Однажды я все же попала под арест "святой палаты". Инквизитор Бартоломео Спьяцци, дородный, как женщина и отвратительный, как протухший кусок жирного мяса, прятал свои свиные глазенки, стараясь не встречаться со мной взглядом. Я пробыла в камере три дня. Конечно же, я могла освободиться без каких-либо сложностей уже через несколько минут после того, как меня схватили, но я решила показать этим "борцам с ересью", что значит быть ведьмой! Ни одна из тех, что я видела в камерах женщин, не была ведьмой даже наполовину. Выходило, что из 52 человек, заключенных в зловонных камерах, справедливого наказания заслуживала я одна. Это меня забавляло. Когда меня повели на первый допрос, я произнесла заклинание невидимости и исчезла на несколько минут, не переставая смеяться истерическим хохотом! Бедные стражи, потеряв дар речи, не устояв на трясущихся ногах, сползли по стене на пол и дрожали, озираясь по сторонам. Решив, что этого их полуобморочного состояния пока достаточно, я проявилась и сказала:
- Ну что же вы, храбрые воины, ведите меня к великому инквизитору!
Все еще неопомнившиеся от страха, они, тем не менее, кое-как взяли себя в руки, и повели меня в "кабинет" Бартоломео Спьяцци.
Он сидел в маленькой комнатке с сырыми стенами, такими же, как в камерах и что-то записывал. Он пытался не смотреть на меня, когда мы остались одни, но я чувствовала, как все его существо дрожит изнутри. После долгого молчания, будто игнорировавшего мое присутствие, он, наконец, сказал:
- Ваше имя?
Я решила говорить правду, чтобы напугать его до смерти.
- Элвелл де Месс. - Он удивленно вскинул бровь, но продолжал пялиться в свои записи.
- Ваш возраст?
- 48 лет.
Тут он посмотрел на меня, я прочла сомнение в его глазах, ведь выглядела я на тот момент не старше 25!
- Вы говорите правду? Если вы лжете, я буду вынужден применить некие меры для того, чтобы узнать истину.
- Я говорю правду.
- Хорошо, продолжим. Вы знаете, с чем связано ваше пребывание здесь?
- С тем, что я ведьма? - с вызовом произнесла я.
Он удивленно сверкнул свинячьими глазками.
- Вас обвиняют в ереси. Против вас свидетельствовали ваши родные...
- А, должно быть, сожженная на костре неделю назад Мари и ее сестра Элиза, запертая здесь до сих пор?
Он растерялся на минуту.
- Так вы не отрицаете того, что эти юные девушки были вами соблазнены, что исходит из их показаний?
- О, да! Мои племянницы были самыми свежими на недавнем сборище моих сестер в черной вере!
- Т.е они принимали непосредственное участие в шабаше?
- Я что говорю на неизвестном языке? До шабаша еще далеко. Они были представлены моим сестрам-ведьмам. Но я прогнала их обоих, потому что они отказались отдать свою кровь.
- Зачем вам нужна была их кровь? - спросил он почти шепотом, чтобы скрыть дрожь в голосе.
- Они хотели узнать мой секрет вечной молодости. Но не захотели поделиться своей кровью с другими сестрами.
Он побледнел. Я знала, что его старое больное сердце бешено, скачет в груди.
- Можете ли вы предоставить нам сведения относительно присутствовавших на так называемом сборище?
- Конечно! Чем меньше останется этих глупых знахарок, тем лучше! Гореть им всем в аду!
- Тогда прошу записать их имена, - уже дрогнувшим голосом произнес инквизитор.
Я взяла лист и перо. Произнесла нужное заклинание и на бумаге стали появляться сами собой кровавые буквы, складывающиеся в имена тех, кого я обрекла на гибель.
Он отшатнулся, вскочил со своего места и начал креститься, бормоча какую-то молитву.
Я смотрела на него исподлобья, сверкая глазами и улыбаясь.