Шла вторая луна осады. Город оборонялся стойко. Горцы несли значительные потери. Их численное преимущество в действительное - то есть, в победу - не воплощалось. И это было тем обиднее, что сразу, при первом натиске, Город едва не пал. Казалось, ярость жителей Священной Долины должна была смести не только его защитников, но и прочно утверждённые, без зазоров пригнанные дуг к другу толстые брёвна стен. Должна была... однако - не смела: помимо страстного желания, гнева, отваги, мужества требовалось умение, которым, увы, в народе бад-вар не мог похвалиться никто. Ведь Город, в сущности, первая крепость, которую Люди Огня попытались взять штурмом. Да, несколько поколений назад им уже пришлось иметь дело с неприступными башнями Жителей Побережья, но, обжегшись на первой же, мудрые предки переменили тактику - сделав союзником всепобеждающий голод.
Однако нечего было и думать измором взять Город: на побережье теперь жили не чужие - свои. Свои - не доверяющие обеим противоборствующим сторонам. Главы прибрежных родов в своём большинстве не слишком сочувствовали Повелителю Молний, и были бы рады его паденью, но... если бы это случилось быстро! Если бы, в несколько дней совершив возмездие, удовлетворённые горцы вернулись назад, к своим очагам - кто бы чего сказал! Подлость наказана, спор закончен - мстителей, воздавших кровью за кровь, Священная Долина встретит с почестями. И да будет им гладкой возвратная дорога. Когда же всё так затянулось...
...наверное, первым, из почувствовавших неладное, был Му-нат. Опасался-то он всегда: когда горцы, разъярённые подлым убийством Ин-ди-шарама, в поход ещё только собирались, тогда уже жрец задумывался, как бы избежать длительной осады - но ни тогда, ни после так и не смог придумать чего-нибудь дельного. Впрочем, догадываясь о затруднениях, могущих случиться из-за задержки, служитель Лукавого бога, как показало время, их всё-таки недооценивал - сильно преувеличивая предполагаемую терпимость жителей Побережья. Тогда как в действительности уже к исходу второй луны отношения между окрестными обитателями и осаждающим Город войском подошли к опасной черте. Нет, горцы вели себя образцово, не было и помину о каких-нибудь бесчинствах, но осознание того, что их Город осаждают чужаки, пришельцы, скоро едва ли не до воспламенения накалило страсти. Чувствовалось: затянись осада хотя бы ещё на луну - и полыхнёт. На что, конечно, очень надеялся отсиживающийся за стенами вождь. Чего - всеми силами - хотел избежать Му-нат.
Сметая неба зимнюю серость, вовсю уже расхлопотались весенние ветерки - солнце, тепло, цветение! - а Город, теряя своих, продолжал перемалывать чужих. Длинные лестницы - единственное приспособление осаждающих - оказались не слишком ловким средством: на каждого из вскарабкавшихся, наверху всегда приходилось не менее трёх защитников. К тому же, утверждать эти лестницы приходилось под градом летящих со стен камней. В самом начале, потеряв убитыми, ранеными и искалеченными больше двухсот человек, горцы спохватились: днём - безнадёжно. Попробовали ночью - вышло немногим лучше: тьма не лишила бдительности горожан. Правда, потери оказались меньше, но результат по-прежнему - никакой. Да, оберегая войско от развращающего бездействия, вожди осаждающих предпринимали штурмы каждую ночь - только убитыми каждый раз теряя от десяти до пятнадцати человек - но Город стоял, а надежды гасли... победа манила и отворачивалась... а время работало против...
Пригревало солнце. До весеннего равноденствия оставалась почти луна, но ветры переменились, и с моря на побережье ощутимо веяло влажным теплом. А цвело-то, а зеленело - дыши, наслаждайся, забыв о мирских тревогах! Только вот попробуй, забудь о них, когда постоянно напоминают... Когда предводитель рода Водяной Черепахи, утречком заявившись к горцам, потребовал от вождей: если в ближайшие семь или восемь дней Город не будет взят - пусть чужаки возвращаются к себе. Побережье их больше терпеть не хочет. Да даже и Водяные Черепахи, в своём большинстве враждебно настроенные к Повелителю Молний, и те уже желают горцам скорейшего возвращения...
Му-нат подобного заявления ждал несколько дней, внутренне готовился, но когда оно прозвучало, всё-таки оказался не вполне готовым: мало - будто бы в насмешку! - Ди-ги-а-тин оставлял времени осаждающим.
Нет, жрец не жаждал ни смерти Повелителя Молний, ни падения Города, но понимал: это вот, уже состоявшееся противостояние не может завершиться миром - слишком глубоко затронуты чувства противоборствующих сторон. Доведись им вернуться ни с чем, горцы не успокоятся. И не найдут ли на Побережье кого-нибудь побеззащитнее, чтобы излить свою ярость? И тогда - наихудшее: Большая Война. А предотвратить? Жрец не видел ничего другого, кроме как взять Город в несколько оставшихся дней. Но и как взять этот злосчастный Город, Му-нат тоже не видел.
Угревшийся под весенним солнцем жрец Лукавого бога сидел, размышляя, на срубленном толстом стволе. Покрасневший круг нырнул за дальние горы, похолодало, а Му-нат, с высоты озирая Город, продолжал сидеть - ещё немного, совсем чуть-чуть и его ум отыщет верный способ! Ведь не зря же ему несколько дней назад приснился сон: к единственным воротам в городской стене по воздуху - как по воде! - подплыло огромное бревно и, покачавшись туда-сюда, ударило? С немыслимой силой! И разом треснули толстые, скреплённые медью доски! И в проём волной хлынули горцы! Да во сне Город пал с удивительной лёгкостью - а наяву? Ведь брёвна не летают подобно птицам! По крайней мере, в этом мире... Однако сон - отчётливый до последней мелочи - он что же, привиделся напрасно? Но так не бывает! Чтобы что-то приснилось, бог Тин-ди-лен должен в такие миры отвести бродячую душу нал-вед, где увиденное происходит в действительности! Где, что же... летают брёвна? А почему бы и нет! Мало ли чего может случиться в заоблачных или подземных странах! Такого, что, из живущих на этой земле, не грезилось и самым мудрым!
Позволив себе некоторые вольности, поблукав по неземным мирам, мысли Му-ната вернулись долу: Город необходимо взять в течение нескольких ближайших дней! И прихотливый сон, непонятно как, но связан с этой настоятельной необходимостью... или - не связан?.. а высаженные ворота?.. ну, вот же, вот! Решение где-то рядом! Вертится едва ли не под ногами! Но не даётся в руки! И всё-таки... сегодня он найдёт это решение! И если бы не так не вовремя явившийся Ин-ди-мин, возможно - нашёл бы... посидел ещё немножечко в темноте под звёздами - и нашёл...
...увы, наступило время ночного совета вождей. Старейшина рода Змеи отыскал уединившегося Му-ната и отвёл к людям внутренне упирающегося жреца. Обсудить вскоре предстоящую вылазку. Бесполезную, как и все предыдущие.
На совете Му-нат отмалчивался - всё равно чего-нибудь дельного ни он, ни кто-то другой не могли предложить собранию. Вот если бы суметь додумать... Жрецу сейчас не хотелось говорить ни с Ин-гал-тремитом, ни с Ин-ди-мином, ни с Ин-бу-приром, ни тем более с Вин-вашем - вот с Ле-гим-а-таном он бы поговорил с радостью. Рассказал ему свой непонятный сон. И вдвоём, глядишь, они бы смогли его разгадать. Но, ох, как далеко сейчас старший жрец Ле-ина - не по расстоянию, нет, по сути - за границей. За разделившей с начала осады горцев и жителей Побережья трудно переходимой чертой. Конечно, Му-ната с Ле-гим-а-таном эта черта внутренне не разделила, однако внешне её приходилось блюсти: видеться друг с другом с большими предосторожностями - значит не во всякое время. А расстояние - что же: будто бы и рядом, но захочешь встретиться, а пойдёшь не вдруг. И нечего делать: ему одному предстоит искать решение - и да будут милостивы Великие боги, да не допустят Большой Войны...
То, что ночной совет вождей завершился ничем - неудивительно: куда неприятнее удручённость (почти обречённость!) окрасившая речи едва ли не всех говоривших. Все понимали: в несколько подаренных им предводителем рода Водяной Черепахи дней Города не взять... а дальше... что - дальше?.. ни с чем возвратиться в Горы? Кровью не смыв обиды? Немыслимо! И то и сё вытекает из этого, и всё, Де-рад побери, хуже не придумаешь!
Проводив воинов на очередной безнадёжный штурм, жрец пошёл к своему маленькому, отдельному шалашу: уединиться... не торопясь подумать... пока ещё не безнадёжно поздно.
В шалаше думалось неважно: переплетённые ветки кровли отнимали необходимый простор - немного повертевшись на волчьей шкуре, Му-нат выбрался наружу. К сожалению, лагерь от Города располагался слишком близко - до жреца ощутимо доплескивалась злоба клокочущего у стен сражения. Служитель Ле-ина с грустью вспомнил затерянную в горах долину перед входом в поземную обитель жреца Ужасной - такое бы уединение да сейчас ему! Не надолго - хотя бы на ближайшую ночь... Безусловно, вздорная мечта среди воинского лагеря, вблизи от яростной битвы, но... да, от охраняемых шалашей уходить опасно, но... ведь не из прихоти! Ради всеобщего блага! И, немного поколебавшись, Му-нат рискнул: вверх по тропинке, затем, оставив слева алтарь Аникабы и миновав густые заросли - на опушку. Конечно, было безопасней затаиться в кустах, но жрец чувствовал: без пространства над головой ничего не получится - чтобы понять странный сон, необходимо между всеми Мирами наладить зримую связь. Дабы через его земное тело из глубины заструился к звёздам невидимый, но могучий поток.
То ли полосами стелился редкий туман, то ли низко проплывали лёгкие облака - звёзды то показывались, то исчезали. Однако эта полупрозрачная завеса жрецу ничуть не мешала - просвечивая сквозь неё, небесные огоньки приобретали особый смысл. Будто бы становились родней - земней, понятней. Зато несомненно земное: убегающий вниз откос, там и сям чернеющий кустарник, затаившиеся за спиной деревья - всё это, закутавшись в серебристую пелену, представлялось чуть-чуть чужим. Неведомым. Новым. Родственным сразу и звёздам в небе, и обитающим под землёй чудовищам - в Тёмных Мирах Де-рада и Данны.
Словом, выйдя на лесную опушку, жрец понял: если ему суждено где-нибудь и когда-нибудь разгадать свой странный сон, то только здесь и только сегодняшней волшебной ночью. Конечно - если не помешают... люди, боги, Древние Могучие Силы - только бы не помешали... и тогда, возможно, он разгадает...
Да, Му-нату, как колдуну, естественным было бы прибегнуть к какой-нибудь ворожбе: не ждать милости у богов, а взять эту милость посредством изначальной мудрости, но... относительно для себя безвредно у богов можно требовать только чего-то знакомого! Ибо, не зная толком - как раз получишь! Приснившееся бревно, к примеру - притянутое в этот мир волшебством - вдруг саданёт не по городским воротам, а, раскачавшись, по лбу? И это - не худшее. А ну как там, у себя это, птичкой порхающее в воздухе, бревно в действительности имеет громадные размеры? Допустим - с высочайшую гору? И вот такое - с маху! - саданёт по городским воротам? Ни ворот, ни стены, ни Города! А возможно, и всё Побережье, качнувшись от страшного удара, не устоит на месте и кувыркнётся в море! Нет уж, пробовать насиловать волю богов - для безвредных по своей неумелости колдунов-любителей. Для профессионалов - это запретный путь. Без должного понимания сути дела прибегать к помощи непредсказуемых Древних Сил - нет, как бы ему этого ни хотелось, Му-нат не мог решиться на такое безрассудство. Вот если ему удастся понять свой сон... если откроется...
...а ночь стояла удивительная! Не по-весеннему светлая, одетая в прозрачное серебро, пахнущая цветами и звёздами. Думай, молись - обязательно всё откроется такой ночью. Без непредсказуемого вмешательства Древних Сил. Только - по воле Великих богов. Правда, богов... чересчур общё! Старших - и то аж семь. И что же? Все они по просьбе смертного поторопятся открыть свою волю? Так-таки - все семеро поспешат на помощь? Даже - обманутый и преданный жрецом Че-ду? А прочие? На всякий случай - помолиться всем? Нет, не годится! Просить у многих - по сути, не просить ни у кого!
Казалось бы, всего естественней было обратиться к его новому владыке, к Лукавому Ле-ину, однако Му-нат чувствовал - только не с этой просьбой! Ибо его сон вмещал нечто такое, что не могло понравиться Ле-ину. Этот Лукавый бог - по его извращённой сути - не мог одобрить ни разрушения Города, ни убийства его защитников.
Однако, если не к нему, то к другому богу всё равно надо обращаться за помощью - Город необходимо взять... надо... вот только - к кому?
Весенняя ночь пьянила; в голове Му-ната мысли плодились и размножались: увы - без толку, не указывая ни на какого конкретного бога. И что же - он уединился зря? Зря, рискуя, оказался на удалённой от лагеря лесной опушке? Не зная, к кому из семи Старших богов обратиться за необходимой помощью? И к этому - нежелательно, и к тому - нельзя, а можно - Де-рад побери? - к кому? А ни к кому иному, как только к нему - к Де-раду! А что? Разве он недоступней других? Опасней и непредсказуемей? Но уж никак не непредсказуемей Ле-ина и не опасней Древних Могучих Сил! Предубеждения - да; на Побережье существуют стойкие предубеждения относительно Всевластного Повелителя Нижнего Мира - но так ли уж обязательно держаться мнения большинства? В конце концов, для приютившего его, Му-ната, рода Змеи Де-рад - наиболее почитаемый бог! Покровитель рода. А не поможет - что же. Терять он ничего не теряет.
"Де-рад многославный, вайве! Могучего Владыку да не обидит просьба смертного! И да не отвратит своего лица Великий бог! И да не закроет своих ушей!"
Му-нат не знал тайных, открытых только его жрецам, молитв к Де-раду, и обратился к нему с общепринятыми приветствиями - авось, да услышит Владыка Бездны. Правда, без щедрой жертвы не приходилось слишком надеяться на его милость, а у служителя Ле-ина с собой не было ничего, кроме вина и хлеба. Ну да ведь можно попробовать попросить в долг: отыскать покрупнее камень, положить под него лепёшку, на этот самодельный алтарь брызнуть вином и, главное, не поскупиться на обещания - предложив пятерых (нет, лучше десятерых!) баранов.
Исполнив задуманное, Му-нат распростёрся у камня, ставшего алтарём - рассеялась воля жреца, свободно потекли его мысли, не задерживаясь ни на чём конкретном, не пытаясь проникнуть ни ввысь, ни в глубину. Да и вряд ли могли бы - став единым лёгким облаком, они утеряли способность проникать куда бы то ни было. Необходимое условие для связи между Высшим, Средним и Низшим Мирами - пусть ненадолго отказаться от ограниченного земного разума, дабы он не заглушал негромкий голос бога... увы, Му-нат лежал и не слышал никакого голоса. Земля холодила кожу, топорщащиеся травинки лезли в глаза и в ноздри: в конце концов жрецу надоело лежать, распростёршись ниц - без толку, не своего служителя Де-рад не желает знать! А может - просто не верит в долг... Ничего не поделаешь: надо или к кому-нибудь другому обращаться за разгадкой странного сна, или как-то исхитриться самому... да, самому... во что не очень-то верится, но...
...правой рукой отодвинув землю от лица, Му-нат поспешил встать - сейчас! Через миг - через два! Разъяснится его странный сон!
И, смотрящий уже в небо, жрец снова увидел землю! Знакомую! У городских ворот! И множество - в два порядка - бегущих по этой земле ног! А выше - плечи и головы! А на плечах - верёвки! А на верёвках - бревно! То самое! Во сне - плавающее по воздуху! В действительности - несомое множеством человек! Ими раскачиваемое! С маху бьющее по воротам! Сокрушающее преграду!
И до чего же, если прозреть умом, непонятное может стать простым! До досады, до злости на самого себя - ну, как же прежде не видел?! Не понимал? Пытался искать в запредельных мирах? Когда всё - на виду! Рядом! Что - разве трудно повалить большое дерево? Обтесать и обвязать множеством верёвок? Нескольким десяткам воинов взяться за верёвки, поднять на плечи и, и разбежавшись, концом бревна ударить по воротам! Правда, никогда прежде такого не делалось... Впервые - вот в чём загвоздка...
После ослепительного прозрения наперебой стали являться важные мелочи: какое дерево подойдёт для бревна? Сколько человек потребуется, чтобы его нести? Какой длины должны быть верёвки? А летящие со стен камни и копья? Как защититься от них? Ведь нельзя вместе и держать над головой щит, и нести бревно? Значит - нужны помощники? Вероятно - не менее двух на каждого из несущих? Чтобы один прикрывал от камней и копий, а другой пытался поражать не в меру ретивых защитников! Это ведь только во сне сразу вылетели ворота! В действительности, скорее всего, по ним придётся ударить не один и не два раза! А после? Как половчее ворваться в образовавшийся небольшой проём? В спешке и тесноте многолюдство опасно само по себе - воинам народа бад-вар ещё ни разу не приходилось сражаться в таких условиях! Когда в основном решают не сила и мужество, а организованность и порядок. И, конечно - быстрота. Неожиданным нападением ошеломив противника, надо успеть воспользоваться достигнутым преимуществом: в образовавшийся пролом воины смогут врываться не более чем по четыре в ряд, и стоит замешкаться - враг сумеет наладить оборону. Значит, необходимо не только всё тщательно обдумать, но и обязательно попрактиковаться. Построив подобие городских ворот, опробовать новый - прежде незнаемый! - способ.
Ин-ди-мин, а к нему первому обратился Му-нат, понял жреца далеко не сразу: чересчур необычно, никто о таком не слышал и потом - боги... как они отнесутся к столь опасной новизне? Убеждая главу рода Змеи, жрец, разумеется, переложил ответственность на Де-рада: будто ему всё открыл Владыка Нижнего Мира - чего уж, лукавство, но для изобретателя извинительное лукавство! Не ссылаться же было на свой странный сон? Или - ещё глупее! - на ненадёжный человеческий разум? А Де-рад - для предводителя рода Змеи звучит! И жрец не ошибся: сославшись на Владыку Нижнего Мира, он смог рассеять очень понятное и очень оправданное недоверие Ин-ди-мина. Осталось созвать совет и попробовать убедить остальных вождей.
Что удалось. Правда - с большим трудом. Пришлось говорить чуть ли не целый день. Да и то: кошмарное изобретение Му-ната получило признание только потому, что глава Водяных Черепах почти не оставил времени горцам - все понимали: обыкновенными способами в несколько дней Города ни за что не взять. Волей-неволей пришлось согласиться с опасной новизной.
* * *
Последние пол-луны Повелитель Молний спал преимущественно днями - получив сокрушительный отпор, горцы решались лишь на ночные атаки. Да, неопасные, но всегда надёжней руководить обороной лично - слишком уж памятен первый натиск! Когда всё висело на тонюсеньком волоске! Когда, казалось, ярость неисчислимого воинства из Священной Долины вот-вот затопит Город. Прорвёт стены и кровью защитников затопит улицы, площади и дома! Слава Великим богам - тогда удалось отбиться! И даже - в сравнении - своих потеряв не много: что ни говори, а сверху куда сподручнее! Когда смертоносным оружием делается не только копьё, но и любой булыжник! А камней в Городе достаточно, и не великий труд их поднимать на стены. И если бы не более чем двукратное численное превосходство - спать можно было бы спокойно. Особенно, учитывая то, что...
...лазутчики уже несколько дней доставляют приятнейшие вести! Такие, на которые лишь в самых радужных мечтах смел надеяться Повелитель Молний! Терпение прибрежных жителей иссякло куда раньше, чем, осторожничая, он полагал вначале! И, значит, не следует опасаться главного союзника осаждающих - голода: продовольствия в Городе запасено лун на восемь, а недовольное Побережье наверняка не позволит горцам задержаться так надолго!
(Повелитель Молний ещё не знал, что речь уже идёт не о нескольких лунах - о считанных днях!)
По прикидкам обрадованного известиями вождя получалось, что Побережье не позволит жителям Священной Долины осаждать Город дольше двух, в крайнем случае, трёх лун. Да и то - вряд ли! Скорее всего, им придётся убираться значительно раньше! И что же? Гордые горцы смирятся, не отомстив? Ой ли, не отмстив - не смирятся! А поскольку Горда им не взять, то... на Побережье есть восхитительно беззащитные поселения! И неужто ни одного из таких стойбищ не тронут отступающие ни с чем воины из священной Долины? Нет, конечно! Так не бывает! Хотя бы одно - непременно вырежут...
Солнце склонялось к западу, после очередной тревожной ночи прекрасно выспавшийся вождь осматривал городские укрепления - за время осады у него уже вошло в привычку: пусть мимолётно, но всё увидеть самому. И не только из-за врождённой недоверчивости, но и по отчётливому пониманию: если не сам - то кто же? Да, о камнях, копьях, хлебе, вине, сушёном мясе начальствующие над воинами прекрасно позаботятся и без него, однако есть нечто неуловимое, невещественное, но очень и очень важное, и вот его-то если упустишь - потеряешь всё. Воины могут быть прекрасно снаряжены и накормлены, но без веры в конечный успех они не победят даже слабейшего. Да, происходящие каждую ночь, успешные, почти без потерь сражения укрепляют боевой дух, с другой стороны - самонадеянность, разрастающаяся от битвы к битве, может вскормить горькие плоды: бахвальство, беспечность, лень. Стало быть - самоличный дозор необходим. И это не всё... есть и кроме... и очень существенное...
Поднявшись на стену, вождь внимательно осматривал недалёкий лес на склоне горы. Там за деревьями затаился враг. Беспощадный, отважный, сильный. Осторожный, коварный, хитрый - ишь, как умело свой лагерь скрыл в лесной чаще! Сквозь кусты не видно ни одного шалаша! А дозоры, дозоры! Пытаясь подобраться к чужим тайнам, Повелитель молний не досчитался уже десятка разведчиков! Нет, окружить Город непроницаемым кольцом горцам, конечно, не удалось - соглядатаям не доставляло больших трудов ни покидать его, ни возвращаться - однако проникнуть во вражеское стойбище... из наёмников потеряв троих, далеко не худших, вождь с сожалением отказался от этой затеи. Бесполезная трата людей и сил. И всё же - ах, как хотелось знать! Что ещё, кроме беззубых ночных атак, замышляет враг, затаившийся за деревьями?
Увы, пред глазами - сквозь цветы и зелень - лишь кое-где стволы да ветки: ни малейшего намёка на затаившихся горцев. Постояв немного на возвышении над воротами и, само собой, не узнав ничего нового, Повелитель Молний спустился вниз. Естественно, недовольный, но что поделаешь - многое не в человечьей власти. Какой бы значительной она ни была. Слава Старшим богам и за то, что они помогают ему удерживать Город. И, можно надеяться, будут помогать и впредь - пока, обломав зубы о стены, горы не уберутся восвояси. Недовольные. Злые. Готовые на любые подлости. И это случится скоро. Через одну, две луны... и?..
...и на исходе весеннего, в целом благоприятного дня на Повелителя Молний ледяной волной вдруг нахлынула взявшаяся невесть откуда тревога.
Ненадолго. Уже через несколько мучительных мгновений вождь недоумевал: с какой стати? Неужели он со стены увидел что-нибудь угрожающее? И, умом ещё не осознав этой угрозы, сердцем уже почуял опасность? Вроде бы - нет... Когда из сердца ушёл холод, Повелитель Молний попробовал напрячь память: лес как лес - зеленеет, цветёт, на ветерке трепещет листочками, кишит притаившимися врагами - словом, обыкновенно угрозливый. Тишина? Но воины народа бад-вар никогда не шумят напрасно. Упавшее утром большое дерево? Да, непонятно, зачем было горцам рубить такую громадину, но раз срубили - значит, зачем-то нужно. Городу от этого ни тепло, ни холодно. А ещё? Кажется - всё. Как Повелитель Молний ни пытал свою память, она упорно молчала. Но отчего тогда взялась эта мучительная тревога? Де-рад побери - отчего?.. или?
Ненавидимый "Первый друг"! Злонамеренный колдун! Его это штучки - его! Полностью спевшись с горцами, небось, напускает порчу!
Едва подумав о Му-нате, вождь обеспокоился не на шутку: нет, его посетила ненапрасная тревога! Колдовство - это очень серьёзно! Самое смертоносное и самое совершенное оружие на земле! Разит бесшумно, без промаха - и расстояние для него не помеха! Конечно - в умелых руках, но уж кому-кому, а Му-нату не занимать искусства! А защититься? Или истребив злодея, или прибегнув к помощи столь же умелого колдуна! Но Му-ната, нашедшего приют у горцев, нечего и думать, извести сейчас... и совсем безнадёжно - отыскивать равноценного ему колдуна... и что же, смирившись, погибнуть? У порога Большой Войны? Когда вот-вот грянет очистительная Гроза! Не завершив главного в жизни дела? Не даровав своему народу ослепительно-светлого будущего? Нет, пока бьётся сердце - он обязан сражаться! Какое бы подлое оружие ни применил враг! Ведь не за себя - за общее благо Людей Огня! И горожан, и горцев! Чтобы весь народ соединился под его мудрым правлением! И когда до заветной цели остался какой-нибудь шаг - позволить тёмным силам задуть чистый огонь? Нет, он не позволит!
Верховный жрец Де-рада - а ему одному хоть сколько-то доверял Повелитель Молний - узнав о тревогах вождя, рьяно взялся за дело: как же, одержать верх над самим Му-натом - кому не лестно! И взялся не только рьяно, но и достаточно тонко: не уверяя в своём превосходстве, он обратил внимание вождя на то, что противиться злым чарам значительно легче, чем самому наводить порчу.
(Мнение очень спорное, однако широко распространённое - Повелитель Молний не мог не зацепиться за него: зная не понаслышке о беспредельной силе Му-ната, он, как за соломинку, ухватился за надежду, подаренную жрецом Де-рада.)
Ночью, готовясь отражать дежурное нападение, Повелитель Молний почти забыл о приключившейся днём тревоге - перед битвой не до предчувствий. И, как всегда, умело командовал обороняющимися - да, по правде, и приступ не отличался напором. Конечно, вождь понимал: отвлекая зряшными атаками, горцы выжидают удобного момента - авось, однажды ослабнет бдительность горожан? И они этим воспользуются!
Домысел - не из худших: по мере того, как атаки горцев делались всё безобиднее, осаждённые всё настойчивей соглашались считать истиной это успокоительное предположение. И тем не менее, сомнения оставались - у многих в глубине гнездилась тревога: а вдруг враг рассчитывает не только на потерю внимания? Вдруг, измыслив какую-нибудь зловредность, лишь отвлекает беззубыми штурмами? В частности, у Повелителя Молний (сразу, как только пошла на спад ярость жителей Священной Долины) мелькнуло в голове нечто подобное - увы, бесплодное. Предполагая и то и сё, ничего определённого он не мог предвидеть, и, чтобы не изводиться пустыми сомнениями, убедил себя: да, горцы предпринимают неподготовленные атаки только длят того, чтобы усыпить внимание горожан. Будто бы убедительное предположение - однако гадательность и незавершённость этих домыслов не давали покоя ни уму, ни сердцу.
Без труда отразив очередной ночной приступ, на рассвете, прежде чем лечь спать, вождь призвал для беседы служителя Де-рада: во-первых - узнать, что он уже предпринял и что собирается предпринять против зловредного Му-натова колдовства, а во-вторых: пригласить на собираемый вечером Большой Совет. (Все старшие жрецы, все, включая сотников, начальствующие над воинами. Вдруг да кто-то из них сможет сказать что-то дельное о предполагаемых замыслах горцев. Или, напротив, сумеет убедить, что ночные атаки не таят непредвиденной угрозы.)
Смеркалось. И довольный, и вместе с тем недовольный только что закончившимся Советом - никто из собравшихся не прозревал какую-нибудь особенную опасность, но и убедить в том, что горцы не замышляют неожиданной пакости, тоже не убедил никто - Повелитель Молний, покинув дворец, вышел на торговую площадь: центр всей обороны Города. В мирные дни пустующая по вечерам, сейчас она жила особенной жизнью: готовя ужин, суетились воины у костров, многочисленные жрецы возносили молитвы богам, молоденькие невольницы (вкупе со жрицами Данны, Легиды и Аникабы) утоляли ненасытную мужскую похоть, блеяли приведённые на убой бараны, под ногами путались псы и мальчишки - словом, привычная повседневность воинского стана. Деловитостью, да даже и некоторой беспечностью, вселяющая уверенность в победе. Будничные хлопоты перед лицом опасности - не могло быть ничего более успокоительного!
Похоже, ноги оказались умнее головы, после Совета выйдя на площадь, вождь очень приободрился: с этими-то людьми да не победить?! Спокойными, мужественными, уверенными в себе! Совершенно чуждыми разлагающим сомнениям! Умеющими видеть лишь то - что необходимо! Живущими одним настоящим, но зато - сполна! Увы, Повелитель Молний не мог позволить надолго овладеть собою приятным мыслям: если обыкновенным воинам полезно не задумываться о будущем, то вождю - нельзя. И исцеляющую своей суетой торговую площадь ему пришлось скоро покинуть - дабы перед сражением по должному настроить мысли и чувства, необходимо уединение.
Во дворце в маленькой, освещаемой лишь очагом, уединённой комнате повелителя Молний опять посетила тревога. Как и вчера - беспричинная, но не в пример сильнейшая той. Вождь ни с того ни с сего почувствовал: этой, уже наступившей ночью обрушится всё, возведённое им - вдруг полностью иссяк источник Силы. Конец всем мечтам, замыслам, да и, скорее всего, его земному бытию. И дело не в гибели, возможной во всяком сражении - нет, в изначальной ущербности всего, им построенного. В ущербности? Объединить горцев и жителей Побережья - разве это ущербно? Разве не соответствует чаяниям народа бад-вар? Но тогда почему, погибни он в сражении, должен обрушиться почти готовый, лишь немножечко недостроенный, мост?
(Повелитель Молний намеренно упустил из вида, что (по замыслу) главной опорой этого моста являлась его единоличная власть, и, значит, в случае его гибели, мост не мог не обрушиться.)
Впрочем, ослеплённый вождь никогда не видел (да и не хотел видеть!) существенных изъянов в своей постройке, и если что-то не получалось - всегда сваливал на других: мол, противодействуют, мешают, губят великие замыслы. И прежде его ум легко находил виновных в противодействии, однако сейчас, когда тревога ни с того ни с сего мучительно сжала сердце, Повелителю Молний вдруг открылись такие бездны... такие чёрные неприглядности... что хоть немедленно отправляйся в храм и, взойдя на алтарь, вонзай себе в сердце нож! И не будь Повелитель Молний таким закалённым бойцом, он бы так и сделал. Но - опытный воин, вождь! - перетерпел-таки, до хруста стиснув зубы. Дождался пока жуткая ледяная пустота заполнилась хоть и сильной, но уже выносимой болью. А скоро и боль растворилась в горечи: Му-натовы штучки! Ворожит колдун на вечерней заре! И стоило вождю найти виновного - от запредельных мук не осталось следа, всё заслонила земная злость. И не только на Му-ната, но и на чересчур самоуверенного служителя Де-рада: как же, не располагая нужными знаниями, вызвался расстроить злые чародейские козни!
Перекипев, повелитель Молний значительно успокоился - нет, тревога не ушла окончательно, но преобразилась в слабо ядовитую грусть. Отравляющую почти что сладко: смерть? Ну и пусть! Значит, народ бад-вар не достоин высокой судьбы - пусть продолжает копошиться в грязи! Он, Повелитель Молний, озирая Землю из Заоблачных Стран, многажды позлорадствует: отвергли, не приняли - вот им за это, вот! Забвение, безысходность, грязь! Отныне - и до конца времён! А из-за кого? Из-за Му-ната! Предателя, перевёртыша и святотатца!
Будь больше времени, Повелитель Молний, пожалуй, перебрал бы всех действительных и мнимых обидчиков - всех этих субчиков причислив к "врагам народа"! - но торопила ночь: скоро очередная атака горцев, и что бы он там ни думал, как ни лелеял свои обиды, а долг остаётся долгом - вождь до конца обязан командовать воинами! Не оценят, забудут - пусть! Предчувствуя близкую смерть, Повелитель Молний не дрогнул духом: только своим путём - и до конца! Какое бы чёрное коварство ни измыслил мерзкий колдун!
Будто бы полноценный штурм, но что-то всё-таки смущает. Да, наверное, в десяти местах горцы пытаются овладеть стеной, с устрашающим воем лезут вверх по лестницам - срываются, падают, гибнут под градом камней и копий. Немногие, взобравшиеся, смерть находят наверху - под палицами и топорами - изредка успевая прихватить с собой лишь одного или двух защитников. Очень похоже на первый натиск, когда ценой огромных потерь горцы за малым не взяли Города, но всё-таки - лишь похоже. Сейчас им явно не хватает ярости и неистовства тех сокрушительных атак. Сражаются они будто бы и отважно, но чуть-чуть с оглядкой: не забывая о своих деревянных щитах. Сражаются упорно, хладнокровно, но... слегка трусовато! Эдакими-то усилиями Города им никогда не взять! Что они - не понимают этого? Наверняка понимают! Но откуда тогда осторожность - на грани трусости? Ведь в чём в чём, а в излишней робости никак не упрекнёшь жителей Священной Долины! В неосторожности, неумелости, безрассудстве - да; но никогда - в трусости! И? Стало быть - отвлекают! Ждут момента и ищут места! Где и когда оборона даст трещину! И тогда уже хлынут яростным, всё сметающим валом! Если где-нибудь оборона даст трещину... где-нибудь... где?
Как всегда, умело руководящего бойцами Повелителя Молний это не могло не тревожить - где?
Во второй половине ночи прежде разрозненные атаки горцев сосредоточились в трёх местах: два - у реки, там где пониже стена, а третье - у храма Данны. (В случае успеха, попав на крышу, нападающие без труда сумели бы развить этот успех.) Однако Повелитель Молний был почти уверен: ни одно из трёх выделившихся направлений нельзя считать главным. Здесь очевидные слабости в обороне, и атакующие не могли не понимать, что на таких опасных участках горожане сосредоточат большие силы. Нет, скорее всего, в одном из нескольких, продолжающих подвергаться разрозненным атакам мест - там, где никто не ждёт! Да - но где именно?
Дабы попробовать разгадать неприятельские замыслы, вождь поднялся на вознесённую над воротами, самую высокую часть стены. За ночным сражением было возможно судить только по факелам, мелькающим там и сям, да по яростным воплям сцепившихся в схватке воинов. Огненное мельтешение во тьме да неумолкаемый рёв полу охрипших глоток - немного, но знающему достаточно.
Ближайшая битва шла шагах в тридцати от городских ворот: вяло, явно для вида - человек пятьдесят всего с одной лестницей только обозначали штурм, никак не рассчитывая на успех. (Не там же, где стена выше всего, можно было надеяться её преодолеть!) Однако этой ложной атакой горцы отвлекали защитников. Кроме того, что связаны сорок воинов - требовалось внимательно следить за врагом! Мало ли что! Да, бесплодно, напрасно, но страшно раздражает тупым упорством - вождь не выдержал. Из припасённых на крайний случай тонких метательных копий выбрал одно и глянул вниз. До осаждающего отряда где-то шагов шестьдесят, семьдесят - то-то, считая себя недосягаемыми, горцы не прячутся за щитами - далековато, но... Повелитель Молний резко откинулся назад, стремительно распрямился - неуследимый жест! - из разжавшихся пальцев вымелькнула медная молния. Рослый, плечистый горец схватился было за древко угодившей в грудь смерти, но всплеснул руками и рухнул. Яростный вой внизу, брякнуло, ударившись о щиты, несколько на излёте копий - мгновенное замешательство, и всё снова по-прежнему: возня с неудобной лестницей, то вскарабкивающиеся, то скатывающиеся по ней враги - словом, отвлекающий, неторопливый штурм.
Выплеснув гнев, вождь сразу успокоился и почти пожалел о своей мальчишеской выходке: метательные копья припасены на крайний случай, когда один из приступов горцев будет близок к успеху, а так, как распорядился он... больше или меньше одним из нападающих - это ничего не решает. Но, главное, поддавшись безудержному гневу, он потерял контроль над битвой. Вон - у реки и у храма Данны сражения явно идут на спад, зато у ещё зимой заделанной напрочь калитки, кажется, следует ждать решительного штурма: ишь, как разгорелось! И за совсем короткое время! Только что казалось: горцы там атакуют, лишь отвлекая - и, погляди-ка, полноценный штурм! А он-то - хорош! - за малым не прозевал. Конечно, у горожан там есть командующий. Судя по приглушенным расстояниям воплям, у калитки приняты должные меры - но о ходе всего сражения судить не сотнику! Что это? Просто опасный штурм или последний решительный бой? Оценить общую угрозу может только Великий Вождь. Ему, Повелителю Молний, Верховному Главнокомандующему требуется принимать ответственное решение! Причём - быстро и безошибочно! Ишь, как разгорелось!
Запыхавшийся гонец помог преодолеть вождю маленькую заминку: у калитки стену штурмуют уже больше пятисот человек! С двумя десятками длинных лестниц! И павших воинов, сразу же заменяют новые! И, несмотря на смертоносный град летящих сверху камней и копий, лезут и лезут горцы! Как в страшные первые дни осады! Напролом. Не считаясь с потерями. И хоть сверху куда сподручнее - у защитников тоже уже много погибших. Необходима срочная помощь.
Услышав гонца, Повелитель Молний больше не колебался: да, жители Священной Долины завязали решительный бой! И, кроме просимого сотником подкрепления, послал ещё пятьдесят наёмников - всего не предусмотришь, отдельные язычки большого огня могут пробиваться непредсказуемо, и кому как не наёмникам их гасить. Конечно, немного рискованно - вдруг эти ловкие воины окажутся нужнее в другом месте? - однако, не умеющий рисковать, всегда проигрывает. Сейчас резервы нужнее всего там - у калитки. К тому же тридцать самых отборных наёмников всегда при Повелителе Молний, да около ста в запасе: словом - разумный риск. Если, что кажется сомнительным, горцы затеют ещё одни штурм - горожанам достанет сил отразить и его.
А самому? Не сходить ли туда? Не посмотреть ли на месте, как и что там творится? "Незачем!", - немного подумав, решил вождь. В гуще сражения мало чего увидишь. Чтобы не закружиться в вихре, от него надо держаться на расстоянии. Руководить общей обороной Города, несомненно, удобнее всего отсюда - с возвышения над воротами. Да и, насколько позволяет ночь, и слышно, и видно лучше всего отсюда. Что это, к примеру, за шум возник в темноте? Рядом - там, куда не достигает факельный свет? Какой-то странный тяжёлый топот? Необходимо присмотреться попристальнее!
И через два-три мгновения вождь увидел...
...непонятное, длинное (сердце подсказало - смертельно опасное!) вызмеилось из тьмы и стремительно бросилось на ворота. Прогремел страшный - аж вздрогнула стена! - удар. Чудовище чуть-чуть отползло, покачалось туда-сюда и бросилось снова.
Ужас ещё продолжал владеть защитниками - оцепенение, слава Великим богам, их отпустило: до небес взметнулся исполненный ярости вопль, в немыслимое страшилище полетели копья. Разорвав криком глотку, Повелитель Молний поднял громадный камень. Сбросил, не целясь - схватил другой. Этот - а воля вождя начала справляться с запредельной жутью - метнул уже не вслепую, но постарался попасть в голову чудовищу. Вернее туда, где должна была находиться эта самая голова - и где её не было. И, разумеется, не могло быть.
Отступило главное помрачение: на Город напал не какой-нибудь невообразимый выкормыш бездны, но, возможно, не уступающие ему в жестокости, а всё-таки - люди. Длиннющим бревном соединённые в смертоносное целое, прикрытые панцирем из вознесённых над головой щитов - словом, чудище чудищем! - на городские ворота напали горцы. Со страшной силой бабахнут комлем в скреплённые медью доски, отойдут на десять-пятнадцать шагов, покачаются, разбегутся и вновь бабахнут! И кто это только их надоумил?! Кто из семи Старших богов желает Городу зла? Знать бы! Но - некогда: под ударами невообразимой силы поддаются, треща, ворота. Конечно, когда защитники убедились, что на них напало не отродье Ночи, что ворота бревном высаживают обыкновенные земные люди - ярость сменила страх, вниз обрушились камни, полетели копья: увы - не нанося существенного урона. Копья - те совсем: горцы сплошь закрылись щитами. Камни, которые потяжелей, попадая, сбивали с ног... к несчастью - не многих! Не очень-то бросишь тяжеленный булыжник - от стены не дальше, чем на пять-шесть шагов - и горцы становились уязвимыми лишь на несколько мигов: ударив по воротам, быстро отступали в недосягаемость. Если бы заранее знать об их страшном орудии, тогда что-нибудь можно было придумать, но ведь, Де-рад их побери, со своим кошмарным изобретением они застали горожан врасплох!
После третьего сокрушительного удара Повелитель Молний отчётливо понял: больше девяти-десяти таких ударов ворота не выдержат. И изредка попадающие камни не помешают врагу. Участь Города решается уже не на стенах - нет, внизу у ворот. И пока ещё есть немного времени - там необходимо наладить оборону.
Расставив камнеметателей, вождь с тридцатью наёмниками спустился со стены. Очень вовремя: воины, охраняющие ворота, совсем растерялись. Что неудивительно: они ведь не видели кошмарного приспособления горцев - что-то вдруг со страшной силой ударило в толстые доски, немного помедлило и садануло снова. Ходуном заходили в пазах засовы, всхлипнули скрепляющие крестовины, посыпались медные накладки - Неземной Истребитель напал на Город. Стражники оцепенели: иные стали молиться, уставясь в небо, иные, загородив глаза ладонями, готовились к немедленному отбытию в лучший мир. И лишь немногие, хоть и дрожа от страха, выставили копья навстречу неведомому Злу. А между тем, от следующих один за другим тяжёлых ударов, от ворот уже с треском отлетали доски.
Кто возьмётся в спешке и замешательстве наладить надёжную оборону? Но то, что было возможно сделать, Повелитель Молний сделал: пригрозив, пристыдив, привёл в порядок стражу и, соединив её с наёмниками, расставил по обе стороны от ворот. Отправил гонцов за подкреплением и внимательно огляделся вокруг: всё ли из возможного он сделал - нельзя ли чего-нибудь ещё? Но ворота вот-вот должны были разлететься вдребезги, и вождь понял: если что-то и можно, то уже не успеть. Стоять насмерть - и всё. Ничего - лучшего. Неистовые враги смогут врываться в проделанный проём не более, чем по четыре в ряд, и если надеяться где-то их удержать, то только здесь. Мужество, волю, силу собрав в один грозный кулак.
И в этот судьбоносный момент, сполна получив Своё, Ужасная оставила своего раба: тысячи мужчин и женщин уже обречены смерти, а кто выйдет победителем, это не имело никакого значения для Грозной Воительницы. Чтобы залить вековечную жажду, пролилось бы обильнее крови - остальное Её нисколько не занимало.
Постоянной поддержки своей Повелительницы Повелитель Молний не ощущал уже в течение нескольких лун, но, когда вдруг исчезла опора, пустоту почувствовал сразу. Будто бы заживо вырвали сердце - отчаянье, холод, мрак. Всё, что недавно казалось ценным: будущее Людей Огня, младенец Ту-маг-а-дан, единоличная власть - обернулось жалким пустячком: нимало не интересным и совершенно не нужным. И даже страшное изобретенье Му-ната - а в несколько бесконечно долгих (между "уже ничего нельзя" и "пока ещё ничего нельзя") мгновений прозревший вождь понял, кто надоумил горцев высаживать ворота бревном - перестало вселять страх. Падёт или отгрызётся Город - это не повлияет на общую участь народа бад-вар. В несколько (между "уже" и "ещё") мигов ожидания схватки Повелителя Молний настигло резкое отрезвление: вопреки его чаяниям и опасениям, наконец-то вспыхнувшая Большая Война будет хоть и кровавой, и беспощадно, но всё же не судьбоносной.
Шелухой осыпались мнимые ценности, грядущее и прошедшее канули в безразличность, осталось лишь настоящее, наполненное одним желанием: вот-вот ворвущегося в разбитые ворота врага встретить с должным "гостеприимством"! По пословице: щит в щит и копьё в копьё - и да помогут Великие боги!
Ни сам Повелитель Молний, ни им сплочённые воины так до конца и не разгадали лютой хитрости нападающих: когда упали высаженные ворота, горцы не бросили бревна - нет, ворвались в пролом, сминая им защитников. Правда, к этому времени подтянулись резервные наёмники, и на первых порах битва завязалась на равных. Однако горожанам не удалось прикрыть бреши, и понемногу начинало сказываться численное превосходство жителей Священной Долины.
Краешком правого глаза, левый из-за попавшей в него крови из раны на лбу почти не мог смотреть, Повелитель Молний видел, как, сражённые ножами, топорами и копьями, падают подле него наёмники. Неприятели тоже падали - и даже в большем количестве - увы, на каждого из горожан приходилось не менее двух горцев.
Разумеется, вождь только видел, думать - в обычном смысле - в пылу сражения он не мог. Однако, кроме личных защиты и нападения (отвести направленный в тебя удар, самому изловчиться воткнуть копьё), ему приходилось быстро и, по возможности, безошибочно принимать общие решения: где напасть, куда отступить, как исхитриться, чтобы потерять поменьше своих. Естественно, эти решения принимались не умом - медлительный ум не успевал за битвой - однако, не думая в обычном смысле этого слова, Повелитель Молний находил верные пути: ведомые им воины защищались успешно. А врагов всё прибывало...
Медленно теснимые от ворот, горожане вливались в улицы. Скапливались на площадях. Забирались на кровли дворцов и хижин. Дрались за каждый дом. За каждую комнату в доме. И убивали многих, и сами были убиваемы во множестве. Пронзённые копьями - падали на ступени храмов. Зарубленные топорами - у порогов своих жилищ. Но и горцев падало не меньше. С прободёнными туловищами. С раскроенными черепами, С ползущими из животов кишками. В лужицах общей - и горожан, и горцев - крови колыхались общие внутренности. Судорожно змеились кишки. Дымилась, остывая, кашица из мозгов. Стоны, скулёж, хрипы - внизу под ногами. Выше - чавканье, визг, скрежетание, стуки и треск взбесившихся дерева, меди, камня. И над всем этим, волнами от земли до неба, то яростно ликующие, то злобно угрюмые, то обжигающие ненавистью взрёвы, проклятья, вопли. Временами сливающиеся в общее для горожан и горцев "вайве"!
До рассвета сражение шло с переменным успехом: темнота, теснота, да и родные стены, уравнивая силы, помогали защитникам удерживать Город. Несмотря на то, что на каждого из горожан приходилось по два горца. И каких! Ни недозревших, ни перезревших не было в объединённом войске жителей Священной Долины. И, не считая наёмников, с ними из горожан могло сравниться не более семисот человек. И столько же, возможно - проигрывало им не безнадёжно. Остальные же... но где Повелителю Молний было взять лучших?! Зато дрались горожане яростнее. Не то, что не щадя своих жизней - горцы своих тоже не щадили - нет, падая смертельно ранеными, норовили, если руки уже не держали ножей, впиться во врага хоть зубами. Впрочем, ведь они сражались за свои очаги. За своих жён и своих детей. И - больше: за род Снежного Барса. Чтобы он не рассеялся, не исчез - оставшись только в преданиях. А когда в опасности твой род, забудешь не только о своей жизни, но даже о смерти - будучи многократно убитым, всё равно попробуешь вцепиться во врага. Так это - да; но всё же мёртвые - шаткая опора: теснимые отовсюду, уцелевшие защитники утром оказались на храмовой площади. И было их, шатающихся от ран и усталости, не более пятисот. Остальные, прободённые копьями, изрубленные топорами, упокоились на залитых кровью улочках. На порогах разграбленных жилищ. У навсегда погасших очагов. На ступенях захваченных и осквернённых храмов.
Отразив щитом очередной удар, Повелитель Молний затесался в гущу своих воинов - оглядеться: а вдруг да чудо, вдруг и горцев в строю осталось немного? Вдруг да несметное воинство полегло под копьями горожан? Увы, вскарабкавшись на валун - на алтарь одного из Младших богов - вождь увидел поверх голов: ничего подобного! Никаких чудес! Горстка уцелевших защитников стеснена торжествующим врагом на половине храмовой площади. Конечно, света ещё не хватало, но всё же его было достаточно, чтобы понять: если где-то в Городе и идут сражения, то они ничего не могут изменить - всё решается здесь. На площади. Перед храмами Де-рада, Че-ду и Данны. Напротив захваченного дворца. На последнем клочке раскисшей от крови, пока ещё принадлежащей роду Снежного Барса земли. Ибо - незачем себя обманывать! - если даже многие их женщин и немногие из мужчин уцелеют в этой резне, никогда уже не подняться Снежным Барсам! В лучшем случае - сохранив лишь славное имя - прозябать на бесплодных землях. Где-нибудь на краю пустыни. Самыми слабыми из слабых.
А враги сжимались всё плотней, всё меньше копий ощетинивалось им навстречу - Повелитель Молний понимал: совсем скоро сложат головы и самые стойкие. Понимал с холодком обречённости, но - как ни странно! - ободряющим холодком: вот-вот свалится, бывшее и всегда тяжёлым, а в последнюю ночь ставшее невыносимым, его добровольное бремя. И там, в чистом мире богов и предков, он наконец-то отдохнёт!
И по вдруг посветлевшим лицам бившихся рядом воинов, вождь догадался: последние из защитников почувствовали то же, что и он -веющее живительной прохладой дыхание Горнего Мира. Очищающее. Вселяющее надежду. Не только обещающее заслуженный отдых ТАМ, но и ЗДЕСЬ - пока они здесь! - вливающее в тела новую силу. Могучую, грозную, никому из них прежде неведомую. И вместе с этой несокрушимой силой - удивительную лёгкость. Будто бы нет ничего невозможного, будто бы в мире тебе подвластно всё! И горстка израненных, смертельно уставших воинов за малым не сотворила чудо.
Ощутив дивное единение с каждым из своих соратников, Повелитель Молний сошёл с камня: никаких командиров больше не нужно, целое, с которым он полностью слился, безошибочно знает, что, где, как и когда ему делать. Напасть, переждать, отступить, сместиться - теперь никому не надо об этом заботиться: всё совершится само собой и - наилучшим образом!
О, какие песни сложили об этом бое! А через несколько поколений - когда действительность растворилась в океане времени - какие родились легенды! Да ведь - незачем зря скромничать - очень было о чём! Только что: горстка измученных горожан, и вдруг - не иначе, как волшебством! - нечто целое, неизмеримо сильное, сметающее всё на пути. И если бы бой шёл на открытом месте - несколько этих, чудом преобразившихся сотен, разметали бы любое, даже неисчислимое воинство! Было бы только где им развернуться! Если бы - на открытом месте! А так, потеснив врага с площади, горожане уткнулись в улицы. И, чувствуя, что им нельзя растекаться, поколебались туда-сюда и вернулись на политую кровью землю. Но даже и здесь, в тесноте, если бы горцы не отступили, а продолжали наседать по-прежнему - истребили бы их всех до единого! Приходись на одного горожанина хоть по десять захватчиков! Но столкнувшись с чем-то, превосходящим людские силы, горцы не выдержали - отступили на узкие улицы. Попрятались по ими же разорённым домам. Заняли оборону на крышах. И чтобы быстрей выдохлось сотне-руко-ного-головое чудище, с безопасного расстояния начали метать в него копья.
Повелителем Молний ещё продолжало владеть упоение небывалой битвой, ещё, ох, как хотелось разить и крушить врагов, но вдруг оказалось - некого! Площадь вдруг оказалась пустой. Кроме своих - никого рядом. И можно было бы праздновать победу, но... за небольшим окровавленным пространством, увы - враги. Попрятавшиеся, притихшие, однако - не побеждённые. Ждущие за стеной из щитов и копий. Готовые, навалившись грудой, смять тяжестью тысяч тел. Действовать: нападать, отступать, разить - единственное, что давало горожанам хоть тень надежды, и что, уйдя в глухую оборону, горцы не позволяли им делать: словно бы зная, стоит чуть-чуть помедлить, и распадётся непобедимое целое. И действительно - оно скоро распалось.
Соединявший его с другими, восхитительный полусон, увы, оставил вождя - одного, среди нескольких сотен вдруг пробудившихся и, подобно ему самому, вмиг обособившихся героев. Цельное распалось на отдельных людей, но распад на этом не остановился - заживо души стали разъединяться с телами.
До попавшего в грудь копья был уже мёртв Повелитель Молний: ибо, оставайся он живым, не следил бы отстранённо за вырастающим медным жалом - тёмная точка на светлом небе, чёрточка, змейка, жезл - но или бы уклонился, или подставил щит.
Однако, когда души с телом уже не в ладу, кто и зачем станет противиться желанному? И, копьём поражённый в сердце, пал Повелитель Молний. Не самым последним из всех защитников - как вскоре разгласила молва - нет, одним из последних пал.