Я познакомился со Стеллой на последнем курсе университета. Мрачная, нелюдимая девушка, она никогда не привлекала моего внимания. Она всегда была одна, в обнимку с учебниками и тетрадками, мало с кем разговаривала, а если говорила, то создавалось впечатление, что она делает это нехотя и хочет поскорее закончить этот процесс.
Я бы и дальше не замечал ее, но нас свели обстоятельства. Второй семестр последнего учебного года все студенты проходили практику "на выезде". И я со своим напарником должен был отправиться в соседнюю систему на планету Вулканус в лабораторию по изучению вулканических процессов. На этой планете очень активное лавоизвержение. Вот наши ученые и изучают там все, что под руку попадется. А я должен был их лечить после этого. Ведь я врач, да не простой, а специалист, так сказать, широкого профиля. В лаборатории, спонсируемой небольшим фондом, невозможно содержать большой штат медицинских работников. Так что мы с напарником должны были заменить всех врачей.
За несколько дней до отъезда случилось невероятное: напарник заболел ветрянкой. До практики ли тут сейчас? Его в карантин, а мне нужно найти ему замену. Так как все мои друзья уже пристроились кто куда, мне пришлось обратиться в деканат, чтобы мне помогли найти помощника. Они нашли. Помощницу. Ей оказалась Стелла. Не скажу, что я пришел в восторг, когда узнал об этом, но уж лучше она, чем вообще никого.
В те дни я был настолько замотан, что не нашел времени зайти к Стелле, чтобы представиться. Знакомство наше произошло перед самым отъездом, когда мы стояли у ворот университета в ожидании машины до космодрома. Стелла предстала передо мной в длинной черной юбке, черной водолазке и с огромными темными очками на бледном худом лице.
- Игорь Матросов, - представился я.
- Стелла Виврон, - отрывисто ответила она.
- Как настроение перед дальней дорогой? - попытался я завести светский разговор.
- Отвратительное, - был мне ответ.
Немного смутившись от такой прямоты, я все-таки рискнул задать еще вопрос:
- Как же так случилось, что вы, Стелла, оказались без напарника и места практики?
- Моя напарница сломала ногу, а метеостанция на Авроре взорвалась без видимой причины, - сказала Стелла и отвернулась, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
Я же едва не поперхнулся воздухом, услышав такой ответ. Ничего себе! Метеостанция взорвалась! Да за всю историю метеорологии такого не случалось! Вот так "везение" у моей новой напарницы. А она, будто почувствовав мои мысли, повернулась и добавила:
- Не завидую я вам, Игорь. Но раз уж так оказалось, что мы с вами работаем вместе, готовьтесь, скучать не придется.
От ответа на это заявление меня избавил приезд машины. Водитель помог загрузить нам вещи, и мы помчались по трассе к космодрому. Не скажу, что теперь я был настроен также оптимистично, как раньше. В голове даже мелькнула мысль, а не отказаться ли мне вообще от поездки? Но ее тут же пришлось прогнать, ведь отказ от поездки это, фактически, отказ от диплома, к которому я шел уже почти десять лет.
Я оглянулся на Стеллу. Она смотрела в окно с видом человека, которому очень не нравится его машина, его попутчики и вообще окружающая действительность.
С точно таким же видом она проходила контроль на космодроме, шла на посадку и устраивалась в каюте. Так как билеты покупались заранее, еще до болезни моего друга, а поменять их потом не было возможности, нам предстояло провести некоторое время в одном помещении. Меня это не смутило, но Стелла была явно недовольна. Впрочем, это, похоже, было ее нормальное состояние.
Когда мы вошли в гиперпространство, я предложил Стелле прогуляться со мной по кораблю. Ответом мне был решительный отказ.
- Я предпочитаю проводить свободное время в тишине, читая книги, - заявила она мне и тут же взялась за один из фолиантов.
Нет так нет, уговаривать ее никто не собирался. Но и проводить время в такой компании мне тоже не улыбалось. Вот так и получилось, что весь полет, без малого пять стандартных суток, мы провели врозь. Когда я возвращался в каюту, Стелла спала. Когда я уходил, она читала какие-нибудь журналы или книги. На завтрак, обед и ужин мы ходили порознь. Так что, когда наш корабль высадил нас на Вулканусе, я знал о Стелле столько же, сколько перед знакомством. То есть ничего.
Станция, где нам предстояло работать, располагалась на небольшом плато в относительно спокойной области планеты. Это был достаточно большой комплекс, строившийся с размахом в расчете на бурную деятельность. Деятельность присутствовала, правда не столь бурная, как мыслили создатели лаборатории. Половина жилых помещений пустовала, хотя людей здесь было около двух сотен. Медотсек, не смотря на опасения, оказался весьма приличным, стоило сказать спасибо врачам, которые работали здесь до нас. Новое оборудование, несколько палат и большой запас медикаментов. Наши комнаты располагались рядом с "клиникой", как называли медотсек все работники лаборатории.
Влиться в новый коллектив не стоило для меня труда. Уже через несколько дней я обзавелся друзьями, в чьей компании я проводил свободное время, и даже приметил несколько привлекательных девушек, с которыми был бы не прочь познакомиться поближе.
Стелла, напротив, все свое время сидела в своей комнате, со мной и другими работниками общалась только в случае крайней необходимости и только на профессиональной почве. Как и на корабле, она одевалась во все черное и на людях появлялась крайне редко. Единственное, что изменилось в наших отношениях, мы перестали "выкать" друг другу.
В "клинике" мы дежурили по очереди, три дня она, три дня я. Самой распространенной травмой были ожоги. Попадались и отравления газами. Но в целом, в лаборатории было спокойно, никаких авралов в работе пока не наблюдалось.
Только размеренная жизнь продолжалась недолго. Спустя две недели после нашего приезда, к одному из действующих вулканов была послана небольшая экспедиция. Как я узнал, в лаве этого вулкана содержались какие-то примеси, представлявшие интерес для ученых. Необходимы были свежие образцы для дальнейшего изучения. За ними-то и поехали те трое смельчаков.
Когда с ними пропала связь, все встревожились. Тем более, что за пару секунд до этого прибор зафиксировал мощный подземный толчок и выброс магмы. В подобных лабораториях принято, что никто не думает о плохом до последнего момента. И в тот раз никто не стал причитать, хвататься за головы с криком "Погибли!", а все занялись своим делом: кто-то расшифровывал записи приборов, кто-то пытался наладить связь.
Неожиданно в помещение зашла Стелла. Не обращая ни на кого внимания, она подошла ко мне и впервые за две недели первая заговорила со мной:
- Что-то случилось?
- Снова толчки и выбросы магмы, - ответил я.
- Нет, я про наших сотрудников.
- Связь пропала, - признался я.
- Плохо, - ответила Стелла. - Я думаю нам нужно приготовить медотсек к приему тяжело раненых. И даже к операции.
- Стелла, - попытался урезонить я ее, - как ты можешь так говорить! С ними наверняка все в порядке.
Напарница покачала головой.
- Нет, у меня предчувствие плохое. Идем.
Она развернулась и отправилась в "клинику". А у меня мурашки дружной толпой пробежали по спине. Почему-то я ей поверил. И пошел следом за ней.
Когда через полчаса связь наладить не удалось, к вулкану выслали спасательную бригаду. Они вернулись очень быстро: экспедиционный катер немного не долетел до кратера, когда в него попала струя лавы. Лишь одного из троих привезли в медотсек, остальным было уже поздно помогать.
Вряд ли бы мы спасли уцелевшего ученого, если бы не начали заранее готовить "клинику" к приему пациентов. Конечно, там не так уже и долго это делать, но иногда дорога каждая секунда. И это был тот случай.
Это была моя первая серьезная операция без более опытного хирурга. Стелла взяла на себя обязанности помощника. Все тело мужчины было одним сплошным ожогом, не знаю, как нам удалось его спасти. Наверно, если бы мы отвлекались на доноров, этого не получилось бы сделать. Но нам помогала умная техника.
Когда спустя несколько часов я вышел из операционной, я не чувствовал ни рук, ни ног. Через пару минут Стелла присела рядом. Она устала не меньше моего и казалась еще бледнее, чем обычно.
- Поздравляю вас, доктор, с успешно проведенной операцией, - произнесла она.
- Я тоже поздравляю вас, доктор. Теперь все будет зависеть только от сил пациента.
Мы посидели молча некоторое время.
- Жалко ребят, - вспомнила Стелла о тех двоих из экспедиции.
- Я немного был знаком с ними, хорошие парни были. Страшная смерть...
- Да что ты знаешь о смерти! - вдруг воскликнула Стелла и выбежала из комнаты.
Подобный всплеск эмоций у этой всегда молчаливой девушки очень удивил меня. Но я решил, что это из-за стресса. Я сам чувствовал себя отвратительно, хотя раньше видел травмы и похуже. Позвав одного из лаборантов, я объяснил ему, за какими приборами нужно следить, в каких случаях звать меня или Стеллу и, оставив его дежурить у больного, пошел в свою комнату.
Я проспал несколько часов; когда проснулся, уже была ночь. Рядом с прооперированным ученым уже сидел другой лаборант, Стелла позаботилась о смене. Решив подышать воздухом, я отправился к выходу. Атмосфера на Вулканусе почти такая же, как на любой другой планете. Только иногда после извержений особого крупных вулканов воздух наполняется едкими парами. Но сейчас датчики показывали нормальное для человека содержание газов в атмосфере.
Я вышел из-под купола и пошел к краю плато. Это было мое любимое место. Отсюда, с высоты, открывался фантастический вид на долину, залитую застывшей лавой. А вдали на горизонте можно было рассмотреть несколько действующих вулканов. Каково же было мое удивление, когда я увидел недалеко от себя Стеллу. Она стояла у самого края плато, но смотрела не вниз, а наверх, на звезды.
Я тихонько подошел к ней и встал рядом.
- Не помешаю?
Стелла вздрогнула, нахмурилась, но все-таки покачала головой в ответ. И неожиданно сказала:
- Ты извини, что я на тебя накричала.
- Разве это накричала? - удивился я. - С кем не бывает, стресс, эмоции...
- Со мной обычно не бывает, - ответила она.
- Ты всегда смотришь на звезды?
- Да.
- Но внизу тоже красивый вид. Особенно когда разглядишь новое извержение.
- Нет, - Стелла слегка улыбнулась, из-за чего я едва не упал с обрыва.- Эта не та красота, которая мне нравится.
- Больше любишь небо?
- Да. Я смотрю на звезды и думаю: большая часть видимых звезд изучена, в некоторых планетарных системах живут люди. Но ведь до скольких звезд мы еще не долетели, не дотянулись. А ведь за ними есть еще звезды, и еще, и еще. И так до бесконечности!
- А вдруг не до бесконечности? Вдруг это где-то заканчивается?
- Сложно представить себе бесконечную Вселенную. Но еще сложнее представить замкнутую, - Стелла снова улыбнулась. Так необычно было видеть улыбку на ее всегда хмуром лице.
- Да, это как жизнь человека, не знаешь, конечна она или нет, - произнес я и прикусил язык: вдруг Стелла опять воспримет это слишком близко к сердцу?
- Жизнь человека тоже можно назвать бесконечной, - сказала вдруг она. - Мы ведь не замечаем своего конца. Часто человек просто не успевает понять, что он умер. Значит, конца нет. Значит, жизнь бесконечна.
- Подожди, - заинтересовался я, - что значит не успевает понять? С его точки зрения, человека то есть, конец его существования - часть его существования. А вот для окружающих... "Конец" - это совсем конец.
- Откуда же окружающие знают, что случается человеком после смерти? А не успевают понять... Не так уж и часто человек осознает, что он умирает. Не лежит он на кровати, окруженный близкими, шепча слова прощания. В наше время люди попадают под машины, взрываются в зданиях, сгорают в одну секунду в космическом корабле... Часто умирают во сне. Если во время операции - человек спит. Если есть боль, он теряет сознание и тоже не замечает смерти.
- Нет Стелла, путь умирающего, он вовне! Для живых существует только мир живых. С точки зрения живого, существование человека прекратилось. Был в комнате, вышел в коридор. Или в комнате, или нет. А для умершего существование...
- Может быть и продолжается, - закончила за меня Стелла. - Это единственное утешение для живых. Извини, я пойду, замерзла.
И она ушла. А я остался размышлять над тем, что только что произошло.
В следующие несколько дней Стелла вела себя как обычно, больше приступов разговорчивости я за ней не наблюдал. А ей как будто неловко было за то, что она, изменяя своим правилам, так много говорила со мной.
Наш пациент быстро шел на поправку. Работники лаборатории в свободное время помогали нам, дежурили около своего коллеги. Когда его состояние стало стабильным, я уговорил директора станции отправить больного в соседнюю систему, откуда прибыли мы со Стелой. И даже запросил оттуда медицинский катер, в котором перевозка будет более безопасной.
Жизнь, казалось, вошла в свою колею, но не надолго. Однажды, когда было мое дежурство в "клинике", неожиданно погас свет. Спустя несколько секунд загорелись лампочки аварийного освещения. Едва я успел подняться и дойти до двери, та неожиданно распахнулась и в комнату забежала Стелла.
- Что случилось? - ее лицо было испуганным.
- Не знаю, - честно ответил я. - Опять предчувствия?
Стелла кивнула. Мы вместе вышли в коридор и пошли в сторону центрального купола. Туда сбегались люди со всех сторон, среди беспорядочных выкриков я расслышал слова "пожар", "взрыв", "энергоблок".
Не долго думая, мы со Стелой кинулись обратно в медотсек. И в центральный купол вернулись уже с носилками. Не зря. Со стороны мини-электростанции валили клубы дыма и виднелись отблески огня. Кто-то сунул мне в руки кислородную маску. В таких масках по станции метались почти все люди, стараясь затушить пожар. Меня не столько пугала возможность того, что сгорит вся лаборатория, сколько мысли о тех людях, что находились в энергоблоке. Переглянувшись, мы покатили носилки по коридору в сторону пожара. И снова успели вовремя: из огня как раз вынесли первого пострадавшего.
Уложив его на носилки, мы побежали обратно в медотсек. Там Стелла принялась оказывать первую помощь энергетику, а я вернулся обратно. Кто-то появился рядом с носилками, помогал мне их возить туда и обратно. Кто-то привез еще одни носилки из "клиники". Мы мчались по коридору в одну сторону, выносили потерявших сознание люди, бежали обратно, оставляли их в медотсеке, и все сначала.
Когда в энергоблоке никого не осталось, я вернулся в медотсек, оставив заботу о тушении пожара другим людям. Пострадавших было много, мы со Стеллой разрывались, пытаясь успеть помочь всем. Я не помню, сколько длился этот кошмар, лампочки то светили ярче, то гасли совсем, даже здесь ощущался запах дыма, и приходилось работать в маске. Потом кто-то прибежал, сказал, что пожар потушен, принялся помогать нам.
Теперь были заняты все палаты. Сильно пострадали лишь двое энергетиков, которые находились рядом с взорвавшимся реактором. Остальные либо получили не слишком серьезные ожоги, либо отравились газом. Некому было нас заменить, неподготовленные люди не могли остаться на дежурство, тем более, что все силы лаборатории были брошены на ликвидацию последствий пожара. Мы со Стелой проводили сутки напролет в "клинике", спали там же, на кушетках, по очереди ухаживая за пациентами.
После очередного обхода я присел в кресло и заснул. А проснулся от всхлипываний. Плакала Стелла. Она сидела за столом, упершись в него локтями и закрыв ладонями лицо. Я подошел к ней, присел рядом, не зная, что сказать.
- Игорь, - произнесла Стелла между всхлипываниями, - в четвертой палате...
Она снова заплакала, а я замер от ужаса. Не хотелось предполагать самое плохое, но слезы у Стелы вызвать не легко.
- Когда? - тихо спросил я.
- Около часа назад. Мы бы не смогли ему помочь.
Повинуясь какому-то порыву, я встал и обнял Стелу, а она, как ребенок, уткнулась мне в живот и зарыдала в полный голос.
- Это моя вина, я должна была предусмотреть, я должна была...
- Ты ничего не должна была! - я взял ее за плечи и развернул к себе. - Стелла, слышишь? Ты ничего не была должна, это судьба! Мы и так сделали все в наших силах, даже больше! Нет в этом ни чьей вины.
Стелла успокоилась не скоро. Смерть этого человека оказалась для нее настоящим ударом. К вечеру, когда забрали его тело, мы снова вдвоем сидели в медотсеке. Стелла все еще была подавлена, и я, как мог, пытался ее успокоить.
- Игорь, ты попусту теряешь сейчас время, - наконец сказала она мне. - Я еще долго буду переживать это. Такая уж я.
Некоторое время мы сидели молча. Неожиданно Стелла спросила:
- Почему ты стал врачом?
- Ну, - замешкался я, - не знаю. Просто никогда не представлял себя кем-то другим, еще в раннем детстве решил, что буду людей лечить. А ты?
- Я? - Стелла грустно усмехнулась. - А я, Игорь, всегда мечтала быть певицей.
- Почему же ты пошла учиться в медицинский?
- Долгая история.
Стелла замолчала. А у меня вдруг появилось такое чувство, что она давно хочет кому-нибудь рассказать эту историю. И не может решиться.
- Расскажи, Стелла. Я тебе клянусь, никто не узнает. Только если ты захочешь.
Она грустно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на стену. И когда я уже решил, что она ничего не скажет, все-таки начала.
- Я поклялась, Игорь. Мне было четырнадцать лет, когда я поклялась самой себе, что стану врачом и буду спасать жизнь людей. Не лечить их, а именно спасать.
- Что заставило тебя дать такую клятву?
- Смерть.
- Прости?
- Смерть моего отца. Он погиб из-за меня. С тех пор я решила спасать людей от смерти.
- Из-за тебя? Почему ты так решила?
Стелла встала и начала в волнении ходить по комнате.
- Понимаешь... Это, это было так давно...Мы с папой любили путешествовать. У нас было достаточно средств, чтобы содержать собственный космический корабль. Точнее, яхту. Но она казалась мне огромной, поэтому я всегда называла ее кораблем. Когда я была маленькая, он ездил один, тогда это было нужно для развития его компании. Когда же я подросла, а он заработал достаточно денег, чтобы только давать указания управляющим, мы стали летать вместе. Только теперь ради удовлетворения жажды путешествий. Мы побывали на многих планетах. Я видела многое такое, о чем мои сверстники только читали в книжках. Мама редко ездила с нами, она больше любила быть дома.
Однажды папа собирался слетать в соседнюю систему, надо было проверить деятельность филиала его фирмы. Меня он не хотел с собой брать, собирался один. А я все равно пробралась украдкой на яхту, спряталась там и вышла, только когда корабль вошел в гиперпространство. Конечно, папе это не очень понравилось. Он рассердился на меня, но долго злиться не мог. Мы снова были вместе на нашей яхте. Только я не догадалась, что, собираясь в одиночную поездку, папа приготовил яхту для одного человека...
Когда мы вышли из гиперпространства, наша яхта попала в пояс астероидов. Такое бывает. Редко, но бывает. Навигационные системы всегда работают с небольшой погрешностью. И нам в тот раз не повезло. Я жутко испугалась. А папа... Он знал что делает. Он заставил меня одеть гермокостюм, и я даже не думала тогда, почему он сам не одевает. Только потом узнала, что на яхте тогда таких костюмов больше не было.
В нас попал астероид. Маленький, диаметром в несколько сантиметров. Но этого было достаточно. Я никогда не забуду тот ужас, когда поняла, что произошла разгерметизация, а папа без гермокостюма... Я помню, что он тогда еще успел сказать мне, что послал сигнал о помощи на орбитальную базу. И что он отдает свою жизнь ради моей...
Стелла снова заплакала. А я сидел абсолютно пораженный этой историей.
- Мне, мне очень жаль, правда, - вот и все, что я мог сказать.
- Жаль? - закричала Стелла. - Да ты можешь себе представить, ЧТО значит жить с сознанием того, что кто-то отдал СВОЮ жизнь за то, чтобы жил ТЫ! За то, чтобы ты дышал, чувствовал, видел! А не он! Хотя он очень любил жизнь! Слышишь? Очень!!!
Мы долго молчали. Я не мог сказать ни слова, а Стелла просто смотрела в пустоту. Уже без слез.
- Меня подобрали через пару часов. Как только папа послал сигнал на базу, они сразу отправили спасательный катер. Все это время наша яхта болталась среди астероидов. Я ревела, прижимаясь к телу папы, и каждую секунду ждала, что сейчас нас разнесет вдребезги какой-нибудь астероид. Тогда я и поклялась. Я не знаю, как еще мне вернуть этот долг. Долг жизни после смерти.
Стелла ушла в свою комнату, а я долго еще сидел в кресле, не замечая, как идет время и чувствуя, что у меня по щекам бегут слезы.
Мы больше не возвращались к этому разговору. С того вечера между нами снова появилось то молчание, которое было раньше. Только теперь не было той отчужденности. Мы ухаживали за нашими пациентами, поднимая их на ноги. Каждая новая выписка из медотсека была праздником прежде всего для нас.
После взрыва были и другие аварии. Были ожоги, отравления, переломы. Были операции. Но что-то изменилось во мне, и теперь я все делал с совершенно другим чувством. И самые тяжелые больные рано или поздно выходили из нашего кабинета здоровыми.
После окончания практики мне было не легко уезжать с Вулкануса. Слишком многое теперь связывало меня с этой планетой. Мы со Стелой вернулись в университет и не расставались до выпускного. Мы не ходили в кино, в кафе или на дискотеки, нет. Мы гуляли и молчали. А вечером уезжали за город и вдали от больших огней смотрели на звезды.
После получения дипломов нужно было решать вопрос с работой. Стелла получила приглашение с планеты Вера. На другом конце Галактики планета с золотыми недрами... Она поехала туда. Там много шахт, где люди получают травмы. А я вернулся на Вулканус. Спасать жизни людей, которые стали мне так дороги.