Пушкарева Яна : другие произведения.

Грехи и подвиги Алисы де Лассанж (Главы 1-9)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Филипп Красивый молча слушал клирика. От развала Ордена тамплиеров он получил изрядную прибыль. Безусловно, он желал большего. Но фантастические богатства ордена пока не были найдены. Его невероятная по масштабам операция затронула судьбы самых разных людей, в том числе, она изменила жизнь и богатого замка в Лангедоке. Еще немного, и ветер перемен подхватит его обитателей и понесет по бесконечным средневековым дорогам Франции. В компании приключенцев главной героине, дочери доблестного графа де Лассанж, предстоит раскрыть немало тайн, испытать себя и других, научиться любить и ненавидеть.
   О корзинщицах и лошадях Лангедока.
  
   Рауль, поместье Пюи, близ Каркассона.
   Едва все еще жаркое солнце Лангедока пробилось сквозь узкое окно, бросив томный луч на кровать молодого сеньора, он тот час открыл глаза. Через мгновенье сел, откидывая со лба пряди русых волос. Оглядев просторы своего ложа, юноша с чувством шлепнул по упругой попке, прячущейся среди складок покрывала и окончательно проснулся. Дивные ягодицы у дочки корзинщика! Да и все остальное, впрочем, хорошо! Поразмыслив, не разбудить ли ее с утра пораньше, дабы повторить ночные забавы, потянулся было к нежным прелестям, да осекся. Дверь отворилась, и старая кормилица влетела в комнату, запыхавшаяся и раскрасневшаяся. Юбки все в пыли, седые локоны выбились из-под чепца:
  - Мессир Рауль! Старый Ворон пожаловал! Сюда направляется!
  И отвернулась прочь от юноши, потупив слезящиеся глаза, так как был он, в чем мать родила. Высокий, статный, с сильными руками и ногами, Рауль Делатре был похож на римского бога, статуя которого притаилась в саду у пруда. Срамная статуя, впрочем, по мнению матушки Бинвениды.
  - Матушка Бинвенида, разбудите ... эээ...Девицу разбудите, да проводите прочь, - Рауль вскочил и бросился к окну. На просторном дворе подозрительно тихо. Ни кареты ,ни лошадей. Лишь кухонный мальчишка бегает за сбежавшей полуощипанной курицей. Вот хитер отец! Тайком приехал!
  Матушка Бенвинида хлопотала, отыскивая платье ночной прелестницы, да так и застыла с одеждой в руке. Корзинщица едва грудки прикрыла расшитой подушкой. Отец вошел.
  Родитель, окинув взглядом сию картину, Адама в полной наготе и новоявленную Еву с атласным фиговым листом на причинном месте (подушка робко переместилась ниже), сел молча на деревянный сундук-скамью.
  - Отец! - вымолвил молодой повеса.
  Старик глянул сурово:
  - Матушка Бинвенида, уберите сей полевой цветок вон из покоев. Да и сама ступайте, пока худо не вышло! - встал, хмуро глянув на сына, бросил ему рубаху, - Прикройся!
   Тут и началось! Выслушал Рауль и о грехах смертных, и о деяниях недостойных, и о легкомыслии зловредном, и о долге зачать наследников. Жениться надобно ему, сыну богатейшего старшины Каркассона, наследнику огромного состояния, а не бастардов плодить!
  Рауль стоял, склонив русую голову, честно пытаясь вникнуть в смысл речей отцовых, но в мыслях вертелась совсем иная картина. Так и виделись мягкие алые губки, розовые соски да пухлые икры ночной гостьи.
  - Мост построен? - переходя от назиданий к действительности, спросил отец.
  - О, да, - гордо ответил отпрыск. И вправду, Рауль был искренен. Мост, необходимый для их владений и хозяйства был почти закончен. Сулило это немалую выгоду роду Делатре. Земельный надел, когда-то принадлежавший церкви, был уступлен отцу в прекарий за весьма деликатную услугу епископу. За несколько лет седой цеховик привел его в порядок, возродив винодельню и мельницу, отстроив богатый дом и пристройки. Рауль и послан был сюда отцом, дабы следить за всем в поместье и, кроме того, избежать многочисленных жалоб от достойнейших граждан Каркассона, обеспокоенных будущим их дочерей и жен.
   Старый Симон Делатре, был крепок умом и здоровьем. Богатств достигал по-разному. Интригами и хитростью, отчаянными решениями, изрядным честолюбием и прозорливостью. Беду за милю чуял. Оттого и прозвали его Старым вороном. Называли за глаза с опаской и уважением. А уж сына единственного любил он безрассудно, прощал невоздержанность, хотя и старался держать в строгости, насколько мог.
  - А дворяночка соседская как? Был ли у нее, представился? - сурово спросил отец.
  - Был. Представился.
  - И что ж? Род у них худой, бедный, скоро один титул и останется. Но титул в закрома не положишь. Понравился ей?
  Рауль вздохнул. И тягостно объяснил отцу, что дворяночка, может, и голодна бывает, но толста, что бочка в погребах местных. А, кроме того, краснолица и кривонога. Ей он глянулся. И отец ее на него, Рауля, благосклонно посматривал. Но как на ней жениться-то? Ведь смотреть противно, не то, что в супружескую спальню вести.
  - Ишь ты?! Кривонога, говоришь? И где ж ты ее ноги разглядел? - прищурился Ворон. - Но, да ты прав в чем-то. Твоя матушка, упокой господи ее душу, красавицей была. Что ж, поищем титул в другом месте. Затем и приехал.
  Рауль вопросительно посмотрел на отца.
  - Одевайся, мост поедем смотреть. По дороге и поговорим, - Симон Делатре поднялся и вышел прочь, оставив сына лишь догадываться, какую судьбу он ему уготовил.
  
  
   Алиса, замок Лассанж, близ Нарбонны, три года спустя.
   Младшая дочь графа де Лассанж, пэра Франции, потомка доблестного рода, Алиса, вела себя весьма недостойно. Прижав розовое ушко к замочной скважине в своей опочивальне, она старательно ловила каждый звук извне. Сестра ее, Агнес была в ужасном расстройстве. Страшная беда обрушилась на нее. Жених, с кем была она помолвлена с восьми лет, скончался от лихорадки нынешней зимой. Намеченная свадьба так и не состоялась. Но отец, влиятельный граф Лангедока, принялся подбирать жениха для старшей дочери. Были у него планы на сей счет. Вот только у Агнес все перевернулось с ног на голову. С самой весны выпытывала она у батюшки, что за доля ждет ее, и желала себе жениха красивого, доброго и богатого. Отец пообещал, что именно такого и найдет ей в славном Лангедоке или же за его пределами. С первый весенних дней Агнес только и думала о новом супруге. Платья заказывались без конца, все новые украшения просила она у батюшки, орошая слезами свои просьбы. Чувствуя себя несчастной и в какой-то мере обиженной, Агнес требовала внимания и нарядов.
   Но этим утром, граф выгнал целую свору торговцев из замка. Из самой Нарбонны. Помощник его Алан Тесьер, доложил-таки графу, что наряды его старшей дочери стоят ровно столько, что хватило бы вооружить нескромную армию. Граф решил прибегнуть к помощи короля. И очень кстати, Филипп Красивый издал указ о четырех платьях в год. "...Ни одна женщина, ни одна девушка, не имеющая дворянского звания, не имеет права шить больше двух платьев в год. Дворянки имеют право на четыре платья в год..." Так и сказал дочери, опустив отчасти то, что графам и герцогам ограничений нет. Куда ж деваться бедной Агнес. Против короля не пойдешь. И тогда Агнес решила выменять платья у младшей сестры. Именно за тем и прилипла Алиса к двери, дабы понять, удался ли торг. Второй день не было от Агнес никому покоя: ни Алисе, ни прислуге, ни матери с отцом. Даже старому капеллану излила она свое горе.
   - Что за дело его величеству до моих платьев! - горько сетовала Агнес.
   Шаги раздались прямо за дверью. Алиса мигом отпрянула, и, в раз, у окна оказалась. Створка с грохотом распахнулась. И откуда у хлипкой сестрицы такая силища!
   - Ну? Что? Ты надумала? - хлопая мокрыми ресницами на припухших глазах, все еще всхлипывая, спросила расстроенная красавица.
   - Да, дорогая сестрица! Так и быть! Очень уж надоело тебя в слезах видеть. Я уступлю одно платье. Но взамен - твоя рыжая кобыла!
   Агнес задумалась:
   - Только одно за кобылу? Может, уступишь два? Алиса надула губки:
   - Ну нет! Если тебе не по нраву мое великодушное предложение, можешь ограничиться тем, что у тебя уже есть.
   - Хорошо, хорошо! - Согласилась Агнес. И , стеная, гораздо тише, старшая из сестер удалилась. Алиса улыбнулась самой себе. Преотличнейший обмен! Стоило потерпеть два денечка!
   Алиса - проказница и выдумщица. Хитрющая, как кошка. То ластится, то сметану сворует. Черноволосая, сильная, упругая, как натянутая тетива. От жаркого солнца - нос шелушится. От поводьев - следы на ладонях. Внешностью пошла в отца. Волосы того же цвета, что черное вино с искрой лиловой. Ростом чуть пониже сестры, и костью - пошире. Глаза синие-синие. Наследство Лангедокского неба.
   С сестрой они больше друзья, чем враги, но - святая мадонна! - как иной раз она досаждает Алисе! Лишь отец добр и милосерден к маленькой плутовке. Граф всегда говаривал, что надо бы Алисе родиться мужского полу! Ее мало интересовали роскошные наряды, затейливые кружева и ароматы восточных благовоний! Зато лошади, оружие и рассказы странников по вечерам у камина - вот что действительно заставляло трепетать ее храброе сердечко, захватывало и бередило душу. Песни трубадуров Алиса знала наизусть, а книги, столь редкое сокровище, читала все, иной раз, даже не понимая смысла.
   Все отцы хотят сыновей, наследников, продолжателей. Но в замке сначала появилась золотоволосая Агнес, потом непоседа Алиса, и лишь через восемь лет, после трех мертвых младенцев появился долгожданный красавчик Ренье. Теперь же, выполнив свой супружеский долг, графиня де Лассанж всегда была раздражена, больна, бледна и в не в духе. Лишь изредка удостаивались дочери ее внимания.
   Агнес радовала мать, была скромна и послушна. Да и внешностью удалась. Золотоволосая, как ее мать, светлоглазая и белокожая, Агнес обладала всеми достоинствами юной девы, воспетой поэтами и трубадурами. Особенной ее гордостью была прекрасная кожа, не тронутая болезнями и загаром. Роста, достаточно высокого, Агнес была слегка сутула, что тщательно скрывала, умело подобранным платьем и прическами.
   Алису же мать призывала для того, что бы пожурить и выразить неудовольствие. Но той было - как с гусенка вода. Ее жизнь была истинным приключением. В темных коридорах таились опасности, в кухне дышал пламенем огромный змей, а верный рыцарь всегда успевал спасти ее.
   А теперь из-за всей суеты с замужеством старшей сестрицы, о ней вообще никто не вспоминал, не заставлял вышивать, читать святые книги и идти утром в часовню при замке.
   Сегодня же, сама не своя от столь счастливой мены, забыв про все на свете, Алиса бросилась в конюшню с ликованьем и вожделением! Золотая Стрела теперь ее! Седлать ее немедля! Она бросилась вниз по винтовой каменной лестнице, нечаянно сбив по дороге парочку нерасторопных служанок, и оборвав синий бант на рукаве у юного оруженосца. Едва миновав стражников, юная дева увидела идущего навстречу главного конюшего Анри, который и был с самого детства ее главным спасителем и единственным рыцарем.
   - Сударыня, куда вы несетесь, как ядро над полями сражений? Мне нужно поговорить с вами! - удивленно прокричал Анри, пытаясь оказать Алисе должное уважение поклоном. Но увидев, что кланяться некому, бросился вслед за ней.
   - Святая Тереза, Анри, что с тобой? - Алиса бежала в сторону конюшен, и ее спутнику приходилось следовать за ней. - Чего ты раскланялся? Вы сударь, похоже, наглотались деревенской сливянки! - девушка рассмеялась, наконец, остановившись под огромным платаном. - Чего тебе?
   - Алиса! Ночью праздник в деревне! Пойдешь? Костры и танцы! Ну?!
   - Конечно, - ни на миг не задумавшись, ответила девица, - ты только коней тайно за воротами приготовь , а то матушка кричать и плакать станет, если ей кто доложит! И под окном жди! А сейчас я в конюшню - у Агнес Золотую Стрелу выменяла! Поехали со мной!
   - Так что, сопровождать, вас сударыня? - Анри вновь поклонился, косясь на проходящую челядь, и отчаянно пытаясь сохранить приличия.
   - Да, велю вам ехать со мной! - громко прокричала Алиса, отчего с платана сорвалась стая птичек.
   - Только умоляю, не несись, как сумасшедшая, - тихо проговорил Анри, следуя за госпожой и подругой. - А то точно доложат. Вон наставница твоя идет!
   - Тогда точно - бежим! - и пустилась во все тяжкие, уже за спиной, слыша, визгливый крик мадам Берти:
   - Госпожа Алиса, у вас урок шитья! Я пожалуюсь ее светлости! Нет, я доложу его светлости!!
   "Да хоть королю!", - мелькнула в голове. Но вскоре крики стихли, и, Алиса с удовольствием представила красное от злости лицо наставницы. Хотя, непременно, пожалуется всем. Но ведь, то будет вечером, а пока...
   Теплая круглая галька летела из-под копыт. Тонкие деревца и целые рощи оставались позади так быстро, что ей казалось, они зеленой толпой убегали прочь. Вдали показался морской берег. Подстегнув Стрелу, наездница пустила ее по склону вниз, казалось, прямо в синие бескрайние волны. Лошадь мчалась как ветер! Ей не было равных! Как можно поменять парчу и шелк на такое счастье?! Бедная, бедная сестрица... Алиса натянула поводья, и, прекрасное животное остановилось, взбивая воздух копытами.
   - Разве она не чудо!? - задыхаясь, прокричала девушка скачущему следом Анри.
   - Ты сумасшедшая, ты свернешь себе шею когда-нибудь! - Он ловко спрыгнул на землю, и, роняя перчатки, подбежал к кобылице, выдернул повод из рук Алисы.
   - Мне иногда кажется - ты молния, брошенная на землю! Господь накажет тебя за строптивость!
   - Перестань, Анри. Мне просто нравится быстрая езда!
   - Это безумие! Что будет, если ты упадешь? Свернешь шею, как старый Ксавьер, и, тебя понесут в семейный склеп!? Разве это прекрасное будущее? - Анри почти кричал. - Ты взбалмошная, избалованная девица!
   Проказница спешилась и, подойдя поближе к Анри, взяла его за руку.
   - Хорошо, хорошо. Я не буду. Только не делай вид, что обиделся. Мы же друзья!
   - Друзья? Весьма мило, сударыня, что вы вспоминаете об этом, когда вам удобно! Я ваш конюший , не более. К друзьям прислушиваются и не заставляют сходить с ума от беспокойства!
   Отвернувшись, он стал поднимать разбросанные перчатки.
  
  
   Руины старого монастыря.
  
   - Возьмите платье у Жели, сударыня, - все еще хмурясь, посоветовал Анри, - оно вам подойдет, кажется.
   - Ладно, ладно, одолжусь у служанки! А сейчас, поехали к старой часовне! Скоро закат, а оттуда дивный вид. Обещаю, гнать не буду! - Алиса вновь вскочила на лошадь, без помощи конюшего, - За мной, мой обидчивый друг!
  Молодые люди поскакали к леску на вершине холма, где, по словам старожилов, было самое таинственное место в округе. Там, поросшие мхом и плющом, окруженные могучими деревьями, скрывались остатки стен и арок старого монастыря. Окрестные крестьяне поговаривали, что там есть мрачные подземелья и тайные лазы, выходящие прямо к морю. Шептались так же, что не всегда монахи восславляли господа, а уделяли большое внимание накоплению богатств и усердно промышляли контрабандой, за что и наказаны были повешеньем.
   Впрочем, чего только не болтают глупые крестьянки, полоща белье в ручье! Уж Алиса и Анри облазили вдоль и поперек эти развалины - ничего там не было. Ни ходов, ни подземелий, ни сокровищ. Анри всегда сопровождал Алису, сколько себя она помнила. В замке он рос с малолетства. Отец говаривал, что у Анри достойный родитель, исчезнувший бесследно при падении Акры. Род Анри бедный, но благородный. Мать его умерла родами, а граф пожалев, взял мальчика к себе. Более не объяснял ничего. И на вопросы Анри, которые он осмелился как-то задать, отвечал лишь одно - 'всему, юноша, свое время, и знаниям тоже..'. Анри умело фехтовал, прекрасно держался в седле, знал латынь, слагал недурственные вирши, и с тринадцати лет всюду следовал за десятилетней Алисой. А в восемнадцать граф доверил ему управление конюшнями, о чем пока ни разу не пожалел.
   В замке и окрестностях Анри пользовался популярностью. Все его знали, все ему доверяли. Девушки тихо вздыхали о его смуглой коже, очевидно доставшейся ему от матери, возможно, как судачили, уроженки солнечной Кастильи. Карие глаза были внимательны не по возрасту, что часто отличает людей, выросших без родительской ласки. В порученной ему работе он разбирался с умом и сноровкой, нередко прибегая и к наказаниям нерадивых подчинённых. Был строг, и за то его тоже уважали и побаивались. Алиса же имела над ним особую власть.
   Взлетев на самую макушку холма, наездники спешились и расположились на поваленном бревне, спиной к лесочку. Золотой клубок солнца скатывался в море, оставляя жгучие желтые нити на поверхности воды, искрясь и теряясь в иссиня - свинцовых волнах. Тревожный крик чаек наполнил воздух, словно птицы беспокоились, вернется ли дневное светило или пропадет за горизонтом, оставив их в темноте. Алиса любила эти часы, когда день сменялся ночью, когда после жаркого дня наступала вечерняя прохлада, оглашаемая криками птиц и шуршанием камыша в заливах. А потом, после заката так восхитительно было нестись по темным холмам прямо навстречу зарождающейся луне, и еще бледным, едва мерцающим звездам.
   Девушка вздохнула:
   - Как же красиво! Так и хочется полететь вслед за чайками, увидеть, что там, на другом берегу морской глади! Анри, ты уже не сердишься? - Алиса слегка толкнула Анри локотком, - Мне еще мадам Берти выслушивать, и матушку, и сестрицу! Будь ко мне благосклонен! Ведь запрут на ключ на ночь!
   Анри кивнул, печально вздохнув, но тут же лукаво блеснул карими глазами:
   - Ну да, сударыня, только впереди еще вся ночь! Ну а ключ, моя госпожа, он давно у вас на дне сундучка с платьями. Спасибо нашему кузнецу Вотрэ, да поможет ему господь, - и он рассмеялся заливисто и дерзко. Так, как только он один и мог.
   Со вторым ключом вышла у них совсем смешная история. Не всегда Алису запирали, но устав от ее неожиданных исчезновений то с раннего утра, то глубоким вечером, отец все ж распорядился на ночь покои дочери запирать. Хоть и сердилась на него Алиса, надувая розовые губки, родитель был непреклонен. Ключ доверили мадам Берти. Уяснив, что теперь выпорхнуть на волю сложнее, Алиса вытянула злополучный ключ у задремавшей над вышивкой наставницы. Выбросив его в окно, поджидающему Анри, она усердно занялась рукоделием.
  Анри же, спеша выполнить столь важное поручение, бросился верхом в деревню к кузнецу, но так спешил, что на мосту через ручей едва не столкнулся с телегой. Резко осадив лошадь, чтоб не покалечить животное, Анри уже в деревне обнаружил, что ключ исчез. Поразмыслив, что негде ему потеряться, кроме как на мосту, он стал терпеливо рыскать по заросшему камышами и колючками берегу. Но к несчастью, так ничего и не отыскал.
  Вечером мадам обнаружила пропажу ключа. Покосившись на Алису, она старательно шарила в складках юбки. Идти к графу вечером ей не хотелось. Взяв воспитанницу за руку, мадам Берти проникновенно просила ее не покидать своих покоев, пока ключ не сыщется. Иначе, не миновать ей графского гнева. Юная плутовка обещала, сказав, что вовсе зла никакого не хочет принести своей дорогой наставнице. Слово свое она держала, пока упрямый Анри день на третий примерно отыскал- таки ключ в зарослях на берегу ручья. Тут же снес его кузнецу вместе с парой других.
  А мадам Берти была безмерно счастлива найти пропажу в своем рукоделье. Вот как завалился ключик-то! Три дня не могла найти!
   Вскоре они смеялись вместе, вспоминая, как выкрали ключ у спящей наставницы Берти. Впрочем, проказ у них было много. Но сегодня было нечто особенное! Ночью в деревню! Мало того, что Алиса в деревнях не бывала без нужды, да и отец запрещал. Вот графские угодья Впрочем, проказ у них было много. Но сегодня было нечто особенное! Ночь в деревню! Мало того, что Алиса в окрестных деревнях не бывала без нужды, да и отец запрещал. Вот графские угодья - были исследованы вокруг замка изрядно. И старый монастырь, и римская дорога, и лес. А вот так, что б на праздник, да еще в одежде прислуги! Такого не было. И не приходило даже в голову молодым людям, что приключение это кончится для них совсем необычно.
   - Поехали, Анри, друг мой, - Алиса встрепенулась.
   Конюший помог ей забраться в седло, и они отправились по тропинке мимо развалин - так было короче. Темнело. И неожиданно впереди среди темных ветвей замаячил робкий огонь. Как будто кто-то зажег факел. Анри сделал знак остановиться, и придержал коней.
   - Что там? - шепотом спросила Алиса.
   Анри поднес палец к губам. Бесшумно спрыгнув на землю, он сунул девушке поводья своего коня и скрылся в кустарнике:
  "Нет, так мы вовсе не договаривались! - рассерженно подумала девушка. - Он что решил, что я тут останусь!?" - и, привязав обоих животных к дереву, Алиса кинулась вслед за ним.
   Почти налетев на Анри, она упала в траву рядом. Он укоризненно поглядел, покачав головой. Свет шел из разлома в стене монастырского дворика.
   - Давай ближе проберемся, - снова зашептала бесстрашная девица. - Туда, где дымоход обвалившийся, может, и разглядим что-нибудь.
   Дружно, словно по команде парочка поползла за груду камней, переглядываясь и азартно похохатывая. Отсюда до расщелины - рукой подать, и отталкивая друг друга, они заглянули внутрь. Свет факела освещал небольшой круглый зал с остатками колонн. Три фигуры в плащах и капюшонах деловито сновали, собирая в кучу веревки и мешки.
   - Это призраки? - восхитилась Алиса. - О! Это призраки, Анри!
  Вытянув шею, оба лазутчика пытались увидеть, как можно больше или услышать речь. Но неизвестные молчали, продолжая свою работу.
  - Нет, Алиса, не призраки, - тихо шепнул он, - пошли отсюда!
   - Да кто же они? Разбойники? Откуда они на земле моего отца?
   Неожиданно, заставив Алису вздрогнуть, со стороны входа в аббатство, увенчанного каменной аркой, послышались шаги. И кто-то четвертый , одетый так же, вышел к свету.
   - Да прибудет удача с нами, - тихо сказал он.
   Голос был знаком. Легок на помине деревенский кузнец Вотрэ. Он вдруг посмотрел прямо в сторону их укрытия, словно увидел кого-то в темной щели. Ух!
   Анри потащил Алису назад, ухватив за кожаный поясок, и хотя она упиралась, желая услышать больше, все было тщетно! Силы были не равны, и девушке пришлось уступить, и спешно ретироваться к полянке с отставленными лошадьми. Подкинув ее в седло, Анри повел под уздцы обоих животных другой тропой.
   - Черт, Анри, почему ты не дал мне послушать?! - пытаясь пнуть Анри маленьким сапожком, негодовала Алиса.
   - Ты ругаешься, как тамплиер!
   - Брось! Ну что делает там наш кузнец в капюшоне и плаще? И кто остальные трое?
   - Ты еще ножкой топни! Не лезь. Не наше это дело, - спокойно заметил Анри.
   - Как не мое? Земля отца, он тут сеньор полноправный. Хочу знать, чего они тут замышляют! - и тут ее осенило. - Ты знаешь?! Ты догадываешься, что они делать собрались и мне не говоришь! А еще на меня обижался! "Друзьям надо доверять, к друзьям прислушиваются", - передразнила она.
   - Алиса, послушай! Но не мог я тебя сказать, не мог. Не моя это тайна. - Анри приостановился и виновато посмотрел на нее, - Ты лучше не спрашивай!
   Девушка ненадолго замолчала.
   - Но я -то могу ее узнать? - вновь возмутилась неугомонная красавица. - Неужели и мне не скажешь? Я отцу ведь ни словечком не обмолвлюсь! - добавила Алиса примирительно.
   - Нет? Точно? Поклянись! - Анри повернул лошадь, пустив ее боком впереди Золотой Стрелы, хитро ухмыляясь и сверкая взглядом. - Или нет, скажи - велю ответить!
   - Ах, вот как?! - Анри гарцевал впереди, не давая обогнать себя на тропе. Алиса слегка пришпорила Золотую Стрелу и направила на жеребца Анри, но разойтись им не удавалось.
   Он расхохотался, и тут зазвонил колокол. Оба, не сговариваясь, пришпорили. На фоне луны уже возвышался темной громадой замок Лассанж.
   Влетев в ворота замка и осадив коней, всадники заметили, что тут вовсе не ждут их появления. Не бежит испуганная Берти с криками "куда ж вы пропали" и "неужели вы еще живы", не смотрит косо начальник караула, осознавая, что вот-вот и ему придется искать графскую дочь со всем отрядом, не выглядывает из окна матушка с нахмуренным лицом.
   Напротив, картина представала мирная: пара служанок носилась вдогонку за поросенком, поваренок, на ночь глядя стремглав бежал в кладовые, а навстречу им спешила с неубранными волосами возбужденная Агнес.
   - Что случилось, сестрица? - спрыгивая с лошади, крикнула Люсьена. - У нас гости?
   - О-о-о! - простонала сестра. - Граф де Лонкур прибыл, вроде как с нечаянным визитом! А я думаю - может это все насчет меня. Батюшка в кабинете с ним беседует. Я Катрин посылала подслушать, но она, дурочка, говорит, дверь плотно закрыли. А еще профессор прибыл из Монпелье, с учеником! Краса-а-а-вец! Он у нашей матушки лекарем станет. Целых восемь месяцев будет практиковать в замке. Ты, сестрица, быстро в покои беги, приберись да оденься - такой праздник будет!
   - Да остановись, сестричка! Что твои слова означают? Как это - "насчет тебя"? И кто красавец - профессор или ученик? И на ужин не пойду, нездорова я! - Алиса направилась к замку, бросив поводья Анри, который, учтиво поклонившись Агнес, сразу же отошел в сторонку.
   - С ума сошла? - Агнес засеменила за младшей сестрой. - Как не пойдешь? Может, меня сватать станут! Ведь отец обещал мне хорошего жениха, а граф богат и знатен, - старшая сестра остановилась. - А что случилась, чего ты вдруг больная сделалась?
  - Сестрица, милая, ну так иди , может там судьба твоя тебя ждет! Ты ведь так этого хотела! - Алиса обняла ее, пытаясь ободрить и успокоить. - Надеюсь, ты рада! А мне зачем на графа смотреть? И на профессора вроде тоже без надобности. Разве что на ученика. Так он все равно восемь месяцев тут околачиваться будет - нагляжусь еще! А вот тебе, невестушка наша, поторопиться надо.
   - Алиса! Батюшка велел тебе идти. И матушка недовольна будет. Ведь ты не больна?
   - Больна, больна, - закивала Алиса, - на руинах головой стукнулась, когда с лошади спрыгивала. Теперь очень голова болит! Я отцу скажу. А пока в покои пойду. Вот ты лучше ступай, приберись да платье надень, а то граф тебя сватать не станет! Ты ж у нас красавица и умница! Вот и покажи свои прелести во всей красе. Ладно?
   - Хорошо,я тебе завтра все расскажу! - и довольная Агнес отправилась к себе в комнаты.
   Маленькой плутовке же предстояло найти лентяйку Жели, забрать у ней платье, достать припасенную заранее веревку и рассказать неугомонной наставнице Берти о своем нездоровье. Главное, побыстрее остаться в одиночестве, в надежде, что ни мать, ни отец не пожелают увидеть свою нерадивую дочь. Но не тут-то было! Едва Алиса взбежала на лестницу, как Жели, утирая нос передником, буквально врезалась в нее у дверей комнаты:
   - Госпожа Алиса, господин граф Вас к себе просят. Изволят хмуриться. Так что идите в кабинет к его светлости, а то, чего доброго, ругаться начнет! Вспомнив, что у нее страшная головная боль, Алиса приняла унылый вид и, охая и вздыхая, сообщила служанке: - Мне нездоровится, - тихо сказала она. - Пораньше спать лягу. Передай отцу. Вот и все! Теперь позвать служанку и достать из-под лестницы, спрятанную там на разные случаи, веревку! А потом уж пусть мадам Берти дверь запирает. Платье, которое принесла Жели, скорчив страшную гримассу, вполне подошло. Немного непривычно, но вполне мило. Постояв у зеркала, Алиса заставила охающую от страха служанку, причесать ей волосы, и, напугав ее всеми карами небесными, велела молчать. Да... На крестьянку она вроде не похожа.
  
   Вино, танцы и немного латыни
  
  
   На сельском празднике Алиса ни разу не была до этой ночи. Анри рассказывал ей много раз, возбуждая ее любопытство:
  - Там жгут костры и пьют вино Лангедока, летят искры в темное небо и парочки влюбленных сбегают на берег реки к мельнице и, укрывшись в высокой траве, целуются до утра! - поведал ей Анри мечтательно. И Алиса представляла себе, как весело кружатся жители в пестром хороводе, играет музыка, как стучат кружками мужчины в таверне и раздаются озорные шутки.
   - Отведи меня туда! - немедленно загорелась она. Конюший противился недолго. Предприятие опасное, конечно, но не впервой заговорщикам удирать из замка! Да и веселье того стоит! В прошлом году перетягивали палку, да кузнец так тянул, что она треснула, и сучок - бах! - прямо красотке Матильде в глаз! Синяк нешуточный, а Матильда заставила кузнеца нести ее от деревни до мельницы на плечах! А к утру уже, загулявший крестьянин обнаружил, что спит на мельнице не с молодой девицей, а со своей собственной женой. Гоняла она его по всей деревне поленом, пока не забрался он на высокий дуб, где и сидел до вечера, окруженный мальчишками, мяукавшими под деревом.
   Но вот сегодня все и свершится! Буря восторга поднималась внутри, когда представляла Алиса всю опасность и необычность задуманного приключения! Предвкушение заставляло ее дрожать и все жарче пылали щеки. Опустив засов изнутри, девушка бродила по комнате, то и дело выглядывая в окно, желая и боясь одновременно услышать знакомый условный сигнал! Казалось, вечность прошла, прежде чем раздался приглушенный свист!
   Закрепив веревку и сбросив ее вниз, Алиса мигом оказалась на земле. Анри привычно поймал ее сильными руками, быстро скрыл конец веревки за вьющимися стеблями плюща, и беглецы стремглав кинулись к повозке с сеном, оставленной средь двора. Затаились, ожидая прохода караульных. Остался пробег до стены и там - маленькая калитка, откуда приносят продукты из деревни.
   - А тебе идет платье, - зашептал Анри, - ты прямо красотка!
   - А ты и разглядеть успел! - прошипела в ответ Алиса.
   - А я давно разглядел! - усмехаясь, сказал Анри.
   Совершенно неожиданно калитка, через которую они намеревались покинуть замок, пронзительно скрипнула, и медленно распахнулась. Она явно была открыта! Оттуда без огня или факела появилась серая тень. Лишь луна освещала грузную, явно мужскую фигуру. На таинственном незнакомце был серый плащ, шляпа, а под плащом угадывался меч. Очень странным показалось это Алисе. Этот некто, весьма скоро и ловко направился к замку, прямиком в сторону кухонь и кладовых.
   Тут Анри толкнул ее в бок - времени не было! Если уж дверца открыта, надо нырять в нее! И молодые люди, как всегда, без слов поняв друг друга, стремительно выпорхнули за стену замка.
   Пробежав до канала, они, наконец, остановились перевести дыхание. Глядя в сверкающие глаза Анри, Алиса спросила:
   - И кто это? Что за ночные незнакомцы повадились в Лассанж, и ведь явно ожидаемые гости! Калитка-то отперта была.
   - Не знаю. Но ключ только у вашего отца, у Тесьера, ну да и у меня, конечно! Я дверку не открывал. Значит, либо господин граф, либо начальник стражи. Но он без вашего отца и шагу не сделает. Значит...
  - Это к отцу, - сделала вывод догадливая Алиса. - Ну и странные дела творятся, Анри! Много сегодня гостей в Лассанже. Не до нас всем будет. Пошли скорее! Где лошадь-то?
   - Вон на берегу, к осине привязана, - Анри смотрел на Люсьену, жуя соломинку, и озорная улыбка не сходила с его лица.
   - Ну чего? Что ты так смотришь? Это платье виновато? - она оглядела себя. - Не так что-то?
   - Да все так, Алиса! Просто необычно видеть тебя в таком наряде! - он прищурился и добавил - Видная и пригожая девица из тебя вышла, прямо бутончик! - и он расхохотался, отчего Алиса пришла в ярость.
   - Ты сам это все придумал, а теперь смеешься! Ты своим подружкам в таверне про бутончики рассказывай! А то достанется тебе сейчас!
   - Все, все! - он отскочил от нее и примирительно замахал руками. - Это я от неожиданности. Правда! Не злись. Все - поехали!
   Глянув на лошадь, девушка оторопела! Вернее, это был конь, еще вернее то, что от коня осталось.
   - Анри! Это кто? - подбоченившись, спросила рассерженная в конец, девица.
   - А ты что хотела? Прибыть на сельский праздник на лошади из графских конюшен? И как бы это выглядело? Того и гляди слухи пойдут, что я украл дочку графа, а ты плясала у костра, как самая простая селянка! Нет уж, ты сегодня - родственница нашей кухарки, зовут тебя Соланж и пришла работу в замке подыскать! А кухаркиной свояченице на графских лошадях разъезжать не пристало.
   - И то правда! Только, боюсь, сие несчастное животное издохнет прямо у нас на глазах от старости! - вздохнула ценительница лошадей.
   Кое-как вдвоем они устроились на спине древнего бедолаги. И он, хотя и удивленный столь странно тяжелой ношей, вполне сносно потрусил в сторону деревеньки. Танцы и костры намечались возле мельницы, а ровно в полночь открывали бочки с прошлогодним вином, что бы поприветствовать новый урожай. Так из года в год Лангедок чествовал молодую лозу! "Нет слаще вина, чем в Лангедоке", - говаривал граф Лассанж. "Нет краше девушек, чем в Лангедоке", - говорил Анри. "Кому что", - думала Алиса.
   "Интересно, а что Анри об этом знает? О девицах, и о мельнице", - с интересом думала Алиса. О его подружках как-то рассказывала глупая Катрин, служанка Агнес. Якобы старая Лабузье, слывшая великой знахаркой, самолично утверждала, что видела дочку мельника Матильду, ночью у старого моста. И вроде, любезничала она с Анри. А после Матильду отправили в соседний Баж к родственникам. Говорят, от греха подальше. Агнес этот вздор услышала невольно, и в подробностях передала Алисе. 'Неужто , правда?' - прижимаясь к Анри, гадала Алиса.
  Так и доехали они сначала до местной таверны, которая называлась "Серой гусыней". У крыльца топталось много народу, кто-то выходил, едва держась на ногах, кто-то только направлялся, желая промочить горло, а внутри вовсю шло веселье. Слышались возгласы, громкие крики и нестройное пение. Странно ощущала себя Алиса. В какой-то момент она и вовсе хотела вернуться, но Анри крепко сжал ее руку:
   - Я поблизости, не бойся!
   - Я и не боюсь! - и, они, не сговариваясь, шагнули в открытые двери таверны.
   Внутри было полно всякого народу. Все веселились, как умели и, кажется, все только начиналось. На вновь пришедших и внимания никто не обратил. За дальним столом сидел толстый потный монах, отложивший в угол свой мешок со святыми мощами, которые он весь день пытался продать незадачливым жителям. Теперь же он, явно осушив не первую кружку, проповедовал что-то двум рыбакам, пришедших на праздник из Перьяка или Бажа. Рыбаки одеты были в чистое и пили умеренно, возможно, надеясь, на ночное приключение. Рядом - явно купец, торговавший сегодня сукном на ярмарке, далее - парочка школяров, очевидно, прибывших на праздник из Монпелье к своим подружкам, сидевшим тут же. В углу же, под сильно коптящей свечой, сидел одетый в пыльный плащ господин, без умолку что-то говоривший даме (явно юной вдовушке), и не выпускавший кружку вина из одной руки и кусок ветчины с горчицей из другой. Туда парочка и направилась.
   - О! Никак, сам великий укротитель графских повозок пожаловал! - весело закричал балагур в пыльном плаще. - С красоткой! Иди сюда, мой добрый Анри! Ибо скоро наступит святой час открытия винных бочек, и вкусим мы сладость земных удовольствий, что зовется лозой виноградной!
   - Привет тебе, старина Кассиан! Опять губишь своим красноречием души милых вдовушек?
   - Sermo datur cunctis, animi sapientia paucis, что означает: "Всем дано говорить, но мудро мыслить - немногим". А чем больше я говорю, тем больше пью, чем больше пью - тем мудрее мыслю. А мудрые речи надо излить. И вот я снова говорю. А чем больше я говорю...
   - Да я тебя понял, дорогой Кассиан! Только задерживаться мы тут не собираемся. Вот дождемся открытия бочек - и к мельнице пойдем. А ты, мой красноречивый друг, собираешься ли на мельницу?
   - Мельница - это вертеп разврата, как говаривал, бывало, наш ректор в Монпелье! - Кассиан отхлебнул львиную долю вина и продолжил мысль: - А ты, Анри, не похож на развратника. В тебе так и видится благородная кровь. А кто твоя очаровательная спутница?
   - Свояченица нашей кухарки, Соланж. Ты что, на целую ночь тут устроился? Да прекрати пить кружками, иначе и до мельницы не дойдешь! - Анри подвинул стул мнимой кухаркиной родственнице, заботливо усадив напротив Кассиана.
   - Хммм... - задумчиво хмыкнул Кассиан. - Пить такими наперстками - все равно, что воробьев причащать! Брось, Анри! Interpone tuis interdum gaudia curis, что значит: "перемежай серьезный труд с развлечениями". Я тут тружусь с самого полудня, следовательно, на мельницу пойду развлекаться!
   Алиса от души рассмеялась! Какой забавный плут этот Кассиан!
  
  Голоса в таверне становились громче. Кто-то спорил, кто - то произносил речи, за дальним столиком похрапывал монах, прислонившись к своему мешку. Две подружки школяров, нескромно смеялись, опрокинув уже не один стаканчик вина! Со всех сторон слышался гвалт, обрывки речей. Как будоражила вся эта суета юную графиню! Все эти люди забавляли ее. Кричащие, смеющиеся, бранящиеся и спорившие ! Как не похоже было это на замковые приемы! Здесь кипели страсти - любовный флирт затевался с полу-взгляда, ссора вспыхивала с полуслова! Кровь поднималась к голове горячими толчками, сердце выскакивало из груди!
   - Что с тобой, - Анри тронул Алису за руку. - Ты как завороженная, а глаза сверкают? Выпьешь чего-нибудь?
   - Да, Анри, да! Принеси вина с водой. Голова кружится. Принеси вина!
   - Ого, красавица, да ты девушка с перчиком! Такую и наш Анри не взнуздает сразу! - Кассиан вновь опрокинул стакан, - И кому ты там свояченицей приходишься? Неужто хромоногой Бернадетт? Так у нее в родственниках, небось только жерди оградные! До того тоща!
   Кассиан вроде шутил, но взгляд у него был серьезный, пристальный.
   - Ох, не вам сударь, судить о добронравной Бернадетт! - весело ответила девица. - Ибо хоть и тоща она, да поесть не промах, и родственников у нее, именно как жердей на изгороди!
   Кассиан засмеялся и уставился на горящую свечку. Странный он малый. Анри принес кружки с вином, и Алиса с жадностью выпила. Видимо от волнения и возбуждения у нее в горле совершенно пересохло! И в это самое время, кабатчик, стукнул в железное блюдо, и закричал, перекрывая пьющих и горланящих селян:
   - Полнооочь! Его светлость граф вина пожаловал на праздник! Пейте, люди добрые! Пейте, да добром сеньора нашего поминайте! За урожай и жизнь сытую!
   И тут все закричали, повскакивали с мест, и, смеясь, игриво расталкивая друг друга, потянулись к бочонкам, которые выставил хозяин на общую пользу!
   И, Алиса, белкой вскочила на стул, отвергнув попытки Анри поддержать ее. Поверх голов она видела, как устроили шуточную потасовку у бочек, как полной, красно-лиловой струей хлынуло вино из бочки, как лилось оно, наполняя стаканы и кружки, окутывая дурманящим запахом полутемную залу, как смеялись и приплясывали мужчины и женщины, поздравляя себя и окружающих с праздником урожая! "На мельницу!!" - закричали девицы. И все подхватили: "На мельницу, на мельницу!"
   Алиса мигом схватила Анри за руку , потянула к выходу.
   - Бежим же, бежим! - она притопывала, сгорая от нетерпения, готовая бежать к реке, к мельнице, в эту сумасшедшую, пахнущую вином и травами, ночь!
   - Да успеем, Алиса, - верный рыцарь улыбался, озорно и лукаво. - Куда ж тебя несет! Того гляди в хоровод не успеешь! Или кавалера не достанется!
   Кассиан чуть с прищуром поглядел на Анри. Встав и как можно ближе наклонившись к обоим, опершись на стол, он тихо проговорил:
   - Еще минуту назад девушку Соланж звали. Ох, Анри, друг мой, не про мула кобылка! Веди - ка ты ее в стойло!
   "Соланж" сверкнула глазами:
   - Кто мул, кто жеребец, лишь кобылке и знать! Не ровен час, взбрыкну!
   - Ох, сударыня! Не серчайте на пьяного нехристя! Я ж забыл - место наше под лавкой! - и он вновь завалился на стул, громко закричав:
   - Вина, черт возьми, хозяин, вина мне!
   - Кассиан, ты вина пей поменьше, да язык придержи! - сказал Анри, подхватывая Алису за талию. - Все, пошли, Соланж. Кассиан, мы тебя на мельнице ждем. Да приходи побыстрей, пока юных вдовушек не расхватали!
   Возле мельницы была вся деревня. Круглая луна и костер освещали поляну. Как оказалось, отец Алисы, благородный граф и на музыкантов не поскупился! Звуки свирели, рожков и колокольчиков приятным ветерком вливались в ее разбуженное сердце и наполняли и без того прекрасную ночь чувствами веселого ожидания и томительной грусти одновременно! Захлопали в ладоши, выстроившиеся в круг участники кароля, и поплыл, меняя направление и фигуры разноцветный хоровод из одежд, голосов и звуков! Алиса сгорала от нетерпения присоединиться, и уже в следующем танце вовсю наслаждалась музыкой и движением.
   И чувствовала она, как будто плыла по воздуху, едва касаясь земли, и все вокруг кружилось, звенело и пело. Анри был все время поблизости, едва удерживая ее в ритме. Его твердая ладонь ласково и жарко касалась руки Алисы, и эти прикосновения волновали и заставляли сердце стучать громче.
   Нет, это совсем не то, что сумасшедшая скачка на лошади. Это совсем другие, такие приятные и томительные ощущения. Всполохи костра отражались на лицах и фигурах, все громче играли музыканты, все быстрей становились танцы. Напряжение росло и ширилось, кружились деревья вокруг, мельница, казалось, размахивала огромными крыльями, вились осенние бабочки у костров, ликовали люди. Все танцевало и пело, вселяя радость и веселье во все божьи создания. Красивая эта была ночь. Алиса до этой поры и не знала, что так нежно могут соприкасаться руки, что таким манящим может быть голос.
   И вдруг - со стороны дороги послышались крики, тревожные возгласы, конский топот и звуки хлыстов. Пытаясь понять, что происходит, Алиса вытягивала шею и прыгала на месте, но откуда не возьмись, вынырнул Кассиан, ухватив их с Анри за руки. Он тянул к реке, и юная графиня едва поспевала за ним, обдирая коленки о заросли ежевики и дикой розы. Троица бежала в ночь, едва не падая, спотыкаясь о ветки и камни. Кассиан втолкнул их в хижину, где пахло пылью и сеном, и слышно было, как плескалась вода за дощатой стеной. И прошептал, задыхаясь:
   - Королевские конники. Беглеца какого-то ищут! Вам нельзя попадаться! Сидите тут. Как успокоится все - приду, - и он, прикрыв дверь сарая, бросился куда-то, шелестя травой и ветками.
   Алиса безрадостно упала на тюк соломы и, еле отдышавшись, сказала, грустно:
   - Вот и кончился мой праздник! Взялись откуда-то эти посланники короля! Кого они ищут, зачем приехали? Анри, ну почему, почему, мне так не повезло?
   - Ты лучше подумай, как не повезло тому, кого они ищут, - усмехнувшись и улегшись рядом, сказал Анри. - А ты и так не плохо повеселилась - порхала , как птичка весенняя.
   Анри перевернулся на спину и заложил руки за голову, вдохнул и продолжил:
   - Не печалься, Алиса, натанцуешься еще! Будет у тебя еще много праздников и кавалеров в золоте и бархате!
   - Анри! - укоризненно посмотрела на него подруга. - Ты же знаешь, не люблю я приемы в замке. Скучно и говорить надо не то, что хочется, а то, что положено. И улыбаться всем без разбору - и старичку кривоногому, и толстяку неповоротливому. Лишь бы матушка кивала и довольна была! А папенька не хмурился.
   Алиса повернулась к Анри и заметила, как синий свет луны играет у него на лице, как сверкают его глаза и слегка подрагивают губы. Протянула руку и обняла его за шею.
   - Алиса, ох, перестань же! - со стоном произнес он, тем не менее, поворачиваясь к ней лицом. - Я, между прочим, мужчина.
   - А я об этом догадываюсь, - посмеиваясь и притягивая его к себе, продолжала она будто шуткой. Шаловливое любопытство овладело ею. Кровь стучала в висках и не находила выхода. Она гладила его по щеке, целовала губы и щеки. Трепет его ресниц возбуждал, и неожиданно обжигающая волна прокатилась под кожей.
   Она, дерзкая, дразнила Анри и в тоже время, хотела прижаться к нему, обвить его шею руками и любоваться прядями его непокорных волос, лунными отблесками в его глазах и чувствовать, как стучит его сердце! Вдыхать пряный запах сена и ощущать всю болезненную усталость измученных поцелуями губ. Слушать, как задыхаясь, он шепчет что-то. Чувствовать, как жарко становится в душной хижине, как отрывается душа от тела и летит прямо к огромным звездам, поглощая сияющий мир вокруг.
   И она толком не осознала, когда ее желания, вдруг стали явью.
  
   Вечерний переполох.
  
   А в это время в замке Лассанж торопливо готовились к праздничному ужину. Гости всегда были радостным событием, ибо монотонность замковой жизни приводила в уныние всех его домочадцев. Особенно женщин. Самым большим развлечением в ежедневном быту замка было чтение книг или вечерние посиделки с рассказами забавных историй. А тут гости - и сразу трое. Агнес в десятый раз оглядывала себя:
   - Катрин! Ты волосы как причесала? Вот тут и тут - уложи заново! И складку на платье расправь! И серьги другие давай! Да поворачивайся, глупая девчонка!
   Агнес волновалась не на шутку. Не каждый день приезжают такие блистательные кавалеры, как граф де Лонкур. Собственно, рано ушедший жених Агнес, приходился Лонкуру племянником. Теперь, когда племянника не стало, граф унаследовал и владения своего брата, погибшего в при Куртре во Фландрии. На его попечении остались две племянницы. Сам он, не смотря на уже зрелый возраст, женат не был. Графу было тридцать восемь лет. Удивительный он был человек. Совсем юным рыцарем, был в Акре, мечтая присоединиться к славному ордену тамплиеров. Но почему-то так храмовником так и не стал. Когда Акра пала, он чудом остался жив, спасенный рыцарями ордена. Теперь его неожиданный визит, как казалось Агнес, был связан именно с его матримониальными планами. Или она ошибалась? А де Лонкур - прекрасная партия! Пусть вместо молодого юноши, Агнес и должна будет выйти замуж за вполне зрелого мужчину, но возраст жениха ее мало беспокоил. Ей нравился бравый граф, его мужественность и осанка. И , конечно же привлекало, что она станет хозяйкой большого замка, приличного состояния и сможет затмить всех своей красотой и нарядами. 'Главное, родить мужу наследника!' - была уверена Агнес. Помятуя о том, как радовался отец рождению Ренье, она понимала, что мужчина многое может сделать для женщины, подарившей ему сына и продолжателя рода.
   Наконец Агнес осталась довольна своим внешним видом и чинно отправилась в главную залу на ужин. Мужчины, а их было трое, слегка поклонились вошедшей девушке, и она в ответ весьма кокетливо наклонила прелестную головку. Щеки ее слегка пылали, грудь поднималась под платьем, как волна в прилив, и нежная улыбка слегка касалась розовых губ.
   Девушка тайком разглядывала гостей. Граф де Лонкур был очень хорош. Она исподволь наблюдала за тем, как он уверенно ведет себя, как вскидывает голову и слегка приподнимает бровь при разговоре, как смеется шуткам отца и как мимолетом поглядывает на нее. Что касается ректора из Монпелье, то тут Агнес ничего интересного для себя не увидела - седой, медлительный старик, бледный и довольно занудный. А вот ученик-медик оказался очень красивым юношей! Агнес сидела рядом и буквально ощущала, как он поедает ее глазами. 'Вот наглец', - думала она, тщательно жуя куриное крылышко.
   Известно, что многие студенты были из весьма состоятельных семей, но имя этого пригожего блондина, - Рауль Делатре, ничего ей не говорило. Впрочем, как выяснилось, он был сыном богатого купца из Каркассона, и его заботливый отец, утомившийся от весьма горячего нрава своего сыночка, решил приучать шалопая к наукам. Что и послужило началом обучения Рауля в Университете Монпелье. Трудно сказать, насколько юный повеса преуспевал в учебе, но судя по тому, как он отчаянно заигрывал с Агнес, любовные науки были ему не чужды. В самый разгар беседы об охотничьих птицах, девушка вдруг почувствовала, как колено красавца-врачевателя коснулось ее колена, что страшно возмутило девушку, и она едва не подавилась косточкой!
   Ужин продолжался. Хотя гости и были внезапными, но ветчины и копченых бычьих языков было в избытке, а так же подавали жареных на вертеле кур, приправленных специями, рагу из зайца с базиликом и петрушкой, пироги с рыбой. Украшением стола были редкие фрукты и самые разнообразные вина с собственных виноградников Лангедока.
   Наконец, благородный граф де Лассанж поднял кубок и объявил присутствующим:
   - Любезные наши гости и любимые мои домочадцы! И ты, Агнес, возлюбленная дочь наша, выслушайте меня и порадуйтесь со мной, так как граф де Лонкур, благороднейший и честнейший рыцарь просит у нас руки дочери нашей, Агнес! Ответь, дочка, по нраву ли тебе такое предложение, и согласна ли ты стать достойной женой верному моему другу?
   Агнес хоть и ожидала нечто подобного, но сердечко ее забилось, щеки вспыхнули, и она, взглянув на отца, затем на славного графа едва заметно кивнула и тихо ответила:
   - Согласна...
   И тут же девушка почувствовала легкое прикосновения колена соседа по столу и натолкнулась глазами на его ироничный взгляд. Агнес немедленно отвернулась и все еще, краснея и волнуясь, пригубила вино из бокала. Все радостно стали пить за помолвку. И лишь графиня де Лассанж озабоченно взглянула на дочь, как будто почувствовав неладное.
   Застолье затянулось далеко за полночь . Приятная беседа перемежалась переменой блюд. Профессор был изрядно навеселе и даже немного пересказал историю о рыцаре Беранже, над которой все смеялись, а громче всех, граф де Лонкур. Его, казалось, и вино не берет. Черные волосы его рассыпались по плечам и крепкая фигура, освещавшаяся свечами, была поистине могучей!
   Неожиданно вошел Алан Тесьер, начальник стражи. Он быстро подошел к хозяину замка и, наклонившись к нему, что-то встревожено зашептал на ухо. Отец Агнес встал с глубокого кресла и, извинившись перед гостями, быстро проследовал в другую залу.
   - Что хотят посланники короля? - спокойно спросил граф Тесьера.
   - Просят принять их. Так как дело не терпит отлагательства. Изволите принять их, господин?
   - Что ж, зови их в донжон, в зал. Я приду сейчас, - и, граф, резко повернувшись, отправился в личные покои. Там он, позвав слугу, облачился в парадную одежду, не забыв и верный меч. Уверенно положив ладонь на рукоять, граф минуту постоял, собираясь с мыслями, и вскинув гордую седую голову, отправился встречать посланников короля.
   Несколько высоких, облаченных в военную одежду мужчин, стояли в середине зала главной башни замка. Свет от факелов бросал красные отблески на их усталые лица.
   - Что угодно конникам короля? - громкий спокойный голос графа заставил их повернуться к огромной арке, находящейся в дальнем углу зала.
   - Приветствую вас, благородный граф де Лассанж, я барон де Ровиньяк, посланник короля и начальник отряда, уполномоченного светлейшим указом поймать опасного преступника.
   - Опасный преступник в моих землях?
   - О да, граф, боюсь, он не просто на вашей земле, но, возможно укрывается в вашем замке. Наш человек потерял его в небольшой деревеньке, поблизости от ваших владений, и по всему ясно, что направился он сюда, - Ровиньяк довольно нагло посмотрел на графа.
   - Что вы себе позволяете, сударь! Уж не намекаете ли вы, что я прячу его под своей крышей? - возмущенно перебил его граф де Лассанж.
   - По всему так и есть, сударь. Советую выдать вам преступника, тем самым вы принесете пользу королю и Франции. А если он без вашего дозволения прячется за вашими стенами, тогда велите обыскать свой замок вашим отрядам, и убедитесь, что нет тут того, кого мы ищем, - с усмешкой проговорил Ровиньяк.
   - Остерегитесь, барон, я здесь полновластный сеньор. И птица не пролетит, что бы я не узнал о том, какого цвета у нее перья! Я пэр Франции. И ваши слова более чем оскорбительны! - с достоинством ответил граф. - Передайте королю, что тут не может быть преступников, и что в замке де Лассанж одни лишь преданные его слуги!
   - Что ж, - причмокнув губами, протянул посланник, - Я передам его величеству, все, что увидел тут. И не думаю, что это ему понравится!
   - Вы можете переночевать в замке, - направляясь к выходу, вскользь заметил граф, - вас накормят и дадут отдых. Доброго вам вечера
   Ровиньяк, прищурившись, смотрел вслед графу.
   - Мы уезжаем, переночуем в деревне, - кивнул он отряду. - Он еще пожалеет!
   Все это происходило, пока Алиса , забыв про весь остальной мир, нежилась в объятиях Анри. И думала она лишь о том, что вот-вот наступит утро, и нужно будет покинуть эти сладкие объятья, перестать целовать эти нежные губы, что гадкие жаворонки начнут петь чуть свет, и надо будет ехать в замок!
   Но Кассиан прибежал раньше. Он тихо поскребся в дверь хижины, и зашептал:
   - Анри, собирайся, уехали стражники! Поскакали в замок. Как бы не хватились госпожи Алисы! Вы, безумные, быстрей! Я коня вашего притащил! Почти на себе нес! Не конь, а Троянский подвох. Да собирайтесь, прости господи, иначе будете захвачены flagrante crimine. (на месте преступления). - что -то хрустнуло, и Кассиан, кажется, свалился с деревянного мостка, произведя такой шум, что залаяли далекие собаки в деревне.
   Алиса быстро оделась, поражаясь мысленно, насколько удобно крестьянское платье в таких случаях. Анри, вздыхал и, кажется, был озабочен чем-то. Но когда глаза их встречались, взгляд его был - жадный и нежный. Алиса поймала его посреди хижины, пытающегося собрать разбросанные вещи, обняла и тихо зашептала: 'Все хорошо будет! Не волнуйся милый! Люблю, люблю тебя!' Он схватил ее, поднял, прижал к себе так, что дышать стало трудно, и, уткнувшись ей в волосы тихо сказал:
   - Ты моя...Навсегда.
   Так они и вышли в черную ночь, на шаткие мостки, крепко сжимая руку друг друга, навстречу своей судьбе, и барахтающемуся в камышах, Кассиану.
   *******
  
  
   Замок не спал. Это лишь доказывало слова Кассиана, что ночные гости направились в Лассанж. Не кинулись бы их! Они серыми мышками проскочили с черного входа, и бегом направились к свисающей веревке. Анри подтянулся и в мгновение ока оказался на окне, оттуда помогая Алисе подняться. Отдышавшись, он спрятал веревку в укромное место. Отперев дверь и выглянув в пустой проход, Алиса выпустила Анри, на прощанье, наградив его поцелуем.
   Запрыгнув в постель, и понемногу успокаиваясь, она вспоминала прошедшую ночь и тайное свидание в темной хижине, жаркие поцелуи, и бесконечное чувство блаженства, охватившее ее на скромной подстилке из сена. И мысли ее были о том, что надо им тайно обвенчаться, и том, что б просить отца о милости к ней и ее возлюбленному. Ах, эти наивные девичьи мечты! Только существа невинные, и юные могут так изящно и сладостно рисовать свое счастье, на деле оказывающемся совсем невозможным. Алиса неистово молилась, чего не делала с таким упоением и усердием никогда до этого. И лишь светлеющее небо заставило ее наконец уснуть.
   А утром ее разбудил противный голос мадам Берти.
   - Вставайте,сударыня! Господь не любит ленивых!
   Алиса открыла глаза и велела позвать Жели.
   - Дорогая наставница, мы позже уроками займемся, мне Агнес повидать надо, - твердо сказала она. - Иначе матушка обвинит меня в невнимательности и черствости, если я сестру не проведаю и не поздравлю ее с событием. Ведь ей сделали предложение?
   - О да, сударыня! Граф де Лонкур был столь любезен, что предложил Вашей сестре руку и сердце! Но после, надеюсь, вы не сбежите от Ваших обязанностей! - наставница даже слегка улыбалась. Очевидно, какие-то смутные воспоминание о собственных эмоциях тронули ее душу.
   Жели быстро привела госпожу в порядок, и та со всех ног бросилась в покои Агнес. Вбежав к сестре, Алиса увидела ее в окружение прислуги, отчаянно пытавшихся угодить ей с нарядом. Агнес сияла! Алиса обняла ее и заставила рассказать все о прошедшей ночи , все в самых мелких подробностях и деталях. Что и говорить, Алисе не терпелось узнать, кого искали в замке королевские посланцы. Но сестра в тысячный раз рассказывала о предложение графа, о том, как он был мил, как он хорош, богат и знатен. И что она ни чуточки не разочарована обществом де Лонкура. И о приятном наглеце лекаре, и о профессоре и о том, что отец дает за ней приличное приданое. И наконец, Агнес дошла до места, где в замок приезжали конники короля, и что отец был явно обеспокоен чем-то после встречи с ними.
   - Свадьба будет очень скоро. Отчего-то отец торопится. - Алиса отца понимала, - А сегодня граф пригласил меня на прогулку! И еще - мы уедем в его замок, и я понемногу должна буду знакомиться с порядками в новом доме, - Агнес крутилась, как ужаленная, примеряя одежду, и глаза ее блестели от переполняющей радости.
   Что ж , Алиса была счастлива за сестру! Но тут неожиданно в голове всплыли ее безумные воспоминания о прошедшей бурной и сладкой ночи. Сердце отчаянно забилось, пытаясь выскочить из груди, ноги стали ватными, а под юбкой как будто пролетел горячий ветерок!
   - Что с тобой? - вдруг перестав щебетать, спросила Агнес. - Ты вся горишь. Ты больна? Ох, Алиса, не смей болеть, я очень хочу, что б ты увидела, какой ослепительной я буду на свадьбе!
   - Да нет, милая сестрица, - ответила Алиса с легкой иронией. Ясное дело, Агнес все равно, больна она или нет. Главное расстройство будет в том, что ее, красавицу, не оценят, и младшая сестра, не закусит губу от зависти! - Здоровье у меня отличное! Я о том думаю, что твой лекарь - красавчик мне достанется! Не жаль тебе оставлять такого приятного кавалера?
   Агнес расстроилась! Одним поклонником меньше! Ложка дегтя в бочку меда! Алиса покинула сестру, оставив ее в некотором замешательстве. Ей нужно было срочно найти Анри. Вот уж он наверняка должен знать, зачем приезжали люди короля. Пытаясь избежать встречи с наставницей , она повернула в сторону кухни, откуда сразу могла попасть на задний двор к конюшням.
   Анри стоял возле ворот, указывая на что-то конюхам. Алиса невольно поразилась его осанке и благородству черт! Надо выпытать у отца, откуда попал в замок ее милый возлюбленный? Анри повернулся, и лицо его осветилось нежность и радостным удивлением.
   - Сударыня, - с легким поклоном сказал он, - Неужто в столь ранний час у Вас появилось желание прогуляться верхом?
   - Да, Анри, именно так! - разгадав его мысль, тут же подхватила Алиса.
   Уже через несколько минут, они вылетали через ворота замка, привычно слыша за спиной стенанья мадам Берти:
   - Госпожа Алиса! Вернитесь! А как же урок шитья! Я пожалуюсь господину графу! Я доложу госпоже графине!
   Ах, не сшитые ею рубашки и не вышитые розы становились, кажется кошмаром наставницы! Смеясь и, пришпоривая лошадей, они понеслись на их любимое место, к развалинам старого аббатства.
   Разговора сразу не получилось, ибо горячие поцелуи и жаркие ласки Анри, заставили их позабыть о том, что Алиса вообще что-то хотела спросить. И лишь примерно через час разговор о королевских посланниках возобновился.
   - Они искали кого-то. Переполошили всю деревню, парочке селян досталось за длинные языки и пьяные шутки. А потом поскакали в замок. Спасибо Кассиану, что случайно мы им не попались. Кстати, меня господин граф велел найти. И лишь приезд отряда заставил его позабыть об этом, - жуя травинку, рассказывал Анри. - Правда, не знаю, зачем я ему понадобился. Сегодня утром он уехал куда-то, но опять распорядился - к вечеру сыскать меня. Странно. Ведь про нас никто не знает! Иначе не найти приказал бы, а повесить!
   - Ничего он не знает. Но ты ему зачем? - нежась в объятьях возлюбленного спросила девушка.
   - Две зимы назад , его светлость пообещал устроить мою судьбу, как только мне исполниться двадцать. А через декаду - мне как раз столько и будет. К тому же, я позволил себе спросить, известно ли что-нибудь ему, о моем происхождении. На что он ответил, что всему свое время. Так что, думаю, речь пойдет как раз об этом! - он взглянул на Алису и нежно приник к ее губам. Она же млела в его объятьях, но тут ей в голову пришла неожиданная мысль:
   - Анри, а вдруг ты сын какого-нибудь славного барона или графа? Вдруг отец твой доблестный и благородный человек?
   - Ох, Алиса, любимая моя, дай бог, пусть так и будет, иначе я не знаю, что ждет нас и нашу любовь! Но в любом случае, будущность моя пока неизвестна, а решать мою судьбу будет его сиятельство! Дождемся вечера, а там я тебе все расскажу!
   На том и порешив, молодые люди отправились обратно.
  
   ****
  В кабинете графа де Лассанж мирно вели беседу два будущих родственника. Их многое связывало. Были у них и общие тайны, и старые воспоминания. И пусть пока читателю не все ясно в их диалоге, но он непременно должен быть услышан.
  - Дорогой друг, - Ги де Лонкур, потягивал вино из серебряного кубка, - Вы должным образом все подготовили. Я восхищен вашей предусмотрительностью и вашей щедростью. И все же. Вы очень рискуете. Король таки издал манифест. Ровиньяк мог оставить шпионов.
  - Мог. И оставил. Но Тесьер с этим справится. И я не храмовник, - отвечал де Лассанж.
  - Но Вы вели дела с тамплиерами. И зачем Вы прикрыли этого Оливье де Пенна? Куда он так рвется?
  - К папе Клименту.
  - К папе? Но какого дьявола ему нужно от папы? - удивился де Лонкур.
  - Ну-ну.. - улыбнулся граф. - Вы уж поосторожней. Забудьте про все это. Лучше оставить всю эту историю в тайне. Женитесь и будьте счастливы. Надеюсь, Агнес станет Вам доброй женой. Но уехать с ней вы должны как можно скорее.
  - Что ж, дорогой друг, я тайну сохраню, как и вы столько лет хранили мою. И, безусловно, сделаю все, как вы того хотите. Анри я заберу. Думаю, теперь уже нет препятствий. Оба выпили, подняв кубки. Они понимали друг друга.
  
  
  В саду замка гуляла целая процессия. Юный наследник замка Лассанж с кучей бездельников гордо вышагивал впереди. С большим вниманием, он слушал наставление хромого ловчего о приручении охотничьих птиц, явно походкой и манерой подражая отцу. Алиса рассмеялась, увидев брата, и схватив его розовые щечки в ладони, расцеловала! Он, по взрослому, отстранился, и явно смущаясь, сказал:
   - Любезная сестрица, но зачем ты целуешься? Я уже взрослый! Так отец говорит! А ты целуешься при всех!
   - Взрослый, взрослый! - продолжая тискать его, посмеивалась сестра, - Ну сударь, тогда ухаживайте за мной как кавалер!
   - Алиса! Ты сестра моя! - он топнул бархатной туфлей. И тут же зашиб ногу о ветку. - Ойй!
   - Ну, братец, рыцари не ойкают, как девицы на примерке! - весело сказала Алиса. - Лучше шел бы на конюшню. Пусть лошадь оседлают. А то бродишь по саду, одетый павлином!
   - Так маменька не велит! - тихонько проговорил Ренье. - Алиса, любименькая, ты бы попросила матушку - пусть разрешит. Я мог бы с Анри поехать, недалеко, до Южных ворот!
   - Поговорю, ангел мой! Поговорю! - девушка ласково погладила его по темным кудрям. - А ты отца попроси - думаю, он точно дозволит!
   День тянулся для Алисы бесконечно. Вернулись с прогулки Агнес и граф де Лонкур, а ненавистная наставница все же усадила ее за вышивку. Алиса , исколов все руки, злилась и путала нити. В конце концов, она бросила это занятие под предлогом посещения матушки. Той , как обычно, не здоровилось. Тут-то и увидела она впервые красавчика-студента! Да, ничего не скажешь, пригожий лекарь! Просто Аякс!
   Уже темнело, когда Жели, постучалась в дверь.
   - Сударыня, к вам Анри просится. Будете принимать.
   - Зови, и выйди вон!
   Анри появился на пороге, белый как смерть.
   - Что, что случилось, милый?
   - Я уезжаю завтра,моя госпожа! Граф велит мне к де Лонкурам ехать в свите вашей сестры. Теперь я там служить буду. Всегда...
  
   О скверных предчувствиях и смелых решениях.
  
   Что подумалось юной Алисе в тот момент? Боюсь, мой дорогой читатель, Вы и сами не всегда помните столь драматичные моменты. Уж больно давно они были. А ведь были. И щемящее чувство утраты, невыразимое горе, сумасшедшие решения - все сопутствует подобной разлуке. И счастливы те, кто не успел наделать глупостей и не впасть в крайности!
   Мир вокруг Алисы закружился и стал проваливаться в бездну. Вихрь эмоций, рожденный ее романтическим сердечком, был так силен, что на миг ей показалось, что она теряет сознание. Это было ее первое горе, первая утрата и первое испытание. Боль и чувство несправедливости происходящего захлестнули ее:
   - Но почему?! Анри, милый почему?!
   - Я не знаю, любимая! Я не знаю, чем разгневал вашего отца! Чем навлек на нас такое несчастье! Я просил его не удалять меня от замка, ставшего мне родным домом, но он был не преклонен! Я в совершенном неведении, и понять не могу, отчего меня отсылают с Вашей сестрой, которая и лошадьми никогда не интересовалась!
   Он кинулся к Алисе со всей страстью возлюбленного, у которого вот-вот отнимут его сокровище. Алиса же, сжала его руками, обвила шею, и слезы катились из ее глаз. Как жестоко разбились надежды! Как странно и страшно все повернулось! Но нет! Разве можно отпустить, разве можно забыть Анри? В голове Алисы мелькнула лишь одна мысль - бороться дальше.
   - Анри, я пойду к отцу, я стану умолять его оставить тебя!
   - Но ты не можешь ему признаться, Алиса! Тогда он и вовсе прогонит меня, и я навеки лишусь счастья видеть тебя и быть с тобой! - он целовал ее волосы, гладил плечи, и тело девушки сладостно таяло под его прикосновениями. И все это рождало лишь бешеную жажду быть вместе!
   Она вскочила, утирая слезы.
   - Иди, любимый, иди. Мне надо одеться! Я пойду к отцу! И будь, что будет. Жели! Одеваться!
   Выскочив из своих покоев , она стремглав понеслась по узким коридорам. Нет, не может отец так с нею поступить! Не должен! Люсьена нашла отца в большом зале, где он внимательно рассматривал хитрую заморскую штуку, изображающую музыкантов. Она двигалась, если ее заводили определенным способом, и даже издавала звуки, похожие на дребезжание колокольцев. Прогневанная дочь мигом взлетела на балкон над камином.
   - Отец, выслушайте меня, - девушка почти кричала.
   - Господь с тобой, дитя мое - что случилось? - отец с тревогой и беспокойством поглядел на нее.
   - Мне сказал Анри, что ты отправляешь его вместе с Агнес , служить графу де Лонкуру. Но почему? Как я обойдусь без него! Ведь лучше него никто не знает наших конюшен, никто не сможет сопровождать меня на прогулках! Я привязана к нему с детства!
   - Ах вот в чем дело, - отец улыбнулся. - Я знаю, насколько предан тебе Анри. Но у него другая судьба, моя девочка. Поверь мне - так надо. А тебе мы найдем приличного сопровождающего - вон хотя бы юного медика! А с конюшнями - я решу вопрос, твоя черная кобыла не останется без присмотра!
   - Но отец, зачем Агнес нужен Анри? Вот и оправь Рауля - пусть сопровождает сестрицу! Я хочу, что б ничего не менялось, я хочу, что бы Анри остался со мной! Вы очень жестоко поступаете отец, лишая меня друзей и преданных слуг! Уезжает сестра, Анри - кого Вы еще отправите к Лонкуру? Мою Жели?
   Отец удивленно смотрел на меня.
   - Алиса, ты знаешь, насколько я люблю тебя, и знаю, как необычен твой характер и норов. Но в этом случае, я поделать ничего не могу. Ты привязана к Анри, но это лишь детская твоя симпатия. И поверь, как только появится достойный поклонник, ты моментально забудешь, что он существует. Пора становится взрослой, Алиса. Ты расстроена, что сестра выходит замуж? - он понимающе взглянул ей в глаза, уверенный, что понял печаль сердца дочери, - Но и у тебя вскоре найдется достойный рыцарь и жених. Я обещаю, что позабочусь об этом.
   - Я не хочу замуж, отец! - замахала руками Алиса.
   - Все, дорогая, разговор закончен. Единственное, что я могу сказать тебе, через неделю можешь отправляться вслед за Агнес и погостить у графа де Лонкура.
   Девушка на миг задумалась. Это была маленькая, но все-таки возможность уехать к Анри.
   - Но почему через неделю?
   - Я жду гостей. И ты должна быть в замке. Это сюрприз для тебя, и большая честь для нас. Все, иди и ложись в постель!
   Мысль о том, что отец собрался ее сватать, привела молодую женщину в бешенство. Она отвернулась, и слезы сами собой брызнули из глаз. Всхлипывая и отчаянно стараясь прятать глаза, Алиса бегом бросилась в сад, где должен был ждать ее возлюбленный, с которым им так многое надо было обсудить.
   Разговор был томительный и трудный. Слезы перемежались поцелуями, а гнев - вспышками возмущения. Анри безрезультатно пытался успокаивать свою несчастную возлюбленную, и на исходе ночи, сказал:
   - Я пошлю весточку Кассиану. Он через неделю поедет вслед за тобой к Лонкурам. А за неделю пусть найдет нам священника. Обвенчаемся тайно - и бог нам судья, ибо никто и ничто не может приказать мне перестать любить тебя, Алиса! Я жизнью своей не дорожу без тебя, милая моя! Пусть все так и будет. Иди к себе, ибо рассвет на пороге, а мне пора собираться. Помни, что я всегда с тобой мыслями и чувствами, и вскоре мы увидимся!
   Ежась от наступившей утренней прохлады, уставшая до изнеможения, и все же успокоенная решением Анри, Алиса вернулась в свою спальню и, укутавшись потеплей, вскоре уснула.
   Начинался октябрь 1307 года.
   * * *
  
   Неделю Алиса ходила, как во сне. Молодая женщина страдала. Впервые в жизни ей было нестерпимо тяжело. Ничто не радовало ее. Ни утреннее солнце, ни конные прогулки, ни вечерние закаты у развалин аббатства. Все вокруг словно выцвело, потеряло вкус, окраску, запах. Мадам Берти больше не раздражала Алису, она едва слышала ее голос. Отца она видеть не хотела, и всячески уклонялась от встреч с ним, тая на него горькую обиду. Мать ее, графиня де Лассанж, редко выходила, проводя все время в молитвах и в беседах с новым лекарем.
   И все большее отчаянье охватывало Алису. Что если она никогда больше не увидит Анри? Ведь это не жизнь без него. Никогда и ни о ком не думала она раньше с такой нежностью, с такой внутренней тоской, с таким невыразимым чувством щемящей утраты! И если жизнь раньше и имела смысл, то лишь только оттого, что они ее делили на двоих!
   Жизнь в замке текла своим чередом. Красавчик-врачеватель Рауль все же нет-нет да и стрелял в Алису своими томными очами, но, не добившись желаемого результата, переключился на женскую половину прислуги замка, в чем весьма преуспел. Ибо его можно было встретить в самых неожиданных местах в компании раскрасневшихся и растрепанных девиц - в потаенных уголках сада, темных переходах замка, и даже на скотном дворе! Ловким он был малым по женской части, что и говорить.
   Единственной весточкой, порадовавшей Алису, была записка Кассиана, принесенная Жели. Он уверял, что все будет в порядке и просил не беспокоиться. А так же писал, что трудности, лишь укрепляют дух: "Dulcior est fructus post multa pericula ductus" - лишь с боя добытая радость, таит особую сладость". Девушка улыбнулась , читая эти строки и вспоминая милого философа Кассиана. С какой бы радостью она поделилась бы с ним своими мыслями!
   Как выяснилось через несколько дней, обещанный визит неизвестных высоких гостей откладывался на неопределенный срок, чем граф де Лассанж был, кажется, не на шутку встревожен. Но кого это волновало кроме него? Ибо развлекать кого-либо изящной беседой Алисе было вовсе не с руки. А потому, отец дозволил ей наконец-то собираться, и ехать в гости к сестрице и ее жениху! О! Как же это меняло дело! Жели, не переставая болтать, собирала вещи, Алиса же села писать письмо Кассиану, что б не мешкая выезжал следом. Она и не думала отказываться от совместных планов с Анри.
   Все пело в груди красавицы, и в предчувствие скорой встречи с любимым, она кое-как дописала письмо, а после дала необходимые распоряжение прислуге. К вечеру, в канун перед выездом, когда все ее девичьи дела были сделаны, ее неожиданно призвала мать. Алиса вошла к ней в спальню, предполагая услышать какой-либо выговор. Но разговор случился совсем другой.
   - Дочь моя, я знаю, как хочется тебе поехать к сестре. Ты расстроена последнее время. Надеюсь поездка развеселит тебя, - графиня погладила дочь по щеке. - Прошу тебя, будь покладистой, и помоги сестре в приготовлениях. Забудь на время свой упрямый норов, коим наградил тебя Господь, - графиня вздохнула. - Тебе надобно стать женщиной, а не мальчиком в юбке. Бери пример с Агнес. Пусть бережет тебя небо, а я буду молиться за тебя!
   Разговор это немало удивил Алису. Никогда мать не показывала ей, что беспокоится за дочь. Может, она что-то не договаривала?
   Напутствие отца было простым. Он был немногословен, обнял любимую дочь, просил передать Агнес слова любви и родительского благословения. Могла ли знать тогда она, что в тот вечер она говорила с ним в последний раз.
   Лишь забрезжил рассвет, она вскочила с кровати, разбудив спящую тут же служанку. Наскоро собравшись, они спустились во двор замка, где ждала их уже карета и небольшой отряд верных людей, сопровождавший их к де Лонкурам.
   - Едем, едем, - торопила девушка старшего отряда, Филиппа, - Поторапливайся!
   Карета с грохотом вылетела за ворота. "Господи!Дай мне возможность, как можно быстрее увидеть и обнять моего возлюбленного Анри!", - только и думала юная графиня.
   Вдруг из-за пелены утреннего тумана показался конный отряд.
   - Дорогу конникам короля! - прокричали в тумане. Карета съехала чуть в сторону и остановилась, давая проезд всадникам.
   - Что это? - спросила Алиса Филиппа.
   - Боюсь госпожа, что-то неладно в замке! Думаю, нам надо ехать быстрей отсюда! - и, отвернувшись от окна кареты, крикнул кучеру, - Эй! Живее давай!
   - Нет, - крикнула покрываясь холодным потом Алиса, уже предчувствую беду, как чувствуют птицы бурю, - Разворачивай карету! Гони домой, в замок!
  
   Едва карета въехала в ворота замка, как Алисе мгновенно стало понятно, что происходит нечто страшное. Отец спускался по каменным ступеням, навстречу отряду, приехавшему именно за ним. Он был без меча, плечи горестно опущены, но в глазах была сталь. Он лишь кивнул дочери, будто приободряя, и сел на коня, гордо подняв голову с седыми кудрями! Этот его взгляд, полный достоинства, спокойствия и в то же время, тайного смысла, будет нередко сниться юной графине еще долгие годы. Потом, перебирая в памяти эту встречу, она долго будет искать смысл во всем произошедшем, вспоминать каждый жест, пытаясь разгадать последние отцово напутствие. Но тщетно. Разве когда-нибудь такие попытки увенчались успехом?
   - Отец! - закричала девушка, кинувшись к нему со всех ног. - Отец! - ее остановил Филипп, схватив за талию. Мадам Берти, всхлипывая, пыталась успокоить свою питомицу. Алиса же рвалась к отцу, отталкивая от себя заботливые руки, кричала, и слезы душили ее. Нет, не ведут так себя воспитанные дамы! В глазах матери, вышедшей на ступени, она видела немой укор. Но ей было все равно. Глядя в след удаляющемуся конвою, она неожиданно осознала, что мир вокруг нее рухнул. С ней нет никого - нет Анри, нет Агнес, теперь нет и отца. Что будет с ними? Почему увезли отца? И куда?
   Как ни странно, эти вопросы отрезвили Алису. Ей казалось, что необходимо что-то предпринять, как-то действовать. Но мать стояла на крыльце бледная, едва не теряя сознание. Рауль поддерживал ее и пытался увести в покои. Алиса расправила плечи.
   - Что произошло, черт возьми! - закричала она, - Где начальник стражи, немедленно найдите его, Филипп! Мадам Берти, помогите мсье Раулю увести графиню, здесь свежо, и она вот-вот лишится чувств! Жели, займись багажом - мы остаемся!
   Рауль, передав матушку служанкам и Берти, подошел юной Лассанж:
   - Прошу Вас, успокойтесь, сударыня! - казалось он был поражен словами Алисы, не свойственными ее положению, - Я расскажу вам, что случилось. Графа арестовали за укрывательство одного из рыцарей тамплиеров. Говорят, сам Тампль в Париже разграблен, чернь танцует на руинах былой гордости рыцарей! Ваш замок перешел под юрисдикцию короля. И тут осталась часть отряда, которые уже накладывают жадные руки на все, что здесь есть! Начальник стражи пошел с ними, дабы не позволить им ничего лишнего. Мужайтесь, госпожа! И я - к Вашим услугам! - он склонился перед ней в глубоком поклоне, тем самым выказывая свою преданность и готовность помочь.
  Впервые Алиса посмотрела на него с уважением. Что ж, помощь любого, кто ее предлагает, ей пригодится!
   - Спасибо Вам, дорогой Рауль, надеюсь, нам дадут время собраться. Необходимо отправить мать и брата к Лонкурам. Пожалуйста, займитесь этим, если хотите мне помочь! Сестра примет их. Филипп, соберите всех слуг в большом зале, и я хочу видеть тех рыцарей, что прибыли сюда с королевским отрядом! Где они? Найдите их, Филипп! Жели, одеваться, немедленно! - и она, гордо вскинув голову, направилась к замку. Теперь они еще и бездомные!
   Глаза готовы были расплакаться, лицо горело огнем, душа стонала и разрывалась от боли и тревоги, сердце неумолимо тосковало о возлюбленном! Она бегом бросилась по каменным коридорам замка, бегом от чужих глаз, от горя и ужаса, что навалились на нее, что не давали жить и дышать! Войдя в маленькую семейную часовню, она бросилась на колени, и стала отчаянно молиться, рыдая и выплескивая наружу все, что скопилось в ее душе. Несчастная графиня взывала к богу так искренне, так страстно, так самозабвенно как, наверное, никогда не молилась ни в прошлом своем, ни позже - в будущем!
   За два дня после этих страшных событий, было переделано сотня дел. Собрали в дорогу маленького Ренье и графиню де Лассанж , которая совсем занедужила. Часть прислуги должна была отправиться с ними. Часть останется в замке. Кто бы ни был новый хозяин, а топить камины и готовить еду, будет необходимо даже для стражников. Платить им, очевидно, будет сам король. Начальник замковой стражи, доблестный Алан Тесьер, искренне преданный отцу Алисы, и прошедший с ним не одну военную компанию, без колебаний принял ее главенство в замковой иерархии. Но девушка была абсолютно уверена, что он тщательно за ней наблюдает. Нет-нет, да ловила она внимательный взгляд его холодных волчьих глаз. Но особенно задумываться об этом было некогда.
   Лишь вечером, уединившись в своей комнате, Алиса с тоской глядела на темное осеннее небо, и вспоминала счастливую ночь праздника урожая, горячие прикосновения Анри, его страстные объятья и нежные поцелуи, запах сена и пыли в ветхом сарайчике, плеск воды за стенами и невероятное ощущение счастья и блаженства. Все исчезло так внезапно. Едва успев насладиться дарами любовной связи, как злой рок выстроил тысячу преград к достижению счастья! И она не знала, что делает сейчас ее возлюбленный, ждет ли ее, думает ли о ней, тоскует ли? Гонец был послан к де Лонкуру сразу же после страшных событий, но ответ, очевидно, придет через пару дней. Как изменился замок за эти дни. Везде хозяйничают чужие люди, проверяя счета и книги, роясь в хранилищах и амбарах. Все изменилось. И сама Алиса стала другой.
   Неожиданно в двери повернулся ключ, и она отворилась с тихим скрипом. В полумраке единственной зажженной свечи было не видно, кто пожаловал в столь неурочный час. Клинок, спрятанный на поясе, мгновенно очутился в маленькой ручке! Уж что-что, а постоять за себя юную графиню учить не надо! Кинжалы и ножи - первые их с Анри забавы.
  Но тут она увидела покрытого дорожной пылью, измученного и бледного, но со сверкающим влюбленным взглядом своего Анри! На миг лишь растерявшись, она бросилась к нему, и он обнял возлюбленную, прижал к пахнущему сыростью и ветром плащу и так стоял, тихо покачивая свое сокровище, сжимая все крепче и крепче. Алиса плакала без слов, без звука, горестно и облегченно одновременно, уткнувшись в его плечо, и будто мысленно пыталась передать ему всю свою боль и любовь.
   Она цеплялась за него дрожащими руками, гладила его волосы, лицо, руки. И не хотела отпускать его, не могла отпустить. И лишь потом, через целую вечность, Алиса смогла рассказать ему все, что произошло за эти недолгие дни, которые обернулись для нее кошмаром. Ведь жить без него оказалось трудней, чем не жить вовсе. Анри гладил ее по голове, целовал руки, и слезы наворачивались у него на глазах:
   - Я не покину тебя больше никогда. Я не оставлю тебя ни на день, ни на минуту, так как чувствую, то же самое, что и ты, любовь моя. Без тебя все дни - чернее ночи. А ночь не приносит ни отдыха, ни покоя. Я метался по замку как птица, мечтающая выбраться из клетки! Сейчас, когда мой господин, что воспитал меня, в тюрьме, мое место подле тебя! Из темниц Филиппа Красивого выбираются не многие. Я не просто хочу быть с тобой, я обязан помогать тебе, оберегать тебя и служить тебе, моя ненаглядная госпожа! Что бы ты ни задумала, что бы ни решила, и что бы с тобой не случилось - я всегда буду рядом, видит бог! И пусть бог знает, я не отступлюсь от клятвы!
   Девушка рассмеялась, сквозь слезы. Бывают ли слова лучше? Как много клятв мы даем в юности, как много обещаний, как много раз мы, кажется, влюбляемся навечно. Но разве это плохо? Пусть останутся влюбленные и романтики, пусть останутся те, кто понимает, что вечности нет, а вот любовь нескончаема.
  Наконец, Алиса вспомнила, что надо накормить и дать возможность отмыть дорожную грязь ее бесценному Анри! Крикнув Жели, она велела подать ужин и нагреть купальню.
   - Алиса, дорогая, со мной Кассиан. Думаю, его тоже придется накормить. Правда, и напоить тоже! - устало улыбнувшись, сказал Анри. - Если бы не он, я бы до сих пор пребывал в неведение о том, что здесь произошло! Кассиан, как и было условлено, шел вместе со священником в замок Лонкур. Но по дороге встретил отряд короля, и в ближайшей таверне, немедля выведал у хозяина, куда они направляются. Смекнув, что затевается нечто недоброе, он, оставив священника в таверне, гнал лошадь всю ночь, и сообщил мне первый. Вот поэтому я тут так быстро!
   - Святая мадонна! Как же я рада! Напоим и накормим милейшего Кассиана с почетом. Тогда уж в большую залу пойдем. Может и господин Делатре к нам присоединится.
   Это был самый счастливый вечер за последние дни. Все ужинали, как будто ничего не произошло. Кассиан цитировал латынь, Анри не сводил глаз с возлюбленной, Антуан немного скучал, так как не было дам, а Алан Тесьер, так же приглашенный на ужин, пристальней, чем обычно наблюдал за Алисой. Странный это был ужин - пир во время чумы.
   - Госпожа Алиса, - спросил Тесьер неожиданно, - прошу Вас дать мне необходимые распоряжения на счет Вашего отъезда, ибо завтра госпожа графиня и юный господин Ренье уезжают. Мне нужно дать охрану и Вам. Когда Вы назначите отъезд, сударыня?
   - Мне не нужен отряд. Я не поеду к Лонкурам, - сообщила юная дочь графа де Лассанж, всем сидящим за столом.
  Мужчины, до этого беседующие, мгновенно замолчали и одновременно посмотрели на нее.
   - Но Вам нельзя оставаться здесь, госпожа! - удивился Тесьер. - Вам король не позволит. У Вашей матушки есть владение в Аквитании, если Вы об этом, отправляться туда перед наступлением зимы, и при таких событиях весьма неразумно!
   - Владение моей матери? Нет, туда я не хочу. И речь не об этом. Я еду в Париж! Я не оставлю отца в застенках королевской крепости. Я дочь графа де Лассанж, дочь Лангедока. И я добьюсь аудиенции у короля, и упаду ему в ноги, чего бы это не стоило, и верну семье ее доброе имя.
  
   В полутемной зале наступило молчание. Тихо пощелкивали в камине сыроватые поленья, свечи горели золотистыми огоньками, отбрасывая причудливые всполохи на лица удивленных ее сотрапезников. Первым заговорил Анри:
   - Госпожа, я понимаю силу Вашего негодования и гнева, но, если Вы отправитесь в Париж, вы рискуете оказаться в недругах самого короля! К тому же, суд королевский не терпит суеты. Вы сами понимаете, что быстрым он не будет. И, госпожа моя, это путешествие опасно! - Анри смотрел на Алису обеспокоенным взглядом, пытаясь донести, очевидно, совсем другое. "Не делай!" - вот что кричали его глаза, полные тревоги и заботы. Но юная гордячка не могла пойти на поводу у этого взгляда. Она царственно вскинула голову, и тихо произнесла:
   - Я надеюсь, на Вашу помощь, господа!
   Неожиданно встал Тесьер.
   - Я еду с Вами, госпожа. Знаю, что быть может сия кампания и кончится полным крахом, но оставить дочь графа де Лассанж, моего друга и господина не могу! И не стану!
   Он сел. Но тут же хитро взглянув на нее, сказал:
   - А деньги, госпожа? Где Вы возьмете деньги на поездку, взятки и подкупы, платья и драгоценности, которые Вам позволят хотя бы приблизиться к Сите и попасть к королю?
   - Я знаю, дорогой Алан, что вопросы финансирования поездки окажутся у Вас на первом месте, но я полагаю, мы обсудим их позже! А пока я лишь спрашиваю - будет ли мне поддержка ваших доблестных сердец, ваших острых клинков и ваших преданных натур?
   - Я с Вами, госпожа, - немедленно сказал Анри. - Я без колебаний поеду за Вами. Но призываю Вас быть осторожной и предусмотреть все трудности сего путешествия!
   - А бедному студенту найдется место в Ваших планах, сударыня? Я не мастак в делах поединков, но мало кто знает Париж лучше меня. Слушая лекции в Сорбонне, я не преминул изучить этот греховный город вдоль и поперек. К тому же у меня там масса знакомств, и некоторые весьма полезны! И я верю, что еt cum non prosunt singula, multa juvant (там, где малость не впрок, множество может помочь). Это я о своих слабых попытках помочь Вам, сударыня! - И Кассиан, закончив свою речь, учтиво поклонился.
   Что касается Делатре, то милейший медик, просто добавил:
   - Что я могу сказать, господа. В вашем замке стало скучно, поэтому я присоединяюсь к столь достойной компании, - и поднял бокал. - За успех нашего сложного дела, который, я надеюсь, будет увенчан славным исходом!
   Алиса улыбнулась, она и не ожидала ничего другого, впрочем. Трудно представить себе более достойную цель предприятия!
  Закончив ужин, Тесьер решительно просил ее поговорить с ним без свидетелей.
   - Мне необходимо приоткрыть Вам одну тайну, сударыня! - начал Тесьер, когда они вдвоем оказались в кабинете отца, - Я не знал, как мне поступить и некоторое время был не уверен, должен ли я открывать ее Вам, так как Вы отчаянно молоды, и в то же время отчаянно отважны! Но я восхищаюсь и вашей решимостью и вашей смелостью. Поэтому, памятуя о святой цели поездки, я все же открою ее Вам, так как отец Ваш в безмерной опасности!
   - Что это за тайна? И как она может повлиять на цель поездки? - спросила Алиса, но в голове уже зрела догадка - речь пойдет о деньгах. Но если отец их спрятал, то зачем, или он знал о приезде отряда? Но как?
   - Речь пойдет о средствах для столь трудного мероприятия, как наше, - тихо сказал Алан, плотно притворяя двери в покои, - и нам придется с Вами сделать все как можно тише, что бы никто ни о чем не догадался. Дворец полон стражи и со дня на день , возможно, приедут делать опись. Нам нужно быть осторожными. Так , что дражайшая Алиса,( вы позволите мне так называть Вас, сударыня), переоденьтесь во что-нибудь попроще и мы с Вами совершим небольшое путешествие. Я буду ждать Вас в коридоре, что ведет в кухню. И постарайтесь не попадаться никому на глаза! А я пока пойду, проверю эту банду охранников, которым я уже распорядился выдать вина, дабы они немного развлеклись.
   Тесьер хитро улыбнулся и бесшумно выскользнул за дверь.
   Алиса была озадачена. Тесьер знал некую тайну, которая даст всем им возможность безбедно проделать путешествие в Париж. При чем, он сам упомянул о взятках, нарядах, брильянтах. Значит сумма не маленькая. И звонких монет им должно хватить. Но деньги не в замке. Но вот вопрос - почему они не тут. Отец догадывался об арестах, или вообще прятал что-нибудь на черный день? А может это и не деньги вовсе?
   Теряясь в догадках, Алиса отправилась к себе, что бы сменить одеяние. Куда им предстояло идти, она совершенно не знала.
   Через некоторое время девушка выскользнула из комнаты в простеньком платье, обернутая серым плащом. Вышла и попала в совершеннейшую темноту. Ни один факел, ни одна свеча не горели в замке. Длинный извилистый коридор тонул во мраке, и она решила уже вернуться за свечой, как почувствовала легкое движение, и кто -то осторожно коснулся ее локтя.
   - Сударыня, это я, Алан Тесьер, - шепотом проговорил он, - возьмите меня за руку и идем!
   - Но зачем вы потушили все огни? - прошипела Алиса, возмущаясь.
   Он остановился:
   - Охранники короля хоть и пьяны, но не глупцы, и в любой момент караул может начать обход. Но мы-то с Вами знаем замок, а вот они нет. Я велел убрать все факелы и все свечи, в целях экономии, конечно, - он усмехнулся, - Идемте!
   Он шел легкими шагами, как будто и не замечал отсутствия света. "Ну и чему я удивляюсь" , - думала Алиса. Сколько лет он ходил этими переходами , проверяя замки и запоры, заглядывая в каждый темный уголок, следя за караулами! Так что нечему удивляться. Она следовала за ним, крепко держась за его твердую руку. Подойдя кухонной двери, Тесьер тихо постучал. Дверь открылась, пропуская их, и тут же кто-то плотно задвинул засов. Через минуту слабый свет свечи осветил знакомую замковую кухню. И человека, держащего свечу. Это был Вотре, деревенский кузнец!
  
   Глава 7.Соль Лангедока.
  
   Алиса в который раз за вечер была удивлена. Да и будет ли конец тайнам и неожиданностям сегодня? Вот уж кого точно она вовсе не ожидала увидеть, так это местного кузнеца. Слишком часто он стал встречаться в ее жизни. Тайна, очевидно, была известно не только хитроумному Тесьеру. И что могло связывать этих людей между собой, и отца с ними?
   - Добрый вечер, госпожа, - поклонился Вотрэ.
   - Добрый, - с некоторым замешательством произнесла графиня, вспоминая невольно эпизод в старом аббатстве. - И что, что все это значит, Тесьер?
   - Не сердитесь, сударыня. Прошу сюда. Вотре, отодвинь-ка сундук.
   Кузнец, прикрепив свечу к деревянной полке, молча стал отодвигать тяжелый старинный короб, увенчанный дубовой крышкой, и украшенный коваными железными кольцами. Под ним юная дама увидела крышку подпола с таким же кольцом, изрядно вдавленным в деревянный пол. Вотрэ, не колеблясь, ухватился за него и одним махом открыл лаз. Алиса заглянула в темную дыру под полом кухни и вопросительно посмотрела на Тесьера.
   - Нам вниз?
   - Да, сударыня! Я пойду первым и помогу Вам. - Алан уже поджигал заготовленный кузнецом факел.
   Едва они спустились по крепкой лестнице, как над головой у них хлопнула крышка и Алиса услышала звук вновь водружаемого на место, сундука. Вот так дела! Тесьер кивком пригласил следовать за ним, освещая сырые каменные стены факелом. Девушка осторожно шла вслед за начальником стражи, внутренне сжимаясь в комок от внезапно нахлынувшей тревоги. Сердце колотилось все быстрей, ибо любопытство и ожидание разгадки некой тайны, возбуждали ее. Вопросы без ответов теснились в ее бедной голове и она пару раз споткнулась , не заметив выступов в каменных плитах, испещренного трещинами пола. Наконец коридор круто вильнул, и оба заговорщика оказались перед дверью, которая была приоткрыта и вела, очевидно, в какое-то просторное помещение, так как оттуда ощущалось движение воздуха. Легко отворив дверь Алан вошел и осветил небольшую полукруглую залу. Она имела еще два выхода, достаточно темных. Вдоль стен в беспорядке валялись мешки и веревки, стояли сундуки, было и оружие , развешанное в разных углах. Алиса смогла разглядеть плащи, лежащие на старых бочках, веревки, и конную упряжь, а так же множество ящиков, сбитых из белесой древесины.
   - Куда мы попали , Алан? Что это за помещение? - девушка настороженно озиралась, пытаясь разглядеть в мерцающем свете факела темные уголки комнаты.
   - Еще минуту, госпожа, и все станет Вам яснее белого дня, - хитро улыбнувшись, сказал Тесьер и указал на один из выходов.
   Там было несколько сундуков. Один за другим, таинственный проводник Алисы открывал кованые крышки тяжелых хранилищ, и все они были полны золотых ливров. Изумлению ее не было предела. Поездка в Париж! Да тут пол-Парижа можно купить! Но откуда, откуда сие богатство, почему все это окружено таинственностью, кто вырыл все эти подземные ходы и комнаты? Алиса, сгорая от любопытства, забросала Тесьера вопросами, в пылу азарта подступая к нему все ближе и ближе. Он шутливо отстранился и, захлопнув одну их крышек, предложил присесть.
   - Госпожа, это просто соль.
   - Что?!
   - Соль. Контрабанда соли приносит огромную прибыль. Вотрэ имеет большой опыт в этом деле, и не секрет, что многие богатые сеньоры сделали себе состояние на соли.
   - Мой отец имеет отношение к контрабанде соли? - глаза благородной дочери Лангедока округлились, и брови поползли вверх.
   - Ну, отчасти, вы правы, но многим знатным семьям Лангедока не по сердцу был королевский указ о габели. * Так что многие сеньоры, пользуясь тем, что налог в нашей провинции меньше продают соль, туда, где налог больше. Но я не буду рассказывать вам, госпожа Алиса, о том, что вашему не искушенному девичьему уму пока понять сложно. Главное, что деньги у вас есть. И вы можете ехать в Париж!
   - Но как мы вынесем отсюда все это богатство? Ведь замок полон охранниками короля.
   - Не думайте об этом, мы получим его в нескольких лье от замка - на руинах аббатства - именно туда ведет ход.
   - Но сотни раз я была на руинах с Анри. Мы тысячу раз облазили там все уголочки, и никогда не видела там ничего подобного! Откуда эти все ходы, подземелья, откуда мастерски сделанные лазы и укрытия?
   - Ваш отец - потомок катаров. И если вы помните прадед ваш погиб, отстаивая Монсегюр*. А катары были большие мастера по части подземелий и сокрытия своих тайн. О ходах разрушенного Монсегюра до сих пор ходят легенды, но даже они, не чета подземельям Лассанжа!
   Алиса задумалась, сидя на сундуке с золотом о том, как переменчива ее судьба. Вчера нищая, потерявшая отца, расставшаяся с возлюбленным девчонка, сегодня богачка, которая с легкостью может купить все, что захочет. Вчера беззаботная птичка, скачущая без дороги и смысла, опьяненная свободой и любовью, сегодня, отягощенная обязательствами и сложной целью, повзрослевшая дама. Еще несколько недель назад - разве она задумывалась о том, кто был ее прадед, немилосердно сожженный на медленном огне у стен легендарного Монсегюра!? Думала ли она о Лангедоке - непокорной провинции, трудно идущей под власть французской короны, торгующей контрабандной солью под носом у короля-фальшивомонетчика. Нет! Но сегодня ей приходится думать! И она готова.
   - Что ж, - решительно сказала Алиса, выезжаем, как можно быстрей! На сборы - день. Нас ждет Париж!
   Примечания:
   *Габель. (Впервые введённый как временный военный платёж в 1286 в царствование Филиппа IV. Налог на соль был репрессивным, поскольку на соль существовала государственная монополия. Вдвойне обременительным этот налог делало то, что французское правительство обязало каждого гражданина в возрасте старше восьми лет покупать еженедельно не меньше некоего фиксированного минимального объема соли по фиксированной цене. Когда этот налог впервые был введен, он взимался равномерно во всех провинциях Франции, но на протяжении большей части истории существования налога цены на соль и уровень налога различались в разных провинциях.)
   *Крепость Монсегюр. В 1229 году граф Тулузский подписал Парижский трактат, согласно которому начался переход Лангедока под власть французской короны. Церковь катаров вынуждена была уйти в подполье. Летом 1243года армия крестоносцев под руководством королевского сенешаля Каркассона взяла Монсегюр в кольцо осады. Монсегюр защищало его географическое положение и отвесные склоны. Пятнадцать рыцарей и пятьдесят солдат смогли почти год, будучи отрезанными от внешнего мира, противостоять армии из нескольких тысяч хорошо вооруженных людей. Осада крепости переплеталась с героизмом и фанатизмом. Монсегюр пал 16 марта 1244 года. Катарские монахи и воины, не отрёкшиеся от своих религиозных убеждений, были сожжены в тот же день на костре у подножия горы
  
   Странным казался Алисе их отъезд. Хандрило ее сердечко. Не много ли она взяла на себя, затеяв столь трудное и опасное предприятие? Хватит ли ей сил и воли, выдержать суровые испытания, которые, возможно, ждут ее в далеком и неизвестном Париже? Мать ее, услышав о поездке дочери, благословила ее, полусидя на богатом ложе, и отвернулась, скрывая горькие слезы. Быть может, она знала больше, чем могла сказать Алисе? А может, просто больна она совсем? Алиса не знала, что и думать. Смятенье охватывало ее при мысли о долгом пути к цели. Но потом, вспоминая об Анри, об Алане, Кассиане, и даже о Рауле Делатре, она возрождалась духом и начинала верить в хорошее.
   Слезы сами собой катились из девичьих глаз, и Алиса старалась смотреть лишь на размытую, черную от луж дорогу, и не оглядываться на башни и стены замка. Ох, странно покидать родной дом, и страшно от того, что не знаешь наверное, что ждет тебя впереди, за сотни лье от дома.
   Новые хозяева замка, военный отряд короля провожал всю кавалькаду бесстрастным взором. В их стане прибыло. Два писца и бальи из Норбонна. Оставался в замке и Филипп, помощник Тесьера, который все же верил в скорое возвращение хозяина. Алиса забралась в карету, все еще утирая бегущие по щекам слезы. Жели, напротив, была оживлена и вся извертелась от нетерпения. В сутолоке сборов, влюбленные так мало были вместе, что казалось, Алиса теряет какую-то ниточку, связывающую их обоих. Вот он рядом, близко, но не вместе. Хотя, он не переставал бросать на нее встревоженные и любящие взгляды, сжимать в укромном уголке ее ладони, но девушке все чаще хотелось подойти и обнять его при всех, прижаться, что есть силы к его крепкому плечу, вдохнуть запах его волос! "Страшно мне, милый, ой, как страшно! Грусть и забота поселились в моем сердце, и так мне не хватает тебя, мой ангел!" - говорили ее глаза.
   Наконец отряд тронулся. Дорога была ухабистой и тряской. Дождь прекратился. Одинокие деревья отряхивали последние капли и птицы вернулись на их ветки. День вступал в свои права и тонкие солнечные лучики уже стыдливо выглядывали из-за туч, словно извиняясь за долгое отсутствие. Тоска потихоньку стала отступать, и в душе девушки просыпался азарт и упорное желание добиться своего. Дорога была ей на пользу.
   Через несколько лье от замка на старом мосту карета остановилась, повинуясь приказу Тесьера. В окно заглянул Анри.
   - Не желает госпожа немного передохнуть? - улыбаясь во весь рот, почему-то прокричал Анри. И хитро подмигнул карим глазом. Алиса рассмеялась. И на душе стало легче и светлее. Недаром говорил ее отец, что характер юных дев переменчив: "Вот только видишь, печалится, а через минуту уж смеется пенью птицы!"
   Опираясь на руку Анри, она вышла из кареты. Под мостом раздавался хруст камышей и веток. Появился, наконец, испачканный грязью, Вотрэ. Низко поклонившись госпоже, он обратился к Тесьеру:
   - Все готово, сударь!
   Из-под моста в карету перекочевала пара дорожных коробов и несколько мешочков из суровой ткани! Вотрэ, улыбаясь, прищелкнул языком:
   - Сделано, сударь! - потом повернулся к графине: - Ждем вашего возвращения, госпожа! - и вновь низко поклонился. Она кивнула ему, наградив монеткой. И сама подумала: "А ведь хитрец знает о нас с Анри. Ведь возлюбленный мой ключик от спальни у него заказывал!" Но отчего-то это ее развеселило еще больше.
   Не буду описывать все путешествие наших друзей, ибо оно было весьма однообразным и скучным. Бесконечные вереницы деревенек, совсем не похожие на Лангедокские, таверны и постоялые дворы, полные разного рода людей, тихие разговоры о тамплиерах, об обвинительной речи Гийома де Ногаре по адресу ордена перед собранием университетских богословов и других клириков, и уже подъезжая к Парижу, в какой-то очередной таверне - наши приключенцы услышали: начался процесс. Алиса вздрогнула. Вот оно. Теперь пойдут в ход пытки, дознания! Святая мадонна, быстрей бы добраться! Кассиан внимательно посмотрел на графиню, и она отчетливо увидела, что он подумал то же самое!
   - Alea jacta est ( жребий брошен), - тихо произнес Кассиан.
   - Господи, дай силы моему отцу, дай ему силы! - прошептала она.
   А на следующее утро они уже въезжали в Париж, многолюдный, голодный, зловонный скрипящий десятками повозок движущегося на рынок люда, голосящий и толпящийся на Гревской площади, просящий милостыню на мосту Менял, и блистающий дворцом Сите, поражающий башнями Нотр-Дама и удивляющий красотой Сен-Шапель.
  
  Глава 8. Встречи и предложения.
  
  Громкий и вкрадчивый голос клирика эхом разносился под темными сводами огромного полутемного зала, в котором проходило собрание главных обвинителей тамплиеров. Гийом де Ногаре недовольно хмурил брови, Филипп Четвертый же с холодной усталостью вслушивался в звучащие слова: "Скот - 5 лошадей, 1 больная кобыла, 30 свиней с поросятами; сено, рожь, овес и солод в амбаре, плоды из сада и огорода..."
   Вот и все, что получили в наследство разрушители Тампля. Куда же исчезли баснословные богатства, святые реликвии, бесчисленные драгоценности и золото? Король все более приходил в ярость. Как же так - великолепно спланированная операция, невиданная по масштабу, несравнимая ни с чем до сих времен, не дала требуемых результатов?
   22 сентября 1307 года всем королевским чиновникам, командирам военных отрядов, бальи, прево и инквизиторам были разосланы пакеты с указанием вскрыть их в пятницу 13 октября. Арест произошел одновременно, рыцари не оказали сопротивления. И что же в результате?
   "Допросить с пристрастием" - таков был вердикт. И инквизиторская машина заскрежетала и пустилась во всю прыть, сминая на своем пути человеческие чувства, гордость, дух, давя упорных, и вздергивая на дыбу молчащих. Сотни палачей умело взялись за дело, привычно закатав рукава и устало утирая с лица пот от собственных усилий и кровь своих замученных жертв. Признания, одинаковые, словно близнецы, ложились на стол Гийома де Ногаре, не принося ни одного упоминания о таинственных сокровищах тамплиеров.
   Короля ждало разочарование. Ценности исчезли, и никто, ни один храмовник не желал говорить, куда. Ногаре доподлинно знал, что, переезжая в Париж, тамплиеры снарядили длинный обоз с золотом. Но нигде ничего не было найдено. Нигде. Он поднялся из-за дубового стола, углы которого украшали разверзнутые львиные пасти, и подумал о том, что, не ровен час, король, не найдя ничего, обратит свой светлейший разгневанный взор на него. Ибо он, советник Филиппа Красивого, хранитель большой королевской печати, и был вдохновителем и организатором похода на тамплиеров. Изощренный ум Ногаре слегка откорректировал и развил план его предшественника Пьера Флота. Казалось, было предусмотрено всё. Но по какой-то неизвестной причине часть тамплиеров успела скрыться. Хуже всего, что они успели спрятать свои огромные богатства.
   Где произошла утечка, кто смог предвидеть подобные события? Ногаре вспомнил отчет командира одного из военных отрядов, барона де Ровиньяка, где упоминалось об исчезновении храмовника, которому помог скрыться граф из Лангедока, де Лассанж. Очень интересующего Ногаре храмовника... Он позвонил в колокольчик и приказал вошедшему слуге вызвать барона. При упоминании о Лангедоке Ногаре слегка улыбнулся. Его родные места! Дед его был катаром и принял мученическую смерть при Монсегюре, во время Альбигойского похода. Но сам он не склонен к ереси предков. Он - служитель государства, Франции, короля. А катары вовсе не радели о процветании французской короны!
   Вошел Ровиньяк, бряцая оружием и смахивая капли осеннего дождя с бархатного плаща. Он был свеж, и Ногаре даже позавидовал его блистающей юности и красивой осанке. Сам он вовсе не мог похвастаться выразительной внешностью.
   - Садитесь, барон. Я хочу спросить Вас о случае в замке Лассанж. Расскажите-ка мне все подробно.
  После недолгого разговора с Ровиньяком главный советник принял решение - применить к графу допрос с пристрастием. Выбора у него не было.
  
   ***
   Алиса смотрела в окно на бесконечные льющиеся струи дождя. В Париже была почти зима. Слякоть, срывающийся по утрам с крыш снег, грязь и лужи на мостовых. Ох, как неуютно в этом большом городе, заполненном сотнями звуков: криками, бранью, скрипом телег, топотом караульных, цоканьем копыт ухоженных лошадей, запряженных в кареты, воплями зазевавшихся прохожих, обчищенных карманниками, бесконечными пересудами... Как улей, гудит по вечерам зал в таверне:
   - Они мочились на святой крест, будь они неладны!
   - Какому-то Бахамету, говорят, поклонялись, а Бахамет ихний - это кошка с рогами!
   - Содомиты тамплиеры, за то их господь и наказывает.
   Ей становилось жутко от всех этих разговоров, и она уходила наверх, в комнаты, отведенные для всей компании хозяином постоялого двора. Уже несколько недель они сидели в Париже без видимых успехов. Кассиан старался изо всех сил, пытался выйти на самого Гийома де Ногаре, пользуясь связями профессоров Сорбонны, в свое время преподающих в Монпелье, где когда-то и учился всемогущий советник Филиппа Красивого. Но теперь мало находилось охотников помогать павшим рыцарям Христа.
   Алиса вздохнула. Анри с Тесьером ушли куда-то с самого утра. Пару часов назад с таинственным видом откланялся и красавец-медик. Делатре, похоже, вновь был в своем амплуа красавца-соблазнителя. Графиня позвала Жели:
   - Принеси огня да попроси у хозяина медовых лепешек.
   Служанка послушно кивнула. Похоже, она неравнодушна к сыну трактирщика. Ну, да что ж - все находят некую радость в здешнем тоскливом и тяжком бытие. Лишь у Алисы на сердце тоска и грусть, болит душа об отце, брошенном в темницу, о матери и брате, оставленных на попечение Лонкура. Как они там, как здоровье их? Не больны ли? Как же скучала она по вольной жизни своей в замке, по горячему крупу лошади, по морскому галечному берегу, по закатам на руинах аббатства. Тоска!
   Из глаз покатились непрошеные слезы. Алиса смахнула их, пытаясь успокоиться, но все больше и больше сжимало сердечко холодным кулаком страха и тревоги! Комок застыл в горле, мешая дышать, в носу защипало, и она разрыдалась, закрывая ладонями лицо.
   В дверь комнаты постучали. Крикнув, чтоб подождали, она ополоснула лицо водой из кувшина и немного успокоилась.
   - Войдите!
   Вошла Жели с лепешками, а следом - Кассиан. На лице его было выражение довольное, как у кота, добравшегося наконец до кувшина с маслом.
   - Что, Кассиан? Что-то важное случилось?
   - О да, сударыня! Думаю, что смогу успокоить Вас немного и подбодрить.
   - Садись, милейший Кассиан, и не томи меня! Рассказывай же!
   - Сегодня я встречался со стариком-профессором, с которым неоднократно приходилось мне вести словесные баталии за кружкой хорошего пива в Монпелье. Профессор теперь читает право в Сорбонне и не раз говаривал с самим мессиром де Ногаре. Ведь нет-нет, да дворцовые клирики обращаются к профессорам, дабы повернуть то или иное дело на благо его величеству.
   Так и случилось, когда достойнейший советник короля отшлепал по щекам папу Бонифация. Тут уж Филиппу Красивому пришлось доказывать всему христианскому миру, что не он плох, а папа римский грешен, как последняя блудница. И в сей момент вся профессура Парижа наизнанку вывернулась, а правоту королевскую доказала, законы нужные нашла и всему ученому миру открыла. Так что есть у моего дорогого профессора повод напомнить о содеянных подвигах и попросить аудиенцию для себя и своей дальней родственницы. А родственницей профессора будете Вы, госпожа. Так что будем неутомимо ждать вестей от старика, которые, надеюсь, прибудут в ближайшие дни. Пусть сей способ довольно сложен, но ad praesens ova eras pullis sunt meliora (лучше в ладонях синица, чем в небе большая птица)! - Кассиан слегка поклонился и шутливо добавил: - Сударыня, достоин ли ваш старательный слуга приличного ужина?
   - Ох, конечно, милейший Кассиан, Вы внушили мне малую надежду! Я с нетерпением буду ждать вестей от Вашего профессора! А ужин - что ж! Думаю, он Вами заслужен!
   Алиса решила сама распорядиться об ужине. Сообщение Кассиана прибавило ей спокойствия. Как же убедить могущественного канцлера в невиновности отца, в коей она ничуть не сомневалась? Как добиться милости всесильного Гийома де Ногаре? Что говорить, как вести себя, как одеться? Впервые девушка пожалела о том, что редко принимала участие в замковых празднествах, пытаясь любой ценой избежать скучного для нее времяпровождения. Надо поговорить с Делатре. Хоть он и сословия далекого не высокого, но в куртуазном поведении, кажется, разбирается. Ох, удобно ли это? Бог его знает! Но, впрочем, все равно. Пусть уж лучше неловкий вопрос, чем потом в покоях советника оказаться в глупом виде.
   Пока Алиса рассуждала об этом, появились Алан и Анри. Казалось, у них хорошие новости. На лице своего возлюбленного она увидела следы радостного возбуждения и желание непременно чем-то поделиться.
   - Анри, что, что?
   Он схватил ее за руки и быстро заговорил:
   - Алан нашел своих соратников по походу. Один из них сейчас на королевской службе и имеет доступ в темницы. Он сможет передать твоему отцу весточку! И ты узнаешь, как он там!
   - О, Анри, - сердце любящей дочери заметалось в груди, как птичка, залетевшая в комнату. Алиса сжала его ладони, и слезы сами потекли по лицу, - Неужто я узнаю хоть что-нибудь о нем?! Неизвестность так пугает, так страшит меня. Алан, - она обратила свой взор на Тесьера, - Ваш знакомец не сказал, жив ли отец, здоров ли?
   - Нет, дорогая Алиса, увы! - с грустью сказал верный помощник, не менее графини беспокоящийся о ее родителе. - Но уже завтра мы будем иметь весточку от графа!
   - Завтра? О, как же мне дождаться завтрашнего рассвета?! - воскликнула она, высвобождая наконец свои руки, которыми Анри уже полностью завладел. Глянув на него немного строго, Алиса обняла и Алана.
   - Спасибо, дорогой мой друг, я Вам безмерно благодарна!
   Ужин попросили накрыть в отгороженном зале, а не в комнате, что немного подчеркивало всеобщее радостное настроение.
   Юная наша героиня действительно была по-настоящему счастлива и обнадежена впервые за весь этот месяц пребывания в Париже. Наконец-то усилия ее друзей увенчались хоть каким-то, пусть и призрачным результатом!
   В середине трапезы явился и Рауль Делатре, застав всех в радостном возбуждении. Выслушав новости, он таинственно улыбнулся и с аппетитом набросился на жареных голубей.
  "Странно, - подумала Алиса, - отчего наш любезный медик столь таинственен и молчалив? Наверное, любовное свидание было весьма утомительным!" Эта мысль ее немного развеселила и настроила на романтический лад. Она украдкой посылала Анри игривые взгляды, и, кажется, настолько преуспела в этом, что к концу ужина восторженный возлюбленный сидел как на иголках, то и дело, поедая красавицу алчущим взором.
  
   Ей вдруг отчаянно захотелось очутиться под сводами родного замка, окинуть взором окрестности, полюбоваться морским прибоем у самой кромки водной глади! Но она понимала невозможность всего этого и была благодарна судьбе уже за то, что окружена верными друзьями и соратниками. И Анри, любимый Анри рядом! Алиса нежно посмотрела на него, поймав нетерпеливый взгляд темных глаз. Как же она любит его! Душа ее переполнилась нежностью и благодарностью. Ведь она никогда не подозревала, что в ее сердце жила такая любовь. Жила тихо, упрямо прячась за дружеские слова, за детские игры, за совместные проказы! И вдруг в одночасье вырвалась под действием волшебной ночи, ударов сердца, сладкого винного вкуса, плеска воды и пряных запахов трав и цветов! Ах, как хороша была та ночь, как неожиданно и дерзко любовь пошла в атаку, заставляя делать немыслимое и недозволенное!
   Почувствовав, что щеки ее пылают от воспоминаний, и тело ее незримо дрожит, подчиняясь биению сердца, она откланялась как можно вежливей, желая быстрее остаться одна в своей комнате. Поднимаясь по узким ступеням, Алиса чувствовала взгляд Анри, взгляд, быстрее нее взбегающий вверх по лестнице.
  Утром Алиса проснулась от стука - в дверь барабанила беспокойная Жели:
   - Госпожа, там господин Делатре просит Вас принять его как можно скорей.
  - Что ж стряслось-то? - тревога острым коготком заскребла по сердцу. - Давай одеваться, быстрей!
   Рауль был при полном параде, причесан и одет с иголочки.
  - Я хотел, сударыня, с Вами вечером говорить, но Вы нас покинули столь стремительно, что я не решился Вас тревожить.
  Кажется, девушка слегка покраснела и, чтобы скрыть это, повернулась к окну, с "интересом" рассматривая кур, клюющих что-то в луже.
   - Дело в том, госпожа Алиса, что одна весьма знатная дама благоволит к Вам, - тут покраснел сам Делатре, - и она решилась помочь в нашем трудном деле.
   - Дама? И кто она? - с интересом спросила графиня.
   - О! Имени ее я называть не стану. Но встретиться с ней сегодня же Вам необходимо. Она будет гулять на галерее в Ситэ, куда и нам необходимо направиться после полудня. Там, возле статуи де Мариньи, вы и познакомитесь, я ей Вас представлю, - Делатре вновь залился краской.
   Алиса улыбнулась. Хороши же они оба! Воспоминания о прошедшей ночи сладостно отозвались в груди! Оба они грешники, да простит их Господь!
  - Хорошо, хорошо, мой дорогой друг, давайте же собираться! Да скажите Анри и Тесьеру, чтоб нас сопровождали.
   - Нежелательно, госпожа. Я с удовольствием сам буду Вашим проводником. Остальных предупрежу, сударыня.
   Делатре поклонился и вышел.
   Алиса ни разу не была в Ситэ. Не было желания вовсе показываться на людях. Но о столь замечательном месте она слышала неоднократно. Жизнь там бурлила, сотни торговцев предлагали товары на узеньких улочках, а часть дворца занимала Гостиная галерея, восхищавшая всех, кто ее посетил. Самые изысканные меха, тончайшие ткани, редкостные кружева и мягчайшие кожи в избытки предлагались разговорчивыми купцами. Что ж, надо ехать, тем более, что дело до крайности важное. И любопытно было Алисе, что за прекрасная дама у Рауля? И чем эта таинственная незнакомка может помочь?
  
   Город шумел. Его непрерывная жизнь немного пугала и одновременно восхищала нашу героиню. Проезжая в карете по узким мощеным улицам, можно было услышать то звук молотка сапожника, то равномерные удары скалок работниц, стирающих белье прямо у входов в дома, то крики разносчиков дров, скрип тачек, веселый гомон рабочих, с лопатами и кирками идущих в направлении городской стены. Иногда звонили колокола, монахи хорошо поставленными голосами заунывно вещали о чем-то. Взвизгивали верткие поросята, попавшие под колеса кареты, и чумазые детишки громко смеялись, преследуя группу менестрелей, направлявшихся на рыночную площадь.
   Достигнув Ситэ и войдя в Гостиную галерею, девушка застыла в восхищении. Огромное помещение напоминало собор с высоким куполом и колоннами, а по обе стороны шла бойкая торговля различными товарами. Множество статуй украшало это сооружение, выделенное Филиппом Красивым специально для купцов и гильдий. Яркие ткани, блестящие меха, волнующий запах приятнейших духов, специй и готовящихся прямо здесь сладостей привлекали сюда самых разнообразных покупателей и очаровательных покупательниц.
  Она смотрела на ярко наряженную публику с интересом и любопытством. Кто-то был одет поскромнее - в синие или красные блио и мягкие простые плащи, а кто-то блистал широкими рукавами своих упелендов и роскошными серебряными поясами. Мужчины, заломив набок мягкие бархатные береты, сопровождали юных девиц, а те прекрасно смотрелись в прозрачных накидках на волосах, удерживаемых тонкими обручами, блистающими драгоценными камнями. Ах, как приятно было пройтись по гладкой плитке, которой вымощена Галерея, присесть на мраморную скамью у фонтанчика и понаблюдать за радостно текущей толпой!
  День был невероятно солнечным, чистым, теплым, и настроение Алисы было прекрасным! Делатре немедленно купил ей букетик чувственно-голубых цветочков. Торговка, улыбающаяся Раулю весьма призывно, называла их ellebore. В Лангедоке их звали морозниками, но никогда прежде эти скромные цветы, нередко зацветающие посреди зимы, не доставляли Алисе такого удовольствия.
   - Милая Алиса, нам туда, - сказал Делатре, бережно поддерживая спутницу под руку. И они подошли к укромному уголку, скрытому от людского потока массивной колонной. Там Алиса и увидела ее. Ах, как красива была незнакомка! Красный бархатный плащ с капюшоном оттенял ее приятное, очень юное лицо. Рауль поклонился прекрасной даме и представил их обеих друг другу. Девушку звали Беатрис Дюшон. Родом она была из Лангедока, из обедневшей, но благородной семьи. Прелестница взглянула на Рауля, как показалось Алисе с приязнью и лаской, кивнула и тут же взяла новую знакомую за руку, увлекая по спрятанным за колонной ступеням на узкую площадку.
   - Дорогая Алиса, Вы мало знаете меня, но я весьма наслышана о Вас. Я решилась вам помочь, вняв просьбам этого великодушного юноши! - Беатрис улыбнулась, и глаза ее стали влажными. Ах, как понятен был ее взгляд! Как знакомы те чувства, которые сейчас бурлили в её душе!
   - Но знать о том, что именно по его просьбе я делаю то, что делаю, нельзя никому! Я уверена в вашем благородстве и поражена вашей решимостью! Но умоляю сохранить и мою тайну. Тот человек, встречу с которым я устрою, мой друг, - она многозначительно взглянула на собеседницу, - И он может вам содействовать, ибо положение его таково, что закрытых дверей для него нет. Вы сегодня же встретитесь с ним там, где я укажу. Он будет предупрежден. Вы же скажете, что знаете меня через моих родственником в Монпелье, - Беатрис была явно чем-то встревожена и немного волновалась. - Но...
   - Я сохраню вашу тайну! - воскликнула Алиса - Клянусь, сударыня, я не из тех, кто платит злом за великодушие!
   - Ах, дорогая, вы так наивны! Но важно другое - тому, кто может спасти вашего отца, понадобится благодарность. Ибо ничего просто так он не делает!
   - Но я готова, что угодно предложить спасителю - деньги, серебро, драгоценности...
   - Боюсь, сударыня, всего этого у него вдоволь, - она многозначительно посмотрела ей в глаза. Алиса вспыхнула, со всей очевидностью поняв, что именно может понадобиться этому человеку.
   - Вижу, Вы поняли меня, но решение принимать Вам. Быть может, такого исхода не будет, но, зная моего властного друга, его можно предположить. И было бы весьма неучтиво с моей стороны не предупредить вас, - она сунула графине в ладонь небольшой кошель и, кивнув на прощание, быстро взбежала на главную галерею.
   Алиса и сама не помнила, как оказалась вновь в шумной толпе гуляющих. И лишь яркий букетик, безжалостно смятый ею, напоминал о мимолетной встрече.
  
  Глава 9. Собственно о подвигах и грехах
  
   Удрученная горькими мыслями, Алиса совсем не помнила, как добрались они до постоялого двора. Делатре молчал, и лишь встревожено поглядывал на свою спутницу, очевидно, мучаясь мыслью, что заставил ее страдать. Молодая графиня, как могла, успокоила его, и постаралась проскользнуть в свою комнату, никем не замеченной.
  Оставшись одна, и заперев массивную дверь, она, наконец, дала волю своему гневу и отчаянью. Что за злой рок ее преследует? Она не может помочь отцу, не предав возлюбленного. Алиса глотала слезы, представляя жалкие картины своего позора. Ах, Анри, милый друг! Отчего жизнь так жестока и несправедлива к ним? Отчего нужно делать столь тяжкий выбор, не суливший им ничего хорошего?
  "Разочарования и потери, слезы и боль стали моими спутниками. И если мне дано испить до конца чашу невзгод, преподнесенную судьбой, я должна сносить все с достоинством! Но где, где взять силы проявить это качество? Откуда взяться достоинству и чести, если они становятся разменной монетой в чьей-то неблаговидной игре?" - такие мысли были у юной девицы, метавшейся по комнате, и то и дело утиравшей не прошенные слезы.
  
   Вдруг она замерла, вспомнила про узорчатый кошель, переданный ей при встрече. Нашла его, и стала развязывать дрожащими руками. Золотые шнуры с трудом поддавались ее пальчикам. В послании, извлеченном из кошелька, подробнейшим образом описывались место и время аудиенции. Необходимо было сегодня же вечером прибыть на встречу. Сопровождать ее должен лишь слуга. Слуга? Но у Алисы только глупая Жели.
   - Святая дева, с кем мне поделиться? Кому довериться? С кем посоветоваться? И что, что, скажите на милость, говорить Анри? - проговорила Алиса в задумчивости.
   На миг ей захотелось рассказать все своему возлюбленному, и она уже как будто решилась на это, с каким-то внутренним облегчением. Потом остановила себя. Он запретит ей идти. Он скажет, что граф де Лассанж, благородный и достойный человек, не одобрит подобное решение своей дочери. И даже ценой свободы, более того, смерти, не станет подвергать Алису такому позору и унижению. И будет прав!
  Но как ей жить дальше, зная, что она могла избавить отца от кровавой участи и не сделала этого, боясь обидеть свою гордость?!
   Через какое-то время Алиса поняла окончательно, что как ни странно, решение уже принято. А раз так, то нечего лить слезы и пытаться избежать действительности. Ее надо принять, иначе зачем все это долгое путешествие в Париж, зачем столько красивых слов, зачем заручаться помощью друзей, если ты не можешь выполнить то, что, собственно, и собиралась делать?
  Удивительно, но она успокоилась и была готова принять любые неожиданности. В этот момент ей пришло в голову, что нужен ей именно Делатре. Лишь Рауль, при его природном артистизме, мог сыграть роль слуги, не требуя объяснений. Ведь он и есть почти единомышленник. Разве не он устроил свидание с прекрасной дамой?
  Стук в дверь вернул Алису к действительности. Жели сообщила, что Анри хочет ее видеть. Тот же час юная графиня постаралась придать лицу счастливое выражение, а жестам - непринужденность.
   - Алиса, ангел мой, - он порывисто заключил любимую в объятия сразу же, как только дверь за Жели закрылась. - Мы с Аланом отправляемся к его сослуживцу. И неизвестно, как долго нам придется ждать под стенами тюрьмы, пока тот сможет подать нам условленный знак. Не волнуйся и ложись спать, не терзая свое бедное сердце. А к утру будут новости, любовь моя! И я уверен, они будут хорошими!
   - Что ж, - сказала она, ответно целуя его в губы, - иди, любимый, и добудь мне весточку, узнай хоть малость о моем несчастном отце. Не знаю, смогу ли я спать, но ждать тебя, родной, я буду с великим нетерпеньем!
   Проводив Анри, она вздохнула. Что ж, так много лучше. Не придется лгать ему и притворяться. Он уйдет сейчас, а Алиса направится навстречу своей судьбе. Но отчего же она решила, что ее благодетель будет весьма корыстен? Быть может, все и обойдется?
   Она велела Жели позвать Рауля.
   Эх, ночной Париж! Город, галдящий сотнями голосов днем, ночью превращается в темный лабиринт улиц без названия и признаков жизни. Но так только кажется на первый непосвященный взгляд. Жизнь кипит и лунною порою! Вот топает, пьяно балагуря, компания загулявших студентов-школяров. Спешит, не разбирая дороги, дурачась и прихлебывая вино из бутыли, на улицу Кур-Робер, сжимая в руках монетку, чтобы заглянуть к продажным девицам. Вот городской дозор, переговариваясь и злословя, мерит шагами улицу, освещая надвинувшиеся стены неровным пламенем факелов. Под мостом, заворачиваясь в пыльную накидку, устраивается на ночлег бедняга-крестьянин, не успевший выехать до закрытия городских ворот. В таверне, стоящей на окраине, у самой стены города, своя жизнь. Тут можно встретить самую разнообразную публику. И мелких ушлых воришек, и безухих рецидивистов, и путников, идущих по самым разным делам, и монахов, затевающих вечные споры. По площади не спеша едет карета с опущенными шторами. По всему видно - с тайного свидания. А вот два всадника, едва не потерявшиеся в темном пространстве города, подъезжают к стенам Шатле, спешиваются и прячут лошадей в ночную тень, потеплее закутываются в плащи, готовясь к долгому ожиданию. Наши старые знакомые - Анри и Тесьер. Анри едва сдерживает нетерпение. Рассудительный Алан молча похлопывает по плечу нетерпеливого юношу. Неизвестно, сколько ждать новостей. А хуже того, неизвестно, что это будут за новости...
  
   Алиса шла темными коридорами, следуя за секретарем высокопоставленного лица, назначившего встречу. За нею тенью следовал Делатре, одетый в простую одежду. Он ни минуты не думая, решил сопровождать графиню. Огонь свечи, которую нес секретарь, трепыхался на сквозняке, завораживая Алису и навевая неприятные мысли. Страх липко окутывал ее, пальцы нервно перебирали шнуры накидки. А в груди все щемило и холодело, а комок, появившийся из самой глубины души, мешал дышать. "Святая Тереза, я боюсь! - думала она, - Как я могу так отчаянно бояться, так безумно жалеть себя?!"
   Заметив, что девушка вся дрожит, Делатре удержал ее за плечи.
   - Госпожа Алиса, давайте остановимся, - жарко зашептал он, - давайте не пойдем! Разве я не вижу, с каким трудом Вам дается эта встреча! Я во всем виноват, я не должен был...
   - Сударыня, следуйте за мной, - секретарь, почувствовав заминку, повернулся к ним, и пристально оглядывал разыгравшуюся сцену.
   - О да, сударь... Шнуровка... Она развязалась. Я иду, - голос предательски трепетал.
   Они вошли в роскошную гостиную, где огненной жаркой пастью пылал в углу огромный камин. Делатре остался за створчатыми дубовыми дверями.
   Гостиная была великолепна. Резной массивный стол украшала изысканная резьба в виде корней и листьев, роскошный бархатный полог закрывал стрельчатое окно, ковер, явно иноземной работы, поражал красками и мастерским плетением, а золотые подсвечники подчеркивали изящество и богатство комнаты.
   - Прошу, сударыня, садитесь, - с поклоном предложил надутый секретарь. - Ожидайте, барон де Ровиньяк примет Вас через несколько минут.
  Ровиньяк? Алиса, как ошпаренная, вскочила с мягкого стула. Желание убежать было столь острым и всеохватывающим, что она едва удержалась на месте. Барон, арестовавший ее отца, барон, чьи люди хозяйничали в замке, барон, чье имя она хотела бы забыть! Но он единственный, кто может помочь сейчас. Но захочет ли? Да и зачем ему помогать, зачем назначать встречу? Самые темные мысли стремительно неслись в голове молодой просительницы. Неожиданно возникло чувство неотвратимой гибели. Ей стала ясна, как белый день, вся тщетность ее усилий и действий. Бежать, надо бежать! И она уже направилась к выходу, когда серебряные звуки шпор раздались совсем рядом.
  
   Метнувшись обратно к креслу, Алиса застыла, мертвым взглядом уставившись на стену, украшенную восхитительным гобеленом и коллекцией клинков и ножей.
   Дверь распахнулась, и Ровиньяк стремительно вошел в комнату, на ходу сбрасывая плащ и перчатки на руки подобострастному слуге. Он был раздражен чем-то. Глаза его сверкали, тонкие губы были сжаты, лицо заострилось. Оперевшись на стол, он взглянул на девушку. Ядовитая усмешка коснулась его рта, но не глаз.
   - Милейшая мадемуазель де Лассанж! Я необычайно рад видеть вас в Париже! - произнес он с легким изящным поклоном. - Что заставило вас бросить замок, проделать столь долгий путь и почти месяц жить в такой дыре, как "Пестрая курочка"? Вы, с вашим изяществом, воспитанием и благородством в столь не модном месте?
  
   Он язвительно улыбался, охватывая ее цепким взглядом стальных, серых глаз. Насмешка, звучавшая в его словах, была выходом его ярости и злости, таившейся в нем. И это было заметно. Алиса, вскинув голову, склонилась в полупоклоне и отвечала ему, стараясь, что бы голос не выдал волнения.
   - Мессир, столь многие неудобства может выдержать лишь человек, идущий к цели. И эта цель помогает ему, делая дорогу короче, постель мягче, а скверную гостиницу - прекраснейшим из замков! И та же цель помогает мне выдержать насмешки и язвительные намеки, которыми Вы, сударь, пытаетесь задеть меня.
   - Цель? И что за цель привела вас в мою гостиную? - он встал перед ней, скрестив руки и нахмурив властные брови. - Насколько осведомлен я моей очаровательной знакомой, вы хотите просить за отца? Не так ли?
   - Да, я желала этого всей душой, но вижу, что пришла к вам не ко времени. Хоть и не я виновна в вашем гневе, не я причина ваших неприятностей, но сейчас вы не в духе, и мои просьбы лишь станут раздражать вас. Я думаю, мне лучше уйти, дабы не ставить себя в неловкое положение, а вас - в смешное, - Алиса поклонилась, намереваясь покинуть комнату.
   - Ну нет, маленькая графиня, - буквально прорычал Ровиньяк, ловко и больно схватив ее за локоть. - Нет, моя маленькая Лассанж! В смешное положение вам не удастся меня поставить, ибо я не намерен смеяться! Ах, не вы причина моего гнева? Кто это вам сказал? Быть может, именно вы и вся ваша непреклонная семейка упрямых лангедокцев и есть причина моих расстройств! Вы пришли просить, так просите! Будем торговаться! Как вам такая мысль, о, непреклонная графиня? - он сверлил жертву взглядом.
   Глаза его отсвечивали сталью, скулы покрыл гневный румянец, он едва сдерживал себя. Алиса не понимала причин его гнева. Она отступала к стене, сжавшись в комок, а он все сильнее тряс девушку за локоть, и сохранить достоинство ей становилось все трудней. Но неожиданно страх отступил, Алиса выпрямилась в полный рост и закричала в ответ:
   - Торговаться? Да Вы уже смешны, барон! Мне нечего вам предложить! Ибо я не знаю законов той торговли, где в ход идут честь и совесть, благородство и долг! Не будьте лавочником, отмеряя пару фунтов чести. Вы проторгуетесь! Так как не знаете ценности этих вещей!
   Она уже не сдерживалась, бросая ему в лицо эти слова, и изо всех сил пыталась освободиться из его железных пальцев, чем привела его в еще большее бешенство.
   - Ах, вот как?! А если я брошу вас в темницу, если раздену донага и отдам похотливой солдатне на откуп, - тогда, вот тогда, вы станете со мной торговаться? Вы ведете себя как холеная графская дочь, но вы лишь нищенка, лишенная богатства и силы, вы пылинка под ногами королевской власти, и я накажу вас за это! - Ровиньяк ревел, как раненый бык.
   Рука девушки, стиснутая Ровиньяком, горела, плечо онемело, и боль отдавала в голову! Алиса теряла остатки сдержанности, ее охватили злость и ненависть, все ее естество заполнялось ядом, горечью обиды и негодования!
   - Не смейте трогать меня, барон, - зашипела уроженка Лангедока, вырываясь, - не смейте пугать меня крепостью! Придите в себя и будьте мужчиной, а не палачом в роскошных доспехах! Иначе кровь ваших жертв испачкает ваш белоснежный наряд, и только слепой не заметит, что запятнана и ваша совесть!
   - Ну, хватит! Все! Вы необычайно болтливы для нищей девицы! - Ровиньяк тяжело дышал, и лицо его исказилось. - Кто, кто был в вашем замке накануне ареста? Вам известно имя? И главное - ответьте, как он ушел? Если не скажете - клянусь, я брошу вас в башню и проделаю все то, что делал с вашим отцом! Вы станете визжать, как визжал ваш отец, стонать и просить, как просил он...
   Вмиг потемнело в глазах, потолок с фресками опускался на Алису, стены кружились. Крик вырвался у нее из груди, рука, свободная от тисков Ровиньяка, нащупала прочную рукоять клинка, висящего на стене.
  Невыносимый вихрь чувств, боли, ярости, гнева клокотал в ней, подобно вулкану на картинках в старинной книге. Кинжал привычно вышел из ножен, и она совершенно точно вонзила его в открытый живот барона.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"