У нас, как у собак Павлова, выработался условный рефлекс - в середине месяца должен быть проведен рейд. Я подозреваю, что мысль о проведении рейда пришла в голову одному высокопоставленному чиновнику, имеющему очень смутное представление о жизни там, внизу. Мысль пришла к обитателю Олимпа в те редкие минуты, когда он озаботился судьбами простых смертных. Небожитель распорядился, понятливые министерские шестерки выдумали указ и дали красочное название - "Дети улиц". Но, как сказал мой любимый оратор, бывший премьер, а теперь посол - "Хотели как лучше, а получилось как всегда". В нашей стране все начинания преследуют благие намерения но, пока приказы доходят до непосредственных исполнителей, благие намерения теряются среди различных комментариев, планов, приказов, разъяснений, которыми обрастают все хорошие идеи, спускаясь с заоблачных высот по водопаду нашей бюрократии. Рейд "Дети улиц" не был исключением. По замыслу создателей, рейд должен был проходить по следующему сценарию: все заинтересованные организации выделяли сотрудников, рейдовики собирались за день до начала рейда на инструктаж. Составлялся план мероприятия, выделялся транспорт (один или два микроавтобуса) и на следующий день вечерком мы выходим на улицу ловить несовершеннолетних бомжей. Затем деток, лишенных родительского внимания, надо везти в больницу на обследование, а то, не дай бог, заразу какую-нибудь на себе притащат. И как кульминация хорошо проведенного вечера - поездка с детишками в приют, который находится за чертой города, почти на сто первом километре. Торжественная сдача бомжей в приют и составление отчета о пойманых детях улиц.
Никогда не забуду свой первый рейд. Я был настроен решительно и не понимал, почему у более опытных коллег при сообщении о моем выходе в рейд на лицах появлялась доброжелательно-сострадательная улыбка - так смотрят на солдата, которому приказали закрыть пулеметную амбразуру своей грудью. Выражение физиономий сослуживцев мне не понравилось, и я решил посоветоваться с аксакалом отдела - оперуполномоченным Любомирским. Аксакал молвил: "Самое главное - транспорт, будет машина, будет рейд, не будет машины, повезешь бомжей на троллейбусе, вернешься домой на следующее утро. На "бобик" не рассчитывай - машин не хватает. Договаривайся с исполкомом - у них есть машины, но надо бить на жалость, а то не дадут. Проси микроавтобус, мне один раз дали грузовую "Газель", так я, как идиот, всю дорогу в кузове просидел с бомжами, смотрел, чтобы не разбежались". Микроавтобус я выпросил, и стал раздумывать, где в районе самый большой рассадник малолетних бомжей. Теоретически, среда обитания беспризорников всех мастей, центр города, но центр большой, а времени мало. И снова на помощь пришел старший товарищ: " Езжай к рынку, если там нет - проверь близлежащие интернет-клубы, штук десять должен набрать". Настал "час икс", рейдовать вышли: один сотрудник районо, девочка из исполкома, в беленьком платьице и, в последний момент, сжалившись надо мной, изъявил желание поучаствовать в рейде "саксаул" Любомирский. Возле рынка нельзя парковать машины и пришлось проехать метров сто в сторону. Первого бомжонка заметили сразу же. Дите смотрело телевизор, который стоял в витрине магазина, и так было увлечено западным боевиком, что не заметило наш коварный маневр. Когда заметило - было уже поздно, мы окружили его со всех сторон. Мальчик 7-8 лет, в грязных джинсах, рваной спортивной куртке и грязных, когда-то белых кроссовках.
- Привет, как тебя зовут? - спросила социальная работница в белом платье.
-Миша - ответил малыш.
- Миша, а где твоя мама? - с хищной улыбкой поинтересовался Любомирский. Дите вжалось в витрину и робко произнесло:
- Торгует.
- Где торгует? - отозвался Любомирский.
- На улице. - простонал затравленно озираясь по сторонам мальчик Миша.
- На какой улице, - добрая улыбка Любомирского не обещала мальчику ни чего хорошего, - Идем покажешь.
- Она болеет, - попытался выкрутиться малыш.
- На приюте был? - Это прозвучало как приговор, - был, я тебя помню, уже ловили. Любомирский тяжело вздохнул, повернулся ко мне и сказал:
- Давай его в машину, мы пока пройдем вокруг рынка, может еще кого поймаем.
- Пошли, Гаврош, - сказал я, и мальчик послушно пошел рядом со мной.
Как только Любомирский и рейдовики скрылись за угол, малыш начал скулить:
- Дяденька, отпустите, мама сейчас прейдет, - и начал маленькими шажками отходить от меня. Я молча ухватил Мишу за шиворот и продолжил движение к машине.
- Дяденька, отпустите, я не хочу, отпустите. - На нас начали обращать внимание прохожие.
- Заткнись, - сквозь зубы прошипел я.
- Ааааааа, отпустите, - малыш завыл таким голосом, что у меня заложило уши. Я почти дотащил Мишу к машине. К моему ужасу, машина оказалась заперта, водителя нигде не было видно. Миша продолжал орать, вокруг нас стала собираться толпа. Самое главное, симпатии прохожих были явно на стороне Миши, который заливался соловьем.
- Отпустите ребенка! Кто вы такой! Что вы делаете!, - толпа начала напирать. Я вжался в закрытую дверь машины и выкрикнул:
- Рейд! Рейд " Дети улиц"! - и одной рукой попытался достать из внутреннего кармана документы, вторая рука была занята орущим Мишей. Какая - то бойкая старушка подскочила ко мне и стала вырывать у меня из руки Мишу. Здоровенный мужик дыхнул на меня перегаром и потребовал предъявить документы, ветеран увешанный медалями за трудовые подвиги, дергал меня за рукав и орал в ухо:
- Отпусти! Хватит детей мучить, бандиты!
И тут меня осенило, гордо выпятив грудь, я заорал голосом Жеглова:
- Граждане, милиция совместно с администрацией города проводит рейд - ловим малолетних бомжей, любой из вас может сейчас проехать со мной в администрацию, где мы оформим вам опеку и поможем усыновить этого мальчика.
Через тридцать секунд передо мной ни кого не было, толпа испарилась, даже Миша перестал орать и трепыхаться. Тут появился водитель который ходил за сигаретами, и открыл машину, я закинул Мишу на заднее сидение, добавив ему ускорение поджопником. Через двадцать минут пришли рейдовики, притащив с собой целый табор цыган, самому старшему было двенадцать лет. Я рассказал Любомирскому о своем приключении. Потом мы запихивали цыган в машину, а вокруг нас бегал водитель, и причитал:
- Они ж мне всю машину засрут.
Закинув последнего цыганенка, Любомирский засунул голову в машину и пообещал:
- Кто уссытся, языком будет машину вылизывать. - И обращаясь к нам: - Все поехали, цирк кончился.
Мы попрощались с рейдовиками, их миссия на сегодня была завершена. В машине Любомирский еще раз пообещал табору много незабываемых пиздюлей, если на заднем сидении что-нибудь случиться, потом нашел взглядом мальчика Мишу и задал вопрос:
- Чего ты орал?
- Я не орал. - проскулил Миша.
- Ох, блядь! Как вы мне дороги, - Любомирский тяжело вздохнул. - Услышу хоть звук, получите по голове.
И мы поехали в Кожвендиспансер. Пока доехали, неутомимые ромалы открутили ручку от дверей. В больнице Любомирский построил табор по росту и по одному заводил их к врачу. Опытные цыгане скинулись деньгами и попросили меня купить им еды. Я пошел в магазин, купил хлеб, колбасу помидоры, минеральную воду и, пока продолжался осмотр, табор поужинал, причем мальчик Миша участвовал в принятии пищи вместе со всеми. Все дети оказались здоровы и мы поехали в приют. В приюте долго стучали в железную дверь, пока нам не открыл заспаный дежурный. Сдав детей, мы поехали в отдел, писать отчет. Дома я был в два часа ночи. Любомирский, который жил на окраине, остался спать в отделе. На следующий день мне позвонил знакомый из соседнего райотдела, он только что был в приюте и видел, как там идет торговля нашими бомжами - цыгане выкупают своих у дежурного по пять баксов штука. Короче, свой первый рейд я запомнил на всю жизнь.