плечами - игры его не особенно интересовали. - Там и про годзиллу есть. Хочешь посмотреть?
А вот это было нечестно. Хаджиме долго крепился, глядя, как Ойкава тыкает в кнопки, потом небрежно попросил:
- Покажи?
Они с Ойкавой, придвинувшись поближе друг к другу, углубились в управление: сначала играл Ойкава, а Хаджиме давал советы, а потом они менялись.
Их отдых за городом только начинался.
***
- Никуда не уходите, - строго сказала Ойкава-сан, и Ойкава кивнул с таким смиренным видом, что Хаджиме сразу понял - у него есть план.
- Да, мама, - ответил он, а Ойкава-сан только вздохнула.
- Хаджиме-чан, присмотри за ним, ладно? - попросила она и вернулась к распаковке вещей - на небольшой поляне сразу стало как-то тесно из-за ящиков, коробок, а папа вдобавок взял для мамы и Ойкавы-сан два раскладных кресла.
- А если нам не хватит воды? - беспокоилась мама, а Ойкава-сан отвечал, что рядом есть деревня, можно будет съездить за чем хочешь.
Ойкава с независимым видом прогулялся до сумок и вернулся с двумя коробками онигири. Хаджиме вздохнул и решил не отставать - стащив две бутылки с водой. Они были готовы - что бы там Ойкава ни придумал.
- Парни, - папа хмурился, и Хаджиме спрятал за спину бутылки с водой. - Телефоны с собой взяли?
Они с Ойкавой закивали.
- Если потеряетесь, будем искать вас как маленьких. Звонить в спасательные службы. И в вашем классе об этом скажут.
Они с Ойкавой закивали еще сильнее.
- Тогда идите, - благосклонно сказал папа и подмигнул.
***
Дорожка долго петляла между деревьев, а потом вдруг вывернула на большую полянку на вершине пригорка. Внизу как раз и была та деревня, про которую говорил Ойкава-сан, чуть подальше блестело, переливаясь, море, запруженное кораблями и баржами.
- О, - возбужденно сказал Ойкава, - папа рассказывал про стройку, говорят, там происходят всякие странные события. Даже расследование вели, но никто ничего не нашел.
- Ворье какое-нибудь, - скептически ответил Хаджиме. Он не очень верил во всякие таинственные события, а тем более в привидений.
- А вдруг туда прилетают инопланетяне? - к сожалению, Ойкава уже начал спускаться и не мог увидеть, как Хаджиме повертел пальцем у виска. Как маленький, честное слово, верит в инопланетян, ёкаев и Санта-Клауса.
Стройка вблизи оказалась монументальной. Они с Ойкавой шли вдоль забора, пытаясь разглядеть, что там внутри, но не обнаружили ни одной нормальной щели.
- Надо было посмотреть хорошенько сверху, а потом искать проход, - с досадой сказал Хаджиме.
- Ага, - ответил Ойкава.
Он уже злился, Хаджиме видел, как он хмурится и делает зверское лицо.
- О, смотри, тут магазин, - Ойкава как раз зашел за угол забора. Когда Хаджиме догнал его, тот разглядывал маленькую вывеску. - Наверное, это для рабочих.
- Да, - Хаджиме задрал голову, - можно залезть на крышу, главное, чтобы никто не увидел.
Где-то вдалеке слышались голоса, но скорее всего, это были не строители - выходной ведь. Вряд ли их успеют заметить. К тому же это безопасно - все машины стояли.
- Мы только убедимся, что там нет никаких инопланетян, и вернемся, - сурово сказал Хаджиме, и Ойкава кивнул так решительно, что вихор на макушке подпрыгнул.
- Давай, Ива-чан, я тебя подсажу.
Лезть на крышу магазинчика было неожиданно удобно - тонкие стены оказались неаккуратно сложены из пластин, и на криво закрашенные стыки можно было опираться. Когда Хаджиме забрался наверх, он помог залезть Ойкаве. Полдела сделано.
Бетонный забор тоже оказался не таким гладким, как выглядел, на него лезть получалось еще проще, чем на крышу магазина, к тому же помогали витки колючей проволоки. Даже странно, кого они хотели ею удержать, только совсем каких-нибудь дураков.
- Ива-чан, - Ойкава, сопя, карабкался за ним, - а вдруг там сигнализация?
Хаджиме задумался.
- Тогда она, наверное, уже бы сработала, - ответил он и взобрался, наконец, на самый верх.
Лохматая макушка Ойкавы показалась через минуту, и Хаджиме огляделся, переводя дух - ух, как круто! Он подал руку, помогая Ойкаве встать, и задумчиво посмотрел вниз.
- Если сработает сигнализация, бежим к воротам и говорим, что мы из города, просто заблудились, понял? - сказал Ойкава, рассматривая раскинувшуюся под ними строительную площадку.
- Нам никто не поверит.
- Взрослые такие идиоты.
Аргумента против у Хаджиме не нашлось, большинство взрослых были действительно идиотами.
- Ладно, - скомандовал он, - тогда слезаем.
Внизу громоздились ящики, доходя почти до самого верха забора.
- И сразу вон в то здание, - ткнул Ойкава пальцем, - там у него такая крыша, может даже самолет приземлиться.
- Да мы подниматься сто лет будем, там еще даже лифта нет, - Хаджиме присел на корточки, примерился, и спрыгнул на ящики.
***
Площадка под ногами была усыпана мелкой галькой, словно тут рассыпали мешок со строительным мусором, а потом решили не убирать, а сделать, как будто так и должно быть. Камушки хрустели под подошвами, было жарко и хотелось пить. А еще между высоких стен метались громкие голоса.
Ойкава дернул Хаджиме за рукав. И они на цыпочках побежали к ближайшему зданию - кажется, там не было никого.
- Давай наверх, - шепнул Ойкава, - оттуда тоже можно посмотреть.
- Ага, - так же шепотом ответил Хаджиме.
Они пересекли бетонную коробку, которая когда-нибудь станет холлом, и начали подниматься по лестнице.
Внутри было сыро и сумрачно, пахло раствором и камнями, а прямоугольники окон зияли голубыми провалами неба.
- Ива-чан, - прошептал Ойкава, и Хаджиме вздрогнул, - а вдруг здесь сейчас они?
- Кто? - по спине прошел холодок.
- Ты разве не чувствуешь, как за нами наблюдают?
Хаджиме поежился. Ойкава всегда болтает глупости, сказал он себе. Но он тоже чувствовал взгляд - тревожный, беспокойный, от него по спине ползли нехорошие мурашки.
Послышался шелест и стук - как будто посыпались камешки или кто-то потоптался по песку.
- Вот! Слышишь? Это инопланетяне!
Перед глазами вдруг мелькнула рыжая тень и с оглушительным мявом выскочила в провал узкого окна, только мелькнул пушистый хвост. С шумным хлопаньем крыльев мимо промчалась воронья стая, надрывно каркая. Двойной вопль Хаджиме и Ойкавы потонул в птичьем крике.
- Ойкава! - Хаджиме отпихнул его от себя, разозлившись. - Ты дурак, дурак! Какие еще инопланетяне? Это просто кошка! Инопланетян не бывает!
Ойкава закусил губу и молча пошел назад. Обиделся. Хаджиме остался переводить дух. Больше всего он злился на себя, испугался какой-то кошки.
Вороны продолжали кричать, кружа, Хаджиме видел, как черные тени мелькают в окне. А потом стая, словно по команде, сорвалась и полетела прочь.
В лестничном пролете все еще была видна голова Ойкавы. Ну и пусть идет. Его там поймают взрослые, и получится, что зря ходили. А Хаджиме взберется на самый верх. От папы достанется, зато никто не скажет, что он отступил.
Он начал подниматься дальше.
Звук тревожной сирены разнесся над стройкой, когда Хаджиме дошел до восьмого этажа. От страха колени подогнулись, а в горле пересохло. Все-таки сработала сигнализация! Они с Ойкавой договорились бежать к воротам, значит, он уже там. А Хаджиме терять нечего, подумаешь, обнаружили - до крыши осталось каких-то пять или шесть этажей. Он нащупал в кармане годзиллу и снова пошел вверх.
Сирена не унималась, сквозь ее заунывный вой пробивались голоса взрослых - неужели Ойкаву поймали? Интересно, что их ждет? Наверное, больше никуда не пустят. Мама в прошлый раз обещала выкинуть всех годзилл. Она, конечно, говорила несерьезно, но вдруг на самом деле так сильно разозлится.
Когда пол под ногами покачнулся, Хаджиме осознал, что заунывный вой, от которого вставали волосы дыбом, это не сигнализация. Это сирена оповещения о землетрясении. И вот теперь стало по-настоящему страшно - до ледяного пота, потекшего по животу и между лопаток. А через миг пол под ногами провалился, стены посыпались, словно картонные, и Хаджиме полетел вниз, закрываясь руками. Сильнейший удар по голове накрыл болью, ужасом и мыслью - кажется, я сейчас умру.
***
Болела голова. Сильно-сильно. Хаджиме попробовал шевельнуть шеей, боль взорвалась в затылке, а перед глазами вспухли красные круги. Хаджиме провалился в уютную черноту, которая почему-то звала его голосом Ойкавы. Спине было липко.
Когда Хаджиме пришел в себя, он понял, что куда-то двигается. Голова болела - и очень сильно, но ему уже не казалось, что он умирает. Волосы слиплись и покрылись коркой, а еще кожа страшно чесалась, наверное, это его отвлекало. И по-прежнему тряслась земля.
Он с трудом открыл глаза и чуть не вскрикнул - в воздухе было слишком много света. А еще его затошнило от постоянного покачивания.
- Ива-чан!
Ойкава. Такая надоеда. Зато покачивание прекратилось.
- Ива-чан, хватит притворяться, - в его голосе звучала такая злость, что Хаджиме тоже рассердился. Он вообще-то тут умирает.
Лицо Ойкавы выплыло из света, заслоняя Хаджиме от солнца, и от этого как-то сразу стала меньше болеть голова. Его лицо было чумазым, покрытым пылью, кожа на скуле была содрана, а по всему подбородку растекался фиолетовый синяк. Больно, наверное.
- Хочешь водички? У меня осталась бутылка, - торопливо сказал Ойкава.
Хаджиме мотнул головой и тут же потерял сознание от боли. Очнулся, когда между губ потекла влага, капая на горло.
- Хватит.
- Ладно, - Ойкава аккуратно завинтил бутылку и положил в карман. А Хаджиме вспомнил: его годзилла! Где она? - Нам надо идти.
- Зачем? - Хаджиме не собирался никуда идти. Ему было так плохо, что тошнило. И сразу же его вывернуло наизнанку только что выпитой водой. - Я никуда не пойду.
Ноги все равно не двигались.
- Пойдешь, - упрямо сказал Ойкава.
Хаджиме только закрыл глаза. Пожалуйста. Пусть он заткнется и оставит Хаджиме в покое. Было так плохо, что из глаз выкатись две слезинки. Хаджиме сжал зубы.
- Тогда я тебя потащу.
Ойкава подхватил его под руки - голова мотнулась и отозвалась болью, - и поволок.
- Отпусти меня, дурак!
- Нам нужно идти, Ива-чан, - Ойкава чуть не плакал.
- Тебе нужно, ты и иди, - Хаджиме оттолкнул его руку. - Уходи. Чего ты ко мне пристал? Ты мне тут не нужен, от тебя только хуже. Я буду лежать.
Он собрался с силами и сунул руку в карман. Так и есть, годзиллы там не оказалось. Наверное, выпала, когда Хаджиме летел вниз. По щекам потекли слезы, а боль в голове, до того режуще-острая, превратились в тупую и ноющую, и теперь не прекращалась ни на секунду. Тошнить стало сильнее.
Ойкава снова подхватил его под мышки и поволок. По спине царапали камни, нога один раз задела торчащую из обломка стены арматуру, и ссадина теперь больно ныла. Когда Ойкава остановился перевести дух, Хаджиме попытался встать. Но голова закружилась так, словно началось еще одно землетрясение. И его снова вырвало - на этот раз насухую.
- Когда мы придем домой, я съем весь рис, который приготовит мама, - начал болтать Ойкава, пока Хаджиме прижимался к его ногам и пытался не свалиться. - А еще надо будет всем рассказать, как я тебя спасал, интересно, мне дадут за это медаль? Другим ведь дают.
Хаджиме думал, что Ойкаве надо обязательно дать по голове, потому что он несчастный болтун.
- А ты как думаешь, Ива-чан?
С этими словами он снова подхватил его и поволок за собой.
Каждое движение отдавалось тошнотой и болью. Хаджиме считал шаги, которые делал Ойкава. Раз - взрыв в затылке, два - секунда блаженного ничего, три - еще один взрыв в затылке, четыре - его снова тошнит.
- Ойкава, - ему снова хотелось плакать. - Ну пожалуйста. Дай мне полежать. Ты не понимаешь. Мне очень больно и плохо.
Хаджиме чувствовал себя таким жалким из-за того, что приходилось говорить такое. Но он больше не мог.
- Нельзя, Ива-чан, - вдруг серьезно ответил Ойкава. - Нам нужно спешить. Разве ты не слышишь?
Хаджиме прислушался. Земля под ними все еще дрожала. Он прижался щекой к колючим камням и услышал ровный, мерный гул.
- Вода, - сказал Ойкава над головой сквозь этот гул. - Она прибывает. Уже была тревога цунами.
- До нас не дойдет, - неверяще сказал Хаджиме и закрыл глаза. - Мы далеко.
Ойкава снова подхватил его под мышки.
- Медаль, - веско сказал он. - Я хочу медаль.
Хаджиме попытался дотянуться до Ойкавы, чтобы ударить, но не смог.
- Когда мы отсюда выберемся, я буду тебя бить столько, сколько захочу, - пробормотал он.
- Ладно, - Ойкава, кажется, его не слушал.
Монотонное движение нагоняло сон. Хаджиме чувствовал, как Ойкава выбивается из сил, и не мог ничего сделать. Когда он поднимался, ноги подкашивались, и он падал на обломки, теряя сознание. Один раз ему удалось пройти несколько шагов и осмотреться.