Аннотация: А почему бы и нет? В нашей жизни и не такое может быть!
В каждой шутке - доля шутки.
Шутка
Д е й с т в у ю щ и е л и ц а:
ЖУРНАЛИСТ - опытный работник микрофона еще с тех времён;
ОПЕРАТОР - человек с видеокамерой, из-за которой практически не видно головы, поэтому возраст определить не удается, да и значения это не имеет;
СОЛОВЕЙКО Николай Ильич - народный депутат, очень средних лет, с немалой свитой;
ЗАБОЙНЫЙ Виктор Дмитриевич - мэр города, профессиональный коммунальник, лет 45-ти;
МИХЕИЧ - ближе к шестидесяти, со следами былой интеллигентности на лице;
НАЧАЛЬНИК ОХРАНЫ и его команда.
(Ясный солнечный день, ближе к вечеру. На аллее парка среди гуляющей публики стоят в рабочей позе Журналист и Оператор. Рядом с Журналистом переминается с ноги на ногу Соловейко, за спиной которого высятся громады сопровождающих лиц)
ЖУРНАЛИСТ: (в камеру) Здравствуйте уважаемые телезрители! Сегодняшний выпуск передачи "Специальный репортаж" мы посвятили событию, которое знаменует, на наш взгляд, важную веху в истории государства. Мы находимся на центральной аллее парка Новопрогресска, где в рамках дня города впервые торжественно отмечается профессиональный праздник тех, кто своим кропотливым и неброским трудом по праву заслужил его. Сегодня - день лавочника.
Казалось бы, совсем недавно, вслед за коммерческими вагонами, автобусами, пляжами, появились в нашей жизни и коммерческие лавочки, но они настолько быстро и прочно вошли в повседневность, что даже трудно себе представить, что когда-то всё было иначе. Пройден немалый и нелегкий путь от первого эксперимента, через принятие соответствующего закона, до широкого народного движения настоящих профессионалов. И сегодня, в этот праздничный день, мы не можем обойти вниманием тех, кто стоял у истоков движения лавочников. Первый, кому я хотел бы предоставить слово, это народный депутат, Почетный председатель Гильдии лавочников города, Соловейко Николай Ильич. Именно он был инициатором того знаменитого законопроекта, пятилетие со дня принятия которого сегодня отмечает наша страна.
(поворачивается к Соловейко)
Здравствуйте Николай Ильич! Разрешите от имени работников нашего телеканала и, не побоюсь этого слова, от имени всех телезрителей поздравить вас со столь знаменательным событием. Далеко не каждому народному депутату удается при жизни увидеть плоды своего творения, так сказать, в натуре. Расскажите, пожалуйста, об истории принятия этого судьбоносного решения.
СОЛОВЕЙКО: А чё рассказать-то?
ЖУРНАЛИСТ: Ну, например, расскажите нашим зрителям, как вам пришла мысль выдвинуть этот проект. Это было ваше личное решение или подсказала жизнь?
СОЛОВЕЙКО: Ну посуди сам. Дело было так. Пошли мы как-то с пацанами на праздник, ну, там у нас, в парке, пивка попить, то да сё. Ага. Ну, взяли по паре пива, подходим, значит, к лавочке на главной аллее. Не успели сесть, как подруливает к нам какой-то хмырь и начинает чё-то лопотать, типа бутылочки не выбрасывайте. А мы говорим ему, мол, братан, вали-ка ты побрейся для начала. Серега еще подколол: "Тебе чё, Жилет Мак-3 подарить, что ли?". Ну, мы поржали, а этот хмырь тихонько отвалил, стал за деревом и поглядывает. Ну, мы по паре приняли, понятно, захотелось еще, а топать лень. Вот реклама была, там пацаны все никак не могли решить, кому идти за "Клинским". Я тебе так скажу - лохи они недоразвитые. Да разве нормальные люди пошлют братана шестерить? То-то. Я зову этого, хмыря, значит, говорю: "На тебе наши бутылки и сгоняй-ка повторить. Сделаешь всё чики-чики - и те тоже будут твои". Ну, денег, конечно, даю. Пацаны мне говорят: "Ты чё, сдурел? Он же кинет!" А я им: "Я по глазам вижу, он нормальный пацан, не кинет." Хмырь смотался быстрее ветра, клянусь. Не успели выкурить по сигарете, а он уже тянет наше холодненькое. Короче, хорошо посидели, пацан еще несколько раз бегал. А когда нам надо было отскочить...ну, понимаешь, пиво все-таки...он лавочку для нас держал, бо народу в праздник шаталось немеряно. Когда мы уже сваливали, хмырь нам и говорит: "Ребята, а когда вы еще придете?" Мы поржали тогда, а потом, уже утричком, меня как прошибло! Блин, так это же шикарная мысль! С этого всё и началось. Так что мысль-то моя, но, как у вас там говорят, подсказана жистью.
ЖУРНАЛИСТ: Спасибо! Думаю, что далеко не все наши зрители знали об этой трогательной истории...
СОЛОВЕЙКО: Да остынь, не гони, я еще не всё рассказал. Я же тогда и не думал в политику валить, а тут как раз выборы подоспели. Я побазарил с пацанами, изложил, так сказать, план, а они говорят: "Ты чё, Колян, да с этой лабудой надо в парламент пробиваться. Гля, какой ты у нас толковый! Кончай буреть, мы все тебя подпихнем, денёг там подкинем, этих, мейкеров наймем, они тебе всё в лучшем виде напишут. Давай, Колян, не заруби порыв на корню!" Ну, я чё, пацаны зря не скажут, голос народа, так сказать.
Короче, выдвинули меня в мандатный округ. Ну, а программа моя была самая что ни есть простая: каждому желающему - отдельную лавку на вечное пользование с правом наследования! Этот, который писал программу, он там еще чего-то накрапал, я уже и не помню, да и не главное то, весь кайф - в лавках.
ЖУРНАЛИСТ: Да, интересно. А как отнеслось к вашей идее население?
СОЛОВЕЙКО: Нормально отнеслось, с пониманием и, как говорили в совковые времена, с чувством глубокого удовлетворения. Закатили мы с пацанами рекламу в газетах, по телику, плакаты-листовки там всякие. Ну, народ и попер. Митинги там в поддержку, подписи собирали. Короче, конкуренты отдыхали.
ЖУРНАЛИСТ: А как официальные власти поддержали Ваше начинание?
СОЛОВЕЙКО: Да всё порешали! Вот Митрич рядом стоит, от не даст лапшу навесить. Чё там базарить, он сам с этой идеи мэром стал, с нами вместе пробивался. Митрич, хорош пиво дуть, расскажи телевидению, как ты там чё.
ЖУРНАЛИСТ: Да, дорогие телезрители, вот еще один герой нашего репортажа, чей вклад в продвижение идеи от таковой к реальной жизни невозможно переоценить. Разве что потомки дадут еще лучшую оценку. Итак, я задаю свой первый вопрос мэру города, Забойному Виктору Митри...простите, Дмитриевичу. Расскажите, Виктор Дмитрич, как эта народная инициатива пробивала себе дорогу в жизнь? Как городские власти отреагировали на предложение Николая Ильича?
ЗАБОЙНЫЙ: Я в то время работал в горисполкоме начальником жилкомхоза и это предложение напрямую затронуло мою сферу деятельности. Конечно, с первой попытки ретрограды, засевшие в руководстве города, никак не хотели дать зеленый свет народному движению, но благодаря настойчивости лично Николая Ильича и моему скромному вкладу...
СОЛОВЕЙКО: Не гони, Митрич, всё делалось на мои бабки, ты тоже не очень-то...
ЗАБОЙНЫЙ: Я и говорю, благодаря вкладу Коля... простите, Николая Ильича и при моем скромном участии удалось неопровержимыми аргументами убедить то еще руководство провести эксперимент...
СОЛОВЕЙКО: Во-во! Хрена бы твои паханы зашевелились, если бы не мои бумажные аргументы и конкретные факты...
ЗАБОЙНЫЙ: Так я и говорю. Мы составили полный перечень всех имеющихся лавочек и мест их возможной установки, провели рекламную кампанию и аукцион по передаче этих мест в аренду. Стартовые цены были невелики, мы понимали, что далеко не все представители, заинтересованные в аренде мест, в состоянии заплатить всю сумму разом. Мы пошли на отсрочку платежей и даже на некоторое послабление налогового режима с тем, чтобы вся первая поступающая в распоряжение лавочников прибыль шла на развитие всех сторон сервиса. И это наше решение дало плоды буквально после первого же праздника. Во-первых, нам удалось резко наполнить городской бюджет за счет средств, вырученных от аукциона. Нам не только удалось выплатить зарплату сотрудникам жилкомхоза за предыдущий год, но даже купить новые метлы и фартуки для дворников. Мы вручили их передовикам и победителям смотра на лучшего дворника города...
ЖУРНАЛИСТ: Замечательно! Представляю, как стали выглядеть дворы победителей смотра после...
ЗАБОЙНЫЙ: Вы меня не сбивайте...Причем тут дворы? По дворам у нас отдельный смотр, там свои победители. Так вот. О чем это я?
ЖУРНАЛИСТ: А во-вторых?
ЗАБОЙНЫЙ: Во-вторых? А что было в-первых?
ЖУРНАЛИСТ: Пополнение бюджета города...
ЗАБОЙНЫЙ: А! Ну да! Пополнение бюджета города является важным направлением работы мэрии в целом и меня как мэра в частности...
СОЛОВЕЙКО: Митрич, остановись, ты не на предвыборном собрании. Про лавки режь...
ЗАБОЙНЫЙ: Про лавки?! Ах, ну да! А не надо было меня сбивать. Так вот. Первые успехи показали правильность нашего пути. Кроме дополнительного вливания в бюджет за счет сначала аукциона, а затем продажи лицензий...
ЖУРНАЛИСТ: Простите, а разве лицензии появились сразу же, а не были введены уже Законом?
ЗАБОЙНЫЙ: Хм...Слышь, микрофонец, еще раз перебьешь - передачи не будет...и тебя тоже, понял? Я сказал - были лицензии, значит были. Так о чем я? А, ну да! Лицензии, акцизные марки и страховые взносы заметно оживили общественную жизнь города, на полную мощь заработали старые рабочие места и появились новые. Нам удалось решить также ряд социальных проблем за счет средств, высвобожденных из сферы коммунального хозяйства. На те деньги, что были запланированы в бюджете на содержание, ремонт и развитие парка муниципальных лавок, мы пустили два новых маршрута автобуса, а сейчас из средств, поступающих в виде налогов, строим первую очередь метро.
ЖУРНАЛИСТ: Кстати, о социальных вопросах. Как отнеслись к нововведению - как принято было тогда называть - малообеспеченные слои общества? Это сегодня, благодаря вашей работе, они практически полностью ликвидированы, а в то время, чего греха таить, расслоение населения по имущественному признаку давало почву для всякого рода напряженностей и взаимных нападок.
ЗАБОЙНЫЙ: Не будем замалчивать этот факт, нам это не к лицу. Да, некоторые несознательные граждане, не въехавшие в суть наших предложений, пытались противодействовать широкой поступи истории. Но правильный путь развития завсегда пробъет себе дорогу, даже если и прибъет при этом кого-то...С нашей стороны были приняты некоторые примитивные меры...
ЖУРНАЛИСТ: Прошу прощения...Вы имели в виду превентивные?
(Митрич багровеет и угрожающе смотрит на ЖУРНАЛИСТа)
СОЛОВЕЙКО: Митрич, Митрич, ты это, не психуй...
ЗАБОЙНЫЙ: Та сам ты это...дай я из него...ну, чё там у него внутри...Всё, я пошел отсюда, ишь, умники, блин! Чем умничать, лучше бы сами покувыркались с этими пенсионерами.
ЖУРНАЛИСТ: Виктор Дмитрич, не обижайтесь! Я же из лучших побуждений!
ЗАБОЙНЫЙ: Да пошел ты со своими убеждениями! Эй ты, за камерой! Ты чего лыбишься! Выключай свою бандуру, ща я с твоим коллегой поговорю чуток, потом включишь.
СОЛОВЕЙКО: Митрич! Хорош пургу гнать! Ты сам-то фильтруй базар. Иди уже, пей свое пиво, я тут сам разберусь. Давай-давай, крыльями харэ махать. Да всё по понятиям будет, я те потом нарисую.
(сопровождающие лица мягими тычками направляют траекторию движения Забойного подальше от Журналиста и камеры. Тот потрепыхался, но, видя перед собой громадье упомянутых лиц, ретировался, что-то усиленно бормоча себе под нос)
Короче, писака-снимака, скажи спасибо, что Митрич сегодня добрый, а то накрылась бы твоя передача, это я тебе руб за сто.
ЖУРНАЛИСТ: Помилуйте, да я же...
СОЛОВЕЙКО: Президент тебя помилует.
ЖУРНАЛИСТ: Ну ладно, не обижайтесь, Николай Ильич.
СОЛОВЕЙКО: Ладно уж. Ты хоть не в прямом эфире? А то как-то не солидно вышло.
ЖУРНАЛИСТ: Да ничего, не беспокойтесь, вырежем. Вот только какой-то незаконченный вышел сюжет.
СОЛОВЕЙКО: Пустяки, ща мы тебе его закончим. Пойдем.
(Подходят к толпе, окружившей одну из лавок. Из толпы слышны выкрики: “У меня контрамарка!”, “А я вчера записывался!”, “Господа! Не ссорьтесь, я сейчас всё устрою!”)
СОЛОВЕЙКО: Михеич! Выдь сюда! Михеич!!
(Из толпы выныривает взмокший и раскрасневшийся Михеич, повторяющий ежесекундно: “Прошу прощенья!”)
СОЛОВЕЙКО: Что там у тебя за гвалт?
МИХЕИЧ: Ой, Николай Ильич, и не говорите! Уж так сегодня хлопотно, так хлопотно! Изволите видеть - сей день весьма труден, ей-богу! Уж мы как ни готовились, а всё одно промашка вышла: я нашему постоянному клиенту контрамарку выдал, да по глупости своей старческой да по захлопотанности позабыл своего помощника уведомить, а он возьми да и прими заблаговременную заявку на то же место на сегодня! Вот и вышла накладочка.
СОЛОВЕЙКО: Ту, ты, брат Михеич, кажется, попал! Клиент-то, видать, солидный, ишь как ботает!
МИХЕИЧ: Не извольте беспокоиться, Николай Ильич! Всё уладим в один секунд! Чем могу вам служить, Николай Ильич?
СОЛОВЕЙКО: Да вот, нормальные пацаны из телика, канал “Плюс-минус два”. Хотели с Митричем по нормальному потолковать, да тот малось подзабурел, а им надо бабки отработать. Побазарь-ка с ними, а то как-то не по-людски вышло.
МИХЕИЧ: С привеликим удовольствием! Для вас, Николай Ильич, только скажите...Ээ, только одна просьбочка, уж не гневайтесь.
СОЛОВЕЙКО: Ну чё еще?
МИХЕИЧ: Не велите казнить, как говорится. Позвольте конфуз уладить, а то помощник молод, боюсь, не сдюжит, обхождение не то. А потом я в вашем распоряжении, господа!
СОЛОВЕЙКО: Давай, вали! Работа - святое!
(Михеич ныряет в толпу)
ЖУРНАЛИСТ: Интересный экземпляр...Вы не могли бы что-нибудь о нем сказать, Николай Ильич!
СОЛОВЕЙКО: Да чё там, нормальный кент. Это же и есть тот самый хмырь, о котором я тебе говорил. Классным мужиком оказался, без понтов. Одним из первых поддержал, своих чудиков построил, те тоже всё путем продвинули. Ну, чё тебе еще сказать?
ЖУРНАЛИСТ: А как он пришел к такому непростому решению? Кем был до того, до встречи с вами?
СОЛОВЕЙКО: Да кто он был? Да никто, ноль без палочки! Не, ну, образование-то у него высшее, универовское, что-то там про книжки: не то филолог, на то буквоед, а может и вовсе библиотекарь. Но начитан - меры нет! Как начнет травить про каких-то там своих авторитетов - заслушаешься! А потом бабок стало мало, да и те не платили. Пошел на базар подторговывать, пару влётов, дачу и книжки в придачу - за долги отдал, вот и готов клиент!
(Публика перед лавкой рассосалась, Михеич с улыбкой провожает последнего из стоявших клиентов и подходит к Журналисту и Соловейко)
МИХЕИЧ: Уж не серчайте, господа, что заставил вас ждать.
СОЛОВЕЙКО: Да ладно тебе, чё мы, звери. Ладно, пойду-ка я прошвырнусь по майдану, поищу чего-нить для карману...ха-ха! Слышь, журналюга, на тебе мою карточку, дзынькни, когда меня показывать будут, пацанам скажу, пусть протащатся.
ЖУРНАЛИСТ: Большое спасибо, Николай Ильич! Рад был познакомиться, обязательно позвоню. Надеюсь, что мы еще встретимся...на передаче.
СОЛОВЕЙКО: А кто кому будет передачу передавать? Ха-ха! Да ладно, не боись, я пошутил!
ЖУРНАЛИСТ (сдавленно): Весельчак вы, Николай Ильич, однако...
СОЛОВЕЙКО: Ладно, пока.
(Уходит вместе со свитой. Внезапно останавливается, возвращается)
СОЛОВЕЙКО: Слышь, а приветики можно передать?
ЖУРНАЛИСТ: Николай Ильич! Вы же серьезный человек! И передача у нас не игровая...(Оператор дергает сзади Журналиста) Впрочем, для вас, в знак особого уважения - пожалуйста!
СОЛОВЕЙКО: Пацаны! ЗдорОво! Чё не звоните, козлы? Мобилы попропивали? Привет там всем нашим! Готовьте поляну, скоро буду! Пока! (Журналисту) Ну чё, увидят?
ЖУРНАЛИСТ: Разумеется!
СОЛОВЕЙКО: Ну смотри, не подведи. Пока!
(Опять уходит. Опять со свитой. На этот раз окончательно)
ЖУРНАЛИСТ: Итак, дорогие телезрители, следующий гость нашей передачи...Стоп. Михеич, а как вас зовут-то по-настоящему?
МИХЕИЧ: Прошу простить великодушно, но имя и фамилия мои особого значения не имеют, а все знают меня как Михеича. Торговая марка, если позволите так выразиться. Ежели вы не будете возражать, то лучше зовите меня так - Михеич. Заодно и подрекламируемся малость.
ЖУРНАЛИСТ: Ну что ж, как скажете. Включай. Итак, дорогие телезрители, следующий гость нашей передачи представляет еще один слой нашего общества, непосредственно связанный с сегодняшним праздником. Более того, это его профессиональный день. Наш следующий герой, который категорически предпочитает называться своим псевдонимом - Михеич, так же, как Николай Ильич и Виктор Дмитрич, стоял у самых истоков движения лавочников. В связи с этим, у меня к вам такой вопрос: что изменилось в вашей жизни после того, как был начат этот невиданный доселе эксперимент?
МИХЕИЧ: Ну что вы, милейший, как можно сравнивать жизнь до и после? Знаете ли, надо было пройти через всё, что было уготовано судьбой, чтобы оценить теперешнее своё состояние. Ах, простите, я несколько отвлекся, а у вас эфир...Пожалуй, главное, это даже не достаток и не уверенность - как было в советские времена - в завтрашнем дне. Более всего приятственно разуметь, что у тебя есть свое дело, для Отечества благое!
ЖУРНАЛИСТ: Да, это замечательно! Чувство хозяина, которое у нас, казалось бы, было вытравлено навсегда, постепенно оживает, выходит, если можно так выразиться, из самых глубин народной души и ведет за собой всё новые и новые ряды собственников, ваших последователей!
МИХЕИЧ: Верно! Нынче последователи уже не те, что были в дозаконную пору, те, с позволения сказать, последователи были скорее преследователи. Да не мне вам говорить, вы и сами все прекрасно знаете!
ЖУРНАЛИСТ: Ну разумеется! Многие из нас очень хорошо помнят те времена, когда в любом уголке нашей необъятной Родины промышляли дикие, неорганизованные толпы - как их тогда называли - ботлхантеров, т.е. охотников за бутылками. Отношения между охотниками и потребителями содержимого бутылок носили хаотичный, нецивилизованный характер. Пожалуй, не ошибусь, если скажу, что редкий гражданин не испытал на себе всю "прелесть" тех отношений, начиная от сверлящего спину взгляда взявшего вас на прицел охотника и заканчивая разнузданными домогательствами с требованием немедленно сдать тару. В те времена не редкостью были даже жаркие схватки между неупорядоченными конкурирующими группировками и отдельными несознательными личностями прямо на глазах изумленной отдыхающей публики и подрастающего поколения. К счастью, все это в прошлом.
МИХЕИЧ: Вы правы, сударь, к счастью. Не могу, правда, разделить вашего оптимизма по поводу "в прошлом"...Мы, лавочники, отчасти тоже вышли из упомянутой среды, некоторые в свободное от основной работы время продолжают подрабатывать старыми способами. Но, смею вас уверить, настоящий лавочник не опустится до дикости, мы сами уже не те люди и в том же духе воспитываем подрастающее поколение.
ЖУРНАЛИСТ: Да, кстати, помогают вам ваши дети?
МИХЕИЧ: А как же! Точнее выразиться - не дети, а уже внуки. Их у меня двое: мальчику 10 и девочке 6 лет, но оба такие шустрые! Уверяю вас, что если вы оставите бутылочку в нашем дворе, то она и пары минут не простоит бесхозной! И мне, старику, в праздники и прочие напряженные деньки помогают, а как же. Наследники всё-таки. Вы видите, уважаемый, что я уже не в юных летах, а в эту пору жизни всё сильнее задумываешься о продолжении себя. Учеников по научной части нажить не довелось, но зато теперь я рад - мое дело достанется моим детям, и дело это нужное и уважаемое.
ЖУРНАЛИСТ: Кстати, а какие новые формы обслуживания посетителей вы планируете внедрить в жизнь? Каковы, так сказать, перспективы вашей работы?
МИХЕИЧ: Ой, и не спрашивайте, милейший! Уж так много всякой всячины напридумывали, дай Бог сил всё это успеть сделать-то. Вот на следующей неделе, аккурат в воскресенье, проводим конкурс "Мисс Выходной"...
ЖУРНАЛИСТ: Прошу прощения, но обычно для проведения таких мероприятий требуется немалая подготовительная работа, реклама, профессиональные имиджмейкеры там, визажисты, жюри...да в состоянии ли вы такое поднять?
МИХЕИЧ: Что вы, голубчик! Всё гораздо проще и натуральней, что ли. Вы ведь смотрите на это дело с точки зрения ортодоксальных представлений о подобных увеселениях, а у нас совершенно иной, гораздо более естественный подход.
ЖУРНАЛИСТ: Заинтриговали, ей-богу! Если это не секрет, то расскажите нашим телезрителям хотя бы в общих чертах об этом конкурсе.
МИХЕИЧ: Уж и не знаю, что вам сказать. Мы с коллегами условились...
ЖУРНАЛИСТ: А антимонопольный комитет не счел эту договоренность незаконной, ориентированной на монополизацию рынка?
МИХЕИЧ: Ну что вы, мы законы знаем и уважаем, особливо наш Закон. Прожект наш нисколько не умаляет прав наших уважаемых потребителей! Ласкаюсь надеждой, что он в полнейшей мере доставит радость добропорядочной публике. Ведь раньше как было: пришел человек в парк, посидел на лавочке, ну в лучшем случае пива выпил, поговорил о том, о сем, если не один, да и отправился себе дальше на променад. А было бы какое-то для него зрелище, так он бы и сидел бы себе с превеликим удовольствием. А какое зрелище на лавочке? Правильно - гуляющая публика! Ах, Господи, вот и проговорился я тут вам...Ну да ладно, глядишь, и польза какая выйдет - реклама всё таки. Так вот. Лицезреть дефилирующую мимо лавочки публику - это, скажу я вам, мой любезный, весьма интересное занятие само по себе. Никогда не замечали?
ЖУРНАЛИСТ: Ну, пожалуй, в этом действительно что-то есть...
МИХЕИЧ: Что вы! Да в этом же вся прелесть! Над этим феноменом сейчас размышляют психологи. Я даже знаю одного из моих бывших коллег по университету, который трудится над диссертацией на эту тему. Не слышали? Рекомендую. Впрочем, я отвлекся. Кстати, есть совершенно определенный опыт в мировой истории. Кому, как не вам, знать, чего стоит наблюдать, скажем, карнавал в Бразилии с балкона. А вспомните карнавал, запечатленный в "Графе Монте-Кристо". Так что наше начинание выросло, если позволите так выразиться, не на пустом месте, оно плоть от плоти из мирового культурного наследия произросло.
ЖУРНАЛИСТ: Да, но к карнавалу в Бразилии готовятся целый год, там опыт, да и деньги вкладывают немалые. А вы-то как решаете эти проблемы?
МИХЕИЧ: А у нас всё демократично. Мы просто в сидение на лавочке вносим элемент игры, вот и всё. Каждая персона мужескаго полу, просидевшая не менее часа, поимеет право любую приглянувшуюся ему даму выбрать в качестве, как это сейчас модно говорить, Мисс. В конце вечера все бюллетени соберем, обработаем, а королева получит, как мы договорились с коллегами, контрамарку на любую лавочку на следующий выходной.
ЖУРНАЛИСТ: Хм. Обычно дают билеты на двоих...
МИХЕИЧ: А вот тут-то как раз изюминка! Мы из тех господ, что проголосовали за победительницу, жребием выберем счастливчика, который получит контрамарку на ту же лавочку рядом со своей избранницей! Ну как вам идея, а?
ЖУРНАЛИСТ: Гениально! А если победительницей станет несвободная женщина?
МИХЕИЧ: Ну, знаете ли, на всё Божья воля...Перст судьбы, можно сказать...всякое бывает в жизни.
ЖУРНАЛИСТ: Ну что ж, интересная находка, надеюсь, она приживется и получит широкое распространение...
МИХЕИЧ: Ну что Вы, это так, малая часть наших задумок. Вершина айсберга, не более.
ЖУРНАЛИСТ: А что еще вы можете предложить трудящимся сверх стандартного набора услуг? Кстати, что он у вас включает в себя?
МИХЕИЧ: Как-то неловко повторять...да все знают...хотя, может в других городах...в качестве обмена опытом, поведаю. Для нас главное, можно сказать - соль работы, состоит в том, чтобы однажды сев на лавочку, клиент, не вставая с нее, мог получить всё желаемое. Я не говорю о попить-поесть из добрых рук да в чистоте, это само собой разумеется. Навес в случае дождя и плед для озябших - обязательны. Шашки, шахматы, карты - в любое время, по первому требованию и совершенно бесплатно. Которые пришли без партнера, могут рассчитывать на наше участие, причем, дерзаю доложить, уровень игры обеспечим любой, в зависимости от желания клиента. Каспарова, конечно, не в каждый день можно заполучить, но при заблаговременном заказе - всё возможно. В наших ближайших целях - доставка контрамарок на дом и билетов на любые виды транспорта и любые виды развлечений к месту отдыха, вызов такси, препровождение домой уснувших и перебравших.
ЖУРНАЛИСТ: Как я понимаю, следующим шагом станет установка компьютеров, интернет, телевизоры...
МИХЕИЧ: ...мягкие домашние тапочки, халат, любимый кот возле ног. Полноте, сударь, мы не собираемся подменять собою ни домашний уют, ни клубы по интересам, ни интернет-дела. Поймите, у нас только живое общение. Рядом с вами сидят живые люди, перед вами проходят не менее живые сограждане, а не картинки на экране. Вы видите глаза партнера по игре, а не дуло пистолета и монстров из этих жалких виртуальных поделок. Вы дышите свежим воздухом, наполненным ароматом живых растений и какофонией духов публики. Для нас главное - общение с людьми, а не с машинами. Мы скорее устроим библиотеку, хоть это и несколько противоречит провозглашенному принципу, чем допустим электронику в свой сервис. Надеюсь, я ясно выразился?
ЖУРНАЛИСТ: Да куда уж более...Надеюсь, я не обидел вас своими вопросами? Дело в том ,что далеко не все смогут с первого взгляда уловить разницу между вашей работой и, скажем, обычным кафе.
МИХЕИЧ: Ну что вы, что вы, какие могут быть обиды: у вас работа такая... Кафе, говорите? А что видит посетитель кафе, кроме своей компании - если он еще пришел в компании - и соседних пары столиков? Кроме того, заметьте, было бы непристойно весь вечер сидеть и, простите, глазеть по сторонам, не так ли? У нас же другое дело! Человек, сидя не лавочке, имеет удовольствие, если выразиться образно, вглядываться в людской поток, как в реку жизни, не будучи при этом неучтивым. Смею утверждать, так же, как на воду, огонь и дорогу, на поток людей можно смотреть вечно! Получая, заметьте, при этом эстетическое удовольствие и соблюдая приличия.
ЖУРНАЛИСТ: Да, вы в чем-то правы...Но позвольте мне задать вам последний на сегодня вопрос, дабы я не отрывал вас от работы.
МИХЕИЧ: Пожалуйста, для нас общение с прессой - элемент уважения к клиенту. Хотя времени, конечно, много на это дело уделять не удается...особенно в такой день.
ЖУРНАЛИСТ: Да-да, понимаю. Вопрос такой: как вы обеспечиваете сохранение порядка в вашем хозяйстве?
МИХЕИЧ: Если вы имеете в виду поддержание чистоты вокруг лавочек и в парке в целом, то это наша забота и подходим мы к ней не инако, как со старательством. Помилуйте, а кто же заинтересован в первую очередь в чистоте и порядке? Ведь в неопрятном месте никто и отдыхать-то не захочет. Тут мы и сами участвуем, и привлекаем сдельщиков, в основном молодежь, студентов. Создаем дополнительные рабочие места, да-с!
ЖУРНАЛИСТ: Это-то понятно. Я говорил об охране общественного порядка. Всем известно, что еще имеют место в нашем обществе рецидивы рэкета, разборок по поводу захвата наиболее прибыльных мест криминальными кругами и просто хулиганства "под парами". Как у вас с этой стороной медали?
МИХЕИЧ: Да, молодой человек, было, было...На этапе, я бы сказал, взросления чего только не происходило, не буду кривить душой. Но вот это-то доподлинно ушло в прошлое после принятия Закона и учреждения Гильдии лавочников. А уж с тех пор, как ее возглавил Николай Ильич, дай Бог ему здоровья, все недоразумения у нас и вовсе прекратились, недовольных не стало, все устремились к работе...
ЖУРНАЛИСТ: Вы хотите сказать, что в вашей работе больше нет конфликтов?
МИХЕИЧ: Ну что вы, голубчик! Какая работа, если она живая и связана с людьми, бывает бесконфликтной? Всяко бывает...Но у нас нет антагонизма, вот что главное. Гильдия и ее почетный председатель Николай Ильич - дай Бог здоровья всем его родным и соратникам - решают все проблемы по поня...простите, по Закону. А для непосредственной охраны нашей работы мы сорганизовали свое охранное агентство из уволенных в запас и просто уволенных работников милиции. С этим у нас всё в порядке, клиенты не жалуются. О! Да вот, кстати, и оказия вышла, гляньте-ка, как раз начальник охраны идет, можете с ним теперь же потолковать... да нет, не идет, а бежит...и ребята его бегут...сейчас разведаем.
(обращаясь к проходящему быстрым шагом начальнику охраны)
"Динамо", куда путь держите?
НАЧАЛЬНИК ОХРАНЫ: Отстань, Михеич, не до тебя.
МИХЕИЧ: Так что стряслось-то, Сергей Николаич?
НАЧАЛЬНИК ОХРАНЫ: Вызвали на центральный вход, там какой-то сброд с лозунгами вышел, публику смущает.
МИХЕИЧ: Ай-яй-яй, срам-то какой! (После паузы) А чего хотят-то, а, Николаич?
НАЧАЛЬНИК ОХРАНЫ: Да будто требуют принятия закона о приватизации мусорных баков возле домов и всего содержимого в них.
МИХЕИЧ: В домах, что ли?
НАЧАЛЬНИК ОХРАНЫ: Да ну тебя, Михеич, не придирайся к словам. В баках, конечно. Мол, берем на себя утилизацию и переработку, только отдайте. Идем вот разбираться.
ЖУРНАЛИСТ: (оператору) Стоп! Сворачивайся, идем за ними, чем не сюжет для новостей? (Михеичу, торопливо) Большое спасибо вам за беседу, вы нам очень помогли, мы обязательно сообщим вам о времени выхода передачи, (уже уходя) желаем успехов в вашей работе, надеюсь, что мы еще...(убегает вместе с оператором вслед за начальником охраны).
МИХЕИЧ: (вслед удаляющимся телевизионщикам) Ну что вы, что вы, всегда рад, приходите, мы для телевидения всегда лучшие места обеспечим! (Стоит несколько секунд в размышлении) Мусорные баки, говоришь...интересная мысль. Дух дедушки-старьевщика жив, стало быть. Надо только...железный конь, как говорили классики, идет на смену дедушкиной лошадке. Поговорю-ка я вечерком с Коляном, пока тема не ушла...