В комнате был приятный полумрак. Единственным освещением был огонь в камине. Успокаивающе потрескивали дрова. Обстановка в комнате была небогатой, но уютной. У стен стояло несколько шкафов грубой, но качественной работы. На их полках лежали пыльные и толстые книги. У камина стояло кресло, в нем сидел старый сшамп. Он был высокий, как и все сшапы деревни Луг Ильса. Одет он был в балахон, капюшон откинут. Его старческое и в то же время молодое лицо (таковы лица всех пожилых сшампов), казалось, наполняло комнату уютом и добром. На руках старика уютно свернулся и спал лакончик. Казалось, старик и сам спал, но если к нему внимательно присмотреться, можно было увидеть, что, не смотря на закрытые глаза, он внимательно приглядывал через глучи (это такие маленькие глазки у некоторых сшампов, расположенные по краям обычных глаз) за своими внуками. Маленькие сшампы расположились на шкуре лесного великана (лостдримский зверь, чем-то напоминающий медведя) рядом со стариком. Дети внимательно слушали дедушку, замерев и боясь нарушить тишину. Здесь были и родственники старика, и их друзья, пришедшие со всей деревни. Старику нравилось, когда так много слушателей, хоть и маленьких собиралось у него, чтобы послушать его истории. В этот раз он рассказывал им не вымышленную сказку, а историю как он в молодости застал конец второй эпохи.
...стояла непроглядная тьма, я шагал за своим отрядом. Тогда шла великая война второй эпохи, окончание которой и завершило ее. Конечно, я не принимал участие в решающих битвах... Старик заметил недоумение на лицах детей. И вдруг вспомнил, как до этого он приврал, что именно он сразил своим кинжалом самого Властителя Зла. Он тут же поправился: "Да, я конечно спас Лостдрим, от Нечистого, но это было в первой эпохе". Про себя подумав: "Хорошо, что они не знают, что первая эпоха закончилась много столетий назад". "Ну, так на чем мы остановились?"- спросил он.
... да я не принимал в них участия, зато впечатлений от того, что я увидел, сражаясь в запасном ополчении мне хватило до сих пор. Я шагал за своим отрядом, проклиная мерзких насекомых, поношенные сапоги и даже свой охотничий лук в жестком чехле, который отбил мне всю спину и ноги. Мы шли уже который день с тех пор как вышли из Полесья (это село у самой границы Сумерчного леса, не так далеко от нашей деревни). Пейзажи погода периодически менялись. Сначала были жизнерадостные зацветающие леса. То тут, то там попадалась какая-нибудь ферма. Затем фермы стали попадаться реже, а леса становились все более труднопроходимыми и зловещими. И вот сейчас мы шагали через очередной лес уже, наверно, с неделю, все в отряде нервно посматривали по сторонам. Деревья были заплесневевшие. Где-то через зелень поросшей плесени и мха проглядывала черная не просто черная, а именно ЧЕРНАЯ кора которая, почему-то вызывала ассоциации с гробом. У всех было какое-то подавленное настроение. Не слышалось шуток, да каких шуток все говорили в шепотом, будто стараясь не разбудить нечто, обитающее в этом лесу. Вокруг стоял запах гнили и затхлости. Насекомые, от которых приходилось отмахиваться, были очень крупные (часто попадались особи с кулак), и противные на вид. Кусались они очень больно, после каждого удачного укуса на теле появлялись маленькие язвы. Привалы делали редко, казалось, что между ними проходил целый день. Хотя сколько проходило времени на самом деле, было не разобрать, через густые ветви деревьев не был видно даже краешка неба. На ночном привале никто не мог заснуть спокойно. Так мы и лежали, всю ночь не смыкая глаз. Лишь под утро сон одолевал, но тут раздавалась команда, и мы нехотя встав на ноги, плелись дальше.
Тут дунул прохладный ветер и, принеся с собой волну запаха гнили, вывел меня из моих размышлений. Я нагнал своего знакомого (имя никак не припомню) из Полесья. Он шагал одетый в кожаную куртку, закинув на плечо копье.
-Ты почувствовал ЭТО!? - шепнул он.
-Что "ЭТО"? - также шепотом спросил я - Да вроде похолодало, ветер аж под кожу залез.
-Не говори, до сих пор мурашки по телу бегают. Когда же мы, наконец, выберемся из проклятого леса. Может быть, мы заблудились и петляем по заброшенным дорожкам. Надо....
Он недоговорил потому, что из кустов раздался вой и нечеловеческие крики (в прямом смысле слова НЕ человеческие).
Никто ничего не успел понять. Как, то тут, то там на отряд из-за деревьев стали набрасываться тени. Началась суматоха. Послышались крики боли и рычание. Но сквозь гам раздался крик ужаса: "Волоогры". Некоторые схватились за оружие, остальные ударились в панику. Прозвучал хриплый голос нашего предводителя Хаарта: "К бою!!!". Мы поняли, что это команда, но и без нее было все понятно. Но тут моего собеседника отбросило назад. Я резко повернул голову и увидел ужасающую картину: бедняга лежал на спине, а на его груди сидел волоогр. Его когтистая лапа опускалась для смертельного удара. Огромные когти вонзились в грудь сшампа, порвав кожу куртки, не раз спасавшую на охоте от зубов зверей и острых сучков, как бумагу. Тут я смог разглядеть чудовище. Серая грязная шерсть висела клочьями, ужасный облик звериной морды дополняли длинные клыки и красные, по форме совсем как сшамповские, глаза. Но тут эти глаза резко повернулись на меня и уставились жутким, полным ненависти взглядом. Я растерялся, ноги как будто вросли в землю, я не мог пошевелиться от ужаса, представляя, что я сейчас тоже буду лежать с разодранной грудью как мой бедолага-собеседник.
Чудовище встало, с его когтей закапала кровь. Тут раздалась повторная команда Хаарта: "К бою-ю-ю-ю!!!". Тут я вспомнил про оружие, выхватив лук из чехла, я дрожащей рукой стал накладывать на него стрелу. Но пальцы мои дрожали от... от... злости ("естественно я не скажу им, что от страха" - подумал старик). Поэтому когда я выпустил стрелу, она пролетела мимо цели, которая уже присела для рокового прыжка. Все казалось медленным. Я, понимая, что это последний шанс выжить, вспомнил чему меня учили на охоте, моментально выхватив вторую стрелу, я быстро натянул тетиву и, затаив дыхание, выпустил стрелу. Мне показалось, что она воткнулась ему в ногу (точнее в нижнюю лапу), но тут чудовище прыгнуло, я зажмурил глаза, уже мысленно ощущая удар когтями. Но его не последовало, я открыл глаза и увидел, что монстр валяется рядом на расстоянии 3-х больших шагов. Но тут волоогр пошевелился и тут же вскочил на ноги. Заметив торчащую стрелу из колена (хотя кто его знает, где они у волоогра) я понял, что мой выстрел хоть и не убил врага, спас меня от смертоносного броска. Монстр хромая пошагал ко мне (видимо это действительно было колено), я уже ощущал его мерзкий запах, сквозь завесу вони плесени. Стрела, которую я хотел натянуть, выпала у меня из рук. Ах ты, живучая тварь подумал я и, выхватив из-за пояса кинжал, броском воткнул его вражине между глаз. (Хотя ты никому не скажешь старый врун, что стоял парализованный ужасом, когда, нанеся удар мечом в спину волоогра, тебя спас предводитель Хаарт.)
- Это был последний - сказал Хаарт, который оказался рядом - Ты хорошо обращаешься с луком для новичка.
- Это у нас семейное - все еще дрожащим голосом ответил ему я.
- потери в отряде велики - с горечью сказал он.
После этого Хаарт пнул волоогра.
- Нам еще повезло, что это был клан Нур-нур - самый слабый и глупый. Я поражаюсь, как у них хватило ума устроить засаду.
Я осмотрел то, что осталось от отряда. Зрелище было удручающим. Везде валялись тела волоогров и павших соратников. Те, что остались - были изранены и напуганы.
Тут я заметил, что до сих пор сжимаю лук, и даже наложил на тетиву четвертую стрелу. Мне было страшно убирать оружие в чехол. Казалось, что сейчас из кустов снова набросятся враги. Среди погибших было много знакомых мне сшампов (старик начал перечислять их по именам, правда, далеко не все он помнил)...
... Но тут один из маленьких слушателей расплакался. Оказалось, старик назвал и его родственника. Когда он это понял, то постарался поправить положение, сказав: "Ну, чего ты плачешь? Успокойся. Зато твой дедушка был героем: он сразил десять волоогров перед тем как его свалили!" После этого малыш успокоился, и на него посмотрело несколько завистливых взглядов. Порядок и уют были восстановлены.
... - Ну ладно! - громко сказал Хаарт (после этой встречи все уже и думать забыли о скрытом зле находящимся в лесу) - мы устроим дополнительный привал и тронемся дальше лишь завтра утром! (удивительно, как он мог ориентироваться во времени в этой полутьме). А сейчас мы похороним убитых и уберем эту пакость у нас из под носа. При этом он еще раз пнул тело волоогра.
Мы принялись за свою тяжкую работу: копали братскую могилу, потом складывали туда тела. Многих рвало. Но, в итоге, мы закопали могилу. Набросав сверху камней, которых мы смогли найти. И начертав на найденном камнегрибе фразу: "Здесь пали войны из Лугового раздолья". Зная, что потом этот гриб, когда отомрет, станет довольно прочным и долговечным надгробием. Когда дело было сделано, чувство страха сменилось на скорбь о потерянных товарищах.
После мы разбили лагерь. Есть никто не хотел, все сидели в унынии и скорби. Хаарт нервно покуривал трубку. Так мы и просидели до самой ночи. Ночью многие не спали. Мне и самому не спалось - перед глазами постоянно возникала картина гибели моего приятеля, воологр сидящий у него на груди, кровь, капающая на землю с когтей. Хаарт бродил почти всю ночь по лагерю, курил трубку, всматривался в ночной лес. Было ясно видно, что он жалеет о том, что вообще ввязался в Великую Битву.
... Тут старый сшамп оторвался от рассказа, потому что в окно его хижины кто-то постучал. Старик медленно встал и выглянул на улицу. Было уже темно, и с неба светили звезды. Снаружи раздался женский голос: "Здравствуйте. Я понимаю, что очередная сказка очень интересна, но уже поздно и ее можно продолжить завтра". Тогда старик повернулся к детям и сказал: "По домам. А то ночью по улицам будут бегать волоогры и проверять кто еще не в постели. И горе тому, кто не спит". Подгонять никого не пришлось: после этих слов комната вмиг опустела. Старый вояка подошел к постели, согнал с нее успевшего залезть под одеяло лакончика. И не снимая балахона, лег и тут же уснул.