Нет, только не это! Они опять закрывают меня в этой чудовищной клетке. Каждый день я сижу здесь один, взаперти, и мечтаю умереть...
Это ни с чем не сравнимая мука - находится так близко от людей и не общаться с ними. Пусть я не умею разговаривать, а только лаю, но я очень хочу с ними дружить. А вместо дружбы получаю лишь пинки и одиночество... Как грустно понимать, что ты никому не нужен. Как больно от того, что тебя забыли твои друзья.
А ведь когда я был маленьким щенком, меня на руках носили. Все - и женщина, которая теперь меня только кормит и закрывает в клетке, и мужчина, который постоянно на меня кричит, и даже девочка, который теперь может ни с того ни с сего меня ударить. Это сейчас они стали какими-то злыми и нервными. Они научились обижать... Они научились проходить мимо... А мне больно... И не только потому, что меня не замечают, но и потому, что они озлобились друг на друга. Это уже не та счастливая семья, которую я когда-то знал. Ненависть и злоба поселились в их душах - а от них так трудно избавиться...
Ещё несколько лет назад меня любили. Не проходило ни дня, чтобы со мной не играли. Особенно я нравился девочке. Она расчёсывала меня, гладила своей маленькой ручкой, прижимала к груди. Иногда мы гуляли с ней в парке, и я гордился тем, что у меня такая добрая и нежная подруга. Другие собаки, наверняка, мне завидовали, хотя их друзья были не хуже. Я был счастлив! Я готов был растерзать любого, кто вздумал бы обидеть её. Я и сейчас могу защитить её, если понадобится. Но мы почему-то больше не гуляем в парке.
Мужчина раньше приносил мне красивые резиновые косточки, чтобы я мог играть с ними, когда меня одного запирали в клетке. А я грыз эти подарки и не замечал времени. Или он выводил меня на прогулку и играл со мной, как со взрослым - бросал куда-нибудь подальше подвернувшуюся кстати палку, а я её приносил обратно, ему в руки. Он мог так играть часами, а я часами мог радовать его. И мужчина был таким довольным и счастливым, что ничего более я и не желал.
Его жена тоже играла со мной, правда, не в такие игры. Наверное, она за день очень уставала, и сил её хватало только на то, чтобы гладить мой животик, когда я лениво растягивался на земле у её ног. А мне даже нравилась эта тихая и спокойная игра. Я тоже отдыхал... Я вытягивал свои лапки, и мне было очень приятно. А ещё она чесала меня за ушком, и тогда я готов был взлететь от наслаждения. Но собаки почему-то не летают. Жаль...
Зато потом я долго лизал ей руки. Иногда она даже позволяла мне поцеловать её в щёчку. И я целовал, хотя это у меня выходило довольно неловко. Но она не обижалась, по-моему, ей это даже нравилось. А ведь она больше никому, кроме мужа и меня, не разрешала целовать себя. И я так гордился этой честью! И так хорошо становилось на душе!
Когда я был щенком, меня показывали другим мужчинам и женщинам, которые приходили в гости, и они тоже меня гладили, а иногда приносили что-нибудь вкусненькое в коробочке. Я кушал, а им было весело. Они показывали на меня пальцами, смеялись, когда я вытворял какие-нибудь акробатические номера, и не хотели отпускать меня. Я умел становиться на задние лапы и ходить. Я умел бегать за собственным хвостом, но он всегда оказывался проворнее меня и убегал от моих зубов. Я и сейчас мог бы всё это делать, но люди больше не приходят смотреть на меня. Когда-то я дарил им счастье...
Я и сейчас хочу дарить его! А они не берут больше...
Сейчас я просто сижу в клетке. Иногда меня выпускают гулять, но потом опять закрывают. А ведь я ни на кого не бросаюсь, не лаю без причины, не кусаюсь. Почему же они меня держат взаперти? Неужели им это нравится? Если бы их заперли здесь, они бы не выдержали и дня. Они бы кричали, чтобы их выпустили. А как же я?.. Я не умею кричать. Мне и лаять-то в последнее время не хочется. Но я не могу вечно сидеть в этой клетке, она давит на меня с четырёх сторон, и я не могу с этим справиться. Мне кажется, что в один ужасный момент она сдавит меня в своих металлических объятьях и уже не отпустит никогда... Уже сейчас я стал её рабом... Я пытаюсь справиться с чувством обречённости, но у меня ничего не выходит.
Теперь я целыми днями сижу в клетке. И сейчас меня здесь закрыли, как ненужную вещь. И даже никто не приходит на меня посмотреть, поговорить со мной. А мне так много хочется сказать людям! Хотя, даже если бы у меня была возможность заговорить с ними, не уверен, что меня бы поняли...
Я стал большим, но я остался таким же добрым и преданным, каким был раньше, когда меня все любили. Ведь и девочка растёт, а её всё равно любят, может быть, даже больше, чем раньше. А чем же я хуже? Я же ни разу не кричал на людей, а она в последнее время постоянно ругается с ними. Я никогда их не кусал, а она может даже ударить маму. И меня бьёт, когда у неё плохое настроение. Но я не обижаюсь, я только жду, чтобы меня опять полюбили. И я покорно жду, когда же мне дадут хоть капельку свободы. А люди свободны, они ходят куда хотят, делают что им вздумается. И всё равно они чем-то недовольны. А я изнываю от мук заточения, я готов уйти из этого мира, но пока не могу...
Когда я был щенком, меня тоже закрывали в этой клетке. Она просторная, но в ней больше никого нет. Я здесь один... Раньше я много спал, и время пролетало незаметно. А теперь и сон ко мне не идёт, и время тянется мучительно долго. Я примерно знаю, когда меня выпустят погулять, и стараюсь надышаться свободой на целый день вперёд. Раньше меня выпускали надолго и часто, несколько раз в день. И я был счастлив! А теперь мне дают погулять чуть-чуть и только один раз. Но этот момент для меня - самый радостный за весь день Я могу бегать, нюхать траву на лужайке, иногда немножко лаять от удовольствия. Я могу гонять бабочек и малышей-воробьёв, они улетают, а я остаюсь здесь. И радость сменяется грустью, когда меня закрывают на замок.
Здесь так трудно дышать, я задыхаюсь. Может быть, скоро я совсем перестану дышать, и мне станет легче. А у них большой дом, и они живут вместе. О, как бы и мне хотелось иметь большой дом и семью! А я даже не помню свою маму, меня забрали у неё, когда я только родился. И я не помню, где я родился. Меня забрали чужие люди, посадили в машину и привезли сюда. Сначала мне здесь не понравилось, всё было таким чужим и неприветливым. Но люди были так добры ко мне, что вскоре я позабыл обо всём.
И день рождения свой я тоже забыл, а люди празднуют его каждый год и веселятся. Иногда они даже взрывают фейерверки, которые так громко шумят, что мне становится страшно. С каждым залпом я вжимаю свою голову всё глубже в плечи, но мне всё равно жутко. И в такие минуты мне так хочется, чтобы рядом со мной была мама, но я не знаю, где она. Я не знаю, увижу ли когда-нибудь её снова. Но я точно знаю, что она у меня была и любила меня больше всех на свете... Я готов даже жить в этой клетке, только бы со мной рядом была мама...
Или друг... Я хочу иметь друзей, играть с ними. Раньше у меня были друзья - люди, а теперь они не хотят со мной дружить. Не знаю почему. Они всегда спешат куда-то, ругаются, кричат. Зачем? Если бы у меня была семья, я бы был счастлив! Я бы любил её! Или, если бы у меня был друг, мы бы постоянно были вместе. Пусть в этой клетке, но с другом... С другим псом... Я бы защищал его от того зла, которое выпало на мою долю. Я бы делился с ним обедом, хоть он у меня и не очень сытный. Я бы разрешал ему спать со мной рядом, и он бы мне не мешал. Мы бы вместе гуляли в парке и гоняли бабочек и птиц. Ему бы понравилось - я уверен.
А если бы у меня была подруга, я был бы вообще самым счастливым на свете! Я бы отдавал ей всё - и еду, и свою любовь... И, может быть, однажды у нас бы получилась собственная семья. И она бы любила меня ещё сильнее, и у нас бы были свои щенки, которых бы мы любили больше жизни, и никто бы нас никогда не разлучил. Я бы укрывал её от любой беды.
Но у меня нет друга... У меня нет подруги... У меня нет семьи... У меня нет мамы...
Как одиноко жить на белом свете! Как тягостно каждый день просыпаться лишь для того, чтобы поскорее пришла ночь и можно было бы заснуть и ничего не чувствовать. А в особенно тёмные и жуткие ночи я начинаю выть на небо. Я хочу поделиться с ним своей болью. Но мне кажется, меня никто не слышит и не понимает, даже небо. А в другой раз оно смотрит на меня миллионами светящихся глаз, и я готов отдать всё на свете, чтобы побывать хотя бы на одной звезде.
А можно было бы стать маленьким воробьём или даже бабочкой, чтобы улететь подальше отсюда. Они могут летать куда захотят, и их не закрывают в клетках. Они свободны. Пусть даже меня гоняют по парку собаки, пусть громко лают на меня, а всё равно они живут лучше. Им не знакомо одиночество, им всегда есть чем заняться. И по ночам их не терзает бессонница...
А я хочу только одного - заснуть и не просыпаться больше никогда... Но пока у меня не получается. Правда, я стал медлительнее и тяжелее, но засыпать мне трудно. И сплю я мало, не то, что в те времена, когда был щенком. Раньше я спал много, и ел я тоже много. А теперь мне не спится ни по ночам, ни днём. Да и ем я уже не с тем аппетитом, что в детстве. И кормят меня не так вкусно, как тогда. Раньше мне доставались самые вкусные кусочки, а теперь только хлеб да вода и иногда, но очень редко, - перловая каша. А я ведь и не прошу косточек или мяса, я просто хочу дружить... И не нужен мне большой дом, я буду жить в этой клетке, только бы со мной играли, разрешали почаще гулять и любили. А они не хотят почему-то... Они не любят меня... Они не любят даже друг друга...