- Я всегда узнаю тебя, - улыбаюсь тому, кто склонился над моим измученным лицом. - Слышишь? Я всегда узнаю тебя по морскому цвету твоих глаз. - Мой хриплый кашель и слезы в незабываемых глазах размытого образа, что навис надо мной. - Я найду тебя несмотря ни на что. Отыщу даже в следующей жизни. Обещаю!
Свет меркнет, все яснее слышится мелодия моря. Ощущаю на губах легкий поцелуй с привкусом горькой соли. Полное горя:
- Останься...
Шепот растворяется в морской стихии, поглотившей меня.
Тут мой сон обрывается, и резко сменятся картина. Я в который раз оказываюсь в холодной и мрачной больнице, ощущая как наяву вкус беспомощности и горечи, запах горьких лекарств и легкой сырости. Жестокая осень поселилась за окном тусклого помещения с безжизненно-белыми стенами. Протягиваю руки к крошечному существу, и безотчетный страх сжимает горло. Дикий невыносимый крик вырывается из легких. Надрывно плачу, просыпаясь от соленых тягучих слез, поток которых никак не остановится.
- Не могу. Не могу забыть...
Как жить, зная, что ты не смогла ничего сделать тогда и тем более ничего не изменить теперь? Эта боль - особая, если боль вообще может иметь определение. Я не хочу чувствовать боль потерь и осознавать, что только сама и виновата в том, как все сложилось. Что есть всеобщее осуждение, когда ты сама себе судья и палач? Ей могло быть сейчас... Она могла бы жить.
Спустя полчаса метаний между сном и реальностью, слез больше не было. Но горечь, оставленная в послевкусии сна в сочетании с давящей тишиной, угнетала. Я окончательно встала с постели. На дисплее мобильника высветилось полчетвертого. Было отчетливо слышно, как за окном шумит ночной город, несмотря на позднее время. Выпив воду из-под крана и умыв лицо, вышла на балкон в одной сорочке, захватив с собой сигареты. Ночной Баку завораживал. Я наблюдала с самого детства, как с наступлением сумерек он превращался в совершенно незнакомый мне город, словно преображался из Золушки в сказочную принцессу. Правда, раньше в нем не было кричащей и пустой красоты или, может быть, все это не сохранилось в детских и наивных воспоминаниях. И как же удивительно, что с одним городом связано столько воспоминаний! И целая разбитая жизнь.
Ночь раннего сентября дарила ощущение легкой грусти и упущенной мечты. Чуть жесткий осенний ветер рвано уносил серый дым в темноту ночного Баку. Изредка наступающую тишину разрезали звуки проезжающих машин, откуда-то доносился лай собаки. Я затянулась сигаретой и привычно вернулась к своим воспоминаниям. Как много еще должно пройти, чтобы пустота на месте когда-то потерянной частицы души смогла восполниться? В такие моменты, мне казалось, что никогда. В попытке забыться, затушила недокуренную сигарету и позвонила Айнур.
- Лия? Что-то случилось? - ее обеспокоенный голос доносился до меня вместе с ударами техно и смехом находящихся рядом людей.
- Хочу приехать... - Лишь бы быть подальше от этой тишины. Лишь бы вытеснить щемящую пустоту из груди.
- Мы в клубе с ребятами, жду тебя, - у меня уже давно вошло привычку при своих срывах искать подругу, с которой вместе жили, и находить рядом временный покой, поэтому мои ночные пробуждения уже почти ее не удивляли, хоть беспокойства от этого меньше не становилось. Через минут пятнадцать я уже садилась в такси, наспех накрасившись и надев черное короткое платье. Дресс-код еще никто не отменял. В первый раз в клуб я попала тайком от родителей в семнадцать лет. Моя семья была обычным примером консервативной ячейки азербайджанского общества, иногда даже слишком консервативной, свято соблюдающей традиции и держащей все под своим контролем. Лучшей подруге, на тот момент единственной, которой доверяли родители, пришлось сильно постараться, чтобы уговорить отпустить меня на "пижамную вечеринку". Это был первый раз, когда я не ночевала дома. Помню прилив адреналина, страх того, что мой обман будет раскрыт или увидят знакомые, но мне безумно нравилось чувствовать себя самостоятельной, без извечного контроля со стороны родных. Маска примерной девочки слетела с первой текилой, которую я попробовала впервые. Там же был и он, рядом, держа меня за руку, уводя в танец, влюбляя в себя все больше и больше. Ради него я готова была на все - юношеский максимализм проявлял себя тогда даже в первой любви. Спустя годы я поняла, почему готова была идти против всего мира, почему делала то, что делала, потому что самое отчетливое, что было по отношению к нему - это вера, слепая вера, что идентична фанатизму. А последнее порой приводит к необратимым последствиям. Жаль, что тогда я этого не понимала. Порхала как бабочка на крыльях любви, глупо веря в счастливое будущее. Слишком банальная история, в которой оказалось свое отличие.
Раньше мне казалось, что все события, случившиеся в моей жизни - исключительны. Я воспринимала их с наивной верой в то, что больше никто такого не испытывал. Конечно же, я ошибалась. И, конечно же, была права. Потому что восприятие одним человеком несчастья для другого является чем-то незначительным, а для некоторых - чуть ли не концом света. Все так субъективно. Возможно, именно поэтому люди так любят осуждать себе подобных.
До Айнур я добралась без происшествий, правда, многие разошлись: кто-то поехал в другое место, чтобы отдохнуть, а кто-то - домой. Ночная жизнь в Баку была такой же, как и в других городах мира. Отличались только люди. Красные, фиолетовые, ультрамариновые тени мелькали, гасли, смешивались, громкая музыка оглушала. Я прошла через полупустые столики, без труда отыскав Айнур. Подруга стояла спиной ко мне, видимо, что-то обсуждая сквозь грохот клубной музыки со знакомым актером из нашего состава.
-Хей! Я думал, что ты видишь седьмой сон! - Расим, так звали того паренька, весело подмигнул, обнимая меня. Не улыбнуться в ответ на это было просто невозможно. Совсем недавно чужие прикосновения бросали меня в дрожь. Теперь же... Айнур ободряюще улыбнулась мне.
- Ты пришла, - и столько понимания в этих теплых, карих глазах. Наверное, я никогда не смогу выдержать ее взгляд и потому поспешно отвернулась, позволяя обнять себя. Любому стороннему наблюдателю не видна та связь понимания, которая возникла между нами: все же мы обе неплохо играли на публике свои роли. Она - уверенной и стервозной женщины с бурной личной жизнью, а я - той, которая поднялась на вершину Олимпа благодаря связям. Не своим, естественно. Для этого у меня не так сложилась жизнь, а в ином случае - я жила в Баку, где талантом можно было стать за деньги, а известным талантом - за деньги и связи. Да, у меня был талант, спящий где-то внутри, пока его не раскрыла Айнур. Связей не было - была связь. Порочащая, унижающая при каждом удобном случае. Я знаю, о чем думали многие в мире кино, когда привели меня - измученную, не подающую никаких надежд, с потухшей внешностью юную девушку, которая даже не получила образования в надлежащей сфере. Даже Айнур ошибалась, хотя на тот момент мы с ней еще не были так близко знакомы, что уж говорить об остальных. Но тогда мне было все равно, кто и что может подумать. Порой честь не так уж и важна, если ты стоишь на краю обрыва и не знаешь, какой твой шаг отправит тебя в Бездну. Мне страшно думать, какое будущее меня ждало, если я не пошла бы по нынешнему пути. Трудно представить, какой бы я стала, если не познакомилась бы с Айнур.
Во время перелома в жизни, в момент, когда ты дошла до точки, очень важно услышать слова, что ты ни в чем не виновата. Для меня этими людьми оказались сначала он - человек, благодаря которому я получила новую роль в своей судьбе, а потом - Айнур, когда узнала мою историю.
- Слышишь, девочка? Ты ни в чем не виновата! Я обещаю тебе, что у тебя будет все! - слова Эмина, мужчины, который еще год отвозил меня по врачам и пытался осуществить мои маленькие мечты, ничего не требуя взамен. Столь странное отношение сильного человека в столь жестоком мире к слабой мне. Потом эти слова повторила Айнур - спустя полгода с нашего знакомства. Помню, как сейчас, когда она впервые увидела меня пьяной с остекленевшими глазами, сфокусированными на клочке бумаги, которую я до сих пор хранила, молча принесла еще одну бутылку виски и стала пить вместе со мной. В ту ночь, когда я должна была репетировать свою роль, а вместо этого напивалась в стельку, я выплакала долгожданные слезы при молчаливой поддержке женщины, которую одновременно и ненавидела и обожала. Для всех она была не иначе как "Айнур ханум", для меня же стала заменившей семью. Вы замечали, как одно событие или поступок меняют жизни многих людей, кого-то соединяя, а кого-то - заставляя выбирать? Я ничему не удивлялась очень давно. И очень давно не испытывала чувства родства и благодарности за решение разделить боль. Пусть даже у этой боли давно вышел срок хранения.
Мы просидели с Айнур и Расимом еще полчаса. Они шутили и делились новыми историями о нашем актерском составе для новой постановки спектакля, я же пыталась абстрагироваться от резкого техно, потягивая "Кровавую Мэри". Через некоторое время к нашей группе присоединились и другие знакомые, и даже несмотря на это, я чувствовала себя одинокой и лишней. Айнур, достаточно выпившая, мгновенно протрезвела, едва взглянув в мои глаза.
- Пора домой.
Домой? Дом там, где тебя ждут. В моем собственном доме не было никого, чтобы согреть мою замерзшую душу. А находиться там, где душат воспоминания, оказалось слишком сложно. Мы собрались за считанные секунды, выходя из этого ада, который должен был помочь мне забыться. Но в очередной раз у меня этого не вышло.
- Домой, Лия, домой, - повторила вслед за Айнур я, будто пытаясь убедить себя в принятии правильного решения. Занимался рассвет.
Утром, часов в десять, мы с Айнур попали в жуткие пробки. Вся дорога от станции "Ичеришехер" до русского драматического театра была заполнена машинами.
- Черт, черт, черт! Почему мы не пошли пешком? - Айнур, сидящая сегодня за рулем, даже после бессонной ночи выглядевшая на все сто с легким мейк-апом, нервно грызла зеленое яблоко, чередуя это занятие с недовольными репликами в сторону идиотов-водителей. Идиоты-водители её репликам не внимали, разглядывая нас сквозь приоткрытое окно и уступая дорогу.
- Всегда знала, что мужчины даже на дороге ведутся на красивые мордашки, - тяжелый наигранный вздох, - что поделать-то?
Я молчала, обжигая нёбо свежеприготовленным домашним кофе и мучаясь от головной боли.
Когда мы приехали домой после клуба, меня сразу сморил сон. Видимо, сказывался принятый алкоголь. И опять мне снилось одно и то же. Я смотрела на кого-то, чьи черты лица были размыты, и только глаза, как отражение души, отражали все оттенки морей и врезались в память. Как будто мы были знакомы тысячи жизней до и после. Словно я вновь отыскала свое, родное.
Я задумчиво рассматривала мелкие крапинки около темных зрачков, мне казалось, будто еще чуть-чуть и я пойму, кто это, но стоило захотеть увидеть лицо, таинственные глаза неожиданно растворились, и я проснулась с щемящим ощущением пустоты. Будильник звонил уже в пятый раз. Айнур не разбудила меня раньше, заняв уборную, и бессовестно принимала ванную еще в течение часа после моего пробуждения.
Так что, не успев сходить в душ, не выспавшаяся в результате уже привычной ночи, я совсем не хотела говорить, и чувствовала себя так, будто по мне проехался грузовик. Ну, а к нашим опозданиям на репетициях уже привыкли.
- Твою мать!
Машину резко выдало вперед от неожиданного удара сзади. Какой-то умник, не рассчитав скорость, врезался в наш красный "Ауди", видавший немало событий на протяжении своего существования, в том числе и ДТП. История появления этой машины у Айнур была отдельной темой для смеха. Как-то раз во времена своего "удачного замужества", как любила выражаться подруга, ее муж приобрел еще одну машину, а точнее именно эту. И что важно - не для себя, да и не для любимой жены. Все бы закончилось спокойным незнанием Айнур. Но та оказалась не в том месте и не в то время. Увидев своего ненаглядного, в салоне явно нового красного эффектного ауди, сидящая в кафе рядом подруга незамедлительно бросила все дела, поймав такси, поехала за мужем. То, что Камиль терпеть не мог красный цвет, говорило ей о том, что он подарит "малышку" ей. Каково же было ее удивление, когда он приехал в незнакомый ей район, подхватывая на руки визжащую от счастья молоденькую блондинку, которая оказалась без ума от вручённых ей ключей иномарки. Будь на месте подруги я, скорее устроила бы им скандал, закатила истерику или молча уехала. Айнур дождалась пока они зашли в подъезд, затем разукрасила машину незабываемыми царапинами. Домой она возвращалась в самом хорошем настроении и на утро вытребовала у мужа, который уже к тому времени знал, кто изуродовал машину, такую же красную Ауди.
А сейчас мы находились в эпицентре ДТП и пробки, кляня, на чем свет стоит, неумелого водителя, умудрившегося очень сильно испортить любимую малышку Айнур.
- Ли, мы все равно опаздываем, а мне еще разбираться тут, ты ступай, - Айнур вздохнула, - Да и к тому же лучше дойти пешком, а не ждать, пока движение возобновится.
Вяло попрощавшись с подругой, накинув на плечи вязаный жакет, я покинула теплый и уютный салон. Погода была переменно облачная и прерывисто дул холодный ветер. Я шла по улицам родного города, овеянного призрачной дымкой усталости, замечая все изменения, рассматривая тяжелые лица прохожих с морщинками, недовольством в глазах и грустью. Ощущались вкус легкой горечи и странное чувство потери чего-то важного.
Позавчера я ходила в церковь. Всего один день в году могла позволить себе быть обычной женщиной, с грузом прошлого и болью. Я давно не верила в Бога, но привычка приходить в церковь и ставить одну-единственную свечу, стала ежегодным ритуалом - дань памяти той, что покинула этот мир не по своей воле. Я сдерживалась весь год ради одного дня, в котором прошлое настигало меня, как сильно бы не хотелось от него бежать. Моему молчаливому ритуалу никто не мешал. Православная церковь, находившаяся рядом со станцией "28-ое мая" принимала всех под свое крыло. Даже атеистов. Хотя не думаю, что кто-то там об этом догадывается. В конце концов, у каждого свои скелеты в шкафу, и никому нет дела до молодой женщины, одетой в черное и приходящей зажечь свечу за упокой неизвестной души раз в год.
Из моих ранних воспоминаний я отчетливо помню, как мы ездили в мечеть, находящуюся рядом со станцией "Низами" c мамой и младшей сестрой. Мне тогда было, наверное, лет шесть, а сестре - Лами, как прозвала я ее с самого детства, четыре. Атмосфера, душившая меня, не позволила маме задержаться там, сколько ей было нужно. Мне казалось, будто стены давят своей мрачностью, сжимая мое детское сознание в тисках. В итоге, заплаканную меня отругали, ставя в пример тихую и послушную сестру. Я не любила мечети. Впрочем, я и не любила церкви, но там было спокойнее.
Вечером того же дня наш актерский коллектив зарезервировал столик в одном из небезызвестных ресторанов Баку. Совсем недавно успешно прошла премьера фильма, где я сыграла роль главной героини. Сюжет был банальным, но спонсоров, поддержавших автора идеи оказалось немало. Надо сказать, что ни автор, ни сценарист, ни игра актеров не подвели, и фильм оказался на удивление успешным. В тот вечер я делала все, чтобы не вспоминать события, что отметились в моей памяти незаживающей раной. Айнур поддерживала, как могла, а остальные даже не догадывались о той буре, что царила в моей душе. Подруга обняла меня, покачиваясь то ли от выпитого виски, то ли в такт музыке.
- За тебя, Ли... - ее тихий тост был искреннее любого крика или обещания, которым бы я могла поверить.
Воспоминания минувших двух дней молниеносно сменяли друг друга, пока я не дошла до театра.
- Здравствуй, любимая работа. Я соскучилась, - ухмыльнулась собственным словам, переступив порог родного театра имени Самеда Вургуна, который находился на улице "Хагани", в самом центре оживленного города. Именно здесь мы впервые встретились и познакомились с Айнур.
С самого начала она была для меня необычайно сильной женщиной с мудрыми глазами. Я наблюдала за Айнур издалека, испытывая робость перед талантом более опытной актрисы, втайне завидуя искусной игре на сцене. В гримерной сразу было понятно, какое место принадлежит ей: будто отпечаток ауры впитался в неубранный стол, зеркало с причудливой рамой, бесчисленные парики, заколки, наряды... Темно-карие глаза пытливо вглядывались в людей, и не было понятно, о чем она думает, говорит ли серьезно или насмехается. Айнур преподавала мне "азы" актерского искусства, потому как именно ее, талантливую и известную, попросил помочь в моем обучении Эмин - далеко не последний человек к кинематографии и моей судьбе. Иногда советы известной актрисы мне нравились, но чаще всего это было невыносимо. Когда я впервые выступала на сцене, во время репетиции, она не просидела и десяти минут. Просто встала и ушла обратно в гримерную. Безразличную ко всему меня на тот момент этот поступок вывел из себя настолько, что я еще долго не могла успокоиться, хотя внешне чувства были тщательно спрятаны. После, следя за моим очередным выступлением, она серьезно произнесла:
- Не нужна на сцене красивая кукла. Иметь смазливое личико и выходить удачно в кадре - слишком мало, если ты стремишься к работе в киностудии. И тем более этого не хватает для театра, где ты словно живая мишень под расстрелом десяток глаз. Я, как и они, жду от тебя жизни, а не пустых безжизненных предложений. Ты не живешь, ты играешь, а это уже заведомо проигрышный ход. Впитай в себя образ, а образ в себя, отдай сцене свою жизнь, и она возродит тебя в новой. Живи на сцене, умирай, рождай эмоции! Но пока я не увижу этого, ты не пройдешь дальше этой бессмысленной роли.
Я злилась, но молчала, держа все комментарии при себе. Знала, что впереди еще больше трудностей, которые все равно необходимо преодолеть.
- Запомни, девочка, одну вещь: сейчас ты словно вода. Ты можешь принять любую форму, входить в любой образ, что немаловажно для актера. Но быть водой - мало. Нужно уметь сочетать в себе несколько стихий. Добавь огня, чтобы зрители видели не только форму, но и содержание. Чтобы ты смогла передать и зажечь в них свой огонь. И тогда ты победишь.