"...еще не знал, что всё, что ни происходит, всегда так, как нужно, и только к лучшему."
М.Булгаков "Белая гвардия"
"Делай, что делаешь, и будь что будет!"
Жизненный принцип
ПРОЛОГ
- Как ты думаешь, если бы ты не пошел на тот сеанс или сел на свое место - мы бы больше не встретились?
- Ну что ты, дорогая! Мы не могли не встретиться!
- Какой ты уверенный... А как же случайности?
- Случайности бывают у тех, кто не слышит себя...
1
- А что, милый, не пора ли тебе познакомиться с моими?
Взгляд милого, неспешно блуждавший где-то в окрестностях звезды Ригель, быстренько вернулся в околоземное пространство, затем сфокусировался на давно не беленном потолке, потом потихоньку сполз по крашеной еще в "застойное" время стене до уровня дивана и, наконец, резво прыгнул на сосредоточенное лицо девушки. Виктор не столько услышал вопрос, сколько прочитал его в глазах подруги. "О-па! Дождался! А ты что думал - до конца дней своих останешься тенью? Фигушки! Любишь кататься - люби и всё остальное". Он внимательно посмотрел в ее серые глаза - надежда на шутку, хоть и последней, но всё же умерла. И ему, видимо, отшутиться, как обычно, тоже не удастся: на этот раз Саша смотрела до противного серьезно.
- А что я о них еще не знаю? - Виктор всё-таки попытался уйти от однозначного ответа.
- Ты-то знаешь практически всё, а вот они страстно желают увидеть человека, который встал между мной и семьей, - Саша продолжала наступать.
- Не говори так - я еще, не дай бог, испугаюсь!
- Ух ты какой пугливый! - Саша приподнялась и строго посмотрела на Виктора. - Кинуться на льдину за сумочкой незнакомки не испугался, а побеседовать с родней ему, видите ли, страшно.
- Сравнила! Во-первых, вселенский ужас на твоем лице и калеку вдохновил бы на подвиг. А во-вторых, щелкнуло так громко, что я уже себе не принадлежал - полез бы хоть на лед, хоть в полымя!
- Это что же получается? Тогда ты готов был на всё, а теперь для любимой не можешь такой малости сделать? Чуднов, противоречишь сам себе!
- И нету никакого противоречия! - как бы со смертельной обидой возразил Виктор, в тайне радуясь, что разговор медленно, но уверенно уходит в сторону от неприятного предложения. Осталось немного передернуть, и диспут не за горами. - Я же тебе объяснял: щелчок - это осознанный мгновенный переход из одного качественного состояния в другое. Классики называли это скачком после накопления количественных изменений, революцией. Поэтому тогда щелкнуло, а сейчас идет эволюция, постепенное...
- Хватит зубы заговаривать! - чуть не крикнула Саша. - Мне твои классики не интересны. Хоть раз ответь прямо и конкретно: ты пойдешь со мной к родне?
- Конечно! Я с тобой куда хошь! Хошь - на гору высоку, хошь - на дно окияна!
- Но только не к родителям, да?
- Ну, если родина скажет...
Саша вскочила на корточки, диван от неожиданности обиженно крякнул.
- Так моего слова тебе мало? Надо, чтобы еще и родина сказала? - она сорвала с него одеяло и со всей силы толкнула в бок - Виктор едва не свалился на пол. - Давай, топай к своей родине, проси разрешения! И без письменного не приходи! - Саша крутнулась на диване и улеглась калачиком лицом к стенке. Обычно следом начинали дергаться плечи - явление, как известно, мужчинами переносимое с трудом-с.
Виктор немного побалансировал на краю и бодренько встал с постели. Не оборачиваясь, дошел до двери, на секунду задержался, спросил через плечо как ни в чем не бывало:
- Кофе черный или с молоком? - хотя знал: обычно утром она пьет черный.
Подергивания прекратились, но он этого не увидел. Как не увидел и запущенной ему вслед подушки - мягкий, но ощутимый толчок недвусмысленно ответил на дурацкий вопрос. Из района солнечного сплетения по всему телу весело побежало тепло. "Так, у меня две новости: хорошая и плохая. Хорошая - инцидент, кажется, исчерпан; плохая - проблема осталась", - подвел баланс Виктор.
Он поставил на огонь доставшийся в наследство от предыдущих владельцев квартиры пуленепробиваемый чайник и уединился в санузле. Нарочно дольше обычного, с упоением, добивался равномерного здорового сияния от всех титульных элементов физиономии. Удовлетворившись результатом кропотливой работы косметических фирм и своей, Виктор закрыл воду и прислушался: в квартире тихо - стало бы, маневр не удался, кофе всё-таки варить ему. Как не оттягивал он этот момент, пришлось покинуть гигиеническое убежище и плестись на кухню.
Чашка заняла свое место на блюдце, блюдце - на подносе, поднос плавно поплыл из кухни в спальню, сопровождаемый прилепившимся Виктором. Будоражащий аромат кофе обогнал процессию и бесцеремонно полез в ноздри Саше. Выждав для приличия еще несколько мгновений, она повернулась на спину и уставилась в потолок, изображая Виктора в те минуты, когда он, поглощенный своими думами, улетал в межзвездное пространство. Виктор привычно полюбовался ее античным профилем, отметил красноречивую игру "на публику", но виду не подал - просто присел на краешек дивана и водрузил поднос ей на грудь - грудь позволяла. Саша как будто бы ничего не заметила и продолжала сосредоточенно подглядывать за утренней жизнью верхних этажей. Подождав пару минут и не дождавшись положительной... да что там положительной - хоть какой-нибудь реакции, Виктор шумно поднялся и принялся тщательно шевелить шарнирами туловища, изображая зарядку. Нагружаться не было желания. Так, пощелкал суставами, дабы ощутить подвижность составляющих. Пройдясь, как собака при отряхивании, от головы до хво... ступней, он несколько раз глубоко и вызывающе вздохнул, но Саша по-прежнему держала паузу. "Ладно, буду ум... нет, добрей", - сдался Виктор.
- Когда? - как бы невзначай спросил он.
Тело на диване молчало, то ли продолжая воспитательную работу, то ли на самом деле увлеченное астральным путешествием. "Ну-ну. Не вижу состава преступления, чтобы мазохировать", - оправдал себя Виктор.
Часы пискнули, намекая, что давно пора выдвигаться на работу. Сборы заняли минимум времени: действия отточены, ничего лишнего, уже через три минуты узел галстука расположился точно посередине. Виктор прошелся расческой по коротко остриженным волосам не столько для их упорядочивания, сколько чтобы церемонию не нарушать; заглянул в глаза - взгляд достаточно уверенный и жизнерадостный. "Всё, к взлету готов!".
Энергично вышел из спальни во вторую комнату, недвусмысленно зашуршал бумагами, собирая их в черный незатейливый портфельчик. Вернулся в спальню в полной боевой, готовый обуться и уйти. Наклонился, легонько прикоснулся горячими губами к безучастным губам Саши, надеясь, что улетевшая царевна проснется. Но нет, чудо не приключилось. "Ну всё, мавру некогда ждать, мавру на работу пора".
Он уже взялся за ручку входной двери, когда из спальни донеслось:
- Во вторник, на той неделе, у брата день рождения.
"Заработало! - с удовольствием отметил Виктор. - Сегодня среда, еще почти неделя, видно будет".
- Постараюсь! - крикнул он в ответ и бесшумно закрыл за собой дверь.
2
Поглощенный новым поворотом в доселе вялотекущих отношениях, Виктор даже не обиделся, как обычно, на солнцезащитное небо, заметно портившее радостное впечатление от жизни. Он посмотрел на часы: чуточку опоздал - на остановку набежало много народу, сесть в маршрутку в это время гораздо труднее, чем десять минут назад. Нехорошее предчувствие его не обмануло: микроавтобусы, плотненько набитые "кильками" с остановок выше по течению, и не думали останавливаться. Однако, удача ласково улыбнулась и преподнесла свой нежданный подарок: подкатил троллейбус, приятно удививший изрядными просветами, и Виктор легко внедрился на заднюю площадку. Правда, места возле окон оказались заняты - пришлось повиснуть на подпотолочном поручне, телепаясь в потоке входящих-исходящих на каждой остановке.
Навязчивая близость разгоряченных броуновским движением тел не давала думать о чем-то еще, кроме полураспятого, полувзвешенного состояния. Зато ему повезло: подслушал разговор настолько интересный, что чуть не проехал свою остановку. Говорили две женщины несколько старше его. Одна рассказывала другой о поездке с мужем и детьми к ее родителям в село. Сначала шла речь о каких-то передовых агрономических изысканиях, совершенно не интересных Виктору: он терпеливо, но без особого внимания - как журнал перед фильмом - просмо... прослушал подробную инструкцию по применению новейшего препарата против проклятого колорадского жука и детальнейший отчет о полученных результатах. Когда Виктора уже начало тихонько мутить от одной мысли о химических средствах борьбы с вредителями, дама внезапно сменила тему - начался фильм. Докладчица гневно зашептала о том, как "старый хрыч" уволок "молодого" с отработки сельхозповинности на якобы интеллектуальную работу по устранению каких-то катастрофических неполадок в погребе. "Эти два бездельника" занырнули в домашнее бомбоубежище, на вопросы отвечали односложно и недовольно, а когда их удалось выманить на поверхность ужином, оказалось, что рыльца у них в пушку, то есть - в прошлогодней наливке, невесть как заначенной предусмотрительным батей. Но этой легкой разминки им показалось мало и они решили под ужин, за встречу, так сказать, и за урожай приложиться по-взрослому. И только рассказчица принялась в красках, с эпитетами и метафорами воспроизводить фрагменты перекрестной перепалки своей с отцом и, что более всего заинтересовало Виктора, тещи с зятем, как ему пришлось впопыхах выпрыгивать наружу.
Оставшийся отрезок дороги до завода Виктор прошел на автопилоте, снова сосредоточившись на решении бытового уравнения со многими неизвестными. Из математики он по частям вынес железное правило, которое, как оказалось, очень даже годится для большинства жизненных ситуаций: чтобы система имела решение, количество уравнений должно быть не меньше числа неизвестных. Чем более запутанная житейская задачка ему попадалась, тем старательнее, всеми доступными способами, он собирал "известные" и составлял из них достаточное множество логических "равенств".
"Хоть бы не дергали сегодня по пустякам", - подумал Виктор, подходя ко входу в здание и кланяясь знакомым.
День, как он и просил, начался относительно спокойно: высокое начальство собрало руководителей подразделений для встречи с зарубежными хозяевами предприятия, начальник отдела с утра был там, поэтому можно спокойно "запустить землечерпалку", дабы основательно прочистить рабочее русло от нанесенного неутомимой текучкой бумажного ила на столе и в его окрестностях.
В отделе, кроме Чуднова и начальника, плодотворно трудились еще три человека, и все - мужики. Образцовой дисциплиной чудновского отдела можно было пугать нерадивых: шеф недавно стажировался у капиталистов и по достоинству оценил прелесть своевременного начала рабочего дня. Вернувшись и получив под начало свежеиспеченный отдел, он самозабвенно боролся с истинно славянской необязательностью и, как ни странно, победил: все вверенные ему люди на работу приходили вовремя, поскольку тех, кто не смог выдавить из себя страсть к опозданиям, попросту "ушли". Жесткая позиция начальника довела коллектив до безобразного с точки зрения обычной логики состояния: даже в такой день, когда шефа с утра нет, за пять минут до свистка подразделение в полном составе расселось по местам.
Места эти располагались в ряд под окном, чтобы, по официальной версии, свет не падал на экраны мониторов. Но все понимали - руководителю так удобней со своего бастиона (справа, сразу возле двери) наблюдать занятия подчиненных. По молодости отдела - его создали меньше года назад - шеф пока не имел своего кабинета, потому иногда между лопаток сотрудников аккуратно вонзался "теплый" штырь начальницкого взгляда.
Стол Виктора стоял крайним справа, противореча известному правилу: ближе всех остальных к начальству и дальше всех от кухни - невысокого столика в самом углу слева от входа.
- Всем привет! - поздоровался Виктор и пошел "по рукам".
- Здорово, - буркнул, не оборачиваясь, сидевший крайним слева Сергей Матвеич, увлеченный чтением статьи в газете.
- Привет, Чуда! - Коля Сенцов небрежно шлепнул своей расслабленной пятерней по ладони Виктора. Почти два метра роста служили Коле достаточным основанием, чтобы вести себя покровительственно-развязно по отношению к любому сотруднику. Снисходительный тон Сенцова порою бесил Виктора, но сразу он его не пресек (Сенцов работал в отделе с первого дня и был на четыре года старше), а потом смирился.
- Здрасьте, - весной закончивший институт Митя привстал, здороваясь. Этот пока набивал свои первые шишки, потому был скромен и учтив. Хотя нет, учтив он был от природы.
Закончив обход, Виктор плюхнулся на свое кресло, крутнулся, включил комп и окинул оценивающим взглядом заваленный бумагами стол. Прикинул: на чистку конюшен уйдет часа полтора, шеф же вернется не раньше обеда, так что времени у него полно.
- Суки блудливые! - Матвеич со злостью отбросил газету, едва не плюнув на нее. Его порезанное длинными морщинами лицо пылало нездоровым румянцем и благородным гневом.
- О ком это вы? - Сенцов, удивленный нестандартной выходкой обычно спокойного Матвеича, оторвался от "Цивилизации".
- Да о ком же еще - о бабах наших насучных!
- А чего с таким сердцем? Смею вас уверить, что по части блуда наши далеко не самые выдающиеся. Вот я где-то читал, что...
- Да мне пофиг, как у других! - видимо, статья конкретно дернула за патриотическую струну Матвеича - он всегда отличался непоколебимой задорновской гордостью за "наших людей". - Нам о своем генофонде думать надо!
- Что вы там вычитали? - Сенцов потянулся и бесцеремонно, не обращая внимания на недоуменный взгляд хозяина, ухватил со стола газету. - Господи, Матвеич, да что же вы такую бульварщину читаете? - саркастически воскликнул он, увидев название. - Несолидно для вашего возраста!
- Да причем тут... Корреспондент дал объявление в интернете от имени немца-пенсионера о том, что хочет поиметь себе советскую жену.
- Ну?
- Баранки гну! Пятьдесят наших дур клюнули - послали свои фото в самом что ни есть порнографическом виде и с лизоблюдскими уверениями! Суки! Им что, наших с деньгами не хватает? Чем же бюргер лучше нашего, что они готовы за ним и утку выносить, и детей ему рожать?
- Так вы невнимательно читали, Матвеич! - съехидничал Сенцов, успевший по диагонали просмотреть статью. - Тут же четко написано: они рассчитывают на достойное наследство. Да вы гордиться должны, что есть в наших рядах героини, готовые взять на себя нелегкий труд по улучшению генофонда Европы.
- А наш кто будет улучшать? - Матвеич кипятился, источая перегретый пар и брызгая капельками.
- Наш и так самый лучший. Даже такие женщины, о которых вы столь нелестно высказались, и то больше пользы принесут, чем ихние местные. Все говорят, что немки - чуть ли не самые страшные, - заметил Чуднов.
- А как по мне, так француженки тоже не очень, - вспорхнул самый юный сотрудник.
- Малыш! - Сенцов резко повернулся к соседу всем телом. - А тебя никто не спрашивает! Некрасиво влазить в разговор взрослых без приглашения, понял? - и так же резко отвернулся.
- Да чего это наши должны унижаться перед их деньгами? - продолжал Матвеич, не обративший внимания на урок вежливости в исполнении оппонента.
- Кто вам сказал, что они унижаются? То вы ничего не поняли. Это же чистой воды бизнес! Надо вложить немного денег и сил, выждать время и ловить удачу. Всё нормально! Зато какой экономический эффект!
- Дожились! Даже на святых чувствах стали деньги делать! - не унимался заведенный Матвеич.
- Ладно вам причитать-то. Скажите, что вам бы, размести вы объявление, ни одна немка бы... да что там немка, и наши-то не очень-то поспешили писать, тем более - фотки эротические слать, вот вам и обидно, - Сенцов продолжал подливать маслица в огонь.
- Коля, пойдем покурим, - Виктор понял, что сейчас начнется бой не ради славы, и поспешил его прервать.
В тесной курилке завсегдатаи из других отделов вяло делились впечатлениями от вчерашнего - у каждого своего.
- Зря ты прицепился к старику, его уже не изменишь, - парни, поздоровавшись, втиснулись в свободное пространство между дымящими, как вигвамы, кучками. Виктор прикурил сам и протянул огонь Сенцову.
- Да ладно, оскорбленная невинность! - тот, похоже, еще не остыл и выпускал с дымом остатки заряда. - Жаба его давит, что через год выйдет на пенсию и окажется у разбитого корыта: вместо загородного домика - двухкомнатная "хрущеба", вместо молодухи - старая больная женщина, да денег на старость не скопил. Вот и бесится. А я чего должен его стенания слушать?
- М-да. Как говорил Жванецкий: "О чем можно спорить с хромым, если сразу ему сказать, что он хромой?" Ладно, закроем тему, - Виктор заговорил тише и по-английски, который оба знали прилично. - Я тебя вот что хотел спросить: ты как с родней жены знакомился?
Сенцов удивленно вытаращился на Виктора.
- Ты что, жениться собрался? Неужто?
- Коля, я не говорил ничего подобного, я задал простой вопрос и хотел бы услышать простой ответ. Без комментариев.
- Да ладно! Кого бы это просто так интересовала встреча с родней. Так и скажи, что тебе сие действо предстоит, а не строй из себя этнографа! - маленькие глазки Николая засверкали в предвкушении свежей новости.
"Удивительная способность никогда не отвечать на вопрос по существу. Зря спросил", - немного расстроился Виктор. Хорошо хоть, что Николай, при всей запальчивости, колючести и неутолимой жажде вкусных новостей, сплетни не распространял: как скупой рыцарь, он млел от обладания.
- Прости, я, видимо, не то спросил. Это достаточно интимные вещи. Можешь не отвечать, я не настаиваю, - Виктор сказал сухо, пытаясь закончить разговор. Он выбросил жирный окурок и двинулся к двери. Сенцов остановил:
- Да ничего, что тут скрывать? Я сначала с тестем познакомился. Мы еще встречались, ни о каких серьезных делах речи не было. Я ждал ее у подъезда, подъехала машина, вышел мужик, а тут и моя Маруся выходит. Так и познакомились. А с мамой увиделись недельки через две. Я зашел за Машкой, а она, мама то есть, оказалась дома. Папаня, видать, уже что-то про меня наплел, так она сразу: "Вы Коля? Очень приятно!", ну и в том же духе, а сама всего меня облапала глазами, оценивала, нет ли каких изъянов. Вот и всё. Про сватовство рассказать? - не удержался от подначки Сенцов.
В курилку зашла свежая толпа курцов, невыносимо стеснив и без того спертую атмосферу.
- Спасибо за информацию, - искренне поблагодарил Виктор. - Пойдем, а то не дай Бог шеф позвонит.
Они вышли в коридор.
- Послушай, Чуда, - заговорил Николай по пути к отделу. - Знаю, что ты советы не любишь, но все-таки скажу, а там как хочешь. С тестем ты всегда общий язык найдешь, постарайся понравиться теще. Теща, конечно, не свекровь, но тем не менее. Если, разумеется, тебе надо понравиться...
Виктор сел за стол и вспомнил подслушанный в троллейбусе разговор. "Итак: теща - самое сильное звено! Буду иметь в виду. Если - тут Коля прав - если мне это надо".
3
Шеф вернулся минут за пятнадцать до обеда, устало бросил всем "Здрасьте!", упал на свое место, потом сделал пару звонков и сказал:
- Витя, пойдем покурим.
Все замерли. Эта фраза означала одно: надо поговорить с глазу на глаз. Шеф, если он действительно собирался выбросить немного денег на ветер, никогда никого не приглашал.
Виктор вышел в коридор вслед за начальником. Как и следовало ожидать, тот свернул не направо, где сизоватый туман выдавал газовую камеру для самоубийц, а налево: там, в торце возле окна, задвинутая в дальний угол пальма сиротливо протягивала к проходящим на лестницу ятаганистые ладони-листья.
- Я на сегодняшнем совещании встретил одного хорошего знакомого оттуда, - начал Павел Васильевич, едва они заняли интимную нишу возле пальмы. - Когда я у них стажировался, он был непосредственным моим куратором, а сейчас дошел до руководства службой повышения квалификации. Так вот, он мне сказал, что в конце года из нашей конторы наберут человек десять стажироваться у них.
- Надолго?
- Где-то на полгода. Но срок значения не имеет, важно засветиться там, чтобы всерьез рассчитывать на карьеру здесь.
- Понимаю, - поддакнул Виктор, хотя пока смутно догадывался, как всё это касается его лично. Он, конечно, слышал о возможности попасть в число счастливчиков, имевших удовольствие пожить и поучиться "на шару за бугром". Положа руку на сердце, не стал бы лицемерно отрицать, что не мечтал попасть в их число: успешная карьера для него - не пустой звук. В конце концов, не зря же он всю сознательную жизнь, начиная с детского сада, провел во всякого рода специализированных группах, классах и школах, в числе детей, отданных сердобольными родителями на углубленное потребление английского языка. Но, честно говоря, проработав на предприятии всего восемь месяцев, он не думал, что так быстро...
- Хорошо, что понимаешь. Понимание тебе сейчас понадобится. Мой бывший куратор обещал мне, что от нашего отдела кто-то обязательно поедет - они лучше нас знают, что надо в первую очередь развивать. А теперь подумай, кого я могу предложить? Матвеичу уже ничего не надо - пенсия не за горами; Митя еще слишком юн, пусть ума наберется. Остаетесь вы с Колей. Но я говорю с тобой потому, что хочу, чтобы поехал именно ты.
- Спасибо за доверие, но чем я лучше?
- Тем, что задал этот вопрос - Сенцов бы спросил, когда ехать и не стал бы разбираться, достоин ли он такого поощрения. Да что я тебе объясняю: ты прекрасно понимаешь, что потраченные капиталистами на сотрудника деньги должны вернуться, поэтому стажер обречен на руководящую должность после возвращения. А я не хочу, чтобы Сенцов хоть чем-нибудь руководил.
- Вам виднее, конечно. Коля неплохой специалист, да и язык он знает не хуже меня. А что лезет во все дырки - так...
- Я не понял, - перебил Виктора шеф. - Ты что, считаешь себя хуже или не хочешь ехать?
- Простите. Хочу, конечно!
- Тогда слушай сюда. Я тоже там пожил и знаю, как они относятся к вещам, на которые мы внимания не обращаем. При прочих равных условиях они скорее предпочтут холостого, чем женатого. Сенцов женат, а ты - нет. Улавливаешь?
- А чем холостой лучше?
- Витя, ты опять не тот вопрос задаешь, - раздраженно поморщился шеф. - А говорил, что понимаешь! Короче, мой тебе... если ты хочешь поехать на стажировку со всеми вытекающими отсюда последствиями - не женись пока. Я не спрашиваю, есть ли у тебя нечто подобное в планах, меня просто интересует результат.
- Да, собственно, я еще не... У меня есть девушка, мы встречаемся почти год и как раз сегодня мы говорили о знакомстве с ее родителями...
- Это твои проблемы! Я прокукарекал, а там - хоть не рассветай! Пока будешь в отпуске, подумай, что тебе важнее сейчас: любовь или карьера, - шеф достал сигарету и, не оглядываясь, пошел в курилку.
Пальма неслышно вздохнула, в очередной раз удивившись замысловатости человеческих хитросплетений. Постояв еще пару минут, вслед за начальником побрел в другой конец коридора и Виктор, разорванный на несколько кусочков непримиримыми устремлениями.
4
Уставший от дневной суеты Виктор медленно перебирал ногами серые ступени. Лифт работал, но он предпочитал ходить на седьмой этаж пешком: хоть какая-то нагрузка. Возле самой его двери, на ступеньках, прислонившись к стене, сидел сосед по лестничной площадке Шурик: кощеистый мужичок за "полтинник". Одет он был по-домашнему, в синее трико советских времен, когда-то желтую, а ныне выцветшую футболку со слабо различимыми олимпийскими кольцами и бесцветные тапочки. Увидев Чуднова, Шурик радостно подпрыгнул и чуть не завилял хвостом.
- Ну наконец-то! Чё так долго-то? - воскликнул сосед укоризненно, будто они накануне договорились встретиться, а Виктор неучтиво опоздал. - Ты сегодня один, тезки не будет? - Шурик без предисловия ухватился за инициативу и последние слова произнес заговорщицки.
- А это что-нибудь меняет? - Виктору не хотелось даже язвить.
- Нет, ну, всё-таки, нешто я не понимаю, личная жизнь там, невмешательство, добрососедские отношения и принципы взаимоуважения, - Шурик молол всякую чепуху, вожделенно посматривая, как неторопливо Виктор достает ключи, медленно выбирает нужный, спокойно вставляет его в замочную скважину, не спеша, со смаком, проворачивает, затем также не спеша вынимает, задумчиво ищет в полумраке лестничной площадки второй ключ, аккуратно вставляет теперь его, а там что-то заедает... Еще бы малость, и стонущий от нетерпения сосед загрыз бы Виктора прямо здесь и сейчас. Наконец, проход открыт, Шурик буквально на плечах Виктора врывается в квартиру и, захлопнув за собой дверь, переводит дух.
- От кого ты так? - задал почти риторический вопрос Виктор, безошибочно зная ответ на него. - Благоверная свирепствует?
- Да кто ее боится? - возмутился сосед слишком громко, забыв, что от ушей супруги его отделяет звукопроницаемая стена. Спохватившись, он быстренько прошел на кухню вслед за хозяином и продолжил потише: - Это она на людях права качает, а так я ее вот где держу! - продемонстрировал Шурик свой вовсе не впечатляющий кулак. - Нынче у них численный перевес - теща подтянулась. Я уж с ними воевал-воевал, как мог держал осаду, но силы уже не те, отступил. Раньше хоть сын помогал, а как женился и съехал - тяжело мне стало бороться. Вот. Ну, я, значит, ретировался. Сказал, что пошел в гараж, мол, надо мне колодки поменять, а то моя хочет маманю завтра на дачу везти, у них там симпозиум по выращиванию каких-то трав - ерунда, короче. А я-то уже две недели, как всё наладил, теперь вот призовое время, пару часов могу оттянуться в приятном обществе. Уже полчаса потерял, пока тебя ждал, - закончил он с некоторой обидой.
Пока сосед делился "горем", Виктор успел переодеться.
- А чего на самом деле в гараж-то не пошел? - Виктор вернулся на девятиметровую, изрядно закопченную за добрый десяток лет кухню, и деловито задвигал кастрюлями.
- Да если бы надо было клапана регулировать или там коробку перебрать - пошел бы, а из двух часов полчаса на дорогу - жалко! - серьезно ответил Шурик, доставая из микроскопических карманов трико чудом поместившуюся там пару свежих огурцов.
- Так и перебрал бы коробку! - Виктор немного пришел в себя и ощутил вкус жизни и еды.
- Не, Витя, всё не так просто, - горестно покачал головой сосед. - Память у моей та еще! Я уже месяц назад перебирал.
- По-настоящему или...?
- Уже и так, и так.
- Да мало ли что! Опять полетела! Это же техника! - Виктор сунул в руки Шурику консервы и нож, а сам грузил на стол остатки вчерашнего почти домашнего ужина, дежурную колбасу, недобитую в прошлый раз поллитру.
- Пробовал. Она ж у меня диспетчером в таксопарке - там столько консультантов - мигом просечет, если часто буду, не по делу. Приходится следить, - Шурик корпел над банкой, похотливо поглядывая на сексуально вспотевшую бутылку.
- Скажи спасибо, что теща тебе иномарку не купила - хрен бы вообще в гараж выбрался! - наполненные рюмки заманивали крутыми бедрами.
- Это точно! Я свою "трешку" ни на что не променяю, - в экстазе предвкушения воскликнул Шурик. Подумал секунду, заглядевшись на стол, как полководец на поле боя, и с едва уловимой тоской добавил: - А теща такого подвоха не устроит - уже не те доходы.
Мужчины ласково обхватили хрустальные точеные фигурки с возбуждающим содержимым, подняли их, звонко чокнулись, и залпом залили в себя волнующую кровь жидкость. Тут же Виктор захрустел зеленым лучком и девственно пупырчатым огурчиком. Шурик целомудренно коснулся угощения и практически ничего не съел, дабы не объедать холостяка. Но после третьей глаза соседа голодно заблестели и он, отбросив нездоровую скромность, тоже приложился к лучку, явно маскируясь перед предстоящим контактом с домашними. Полируя первую волну наслаждения, он достал из-за пояса мятую пачку "Примы" и сладко затянулся. Хозяин, утолив голод, присоединился.
- Хороший ты мужик, Витя! - вместе с дымом выдохнул из себя дежурный комплимент Шурик. - Так я к тебе привык, будто живем рядом не год, а все двадцать лет. Сергеич, ну, тот, что до тебя тут жил - царство ему небесное! - тоже душевный был дядька, фронтовик, много чего повидал, но даже мухи зря не обидел. Я, говорил, уже норму на жизнь настрелял, теперь надо долги отдавать. Всегда поможет, поддержит...и компанию в том числе. Жена его, Зинаида Прокопьевна, ворчит, бывало: что это ты молодежь-то спаиваешь? А он отвечал: у каждого своя голова на плечах, я и моложе на фронте наркомовские принимал - так что? А кому на роду написано пить, так тот и с одной рюмки шею себе свернет! Вот. А уж когда помер он, так скучно стало, поговорить по душам не с кем.
- А в гараже? - поддержал монолог Виктор.
- Не, там не то общество, - Шурик болезненно поморщился. - Разные все. Так, пузырь давануть - дальше интересы не идут.
- Да? А что еще надо?
- Удивляешь ты меня, Виктор, - строго сказал сосед. - Неужто не заметил, что для меня горючее - повод, а не причина. Мне общения не хватает. Целый день просидишь в кране, только что и выйдешь по нужде, а человеку без общения нельзя. Моя вот тоже, за проявлением не видит побудительной причины, думает, что я бытовой алканавт.
- А я, стало быть, типа доктор?
- Не без того. Ты человек молодой, образованный, рассудительный. И неженатый, что в нашем деле немаловажно.
- Чем же?
- Ой, не прикидывайся! Сидели бы мы тут с тобой, кабы у тебя хозяйка суетилась. Ты бы не расслаблялся со мной, а чинно общался с домашними.
- Так что, плохо что ли? - это была провокация. - Мне теперь не жениться никогда?
- Да что ты, что ты! - замахал на него руками Шурик. - Я же не против. Но, как ты понимаешь, всякая связь в чем-то ограничивает подвижность, - закинул одну скелетоподобную ногу на другую. - Лишь бы самому хотелось, - достал еще одну сигарету, закурил. - А кралечка твоя хороша! - чмокнул с видом председателя жюри конкурса "Мисс мира". - Эх, ушло мое время, - с сожалением протянул Шурик.
- Слушай, расскажи-ка мне, как ты с тещей знакомился? Хочешь ты этого или нет, но мне сие удовольствие предстоит, а опыта, как ты понимаешь, маловато.
- С тещей-то? Да мы жили на одной улице, она знала меня с детства, - ответил Шурик просто, не задавая лишних вопросов.
- Ну когда-то же ты пришел первый раз в новом качестве? - не унимался Виктор.
- Так то уже было со сватами, там ритуал, чё там интересного... - задумался, припоминая детали, - ну, там, у вас товар, у нас купец..., - больше ничего память не выдавала, - выпили, закусили. Что еще рассказать-то? - недоумевал Шурик.
- Да, пожалуй нечего, - Виктор в сердцах воткнул окурок в огрызок жестяной банки, приспособленный под пепельницу.
- Прости, не знаю, что тебе и посоветовать, - Шурик нервно переложил ноги с амплитудой, чуть меньшей, чем у Шарон Стоун в "Основном инстинкте".
- Советов-то как раз мне и не надо - мне информация нужна, - горестно покачал головой хозяин.
- Давай, Витя, дернем по стопочке за успех предприятия, да я пойду, - Шурик нашел спасительное, универсальное средство от неловкости. Виктор налил. - Жаль, и тебя засасывает бытовуха. Начнется потом: свадьба, дети, родня... некогда по-человечески поговорить. Опять моей душе негде будет притулиться!
- Молись, чтобы я им не понравился, - ухмыльнулся Виктор.
- Брось ты! - испуганно отмахнулся Шурик и залил в себя водку. - От моих молитв ничего не зависит: коли на роду написано - так тому и быть!
- Уверен? - покачал головой хозяин то ли от свежей порции согревающего, то ли не соглашаясь. - Может от человека зависит больше, чем он представляет себе?
- Опять ты за свое! - Шурик, приподнявшийся было, чтобы уйти, плюхнулся назад на самопальную, смастеренную еще прежним хозяином табуретку. - Ты же согласился в прошлый раз, что от предначертания никуда не денешься!
- Я? Согласился? Да ты чё, не мог я с таким согласиться! - подначил внезапно отдохнувший Виктор.
- Как не мог? - загорячился Шурик, не заметивший подначки соседа. - Мы ж еще говорили, что плиту краном выставить можно в любом месте, а вниз она уже пойдет прямо и бесповоротно. Ты забыл, что ли? Мы ж тогда немного выпили! - Шурик схватился за пачку сигарет как типичный герой вестерна хватается за кольт.
- Так чего ж очки мне втираешь? Ты тогда сидел и головой кивал, а сейчас... передумал, что ли? - Шурик опасливо посматривал на Виктора.
- Всё ты правильно говорил про кран да про плиту. Но то ж плита! А человек - в отличие от плиты - существо разумное, может и скорректировать свой полет, - Виктор достал сигарету и несколько секунд внимательно ее рассматривал. Потом прикурил и еще некоторое время столь же тщательно изучал замысловатые завитки дыма, неутомимо стекавшего с кончика сигареты. Вернувшись из полета мысли, продолжил: - Мне больше нравится сравнивать человека не с железобетоном, а с легким перышком. Оно тоже в целом летит к земле, но может поддаться ветерку, полететь туда-сюда, даже вверх. И никто не знает, когда оно упадет... в отличие от плиты - часы можно проверять. Хотя, наверное, есть люди-плиты, а есть люди-перья. Природа так многообразна!
Шурик смотрел на Виктора несколько заторможено, пытаясь зрительным вниманием компенсировать пониженную алкоголем скорость соображения. Через несколько секунд его внутренний компьютер обработал последние произнесенные слова и выдал соответствующую реакцию:
- Ну ты загнул! Перья, говоришь? Не хочется тебе плитой быть... А я, по-твоему, плита? - Виктор попытался ответить, но Шурик, громыхая костями подобно Кащею, перешел в атаку и не дал ему такой возможности. - Если я считаю, что у человека прямая дорога от точки А до точки Б, то я, значит, уже и дуб дубом, то есть - железобетон! Подожди, - он снова жестом заставил оппонента остаться при своих. - А я и не хочу быть каким-то там невесомым перышком и мотаться "туда-сюда" (он перекривлял интонацию Виктор), куда непонятно какой ветер занесет. Моя дорога пряма и понятна, и я горжусь этим! - воскликнул побледневший Шурик с каким-то неуместным пафосом.
Виктор уразумел: дальнейшее нагнетание напряженности наверняка выбьет соседа из колеи.
- Человек таков, каким он себя ощущает, - примирительно сказал он после паузы, необходимой собеседнику, чтобы переключиться с передачи на прием. - Хочешь быть плитой - будь ею. Хочешь парить пером - пари. В том-то и кайф, что выбор за тобой.
- Не, Витя, ни хрена ты не выберешь, - бортовой компьютер снова с видимой задержкой переключился с приема на передачу. - Разве что захочется тебе того, что на роду написано - вот и будешь радоваться, что сам выбрал, и хорошо тебе станет. А не туда сунешься - будешь ходить и нудеть - мол, чего только не делаю, а всё не выходит.
- Тебя послушать - так надо сидеть и ждать манны небесной!
- Нет, дорогуша, под лежачий камень сам знаешь что, - судя по скорости ответа, Шурик, поскольку его несло по волне вдохновения, реплику обработал влёт, как теннисист, вышедший под сетку. - А что ты спрашивал про тещу? - перегрев плат вызвал сбой логически правильного течения. - На смотрины собрался? А чё не вижу радости на твоем лице? И чего до сих пор не познакомился? Уже, почитай, с полгода она тут у тебя бывает. Вот чует мое сердце, прости за откровенность, что не пара она тебе, и ты знаешь это, потому и не спешишь с родней брататься. Ты не душой, а рассудком прикидываешь: нужна, мол, хозяйка в доме, отношения более-менее, в постели всё в порядке - что еще надо? Так?
- Эх, Шурик, чего я тебя слушаю, а? - вставил, наконец-то, свои пять копеек Виктор. - Да твоего ли ума дело, а? Не знал бы тебя - уже бы давно выгнал взашей за такие слова, ей-богу!
- Намек понял, не дурак, - обиженный Шурик нетвердо поднялся с табуретки. - Мне пора, спасибо за компанию, за угощение, за слова добрые, - не дождавшись желаемой реакции, он осторожно, чтобы не занесло, развернулся и медленно двинулся к выходу. В дверях остановился и, не в силах сдержаться, добавил, полуобернувшись, через плечо: - А слушаешь ты меня потому, что я твои мысли озвучил. Ты внутри мечешься... советов никогда не слушаешь... и сам не даешь... а пустить всё на самотек жизненная концепция не позволяет!
- Иди уже, о рупор моих мыслей, - вполне дружелюбно, но решительно подтолкнул Шурика Виктор. - Разберусь как-нибудь... хоть с твоими молитвами, хоть без.
Шурик дошел до двери, постоял немного, как будто пытаясь открыть ее, но не выдержал и вернулся.
- Хочешь, давай забьем? Ничего у тебя с ней не выйдет, как бы ты не старался. Не будешь слепым - увидишь: судьба тебя от нее отводит.
- Ты это, давай, топай! - Виктор начал сердиться. - Ты тут мне программу на безбрачие не ставь!
- Да какая программа! - горячо затарахтел Шурик. - Что я, слабый человечишко, могу сделать против силы судьбы? Если хочешь, я даже молиться буду, чтобы ты женился, только не поможет это.
- Да ты в своем уме или уже пропил всё? - в глазах Виктора засиял нехороший холодный блеск. - Мне не нужны ни твои молитвы, ни твои советы. Еще раз влезешь в мою жизнь - больше на порог не пущу, понял? Пойди со своей разберись, чтобы не прятаться по углам от жены да тещи.
Шурик, как побитый щенок, поджался, отвел глаза, робко махнул рукой, подошел к двери, открыл ее с первого раза, переступил порог, толкаемый в спину "ласковым" взглядом хозяина. Пересилив робость, уже на лестничной площадке он пробормотал:
- Юпитер, ты сердишься? Значит, ты не прав. Дай Бог тебе счастья!
Виктор молча захлопнул за ним дверь. В голове стоял невообразимый шум, будто все те, с кем он сегодня встречался, заговорили одновременно, не слушая друг друга. "Не надо было пить", - перекрикивая остальных, пробился внутренний голос. До времени, когда дадут горячую воду, остался час. Виктор не стал убирать на кухне, упал на диван и провалился в полудрему.
5
Разбудил его шум воды, бушевавшей в санузле. Сквозь дрему до него дошло: дали горячую воду, а Сашка, по необъяснимой халатности, плохо вязавшейся с ее упорядоченным характером, оставила кран открытым. Виктор вскочил, ругая коммунальщиков за украденное излюбленное удовольствие - прогулку между сном и не-сном.
Ванная успела превратиться в турецкую баню. Душ, конечно, манил, но не принимать же его в таких нечеловеческих условиях! Виктор надежно перекрыл воду, открыл настежь дверь, потом окно на кухне и, дожидаясь, пока рассосется пар, пошел курить на балкон.
Принудительное пробуждение и - в большей степени - парнАя немного напрягли его. "Уж сколько раз говорил: проверяй всё, когда уходишь! Строить меня - это запросто, а кран за собой закрыть..." - мысленно, отгородившись расстоянием от прицела ее глаз, а потому жестко и смело выговаривал он подруге. - "Хорошо еще, что вернулся вовремя, ни на работе не задержали, ни к маме не поехал. Кстати, надо ей позвонить, а то всю неделю не объявлялся. Заодно и новостью поделюсь".
Трубка довольно долго истязала его длинными гудками. Виктор живо представил, как перепуганная мама истерически мечется по всему дому в безуспешных поисках хорошенько замаскировавшейся радиотрубки, причитая и беззлобно поругивая Попова, Белла, Эдисона и всех вместе взятых японцев, придумавших вечно прячущиеся в самых заковыристых местах телефоны. Максвелл, Ом, Вольта и Фарадей облегченно вздыхали, радуясь, что к изобретению чуда связи они приложились опосредованно, да и фамилии их уже давно и надежно стерлись из памяти Елизаветы Федоровны Чудновой. Наконец, злополучная трубка запеленгована и вынута на свет Божий.
- Да-да, алё! - весело и торопливо зачирикало на том конце. - Говорите! Витя, ты?
- Я. Привет!
- Здравствуй, Виктор, - тон сразу сменился с жизнерадостного на замогильный. - Спасибо за звонок: вспомнил, наконец, что у тебя есть больная мать.
- Мама, - укоризненно начал Виктор. - У меня работы - выше крыши, а ты нет бы поддержать, так опять начинаешь. Я, кстати, звонил на неделе, ты трубку не брала. И сейчас чуть не положил уже, - ринулся в решительное контрнаступление сын. - Чего не берешь?
- Да я пока..., - мать не ожидала дерзкого выпада и на всякий случай отошла на заранее подготовленные оборонительные рубежи.
- Трубку искала?
- Ну да! Только что в руках держала, а как зазвонила - не пойму где, - тут ей не было равных. - Я уже и по дому бегала, и в летнюю кухню..., - привычно застрекотала она.
- Я, пожалуй, куплю специальную штучку, чтобы телефон у тебя на боку висел: и под рукой, и не мешает, и мне сказки не надо рассказывать.
- Да ладно, зачем на старую больную женщину деньги тратить, - мать не могла долго сердиться на единственного сына, ставшего после преждевременной смерти мужа главной ценностью на свете. - Ну как у тебя дела? Ты один или с фельдфебелем?
- Мама, ты не права. Между прочим, если бы Саша не напоминала, я бы гораздо реже тебе звонил. Ты должна была заметить, что я с ее появлением стал больше уделять тебе внимания.
- Ну конечно! То каждые выходные приезжал, а теперь звонки... по команде.
- Мама!
- Ну что мама? Я что, не смею мнения иметь? Я человек прямой: как думаю, так и говорю. А лицемерить не умею и учиться не собираюсь. И твой отец...
- Мама, мама, приём! Мы не о том говорим. У меня всё в порядке. Более того, у меня есть шанс поехать за границу на стажировку.
- На стажировку? О, Господи! Когда?
- А чего ты испугалась? Это не скоро, если всё получится, то в начале следующего года.
- Надолго?
- Нет, где-то на полгода.
- Я так и знала!
- Что такое? Ты не рада?
- А огород я что, сама копать буду?
- Так мы его с осени перекопаем! Не переживай, всё решим! - Виктор неприятно удивился, что такие вещи надо объяснять матери. - Неужели ты не понимаешь, как это важно для дальнейшего продвижения?
- А как же...где уж мне понять, мать у тебя старая и дурная.
- Всё, больше ни слова, пока не сглазили! - сын прервал развитие конфликта. - И не говори никому, ладно? еще сплошной туман. Когда решится - тогда и будешь подружкам ля-ля. У тебя-то как дела?
- А вот приехал бы, да посмотрел, как дела. По телефону-то оно всегда нормально, - мама тоже отказалась от дальнейшего "наезда". - Ладно, считай - отметился. Пойду я по этим самым делам да спать. Не пропадай.
- Хорошо, мам. Не обижайся. Звони, если что надо будет, - на последние слова ответили короткие гудки.
Виктор положил трубку и полез в душ, пока горячую воду опять не отключили.
6
Тугие струйки воды злобно покусывали его нежное тело, не давая отвлечься от реальности и улететь куда-нибудь, хотя бы к Плутону. Потому и крутились в голове лингво-математические конструкции, из которых он пытался вывести уравнение дальнейшего поведения. Виктор не собирался принимать решение сегодня, однако систематизировать услышанное за день стоило. Настоятельная рекомендация шефа всей тяжестью навалилась на чашу весов и здорово сдвинула указующий перст беспристрастной стрелки против знакомства со столь сильно заскучавшей по нему родней Саши. Фатализм соседа, натянутое, мягко выражаясь, отношение мамы к предмету его сердечной привязанности, его сомнения в своих чувствах (о чувствах Саши он судить не брался: разобраться бы в своих!), как и множество камешков помельче, уже давно лежали на этой чаше. Некоторые из них, подобно драгоценностям, заиграли иными красками, но дополнительные отблески чистого света не изменили первоначальную стоимость.
Вторая чаша не пустовала - на ней главным грузом лежало удовлетворение. Почти восемь быстролетных месяцев их близкого знакомства его всё устраивало: тут Шурик был прав. И даже чересчур командный стиль ее поведения не вызывал у Виктора категорического неприятия, как у мамы. В самом деле, умышленно отдавая инициативу Саше, он малой кровью избавлялся от необходимости постоянно принимать неинтересные решения по мелочам, да и по крупному тоже. При удовлетворительном совпадении бытовых вкусов можно практически не вдаваться в ежедневные подробности и переложить муки житейского творчества на плечи того, у кого лучше результаты и кому сам процесс явно доставляет массу эстетического удовольствия. Эту жизнеоблегчающую практику он потихоньку опробовал и остался вполне ею доволен. Да, со стороны воинствующей матушки он выглядел типичным подкаблучником, но за душевное спокойствие, заметную экономию личного времени и жизненных сил, сохраненных для работы внешней и внутренней, надо чем-то платить! Вот он и платил, не реагируя всерьез на постоянные мамины едкости.
Неистовые струи воды искусали его вконец. Он закрыл краны и протянул руку за полотенцем, обычно висевшим рядом, на двери. Там его не оказалось - оно висело на трубе полотенцесушителя на противоположной стороне ванной. Опять в нем занудело только что подавленное раздражение. Он повторно выругал Сашу - на этот раз ей заочно досталось за граничащее с упрямством самоуправство - ему теперь надо тянуться черте куда. Продолжая непрерывный зудеж, Виктор грациозно изогнулся и, бесполезно держась одной рукой за старосоветскую ванну (предусмотренный первоначальным проектом умывальник отсутствовал еще с времен предыдущих хозяев), второй дерзко попытался достать труднодоступное полотенце. В ту секунду, когда в голове звякнула упавшей на кафель монетой незатейливая мысль вылезти и, не выпендриваясь, уверенно стать ногами на пол... нет, пожалуй, в следующую - ноги синхронно скользнули и пол этот - малоприятный, неровный, с облупившейся краской - стремительно понесся ему навстречу. В замысловатом рисунке из мест, где последняя краска еще держалась, и вытертых многолетним шарканьем проплешин, обнажавших следы предыдущих культур, как в замедленном кино он рассмотрел уродливое лицо, злобно хохочущее над его детской неловкостью. Пролетая дальше, над мысом неуместного здесь и сейчас унитаза, отметил удручающую неизбежность физического контакта с его бездушно холодным краем - ушибленное плечо взвыло и полетело дальше. А там и трогательный в буквальном смысле пол. Что-то было еще, промелькнувшее не в замедленной, а в ускоренной записи, потому не замеченное сознанием, но отметившееся болью в разных частях такого любимого туловища.
Наконец, мнимые скорости всех процессов уравнялись - самое время провести опрос тела на предмет целостности. Сильнее всего болело правое плечо, немного меньше ноги повыше колен и совсем капельку тюкнулся головой. Пошевелился - новых настораживающих сигналов не обнаружено. Сел, соображая. Подстегнутое адреналином сердце постукивало учащенно. В унисон в уцелевшем при жестком приполении мозгу отчетливо и навязчиво, как припев эстрадной жвачки, стучало: "За-ра-за!". Виктор осторожно приподнялся, недоверчиво придерживаясь за однажды предавший его край ванны. Ушибленные ноги немощно тряслись. Немного успокоившись, аккуратно встал в полный рост, зло рванул с трубы доступное теперь полотенце и нетвердой походкой вышел из ванной. Бодрящая свежесть заполнившего квартиру вечернего воздуха успокоила быстро и окончательно.
"Достойное окончание именно сегодняшнего дня, - подумал Виктор, вытираясь. Некстати, потому противно зазвонил домашний телефон. - О-па! Еще не конец".
Виктор в сердцах отбросил мокрое полотенце и обреченно плюхнулся в кресло.
- Алло!
- Привет! - Саша говорила привычно громко и с легким напором. - Чем занимаешься?
- Нынче случился трудный, но необычный день. Расслабился, принял душ, а теперь сижу, тебя вспоминаю, - Виктор произнес таинственно и с придыханием. В трубке пауза продолжалась чуть дольше, чем достаточно.
- Да? - Саша, похоже, не поверила, что ее всегда логичный и взвешенный в поступках друг мог в одиночку предаваться столь несвойственному ему романтическому занятию. - Фотографию рассматриваешь или подушку обнимаешь?
- Ах, до чего ты банально рассуждаешь! - Виктор умышленно сдерживал себя, всё оттягивая сладкий миг расплаты. - Я сижу (пауза) в кресле (чуть большая пауза) абсолютно голый (пауза еще больше) и думаю о тебе!
Несколько секунд на том конце с трудом переваривали сногсшибательную новость, потом, не дождавшись еще более драматичного продолжения, пришли в себя.
- Ты кончай этот секс по телефону! Признавайся - что случилось? - Решительный тон говорил сам за себя: голую и чистейшую правду Саша по обыкновению приняла за стопроцентно натуральный юмор. Он оставил игривый тон - пришло время главного удара.
- Да так, ничего особенного.
- Конкретно, пожалуйста.
- Чуть не разбил унитаз, - начал Виктор издалека.
- Чем? Только давай без куплетов про лошадь, конюшню и всё такое прочее.
- Дык, чем же обычно унитазы бьют? Головой, конечно!
В трубке послышалось потрескивание: то ли от вольного электричества, то ли от движущихся шариков, периодически заходящих за ролики.
- Откуда я знала, что ты поленишься вылезти из ванны, - "Да, в быстроте и логике мышления ей не откажешь", - оценил реакцию Виктор. - Ты хоть не ушибся? - наконец-то в голосе послышались приятные нотки искреннего сострадания.
- Подумаешь, плечо отбил, да ноги ушиб, да бедро тихо постанывает - а в остальном, прекрасная маркиза...
- Я сейчас приеду, - безапелляционно заявила Саша.
- Куда ты на ночь глядя? - Виктор заметил, что одной этой фразой она чудесным образом все его боевое давление выпустила в свисток - уже не хотелось рвать на части виновницу трагедии. - Не переживай, всё в порядке. Уже и пожаловаться нельзя, что ли?
- Ну, скажем, жалельщица из меня никакая, ты знаешь. Ты точно в порядке? Спасать не надо?
- Да говорю тебе: полный орлайт!
- Сходи утром в поликлинику, сделай снимок и покажи врачу: может быть трещина, чтобы не запустил. Ты мне к ремонту нужен здоровый, понял?
- Так точно!
- Чуднов, не ёрничай! Что у тебя нового? Ты что-то собирался рассказать или мне показалось?
- Да есть чуть-чуть, - Виктор не подал виду, а сам в очередной раз подивился ее интуиции. - Шеф завел меня за пальму и сказал на ушко, что выдвинет меня претендентом на стажировку за бугор в начале того года. Но пока это неофициальная информация.